Аннотация: Приключения сквайра Трелони и доктора Ливси в молодости.
- Да, при Фонтенуа было жарковато, - доктор Дэвид Ливси задумчиво провел рукой по ножнам своей сабли, лежавшей перед ним на столе, накрепко привинченном к полу. - Мне жаль, Трелони, что вы тогда слегли с животом.
- А мне-то как жаль! - чернобровый и краснощекий, Трелони мог считаться образчиком несокрушимого здоровья. Когда он выпивал чуть больше вина или пива, он хвастал, что может схватиться с быком йоркширской породы и уложить его за рога на лопатки. Проверить, правда это или нет, никто из офицеров на корабле не решался, но, если судить беспристрастно, могучее телосложение Геркулеса вполне ему это позволяло.
- Глядишь, мы бы не улепетывали от этих французишек, - добавил он, вытягивая длинные ноги под стол. - Два года прошло, но, черт побери, они до сих пор смеются над нами из-за этого поражения! Помните, когда мы захватили "Розу Нормандии"? Их капитан осмелился сказать мне, что один француз стоит в бою трех англичан. Да я чуть не выкинул его за борт... Хорошо, что Уинфред остановил меня.
Доктор чуть-чуть улыбнулся, наклонив голову в скромном напудренном парике, но отвечать не стал, принявшись за осмотр своего саквояжа с медицинскими инструментами. Впрочем, его другу отклик и не требовался, ведь лейтенант королевской армии Трелони поговорить любил, особенно если разговор заходил о его собственной персоне.
Шел конец мая 1747 года, самый кровавый год войны за австрийское наследство. Совсем недавно Англия одержала блистательную победу над французами у испанского мыса Финистерре, и до сих пор многие из англичан были в блаженной эйфории от богатой добычи и славы своего флота. Но так или иначе, война на континенте еще шла, и сейчас переоборудованный бриг "Полумесяц" вез очередное пополнение на подмогу герцогу Кемберлендскому, удерживавшему французов на землях Голландии.
Лейтенант Трелони, сын богатого лендлорда, возвращался в армию после ранения; его друг детства доктор Ливси был отозван год назад из полка по болезни отца и также стремился влиться вновь в ряды английской армии. Оба они вместе с дюжиной таких же неудачников не успели к выходу основной эскадры из Плимута, и теперь капитан "Полумесяца" досадовал на то, что соблазнился богатым вознаграждением и подрядился отвезти опоздавших. В море было небезопасно - небольшой экипаж, всего 12 корабельных пушек, не такой уж большой запас пороха, - и постоянный риск встречи с французами или пиратами (хотя последние обычно и не появлялись в этом районе, но капитан считал, что береженого Бог бережет).
Пока в офицерской каюте шел этот неспешный разговор, на горизонте показалось судно - небольшой бриг. Он шел значительно быстрей "Полумесяца" и постепенно нагонял его. Флагов было не видно, и матрос, дежуривший на марсе, поднял тревогу, призывая всех к оружию.
Трелони подскочил так, что чуть было не стукнулся головой о переборку. Подхватив свою треуголку, он бросился на верхнюю палубу, и доктор, чуть помедлив, отправился за ним, не забыв обнажить саблю. Капитан - невысокий, вечно взволнованный человек, по тяжелому ранению списанный с королевского флота, - уже расхаживал взад и вперед, явно не решаясь на какие бы то ни было действия.
- Джентльмены, - начал он торопливо, - нас нагоняет неизвестный корабль. До ближайшей земли еще день пути. Флагов, как утверждает Фокс, нет. На всякий случай нам придется быть готовыми к бою; но ясно одно - здесь что-то не так. Надеюсь, среди нас нет трусов?
- В королевской армии трусов не держат! - Трелони выступил из мрачной и молчаливой стены офицеров и солдат. - Я бы предпочел атаковать их первыми! Честные люди без флагов по морям не ходят.
- Ходят, - негромко возразил доктор, но его слова почти потерялись в поднявшемся одобрительном гаме. - Я слышал, что те корабли, на борту которых царит болезнь, спускают флаги. Конечно, господа, это может быть и ловушкой.
- Тогда мы должны им помочь, - с той же детской непосредственностью заявил лейтенант. - В конце концов, как я уже говорил, мы не трусы! Но мало не быть трусами, надо оставаться и благородными людьми. Я за то, чтобы попробовать подплыть к их кораблю и посмотреть, что там. Кто-то же должен им управлять?
- Вот сами и лезьте, сэр, - проворчал один из солдат, хмурый, смуглый кардиффец, и еще трое поддержали его одобрительным ропотом. - Мы нужны у Маастрихта, а не на чужом корабле. Пусть идет своей дорогой.
- Я согласен с лейтенантом, - опять негромко, но веско заявил Ливси. - В конце концов, если там все плохо, то мы должны его затопить. У меня есть немного пихтовых веток и настоя из оленьей желчи, чтобы зараза, если она там есть, разумеется, была нам не страшна. Капитан, прикажите отрядить нам шлюпку. Мы с лейтенантом Трелони и парой матросов вполне справимся. Сейчас штиль, и не похоже, что погода переменится.
- Да! - горячо поддержал его Трелони. - Кроме того, там могут быть драгоценности и добыча. Только представьте, ведь они могут оказаться нашими!
После последней фразы количество желающих отправиться на корабль увеличилось - алчность взяла верх над осторожностью, и шумная толпа обступила капитана, чтобы убедить его отпустить их. Только смуглый кардиффец в стороне покачивал головой, не одобряя всю эту суматоху.
Долго капитана уговаривать не пришлось, и он, все еще терзаемый сомнениями (а ну как они привезут заразу? Или, не дай Бог, все же там окажутся пираты?) приказал подготовить шлюпку. Вместе с лейтенантом и доктором отправиться в путь изъявили желание еще трое - офицер Коути и два матроса, одноглазый Уэйн и говорливый (не хуже самого Трелони) Бен Харпер. Ливси захватил свой саквояж, офицеры вооружились до зубов, Уэйн спрятал под своим сиденьем большой мешок, и только Бен Харпер, словно кузнечик, отправился налегке, если не считать кортика.
Как только двухвесельная шлюпка подошла ближе, стало видно название брига. "Десперадо" - так гласило оно, и потемневшие от морских волн буквы невольно вызывали беспокойство.
- Хотел бы я посмотреть на того, кто так назвал корабль, - пробормотал себе под нос Трелони. Ливси бросил на него быстрый взгляд.
- А я бы хотел посмотреть на того, кто плавает под такими парусами... - отозвался Бен, с трудом переводя дух. Потная прядь прилипла к его лбу, пока он греб, и половина сил уходила на то, чтобы сдуть ее прочь. Паруса действительно впечатляли: грязные, оборванные - кое-где к пертам крепились уже только люверсы, а тяжелая ткань беззащитно расползлась и трепыхалась под ветром.
- Видимо, уже никто, - слова доктора упали, как камень. - Это был испанский корабль, если судить по фигуре на форштевне. Но что он делает в этих водах?
Они пришвартовались с подветренной стороны, и Бен вызвался остаться у шлюпки. Несмотря на его первый порыв отправиться за сокровищем, сейчас он уже был не столь уверен, что это правильный поступок. Заброшенный корабль, на котором не было слышно ничего, кроме скрипов и шорохов, вызывал у него почти суеверный ужас, и про себя матрос шептал молитвы, одну за другой.
У штурвала никого не было, из камбуза пахло пылью и солониной, и эту пустоту пронизывал какой-то смутно знакомый, неприятный, сладковатый запах, от которого тошнило. Ради интереса Ливси заглянул в бочку с пресной водой: она была почти пуста, и белые червячки - бич любого долгого корабельного путешествия - извивались на дне, потревоженные светом.
- Я думаю, Трелони, нам надо спуститься в капитанскую каюту, - заметил он, бесстрастно рассматривая забродившую воду. - Там должен быть судовой журнал. Думаю, он прольет свет на то, что случилось с этим кораблем.
- И правда, Ливси. Я с вами, - веселость лейтенанта как рукой сняло. Он уже был искренне поглощен таинственной загадкой, поминутно оглядываясь, как молодая ищейка.
- Мы не пойдем, - махнул рукой Коути. - Я бы спустился в крюйт-камеру, нам бы не помешало запастись порохом - он-то лишним точно не будет. А судовые журналы... Нет, джентльмены, мне не нравится этот корабль. Не думаю, что мы найдем здесь что-то хорошее. Затопить его от греха подальше, и все.
- Воля ваша, - пожал плечами доктор Ливси, - но я не люблю блуждать в потемках, если есть возможность зажечь свет. Пойдемте, Трелони.
Они спустились вниз, и запах стал гуще. Лейтенант побледнел, мужественно борясь с позывами к тошноте - теперь стало ясно, что пахло мертвечиной. Доктор нахмурился и толкнул резные двери в каюту капитана. Тусклый дневной свет падал из пыльного окна на роскошную обстановку: массивный стол из красного дерева, чернильный прибор в виде готического собора, изящные стулья, две картины на стенах, плотные бархатные шторы. В углу стоял глобус, на полу валялся секстант, но ни единого признака человека.
Зажимая нос платком, вынутым из-за обшлага камзола, Трелони обошел стол и молча кивнул своему другу на судовой журнал. Тот был раскрыт посередине, и прямо через всю страницу тянулась светло-коричневая полоса, след чьей-то крови.
- Вы умеете читать по-испански, Ливси? - негромко спросил лейтенант, словно боялся кого-то потревожить. - Я не слишком разбираюсь в их каракулях.
- Если откровенно, то не очень. Но выхода у нас все равно нет.
Доктор поставил саквояж на край стола и сел на место капитана. Осторожно он перелистнул журнал в самое начало и беглым взглядом просмотрел те страницы, которые повествовали о самых обычных вещах: погоде, обеде, происшествиях на корабле. Судно вышло из порта Сан-Карлос во Флориде несколько месяцев тому назад. Судя по всему, в Новом Свете тоже было неспокойно, из отрывочных записей было ясно, что капитан очень торопился сняться с якоря. Экипаж был не слишком многочисленным - всего двадцать человек, пассажиров - трое, две женщины и старик.
Где-то до начала апреля путешествие проходило хорошо, пока капитан не сбился с курса. Непростительная ошибка привела к тому, что их вывело к лошадиным широтам - туда, где нет ни ветра, ни течения, и около месяца корабль дрейфовал посреди Атлантики. Еда и вода стремительно кончались, и на корабле поднялся бунт.
"Обезумевшие матросы, - писал неизвестный капитан в самом конце окровавленного журнала, - выкинули боцмана за борт и застрелили офицера Алонсо де Вилья, когда тот попытался их остановить. Я слышал, как его тело скинули в трюм. Они требуют выкинуть женщин за борт, мол, именно они принесли несчастье. Уверен, что во всем виноват Педро - его дикая, почти звериная склонность к суеверной мистике могла повести за собой остальных матросов. Мы с раненым первым помощником пока заперлись в моей каюте, но как только я допишу эту запись, я намереваюсь выйти, чтобы преподать этим зверям урок. Терять нам больше нечего - последний бочонок с водой идальго Нуньес оставил синьорите Исабель и ее сестре. Я слышу отсюда, как Педро и старый синьор Альпасо сражаются в коридоре. Я не надеюсь, что нас кто-то найдет, но если вдруг - передайте весточку в Мадрид, что офицеры "Десперадо" держались до последнего. Да сохранит вас Пресвятая Дева Мария!"
Последнюю запись доктор Ливси прочел вслух. На этом судовой журнал заканчивался, и дальше шли только чистые листы.
- Две недели назад. Последняя запись была две недели назад, Трелони.
- Должно быть, их всех скинули в трюм, оттого-то так и воняет. Коути ждет неожиданность. Ходить среди двухнедельных трупов - то еще удовольствие.
- Да.
- Вы вычитали что-то еще, Ливси? Ваши односложные ответы мне положительно не нравятся.
- О нет. Мне просто жаль, что мы опоздали. Это, конечно, всего лишь испанцы. Но никто не заслуживает такой страшной судьбы.
- Пожалуй. Если честно, то мне хотелось бы убраться отсюда. Полный корабль мертвецов! Да расскажи я об этом, мне никто не поверит! Черт возьми!
За дверью послышался шорох, и Трелони резво обернулся. В дверях стоял Коути, а молчаливый Уэйн выглядывал из-за его спины. На лице у офицера было написано неприкрытое отвращение.
- Я чувствую себя осквернителем могил, господа, - после некоторого молчания сообщил он с мрачностью, достойной вестника судьбы. - Вы бы видели, что там творится внизу! Вонь отвратительнейшая, и весь коридор у кают-компании залит кровью. Извините, но я взял на себя смелость проделать дыру в обшивке. Это не корабль, а могильник! Давайте убираться отсюда. Надо успеть вернуться к "Полумесяцу", пока этот дьявольский "Десперадо" не пошел ко дну и не затянул нас в воронку.
- Тогда я возьму с собой журнал. - доктор Ливси поднялся со стула и решительно захлопнул судовую книгу. - Если останусь жив, может быть, получится передать послание мертвеца.
- Какое послание? - полюбопытствовал Коути, но тут же помотал головой: мол, отвечать не обязательно, потом. - Идем же!
Они поднялись на верхнюю палубу, к Бену. Матрос весь измучился, и в первый момент, когда Трелони появился из люка, вздрогнул.
- А, это вы, сэр, - с облегчением в голосе сказал он. - Нашли что-нибудь?
- Всего лишь старый судовой журнал, не более того. Все эти сказки о сокровищах - для слабонервных женщин.
- Ясно, сэр, - хотя вид матроса говорил о том, что ему ничего не ясно. - Я спускаюсь?
- Да, и поторопись. Мы затопили этот чертов корабль.
- Есть, сэр!
- Для женщин, - фыркнул Коути, выбираясь следом за доктором Ливси. - Знаете, Трелони, вы так к ним пренебрежительно относитесь! У меня есть кузина, которая стреляет так метко, как Дик Турпин, а скачет на лошади, ровно амазонка... Ливси! Отчего вы стали стеной?
Тот не ответил, остановившись так внезапно, будто прирос к месту.
- Женщины, Трелони, - негромко произнес он. - Две недели. И бочонок воды. Нам надо вернуться в кают-компанию!
С этими словами Ливси оттолкнул Коути прочь и ринулся вниз, дробно стуча каблуками по лестнице.
- Да на этом корабле все сходят с ума! - воскликнул офицер. - Трелони, вы понимаете, о чем говорит этот безумец?
- Н-нет, - с запинкой отозвался тот. - Но я пойду за ним.
- Все тут трупной вони надышались, - неодобрительно заметил Коути. - Я в шлюпку. Уэйн вас подождет. Только ради Бога, лейтенант!..
- Я только приведу его, - бросил тот на ходу.
Внизу слышались удары - кажется, Ливси ломал дверь. Отчаянный треск - и глазам подоспевшего Трелони открылась огромная дыра вместо дверей и выломанные доски. Изнутри дверь была подперта стулом, и теперь он валялся на дороге, жалобно подняв ножки вверх. Кают-компания была разделена переборками на несколько частей, и доктор спешно заглядывал в каждую из них. Наконец он издал торжествующий возглас, и лейтенант изо всех сил поспешил на помощь другу.
- Что там? - позвал он нетерпеливо. Парик от спешки сбился на бок, и Трелони приходилось придерживать треуголку, чтобы не потерять ее. От запаха, пропитывающего корабль, мутило, и лейтенант искренне недоумевал, что такого мог вспомнить Ливси, чтобы вернуться.
На вопрос он так и не ответил, и когда Трелони заглянул в эту импровизированную каюту, первым делом ему бросились в глаза белоснежная кровать и белое, как камень, исхудавшее лицо красивой испанки. Доктор стоял рядом с ней на коленях, держа в своей огромной ладони нежное запястье, и его лицо буквально сияло.
- Она жива, Трелони! Ее сердце бьется. Слабо, но бьется, - он обратил к нему взгляд. - У вас с собой была фляга с ромом, дайте ее сюда.
Лейтенант попятился от неожиданности, но быстро овладел собой. Фляга действительно лежала у него в сапоге, и он вытащил ее и передал доктору. Тот осторожно приложил флягу ко рту женщины, и веки ее дрогнули. Она попыталась что-то сказать, но не смогла, лишь слабая мечтательная улыбка появилась на губах.
Трелони оглянулся, досадуя на свою несообразительность, и заметил в кресле в углу вторую женщину. Постарше и покоренастей, чем воздушная испанка, она обнимала злосчастный бочонок, прижавшись к нему губами, словно хотела высосать из него влагу. Лейтенант кинулся к ней, но от волнения так и не понял, жива та или мертва. Ясный, высокий лоб, изысканная когда-то прическа - женщина, видимо, тоже была не из простых. Судя по всему, старшая сестра первой, она оказалась покрепче, держалась на ногах до последнего и находила в себе силы ухаживать за сестрой.
После того, как лицо младшей сестры порозовело, доктор занялся старшей - к счастью, жизнь еще теплилась в ней, и она даже смогла выдавить из себя благодарность ангелам, за которых приняла англичан. Трелони осторожно обхватил ее за плечи, чтобы та не упала от слабости с кресла, а затем поднял на руки. Все казалось каким-то нереальным - корабль-призрак, умирающая, невесомая женщина на его руках. Он встретился глазами с Ливси; тот как раз завинчивал флягу, чтобы спрятать в своем саквояже. Ласково доктор приподнял испанку в белых одеждах с кровати, стараясь не причинить ей боли, и вместе с лейтенантом они отправились наверх, где их ждал верный одноглазый Уэйн.
Коути, увидев этот необычный груз, лишился дара речи и изумленно хлопал глазами. Только когда они отплыли подальше от тонущего "Десперадо", он наконец-то воскликнул:
- Ехали за золотом, а привезли женщин. Чудны дела твои морские, Господи! Как вы догадались, что они остались там, доктор?
- Это все вы с Трелони, сэр, - ответил Ливси, улыбаясь. - Если бы не ваш разговор про женщин, я бы даже не подумал о том, что две недели с бочонком воды можно и продержаться.
- Ну уж, скажете тоже, Ливси, - добродушно проворчал Трелони и исподлобья взглянул на спасенную испанку. - Тогда стоит благодарить капитана этого корабля, что он нашел время в свои последние мгновения жизни написать об этом. И вас, что вы знаете испанский. Одного не пойму: отчего на корабле были спущены флаги?
- О, на это я могу ответить, - живо отозвался Коути. - То, что мы видели в трюме, явственно говорит о том, что последний выживший в этой резне какое-то время был еще жив. Наверное, он и спустил флаги, опасаясь, что женщины попадут в руки пиратов, а потом сам ушел умирать. Вы же знаете этих повернутых испанцев! Мертвый лев лучше дохлой собаки, и все такое. Хотя, конечно, никто уже не скажет, как все было на самом деле.
- Тогда мы лучше поблагодарим рок, - подытожил Ливси. - Все хорошо, что хорошо кончается.
Бен неразборчиво хрюкнул, но возражать никто не стал. С каждым гребком они все дальше оставляли за собой "Десперадо", и лейтенант Трелони почему-то чувствовал себя необыкновенно счастливым.