Малый зал королевской библиотеки был полон разнообразных источников знаний. Тут и там можно было увидеть пожелтевшие от времени свитки, древние рукописные книги, карты, написанные еще по памяти картографов, объехавших описанные места на собственном коне, копии королевских указов прошедших лет и столетий и многое другое. На краю зала вплотную к окну стоял небольшой дубовый стол, а за ним напротив друг друга сидели новоявленный Чемпион и советник короля Кенриаля Родерик Гордон. Король отдал ему приказ ввести новоявленного Чемпиона в курс политической ситуации и интриг континента Вестланд.
Вот уже третий день советник Его Величества, отложив все свои обязанности, посвящал Сигурду из Лостра. Поначалу он решил, что король решил покарать его за какую-то совершенную им оплошность, повесив на него обязанность просветить нового королевского дуболома, но тот его приятно удивил, продемонстрировав не только немалую осведомленность в делах континента, но и знание принципов действия, особенностей и способов ведения политики в разных частях континента. Его грамотность и знание манер наводили на мысли о том, что когда-то он получил неплохое образование, какое мог дать только весьма и весьма небедный родитель или покровитель.
Когда любопытный советник попытался выведать у Чемпиона хоть что-то о его детстве, тот проявил еще одну из своих способностей: заговаривать людям зубы, совершенно отвлекая их от изначального вопроса. Это полезное качество советник отметил для себя как очень важное, поскольку в таком случае, воину можно будет поручать не только опасные боевые, но и сложные политические операции.
Еще в самом начале обучения воин облегчил ему работу: он уже знал, что на Вестланде расположено одиннадцать более или менее значимых королевств, крупнейшими из которых являются Тирн и Велисия, расположенные на юге и востоке от Кенриаля соответственно.
С Тирном Кенриаль разделял Великий хребет, протянувшийся от берега Лазурного океана до самого Пика Альмы, дававшего исток Белой реке, воды которой считались священными и обладающими чудотворной силой. Через Шелковую долину по реке Азрик можно было дойти до северных его городов, торгующих пряностями и чудными тканями, которых не встретишь в северной части континента.
От королевства Велисия Кенриаль по северной границе отделялся Предгорьями и, собственно Северным Хребтом, а на востоке эльфийскими землями и горными владениями гномов на Великом хребте.
Торговля с обоими крупнейшими королевствами шла довольно активно, поскольку Кенриаль обладал богатейшим ресурсным запасом, и это позволяло не только хорошо подготовить армию и развить технологию, но и продавать часть ресурсов соседям, взамен обеспечивавшим протекцию Малкольму и Роду Третьего в целом как на политической арене, так и в случае военных действий.
Сам Кенриаль расположился в западной части континента, охватывая почти все побережье Лазурного океана, что создавало королевству дополнительные условия для процветания: таким образом Кенриаль становился единственным относительно свободным выходом в океан для своих восточных соседей, не очень ладивших с Велисией и мелкими княжествами, отделявшими их от океана, а также важным торговым партнером для Нимейского архипелага, расположившегося почти в самом центре Лазурного океана.
Родерику только и оставалось, что заполнять небольшие пробелы в его знаниях и обсуждать интересные вопросы, вроде политической выгоды экспорта железа в Тирн или изменения законов налогообложения по примеру стран Срединноморья. Одним из пробелов, как ни странно, было пояснение нынешних интриг и политических игр. Хоть Сигурд и обошел почти весь континент, политика его интересовала мало, так что советник прочитал довольно познавательную и занятную лекцию.
- Итак, - начал Родерик, - начнем с истории королевского рода. Три сотни лет назад Кенриаль, Тирн, Велисия и несколько мелких восточных королевств входили в состав одной большой империи, называвшей себя не иначе как Прим. С ней на юге граничил Шард, а на востоке тогда правило балом королевство Шветне. После смерти Императора Корво, в истории больше известного как Последний Хранитель Империи, четверо его сыновей, не сумев поладить между собой, разделили наследство отца и заняли троны четырех королевств.
Один из них умер не успев сесть на трон, и вскоре его земли были поделены мелкими дворянами на королевства вроде Орта или Фирона, второй прочно укрепился на северо-востоке Вестланда, подавив, а затем и поглотив Шветне, и вот уже три сотни лет его род правит Велисией.
На троне Тирна двести тридцать лет держался Род Четвертого, но, после Бунта Трех Декад и Трех Ночей, он был свергнут. Это произошло из-за южан, решивших, чтобы сохранить свои насиженные места принести клятву верности тирнскому королю, которому общим решением королей Вестланда и торгового дома Делакруа отдали все земли халифата взамен на право беспошлинной торговли и множества других льгот для ряда королевств. Король, приняв клятвы южан, тем самым подписал себе смертный приговор. Не прошло и пяти лет, как свершился дворцовый переворот, голову короля повесили на главной площади Аль-Адида, а власть взял под свои руки верный последователь культа Каррхана.
Теперь Род Четвертого довольно агрессивно претендует на трон Кенриаля, но об этом не стоит беспокоиться, наш король не глуп и не зря подвел их поближе к себе.
Так вот, о чем это я? А!
Вопреки заблуждениям многих, на горах севера территория Кенриаля не кончается, а продолжается до самого конца полуострова Айсвенд. Испокон веков там живут суровые и сильные люди, очень известные своей жестокостью и мощью на поле боя. Практически каждый военачальник континента мечтает увидеть отряды северян в рядах своей армии, но, к сожалению, те уже давно дали понять, что до войн на юге, да и юга в целом, им нет никакого дела.
На севере также есть несколько феодов, владельцы которых несколько не в ладах друг с другом, но живут вполне мирно и даже, можно сказать, неплохо. Иногда, правда, случаются небольшие стычки с орками, но это незначительные трудности.
К слову сказать: за последние двадцать лет множество орочьих метисов мирно вошли на континент и приспособились к мирной жизни, так что теперь их можно встретить более-менее часто, хотя тебе ли этого не знать. Правда, из-за неприятия их людьми, их жизнь изрядно затруднена, но Его Величество делает все, что можно для как можно более скорой их адаптации в обществе.
Есть и еще кое-что. После появления на континенте орков, люди очень резко невзлюбили прочие расы. Так, например, благородные эльфы, более двух столетий делившие с нами земли и кров, оказались заперты в своих лесах.
Король, не желая кровопролития между ними, взбунтовавшимися на них оркоидами и людьми, одарил их королевскими угодьями: Энфри, что у Брайтфолла, и Винтер, расположенным северо-западнее столицы, но распри между людьми, оркоидами и эльфами не смог прекратить до сих пор.
Хотя, нужно признать, что отнюдь не все люди плохо относятся к другим расам, и, зачастую, от расовых гонений одними людьми эльфов и орков защищают другие люди. Добрым отношениям к эльфам славятся герцог Барденхофф, графы Брайтфолл, Давет, Дампфер, ландграф, пораженный Вами на турнире и ряд придворных Его Величества.
С гномами же дело несколько сложнее. Никто и никогда не бывал в их землях, потому как находятся они в очень интересном горном образовании, называемом Чашей. Суть в том, что Великий хребет на границах с Восточными владениями Кенриаля, разделяется на два и смыкается к самому пику Альмы, откуда, собственно, по преданиям, и вышли все люди.
Многие годы малорослый народ жил закрыто в горах и в долине-чаше, но в последние годы, как и орки, они начали выходить со своих земель и устраиваться в человеческом обществе. Им, следует сказать, приспособиться было куда проще, поскольку гномам всегда было чему научить людей. Скажем, самострельные механизмы арбалетов в широкое производство смогли пустить именно гномы одного из подгорных домов. Они же придумали новый способ кладки камней, на порядок повышающий прочность любой конструкции и многое другое.
Также следует рассказать о мелких королевствах востока...
Лекция продолжалась еще несколько часов, а когда колокол пробил обедню, в дверь довольно громко постучали.
- Господин Советник, Господин Чемпион, Его Величество просит вас как можно скорее явиться в Зал Совета.
- Что произошло, Лорилль? - Мгновенно откликнулся советник, прерывая разгорающуюся дискуссию о торговых путях Срединноморских купцов.
- Похоже, прибыли тревожные вести.
Зал совета представлял собой небольшое полукруглое помещение, где в креслах, обращенных к Трону, довольно символично стоящему на возвышении, заседали главные лица королевства и наиболее приближенные к королю дворяне.
Сегодня, похоже, причина собрания была важной, потому что всех участников оторвали от обеденной трапезы и настоятельно попросили явиться на совет. Хоть король еще не явился, а совет формально не начался, дебаты были уже в полном разгаре.
- Прошение о пересмотре границ, Аррин, ты серьезно? Да ты ж сам, старый дурак, от него больше прочих потеряешь.
- Мсье Парсваль, я не планирую раздавать землю куда ни попадя, меня интересует лишь удел Локрой, ныне большей своей частью принадлежащий Барденхоффу, к которому эта собака присовокупила мои угодья для соколиной охоты. Нет бы, он браконьерствовал там, как все нормальные люди, так этот ублюдок намеревается вырубить ее и засеять заново тисом.
- Господа, я против! Наказать Барденхоффа за самоуправство, безусловно, необходимо, однако, при повторном разделе удела я потеряю несколько сотен акров, заметьте, уже возделанных и засеянных полей, мне останутся лишь лоскуты, расположенные здесь, здесь и здесь, де'Вьен, это возмутительно!
- Август, вы перегибаете палку: безусловно, наш общий друг не хотел умыкнуть у вас из-под носа последний ломоть хлеба, так сказать.
- Разорви Разжигатель тебя и твой змеиный язык, Бейкер!
- Неужто, я солгал?
- Для вас будет сюрпризом, Питер, но помимо Вас тут полно людей, способных различить сарказм.
- И еще больше отменных фехтовальщиков.
- Мсье де"Вьен, я и в кошмарном сне не вызову Вас на дуэль, одно дело одолеть благородного противника лицом к лицу, и совсем другое - сразить армию Его Величества.
- Ты только что назвал меня трусом?!
- Нет, что Вы, сударь. Я назвал Вас сучьим сыном.
- Не богохульствуйте, - сурово вклинился в спор угрюмый человек, носящий на шее священный Символ, - все мы дети Альмы, а как вы о ней только что отозвались?
- Прошу прощения, Николас, не думал, что мои слова можно истолковать столь превратно. Естественно, говоря сучий сын, я подразумевал, что мать мсье де'Вьена была охотничьей борзой, а отец скотоложцем. Я и думать не мог, чтобы оскорбить нашу Матерь.
- Ах ты, щенок, я тебя надвое порву!
- Исходя из сказанного ранее, щенок тут Вы.
- Питер, Август! Простите их, мсье Аррин, - Вмешался Адам Барденхофф.
- Простить? Я прощу! Все кишки выпрощу из этого малолетнего засранца! Эй, стража, принесите мне меч!
- Меч? Фи, я выбираю баллисту. Сходимся на рассвете с трехсот шагов!
- Прекратить цирк! Нам еще нужно решить, что мы будем делать с Жофре, - взбеленился Парсваль.
- Дай ему плетей и дело с концом.
- Не можно так, дворянину-то плетей? Убить его будет и то более верным решением, - вклинился Барденхофф.
- Веревка не подойдет, тут либо плаха, либо костер.
- Костер, по мне, зрелищней.
- И расточительней, вон, сколько бревен на полчаса зрелища, если мы будем сжигать каждого жулика, Атрокс проморозит дворец и все ваши замки до основания.
- Там, говорят, нынешний Чемпион просил за него, чтоб помягче, мол, это было хорошим испытанием. Да и дети его, думаю, огорчатся скоропостижной смертью отца.
- Новые мускулы, тьфу. Этот доходяга-то Чемпион? Чушь собачья! Вот прошлый чемпион был настоящим воплощением Кенриаля, здоровый бородатый мужик...
- Я смотрю вас, Август, на бородатых мужиков потянуло? Говорили же вам: эльфьи шалости только для эльфов и годятся.
- Да замолкни, паскуда, знаешь же, о чем я говорю: он в образ вписывался - эдакий Страж Королевства в крепких доспехах, с сияющим как солнце щитом и клинком наголо.
- В последние годы жизни, наголо у него был не только клинок.
- Признаю, после Наррадинского сражения он несколько повредился рассудком, но даже тогда он был лучше этого бродяги с большой дороги. Вы видели его уши? Он либо полуэльф, либо какой-то эльфолюб, зуб даю.
- Ваш, или овечий?
- Что тебе мои зубы, засранец? Отцепись, не то я тебе сейчас твои повышибаю!
- Вы, смотрю, в свое время этому совету не последовали.
На этой довольно громкой и грубой ноте собрание прервал скрип открывающихся дверей. В Зал Совета пожаловал Его Величество король Малкольм из рода Третьего и воцарилась полная тишина. Подданные встали со своих кресел, любезно приветствуя своего господина и, лишь проводив его взглядами до трона и получив величественное дозволение, позволили себе вернуться на свои места, дабы начать то, ради чего их всех собрали здесь.
Стоит отметить, что принцип "король - это первый среди равных" в Кенриале не имел места. Королевское слово было непреложной истиной и последней инстанцией, отменить его могло только другое королевское слово. Никто не мог оспорить королевского указа, никто, даже в своих владениях, не мог изменить закон, изданный королем. Мнение короля считалось определяющим, потому самому ему приходилось очень серьезно думать, прежде чем сказать свое веское слово, а королевские дети и представители не разбрасывались обещаниями просто так. По этим же причинам и люди, исполняющие волю короля, выбирались очень строго, а людей, уполномоченных выносить решения от имени Его Величества, были считанные единицы.
Потому и королевский совет можно было счесть лишь формальностью, данью уважения к подданным или даже просто костью, брошенной псам, чтобы те не начали грызть глотки, если бы не одно но. Король Малкольм из рода Третьего был достаточно разумен, чтобы внимательно прислушиваться к людям, приглашенным им в совет, а людей, достойных в нем находиться, выбирал тщательно, словно адиш, покупающий еду для своей семьи.
Члены прежнего совета, собранного отцом Малкольма, только и могли, что поддакивать Его Величеству и трястись, как бы король в очередной раз не прогневался на них за свои ошибки. Очень быстро юный Малкольм понял, что его собственные решения, основанные лишь на науках да собственной фантазии, ни к чему хорошему не приведут и разогнал старый совет. В свой совет он пригласил самых выдающихся политиков королевства: Франсиско Де"Вьена, молодого Адама Барденхоффа, который сумел возвыситься, серьезно подняв экономику своего герцогства после смерти отца, Альберта Делакруа, нынешнего представителя торгового дома Делакруа в Кенриале и еще нескольких не менее инициативных людей.
В первый же день вместо чванливых поддакиваний и привычных уже для уха льстивых речей, он услышал такой поток замечаний, советов и наставлений, что начал всерьез сомневаться в образовании, которое давали ему, по словам отца, лучшие учителя со всего континента. С первого собрания король буквально вылетел, гневно расталкивая обеспокоенную столь стремительным движением Его Величества стражу.
Совет был набран из людей совершенно разного толка и некоторые из них, предусмотрительно получив от короля дозволение свободно высказываться, не стеснялись довольно грубо, так, что было бы понятно и сапожнику, объяснять ему ошибки его и его отца. Когда последний говоривший по недоброму окрику юного монарха понял, что несколько перегнул палку в своей тираде, его сердце екнуло, и он уже, было, попрощался со своей головой, но Его Величество был человеком, хоть и гневливым, но отходчивым и сообразительным, так что вскоре и сам понял свои промахи.
Были в новом совете и свои проблемы: не самым лучшим оказалось решение пригласить Делакруа - не прошло и года, как он стал выпрашивать у короля налоговые льготы для купцов его компании, после чего с позором покинул совет.
Спустя много лет костяк королевского совета составляли герцог Барденхофф, сын почившего Франсиско Де"Вьена, Аррин, дерзкий, но отнюдь не глупый Август Пафий, глава королевской торговой палаты Питер Бейкер и герцог Николас Парсваль, хороший дипломат и управленец.
На нынешнем совете присутствовали и другие люди: за одним из занятых кресел молча стоял немолодой гвардейский капитан, а перед королем на одном колене, склонив голову, чего-то ждал молодой человек в одеждах, явно переживших в последние дни немало бед: она вся была запачкана дорожной пылью, грязью, а кое-где просматривались пятна крови.
- А, вот и вы, проходите, - король на секунду отвлекся от письма, которое он держал в руках. Советник, жестом показав Сигурду оставаться на месте около двери, занял свободное кресло, самое ближнее к Его Величеству.
Прочитав письмо, король о чем-то недолго подумал, а после вызвал слугу и велел накормить и переодеть гонца, поскольку ему придется на некоторое время задержаться во дворце. Когда гонца увели, король рассказал о содержимом письма: несколько дней назад на одну из северных застав, а именно на древнюю заставу Уайтфлоу, было совершено дерзкое нападение с севера. Это было похоже на обыкновенный набег хольдаров, однако есть основания считать, что к этому приложена рука кого-то, обличенного властью, поскольку нападение поддерживалось каким-то сильным темным колдовством.
По словам местных правителей, у северян не было никаких причин для нападения на уже давно ставшую чисто символической крепость. За последние годы местные и посаженные правители сумели ужиться и вот уже пять лет, как не производилось ни одного карательного похода, способного спровоцировать столь дерзкое нападение.
Барон Родденфорт, из-под пера которого и вышло это письмо, просил прислать пять сотен пехотинцев для укрепления обороноспособности перевала на случай повторного нападения, а также просил дозволения на перепланирование и перестройку пограничной заставы Уайтфлоу, принадлежащей короне. На этом письмо от барона заканчивалось.
Новости были несколько неожиданными, поскольку вот уже год с севера не приходило никаких докладов, прошений и даже налоги в последнее время стали поступать с перебоями.
Был и еще один конверт. Принадлежал он перу неизвестного, подписавшегося как "доброжелатель". При обычных обстоятельствах гонец не отдал бы королю письма, решив, что это очередной горожанин просит "королевской справедливости", однако, по его словам, он лично общался с отправителем и тот был очень серьезно чем-то обеспокоен. Казалось, с минуты на минуту он ждет нападения.
Вскрыв большой конверт, король обнаружил знакомое кольцо - это был его собственный подарок Руфусу де Бринье, нынешнему представителю Короны на северных землях. Помимо кольца конверт был полон самых разных бумаг: были там короткие записки, похожие на голубиные письма, документы на земли некоторых именитых купцов севера, а также геральдические бумаги барона Родденфорта, на которых мелким шрифтом то тут, то там были сделаны неразборчивые надписи мелким и не очень-то ровным почерком.
Просмотрев все это несколько раз под ожидающими взглядами членов совета, он передал все содержимое письма для ознакомления советнику и остальным. Суть данного послания была неясна, поскольку, помимо документов, кольца и чьей-то голубиной переписки, в конверте ничего не было.
- Рискну предположить, - заговорил Де"Вьен, - что это письмо написал Руфус. Вполне вероятно, он находится в опасности и передал с письмом кольцо, дабы Вы, Ваше Величество, обеспокоились его судьбой.
- Не думаю. Это не очень-то на него похоже. Он любит длинные витиеватые фразы и всегда ставит размашистую подпись, независимо от обстоятельств.
- Точно, однажды он прямо во время сражения таким образом строчил депешу.
- Конверт какой-то странный. Никак не пойму, как он его запечатал.
- Дайте-ка взглянуть, Август. Интересно, интересно. Что вы думаете, господа?
Сигурд, услышав последние слова, оттолкнулся от стены и шагнул в сторону трона, тут же один из стражников остановил его, уперев алебарду в его грудь. Сигурд намек понял.
- Простите, что прерываю многоуважаемый совет, - заговорил он. - Возможно, вам известно о таком явлении, как братство вольных охотников? Нет? Что ж, - Сигурд сделал паузу, дождавшись утвердительного кивка Его Величества. - Как вы все, полагаю, знаете, королевство Тирн славится своими суровыми законами и запретами. Например, там запрещено наемничество любого вида: ни убивать, ни охранять, ни даже сопровождать караваны. Но если охрану своего имущества может взять на себя, как правило, довольно большая семья владельцев, то убивать ни один "добрый нисулат" не станет. Для таких целей существуют вольные охотники.
Мне довелось побывать в принадлежащих Тирну землях в дни Расколотого Полумесяца.
- Очередной бунт нисулит? - Поинтересовался Де"Вьен.
- Тогда он считался наиболее продолжительным, разумеется, дело было задолго до восстания Черного Солнца, - ответил Сигурд, - тогда мне пришлось нелегко, нисулит, мягко говоря, недолюбливают музыкантов. Во время крупной облавы на заведение, в котором я решил подзаработать, я помог вольному охотнику, по имени Хасим - его собирались четвертовать за пьянство, в благодарность, он обучил меня искусству, как написания скрытого текста, так и его прочтения. Если я не ошибаюсь, господину де Бринье случалось бывать в Тирне?
- Еще бы. Руфус - королевский Реквизитор.
- Тогда могу предположить, что одно из писем, или все они, могут нести дополнительную информацию. На конвертах, как правило, оставляются знаки вроде кляксы в верхнем углу или печатки в самом центре внутри.
- Освальд пошли кого-нибудь за Мариусом, - после легкого кивка короля, распорядился Советник, - Сигурд, когда почтенный Мариус явится, надеюсь, Вас не затруднит объяснить ему, технику прочтения подобных писем?
- Конечно, Ваше Величество.
Алхимик, вопреки ожиданиям Сигурда, оказался невысоким крепким человеком с легкой благородной проседью в волосах, острым взглядом и непритязательным вкусом. Одежда Мариуса несильно отличалась от его собственной, простой, удобной и крепкой. Было видно, что этот человек вовсе не нудный теоретик, привыкший переливать реактивы из колбы в колбу в поисках способа создать золото. Он был самым настоящим практиком, способным не только сварить "негасимое пламя", но и донести его на себе до места, где нужен хороший пожар, по ходу дела отбиваясь от заступающих путь противников.
Само собой, с таким человеком Сигурду было несложно найти общий язык, и, спустя всего несколько минут Мариус водил уже обработанным письмом над горящей свечой, постепенно проявляя текст.
Когда король зачитал письмо, по залу пронеслось сначала легкое недоумение, а затем члены совета разразились целой бурей эмоций: если Бейкер позволил себе легкий смешок, то возмущению Парсваля не было предела - письмо было написано столь вольно и нагло, что у консервативного и набожного герцога сводило зубы от злости.
Отправитель зло и едко прошелся по слабостям как всех присутствующих на совете дворян, так и многих отсутствующих, позволил себе крайне резкие высказывания и даже брань в адрес короны, многократно повторял оскорбления власть имущих и крайне резко высказывался о политике Кенриаля в целом. Но что самое главное, проходимец подписался как "Ананим", оттого поймать его и всыпать плетей возможным не представлялось.
Опуская все оскорбления, из письма "Ананима" следовало, что в замке Родденфорт творятся неприятные и крайне подозрительные дела. Кольцо, которое было в конверте и вправду принадлежало реквизитору Руфусу де Бринье, но сам посол вот уже как два дня, к моменту написания письма был мертв, а обвинять в этом стали именно его, "Ананима". Узнав некоторые подробности происходящих там дел, он решил раскрыть недалекому, по его мнению, королю глаза на происходящее в его северных владениях, взамен надеясь на помощь короны в таком непременно важном деле, как спасение его, "Ананима", жизни.
Ни один нормальный человек даже на секунду не поверил бы письму, написанному столь наглым, плутоватым и, местами, неграмотным языком, но доказательства, приложенные в конверте, сделали свое дело. По документам выходило, что замок Родденфорт вместе с прилегающей ему территорией и деревнями, после смерти хозяина надлежит передать во владение некой баронессе эд"Лано, воспитаннице и любимой "дщери названной" барона, а в голубиных письмах фигурировало лишь одно имя: Хадвиг.
- Итак, выходит, мой посол-реквизитор в северных землях мертв, - задумался король.
- Более того, Ваше Величество, сейчас там назревают серьезные конфликты с местным населением. Полагаю, всем ясно, что это не просто так.
- Август, Вы не знаете и половины того, что происходит. Ваше Величество, я думаю, стоит поговорить с гонцом.
С того момента, как страж ввел Берта во дворец, тот чувствовал себя не в своей тарелке: никогда еще ему не случалось быть гостем столь знатного дома. Передав письмо Его Величеству лично в руки, гонец позволил себе расслабиться в гостевой комнате. Повесив запыленную куртку на спинку единственного стула, он позволил себе насладиться невероятно вкусным и сытным обедом, поблагодарил прислугу и, закинув куртку на плечо, направился к выходу, однако был вежливо, но настойчиво остановлен гвардейцем.
Не рискнув спорить, Берт вернул куртку на прежнее место, уселся обратно за стол, откупорил бутыль доброго, но не самого дорогого вина и задумался: "Что же могло привлечь к моей персоне подобное внимание?"
Сначала он, было, решил, что допустил оплошность, доставив королю не то письмо, но, поскольку его хорошенько накормили, вместо того, чтобы всыпать плетей, он отверг эту мысль.
Вскоре ответ принес с собой слуга-полуэльф, накрывавший стол. Вычурно поклонившись, полуэльф огласил ему волю короля.
- Этельберт из Гевиннера, Его Величество Малкольм из рода Третьего изъявил желание лицезреть Вас на заседании Королевского Совета.
- Когда мне следует явиться?
- Его Величество желает видеть Вас незамедлительно.
Выругавшись сквозь зубы, он нервно сдернул куртку, с грохотом повалив стул. Ни гвардеец, ни слуга не придали этому никакого значения, потому Берт, нервно натягивая куртку, поспешил за удаляющимся полуэльфом.
Зал совета оказался совсем рядом, всего после двух поворотов слуга приоткрыл массивную дверь и жестом пригласил гонца внутрь. На секунду Этельберта взяла оторопь - из-за двери так и веяло опасностью, страх, будто липкая паутина скользнул по его спине, а затем испарился.
Сделав первый шаг, гонец наткнулся взглядом на здорового детину с бандитской, рассеченной шрамом рожей. Тот скользнул по нему взглядом профессионала, оценивающего опасность, но тут же потерял к нему всякий интерес, очевидно, не найдя в нем угрозы.
Сразу после взгляда наемника, он принял на себя внимание всех членов совета, включая короля. Не решаясь шагать дальше, он только пролепетал:
- Ваше Величество, приветствую Вас. Вы желали меня видеть?
- Именно так. Представьтесь, пожалуйста.
- Этельберт из Гевиннера, гонец на службе Королевских Вестовых.
- Этельберт, долго ли ты пробыл на севере? - Задал первый вопрос Бейкер.
- Около двух декад, господин. Но увидеть успел немало.
- Что же ты видел, гонец?
- По пути на Фростбайт, где-то в пяти часах перехода от заставы я наткнулся на конный патруль. Они поначалу меня чуть не связали, но потом отвезли к господину Железной рубашке.
При упоминании этого прозвища Де"Вьен на секунду дернулся, будто его облили водой, это Сигурд отметил для себя. Пока гонец рассказывал свою историю, он, изредка обращая к нему свой слух, размышлял о произошедшем во дворце в день посвящения.
Что хотели доказать, напав в день торжества? Кто это сделал? Отчего акция была так плохо спланирована, а участники о взаимодействии будто бы вообще не слышали? Могли ли это сделать заговорщики, или нападение было лишь отвлекающим маневром для чего-то еще?
У Сигурда было много вопросов, но задать их было некому. Зато он отметил для себя, что двое нападавших, в отличие от остальных, действовали очень даже грамотно и четко. Они-то и интересовали его больше всего.
- Так значит Руфуса ты не видел?
- Нет, Ваше Величество.
- А кто же тогда передал вот этот сверток? - С этими словами король поднял в руки конверт с тайным посланием.
Этельберт из Гевиннера ощутил тугой узел, стягивающийся вокруг его шеи. Еще немного и его точно отправят на виселицу.
- Это дал мне человек со сломанной рукой. Он подошел ко мне, когда я уже был готов отправляться и сунул в руку конверт, сказав, что это крайне важно для Его Величества. Он был потрепан и, возможно, ранен, потому я решил, что это действительно важно.
Я не открывал конверт и не знаю, что там, клянусь. Я просто выполнял свою работу. Я и думать не смел,причинить Вам беспокойстваа, Ваше Величество, - под конец монолога гонцом овладела паника, голос начал срываться, а сам он опустился на колено, попытавшись сохранить достоинство, но тем самым продемонстрировал еще больший испуг.
- Он не солгал, Этельберт, - мягко и успокаивающе произнес король. - Это действительно важное послание. И, хотя ты нарушил правила королевской корреспонденции, в благодарность, ты не будешь наказан. А теперь ты можешь идти. Отправляйся в резиденцию Вестовых, выспись и возвращайся к службе.
А мы с вами будем решать, что делать.
- Что решать-то, Ваше Величество? Отправить туда сотен пять подготовленных ребят и дело с концом! Варвары должны ответить за смерть Реквизитора.
- Пять это мало, карательная экспедиция продлится пока они не перейдут дорогу какому-нибудь ярлу, да что там ярлу, даже у разбойников, навроде Железной Рубашки в подчинении больше народу.
- Ты думаешь у этого сброда будет хоть призрачный шанс против элиты Королевской Армии?
- При десятикратном перевесе - запросто.
- Тогда мы отправим пять тысяч, и эти предатели утонут в крови и вдовьих стонах, - жестко сказал Главнокомандующий.
- То есть вы, Аррин, хотите отправить пять тысяч солдат Короны, чтобы они сложили головы в бою с нашими собственными вассалами?
- Ублюдок, ты знаешь, о чем я думаю!
- О геноциде непричастных крестьян, кои, между прочим, возделывают землю, разводят скот и платят налоги, и коих отважные ярлы, естественно, бросят на передовую.
- Какие налоги? Два месяца наши северные вассалы ухитряются увиливать от выплат.
- А чья это обязанность, ныне покойного господина де'Бринье, или же королевского казначея?
- Довольно, - устало, но жестко, прервал их Малькольм, - армия никуда не пойдет.
- Его Величество прав, глупо затевать войну в собственном тылу, особенно сейчас, учитывая натянутые отношения с Велиссией.
- Говорил я, надо было их купцов принять.
- И купить у них очередную партию гнилой шерсти для нужд армии?
- Это клевета, я закупил материал высшего качества.
- А я оторвал солдату рукав похлопав его по плечу, клянусь Альмой, мальчишка, если хоть один из ткачей выдаст твое в этом участие, я сдеру с тебя шкуру и сошью из нее перчатки.
- Так вы, мсье де'Вьен еще и вышивать умеете?
- Мы и так отошли от изначальной темы, нужно что-то делать с варварами!
- Они наши вассалы? Так призовем их к ответу, пусть сами ищут того, кто это затеял.
Нир очнулся от света направленного ему в глаза, тот запросто просветил закрытые веки, вгрызаясь в уставшие зрачки. Прикрыв глаза предплечьем и содрогнувшись от внезапно вспыхнувшей повсюду боли, он открыл глаза и наткнулся взглядом на окно, из которого в комнату лился яркий свет осеннего солнца. Повернув голову, он увидел дремлющую на кресле рядом Марику. Лицо его невольно расплылось в блаженной улыбке: девушка жива и выглядит здорово, а значит, все было не зря...
Около десяти минут Ронир из Сарка разглядывал прелестное лицо юной целительницы. Делал он это всегда одинаково, и, когда девушка открыла глаза, она секунд десять взирала на внимательный сосредоточенный взгляд профессионального убийцы, направленный прямо на нее.
Пересекшись взглядами, они оба дернулись, и повисло неловкое молчание. Впрочем, долго оно не продлилось, ибо в этот самый момент дверь с грохотом открылась, и в нее ввалился старичок-лекарь, не пойми как прикомандированный к парочке хозяйственным палачом и прямо с порога завопил:
- О! Вы проснулись, господин! Мы уж боялись...
- Все в порядке, - Нир думал, что скажет это громко и выразительно, но то, что у него вышло, больше походило на предсмертный хрип.
- Вам бы следовало помолчать, молодой человек, а то Вам и без того, полагаю, довольно трудно дышать.
Тогда Нир решил проанализировать свое состояние. Итог был не то, чтобы совсем ужасным, но весьма плачевным: два сломанных ребра, вероятно, повреждение позвоночника, однозначное сотрясение мозга. Ну, в общем жить можно, хотя стоит еще немного отдохнуть.
Снова заговорил старичок, обращаясь уже к девушке:
- Госпожа, Вы выйдите, там пришел молодой господин. Он ждет Вас.
Марика выглянула в окно и помахала брату рукой, мол, поднимайся к нам. Тот, не особо раздумывая, открыл дверь и загрохотал сапогами по ступеням.
Войдя в комнату, мрачный и устало выглядящий Чемпион позволил себе расслабиться и даже выдавил из себя подобие улыбки:
- Что-ж, по крайней мере я не зря потратил деньги, прекрасная работа господин Херик, хотя можно было бы и получше - Сигурд пожал руку старичку и шагнул к другу.
- По крайней мере я выгляжу лучше тебя, - Нир откашлялся, - ты выглядишь так, будто пару декад провел с троллем в пещере.
- Если бы он был один, - Чемпион усмехнулся повторно и сел на рядом стоящий стул.
Минут десять ушло на рассказы воина о том, как же он и все друзья волновались за теневика, каких трудов им стоило скрыть от чужих глаз его принадлежность к профессии и прочую кучу ненужной, но, как думал информации. Дабы скрыть некоторые не самые удобные подробности рассказа, Марика увела престарелого целителя на кухню, и попросила помочь с разжиганием камина, тот реагировал странно, краснел, бледнел, обильно потел и изредка подергивался, не решаясь дотронуться до нее даже случайно. Ронир взял это на заметку, и решил, при встрече, расспросить Дирка об этом весьма выдающемся персонаже.
Еще минут десять прошло в разговорах о какой-то отстраненной чепухе, дабы скинуть лишнее напряжение, но после Чемпион посерьезнел вновь.
- Нир, послушай... Спасибо тебе. При всей своей глупостии, я бы не смог мгновенно решиться на столь самоотверженный поступок. В общем, если бы не ты... Марика... я облажался, а ты ее спас - Сигурд уставился в пол, сердце защемило.
- Успокойся, - умиротворяющим голосом проговорил теневик. - Я бы сделал это еще раз, если бы потребовалось. Твоя сестра слишком чистое создание, для столь грязной смерти, да и к тому же, - Ронир ощупал ноющие ребра, - в долгу она не осталась. Вот так они сидели еще минут пять, а потом Ронир, отличавшийся нелюбовью к праздному словоблудию, задал важный вопрос:
- Какие планы у нас теперь?
- Зима близко, - парень вглядывался в синеву неба за окном. - Я должен отправиться на север.
- Ясно. И когда нам стоит выдвигаться?
- Выдвигаемся нам, с Марикой, завтра утром. Я, в общем-то, попрощаться пришел.
- Собрался бросить старого больного человека прикованным к кровати, да еще и лекарство у него отобрать? - издевательски произнес Нир.
- Слушай, я понимаю, как это выглядит со стороны, но король личным приказом посылает меня на север, а оставить Марику одну в этом городе я попросту не могу, особенно после того как она побывала в роли заложника и едва не погибла! - Сорвался Сигурд, затем вздохнул и произес. - я не уследил за ней тогда, но теперь эту ошибку не повторю.
- Не логичнее оставить ее на попечение кому-то, кто не отправляется искать смерти в снегах?
- Нет, ты и так слишком много сделал, а Дирк... Скажем так, королевский палач не лучшая компания для нее.
- Ты зря относишься к нему с недоверием, особенно учитывая то, сколько раз он нам помогал.
- Я знаю, и все же что-то в нем заставляет меня держаться начеку.
- Нет, тут что-то еще. Эх, похоже, у меня паранойя.
- Случается. Ну, удачи там на севере.
- Это не все, мне нужна твоя помощь.
- В плане?
- Когда ты сможешь подняться на ноги, пожалуйста, найди побольше информации об этих ублюдках.
Понимаешь, открытое нападение на короля - это non penis canina, мне нужен человек в городе, способный разобраться, в чем тут дело и пресечь следующую попытку.
- Для этого у нашего государя есть стража, гвардия, советники, телохранители, черт побери, у него есть личная армия, в конце концов, - усмехнулся Ронир.
- Я им не особо доверяю. Подумай сам: кто-то же впустил убийц до начала церемонии, - произнес Сигурд.
- Или они пробрались в процессе.
- Пять человек в одинаковой черной одежде и, определенно, необычных масках попросту вошли в крепость полную стражи и прислуги?
- Я просто предположил, - усмехнулся Ронир, - но это предположение не стоит сбрасывать со счетов, за немалый срок моего "сотрудничества" с теневой гильдией я и не такое видел.
- Это вторая причина, по которой я прошу именно тебя, ты немало знаешь о теневой гильдии и ее устройстве, как знать, может оказаться, что это сделал кто-то из твоих знакомых.
- Вторая, а какая же первая?
- Я могу тебе доверять.
Ронир подумал и осторожно кивнул.
- Эх, ну и подкинул ты мне работенки, да, кстати, ты, часом, не видел мою Арабеллу?
Чемпион развернулся и достал из-за спины чемодан и, открыв его, протянул другу. Тот схватил свое сокровище, будто дочь, которую он не видел целый год.
Оставив друга со своим никому, кроме него самого, неясным счастьем, Сигурд тихонько ушел.
Темнота... Дыхание сбивается, но он изо всех сил бежит на крики. Никогда он еще не бегал так быстро, никогда не закрадывалось в его душу столько страха. Но как бы он ни боялся, он бежал, потому что она кричала.
Шаг, второй, третий... Темный покров неба прошивают сотни и тысячи огней, но несмотря на взвившийся в небо рой горящих стрел, он бежит не останавливаясь... Лишь бы успеть...
Бежать трудно - кажется, будто трупы, распластанные по земле, пытаются зацепиться за него, поймать, заставить упасть и стать одним из многих, взирающих на мир вокруг себя пустыми, безжизненными глазами.
Уже на последнем издыхании он заворачивает за угол и громкий, граничащий с воем крик прошивает завесу тишины, упавшую на город вместе с тысячами горящих стрел.
Не успел... Не успел!
...Он сидит на земле, держа ее на своих руках, не в силах сдержать слезы боли и ненависти.
И только ее тихий голос на самой грани слышимости: "Беги... Скорее..."
Он не бежит, хочет помочь, но что он может? Она уже мертва - клинок перерезал ее горло, как масло... Все, что он может - это попросить прощения, ведь он не уберег ее...
Ее лицо со струйкой крови, вытекающей из уголков ее губ, навсегда отпечаталась в его памяти, не давая покоя ночью.
И еще там была она... Кто - она?
Невероятно бледное лицо девушки, ее синие губы и струйка крови из носа не давали ему покоя. Но, быть может, он еще способен помочь... Скорее! Скорее же! Прыжок...
Ронир встрепенулся и открыл глаза.
- Тот же сон, что и обычно, - он сел и задумчиво почесал маковку. - Хотя нет. Это что-то новенькое, - он вздохнул и, держась за ноющие ребра, встал с кровати, нашаривая в темноте трость. Ноги он, к счастью, не сломал, несмотря на падение с крыши королевского дворца, однако из-за поврежденного позвоночника, пары сломанных ребер и сотрясения мозга, ходил он еще весьма нетвердо. По заявлениям Марики и старика-лекаря, которого откуда-то откопал старина-палач, чувство равновесия, равно как и контроль над телом, к нему вскоре вернутся, если он, естественно, будет сохранять постельный режим, и постарается избежать повторения недавних трюков. Часть разума Ронира одобряла его действия: он спас Марику, Марика спасла его, но другая часть осуждала за нерациональный поступок. Если бы он не ринулся за пузырьком с антидотом, то избежал бы последующих повреждений и, вероятнее всего, смог бы самостоятельно приготовить отвар, замедляющий действие "порченой крови", что дало ему время для подбора точного противоядия.
Секрет этого, весьма экзотического яда, в редких случаях использующегося в Теневой гильдии для давления на особо несговорчивых "клиентов", заключался в существовании более десятка форм и видов этой отравы. Причем для каждой был отдельный антидот, получаемый в ходе изготовления самого яда. Принцип действия яда был довольно сложным, однако невероятно эффективным. В первый час яд укоренялся в организме носителя, причиняя тому страдания, как в физическом, так и в моральном плане. У жертвы просыпались многочисленные фобии, паранойя, некоторые, спустя пару минут впадали в истерику, и были готовы на все, чтобы спастись, а затем, примерно к тому моменту, когда жертва выкладывала всю необходимую информацию, начинал медленно убивать.
За пару часов жертва погибала от сердечного приступа, а еще часов через восемь яд разлагался в организме до такой степени, что вычислить его, даже опытному алхимику, было крайне сложно. Но иногда жертва раскалывалась не сразу, тогда использовали разнообразные зелья-замедлители, чтобы продлить агонию. В тех редких случаях, когда жертва была ценнее живой, чем мертвой, ее могли наградить противоядием, но чаще всего точно рассчитать время не удавалось, и противоядие было уже бесполезно. К счастью, после феерического падения, Ронира додумались вытащить из фонтана и осмотреть, а он, в процессе, ненадолго пришел в сознание (сказывалась профессиональная привычка) и кое-как отдал распоряжение какому-то вшивому придворному в парике, бежать на крышу и вручить противоядие задыхающейся девушке. Неизвестно к какому решению пришло дворянство, и кого выбрали крайним, но они успели.
Марика то ли два, то ли три дня отходила от побочных эффектов яда и противоядия, но оклемалась на порядок раньше самого Ронира, и даже приняла некоторое участие в его исцелении.
Все эти размышления навели его на мысль о том, с чего имеет смысл начать, а точнее - с кого: в городе было всего два изготовителя ядов такого уровня мастерства. Один из них служил при королевском дворе и имел простое, но благородное имя Мариус, в случае отравления Его Величества он сумел бы быстро опознать яд и составить противоядие, а второй - Мазен Шмац, продававший свои "изделия" очень узкому кругу людей, в который сам Ронир не входил, потому как ядами не пользовался.
"Пожалуй, стоит проведать старого адиша", - решил теневик, но пошел в совершенно противоположную сторону - ему была нужна помощь.
Ронир из Сарка, инспиратор местного корпуса Теневой Гильдии довольно бодро ковылял по улицам Гевиннера. Немного расходившись, он почти не нуждался в трости, но избавляться от нее не спешил, ибо двигаться следовало без остановок, а пока это было еще весьма непростой задачей.
Останавливаться он опасался, так как, ввиду его внешнего вида и состояния, его уже не раз принимали за нищего и начинали кидать медяки, а эта сфера теневого бизнеса находится под жестким контролем Гильдии, и спустя несколько секунд могли прийти мордовороты, за этим следящие, дабы спросить с него долю. Впрочем, эти ребята моментально сменили бы тон, разглядев серьгу в его ухе, недвусмысленно намекающую на его ранг, но попадаться на глаза кому-то из гильдии в таком состоянии ему совершенно не хотелось, ибо положение в Гильдии было ему еще дорого. Хотя бы как память. Да и такой поворот событий, как ковыляющий по своим делам израненный и покалеченный "инспиратор", привлечет внимание высокоранговых представителей Гильдии Теней, что Ниру опять же совсем не на руку.
Добираться до дома Дирка было долго, причем последняя часть пути пролегала через нелюдские трущобы, на отшибе которых палач и обосновался. Столичные "трущобы", безусловно, на голову превосходили трущобы в остальных городах: здания в большинстве своем деревянные, выглядели весьма прилично, никто из обитателей не носил обноски, кроме нескольких совсем уж нищих, которых тут, в сравнении с остальной частью города, практически не было. Однако классовые различия были видны невооруженным взглядом - дворян и духу не было, по улицам курсировали стаи одичавших собак, и только растрепанная солома кое-где сыпалась с крыш.
Большая часть домов захватила своими заборами прилегающую землю, где были сооружены грядки, по которым в характерных позах ползали как молодые девушки, так и их дородные матушки, вырывая сорняки.
На тренировочной площадке "Клинков Зургаша" кандидаты в наемники остервенело лупили манекены - особенно старались клыкастые полуорки, ибо им, с такой-то родословной, выбор профессий в жизни предстоял невеликий. Около реки, протекающей через город, резвились разновозрастные дети. Их, казалось, не беспокоило то, что буквально в нескольких метрах ремесленники отмачивали кожи, выделанные "чистым" способом. Звуковым сопровождением Рониру служил стук молота об наковальню и скрежет точильного камня из кузницы Гро"бача, нестройный ор десятков пьяных глоток из Последней Пинты, и, конечно же, отборный мат из "школы для прислуги мадам Эленве".
Доковыляв до мрачно покосившейся избушки палача, Ронир перевел дыхание и несколько раз стукнул тростью в прибитый к двери деревянный топор. Изнутри донесся грохот, подкрепленный ругательствами и звоном металла, затем скрип лестницы, тяжелые шаги и лязг замка. Дверь открылась, демонстрируя закопченную рожу кварто-орка. Из избушки донесся запах гари, и повалил дым. Нира пробрал кашель, но палач молча сграбастал его за ворот куртки и затащил внутрь, захлопывая дверь.
- Что ты, мать твою творишь? - Сквозь кашель выкрикнул теневик. Палач молча отодвинул его к открытому окну. Ронир выровнял дыхание, успокоился и переспросил. - Ты решил спалить дом и затребовать получше?
- Не совсем, так, халтурка, - квартоорк сдвинул массивный стол в сторону, зацепился рукой за кольцо в полу и потянул его вверх, открывая люк в погреб, оттуда сразу вырвался черный дым и повалил в окно.
- Дай мне пару минут, а потом спускайся, - бросил Дирк через плечо, спускаясь по ступенькам вниз. Ронир покачал головой, поднял с пола трость и начал ждать, через некоторое время дым прекратился, и откуда-то снизу послышалось, - Готово!
Нир вздохнул и начал спускаться по скрипящей лестнице, успокаивая себя мыслями, что раз она выдерживает вес носящегося по ней палача, то его-то уж точно выдержит. Через энное количество ступенек, он попал в основное жилище палача.
Дирк, несмотря на орочье происхождение, в вопросе жилья поддерживал гномьи традиции, заключавшиеся в емкой фразе - "Хочешь построить дом - найми гнома, хочешь построить хороший дом - найми гнома и строй его вниз, хочешь построить личную крепость - найми гнома, строй ее вниз и хорошенько заплати".
Избушка служила приманкой для воров и отводом глаз для стражи. Подземная же часть, значительно превышавшая по размерам наземную, была жилой. Квартоорк завалил свое жилище разнообразным хламом, отдельно отгородив пространство под арсенал, состоящий из стойки с несколькими хищно выглядящими секирами и перемотанной кожаными ремнями дубинки от воров. Еще глубже располагался склад специфических припасов и, по слухам, замаскированный выход из города, через который проходила чуть не пятая часть всей контрабанды столицы славного королевства Кенриаль.
Естественно, для постройки подобного дома Дирку пришлось наладить контакты со многими влиятельными людьми и не очень людьми, а также стать формальным членом Теневой Гильдии. Правда, от татуировки он отказался, мотивируя это тем, что его и так сложно с кем-либо перепутать, но исправно носил тонкое кольцо серьги в мочке левого уха. Сейчас же палач ползал по каменному полу и совком собирал пепел, ссыпая его в украшенную керамическую урну.
- Расскажешь мне, что заставило тебя сыграть в великого инквизитора? - Спросил Ронир, аккуратно опускаясь на заваленный тряпьем стул.
- У Шульца обнаружился брат, и не один. Этих Шульцев вообще хоть жопой жуй! И каждый последующий долбанутее предыдущего, - пояснил кварто-орк, на секунду отрываясь от своего занятия, чтобы размять спину. - Конкретно этот хотел внести выкуп за тело брата, чтобы предать его огню, а прах похоронить в семейной усыпальнице.
- Так отдал бы тело, имей совесть, у человека брат умер! Хотя стоп, помню ты про две "руки славы" говорил.
- Угу, а голову, кстати, инквизитор умыкнул.
- Н-да.
- Ну я и сказал ему, что тело уже сожгли, а он пусть мне за это накинет малость, - палач сверкнул нижними клыками.
- Вот ведь жук, - одобрительно произнес Ронир.
- Осталось дело за малым - спалил его тело, ссыпал в урну, а потом заметил, что праха маловато получается, вот и решил досыпать немного.
- И кого же ты сюда подмешал?
- Ну, останки тела, которое я сдал анатомам, пару дохлых ворон и собаку.