Моя соседка Ленка - заурядная девица, не раз битая мужем, - гадала. На картах. Ну, видно, этого ей отмерили, потому что гадала она хорошо. Вообще, надо сказать, чертовщинки вокруг нее было. Тот знаменательный день, - захочешь, не забудешь, - она же и предсказала по своей заношенной колоде.
Приспичило мне, умаянной учебой, глянуть в ближайшее будущее, и решила я к Ленке наведаться. Открывает дверь, я с порога:
- Погадаешь?
- Заходи.
Устроились мы с ней на кухне. Ленка раскинула картишки, прикинула, смотрит на меня сочувственно.
- Ох, слушай, карты-то хреновые, - говорит.
- А что там?
- Попадешь в скверную историю из-за дуры какой-то. Хорошо, если жива выберешься.
- Да ладно тебе чепуху городить! - засомневалась я.
Потрепались мы о том о сём, чаю попили, и отправилась я восвояси.
Спустя несколько дней, Ленка ломится в дверь:
- Выручай! Встретила свою бывшую любовь, приглашает за город до вечера. Поехали со мной, чтобы муж чего не заподозрил? - а сама от нетерпения аж подпрыгивает.
- Народ адекватный? В историю не вляпаемся? - насторожилась я.
- Да что ты! Головой за них ручаюсь! - замахала на меня пухлыми ручками Ленка.
Я для порядку еще немного поломалась, но вскоре сдалась. Договорились мы с Ленкой через час выдвинуться к месту встречи. Ёлки! А там мужиков две машины!
- Да ты, мать, сдурела? Тут же приключений на сто задниц! - у меня подкосились ноги.
- Клянусь, чем хочешь, все будет нормально. Ничего не бойся! - Ленка отважно ринулась к красному седану.
Эх, молодо-зелено. И поверила ведь!
Поехали всей толпой на какую-то базу. Облезлые домики, стоящие друг от друга на расстоянии "не добежать", интерьером, прямо скажем, не избалованные. Наш - лачуга с предбанником-кухней, внезапно враставшей в хилую, но довольно просторную комнатенку с пародией на камин. Я ее сразу окрестила "залой". Кухня, похоже, была пристроена еще неандертальцами, но маленькая плита в ней все же наличествовала. На улице не постоишь, холодновато - вошли. Мужики давай поклажу выгружать, полкухни завалили. Пикник женских рук не терпит - учили, помню. Вывезли на природу, сами и стряпайте. Присела к столу в "зале", ручки так красивенько сложила - жду угощений.
И тут:
- А ты чего сидишь? Подруге надо бы помочь.
Заходят. По одному. Разглядела. Подурнело: ни фига себе бугаи! Шальная мысль о том, чтобы дёрнуть и побыстрее, померла, не родившись. Куда срываться, если до города день верхом? Ясно - 'веселье' не за горами. В кухне эта красавица хлопочет, тарелки конвейером через полдомика на стол мечет. Думы в голове роятся, в покое не оставляют: "Сейчас они налопаются-напьются, не надо семи пядей в лоб, чтобы догадаться о следующих желаниях. Ладно, по обстоятельствам".
Застолье пошло. Даже пообвыклась маленько. Однако, то была лишь присказка! Гости подъехали - еще пара груженных гоблинами машин. Смотрю, а подруге моей уж и бледнеть некуда: бывший ночевать удерживает. Не-е, эта идея и в мои планы никак не входила. Гуляем дальше. Кому веселье, а кто пути отступления планирует. Не помню, чем не угодила одному из новоприбывших, только он как-то подскочил, рванул куда-то и вернулся с пушкой в руке. Носится, потрясает ею направо и налево. А потом и вовсе наставил ствол мне в лоб и орёт:
- Убью-у! С-сука!
Н-да. Парень выпил. Палец на спусковом крючке ходуном гуляет. Глаза взгляда как такового не имеют - таращатся, всё в фокус попасть норовят. И беда - заткнуться не могу, одну гадость за другой в морду ему швыряю. Не понравилось мне это "с-сука". Обидно сделалось. Подруга - в ауте. Мужики и те - в осадке. Кто его оттуда выволок, и как уехали, не приметила. Неразбериха большая была. Оставшиеся кутить продолжили. Но и это только присказка! Объявился преемник, из "наших" уже. (Чем я им насолила?) Несет нелицеприятную ахинею в мой адрес. Со стресса меня поперло - море по колено: все засранцы, я герой. Я и ляпнула что-то про петуха, несущего чужие яйца. Тишина обрушилась на стол. Ощутимая такая, вязкая. Восемь ртов закрылись, как один. Восемь пар глаз впились в меня, как в самоубийцу. Проскользнуло даже некое благоговение перед самоотверженной отвагой дурынды, попершей с вилами на танк. Тот, который "петух", встает и направляется к камину, ворошит там угольки, не грозит, не возмущается - чинненько всё так, благородненько. Напряжение спадает, возобновляется гомон разговоров. А мне-то не спокойно! Пока народ жует, выбираю главного - здоровенного мужика, к которому все прислушиваются. Но ничего не происходит, "петух" по-прежнему изучает камин. Стоило расслабиться, как из-за спины, на манер удавки, перекидывается шампур и плашмя впивается в горло по самое не могу. Извернулась и одним прыжком за стул главаря, прихватив со стола бутылку шампанского. Держу её газированной гранатой в руке.
- Только сунься, пришибу! - не сказала, прошипела.
Видок, небось, тоже не из добреньких. Главарь хмыкнул:
- Она моя. Никому не трогать.
"Петух", сложив крылья, уселся на стул-насест, а я, для гарантии, - поближе к вожаку. Но и это еще не сказка!
Догуляли, можно и восвояси. Не тут-то было! Бывший требует от Ленки ночи блаженства. Той не до того - домой бы побыстрее. Я подгоняю, фактически стоя на пороге. В закуток предбанника заходит главарь и разъясняет мне, бестолковой, правила игры:
- Дорогая, тебе придется остаться со мной. Выбора нет. Или - со мной, или достанешься всем.
И тут я, наконец, испугалась. За этот милый вечерок - впервые.
- Я не могу, - говорю, - совсем не могу.
- Почему? - незатейливо удивляется он.
- Э-э... девственница.
Он понимающе кивнул, полез в карман и стал бросать из него на стол бачки банкнот.
- Если останешься со мной, тебя никто не тронет, и это - твоё.
Вот это выбор! В мозгах даже заплясало, до того нереальным всё казалось. Говорят, в психологии это называется отрицанием ситуации? Уж как я отрицала! Как отрицала! А она, ситуация, не отрицалась ни в какую. Что делать? Паника пожирала. Во-первых, достали; во-вторых, неохота познать мужчину в такой вот обстановочке и на таких условиях. Поглядела я в его очи звериные, схватилась за сердчишко, да и аккуратненько так сложилась на полу в обмороке. Что было в Ленке хорошего, - сообразительность в экстремальной ситуации, (еще бы, с таким мужем!), вопит:
- Опять у нее сердечный приступ! Срочно в больницу! Она умереть может!
Хватают меня на руки, тащат в "залу" на кровать, (едва не обмерла со страху, как уложили), - дышу через раз, глаза под образА. Ленка причитает, чуть ли волосья на себе не рвет - всё, как надо. Мужики враз протрезвели, топочут, что слоны на водопое, шум-гам, еще эта орет надо мной, не переставая. Как от нас отвлеклись, я ей:
- Слышь, не галди. Со мной всё в порядке. А так я туга на ухо сделаюсь.
Ленка по-партизански, одними губами:
- Да знаю, знаю! Эт я для острастки и правдоподобия.
Медпункта иль лечебницы какой в глуши, ясен пень, нет. Команда "по машинам"! Меня торжественно укладывают на заднее сидение, головой на колени беспрестанно нудящей Ленки: "Сейчас укольчик в больничке сделаем, сейчас всё хорошо будет". Лежу, сиплю, как клиникой предусмотрено. Кто за рулем, не вижу, но ноги и нервы у него крепкие - как вдавил до упора педаль газа на старте, так у больницы только и снял. Всю дорогу тряслась: не приступ, так авария накроет.
Приемный покой. Благословенный! Снова на руках. Всех переполошили. Несутся с каталкой, забирают меня и, практически не тормозя, (гонка продолжается), мчатся в отделение. Ленка - за нами, мужики - в Приемном. Надо ли описывать физиономии санитаров, когда на одном из бесконечных поворот умирающая внятно предложила: "Стоп, ребята. Перекур"? На-адо. Только слово это нецензурное. В общем, очень они удивились. Очень-очень.
В то же время в этой больничке лежал наш знакомый, - оправлялся после незначительной операции. С ним дежурила его девушка, моя подруга. Симпатичная отдельная палата, уют и всё такое. Нужно ли описывать их лица, когда мы с Ленкой неожиданно ввалились проведать больного в три часа ночи? Не дожидаясь, пока те выйдут из ступора, мы в картинках-лицах изображали наши приключения. И тут я вспомнила! Про гадание это! Напустилась на Ленку, а та:
- Да не нарочно я! Карты так показали! Зато теперь ты знаешь, кто та дура, из-за которой тебе сегодня досталось!