Аннотация: Один из эпизодов Северной Войны. Битва при Фрауштадте произошла 13 февраля 1706 года. Шведы одержали победу над саксонцами и русским вспомогательным корпусом. Современники и историки отмечают крайнюю жестокость шведов к русским.
Заморосил дождь, и запахи пороха и крови стали еще резче.
Табакерка открылась с щелчком, и тучный, богато одетый человек с удивительно мягким выражением лица с наслаждением вдохнул запах табака.
- Хороший табачок, - произнес он и благосклонно потрепал по щеке юного адъютанта, оказавшегося к нему ближе всех. Тот зарделся от удовольствия, понимая, что похвалы сейчас удостоился не он сам и вовсе не табак, а блистательная победа над саксонцами.
- Что прикажете делать с пленными, фельдмаршал? - этот офицер только вышел из боя и еще до конца не отошел от ярости сражения, оттого и вопрос прозвучал чересчур резко.
Карл Густав Реншёльд задержал на нем долгий, изучающий взгляд, не торопясь отвечать. На кончике длинного носа повисла крошка табака.
- Саксонцев - перевербовать. Французы и швейцарцы показали, чего они стоят, когда перешли на нашу сторону в бою.
- А русские?
- Русские? - в его голосе послышалось явственное удивление. - Русские нам не нужны.
- Убить?
- Разумеется, - великодушно разрешил фельдмаршал и сделал жест, показывающий, что разговоров об этом с него хватит. - Сегодня мы будем праздновать победу! Король щедро наградит своих верных солдат, которые смогли разбить саксонские войска. Я знал, что сражаться они не могут. Бабы!
- Но русские...
- Хватит о русских. Приказываю проследить, чтобы никого из них не осталось в живых.
- Будет исполнено!
Поле боя было покрыто трупами: мозги, кровь, смешанная с землей, плоть, разлезшаяся под ударами штыков, лохмотья одежды и грязь, - приходилось шагать осторожно, чтобы не споткнуться и не упасть в эту вонючую гущу. Время от времени все еще слышались выстрелы, и тогда Катринка вздрагивала. Ей мерещилось, что стреляют в нее, что это ей сейчас прострелят голову, а не тому шевелящемуся куску мяса, в котором уже трудно угадать что-то человеческое. Чтобы не вывернуть съеденное, она затыкала себе рот краем чепчика и вглядывалась в мертвецов до боли в глазах.
Почти в каждом ей мерещился тот, безымянный, что защитил ее от позорной судьбы. Отсрочил на день, на два, на неделю... Все, что она могла сделать, это найти его и похоронить.
Или вдруг - он окажется жив?
Ее руки уже были по локоть в крови, а спину начало ломить, но она упорно переворачивала и вглядывалась в мертвые лица. Рядом с ней появились другие плакальщицы: кто-то звал по имени своих мертвых, кто-то не гнушался обыскивать трупы.
Неожиданно под ней что-то запыхтело, заворочалось, и Катринка не удержалась на ногах, успев только перекреститься. Страшный, заросший, с яркими белками глаз на закопченном и окровавленном лице, мертвец встал, скрежеща зубами. Он сбросил свой мундир, оставшись в рубашке, и попытался броситься прочь.
От небольшой группки шведов отделился один, поднимая фузею. И яркая вспышка, и мертвец словно натолкнулся на стену и умер вновь - пуля разворотила ему живот.
- Я саксонец, - прошептал он, но услышала его только Катринка, ничего не разобрав на этом странном языке. - Я не русский...
Впереди что-то творилось, не просто так шведы там стояли, выстроившись колонной. Время от времени раздавался гогот, жалобные крики и звуки ударов. Внезапно все стихло, и сильный, молодой голос прокричал по-немецки:
- Эй, вы! Если среди вас есть саксонцы, или пруссаки, или какого иного происхождения люди, но не русские, вы можете выйти и перейти на службу к Его Величеству королю Карлу!
- А что ждет остальных? - после короткого молчания спросил кто-то с той стороны.
- Каждый русский будет убит!
Послышался дикий крик, и тут же грянуло сразу три выстрела, оборвав его.
- Нет среди нас немцев, - ответил после паузы кто-то, кого не было видно из-за шведов, с явственным выговором уроженца Ганновера.
- И не ищите.
- Все равно не найдете.
- И саксонцев нет.
- И иного какого происхождения.
Голоса крепли, набирали силу, убеждая, что нет здесь немцев и по-немецки, и по-русски. Казалось, под этим напором строй шведов распадется, как хлипкий домик во время урагана.
Тот, кто командовал, помолчал, а затем коротко обронил:
- Глупцы!
И тут же:
- Начинайте казнь.
На короткий миг шведы смешались, и замершей в ужасе Катринке показалось, что люди за ними охвачены священным огнем, как на картинах с ангелами. Но то был не огонь, просто вышло солнце после дождя.
К вечеру никого из русских не осталось в живых.
Фельдмаршал Реншёльд отпраздновал победу в своем шатре, приказав зажарить жирного гуся, и не было ему дела до того, кто там копошится в грязи, оплакивая живых и мертвых.