Горячие источники, как и все на проклятой Такачихо, оказались с подвохом. Я только руки погреть собирался, как меня нежданно-негаданно затянуло под воду. Я барахтался и думал - как это грустно, что, избежав погибели в драконьем желудке, быть мне теперь безвременно утопшим. Но открыв зажмуренные глаза, я с удивлением обнаружил, что не только не утонул, но и умудрился буквально выйти сухим из воды. Я лежал на теплом ярко-желтом песке и чувствовал, что потихоньку поджариваюсь в своей накидке. "Куда бы меня не занесло, погоду одобряю",- подумал я, стягивая с себя соломенный наряд и разматывая шарф.
Щурясь от яркого солнца, я приподнялся и вдруг с ужасом почувствовал, как что-то укусило меня за палец. Я отдернул руку и посмотрел вниз, только чтобы увидеть маленькую рыжую белку с черными ушками. Она тыкалась носом мне в бок и сильно толкала лапками, будто пыталась меня прогнать. Я отмахивался от негостеприимного зверька, когда услышал подозрительное шуршание сверху. Посмотрев наверх, я увидел свешивающегося с пальмы смуглого мужчину, который, сощурившись, рассматривал меня. Я от растерянности не придумал ничего лучше, чем сказать "Здрасьте".
Он вместо ответа поманил к себе попискивающую белку, и та взобралась на пальму, воспользовавшись туго сплетенной косой висящего вверх ногами мужчины. Я кое-как собрался с мыслями и задал тревожащие меня вопросы:
- Где я? И почему у вас белки по пальмам лазают? - мужчина молчал, не сводя с меня взгляда, и я решил, что этот дикарь не понимает язык Ямато. Я медленно повторил вопрос, отчаянно жестикулируя. Житель пальмы протянул руку и ткнул меня пальцем в лоб.
- Эй, полегче! - возмутился я.
- А я тебя знаю, - неожиданно произнес дикарь и, ловко спрыгнув с дерева, приземлился прямо передо мной. Тут я заметил, что его спина была покрыта разноцветными узорами, походящими на огромных раздавленных пауков.
- Это хорошо, что ты меня знаешь. Но я и сам себя знаю. Лучше скажи, знаешь ли ты, где я нахожусь?
Дикарь на цыпочках попятился от меня.
- Молчи, коварный дух, - сказал он со странным акцентом, которого я раньше не слышал, - я чую, ты пришел убить меня! Но не надейся на легкую победу над Камуи. Годами - я повторяю - годами! - ками пытались убить меня или свести с ума. Им всем пришлось отступить перед моей выдержкой и силой.
Судя по сумасшедшему блеску в глазах непобедимого Камуи, я бы не стал утверждать, что ками потерпели полное поражение. Поняв, что от этого несчастного все равно ничего не добьешься, я решил побродить по местности и поискать кого-нибудь разумного. Только я поднялся, Камуи отпрыгнул от меня еще на пару шагов и встал в защитную позу.
- Стой где стоишь, злобный ками! Мы будем драться насмерть - я только за своим оружием сбегаю. Но жди меня - не уходи! - погрозил он мне кулаком и, слегка пошатываясь, скрылся в неизвестном направлении. За ним припустила мелкая белка, воровато волоча в зубах мой шарф.
"Где бы я не находился, мне здесь не нравится", - успел подумать я перед тем, как из песка вверх выбросило возмущенную Киоко, а мгновением позже - удивленного Татсую. Жрица отплевалась от песка и, увидев меня, облегченно вздохнула.
- Ух, слава Изанаги, ты в порядке. Убить бы Красного Запада - этого бесстыжего вруна. Клялся же мне, что, дескать, обустроил на Такачихо священные источники имени себя - ночами не спал, трудился в поте лица. Все на благо жителей горы! А оказывается - этот хвастун присвоил себе заслуги Аматэрасу. Вот высвободим мы ее из Зеркала - достанется ему по растрепанной макушке!
- Ничего не понимаю. Аматэрасу-то тут причем? - я смог наконец прервать злобную тираду Киоко.
- Это не безобидные священные источники, как я думала из-за всяких ленивых балбесов, а легендарные источники Аматэрасу, созданные ею, чтобы смертные смогли отдать долги своему прошлому, прежде чем войти в небесные чертоги богини. Я-то думала, что их не существует... Попадись мне, Красный-Прекрасный!
Татсуя уже успел отряхнуться от песка и кинуть на меня вопросительный взгляд. Я пожал плечами - я понимал не больше, чем он.
- Мы не сможем отсюда выбраться, пока не закончим начатые в прошлом дела. - Жрица раздраженно развязывала свою накидку. - Очередная трата времени! Сгинет Ямато, ох, сгинет, пока мы тут разбираться будем.
Татсуя похлопал ее по руке.
- Да не переживай - может, мы быстро справимся. Где наша не пропадала?
Киоко сердито на него зыркнула.
- Раз уж ты такой скорый, признавайся-ка, каких бед ты в прошлом на этом острове натворил?
- Я? - воскликнул Татсуя. - Если память мне не изменяет, то я на этом острове никогда не бывал. Правда, мы с Лиангом так временами напивались, что ручаться ни за что не могу.
- С пьянством ты, судя по всему, завязал. Так что вряд ли мы здесь из-за тебя, - задумчиво произнесла Киоко и принялась буравить меня испытывающим взглядом.
- На меня можешь даже не смотреть. Я до недавних пор в Сингоне от скуки помирал. Не до островов как-то... - не успел я закончить фразу, как к нам неведомо откуда выскочил вооруженный бамбуковым бочонком Камуи. Белка сидела у него на плече и воинственно фырчала.
- Умри же, враг! - дикарь зажмурился и кинул в меня бочонком. Я пригнулся, и "грозное оружие" пролетело у меня над головой.
- А это еще кто? - спросил Татсуя, вытаскивая свой меч - у него, как всегда, семь бед - один ответ. Белка спрыгнула с плеча Камуи и, возмущенно повизгивая, кинулась кусать ноги Татсуи. Тот неуверенно отступал, когда рука Киоко мягко, но уверенно легла на лезвие меча и опустила его.
- Камуи - это ты? - спросила жрица. Ее голос слегка дрожал.
- Нет, я не Камуи. Я Предводитель Камуи. Победитель ками и ...
Киоко бросилась к нему и крепко обняла.
- Я думала, ты умер. Как ты сюда попал? Как долго ты уже здесь? - бормотала жрица, всхлипывая. - Почему ты молчишь? Мне так тебя не хватало, - она подняла голову и нежно провела пальцами по щеке Камуи.
Дикарь взял ее за плечи и оттолкнул от себя.
- Ками хитрые, но я хитрее. Вы думаете, Камуи морок от человека отличить не может? - он почему-то погрозил небу кулаком. - Что же, вы прислали самое грозное оружие - онрё в виде моей сестры... У меня не осталось иного выбора, кроме как... - я ожидал, что Камуи накинется на Киоко, но вместо этого он побежал от нас, да так быстро, что пятки засверкали.
Жрица последовала за ним, выкрикивая:
- Я Киоко! Я не морок!
Мы с Татсуей медленно пошли за сумасшедшей парочкой.
- Это, что ли, ее единственный брат, которого у нее отняли ками? - спросил я у моего спутника.
- Похоже на то.
- Я бы не стал этих ками осуждать, - хмыкнул я.
Недолго поблуждав, мы дошли до дикарского жилища - понатыканных в землю палок, покрытых кипами пальмовых веток. Татсуя осторожно отодвинул листву, и мы, пригнувшись, вошли внутрь. Там мы застали обнимающихся и плачущих Камуи и Киоко. Они были так увлечены, что совсем нас не замечали. Татсуя тихонько откашлялся. Жрица повернулась к нам и смущенно улыбнулась.
- Мы поняли, - усмехнулся Татсуя. - Он, я так понимаю, уже убедился, что ты не онрё.
- Какие глупости! Никто никогда не говорил, что Киоко - онрё, - Камуи нахмурился, поднялся на ноги и подошел к моему спутнику вплотную. Татсуя не попятился и лишь молча смотрел Камуи в глаза. Дикарь прищурился:
- Ты мне не нравишься.
- Взаимно, - спокойно ответил Татсуя.
- И белке ты не нравишься. А она отлично разбирается в людях, - хмыкнул Камуи.
- Не похоже, чтобы она со многими людьми общалась, - Татсуя насмешливо покосился на рыжего зверька.
- Я не спрашивал твоего мнения, грубый человек с мечом! - Камуи двумя пальцами взял амулет, висящий на рукоятке меча.
- Еще раз тронешь - узнаешь, чего стоит человек с мечом, - угрожающе сказал Татсуя.
Киоко подошла к этим двоим и оттолкнула их друг от друга.
- Мальчики, обойдемся без ненужных драк. Камуи, твоей белке, кроме тебя, вообще никто не нравится. А ты, Татсуя, не грозись сразу своим мечом! Камуи ведь столько всего пережил!
- Что же он пережил? Любопытно было бы узнать, - спросил я с интересом.
- Давайте спокойно сядем, поедим бананов и обо всем поговорим. Без смертоубийств, - Киоко села на тростниковый настил и поманила нас к себе.
Белочка подбежала ко мне, подозрительно обнюхала, а потом свернулась теплым калачиком у меня на коленях и засопела.
- Как я вам уже говорила, десять лет назад нас с Камуи разлучили. Ками отправили меня на Сакайдо вас, непутевых, дожидаться. Камуи пошел меня искать по всему Ямато, а когда наконец добрался до Сакайдо, ками его прокляли, чтобы он меня не отвлекал от важного дела. - Киоко вдруг разозлилась и заворчала. - Я бы сказала, что думаю об этих ками! И я ради них жизнью рискую, на горы всякие карабкаюсь! И вообще...
- Киоко! - прервал я ее злобствования.
- Да, - продолжил за нее Камуи, - из-за проклятия ками мне придется всю жизнь провести на этом острове, - он грустно провел рукой по рисункам на плечах.
- Это ками тебя так разрисовали? - сочувственно спросил я.
- А кто же еще? Эти коварные создания меня не только прокляли - еще и убить хотели! Ты уж извини, парень, что я тебя за них принял. Я на этом острове совсем с ума сошел.
- Да я как бы догадался уже, - рассеянно ответил я, так как в голову мне пришла очень интересная мысль, и не терпелось ее проверить.
Когда все уснули, а белка куда-то скрылась - наверное, охотиться пошла, вряд ли белки могут только бананами питаться - я стащил несколько пальмовых веток с крыши дома Камуи и устроил костер. Потом разделся и принялся искать на своем теле рисунки. Если наложенное на Камуи проклятие проявилось в виде знаков на его спине, то возможно, что проклятие Яматохимэ-но-микото и на нас с Татсуей оставило хоть какой-то знак.
Я вспомнил, как Киоко однажды мне сказала:"Проклятия бесследно не проходят". Тогда я принял эти слова за поэтичное выражение и не обратил на них внимания, но теперь они вселяли в меня уверенность, что, может, мне самому удастся снять проклятие.
Я внимательно осматривал себя и постепенно приходил в отчаяние. Спину я рассмотреть не мог, но, учитывая, что Татсуя не раз видел меня без рубашки, он бы заметил, будь там что-то необычное, кроме изображения солнца. Я уже было потерял надежду, когда додумался проверить ступни. На левой оказалось черное изображение растущей луны. Я потер его - а то вдруг просто грязь налипла - рисунок не сошел. Киоко рассказывала мне, каким образом сводить знаки с кожи, но для этого требовалась целая куча трав, а у меня были только пальмовые ветки и банановая шкурка.
"Что же, риск - дело благородное", - подумал я, поднес палку к костру и, когда она затлела, подмигивая красным огоньком, приложил ее к рисунку на ступне. Пришлось прикусить губу, чтобы не закричать. Глаза начали слезиться, но я не убирал палку, пока на месте луны не образовался розовато-желтый вспухший волдырь.
Я потушил костер, закидав его песком, и похромал к дому. Боль была невыносимой, и я с тоской подумал, что мне снова светит бессонная ночь.
Когда я с грехом пополам добрался до шалаша, я боялся, что меня встретит недовольный Татсуя. Но он спокойно спал, даже не подозревая об ожоге. "Счастливчик", - подумал я.
К утру, только мне удалось немного забыться сном, меня растолкала Киоко.
- Поговорить надо бы, - шепнула она.
Мы тихо вышли. Нога болела еще сильнее, чем вечером.
Киоко села на песок и подозвала меня сесть рядом с ней.
- Вижу, ты догадался, как снять проклятие.
Я кивнул, морщась от боли.
- Неужели ты настолько мне не доверяешь, что лучше получишь ожог, чем подождешь, пока я все безболезненно сделаю?
- Дело не в моем недоверии. Дело в твоем. Ты же не сняла с нас проклятие, так как решила, что мы без него не пойдем за Зеркалом! - ответил я обиженно.
Киоко грустно усмехнулась.
- А вы бы и не пошли. Да и сейчас ты думаешь о том, чтобы не возвращаться на Такачихо, не так ли?
- Как ты догадалась?
- Вопреки тому, что ты думаешь - я тебя очень хорошо знаю. Не зря же меня Великой прозвали, - она рассмеялась и положила голову мне на плечо, и мы какое-то время молчали.
- Я остаюсь здесь, с Камуи, - неожиданно заявила Киоко.
- Что? - чуть не поперхнулся я. Жрица выпрямилась и посмотрела мне в глаза.
- Я наконец его нашла и теперь не могу бросить.
- Ты махнешь рукой на Маппо и Аматэрасу? Это же дело всей твоей жизни! - произнес я, не веря своим ушам.
- А он - моя единственная семья, понимаешь? Дальше вам придется идти одним.
- С чего ты взяла, что мы куда-то пойдем? Нам это с самого начала не особо нужно было. Теперь же, когда и проклятия больше нет...
Киоко окинула меня разочарованным взглядом.
- Ты так и не изменился.
- Если ты имеешь в виду, что я не стал тряпкой, готовой пожертвовать всем ради спасения человечества, то - спасибо на добром слове, - фыркнул я.
- Но есть же один человек, ради которого ты готов пожертвовать всем, - задумчиво протянула Киоко.
- Был один человек. Ты ее убила, - сказал я, пытаясь подавить в себе ярость.
- А если я скажу, что она жива?
- Я скажу, что ты врешь.
- Я не убивала посланницу злых духов. Я лишь отправила ее туда, откуда ей будет трудно вернуться. Если ты хочешь ее еще раз увидеть, то тебе придется предотвратить Маппо.
Я вскочил на ноги и закричал:
- Куда ты ее отправила?
- А об этом тебе расскажет Красный Запад. Но только после того, как освободишь Аматэрасу.
Я не нашелся, что ответить. Радость боролась во мне с обидой на жрицу - как она могла позволить мне так долго мучиться, зная, что Тсурара жива?
Я похромал прочь от нее, желая остаться наедине и разобраться в своих чувствах.
Татсуя
После того, как Киоко отказалась идти с нами дальше, я обвинил ее в том, что от общения с Камуи она тоже умом тронулась. Но жрица стояла на своем:
- Я итак потеряла много лет, пока жила на Сакайдо и исполняла роль "великой жрицы". Если бы я знала, что ками так жестоко поступили с Камуи... - девушка поджала губы и посмотрела на своего вновь обретенного брата. Тот не сводил с меня недовольного взгляда.
- А как же обучение Ку? Я ничего не понимаю в шаманизме и не смогу ему помочь.
- Он уже знает все самое важное, - девушка немного грустно улыбнулась. - К тому же Ку очень смышленый. Вон, и с проклятием быстро разобрался.
-
Что ты имеешь в виду?
Киоко удивленно посмотрела на меня:
- Неужели пятка совсем не болит?
- А как ожог на моей пятке связан с проклятием?
- Это пусть Ку тебе объясняет, - отмахнулась жрица. - На, вот мазь для вас, я на скорую руку готовила, но боль должна пройти, - она вложила мне в руку деревянную баночку, пахнущую бананами. - Я верю, что вы остановите Маппо и Аматэрасу вознаградит вас.
Еще недавно Киоко утверждала, что герои из нас с Ку никакие, теперь же у нее откуда не возьмись появилась такая увереность. Как же быстро она поставила свои интересы выше судьбы Ямато, хотя сама постоянно осуждала нас за это!
Киоко обняла меня. Я не ответил на ее объятие и даже слегка отстранил ее. Посмотрев на смуглого, покрытого рисунками Камуи, я засомневался, безопасно ли оставлять жрицу на острове.
- Ты уверена, что с тобой все будет в порядке? Я понимаю, что ты очень сильно любишь Камуи... - я попытался подобрать более мягкие слова. - Но ты ведь не видела его столько времени, он наверняка изменился...
- Не переживай, грубый человек с мечом. - Камуи тоже подошел к нам и притянул Киоко к себе. - Я, может, и изменился, но Киоко никому в обиду не дам.
- Что же, береги ее, - я пожал плечами, - а мы попытаемся сберечь Ямато.
Я мог понять, что семья была для Киоко важнее, чем Зеркало Аматэрасу, и все же чувство разочарования в жрице не покидало меня. Хоть я и не считал ее хорошим человеком, я уважал Киоко за преданность цели. Сейчас же она так легко скинула с себя бремя ответсвенности, даже не задумавшись о том, что у нас с Ку такой возможности не было.
Мой недовольный спутник сидел у воды и обмахивался пальмовым листом.
- Итак, мы снова одни.
Ку раздраженно откинул свой "веер" и поднялся на ноги:
- Может, так и лучше. Помощи от нее никогда не дождешься. Зато теперь не придется выслушивать ее лицемерные упреки.
Стоило ему произнести это, как нас затянуло под землю. Я лишь успел поглубже вдохнуть и зажать нос и рот, чтобы туда не попал песок.
Когда я уже думал, что задохнусь, пески вдруг отступили, и мы с Ку оказались посреди небольшого сада. Пока Коками отплевывался и пытался достать попавшую ему в глаз песчинку, я осмотрелся.
За садом давно как следует не ухаживали - кусты сирени так сильно разрослись, что полностью скрыли маленькое деревце сакуры. Птицы безнаказанно клевали вишню, а на дорожках тут и там торчали сорняки. Впрочем, построения, окружающие сад, находились в не менее плачевном состоянии. На крыше в нескольких местах зияли дыры - судя по всему, доски там прогнили, и никто не заменил их на новые.
Но самое печальное - я знал, чьей семье принадлежит это запущенное имение.
- Где мы?- спросил Ку, перестав тереть свой глаз.
- В доме семьи Хатакэяма-но-Хидэо.
- Хидэо? Почему мне кажется, будто я уже слышал это имя? - Юноша нахмурился. - Подожди-ка... Хидэо - так ведь называла тебя мама!
- И онрё, - добавил он чуть тише.
Я кивнул, а про себя подумал: "Как же мне хочется отсюда выбраться". Но единственным способом, по словам Киоко, было завершить все незаконченные дела. А у меня их там оставалось немало.
Глубоко вздохнув, мы направились к дому, когда вдруг сёдзи раздвинулись, и в сад вышла Мичико: "Опять попрошайки какие-то явились! И почему я сама должна их прогонять? Куда эта ленивая девчонка запропастилась? Выпороть ее, может, тогда вспомнит о своих обязанностях!".
Она почти не изменилась с того времени, как я покинул дом.
Моя мачеха начала кричать на Коками, чтобы он убирался подобру-поздорову, иначе она на него собак спустит. Когда же она перевела взгляд на меня, ее лицо сильно побледнело.
- Ты... нет, это, должно быть, сон! Не может быть... Кто ты такой? Хидэо... Ты же мертв! - последнюю фразу она произнесла визгливо и попятилась назад.
- Давно не виделись. Спешу заверить вас, я очень даже живой и в ближайшее время не собираюсь переселяться в мир мертвых. - Признаться, я сам немного удивился тому, как спокойно и слегка надменно звучал мой голос.
- Но как? Значит, ты все-таки убил свою жену?! - Мичико вцепилась в сёдзи и посмотрела на меня с ужасом, словно ждала, что я и ее убью.
- Да. Вернее нет...
Но моя мачеха не стала дожидаться окончания рассказа о том, что со мной произошло, и с диким криком скрылась внутри дома.
Я потер переносицу и вздохнул. Теперь-то уж точно придется идти внутрь, пока эта ненормальная не запугала слуг, что наследник вернулся домой и собирается всех зарезать.
-Кто эта женщина?
- Моя мачеха. Коварная, наглая, и, как теперь стало ясно, слишком впечатлительная женщина.
- Почему ты так плохо о ней говоришь? - удивился Ку.
- У меня есть на то множество причин! - отрезал я и перевел взгляд на кусты сирени.
"Может, взять и порубить их? Хоть как-то отомщу Мичико", - подумал я и уже поднял меч, когда Коками крикнул:
- Стой! Ты ведь не собираешься ее за это убивать?
- Да что с вами всеми? У меня что, на лбу написано "дайте мне кого-нибудь зарезать"?
- Тогда зачем ты схватился за меч? - Ку скрестил руки на груди.
- Ну... хотел сирень срубить.
- Это еще зачем? - Теперь он смотрел на меня, как на сумасшедшего.
- Мичико очень любит сирень, - чуть было не добавив: "поэтому я ее срублю", - я понял, как по-детски это звучит и передумал. - Неважно, пошли в дом.
Ку последовал за мной, хмуро глядя на мой меч.
Стоило нам пройти первый коридор, как навстречу вышли старые слуги моего отца. В отличие от Мичико они обрадовались мне. Немного попричитали из-за моего шрама: "Молодой господин, вы ведь у нас таким красивым были!", - а потом мой бывший слуга Коки, сообщил, что мой родитель находится при смерти.
- Что? - я сперва решил, что ослышался.
- После того, как пришли новости из поместья Кабусаги, что невеста зарублена, а вы пропали, ваш отец себе места не находил. Он столько денег истратил на ваши поиски. Только всё без толку. Какой-то бродяга утверждал, что видел вас на буддийской церемонии в Хэйан. Господин тут же поехал в столицу, чтобы самому вас отыскать. А весь Хэйан гудел о том, что приговоренная к смертной казни убийца похитила дочь из очень знатной семьи. Сколько их ни искали - девушки словно в воду канули. Мать пропавшей с горя повесилась в собственном доме, а сестра сошла с ума. Когда ваш отец это пересказывал, казалось, он и сам вот-вот на себя руки наложит. Так и не найдя вас, господин вернулся домой и почти сразу слег, - Коки посмотрел на меня, и в его потускневших глазах я увидел искреннюю жалость.
Значит, отец искал меня и надеялся, что я жив. Возможно, он вовсе не верил, что я хладнокровно зарубил свою невесту. А я ведь тогда был уверен, что отец обо мне и не вспомнит, а вспомнив, быстро заглушит свою печаль сакэ...
- Неужели ничего нельзя сделать? - Мне не хотелось верить в то, что судьба снова собирается отнять у меня близкого человека.
-
Мы уже чего только не перепробовали. - Коки покачал головой. - И жрецов приглашали, и монахов буддийских... настоями из империи Тан его поили - ничего не помогло. Давеча приходил лекарь и сказал, что недолго уже господину мучиться осталось.
Старик схватил меня за руку:
<
- Молодой господин, вас словно сами ками послали! А то ваш отец, как в себя придет, сразу начинает спрашивать, нет ли каких вестей о вас...
- Я могу его увидеть?
- Конечно-конечно.
Я тут же побежал в комнату отца. Морщинистая болезненного цвета кожа, глаза, смотрящие в пустоту, - до этого я видел его таким только после смерти мамы. Когда она заболела, отец не отходил от нее ни на шаг и даже сам кормил и помогал ей умываться.
Отец почти не приходил в себя за те два дня, что я провел около него. Поэтому мне так и не удалось с ним поговорить прежде, чем он покинул этот мир. Возможно, вернись я домой сразу после "свадьбы", всё обернулось бы иначе. Но отец так не считал. В те моменты, когда ему хватало сил говорить, он просил у меня прощения и вспоминал мою маму. Порой мне казалось, что он видит не меня, а ее лицо перед собой. Надеюсь, они встретились в подземном цастве Изанаги.
Во время похорон я подумал, что, возможно, был проклят еще задолго до того, как мы с Ку победили магическую бестию - все люди, которыми я дорожил, умирали раньше меня. Я вспомнил, как хоронил Лианга.
Учитель успел прожить долгую жизнь, но его смерть стала для меня такой же неожиданостью, как и смерть отца. Мы находились в Когурё, когда однажды утром Лианг не проснулся. Помню, как изо всех сил пытался разбудить его - я не мог поверить в то, что учитель, еще вечером обещавший устроить мне трепку за непослушание, мог вот так тихо и без сопротивления покинуть этот мир.
Я уже не был несмышленным юнцом, но все же, оказавшись совершенно один в незнакомой стране, я отчаялся. Если бы Гван Чанг не взял меня к себе, не знаю, что бы со мною сталось. Он же помог устроить похороны для Лианга и стоял рядом со мной, когда я в последний раз прощался с учителем.
Так же, как и тогда, мне было трудно свыкнуться с мыслью, что я ничего не могу сделать, ничем помочь. Кроме как слушать заунывные похоронные песни буддийского монаха и со всей силы сжимать рукоять меча - только зачем мне оружие, если я не могу им никого спасти? После скромных похорон слуги доложили мне, что хотя Мичико и не была примерной женой отцу, она смогла сохранить какую-то часть земель, принадлежащих моей семье. Остальное пришлось отдать в счет долгов. Но я все же оставался единственным наследником имения Хатакэяма.
Мичико понимала это лучше всех, поэтому ходила вокруг меня на цыпочках и разыгрывала "самую добрую мачеху". Она ведь не знала - единственное, что я собирался забрать из родительского дома - это старый нож отца, доставшийся ему еще от деда. Я попытался неловко уверить Мичико в том, что не собираюсь ее выгонять, когда Ку отозвал меня в сторону:
- Мне жаль, что твой отец умер. Но, боюсь, мне надо уходить, я итак здесь задержался.
- Да, я помню, что нам всё еще предстоит найти Зеркало Аматэрасу и...
Ку посмотрел мне в глаза:
- Нас ведь больше не связывает проклятие, и ты свободен. Тебе вовсе не нужно идти дальше за Зеркалом. Это твой дом, и я думаю - тебе следует остаться здесь, а не по горам таскаться. С Маппо я разберусь.
- Неужели ты думаешь, что я смогу сидеть здесь, зная, что ты где-то там продолжаешь подниматься на вершину Такачихо? Вдруг тебе на пути встретятся еще какие-нибудь чудовища или злые ками? Я должен тебя защищать - это ведь был наказ моей матери. Даже если это будет последнее, что я в своей жизни сделаю, мы с тобой дойдем до конца.
На миг лицо Ку посветлело, но он тут же опустил глаза:
- Разве тебе не хочется остаться здесь, в доме своих родителей?
- Нет. Пока еще был жив отец, меня действительно что-то еще связывало с этим местом. Сейчас же я чувствую, что полностью освободился. Я никогда больше не собираюсь сюда возвращаться.
- Как хочешь, - сказал Коками с показным безразличием, но я чувствовал, что он обрадовался.
- А с чего тебя стала так беспокоить судьба Ямато?
- "Великая", прежде чем трусливо нас бросить, сказала, что Тсурара жива. А где она, я узнаю только, когда освобожу Аматэрасу.
Я вспомнил, как Ку звал Тсурару, когда лежал в бреду, но все равно не мог понять, с чего он вдруг настолько привязался к этой девушке.
- Почему для тебя так важно найти ее?
Тут его как будто прорвало. Складывалось ощущение, что Ку долгое время держал эти чувства в себе, а теперь, когда они вырвались наружу,уже не мог остановить поток слов.
- Да потому что она единственная, кому не было плевать на то, что со мной станется! Только Тсурара не хотела, чтобы меня сожрал дракон, и пыталась мне как-то помочь. Только Тсурара замечала, как я себя чувствовал! И сколько бы раз Киоко не называла ее пропащей, Тсурара всегда была честной со мной! - Он перевел дыхание. - Когда я услышал "Мы еще встретимся" из уст Тсурары, у меня появилась надежда на что-то хорошее. Что я не буду одиноким всю свою жизнь... Но Киоко отняла у меня эту надежду! Я каждый вечер молился, чтобы дракон поскорее прилетел и сожрал меня.
Коками так неистово доказывал, как много для него значит Тсурара, что мне стало ясно - она была гораздо больше, чем просто знакомая девушка. Что тут скажешь? Поэтому я лишь ободряющее потрепал его по макушке:
- Значит, мы должны поскорее найти Зеркало.
Мы, не сговариваясь, оба остановились у маленького пруда и посмотрели на мутноватую воду, в которой спустя мгновение образовалась воронка.
Я в последний раз оглянулся на родной дом и шагнул вслед за Ку.
Ку
Впервые за все наше путешествие мне стало жалко Татсую. Если честно, он всегда казался черствой лепешкой: что бы с нами ни происходило, его лицо выражало лишь два чувства - ярость или безмятежное спокойствие.
Я злился, что после смерти Норико и исчезновения Тсурары он вел себя так, будто произошло недоразумение, о котором и вспоминать не стоит. Печали по сестре Рё я тоже в нем не заметил. И временами я задумывался, способен ли он чувствовать боль, горечь, жалость, способен ли он плакать?
В поместье Хатакэяма я увидел другую сторону Татсуи - маска, под которой он скрывался, дала трещину, и обнажила того неуверенного в себе юнца, о котором когда-то говорил встреченный нами онрё.
Я понял, сколько усилий ему стоило держать в себе боль, что ему причинили отец и мачеха. А потом еще и жена оборотнем оказалась. После всего этого Татсуе, наверное пришлось окружить свои чувства каменной стеной, чтобы никто и ничто больше не смогло его ранить.
Смерть отца сильно пошатнула его, и я боялся с ним даже заговорить, потому что не знал, что сказать. Но я радовался, что хотя бы Киоко с нами не было - она бы обязательно заставила Татсую чувствовать себя еще хуже. Сказала бы, что смерть его отца - ничто по сравнению с Маппо. И в очередной раз обвинила бы Татсую в излишней жалости к себе. При этом она сама безответственно бросила нас на самом важном отрезке пути, поставив свою жизнь и свои интересы выше блага Ямато. Я понимаю, что Киоко за долгие годы устала плясать под сямисен ками, но сама же последовала их примеру. Она поступила со мной так же, как и ками, которые отняли у нее Камуи и заставили посвятить жизнь опасному и неблагодарному делу. А теперь мне выпала "честь" завершить это дело.
Смешно, но если я что-то узнал о себе за время героических скитаний, так это то, что кем бы я ни был, я уж точно не герой, и судьба, избрав меня жрецом Аматэрасу, сильно просчиталась. И вот я вдруг оказался единственным человеком, у которого еще был смысл идти на вершину за Зеркалом.
Я не знал, чувствовать ли себя виноватым или радоваться, что Татсуя решил пойти со мной, но не стал с ним спорить: во-первых, опыт показывает - это бесполезно, во-вторых, в глубине души я знал, что одному мне придется не сладко.
Когда Татсуя окончательно похоронил Хидэо, мы вдвоем нырнули в пруд, который привел нас, конечно же, в Сингон. Ничего другого я и не ожидал - этот монастырь был воплощением моего прошлого и последним местом на свете, где я бы хотел оказаться.
- Гора Коя, как я понимаю? - спросил Татсуя, пока мы выжимали намокшую одежду и оглядывались по сторонам.
- Ты здесь, что ли, тоже когда-то успел побывать? - удивился я.
- Нет, не доводилось, но слышал как-то краем уха, что горные пики этой горы напоминают распустившийся цветок ло... - Не успел он договорить, как к нам навстречу вышел не кто иной, как "Гу" в одеянии послушника. Он выглядел очень худым и уставшим, а на его лице не осталось и следа от его прежней самоуверенности.
- Вы? - удивленно сказал он.
- Ты? - в тон ему отозвался я.
Сайомори испуганно посмотрел на Татсую, потом кинул испытывающий взгляд на меня:
- Ты что, решил вернуться к великому Будде? Спасти свою душу?
Я еле сдержал смех.
- Еще чего! Поверь мне, я здесь долго не задержусь. И если бы не обстоятельства, ноги бы моей больше в Сингоне не было!
- Какие такие обстоятельства? - "Гу", как всегда, умел улавливать суть.
- Я бы тебе сказал, но - вот незадача! - это не твое дело, - хмыкнул я. - Ты лучше скажи, зачем великий Фудзивара в самом расцвете сил замуровал себя заживо в монастыре? И не надо мне про Будду, про душу и прочие глупости рассказывать! Из тебя такой же буддист, как из меня перерождение Кукая.
- Несмотря на твою грубость, я рад был бы тебе все рассказать, - "Гу" подозрительно покосился на меч Татсуи, - только без посторонних ушей.
Татсуя покачал головой.
- И не надейся.
Немного подумав, я отвел моего спутника в сторону и все же попросил его пойти погулять.
- Ты с ума сошел? Или тебе память отшибло? Это же Сайомори!
- Я все помню. Но это мое прошлое, а значит, и мое дело - я же тебе не мешал.
Татсуя хмуро смотрел на меня. Я тоже нахмурился в ответ.
- Чем меньше мы будем спорить, тем быстрее сможем отсюда выбраться. Не переживай - если что, я смогу за себя постоять.
Мой спутник приподнял бровь, пожал плечами и отошел. Я вернулся к "Гу", и мы направились к подножию горы.
- Мне ведь, Ку, пришлось сбежать в монастырь. Отец моей погибшей невесты устроил переворот. Конечно, с такой армией, как у него, не прошло и нескольких дней, как он стал новым главой Фудзивара. Эх, не следовало мне его дочь тогда убивать. Но что же поделаешь, и у великих бывают промахи. Теперь я жду своего часа. И он обязательно наступит!
- Не сомневаюсь, - ответил я потому, что больше нечего было ответить. Я редко когда чувствовал к кому-то такое сильное отвращение.
- Не сомневаешься? Вот и отлично! Оставайся здесь - вместе мы сможем привлечь достаточно сторонников, чтобы поставить Ямато на колени! Новый настоятель настолько глуп и слеп, что, может, получится переманить весь Сингон на нашу сторону. Будет весело - соглашайся! - и он резко прижал меня к стенке. Мгновением позже лезвие моего ножа находилось у его горла. "Гу" изумленно глядел на меня:
-Ты... как ты... Да ты же и мухи не обидишь!
- Знаешь, ты застал меня не в самое лучшее время. Может, твоя хорошая карма закончилась, а может, тебе просто не повезло. Но, как бы помягче выразиться, меня уже по горло достало, что мне угрожают, откровенно врут и промывают мозги. И ты оказался последней каплей - я больше не собираюсь быть хорошим парнем, а поэтому на правах старого знакомого предупреждаю: еще раз меня толкнешь, я тебя прикончу.
- Ты с ума, что ли сошел? - Сайомори испуганно сглотнул.
- Нет, просто время идет, и люди меняются. А ты этого не понимаешь. Еще ты не понимаешь, что не все люди глупы - есть и такие, кто может и тебя на место поставить. Твоя главная ошибка - ты всегда недооцениваешь противника. И поэтому, каким бы тщеславным ты ни был, истинной власти ты никогда не добьешься, - произнес я, убирая нож в карман.
"Гу" скрестил руки на груди.
- Ты мне угрожаешь? Да я про тебя, Ку, теперь такое знаю...
- И что же "такого" ты знаешь? - мне стало весело. Пребывание в Сингоне не изменило этого интригана - у него, как всегда, в рукаве была припрятана очередная тайна.
- Я знаю, кем была твоя мать.
- Правда? Опять, небось, тайно в хранилище свитков рылся. Да ты прирожденный вор и мошенник!
- Тебе не интересно узнать?
Я задумался, и, недолго помолчав, ответил:
- Кем бы она ни была, я все равно ее больше никогда не увижу. А даже если увижу, то нам нечего будет друг другу сказать. Настоящие матери детей не оставляют.
- Может, ее заставили тебя бросить? Может, ей не дали даже подержать тебя на руках? - продолжал напирать "Гу", видно, пытаясь разбудить мое любопытство.
- Может, и так, - ответил я, - но мне все равно. - И вдруг понял, что говорю правду. Меня действительно не волновало, кто моя мать и даже кто мой отец. Пришло время наконец смириться с тем, что у меня никогда не было родителей, и жить дальше, перестав испытывать жалость к себе.
Я сделал глубокий вдох, и почувствовал невероятную легкость - видимо, я отдал свой долг прошлому сполна.
Попрощавшись с изумленным "Гу", я пошел к Татсуе, который задумчиво сидел у ручья. "Гу" бежал за мной, пытаясь уговорить меня остаться, но я для себя все уже решил. Последний раз оглянувшись на человека, который дал толчок всем изменениям в моей жизни, я навсегда оставил Сингон позади.