На зрелище это собралось поглазеть людей тьма. Дети и взрослые, всякого разного сорта, толпились у шатра только бы взглянуть - хоть одним глазком, - на чудо - канатоходцев.
Эти худые сутулые люди, неуклюжие на земле, в воздухе на тоненьком, не толще нити, канате, который и разглядеть-то толком невозможно творили такое - закачаешься! Бегали с завязанными глазами туда-сюда, ездили на велосипеде, вставали на плечи друг другу.
Дети раскрывали рты, дамы охали, мужчины уважительно качали головами. Зрелище это их, не разбалованных подобными представлениями, весьма удивляло.
Потом выступление заканчивалось, и карлик в смешной одежде сновал меж рядами, собирая деньги. Монеты кидали без обмана, - по-честному отработали канатоходцы. Молодцы!
Я тоже ходил на их выступление. Смотрел не отрываясь. Голова у меня кружилась только от вида одного, от высоты такой, а они умудрялись еще и номера показывать. Ловко же они всё это делают! Талант!
А тут почти под самый конец выступления баба какая-то нарисовалась. Да как завизжит. Все на неё сразу уставились. Барабанщик с ритма сбился, дохлый с дудкой сфальшивил, "петуха" выдал. Кто на канате был, едва не упал, вовремя баланс восстановил. В общем, встряхнула всех баба эта.
А сама заливается. Аж лицом покраснела. И на канатоходца руками показывает. Мол, устрою, сейчас тебе, мать-перемать!
Её усадить попытались - да куда там! Она ещё пуще давай кричать.
Представление с горем пополам закончили, к бабке этой подошли. Она одного, самого длинного канатоходца хвать за грудки и давай трясти. Ты, говорит, куда кошку мою, Мурку, дел, растуды тебя в коромысло?
А он молчит, глаза округлил - видно, что не в курсе, о чем речь.
А она его трясет, всю душу просеивает, не унимается.
Тут уж из зрителей наши мужики подоспели, бабку эту утихомирили. Мужская рука-то крепче бабьей, да и больше их было. Не вровень мериться. Усадили ополоумевшую. А она вдруг в слёзы.
-Знаю я этих канатоходцев, - говорит. - Они чтобы кости себе не переломать мясо кошачье едят. Поверье у них такое. Вот этот ирод мою Мурку и слопал! Гад! Я его ещё вчера возле дома моего видела. Ходил, высматривал. Чего глаза свои рыбьи вылупил? Молчишь? Стыдно небось? Куда Мурку дел? Говори!
А канатоходец плечами жмет, головой машет. Чего с него взять - иностранец, ни слова по-нашему.
-Да он не здешний же! Языка, небось, не понимает, - спохватился один мужик. - Чего разорались тут? Ушла твоя кошка знамо куда - куда ты сама в молодости ходила - по мужикам! А ты небось и завидуешь ей, небылицы придумывать только и горазда.
Мужики поддержали остряка громким смехом.
-Ваша бабья порода вся такая. Обожди, нагуляется, придет кошка твоя. Развопелась тут, как припадошная. И вообще - думать надо, темень деревенская, прежде чем обвинения высказывать. Вон и на человека накричала, на иностранного человека, прошу заметить. Международный конфликт решила устроить?
Бабка, услышав про международный конфликт, от греха подальше поспешила уйти восвояси. Её проводили задорным свистом и смешками.
Потом, ближе к вечеру, когда всё было обмусолено на два раза, и мужики разошлись.
А мне слова её в душу запали. Как это? Где ж это слыхала она такое про канатоходцев-то? Неужто, сама придумала? Да где там. Максимум - три класса образования в церковно-приходской школе.
И стал я дело это всё обмозговывать, вертеть в голове. Уж характер у меня, что ли такой? Всё мне неймется. До ночи по деревне ходил, круги нарезал. Не заметил, как опять к шатру цирковому набрел. Глянул - а в повозке ихней свет горит. До того любопытно стало - чего там они делают, канатоходцы эти? Небось, уже отчаёвничали? Али и чай пади не пьют? Может, кофей? А может другое чего у них принято? Одним словом - иностранцы.
Одолело любопытство. Подкрался словно вор какой к телеге, нашел щелку и давай глядеть в неё. А сам не дышу даже. Только звон от сердца в ушах у меня стоит.
А там канатоходцы эти на своём языке чего-то болтают. Суетятся возле кровати. На ней вроде как лежит кто, укрытый тряпками такими грязными, какие свиньям-то стыдно бросить.
Один, тот, кого давеча бабка мордовала, вдруг как даст другому по роже - тот аж отскочил в сторону. Да так неудачно полетел, что с кровати тряпки эти сорвал. А там...
Несло меня по деревне до самого дома, бежал я, как никогда еще не бегал. Уже и задыхаться начал, а ноги сами несут как заводные. Наконец, закрылся я в доме своём, на все замки и шпингалеты, ещё шкафом подпер для надежности, упал на кровать и сознание потерял. Под утро только и оклемался.
Вышел на улицу, сам как обухом пришибленный, ничего понять не могу. Дрожь по всему телу, слабость, руки похолодели. А навстречу сосед.
-Цирк, - говорит, - того, уехал. Закончились у них видать гастроли. Жаль, еще охота на этих канатоходцев посмотреть. А ты чего такой хмурой? Небось, не видал даже и? Эх, ты! Они по канатам знаешь как ходят? Вжиг-вжиг, туда-сюда, только успевать шляпу держать. Ловкачи! Ну да ладно, пошел я, жена вон зовет. Чего разоралась-то? Иду я, иду! Не видишь, с человеком культурным разговариваю...
А я стою, и пошевелиться не могу. Вспоминаю, и плохо мне становится. Хочется мне поверить, что привиделось всё с сумраку-то. Да больно картина яркая была и голова трезвая.
Видел я прошлой ночью там, на кровати у них, у этих канатоходцев, нечто. Не человек даже. Существо. Что-то среднее между человеком и кошкой. Покрытое слипшейся от пота шерстью тело. На голове виднелись заострённые уши, а глаза, разделенные черными полосками зрачков, хищно светились янтарным пламенем в полумраке комнаты. Существо это стонало, тело его сотрясали судороги. Канатоходцы, казалось, не обращали на больного никакого внимания, лишь изредка клали в полуоткрытый рот ярко-красные лоскуты мяса.
Меня передернуло от отвращения, я едва не закричал от дикого ужаса и омерзения, когда увидел под кроватью обглоданный человеческий скелет. Один из канатоходцев счищал с него остатки плоти и давал лежащему на кровати существу очередную порцию еды.
И лишь один вопрос мучил меня всё то время что бежал я до дома - чей же безумный разум наградил их даром перевоплощения? По чьей высшей воле они смогли исполнить то, о чём грезили тысячелетия?
Канатоходцы едят мясо кошек, чтобы не переломать костей. Старуха ошиблась. Всё как раз наоборот. Кошки - эти злобные создания ночи, - пожирают людскую плоть, чтобы перенять их облик и, обремененные вечной жаждой бахвальства, демонстрировать свои умения так ловко балансировать по тонкой нити, разделяющей реальность и безумие.