Аннотация: Как пресса помогает в семейных делах. Зарисовка на Диком-Диком Западе.
Джон, по прозвищу Койот, был счастливо женат на прекрасной женщине, но все его счастье разбивалось об одно препятствие - вместе с женой в его дом переехал тесть, мистер Джерард Бернард. Старик был ветераном двух войн и обладал препротивнейшим характером. Все ему было не так, особенно то, что делал Джон.
- На твоем месте я бы его пристрелил, - откровенно говорил старый друг Чет за стаканчиком виски. Он-то не спешил связать себя узами брака, и Джон лишь вздыхал, не желая вступать в споры с человеком, который не может понять всего ужаса семейной жизни.
- Он сам кого хочешь пристрелит, - отвечал он, и это было правдой: старик стрелял так метко, что попадал со ста шагов точнехонько в середину пятицентовой монетки. Да и жена бы расстроилась, а ее покой Джон предпочитал беречь, хотя бы ради собственного спокойствия.
- Знаешь, - как-то сказала она после очередной перепалки, когда старик из вредности заставил Джона полчаса помогать ему спускаться по лестнице со второго этажа, а затем подниматься обратно, потому что якобы забыл повязать свой шейный платок, - он не всегда таким был. Сдается мне, отец просто чувствует себя ненужным в нашем доме.
- Как это ненужным? - возразил Джон Койот, внутренне кипя от негодования. - Внуки у него есть, крыша над головой, опять же тарелка не пуста, да никто его и не попрекнет бездельем. А если и попрекнет, так сам не обрадуется.
- Так-то оно так, но никто же его не приласкает и не приголубит. Жаль, что жениться он не хочет.
- Хм, - заметил на это Джон Койот, загадочно улыбнулся и больше ничего говорить не стал, но слова жены запали ему в душу.
Ночь прошла тихо, а наутро он отправился к своему другу, по имени Джексон Птица, который был редактором местной газеты "Славные деньки Йеллоупайн Крик". Тот занимался своим обычным делом - вызывал на дуэль редактора "Воинственный клич Баксброу-Ридж" из соседнего города. Раз в неделю кто-то из них поливал другого помоями в газете, после чего обязательно проводилась торжественная дуэль: с музыкой, выпивкой и дамами, которые гневно осуждали дикарские нравы, но не пропускали ни единой стычки.
- Эй, Джексон! - Джон Койот осторожно просунул голову в дверную щель. Был случай, когда Птица с перепугу выстрелил в курьера, когда ждал в гости недовольного его заметкой фермера. - Как оно там?
- Потихоньку живем. Пишу мерзавцу из Баксброу-Ридж. Представь, он назвал меня неграмотным червяком с тыквенного дерева! Впрочем, черт с ним... Тебя-то какими судьбами привело так рано? И, кстати, я написал мерзавцу, будто ты - мой секундант.
- Ну, мне не впервой, пиши, что хочешь, и можешь на меня рассчитывать. Мне сейчас помощь твоя нужна.
- Садись, - хлопнул по столу редактор, и вызов на дуэль легко спланировал на пол, - рассказывай все сначала.
Разговор получился долгим и насыщенным, и только, когда солнце начало клониться к земле, Джон Койот вышел из здания редакции.
- Хе, - вот что он сказал, щурясь на закатное светило, и этим закончился тот день.
Прошло несколько недель, все шло по-прежнему. Старик привередничал и приказывал готовить ему особую еду, по его собственным рецептам, да чтобы Джон Койот каждый день приносил ему свежую дичь и сам готовил, но в каждом блюде старик обязательно находил какие-нибудь изъяны.
- Нет, я бы на твоем месте точно его пристрелил, - заметил старый друг, заглянувший на обед и мимоходом получивший от старика непечатное прозвище. - Как ты его терпишь?
- Спокойно, сэр. Все рассчитано. Я же - хитрый койот, - заметил Джон Койот с дьявольской улыбкой. Все эти дни он вел себя, словно сущий ангел, стараясь угодить несносному старику во всем.
- Ну-ну, - не поверил друг и ушел.
Одним прекрасным утром через пару-тройку недель на станции "Йеллоупайн Крик" остановился поезд, и с него сошла немолодая леди пышных форм с четырьмя корзинками, саквояжем и маленькой собачонкой. На голове у нее колыхалась невообразимая соломенная шляпка с перьями и лентами, а под кринолин платья можно было спрятать четырех мальчишек-мексиканцев вместе с их сомбреро, да еще бы осталось место для невысокого индейца.
- Где здесь живет Джон Койот? - спросила она с тягучим северо-восточным выговором, глядя на всех сверху вниз, несмотря на маленький рост.
- Вам до конца улицы и направо, миссис, - ответил ей смотритель, зачарованно глядя на то, как страусиные перья спадают на ее пышные локоны, не хуже, чем на головном уборе индейского вождя. - Там увидите красную крышу и розы мистера Бернарда во дворе.
- Мисс, прошу заметить! - обрезала она его сурово, и мелкая собачонка тявкнула и исподтишка написала на сапог смотрителя. Дама поманила негритенка монеткой, нагрузила его корзинками и саквояжем и важно проплыла мимо незадачливого смотрителя, который хотел было пнуть собачонку, да поостерегся.
Когда гостья поднялась на крыльцо дома Джона Койота, семья обедала, и сам хозяин накладывал всем жаркое.
- Лучший кусок тебе, отец, - почтительно сказал он, и старик аж передернулся.
- Я тебе не отец, щенок, - мрачно отвечал он, но от лучшего куска не отказался и даже попросил добавки.
Без стука приезжая распахнула дверь и обвела всех присутствующим тяжелым взглядом. Дети окаменели от ее грозного вида, и даже сам Джон Койот уронил ложку на пол.
- Это дом Джона Койота? Кто здесь мистер Бернард? - каждое ее слово звучало так резко, как выстрел из ружья.
- Ну я, миссис. Я - Джерард Бернард, - старик исподлобья взглянул на нее, подозревая недоброе. - У вас какое-то дело?
- Мисс, - поправила та и неожиданно кокетливо улыбнулась. Собачонка уже успела забраться под стол и попыталась отнять у Джона Койота вкусно пахнущую мясом ложку.
- Поговорим наедине, - предложила гостья и бережно, словно рождественский подарок, достала из одной своей корзинки газету и положила ее на край обеденного стола.
- Не понимаю, о чем мы можем говорить. Мисс, - проворчал старик, но все же поднялся и с неуклюжей галантностью подал приезжей даме руку, после чего они удалились в заднюю часть дома.
- Это твои проделки? - негромко спросила жена у Джона Койота, как только старик закрыл за собой дверь.
- Если нам повезет, - также тихо ответил тот, - то через месяцок наш отец будет тих и кроток, как агнец. Я уж об этом позаботился.
Он внимательно прислушивался к звукам из задней части дома, ожидая услышать крики, негодование, звуки пощечины, а то и выстрел из револьвера, но после нескольких негодующих возгласов все почему-то стихло.
- Что за черт? - недоумевающе поинтересовался Джон Койот.
- Не за столом, Джон!
- Прости, дорогая.
Обед в этот день длился долго, потому что все то и дело невольно косились на дверь, за которой скрылся старик вместе с гостьей, но ни тот, ни другая так и не показывались до самого вечера. Даже дети притихли, удивленные, что никто на них не ворчит и не ругается. Когда же Джон, не вытерпев, заглянул к ним вместе с собачонкой, которая пыталась подрать ему штаны, в гостиной царила гармония.
- Он улыбается, - ошарашенно сказал Джон жене, обернувшись. - Твой отец улыбается! Я не видел на его лице какой-либо улыбки, кроме злорадной, целых семь лет!
- Может быть, она околдовала его?
- А сейчас они вспоминают свою молодость... - продолжил тот. - Похоже, они уже встречались раньше. Чертов Джексон! Кого он мне подсунул?!
Газета, с которой приехала незнакомка, лежала на краю стола, и Джон Койот схватил ее, разыскивая объявление, которое они сочинили вместе с Джексоном Птицей.
Оно оказалось на последней странице, в колонке "Одинокие сердца у тетушки Молли".
"Пожилой джентльмен, ветеран двух войн, с приятным характером и небольшим капиталом, ищет спутницу жизни с легким характером. Внешность и материальное положение значения не имеют. Откликнись, любовь моя, я ждал тебя всю жизнь, чтобы вместе воспитывать внуков и играть на фисгармонии псалмы!
Йеллоупайн Крик, найти дом Джона Койота, там обратиться к мистеру Бернарду".
- Все вроде правильно, - почесал в затылке Джон Койот. - Не понимаю, в чем дело? От нашего старика любая женщина должна бежать через полчаса, а он должен ругаться на чем свет стоит и палить ей вслед из ружья! Особенно, когда дело доходит до псалмов.
Он повернулся к гостиной, чтобы закрыть дверь, и замер, уловив окончание разговора:
- Я-то сразу увидела, что ты не забыл наш уговор, Джимми, - ворковала приезжая, обмахиваясь платком в красно-белую клетку. - "Играть псалмы на фисгармонии!" Ведь именно так я отпрашивалась у своего отца, чтобы сбежать к тебе на свидание.
- Ума не приложу, откуда появилось это объявление, - даже голос у старика изменился, стал мягким, как масло, пролежавшее на солнце полдня. - Я никогда о тебе не забывал, любовь моя. Да только не решался писать. Кто бы в здравом уме привел тебя в дом, где моя приемная дочь вышла замуж за остолопа?
Джон Койот еле слышно застонал, а затем с остервенением порвал газету и посыпал обрывками собачонку.
- От большой хитрости - большие беды, да, Джон? - спросила жена, и тот уныло кивнул.
- Я-то думал, - признался он, - что к нему каждые три дня будут ездить дамы, и фисгармонией да псалмами окончательно выведут его из себя, чтобы он голос сорвал да задумался, что к людям добрей относится надо. С дамами попробуй свяжись: ты им слово, а они тебе - десять. Мы с Джексоном решили все обставить так, что это типографская ошибка, мол, адрес не тот.
- Не печалься, - шепнула жена и крепко его обняла. - В конце концов, может быть, теперь он перестанет тебя пилить. А если нет, ты же - хитрый Койот, придумаешь еще что-нибудь!