Аннотация: Мой рассказ "Шинкансен" (2015) , который я , как вы догадываетесь , написал по впечатлениям от своего визита в Прекрасную Японию .
Шинкансен
Эта история , навеки отпечатавшая на моей правой щеке короткий красный шрам и сделавшая нас знаменитыми на всю Японию , случилась несколько лет назад . Я тогда поехал в Страну Восходящего Солнца на целый месяц и чувствовал себя счастливым как никогда . Проведя первую неделю в Токио и облазив Акихабару вдоль и поперёк до самых дальних закоулков , я на самолёте перелетел в Осаку . Там я пробыл всего два дня - но успел побывать в Осакском замке и , конечно , не преминул сделать фотографию Широтена , где десятилетие назад дебютировал никому тогда ещё не известный SCANDAL . В Осаке же я встретился с Мидори-чян , приехавшей из Фукуоки , где она училась в университете . Посидев с ней в кафе на станции Шин-Осака , мы через пару часов вместе выехали в Атами . Там нас уже ждали ещё четыре человека из нашей группы - за три года до этого мы встретились на одной юношеской конференции формата "Япония - ЕС" , и теперь очень радовались возможности встретиться вновь .
Пятеро моих японцев составляли почти половину японской делегации , посетившей Европу три года назад . Европейцев представлял я один . Мы ожидали ещё одну девушку из Франции , но она по какой-то причине задерживалась в своём университете в Аомори .
Мы вшестером поселились в Атами . Точнее , один из нас , Акитоши-сан , которого мы , за его сдержанность и рассудительность , негласно почитали лидером нашего "самурайского клана" , и так жил здесь . Хотя он не предложил нам остановиться у него , но пригласил через несколько дней в гости , чем я невероятно гордился . Хотя и несколько грустил при мысли о том , что , возможно , меня он пригласил , чтобы не обидеть , и что будь я один , он бы этого не сделал - всё-таки иностранец . . .
Весь первый день мы провели , купаясь в море , загорая или сидя то в одном то в другом пляжном кафе за разговорами на тему "а вы помните , как . . ." . Вечером Акитоши-сан вызвался на следующий день показывать нам достопримечательности Атами . Все с радостью согласились , а я , кроме этого , упросил его с утра вместе сходить к линии Токайдо-шинкансен . Я хотел осуществить ещё одну свою давнюю мечту - взглянуть на проход японского скоростного поезда на всём ходу . Акитоши-сан согласился , но предупредил , что идти довольно далеко - многие шинкансены делают в Атами остановку , поэтому , чтобы увидеть их до начала торможения , отходить нужно было за несколько километров . Я был этому только рад и все остальные тоже выразили желание нас сопровождать , даже несмотря на то , что для этого нужно было вставать ни свет ни заря . Акитоши-сан обещал заодно показать нам один из многочисленных синтоистских храмов , которыми , словно россыпями драгоценных камней , были усыпаны склоны ближайших гор .
На следующий день мы проснулись задолго до восходя солнца . Позавтракав - все жили в одной гостинице - мы вышли наружу . Акитоши-сан уже ждал нас . Он неподвижно стоял спиной ко входу и смотрел куда-то в сторону моря , о существовании которого в предутренней темноте можно было догадаться только по шуму волн . Услышав наши шаги , он обернулся и , улыбнувшись , спросил :
- Пойдём ?
Выйдя на проложенную вдоль пляжа улицу , мы зашагали на север , в сторону Одавары . Мидори-чян , как и подобает настоящей японке , инстинктивно посторонилась и пропустила нас вперёд . К тому моменту я уже достаточно хорошо знал японские обычаи , чтобы не спрашивать её , почему она идёт позади всех . Тротуар был настолько широким , что пятеро двигались по нему в один ряд . Странно , но я , почему-то , отлично запомнил порядок , в котором мы шли . Я был слева , дальше всех от моря . Рядом со мной шёл Рёхей Футацуги , такой же серьёзный как Акитоши-сан , но более нервный и порывистый . Мы с ним много разговаривали в свободные минуты двухдневной японо-европейской конференции три года назад и именно к нему я ощущал наибольшую симпатию . Поэтому сейчас я был рад тому , что именно он шёл справа от меня . Ещё правее шагал молчаливый флегматик Коичи Накамото , а за ним - Сатоши Кикучи , напротив , весельчак и балагур . Наконец , ближе всех к морю шёл Акитоши-сан . Хотя он мне нравился , но я всегда чувствовал по отношению к нему какую-то непонятную робость , и при разговорах никогда не мог отбросить официальное обращение "-сан" .
Мне трудно припомнить в моей жизни утро более тихое . Стоял абсолютный штиль и совсем близкое море не шумело , а скорее шептало . Даже вездесущие цикады угомонились . Неподвижный июльский воздух был настолько тёплым , что совершенно не ощущался и мне казалось , что граница между моим телом и окружающим миром постепенно исчезает и что я становлюсь - везде . И шёпот великого моря - я , и мягко обнимающий меня воздух - я , и едва различимые на западе горы - я . Наверное , чуткие японцы ощущали это тоже - и куда острее . Почти загипнотизированные этой магией мира , мы хранили молчание . По-моему , никогда ещё я настолько ясно не чувствовал , что Япония - живая , и что всё здесь суть одно . И это всеединое . . . позволяло мне растворяться в нём .
Выйдя за пределы города , мы около получаса шли по шоссе . Затем Акитоши-сан направил нас на неприметную узкую дорогу , ведущую вверх , в горы . Здесь уличного освещения уже не было , но в руках у Рёхея и Акитоши-сан вспыхнули предусмотрительно захваченные с собой фонарики . Правда , уже через несколько минут они погасли - в них не стало нужды . То ли наши глаза привыкли к темноте , то ли стремительный южный рассвет делал своё дело , но окружающий мир всё более и более выступал из ночи навстречу нам . Горы , бывшие поначалу тёмно-синими , становились всё светлее ; свет этот был тёплым , почти нежным - и я , подумав про гравюры укиё-э , внезапно , пусть и в очень незначительной степени , но понял , что вдохновляло Кацушику Хокусая и других великих авторов этого жанра . Это была незавершённость . Подобно недосказанности литературного произведения , здесь была - недосказанность цвета ! То , что многие европейцы принимают за нехватку полутонов , было - верой автора в способность зрителя увидеть их и из зрителя стать соавтором . И сейчас я видел их , эти полутона , не только глазами , но и душой .
Когда мы добрались до вершины подъёма , уже почти рассвело , небо начало окрашиваться в фантастические цвета утреннего спектра - и тут к чудесам природы добавились чудеса рукотворные . Через маленькую V-образную долину протянулась эстакада линии шинкансенов - символ вовсе не победы человек над природой , а его уважения и доверия к ней . Не выдержав , я ускорил шаг . Коичи сказал что-то Мидори и оба улыбнулись . Рёхей , взглянув на часы , заметил : "Ага , успели" , и через минуту мы уже стояли под эстакадой . Сатоши открыл в телефоне расписание поездов и теперь отсчитывал : "Три минуты до прохода Атами . . . две . . . полторы . . . одна" . И через двадцать шесть секунд после прохода где-то там , в долине , над самым морем , словно бы вспыхнула новая звезда . Знаменитый шинкансен Nozomi N700 , первая ласточка из Осаки , вырвался из Атами и , сверкнув нам фарами , пошёл набирать высоту по уходящему от моря пути . Через несколько секунд он уже скрылся за соседними холмами .
- Теперь засекай время , - сказал мне Рёхей . Но едва я успел взглянуть на часы , как вдруг тот самый звук , то самое нарастающее "фью-фью-фью" идущего во весь опор шинкансена , раздался не со стороны Атами , а у нас из-за спин !
- Местный , "Kodama" , - сообщил Сатоши , глядя в телефон . Звук усиливался , нарастал , пока не заполонил весь мир , и казалось , что его издают неподвижные деревья вокруг , море внизу и небесный свод над нами . Мы смотрели во все глаза - и вот над нами понеслась . . . полоса света . В идущем шинкансене невозможно было разглядеть никаких деталей - он словно состоял только из этого света . Мир вокруг слился в сплошной гром и грохот , который вдруг оборвался , гораздо более резко , чем начался - шинкансен прошёл , пролетел , как вспышка вдохновения - но то , что создано этим вдохновением , останется с нами навсегда .
И почти сразу же , то же самое - с другой стороны . Вновь бешено несущаяся стрела шинкансена над нами . Но на этот раз звук его прохождения почему-то был другим - более резким , лязгающим и грубым . И не успел Nozomi скрыться за холмом , как Рёхей вдруг охнул и , схватившись за левое плечо , опустился на землю .
- Что такое ? , - предупреждающе спросил Коичи , подбегая к нему . Следом бросились и мы . На плече у Рёхея майка была запачкана кровью , кровь сочилась из под пальцев руки , которой он держался за плечо , а когда он наконец отнял руку - вся ладонь оказалась окрашенной в красный цвет .
Сатоши нагнулся и поднял что-то с земли .
- Вот она . . . ,- растерянно сказал он . На ладони у него лежала большая гайка , из которой торчал кусок болта .
- Вот оно что , - сказал Акитоши-сан , и мы , не сговариваясь , посмотрели вверх . Всё было ясно . Прямо над нами шла эстакада . При прохождении поезда откуда-то отвалилась гайка и попала в Рёхея . Гайка . . . Звук . . . Мы молча смотрели вверх . Склон холма , одна из стороны образующей долину буквы V , был закрыт забором . Я чувствовал , как в японцах врождённая привычка к дисциплине борется с чувством ответственности , желанием залезть туда и проверить , всё ли в порядке . Наконец , Акитоши-сан сказал только одно словно : "Полезем" , - и все сразу поняли , что он прав . Словно по сигналу стартового пистолета мы рванулись вперёд , перелезли через забор и , поскальзываясь , поползли по бетонному склону вверх . Мидори-чян и раненый Рёхей остались внизу . Несколько раз мы чуть не сорвались , но , поддерживая друг друга , добрались до верха и оказались на небольшой технической площадке прямо под путями . Акитоши-сан , задыхаясь , выхватил фонарик , направил его вверх - и нам стало ясно , что всё гораздо хуже , чем могло показаться поначалу . По какой-то причине стык рельсов разошёлся . Последний болт разрушился при прохождении Nozomi N700 , упал вниз и ударил Рёхея в плечо . Невооруженным глазом было видно , что сейчас один из рельсов на стыке примерно на полсантиметра ниже другого . Сейчас . . .
Акитоши-сан одним прыжком подскочил к краю площадки .
- Эй ! , - закричал он ожидавшей внизу Мидори-чян , - Звони в . . .
Куда звонить - этого я по-японски , от волнения , не понял . Снизу донеслось отчаянное "Haaai !" , - и всё смолкло . Но едва успело отзвучать это "Hai !" , как снизу , со стороны Атами - вспышка света . Шинкансен Hikari , пропускавший Nozomi N700 в Мишиме и отправившийся сразу вселед за ним , прошил Атами насквозь . В одно мгновение он белой молнией перечертил склон Идзу , спускающийся к заливу Сагами и исчез за отрогами горного хребта - одного из двух , образующих нашу долину . У нас , всех шестерых - одно и то же : через две минуты он - будет здесь ! Рёхей что-то кричал снизу , но я не мог разобрать ни слова . В сознании у меня помутилось . Мысль оказаться в самом центре железнодорожной катастрофы . . . Да , в этом стыдно признаться , но я , как не-японец , в первую секунду подумал о себе . . .
Но тут я словно очнулся - и меня хлестнуло светом , звуками . Я увидел , что Акитоши-сан , вцепившись в какую-то балку (потом оказалось , что это был жёлоб для укладки рельсов) , тащит её по земле . Он что-то хрипел Коичи , Сатоши и мне . Я смог разобрать только повелительное "-tekure !" , - но бывают мгновения , когда слова не нужны , когда , не понимая смысла , понимаешь суть . Мы подбежали к нему и стали помогать поднимать эту чудовищно тяжёлую балку . "Это . . . безумие , - стучало в моём мутном сознании , - дикость какая-то . . . мы , все вместе , и одно его колесо не поднимем . . . никогда . . . ни за что . . . нам его . . . не удержать !" . Мы , рявкнув , как тяжелоатлеты , взвалили эту балку на плечи и потащили к краю площадки . Но вот он уже , этот ни с чем не сравнимый звуковой перехлёст ! "Фью-фью-фью" . И с каждой секундой - всё ближе и ближе . "Фью-фью-фью" . Мы подтащили балку к самому краю площадки - но для того чтобы подсунуть её под рельс , её нужно было поднять на вытянутые руки ! "Фью-фью-фью" . Но тут на площадку , скрипя зубами от боли , взобрался Рёхей . Подбежав , он стал помогать нам здоровой рукой . И скорее всего , именно сил его единственной , на тот момент , руки , оказалось достаточно . Мы подняли балку и сделали шаг вперёд . Место соединения рельсов располагалось уже не над площадкой , а над склоном , поэтому для нас этот шаг был шагом в пустоту . Второй попытки не было и не могло быть . Если бы мы не попали , то упали бы со склона и эта балка задавила бы нас сверху . Но . . . Неизвестно как нам это удалось , но жёлоб для укладки вошёл точно в паз между рельсом , покосившимися шпалами и бетонным основанием эстакады . . .Лишённый точки опоры , я последним диким усилием подтянулся и , обхватив жёлоб руками и ногами , повис на нём . Наверное , все остальные сделали то же самое , потому что где-то совсем рядом я слышал загнанное дыхание Акитоши-сан . Я что есть силы вцепился в это дыхание . В следующее мгновение шинкансен налетел на нас , навалился всей своей массой - и балка начала рваться из рук и бить меня по лицу . Всё сильнее и сильнее . Но в тот момент мне легче было умереть , чем выпустить её . Вспоминая это сейчас , я понимаю , что совершенно не беспокоился о пассажирах поезда . Для меня он был важен сам по себе . Точнее , даже не шинкансен-поезд , а шинкансен как символ Японии как таковой . Вся эта точность движения , изумительная красота аэродинамических обводов , вложенные в создание и поддержку работоспособности линии ужасающие , невообразимые для западного человека объёмы труда , все часы недосыпания , в сумме равные векам , нервные срывы , самоубийства , смерти от переутомления karoushi - и радость , счастье идеально выполненной работы - я не мог позволить всему этому разрушиться , исчезнуть и рассыпаться в прах . Я не мог допустить , чтобы этот шинкансен , устремлённый в будущее шинкансен Японии . . . опоздал .
Я провисел , может быть , двадцать секунд , может быть , двадцать минут , а может быть и двадцать дней . Я так и не понял , прошёл уже поезд или нет . "Фью-фью-фью" , - сказал я . И , отвалившись от испачканной кровью балки , полетел куда-то вниз , в темноту .
Несколько дней спустя ,я , лёжа в палате госпиталя Атами , смотрел на только что принесённые Мидори-чян цветы . Отворилась дверь и вошла сама Мидори-чян , и вместе с ней - Акитоши , всё ещё с рукой на перевязи .
- Ну , как там ? , - спросил я .
- В целом неплохо , - лаконично ответил Акитоши .
- Коичи-кун завтра уже выписывают . А вот Сатоши-кун и Рёхей-кун ещё полежат и потом придётся ходить в гипсе , - пояснила Мидори-чян .
Я невольно поднял руку и пощупал искусственные зубы с правой стороны . Потом посмотрел в окно на сияющий летний день , жара которого не достигала нас благодаря больничным кондиционерам .
- Как ты думаешь , - спросил я Акитоши , - почему мы , всё-таки , его удержали ?
Акитоши посмотрел на меня и улыбнулся чуть шире чем обычно .
- Наверное , - сказал он , - мы действительно этого хотели .