Кара приходит в себя и учиняет легкий разгром в комнате и душе Сэнда
С высоты корабли казались игрушками, расставленными на шелковой струящейся ткани игрушечного моря. Но ветер по настоящему свистел в ушах, а вечернее солнце слепило глаза. Огненно-рыжий дракон вынырнул из окрашенного розово-оранжевой пастелью облака и устремился к раскинувшейся внизу блестящей синей глади. Вот уже отчетливо стала видна серо-зеленая полоса берега, к которому он стремился, а между ним и берегом - те, кого он должен был уничтожить. Зачем, что они ему сделали - это стерлось из его памяти. Но это была его война, и он это знал. Он был рожден для нее. Горячая кровь текла по его жилам, а воздух в его легких превращался в огонь для того, чтобы он мог убивать. Он не задавался вопросом, почему так. Небо было его стихией, родным домом. Ощущение полета, свободы, легкости и бьющегося в груди восторга всегда обращались в желание уничтожить любую преграду. А они почему-то встречались ему все чаще и чаще.
Он не был злым или кровожадным. Он был просто сильным и правильным драконом. К тому же, по драконьим меркам, очень молодым. Ни дух стяжательства, ни жажда власти и могущества, ни усталость от жизни и мизантропия еще не затронули его чистую драконью душу. Зло было не в нем, а вокруг него. И постоянно угрожало ему, мешало жить, летать и дышать свободно. Поэтому он по-драконьи яростно с ним боролся. Ему даже не приходилось, как другим драконам, убеждать себя в справедливости того, что он делает. Он и так был во всем уверен и искренне убежден.
Каждый раз, когда дракону удавалось продемонстрировать свою силу и наказать тех, кто, по его мнению, этого заслуживал, он взмывал в небо с радостным криком и наслаждался тем, что мир вокруг него постепенно становится правильным, чистым и достойным его. Но вскоре и это перестало его удовлетворять. Он уже не помнил, с чего это началось, но ему вдруг показалось, что мир недостаточно благодарен ему за то, что он - такой сильный и правильный - живет в нем и делает его лучше. Шлейф страха и ненависти стал всюду преследовать его, намертво прилепившись к его крыльям. Он уже не мог понять, чьи они - чужие или его собственные. Но остановиться для того, чтобы стряхнуть с себя эту ношу, он тоже не мог. Поэтому, предпочитал просто не думать об этом.
И вот очередной враг, вставший на его пути, готовился к смерти, еще не зная, откуда она придет. Люди, находившиеся на кораблях, были обречены в тот момент, когда огромная, растянутая клонящимся к закату солнцем, тень дракона заскользила по воде, стремительно приближаясь к ним. Сначала они не верили, пытались успокоить себя, что это всего лишь мираж. Потом у них появилась новая надежда: дракон пролетит мимо и ничего им не сделает. В самом деле, какое ему может быть дело до них, маленьких людей, занимающихся своими маленькими делами. Смешные они, эти люди. Вечно на что-то надеются, пытаются найти объяснение, верят в лучшее. А все просто: в каждом из них сидело маленькое, не всегда даже осознаваемое зло. Но это в их маленьком мире оно было лишь маленьким темным пятнышком, слабостью, тайным грешком или тем, что они трусливо называли недостижимостью идеала. А для дракона, смотревшего на них с высоты, это было огромное черное пятно, разлившееся по чистой шелковой глади моря и отражающееся в ясном вечернем небе. ЕГО небе, на которое никто не имеет права посягать. Он презирал их за то, что они не умеют жить без этих маленьких зол, что они слишком слабы или ленивы, чтобы с ними бороться. И тем самым мешают жить ему.
А дело было в том, что, дав ему огромную, даже по драконьим меркам, силу, боги подшутили над ним, наделив его очень тонкой чешуей.
Но что-то вдруг отвлекло его. Чей-то слабый голос пробивался сверху. Он показался ему знакомым, но нес невообразимую чушь.
- Эффект был потрясающим. Я потом обязательно покажу тебе. Молчишь. Я знаю, что ты хочешь сказать: это фигня на постном масле. Но, видишь ли, за любым внешним эффектом стоят какие-то внутренние процессы, и моя задача - найти связи и закономерности. Так, играючи, создаются серьезные зелья.
Дракон, почувствовав, что сбивается с курса, ритма и настроя, встряхнул головой и попытался сосредоточиться. Враг перед ним, и все, что ему нужно сделать - это уничтожить его. И никакие голоса ему не помешают.
Он зашел на второй круг, но негромкий, но настойчивый голос снова стал вмешиваться, и на этот раз у дракона осталось ощущение, что он обращается именно к нему.
- Я же чувствовал, что здесь какая-то ошибка! Голову надо оторвать тому недообкуренному гению, который изобрел эту "технологию". Жаль, что он уже умер, а то я бы не поленился написать ему. Ты права, книги - зло. Во всяком случае, если они написаны такими горе-учеными.
Дракон почувствовал раздражение. С какой стати ему забивают голову какой-то чепухой, когда у него тут еще столько врагов не пугано! Прочь, прочь, все посторонние мысли и голоса. Дракон напряг зрение. Корабли были еле видны далеко внизу. Очевидно, невольно прислушиваясь к голосу, он набрал высоту. Но когда он начал снижаться, какой-то шум и голос снова отвлек его. Что-то то ли стукнуло, то ли хлопнуло.
- Бррр, давно не видал такой холодной зимы. Извини, дорогая, что пришлось оставить тебя на два дня. Не делай вид, что тебе все равно, я же знаю, что ты волновалась.
Дракон почувствовал какое-то чужое, хотя и не агрессивное прикосновение. Странно. Все, что прикасалось к нему до этого, всегда оставляло неприятный осадок, а то и ранило его.
- Но я приехал не с пустыми руками. Во-первых, тебе привет от Дункана. Он тайно влюблен в тебя с тех пор, как ты чуть не сожгла его кабак. Ничего, скоро ты станешь прежней, Эйлин найдется, мы переберемся в Невервинтер и заживем по соседству. Бедняга еще об этом не знает.
И снова что-то или кто-то прикасается к нему. И болтает, болтает. Дракону показалась, что эта болтовня никогда не кончится. Но избавиться от нее было невозможно. Поток не совсем понятных, и, в то же время, знакомых слов опутывал его, словно силясь вырвать из этого мира, который мог бы быть таким хорошим, даже идеальным, стоило лишь приложить еще немного усилий...
- Я заходил в лавку импортных товаров. Этот непотопляемый пройдоха вернулся в город первым. Похоже, кризис играет ему на руку. Куда смотрят власти... Мда... Но кое-что я у него купил. Совсем недорого, не думай. - Голос казался смущенным. - Вообще-то... я собирался выгодно продать ее Дикину. А потом подумал... между делом... она подходит к цвету твоих глаз, фасон оригинальный. Твоя уже износилась... так что, если нравится - примерь.
Да что же это такое?! О чем это? Зачем ему, дракону, вникать и вслушиваться в какие-то пустые разговоры? Дракону захотелось ответить, сказать, чтобы его оставили в покое, а то этому голосу сейчас мало не покажется. Но он лишь беззвучно двигал пастью, а голос все не унимался. Он разговаривал с ним таким спокойным, будничным тоном, каким говорят маленькие усталые существа, отдыхающие в своих маленьких жилищах.
- Думаешь, я никогда не сомневался? Это только видимость. Без сомнений не обретешь настоящей уверенности.
- Я не могу позволить себе сомневаться! - Гулко крикнул дракон, вздрогнув от звука собственного голоса. - Я дракон! Сомнения лишат меня смысла жизни, они убьют меня.
Но на его невидимого собеседника это признание не произвело впечатления. Казалось, он вообще не услышал его.
- Конечно, бывают моменты, когда сомнения неуместны. Во всяком случае, от них быстро избавляешься, когда имеешь пару секунд на решение, от которого зависит жизнь, и не только твоя, - голос запнулся и пробормотал: - Черт возьми, не думал, что когда-нибудь скажу это. Тем более, тебе. Эти богатые на события месяцы добавили красок и штрихов в мою картину бытия. Уж не знаю, кого благодарить за это сомнительное удовольствие.
Голос вздохнул, послышались звуки, незнакомые дракону, но показавшиеся такими домашними, уютными. Он вновь посмотрел вниз и понял, что окончательно потерял из вида цель, сбился с курса и летает неизвестно где. Но ему стал интересен этот странный разговор и знакомые интонации. Захотелось хотя бы дослушать до конца.
Сэнд вздохнул и привстал с кресла, чтобы поворочать поленья в камине. Кара сидела в кресле рядом и почти все время молчала. В небольшой комнатке, смежной с лабораторией, было тепло и уютно, ее наполнял легкий аромат засушенных лепестков в расставленных повсюду вазочках. Все, что было нужно для работы, размещалось в лаборатории. А в комнате был необходимый минимум мебели, но вдоль отделанных темным деревом стен была развешена масса полок и полочек, на которых стояли дорогие его сердцу вещицы, которые он не пожелал оставлять в Невервинтере. Например, его первая серебряная ступка с дарственной надписью декана. Он мечтал о золотой, но так и не смог ее получить, навсегда оставшись вторым номером. Кто был его счастливым соперником он, к своему удивлению, уже не помнил, но искренне верил, что тому просто повезло.
Прошло уже десять дней с тех пор, как он забрал Кару к себе. Иварр не настаивал на ее пребывании в лазарете. Она была в состоянии двигаться, обслуживать себя, начала нормально есть и производила впечатление совершенно здорового человека. И все благодаря Сэнду - святой отец был в этом убежден. Как только эльф встал на ноги и окреп, он практически переселился в палату Кары, лишь изредка проводя время в лаборатории. Ничего особенного он не делал, просто помогал ухаживать за ней и подолгу сидел, держа ее за руку и разговаривая о всяких пустяках. Он рассказывал ей о своих экспериментах, о новостях, цитировал выдержки из книг, шутил, не обращая внимания на то, что она ему не отвечает. В общем, вел себя так, словно она в полном порядке. И его странная терапия дала свои плоды. Кара пришла в себя, здоровье ее было безупречно, и физические силы вернулись к ней так быстро, словно и не покидали ее. Это навело Иварра на мысль, что ее состояние не было обычной комой, после которой требуется долгое восстановление. Однако, в колдунье не осталось ни искры магии, она была безучастной ко всему, что ее окружало, к Сэнду относилась благосклонно, даже испытывала что-то вроде благодарности. Со всеми остальными была ровна, но почти не разговаривала. Как будто самые сильные ее чувства и эмоции остались в мире, где она пребывала, находясь без сознания.
Сэнд поселил ее у себя, отдав ей в пользование свою кровать, а сам спал в гамаке. Он был уверен, что она не возражала бы, пожелай он делить с ней ложе. Но он оставил эту мысль, признавшись себе, что это было бы не совсем то, чего он хотел. Их жизнь текла своим чередом. Мирно, тихо, словно они были сто лет женаты, привыкли быть вместе и давно испытывали друг к другу не более чем привязанность. Но Сэнд не оставлял надежды, пытаясь увлечь ее, растормошить, разговорить, хотя бы вытащить из дома. Кара односложно отвечала, с благодарностью принимала его заботу, иногда помогала ему в работе, занималась домашними делами и не любила выходить на улицу.
- Но в обычных условиях всегда неплохо иметь в голове пару вариантов, кроме самого жесткого и прямолинейного, хотя бы для очистки совести, - продолжал Сэнд свой монолог. - Знаю, знаю - это слабость, трусость, приспособленчество и все такое. Во всяком случае, так бы ты мне ответила...
Кара пожала плечами и рассеянно кивнула.
Сэнд снова вздохнул и покачал головой.
- Вот сейчас, казалось бы, мне нечего желать. У меня есть ты. Сдержанная, спокойная, покладистая. Готовая все выслушать и даже со всем согласиться. Притом, молодая и чертовски привлекательная. Чем не подходящая женщина для такого гения, как я?
Сэнд хмыкнул. Он и сам не заметил, как в последнее время у него появилась, безусловно, вредная привычка иронизировать над собой. Кара молча улыбалась, разглядывая изящный узор на подоле новой, оригинальной и, очевидно, очень дорогой мантии изумрудного цвета.
- И все же, - Сэнд положил свою руку на руку Кары и попытался поймать ее взгляд. Он с готовностью подняла на него глаза. - И все же, я скучаю по прежней Каре. Взрывной, неуправляемой, грубой, невыдержанной. Не умеющей вести себя в приличном обществе.
Он отвел взгляд и уставился на огонь, машинально проведя кончиками пальцев между пальцами Кары, как он делал раньше. И печально произнес, почти с мольбой в голосе:
- Нет, мне не нужна благодарная и мирная Кара. Я скучаю по несносной девчонке, которая все переворачивает с ног на голову. Мне понравилось жить на вулкане.
После долгого молчания, Кара неожиданно усмехнулась и ехидно спросила:
- А что, это повышает твою самооценку?
Сэнд устало махнул рукой и, не поворачиваясь, пробормотал:
- Моя самооценка была в полном порядке, пока я с тобой не связался.
- Хм, интересное признание, - сказала Кара, скрестив руки на груди.
Услышав знакомые нотки, Сэнд вздрогнул. Встав, он обошел вокруг ее кресла, наклонился, опершись рукой на подлокотник, и заглянул ей в глаза.
- Э-ээ... Хм... Кара, это ты?
Она фыркнула.
- Странный вопрос. А ты сейчас сам с собой разговаривал?
Он выпрямился и почесал голову.
- Иногда мне так казалось.
- Можно подумать, для тебя это ненормальное явление.
Сэнд оглядел ее. Язвительная полуулыбка, нарочито ленивый тон, полуприкрытые веки, под которыми скрывается насмешливый взгляд. Сидит, положив ногу на ногу, играя ожерельем на шее. Точно, она. Сэнд мгновенно преобразился, словно забыв, что только что ныл и жаловался на жизнь
Кара потянулась и встала с кресла.
- Странно. Чувствую себя так, словно на год вперед отоспалась.
Колдунья протянула руку и попыталась сотворить свой любимый огненный шарик, но у нее ничего не вышло. Она посмотрела на Сэнда с подозрением.
- Надеюсь, это не твои проделки? Почему я чувствую в себе силу, но не могу ее использовать?
Сэнд пожал плечами и подошел к угловому буфету.
- Видимо, - сказал он, доставая бутылку вина и два серебряных кубка, - ты слишком долго не занималась колдовством и была хорошей девочкой. Теперь тебе придется заново учиться применять свою магию.
Помолчав немного, Кара усмехнулась, принимая из его рук наполненный кубок.
- Уж не ты ли собираешься быть моим учителем?
Поставив бутылку на столик у камина, Сэнд поднял свой кубок.
- За твое возвращение.
Выпив вино в два глотка, он поставил пустой кубок на каминную полку и, окончательно войдя в роль доброго гения, прищурился и взглянул на Кару.
- Думаю, тут сработает метод психодрамы.
- Никаких зелий я пить не буду, - предупредила Кара, пригубив вино.
Они продолжали стоять у камина друг против друга. Сэнд покачал головой.
- Нет, в твоем случае все гораздо примитивнее. Твой инстинкт разрушения наверняка можно пробудить, если соорудить десяток бутафорских сараев и сказать, что их нельзя трогать.
- Угу, - согласилась Кара, - и на каждом нарисовать твой портрет.
Сэнд добродушно хмыкнул.
- А в твоей голове иногда появляются здравые мысли.
Он молча стоял у камина и наблюдал, как Кара ходит по комнате, попивая вино, трогая мебель и вещи на полках, словно она здесь впервые. Ему и самому казалось, что он видит ее первый раз после долгой разлуки. Он стал замечать то, на что раньше не обращал внимания, или просто этого было не видно. Например, ей действительно идет новая мантия. Глубокий вырез в сочетании с высоким воротником подчеркивает красивую шею. Облегающий силуэт шелкового зеленого платья демонстрирует все достоинства фигуры. Фасон оригинальный, чересчур смелый. Юбка состоит из двух полотнищ, соединяющихся высоко на бедрах, открывая длинные ноги. Открытые плечи и пара длинных перчаток. Он никак не мог привыкнуть к ней - тихой и покладистой, а теперь терялся в догадках о причинах ее внезапного преображения. Но ему нравилось. Вроде, то же самое - а намного привлекательнее. Мистика какая-то.
- Кстати, было бы интересно ее поизучать, - заметил он.
- Кого? - спросила Кара через плечо.
- Твою голову.
- Только попробуй, и я твою откручу, - ответила Кара, повернувшись и одарив его неприветливым взглядом.
Сэнд продолжал, увлекаясь и не обращая внимания на ее угрозу:
- Возможно, я совершу прорыв в науке о психологии бессознательного, если пойму природу твоего шокового состояния. Мне нужны твои видения, переживания, все, что ты можешь вспомнить.
Он взглянул на Кару с надеждой, но выражение ее лица не сулило ничего хорошего.
- Могу тебе это устроить, - ответила она. - Видения, правда, не обещаю, но переживания будут, если ты от меня не отстанешь.
- Ха-ха-ха, - картинно рассмеялся Сэнд и, подбоченившись, погрозил ей пальцем. - Учти, сейчас я, как маг, сильнее тебя. И могу сделать все, что захочу.
- Да ну, - Кара с интересом посмотрела на него.
- Да, передо мной ты беспомощна, как младенец, - торжествующе произнес он. - Я могу обратить тебя в прах или ледяную глыбу. Сделать ростом с гнома, наложить немоту, а то и вовсе паралич.
Кара допила свое вино, и, вертя в руках кубок, исподлобья посмотрела на Сэнда и насмешливо улыбнулась.
- Какой ужас, я во власти маленького, тщедушного и мстительного эльфа. И что же он сделает?
- Ну... знаешь, - задумчиво произнес Сэнд, оценивающе оглядывая Кару, - я не только силен, но и снисходителен. А мстительность и неоправданная жестокость - признак внутренней слабости и неуверенности. Сила не в том, чтобы позволить себе все, а в том, чтобы проявить мудрость и великодушие...
Сэнд увлекся своей мыслью, и, пока он разглагольствовал, Кара поставила кубок, обошла его сзади и постучала по плечу. Наклонившись, она тихо сказала:
- Тук-тук... есть кто дома?
Она протянула руку, опершись локтем на его плечо. Сэнд почувствовал, как ее теплое дыхание щекочет ухо. Легкое прикосновение обтянутого шелком тела к спине было очень приятным и навело его на неожиданные и далекие от философии мысли. Он приготовился к чему-то упоительному. Вдруг огненный шарик вспыхнул и сорвался с ладони, обтянутой тонкой зачарованной перчаткой.
- ...! - Сэнд успел заморозить шарик на лету, и он влетел в буфет, разбив стеклянную дверцу.
- Отличная реакция! - Воскликнула Кара, захлопав в ладоши. - Ты его слишком сильно заморозил. Теряешь контроль над собой. Какая прелесть!
Сэнд взглянул на валяющиеся на полу осколки и растекающийся по полке буфета кусочек льда и, побагровев до кончиков острых эльфийских ушей, обернулся к счастливой Каре.
- Ты!...
Колдунья беспечно махнула рукой.
- Да ладно. Подумаешь, буфет. Склеишь своим суперклеем.
- Да причем тут буфет, чтоб он сгорел! Ты обманула меня! Выставила дураком!
- Ага. Провела, как мальчишку.
Сэнд скрестил руки на груди и сердито отвернулся.
- Зато было здорово, и ты встряхнулся, - упрямо сказала Кара. - А если ты чем-то недоволен, можешь киснуть дальше. Я не нанималась тебя развлекать. Кстати, - она ехидно прищурилась, - что ты там бормотал про вулкан и свою порушенную самооценку?
- Не обольщайся, - оскорбленным тоном ответил Сэнд, - чего только не скажет безутешный эльф в надежде привести возлюбленную в чувство.
Кара хохотнула.
- Ну ты прикольщик. Безутешный. Возлюбленная. Сроду от тебя таких слов не слышала.
- И не услышишь, - буркнул Сэнд. - Это был хитрый тактический ход.
- Наконец-то, знакомый голос разума, - не смутившись, отреагировала колдунья.
Она посмотрела на его обиженную спину и, перестав улыбаться, задумчиво произнесла:
- Тот мир... был таким реальным. Я видела тебя во сне каждый раз, когда засыпала, и... ты был совсем не таким... большим, сильным, заботливым, но не навязчивым... не читал мне нравоучений. С тобой даже ругаться было не из-за чего. Но это было как-то...- Кара запнулась, - неправильно. То есть... ты был замечательным, но неправильным. И все было неправильно.
Она увидела, что Сэнд, обернувшись, внимательно слушает ее сбивчивые объяснения, и чему-то улыбается, и вспылила.
- Короче, хватит на меня так смотреть! Я все равно буду считать это сном, что бы ты ни говорил. Зато когда я просыпалась... я была свободна, как птица и могла делать все, что захочу.
- Интересная аномалия... Управление неосознанным сновидением... Да еще и в сомнамбулическом состоянии... - машинально пробормотал Сэнд, продолжая изучающее смотреть на нее.
- В общем, хватит об этом! - Оборвала сама себя Кара, по привычке не реагируя на его мысли вслух.
Она опустила глаза и, осторожно стряхивая с плеч Сэнда невидимые пылинки, неожиданно тепло и смущенно сказала:
- А что я увидела здесь, когда эта аномалия и в самом деле рассыпалась, как сон? Старого, нудного тебя, мало того, что скучающего по мне, да еще и занимающегося самоедством. Вот я и интересуюсь, это всерьез и надолго или тебе просто тухлый реактив попался?
Сэнд довольно сощурился, глядя на нее. Что-то в ней изменилось. Пылинки она точно с него раньше не стряхивала. Но эти искорки в колдовском омуте зеленых глаз, жест, которым она заправляет прядку волос за ухо и поправляет ожерелье, плавные движения не могут его обмануть. Он обнял ее и почувствовал легкое головокружение, вдохнув тонкий запах ее духов, и подивился тому, как странно все вышло: столько времени эта женщина, лишенная своей индивидуальности, жила рядом с ним, не зля и не раздражая его, но ему не было хорошо. Он сам себе начал казаться заведенной куклой, бредущей по кругу и выполняющей механическую работу. А теперь, когда этот кошмар его жизни вернулся, он и сам словно ожил, и стал замечать все, что его не только злило, но и радовало в ней. От ее близости и от того, как она двигалась и смотрела на него, его немало пожившее, но, как оказалось, не совсем покрытое пылью сердце наполнилось ожиданием прекрасного и удивительного. Как раньше, когда он готов был простить ей все за эти волшебные мгновения и хотел надеяться, что она чувствует то же самое. Но теперь он знал это наверняка. И знал, как называется то, что их связывает.
- Не волнуйся, дорогая, это было временное помутнение, - наконец сказал он, уже чувствуя, как внутри все замирает. - Я по-прежнему твой гений, без которого ты так и осталась бы на всю жизнь недоучкой и вздорной девчонкой.
- Еще никому не нужной. Ты забыл, - флегматично заметила Кара, начав методично, пальчик за пальчиком, снимать перчатки.
- Нууу... - Сэнд посмотрел ей в глаза и стал одной рукой расстегивать пуговицы старой домашней мантии, - пожалуй, этот пассаж можно исключить из моего репертуара. Во-первых, тебе все-таки удалось прельстить этого проходимца Гариуса. А во-вторых, - он прикоснулся губами чуть выше выреза мантии, - скажем, в качестве благодарности за то, что ты спасла всех и меня в том числе.
Сняв перчатки, Кара кинула их на кресло и предоставила Сэнду самому разбираться со сложной системой крючков и застежек на его подарке.
- В таком случае, я исключу из своего репертуара слова "жалкий неудачник" и "лабораторная крыса". Даже не знаю, почему. Добрая я сегодня.
Целуя Кару, Сэнд остановился, что-то вспомнив.
- Я забыл про ароматические свечи и...
Та, закрыв глаза и заткнув ему рот поцелуем, нащупала на ближайшей полочке вазочку с засушенными лепестками роз. Вытряхнув ее содержимое им на головы, она на секунду оторвалась от губ Сэнда, чтобы пробормотать: