О моих подвигах написано тысячи книг, мое фото напечатано в миллионах газет, в мою честь названо сотни городов, поставлено тысячи памятников и названо несчетное количество детей. Я герой Земли. Именно мой бесстрашный поступок переломил ход войны с мрыггами.
В то время нас уже выбили со всех колонизированных планет и полностью заблокировали на Земле. На орбите находилось множество их кораблей, рассеянных по всему небу и обстреливающих нас из мощных лазеров. Но наши военные базы находились под защитой протекторов, делая их обстрелы бессмысленными. А если мы пытались контратаковать, то с кораблей-носителей вылетали их истребители, ровно в два раза больше наших. Исход всегда был известен заранее.
И сколько бы мы не убивали их самолетов, но их пилотов мы не убивали. Их самолеты были управляемыми с носителей. И потери несли только мы. Мы теряли и теряли людей. Вылазки делали все реже, все продуктивнее, но конец был близок.
А сами она атаковать не спешили, берегли, гады, свои припасы. Мрыгги ожидали осадные корабли, которые разорвут наши протекторы при первом попадали. Эти огромные неповоротливые баржи, напичканные всеми видами оружия. Столь опасные, сколь и беззащитные. Именно поэтому мы тогда и были живы: они берегли ресурсы и не расходовали их напрасно. Как бережливый садовник не будет выплескивать весь яд на одного единственного червяка, будь он как угодно ненавистен. Мрыггам не занимать расчетливости.
В общем, мы просто ждали конца. Мы своего, а они нашего. Все знали, что нам осталось совсем чуть-чуть.
А я тот самый герой, который в одиночку разбил носитель, прорвал кольцо и сделал контрнаступление возможным.
Но вот моя правдивая история.
С самого детства я делала, что хотела. Ребенком я поздно ложилась, поздно вставала, не делала, что говорят старшие и уже была себе на уме.
Первый глупый поворот в своей судьбе я сделала во время стандартного профильного теста, когда перед тобой кладуться кукла, плюшевый медвежонок, шприц, игрушечный трактор, боксерская перчатка, еще какие-то предметы. И надо выбрать что-то одно. Я знала, что как девочке мне надо было выбрать, что-то девчачье, но я специально выбрала ракету. Крупную и серебристую. Специально, чтобы досадить моим родителям. Вот так я пошла учиться в космическую школу.
Второй глупый поворот я сделала на окончании школы. Тот год с отличием закончили двое: я и моя лучшая подруга Аня Шиянц. Мы с самого начала были вместе: как сели за одну парту в первый раз, так и сидели до конца обучения. У нас все было общее: общие тайны, общая одежда, общие парни, в общем, не было никого, кто мне был ближе нее. Но рекомендацию в Космическую Академию могли дать только одному. Нам дали дополнительное испытание: рукопашный бой. Я знала, что Аня сильнее меня в рукопашке, даже рыпаться не имело смысла. Но знала я и то, что она красивее меня. И мальчикам она нравилась больше, хотя я и не уродливее, но она была с ними куда милее, что меня всегда в ней бесило. И как только спарринг начался, то я просто изо всех сил ударила ей в грудь. Изо всех сил, что были. Этот прием был запрещенный и мне сняли одно очко, но после этого Аня просто не могла оказать никакого сопротивления и я выиграла бой.
Я не знаю почему она сразу не отказалась и не перенесла бой. Может сыграла гордость, а может обида. А может и то, что она меня любила больше, чем я ее. Но вот так я поступила в Космическую Академию.
Сама Академия прошла очень быстро. Помню только, что все время ругалась с кем-то, то с сокурсниками, то с преподавателями. Днем. А ночью трахалась, то с одними, то с другими. И ее я тоже закончила с отличием.
А потом было распределение. Помню этого толстого, просто невообразимо жирного полкана. Он стоял, важный такой, смотрел мое дело, а потом захлопнул его и сказал, что женщинам на фронте не место. Что там убивают. И вообще, не женское это дело. Не для хрупких рук.
Пришлось ему показать, какое дело женское. Я раздвинула ноги, а он как миленький забрался на меня. Сопел. Все такой же важный.
Так было несколько раз, пока я не показала ему фото, с нашими постельными утехами, и не сказала, что либо он сделает как я, либо ему конец. Как сейчас помню, подошла ближе и прошептала на ушко: "все, упырь толстозадый, твоя жопа в моих хрупких женских рученках".
Что он там говорил и кому, я не знаю. Но через две недели я уже была на фронте и воевала вовсю. Мне все говорили, что я самый везучий пилот из всех, кто когда-либо жил: с самого начала полетов ни одной царапины, а ведь из моей группы, через пару месяцев, осталась в живых только я.
Мой корабль носил номер KX-720, я была капитаном, а позывной был "Козырной Туз". И через полгода беспрерывных боев и нескончаемых отступлений нас оттеснили и зажали на Земле.
Огромные корабли, не дающие нам летать, висели в небе, видимые невооруженным взглядом. Мы их видели, но сделать с ними было ничего нельзя. Если мы взлетали, то нас просто уничтожали превосходящими силами. Если мы объединяли фронт, то и они объединяли фронт. Если мы ждали, то ждали и они, но время играло против нас.
В тот самый день, мы получили приказ из центра, не предпринимать никаких попыток к атакам, но быть полностью наготове. Наверное, придумали и готовили очередную вылазку. Я получила приказ быть готовой. А мне стало страшно. Раньше никогда не было страшно, а тогда стало. Стало страшно, что все это безысходно, что все тут умрем, что шансов никаких нет. И выдумывать ничего не надо, оставалось только умереть. Но особенно страшно стало потому, что я умру, а никто обо мне и не вспомнит, будь я хоть сто раз отличным пилотом, но вспоминать будет некому, никого же не останется. Это конец, подумала я тогда, людей скоро не останется, нас всех уничтожат.
Когда я получила этот приказ, то я стояла около музыкального центра. Помню, там еще играла песня, грустная такая, про оторванный листок:
Я ...
Оторванный от дерева лепесток
Ветер меня несет, куда угодно
Я...
Я оторвался и лечу
Навстречу своей судьбе
Я...
Я вижу и другие лепестки
Мы все оторвались от дерева
Но...
Не долго нам летать
На землю все мы упадем
Что тогда на меня подействовало я не знаю. Может эта песня, может нежелание исполнять чьи-то приказы,, может безысходность, но, наверное, все вместе.
Я просто пошла в ангар, приказала техникам загрузить мой KX-720 боеприпасами по полной. И даже торпеду с собой взяла. Их было мало и мы их берегли на особый случай, но я плевала на всякую экономию. Я не собиралась умирать тихо и спокойно.
Отлично помню, почему я приказала отключить магнитные ограничители: в академии и на учебных полетах нам всегда говорили, что безрассудство летать без этих ограничителей, даже если корабль при этом маневреннее. Ограничители смягчали последствия перегрузок при резких маневрах, не давая использовать ресурсы подвижности на всю катушку. Меня это всегда бесило, нам даже попробовать не дали. И вот, ограничители сняты.
Когда я села в корабль, то сначала испытывала страх, что я умру. А ведь я прекрасно знала, что я умру. Больше этого меня пугало только то, что об этом так никто и не узнает. Пугало то, что я стану историей, о которой даже писать будет некому. Страх бессмысленности вытеснял все остальное. Мне хотелось, чтобы после моей смерти обо мне, о моем бесстрашии знал кто-то. Хоть кто-то, пусть даже это будут чертовы мрыгги. И Если нам умереть суждено, но пусть запомнят те, кто не умрет.
Там, в казармах, сидели мои товарищи, они ждали ожидания приказов, а я тут, плевала на всех. И я направила корабль вверх.
Как только я вылетела за пределы протектора, то навстречу мне вылетело 3 корабля противника. И первого я сбила мгновенно, одним точным попаданием, а двух других на несколько секунд позже. Как так вышло я не знаю. Скорее всего, они просто не ожидали такого яростного напора и решимости.
После этого они выслали десяток. Уж эти-то меня должны были прибить точно, каким бы я пилотом ни было. Это было железно, без вариантов. Но я просто начала атаковать и не думала об этом. Корабль, с отключенными магнитками, под моим управлением, делал чудеса: я просто подлетала ближе, маневрировала, и расстреливала, а потом летела к другому. И эти десять кончились.
А на мне ни царапины. Я нарушила приказ, бросила всех, лишь бы не бояться. Назад дороги нет.
И вот тогда я вспомнила про торпеду. Лучшего момента и не придумаешь: я совсем рядом, а корабль ко мне боком. И никто не мешает. Торпеда полетела туда, где предположительно был командный мостик. И взорвалась она как надо. Уж не знаю, почему, но долгое время ничего не происходило, лишь медленно тлел красным их корабль сбоку.
И началось. Навстречу мне вылетело столько истребителей, что радар покраснел. Атаковали они мгновенно, а уж сколько их было! Вот тебе и хваленая расчетливость. Не выдержали у них нервы, совсем не выдержали.
Перегрузки, которые я испытывала, отзывались кровавым туманом в глазах, а внутренние органы разрывало. Так долго продолжаться не могло, я чувствовала, что смерть совсем близка. Я еще боялась, что не справлюсь с управлением, и меня просто разорвет от перегрузки. Но больше всего я боялась, что глупо потеряю сознание и все прекратится. Что все напрасно и бессмысленно. И я продолжала управлять и стрелять, взрывать и маневрировать.
А потом я вдруг поняла, что теперь обо мне будут помнить. Стало настолько спокойно, что я вспомнила эту песню, про листок, оторвавшийся от дерева. Я и была этот листок, оторвавшийся от дерева. И оторвалась я уже давно, с самого детства.
Я ...
Оторванный от дерева лепесток
Ветер меня несет, куда угодно
Родители, так и не приручившие злобного зверенка...
Я...
Я оторвался и лечу
Навстречу своей судьбе
Лучшая подруга, которой я завидовала и в итоге предала....
Я...
Я вижу и другие лепестки
Мы все оторвались от дерева
Академия, фронт, осада Земли...
Но...
Не долго нам летать
На землю все мы упадем
В тот момент я думала, что летела вперед, носимая невидимым ветром. Я оторванный лепесток, который вот-вот коснется земли. А вокруг были другие лепестки, так же носимые невидимым ветром. Мы все просто летели вперед и все.
А потом других лепестков осталось совсем чуть-чуть. И если бы было у меня сил хотя бы чуть-чуть, самую малость, то я бы приняла этот последний бой. Но сил не было, а честно проигрывать не хотелось и я направила свой корабль прямо в сторону носителя, куда ближе. Лишь бы долететь и навредить. Просто летела и стреляла перед собой.
Я умерла сразу после того, как мой корабль врезался в их обшивку: штурвал просто раздавил меня. Как в итоге оказалось, вот именно в том месте, слева по борту, около главных штурмовых оружий, и было то самое главное место. Но не капитанский мостик, а энергетические генераторы.
Взрыв носителя был такой, что это заметили все. И начали свою операцию. Наши войска окончательно прорвали кольцо и начали свое контрнаступление. И на всех кораблях были сняты магнитки. И торпеды били ровно в места около главных штурмовых орудий. Тогда было даже странным, что раньше об этом не знали.
Когда прибыли осадные корабли, то их просто расстреляли и все. Именно в тот день началось сопротивление.
Вот моя история. История страха, предательства и отчаяния.