ИГРУШКИ

В зале огромном  среди сотен игрушек:
Мячей надувных, машин и зверушек,
Птичек и рыбок, вождей "краснокожих",
Матрешек и кукол личиком схожих,

Железных дорог, барабанов и масок,
Пищалок, скакалок, альбомов и красок,
Бумагой цветной и пластов пластилина
На полке стояла краса-балерина.

Я странствовал много и долго по свету
И твердо скажу: "Такой в жизни нету!"
И также скажу, не боясь ошибиться:
"Такая не может даже присниться!

Нельзя описать, немыслимо дело -
Всю красоту ее стройного тела,
Ножек и ручек, миленьких глазок -
Такая приходит только из сказок!"

И в зале огромном на той же витрине,
Лицом повернувшись к красе-балерине,
Такой ж как она - не живой, а игрушка,
Грустно стоял конопатый Петрушка.

Что же случилось с другом Петрушкой,
Ведь был же он когда-то веселою душкой?
Я помню по детству далекому ныне,
Что он никогда не ведал унынье...

Чтобы понять происшедшего суть,
В ночной магазин предстоит заглянуть
И встав в темноте,навострив свои ушки,
Послушать, о чем говорят там игрушки. 
 
                   Петрушка:

"Вот солнце устало ушло за бугор,
Месяц на небо взобрался, как вор,
Звезды взбежали за ним во всю прыть
И вновь я могу с тобой говорить.

Весь день я провел, терпя в сердце муки, 
Увидев с утра, как детские руки
Тянулись к тебе, забрать чтоб с витрины
Подарком сестренке на именины.

И как уже позже, где-то к обеду,
Хныкал малыш: "Без нее не поеду!" 
И, слезы пуская ручьями из глаз:
"Купите скорей, умоляю я вас!"

А вечером поздним шикарная дама
Шептала супругу: "Смотри, милый Зяма,
Какая красотка приткнулась средь пыли -
Таких не сыскать у нас в Израили.

Не будь скупердяем, купи для души,
Ведь стоит-то, смех, копейки-гроши..."
И с болью я думал здесь на витрине, 
Что больше с тобой не увижусь отныне.

Но резво пропел звонок-молодец,
Мол, извините, торговле конец.
И буркнул под нос что-то хитрый еврей
И скрылся с той дамой за створкой дверей.

Как горько и больно терпеть в сердце муки
И жить ожиданием грядущей разлуки, 
Безмолвно молить на этом вот месте,
Чтобы купили меня с тобой вместе.

Хоть сердце из ваты, но все ж и оно
Любовью к тебе воспылало давно
И бьется душа под рубахой-тряпицей,
Пытаясь прорваться к счастью птицей.

Открой ж свое сердце, меня позови
И я искупаю тебя всю в любви,
И негой безмерной душевным теплом
Согрею тебя и наполню наш дом.
 
Ведь превращаться, я слышал от фей,
Могут, как в сказке, и куклы в людей -
Надобно только навек, до конца
Накрепко связать любовью сердца.

Чтоб все изменилось, помчалось вскачь -
Прошу, не молчи и взгляд свой не прячь!
Одно только слово скажи мне в ответ..."

                   БАЛЕРИНА:

      "Услышишь, Петрушка,  снова ты "Нет!"
      Хоть льются слова твои из души
      И в чем-то, быть может, они хороши,
      Отвечу, как прежде, тебе же я вновь:
      "Твердить перестань  про большую любовь"

      Хватит  тебе  десятую  ночь
      В  ступе  впустую  воду  толочь.
      Запомни накрепко, милый глупец,
      Что я не пойду с тобой под венец                             
         
Красавицей сшила меня мастерица
И вечно хочу красотой я гордиться.                       
А если же стану как все человеки -
Года ее смоют, словно бы реки.

Чем подвергать себя этакой доли,
Уж лучше останусь куклой в неволе.
В доме чужом заняв свою полку - 
В свободе не вижу я проку и толку.

К тому же, вдобавок, и в этом удача,
Не знаю я сердцем печали и плача, 
Волнения чувств и безумную страсть,
Волшебной любви и силу и власть.

В   пыли   мастерской, зарытым   в   тряпье,
Осталось лежать сердечко мое.
А может, зашитым в кого-то давно,
Как и в тебе трепещет оно.
 
Иль птицею бьется в клетке грудной,
Сгорая в огне любви неземной.
Но только о том я знать не хочу -
Я в счастье без сердца и так улечу.

А ты же, Петрушка, люби и страдай,
В безоблачный край в мечтах улетай
И к счастью беги тропинкой - дорожкой
С простой деревянной  глупышкой-матрешкой.

Хоть куколка я, а не хищный же зверь -
Судьба мне твоя безразлична, поверь.
Так что уймись, погаси-ка свой взор
И кончим на этом пустой разговор..." 

И краса-балерина, оправляя наряд,
Отвела от Петрушки гордо свой взгляд.
А он же, словно уйдя в забытье,
С грустной улыбкой смотрел на нее.

И как-то упало молчание вдруг,
Что шороха-звука не ловит уж слух.
Притихли игрушки, и даже часы
Свои опустили стрелки-усы.

Ночь пролетела быстрою птицей.
Вот уж и утро играет зарницей,
Плещет водой поливальных машин...
Скоро откроется вновь магазин...