Аннотация: Более раннее событие, но вот добрался и до него.
1.
- Мой брат умирает.
Обычно, такого рода звонки раздаются где-то между часом и двумя ночи. И я, опять же, как обычно вскакиваю и шлепаю в другую комнату, где беру, наконец, трубку и говорю:
- Алё.
- Ему совсем плохо. Я сейчас тут в больнице... У него отказали почки, заражение крови, температура, говорят, что до утра он не доживет. ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?
В его голосе слышалась паника, и не надо было быть пророком, чтобы понять, что он очень близок к обмороку. Я, конечно, его узнал. Почти сразу.
- Во-первых, дыши ровно, на раз-два-три.
Я слышал, что после нескольких попыток, ему это удалось.
- Во-вторых, (БЛИН, БЛИН, БЛИН! Где же ты был раньше? - это про себя) давай пойдем по порядку. Что конкретно является причиной его такого состояния? Мы должны заняться этим. Остальное потом.
- Кровь, но...
- Значит надо очистить её. Слушай меня внимательно. Сейчас ты будешь капельницей. Возьми его за руку. Кстати, как его зовут?
- Кайл.
Я давно знал Тома, но с его братом знаком не был. Я вообще не знал, что у него есть брат. Поэтому Том мне нужен был, как посредник. Налаживать канал с незнакомым человеком в полвторого ночи я не мог. Ну, мог вообще-то, но так было быстрее.
- Держи его и не отпускай. Сейчас я буду прокачивать через тебя в него энергию, и она как ложками выгребет всю гадость. Ты будешь чувствовать дискомфорт, но ни в коем случае его не отпускай, пока я не разрешу.
Я сосредоточился на Томе, и довольно быстро с ним ссинхронизировался. Я чувствовал его отчаяние, но что самое грустное, я также чувствовал отчаяние Кайла. Человек на пороге смерти может вести себя по-разному. Он может "брыкаться", злиться, смеяться или плакать, но когда он сдается и впадает в отчаяние - никакой силой его не спасти. Чтобы что-то изменить - этот человек, в первую очередь сам, должен захотеть жить. Иначе любая помощь будет не полезнее чем мертвому припарки, или в данном случае почти мертвому.
Через какое-то время все пошло нормально. Я видел, что состояние Кайла стабилизируется. На всякий случай я еще несколько минут продолжал свои процедуры, а потом разрешил Тому отпустить Кайла.
- Ну, как он? - спросил я, хоть и знал ответ заранее.
- Он заснул, - ответил мне Том, - и температура спала. Слушай, спасибо тебе, я...
- Да, да. Иди выспись, нет, наверное не успеешь, просто поспи. Наверняка не спал уже пару суток.
- Со вчера.
- Вот я и вижу. Как проснешься, пришли мне его фотку на мейл. Я хочу посмотреть кое-что, - и не слушая больше его сонные благодарности, добавил, - теперь спать.
2. С утра меня как всегда закрутил водоворот обычных дел. Вернее сказать не совсем обычных. Уж если быть совсем точным, то утро выдалось препротивное. Именно о таком утре говорят: "не могу дождаться вечера". Начать с того, что из-за ночного звонка я не выспался и, отдав большое количество энергии, не успел ее восполнить. Как результат, я был "варёным". Замок в квартиру сначала не хотел открываться, но я взял его упорством, а он отомстил мне тем, что напрочь отказался закрываться. Я возился с ним почти четверть часа, и когда совсем уже потерял надежду, он неожиданно щелкнул, и закрылся. Следующим этапом было вытащить ключ... Когда я преодолел и это испытание, оказалось, что лифт взял выходной и меня ждет приятная пешеходная прогулка с восьмого этажа. Однако это был далеко не конец. Мою машину ночью поцарапали, а ведь ей как раз сегодня стукнуло десять лет. Я как раз собирался её помыть в честь такого дня. Пробки на дорогах, нахально подрезающие меня водители и череда красных светов на светофорах, словно говорили мне, что в офис мне не надо. И вполне вероятно, если бы я был в своем нормальном состоянии, я обратил бы на это внимание и (кто знает?), может быть взял выходной. По дороге я решил, что не грех подкрепить слабеющие силы, и заехал, поскольку времени было уже ого-го, в одну из кафэшек быстрого обслуживания. Ну, обычно быстрого. Прождав с десять минут, я стал подозревать, что обо мне забыли, но тут мне принесли еду. И я посмотрев на тарелку, решил, что лучше бы они и вправду обо мне забыли. Короче, после стандартных в таких ситуациях пререканиях с персоналом и их менеджерами, мне все же удалось поесть. Хотя уже совсем без аппетита. И я почти сразу почувствовал себя как-то не очень. Операция по моему спасению, заняла еще почти час, который я провел в основном в сидячем положении, пугая посетителей страшными звуками. И это при том, что туалет находился в отдаленном конце забегаловки. Покинув этот придорожный "оплот печали" для моего желудка, я все-таки добрался до офиса. Я ожидал очередной пакости от семейства ключёвых, но дверь не доставила мне никаких проблем. Зато за дверью меня ждал настоящий сюрприз. Оказалось, что у соседа прорвало трубу и мой офис как Атлантида погрузился под воду. По счастью, если можно так сказать, уровень воды не превышал нескольких сантиметров. В общем, на объяснения с соседом и устранение последствий ушло немало времени, и к своему компьютеру я добрался лишь под вечер.
Я просматривал электронную почту, и среди остальных писем увидел от Тома. Я открыл письмо и вскрыл приложенную к нему фотографию. Хорошо, что я не держу секретаря, а то наверняка пришлось бы объяснять, что это за грохот донесся из моего кабинета, и почему я вместе со стулом нахожусь на полу чуть ли не под столом, и еще, возможно, почему я белый как мел. Однако по счастью мне не пришлось все это объяснять. Я вообще человек стойкий, и многого навидался, но есть вещи, которые лучше увидеть один раз в жизни, и то, скорее даже не в жизни. Да, я говорю о Смерти. Хотя вовсе не ее снимок был приложен к письму, а молодого парня, очень похожего на Тома. Он улыбался и смотрел куда-то за фотографа, но за его лицом, сквозь его глаза на меня смотрел/о/а (выберите, то во что верите)...(и все равно ошибетесь) Смерть.
3. Я думаю, что не смогу, сколько бы ни старался описать то, что увидел. В какой-то момент вы это тоже увидите. И думаю, что тогда вы сможете меня понять. Скажу лишь, что даже вспоминая об этом (а картинка крепко засела у меня в памяти), каждый раз чувствую дрожь в центре живота. Это как настойчивый стук в дверь: Я знаю, что ты дома. Открывай.
Мне показалось, что между моим падением и возвращением за стол прошел минимум час. Я, стараясь не смотреть на экран, просто выключил компьютер кнопкой на корпусе, и когда он перестал гудеть, поднял перевернутый стул и плюхнулся в него. Я подождал, пока пульс вернется в норму, потом еще подождал, пока перестанут трястись руки, и только потом набрал номер Тома.
- Привет, приветствовал он меня.
- Привет. Как наши дела?
- Он в сознании. Я говорил с ним.
Том называл своего брата - он. Это был плохой признак. Так говорят о том, с кем стараются разорвать связь.
- Он мне сказал, что он совсем запутался в жизни и не хочет жить. Я пытался... его уговаривал... я ему говорил, что все наладится...
- Как физически состояние Кайла?
- Физически - лучше. Врачи с ума сходят. Говорят что так не бывает. Но понимаешь, он все равно не хочет... Он...
Я так и не сказал ничего Тому. Какой смысл? Каждый волен выбрать свой путь. Его брат не выживет и не потому, что болен, а потому что потерял веру в себя, веру в смысл жизни. Хоть никто не знает, каков он - все в него верят. Что он есть.
- Он просил меня его отпустить. Без приборов он не сможет жить. Его почки не работают, и он... просил... его... отключить. Усыпить его, как собаку! Как я могу?!
Я промолчал. Мы, люди, слабы. И особенно слабы перед Смертью. И еще более слабы перед Смертью своих близких. Мы инстинктивно чувствуем, что это... не Рай и не Ад, это - Смерть. Это другой мир - не такой как наш. Я не буду описывать его, как говорится, когда-нибудь все там будем, я лишь скажу, что он не предназначен для глаз живых.
Что я мог сказать в ответ. Какое-то время мы помолчали.
- Это его решение, - наконец сказал я, - ни ты, ни тем более я не можем принять за него другого. Но мне кажется, что у тебя еще есть время... чтобы с ним попрощаться. Хотя и не много.
Я думал, что Том будет спорить, но он просто молчал. И это молчание, как громадная черная капля все набухала и набухала между нами, пока с его стороны разговор не прервался, и в трубке послышались гудки. Я еще несколько мгновений подержал трубку в руке, а потом положил её на аппарат и, покинув офис, доехал до дома. Абсолютно без приключений. Назавтра с утра мне позвонила жена Тома.
- Послушай, сегодня ночью Кайл умер. Я звоню тебе рассказать, что похороны пройдут через неделю, и Том просил, чтобы ты приехал.
Она дала мне адрес кладбища, и сказала время. Я пообещал, что приеду. За эту неделю мне ни разу не удалось дозвониться до Тома. Но на похороны я приехал.
4. Был жаркий день. На похороны приехало человек двести. Я никого не знал, кроме Тома и его жены. Но был и плюс - меня тоже никто не знал. Никто не предлагал обсудить усопшего, никто не пытался поплакать на плече. Стоял полный штиль. Жар солнца раскаленным молотом стучал в висках. Я начал жалеть, что приехал. Кладбища вообще доставляют мне неудобства. Долгое пребывание на них приводит к ужасным головным болям, от которых я потом отхожу несколько дней. Вокруг слишком много боли, слез, страданий. Постепенно моя голова начала побаливать. Это был верный признак того, что пора уезжать, но я сжал зубы и остался. Всем собравшимся предстояло пройти к месту отпевания, а потом вслед за гробом к могиле. В какой-то момент по дороге Том подошел ко мне.
- Спасибо, что приехал. Ты его совсем не знал, - он прижал меня к груди. Том выше меня на двадцать сантиметров, так, что никак по-другому обняться нам не удалось.
- Я приехал ради тебя, - ответил я.
Том оглянулся, и убедившись, что с нами рядом никто не идет, тихо сказал:
- В ту ночь, он сказал, чтобы я помог ему. Сказал, что мучается. Я... я сделал это. Я... сделал, как он хотел.
Я промолчал. Пройдя еще немного рядом, мы разделились.
Гроб стоял посередине большой беседки без двух стен. Мать рыдала над гробом, и мне стоило больших усилий не присоединиться к ней. Она стонала и причитала, и я видел, как из глаз стоящих рядом мужчин, значительно старших меня, текут слезы. Да, я не знал Кайла, но человеческие чувства везде одинаковы: горе - это горе, хоть здесь, хоть на Чукотке. Я не стал пробиваться к гробу. Я стоял поодаль, и смотрел больше на людей, да на воробьев. Все лучше, чем смотреть в себя. Раввин затянул молитву, и я слушал ее, ощущая ее силу и правильность. С того места где я стоял, слов было не разобрать, но это было и не нужно. Есть такие тексты, услышав которые, ты понимаешь, что это не просто набор слов. В молитве была сила. Я абсолютно отчетливо чувствовал ее. Это была разновидность энергии, которая скрученная в слова использовалась для конкретной цели. Под звуки молитвы даже мать Кайла перестала стонать. Все стоящие вокруг замерли, предчувствуя что-то, а сила молитвы все нарастала, натягивая окружающий мир, словно струну. С моих губ сами собой сорвались слова:
- Прости меня, прости...
Как вдруг все вздохнули с облегчением, не понимая, что произошло.
Мне же с моего места было отчетливо видно, как душа (полупрозрачный сгусток энергии - как-то не очень звучит) вылетела из беседки и растаяла в небе. Это длилось долю секунды и, наверное, если бы я не пребывал в состоянии созерцания, то ничего бы и не заметил. В любом случае, я чувствовал, что все сделано правильно. И вправду, молитва почти сразу закончилась, и все направились к могиле. Я, несмотря на то, что все длилось уже не первый час, почувствовал облегчение. Даже голова немного прошла. Однако, не дожидаясь окончания похорон, я уехал, даже не попрощавшись с Томом. Мне больше нечего было делать там. Когда я решил, что поеду на похороны, то думал, что возможно понадоблюсь Тому, как поддержка, думал, что еду для него. Но я ошибся. Это было для меня откровением. Как оказалось, я приехал попросить прощения. Для себя.
5.1. Прошла неделя, и я понял, что что-то не так. Вроде бы все закончилось, но... что-то осталось во мне. Что-то продолжало тянуть меня в тот мир, который открылся за фотографией Кайла. Он, казалось, становился ближе день ото дня, и тонкая, почти эфемерная линия, разделяющая наши миры, словно волна во время прилива, все сильнее прогибалась в мою сторону.
Мне приходилось слышать истории о людях, перешедших границу до срока. Как правило, истории заканчивались самоубийствами. Я видел несколько таких, спасенных в последний момент, в психушках. Когда-то я не верил им, но теперь понял, что многое из сказанного ими, к сожалению, было совсем не выдумкой. Правда, были и те, кто смог остановиться в последний момент и не пересек черту. Такие становились "вещунами". У них открывался канал на ту сторону. Их слышали и им даже отвечали. Иногда. Им становились известны многие вещи, о которых никто другой и не подозревал. Когда-то это считалось черной магией, и за это сжигали. И не напрасно. Как это почти всегда бывает с темной силой - ты становишься ее рабом, и уже не ты управляешь ею, а она тобой. Для каждого сеанса связи требуется колоссальное количество энергии, которая берется из любых легкодоступных источников. И, как правило, этими источниками становятся светлые моменты твоей жизни - пока они не "выпиваются" до дна. Сила не дает выбирать. Не позволяет использовать другие источники, она просто проходит сквозь тех, кто открыт тебе и берет то, что плохо лежит. И словно насосы, "вещуны" перекачивают энергию для той стороны.
Я позвонил подруге.
- С тобой что-то случилось, - сразу сказала она мне. Вот так, просто, словно нас не разделяло черт те сколько километров, - почему с тобой всегда что-нибудь случается, когда меня нет? Я же всего на неделю уехала.
- Так может ты больше не будешь меня оставлять? Даже на неделю?
Если честно, то так далеко в наших отношениях я еще не заходил. Но тяжелое время, как говорится, требует тяжелых решений. Какое-то время она молчала. Потом сказала:
- Это из-за Тома? Расскажи.
До сих пор мне никак не удавалось все подробно ей рассказать. И вот теперь по телефону, через океан я пытался описать ей свои ощущения, страхи, мысли... Но еще до того, как я стал вдаваться в подробности она меня прервала:
- Я поняла. Послушай, не тяни с этим. Это сильнее тебя, и сильнее меня. Я думаю, что тебе нужно позвонить ачарье(1). И не играй в героя - ты мне нужен вменяемым.
Я понимал, что она права, но не мог смириться. Как это так, чтобы я и не смог справиться сам? Я предпринял несколько различных попыток отдалиться, но безрезультатно. Прошел еще один день. У меня больше не было сил сопротивляться, и я набрал его номер. Обычно до него не дозвониться, но когда дело и вправду срочное, он становится вполне досягаем. На этот раз он ответил ещё до того, как я услышал первый гудок.
5.2
- У вас идет дождь? - вместо приветствия спросил он.
Я понял, что он спрашивает совсем не о погоде.
- Боюсь, что все не так просто, - ответил я. Он внимательно выслушал мой рассказ, и произнес:
- Я вижу, что тебя зацепило "Силой Разрушения". Ты не должен был лезть туда без специальных мер защиты. Как малый ребенок со спичками, ей богу! Сколько раз я тебе говорил о благих намерениях? - в его голосе не было и намека на злость, разве что чуть-чуть досады. Я чувствовал себя словно ученик, который весь год исправно занимался, а потом на экзамене не смог ответить на самый простой вопрос.
- Ладно. Я займусь этим. Тебя надо "почистить". А мне надо поговорить кое с кем. Позвони мне завтра.
Мне это совсем не понравилось. То, что ему надо было "поговорить кое с кем" обо мне меня скорее пугало, чем успокаивало. Обычно, когда я звонил со своими проблемами (что надо признать случалось нечасто), он просто говорил мне: не волнуйся, все будет хорошо, и я знал, что именно так все и будет. Теперь же...Мда.
А ещё, я стал слышать голоса. Обычно, те, у кого канал с той стороной был открыт, сами являлись инициаторами разговора. У меня же наоборот. Кто-то или скорее что-то старалось пробиться ко мне, настойчиво стараясь влезть мне в голову. Я усиленно боролся с нечётким гулом в ушах, который все усиливался. Еще, довольно тяжело было сосредоточиться хоть на чем-нибудь. Я врубил погромче телевизор, посидел за компьютером, попытался читать книгу. Так я промаялся до вечера. А потом за окном стемнело, и я даже не заметил этого, пока не почувствовал себя хуже и не понял, что сижу в темноте. Я включил все лампы, но искусственный свет не принес облегчения. Я чувствовал себя абсолютно больным. Словно у меня поднялась температура и в то же время я покрылся испариной. Что-то, что осталось во мне во время лечения, пыталось воссоединиться с тем, что рвалось снаружи. Меня затошнило и я с трудом дополз до туалета, где меня вырвало. Стало чуть легче. Всего за какие-то десять минут я добрался до кухни и приготовил себе чай. Я пытался убедить себя, что причиной моего состояния является не болезнь. Я довольно быстро убедил свое сознание, но вот обмануть тело мне никак не удавалось. Гул в голове постепенно стихал и сквозь него стало проступать какое-то бормотание. Учащенный пульс выбивал чечетку в висках, и я понял, что сочетание ударов сердца с бормотанием имеет определенный ритм. Еще немного и я начну различать в нем слова, которые навряд ли мне понравятся. Видимо, чтобы превратиться в приемник, мне надо было войти в определенное состояние транса, обратное общепринятому в медицине. Я решил, что если это то, чего от меня хотят, то именно этого-то они не получат. Я попытался урегулировать дыхание и пульс. На четыре счета вдох, на два задержка дыхания, на четыре счета выдох. И еще раз. И еще. В конце концов, пульс пришел в норму и я расслабился. Я почти не мигал, все внешние звуки куда-то пропали. Я впал как бы в полудрёму. И тут я понял, что меня обманули. Я сам открыл ворота своего сознания да еще преподнес ключ на золотой тарелочке. Шум в голове утих. Слова обрели чёткость.
6. И превратились в картинку. Передо мной был мир. Тот самый мир, который мне пришлось увидеть прежде. Я смотрел на него, словно сквозь стекло, но при этом понимал, что в любой момент могу сделать шаг и оказаться там. Я осознавал, что совершил ошибку, введя себя в настоящий гипнотический сон, но с другой стороны, моё тело все еще находилось в том же месте - в моей квартире, и ничто не пыталось его занять. Все усилия были направлены на то, чтобы вытащить меня из тела. У меня все еще была с ним связь, но едва видная синяя нить помигивала, словно умирающий неон. Возможно, когда она совсем погаснет, тело перестанет быть бесхозным, но пока...
Как я уже говорил раньше, я не буду описывать этот мир. Он не предназначен для глаз живых. И все-таки скажу несколько слов. Представьте себе, что вам одновременно противно, и в то же время то, что вы видите, вас завораживает. Примерно так выглядело то место, куда я попал. Звуки, цвета и даже формы всего вокруг вызывали тошноту, и все же... чем-то притягивали взгляд. Хотя все вокруг менялось, оно в то же время оставалось неизменным. Я стоял на возвышенности, но потом меня словно затянуло внутрь... Я шатался там довольно долго, если такое понятие как "долго" может быть применимо к месту без времени. Я так же могу сказать, я там был не один. А о тех, кто там обитает вам лучше не знать, так же как мне (если удастся) лучше не вспоминать.
Моя голубая нить постепенно тускнела. Я отдалялся от тела и почти забыл о нем. Я почти забыл о себе. Но издали я слышал голос. Хотя слышал - это неправильно. Органы чувств остались в теле. Я не могу передать свои ощущения. Это не похоже на человеческие чувства, и этому не существует определений в нашем языке. Все вокруг воспринималось сразу, целиком. Будто декорации в театре, которые опускаются сверху. Этот голос, он что-то менял вокруг. Он не казался знакомым, нет, потому, что память тоже осталась в теле. Он просто не принадлежал этому миру, и от него моя голубая нить начала вибрировать. Это заставило меня сначала остановиться, а потом повернуть назад, но я не знал куда идти. Тогда в какой-то момент я увидел дорогу. Не увидел, конечно, а просто меня повело в определенную сторону. Моя нить почти совсем погасла, но теперь это почему-то стало меня волновать. Я словно веретено закрутился, наматывая на себя эту нить, и от этого она стала ярче. Меня несло все быстрее, и я уже начал осознавать, куда и зачем я несусь. И если сначала я сопротивлялся той силе, что влекла меня, то теперь наоборот, я старался ей помочь...
Мое тело встретило меня дружелюбно. Словно я никогда его не покидал. Правда все мышцы затекли, но такой прямой осанки у меня в жизни не было. Как мне рассказывала потом моя подруга, а именно она, бросив все свои заокеанские дела и прилетев первым рейсом, нашла меня через несколько часов, я находился в такой глубокой нирване, что чтобы меня из нее вывести понабилось много усилий как ее, так и ачарьи. Я возвращался медленно, долгими окольными путями, но возвращался. Как бы там ни было, но это именно я сейчас пишу эти строки, и если у вас есть по этому поводу сомнения, я вам от всей души желаю подумать прежде, чем вы их выскажете. Быть может, вы окажетесь правы...
1. Ача́рья (санскр. आचार्य) - указывает на личность, которая гораздо больше, чем просто "учитель" и прежде всего означает "тот, кто учит на своём собственном примере". (http://ru.wikipedia.org/wiki/Ачарья)