Путешественники часто увлеченно врут, что плыть на корабле - незабываемое удовольствие. Или они так тонко шутят, поскольку постоянная качка, запах соли и несвежего мяса особого счастья мне не принесли. К тому же, в свете всего произошедшего, я вряд ли хоть что-то мог находить увлекательным.
Мне до сих пор снились кошмары о смерти Саюри - золотые глаза Аматэрасу, ее леденящий душу голос, разъяренный Рё. Я просыпался среди ночи в холодном поту, а Татсуя, разбуженный моими криками, пытался утихомирить меня в своей грубоватой манере:
- Тише. Всех разбудишь.
- Я не нарочно, - отворачивался я.
- Знаю, - шепотом отвечал он.
Я ничего не мог поделать со своими кошмарами, но чувствовал себя виноватым, так как не позволял Татсуе высыпаться. Ведь именно благодаря тому, что он вызвался помогать при гребле, мы смогли так быстро покинуть Наниву. Корабли оказались гораздо менее вместительными, чем я себе представлял, читая путевые заметки в сингонском хранилище свитков. Поэтому, даже несмотря на то, что мы могли сполна заплатить (и даже переплатить), все капитаны ворчали: "Мест нет. Приходите через месяц".
"Через месяц" нам не очень подходило -Аматэрасу могла опять кого-нибудь убить со злости, что мы недостаточно рьяно ищем ее Зеркало, да и проклятие продолжало над нами висеть.
- Нам надо на Сакайдо. И вы нас туда доставите, - заявил он очередному капитану, чем сильно удивил и его, и меня.
- С чего вы взяли? - поинтересовался капитан.
Татсуя не ответил и как ни в чем не бывало взошел на борт. Капитан смотрел на него как на неведомого зверя.
- Куда вы? Я не давал разрешения!
- Похоже, у вас не хватает гребцов, - сказал Татсуя, не заметив возмущения капитана.
- Откуда вы знаете?
- Я вижу всего две дюжины весел... Даже для такого маленького судна этого недостаточно.
- Может, у меня не гребцов не хватает, а весел? - сказал капитан, нахмурившись. Татсуя усмехнулся:
- Если вы не знаете, где в порту Нанивы достать дешевые весла, то я уже не уверен, что хочу путешествовать именно на вашем корабле.
- Положим, весла у меня есть. Стоит ли понимать, что вы предлагаете ваши услуги в обмен за переправу? - спросил капитан.
- В дополнение к моим услугам мы заплатим то, что уже обещали.
- А этот тоже будет грести? - Капитан с сомнением покосился на меня.
Я хотел было согласиться - не Татсуе же одному за нас отдуваться, но этот несносный человек ответил за меня:
- Нет. Не видите - он больной.
- Чтооооо? - разозлился я.
- Я имею в виду, что твоя рука еще не зажила.
- А твоя зажила, значит? - пререкался я.
- Тебе, как вижу, не терпится еще месяц в Наниве просидеть, -вздохнул Татсуя.
Капитан, наблюдавший за нашей перепалкой, наконец, заявил:
- Хорошо, я принимаю ваши условия. Больных работать не заставлю.
- Вот и договорились, - обрадовался Татсуя.
Я хмуро вскарабкался на палубу.
Последующие дни были похожи один на другой - Татсуя рано уходил и, усталый, поздно возвращался, я же бродил по палубе, стараясь гнать от себя плохие мысли. От безделья я пару раз пытался начать свои собственные записи о морском путешествии, стараясь уподобиться Кукаю, проделавшему путь не только до земель Тан, но и до далекого Тэнджин, но у меня ничего не получалось:
День Первый.
Кругом вода. Кормили невкусной рыбой. Люди нехорошие.
День Второй.
Качает. Кругом до сих пор вода.
День Третий.
Опять рыба. И люди лучше не стали.
Уходя трудиться в поте лица, Татсуя оставлял свой меч мне. Я иногда пробовал с ним упражняться, но из этого ничего путного не вышло - приходилось сильно осторожничать, так как, благодаря проклятию, ни одну, даже самую мелкую царапину, я не смог бы скрыть от Татсуи. Мне оставалось только смотреть на амулет, привязанный к рукоятке. От него исходила теплая энергия Мэгуми-сан, и я временами надеялся, что если я очень сильно пожелаю, ее добрый лик снова явится мне.
Как-то утром, засмотревшись на вышитые золотой нитью узоры на амулете, я не заметил, как ко мне подошел худощавый парень в темной накидке, скрывающей лицо.
- Что это? - с любопытством спросил он. По голосу я понял, что он был немногим старше меня.
- Железная палка для ловли черепах, - ответил я. - Меч, что ли, никогда не видел?
Парень ухмыльнулся.
- Дай посмотреть, будь другом. - И не успел я ему отказать, как он выхватил меч из моих рук.
- Отдай! - крикнул я, впрочем, не надеясь, что он меня послушает.
- А что мне за это будет? - спросил парень, задумчиво разглядывая мое лицо. Я потянулся за мечом, а он ловко спрятал его за спину. Я толкнул незнакомца и попытался отработать на нем "захват хитрой мартышки". К сожалению, парень не только увернулся, но и успел схватить меня за плечо, и чем больше я выдирался, тем сильнее он прижимал меня к себе.
- Как нехорошо. Я же только немного поиграть хотел, а ты сразу дерешься, - сказал он, медленно растягивая слова. Я мог только злобно пыхтеть в ответ. Парень слегка подул мне на волосы.
- Остынь, ежик.
- Верни меч! - выдавил я из себя.
- Может, ты пока не заметил, но ты не в том положении, чтобы что-то требовать. Я же могу ставить любые условия...
- Чего тебе надо?
- Ой, столько всего - ты даже себе представить не можешь. Но я скромный, так что если ты вежливо попросишь, так уж и быть, отдам тебе твой драгоценный меч, - тихо сказал он, и я почувствовал, как лезвие легонько щекочет мне шею.
- Отдай.
- А вежливее можешь?
- Пожалуйста, отдай, - вздохнул я.
- Больше почтения в тоне! - Парень явно издевался. Я уже не знал, что делать. Если бы я позволил этому прохвосту украсть меч, Татсуя выбросил бы меня за борт. И был бы прав.
- Опять нарываешься на неприятности? - Услышал я незнакомый голос.
- Нет, у меня как раз все в порядке, - ответил мучитель и повернул меня лицом к своему собеседнику. Тот оказался юным мальчиком, одетым во взрослые одежды.
- Отпусти этого грязного простолюдина! И вообще, ты должен спать, иначе ночью не сможешь работать на веслах.
- Какой ты нудный! Посмотри на его милое испуганное личико. А меч - просто прелесть, - произнес парень с легкой хрипотцой.
- Мне все равно. У нас уже есть меч. Немедленно иди спать, - сказал мальчик одновременно спокойно и угрожающе.
- Ладно, - зевнул парень, - живи пока. - И, резко отпустив мое плечо, он вскарабкался по верёвочной лестнице на мачту и воткнул меч в один из толстых узлов, потом ловко спрыгнул и, посмеиваясь, сказал:
- Вот, будет тебе, чем заняться до нашей следующей встречи. Не скучай! - И он, и мальчик скрылись из виду.
Я, прикусив губу, направился к верёвочной лестнице. Когда я встал на первую ступень, то понял, что все не так просто, как казалось. Лестница подо мной качалась, в лицо дул ветер, да и плечо ныло. Я все же карабкался вверх - неловко, со страхом, но карабкался. Прошла вечность, прежде чем я достиг меча. Обрадовавшись, я быстро, не подумав, вытащил его из узла, не удержал равновесие и, замахав руками, полетел вниз. К счастью, грохнулся я не очень сильно - всего лишь ободрал колено и расцарапал подбородок.
Запыхавшись, я встал, покрепче схватил меч и поковылял к трюму.
Навстречу мне шел Татсуя. С кровоточащим подбородком. И очень недовольный:
- Знаешь, Коками, я не хочу как-нибудь умереть от твоего заражения крови или твоей простуды, так что будь поосторожней!
Я обиженно пробурчал:
- Для тебя же старался.
- Что для меня?
- Ничего. - Я решил не рассказывать ему о своём "приключении".
- Капитан полагает, что вскоре сильно испортится погода. Если он прав, нашему судну придется несладко.
- И что же нам теперь делать? - спросил я.
- Я думал, ты мне скажешь.
- А с каких пор я повелитель или предсказатель стихий? - удивился я.
- Я имел в виду, что ты мог бы вызвать какого-нибудь ками. Желательно, не Аматэрасу.
- Ага, - фыркнул я, - у меня же среди ками столько друзей, которые чем-то мне обязаны.
- Ну как хочешь. Я просто спросил. - Татсуя пожал плечами и пошел прочь.
Я смотрел ему вслед, сжимая рукоятку меча.
Татсуя
Первые дни нашего плаванья показались мне неожиданной и очень приятной передышкой. Мне приходилось много и подолгу грести, что сильно выматывало, но зато не надо было постоянно искать ночлег и думать где раздобыть еду. А также драться с бандитами и чудовищами - я так и не решил, кто хуже. Чудовища, конечно, более непредсказуемые, но зато их без зазрения совести рубить можно, и у них не возникает желания сварить тебя в кипятке.
К счастью, на нашем корабле собрались мирные люди, так что жаловаться было не на что. Большая часть команды состояла из бывалых моряков моего возраста и постарше. Ссор между собой они не затевали, разве что подтрунивали над кем-нибудь помоложе, когда тот делал глупость какую-нибудь. Один из таких "растяп" привлек и мое внимание - он носил маленькие усики, волосы завязывал в куцый хвост, а ростом превосходил почти всех на корабле, кроме меня и капитана. Один из моряков обругал его и дал ему подзатыльник за то, что тот неправильно свернул веревку. Парень подождал, пока моряк отойдет подальше, и разразился гневной тирадой.
- А чтоб вам всем! И причем здесь опять это "сусано"? Сусано то, сусано се, сусано спаси, сусано прокляни - можно подумать, это ками какой-то, - моряк уперся руками в бока. - Все они мичхигэ.
Я улыбнулся про себя - "мичхигэ" на языке Когурё означало "сумасшедшие".
- Сусано - на самом деле ками, он повелевает морем и бурями. - Меня позабавило то, как искренне он удивился. Я представился на его родном языке, - Меня зовут Татсуя. Ты из Когурё?
- Да, я - Мин Ки. Ты что, бывал у нас? Где так здоровски научился говорить?
- Мой учитель из Чанъань как-то привез меня туда для того, чтобы я освоил воинское мастерство. Ведь всем известно, что вашим воинам в бою не равных.
Мы с Мин Ки разговорились. Оказалось, что он родом из маленького прибрежного городка в Когурё, где я когда-то был проездом. Говорил он на нашем языке чуть ли не лучше, чем я на языке Когурё, вот только некоторые фразы и слова оставались для Мин Ки загадкой. Остальные моряки же слишком любили посмеяться, чтобы объяснить выходцу из другой страны его промахи. Я как мог растолковал ему несколько выражений, за что, кажется, попал в список "самых добрых и благодушных людей Ямато". Когда была наша очередь грести, он всегда садился рядом со мной и болтал.
- Да перестань ты, - отмахнулся я от очередной похвалы. - Я хорошо помню, как сам не понимал ничего на вашем языке. - К слову говоря, жители Когурё искренне пытались мне помочь, по нескольку раз повторяя одно и то же. Вот только говорили они так быстро, что я все равно ничего не мог разобрать.
После того, как я уже втянулся в работу, мне удалось получше приглядеться и к другим путешественникам. Кроме меня и Ку на борту находились всего-то пять человек, которые не входили в команду. Одним из них был купец в годах по имени Матсумото, который, казалось, все время проводил около своего же товара и любого, кто имел наглость подойти к тюкам ближе, чем на десять шагов, провожал недовольным взглядом. Я ни разу не видел, чтобы он куда-то отлучался - ел и спал купец прямо на тюках. Вместе с ним плыли и двое его слуг
- простые пареньки из Нанивы. Беднягам приходилось целыми днями выслушивать упреки купца, если тот вдруг замечал какого-нибудь постороннего человека слишком близко к своему "драгоценному товару".
Мне стало интересно, почему Матсумото такой подозрительный - то ли он вез что-то действительно дорогостоящее и редкое, то ли его так часто обворовывали, что он уже не мог вести себя по-другому.
Разведать это у его слуг мне так и не удалось. Купец пресекал все попытки команды завести с ними разговор, тут же подзывал их к себе и сердито что-то выговаривал. Они же делали кислые мины, но подчинялись и посему общались только между собой.
Впрочем, остальные путники - два брата
- тоже были со странностями. Старший, худощавый юноша, ходил, закутавшись в темную накидку, а младший, еще совсем мальчик, явно впервые попал на корабль. Его постоянно мутило, и по палубеон еле ползал, цепляясь за что-нибудь. Старший брат относился к нему совсем неласково - постоянно его задирал.
На второй день плаванья я наконец-то решился напрямую спросил у Матсумото, что он везет.
- Что-что? - переспросил Матсумото, зыркая по сторонам.
- Я разве непонятно выразился? Хочу купить то, что вы везете на продажу. - Чтобы купец не усомнился в моих намерениях, я добавил, - Если, конечно, товар и впрямь настолько хорош, что вы над ним так трясетесь.
- Да что вы такое говорите?! У меня самый лучший товар во всем Ямато.
- Разумеется, - я перебил его, - по-моему, в Ямато нет ни одного купца, который бы не считал, что именно его товар "самый лучший". Покажите товар, тогда и о цене потолкуем.
Услышав заветное слово "цена", Матсумото на мгновение оживился, но тут же сник.
- Молодой человек, вот причалим, тогда и потолкуем.
- А в чем загвоздка? Никак, на вашем товаре проклятье лежит, - не стоило мне этим шутить, но я не сдержался. - Или, может, он у вас протух?
- Да как вы такое могли подумать?! - опять возмутился купец, потом подозрительно огляделся по сторонам и шепотом сказал, - это такой товар, который нельзя показывать средь бела дня, да еще и на корабле, с которого никуда и не денешься-то. Потерпите до суши, там и убедитесь, какой замечательный у меня товарчик. - Матсумото любовно погладил пухлой ладошкой ближайший тюк.
Его загадочное объяснение только еще сильнее подогрело мое любопытство, и я принялся с новой силой убеждать его довериться мне и показать, что же он там такого везет. Наконец мужчина сдался и сказал приходить ночью, одному и держать язык за зубами.
Поэтому вечером, после утомительного дня на веслах, я направился к тюкам с таинственными предметами. Каковым же было мое удивление, когда Матсумото и одного из слуг не оказалось на месте. Второй парень, посмеиваясь, объяснил, что купец ночью и ест и умывается, так как тогда "весь этот сброд туда-сюда не шастает". На мое предложение вскрыть заветный мешочек и поглядеть, что внутри, он, к сожалению, ответил отказом. Что тут скажешь, истинный верный слуга- даже наказа сумасшедшего хозяина не ослушается. Мне ничего не оставалось, кроме как ждать возвращения Матсумото.
Я уже начал зевать, когда услышал такой отборный набор ругательств, что решил посмотреть - может, кто-то упал за борт. Неподалеку стояли те самые два брата: младший перегнулся за край борта, а старший поддерживал его сзади. Мальчика тошнило, но брат вместо того, чтобы пожалеть, ругал его на чем свет стоит.
- Когда же ты перестанешь переводить еду!
- Это не еда, а то, что дома у нас не дали бы есть и слугам, - с одышкой произнес мальчик. - Я не понимаю, как этим можно питаться!
- А теперь это все, что ты получишь, потому что ты больше не дома, - юноша со всей силы стукнул брата по спине кулаком так, что тот снова закашлялся.
- Мне приходилось есть вещи и похуже, но я выжил, значит и ты не помрешь.
Мне стало искренне жаль мальчика: даже если старший был прав, я не мог понять, как можно так жестоко обращаться с родным человеком. Ко всему прочему меня удивило, что в то время как младший говорил на правильном, красивом языке, старший выражался так, словно происходил из самых низших сословий.
- Может, тебя по башке разок стукнуть? Проспишь остаток пути, и выворачивать каждую ночь не будет.
- Только посмей! - и голос у него был тонкий, совсем еще юный. - Если бы не ты, я мог бы сейчас быть дома, а не плыть на этот забытый всеми ками остров, чтобы...
- Заткнись сейчас же! Еще не хватало, чтобы нас кто-нибудь услышал.
С этими словами он уволок брата прочь, продолжая ему что-то сердито выговаривать. Подслушанный разговор показался мне очень странным, и я начал сомневаться, что эти двое действительно были братьями.
- Так что, смотреть будешь? - Я еле удержался, чтобы не вздрогнуть от заговорщицкого шепота, неожиданно раздавшегося у правого уха.
Расценив мое молчание как знак согласия, Матсумото подтащил ко мне самый маленький тюк и развязал сложный узел. "Вот чудак, - подумал я, - то прячет от всех, то сам под нос сует".
Купец и впрямь подсунул мне под нос что-то маленькое, черное, круглое и очень вонючее - протухшая рыба и та лучше пахнет. Зажав нос, я спросил, что это такое.
- Как это "что"? Это магические тысячелетние яйца из самого Хсю-фтьянь, - Матсумото так кошмарно исковеркал танское слово, что я при всем желании не мог понять, что это за место. - Одного хватает, чтобы сила твоя возросла во сто крат, двух - чтобы все женщины сошли с ума от проснувшейся к тебе любви, а после третьего не будешь болеть три года. Ну что, берешь?
Я мрачно покосился на три черных яйца, вспомнил, как в Чанъань их в разных местах продавали под видом "эликсира вечной жизни" и "мощнейшего средства для поднятия бамбука", и отрицательно помотал головой. Купец разочарованно обозвал меня "дураком" и вернулся к своему посту у тюков.
По крайней мере, мне стало ясно, почему он так старательно прятал яйца от моряков: знали бы они, какую вонючку везут, давно уже выкинули бы его за борт.
Ку
Я встал на тропу войны, ведь даже терпению буддийского монаха может придти конец. Один несносный человек решил испортить мне жизнь - я терпел, я старался говорить с ним по-хорошему, я взывал к его совести, я пытался не обращать на него внимания, но все - тщетно.
Синёри-сэнсэй всегда говорил, что врагов надо прощать. Я честно пытался следовать его совету, но как только мне удавалось достичь душевного равновесия, этот негодяй устраивал мне очередную неприятность. Последний раз так надо мной издевался жадный до власти "Гу". И почему всем подряд - начиная с ками и заканчивая незнакомцами в плащах - так хочется меня мучить?
После случая с мечом я надеялся, что больше не увижу наглого незнакомца, но в его планы оставить меня в покое не входило. На следующее же утро он подкрался ко мне, пока я мирно спал, и вылил на меня ведро холодной воды.
- Что? Кто? Зачем? - я спросонья не сразу сообразил, что произошло. Протерев глаза и отряхнувшись, я заметил фигуру "похитителя мечей". - Чего тебе опять от меня надо? Меча при мне больше нет.
- Думаешь, я не заметил? - усмехнулся незнакомец и откинул ведро в сторону. - Вставать будешь или до вечера здесь весь мокрый проваляешься?
- Я бы и сухой замечательно до вечера пролежал, - ворчал я, выжимая подол своего многострадального плаща. - Не твое, кстати, дело, как я время провожу. Кто ты вообще такой?
- Предположим, я Тсутому. Я...
Я не дал ему продолжить:
- Замечательно. А теперь предположим, что ты сгинул с глаз моих. - Для наглядности к своей просьбе я добавил еще и жесты.
Тсутому резко пнул меня по ногам - от неожиданности у меня перехватило дыхание, но от следующего пинка я каким-то чудом увернулся. Я подскочил и попятился от этого ненормального, но он успел притянуть меня к себе за грудки:
- Не слишком ли ты дерзкий для такого слабого мальчика? - прошипел он.
- Не слишком ли ты самоуверен для того, кто считает, что сильным может быть только тело? - я надеялся, что это мудрое изречение из любимой сутры Синёри-сэнсэя успокоит агрессивно настроенного парня, но мои слова его еще только больше разозлили. Он с такой силой оттолкнул меня, что я грохнулся на палубу. Не успел я встать, как его и след простыл. Но я зря надеялся, что это означало конец нашего "приятного знакомства".
Тем же вечером повар отказался выдать мне кусок пересоленой рыбы.
- Неужели еда вообще кончилась? - с ужасом спросил я, представив, как придется долгое время голодать - одни ками знали, когда мы еще доплывем.
- Нет, с чего ты взял? - с невозмутимостью панды ответил мне повар, вытирая грязный нож об свои еще более грязные штаны. - Ты свою рыбу уже получил. Добавка полагается только гребцам.
- Ничего я не получал! - возмутился я. Провалами в памяти я никогда не страдал, тем более если дело касалось еды.
- Разве ты не посылал своего друга за пайком?
- Мой друг весь день сегодня на веслах. Каким образом я мог его послать?
Повар пожал плечами:
- Да? А паренек, что за ним постоянно таскается, сказал, что он вроде в ночную сегодня.
Я какое-то время простоял с раскрытым от удивления ртом, пока до меня дошло, что Тсутому украл мою еду. Я многое простить могу, но отбирать у меня рыбу, пусть даже невкусную, - уже слишком. Вне себя от злости, я побежал разыскивать этого изверга.
Он как ни в чем не бывало сидел на палубе и обжирался моей рыбой. Я накинулся на него, используя "удар хитрого петуха", но он с легкостью отбился и повалил меня на жесткие доски. Прижав меня так, что я не мог пошевелиться, он, обдавая мое лицо рыбным дыханием, спросил: "Это все, что ты можешь?" Я лишь злобно пыхтел. Не дождавшись вразумительного ответа, Тсутому все же выпустил меня из железного захвата и позволил мне встать.
- Ты теперь все время мою еду воровать собираешься?
- А ты сумеешь мне помешать? - насмешливо спросил он.
<
И тогда я решил забыть о том, что я бывший монах, и пуститься во все тяжкие.
Я осторожно расспросил Татсую о Тсутому. Тот, оказалось, мало о нем знал, так как они сидели на веслах в разное время - Тсутому, как правило, ночью. Но даже этой крупицы сведений мне хватило, чтобы придумать, как проучить кошмарного драчуна и вора.
Я дождался полдня, когда Тсутому должен был спать, и пошел разыскивать, где он мог устроиться. К счастью, корабль не отличался величиной, а Тсутому - воображением - как и ожидал, я нашел его мирно посапывающим на мешках с рисом рядом с камбузом.
Признаться, вначале я хотел окатить его содержимым его же собственного ночного горшка, но, заметив выглядывающий из его рукава нож, решил сделать кое-что похуже. Я затаил дыхание и тихонько схватился за острие. Аккуратно приподняв его, я быстрым движением вытащил оружие. Тсутому зашевелился, но не проснулся - гребля все-таки выматывает.
Радостно убежав на свое привычное место под мачтой, я начал раздумывать, чего же такого нехорошего сотворить с ножом врага. Можно было бы им вырезать где-нибудь на палубе "Тсутому - дурак", но я не был уверен, какими знаками он записывает свое имя. Да и вырезать слова в дереве маленьким ножиком как-то утомительно, поэтому я решил выбросить оружие за борт и пригрозить Тсутому, что если он еще раз съест то, что мое по праву, я в следующий раз его самого выкину.
Смакуя воображаемую месть, я не заметил, как ко мне подошел какой-то моряк. Он дружелюбно улыбался:
- Я погляжу, не по нутру тебе здесь.
- Да бывали дни и похуже, - отмахнулся я.
- Ты, это, не стесняйся - можешь мне все честно рассказать, - моряк присел рядом со мной.
Глаза у него были очень добрые, и я сразу почувствовал, что ему можно доверять.
- Тсутому ко мне почему-то прицепился, хотя я ему ничего не сделал, - пожаловался я.
Моряк засмеялся.
- Тсу... Тсутому, значит. А, он же на всю голову больной. Хочешь, я с ним убедительно поговорю? - спросил он, многозначительно потирая кулак.
Я хотел было сказать, что я с ним сам как раз убедительно поговорить собирался, когда добрый моряк ни с того, ни с сего притянул меня к себе и оцарапал своим заросшим подбородком мою щеку. Я принялся его отпихивать, но он крепко сдавил мою руку - еще чуть-чуть и у меня бы хрустнули кости.
К счастью, левой рукой я нашарил лежащий неподалеку нож Тсутому и умудрился приставить его к горлу моряка. Он удивленно попятился, и я вытащил вторую руку из его цепких лап.
- Ах ты, маленький гаденыш, - прошипел он.
- Опять за свое, Сосукэ? - раздался голос Тсутому. Моряк злобно хмыкнул и вскочил на ноги.
Тсутому угрожающе приблизился к нему и хотел что-то сказать, но Сосукэ резво куда-то убежал.
- Это твой друг, что ли? - спросил я Тсутому, стараясь, чтобы он не заметил дрожи в голосе. Руки у меня тоже тряслись - никогда еще не приходилось угрожать кому-либо ножом.
- Совсем тронулся? У меня нет ничего общего с эти слизнем, - с отвращением сказал Тсутому. - Не думал, что такое скажу, но хорошо, что ты мой нож свистнул. А теперь давай назад, - он протянул руку. Я вспомнил о том, что хотел выкинуть нож за борт, но у меня не осталось никаких сил с ним драться или ссориться. Я отдал Тсутому его нож и поплелся прочь. Мне вдруг захотелось увидеть Татсую, и я пошел в нос корабля понаблюдать за гребцами.
Тсутому почему-то последовал за мной.
- Любишь смотреть, как другие работают? - спросил он.
- Отстань, - вяло ответил я.
- Да не злись ты, вот твоя рыба! - он протянул мне пропитанный жиром сверток.
Я подозрительно на него посмотрел:
- Отравить меня хочешь?
- Лучше бы ты таким подозрительным с Сосукэ был, - он вложил сверток мне в ладонь. - Ешь.
Он стоял и просто наблюдал за тем, как я уплетал свой вчерашний ужин.
- Странный ты человек, - сказал я, утираясь рукавом.
- Все люди странные, - он пожал плечами и оставил меня в одиночестве осмысливать эти слова.