Аннотация: Эпоха Великой битвы, решившей судьбу Руси.
Звенит слава по всей земле Русской: в Москве кони ржут, трубы трубят в Коломне, бубны бьют в Серпухове, стоят знамена русские у Дона Великого на берегу.
Задонщина.
Широко раскинулось за Доном поле русской славы. Привольно ветру качать на нем созревшие хлеба да траву высокую: полынь, лебеду, тимофеевку и занесенный татарской конницей с южных степей ковыль. А на левом, северном берегу Дона ковыль уже не встретишь. Казалось бы, всего два-три километра - а рубеж четкий, еще со времен Великой битвы сохранившийся. Хранит память земли этот раздел, в назидание нам, далеким потомкам, зачастую не помнящим истории своего народа. Что такое человек без памяти? Манкурт, даже до уровня зверя не поднявшийся, ибо у зверей своя, звериная память, позволяющая им выживать и продолжать род свой. Народ же без памяти и вовсе нечто несуразное, толпа - не толпа, стая - не стая, а так, биомасса.
В XIV-м веке Русь явила такие характеры, которые положили основу не только московской Руси, но всему развитию государства Российского на многие столетия. То время оставило нам неизгладимую память во множестве исторических событий не потерявших своего значения и до сего дня. Столько святых, живших в одно время, еще не знала Русь. Никакой рассказ о том времени невозможен без упоминания личности "игумена всея Руси", Преподобного Сергия Радонежского. Это светоч, озаривший всю жизнь России от времени своего земного бытия и до скончания века.
С 1354 по 1378 год Русской Церковью управлял святитель Алексий, друг и сотаинник преподобного Сергия. Под его опекой возрастали и мужали князья Дмитрий Иванович Московский и Владимир Андреевич Серпуховской. Два брата, два великих воина, два правителя и строителя. По велению Небесной Царицы святитель Алексий в 1362 г. закладывает в Серпухове Владычный монастырь, в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы. Игуменом нового монастыря становится келейник митрополита, также удостоившийся чудесного видения Божией Матери, преподобный Варлаам, управлявший обителью до самой смерти, последовавшей 18 мая 1377 г. При нем была написана чудотворная икона Введения во храм Пресвятой Богородицы.
Русская земля, очищенная огнем страданий и покаяния, готова была возродиться из пепла гибели и пожарищ для исполнения Божьего Промысла. Была готова стать святой Русью. Преподобный Сергий явил всему миру высочайший пример соединения в одном устремлении к святости воли Бога и человека. Благодаря его духовной силе изменилась вся Русь, а, следовательно, и весь мир.
По просьбе серпуховского князя Владимира Андреевича преподобный Сергий в декабре 1373 года пришел (он всегда ходил своими ногами) в Серпухов и близ реки Нары построил церковь во имя Зачатия Пресвятой Богородицы, заложив общежительный монастырь на месте, именуемом Высокое. Когда было расчищено место Преподобный стал на колени и, воздев руки к небу, горячо молился. После чего обратился к своему любимому ученику Афанасию, с просьбой потрудиться настоятелем обители. О том же просил и Владимир Андреевич Храбрый, который пожертвовал в монастырь все необходимое: книги, иконы, утварь. В новый монастырь под покровительство серпуховского князя и руководство преподобного Афанасия быстро собралась братия.
Одним из первых иноков был преподобный Никон, племянник и впоследствии преемник игуменства преподобного Сергия в Троицком монастыре.
Именно в XIV в. Река Ока становится оборонительным рубежом Московского княжества. Города-крепости: Серпухов, Тешилов, Лопасня, Кашира, Коломна защищают Московию и весь Залесский край от набегов степняков.
Темник Мамай много лет фактически управлял Золотой ордой, свергая одних своих ставленников и возводя на ханский престол других. Не будучи чингизидом по рождению, он не мог рассчитывать на наследственный ханский титул, однако женившись на дочери хана Бердибека (1357 - 1361), Мамай не только получает титул гургена, ханского зятя, но и становится реальным правителем Золотой Орды. Местом пребывания его делается то столица Орды - Сарай, то Крым, в зависимости от политических обстоятельств. В ослеплении гордыни он даже некоторое время чеканил монету с девизом: "Мамай - царь правосудный".
В 1374 г. у Великого князя Дмитрия Иоанновича с Мамаем вышло "Розмирье" и отношения с Золотой Ордой приобрели характер вооруженных стычек. В 1376 г. Великий князь с войском ходил за Оку, а в 1377 г. русских разбили на реке Пьяне.
1378 год. Трудное время для Москвы и Руси. 12 февраля скончался святитель Алексий. В августе Мамай послал своего мурзу Бегича разорять русские земли, но потерпели басурмане жестокое поражение при реке Воже. Это была важная не только в политическом, но и в психологическом плане победа. Страшных монголо-татар, оказалось, можно бить и побеждать.
Великий князь Дмитрий Иванович, часто посещавший Коломну, был увлечен красноречием тамошнего священника Митяя, сына простого священника из города Тешилова. Познакомившись с Митяем во время своей свадьбы с княгиней Евдокией, великий князь сделал его своим духовником и хранителем великокняжеской печати. Летописная "Повесть о Митяе-Михаиле" описывает своего героя с плохо скрываемой иронией: "...возрастом не мал, телом высок, плечист, рожаист, браду имея плоску и велику и свершенну; словесы речист, глас имея доброгласен износящь; грамоте горазд, пети горазд, чести горазд, книгами говорити горазд; всеми делы поповьскими изящен и по всеми нарочит бе". Описание чисто внешних качеств и полное умолчание о внутренней духовной жизни, составляющей главное сокровище любого христианина более чем красноречиво.
Еще при жизни святителя Алексия Дмитрий Иванович упрашивал благословить Митяя после себя на митрополию. Ради этого Митяй даже был пострижен в монашество с именем Михаила и в тот же день возведен в сан архимандрита Спасского монастыря. Однако святитель хорошо знал дурные свойства новоиспеченного архимандрита и отвечал князю: "Митяй еще недавний монах, - надобно ему запастись духовным опытом и потрудиться в монашестве. Если даст Бог, и Святейший Патриарх с собором благословит, то пусть будет; а я не могу благословить его".
Напомню, что в те времена русская митрополия подчинялась Константинопольскому патриархату и русские архипастыри назначались только с благословения Патриарха. Известно, что святитель Алексий просил преподобного Сергия принять на себя управление русской церковью и что тот решительно отказался, провидя не только будущую смуту, но и ее преодоление. Еще в 1376 году по просьбе Литовских князей Вселенским патриархом был посвящен в сан митрополита Киевского Киприан, дабы по смерти митрополита Алексия стать митрополитом всея Руси. Но великий Князь Дмитрий был недоволен Киприаном за то, что тот еще при жизни святителя Алексия позволил себе приехать в Москву в звании митрополита всея Руси, кроме того, Великий князь считал Киприана литовским ставленником. В результате Киприан с бесчестием изгнанный за пределы московского княжества был вынужден удалиться в Киев, где с тех пор и жил.
После смерти Святителя Алексия и Великий Князь, и многие знатные люди снова предлагали Преподобному Сергию принять святительский сан, но Преподобный опять указал на Киприана, как законного преемника, а когда великий Князь не согласился на это, то назвал Суздальского епископа Дионисия, как наиболее достойного сана митрополита. Однако красноречивый Митяй убедил Дмитрия Ивановича посвятить его в сан митрополита без участия Вселенского Патриарха, что было противно правилам того времени.
Еще не поставленный митрополитом Митяй облачался в митрополичью мантию, носил белый клобук и золотой крест, садился на святительскую кафедру и позволял себе подвергать наказаниям не только архимандритов, но и епископов. Многих посадил в оковы и осудил на различные лишения. Великий Князь собрал даже епископов для посвящения Митяя, но Суздальский епископ Дионисий бесстрашно воспротивился этому: "кто это учит тебя, Государь, переменять церковный закон по своему усмотрению? Не следует быть тому, чего желают от тебя и от нас". И великий Князь отказался от своего желания. В раздражении Митяй потребовал от Дионисия объяснения. "Я - епископ, а ты только священник: не тебе судить меня." - отвечал Дионисий. "Да я тебя и попом не оставлю!" - гневно закричал Митяй.
Зная доброе отношение Преподобного Сергия к Дионисию и подозревая заговор, Митяй пожаловался на Дионисия Великому Князю, уверив его, будто тот хочет ехать в Царьград искать себе сан митрополита. Князь посадил Дионисия под стражу, но Преподобный Сергий взял Дионисия на поруки. Тот был освобожден и действительно уехал сначала в Суздаль, а потом и в Константинополь, куда вызвал его Патриарх по церковным делам. Это окончательно озлобило честолюбца Митяя, ему всегда казалось, что Преподобный действует против него, что именно благодаря совету Сергия покойный митрополит Алексий не захотел иметь Митяя своим преемником. Негодуя, Митяй с большой свитой так же отправился к Патриарху. "Вот, вернусь из Царьграда, тогда до основания разорю монастырь Сергиев", - пригрозил перед отъездом Митяй.
Эта похвальба дошла до Преподобного. "Молю Бога",- сказал старец, - "чтобы Он не попустил Митяю разорить место сие и изгнать нас без вины. Митяй побежден гордостью; он грозит обители нашей, но сам не получит желаемого и даже не увидит Царьграда".
Пророчество сбылось в точности. Во время плавания по морю Митяй вдруг заболел и в виду самого Константинополя скоропостижно умер. Летописец свидетельствует: "Рассказывали, что корабль, на котором он плыл, во время его болезни вдруг стал на одном месте, без всякой причины; и тогда, когда другия суда шли взад и вперед безпрепятственно, он, как бы удерживаемый невидимою рукою, не трогался с места, не смотря на попутный ветер и все усилия пловцев. Когда же Митяй умер и был свезен на особом судне в Галату, где и похоронен, то корабль немедленно тронулся и пошел своим путем".
Так страшна участь воюющих на Церковь и на избранников Божиих. Человек отвергает источник Жизни и умирает духовно и телесно как в этой жизни, так и в Вечности. По вине Митяя в Москве более трех лет не было митрополита, а церковную жизнь потрясала смута.
Тем временем на юге собиралась страшная туча, грозившая уничтожить привычный уклад жизни и смести Русь с лица земли. Ненавистью и гневом воспылал после битве при Воже Мамай. Карамзин, в своей "Истории" пишет: "...он долго медлил, набирая войско из татар, половцев, хазарских турков, черкесов, ясов, буртанов или жидов кавказских, армян и самых крымских генуэзцев: одни служили ему как подданные, другие как наемники. Наконец ободренный многочисленностью своей рати, Мамай призвал на совет всех князей Ординских и торжественно объявил им, что идет по древним следам Батыя, истребить государство Российское. "Казним рабов строптивых!" - сказал он в гневе: "да будут пеплом грады их, веси и церкви христианские! Обогатимся русским золотом!".
Летом 1380 года Мамай двинулся на Русь. Не довольствуясь огромной армией степняков и наемников, он планировал присоединить к себе войска рязанского князя Олега и литовского Ягайло. В ожидании встречи с ними он медлил, кочуя в задонских степях. В начале августа из донесений разведки, купцов и послов Великий Князь Дмитрий Иоаннович окончательно прояснил для себя военную и политическую ситуацию. Нависшая над Русью угроза была неотвратима и страшна. С беспощадной реальностью встал вопрос о дальнейшем существовании Руси.
Немедленно были посланы гонцы во все края русской земли с призывом объединившись, дать отпор вражескому нашествию. Сам Великий князь вместе с братом, Владимиром Андреевичем едет в Троице-Сергиев монастырь за помощью Создателя и благословением Преподобного Сергия. Напомню, что в те дни Москва была без архипастыря.
Святой старец успокоил Дмитрия Иоанновича надеждой на Бога и просил его, несмотря на спешку, помолиться на Божественной Литургии. Затем пригласил на монастырскую трапезу. Хотя гонцы приносили вести о продвижении Мамая и требовалось неотложное присутствие Великого князя при войске, он не смог отказать Преподобному. Расспросив Дмитрия Иоанновича подробно о всех переговорах с Мамаем, другими князьями, о намерениях враждующих, и узнав о том, что Мамай отверг мир и большие, богатые дары, предложенные Москвой, святой предрек: "Если так, то его ожидает конечная погибель, а тебя, Великий Княже, помощь, милость и слава от Господа. Уповаем на Господа и на Пречистую Богородицу, что они не оставят тебя". После чего окропил святой водой Великого князя и всех бывших с ним князей, бояр и дружинников.
Осеняя крестом преклонившего пред ним Дмитрия Иоанновича, святой Сергий произнес: "иди, господине, небоязненно! Господь поможет тебе на безбожных врагов!" и, добавил тихо, для одного Великого Князя: "победиши враги твоя".
Провидя духом будущее так же ясно как прошедшее и настоящее, Преподобный призвал к себе двух иноков-богатырей: Александра Пересвета и Андрея Ослябю, бывших бояр и искусных воинов. Он приказал облачить их в схиму и выступить с оружием в руках под началом Дмитрия Иоанновича против орды. "Вот вам, дети мои, оружие нетленное, да будет оно вам вместо шлемов и щитов бранных!" - сказал святой. Затем еще раз благословил Великого князя и все его сопровождение и проводил их до ворот обители.
Утром в Москве Дмитрий Иоаннович прощается с супругой Евдокией, будущей преподобной Ефросиньей Московской, и нагоняет полки, уже выходящие из Кремля с крестами и чудотворными иконами. Нельзя не поразиться мужеству и мудрости действий Великого Князя в это страшное время. Орда Мамая с наемниками надвигается с юга. С юго-востока угрожает рязанский князь Олег, который может соединиться с Мамаем, а может и пойти прямо на Москву, оставшуюся без защиты. С запада движется литовское войско Ягайла.
Назначив сбор войск в Коломне, в опасной близости от Рязани, Дмитрий Иоаннович связал руки князю Олегу. В это же время Владимир Андреевич совершает марш на Боровск, где собирает полки с западных земель. Этим маневром одновременно был устрашен Ягайло, движение которого замедлилось, ему надо было опасаться рейда московской рати в Литву или внезапного нападения. Великолепно работает разведка. Дальние "сторожи" доносили необходимую информацию о продвижениях противника. Само решение дать бой ордынцам в открытом, "диком" поле говорит об уверенности в своих силах и перехвате стратегической инициативы.
Накануне праздника Успения Богородицы, 27 августа (14 августа по старому стилю) Великий князь с Московским войском прибыл в Коломну. В сам праздник Успения, после литургии был проведен знаменитый смотр войск на Девичьем поле. Получив благословение от коломенского архиепископа Геронтия, Дмитрий Иоаннович с войском движется по левому берегу Оки, до впадения в нее реки Лопасни. Здесь он встречается с Владимиром Андреевичем, подошедшим из Серпухова. Напротив устья Лопасни находился "Сенькин перелоз", или, по-современному, брод.
На противоположном берегу сейчас находится село Тульчино, а чуть выше по береговому склону Сенькино - в названии которого уцелел древний топоним. От современного наукограда Пущино до этих мест всего 6 - 7 км. Здесь и переправлялись через Оку русские войска 25 августа (7 сентября по новому стилю) 1380 года. Много позже, в 1839 году в Тульчино, на месте старой, деревянной церкви, был построен каменный храм Рождества Богородицы в память о переправе и великой Победе на Куликовом поле. А в селе Турово, на левобережье Оки, в 1980 г., в честь 600-летия Куликовской битвы поставлен каменный знак, в память о переправе русских войск. Хотя и отстоит Турово от Оки на добрых четыре километра. А вот в Заочье такого памятника нет. То ли руки не дошли, то ли как всегда средств не нашлось, а может и просто не придали значения. Забыли, что живы мы во многом благодаря Куликовской битве. Не будь той Победы, и Руси не было бы.
Здесь, за Окой, кончалось Московское княжество. Отсюда до самого Дона были места рязанские, неспокойные, а за Доном начиналось Дикое поле, территория Орды. Что чувствовали они, простые ратники, дружинники, бояре, князья, переправляясь через Оку? За спиной оставался дом, родная земля, впереди - неизвестность и лютая сеча с погаными. Большинство прощалось с Родиной навсегда. Первым переправился Владимир Андреевич, разведал брод, показал пример. Следом потянулось остальное войско. Рядом сновали плоты и лодки, всей ширины мелководья, где можно пройти по дну, не хватало для такой массы людей. До самой ночи переправлялись полки. С рассвета опять потянулись на реку не успевшие с вечера обозы. Великий князь шел последним, зорко следил, чтобы никого не унесла речная стремнина, чтобы обозы прошли переправу без потерь, и все считал, прикидывал численность своего войска. Хватит ли сил для отпора, для победы над басурманами? И лишь когда последние телеги заскрипели на противоположном берегу, осенил себя крестным знамением и, ведя коня в поводу, вступил в обманчиво тихий поток воды.
И была еще вторая переправа, уже через Дон, вечером, накануне сражения. В тех местах он не широк - десяток-другой метров, но крутые склоны по обеим берегам делают переправу затруднительной, а во время боя и смертельно опасной. Многие тогда советовали не переходить реку, закрепиться на высоком берегу и отражать неприятеля, сбрасывая его в воду, но Великий князь принял другое решение. Этим переходом он в корне пресек любые мысли об отступлении. Назад дороги теперь не было. Оставалось или победить, или умереть.
В последнее время стало модным критически относиться к древним источникам. Многие исследователи заявляют, что число ратников в древних битвах сильно преувеличено. Не минуло такое переосмысление и Куликовской битвы. Договорились даже до того, что численность русских войск была всего 20 - 30 тыс. человек. Мол, откуда большему числу людей и взяться-то в разоренной Руси. И невдомек, этим горе-ученым, что тем самым они низводят значение великой битвы до уровня обычной междоусобной разборки. Забывают, что битве той предшествовала сорокалетняя "великая тишь", не знавшая степных набегов. А иметь десять детей в каждой семье - было обычным делом. За сорок-то лет уже и второе поколение подрасти успело. Даже чума, прокатившаяся по Руси во время княжения Симеона Гордого, не смогла остановить прироста населения. А само Куликово поле? Его размеры 5 на 7 километров. Все древние свидетельства единодушно говорят о великой тесноте, в которой приходилось биться воинам. Если же поставить восемь - десять тысяч человек в одну шеренгу, плечом к плечу, то как раз от одного края поля до другого они и уместятся. Две-три таких шеренги, т.е. 20 - 30 тысяч человек, никак не тянут на то, чтобы создать тесноту на поле. Для тесноты таких шеренг должно быть минимум 15 - 20, т.е. не менее ста тысяч человек. Любой военный, имеющий практический опыт участия в размещении и передвижении большого количества людей, подтвердит, что разместить сто тысяч человек на пространстве в несколько квадратных километров не проблема. Так что кабинетные умозаключения одно - а историческая реальность - совсем другое.
По разным данным численность войска московского князя колебалась от 120 до 350 тысяч человек. У Мамая под началом было от 200 до 400 тысяч. Еще за два дня до битвы русские разведчики знали и местонахождение ордынских войск, и их численность. Один из разведотрядов под началом Семена Мелика даже захватил в плен знатного "языка" и доставил его великому князю.
Накануне боя, пришла грамота от Преподобного Сергия, с благословением на битву. Поздним вечером Великий князь Дмитрий Иванович, вместе со своим старшим воеводой, тоже Дмитрием, Боброком Волынским, выехал осмотреть поле предстоящей битвы. Были окончательно определены места расположения войск и, главное, засадного полка. По преданию они слышали, как за татарским станом завывали волки, над русским же войском стояла тишина великая, примета, обещавшая победу в битве. После сего приложив ухо к земле Дмитрий Боброк услышал плач двух женщин русской и татарской, что предвещало гибель множества воинов с обеих сторон.
И вот настал Великий Праздник - день Рождества Пресвятой Богородицы. 8 (21) сентября 1380 года. Густой туман над полем, стоявший почти до десяти утра, скрывал враждующих друг от друга. Князь Дмитрий Иоаннович проехал вдоль всего войска, ободрил своих ратников, призвал их стоять насмерть за землю русскую, обещая погибшим бессмертие и награду от Небесного Царя. А затем совершил поступок, свидетельствующий не только о его великом мужестве, но и величии души и мудрости. Он снял с себя дорогие княжеские доспехи и велел одеть их своему другу, боярину Михаилу Бренку. Сам же облачился в простые доспехи и встал в ряды передового полка, которому надлежало первому принять вражеский удар. Окружающие принялись его отговаривать, но Дмитрий произнес: "Где вы, там и я. Скрываясь назади, могу ли сказать вам: братья! умрем за Отечество? Слово мое да будет делом! Я вождь и начальник: стану впереди и хочу положить свою голову в пример другим". Тем самым он показал, что полностью вверяет исход сражения Промыслу Божию и личному мужеству каждого воина. Многие видели это, и, хотя Михаил Бренок, в княжеских доспехах и под стягом Московского князя, оставался в середине большого полка, олицетворяя полководца, но уже прокатилась молва о поступке князя по всему войску. Знали воины, что бьется он среди них в простых доспехах, а в пылу битвы поди разгляди, кто рядом с тобой рубится - князь или нет. А раз так, то оставалась надежда на то, что пока жив последний воин, жив и вождь, поведший войско в сражение.
Но вот уже сошлись противники на расстояние, позволяющее устремиться в атаку. И тогда выехал из татарского полчища огромный богатырь.
Челибей - Темир-Мурза был личным охранником хана. Происхождение его доподлинно неизвестно, предания монголов сохранили память о нем как потомственном воине-оборотне. Часто в пылу борьбы он перегрызал своим противникам горло. Он поклонялся темным силам и выходил на бой, поддерживаемый всеми слугами князя тьмы. Обычные люди при одном его виде ощущали смертельный ужас и слабость. Противостоять такому противнику должен был не только сильный воин, но и опытный в духовной брани подвижник. Это провидел Преподобный Сергий, посылая на брань инока Пересвета и облачив его в схиму. Именно Александр Пересвет, без доспехов, в монашеской одежде, с одним лишь копьем, выехал навстречу демоническому противнику. На всем скаку сшиблись они и пронзили насмерть друг друга копьями, но если Челубей тут же рухнул на землю, то Пересвет сумел повернуть коня и доскакал до своих, уже мертвый.
Духовная победа Александра Пересвета явилась прообразом победы Руси над Степью. Победы, доставшейся неимоверными усилиями и страшной ценой. Русские дружины сокрушили полчища Золотой Орды.
Дмитрий Донской рубился в первых рядах, как простой воин. Мамай же наблюдал за ходом сражения из своей ставки - Красного холма. Уничтожив передовой полк, ордынцы врезались в середину русской рати. В бой вступила грозная генуэзская пехота - отборные наемники в тяжелых доспехах с длинными копьями. А в это время, за триста верст от места битвы, братия Троице-Сергиева монастыря молится о даровании победы русскому оружию. Сам Преподобный духом присутствуя на поле брани рассказывает, как идет сражение, кого убили, кого ранили.
Большой полк мужественно оборонялся. Несмотря на гибель Михаила Бренка, которого неприятели приняли за великого князя, русские воины сумели отразить натиск. И тогда Мамай перенес силу главного удара на левый фланг. Вот уже почти все силы ордынцев навалились на полк левой руки, прижали его к Дону и бросили на прорыв конницу. Уже дрогнули русские ряды, уже татары, упоенные близкой победой, предвкушали богатую добычу. И в это время в тыл наступавшим ударил засадный полк под предводительством Владимира Храброго, князя Серпуховского, и воеводы Дмитрия Боброка. Дождались-таки заветного часа! Сколько раз порывались воины и князь Владимир прийти на помощь гибнущим братьям, но приказом великого князя и железной волей Боброка Волынского были удерживаемы на месте. И ударили в самый нужный момент. Многие тогда видели небесное воинство, пришедшее на помощь русской рати. Впереди были Великомученики Георгий Победоносец и Дмитрий Солунский, князья-страстотерпцы Борис и Глеб и великий князь Александр Невский. Наступающие татары внезапно оказались в кольце, где и нашли свою гибель, прочие же в ужасе бежали. Исход боя был решен. Мамай, увидев гибель своего войска, в тоске и бессильной злобе воскликнул: "Велик Бог христианский!", - и поспешил унести ноги подальше от русской земли в крымскую Каффу (Феодосию), где бывшие друзья генуэзцы связали его и передали палачам Тохтамыша, хана Синей Орды, воспользовавшегося поражением и ослаблением Мамая. Так бесславно встретил свой конец могущественный повелитель Золотой Орды.
Бегущих ордынцев преследовали до реки Красивая Меча - более 40 км. Потери Русских были колоссальны, в живых осталось не то 30, не то 50 тысяч человек. Но и противникам пришлось не сладко. Ордынское войско почти полностью было уничтожено. Спаслась лишь девятая его часть, имевшая быстрых, не измученных в битве коней. Прочие же навечно остались в придонских полях. В том числе генуэзская пехота. После Куликовской битвы в русских летописях о ней не слыхать.
"Черна земля под копытами, костями татарскими поля усеяны, а кровью их земля залита. Это сильные рати сошлись вместе и растоптали холмы и луга, а реки, потоки и озера замутились. Кликнул Див в Русской земле, велит послушать грозным землям. Понеслась слава к Железным Воротам, и к Орначу, к Риму, и к Кафе по морю, и к Тырнову, а оттуда к Царьграду на похвалу русским князьям: Русь великая одолела рать татарскую на поле Куликовом, на речке Непрядве." (Задонщина).
После сражения великого князя Дмитрия еле разыскали под деревом, всего израненного, в изрубленных доспехах. От потери крови он был без сознания, но радостная весть о победе вернула его к жизни. Обнял своего брата Владимира, затем всех, кто рядом оказался. Услышав же о потерях горько заплакал.
Семь дней "стояли на костях". Разыскивали знакомых, оплакивали и погребали павших. Тяжело раненых отвезли в окрестные селения, на лечение, многие из них там и скончались. Торжественным и скорбным было возвращение русского воинства. Сколько смогли взяли с собой погибших - похоронить на родине, в кругу близких и земляков. С этой печальной ношей разъехались по всей Руси. В Серпухове тоже нашли упокоение многие герои Куликовской битвы. Похоронили их в Высоцком монастыре, в Зачатьевском соборе -. главном храме монастыря, который через год в 1381 г. освятил святитель Киприан, вместе с преподобным Сергием. В Москве на сороковой день отслужили панихиду, по всем, живот свой положившим на поле Куликовом, на княжий счет устроили тризну. Уже недалеко были и именины великокняжеские - Дмитриев день. В память павших Дмитрий Иванович распорядился установить "до скончания века" празднование Дмитриевской родительской субботы - накануне дня своего ангела, Великомученика Дмитрия Солунского. Тогда же над могилами воинов возвели деревянную церковь Всех святых, что на Кулишках. Тела Пересвета и Осляби нашли упокоение в Симоновом монастыре.
Победа в Куликовской битве навечно останется примером мужества и героизма Русского Духа. После нее Великого князя Дмитрия Иоанновича стали называть Донским, а его брата Владимира Андреевича - Храбрым (иногда тоже величая Донским). Горячие и искренние молитвы Дмитрия Донского, Александра Пересвета, Андрея Осляби, множества князей и простых ратников, их готовность пожертвовать жизнью ради Святой Руси и веры Православной, духовная помощь Преподобного Сергия, святых страстотерпцев Бориса и Глеба, святого Александра Невского освятили место подвига русского народа. Святое поле. В тихую ночь на Куликовом поле можно услышать шепот умерших ратников и ощутить прикосновение Вечности.
Простите нас, герои павшие, что редко помним о вашей жертве великой, что мним себя умнее, чем вы, поскольку разум забит всяким вздором земным, не имеющим особого смысла, а главного - для чего живем на земле, не ведаем. Простите, что не встали как вы на защиту нашей Родины, когда ее на части растаскивали, что живем во времена позорные и бесстыдные, вполне соответствующие внутреннему нашему устроению. Что заботимся прежде о своем благополучии, а не о Матушке - России, за которую вы своей жизни не пощадили. Простите... И да помилует нас милосердный Бог, и даст время на покаяние, и силы на исправление, да сподобимся, хоть немного, быть достойными вашего великого подвига.