Аннотация: Старые русские народные сказки в новых реалиях.
Из нового сборника "Жили или не жили, были или не были"
Бычок смоляной бочок
Жили-были бабушка и дедушка. Была у них внучка Танюшка. Сидят они как-то раз у своего дома, а мимо пастух стадо коров гонит. Коровы всякие: и рыжие, и пестрые, и черные, и белые. А рядом с одной бежал бычок - черненький, маленький. Где припрыгнет, где прискачет. Хорошенький такой бычок.
Бабушка и говорит:
- Вот бы нам такого теленочка. Мы б его вырастили, продали, а на вырученные деньги Танюшке приданное купили.
- Да разве ж сейчас на такие деньги приданое купишь, - возразила Танюшка.
- Пошто нет? За мясо, за шкуру, за рога и копыта - вон сколь получится, - не уступала бабуля.
- Современным женихам, им квартиру или машину подавай в приданое, стадо бычков надо продать, чтобы такие деньжищи выручить, - не унималась внучка.
А дедушка ничего не сказал, но про себя подумал: 'Кабы не такая страшненькая была да вреднючая, глядишь, и без приданого бы взяли. А то уж перестарок, а женихи наш дом десятой дорогой обходят. Сколь мы её еще кормить будем?'.
Мамаша-то привезла её на лето к родителям погостить лет двадцать пять назад, а забрать забыла, а сама исчезла, будто и не было. Отца Таниного и сама родительница не могла вспомнить. Вздохнул дедушка и чай пить пошел. А сам все думу думает. Думал - думал и придумал.
Вот настала ночь. Бабка легла спать, Танюшка легла спать, кошка легла спать, собака легла спать, куры легли спать, только дедушка не лег. Собрался потихоньку, пошел в лес. Пришел в лес, наковырял с елок смолы полное ведро и вернулся домой.
Бабка спит, Танюшка спит, кошка спит, собака спит, куры тоже уснули, один дедушка не спит - смолой забор мажет. Посмотрел дедушка - хорошо получилось, но чего-то не хватает. Нарвал пучок травы посочнее, шлепнул на забор, она и приклеилась. Подергал, держится - вот теперь отлично получилось. Обтер смолу с рук скипидаром и спать пошел.
Шло мимо дедова забора на утренней зорьке деревенское стадо. Все коровы на травяной пучок оглядывались: и рыжие, и белые, и цветные, но пастух их кнутом подгонял, чтобы не задерживались. А маленький черненький бычок отстал от мамки, пастух и не заметил. Подбежал бычок к зеленой душистой приманке, как припрыгнет, как прискачет от радости, как ухватит побольше клочок, да как прилипнет к смоляному забору. Мычать бы, мамку звать, да губы слиплись, рожками упираться - рожки прилипли, ножками оттолкнуться - и ногами влип.
Встали утром Танюшка с бабушкой, вышли во двор, а у забора бычок - черный бочок весь в смоле увяз.
- Ой, батюшки! - запричитала старуха. - Откуда у нас чудо такое? Чей же ты будешь?
- На нашем заборе висит, значит, наш, - оборвала её внучка.
- Как же, Танюша, заблудился он, от матери отбился, искать его станут, заберут, отымут.
- Пусть попробуют, - зло пробурчала девица и глаз так нехорошо сощурила, прямо вылитая утерянная мамаша.
Пока сыр-бор был, не заметили женщины, подошедшего к забору парня деревенского, Анчутку. Он уж опохмелился и на работу, на скотный двор, шел.
- А чего это вы тут делаете? А что это тут у вас за бычок такой, смоляной бочок? - пьяненько захихикал он. - Чей это телок к вам приблудился?
- Наш это, - отрезала Татьяна.
- Ага, ваш! У вас скотины никой уже сто лет нету. Вот я его сейчас освобожу и на скотный двор сведу, глядишь, хозяин сыщется.
Не успела девка его облаять, а бабушка запричитать, как Анчутка ухватился за бычка, а ногами о забор оперся, ну, и прилип, конечно. Дедушка полночи не зря старался, хорошо забор смазал. Парень подергал ноги и решил руками себе помочь, бычка отпустил, за забор ухватился.
Когда дед вышел на призывный мат, Анчутка висел на заборе рядом с бычком и только губами мог шевелить.
- Што, болезный, Анчутка непутевый, ругаешься? Пошто это ты мой забор ломаешь да скотину мою пугаешь?
- Пусти, дед, иначе отлипну - убью! - взвыл пленник.
- А, так ты ишо и лаешься! Так и отлипай сам. А вы што, бабы, встали, завтракать пора, брысь в дом. Пущай, как хочет, так и освобождается.
И, не обращая внимания на вопли почти отрезвевшего соседа, ушел. Ближе к вечеру дедушка бычка скипидарчиком от забора отклеил, в сараюшку спрятал, накормил, напоил. А парня вроде, как и нету, не замечает. Скоро уж стадо обратно пойдет, увидят люди, засмеют, да и замаялся он на заборе-то висеть. Вот и взмолился:
- Отпусти, старик, я тебе бутыль первача подарю и про бычка никому не скажу.
- А на что мне твой самогон? Я свою печень ишо лет десять назад на самогон поменял, а тебе он самому пригодится, на свадьбу, и мясо будет кстати.
- На какую свадьбу? - насторожился парень.
- А ты разве за Танюшкой не ухаживашь? Вон, как тебя к ей влекет, аж к забору прилип, - засмеялся дедок.
- Я?! Ни за что! Меня ж вся деревня засмеет!
- А как на заборе-то увидят, не засмеют? - подколол старик. - Ишо скажу, что ты к Таньке по ночам шастал, вот я забор-то и намазал, чтобы, значит, тебя имать, вот и споймал. Да не убивайся ты так! Мы вам избу свою отдадим, сами во времянку со старухой переселимся.
Парень заплакал остатками утренней опохмелки, а может, и впрямь проняло:
- Страшная она очень, злая, как собака цепная, что ж я с ней делать - то стану?
- А ничо, - утешил дед, - ночью темно, не видно, а днем на работу да на рыбалку. Мы с ей больше двадцати годов живем, и ничо, выжили. Ну, и ты как-нибудь. Согласен, али как? А то вон, стадо уж пылит по дороге.
Парень обреченно кивнул головой.
- Ну, вот, давно бы так. Зачем цельный день, почитай, маялся. Я счас тебя быстренько отклею, водочки налью, в баньку с тобой сходим, дорогой зятек, не печалуйся, - приговаривал старичок.
А Танька со счастливым лицом из-за сарайки выглядывала, даже похорошела вроде.
Вот под вечер сели дедушка, да бабушка, да внучка Танюшка, да зять их Анчутка на крылечке - сели, запели после баньки, после чаю, после стопочки:
- Ой, да не вечер, да не вечер...
2016 г.