Мы с женой возвращались на вечернем поезде с садового участка, расположенного в пятидесяти километрах от столицы.
Через проход от нас, с краю сидели два молодых человека в военной форме. Свои зеленые фуражки с красной звездочкой, какие носили тогда в погранвойсках, они держали в руках. Один - худощавый, среднего роста, судя по погонам ефрейтор, другой - сержант. На его груди красовалось несколько значков, среди которых "Отличник пограничных войск", а рядом значок кандидата в мастера спорта.
По смелому и открытому взгляду, а также большому перебитому носу можно было предположить, к какому именно спорту относился значок.
На одной остановке в вагон ввалилась компания из пяти подвыпивших парней в черных куртках и джинсах и девицы в короткой юбке.
В полупустом вагоне на каждой лавке сидели пассажиры. Компания уселась поблизости от нас в купе, где около окна мужчина в очках читал газету. Здоровый парень плюхнулся рядом с ним.
- Ну, ты, Сиклифасовский, подвинься, видишь людЯм негде сесть, - сказал он, доставая из спортивной сумки бутылку пива.
Мужчина положил газету на лавку, осторожно, чтобы не задеть сидевших, пробрался к проходу и пересел в другой конец вагона.
Парень стал раздавать бутылки с пивом друзьям-приятелям.
Kомпашка расположилась на обеих лавках, потягивая пиво и громко разговаривая, причем каждый старался перекричать собеседника. Порой раздавалось гоготание вперемешку с матом, больше похожее на ржание лошадей.
Они чувствовали себя хозяевами вагона. От компании исходила какая-то скрытая угроза, наполнившая пространство, и пассажиры ее почувствовали. Молодой парнишка и девушка, сидевшие по близости, до этого что-то обсуждавшие, замолчали. Все как будто предчувствовали продолжение. И оно не заставило себя ждать.
Худощавый пограничник приподнялся, явно пытаясь встать, чтобы урезонить компанию, но его товарищ постарше положил ему руку на колено и что-то шепнул.
Мне послышалось, что он сказал:
- Подожди ..., - а остальное я не разобрал.
Между тем, хозяин сумки с пивом, видимо бывший "авторитетом" в компании, встал, громко сообщил пассажирам:
- Пойду, отолью, - и направился к ближайшему тамбуру.
- А, вы, чего не целуетесь, - обратился он к парню с девушкой, - чтоб целовались, когда пойду назад! Люблю голубков!
Старший из пограничников, сидевший спиной к разгулявшимся хулиганам, передал свою фуражку товарищу и неожиданно резко выставил ногу, да так ловко, что "авторитет" растянулся на полу. Бутылка выскользнула из рук, и закатилась под лавку, пиво разлилось по полу. Поднявшись, он матерно выругался и двинулся на пограничника. Лицо выражало такую ярость, что казалось, он превратит своего обидчика в котлету.
Сержант продолжал сидеть, все так же спокойно, лишь слегка поджал ноги и поставил их на носки, как бы готовясь к прыжку. Лицо мгновенно окаменело, зрачки серых глаз сузились, в них засверкали злые огоньки. Он чуть приподнял голову и в упор посмотрел на противника.
Ох, не хотел бы я, уважаемый читатель, чтобы на меня так посмотрели.
Этот молчаливый поединок длился несколько секунд, потом лицо хулигана обмякло, он отвел взгляд в сторону и как-то боком, забыв, зачем шел в тамбур, стараясь не задеть пограничника, попытался вернуться к своим, но наткнулся на вытянутую ногу, перегораживающую проход.
- Бутылочку подбери, - спокойно произнес сержант, не переставая смотреть на хулигана.
Парень послушно полез под лавку за бутылкой.
- Вот теперь свободен! - продолжил пограничник.
Парнишка что-то сказал своей спутнице, и они засмеялись.
Компания приумолкла, а на следующей остановке они то ли вышли, то ли перешли в другой вагон, одним словом, смылись.
Поезд подкатывал к Москве.
- Молодец! - сказал выходивший мужчина с чемоданом, - так с ними и надо! А то обнаглели, понимаешь, ни пройти, ни проехать!
Вагон остановился, пассажиры высыпали на платформу. Мы тоже вышли, и вскоре потеряли в толпе обоих пограничников.
....Прошло немало лет.
В нашем небольшом подмосковном посёлке не так давно открыли новый рынок с прозрачной крышей. В углу расположилось небольшое кафе, с пристроенной кухней; барная стойка со стеклянной витриной, шесть круглых пластмассовых столов, деревянные табуретки - вот и всё. Окна с мая по сентябрь обычно были открыты, и каждый посетитель мог видеть и слышать, что творилось внутри рынка.
Я стал одним из завсегдатаев; выбрал себе столик в углу около окна, как раз напротив мясного ряда. Отсюда открывался хороший обзор, а бочковое пиво было намного лучше всякого бутылочного и баночного.
Однажды, жарким летним днем, пока жена ходила за покупками, я не спеша потягивал холодное янтарное пиво, медленно скользя взглядом по рядам. Мое внимание привлек здоровенный черный кобель неизвестной науке породы. Он лежал в проходе и чего-то ждал. Время от времени лениво поднимал морду, широко раскрывал пасть и громко клацал зубами, стараясь поймать одно из назойливо жужжащих насекомых. Вероятно, его притягивал запах свежерубленного мяса, накрытого марлей. Но оказывается дело было в другом.
За прилавком появился рубщик и на большой деревянной колоде, стоявшей в углу, начал разделывать принесенную тушу. Пёс напряженно следил за каждым взмахом топора. В это время подошла худенькая старушка с видавшей виды хозяйственной сумкой. Она выбирала небольшие кусочки и каждый раз спрашивала, сколько стоит, чем порядочно надоела продавцу.
Наконец, он не выдержал:
- Хватит перебирать, бабуля, на халяву здесь ничего нет; покупай, или вали отсюда, не мешай торговле.
Оставшийся на колоде кусок от неверного удара топором разлетелся на две части. Одна, большая, с мозговой костью шмякнулась рядом с собачьей мордой, а другой кусочек - недалеко от старушки. Рубщик матерно выругался, но отобрать кусок не решился: добыча тут же была схвачена крепкими собачьими клыками.
- Э, бабка, ты всё подешевле искала. Если не побрезгуешь, можешь взять на халяву то, что около тебя валяется! Только не мешкай, а то Шах заберёт, - ткнул он пальцем в сторону пса.
Старушка остановилась в нерешительности. Видно было, что ей мешало чувство собственного достоинства, отличающее человека от собаки, которое она сохранила несмотря на незавидное материальное положение. Наконец, она наклонилась и взяла мясо, спугнув севшую на него большую зеленую муху.
В это время мужчина в светлой куртке, сидевший неподалёку, как и я, наблюдавший эту сцену, резко встал из-за стола, повернувшись ко мне в профиль. Я увидел его горбатый, как клюв хищной птицы, нос. Этот нос я уже где-то видел. Ну да, конечно, я узнал того самого сержанта-пограничника из электрички. Время поработало над его лицом, но, по-моему, оно стало ещё мужественнее, прямо лицо спартанца, всегда готового дать отпор врагу. Известно, как спартанцы ответили персидскому царю, угрожавшему: "Если я возьму город, то сожгу его дотла, а жителей обращу в рабство". Они ответили одним словом: "Если". Мне стало интересно, как тогда в вагоне. Пограничник, которого я узнал, вышел из кафе и подошел к старушке.
- Наталья Леонидовна, дайте-ка сюда то, что Вы подняли! - он забрал кусок из ее рук и бросил псу.
- Что вы делаете?! Я, что, его украла? Кто вы такой?
- Я Костя Рогожин. Вы у нас литературу вели с 8-го по 10-ый класс. Помните, на вечере читал наизусть рассказ Джека Лондона "Мексиканец"? Вы меня ещё похвалили.
- А, Костя Рогожин, - прошептала старушка, - мексиканец, ну, как же, помню; мой первый выпуск в вашей школе. Да ты сам был, как этот мексиканец: такой же резкий и колючий. Ну, и намаялись мы с тобой. Вижу, ты мало изменился.
Она улыбнулась.
- Что Костя, увидел, как я мясо подобрала? Нынче жизнь такая, не то, что с полу подберешь. Живу одна. Бывает, походишь, походишь, купишь полкило картошки, да морковку с капустой и довольна. Да, что я всё о себе, да о себе. Ты-то как сам? Слышала, по военной специальности пошёл, по отцовской, значит, линии. Говорили, воевал, как живешь, чего достиг?
- Сейчас расскажу, только сначала мы вот что сделаем. Пойдемте! - и они вернулись к прилавку.
- Эй, ты! - обратился Костя к торговцу. - Взвесь-ка нам вот этот кусок вырезки!
- Этот рубликов на триста потянет, уважаемый. Вам завернуть?
- Не надо.
Костя сделал паузу, затем произнёс:
- И ты, cвиное рыло, действительно думаешь, что я что-нибудь у тебя куплю?!
Он бросил мясо на прилавок, обитый оцинкованным железом, да так ловко, что, скользнув по краю, оно плюхнулось на грязный бетонный пол.
-Ты, что, гад, делаешь?! Да, я тебя на куски, - продавец в ярости выскочил с топором из-за прилавка.
Константин слегка развернулся, переместил центр тяжести тела на правую ногу, приготовившись отразить нападение, и в упор посмотрел на приближающегося врага. В его взгляде было столько ненависти и неприкрытой звериной злобы, что мясник остановился, будто наткнулся на угрожающе шипящую, свернувшуюся в кольцо кобру, готовую в любое мгновенье распрямиться, как сжатая пружина, и броситься на врага.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом рука с топором обмякла и опустилась вниз, а сам мясник, смешно пятясь задом-задом, с позором покинул поле боя и укрылся за прилавком.
- Ой, Костя, как ты его! Я даже испугаться не успела!
- Пойдемте, Наталья Леонидовна к другому. Разрешите, я выберу?
Расплатившись, они отошли от прилавка, и вскоре я потерял их из виду.