Аннотация: Пятая часть получилась непарной и такой длинной, что я решила вывесить её в два приёма. Не исключено, что и две последние получатся довольно большими. Оно и понятно - начинается самая жара.
ТРИУМФ ОМЕГИ
- Ну... как я выгляжу?
Тобиас, волнуясь, повернулся к друзьям. Оскар восхищённо ахнул, всплеснув руками.
- Тобиас, дорогой... Ты такой... такой...
- Хоть на выставку, - одобрительно вскинул оттопыренный большой палец Рейган. - Голову даю на отсечение, что скоро такие костюмы войдут в моду.
- Салли, милый... Как ты это только смог сшить? - с явным оттенком зависти спросил Елеазар.
Салли покраснел от похвалы.
- Я только хотел подчеркнуть достоинства своего любимого супруга.
- И это всё из подержанных вещей?!
- Да. Я выбирал самое приличное, что было в лавке. Тем более, что Тобиас будет выступать с докладом и не должен выглядеть как франт на светском приёме. Он должен быть лицом науки, достойным её представителем. Значит, костюм должен быть достаточно строгим. Отсюда универсальный чёрный цвет и практичный покрой. Ничего лишнего. Вместе с тем, костюм должен подчёркивать достоинства его фигуры.
- Уж ты-то эту самую фигуру во всех ракурсах знаешь, - блеснул словом художников Рейган.
- Знаю, - самодовольно кивнул Салли. - И это мне здорово помогло. Папа Орри мне всегда говорил, что ни один выходной наряд для мужей нашего рода не шился на заказ сторонними портными. Этим занимались исключительно свои. Желательно, чтобы наряд был сшит супругом. Умение омеги или альфы сшить так, чтобы подчеркнуть достоинства своей половины и своё с ней единство, выражало и подчёркивало правильность выбора спутника жизни.
- У вас и альфы шили? - ахнул Альвар.
- Конечно. Даже когда наша семья была богата и могла себе позволить не морочиться по этому поводу, все обучались какому-нибудь ремеслу, чтобы в том случае, если семья будет нуждаться или сам потомок попадёт в сложную ситуацию, можно было продержаться до лучших времён. Мы никогда не считали грубый ручной труд позором. Даже если это традиционно омежье занятие. Мой дедушка Реджинальд на досуге шил бисером, а Эммануил Спенсер, Второй советник при дворе Рудольфа Третьего, был превосходным кулинаром. Он даже собственноручно готовил парадный торт к приёму по случаю подписания очередного договора с востоком. Говорят, что посол был в полном восторге.
Тобиас снова оглядел себя, но уже с удовольствием.
- А ты не слишком торопишься, дорогой? Я же только аспирант...
- ...а уже очень скоро станешь профессором. Возможно, даже самым молодым в истории кафедры.
- Сначала надо получить звание доктора наук, а потом уже выбиваться в профессуру. Профессор в основном занимается обучением студентов, а я намерен быть не теоретиком, а практиком.
- Так ведь профессора и чистой наукой тоже занимаются, ты сам говорил. Будешь со своими студентами ездить по экспедициям, обучая их на практике, а потом писать новые труды по нашей древней истории. Может, тебе даже доверят писать учебники для школ.
- Было бы здорово.
Салли ещё раз оглядел своего супруга и нахмурился.
- Чего-то не хватает...
- Чего тут может не хватать? - удивился Оскар.
- Не хватает одной детали.
Салли уверенно снял с мужа очки, достал из кармана своего домашнего жилета совсем другие и водрузил на нос удивлённого учёного.
- Вот теперь идеально.
Елеазар не сдержал восхищённого возгласа.
- Салли... ты просто гений!
- Гений не гений, а новые тапочки заслужил. - Салли сокрушённо оглядел свою домашнюю обувь, которую уже штопал из последних сил. Эти тапочки когда-то принадлежали Оскару, были довольно старыми, и Салли собирался сшить новые из остатков, но руки так и не дошли - Салли то занимался перепиской, то домашним хозяйством, то шитьём, то бегал к Лориену... Умаявшись за день, он просто валился вечером в постель, ненадолго оживал в объятиях мужа, после чего крепко засыпал. Перед предстоящим торжественным вечером в университете Салли волновался сильнее, чем сам Тобиас, и гасил волнение усердием в своих занятиях. Сегодня вечером он должен сопровождать мужа на этом мероприятии и достойно подчеркнуть его, как и полагается замужнему омеге. Для себя Салли тоже шил. Ему дико хотелось сохранить в своём наряде хоть что-то из императорской эпохи, но отдельные элементы плохо сочетались с костюмом для Тобиаса, и Салли был вынужден отказаться от дополнительных элементов, включая проклятый корсет, пусть столичные и не были такими же жёсткими как тот, в который его когда-то затягивал Орри, чтобы отучить сутулиться. Салли принял более практичное решение обойтись строгим жилетом, а не корсажем - так он выглядел деловитым. Его собственный костюм был сдержанным, строгим, приталенным, без кружев и воланов - только на рубашке прошлась узкая полоска рюшей, которая была отделкой невысокого воротника-стойки и кокетки с пуговицами. Салли тщательно изучил современные журналы мод, хранившиеся у Елеазара, и поморщился, когда Елеазар предложил купить костюм в специализированном магазине. Омеги высшего света, желавшие быть на пике моды или отчаянно молодящиеся, нередко обнажали шеи и верхнюю часть груди, и Салли не собирался уподобляться им, поскольку, как потомок славного рода Спенсеров, собирался присутствовать на приёме не в качестве аксессуара, как это обычно бывало, а в качестве пары. Как всегда было до гибели его дедушек по омежьей линии и замужества Орри. Вместо шейного платка Салли приготовил узкий бант, узел которого должна была украсить скромная брошь, подаренная Оскаром на Новый Год. Эту брошь омега получил в качестве довеска от одного из постояльцев, у которого не хватило денег на оплату комнаты - внезапно уволили. Сам Оскар её не носил, поскольку не был любителем покрасоваться, да и подходящих вещей у него никогда не было. Скромная брошь, сделанная в виде бабочки, была украшена откровенно стеклянными камешками, и даже не была золотой, но Салли она ужасно понравилась. Просто и красиво. Как раз в традициях Спенсеров.
- Всего лишь тапочки? - покачал головой Елеазар. Ему страстно хотелось побаловать названного сына, купив ему что-нибудь по-настоящему новое и достойное, но Салли каждый раз отказывался, огорчая его. Юный зять старших Мариусов становился всё больше похож на супруга.
- Сейчас они мне нужнее - зима ещё толком не кончилась и пол холодный. Тобиас, сколько там до начала?
Бета взглянул на свои часы - подарок родителей на совершеннолетие. В своё время эти часы были почти эксклюзивной вещью и были подарком одному из дедушек от самого императора за особые заслуги, которые даровали тому свободу. До сих пор часы бережно хранились и работали как новые.
- Как раз оденешься и поедем. Или ты собираешься час прихорашиваться?
- Ещё чего! - возмутился Салли. - Я не для того иду на этот приём, чтобы пускать пыль в глаза!
- И всё же на тебя будут смотреть все, - хихикнул Рейган.
- Лишь бы не лапали. Смотреть не возбраняется. Папа, ты поможешь мне причесаться?
- Конечно. Так, мальчики, марш в коридор! - Елеазар тут же начал всех выпроваживать. Остался только Оскар. - Нечего мешаться - комната и так тесная!..
Ворча, все вышли, и Салли достал из комода свой костюм, при виде которого Елеазар потерял последние слова. За обоих высказался Оскар:
- Салли, у тебя просто золотые руки!
Когда Салли, одёргивая полы своего сюртука и поправляя бант, вышел из комнаты, Рейган онемел на пять минут, а Альвар присвистнул.
- Вот это да!
- Ну, как вам? - Салли поправил тщательно уложенную чёлку и взял мужа под руку, встав рядом с ним.
- Был бы здесь Лори, то он бы попросил вас задержаться, чтобы сделать пару набросков, - ответил Альвар. - Вы потрясно смотритесь вместе!
- Этого я и добивался. Чтобы мы смотрелись как единое целое.
Супруги и впрямь прекрасно смотрелись в паре. Салли подумал не только об одежде, но и подобающих причёсках - он сам подстригал мужа на днях. Тобиас успел обрасти достаточно, чтобы воплотить задумку его омеги, и все в один голос признали, что так молодому, подающему надежды учёному идёт гораздо больше. Салли со своей причёской тоже сильно не мудрил, как и перед венчанием - только заплёл несколько тонких косичек, скрепил их на затылке парой шпилек из набора, что когда-то, ещё по пути домой, купил Тобиас, а остальное собрал в косу, в которую была вплетена чёрная атласная ленточка из той же коробочки, и обернул вокруг головы "короной". Омега сам объяснял Елеазару, как именно надо это всё делать, и названный родитель не удержался от похвалы, когда работа была закончена. Строго, стильно и красиво. Рейган, вернув себе дар речи, не сразу, но выдавил из себя:
- И такого мирового жениха я проворонил.
- Не только ты, - ободряюще похлопал его по плечу Альвар.
- Только это и утешает.
- Ладно, пора ехать. - Тобиас снова посмотрел на часы, не переставая удивляться предусмотрительности Салли - доставать их из нагрудного кармашка теперь было гораздо удобнее. - Ал, экипаж ещё не угнали?
- Не угнали - там Артур приглядывает. И Урри тоже.
- Тогда бери оплату сразу, чтобы потом не прицепились снова по поводу благотворительности - тебе ещё год учиться. - Тобиас достал из кармана брюк деньги и протянул другу. Альвар побурчал, но взял.
Альвар накинул плащ извозчика и поспешил на улицу. Салли с мужем вышли к стойке консъержа и заметили, как на них уставились случившиеся поблизости соседи. Особенно Рекс. Елеазар тут же снял с вешалки заранее припасённую верхнюю одежду и начал помогать детям одеваться.
- Тоби, дорогой, ты ничего не забыл? - суетился он, поправляя воротник шинели. - Где твоя папка?
- Вот она. - К ним пробрался Рейган и протянул требуемое.
- Спасибо, милый... А речь не забыл?..
- Папа, я её уже неделю репетирую. Конечно же, не забыл.
- Когда начнётся фуршет - много не пей...
- Само собой. Пары бокалов шампанского вполне хватит.
- Салли...
- Если только совсем чуть-чуть, - кивнул омега, застёгиваясь и убеждаясь, что маленький ридикюль никуда не пропал. Внутри лежали флакончик с нюхательной солью на случай, если от запахов гостей станет совсем плохо, маленькая баночка с бальзамом для губ - Салли так и не изжил привычку кусать их в моменты сильных волнений - узкий гребешок и маленькое зеркальце. Стандартный и предельно простой набор для выхода омеги из Семьи в свет. - Мы должны достойно представить историческую кафедру.
- Мы всегда осторожны, - посерьёзнел Тобиас. - Я не выпущу Салли из вида.
Перед парадным входом уже ждал экипаж. Артур соскочил с козел. Урри подхватил его, чтобы мальчик не ушибся, и неуклюже отвесил комплимент:
- Вы... здорово выглядите...
- Спасибо, Урри, - улыбнулся Салли, аккуратно набрасывая на голову шарф. - Артур, что ты скажешь?
- Я лучше потом скажу, когда газету принесут, - ответил мальчик, прислонившись к нему. Салли он обожал, причём не только за сказки, которые слушал с отменной жадностью и интересом.
- Если напишут плохо, то я попрошу дядю Дуга набить морду тому, кто будет писать.
Все рассмеялись. Тобиас помог супругу сесть в экипаж, забрался сам, они попрощались, и коляска тронулась с места.
- О чём будешь говорить в своём докладе? - поинтересовался Альвар.
- О важности исторической науки в выстраивании светлого будущего, - слегка наморщив нос, ответил бета. - Проще говоря, мне написали речь, которую читать даже не хочется - вода водой, так что я буду её разбавлять, и пусть ректорат потом ругается.
- Попытаешься говорить по существу?
- Именно. При распределении средств государственного бюджета сейчас очень важно доказать, что эти затраты действительно необходимы. Часть речи будет отражена в газетах, и я намерен высказаться как можно яснее. Кстати, Кайл там тоже будет.
- Хвала Рослину... - с облегчением вздохнул Салли. - Хоть одно знакомое лицо.
На улицах уже начали зажигаться фонари, мимо то и дело проносились машины и другие экипажи, обдавая зазевавшихся прохожих брызгами грязи. Время от времени Салли замечал прогуливающихся с детьми сородичей и даже несколько парочек. Одна сидела за ярко светящимся окном кондитерской и оживлённо жестикулировала. Салли пригляделся и понял, что у них вроде свидания. Молодой альфа совсем не выглядел сволочью, которая играет с будущей жертвой. Просто одетый, улыбается... Студент или подмастерье. Омега ощутимо краснеет и отводит глаза, которые помимо воли обращаются к собеседнику. Выглядит многообещающе...
Экипаж свернул на проспект Знаменосцев, беря курс на северо-восток. Там виднелись островерхие шпили университета, возвышаясь над домами, и Салли снова занервничал. Квартал, который назывался "Университетский городок", был выстроен на небольшом холме, и даже ходили слухи, что этот холм насыпан специально. Тобиас когда-то провёл небольшое исследование, но никаких подтверждений этим слухам не нашёл. Холм был вполне естественным образованием, а не рукотворным сооружением, назначением которого якобы является скрыть нечто важное. Правда, внутренние помещения всё же в нём были - архивы и запасники университета. Салли немало уже слышал об этом месте и с трудом верил, что наконец-то увидит это грандиозное здание собственными глазами, а не на газетных снимках и бумажных банкнотах - гуляя с друзьями по городу, так далеко он ещё не заходил.
Здание университета поражало не только своими размерами, но и странным сочетанием роскоши и практичности. Над центральным куполом возвышалась бронзовая скульптура Рослина, рядом красовалась круглая астрономическая башня, трубы и кабели опутывали отдельные корпуса... Университет с самого его основания и строительства старались оборудовать по последнему слову техники. Жилые дома вокруг университета населяли студенты и сотрудники, но Тобиас отказался жить среди этой публики, как и близнецы - он больше ценил спокойную домашнюю работу и посиделки с друзьями, чем шумные гулянки в общежитии с реками алкоголя и неизменными оргиями с непредсказуемым результатом. Да и атмосфера дома Рейнольдсов больше располагала к настоящей самостоятельности. Да, добираться иной раз было непросто и накладно для кармана, зато это подстёгивало стараться на подработках... С развитием отдельных научных дисциплин и увеличением числа студентов даже этого комплекса стало не хватать, помещений просто катастрофически не хватало, и уже шли разговоры о расширении. К одному не могли придти - перестроить жилые дома поблизости, разнести кафедры по отдельным зданиям в городе или вовсе вынести всё это за город.
- Тобиас...
- Что, любовь моя?
- А что будет, если вас всё же будут переселять?
- В каком смысле?
- Где вы будете работать?
- Не знаю, милый, - вздохнул бета. - Наша кафедра самая малочисленная, а места требует много. Аудитории, библиотека, хранилища, лаборатория по реставрации... И это не считая затраты на зарплаты сотрудникам и стипендии для студентов. Историческая наука до сих пор по большому счёту держится на энтузиастах. Не то, что технари.
- Потому что не всю вашу работу можно использовать практически?
- Именно. Мы ничего не создаём, а копаемся в прошлом. И кто нас знает, что мы найдём среди пыльных полуистлевших книг и свитков... Да, одна из моих курсовых работ помогла уладить обострившийся конфликт на юге без лишней крови, но когда я работал над ней, то нашёл несколько нестыковок, на которые прежде не обращали внимания... либо просто закрывали глаза. Это мелочи, на первый взгляд, но некоторые мелочи способны вкорне изменить всю картину. Как думаешь, что будет, если люди вдруг узнают, что всё, во что они верили веками, всего лишь ловко выстроенная кем-то ложь?
- Начнётся смута, под которую кто-то захочет получить выгоду.
- Верно. Мы с тобой читали мой пятитомник и уже кое-что нашли, а ведь эти наши находки - капля в море. Сейчас, когда идёт перестройка, важно сохранять наше общество целым, я согласен, но почему нельзя подсобрать данных, чтобы потом, когда придёт время, начать дозированно выбрасывать их на суд населения? И, как я понял, на исторические изыскания деньги выделяются крайне неохотно. А ведь наша наука и её смежные отрасли могут быть полезны не только в теории, но и на практике. Методы датировки, которые мы сейчас используем, не дают точных цифр, и если мы разработаем другие, то сравнение их результатов даст нам точные даты плоть до нескольких лун или даже дней. Те же методы могут быть использованы и в криминалистике, разработка технологий продвинет вперёд и другие науки... Это всё взаимосвязано, но кто-то не хочет такого масштабного развития научной мысли. Они спонсируют только то, что может быть им полезным. Одна из причин, по которым нам так мало платят, заключается именно в этом - рассчитывают, что кафедра потеряет часть сотрудников, а остальные станут послушными.
- И всё же ты выбрал историю, а не юриспруденцию...
- История - это моё призвание. То, чему я готов посвятить свою жизнь. То, что ты мне поведал, помогло кое-что разглядеть среди всех этих многовековых наслоений, заглянуть вглубь и увидеть опасность для нашего народа. Сейчас историческая наука особенно важна, но средств на неё выделяется крайне мало. Поэтому я и выступлю с докладом, чтобы объяснить необходимость этих затрат.
- Понимаю.
- Выступить могли только двое - доктор Тьюринг или я. Мы самые ярые фанатики истории, но доктор Тьюринг слишком заметно картавит, так что доклад буду читать я. Плюс я молодой, а доктор уже в годах.
- Ты уж выступи так, чтобы все вздрогнули, - хмыкнул Альвар.
- Посмотрим. Химики тоже хотят, чтобы им больше денег выделяли, инженерная кафедра требует денег на разработки новых видов вооружений... Деньги нужны всем. И я слышал, что кто-то пользуется не самыми чистыми методами, чтобы выбить очередной грант.
- Например? - поёжился Салли.
- Например, я знаю, что старший сын Гудериана с кафедры геологии - не его родной. За очередное финансовое вливание он заплатил собственным мужем во время первой течки - женился и привёл его на очередную презентацию, чтобы похвастаться. Министр по науке, который был там, положил на Янека глаз - я видел сам, как он облизывался - а сейчас уже видно, что Рассел на старшего отца совершенно не похож. Зато на счёт кафедры тогда перевели солидную сумму.
- И ты тащишь туда Салли??? - Альвар резко затормозил и обернулся. - С ума сошёл?!!
- Я понимаю, что это опасно, но уже ничего не переиграешь - руководство особенно настаивало, чтобы Салли присутствовал.
- Снова интриги Арчибальда?
- Возможно. Но наш малыш по-прежнему снится, значит, ничего не будет.
- Во время течки, может, и не будет, а вот до или после... Салли слишком вкусный, к тому же он последний потомок Спенсеров...
- Ты забыл про моих старших братьев, - напомнил Салли, вцепившись в руку мужа.
- Не забыл. Они же альфы, а ты омега, вот и весь сказ.
- Если бы я остался дома, то было бы ещё хуже, - насупился Салли.
- Так что вы делать будете, если на Салли кто-то глаз положит? - продолжал бурчать альфа.
- Придумаем что-нибудь. Мы тоже не пальцем деланные.
- Кстати, это выражение может иметь и другое значение, - вдруг сказал Салли.
- Какое? - удивился Альвар.
- Это какой должен быть палец, чтобы от него родился ребёнок? Божественный, не иначе.
- А, может, это палец Деймоса?
- Как вариант.
Смех немного разрядил обстановку, и экипаж поехал дальше.
Вот они въехали в Университетский городок, и Салли весь подобрался. Весна набирала обороты, снега активно таяли, и на всех дорогах творилось Деймос знает что. Но Салли, собираясь на приём, нервничал не только из-за подготовки - весной его рудневские ухажёры становились особенно наглыми, словно весна их раззадоривала. Рейган говорил, что это везде так... Оставалось только ни на шаг не отходить от Тобиаса и держать нос по ветру.
Рядом с ними катился ещё один экипаж, и Салли увидел сидящего в нём неожиданно низкорослого пожилого бету в тёплой шинели и с тростью в руках. Тобиас обернулся на приветствие и широко улыбнулся.
- Здравствуйте, доктор Тьюринг! Как ваше здоровье?
- Хвала Иво, пока неплохо, но колени уже побаливают. Весна... А кто это с тобой? Уж не твой ли очаг'овательный супг'уг, о котог'ом столько слухов ходит?
- Да, сэр, это мой Салли. Скоро я вас познакомлю.
Салли почтительно склонил голову - о докторе Тьюринге он уже немало слышал от мужа. Тобиас всегда отзывался об этом человеке очень уважительно. Этот бета никогда не был женат, незаконных детей у него, вроде бы, тоже не было, но зато он был преданным служителем исторической науки. Ещё во времена своей молодости Элиас Тьюринг систематизировал известные на тот момент методики исследований, выпустил несколько книг, активно выбивал деньги на экспедиции, признавал только чистые факты без примесей и давно уже мог войти в высшее руководство, если бы не собственная принципиальность и сволочизм отдельных представителей ректората. Пару раз его грозились вообще выгнать из университета, и если бы не ценность его профессиональной и педагогической деятельности, то так бы и сделали. Тьюринг не раз бывал консультантом на всевозможных переговорах, давал козыри дипломатам и помогал журналистам в написании статей, разъясняющих населению о причинах медленного изменения существующего порядка - он считался одним из самых авторитетных прогностов. Именно доктор Тьюринг был научным руководителем Тобиаса и готовил своего протеже к написанию кандидатской диссертации и присвоению первого настоящего учёного звания, которое дало бы возможность проводить уже не заказные, а свои собственные исследования. Наблюдая за тем, как Тобиас работает дома, Салли всё больше понимал, насколько трудно в нынешнее время быть настоящим учёным. Периодически собачась с руководством, доктор Тьюринг пользовался вполне заслуженным уважением студентов и своих учеников. Салли давно мечтал познакомиться с этим беспорно интересным человеком.
У парадных ворот университета уже протолкнуться было невозможно - два шикарных автомобиля - чёрный, как ночь, "Фаэтон" и лаково-красный "Вольт" - никак не могли разъехаться. Судя по всему, на них прибыли какие-то особенно важные гости, и их водители спорили за право проехать на территорию первыми. Гудение клаксонов, вонь выхлопных газов и ядрёная ругань вынудили Салли поморщиться - споры не стоили выпавшего молочного клыка альфы. Какая разница, кто подъедет к крыльцу первым? Эта свара вынуждала лошадей нервничать и шарахаться. Только людей задерживают! Сколько ещё будет сохраняться затор?.. Вот, наконец, договорились, и "Фаэтон" начал неспешно въезжать в ворота. Альвар сквозь зубы ругал богачей, которые без понта "даже в сортир сходить не могут". Салли вспомнил выезды на приёмы на личном автомобиле семьи Кристо и не смог не согласиться с другом. Похоже, что доктор Тьюринг был того же мнения, поскольку наблюдал за происходящим, сокрушённо качая головой, и оттого этот старик стал Салли ещё симпатичнее.
Двор тоже оказался запружен, и тем, кто подъехал последним, предстояло идти до крыльца пешком. Дорожку и площадку расчистили, и всё же Тобиас не позволил Салли марать идеально начищенные сапожки весенней грязью - спустился сам и подхватил своего омегу на руки. Салли, краснея, отвернулся, прижимая папку с основными тезисами речи к груди - на них все смотрели. И от этих взглядов становилось не по себе. Во время примирения Тобиас рассказал, как его доставали расспросами о юном супруге - тот факт, что полунищий аспирант самой убогой кафедры умудрился жениться на самом настоящем отпрыске знаменитого дворянского рода, многих повергал в недоумение. Над Тобиасом смеялись, вопрошая, чем он кормит мужа и на что собирается одевать его... Что-то объяснять было бессмысленно, и Тобиас только отмахивался. Эти-то подколки и были главной причиной вспыхнувшего гнева в день знакомства с Лориеном.
Ссаживаясь у крыльца, Салли, крепко держась за мужа, осторожно всматривался в толпу и вдруг заметил возле "Фаэтона" знакомого. Омега оторопел, а потом испугался. Это был один из его старших братьев, Симон.
- Салли, в чём дело? - заметил его беспокойство Тобиас.
- Симон... мой брат... он здесь...
Тобиас едва не споткнулся.
- Симон? Наверно, он приехал в качестве представителя Союза Предпринимателей, который часто спонсирует университет.
- Что же делать?
- Во-первых, перестань трястись. Это официальный приём и потому скандалы недопустимы. Во-вторых, я сильно сомневаюсь, что Симон будет тебя преследовать. В-третьих, мы не для того приехали, чтобы беспокоиться о твоих родственниках-альфах. У нас важное дело. Сосредоточься на нём, а дома поговорим о Симоне подробнее. Хорошо, что твой отец не заявился лично...
Слова мужа немного подбодрили омегу, и Салли просто отвернулся.
С парой приехал не только Тобиас - многие представители кафедр и гости прибыли с эскортом. И отнюдь не всегда это были законные мужья. Поскольку не все позволяли появляться мужьям на столь важных мероприятиях, а иметь приличный аксессуар в виде омеги, чтобы подчеркнуть свой статус, хотелось многим, в столице работала служба эскорт-услуг, которая предоставляла отлично вымуштрованных омег с приятной внешностью и запахом, которые и выполняли эту роль. В их обязанности входило лишний раз не открывать рот, мило улыбаться, демонстрировать хорошие манеры, отвечать на задаваемые им вопросы кратко и расплывчато... а заодно ублажать нанимателей по первому требованию. Обычно таких омег снимали на вечер, а при соответствующей доплате и до поздней ночи. Все омеги сопровождения были молоды, ухожены, одеты по последней моде, и отличить их от законных мужей можно было только по предельно низким декольте, шейным украшениям - их бархотки, стоячие воротнички с узкими бантами из атласных ленточек и ожерелья больше походили на ошейники - и жёстким вычурным корсажам, которые не столько помогали держать спину прямо, сколько обрисовывали соблазнительные формы омег. Замужние омеги тоже часто носили корсажи, но это был скорее аксессуар, дополнение к костюму, если тот не предусматривал жилет.
Порой Салли поражался городской моде, которая настойчиво предписывала омегам одеваться отлично от альф и бет - практичные фасоны на каждый день обезличивали, размывали отличия типов друг от друга, и власти хотя бы так стремились разграничить людей по статусным приметам. В частности, практически все работяги были одеты одинаково - в кожаные куртки или короткие пальто, простые жилеты, а то и без них - Рейган, к примеру, носил жилет только в холода - широкие штаны и грубые сапоги или ботинки. Фасоны рубашек тоже не слишком отличались - разница была только в размере. Простые повседневные корсажи для омег из пёстрых тканей или грубой кожи, появившиеся после неудобных императорских корсетов, были чистой условностью и носились отнюдь не всегда - Рейган их, к примеру, терпеть не мог, заявляя, что он не шлюха, чтобы выделываться, а Оскару все эти "изыски" ещё со свадьбы запретил муж, заявив, что нечего привлекать к себе лишнее внимание. Такая одежда была самой дешёвой, шилась большими партиями из однотонных тканей, и потому фасоны унифицировались, чтобы ускорить производство. Выходные наряды для более зажиточных шили, в основном, на заказ, из более дорогих и качественных материалов, украшались самыми разными деталями и стоили соответственно. В повседневной жизни, например, Елеазар носил что-нибудь попроще, пусть и с серьёзным намёком на изыск, на приёмах и принимая гостей дома выбирал что-нибудь более броское, соответствующее статусу. Салли, перешивая купленную в лавке подержанную одежду для себя, после долгих мучительных раздумий решил всё же просто подогнать, а не кардинально перешивать. По-настоящему он сделал так, как хотел, именно готовя себе наряд на выход по особо торжественным случаям. Высшие слои общества старались сохранять хотя бы видимость пристойности и не допускали излишне откровенных фасонов для замужних, позволяя шиковать молодёжи, и всё же мода, особенно на молодость и свежесть, брала своё. Но самыми откровенными были наряды уличных проституток - штанины укорачивались до предела и нередко имели самый причудливый вид, голенища сапог иной раз достигали середины бедра - такие сапоги назывались "ботфорты" и считались особым шиком - высота и тонкость каблуков иной раз зашкаливала настолько, что было непонятно, как их вообще можно носить, не ломая ноги и не застревая в сохранившейся в тех районах брусчатке, а под расшитыми либо украшенными ремешками с фигурными застёжками кожаными корсажами едва угадывались нижние рубашки из полупрозрачного газа, некоторые - с разрезами по бокам и на рукавах. Летом проститутки часто наряжались в подобие восточных одежд - оно называлось "юбка" и избавляла от отдельных нюансов раздевания и лишней стирки. Естественно, при наличии такой одежды про панталоны и речи не шло - бельё было сугубо условным.
Обсуждая с друзьями самые разные нюансы жизни больших городов, а что-то и видя собственными глазами, Салли порой недоумевал, как такое вообще может существовать в нынешнее "прогрессивное" время, пусть и пронизанное лицемерием. Ведь все эти условности только усугубляют неразбериху среди простых людей! Рейган, который был лично знаком со многими уличными проститутками и даже бывшим омегой из эскорт-агентства, рассказывал, что, стараясь выглядеть как можно привлекательнее, эти омеги старательно прятали под аксессуарами метки, синяки и откровенные засосы, оставленные клиентами. С эскортом иной раз получалось даже хуже, чем с уличными шлюхами - среди этих парней не было ни одного свободного. Всех покупали на Ярмарках, работали они даже в дни течки и с юных лет пили настой от беременности... Разумеется, на приёмы в особые дни они не допускались, а обслуживали частных клиентов или большие вечеринки. Могли их продать и на более долгий срок - если клиент пожелает съездить на море развлечься. Само собой, что кого попало на эту работу не покупали, надзор за ними был очень суровым, если кто-то пытался бежать, то его довольно быстро разыскивали - нередко эскорт становился свидетелем того, что, обычно, скрывалось от публики - и тут уж кому как повезёт. В лучшем случае беднягу сдавали в аренду в банальный бордель, а в худшем - просто убивали. Рейган говорил, что для сопровождения на элитных приёмах отбирают самых ароматных, и оставалось только поражаться их выдержке и способности ничем не выдавать своего отвращения. Сам Салли худо-бедно притерпелся к вони высшего света и его мешанине ещё в Рудневе, наставления Орри тоже даром не прошли, и всё же выносить это всё порой было невероятно сложно.
- Милый... а во время доклада я тоже рядом с тобой стоять буду?
- Разумеется. Я не собираюсь отпускать тебя дальше, чем на три шага. Помнишь, что в папке?
- Конечно.
- Старайся следить за тем, что я говорю. На тех бумагах - порядок речи и отдельные моменты, без которых нельзя обойтись. Как только я проскочу нужный лист, ты переложишь его на другую сторону, чтобы я не отвлекался.
- Снова буду изображать твоего секретаря? - невольно улыбнулся Салли, вспомнив поездку до столицы до и после свадьбы.
- Да. У тебя очень хорошо получается.
- Значит, не зря я всё своей рукой переписал - писарь столько ошибок насажал, а в одном месте даже клякса была.
- Умница.
Салли порозовел и уткнулся лбом в плечо супруга.
В вестибюле, расстёгиваясь, Салли долго разглядывал внутреннее убранство. Высокие лепные потолки - шея заболела! - мозаичные стены, огромные витражи, гладкий мраморный пол с изображением герба университета и его девизом "Сквозь тернии к звёздам". На гербе красовались сова и змея на фоне боевого щита, разделённого на две половины - красную и зелёную. Щит оплетали побеги плюща. Красиво... Разумеется, всё это щедро освещалось электричеством - Салли откровенно любовался огромной роскошной люстрой с каскадом огней, обрамлённых хрустальными плафонами и подвесками. В строительство этого здания было вбухано столько денег, что и сейчас каждый студент знал точную сумму до последней медяшки.
Пока Салли рассматривал интерьер, вестибюль медленно заполнялся другими гостями. Кое-кто уже направился в курительную, расположенную рядом с гардеробом, чтобы расслабиться и выкурить сигару-другую перед мероприятием. Двое омег ловко развешивали шубы, пальто и пелерины по одёжным крючкам, выдавая гостям деревянные бирки с номерами. Почётных гостей пригласили в отдельный кабинет. Салли невольно спрятался за спину мужа, чтобы снова не попасться на глаза брату. В отличие от их старшего отца, Дориан и Симон не так сильно воняли, когда были мальчишками - сказалась наследственность по омежьей линии, и их запахи, когда те не злились или не вредничали, даже лишний раз оттеняли вонь Арчибальда. Рядом с ними дышалось заметно легче, но с годами запах братьев менялся не в лучшую сторону. Наименее зловонным был именно Симон. Он и походил на отца с Дорианом заметно меньше - Орри говорил, что Симон унаследовал от деда Реджинальда стать, масть и глаза. Рослый, как все альфы, с зачёсанными назад тёмными волосами, с глубоко посаженными серыми глазами, Симон был очень видным альфой. В дорогущем чёрном пальто с длинным белым шарфом, второй сын Арчибальда Кристо вальяжными манерами и надменным взглядом напоминал отца, подражать которому начал лет с шестнадцати. Салли всегда братьев терпеть не мог, поскольку те предпочитали в упор его не замечать, но, когда Симон начал обучаться игре на рояле, частенько торчал у дверей в салон, чтобы послушать. Симон и впрямь играл неплохо, причём его лицо в эти моменты заметно менялось - становилось каким-то особенным, будто освещаясь изнутри, а запах становился чище. О втором старшем брате у Салли осталось гораздо больше интересных и приятных воспоминаний, чем о Дориане, который, приезжая домой на побывку, с младшеньким даже не здоровался. Между собой братья то и дело цапались, доходило и до драк, после которых они могли неделями не разговаривать... Орри каждый раз сокрушался по этому поводу, твердя, что так не должно быть, ведь они всё-таки родные братья, родная кровь. Иногда Салли искренне недоумевал, как папа может любить тех, для кого он практически никто. Сопровождал Симона весьма красивый омега с вычурной причёской и в дорогом, но довольно скромном наряде, который ему, очевидно, не слишком нравился - более закрытый и приглушённых тонов. Он больше походил на отпрыска богатой семьи, чем нанятого в агентстве, и Салли подумал, что это, наверно, жених Симона Дэзире - в светской хронике как-то промелькнуло сообщение, что Арчибальд активно ищет пару для старших сыновей.
Пока Тобиас и Салли ждали своей очереди к гардеробщикам, к ним, опираясь на трость, подошёл доктор Тьюринг. Бета радушно улыбался.
- Ну, Тобиас, знакомь меня со своим очаг'овательным супг'угом.
- Салли, это доктор Тьюринг, мой научный руководитель. Сэр, это мой Салли.
Доктор Тьюринг оказался всего на пол-головы выше Салли, щуплый, сухонький, с мягким морщинистым лицом и добрыми блеклыми глазами. Он уже почти полностью облысел, и только на затылке и висках сохранился венчик пегих тонких волос. Одет в достаточно приличный, но всё же поношенный костюм цвета красного дерева, на носу сидит простое пенсне. Пах старик не так восхитительно, как Тобиас или даже Дуглас, но не так плохо, как можно было ожидать. Очень симпатичный старичок.
Тьюринг восхищённо принюхивался к Салли, но без знакомой до отвращения алчности, что только добавляло ему плюсов.
- Салли, вы пг'осто очаг'овательны! Эх, где мои двадцать лет... Пг'авду говог'ят, что омеги Спенсег'ов всегда на отличку.
- Я тоже очень рад нашему знакомству, сэр. Тобиас очень много о вас рассказывал.
- Я надеюсь, что только хог'ошее? - лукаво прищурился старый учёный.
- Разумеется, иначе и быть не могло.
Очень милый старик.
Едва Салли успел снять своё пальто, как доктор Тьюринг снова уставился на него, после чего перевёл взгляд на Тобиаса, поправляющего свой костюм.
- Боги милостивые... Только на пог'третах Спенсег'ов я видел такое единение супг'угов! Где вы это купили?
- Мы не покупали. Это Салли сам шил, - гордо сообщил Тобиас, вручая свою шинель и пальто Салли омеге-гардеробщику, который с любопытством наблюдал за ними, не без удовольствия принюхиваясь.
- Пг'авда? - В блеклых глазах старого учёного загорелся знакомый огонёк - Салли прекрасно помнил свою первую встречу с мужем до сих пор. Омега кивнул, понимая, кто именно больше всего повлиял на Тобиаса в период студенчества. - Это... это же великолепно! - Тьюринг взял Салли за руку и поцеловал кончики его пальцев. - Салли, у вас пг'осто золотые г'уки!
- Я лишь хотел подчеркнуть будущий статус и достоинства своего мужа, - покраснел от искренней похвалы Салли. - Уверен, что Тобиас со временем станет большим человеком в мире исторической науки.
- Вот что значит кг'овь... Вы не только кг'асивы, но и умны. - Тьюринг снова приложился к руке Салли и заметил его кольцо. - Светлейший... а это что?
- Это наши фамильные - отыскались буквально перед нашим венчанием.
- Могу я взглянуть поближе? - Пожилой бета аж затрясся.
Тобиас дал ему собственное.
- Они парные и на протяжении многих поколений были символом преемственности. Кстати, верхняя планка поворачивается, и на нижнем слое дубовые листья. Её ставят наверх, когда старшим супругом является альфа. На других частях все три элемента переплетаются, символизируя единство трёх первопредков...
Тьюринг изучал кольцо очень внимательно и потрясённо качал головой.
- Это пг'осто невег'оятно! Ог'намент Баалов пег'иода Г'егентства в полном ваг'ианте... Значит, вы состоите с ними в г'одстве?
- Да. Одно из семейных преданий гласит, что наша ветвь - младшая в Семье. После Периода Регентства она отделилась и пошла своим путём, - кивнул Салли.
Тьюринг снова восхищённо воззрился на молодого омегу.
- Потг'ясающе! Я лично общаюсь с последним омегой рода Спенсег'ов! Невег'оятная удача!
- Последним? - нахмурился Тобиас.
- Да. А г'азве вы до сих пог' не знаете? - Улыбка беты увяла. - Огг'и Кг'исто, уг'ождённый Спенсег', ског'опостижно скончался после Нового Года. Официального сообщения об этом не было, но...
Из-под ног Салли начала уходить земля. Орри... умер??? Так скоро?..
И ЕМУ ОБ ЭТОМ ДАЖЕ РАДИ ПРИЛИЧИЯ НЕ СООБЩИЛИ!!!
Салли резко развернулся и помчался искать брата. Каким-то краем сознания омега понимал, что поступает опрометчиво, но вопросы требовали срочных ответов. И только Симон мог на них ответить.
Первым Салли кинулся расспрашивать распорядителя мероприятия, который лично проверял их приглашение при входе.
- Простите, где я могу найти Симона Кристо?
Бета как раз проверял пригласительный у какой-то пары альфа-омега и крайне неохотно отвлёкся.
- Кого?
- Симона Кристо.
- Господин Кристо сейчас недоступен...
- Я знаю. Где я могу его найти?
Альфа в дорогом фраке с изумрудным отливом принюхался к Салли и плотоядно облизнулся, вызвав тень недовольства на лице своего омеги, который был ощутимо старше Салли и не мог похвастаться приятным ароматом, что из последних сил компенсировали довольно крепкие духи. Косметики на его лице тоже было многовато - чтобы скрыть заметно нездоровый цвет лица. Свежий юный Салли без признаков косметики и парфюма выглядел куда привлекательнее, и его сородич это понимал - его тонкие ноздри заметно подёргивались, в том числе и от негодования. Заметили Салли не только они.
- А зачем вам господин Кристо?
- Мне крайне необходимо переговорить с ним. Это срочно!
- А кем вы ему приходитесь? - Распорядитель тоже смерил Салли оценивающим взглядом.
- Он мой старший брат...
- Салли!
К своему омеге уже спешил Тобиас. Он успел поймать мужа за руку и, торопливо извиняясь, потащил его обратно под многочисленными взглядами.
- Салли, это неразумно! - зашептал молодой историк, крепко придерживая супруга за плечи.
- Но это важно!..
- Согласен, но сейчас тебе не стоит бегать по всему зданию - рискуешь просто потеряться и пропасть! Я понимаю - ты потрясён этим известием, но куда рациональнее будет поймать твоего брата во время приёма после официальной части. Сейчас он просто не будет тебя слушать, а вызовет охрану, и один Рослин знает, что тогда с тобой будет!
- Но ведь... - Глаза Салли начали заволакивать слёзы, горло свело спазмом, и омега чудом удерживался от того, чтобы самым позорным образом разрыдаться у всех на виду. - Симон... он даже не сообщил...
Тобиас привлёк его к своей груди, поглаживая по спине, чтобы не испортить причёску.
- Да, нехорошо получилось, но сейчас не время для подобных разбирательств. Лучше поймать момент, отвести твоего брата в тихое место и спросить уже там.
Салли вцепился в мужа, из последних сил сдерживая рвущиеся на волю рыдания. Наконец их, заметно запыхавшись, догнал доктор Тьюринг.
- Салли... пг'остите стаг'ика... Я не думал, что вам ничего не сообщили...
- У нас довольно напряжённые отношения с семьёй Салли, - объяснил Тобиас, продолжая утешать своего омегу, которого уже начало колотить. - Возможно, именно поэтому и не сообщили, а ведь Симон наверняка знает, где мы живём.
- Симон? - переспросил Тьюринг.
- Симон Кристо, второй сын Арчибальда Кристо.
- Ах, да... Он же в списках особых гостей...
- Позже надо устроить им встречу, чтобы можно было поговорить спокойно. Салли был неимоверно привязан к своему младшему отцу, и это известие...
- Понимаю, - печально кивнул доктор исторических наук. - Навег'но, нужно отвести вашего Салли куда-нибудь, чтобы он мог успокоиться и пг'ивести себя в пог'ядок...
- Конечно, сэр, вы совершенно правы. Салли, идём.
И беты повели задыхающегося от подступающих слёз омегу прочь из зала под любопытными взглядами других гостей и прокатывающийся шепоток.
Салли стоял рядом с мужем с идеально прямой спиной, как будто на нём был тот самый жёсткий корсет. Омега крепко держался за руку Тобиаса, опасаясь, что если потеряет его, то снова сорвётся.
В туалетной комнате Салли всё же расплакался. Тобиас ни словом его не упрекнул, что лишний раз подтверждало - Салли не ошибся с выбором спутника жизни. Доктор Тьюринг тоже стоял рядом, пытаясь что-то сказать в утешение. Старику даже не пришлось рассказывать подробности - он всё понял сам, что лишний раз подтверждало его глубокий жизненный опыт и выдающийся ум. Проревевшись, Салли тщательно умылся и достал зеркальце, чтобы привести себя в порядок. Глаза сильно покраснели и припухли, и Салли поставил в уме галочку - брать с собой хотя бы пудру. Не хочется подсаживаться на косметику, но иногда она очень даже полезна. Отдышавшись, Салли взялся за бальзам для губ, мысленно обругав себя. Сколько уже можно кусаться?!! Пора изживать эту проклятую привычку!!! Орри же как-то сдерживался на людях... Салли всё больше понимал, что за человек был его младший родитель, и восхищался им всё больше. Его внутренней силой, самоотверженностью, стойкостью и верностью. Его выдержкой. Салли дал себе слово, что не предаст памяти о нём и будет достоин такого родителя. Чего бы это ему ни стоило.
Ладно, надо брать себя в руки. Спину прямо, плечи развернуть, выше голову... Это официальный приём, который особенно важен для исторической кафедры и Тобиаса. А, значит, и для него самого тоже.
- Салли... ты готов? - Тобиас обеспокоенно заглянул своему омеге в глаза.
- Да, я готов. - Салли убрал носовой платок в карман.
- Уверен?
- Да. Я буду в порядке, не волнуйся.
- Далеко от меня не отходи. - Ладонь Салли ласково сжала тёплая рука.
- Хорошо.
И вот они присоединились к прочим гостям. Салли твёрдо шагал по мраморному полу, глядя прямо перед собой, время от времени поглядывая по сторонам и сохраняя на лице самое приветливое выражение, на какое сейчас был способен. Он видел, как на него смотрят, как принюхиваются, слышал тихий шёпот, провожающий его. Пусть. Это сейчас совершенно неважно. Точно так же вёл себя на каждом приёме и выезде Орри. Достойный пример для подражания. Когда к ним будут подходить и задавать вопросы, следует отвечать по возможности кратко, вежливо, легко и непринуждённо улыбаться. Когда начнутся выступления - внимательно слушать и наблюдать за выступающими. Когда придёт черёд Тобиаса - стоять рядом с ним, слушать, что он будет говорить, и вовремя переворачивать листы с основными положениями. Само собой, что в точности по бумажке его муж говорить не будет, поэтому нужно быть очень внимательным, чтобы он не сбился. Для этого и существует шпаргалка. Внешне следует сохранять невозмутимость и сосредоточенность вымуштрованного секретаря. От этого выступления многое будет зависеть.
До начала официальной части оставались считанные минуты, и Салли весь подобрался, увидев, что к ним направляются двое в сопровождении эскорта. Беты. Судя по всему - либо коллеги Тобиаса по кафедре либо с другой какой-нибудь. Едва омега вдохнул их запахи, как пришлось снова собираться с духом - пахло от них не очень.
- Тобиас, в чём дело? Не мог нанять омегу в агентстве? - с упрёком начал бета в чёрном фраке и с галстуком-"бабочкой". Плотный, раскованный, немного постарше Тобиаса. Глаза тёмные и колючие. Принюхивался почти так же плотоядно, как и тот альфа, что был у входа. Неприятный тип. Даже очень неприятный. И запах под стать. Похоже, что доктору Тьюрингу он тоже не слишком по душе - старик недовольно поджал тонкие губы. - Это просто возмутительно - омега едва не разревелся на людях!!!
- Нанять? Да его денег только на дешёвую шлюху и хватит, - презрительно усмехнулся другой бета - в дорогом тёмно-синем смокинге. Тоже не самый приятный, а пахнет гораздо хуже первого. - Всё ещё снимаешь комнату в подвале, Тоби? Не надоело перебиваться с воды на хлеб? А ещё женился на истерике...
- Чейз, будьте снисходительны, - сердито встрял доктор Тьюринг. - Этот юноша только что узнал, что его младший г'одитель покинул наш бг'енный миг', а семья даже не поставила его в известность.
- Было бы из-за чего истерику закатывать! Это официальный приём, а не светский салон для омег! В конце концов, все мы смертны...
Тобиас сжал ладонь Салли, которая едва ощутимо, но затряслась. Однако лицо омеги даже не дрогнуло.
- Дорогой, ты не представишь меня этим господам? - ровным голосом попросил Салли. - Иначе будет невежливо - мне бы хотелось ответить.
- Это Ричард Хьюстон с кафедры прикладной механики, а это Чейз Гоббсон с нашей кафедры. Салли, мой муж.
Гоббсоном, которого Тобиас не раз называл лизоблюдом, оказался второй - самый мерзкий, и Салли, вдохнув поглубже, заговорил, сохраняя всё тот же ровный тон.
- Господин Гоббсон, вы знакомы с последними исследованиями природы нашей расы?
- Что? - несколько оторопел тот.
- Насколько мне известно, последние теории об особенностях физиологии разных типов утверждают, что мы, омеги, сильно склонны к повышенным проявлениям чувств и эмоций не просто так. Это каким-то образом связано с нашим природным предназначением - вынашивать и рожать детей. Если эта теория подтвердится, то ваши упрёки можно будет рассматривать как оскорбление, пусть и невольное, что вполне подпадает под статью "Защита чести и достоинства" и даст мне право защититься в любой словесной форме, исключая откровенно грубые выражения. Впрочем, то, что вы не знакомы с этими изысканиями, вполне простительно - ваша деятельность находится вне данной сферы науки. А что касается моей, с позволения сказать, истерики, то я буду очень сильно удивлён, если вы, узнав, допустим, о своём внезапном банкротстве, не выдадите какую-нибудь сильную эмоцию. Может, вы и не альфа и не омега, однако вы не можете утверждать, что напрочь лишены возможности чувствовать. Этот дар есть у всех нас, и если кто-то склонен чувствовать слишком сильно, как и принимать переживаемое близко к сердцу, то это не повод для поспешных упрёков и совершенно не к лицу истинному бете как потомку Рослина.
Краткая речь Салли вызвала замешательство у собеседников и лёгкую улыбку на лице Тьюринга.
- Откуда такая осведомлённость? - скрипнул зубами Гоббсон.
- Среди близких друзей моего супруга есть студент медицинского колледжа. Он достаточно часто бывает у нас в гостях, они обсуждают последние достижения науки, а я пока не жалуюсь на память.
Хьюстон невольно улыбнулся.
- Ну и ну... Ты специально его так выдрессировал, Тобиас? Браво! И как долго твой омега репетировал эту речь?
- В этом не было необходимости, господин Хьюстон, - улыбнулся в ответ Салли. - Мне необязательно заранее репетировать будущие разговоры - я вполне способен импровизировать.
Хьюстон рассмеялся, но смех звучал несколько натянуто.
- Да, редкий пирожок тебе достался, признаю. Значит, аристократ? Похож... Кстати, кто тебя стриг?
- Салли. А что?
- Просто интересно, в каких парикмахерских могли до такого додуматься...
Тобиас только уголком рта дёрнул. Салли очень бережно подстригал его отрастающие волосы, и бете самому понравился результат, а друзья в один голос одобрили. Особенно Елеазар, Оскар и Рейган. Особенно хвалил Елеазар, заметив, что для чуть вьющихся волос Тобиаса такая причёска исключительно подходит. Заметно длиннее, чем традиционные стрижки, уложено с особым тщанием и прекрасно подходит к костюму, который собеседники разглядывали с заметным интересом. Даже омеги эскорта восхищённо впились глазами... и это не считая того, с каким удовольствием они подёргивали ноздрями, принюхиваясь к молодому историку. В их глазах Салли ясно читал выражение крайней зависти.
В этот самый момент в толпе незнакомых личностей промелькнул Кайл. Встретившись глазами с Салли, журналист лукаво подмигнул и украдкой показал одобрительно вскинутый верх большой палец руки. Салли, поняв этот жест, позволил себе выдохнуть. О недалёкости омег давно анекдоты ходили, и это маленькое выступление заставит кое-кого задуматься.
В этот самый момент где-то в здании пробили часы, что означало начало официальной части мероприятия. Пора было отправляться в зал заседаний. Салли мило улыбнулся новым знакомым и зашагал рядом с мужем, снова ловя на себе самые разные взгляды - от любопытных и завистливых до заинтригованных и алчных. Где-то защёлкала вспышка фотокамеры. Ага, скоро, возможно, их фотография появится в одной из газет. Вот и отлично. Если Кайл сможет достойно и доступно описать выступление Тобиаса в своей газете, то это станет очередной ступенькой к славе. И маленьким шагом к их заветной мечте - открытию всему миру подлинной правды о прошлом и будущем.
Зал, где должна была проходить официальная часть мероприятия, поразил Салли своими размерами. Высоченный свод, расписанный под небо, с которого строго взирал на собравшихся бог мудрости Рафаэль и его свита, обрамлённые орнаментальным изображением плюща, строгие колонны с узорчатыми капителями всё с тем же мотивом, море огней и ряды красивых кресел, амфитеатром уходящие вверх, где расположились балкончики лож для особых гостей. Ряды окружали полукругом высокую кафедру для выступающих, к которой можно было спуститься и подняться по трём рядам ступенек. Историкам выделили не самые лучшие места - с краю - но ворчали только Гоббсон и ещё двое, недовольно косясь на Тобиаса, который просматривал свои шпаргалки в последний раз, чтобы настроиться на доклад. Тобиас рассказывал, какой шум поднялся, когда было объявлено, кто будет выступать. Гоббсон, который активно строил карьеру и ради неё готов был прогнуться под любого, рассчитывал выступить сам, однако Тьюринг выбил эту честь своему протеже, и кандидатуру молодого аспиранта одобрили, оценив его работу. Особенно ту самую курсовую. Салли, уже немало наслушавшийся об университетских интригах, оглядывал собравшихся, пытаясь понять, насколько острой будет борьба за финансирование. По костюмам было непонятно, кто откуда, однако по портретам над головами собравшихся Салли кое-как ориентировался - супруг и друзья показывали изображения наиболее выдающихся деятелей науки.
Химики почти все вышли в особенно дорогих костюмах - выручка с патентов вполне позволяла им быть на волне моды. По тому, как они переговаривались и вообще держали себя, Салли понял, что они были уверены в своём успехе. Беспорно, химия - наука очень важная, Франческо мог часами рассказывать о самых последних открытиях в этой сфере, но так задирать носы и презрительно отзываться об остальных как о вторичных отраслях... Технари. Что-то обсуждают. Разработки в этой сфере тоже очень важны, и эти учёные, особенно молодые, постоянно что-то изобретают в надежде, что власти оценят их работу. Самая крупная кафедра, которая постоянно воевала с остальными за наиболее перспективные кадры. Это словечко пустили в ход именно технари после того, как была изобретена фотография... Геологи тоже не блистали шиком, но были самой активной частью университета в плане разъездов. К их услугам часто прибегали частные компании, чтобы расширить свои владения и прибавить капиталов. Публицистический отдел. Скромная, но куда более населённая кафедра, чем историки. Активно сотрудничают с министерством образования, разрабатывая школьные программы обучения и обеспечивая выход книг и журналов для просвещения более взрослой аудитории. Обеспечивают информационную поддержку и требуют особенно серьёзных ассигнований, поскольку за отдельные публикации надо дать на лапу определённым чиновникам. Коррупция, однако... Пробивают финансирование на производство особенно интересных разработок университета. Очень важный отдел. Астрономы сидят тихо - на последнем заседании было решено выселить их из главного здания, но где будет располагаться их кафедра так и не решили. С одной стороны это было бы удобно - условия наблюдения за городом гораздо лучше - но вот когда начнётся строительство?.. Естественники тоже заметно взволнованы, как и медики. Донован собирается после колледжа поступать туда... И всё же Салли надеялся, что в этом году историческая кафедра получит больше, чем обычно. Историков финансировали крайне неохотно, выдавая средства только на то, что нужно в данный момент. Та курсовая работа Тобиаса стала полной неожиданностью, как и её прикладное значение, поэтому доктор Тьюринг и пробивал для него право выступить от лица всей кафедры. Успевший зарекомендовать себя перспективный аспирант больше подходил для такой ответственной миссии, чем заслуженный, но всё же старый учёный.
Вот к кафедре вышел директор - альфа Гарри Гарфилд. Судя по отзывам Тобиаса, мужик неглупый и должность свою получил не за красивые глаза и не за взятку. Как учёный он был крепким середнячком, прежде возглавлял техническую кафедру, но отличался поистине альфьей хваткой и пробивучестью, что и оценил совет попечителей, имеющий солидные проценты с новых открытий. С ним Салли пока близко не пересекался, но внешне Гарфилд выглядел вполне приличным человеком. Наверняка после официальной части подойдёт, чтобы прокомментировать выступление, тогда и оценим его в полной мере. С собой у директора ничего не было, и Салли приготовился очень внимательно слушать, чтобы прикинуть, как в случае чего ему следует отвечать.
- Глубокоуважаемые гости нашего университета! Добро пожаловать на наше скромное мероприятие. Я исключительно рад видеть вас всех. Благодарю за честь, оказанную нам вашим присутствием, ведь вы все очень занятые люди... Сегодня знаковый день для нашей обители науки, от которого будет зависеть наше будущее, и я нижайше прошу вас быть снисходительнее к моим собратьям и подопечным. Вы всегда были очень щедры, и я выражаю надежду, что и этот день не станет исключением...
Голос Гарфилда был сильным и уверенным, а конфигурация зала позволяла услышать и различить каждое слово. Стандартная речь, призванная сгладить возможные промахи выступающих. На заранее вызубренный текст не похоже... Держится спокойно, без лишней напыщенности. Понятное дело, перед главными спонсорами пальцы гнуть не стоит. Одно неловкое слово или взгляд - и придётся лишний раз унизиться, чтобы выбить лишние деньги для богачей и нелишние для университета, а для альфы это особенный труд...
- ...вклад в становление и развитие нашего общего будущего и процветания нашего великого государства. Наша держава всегда была велика и сильна, и я бы хотел видеть её такой и дальше. И вы можете помочь воплотить это стремление, которым наполнены сердца многих здесь присутствующих. Которые не жалеют себя, чтобы исполнить эту мечту...
Речь директора была не слишком длинной и была встречена аплодисментами. Гарфилд отвесил самый почтительный поклон, сойдя с кафедры, и передал право слова своему заместителю - бете Гордону Старлингу. Тот выступал дольше, ловко вставляя в свою речь намёки на вынужденные, но большие затраты. Салли пытался представить себе снисходительные ухмылки спонсоров, которым эти попытки выклянчить хоть что-то наверняка кажутся забавными... Старлинг тоже получил свою долю оваций, и выступать начали представители кафедр. Тобиасу предстояло выступать предпоследним, а эта очередь считалась откровенно неудачной. Доклады всегда были довольно длинными, представляя из себя краткие отчёты о проделанной работе и её итогах, рассказывать нужно было предельно понятно для людей, которые имеют слабое представление о предмете и процессе. Естественно, что высокие гости начинали скучать и мало слушали, начиная обсуждать какие-то свои дела либо, по слухам, и вовсе дремали в своих ложах на самом верху. Оценить доклад при таком раскладе мало кто мог. Тем более, что вскоре после начала официальной части этого мероприятия начинался особенно занимательный период в работе ресторанов и прочих развлекательных заведений, включая бордели, а высокие гости, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью там, вынуждены скучать среди учёных крыс, которые что-то выпрашивают. Да, от них есть польза, причём весьма ощутимая для кармана, но разве нельзя было представить это всё в письменном виде и положить на стол секретаря?..
Салли так ясно представил себе всё это, что начал сердиться. Тобиас не раз делился своим негодованием по поводу высокомерия отдельных спонсоров, которые иногда приезжали в университет, чтобы проверить, как тратятся их деньги, нередко вместо них приезжали уполномоченные представители, которые могли вымотать все нервы постоянными придирками, мешая работе. Учёным приходилось из шкуры вон лезть, чтобы выполнить работу и должным образом её презентовать, иначе могли пойти негативные последствия в виде урезания финансирования, что неизбежно отражалось и на уровне их собственного благосостояния. Так что каждый докладчик старался привлечь внимание к собственному выступлению так, как мог.
Первый получил право выступить представитель кафедры химиков бета Мартин Колвус. Тощий, с землистым лицом, но одетый с иголочки. Рядом с ним встал омега из эскорта, одетый достаточно пышно, чтобы продемонстрировать несомненную выгоду от вливаний в данную отрасль. Говорил этот представитель весьма витиевато, и во время его выступления шепотков не было. Поблагодарив за внимание, бета поклонился и сошёл с кафедры, беря своего сопровождающего под руку. Салли сразу понял, что этот бета не слишком-то знаком с этикетом высшего света, под который пытался закосить, и это несомненно повеселило высоких гостей. Следующим выступил представитель инженерной кафедры, молодой, но уже успевший составить себе громкое имя альфа Людовик Ренц, который активно сотрудничал с городскими властями по перестройке города и его благоустройству. Тобиас отзывался о нём весьма сдержанно, но уважительно - Ренц тоже был энтузиастом своего дела, правда, излишне импульсивным, из-за чего общаться с ним было иной раз сложно. Говорил Ренц громко, складно, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сорваться на недопустимый тон - в прошлом году инженерная кафедра получила большое вливание и едва не нарвалась на неприятности, когда представитель семьи Барри, очень богатой и достаточно знатной семьи, активно вкладывавшейся в науку, попытался отчитать его за превышение сметы и получил такой ответ, что дело едва не закончилось судом по статье "Защита чести и достоинства". Скандал удалось замять, и Людовик старался, как мог, чтобы исправить свой досадный промах.
Выступающие сменяли друг друга. Все они были разными, вполне оправдывая те рекомендации, которые выдавал Тобиас. Салли всё больше понимал, что именно имел в виду его супруг, то негодуя то хваля. Учёная среда мало отличалась от аристократической - те же интриги и склоки. Разница была только в том, что учёная среда допускала в свой круг представителей низших слоёв населения. Богачи - нет.
С каждым новым выступлением Салли замечал, что тихих шепотков и скрипов кресел становится всё больше. Присутствующим становилось откровенно скучно. Откуда-то потянуло ароматом дорогой сигары... Всё, пора собираться с духом - скоро подойдёт черёд Тобиаса взойти на кафедру докладчика. Салли нервно поглаживал свою папку, чувствуя, как внутри натягивается струна. Ладони холодели, лицо то и дело горело. Салли чувствовал на себе взгляды соседей, и их запахи уже начали вызывать отвращение. Салли едва не поддался искушению метнуться прочь из зала, но Тобиас взял его за руку, пожал, и омега выдохнул, чувствуя его поддержку. Надо держаться. Надо!
"Терпи!!!"
Перед внутренним взором Салли встал Орри, и Салли собрал всю свою волю в кулак. Держаться, не опозорить славное имя Спенсеров! Достойно представить историческую кафедру и подчеркнуть супруга! Надо держаться. Надо.