Орден (10 глав)
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Пролог.
Закат был красив. Для старого Дерека закат каждого дня был красивей предыдущего, ведь каждый заход солнца означал, что он вырвал еще один день своей жизни из цепких пальцев старухи Эон, хотя битва за этот день была отнюдь не простой. Каждый день он боялся закрыть глаза и открыть их уже по ту сторону, в ее объятьях.
Дерек, или вернее, Сэр Дерек не был дряхл, он был достаточно здоров для своего отнюдь уже не человеческого возраста. А Эон, как известно, ждать не любит, поэтому на сотом году жизни каждый новый день для старого графа был воистину ценен, и, чтобы не уступать свое тело вредной старухе, манящей его на ту сторону, он, как и прежде, нагружал себя заботами. Хотя графством уже давно правил его сын Годрик, старику было чем заняться, ведь не далече, чем четыре года назад прекрасная Элена принесла Годрику первенца, а сейчас была готова вот--вот разродиться вновь. И именно ему выпала почетная, и, что уж говорить, приятная роль воспитателя для зеленоглазого мальчика, ведь ребенок любил сказки и истории, а старик знал их немало и обладал необычайным талантом сказителя:
-- ...И тогда пришли на поле брани жители всей империи: старые и молодые, мужчины и женщины, богачи и нищие, благородные и бродяги без роду--племени. Все они собрались на месте Последней Битвы и в едином порыве чистых сердец сокрушили наступающую Тьму! И каждый тогда оказался частью победы, не сильной рукой, так сердцем пламенным он шел на врага. И каждый был достоин награды!
-- Выходит, не важно, благородный ты или нет?
-- Верно говоришь. Это третья песнь Альмы: "Неважно, кем родился ты, коль в сердце твоем честь, а помыслы чисты". Эти строки значат, что кем бы ты ни был рожден, если поступаешь правильно, то ты достойный человек.
Именно в тот вечер старый граф понял, что этого благородного мальчика ждет большое будущее: после истории о Последней Битве он стал грезить идеей о том, чтобы собрать вместе всех достойных людей и сделать их, как им и полагается, великими героями.
Шли месяцы, мальчик рос, учился, а его мечты росли вместе с ним, но старый граф чувствовал приближение чего--то ужасного. Все реже Эон обращала к нему свой взор, находя куда более интересным его внука, а тот, казалось, вовсе не ощущал нависшей над ним угрозы.
Однажды вечером, когда граф по старой привычке провожал солнце за горизонт, он вздрогнул, услышав за спиной вкрадчивый голос мальчика.
-- Дедушка, -- спросил он, -- скажи, а сколько тебе лет?
-- Уж сотый год к концу подходит. Матушка дала мне воистину долгую жизнь.
-- А ты когда--нибудь убивал? - мальчик будто бы ужаснулся сказанному.
-- Случалось, -- признал старик, не понимая, к чему клонит внук. Взгляд его тогда показался старику очень необычным: в нем читались одновременно живой интерес и легкая насмешка.
-- А ты сам, -- он запнулся и перешел на шепот, -- сам не боишься умереть?
-- Боюсь, -- впервые в жизни старик признал свой страх.
-- Больше не бойся. Она обещала подождать...
Глава 1.
Посетителей в трактире было немного. Те, что нашли в себе силы прийти после трудового дня, неторопливо похлебывали кислое пиво. Из серой толпы слегка выделялись две фигуры за столом в углу: первый - слегка смугловатый, явно с примесью эльфийской крови, но высокий и широкоплечий, явно был воином: скорее наемником, нежели солдатом королевской армии. Его выдавали шрамы, покрывающие руки, сапоги со стальными пластинами и, конечно, необычное оружие - массивный меч, прислоненный к стене. Второй выглядел несколько более мрачно: его длинная темная одежда, казалось, поглощала свет, а бледноватое лицо резко выделялось на ее фоне. Пальцами одной руки он выстукивал по столу какой--то незамысловатый ритм, другой же время от времени ощупывал рукоять небольшого деревянного чемодана, прислоненного к его ноге.
На столе между ними, прижатая двумя кружками с дешевым пивом, лежала красочная печатная копия указа о проведении Великого Королевского Турнира.
Повисшая в воздухе напряженная тишина позволяла расслышать стук дождя по крыше конюшни. Наконец, подняв одну из кружек, молчание нарушил воин: вздохнув, он шумно отхлебнул и заговорил.
-- Нет, все же это не для меня.
-- "Бронзовый мечник", "Привет из Прима", "Бессмертный Империи", титул Чемпиона трех арен, список побед более, чем вдесятеро превосходит список поражений. Ты серьезно полагаешь, что среди столичных неженок или провинциальных дуболомов найдется кто--нибудь, способный затмить твою былую славу?
-- Моя слава осыпалась прахом после поражения на Велиссийком фестивале.
-- Падение Бронзового Мечника. Эту песню поет едва ли не каждый бард.
-- Не просто падение! - кружка грохнула о стол, расплескав остатки содержимого. - Ублюдок вскрыл меня от брюха до самой глотки! Я, мать твою, провалялся на кровати полтора сраных года, а единственным человеком, с которым я мог поговорить была моя несчастная сестра, вынужденная выносить за мной дерьмо!
-- Но ты выжил, парень. Ты снова можешь стоять на ногах, держать в руках меч и сражаться, -- глаза "мрачного" холодно смотрели на распалявшегося собеседника.
-- Да, я могу сражаться, но я больше не боец, -- произнес воин сквозь зубы. -- Не гладиатор. Бронзовый мечник погиб там четыре года назад, растеряв на арене Имперского дворца и внутренности, и уважение, и все то, что делало меня сильнейшим.
-- Тем не менее, ты по--прежнему на порядок лучше того сброда, что стекается на арену ради славы и пары медяков.
-- Не в этот раз, -- вздохнул наемник. - Турнир за звание Великого Чемпиона Кенриаля, это уровень малость повыше. Право стать цепным псом лично короля соберет в Гевиннере убийц со всего Света. Если я снова захочу повидать старуху Эон, обязательно тебе сообщу.
Дверь скрипнув, отворилась, и в проем втиснулась фигура нечеловеческих габаритов. Одного взгляда хватало, чтобы понять, что что--то не так: длина рук, ног, пропорции тела, но главное, что выделялось - массивная челюсть с выступающими клыками. Три с половиной посетителя на секунду перевели взгляд на оркоида, а затем вернулись к прежним делам. Полуорки в Гевиннере не были диковинкой, особенно здесь, буквально, по соседству с печально известной школой "Клинков Зургаша".
Полуорк притворил дверь и проковылял до барной стойки. Он достал из кармана горсть медяков, резким рывком стряхнул намокший чуб с лица и хриплым голосом произнес.
-- Грип, одну.
-- За счет заведения, -- проскрежетал бармен.
-- Тогда три, раз ты угощаешь! - Он обнажил зубы в оскале, который должен был символизировать улыбку. Трактирщик опустил на стойку поднос и беспрекословно поставил на него три кружки. Прихватив их легким движением, здоровяк направился прямиком к столу в углу зала. Ухмыльнувшись на вопросительные взгляды собеседников, он поставил пиво на стол, рухнул на стул рядом с ними.
-- Брезгует, зараза, впрочем, я не против, -- гоготнул клыкастый, подвинув кружки к тем двоим.
-- Ты в своем репертуаре, - произнес "мрачный", благодарно кивая приятелю.
-- Итак, судя по воплям твоей ушастой подружки, вы снова о турнире. Забавно, но обстоятельства сложились так, что я вынужден от него отказаться, -- вздохнул оркоид, почесывая щетинистый подбородок.
-- Отчего? Испугался встречи с нашим общим другом?
-- С этим то? - Здоровяк махнул рукой в сторону воина. - Без обид, парниша, но порвать человека надвое, для такого отродья, как я, не составит особого труда. Нет, нагрузка в целом возросла: какой--то кретин пришил представителя торгового дома из Тирна, весь город на ушах, стража ко мне уже человек пять притащила, причем как на подбор -- старики, женщины и дети. Допросы идут через раз, на каждом сидят по два--три дознавателя, а то и сам брат инквизитор, даже инструмент протереть толком не дают. Все на нервах, повсюду бедлам, воровство, попойки и дебоширство, не говоря уж о том случае, когда какого--то несчастного забыли в железной деве на ночь.
-- Представитель торгового дома, -- задумчиво произнес человек в плаще. -- Тот напыщенный индюк, Кхар, кажется?
-- Он самый, -- кивнул здоровяк, одним махом опустошил свою кружку, а затем со злорадной улыбкой продолжил. - Не знаю, кому уж он так досадил, но разделали его знатно -- судя по останкам, его попытались четвертовать: привязали ногами к телеге, а руками к паре жеребцов, правда, местные клячи едва ли тронулись после сигнала, так что казнь не удалась. Добивали купца неумело, разрубив надвое, по животу -- медленная мучительная смерть.
-- Отчего же ты так восхищенно это произносишь?
-- Меня забавляет упорство ассасина--самоучки, принявшего этот заказ. Несмотря на все неудачи, он добился своего и это внушает уважение.
-- Что ж, почитай, единственный действительно опасный противник, выпал из соревнования еще до его начала. Остальные бойцы и вполовину не так страшны.
-- Вполовину? - хмыкнул здоровяк. - Ты их явно переоцениваешь.
-- В любом случае, -- ответил воин, пропустив бахвальство полуорка мимо ушей, -- мои амбиции умерли на арене Имперского дворца: от политики меня воротит, к власти я не рвусь, а денег на жизнь я смогу заработать.
-- Нет, не сможешь, -- мрачно произнес бледнолицый. -- Налоги из года в год повышаются, песнями много денег не заработаешь. Особенно в столице, куда стекаются барды всего Кенриаля, от скальдов севера до трубадуров с границ Велиссии. Продавая свой меч на защиту торговцев, ты, безусловно, заработаешь побольше, но неиллюзорно рискуешь сложить голову в ближайшей подворотне от ножа в спину.
-- Получить топором в череп -- это явно, лучшая смерть, -- саркастично ухмыльнулся воин.
-- Это всяко более достойная участь, нежели захлебнуться собственной кровью в ссаной канаве, -- хмыкнул полуорк, -- или подохнуть от голода, или видеть, как от него один за другим умирают твои родные.
Воин смутился, вздохнул, одним махом прикончил кружку, затем грохнув ее о стол, произнес:
-- Разжигатель подери, допустим я выйду на эту арену. Но какие у меня шансы?! Я не так быстр, как прежде, не так ловок, да и дыхания у меня хватит, хорошо, если минут на пятнадцать.
-- Маловато, но ты ж не на молоденькой девчонке скакать собрался!
-- Я думаю, наш друг хочет сказать, что и трети этого времени хватит, чтобы закончить бой. А, насчет физической формы: у тебя еще есть время до начала Турнира, а у меня есть человек, который может тебе помочь.
Кружка полуорка опустилась на стол, и тот издевательски произнес:
-- Ага, человек...
***
Отблеск от факела осветил медленно движущуюся в темноте фигуру. Мало--помалу его чадящий свет сменялся ярким и ровным солнечным, а в конце пыльного, со следами гари на стенах и крови на полу коридора, уже была видна решетка, через которую он и пробивался.
Негромко звякнул меч: наверное, коснулся одной из цепей, свисающих с потолка. На этих цепях должны были крепиться аккуратные чистые светильники, но это было слишком дорого и жадные до денег Мастера Игр их сняли, выбрав для освещения куда более дешевые факелы. Вместо этого на цепях висело оружие: мечи именитых героев, бойцов арены, полководцев и Чемпионов, кровью и сталью вписавших свои имена в историю.
Идущий, наконец--то, подошел к решетке и облокотился на свой огромный бронзовый меч. С полминуты он стоял с закрытыми глазами, успокаивая нервы перед важным событием, а затем, усмехнувшись, открыл глаза.
-- Что ты тут забыл, Нир? Стража не особо жалует теневую гильдию.
-- Надо поговорить, -- человек отделился от тени и подошел к воину.
-- Что--то случилось?
-- Цена боя изменилась. Нашли убийцу гильдейского купца Кхара. Олаф Шульц - твой сегодняшний соперник. Сегодня вечером его казнят по обвинению в убийстве человека и государственной измене, а раз второй полуфиналист потока выбыл, ты, выходит, стал финалистом.
-- Неплохо! - В глазах мечника вспыхнула искра. - Значит, все решится сегодня. Это же просто отлично!
-- Не уверен. Против тебя выйдет фаворит второго потока. Провести финальный бой сегодня решили неожиданно, и я просто не успел собрать информацию. Ничего не сумел о нем узнать, кроме того, что он опасен. Тебе придется импровизировать.
-- Учту.
-- И еще. Бросай эту оглоблю. Дурная это штука. От нее так и несет проблемами.
-- Иди--ка ты, -- отмахнулся воин.
-- Удивлен, что тебе вообще позволили им пользоваться.
-- Повезло, -- мечник вздохнул. - Как бы это везение не кончилось в решающий момент.
-- Ты прав. Чем дольше -- тем лучше. О! Кажется, твой выход, удачи, -- человек моментально растворился в темноте, а мечник развернулся в сторону выхода на ристалище. Заскрипел старинный механизм, и витая кованая решетка медленно поползла наверх, открывая обзор на величайшую арену континента.
Купол Солнца - техническое чудо времен Прима. Огромный амфитеатр вмещал в себя порядка пятидесяти тысяч людей. Но основным его отличием была не вместимость, а поражающая воображение система колоссальных зеркал из полированной меди, одновременно прикрывающих зрителей от палящего солнца и направляющих свет на арену, освещая ее и создавая отличное освещение на ристалище даже в пасмурные дни и поздние вечера.
Глашатай, взобрался на трибуну и, ударив жезлом о грудь, заговорил:
-- Дорогие друзья, встречайте бурными овациями того, кого вы все знаете и любите! Знаменитый Чемпион трех арен, Привет из Прима, впервые без маски, встречайте, -- он сделал театральную паузу, -- БРОНЗОВЫЙ МЕЧНИК!
Сжавшаяся в ожидании толпа будто взорвалась. Ликование не знало предела: люди вставали со своих мест, кричали, рукоплескали и восхищались своим героем. Король, оторвавшись от бумаг в руках, скользнул по бойцу оценивающим взглядом, удивленно приподнял одну бровь, и, окончательно отложив бумаги, поудобнее устроился на кресле.
Воин был одет в проклепанную кожаную куртку, определенно, варнадской выделки и точно такие же, явно того же мастера штаны. На ногах его были высокие сапоги из кожи подгорного тролля со стальными наголенниками. Положив на плечо, одной рукой он нес тот самый меч, благодаря которому и получил свое имя, а второй рукой приветствовал зрителей.
-- Его имя - Сигурд из Лостра. Бард и путешественник, что прошел весь Вестланд от края до края. И теперь, спустя пять лет он решил вспомнить былые деньки и вновь выйти на арену!
Благодаря таинственному жезлу голос глашатая разносился по Куполу Солнца с легкостью, будто не было здесь всех этих людей, пришедших с разных концов света.
"Что ж вот и снова настало мое время!" -- улыбка на лице Сигурда на миг обернулась злорадной ухмылкой. Он остановился на середине ристалища, приветствуя зрителей кулаком, поднимающимся в воздух в такт боевому кличу толпы, и направил свой взгляд на решетку противника.
Глашатай набрал воздуха в грудь, вновь ударил жезлом, и заговорил:
- Его противник известный интриган, утонченный красавец, знаток женщин и настоящих сражений! Мужчины, держите крепче ваших жен и дочерей! Встречайте, - зрители на трибунах затаили дыхание, - Ландграф Демар эр'Данис Де'Жофре.
"Что за?!" -- ухмылка испарилась с лица Сигурда. Только что услышанное имя выбило из него всю уверенность, а перед глазами замелькали события многолетней давности.
***
-- Опусти меч! - Морган был в бешенстве. - Что ты себе позволяешь, щенок?!
-- Уберись с дороги, старый пень, -- юноша с неожиданной легкостью отшвырнул старика в сторону свободной рукой, тот взбесился и ринулся, было, вдогонку, но его остановил полный кристально чистого, незамутненного гнева, взгляд ученика.
-- Разжигатель, парень, что ты вытворяешь? Мать покарает тебя! Да он сошел с ума, господин, -- со всех сторон слышались выкрики, но никто не осмеливался заступить юноше дорогу, а тот будто и не слышал ничего вокруг.
-- Демар! Выходи, -- Сигурд не реагировал ни на призывы родни, ни на угрожающе выставленные алебарды гвардии ландграфа. В его сердце кипела ярость, пожирающая все на своем пути, и лишь одна мысль сейчас грела его сердце: "Предателю - смерть!"
Внезапно уверенно шагающего виконта схватили за плечо и развернули. Перед ним стоял Нильс, лучший друг и верный товарищ.
-- Не стоит, Сигурд, -- проговорил он. - Это не кончится хорошо.
-- Уйди с дороги, Нильс, -- голос был сух и холоден. - Или ты заодно с ним?
-- Не заодно. Я презираю его не меньше твоего, но всему есть предел, ты и сам знаешь. Пойми, ты не можешь просто так убить человека. Тем более, ты не можешь убить ландграфа!
-- Могу, -- от брошенного вскользь слова Нильс отшатнулся, будто от удара, а юный виконт, потеряв к тому всякий интерес, двинулся дальше.
-- Ну же, Сигурд, не надо! - Девочка лет пяти вся в слезах ухватила виконта и испуганно уткнулась носом в его дублет. - Не надо ...
-- Отойди, Мари. Отойди в сторону, -- Слова брата прозвучали для девочки чуждо: никогда прежде в его голосе она не слышала столько холода. Но тот, аккуратно отстранив девочку, сделал шаг вперед, впервые в жизни оставив сестру в полном одиночестве.
-- Опусти меч. Не позорь меня! - Теперь Граф Дампфер возвысился над сыном. - Веди себя, как мужчина, прими поражение с честью!
-- Не тебе учить меня мужеству, старик. Ты трус! - Выплюнул Сигурд и прошел мимо отца. - Эй, Демар! Выйди, поприветствуй своего доброго друга! - Сигурд с выжиданием посмотрел на стоящего за спиной стражей ландграфа.
-- Зачатый в подлом обмане и грехе, подлецом и оказался. Выходи, шлюхин сынок, и ответь за дела свои!
Демар был бастардом. Прежний ландграф признал его и уравнял в правах со своим законным сыном, но факт оставался фактом. Тайна его рождения была известна лишь самому Демару, его отцу и Сигурду. Когда--то давно он доверил своему другу эту тайну, осознание которой было для него больнее самого грязного и низкого оскорбления. Эта правда была той самой тайной тропой, что вела в обход крепчайшей стены самообладания юного ландграфа.
И, конечно же, после этих слов жених вышел на свет. Обойдя жрицу, он выхватил из ножен ближайшего стража длинный узкий меч и с искривленным злобой лицом тяжелыми шагами двинулся к прежнему другу.
-- Ну, наконец--то! - Только сказал тот, и коротким взмахом направил грузный неловкий удар бронзового меча прямо в голову противника. Юного ландграфа спас толчок в бок того самого стража, чей меч он держал в руке. Безоружный, он, конечно же, не мог отразить атаку и принял тяжелый удар на плечо, закованное в стальные латы.
Не успел он подняться, как новый замах Сигурда уже рассек воздух в двух пальцах от его лица - бастард едва уклонился.
-- Ты рехнулся?! - В голосе еще минуту назад полного решительной ненависти юноши звучала паника. Он осознал, что до уровня противника ему еще очень далеко - виконт Дампфер размахивал мечом так, словно находился на поле боя и рубил врагов одного за другим, а Демар все отступал, покуда отступать стало уже некуда. Сделав последний шаг назад, он принял удар противника на свой меч, от которого, едва успев подивиться невиданной для человека в столь юном возрасте силе, отлетел спиной в стену.
-- Умри, мразь! - прохрипел Сигурд, прижав врага к стене, и нанес удар.
***
-- Мразь! - Прошипел воин. Нахлынуло желание сорваться с места и голыми руками разорвать противнику глотку еще до начала схватки, но разум, подкрепленный опытом, победил и не позволил вспыхнувшей ярости взять над собой верх.
-- Сигурд?! -- глаза Демара только что на лоб не вылезли. -- Ты... Неужто, ты еще жив?
-- Рано ты меня похоронил, -- мрачно ответил воин.
-- Я не видел тебя после того, как ты сбежал из отчего дома с девчонкой на закорках.
-- Ты не видел меня после того, как едва остался жив.
-- Неужто, ты все еще злишься на меня? Это было не мое решение. Брак был обговорен еще до смерти отца, а расторгнуть помолвку означало бы...
-- Заткнись...
-- Думаешь, она была мне так нужна? Да черта с два! Это отец хотел родословной и денег ее семьи.
Воин опустил меч с плеча, и, разминая шею, произнес уже более твердо:
-- Заткнись.
-- Да, она была красивой, первые два года. А потом это ее вечно печальное лицо изошло морщинами, грудь обвисла, зубы пожелтели, на животе появились растяжки, а раздувшиеся лодыжки перестали влезать даже в самые дорогие сапоги! Поверь, знай ты тогда об этом, ты бы благодарил судьбу, что она досталась не тебе.
-- Заткнись! - рявкнул Сигурд в полный голос, подавшись вперед.
-- А сам? Отверг свою кровь, отрекся от наследия предков, -- слегка истеричный голос Демара изменился, в нем прорезалось презрение. - Ты превратился в безродную шавку, обрядился в обноски эльфийской шлюхи и теперь стоишь на моем пути, брызжа слюной из--за чертовых детских обид! Ты просто ничтожен.
-- А ты все также заносчив, -- вздохнув, сухо констатировал обретший самообладание воин.
-- А такому как ты, не помешало бы ощутить на своей шкуре, что такое настоящая битва, ублюдок! -- буквально выплюнул Сигурд.
Ландграф вынул обильно украшенный полуторный меч Тирнской закалки из ножен, и встал в одну из стандартных стоек, выставив вперед руку с небольшим баклером.
"Дворянская школа, упор на парирование, движения ритмичны, доведены до автоматизма и выполняются сериями. С одной стороны - в этом ее сила, с другой - слабость, если я угадаю серию по первым ударам, то легко отражу ее", -- перенеся центр тяжести на левую ногу, Сигурд поднял меч на уровень головы, а затем повернул его горизонтально, нацеливая в лицо оппоненту.
Преимущество было очевидно: за годы путешествий и сражений на арене воин узнал множество техник боя и научился совмещать их. Он играючи импровизировал, обрушивая на противника тяжелейшие рубящие удары и молниеносные колющие. Выработанный стиль ведения боя постепенно привел его к тому, что он вовсе не нуждался в тяжелых стальных доспехах - они только стесняли движения - и в бою обходился лишь жесткой курткой, штанами из клепаной кожи, да тяжелыми сапогами с наголенниками.
Король поднялся с кресла, внимательно осмотрел соперников и медленно кивнул глашатаю.
-- ДА НАЧНЕТСЯ БИТВА! - посох, оглушительно ударивший в пол, послужил бойцам сигналом к началу сражения.
Демар сорвался с места, щит он опустил вниз, а мечом нанес боковой удар, который Сигурд с легкостью отбил. Справа что--то мелькнуло. Он, действуя на чистых рефлексах, заслонился предплечьем, в которое, спустя секунду врезался щит.
"Кажется, он немного неправильно понял название "кулачный щит"" -- пронеслось в мыслях воина, когда он контратаковал оппонента в торс.
Ландграф отскочил. Удар, который мог разрубить кирасу, лишь скользнул по ней, но и контратака оказалась неудачной, отчего Демар на секунду потерял равновесие, но не упал, а вернулся в стойку и продолжил нападать. Меч распорол воздух чуть левее головы Сигурда, мелькнул перед глазами, и резко изменив траекторию, обрушился справа. В мозгу промелькнула книжная страница с иллюстрациями, а затем одна единственная мысль - "Попался!".
"Справа, снизу, слева, идиот, снова справа" -- Сигурд напряженно отбивал удары, постепенно выбираясь из связки--ловушки, в которую пытался поймать его соперник, но никак не мог найти слабого места в его движениях, а если и находил, то просто не успевал разбивать их и продолжал отбивать все новые и новые атаки. Наконец, его противник выдохся, а удары стали более грузными и медленными. Отбив очередной выпад, воин круговым взмахом клинка, снес с головы ландграфа шляпу.
-- Теперь твоя голова! - смешливо выкрикнул Сигурд, тут же отбивая рукоятью, стремительный удар щитом. Меч противника возник где--то внизу и, вскользь распоров ворот кожаной куртки резанул воина по лицу. Прежде чем нахлынула боль, он сумел ударить вслепую, и, судя по крику Ландграфа, попал, куда надо.
Отскочив назад, Сигурд дотронулся до лица левой рукой, и сразу же стиснул зубы, чтобы не закричать. Рана, на ощупь, была небольшая, и самое главное глаз был цел, но ни боль, ни кровотечение не собирались останавливаться.
"Я должен победить и быстро, иначе попросту истеку кровью", -- взглянув на соперника, воин с нескрываемым удовольствием заметил, что тот поспешно бинтует левую руку оторванным рукавом своей прекрасной сорочки, а расколотый щит валяется на песке. Взгляды противников встретились и снова сменились действием.
Демар положил перемотанную левую руку на рукоять меча, и набросился на Сигурда вновь. На этот раз он действовал, игнорируя любые школы и стойки, попросту рубил, вкладывая в каждый удар весь свой гнев.
Тяжелые мечи сталкивались со страшной силой и огромной скоростью. Было ясно одно: тот, кто первый устанет и сделает шаг назад - проиграет. Первым выдохся Де'Жофре: пропущенный им удар вырвал меч из его рук, второй проломил кирасу.
Он отскочил от воина, упал и начал отползать. Сигурд шумно выдохнул - "Победа!" - но этого было недостаточно. Ярость все же сумела вспыхнуть внутри и возобладать над разумом. Перехватив меч поудобнее, он двинулся к возившемуся в песке противнику.
Демар, пряча руки от противника, начал поспешно стягивать с левой руки изящную тонкую перчатку. И тут воин, наконец, увидел подвох, что беспокоил его с самого начала схватки: на руке врага была закреплена сложная проволочная конструкция с плоскими камнями.
"Артефакт!" - Успел смекнуть он, прежде чем, ослепнув, неистово выгнуться от боли.
Запахло паленой кожей.
"Надеюсь, воняет от доспеха!" -- проскочило в мозгу Сигурда, затем мысли вновь перемешались...
Очнулся он, лежа на песке. Демар эр'Данис Де'Жофре стоял сгорбившись и держался за покрасневшую на груди рубашку - видимо пробитую кирасу он уже снял.
-- Как быстро меняется жизнь, ха? - процедил он, откашливаясь, - не думал, что мне приспичит использовать наследие Разрушителей.
Де'Жофре хрустнул пальцами, увитыми проволокой и посмотрел на Сигурда горящими безумием глазами. - Теперь я научу тебя почтению!
Новая вспышка молнии заставила воина вновь скрючиться в судороге.
По трибунам прокатилась волна недовольства и страха.
-- Остановите бой! - Девичий крик, раздавшийся в густой тишине арены, послужил толчком для волнений:
-- Подонок! На плаху мерзавца! Сжечь колдуна! - слышалось отовсюду на арене.
-- С удовольствием четвертую засранца, когда все кончится - произнес огромный квартоорк, сидящий рядом с девушкой, поднявшей шум. Ее, пытающуюся бежать к капитану гвардии, держал еще один совершенно незаметный на первый взгляд человек и тихим голосом что--то нашептывал на ухо. Когда девушка немного успокоилась, он обратился к квартоорку.
-- Де'Жофре проиграл, вне зависимости от исхода, но если бой не остановить он попросту поджарит нашего "Чемпиона". Быть может? - Мужчина приподнял деревянный чемоданчик, покоящийся у него в ногах.
-- Даже не думай, - бугай вырвал чемоданчик у него из рук, получил в зубы и с ухмылкой победителя посмотрел на отбившего руку владельца коробки. Неприметный человек потянулся за ножом, палач улыбнулся зубастой пастью. - Серьезно? Рискнешь нашей дружбой и своей жизнью ради этой хреновины?
-- Эта хреновина - моя Арабелла, и значит она для меня побольше, чем жизнь, -- произнес мужчина.
-- Если попытаешься пальнуть из нее здесь, лишишься всего разом, -- палач протянул ему чемоданчик, -- не подумай, что я тебе угрожаю, но стражи тут до жопы.
-- Благодарю за предупреждение, но что нам тогда остается делать?
-- Наслаждаться зрелищем, -- ухмыльнулся квартоорк, переводя взгляд на арену.
-- Знаешь, ты сам себя под это подвел, -- оправдывался Де'Жофре пока молния, сорвавшаяся с его руки, плясала по земле, -- эта дрянь... мне она нравится немногим больше, чем тебе. Она заработала в тот момент, когда ты пустил мне кровь. Она работает от крови, -- он на секунду запнулся, словно осознавая что--то, а затем истерично взвизгнул. -- Она пьет мою кровь, ты понимаешь это?!
"Что со мной... как он это делает? Почему я до сих пор не могу выпустить меч... Альма!" - Сигурд не успел до конца оформить мысль, молния снова впилась в его тело.
-- Стража, к оружию! Арестуйте Де'Жофре! - Советник короля сориентировался быстро и уже после первой вспышки отдал приказ прервать схватку.
-- Стой, Родерик. Это не конец! - Оборвав советника, король с довольной ухмылкой поднялся на ноги, чтобы лучше видеть происходящее.
Жест короля были вынуждены повторить все. Никто не понимал, что происходит, отчего бой до сих пор продолжается, но сидеть в присутствии короля или, хуже того: мешать ему наблюдать - никто не посмел. Волны недовольства захватили всю арену: все кричали, кое--где стали сминать стражу - всех волновал вопрос: "Почему его еще не остановили?!"
А ландграф тем временем продолжал пытать противника:
-- Добить мечом, было бы проще, да и достойнее, но ты даже не можешь представить, как это затягивает, - закатив глаза, Демар занес руку, позволяя артефакту напиться. В голове Сигурда успела сверкнуть мысль - "Меч!"
Последний, сокрушительный удар молнии, подняв пыль, пробил в земле кратер шириной в пару--тройку шагов. Демар пошатнулся - слишком много сил он затратил на этот разряд, в его глазах все плыло, кости ломило, мышцы деревенели. Он огляделся и вдруг заметил непонятное темное пятно на земле, и блеск отполированной бронзы в метре от него.
-- Молния всегда бьет, -- медленно донеслось до его ушей, -- в самую высокую точку!
Пятно сорвалось с земли, приобретая человеческие очертания. Сигурд в обугленной одежде, местами дымящейся вовсю, врезался в ландграфа, уронив его на землю и, с бессвязным воплем, вбил лицо Де'Жофре в песок ударом сцепленных рук.
Глава 2.
Город Гевиннер, столица королевства Кенриаль, в народе славился двумя вещами: торговым оборотом и боями, и если первое волновало лишь некоторых, то ради второго в столицу славного королевства съезжались люди даже из соседних стран.
Бои, которыми славился Гевиннер, были непростыми: на самой большой арене континента встречались самые сильные, ловкие и быстрые бойцы. Сотни любителей испытать удачу нашли здесь свое место, еще больше - свою смерть, а лучшие из них - славу и почет. Таких людей называли Чемпионами. И, само собой, любой боец мечтал стать Чемпионом своей арены, а потом, быть может, и Великим Чемпионом.
Великий - не просто красивое слово рядом с титулом Чемпиона. Оно означало, что ты - лучший из лучших. Ты можешь справиться с любой проблемой и любым противником, кем бы он ни был. И королевству, само собой, нужны были такие люди. Поэтому еще со времен Прима все короли Кенриаля проводили особые - Королевские Турниры, принять участие в которых мог любой желающий независимо от пола и расы. Это было скорее данью заветам императора Мартиса Прима, чем воистину необходимым правилом, но бывало и такое, что простой наемник и даже монах из далекой страны на востоке континента, вооруженный лишь деревянным шестом добирался до финала и выходил победителем.
Ныне, в седьмой день месяца Виридис, пятьдесят третьего года Безымянного столетия победой Сигурда из Лостра, известного бойца--гладиатора и барда окончился Двадцатый Королевский Турнир. Город ликовал: многие приезжие поклонники гладиаторских боев знали и любили знаменитого Бронзового Мечника, а теперь, когда, после возвращения на арену, он снова совершил триумф, просто не находили себе места и забывались в ликующем экстазе.
В "Последней Пинте" народу было немало. Вечером дека всегда было много народу, а теперь, после турнира - особенно. В ближнем углу, буквально в шаге от стойки трактирщика собралась шумная компания из четверых товарищей: девушки и трех мужчин. Девушка была молода и красива, по виду ей едва стукнуло шестнадцать, рядом с ней сидел высокий крепкий парень с перевязанным лицом и перекидывался шуточками с сидящим напротив огромным даже по сравнению с ним квартероном. В размерах его челюсти и сероватой коже легко угадывалась кровь диких орков, когда--то совершавших набеги на северные побережья Кенриаля. Четвертого из них с первого взгляда никто не замечал, взгляд проскальзывал по нему, ни за что не цепляясь. Этот невысокий бледный человек носил длинный плащ и шляпу - пожалуй, вот и все, что мог сказать о нем по первому взгляду обычный посетитель. Более внимательный мог бы заметить, что взгляд его постоянно невольно обращается к сидящей напротив него юной девушке, а руки, когда не заняты кружкой с пивом, тянутся к стоящему под столом небольшому ящичку с ручкой, будто боясь потерять что--то важное.
-- Еще пива, Грип, старый ты гоблин! - Прикрикнул квартоорк, зазывающе махая рукой.
-- Да--да! Подливай скорей! - Донеслось с другой стороны.
Эти слова трактирщик слышал за сегодня уже очень много раз, так что и настроение его нельзя было назвать очень хорошим, пусть это и сулило немалую прибыль.
-- Кстати, -- расслабленно потянулся человек в плаще, -- за чей счет мы развлекаемся? Кому--то не терпится спустить свои деньги?
-- Я разберусь! - Ответил ему квартерон, бросив хитрый взгляд в сторону трактирщика, а затем, стараясь говорить как можно громче, продолжил. - У меня тут вроде как навар неплохой сегодня с этого, как его, бишь... А, Шульца!
-- Снова веревку висельника толкал? - Усмехнулся перевязанный парень.
-- Не, его не вешали, ему башку рубили. Такая история была! В общем, собрались мы вечерком на плахе: судьи, королевский обвинитель, брат инквизитор с крысиной мордой - как вспомню плеваться охота - , я, Тед, пара стражников и, стало быть, осужденный. Ему, значит, приговор зачитали, уложили кое--как на плаху. Здоровый был, зверь!
Ну я со стражниками его держу, Тед топор тащит, замахивается, и, черт его за язык дернул, говорит: "Назови свое последнее желание".
Тот харю поднял, уперся в него взглядом, и говорит, отчетливо так: "Анус себе дерни, пес!".
Картина маслом: Тед стоит и тупит, охрана и я ржем, у судьи морда позеленела, у обвинителя посерела, у инквизитора румянец на щеках выступил. И тут этот Шульц как рванется, мне по яйцам ногой звезданул, охрану раскидал, и вцепился в Теда зубами. Метил то он, походу, в шею, но промазал и вгрызся в ухо. Рванул, значит, башкой, и полетело Тедово ухо по кривой в грязь. У меня мысля тогда еще проскочила, мол низко летит, к дождю, видать! - Палач расхохотался.
-- А дальше что?
-- А что там дальше, ну побили, сломали ноги, привязали к эшафоту, уже, правда, без Теда: тот ухо свое нашел и к целке смылся...
Рассказ прервала пролетевшая на месте, где только что была голова рассказчика миска. Вернувшись на место, он понимающе взглянул на девушку и поправился.
-- К целителю, говорю, побег... Так вот: мне, значит, инквизитор с гаденькой такой усмешкой топор выдал, я замахнулся как следует, и понял что попал...
-- Куда?
-- Топор, зараза, тупой был. Тупее этой долбаной столешницы! Пришлось раз десять всечь, покуда башка не отвалилась... Эй! А ну кувшин поставь!
-- Мариш, пиво то чем виновато?! - Поддержал его раненый.
-- Успокойтесь вы, дети малые, -- подал голос сидящий справа от квартерона парень в плаще. - Дирк, давай уже договаривай.
-- А чего договаривать? За тяжелый труд мне инквизитор сверх нормы добавил, садист поганый, плюс Тед в разборе трупа не участвовал, так что я смог толкнуть паре дурней его вещи, кровь и две "Руки славы".
-- Не верится, что остались остолопы, верящие, будто эта мерзость работает, -- вскинулась девица.
-- Работать, она может и не работает, а вот покупателей навалом.
-- А люд то недалекий... Ты бы им еще пятку утопленника откарнал! - Проворчал прислушавшийся трактирщик.
-- Ты о чем это, зеленый?
-- Так, то ж разве Рука славы? Граблю то надо с висельника сымать, за убийство повешенного, причем только правую...
-- Ну, знаешь, Грип... Ты поди мне, висельника найди свежего...
-- Так, хватит! - Взвизгнула Марика.
Трактирщик с палачом переглянулись и заржали в голос.
-- Я тут вроде как ем!
-- Прости, дорогуша, не подумал, -- весело крякнул зеленый.
-- Ну, за твою победу, Сиг! - Спешно переводя тему, прогромыхал Дирк
-- Что и требовалось доказать, - голос Нира в кои--то веки выражал радость, - теперь, с королевской протекцией, весь мир у нас под ногами. Финансирование, политический вес, возможность заполучить феод--другой, путешествия по отдаленным странам, личная массажистка...
-- Похоже, третья кружка была лишней, - рассмеялась Марика.- Хоть ты, здоровяк, не упейся. Мне тебя не уволочь.
-- Не волнуйся, детка! - Пробасил здоровяк, обнажая зубы в добродушной улыбке. На месте его друзей кто другой перепугался бы до полусмерти, ибо доставшаяся от папаши--полуорка здоровая челюсть с настоящими орочьими клыками придавала своим видом немалый вес его словам и авторитету в целом.
-- Да уж! Ты напои еще эту громаду! Придется пару королевских погребов опустошить!
Сидящие поблизости хохотнули.
-- Нир, успокойся! Хватит тебе пить.
-- И то верно, -- поддакнул палач.
Веселье в трактире тем временем набирало обороты: вот, мужики раздвинули столы в дальнем углу и снимают рубахи, чтобы хорошенько помахать кулаками. Неподалеку от входа расположились картежники, а барды, унюхав прибыль среди паров алкоголя в воздухе, сразу сгруппировались и сготовили какое--то представление.
-- Сигурд, дружок, а неслабо тебя этот псих прижег! - Воскликнул веселый трактирщик, поднося Дирку новый кувшин пива.
-- Да, есть такое, -- он вздрогнул, вспомнив первый разряд, пронзивший тело и сознание.
-- Так, пора посмотреть, что с твоим глазом, -- сестра стала осторожно снимать повязку. Минуты две она провозилась, а потом, неприлично ругнувшись, ответила: -- Ну, братец...
Не выйдет тут ничего путного. Я, конечно, могу помочь, но рану уже кто--то прижег.
-- Не судьба.
-- Да ладно, той вдовушке ты такой еще больше понравишься. Она любит крепких мужиков, -- хохотнул квартерон.
-- Тебя, наверняка, подлатали недоучки с арены, когда ты соизволил отрубиться.
-- И ходить теперь тебе с располовиненной рожей! Гы--гы--гы! - Откровенно заржал палач.
-- Не дергайся! Сейчас я тебе буду лицо чинить. Будет больно.
-- Плевать! Делай! - Сигурд был смел и распален алкоголем, а боли так и вовсе с юности бояться перестал.
-- Хор--ршо! - Усмехнувшись, потерла ладони девушка. - Дирк, держи его, Грип дай водки, нож и тряпку какую--нибудь. Сиг, закрой глаза!
-- Шутишь?! - воскликнул тот.
-- Нир, -- тот сразу понял, что от него требуется и зафиксировал голову товарища и сунул в зубы рукоять своего ножа. Тот сквозь боль закрыл глаза и расслабил мышцы лица.
Облив тряпицу водкой, девушка сняла запекшуюся на веках кровь и обмыла их, а после, глубоко вздохнув, приложила к "запеченному" краю раны нож и надавила. Рукоять ножа скрипела, из горла Сигурда доносился хрип, а Марика, несмотря на дрожь в руках, продолжала углублять рану, когда нож уперся во что--то твердое, Сигурд издал стон. Марика коснулась свободной рукой его виска и начала что--то бормотать под нос, на миг она ощутила лишь его боль, но затем стало куда хуже. Где--то в животе возникла отвратительная, сосущая пустота, сосуды по всему телу будто налились расплавленным стеклом, а сердце, громыхнув в груди, рухнуло куда--то вниз и лишь спустя вечность возобновило удары. Даже столь малое применение дара приносило мучение, однако работало: боль Сигурда ушла, и он затих. Марика перевела дыхание, отхлебнула мерзкой на вкус теплой воды, промыла ей же рану, свела свежие края пальцами и сфокусировалась вновь, погружаясь в бездну собственного сознания.
Спустя минуту, на месте раны был узкий шрам, а девушка перестала бормотать. Сиг, все это время усиленно сжимавший зубами деревянную рукоять закашлялся и, выплюнув нож, выдохнул. Поднявшись он обнаружил обступившую их толпу крестьян, те косились не столько на палача, что было бы логично, сколько на его сестру.
-- Тьфу, колдовство, прости Матерь, -- послышалось откуда--то из задних рядов.
-- Нечистая сила...
-- Метка тьмы...
-- Куда инквизиторы смотрят...
-- А ну заткнулись! - Прорычал палач. - Смотрю, совсем смелые стали?
-- Ты нам рот не затыкай--то, не затыкай! - Выскочил вперед дюжий детина. - Ты, палач, сам, небось, с ведьмой в сговоре.
-- Со Старой Эон он в сговоре! - Поддакнули ему из толпы.
-- Орочье отродье!
-- И ведьма со Старухой в сговоре.
-- Оттого и победил их "чемпион", что колдовством нечистым помазан!
-- Да, только другой колдун его и смог остановить.
Деревянный чемоданчик глухо стукнул о стол, Ронир из Сарка поднялся.
-- Указом Первой Жрицы Альмы Вильямины целительство объявляется Даром Альмы, а владеющие им живыми доказательствами Её могущества, -- произнес он тихим голосом, однако с интонацией, заставившей остальных к нему прислушаться. Выкрики из толпы сменило бормотание.
-- Согласно изречениям Верховного Инквизитора Хострема обвинение в колдовстве не может быть подано анонимно, а, следовательно, как обвинитель, так и обвиняемый в равных правах предстанут пред судом, дабы выяснить, кто же из них является колдуном на самом деле, -- толпа затихла, Ронир позволил себе ухмыльнуться, он был горд достигнутым эффектом.
-- Стоит ли говорить, что обвинение государственных служащих в колдовстве также является оскорблением короне, ибо подразумевает, что Король, либо его чиновник оказался достаточно глуп, либо неблагочестив, чтобы принять мерзкого культиста к себе на службу? - Ронир потянулся к защелке чемоданчика. - Итак, начнем составлять официальное обвинение. Кто обвинитель?
Толпа начала расходиться, и детина остался один на один с квартоорком. Дирк навис над крестьянином и медленно, с чувством произнес, -- Тебе лучше бежать.