Аннотация: Глава из книг "Хотим сожрать мир" Фантасмагоричная, страшноватая сказка, про жизнь человечества после смерти, жизнь после Конца времен.
(почти сказка)
В домике на лесной опушке жила одинокая Аленушка. Родители давно умерли, а мужа девушке (а может, и не девушке) не находилось. Правду сказать, странноватая была - прикидывалась.
Кем только не прикидывалась Аленушка. И простушкой, и женщиной - вамп, и русалкой, и ведьмой, и лапушкой, и стервой. Так что, в конце концов, вовсе запуталась, кто она есть на самом деле. А может, и не знала никогда. Только годам к тридцати стала походить на испорченную шарманку, из которой перепутанные обрывки фальшивых мелодий вырываются не в лад, невпопад.
От неожиданно сменившегося тона часто вздрагивала вместе с окружающими и мучительно морщилась, стараясь встроиться в ситуацию, в подходящем на сей момент образе. В оправдание Алёнушке надо сказать, что от одиночества с ней такая беда приключилась. Столько лет одна в лесу. Нежить не в счет. Вот и старалась каждой живой душе, что к ней забредёт, угодить, подстраивалась, понравиться хотела. Люди, они ведь себя любят слушать, а у других слушают, что те про них, любимых, говорят. А если не про них речь, тогда сравнивают со своим мнением, со своим опытом, со своим счастьем и несчастьем. Как тут сохранить себя недолюбленной бедолаге.
Местные Аленку - шарманку знали и не сватались. Да и кому "старуха" нужна. А не повезло прохожему одному, потеряшке. Мор у них в поселении случился, один он только и остался. Потерял всех и сам потерялся, с кем жить, с кем охотиться. Вот и брел по лесу, да на Алёнкину хибарку наткнулся. Сиротские души друг дружку нашли, обогрели (и не только души обогрели). Ну, вроде, чего там, живи, да радуйся. Но не тут-то было.
Не могла Алёнка свою шарманку отключить, хотя честно старалась. Только разомлеет вечером её мужичок от русалочьих песен да ласк, она с утра на него ведьмой кидается. Обнимет лапушкой добытчика после удачной охоты и тут же стрева спрашивает, а не припрятал ли где в лесу, под колодой, лакомый кусок. Муж обижается, Аленушка плачет. Она уж и травку горькую пила, и мухомор жевала, и язык мочалом терла, ничего не помогало. Хотела рот зашить, да побоялась с голоду помереть.
Хотел было мужик уйти, куда глаза глядят, хоть к огородникам, но случай помог. Сидел он на пенечке в лесу и скулил тихонько от тоски и безысходности после очередного Аленкиного "превращения", и наткнулся на него Леха Кривов. Он с охоты возвращался, удачной, добр был и весел. Пожалел страдальца и совет дал.
Припас мужичок длинную лозину и домой вернулся. А как поутру завопила жена ведьминым голосом, ухватил за косу, да по голой заднице охаживать стал, пока настоящий Алёнушкин голос не прорезался. Лозину на гвоздь повесил на самом видном месте.
С тех пор выздоровела женщина. И пошел у них мир да лад. Только задребезжит сопраной у женки голосок, глянет муж на лозину, и все как рукой снимет. А свой голос оказался у Аленушки милый, славный, да ласковый.
И голосом нежным, певучим умела она боль снять, кровь остановить, озноб - трясучку заговорить. Еще травки разные собирала и не хуже шамана зелье целительное варила. Бабы к ней со своими женскими хворями обращались и ребятишек, охотней, чем к Вигирю - шаману, водили. То ли у лешачих обучилась, то, ли мамка её травы и заговоры ведала.
Вигирь Аленку всячески высмеивал, шарманкой - шарлатанкой лесной звал. Куда ей с ним равняться, у него книги были, читать умел, единственный в поселении. Но даже себе колдун не признавался, что лесовухе завидует, и конкуренции, видно, опасался. Хотя открыто не выступал против Аленки. Бабы, они и пришибить могут, особенно сообща и особенно сгоряча.