- Здравствуй, - она умолкла, сердце гудело шумом в ушах, не давая расслышать ответ; казалось, оно бьется о мембрану трубки, заглушая другие звуки.
- Здравствуй, - ироничен и заранее воинственен.
Она, сжимая гордость в кулак, продолжила:
- Послушай, ей плохо. Ей очень плохо. Хирурги располосовали, чтобы спасти. Она в реанимации, пронизанная трубочками сверху донизу. Руки и ноги привязаны, чтобы не шевелилась. Спать не может из-за болей. У нее депрессия. Если не вывести из нее... - она прервалась, вбирая с запасом воздуха.
Била дрожь - он был виновником того, что сейчас происходило с ее подругой, и она вынуждена говорить с ним. Вынуждена просить. Потому что он - единственная зацепка, чтобы выручить родного ей человека. Он - единственный, кто той нужен.
Тот же насмешливый тон:
- И что я могу сделать?
- Тебе надо прийти. Она должна поверить, что в беде ты её не бросил.
- Что, прямо так вот и умирает? - насмешка вылилась в циничный смешок.
- Ты меня знаешь. Знаешь, как я отношусь к тебе. Ты ничто. Ты нечто, нелюдь. Но это моё мнение. И, если я тебе звоню, значит, невозможно обойтись своими силами. Мне плевать, что ты обо мне думаешь. Ты должен пойти к ней. Обязан. Она прожила с тобой два года. Она не выдержала твоего предательства.
- Ты склонна утрировать и валить вину на других. Она слишком впечатлительна. Что сама не пойдешь? - он, кажется, что-то ел или выковыривал наеденное из зубов.
- Я была там. Я видела. Я знаю этот взгляд, его ни с чем не спутать. Если не поддержать, депрессия добьет её. Она почти невменяема и высматривает только тебя. Я прошу - сходи к ней. Умоляю! - попадись он ей в эту минуту, прибила бы, не задумываясь о последствиях.
Он губил ее близкую подругу, глумился над ней - изо дня в день капал на мозги, подобно китайскому палачу. Он раздавил ее мир больным воображением, методично кромсал характер, который не смогли разрушить удары судьбы. Девочка, умевшая противостоять урагану, надломилась под лёгким ветерком. Потому что пустила близко - потому что любила.
- Ну, и как я пройду в реанимацию? - похоже, он завершил манипуляции с зубочисткой. - Ты, надеюсь, не забыла, что туда не пропускают?
- Я ведь прошла. Мы все прошли. Просто ждет она именно тебя.
- Вам было нужно, а мне зачем? - он наслаждался победой, он измывался теперь и над ней.
- Мы тебя проведём. Время не терпит. Четвертый день она не выходит из кризиса. Хирург сказал, что необходимо вернуть волю к жизни. Любыми доступными средствами, - она не слушала его, понимая, что уговорить не удастся, что предательство будет полным и абсолютным.
"Неужели необходимо и это претерпеть?" - мысль сверлила, проедая мозг.
- Так ведь врач говорил о доступных средствах, - он, скучая, зевнул.
- Прекрати, - она успокоилась, как только уверилась в бесполезности разговора. - Тебе нужно пойти, всего лишь показаться ей, чтобы она воспряла духом. Потом свободен на все четыре стороны. Никто не посягнет на твое внимание, - она говорила механически, думая о том, что делать дальше.
- Я не готов. Да и не люблю я больницы - грязно... тоскливо. Не пойду. Разбирайтесь сами, - он окончательно потерял интерес к теме.
- Хорошо. Мы ее вытащим - хочешь ты того или нет. А на пути моём и её семьи лучше не попадайся. Рекомендую подумать еще раз, чтобы не было мучительно больно после. Прощай, - она положила трубку.
Посидела минуту-другую. С чего начать? В голове стоял звон пустоты. Слезы бессилья стекали по враз осунувшемуся лицу. Взгляд бесцельно блуждал по стенам, спотыкался о предметы и снова упирался в телефон. Она по-детски мечтала, что он притворялся и перезвонит с готовностью пойти - побежать - к той, которой обязан всем. Но тишина убеждала в обратном. И тут, выбивая из тягучей апатии, волна ярости захлестнула её. Пальцы дрогнули на клавишах, определяя комбинацию цифр.
- Нет, гадёныш, не отдадим... - прошептала она в никуда, набирая номер друзей...