Дракон-Романтик : другие произведения.

Глава 4. Девочка из Эпинэ

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Прежде чем строить будущее, нужно оглянуться на прошлое. Какой была твоя жизнь, Женевьев?
Девочка из Эпинэ
(вечер 16-го дня Зимних Ветров 400 К.М Надор
)
Бывают удачные браки, но не бывает браков упоительных.

Франсуа де Ларошфуко

- Королева! - строго сказал Рудольф. - Вы говорите о святом человеке. Расскажите правду! Скажите, что конунг встал на колени перед постелью и возблагодарил Бога, а потом благородно выполнил свой супружеский долг.
- Я уже сказала правду.

Вера Хенриксен "Сага о королевах"
1.

Не стоило и дальше тянуть с исполнением супружеского долга. Хотя лунные дни миновали всего неделю назад, сегодня ночью Женевьев твёрдо намеревалась стать супругой герцога Ларака не только на словах, но и на деле.
В конце концов, она взрослая женщина, родившая двух здоровых и красивых детей. И ей ещё нет тридцати! Ларак тоже молод и довольно привлекателен. А шрам - пустяки, во время осады ей приходилось видеть и не такое.

Стоя перед зеркалом, герцогиня придирчиво рассматривала своё отражение. Не забыть бы написать Аньес. Пусть пришлёт отвар из корней ириса. Или не стоит? Седая прядь - память о смерти Эдварда. И она нравится Лараку. На днях ветер сорвал с Женевьев капюшон плаща, и, прежде чем она успела вновь его набросить, муж наклонился с седла и чуть коснулся губами этой прядки. Ларак всё время видит её с уложенными на затылке или вокруг головы косами. Что, если распустить... нет, лучше просто переплести косу ниткой жемчуга. Женевьев по праву гордилась своими густыми волосами, тяжёлой волной ниспадающими ниже пояса. Не слишком ли она бледна? Нет, лучше не румяниться, а пощипать щёки, как учила няня. Ларак наверняка заметил её длинные густые ресницы... а вот несколько лишних волосков в тонких бровях ему видеть незачем. Губы чуть бледноваты, но зато не пухлые и не тонкие. Герцогу нравится, когда она улыбается. Но это серое платье... брр! В нём она похожа на призрак.
Что же надеть?

Чёрное, в котором встречала Излом? Нет, ни за что! Тогда они с Лараком были почти чужими, она почти ничего не знала о новом муже. Он ревнует её к Алану, это видно, да и память ещё слишком свежа.

Память об их последней ночи...

Последний раз муж делил с ней ложе больше полугода назад. В тот вечер, когда во дворце был праздник в честь победы у Аконы, все смеялись над Бездомным Королём, чьи войска уже подходили к столице... "Эрэа, Вы истинная жемчужина Талигойи, - сказал король, намекая на её жемчуга. И полушутливо заметил: - Герцог Окделл просто счастливец, которому сегодня многие завидуют". Алан сдержанно поклонился: "Ваше Величество, я высоко ценю своё счастье и никому его не отдам" После королевских похвал и восхищённых слов Эпинэ: "Кузина, Вы подобны южной ночи, тёмной, звёздной и манящей" число завистливых женских взглядов возросло больше обычного. А мужчины... мужчины смотрели на неё как на женщину, и - что греха таить - Женевьев было приятно столь пристальное внимание. Зато это не понравилось герцогу Окделлу, и супруги покинули праздник одними из первых.

Алан считал, что им вполне достаточно двоих детей, и после рождения Эдварда Берта, жена дворецкого, готовила для герцогини травяной отвар, предотвращающий зачатие. А Женевьев так мечтала о дочке...
Впрочем, дорогу в супружескую спальню герцог Алан не позабыл. Он навещал Женевьев раз в три-четыре месяца, и обоих это устраивало. Хотя Женевьев и не была столь ревнива, как её мать, графиня Розамунда, она не собиралась давать мужу повод заглядываться на пригожих служанок.
За время её замужества такое случалось дважды. В первый раз - на четвёртом году замужества, когда Женевьев всё лето гостила в Эпинэ, сначала - у дяди-герцога, потом - у сестры. Не будь той поездки, она бы, может, и не поняла, что за наследство получила Дейзи, почти сразу после возвращения герцогини вышедшая замуж за плотника из соседнего городка. Во второй - когда Женевьев носила Ричарда. Лиза была племянницей Берты, и та боялась, что молодая госпожа захочет отомстить. Какие глупости! Было досадно, обидно на мужа, Лизу и саму себя, но мстить за мимолётное увлечение - удел мелочных, неуверенных в себе и своём супруге женщин.
Её подруга Аньес Сэц-Ариж во время той поездки была на пятом месяце, но не отказывала своему Клоду в супружеском долге. Верней было сказать - в любовных ласках, потому что тогдашний наследник барона и его молодая жена очень любили друг друга. Они могли себе это позволить. Да и Клодетт, ныне баронесса Сэц-Ариж, молодая мачеха Клода и Жан-Пьера, притворно жаловалась на то, что супруг частенько не даёт ей выспаться. При этом сестра выглядела такой довольной. Словно наевшаяся сметаны кошка, только что не облизывалась. А герцогам и герцогиням остаётся супружеский долг.
После появления на свет Эдварда прежде худощавая фигура Женевьев обрела приятную полноту, и герцог Алан уже не столь поспешно покидал супружеское ложе. Порою он оставался до утра, как было между её возвращением из Эпинэ и рождением Ричарда.
Так было и в ту последнюю ночь.

Что тому виной - выпитое ли вино, предчувствие близкой разлуки, чужое восхищение красотой Женевьев - но Алан был так нетерпелив! Стоило Жанне раздеть госпожу и, приготовив постель, выскользнуть за дверь, как герцог Окделл вошёл в опочивальню. От черно-золотого плаща он уже успел избавиться. Когда-то Женевьев насчитала от двери до кровати восемь шагов. И теперь каждый шаг Алана был отмечен падающей на ковёр рубашкой, поясом, штанами... Обычно муж приходил, когда Женевьев уже лежала в постели, а спальню освещали лишь отсветы разожжённого камина. Укрытые от всего мира плотно задёрнутым пологом, супруги знали друг друга скорее на ощупь. Чаще всего Алан, как и она сама, был в нижней рубашке, не мешавшей исполнению супружеских обязанностей, но в тот вечер...Неудивительно, что при виде раздевающегося мужа герцогиня чувствовала лишь всевозрастающее недоумение и досадовала про себя, что не успела лечь в постель. Но взгляд герцога недвусмысленно приказывал оставаться на месте. Прежде чем на муже остались только знак Скал и венчальный браслет, герцогиня, стоявшая у подножия кровати, закрыла глаза. Через минуту, показавшуюся вечностью, она почувствовала поцелуй. Не обычное касание губ, а долгий, требовательный, почти жестокий. Потом её подхватили на руки, опустив на кровать. "Моя эрэа..." - неужели этот хриплый шёпот принадлежит Алану? От удивления она открыла глаза и встретилась с мужем взглядами. Обычно спокойный, сдержанный, он никогда ещё не смотрел так... Герцогиня вспыхнула от смущения, а руки мужа уже снимали с неё сорочку... В тот час Женевьев чувствовала себя любимой и желанной. Они уснули лишь перед рассветом, и наутро Женевьев хотелось петь от счастья.
Самая волшебная ночь герцогини Окделл.
Она не знала, что через несколько дней под стенами Кабитэлы появится марагонский бастард, а полгода спустя Алана обезглавят по приказу нового короля.
В то утро она улыбнулась мужу, вновь ставшему спокойным и холодным, не подозревая о том, что в 3-й день Осенних Ветров пробьётся к своему герцогу, чтобы сказать о своей любви - и натолкнётся на растерянность и удивление. Пусть это длилось всего миг, но она успела увидеть глаза мужа. В них читались недоумение, сожаление... но любви в его последнем взгляде не было.
Неужели он ничего не замечал? Или не верил, что она любит его?
Язык может солгать, глаза - никогда. К чему долгие речи, если довольно одного взгляда? Взглядом можно согреть, приласкать, исцелить душу. А можно - ранить сердце. Порой смертельно.
В самом деле, к чему герцогу Окделлу глупые женские признания? Он ведь готовился достойно умереть. Что ж, это ему удалось. А жизнь герцогини, прежде надёжная, как Скала Окделлов, рассыпалась, точно песочный замок, что она строила в детстве на морском берегу, когда они всей семьёй гостили у дяди Лоренцо. Так маленькая Женевьев называла герцога Рафиано, лучшего отцовского друга.

Женевьев встряхнула головой. Не стоит думать о прошлом. Оно подобно болоту - так же затягивает и топит неосторожных.

2.


Приход Жанны заставил вернуться к проблеме наряда.
- Жаннетт, скажи - я не очень подурнела за последнее время?
Та лишь лукаво улыбнулась:
- Вижу, ты не берёшь пример с добродетельной вдовы славного рыцаря, что рыдала на могиле шестнадцать лет, оплакивая шестнадцать добродетелей покойного.
Они обе рассмеялись, вспомнив сказку, что рассказывал своей милой Еве эр Раймон.
- И всё же... скажи честно - я осунулась?
- Если эрэа спрашивает камеристку, то услышит "госпожа прекрасна!". А если Женевьев спрашивает Жанну... пожалуй, эти прогулки пошли тебе на пользу. Конечно, ты похудела, но роды быстро всё исправят.

Если бы их слышал посторонний, то наверняка поразился бы такой фамильярности со стороны служанки. Но Жанна была больше чем служанкой. Скорее старшей подругой, ласковой и заботливой; она напевала песенки и рассказывала сказки не хуже няни. А когда старшим дочерям наняли учителя танцев, с кем ещё Женевьев могла повторять новые фигуры?

А ещё они были сёстрами. Детьми одного отца.

...Румяная дочка табунщика приглянулась благородному эру, и её отец, получивший место конюха в замке, не возражал против того, чтобы ей задрали подол. А нагуляет ребенка - ещё лучше! Конечно, многие господа заставляли любовниц вытравить плод. Ну да этот не таков! Он и приданое отсыплет. Жаль, если дура дочка и впрямь влюбилась. В тот же год Николь родила девочку. Такую же хорошенькую, как мать, и с отцовской родинкой на левой груди. А ещё три года спустя герцог Рене нашёл младшему сыну знатную и богатую невесту. Николь просватали за кузнеца из соседнего городка, посулив богатое приданое, но молодая женщина сбежала накануне свадьбы. А через несколько дней рыбаки нашли прибитое к берегу тело... Жанна воспитывалась в семье дяди, пока о ней не вспомнил отец. К тому времени молодая жена подарила ему двух дочерей. Розамунда ревновала мужа к любой хорошенькой девушке, поэтому прислуга часто менялась. Первое время семилетняя девочка помогала горничным, а через два года госпожа приставила смышлёную служанку к старшей дочери. Северянка, приехавшая в Эпинэ через полгода после смерти Николь, ни о чём не подозревала, пока не заметила отношения мужа к новенькой. Он частенько называл девочку Жаннетт и был к ней ласков. Южанки быстро взрослеют, и уже в тринадцать скромная и тихая девочка притягивала мужские взгляды. Госпожа, решив проверить её невинность, увидела то, что скрывало платье. Крошечная тёмная точка на высокой груди выдала с головой. Точно такая же была у её старшей дочери, которой прислуживала эта тварь!
Разумеется, маленькой Женевьев неоткуда было знать об их кровном родстве.

Правда выяснилась лишь на четвёртый год супружества.

Перед свадьбой шестнадцатилетняя Женевьев выслушивала последние материнские наставления. Эрэа Розамунда любила давать советы и поучать детей. "Дитя моё,- изрекла графиня, - Вы должны помнить, что Ваш долг - повиноваться супругу во всём. Помните: хорошая жена должна предугадывать желания супруга до того, как он их выскажет. Я знаю, Вы будете верны герцогу Окделлу и родите ему здорового наследника, но прежде всего Вы должны его слушаться. Единственной причиной отказа герцогу в его правах могут быть только лунные дни"
По словам матери, добродетельная супруга должна всячески заботиться о том, как доставить мужу удовольствие. Иначе он заведёт любовницу. Но прежде всего ей надлежит подарить мужу столько детей, сколько он захочет. И сколько даст Создатель, разумеется. Если же через четыре года после свадьбы женщина ни разу не понесла, значит, Создатель покарал её бесплодием. И ей надлежит не только вымаливать прощение грехов, но и привести к мужу здоровую девственницу, дабы его славный род не угас.

Чем больше времени проходило со дня свадьбы, тем чаще приходили на ум эти слова.
Супруг регулярно навещал её, но их старания пропадали втуне. Тогда Женевьев сделала много пожертвований ордену Домашнего Очага, моля о ребёнке. Да и мать была весьма недовольна и обеспокоена. Она специально приезжала в Надор с лучшим лекарем. Но тот лишь развёл руками: "Эрэа, Ваша дочь вполне здорова. Однако бывает так, что слишком сильное желание иметь потомство запирает чрево. Порою же женщина думает, что понесла, однако её чрево пусто. Утешьтесь, ибо так заповедал Создатель, дабы ограничить человеческие стремления". Врач посоветовал на время прекратить сношения и отвлечься от мыслей о ребёнке.
Когда немного успокоенная этими словами мать удалилась в отведённые ей покои, Женевьев попросила мэтра Дина осмотреть Жанну. Если ей и впрямь было суждено остаться бесплодной, то пусть наследник герцогов Окделл родится у её верной подруги и камеристки. В невинности девушки герцогиня не сомневалась - недаром ревнивая Розамунда обучала своих старших дочерей, как осматривать молоденьких пригожих служанок. Клодетт это нравилось, она охотно помогала ревнивой матери. Женевьев же упрямо отказывалась. Лишь обещание матери приставить к ней новую камеристку заставило её смириться с приказом. Последние два года в родительском замке Женевьев под присмотром Жабы (так она про себя называла Жавотту, доверенную служанку графини) проверяла Жанну, но после замужества и переезда в Надор унизительная для обеих процедура была благополучно позабыта.
Жанна до сих пор привлекала немало восхищённых взглядов, а уж десять лет назад... это может показаться глупостью, но Женевьев испытала мимолётную зависть при виде торопливо прикрывшейся руками обнажённой служанки. Пусть её кожа, благодаря матери-северянке, была белее, чем у Жанны, зато маленькие полудетские холмики её грудей не шли ни в какое сравнение с полными и упругими полушариями, увенчанными недозревшими вишенками сосков.
Но все мысли о будущем наследнике мгновенно позабылись, стоило увидеть на левой груди Жанны крошечную родинку. Словно отражение той, что видела сама Женевьев во время купания. Отец говорил, это знак того, что Ева - настоящая Эпинэ. У него, и у дяди Гастона, и у покойного дедушки Рене была точно такая же.
Так вот почему мать так ненавидела Жанну!

Далёкой уже осенью, когда Женевьев минуло всего двенадцать с половиной, девочка сильно простудилась. Лихорадка долго не хотела выпускать её из своих когтей. Ещё чуть-чуть - и новой герцогиней Окделл стала бы Клодетт.
Металась в горячке и Жанна. За то, что не уследила за госпожой, семнадцатилетнюю девушку публично высекли. И трудно сказать, что стало причиной болезни - сама порка или пережитый позор.
Будь воля Розамунды, девушку бы вышвырнули из замка, а то и повесили бы, умри Женевьев. Но пока хозяином замка оставался Раймон Эпинэ - жизни Жанны ничто не грозило. Она была его старшей дочерью.

Теперь Женевьев сама удивлялась своей слепоте. Разве у простолюдинки могли быть такие тонкие запястья? А эти брови вразлёт - точь-в-точь, как у неё! И кожа Розы, молочной сестры и камеристки Клодетт - разве она такая же нежная, как у Жанны?
Создатель! Неужели она могла не разглядеть старшую сестру?
В тот вечер они с Жанной долго сидели, держась за руки, и говорили, говорили... вспоминали детство, Жанна рассказала о матери и призналась, что герцог Окделл был осведомлён о её происхождении. А несколько месяцев назад - прости, что не сказала, я боялась тебя огорчить - эр Алан позвал Жанну и сказал, что если герцогиня бесплодна, ей придётся родить наследника. Нет, герцог не осквернит супружеское ложе и не позовёт в Гербовую башню. У него были женщины до женитьбы. И где-то же он с ними встречался?

Так в то лето она, неожиданно для себя, обрела старшую сестру.
Отныне, оставаясь наедине, Женевьев частенько называла сестру Жаннетт, а та звала её Евой. Так называл старших дочек Раймон Эпинэ.

Женевьев помнила отца улыбающимся, с весёлыми искорками в чёрных глазах. Он обожал лошадей, и табуны Раймона были не только лучшими во всей Талигойе, но и славились за её пределами. Любил пиры и охоту. В их доме вечно кто-то гостил, поскольку у отца было множество друзей, а радушие Эпинэ, как и их воинские таланты, вошло в поговорку.
Тяжело раненый в битве под Эр-При, Раймон тем не менее удержал фланг, что позволило брату-герцогу разгромить армию Уэрты, а затем вышвырнуть её жалкие остатки за пределы Талигойи.
Тогда Женевьев и Клотильда, которую все звали просто Клодетт, готовы были часами слушать отцовские рассказы о сражении и о подвигах славных предков. Близняшки, Жаклин и Полина, были ещё слишком малы.

Женевьев была старшей из четырёх дочерей Раймона Эпинэ и его супруги Розамунды, троюродной племянницы тогдашнего графа Гонта. Этот брак был устроен по желанию её деда, герцога Рене. Тот надеялся, что младший сын остепенится и станет уделять больше внимания делам семьи. Говорят, в юности отец был весёлым, неугомонным любителем путешествовать. Он объездил всю Талигойю, был и в Святом граде, и в соседних государствах. Маленькой Женевьев нравилось слушать его рассказы о далёких землях, о тамошних чудесах и диковинках. К несчастью, эрэа Розамунда так и не смогла подарить супругу наследника. После рождения близнецов стало ясно, что больше детей не будет. С тех пор мать стала ещё строже относиться к дочерям. И если младшие близняшки были ещё слишком малы, чтобы огорчать родителей своим поведением, то двум старшим приходилось несладко. Особенно Женевьев.
Так уж вышло, что старшая дочка была любимицей отца, а Клодетт - матери. Раймон Эпинэ любил повторять, что во всей Талигойе нет девочки красивее его Евы. До сих пор иногда снится, как вошедший в детскую отец подхватывает Женевьев на руки: "Я соскучился по моей малышке!" Мать считала, что он слишком многое прощает старшей дочери, смотря на её шалости сквозь пальцы. Во время отлучек мужа эрэа Розамунда была особенно строга с детьми и слугами, принеся в дом мужа вместе с богатым приданым обычаи своей семьи. Она полагала, что и слуг, и детей нужно держать в строгости, наказывая за каждый проступок. К двенадцати годам Женевьев не единожды оставалась без сладкого, сидела взаперти в своей комнате, занимаясь рукоделием, выслушивала бесконечные выговоры...

Женевьев грустно улыбнулась воспоминаниям.
- А ты хорошо помнишь наставления мэтра Дина? Кажется, сегодня ночью они тебе понадобятся, - смеющийся голос Жанны вернул её в зимнее утро.

3.


О да!
Женевьев до сих пор помнила каждое слово разговора с врачом. Уж верно, сам Создатель сделал так, чтобы именно этот человек приехал в Надор. Поистине, ему были открыты не только многие тайны человеческого тела, но и сокровенные уголки души. С тех пор Женевьев неизменно ставила свечу пред образом святого Андрея, молясь о здравии Андреаса Дина из Старой Придды. Почти полгода, как его душа в Рассвете. Во время осады врача убило стрелой...

...Мэтр Дин, явно удовлетворённый осмотром, наконец позволил девушке одеться. Пока Жанна торопливо накидывала сорочку, поправляла платье, мэтр объявил, что милая Жанна вполне может родить хоть десяток. Как и эрэа герцогиня. А потом он спросил, не боится ли Женевьев своего супруга? Вернее, не столько герцога Алана, сколько его ночных приходов к жене. Мэтр Дин годился Женевьев в дедушки, а его понимающая улыбка заставляла рассказать всё-всё. Даже то, в чём Женевьев не призналась бы и родной матери.
Супруг навещал Женевьев почти каждый месяц, когда герцогиня уже лежала в постели. Иногда мог прийти пораньше и помочь жене раздеться. Вернее, снять верхнее платье и драгоценности. Если Женевьев была в обычной, не супружеской сорочке, специально сшитой для неё матерью, она поднимала подол повыше, чтобы мужу было легче.
Накануне свадьбы Розамунда так напугала старшую дочь рассказами о первой брачной ночи и советами, как выдержать это испытание, что, оставшись с мужем наедине, Женевьев с трудом скрывала свой страх. Погружённая в полумрак опочивальня так не походила на её девичью спаленку в родном замке! Кровать казалась такой огромной. А тяжёлый багряный бархат полога, расшитый золотом, был слишком мрачным. То ли дело лёгкий белый шёлк, расшитый красными и золотыми цветами и отороченный алыми лентами! Чтобы успокоиться, Женевьев схватилась за запястье, украшенное новеньким браслетом, провела пальцами по выгравированному надорскому гербу. Она - герцогиня Окделл. Это её замок, её муж и её долг перед родом Окделлов и родом Эпинэ. Никто не посмеет назвать дочь Раймона Эпинэ трусихой! И пусть герцог Окделл сейчас кажется чужим, это ложь, во всём виноват неверный отсвет камина. Страх ушёл, уполз далеко-далеко, когда юная герцогиня встретилась взглядом с супругом. Осталось лишь смущение, приличествующее всякой новобрачной.
Герцог хотел было подхватить супругу на руки и уложить на кровать, но он был уже раздет... совсем голый... румянец стыда залил не только щёки Женевьев, но и шею, и плечи. Она зажмурилась и медленно поднялась по четырём ступенькам возвышения, на котором стояло супружеское ложе. Дубовые ступеньки, низкие и широкие, украшенные изображениями вепрей, помнили многих Повелительниц Скал. Что ж, урождённая Эпинэ исполнит свой супружеский долг не хуже своих предшественниц. Поцелуй Алана пах вином, а его борода неприятно кололась. Раньше Женевьев целовали только в щёку, и она смеялась: "Батюшка, щекотно!" "Смирение и терпение, дитя моё! Смирение и терпение!" - словно наяву она слышала голос матери. Легко приподняв Женевьев, супруг приспустил сорочку с плеч, обнажив герцогиню почти до пояса. Первым побуждением было прикрыть маленькие - куда меньше, чем у Клотильды - холмики грудей. Но Женевьев сдержалась, лишь чувствовала, как горит от стыда её лицо. Она зажмурилась, чтобы не видеть мужа. Довольно было слышать его учащённое дыхание и чувствовать руки, гладящие то здесь, то там. Дальнейшее помнилось обрывками. Оказалось, страх не уполз, как ей показалось, нет - ледяная тяжесть давила живот, то отпуская, то наваливаясь с новой силой. Она ждала того, о чём предупреждала матушка. "Помните, Вы не должны кричать. Этим Вы оскорбите мужа и Создателя". Наконец это случилось. Герцог Алан шептал что-то успокаивающее, а Женевьев плакала от облегчения. Всё оказалось не так страшно, как говорила матушка. Герцогиня улыбнулась мужу и только тут почувствовала, что на ней уже нет сорочки. Она ойкнула от неожиданности. Страх ушёл, а стыд и смущение никуда не делись. Захотелось поскорее спрятаться под одеялом. К счастью, герцог Алан вскоре перестал делать это и почти сразу уснул, а она так и не сомкнула глаз до самого рассвета. Было ли причиной пережитое волнение или просто рука мужа, лежавшая поперёк груди, не давала пошевелиться, или дело было в скомканной рубашке, свисавшей с изножья кровати - сейчас уж и не скажешь.
Когда наутро пришли поздравить новобрачных. Алан улыбался и шутил. Он был доволен. А вот она с трудом сдерживалась, чтоб не укрыться с головой от этих взглядов, шуток, смеха... а сквозь смущение пробивался гнев: как кто-то посмел усомниться в чести Эпинэ?
Позже она привыкла и к поцелуям, и к торопливым супружеским ласкам, никогда не жалуясь на усталость, даже если проработала весь день. Это ведь только кажется, будто благородная эрэа сидит за вышиванием очередного платочка, знай отдавая приказания слугам. За всем нужно присмотреть, всюду успеть. Нет, Женевьев никогда не жаловалась, никогда не отвергала мужа, встречая его улыбкой. Никогда не ревновала его. К счастью, Алан был достаточно благоразумен, чтобы не уделять внимания замковым служанкам. Хотя Женевьев несколько раз перехватывала его взгляды, обращённые на милых крестьяночек, она старалась не обращать на них внимания. Пусть улыбается белокурой милашке, треплет по румяной щёчке - разве это измена? Мать предупреждала, что таковы почти все мужчины, но Женевьев не собиралась уподобляться ей. Над графиней Розамундой втихую потешалась вся округа. Нет, Женевьев ни капельки не ревновала, но всё равно было неприятно. Она сдерживалась, убеждая себя, что с рождением ребёнка всё изменится, но Всемилостивый не спешил посылать сына.

Выслушав её, врач понимающе хмыкнул и посоветовал в будущем быть поласковей с мужем. Воспитанная в строгости, Женевьев была вполне довольна ласками Алана, а невольно услышанные разговоры прислуги об этом вызывали невольное отвращение.
Оказалось, она ошибалась. Мужу недостаточно двух-трёх поцелуев, его надлежит поощрять. Мудрый старик был очень тактичен и ненавязчиво, как бы между делом, дал несколько деликатных советов. Не бойтесь обнять герцога, когда он придёт в следующий раз. Ну что ты, детка, он будет очень рад и не подумает о тебе плохого. Любовь послана нам Создателем ради продолжения рода, потому-то у вас с мужем ничего и не получается. И не стоит ограничиваться одной ночью в месяц. Пусть герцог Алан почаще навещает свою прекрасную эрэа. Надо лишь помнить, что ничего постыдного или запретного в этом нет, ибо они - законные супруги.

Советы врача помогли. Разумеется, герцог считал, что это мать указала старшей дочери верный путь к мужскому сердцу.

4.


Графиня Розамунда довольно быстро уговорила зятя отпустить Женевьев в Эпинэ. Отец так скучает по своей девочке! К тому же Клотильда так мечтает о встрече со старшей сестрой!

Клодетт вышла замуж в тот же год, что и Женевьев, дабы спасти в буквальном смысле слова подмоченную репутацию. Девушка чуть не утонула в реке, когда судорогой свело ногу, и Раймон Эпинэ отдал дочь в жёны её спасителю. Если быть точным, то его господину, поскольку сей подвиг совершил один из слуг. А будь у Клодетт побольше мозгов, она бы не сбежала из-под материнского присмотра с одной служанкой, а взяла бы подобающую свиту. И не только женщин, но и воинов. Тогда бы отец выдал её замуж не за кого попало, а за надёжного, хорошо знакомого человека. И были бы в гербе её мужа не еловые, а сосновые ветви. Но что сделано, то сделано. Теперь Клотильда Эпинэ звалась баронессой Сэц-Ариж.

Барон Сэц-Ариж успел похоронить двух жён, старшие сыновья уже порадовали его внуками, а младшая дочка приходилась мачехе ровесницей. При первой встрече с бароном Женевьев про себя поблагодарила Создателя за то, что стала женой герцога Алана. Разве пожилой, слегка располневший барон мог сравниться с её молодым и красивым мужем? Однако, хотя лицо хозяина замка уже прорезали морщины, радушная улыбка, которой он встречал гостей, искупала этот недостаток.
Разумеется, столь высокую гостью приняли со всем почётом, а соседи барона так и слетелись в замок, дабы хоть одним глазком узреть молодую герцогиню. В багряном платье, отделанном чёрными шёлковыми лентами, с золотой диадемой на чёрных волосах Женевьев была чудо как хороша. Рядом с ней Клодетт казалась дурнушкой. Хотя на самом деле младшая сестра могла похвастать более пышными формами.
Мать настоятельно советовала старшей дочери погостить у Сэц-Арижей всё лето, и поначалу Женевьев это не казалось трудным. Но чем дальше, тем больше хотелось вернуться в Надор.
Дело было в сестре.

Клодетт, как племянница герцога Эпинэ, до приезда Женевьев считалась первой дамой в округе. Теперь же её положение в обществе пошатнулось. Клодетт не знала, сможет ли вернуть былое влияние после отъезда сестры, и старалась ей досадить.
Как и сама Женевьев, Клотильда была бездетна. У барона было достаточно наследников, поэтому по его желанию Клодетт принимала некое снадобье. Впрочем, не похоже было, чтобы сестра жалела об отсутствии детей.
Если невестки барона - Аньес и Люсиль, которую чаще ласково называли "крошка Люсиль" за её маленький рост, искренне сочувствовали молодой герцогине, то Клодетт втайне злорадствовала.

Они никогда не были близкими подругами, даже в детстве. Женевьев любила проказничать, а тихая, вечно ходившая с опущенными долу глазками Клодетт подсматривала, подслушивала, ябедничала. Клодетт вечно хотелось того, что имела старшая сестра. Сначала это были новые платья, игрушки, потом - знатный и богатый жених. "Ну почему я не родилась первой?" - и Клотильда Эпинэ капризно топает ножкой.
Когда Женевьев чуть не умерла от лихорадки, то вскоре стала замечать, что Клодетт всячески пытается сделать ей гадость, словно мстит за упущенную возможность стать герцогиней Окделл.
Когда же она узнала, что в тот день и час, когда Клодетт тонула, по берегу должен был проезжать молодой граф Агирре, последние сомнения отпали. Всё было подстроено, и как, должно быть, досадовала Клотильда Эпинэ, когда Создатель - или Леворукий - заставил графа задержаться на постоялом дворе.

Старшая невестка барона, Аньес, хоть и была всего на год старше Женевьев, успела подарить мужу троих и теперь носила под сердцем четвёртого. И. хотя будущая и нынешняя баронесса Сэц-Ариж часто ссорились, Женевьев чаще вставала на сторону Аньес. Вскоре обе женщины стали подругами. Сидя за рукодельем, они болтали о самых разных вещах. Выяснилось, что Клодетт, едва появившись, за спиной мужа заигрывала с пасынками. И когда по округе разнеслась песенка "Клод и Клодетт: да или нет?", разъярённый барон чуть не лишил старшего сына наследства. Счастье, вовремя одумался. Клотильда потом жаловалась на синяки. Притворщица! Ей наверняка досталось куда меньше, чем следовало бы!
Да и окружающие относились к женщинам семейства Сэц-Арижей по-разному. Люсиль, жена Жан-Пьера, была всеобщей любимицей и "королевой кружевниц", как нежно звал её муж. Об Аньес нечего и говорить - стоило будущей баронессе отдать приказ, и слуги тотчас бросались его выполнять. Она не баловала детей, но любила, и, глядя на это семейное счастье, Женевьев мечтала о большой и дружной семье. А Клодетт почти никто не воспринимал всерьёз, считая кем-то вроде игрушки барона.
Но кому, как не герцогине Окделл, было знать, что под обличьем бабочки скрывается оса!
А Клодетт не уставала жалить.
То, заметив, как сестра перечитывает письмо мужа, спрашивала, много ли в Надоре красивых служанок.
То покупала зелёный шёлк - на платье дорогой сестрице: "Ах, как сюда пойдут изумруды! Ваша красота, дорогая сестрица, так велика, что я боюсь за барона и моих милых мальчиков. И неужели вы станете соперницей вашей бедной сестры?"
Или с видом воплощённой невинности спрашивала, какой монастырь ближе всего в Надору. "Ведь бесплодная женщина должна покинуть мужа, дабы он мог вступить в новый брак, и замаливать свои грехи в тиши святой обители."
А то, заметив, как герцогиня зовёт служанку "Жаннетт", округляла глаза: "Сестрица Ева, так вот почему вы до сих пор бесплодны! Вам, наверное, противны мужчины. О, бедный герцог Алан!"
Женевьев сдерживалась из последних сил, чтобы не ответить тем же. Негоже столь знатным дамам, да ещё родным сёстрам, ругаться. Она мысленно считала дни до отъезда.
Наконец двадцатого Летних Молний они уехали в Надор.

Алан выглядел обрадованным и действительно скучавшим по супруге, и жизнь вскоре вошла в привычное русло. Может, ему и впрямь не хватало жены, может, мэтр Дин что-то шепнул герцогу на ухо, но он стал чаще навещать Женевьев и оставался с нею до утра. Исполняя совет врача, герцогиня училась обнимать мужа, пока робко гладить его грудь и плечи... Алану тоже хотелось разнообразия, и он не только не был против этих попыток, но и подсказывал жене. Разумеется, ни о какой страсти и речи не шло, но в их отношениях появилась особая теплота. Герцогиня стала ожидать визитов супруга не как тягостного испытания, но как чего-то приятного. Смущение понемногу отступало. Она становилась опытнее и смелее. Да и Алан с тех пор навещал Женевьев не из одной лишь обязанности, а она, словно после этой поездки открылись глаза, стала подмечать малейшие перемены в его настроении.
Любила ли она Алана? Раньше Женевьев твёрдо сказала бы "да", сейчас затруднилась бы с ответом. Да, он был молод и красив, умён и благороден. К тому же герцог, владеющий целой провинцией, да ещё и Повелитель - много ли надо в шестнадцать? Особенно весной, когда жизнь так прекрасна, а счастье - вот оно, совсем рядом.
После того, как супруги отпраздновали двадцатилетие Женевьев не только балом в её честь, но и проведённой вместе ночью, герцогиня наконец-то понесла. И в последний день Зимних Молний на свет появился Ричард. Долгожданный наследник. Надо ли описывать счастье, царившее в Надоре?

Если Создатель благословит, следующий Круг они встретят втроём. Герцог и герцогиня Ларак и их малыш.
Сегодня вечером она сделает первый шаг. Может, ограничиться ужином в его или её покоях? Право же, она робеет как невинная девушка! И эти воспоминания...
Но что же всё-таки надеть к ужину?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"