В моем сердце холод, в моих глазах синяя пустота. Лишь член полон жизни, встает по поводу и без, салютуя правде желания. В этом нет ничего необычного или пугающего, но мысли текущие свободным потоком, не ограниченным более ничем, кроме хлипкой пограничной зоны между здоровым и больным рассудком впрочем, настолько ненадежной, что иногда, без труда преодолимой, соединяются с воспоминаниями, провоцируя невольный акт рефлексии.
Твои руки легки и ласковы, губы горячи и чувственны, язык талантливо нежен и умел. Входить в тебя так сладко, как и легко. Ты готова принять меня всегда, когда я желаю. Мне не нужны слова, ты угадываешь мои желания, растворяясь в вакууме моих глаз. Только ты можешь их зажечь милионом звезд и в один миг спалить взрывом сверхновой. Ты скрываешь стоны, экономишь на силе своего крика, всю энергию своих оргазмов ты направляешь в судороги мышц. Ты кончаешь, словно умираешь - сладкий суицид. Я знаю, ты хочешь, чтобы мы умирали вместе.
Когда силы вновь тебя наполняют, ты будьто знаешь меня милион лет, но видишь в первый раз. Провожу рукой вдоль русла позвонков, пальцы лишь слегка касаются твоей кожи - ласковый ветер. Дрожишь, словно ток бежит через тебя, но это уже не имеет значения... Ты набрасываешься на меня, исследуешь мое тело с ошеломляющим энтузиазмом. В какой-то миг я перестаю различать - твой язык ласкает меня или пальцы, ресницы или ладони. Без сожаления забываю обо всем, кроме примитива ощущений. Я вижу кожей, слышу ее порами, дышу всем телом, и ритмы наших дыханий совпадают.
Ты любишь экспериментировать. С тобой можно все, осуществимы любые самые смелые и немыслимые желания. Но даже в самом обыденном и казалось бы до боли знакомом, ты умудряешься найти что-то новое. В такие минуты, твои глаза, и без того наполненные лучистой теплотой, переполняет особая энергия, неописуемая сухим языком формул, но кажется осязаемая и передаваемая посредством взгляда, касания, поцелуя... Гляжу в глубину твоих глаз, и чувстую, как меня захватывает этот поток. Я растворяюсь в тебе, а ты во мне. Даже сознание начинает действовать неким двойственно-нераздельным образом. Это особое состояние, когда безграничная открытость всех чувств вместе с безпредельным доверием дают удивительные и немыслимые результаты. И простое физическое удовлетворение, после такого, кажется примитивнейшим из всех возможных отношений. За такие мгновения можно отдать все, что имеешь, и даже, более.
Часто, наши мысли чудесным но порой пугающим образом совпадают, вырываются одинаковые слова и целые реплики. Кажется, что сами нити наших жизней бегут синхронно и параллельно. Что это? Сила высших закономерностей, или случайное стечение обстоятельств? Не в этом ли секрет нашей удивительной совместимости? Несомненно, уже здесь скрыто очень многое. Но многотребовательный разум, покрытый милионом оболочек, признаных защищать его от любых разрушающих факторов гнусной обыденности, требует более веских доказательств. Он хочет знать все наперед, гнусаво напоминая о разнице между 100 и 99,9. Чувственный опыт и интуиция здесь не принимаются в расчет. Хватит! К черту рассудок, если это необходимо. Вселеная чувств шире галактики разума, а чудо интуиции существует, кажется, и там, и здесь, и где-то далее... Меня давит груз рациональности этого мира, с каким облегчением я сбросил дажу малую его часть, но какова цена?
Моя беда в том, что ко мне очень редко приходит состояние известное, как похмелье. Я могу всю ночь напролет мешать пиво, водку, пропустить пару-тройку коктейлей, запить все это шампанским и... в обед следующего дня иметь очень сильное желание заняться чем-то творческим и созидательным. С одной стороны это пугает - спасибо, папа, за ген алкоголизма, с другой, дает, вроде бы, некоторые преимущества. По крайней мере, в такие дни мне всегда неймется, что видимо и является причиной происходящих в это время событий. Впрочем, справедливости ради, должен признать, что иногда, но значительно реже, мое состояние несколько иное. И время, которое обычно, организм тратит на избавление от алкоголя, я нахожусь в некой полудреме, вроде бы, сохраняя при этом трезвость мысли и ясность мышления. Частенько при этом происходят разговоры, не лишенные, быть может, некоторого очарования и притягательности.
Дремлю лежа на диване, краем сознания не теряя связи с происходящим рядом. Михась, расположившись в кресле, досматривает уже третий за сегодня фильм. Сразу не пойму, что меня больше раздражает - разборки по-японски на экране, сопровождаемые соответствующими звуками, или периодическое хлопанье дверцы старенького холодильника. Шлеп-шлеп, хрысь! Зыньк-зыньк - лед в стакан, буль-буль-ль-ль - это водочка, бульт-бульт-бульт - это сок, а в совокупности, значит, получилась отвертка. Шлеп-шлеп, и Михась опять в кресле. К этому времени он успел прикончить этим способом пол-литра нашей любимой истоковской, и его лицо, на мой взгляд, стало очень-очень на японский манер. Глаза вроде бы круглые, но как-то вытянуты и имеют выражение - пять минут до харакири, а лоб покрыт неописуемо японской испаринкой. После очередного дикого, но почему-то смешного для нас убийства, произошедшего в телевизоре, Михась несколько заторможено заявляет:
- У меня возникло ощущение., после этого.., что японцы совершенно ебанутые люди.
Прибивает поговорить, и я решаю поддержать тему.
- Видимо нам тяжело их понять. Слишком разные у них и у нас культуры. Я, конечно, не специалист, но думаю, что корень проблемы лежит в разной социально-ценностной ориентации что-ли. У нас, личность имеет большую значимость, в то время как у них на первом месте - стадность, грубо говоря. Для нас в общем-то дико, что они ставят целостность своей системы, своего мироустройства выше собственной жизни.
В этот момент на экране один японец обвиняет другого в предательстве интересов клана. Тот, не долго думая, выпускает себе кишки наружу. Тогда первый, типа, осонав свою ошибку, отхерачивает себе палец. Почти все остаются довольны.
Я продолжаю:
- Конечно, большое значение имеет сформированное у них и у нас отношение к смерти. На востоке, куда не плюнь тебе и реинкарнация с возможным продвижением в социальном положении, и множество воплощений, и еще масса подобных прелестей. Извини, если я не совсем точно употребляю термины. А у нас? А хрен его знает, что там после гибели бренного тела. Волей-неволей хочется, на всякий случай, поиметь реальные вещи тут и сейчас. Да, ты замечал, как снисходительно они общаются с нами? Я думаю, что это опять же от их первичных установок. Существует ли у нас какая-то универсальная отмазка, способная объяснить любой вопрос, любое событие? У них есть: "Мы самые лучшие, потому что мы основа мироздания, хотя другим этого не понять, ни при каких обстоятельствах". Представляешь, как это облегчает управление их обществом, просто гениально, супер!
Что-то я начал расходиться, не то что бы и неудобно, но каким-то однобоким получается мое суждение. После короткой паузы продолжаю:
- Впрочем заметь, очень мудрая у них культура, а на обывательском уровне - очень практично мудрая. Хотя мне не импонируют их стремление к спокойному созерцанию, избегание сильных чувств и страстей.
Неожиданно вспоминая историю о том, как не японцу правда, а китайцу рассказали анекдот про двух русских. Сидит алкаш на рельсах, к нему подходит другой, стучит ему по плечу и говорит:
- Слышь, друг, подвинься!
Китаец катался от смеха минут пять, не меньше. А добиться от него внятных объяснений смогли еще позже. Он сказал:
- Хитрый ваш русский! На теплое место сесть хотел!
Замечаю, что Михась как-то странно реагирует на мои последние слова. Он медленно встает, снимает с себя футболку и уходит, слегка пошатываясь в соседнюю комнату. Слышу звук тела, упавшего на ортопедический матрас. Все звуки, кроме телевизора смолкают. Я воспринимаю все это как сомо-собой разумеющееся и проваливаюсь в негу сна.
Мерзко-мелодичный зумер телефона будит меня. Как всегда, долго не могу найти трубку. Наконец, слышу в ней безстрастный но очень приятный голос:
- Вам оказана честь, вас ждут.
Голова проясняется и все как-бы становится на свои места. Я одеваю чистое, хотя и немного мятое кимоно, парадный пояс, почему-то вышитый арабским узором, завязываю особым узлом. Когда выхожу из дома, соседи, встреченные мной, почтительно здороваются. Тоже самое происходит по дороге. Прохожие, среди них попадаются полураздетые мужчины и женщины, склоняют голову. Я понимаю, что все уже знают. Мгновение, и я вступаю в храм. Молчаливая охрана расступается, освобождая очень узкий проход, обозначенный разноцветными лучами лазеров, образующих вопреки всем законам физики, извивающуюся арку. В конце этого тунеля, будь-то из ниоткуда возникает ослепительно-белая бумажная перегородка, впрочем, исчезающая при моем приближении.
- Осс-с-с - я склоняю голову в самом почтительном поклоне, и застываю возле входа.
Из глубины помещения слышится негромкий голос:
- Не нужно церемоний, молодой человек.
- Да-да, церемонии отнимают слишком много времени. - Второй голос, звучащий громче первого.
Затаив дыхание, я поднимаю взгляд. Меня наполняет ощущение, что этого момента я ждал всю жизнь. Глаза привыкают к полумраку и я начиная различать, что меня окружает. Ничто не способно меня удивить, я наполнен удивительным доверием ко всему, что бы ни произошло.
В дальней от входа части этого помещения, на светло-коричневом кожанном диване сидят два человека, рассматривающих меня. Я чувствую всем телом насколько глубоко проникают в меня их пристальные взгляды. Первый из них - совершенно седой, но видимо очень энергичный старик. Его пепельно-белые густые волосы небрежно взлохмачены. Седая щетина говорит о как-минимум трехдневной небритости. Он одет в линялые джинсы и яркую пеструю рубашку без пуговиц. Ноги его босы. Он красив, особенно притягивает пронзительно-ясный взгляд голубых глаз, не лишенный задорного любопытства. Второй, напротив свежевыбрит, седина, видимо, аккуратно закрашена, волосы зачесаны. Он одет в очень дорогой восточный халат и домашние туфли.
- Присаживайтесь скорее, как говорится: "Сколько правду не ищи, а в ногах ее точно нет". - Седой мудрейший машет рукой в сторону, где очень незаметно притаилось глубокое кресло ярко-красной кожи.
Проваливаясь в кресло, я понимаю, что оба моих собеседника сильно пьяны.
- Как мы уже говорили, давайте без церемоний. - Вступил в разговор второй мудрейший. Меня зовут Раци, а моего коллегу - Опри. Как вы знаете, у нас очень мало времени. Но сначала предлагаю по саке.
Он нажимает что-то на своих часах и через секунду из ниоткуда появляется очень красивая девушка, она совершенна и нага. Я пытаюсь рассмотреть ее лицо, но оно расплывается, причем тем сильнее, чем больше я напрягаю свой взгляд. Впрочем, без труда мне удается увидеть ее выбритый лобок и удивительно красивую в своей притягательной привлекательности округлую попку. Быстро поставив столик и разлив саке, девушка исчезает. Опри, чуть подавшись вперед, замечает:
- Вы видели какая классная задница? Не зря я настоял на трехуровневом отборе. Предлагаю тост - за чудесную форму, что избрала природа для такой прекрасной вещи, как женский зад.
Раци усмехается. Мы поднимаем пиалы. Я отпиваю глоток, а мудрейшие пьют до дна. Впрочем, Опри сразу доливает всем.
- Что ж, начнем. - произносит Раци и тут же продолжает. - Сама процедура очень проста. Я прикасаюсь левой ладонью к левому виску соискателя, а мой коллега - Опри - к правому. В результате нашего совместного волевого усилия суть рационального, с моей стороны, вольется в ваше чувственное, а суть чувственного, со стороны Опри, присоединится к рациональному. Стресс, обрушившийся на мозг в этот момент, будет основным механизмом, запускающим таинство прозрения. На какое-то мгновенье в вас одновременно будут существовать два необъединимых до этого начала. Разум и чувства найдут точку своего соединения и вы поймете суть всего, что вас так волнует. Вам станут понятны смысл и цена любви, жизни и смерти, гениальности и прозрения. На этот миг вы станете всем, что есть в этом мире.
- При желании можно испытать оргазм одновременно со всеми, кто его в этот момент испытывает. - Мечтательно улыбнулся Опри.
- Хотя, - Раци слегка поднял брови, - Единственное, что мы знаем об этом наверняка - цена этому знанию смерть.
Оба мудрейших внимательно смотрят на меня с непонятной и необъяснимой усмешкой. Как-будьто их забавляет происходящее и они получают от этого какое-то удовольствие, но особого рода.
- Я согласен на любой исход. - Мой голос неожиданно тверд.
- Хе-хе, хо-ро-шо! - заявляют Опри и Раци в один голос. - Но сначала повторим по саке. После всего этого ужасно болит голова, поэтому приходится напиваться, чтобы было не так уж за зря.
Мы выпиваем и оба мудрейших начинают одновременно приближатся ко мне. Их руки заполняют все поле моего зрения, они уже совсем рядом. Сознание закручивает какой-то немыслимый водоворот и я испытываю чувство падения. Искры из глаз, ужасная боль в голове в районе виска...
Я лежу на полу возле дивана. Голова еще гудит от удара о ножку неудачно стоявщего кресла. Нет сил даже материться, видимо удар был достаточно силен. Постепенно мой взгляд проясняется. Вижу неоновое свечение часов на панели видеомагнитафона, вспоминаю, что они показывают московское время. Напрягаюсь, совершая примитивную операцию суммирования для получения местного времени. Результат - полночь, вполне приемлимо для похода... в клуб, например. Через минуту я уже на ногах, выпиваю кампари с водкой и иду будить своего товарища.
Михась спит, как младенец, посапывая в край подушки. Добираться до ее середины видимо не было смысла и сил. Не обращая внимания на пять минут мычания и нечленораздельных звуков, добиваюсь нужного результата - мы идем напиваться дальше.
Хорошо, что есть места, где тебя считают своим. Приятная и очень полезная, временами, возможность попасть в заведение, минуя толпу у входа. Масса положительных эмоций от приветствий охранников, дружеских рукопожатий с барменами. Гарантированное предложение маркера погонять шары пару-тройку раз, неограниченный кредит в баре и масса всего такого. Ну вот, как обычно, у входа толпа. Тут и пригодится старый друг мобильник.
- Але, здорово! Как жизнь!? Мы тут, типа, попасть не можем. Оу, нет проблем. Ну, зашибись!
К нам выходит охранник, просачиваемся сквозь толпу, и вот уже практически до боли родной и знакомый бар. За стеной гремит музыка, а здесь - атмосфера... Каждое заведение создает свое настроение, плюс-минус, конечно, но в целом - скажи, какие мысли тебе приходят в голову, о чем ты думаешь, и я скажу - где ты. Впечатление, что старый знакомый бармен Дима нам несказанно рад, старательно поддерживается им всякий раз.
- Здорово-здорово, сколко лет, сколько зим! Что будем сегодня пить?
Риторический вопрос, впрочем, провацирующий некую умственную деятельность. Сначала обращаюсь в себя - мозг уже, или еще достаточно трезв, но алкоголь находится где-то на уровне груди. Решение созревает - Б52. Михась снова решает в пользу отвертки.
Ритуал Б52 соблюден, включая пристальное наблюдение за несмешиванием слоев, поджиганием, горением до появления шупалец белиса и, наконец, само поглащение сквозь кажущееся хищным пламя. Действие коктейля сегодня ничем не отличается от обычного. Сливочный вкус мягко скатывается вниз, голова делает вид, что проясняется, а в теле появляется воздушная легкость - все дело в волшебных пузырьках, - тьфу, меньше надо смотреть рекламу.
Здесь хорошо. Простота интерьера, граничащая с совковостью, но имеющая некоторые намеки на присутствие дизайнерского замысла, отсутствие девочек для раскрутки яркие пятна которых отвлекают от основного смысла посещения таких мест, не обязывающие ни к чему оценивающие взгляды здешней публики, кажется поглащаются самими стенами. Все это позволяет вести себя естественно и непринужденно.
Тем временем освобождается столик.
- Господа, искупаем коней в шампанском, или кота пивом обольем?
Откуда не возьмись девчонки - на вид "восемнадцать нам уже", им очень нравится идея насчет коней. На первый взгляд симпатичные, веселые и не слишком тупые, но возраст... неопределенных желаний, когда жажда узнавать новое в отношениях с противоположным полом притупилась, радости хорошего секса еще не поняты, да и, как правило, недоступны на нужном уровне, и они думают, что им нужна, даже жизненно необходима вещь, суть которой кажется простой и понятной, но смысл неуловимым и ускользающим, несмотря на множество красивых историй о ней, подчерпнутых из книг, фильмов и рассказов подруг. Да-да, им нужна любовь, или хотя бы ее видимость. Качество сценария этого действа зависит от конкретной личности, но в целом его суть сводится к желанию некой красоты возвышенных отношений, хотелось бы, немного жертвенных... Ни чем не смогу им помочь, да и по-правде говоря, желания особого нет. Моя теперешняя самодостаточность, граничащая, видимо, с самовлюбленностью, помещает планку требований настолько высоко, что, я думаю, преодаление ее, вопрос более теоритического, нежели практического свойства. И все-таки я лукавлю. Как и в подавляющем большинстве проблем, и причины, и решения находится в моей голове. Я сам придумал, что мне нужно и что я хочу, но моя жизнь проходит не в илюзорном мире, потому что все это возникло не на пустом месте. Просто у меня есть воспоминания и много времени, чтобы все понять, оценить и сделать выводы.
Знакомимся. Влада - очень шубутная, немного приятно пухленькая, среднего роста с пышными черными волосами. Вторая девушка - Алена - стройная, высокая с короткой стрижкой и очень "живым" лицом. Оказывается первое впечатление насчет возраста обманчиво - им по 23. Посмотрим, что из этого получится.
Природа берет свое и мне нужен секс. Я люблю этим заниматься. Мне нравиться доставлять удовольствие, дарить ласку, проявлять заботу, помогать по мере сил и возможностей тем, кто мне нравится. Удивительно возвышающее и жизнеутверждающее действо - секс, когда в глазах женщины читаешь восторг и ощущаешь почти дикую, животную власть над ее телом и, может быть, душой. К счастью, теперь я знаю это наверняка, было и по-другому. Когда-то мне пытались внушить, что мой член слишком велик и причиняет боль, мои ласки не возбуждают, что я слишком груб и требователен. Если бы не предидущий опыт, я мог в это поверить и, видимо, искромсал бы свою дальнейшую жизнь, но все разрешилось самым лучшим, из всех возможных, способов. Я не держу зла на этого человека и желаю бывшей жене только хорошего. Я извлек уроки и получил знания, заплатив за них необходимую цену. Я вижу и чувствую позитивные изменения в себе, но остается одна проблема - в каждой женщине я искал хотя бы частичку тебя, той которую я выдумал и той, которая есть на самом деле. Я не смог ни с одной из них испытать того, что давала мне ты, сама не замечая этого, даже только одним своим присутствием. Не желаю знать - хорошо это, или плохо, - это есть и мне не хочется избавляться от этого.
Конечно, я пытался остудить кипение мыслей в воспаленном сознании, спрашивая себя: "А может причина всего банальная неудовлетворенность? Природный зов туда, где мне было хорошо?". Как бы я хотел, что бы все было именно так! Но нет, можно было затрахать себя и случайную подружку до смерти, а взамен получить лишь омерзение к самому себе. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что с кем бы я не знакомился и если дело доходило до постели, то меня хватало максимум на два раза, после чего я терял к этим встречам какой-либо интерес и рвал подобные отношения. Сгорая от бессонницы, я понял насколько велико во мне желание обыкновенного счастья, ощущения наполненности и нужности. Но понял и еще одну, на первый взгляд простую вещь - нельзя в этих вопросах снижать планку. Чтобы прийти к умиротворению с собой, увидеть смысл существования среди потока обыденности, несущегося то стремительной лавиной, то более напоминающего топкую гладь пруда, заросшего ивами по берегам и тиной в глубине, нужно стать максималистом, и требовать, прежде всего от себя, даже больше, чем кажется возможным. Люди, в подавляющем большинстве, нуждаются в кредите чувственных и даже просто хороших отношений. В целом правильное, недоверие к любым проявлениям чуткости, есть причина человеческой замкнутости, скрываемой за годами отработанными приемами общения - милая улыбка, лишенная какой-то бы ни было значимости, пустые разговоры, пошлые шуточки... Эти оболочки становятся толще от года к году, пока не превращаются в непробиваемую субстанцию, скрывающюю под собой, ископаемую окаменелость - жалкое подобие живой души, до этого способной зажигать других и гореть самой.
Но не все достойны подобного кредита. Одним он просто не поможет, другие не поймут и не оценят. Мне повезло - я сильный интуит. Не могу вспомнить случая, когда я пошел бы против свой интуиции и был бы прав. Первое ощущение, которое я испытываю от общения с тем или иным человеком, это то, что мне говорит этот дар. Я сильно чувствую людей. Обычно я стараюсь не настраиваться на того или иного человека, в этом случае, возникающее ощущение очень сложно или даже невозможно описать словами, это то, что находится на уровне знания - это "светлое", а это "темное", но знания настолько глубокого, что оно не нуждается в дополнительных коментариях, уже одного его достаточно, чтобы принять решения или сделать какие-то выводы. В некоторых людях сразу заметно присутствие влекущей глубины, погружаясь в которую, либо видишь человека насквозь, либо открываешь сложную многогранность и желание понять, почувствовать, испытать что-то новое. Эти погружения требуют энергии, особого - душевного свойства и оставляют после себя головную боль и опустошенность, лишь изредка наполненную радостью какого-то приобретения, радостью от самого факта существования такого человека...
Сегодня крышу начинает сносить после второго коктейля, запитого осточертевшим шампанским. Ну елы-палы, а девочка уже лезет целоваться.
- Эй, детка, как там тебя, прости, успел уже позабыть, что для меня нормально, в общем-то. Я же два дня принципиально не брит, от меня, извини, котиками, тьфу блин, - перегаром пахнет. Ах, тебе нравится легкая небритость! Если бы ты знала, сколько женщин мне говорили это... Ты что, серьезно думаешь, что так набираешь баллы? - Сказал все это и ощущаю себя злорадным хамом, по самой меньшей мере.
Девочка заметно смущается, а вторая смотрит на происходящее с непонятным мне сейчас восхищением. Пора сменить гнев на милость, поэтому предлагаю пойти на танцпол. Идея принимается на ура.
Расслабляющий эффект громкой музыки, как ни странно, я открыл достаточно поздно. Мне всегда мешала моя неспособность расслабляться в присутствии большого числа людей. Но после того, как вселенский пофигизм в совокупности с преобладанием внутренней самооценки над мнением окружающих занял положение одной из основ моего существования, я стал получать большое удовольствие от этого процесса ритмичного дерганья. Время от времени я даже чувствую необходимость такой расслабухи под громкую музыку и хороший свет.
Сейчас ревет Prodigy - песня из альбома пятилетней давности, а до сих пор заводит всех - энергия, в самом чистом ее виде. Народ вокруг сходит с ума. Вместе с проблесками лазеров и вспышками стробоскопов все кажется сюрреальным фоном для некой идеи, суть которой витает, кажется, где-то рядом, стоит напрячься, и ухватишь ее... Но она ускальзает каждый раз, оставляя в качестве вознаграждения за такую попытку, чувство непонятного удовлетворения, понимание необходимости жить дальше, хотя бы для того, чтобы повторять эти попытки еще и еще. После Smack My Bitch Up ди-джей ставит серию медленных композиций. Пока я возвращаюсь из сюра только что отзвучавшей музыки, незаметно успеваю оказаться в танцующих объятьях одной из сегодняшних знакомых. Более того, танцуя, мы целуемся взасос, мне нравится это, и я погружаюсь в ритм наших движений, согласуя его с дыханием, настраиваюсь на максимум ощущений. Я воспринимаю все сейчас происходящее, как продолжение того состояния подпитки энергией, балансирование на грани реального и внутренне реального. Похоже, что девушка заводится не на шутку, а я - просто плыву, нисколько не заботясь о том, куда занесет меня течение в этот раз. На миг оторвавшись, незаметно осматриваюсь. Вижу, Михась танцует с кем-то рядом. Он улыбается, скачет, как пьяный заяц и, в целом, выглядит очень счастливым. Замечаю, что вторая девушка стоит у стенки и непрерывно смотрит на нас. Ее взгляд кажется мне несколько странным, а сама она возбужденной.
- С твоей подружкой все в порядке, может ее отвезти домой? - Вежливо интересуюсь у Алены, одновременно отмечаю, что мне нравится упругость ее попки, которую я сжимаю.
- Может лучше к тебе? Ты далеко живешь? - Получаю два вопроса в ответ.
Оп-па, такой прыти, честно признаюсь, я не ожидал. Отступать уже неприлично, живу я очень рядом, поэтому все достаточно ясно и просто.
- О"кей, - Говорю. - Сейчас Михася позову и вперед!
- Нет, ты не понял, мы пойдем с тобой, а твой друг нам сейчас не нужен.
Похоже история приобретает совершенно новое и неожиданное звучание, чтож, тем интереснее, чем все это кончится. Музыка заканчивается, я подхожу к Михасю и объясняю сложившийся расклад, расчитываюсь в баре, и через пять минут мы втроем у меня дома. Ситуация, скажем так, несколько необычная. Я чувствую волнение и желание исходящее от девушек. Их глаза горят, они часто покусывают губы и смеются несколько неестественно. Понимая к чему все идет, возбуждаюсь. Девушки, почти обнявшись, расположились на диване, а я поставил какой-то фильм на видео и открывая бутылку Хванчкары, рассматриваю своих неожиданных гостей.
- Хорошо смотритесь. - Замечаю улыбаясь, и разливаю вино по бокалам.
- Присоединяйся, будем смотреться еще лучше. - Отвечают, не менее мило улыбаясь.
- Может тогда ... сразу в постельку? Вино и фрукты, конечно же, возмем с собой!
Через минуту мы уже в спальне. Влада, распустив волосы и встав на колени, растегивает ремень на моих джинсах, а Алена снимает с меня свитер, одновременно лаская поцелуями спину. Вау! Освободившись от свитера, одной рукой перебираю волосы Влады, а второй забираюсь под Аленину блузку, которую она тотчас снимает. Я возбужден и это обстоятельство несколько мешает сниманию джинсов.
- Смотри, что нам досталось на этот раз. - На секунду прервалась Влада.
- Да, неплохо, с первого взгляда! - Алена, приобняв меня, взяла в руку мой член.
- Наверное нам стоит сполоснуться. - Перевожу дыхание.
Никто не возражает, и мы дурачимся в ванной. Меня обливают из душа, я отбиваюсь, брызгая гелем для бритья. Мы мокрые, в пене и в маленькой ванне непроизвольно вынуждены тереться друг о друга. Мы хохочем и кричим, как сумашедшие. Неожиданно девушки целуют друг друга. Но это длится лишь мгновенье, и я опять оказываюсь между ними, только теперь передо мной Алена и она делает мне минет, а Влада намыливает пеной мою грудь, плечи, спину и смывает все водой из душа. Хлопья пены и капли воды сползают по моей коже, а я смотрю вниз и вижу, как струи, миновавшие меня, разбиваются о лоб и щеки Алены, растворяются в ее волосах. Она жмурится, но не прекращает своих движений, а я не возражаю, лаская пальцем Владу. Я не вижу ее, но чувствую, как горячо и влажно у ней внутри, как ее тело начинает все более и более ритмично двигатся. Я слышу, как Влада стонет, она напрягается, сжимает ноги, не выпуская из себя мою руку... Боже, она кончает. Как немного некоторым надо! Я останавливаю Алену и выключаю воду. Укутываю обоих в полотенца и мы возвращаемся в спальню.
Это было неплохо. немного наигранно, но все же... Я проснулся от щебета птиц. Алена спала слева, положив голову мне на плечо. Влада, прижавшись спиной к моему боку, видимо удобно, расположив свою ногу между моих, тихонько посапывала во сне. Одеяло валялось где-то на полу, мы были совершенно наги, и несколько минут я откровенно любовался этой картиной. Неосторожно пошевелив рукой, я разбудил Алену. Она сладко потянулась, улыбнулась и прижалась ко мне. Почти сразу проснулась Влада и повернулась к нам. Она выглядела смущенной и ей это шло. Впрочем, тут же, ее нога снова устроилась между моих, а она сама легла на мою руку.
- Ты веришь в любовь? - Спросила Алена.
- Наверняка не знаю. - Ответил я. - Но точно знаю - в страсть.
- Да, страсть... - Толи спросила, толи констатировала Влада.
- Конечно, детка! - Я понял, что прячусь за свою обычную маску. - Но если кто-нибудь приготовит мне кофе, то сделает меня просто счастливым!
- А ты веришь в счастье? - Опять спросила Алена.
Что-то в ее глазах в этот момент было особенным. Они были теплы, но наполненны тоской ожидания. В них была прозрачность и видимая глубина, сложная простота и запутанная понятность. Я задумался.
Каждый пытается замешать коктейль счастья по собственному рецепту, но большинство оставляют эти попытки еще до того, как приобретут опыт, необходимый и достаточный для достижения результата. Люди ломаются, сдаются и довольствуются сурогатом из того, что подвернулось под руки. Эти надломы могут быть настолько велики и серьезны, что возврат в естественное состояние уже невозможен, и они живут, вернее существуют, лишенные желаний и ощущений, в море собственного безразличия, почти рабской покорности обстоятельствам, оправдывая себя поисками смысла в вещах, которые ими не могут быть поняты до конца, в силу своей недоступности. В глазах этих людей затухает огонь былой жажды жизненных ощущений, пропадают искры, ранее зажигавшие огонь страсти или ненависти. Они становятся неспособными на сильные чувства, заменяя их громкими эмоциями. Их мир может и приемлет физическое наслаждение, но это тупик, сразу после остановки, где данная дьяволом и богом многогранность, заменена любованием тем, что уже было когда-то и может, в лучшем случае, случится еще.
Я точно знаю, что наступает момент, когда необходимо спросить себя, пока не поздно: "Неужели это для меня? Разве я хочу так прожить эту жизнь? И это все, что мне дано, что я смог испытать?". Спрашивайте, спрашивайте... Взвешивайте на весах своего эгоизма или человеколюбия - кому как больше нравится! Соотносите с жизненным опытом, может даже экспериментируйте, если хватит смелости. Но только не говорите, что во всем сила жизненных обстоятельств, что судьба такая, или карма плохая. Станьте на мгновенье одним чувственным комком рецепторов, погрузитесь в свои самые простые желания. В другой миг, превратитесь в мозг, лишенный чуда чувственных ощущений, оставьте лишь каменный рационализм с логичными ответами на все вопросы. А теперь - смешайте то и это. Что, не получается? Разбирайтесь сами...
Влада и Алена смотрели на меня, а я, полулежа на подушках, смотрел вперед, и, честно говоря, ничего не видел, кроме яркого солнечного света.
- Пожалуй я пойду сделаю кофе. - Сказала Влада.
- Ты очень хороший, но очень странный. - Сказала Алена.
- Я знаю. - Сказал я.