Воробьева Татьяна Викторовна : другие произведения.

Как я тебя... ненавижу (с 1 по 13 главы)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ о любви преподавателя и ученицы. Ее мир рухнул в одночасье, его только начал строиться заново. К чему приведут их запретные отношения?
  
  
  
  
  
  
   []
  
  1 глава. Хронический недосып и остальные неприятности
  "Боже, как же я устала", - глаза закрывались сами собой, под монотонный звук шагов и спокойный голос спать хотелось еще больше. Я и не заметила, как опустилась на парту.
  - Самойлова, - услышала я голос у самого уха, приятный мужской баритон с нотками недовольства. - Будьте так любезны не спать на моих уроках.
  От этих слов глаза открылись сами собой. Я вздрогнула и села прямо, словно внутрь меня вставили жестяной шест. Возле моей парты стоял преподаватель по биологии. Сложенные на груди руки и тёмные, почти черные зрачки глаз, впившиеся в меня взглядом.
  - Простите, Андрей Владимирович, - тихо сказала я.
  - Постарайтесь, чтобы ваши ночные гулянки не отражались на вашей учебе, - бросил он мне, направляясь к учительскому столу. - Еще один такой случай - и вы отделаетесь не только предупреждением, но и двойкой в журнал, а также визитом к директору.
  Я задохнулась от несправедливости обвинений, хотя откуда он мог знать, что я засыпала совсем не потому, что целую ночь скакала на дискотеке.
  - Хорошо, Андрей Владимирович, - проглотив обиду, ответила я.
  Учитель еще раз посмотрел на меня и продолжил урок. Я устало вздохнула и постаралась сосредоточиться на теме урока.
  Андрей Владимирович был хорошим учителем, он рассказывал и раскрывал любую тему так, что понятно становилось даже самому тупому ученику, но с тем же самым за тот год прослыл строгим и не всегда справедливым преподавателем. Когда он только появился в школе, почти все старшеклассницы, да и женщины из преподавательского состава, положили глаз на молодого мужчину.
  Несмотря на несколько болезненную худобу, вечный беспорядок в темно - каштановой шевелюре, отбоя от поклонниц не было. Не знаю, как дело обстояло с его коллегами, но у учениц любые попытки флиртовать с ним строго наказывались двойками в журнале и вызовом родителей. Такие меры быстро остудили пыл несовершеннолетних воздыхательниц и даже вызвали некую агрессию и антипатию в адрес недавнего предмета обожания. Так что первый урок биологии этого учебного года прошел без приключений, если, конечно, не считать выговор, адресованный мне.
  - Ну, Милка, тебе еще повезло, - произнесла Иринка, когда мы выходили из школы в конце учебного дня. - Мог и 'лебедя' влепить, с него станется, - проговорила она, оглядываясь по сторонам, словно боялась, что 'предмет' нашего разговора выскочит из - за угла и все-таки поставит злосчастную двойку.
  Ирка была моей самой лучшей подругой еще с детского сада. Высокая блондинка со светло-голубыми глазами была словно ожившей куклой Барби, но, несмотря на такую кукольную внешность, голова у нее была забита не только сплетнями про звезд и новостями моды, но и литературой, химией и даже немного физикой, по которым у нее стояли пятерки. По остальным же предметам ей тоже удавалось удерживать более или менее приличные оценки.
  - Не думаю, - пожала плечами я. - Ему прекрасно известно, что я иду на золотую медаль, и, если что, "ква-ква" ему голову снимет.
  "Ква-ква" мы называли нашу директрису, не только потому, что она всем своим видом напоминала старую жабу, но и нещадно картавила. Еще, кажется, ее сознание остановилось в строгих СССР временах, так как правила нашей школы больше были похоже на коммунистическую диктатуру, которой позавидовал бы и сам Сталин. Так что не знаю, как по всей стране, а по нашей школе явно бродил призрак коммунизма.
  - Это точно, - хмыкнула подруга, видимо, мысленно уже представляя данную картину. - Против нее даже он не пойдет.
  - Привет, девчонки, - к нам подошел Юрка.
  Он учился на класс старше нас и так же, как я, шел на золотую медаль. Со стороны было сложно поверить, что они с Иркой встречаются - настолько они не подходили друг другу. Юрка - типичный ботан, каким его изображают в подростковых сериалах: нескладный, высокий, в нелепых очках; в детстве, на волне популярности книг о юном волшебнике, мы дразнили его Гарри Поттером, на что он обижался.
  - Привет, - поздоровалась я.
  Ира же, не стесняясь и не боясь быть замеченной директрисой или другими блюстителями морали в стенах школы, поцеловала парня далеко не невинным поцелуем.
  - Ну, может, хватит, - фыркнула я, наблюдая за парочкой, а заодно выглядывая учителей, чтобы заранее предупредить влюбленных в случае опасности.
  - Да ладно тебе, Камилла, как будто вы с Ромкой ничем таким не занимаетесь? - ухмыльнулась подруга, поправляя блузку и смотрясь в маленькое карманное зеркальце. - Небось это из-за него ты на уроках спишь.
  Я хотела возразить подруге, что ничем таким с Ромкой я не занимаюсь, а не высыпаюсь совсем по другим причинам, но меня остановил удивленный возглас:
  - Спит на уроках? - Юра смотрел на меня широко распахнутыми глазами.
  - Ага, - подтвердила Ирка, - на биологии.
  - У Андрея Владимировича? - глаза парня еще больше округлились. - Ну, Самойлова, ты - самоубийца. Если у него на тебя зуб будет, ты золотую медаль не увидишь как своих ушей. Вон у нас Горохова в прошлом году пролетела с медалью. Говорят, это он постарался.
  - Да ладно тебе?! - толкнула парня локтем Ирка. - И что, "ква-ква" ему позволила?
  - Как видишь, позволила, - пожал плечами парень.
  Я нервно поежилась - потерять медаль из-за вредного учителя не хотелось. Хотя до выпускного, да и до окончания этого учебного года, еще прорва времени, но отсыпаться я решила в другое время, и уж никак не на уроках Андрея Владимировича, точнее, вообще ни на каких уроках.
  Из раздумий меня вывел резкий гудок. Я обернулась: это был Ромка; его серый мерс стоял возле ворот школы. Ирка с Юркой тоже его увидели и приветственно помахали.
  - Ладно, мне пора, - вымученно улыбнулась я, прощаясь с друзьями.
  - Пока-пока, - подруга на французский манер расцеловала меня в обе щеки на прощание. - И скажи Ромке, чтобы давал тебе высыпаться ночью.
  Я не стала ничего пытаться объяснить Иринке: она всегда была такой - что вобьет себе в голову, не свернешь, одним словом, баран, точней, овен.
  - Привет, - я подставила Роме щеку для поцелуя.
  - Привет, - поздоровался он. - Ну, как школа, как девятый класс?
  - Все как обычно, - пожала я плечами, - только вот...
  - Что? - поинтересовался он, выворачивая на шоссе.
  - Я уснула на уроке.
  - Уснула на уроке?!
  Кажется, этот удивленный тон начинал меня потихоньку раздражать. Да, уснула, что я, не человек?
  - Я вчера поздно вернулась и так умаялась, что сегодня чуть не проспала, а на уроке... Я и сама не успела понять, как заснула, - начала оправдываться я.
  - Бросай ты эту работу, - раздраженно сказал Ромка.
  - Ага, а жить я на какие деньги буду? - фыркнула я в ответ.
  Спор на эту тему у нас возникал не единожды. И обычно не заканчивался ничем хорошим. Вот и сейчас все пошло по давно известному сценарию.
  - Переезжай ко мне, - уже спокойнее ответил он.
  - Куда? В общагу или к родителям? - я посмотрела на парня.
  - Что за глупые вопросы? К родителям. Я уверен, они будут не против.
  Галина Борисовна и Владислав Николаевич, конечно, были бы не против. Они были давними друзьями моих родителей, и с Ромкой я познакомилась на юбилее его отца, куда была приглашена вся наша семья. Спортивный, симпатичный мальчик, тогда еще абитуриент МГУ, весь вечер не спускал с меня глаз. А на следующий день позвонил и пригласил в кино. Первые полгода все было отлично: кафе, кино, цветы, подарки, но как дела в наших отношениях обстояли сейчас, меня не совсем устраивало. Как бы сказала Ирка: "Конфетно-букетный период закончился, пора платить по счетам". Но лишаться невинности за пару букетов цветов и несколько походов в кино мне как-то не хотелось. Да и слухи о периодических встречах Ромки со своими симпатичными одногруппницами, которыми Земля полнилась благодаря той же Ирке, энтузиазма не добавляли.
  - Не хочешь ко мне, - расценил мое молчание по - своему Ромка, - давай я к тебе перееду.
  "Вот чего мне еще не хватало", - я мысленно перекрестилась.
  - Ромка, давай потом об этом поговорим, - решила я свернуть разговор, чтобы не доводить до очередного скандала. Притом машина уже подъезжала к моему дому.
  Я посмотрела на парня: взгляд сосредоточен на дороге, на лице никаких эмоций, лишь костяшки пальцев, сжимающих руль, побелели, выдавая его раздражение и злость. Автомобиль остановился.
  - Ромка, я очень устала, а мне еще домашку делать. И на работу идти, - добавила я мысленно. - Но я обещаю подумать над твоим предложением.
  Открыв дверцу, я предварительно наклонилась к нему и хотела поцеловать в щеку на прощание, но он неожиданно повернулся ко мне лицом, и наши губы встретились. Я тут же хотела отпрянуть, но он потянул меня на себя и углубил поцелуй. Не знаю, может, я какая-то не такая, фригидная, что ли, но у меня от наших с ним поцелуев никогда не бывал крышеснос, как показывают в фильмах или пишут в книгах. Это все простая механика: губы, язык, куда деть нос? И больше ничего, никакого волнения в крови или замирания сердца.
  "Это потому, что ты его не любишь", - ворчливо буркнуло второе я.
  "Люблю", - возразила я сама себе.
  Когда Роман оторвался от моих губ, я выдала дежурную улыбку:
  - Пока.
  - Я завтра тебя из школы встречу.
  - Ага, - кивнула я, уже выбираясь из машины и захлопывая дверцу.
  Квартира встретила меня ставшей уже привычной тишиной.
  - Привет, пап, мам, - поздоровалась с родителями, вернее, с их фотографией на письменном столе в моей комнате.
  Мои родители - репортеры, и не просто репортеры, а фанаты своего дела. Они и познакомились друг с другом на работе. Мама вела какое-то журналистское расследование, а папа был ее оператором. Так они и стали работать в дуэте. На работе их называют "дуэт самоубийц" (мне, честно, от такого прозвища становится жутко), так как они всегда берутся освещать самые опасные темы: Чечня, Ирак, Беслан, разные громкие криминальные истории и скандалы. Вот и сейчас они находились в Египте, где творились беспорядки.
  Соорудив себе бутерброд, я стала просматривать почту. Ничего... ни одного малюсенького письма. Неужели так сложно написать коротенькое: "Привет, не волнуйся, мы живы"? А что, если... Я еще раз посмотрела на фотографию родителей. Слезы сами выступили на глазах, грудь сжалась, спазм поднялся выше, перехватывая горло и обжигая нехваткой воздуха легкие. Я вслепую нащупала ингалятор в кармане рюкзака, висевшего на стуле. Два быстрых нажатия. Лекарство охлаждающим потоком спустилось вниз по горлу, остужая легкие и заставляя дышать.
  - Черт, идиотка, - отругала я себя, поднимая с пола остатки бутерброда, упавшего во время приступа. - Перестань думать глупости: они всего два дня тебе не писали, а ты уже напридумывала тут себе невесть что, фантазерка хренова, - собственный голос разрушал тишину квартиры.
  Выкинув бутерброд и помыв тарелку, я продолжала себя успокаивать:
  - Борис Игнатьевич вообще сказал, что они должны вернуться только на следующей неделе. Так что хватит паниковать и вызывать у себя приступ. Лучше иди займись уроками, - последнее предложение я произнесла, пародируя назидательный тон мамы и, улыбнувшись тому, как похоже у меня вышло, села делать домашку.
  Будильник противно пропищал "подъем". О да, родной, я тебя слышу. Открыв с третьего, если не с четвёртого раза, глаза и нащупав кнопку "off", приказала себе встать. Ну и фиг, что суббота и спать хочется до одури. Кушать тоже, знаешь, будет хотеться и сегодня, и завтра, и в понедельник.
  Понедельник. Я мечтательно вздохнула: именно в понедельник должны были вернуться родители. Новостей от них так и не было, но Борис Игнатьевич, которого я достала своими звонками в последнюю неделю, не слишком уверенно утверждал, что с ними все в порядке и это просто связь в воюющей стране большая роскошь. Я делала вид, точнее, старалась в это верить и ждать понедельника.
  Быстро приведя себя в порядок и позавтракав, отправилась на работу. Работала я уборщицей в одной кафешке типа МакДака, которая вечером превращалась в ночной клуб. Работа была не ахти, но "несовершеннолетней малолетке без аттестата даже о среднем незаконченном образовании" на большее рассчитывать не приходилось.
  Устроилась я на эту работу еще летом - решила подкопить на новый мобильный, а когда родителей отправили в командировку, то деньги стали не лишними вдвойне. Нет, родители оставляют мне кредитную карточку с небольшой суммой на карманные расходы, но то ли я такая транжира, то ли все стало настолько дорого, но последние две недели я жила на свои честно заработанные.
  - Привет, Милка, - улыбнулся мне Степка - официант.
  Рыжий студент второго курса, веселый, вечно улыбающийся, шустрый парень, который в начале лета пытался подбивать ко мне клинья, но, один раз душевно поговорив с Ромкой, отстал, и наши отношения переросли в братско-сестринские.
  - Привет, Рыжик, - ответила я, на что он тут же надулся.
  - Я не рыжик, это гриб такой.
  - А я не Милка, это шоколадка такая, - парировала я.
  - Ага, и лиловая корова, - ухмыльнулся он.
  - Что здесь происходит?! - из глубины зала к нам вышла Светлана Николаевна.
  "Шалава" Николаевна, как называли ее за глаза. Высокая, стройная брюнетка в облегающем все ее достоинства деловом костюме была управляющей персоналом. Она пришла работать в это кафе в одно время со мной, но за три месяца успела дослужиться до начальника. Работала она не слишком старательно, но вот с владельцем кафе ее видели часто.
  - Так что тут происходит? - повторила свой вопрос начальница.
  - Ничего, - хором ответили мы.
  - Вам не за разговоры платят. Быстро по местам, - сказала женщина и прошла мимо.
  - По местам, - передразнил ее Степка.
  Я же по-детски показала язык. Но Светлана Николаевна была права, платили нам не за разговоры, и поэтому я поспешила в подсобку, переодеваться.
  Я поставила швабру и потерла ноющие запястья; спина тоже затекла. В такие моменты мне казалось, что Ромка не так уж и не прав, уговаривая уйти с работы и переехать к нему. Ну, право слово, не будет же он приставать ко мне при родителях. А когда их не будет дома? Нет, Камилла, ты себе никогда не напоминала параноика? Он вроде твой парень, а не сексуальный маньяк. И ты его любишь.
  "А любишь ли?", - тут же с сомнением отозвалось второе я.
  "Заткнись", - послала я свои сомнения в очередной раз по известному адресу. - "Люблю, но спать мне с ним пока рано. Вот будет хотя бы шестнадцать, тогда может быть".
  Моё второе я в очередной раз презрительно хмыкнуло, но в этот раз промолчало.
  Дело было не только в возможных приставаниях Романа - еще и моя собственная жажда независимости и самостоятельности мешала мне принять чужую помощь. Жить одной в квартире было мне не в новинку: родители постоянно разъезжали по командировкам, а бабушки, остающейся со мной в детстве, не стало уже как три года. Поначалу родители просили присмотреть за дочуркой соседей или даже учителей, но вскоре убедившись, что я достаточно взрослая, чтобы не умереть с голоду и не поджечь квартиру, успокоились. Все бы и в этот раз было хорошо, если бы не работа. Работать и учиться одновременно, видимо, мне не по силам. Мне было стыдно перед преподавателями, когда они растерянно-разочарованно вместо красивой пятерки вырисовывали в журнале неуверенную четверку, близкую к тройке. Ну, ничего, - скоро вернутся родители, и все войдет в привычную колею.
  - Камилла, что ты тут застыла? - в каморку заглянула Светлана Николаевна. - Там тебя работа ждет.
  - Уже иду, - вздохнула я, беря в руки швабру.
  Вытирая следы колы вперемешку с остатками картошки фри, я вдруг услышала знакомый голос. Обернувшись, я увидела у входа долговязую фигуру своего учителя биологии. Сердце пропустило удар. Я со всей силой сжала ручку швабры, пластик жалобно заскрипел. Только этого мне не хватало. Представляю, что будет, если он увидит меня здесь. Самое безобидное, если он сам уколет меня на уроке; в худшем случае - завтра об этом будет знать вся школа. А зная нашу "ква - ква", легко после такой новости мне не отделаться. Нашей директрисе совершенно плевать, что Советский Союз давно развалился, и отговорка, что "теперь то, чем занимаются школьники в свободное время, их личное дело", в стенах нашей школы не принимается. Так что можно было готовится к прилюдному поруганию и требованию уйти с работы, или исключению из школы. Абсурдно?! Кто ж спорит, но такова "ква - ква" - Бестрева Семеновна.
  Тем временем к Андрею Владимировичу подплыла наша Светлана. Не стесняясь, стала кокетничать с новым посетителем, предлагая ему пройти за свободный столик и сделать заказ. Ради других посетителей она так не суетилась, но больше меня удивила реакция учителя. Нет, я, конечно, понимаю, что учителя не роботы и у них есть личная жизнь, но видеть всегда собранного и строгого учителя, расплывающегося в обаятельной улыбке и галантно целующего даме ручку было крайне необычно. Я даже забыла о необходимости спрятаться. Когда они отправились к свободным столикам возле меня, прятаться было уже поздно. Я лишь ниже опустила голову и отвернулась, делая вид, что занята делом, в надежде, что он все-таки меня не заметит.
  Как бы не так: проходя мимо, биолог остановился прямо напротив меня. Я, поняв, что пытаться сделаться невидимкой и далее будет довольно глупо, выпрямилась и гордо подняла голову
  - Здравствуйте, Андрей Владимирович, - первой поздоровалась я.
  Он прошелся по мне своим цепким взглядом, с каждой секундой хмурясь все больше:
  - Добрый день, Самойлова, - и пошел дальше, к столику.
  Я закрыла глаза и медленно выдохнула, стараясь подавить страх и волнение. Только приступа астмы мне сейчас не хватало, это будет полным фиаско. И что я так разволновалась? Ну, подумаешь, расскажет он все директрисе, в понедельник все это будет уже не важно. Успокоившись, я отправилась в подсобку, стараясь не смотреть на столик, за которым сидел учитель.
  Неужели я дома?! Руки и ноги отваливались, спина ныла. Хотелось просто лечь и уснуть. Но желудок взбунтовался такому желанию, требуя пищи. Так, что у нас в холодильнике? Достав кастрюлю с макаронами по-флотски, приготовленных мной в четверг, и проверив их на пригодность, поставила греться. Не успела я приступить к ужину, как по квартире разнеслась настырная трель входного звонка.
  Черт! Голодному ребенку поесть не дадут. Заочно ругая любого, кто стоял по ту сторону двери, я пошла открывать. За дверью стоял Ромка.
  - Ты что так поздно? - спросила я, открывая двери.
  - А, красавица моя, - парень ввалился в прихожую.
  От него разило спиртным; я недовольно поморщилась от резкого запаха.
  - И где ты так набрался? - спросила я, пытаясь увернуться от его крепких пьяных объятий.
  - Да, что ты, Камилла, какой набрался? Выпил-то всего бутылку пива, - икая, признался мне Ромка.
  - О, это тебя так с бутылки пива развезло? - теперь я уже пыталась не дать ему упасть.
  - Ну, там не только пиво было, - продолжал рассуждать он. - Еще вино, коньяк, водка... Это мы так новый учебный год отмечали.
  - Все с вами ясно, - вздохнула я. - Снимай куртку, пойдем я тебя на диван уложу.
  - Зачем? - задал глупый вопрос Ромка.
  - Как же зачем? - стала объяснять ему, как маленькому, я. - Тебе проспаться нужно.
  - Но я совсем не хочу спать, - заплетающимся языком объявил он.
  И тут навалился на меня всем телом, так, что с одной стороны я была прижата стеной, а с другой им. Я сначала подумала, что он просто отключился, но когда его рука нагло прошлась по моему бедру...
  - Эй, ты, что себе позволяешь?! - скинула я его руку.
  - Да, ладно тебе, Милка! Сколько мы с тобой встречаемся, а ты меня все динамишь. А я ведь не железный.
  - Ага, ты деревянный, как Буратино, - отпихнула я его от себя.
  - Ну, Милка.
  Он снова обнял меня в попытке поцеловать. От него так разило, что меня чуть не стошнило. Я еще раз его толкнула, на этот раз сильнее. Ромка покачнулся и отступил на пару шагов назад, дав мне свободу передвижения. Я подскочила к двери и раскрыла ее нараспашку.
  - Уходи, - указала я ему на дверь.
  - Ты чего? - он смотрел на меня растерянным взглядом.
  - Уходи! - мой голос почти сорвался на визг, а в груди неприятно сжалось, предупреждая о приступе.
  Перепуганный парень послушно поднялся на ноги:
  - Хорошо, ухожу-ухожу, истеричка, - пробурчал он себе под нос.
  Дверь захлопнулась, стены дрогнули. Опустившись на пол прямо возле двери, старалась успокоиться.
  - Понедельник, понедельник, понедельник, - повторяла я как заклинание.
  2 глава. А теперь ты ничья...
  Наконец-то понедельник. Казалось, что сегодня ничего не сможет испортить мне настроение: ни пьяные выходки Романа, ни возможные неприятности в школе из-за моей работы. Было, конечно, странно, что родители еще не дали о себе знать, но, стараясь не думать о плохом, я отправилась в школу.
  - Камилла, привет, - накинулась на меня Ирка. - Где ты все выходные пропадала?
  - Как будто ты не знаешь, где я по выходным пропадаю, - поддразнила ее я.
  - Ох, ты - работяга, - иронично-жалеющим тоном произнесла она. - Да бросай ты эту работу.
  - Не волнуйся уже. Меня в субботу в кафе учитель видел, и не удивлюсь, если сегодня на "ковер" вызовут, с требованием бросить работу и полностью заняться учебой.
  - О, да, - хмыкнула подруга. - Помнишь, как все на Светку Карпову взъелись... А она всего лишь "Орифлеймом" торговала.
  - Да, - вздохнула я, примеряя на себе роль Карповой. - Ее тогда на месяц из школы исключили.
  - Ну, ладно, не расстраивайся, может, все еще обойдется, - стала успокаивать меня подруга. - А кто тебя видел?
  - Андрей Владимирович, - ответила я.
  - Наш биолог?! - воскликнула Ирка и тут же сникла, поняв, что тут как раз вряд ли обойдётся.
  - Да ладно, не переживай. - Настала моя очередь её успокаивать. - Все равно я собиралась уже бросать работу. Сегодня родители возвращаются.
  - То-то я гляжу, ты такая счастливая. Думала, Ромка постарался, - ухмыльнулась подруга.
  - Кто о чем, а ты о своем, - фыркнула я на подругу, - Ромка постарался, но скорей не осчастливить, а наоборот.
  - Что случилось? - в глаза Иринки зажглось любопытство. - Рассказывай.
  - Потом, а то на урок опоздаем, - отмахнулась я.
  Как ни странно, ни на первом уроке, ни на втором вызова к директору не было. Вот настал третий урок - биология. Ну, все, тут уже точно экзекуции мне не избежать. Ирка одобряюще сжала мне руку. Прозвенел звонок, и в класс вошел Андрей Владимирович. Я мысленно подготовилась к какой-нибудь колкой фразе в мой адрес и просьбе зайти к директору, но он лишь обвел учеников цепким взглядом.
  - Воронцов, убери телефон в рюкзак, пока я не убрал его к себе в ящик, - спокойно сказал он, лишь мельком взглянув на "Камчатку".
  Максим послушно убрал гаджет. Мы все прекрасно помнили, что случилось с его "айфоном" в прошлый раз, когда он не захотел убирать его на уроке. Телефон перекочевал в стол учителя, и когда был возвращен, на нем исчезли не только все файлы, но он был еще и запаролен. Пароль удалось взломать на следующий день, а вот по поводу редких фотографий, исчезнувших навсегда, Макс долго убивался, и потом больше никогда не спорил с преподавателем.
  На меня Андрей Владимирович ни обратил, казалось, никакого внимания, что меня несколько озадачило. Неужели чудеса случаются? И он ничего никому не сказал о нашей неожиданной встрече в выходные?! Я уже было расслабилась и подумала, что все обошлось, как в дверь постучали.
  - Андрей Владимирович, - в класс вошла Анна Сергеевна - секретарь директрисы.
  - Да, - он посмотрел на нее выжидающе.
  - Бестрева Семеновна просит Самойлову Камиллу зайти в ее кабинет, срочно.
  Они оба посмотрели на меня, словно спрашивая согласия. Ну, вот стоило расслабиться и поверить в чудо, пришел лохматый зверь "писец" и напомнил, что чудес не бывает. Я поднялась, буквально отцепляя от своей руки пальцы Иринки, и вслед за Анной Сергеевной вышла из класса.
  В кабинете была не только директриса, но и завуч и наша классная. У, точно сейчас распинать будут. Я уже приготовила оправдательную речь в свою защиту, как заметила в кабинете Бориса Игнатьевича, скромно стоящего у окна. Стоп. А он что тут делает?
  - Здравствуй, Камилла, - поздоровался он.
  - Здравствуйте, - только и сумела я из себя выдавить.
  - Камилла, присядь, пожалуйста, - голос директрисы звучал непривычно ласково, да и обращение по имени не сулило ничего хорошего.
  Сердце ушло куда - то в пятки и вернулось назад, бешено стуча. Ноги подкосились, и я буквально упала на стул возле себя.
  - Мила, мне звонили из Египта, - тихим голосом начал начальник моих родителей.
  Я сцепила пальцы в замок и не сводила глаз с мужчины.
  - Они возвращались на машине из лагеря повстанцев в пустыне, - продолжил он. - Их автомобиль перевернулся...
  - Нет! Нет! Нет! - я зажала уши руками, чтобы не слышать продолжение этой фразы. - Вы же говорили... Вы говорили... - Я вскочила со стула и подбежала к Борису Игнатьевичу. - Вы говорили, что с ними все хорошо. Что они скоро приедут!
  Меня начало трясти, я чувствовала, как комната стала сжиматься до размеров спичечного коробка.
  - Самойлова, успокойся, - классная руководительница подошла ко мне со стаканом воды и попыталась усадить обратно.
  Я больше не могла тут находиться, и до того, как кто-то успел меня остановить, выбежала из кабинета, не обращая внимания на окрики за спиной. Топот ног эхом разносился по пустому коридору, смешиваясь со стуком сердца. Вдох с каждым шагом становилось делать все сложнее - легкие упрямо не хотели впускать в себя воздух, горло сжалось. Я опустилась возле стены и прижала коленки к груди, стараясь успокоиться, но слёзы катились, а в мозгу бились слова "их автомобиль перевернулся". Я задыхалась, обшарив все карманы, только сейчас поняла, что оставила ингалятор в рюкзаке. Черт! Сил дойти до класса совершенно не было, мне оставалось только терпеть жжение со спазмами и молиться, закрыв глаза. В коридоре послышались шаги, они приближались ко мне, я хотела поднять голову, попросить о помощи, но не могла. Тут в моей руке оказалось что-то холодное. Краем глаза заметила, что это мой ингалятор. Быстро приняв лекарство, почувствовала, как приступ отступает. Отдышавшись, посмотрела на человека, принесшего мне лекарство, ожидая увидеть Иринку, но вместо подруги передо мной стоял Андрей Владимирович.
  - Спасибо, - голос был глухим.
  - Все в порядке? - спросил он.
  Я утвердительно кивнула головой.
  - Бестрева Семеновна просила привести тебя назад, - сказал он спокойно.
  Я отрицательно замотала головой. Мне не хотелось возвращаться назад. Не хотелось слышать обо всем этом.
  - Камилла, вам придется туда вернуться. Не ведите себя как маленькая, вы уже слишком взрослая для этого, - произнес он тем же тоном, каким обычно отчитывал ученика, не сделавшего домашнюю работу.
  Я упрямо покачала головой, еще раз быстрым движением взяв ингалятор в рот и нажав кнопку. Неужели он не видит, в каком я состоянии? Да ему просто плевать. Он потащил бы меня в кабинет директора, даже если б я была мертва.
  - Самойлова, не заставляйте меня нести вас на руках, - словно прочитав мои мысли, сказал он. - Или лучше, чтобы этот разговор происходил здесь, прямо в коридоре?
  Поняв, что взывать к состраданию и просить оставить меня в покое просто бесполезно. Этот человек просто не знает, что такое сострадание. Да, и он прав, я должна выяснить, что случилось с моими родителями, до конца. Поднялась и пошла назад, в кабинет.
  Два дня уже пропускаю школу, да что там школу. Сил нет даже дойти до магазина хлеба купить. Да и зачем? Есть совершенно не хочется, да и жить, честно, тоже. Вчера целый день лежала под одеялом и плакала, а когда сил на слезы не осталось, тупо разглядывала узор на пододеяльнике. Кто-то звонил в дверь, стучал, но я никак не реагировала и даже бы не удивилась, если бы рано или поздно кто-нибудь вызвал МЧС. Пожалеть знакомых, спасателей, а заодно и сами двери. Родителям бы не понравилось, если бы двери разломали или сняли с петель. Мысль о родителях снова заставила меня судорожно вздохнуть и потереть сухие глаза. За эти два дня я истратила почти недельную дозу лекарства. Приступы удушья со смесью слез стали чем-то привычным. Я только успела умыться, как в дверь сначала требовательно позвонили, а потом так же требовательно застучали. Глубоко вздохнув, я пошла открывать. В дверях стоял Ромка. Я его не видела с того самого вечера субботы, и вид у него был скорбно-стыдливый.
  - Привет, - тихо произнес он.
  - Привет, - так же тихо ответила я.
  - Можно войти? - его голос зазвучал еще тише, а виноватый взгляд исподлобья просто умолял впустить его.
  - Заходи, - пожала я плечами, пропуская в квартиру, но тут же пожалела об этом с его первой фразой:
  - Мне жаль твоих родителей.
  Чувство боли прошибло насквозь вместе с гневом. Я резко развернулась к нему и еле удержалась, чтобы не влепить пощечину.
  - Спасибо, но мои родители живы, - холодно ответила я.
  - Ну, они же пропали в пустыне. Вряд ли...
  - Перестань!!! - крикнула я.
  Он замолчал, виновато смотря в пол. Я тоже замолчала, гнев стих, осталась только пустота.
  - Я хотел тебе предложить пожить у нас, - сказал Ромка. - Как ты тут одна?
  "Он что, издевается?" - возмутилось мое второе я. -"Сначала пристает, потом заявляется ко мне, говорит, что родители умерли, и ждет, что я кинусь ему на шею."
  - Как обычно, - фыркнула я. - Мне не впервой.
  - Но...
  - Спасибо, что пришел, но я хочу побыть одна, - я недвусмысленно указала ему на дверь.
  - Камилла, - умоляюще произнес он. - Постой...
  - Иди, пожалуйста, - тихо произнесла я.
  Рома вздохнул, но послушно открыл дверь. На самом пороге обернулся:
  - Ты, как захочешь меня видеть, просто позвони. Хорошо?
  - Хорошо, - кивнула я и закрыла за ним дверь.
  Не успела я отойти от двери, как снова прозвучал дверной звонок. Я было подумала, что это Ромка решил вернуться, но в глазке маячила светлая шевелюра Иринки.
  - Привет, - обняла она меня.
  - Привет, - я действительно была рада видеть подругу.
  Мы в полном молчании прошли на кухню. Я налила чай. Несколько минут мы просто сидели за столом и грели руки о кружки.
  - Ты как? - спросила она.
  Я пожала плечами. А что ей ответить? Нормально? Так это не так. Плохо? Я не привыкла жаловаться.
  - Мне тут навстречу Ромка шел. Вид у него был как у побитой собаки. Что-то случилось? - спросила она, видя, что на первый вопрос я отвечать не собираюсь.
  - Он пришел предложить мне пожить у него.
  - А ты что?
  - Отказалась.
  - Но почему? - округлила глаза она.
  - Потому, что мои родители живы, и они вернутся, - не выдержала я. - И я не знаю, почему вы все говорите так, словно их уже нет.
  На глаза навернулись слезы, и я снова оказалась на грани истерики. Нащупала на столе ингалятор и судорожно вздохнула. Иринка подбежала ко мне и, обняв, стала успокаивать.
  - Прости, дорогая, я не хотела, - шептала она, обнимая. - Я совсем не хотела тебя расстраивать. Твои родители обязательно найдутся. Вот увидишь.
  - Я знаю, - грустно улыбнулась я в ответ. - Спасибо, родная. Я знаю, знаю.
  Мы просидели пару минут обнявшись. Мне действительно становилось легче от ее участия, оттого, что она рядом. Наверное, будь у меня сестра, я хотела, чтобы она была как неугомонная Иринка. Хотя мы и так росли как сестры.
  - Если хочешь, можешь переехать ко мне, - предложила она.
  - Нет, спасибо, - улыбнулась я. - Я не хочу вас стеснять.
  - Да какое там стеснение, - махнула рукой Ирка. - Для тебя мы всегда место найдем.
  - Ага. На балконе на раскладушке, - пошутила я.
  Действительно, в немаленькой трехкомнатной квартире, где жила Иринкина семья, было достаточно многолюдно: кроме родителей и двух младших братьев-близнецов, которым недавно исполнилось пять, в квартире жили две кошки, собака и игуана, так что для меня нашлось бы место только на балконе.
  - Ну, хорошо, - не стала настаивать Иринка. - А что ты вообще делать собираешься?
  - Искать, - серьезно ответила я.
  - Кого искать? - не поняла она.
  - Родителей. Кого же еще? - с раздражением произнесла я, заранее зная ее реакцию.
  - Милка, ты что совсем?! Ау, там кто-нибудь есть? - она помахала перед моим лицом ладонью. - Как ты это себе представляешь? Типа вся такая крутая, как Лара Крофт, полетишь в Египет и разыщешь родителей в пустыне. Ты не считаешь, что это немного...
  - Бред? - перебила я ее. - Да знаю я. Просто была бы моя воля, так бы и поступила.
  - Не сомневаюсь, - устало вздохнула подруга. - Но а если серьезно, пора бы тебе подумать, что ты будешь делать, когда за тобой придут.
  - Кто придет? - удивилась я.
  - Кто. Кто. Дед Пихто, - фыркнула Иринка. - Из службы " Опеки и попечительства над несовершеннолетними." Или я не знаю, как они там называются.
  - Зачем? - до сих пор не врубалась я. - Я ведь и раньше жила одна, и ничего.
  - Да, но только раньше твои родители были в командировке, а теперь они пропали, - устало вздохнула она. - У тебя родственники есть?
  - Тетя, мамина сестра, в Челябинске. Больше никого.
  Ира заметно погрустнела:
  - Я не хочу, чтобы ты уезжала в Челябинск.
  - Я тоже не хочу, - я встала и подошла к окну. - А может, они не узнают, что я осталась одна? - произнесла я с надеждой в голосе.
  - Камилла, не будь дурой, - развеяла все мои надежды Иринка. - Ты думаешь, что "Ква-ква" еще не сообщила куда следует?
  - Черт, - выругалась я, стукнув кулаком по подоконнику. - Ей-то какое дело? Жаба старая.
  - Ей до всего есть дело, - обреченно вздохнула подруга.
  - А что будет, если я откажусь ехать?
  - Тебя могут отправить в приют.
  От этого нас обеих передернуло, а у меня по спине побежали противные мурашки.
  - Я не хочу ни в Челябинск, ни в детдом, - сказала я шепотом.
  - А если твоя тетя переедет сюда? - спросила она.
  - Нет, не думаю. У нее своя жизнь, своя семья.
  Нас прервал очередная трель дверного звонка. Прям не квартира, а проходной двор какой - то. Мне вдруг стало страшно: а что, если это они... эта служба? Ирина, видя, что я не спешу открывать, сама пошла к двери, пока мы обе не оглохли от "трели соловья". Первая, сумасшедшая, мысль была где-то спрятаться: хоть в шкаф, хоть под кровать. Вторая - сбежать, но двенадцатый этаж, из окна не выпрыгнешь.
  "Ну, все, Камилла, хватит с ума сходить", - строго сказала я сама себе и пошла к входной двери. Иринка уже открывала замок. В дверях стоял...
  - Андрей Владимирович? - одновременно с Иринкой произнесла я.
  - Здравствуйте, девочки, - поздоровался он.
  Не успели мы ничего ответить, как его отодвинула женщина, которую даже было не видно за учителем. Маленькая, в строгом костюме, с таким же строгим взглядом, она производила самое неприятное впечатление, сразу захотелось закрыться в ванной и никогда не выходить.
  - Это ты Самойлова Камилла Сергеевна?- смерила она взглядом Ирку.
  - Нет, это я, - вышла я из-за спины подруги.
  Женщина оглядела меня холодным цепким взглядом:
  - Хорошо, - кивнула она мне. - Я - Людмила Кирилловна. Собирай вещи, ты поедешь со мной.
  - Я никуда не поеду, - заупрямилась я.
  - Детка, вот давай без истерик, - устало вздохнула женщина. - У меня таких как ты - за день десяток. Ты осталась без опеки взрослых и поедешь со мной в детский дом, пока не найдутся твои родители или опекун.
  - Не поеду, - повторила я.
  - Девчонка, не заставляй меня вызывать полицию, - начала сердиться соцработник. - А лучше попрошу вашего учителя. Думаю, у него хватит сил запихнуть тебя в машину.
  - Только попробуйте ко мне прикоснуться, - я со злостью посмотрела на своего учителя.
  Он выглядел невозмутимым, но я заметила признаки растерянности на худощавом лице. До того, как он успел сделать шаг ко мне, а я - вцепиться ногтями ему в лицо, между нами встала Иринка.
  - Милка, прекрати, - она положила мне руку на плечо. - Так ты ничего не добьешься, только сделаешь хуже. Пойдем, я помогу тебе собрать вещи.
  Я опустила глаза. Ирка была права - устрой я сейчас истерику, вывели бы меня сейчас как психованную, и еще вместо детского дома определили в какую-нибудь психушку. А еще хлеще - приступ бы начался. Мы с Иринкой пошли в мою комнату собирать вещи. Эта Людмила Кирилловна тоже хотела пойти с нами, но я закрыла перед ее носом дверь со словами:
  - Мы сами справимся. Не волнуйтесь, никуда не денусь.
  - Стерва, - шепнула я подруге, отойдя от двери.
  - Ага, у меня от нее мурашки по коже, - согласилась она, складывая мою одежду в чемодан.
  - Он тоже хорош, - фыркнула я, собирая свои книги и тетради. - Привел ее сюда.
  - Так его, наверное, "Ква- ква" заставила, - пожала плечами Иринка.
  - Ты его защищаешь? - возмутилась я.
  - Нет, - пожала она плечами. - Просто ты несправедлива.
  - Все равно я его ненавижу, - я стояла с родительской фотографией в руках, никак не решаясь положить ее в сумку.
  - Не волнуйся, долго ты там не пробудешь, - Ира подошла ко мне и сжала мою руку. - Обещаю, мы что-нибудь придумаем.
  Я лишь кивнула, боясь разрыдаться.
  Через десять минут меня буквально впихнули в машину, даже толком не дав попрощаться, и повезли в детский дом. Ведь я теперь была ничья.
  3 глава. Добро пожаловать в ад.
  Детский дом. Теперь это место и это словосочетание будет преследовать меня в ночных кошмарах. Нет, тут не было обшарпанных стен и тараканов, но холодная, официальная обстановка госучреждения действовала на меня угнетающе. Еще хуже стало, когда я, так сказать, познакомилась со своими соседками по комнате. Четверо девчонок примерно моего возраста сидели по кроватям и что-то бурно обсуждали, но как только вошла я в сопровождении Людмилы Кирилловны, сразу же затихли.
  - Встречайте, девочки, к вам новая соседка, - сказала она. - Вон твоя кровать, - указала женщина на кровать в углу, - устраивайся. Девочки, новенькую не обижать, - обратилась она к моим соседкам напоследок.
  Мне совершенно не хотелось нигде "устраиваться". Мне хотелось уйти, сбежать, испариться из этого места побыстрее, но пришлось тащить сумку к кровати. В комнате все так же стояла тишина. Я спиной чувствовала взгляды четырех пар глаз. Стараясь не обращать на это внимания, стала доставать самое необходимое из сумки, распаковывать ее полностью не хотелось. Стоило мне вытащить пижаму и зубную щетку, как к моей кровати подошла одна из девушек и без стеснения залезла рукой ко мне в сумку и вытащила одну из кофт.
  - Что это у нас тут? - она приложила кофту к себе. - Клевенькая.
  - Отдай! Это мое! - опешила я от такой наглости и потянулась, чтобы забрать кофту.
  - Э, нет, новенькая, - фыркнула та и отошла назад. - Ни хрена, это будет твоя плата.
  - Плата за что? - удивилась я.
  - Как за что? - рассмеялась она. - За то, чтобы здесь жить и спокойно спать.
  "Ага, сейчас, разбежалась", - фыркнула я синхронно со своим вторым "я" и, протянув руку, отобрала кофту.
  Девчонка смотрела на меня, хлопая ресницами, - видимо, ей тут никто не смел дать отпор, - а атмосфера в комнате стала еще напряженнее.
  - Значит, дерзкая, - злобно хмыкнула она. - Значит, пора тебе показать, куда ты попала.
  От этих ее слов у меня побежали мурашки по спине.
  - Оля, Машка, ко мне, - приказала "атаманша" двум другим девчонкам.
  Те встали с кроватей и двинулись к нам.
  - Держите нашу малышку, - приказала она им.
  Девушки тут же схватили меня за руки.
  - Эй, отпустите! Отпустите! - я стала вырываться, но их пальцы впились в мои руки, как клещи.
  - Так. Так, что тут у нас? - "атаманша" стала рыться в моих вещах. - Так, это неинтересно. Это тоже неинтересно, - мои книжки полетели на пол. - А вот это уже интереснее, - она схватила мои любимые джинсы, которые вряд ли налезли бы на ее толстую задницу.
  -Ладно, Машка, твои будут, - видимо, сообразив это, кинула она их к ногам девчонки, которая держала меня слева и по комплекции была схожа со мной.
  Перерыв почти всю мою сумку, она добралась именно до того, чего я и боялась.
  - О, смотрите, что тут у нас, - она покачала фотографией моих родителей. - Это твои предки, а, домашняя девочка? - зло ухмыльнулась она. - Твои папочка и мамочка.
  - Оставь их в покое, - процедила я сквозь зубы, ощущая, как меня начало трясти от злости.
  - А то что, малышка? - фыркнула она мне в лицо. - Бросили тебя твои предки, не нужна им такая дочка. А может, они сдохли?
  По мне от ее слов прокатилась волна боли, а на глаза навернулись слезы. Да как смеет эта сучка! Эта тварь! Так говорить о моих родителях! Я стала еще сильнее вырываться из клещей Машки и Оли.
  - Значит, сдохли, - догадалась "атаманша" по моей реакции. - Значит, и это тебе больше не нужно, - она бросила рамку с фотографией на пол и наступила.
  Треск раздавленного стекла ударил по ушам, я и сама не заметила, как приступ гнева перешел в приступ удушья. И только когда я повисла на руках девчонок, держащих меня, и стала ловить воздух широко открытым ртом, словно рыба, об этом догадались другие.
  - Эй, Лариска, с ней что-то не так, - услышала я голос той, что держала меня справа.
  Тут же я почувствовала, что меня уже отпустили. Колени подогнулись, и я упала на пол.
  - Черт, а если она сейчас откинется?! - с тревогой в голосе другая. - Что делать то?!
  Я хотела сказать, чтобы мне дали ингалятор, который до сих пор валялся в моей сумке, но изо рта вырывался лишь хрип.
  - Так, Машка, беги за медсестрой, - приказала Лариса. - А я пошла. И всем молчать о том, что тут было. Ясно?
  "Атаманша" скрылась за дверью. Машка вышла вслед за ней. Глаза слезились, горло разрывалось от жжения, голова кружилась. Вот так умереть в сиротском приюте...
  Тут кто-то подбежал ко мне и стал помогать сесть, облокотив на спинку кровати.
  - Дыши, слышишь, дыши, - причитал тоненький голосок. - Ноги к груди, и рот открой.
  Я послушно выполнила то, что мне сказали.
  - Где твой ингалятор? - спросила незнакомка.
  Я махнула в сторону сумки-почтальонки, до которой не успела добраться Лариска. Быстрые шаги, шум открывающейся липучки, шуршание, и вот в моей руке баллончик. Руки дрожали, не сразу удалось вставить ингалятор в рот. Два нажатия, и я снова дышу. Откинув голову назад, я пыталась прийти в себя до конца. Я с пяти лет страдаю астмой, но никогда приступы не были такими сильными, как сейчас. Хотя где-то я и сама виновата, расслабилась, перестала таскать с собой ингалятор везде, как раньше. А так поступать нельзя, особенно сейчас. Девчонка, которая мне помогла, сидела рядом. На вид ей можно было дать лет десять, максимум, двенадцать. Русые волосы стрижкой каре, узкое лицо и большие карие глаза.
  - Спасибо, - поблагодарила я, как только почувствовала, что могу говорить.
  - Не за что, - отозвалась она. - Алина, - протянула мне хрупкую ладошку.
  - Камилла, - улыбнулась я и пожала руку.
  Тут дверь распахнулась, и в комнату вошли Маша и незнакомая женщина в белом халате, видимо, медсестра.
  - Что тут происходит? - оглядела она беспорядок. - Кому плохо?
  - У меня просто был приступ астмы, - я поднялась с пола, где сидела до сих пор. - А это, - я развела руками, - девочки просто искали мой ингалятор.
  Женщина с сомнением изогнула бровь. Было видно, что она мне не поверила, но решила не ввязываться. Она подошла ко мне, осмотрела глаза, потрогала лоб. Как будто при астме бывает температура.
  - У тебя еще есть лекарства? - спросила она после такого "детального" осмотра.
  - Да, - кивнула я, - еще пол-упаковки осталось.
  - Дай ее мне, - потребовала она.
  - Как? Но мне они нужны! - возмутилась я.
  Я и так сейчас чуть не умерла, а она еще хочет забрать у меня лекарства! Может, ей еще и ингалятор отдать для полного комплекта?
  - Правилами запрещено, чтобы у подопечных были на руках какие-либо медикаменты.
  - Но как? Они мне нужны.
  - Будешь приходить ко мне в медпункт, - настаивала на своем женщина.
  - А если он будет закрыт? - продолжала упираться я: не слишком хотелось отдавать то, от чего зависит твоя жизнь.
  - Медпункт работает круглосуточно, - безапелляционно заявила медсестра и протянула руку в ожидании.
  Черт. Это все мне нравилось все меньше и меньше. Не приют, а тюрьма строгого режима какая-то. Если меня отсюда не заберут, хоть кто-нибудь, сама сбегу. Может, так даже будет лучше. Незаметно вытащив две ампулы из коробки, я протянула остальное женщине. Она проверила наличие лекарства, пересчитала:
  - Хорошо, зайдешь, когда пузырек закончится. Первый этаж, третья дверь слева, там есть табличка, не ошибешься. И еще, девочки, приберитесь тут, - она вышла.
  Мне уже стало надоедать, что со мной разговаривают, как с умственно отсталой. Хотелось просто забиться в истерике от бессилия. Ну почему все так? Ну почему со мной? Чтобы не разреветься, как полная дуреха, я начала собирать раскиданные по полу учебники и одежду. Как только дошла до фоторамки, опустилась на колени, стала осторожно убирать осколки. Фотография была помята и порвана в нескольких местах.
  - Это твои родители? - спросила Алина, помогающая мне прибираться.
  Я кивнула.
  - Что с ними случилось? - спросила она, виновато потупив взгляд, а потом быстро добавила: - Можешь не отвечать, если не хочешь.
  - Они пропали, - тихо ответила я.
  - Мне жаль, - печально ответила она. - Ты не обижайся на Лариску. Она с пяти лет в детдоме, ее два раза удочеряли и возвращали назад. Вот она и озлобилась.
  Меня не тронула история "атаманши". Тяжелое детство не дает права становиться сволочью.
  - А ты откуда знаешь? - удивилась я такой осведомленности моей новой знакомой.
  - Я ее сестра.
  Тут моя челюсть отвисла. Как эта милая маленькая девочка может быть сестрой 'атаманши'?! Никогда бы не подумала.
  - А что случилось с вашими родителями? - настала моя очередь любопытствовать.
  - Папа пил, мама заболела и умерла, - совершенно будничным тоном ответила она.
  - Сочувствую, - сказала я.
  - Да ладно, проехали.
  В комнату вернулась Лариска. Даже не посмотрев в мою сторону, она прошла к своей кровати. Алинка пожала плечами, помахала мне рукой и пошла к сестре. Я не прислушивалась к их разговору - и своих проблем хватает.
  Следующие три дня были затяжным кошмаром. По приезде у меня забрали паспорт, деньги и мобильный, как сказали, для сохранности. Так что я осталось без какой-либо связи с внешним миром. Лариска с остальными девчонками не лезли ко мне, чему я была несказанно рада. По-моему, они объявили мне бойкот или просто боялись повторения приступа, но даже тихоня Алина со мной больше не разговаривала. Я осталась один на один со своими не слишком радужными мыслями, и чем дольше начинал длиться этот 'тет-а-тет', тем больше я ловила себя на мысли, что нужно что-то делать, иначе просто сойду с ума. Школа, а назвать эту двухэтажную пристройку к главному зданию школой было сложно, была тут просто никакая. Учителя нисколько не учили, а просто ходили из одного класса в класс и орали на учеников. Ученики же делали что угодно, кроме уроков, и плевать хотели как на преподавателей, так и на все остальное. Еще тут были дежурства по столовой, по уборке комнат и классов, что выматывало физически. Хотя я была этому рада - усталая, я просто валилась в кровать, не думая, не вспоминая.
  - Самойлова, к тебе пришли, - в комнату заглянула Инга Дмитриевна - воспитательница. Как я заметила за три дня - самая адекватная из тех, что тут работает; остальные воспитатели, нянечки и учителя у меня упорно ассоциировались со сторожевыми псами.
  Я пошла в 'комнату для свиданий'. Так здесь называлась небольшая комнатушка со столом и двумя скамейками, куда обычно провожали посетителей. Ещё там была стеклянная стена, так что можно было почувствовать себя рыбкой в аквариуме, ну, или манекеном на витрине, кому что нравится.
  - Ромка! - кинулась я на шею парню.
  - Привет, - улыбнулся он, - Я приехал, как только узнал, куда тебя увезли. Выглядишь паршиво.
  'Ну, спасибо. Ты очень тактичный', - проворчало мое второе я.
  - Чувствую я себя действительно паршиво, - не стала скрывать я, - Тут, знаешь, не курорт.
  - Я говорил со своими родителями, - он опустил голову, видимо, собираясь сообщить мне нерадостную весть.
  - Ну? - я чуть не подпрыгивала от нетерпения.
  - Они готовы взять на себя опекунство, но оформление всех документов займет месяц, а то и полтора.
  - Так долго, - я опустилась на скамью. - А быстрее никак?
  - Нет, - покачал он головой.
  - А если они просто возьмут меня к себе, а потом оформят на меня все документы? - ухватилась я за это, как за последнюю надежду.
  - Так тоже не получится. Им в соцслужбе сказали, что если бы они были хотя бы родственниками, то да, а так - извините...
  Я застонала в голос. Месяц я тут просто не выдержу. Ромка подошел и обнял меня:
  - Все будет хорошо, котенок.
  Обычно я не любила все эти 'котенок', 'солнышко', 'малышка' - слишком уж это слащаво и неискренне, но сейчас даже это грело и давало ощущение, что я кому-то в этом мире еще нужна.
  - Иринка с Юркой передавали тебе привет, - сказал Ромка, выпуская меня из объятий. - Обещали заглянуть на следующей неделе.
  Я кивнула.
  - Ну, все, мне пора, - чмокнув меня в щечку, сообщил парень.
  - Что так скоро? - на глаза помимо воли навернулись слезы от осознания того, что я опять остаюсь в этом аду совершенно одна.
  - Ну, Камилла, ты же знаешь, у меня дела. Я учусь, мне некогда тут с тобой засиживаться, - включил Ромка обычного себя.
  'Ах, значит, так!' - возмутилось мое второе я. - 'Значит, заглянул на пять минут, и пока. Ну и катись. Можешь больше не возвращаться'.
  - Конечно, - грустно улыбнулась я ему, - я понимаю.
  Он еще раз поцеловал меня в щечку:
  - Пока, - и вышел за дверь.
  - Пока, - сказала я в пустоту и так и осталась сидеть в комнате.
  - Самойлова, ты что, уснула? - голос воспитательницы прозвучал над самым ухом.
  - Нет, - встрепенулась я.
  - Все в порядке? - спросила женщина.
  - Да, все хорошо.
  - Ну, тогда к себе, - подтолкнула она меня к двери Инга Дмитриевна. - Сюда сейчас другие придут.
  Мне ничего не оставалось, кроме как идти к себе. Шататься по коридорам не хотелось, около телевизора засела малышня. Подойдя к своей кровати, я увидела разноцветные бумажки, разбросанные по всей постели, и даже сначала не поняла, что это. Фотография, фотография моих родителей была порвана на множество маленьких кусочков. Еще рядом валялись обломки мр3-плеера, который мне как-то удавалось прятать ото всех эти три дня. Спрашивать кто не было смысла. Стоило Лариске появиться в комнате, как я набросилась на нее.
  - Сучка, кто разрешал тебе трогать мои вещи?!
  - Что, "любимая доченька", не понравился мой подарочек? - с издевкой произнесла она. - Ты сирота, детка, пора с этим смириться.
  От ярости меня всю затрясло, я даже не знала, что сказать. Да и надо ли что-то говорить? Эта тварь ничего не поймет. Мне просто хотелось сделать ей так же больно, как и она мне. Я вцепилась "атаманше" в волосы.
  - Ай, стерва, - заверещала она, - отпусти!
  Я вцепилась еще сильнее. Почувствовала ее ногти сначала на своих руках, а потом они потянулись к моему лицу. Я отшатнулась, но волосы обидчицы не выпустила, и тут получила неслабый удар в челюсть. Боль пронзила, заставив все-таки выпустить Лариску. За первым ударом последовали второй и третий. Я никогда не была дворовой девчонкой и не участвовала в драках, ну, разве только в младших классах; да и можно ли считать дракой удар учебником по голове наглому мальчишке, который дергал меня за косички? В комнату кто-то вошел, наверное, вернулись девчонки. Удары прекратились.
  - Скажи спасибо, что ты каждый день ходишь в медпункт, - прошептала Лариска. - А то бы я тебя так разукрасила! Но мне лишние проблемы не нужны. Если спросят, что с тобой, скажи, с лестницы упала, - напоследок посоветовала она.
  "Ага, а еще с дикой кошкой встретилась по дороге", - съязвило мое второе я. - "Судя по рукам".
  Я кое-как поднялась на ноги, попутно поднося ингалятор ко рту. С того случая я стала умнее и теперь всегда носила его с собой. Остальные девчонки никак не отреагировали на произошедшее. Видимо, им уже не первый раз видеть, как "Крыска-Лариска" доказывает свой авторитет. Только Алина позже принесла мне пластмассовую бутылочку с холодной водой, пока я пыталась собрать то что, осталось от фотографии, в пакетик.
  - На, приложи - меньше болеть будет, - протянула она мне бутылку.
  В комнате мы были вдвоем, все остальные пошли на ужин. Мне есть не хотелось, а почему не пошла она, я не знала.
  - Спасибо, - я приложила бутылку к щеке, где уже расцветал синяк, и попыталась так же прихватить опухшую губу.
  - Не легче выкинуть? - спросила она, кивая на остатки фото.
  - Нет, - покачала я головой, - не легче.
  - Ты прости Ларису. Она сегодня увидела тебя в 'комнате свиданий' с каким-то парнем, вот и взбесилась, - стала мне объяснять Алина.
  Ее вечная манера младшей сестры, извиняющейся за старшую, уже порядком бесила, но я промолчала. Хотя, наверное, будь у меня сестра, я вела бы себя точно так же. Нет, месяц, а может, и больше, я тут точно не выдержу.
  - Надо бежать, - озвучила я свою мысль вслух.
  - Ты собираешься сбежать? - посмотрела на меня девочка.
  Я не ответила, только пожала плечами. Как? Да и куда? Хотя какая разница куда, главное, прочь из этого проклятого места. Потому что я не удивлюсь, если как-нибудь проснусь лысой, или вообще не проснусь, из-за того, что что-то не понравится Лариске.
  - Говорят, дверь на улицу под левой лестницей, откуда обычно выбрасывают мусор,не запирается, - проговорила Алина как бы просто так, за секунду до того, как в комнату вошли остальные. Ну, что ж, может, и стоит попробовать. Самое плохое, меня поймают и вернут назад. Как можно незаметнее собрала самое необходимое в сумку-почтальонку, убедившись, что все же пара кофт как-то незаметно перекочевали в чужой гардероб. Ну и хрен с ними, пусть подавятся. Когда все уснули, а нянечки, которые обычно следят за порядком ночью, ушли пить кофе, я решилась. Натянув свитер и ветровку, единственные теплые вещи в сумке, уложив подушку, пододеяльник так, чтобы издалека было похоже на спящего человека, прокралась к двери.
  - Камилла, - услышала я громкий шепот.
  На кровати сидела Алина. Я подошла к ней.
  - Ты уходишь? - спросила она.
  Я кивнула. Алина нагнулась к тумбочке у постели и что-то оттуда вытащила:
  - Вот, держи, - она протянула мне измятую бумажку.
  - Что это?
  - Пятьдесят рублей, - объяснила девочка. - Мало, конечно, но все, что есть.
  - Я не могу это взять, - замотала головой.
  - Бери, тебе все равно нужнее, - с неожиданной твердостью в голосе сказала Алина.
  - Спасибо, - я обняла девчушку.
  - Удачи, - пожелала она мне.
  До двери под левой лестницей я добралась без приключений. Хотя мне казалось, что звук моих шагов по пустому коридору должен был перебудить весь приют. Сердце стучало в ушах. И вот передо мной возвышалась грязно-зеленая железная дверь. Вдохнув лекарство, чтобы хоть как-то успокоиться, я взялась за холодную ручку. Ладони вспотели и скользили по металлу. Я зажмурилась и толкнула дверь, та, нехотя, с ужасным скрипом, поддалась. Я замерла, ожидая, что на этот противный звук, режущий по ушам, все сбегутся, но, видимо, кто-то сверху решил, что мне сегодня везет. Выбравшись на улицу, я огляделась. Ночь не была совершенно темной, скорее, темно-серой, с яркими пятнами фонарей. Легко угадывались силуэты предметов. Я, словно героиня какого-нибудь шпионского боевика, двинулась вдоль забора. Где-то здесь, за кустами боярышника, была дыра в заборе. Я слышала об этом от пацанов в коридоре, но не знала, правда ли это. Нащупав колючий край оторванной рабицы в самом левом углу, я протиснулась через небольшое отверстие, стараясь как можно меньше поцарапаться.
  Выбравшись за территорию детского дома, я быстрым шагом пошла к ближайшей автобусной остановке. Сев на первый попавшийся, почти пустой, автобус, я поехала куда глаза глядят. До утра меня, возможно, не хватятся, но куда мне ехать? К себе нельзя, к Ромке - его родители тут же отвезут меня назад. К Иринке - то же самое. На одной из остановок в салон зашли двое парней с бутылками пива в руках. Они сели чуть в стороне и время от времени поглядывали на меня. Мне стало страшно. Быстро встав, я буквально выскочила на следующей остановке, но не успела сделать и шага, как автобус снова притормозил и из него вывалились эти двое.
  - Эй, крошка, давай познакомимся, - услышала я пьяный голос одного из них.
  Я припустила куда глаза глядят. Услышала звук бегущих ног за спиной. Добежав до ближащего перекрестка, несмотря на мигающий красным светофор стала перебегать дорогу. Ослепляющий свет фар, оглушающий визг тормозов. Бампер ударил меня по левому бедру, и я упала на асфальт.
  - Черт, ты что, с ума сошла? - услышала я над собой. - А если бы я затормозить не успел?
  Я посмотрела на водителя и почувствовала, как последний воздух вышел из легких. Ингалятор не пострадал при падении, и я поспешила им воспользоваться.
  - Самойлова? - с удивлением сказал мой учитель по биологии.- Что ты тут делаешь?
  "Сижу на асфальте. После того, как вы меня чуть не задавили", - с сарказмом фыркнуло мое второе я.
  - Можешь подняться? - спросил он, помогая мне встать.
  Нога пронзила боль, и я со свистом выпустила воздух сквозь зубы.
  - Тебе надо в больницу, - сказал он, усаживая меня в машину.
  - Нет, пожалуйста, не надо, - умоляюще посмотрела я на учителя. На глаза навернулись слезы. - Я не хочу обратно, Андрей Владимирович.
  Он ничего не ответил. Просто сел за руль. Вот и все твое везение, Самойлова, кончилось. Тут я не выдержала. Слезы полились сами собой, я и никак не могла их остановить:
  - Я хочу к маме, к папе. Я хочу домой. Я хочу, чтобы все было как раньше, - причитала я между всхлипами. - Я больше не хочу... Не хочу...
  Я затихла, судорожно вздыхая. Нет, я не старалась разжалобить учителя. Просто нервы сдали, и я сломалась. Фонари яркими пятнами мелькали за окном автомобиля. Пусть везет куда хочет, хоть в детский дом, хоть в больницу. Я все равно сбегу.
  
  4 глава. Who is who?
  Автомобиль остановился. Я посмотрела в окно. Вместо территории детского дома или крыльца больницы я увидела обычный двор, закованный стенами многоэтажек, с небольшой детской площадкой в центре. Недоумевающе посмотрела на учителя.
  - Вылезай, - спокойно сказал он. - Ты сама идти сможешь?
  "Идти? Ну, смотря куда..." - отозвалось мое второе я.
  Бедро ныло, но, думаю, ничего серьезного с ним не произошло, кроме синяка на всю пятую точку. Так что я согласно кивнула:
  - Смогу.
  - Тогда пошли, - показал он в сторону ближайшего подъезда, желтеющего под светом фонаря.
  "Я бы на твоем месте этого не делала," - фыркнуло мое второе я, стоило мне взяться за ручку дверцы.
  "Это еще почему?" - моя рука замерла на полпути.
  "Включи мозги," - продолжало ехидничать мое второе я. - "Ночь. Мужчина приглашает нас к себе...чуешь, чем пахнет?"
  "Стоп!" - остановила я подсознание. - "Откуда такие мысли? Это вообще-то мой учитель!"
  "Учитель, не учитель," - продолжало настаивать на своем второе я. - "Кто знает, что у него в голове"
  Я еще раз посмотрела на улицу и преподавателя, терпеливо ожидающего у подъезда. Действительно, ситуация была, мягко говоря, необычная и начинала пугать. Я ведь ничего не знала про своего учителя биологии. И что теперь? Бежать по темным улицам города куда глаза глядят? Глупо. Я там, скорее, нарвусь на каких-нибудь маньяков. Просить отвезти меня назад в детский дом? Нет, уж лучше маньяк. И вообще, что-то я в последнее время стала совсем трусихой, так не пойдет, но подсознание как назло вытаскивало все возможные страшные картинки из моего мозга на пару с воображением.
  "Прекрати!" - разозлилась я на себя. - "С такими заморочками скоро придется идти лечиться не только от паранойи, но и от шизофрении"
  Мое второе "Я" послушно заткнулось, а я вылезла из машины. Александр Владимирович если и заметил мою задержку, то ничего не сказал.
  Мы поднялись на третий этаж.
  - Входи, - он открыл передо мной дверь.
  Я с опаской посмотрела в темноту квартиры и шагнула в прихожую. Андрей Владимирович зашел вслед за мной. Я замерла, не зная, что делать дальше. Когда в тишине раздался щелчок выключателя, то от неожиданности аж подпрыгнула.
  - Разувайся и проходи,- сказал он.
  Я стала снимать кроссовки, и тут же боль в ноге напомнила о себе. Зашипев, буквально повалилась на небольшой пуфик возле входа. Не успела я опомнится, как почувствовала, как кто-то меня осторожно разувает. Хотя, почему кто-то?
  - Эй, что вы делаете?! - дернула я ногой и снова зашипела от боли.
  - Говорил же надо в больницу, - проворчал, скорее, сам себе, чем обратился ко мне учитель. - Завтра с утра отвезу к врачу. И никаких "нет", - пригрозил он на мою попытку возражать.
  С кроссовками было покончено.
  - Ты голодна? - спросил Андрей Владимирович, проходя в глубь квартиры.
  Хотела сказать: "Нет", - но мой живот громко проурчал, протестуя. Я покраснела и потупила взгляд.
  - Кухня прямо и налево, может, отыщется что съестное, - скомандовал он.
  Кухня оказалось небольшой, но и не слишком маленькой. В холодильнике нашлись сосиски, пара яиц и молоко. Так же отыскалась не слишком хорошо прожаренная картошка и несколько упаковок быстро заварной лапши. Да, учитель из него, видимо, лучше, чем кулинар. Хотя после детдомовской каши мой желудок был рад и "дошираку".
  - Ты можешь спать в гостиной, диван там раскладывается, - проговорил он, тем самым констатируя факт, что до утра я отсюда никуда не денусь.
  Интересно, с чего такой приступ альтруизма? Он меня даже не знает, я не его любимая ученица, да у него вообще любимчиков нет. Спасибо, конечно, не надо думать, что я неблагодарная, но задерживаться я тут не собиралась. Так как была уверенна, что не позднее, как завтра утром он отвезет меня назад, а это никак не входило в мои планы.
  Поужинав в полной тишине, я вслед за Андреем Владимировичем прошла в гостиную. После того, как все приготовления к моей ночевке были закончены, я скромно присела на край дивана. Оставалось только дождаться, когда учитель уснет, а там можно будет уйти. У меня уже был план: я могла уговорить Романа спрятать меня где-нибудь, пока его родители до конца не оформят опекунство. Хотя у меня не было полной уверенности, что это возможно, если я буду числится как беглянка, но стоило попытаться. Поэтому сейчас я старалась вести себя как можно тише и скромнее, чтобы усыпить бдительность Андрея Владимировича.
  - Спокойной ночи, - пожелала я, когда преподаватель уже выходил из комнаты.
  Он обернулся:
  - Спокойной ночи, - уже выходя, добавил: - Я закрыл дверь на ключ, так что сбежать ты не сможешь. Сладких снов.
  Учитель вышел из комнаты.
  - Черт! - выругалась я, ударив подушку.
  И как он узнал?
  "А ты, прям такая пипец лгунья," - фыркнуло мое второе "Я".
  Это уж точно. Хорошей лгуньей я никогда не была. Ну что ж, придется ждать утра, а там думать, что делать дальше. При том, что сил действительно не было: бедро ныло, а глаза сами закрывались. Умывшись и раздевшись, легла на диван и тут же вырубилась.
  Было такое чувство, словно я просто на минуту закрыла глаза, а когда их открыла, то за окном уже рассвело. Не теряя времени и не желая, чтобы Андрей Владимирович увидел меня в заспанном виде - он все же мой учитель, пусть и бывший - поспешила в ванную. Приведя себя в порядок, зашла на кухню, где приятный запах кофе смешивался с запахом горелого. Учитель стоял возле плиты, видимо, пытаясь приготовить завтрак.
  - Доброе утро, - поздоровалась я, подходя ближе. На сковородке, от которой черным столбом валил дым, лежало что-то обугленное, бывшее раньше яичницей.
  Увидев это, мой желудок бурно запротестовал, отказываясь от завтрака.
  - Доброе утро, - повернулся ко мне мужчина. - Завтрак?
  Я вздохнула, решаясь спросить:
  - Андрей Владимирович, может, я завтрак приготовлю, а то...- я с искреннем сожалением посмотрела на загубленные яйца.
  - Да, наверное, - он почесал затылок и, выбросив обгорелые остатки в мусорку, помыл сковороду, вернул ее на плиту. - Готовить мне никогда особо не удавалось.
  Было забавно видеть строгого всезнающего учителя в таком растерянном и беспомощном состоянии. Кто бы мог подумать, что он не умеет готовить. Я сдержала готовый сорваться с губ смешок и поспешила к плите.
  Через пятнадцать минут завтрак стоял на столе. Я, конечно, не шеф-повар, но омлет был очень даже съедобным.
  - Собирайся, - сказал он, допивая кофе. - Мы поедем в больницу.
  Значит, он не отказался от идеи отвести меня в больницу. Сначала я хотела возразить, сказав, что у меня ничего уже не болит.
  "Молчи, дуреха," - возразило мое второе "Я". - "Оттуда будет проще сбежать, и еще Ромке позвони".
  "Зачем?" - удивилась я.
  "Зачем...Зачем..." - закатило глаза мое второе "Я". - "Ты из больницы на своих двоих бежать собралась?" - с сарказмом поинтересовалось оно.
  "Я еще никуда бежать не собираюсь," - вздохнула я, обдумывая, насколько реальна возможность побега.
  "Что, уже по детдому соскучилась?" - продолжало издеваться второе "Я".
  Я замотала головой. Еще пара таких диалогов "тет-а-тет" со своим подсознанием, и мне пора будет лечиться от раздвоения личности.
  - Ну, что, ты готова? - спросил учитель, когда посуда была помыта.
  - Сейчас, только вещи возьму, - сказала я, вылезая из-за стола.
  Может мое второе "Я" право, и мне удастся сбежать.
  Через сорок минут по утренним пробкам мы приехали в больницу. Это была какая-то частная платная клиника. С сверкающими полами, милыми медсестрами и полным отсутствием очередей.
  Мне определенно не везет. Я так надеялась на старушек, вечно ворчащих и никого не пропускающих без очереди.
  Чтобы хоть как-то потянуть время или затеряться в толпе, при необходимости. Мы подошли к регистратуре. Милая, до тошноты, медсестра повернулась к нам:
  - Чем могу помочь? - спросила она, улыбаясь.
  - Нам нужен хирург, - сказал Андрей Владимирович.
  - Хорошо, подождите, - девушка стала щелкать по клавишам клавиатуры. - Кузнецов Юрий Семенович, двести шестой кабинет, на втором этаже. Только заполните сначала этот бланк, - она положила бумажку на стойку.
  - Паспорт с собой? - спросил учитель, посмотрев на меня.
  - Нет, - покачала я головой.
  Он вздохнул, вытаскивая свой документ удостоверения личности, и стал заполнять анкету. Я нервно оглядывалась вокруг в поисках телефона. Если мне не удастся позвонить Ромке, то ни какого побега быть не может. Тут я заметила, что из небольшой сумки учителя, из которой он доставал паспорт, торчит мобильник. Оглянувшись на преподавателя и убедившись, что тот полностью занят заполнением бланка, незаметно вытащила его.
  "Воровать нехорошо," - с улыбкой Чеширского кота, заявило мое второе "Я".
  Я не обратила внимание на неприятное чувство угрызений совести... Быстрым движением набрала смс-ку Ромке, с просьбой как можно быстрее приехать по этому адресу. Учитель закончил заполнения бланка и протянул его медсестре.
  - Спасибо, - улыбнулась она, явно кокетничая с мужчиной.
  "Что они в нем находят?" - задалась я вопросом, вспоминая реакцию Светланы Николаевны в кафе, исподтишка наблюдая за учителем. Его шевелюра как обычно торчала в разные стороны - я такую прическу называю "здравствуй, утро понедельника", - вместо строгого костюма на нем были джинсы и свитер, что придавало ему мальчишечий вид, но в остальном он был все там же строгим, противным учителем, и тут, когда он улыбнулся, меня осенило: все дело в улыбке! Обаятельная, широкая улыбка тут же преображала этого человека, делая привлекательным, в такого даже можно влюбиться. Стоп! Камилла, тормози, а то ты начинаешь думать, как безмозглые "лолиты", бегавшие за Андреем Владимировичем весь прошлый год. Учитель и ученица - бред.
  Отвлекаясь от созерцания преподавателя, поняла, что передо мной встал другой вопрос: как незаметно положить телефон обратно? Время было упущено: Андрей Владимирович перестал любезничать с медсестрой и уже поворачивался ко мне. Я запаниковала, и телефон сам выскользнул у меня из рук, со стуком упал на пол.
  Мы оба посмотрели на лежащий у его ног мобильный.
  - Ой! - с самым невинным видом произнесла я. - Он, наверно, выскочил из сумки, когда вы паспорт доставали, - сыграла я самую "натуральную блондинку"
  - Наверное, - кивнул преподаватель, поднимая телефон.
  Было видно, что он не поверил в эту сказку, но промолчал. Будь на его месте Ромка, уже бы давно целую лекцию мне прочитал о том, как бережно и аккуратно нужно обращаться с техникой. Мысль о парне заставила меня еще больше занервничать.
  - Ладно, пошли, - кивнул он мне, в сторону лифта.
  - Просто ушиб, - констатировал врач, осматривая мою ногу.
  Синяк на левом бедре "расцвел" всеми цветами радуги.
  - Я выпишу вам обезболивающую мазь, - произнес хирург, возвращаясь за свой стол.
  В кабинете было ярко от энергосберегающих ламп и пахло смесью хлорки и лекарств. Я натянула джинсы обратно. Посмотрев на часы, я заволновалась: получил ли Ромка смс-ку? Приедет ли он? Я не сомневалась, что после больницы Андрей Владимирович отвезет меня обратно в детдом. Нет, я хотела хотя бы попытаться осуществить свой план. Мы спустились обратно в холл.
  - Ну, как Ваше здоровье? - с самой вежливой улыбкой поинтересовалась медсестра.
  - Все хорошо, - улыбнулся он в ответ.
  - Рада за вас, - продолжала кокетничать она. - Пожалуйста, оплатите счет за прием и лекарство, - проговорила девушка.
  Пока учитель рассчитывался за медицинское обслуживание, я нервно поглядывала на входные двери, благо они были стеклянными. Счет пошел уже на минуты.
  "Ну, Ромка, ну, пожалуйста," - взмолилась я мысленно.
  Я переводила взгляд, то на дверь, то на Андрея Владимировича. И тут увидела знакомую машину, притормаживающую возле больницы. Учитель уже заканчивал возиться с чеками.
  Моё сердце гулко застучало, я глубоко вздохнула, чтобы хоть как-то успокоить свой пульс. Я быстро пшикнула ингалятором. И, схватив сумку покрепче, бегом припустила к выходу.
  - Самойлова, ты куда? - услышала я голос учителя за спиной, но лишь прибавила скорость.
  Выскочив на улицу, я не останавливаясь запрыгнула на переднее сиденье автомобиля.
  - Привет, что за спешка? - поприветствовал меня парень.
  - Поехали! Поехали! - заверещала я, видя, что учитель уже вышел на улицу в поисках меня.
  Ромка нажал на газ, и мы понеслись по шоссе. Я еще раз вдохнула лекарство и пристегнула ремень.
  - Ты можешь мне объяснить, что происходит? - начинал злиться Ромка. - Как ты вообще в больницу попала?
  - Я сбежала из детдома. Меня чуть не сбил мой бывший преподаватель и отвез в больницу, - скороговоркой выпалила я. Не уточняя, где я провела сегодняшнюю ночь.
  - Сбежала? В больницу? - казалось выловил всего два слова из моего рассказа парень.
  - Потом подробно расскажу, - улыбнулась я ему.
  Дыхание пришло в норму, хотя сердце еще выбивало набат. Машина немного сбавила скорость.
  - У тебя есть, где перекантоваться? - спросила я. - Только не дома.
  - Зачем? - пожал плечами Ромка, не понимая к чему я клоню.
  "Не тормози-и, сникерсни," - продекламировала паника популярный рекламный слоган.
  - Повторяю: я из детского дома сбежала. И возвращаться туда не собираюсь, - уже с большей серьезностью произнесла я.
  - Ты, что дура?! - автомобиль резко вильнул влево.
  - Просто я там больше не могла находиться, - оправдывалась я. - Ты просто не понимаешь, как там плохо.
  - Тебе надо было потерпеть всего месяц, - начинал сердится Ромка. - Неужели так сложно было немного потерпеть?
  - Потерпеть?! - закричала я, не в силах больше сдерживаться. - Да, ты знаешь, каково там?! Эта девчонка, она... она меня избила! И порвала фотографию моих родителей на мелкие кусочки! Слышишь, порвала! - слезы полились сами собой.
  - Пожалуйся воспитателям или директору, - пожал плечами парень, видимо не наблюдая, в моих словах особой трагедии.
  "О,да! Здравствуй, любимый эгоист Роман Владиславович,"- шутливо поклонилось ему мое второе "Я".
  "И как ты любила?" - обратилась оно уже ко мне.
  Я не стала спорить с собой, что до сих пор его люблю, так как в данный момент я его ненавидела. С ним я тоже спорить не стала, по опыту знаю: это все равно, что пинать бетонный столб. А так может успокоится и сменит гнев на милость, во всяком случае, так всегда было, когда мы раньше ссорились. Я отвернулась к окну, провожая взглядом витрины магазинов и проезжающие мимо машины. В автомобиле повисла тягостная тишина.
  - Куда мы едем? - спросила я через десять минут, когда заметила вдалеке подозрительно знакомое здание.
  - Обратно. В детский дом, - как само собой разумеющееся ответил Ромка.
  - Как?! Нет! - закричала я, замолотив кулачками по его плечу. - Не надо!
  - Слушай, мне некогда играть в твои шпионские игры, - совсем разозлился парень. - Переживешь пару недель, пока родители будут опекунства оформлять. Если они, конечно, не передумают после твоих закидонов.
  От его последних слов стало больно. Глаза защипали слезы.
  "Ну, и черт с тобой! Ну, и катитесь вы все!" - я пулей вылетела из автомобиля, как только тот остановился. Не обращая внимание на удивленные взгляды охранников, и детворы бегающей на улице.
  - Вот и наша пропажа, - встретила меня у дверей Людмила Кирилловна. - А мы тут собирались уже в полицию звонить, - женщина натянула на лицо самую доброжелательную улыбку, но глаза оставались холодными, и от этого стало страшно.
  - Спасибо Вам, молодой человек, - продолжала она тем же вежливым тоном, обращаясь к Ромке, который вслед за мной вылез из машины.
  Тот заважничал, словно только что спас старушку и ее десять кошек из пожара. Он быстро чмокнул меня в щеку:
  - Ну, пока, котенок, скоро заеду, не скучай, - сказал парень тоном с каким родители отправляют ребенка в лагерь.
  - Предатель, - прошипела я, брезгливо вытирая щеку.
  Ромка сел обратно в машину. Я не стала ждать, когда он уедет, а хотела зайти в здание, когда меня очень ощутимо схватила под локоть соцработник.
  - Что вы делаете? Мне больно! - возмутилась я, и хотела вырвать руку, но не тут то было.
  - Что удумала, сучка, - прошипела женщина прямо мне на ухо. - Ты своими побегами нам всю статистику по району портишь.
  Лицо женщины исказилось и превратилось в страшную маску, она тащила меня по коридорам приюта. Я еле поспевала за ней
  - Куда мы идем? - спросила я, почти задыхаясь.
  - В изолятор, - ответила Людмила Кирилловна, открывая передо мной дверь с небольшим окошком посередине.
  Сама комната представляла собой маленькое помещение с уродливым грязно-зеленым цветом на стенах, небольшим окошком под самым потолком и тусклой лампочкой посреди потолка. Ни дать, ни взять камера в какой-нибудь тюрьме строгого режима. Из мебели в комнате была только кровать, правда, застеленная и тумбочка.
  - Посидишь тут два дня, в следующий раз подумаешь перед тем, как сбегать, - сказала женщина буквально вталкивая меня туда.
  Скрежет закрывающейся двери, и щелчок замка ударил по ушам. Я подбежала и стала молотить по двери:
  - Вы не имеете права! Выпустите меня отсюда!
  Не знаю, сколько я так стучала, руки уже начали болеть, голос охрип, но снаружи никто не отзывался. Я опустилась на пол и заплакала. Я никогда не была плаксой, наоборот, чтобы довести меня до слез, нужно было найти очень вескую причину. Сейчас меня окружают одни эти причины. Словно весь мир сговорился против меня. Люди, которых я считала своими друзьями, любимыми, предают, а те, кто не внушал никакого доверия, а скорей наоборот, помогают. Вот и пойми, кто есть кто в этом мире. Я устало вздохнула: прошло, наверное уже полдня, захотелось есть, желудок сжался и болел. Снова забарабанив в дверь теперь и ногами, я добилась, чтобы мне ответили. За дверью послышался знакомый голос:
  - Что расшумелась, детка? - издевательский спросила "атаманша". - Не нравится в одиночке сидеть? По мне соскучилась?
  - Да пошла ты! - огрызнулась я на нее.
  - Ух, ты, какие мы грозные, - рассмеялась девчонка из-за двери. - Ты лучше сбегать нормально научись и не шуми, когда поймали, а то тебя здесь неделю продержат.
  От мысли, что я могу пробыть тут неделю, мне стало плохо. Я умерила пыл и спросила:
  - А поесть мне когда принесут?
  - Поесть?! Ты, что шутишь, "домашняя девочка"? У нас наказанным в изоляторе ужин не положен, завтра поешь.
  Они еще меня и голодом морить будут?! Сначала я подумала, что Лариска шутит, но когда мне действительно не принесли ужин, поняла: никаких шуток. Тоже мне работники по охране детей, от них самих детей охранять надо. От нечего делать я легла на кровать. Есть хотелось, сон не шел. Разглядывая узоры на потолке, появляющиеся от света фонарей, попадающих через окошко, я вспоминала прошлое. Подумать только, когда-то моей самой большой проблемой было отсутствие новых туфель или четверка по контрольной. А еще когда родители запрещали мне пойти на вечеринку. Как я хотела опять вернуться к той жизни, выплыть из этого затяжного кошмара. Вот сейчас закрою глаза, а когда открою, все будет по-прежнему: мама, папа, моя комната, Иринка, забегающая по утрам за мной, чтобы вместе пойти в школу, добряк Юрка и даже эгоист Ромка пусть будет. Стараясь больше не открывать глаз, чтобы не разрушить эту по-детски наивную мечту и окончательно не разрыдаться, я уснула.
  Когда я их открыла, ничего не изменилось, я не "проснулась". Я бы даже, наверное, разрыдалась от обиды на жизнь и жалости к себе, если бы не звук, который меня разбудил - скрежет открывающейся двери. Что, неужели уже прошло два дня? Да нет, глупости, а может, мне принесли завтрак? При мысли о еде мой желудок довольно заурчал, пусть даже этой едой была столовская каша, больше похожая на чьи-то сопли. Еще не до конца проснувшись, я села на кровать.
  - Самойлова, на выход, - пробурчала одна из тех, кого я называю "сторожевыми собаками".
  Я быстро вскочила, спала я не раздеваясь, так что просто всунула ноги в кроссовки и подхватила сумку. Не мешало еще умыться и причесаться, но кого это волнует.
  - Идем, - проворчала необъятных объемов женщина с пучком сальных волос на голове и, как танк, двинулась по коридору. Мы вошли в кабинет директора детского дома, до этого я была там всего один раз в день прибытия.
  Директором этой "тюрьмы" был лысый, толстый мужчина с маленькими хитрыми глазками, взгляд которых все время бегал из стороны в сторону, своими габаритами больше походил на хряка, но ассоциировалась с ним у меня крыса, старая, жадная крыса. И еще от него постоянно пахло касторкой.
  - Самойлова Камилла Сергеевна, - проворчал старик, как только дверь за "танком" закрылась. - Ну, и доставили вы нам хлопот, а вроде девочка из хорошей семьи.
  Я не собиралась оправдываться перед этим идиотом, лишь гордо подняла подбородок.
  - Но, несмотря на некие трудности, - продолжал директор, не замечая мой позы, - мы нашли вам опекуна.
  "Опекуна?! Так быстро?" - удивилась я.
  - Знакомьтесь, - указал рукой куда-то за мою спину старик.
  - Андрей Владимирович?! - хором с директором закончила я фразу.
  5 глава. Новое и старое.
  - Повезло же тебе, 'домашняя девочка', - ухмыляясь, смотрела на мои сборы Лариска. - Видела я твоего опекуна - красавчик! - Девчонка надула пузырь из жевательной резинки.
  Я продолжала молчать и складывать вещи. Мне не хотелось обсуждать ни опекуна, ни его внешность, особенно с ней. Я сама находилась в какой-то прострации, шоковом состоянии. Словно это был какой-то затяжной нереальный сон, от которого мне никак не удавалось избавиться, и нереальность происходящего все больше возрастала.
  - Вот, - на кровать передо мной упали две кофты, две мои кофты, которые я уже не чаяла увидеть.
  Я посмотрела на Лариску, которая стояла передо мной с делано безразличным видом. Я улыбнулась: так и знала, что это она приватизировала их.
  - Я их нашла, - с видом невинного ребенка произнесла она.
  Я еще раз посмотрела на одежду. Две кофты; одну из них мне подарила мама на восьмое марта. Мы тогда просто гуляли по магазинам, и в витрине одного из бутиков я увидела самую чудесную кофту в мире, как мне тогда показалось. Я буквально прилипла к витрине, не в силах сделать ни шагу назад или вперед.
  - Что такое, дорогая? - окликнула меня мама.
  - Ничего, - я тут же отвернулась от витрины: кофта, конечно, была шикарной, но стоила она тоже...
  Мама посмотрела на витрину за моей спиной и тоже подошла ближе:
  - Ух, ты какая классная кофточка!
  - Да ничего особенного, - пожала я плечами, делая вид, что мне совершено не интересно.
  - Пошли, мы должны ее купить, - потянула она меня за руку ко входу.
  - Мама, мы не можем потратить последние деньги на кофту, - пыталась я воззвать к доводам разума. - Папа будет ругаться.
  - Камилла, перестань, сегодня все-таки наш праздник, - покачала головой мама, все же затаскивая меня в магазин. - Ну, пошли ты ее хотя бы примеришь, - стала уговаривать меня она.
  В такие минуты я сомневалась, кто из нас дочка, а кто мама, но упираться перестала. В тот день мы перемерили кучу вещей и купили ту кофту, а потом вечером отец пригласил нас на ужин в один из самых шикарных ресторанов города. Это был самый лучший праздник, и не из-за подарков и ресторана, а потому что мы все были вместе. А потом они уехали. Я стерла слезы тыльной стороной ладони, пока никто не увидел. Несколько секунд подержав кофты в руках, я протянула их обратно:
  - Возьми.
  Лариска проглотила жвачку от удивления. На миг ее глаза зажглись восторгом. Но потом там снова появилось презрение:
  - Мне не нужны твои подачки! - она швырнула их обратно на кровать.
  - Ну и ладно, - фыркнула я. - Пусть тогда они и валяются здесь!
  Несколько секунд мы сверлили друг друга глазами. Потом 'атаманша' не выдержала и буквально вылетела из комнаты, чуть не сбив в дверях Алину.
  - Вы опять поругались? - спросила она, садясь ко мне на кровать.
  - Нет, - покачала я головой. - Просто она разозлилась на то, что я предложила ей взять вон те кофты, - я кивнула на одежду.
  - А она не согласилась, - продолжала она за меня.
  Я лишь кивнула.
  - Она успокоится, - приложив одну из кофт к себе. - Тебе повезло, что так быстро нашли опекуна.
  - Не знаю, хорошо ли это, - вздохнула я, закрывая сумку. Я не знала, что думать и как относиться к этому неожиданному опекуну.
  Мне вернули мои документы, деньги и телефон. Я заглянула в кошелек; денег там не было, если не считать купюры в пятьдесят рублей.
  - Вот, - я протянула бумажку Алине. - Спасибо тебе.
  - Нет, я не могу это взять, - покачала головой девочка.
  - Можешь, - я вложила купюр ей в ладошку и сжала ее. - Ты помогла мне, вот я отдаю тебе долг, - улыбнулась я ей. - Пожалуйста, возьми.
  - Спасибо, - улыбнулась она мне, положив банкноту в карман.
  Тут в комнату вошла воспитательница:
  - Самойлова, ты готова?
  Я кивнула.
  - Счастливо, - Алина обняла меня. - Хочу, чтобы у тебя все было хорошо.
  - Спасибо, - улыбнулась я, обняв ее в ответ. - И у тебя тоже.
  Отпустив девочку, я, вздохнув, взяла сумку и вышла из комнаты вслед за воспитателем.
  Андрей Владимирович ждал меня у автомобиля. Как только я вышла на улицу, он подошел ко мне и взял у меня сумку. Я растеряно посмотрела вокруг: 'Неужели я отсюда уезжаю?'
  - Садитесь? - спросил учитель, открывая дверцу передо мной и видя, что я застыла в нерешительности.
  Я словно очнулась от 'столбняка' и села на пассажирское сиденье.
  - Пристегнитесь, - сказал мне мужчина, пока заводил машину.
  Я пристегнулась. Автомобиль тронулся. Я смотрела в окно. Меня мучили два вопроса: 'как?' и 'зачем?' Я искоса посмотрела на учителя. Он вел машину, казалось, совсем не замечая моего присутствия.
  - Вы хотите меня о чем-то спросить? - сказал он, не отрываясь от дороги.
  'Он что, телепат?!' - сыронизировал внутренний голос.
  - Нет! - быстро сказала я. - То есть, да.
  - Так задавайте, - пожал он плечами.
  - Как Вам это удалось? - решилась я на первый вопрос.
  - Что удалось? - ответил он вопросом на вопрос.
  - Оформить документы так быстро, стать моим опекуном, - пожала я плечами.
  - Скажем так, у меня есть связи в социально-опекунских службах, - ответил он.
  - Хорошо, допустим, - кивнула я. - Связи так связи, но зачем это Вам? Опекунство - это Вам не щенка купить.
  Андрей Владимирович ухмыльнулся в ответ на мою реплику:
  - Мне понравилось, как Вы готовите.
  - Как я готовлю?! - я, не веря своим ушам, посмотрела на мужчину.
  - Да, - кивнул он головой. - Я плохо с этим справляюсь, ну, Вы и сами это поняли, - при этих словах на его лице возникло такое смущенное выражение, что я невольно улыбнулась.
  - Вот я и подумал... - продолжал учитель.
  - А не легче было бы просто нанять кухарку, или служанку. Как это там называется? - фыркнула я. - Нет, вы не подумайте, что я неблагодарная, но все же...
  Лицо Андрея Владимировича приобрело равнодушное, если не сказать разочарованное, выражение. Он, наверное, думал, что я буду визжать от восторга от его предложения. Нашел себе бесплатную домработницу!
  - Я просто подумал, что Вам не будет сложно держать в порядке квартиру и готовить еду там, где Вы живете. Ничего сверх этого я не требую, но если Вам это сложно, то мы можем развернуться обратно, - учитель уже повернул руль.
  'Эй, шантажист проклятый!' - возмутилась я про себя. - 'А еще учитель..'
  - Хорошо-хорошо, я согласна! - быстро проговорила я.
  Машина тут же повернула опять. Мы замолчали. Я действительно была благодарна учителю, но эта отговорка, что ему просто некогда прибираться и готовить... Если бы все занятые люди себе в помощники сирот брали, думаю, детские дома закрылись, так что здесь было что-то еще.
  'Да ладно тебе', - фыркнул внутренний голос. - 'Все же хорошо. Из детдома тебя забрали, чего тебе еще надо?'
  'Не ты ль меня недавно убеждал, что он маньяк?' - фыркнула я на собственное непостоянство.
  Внутренний голос тут же заткнулся, скорчив на прощание при этом самую невинную рожицу типа 'не участвовало, не привлекалось'.
  - Вам нужно заехать домой? Может, забрать какие-нибудь вещи? - спросил Андрей Владимирович, отвлекая меня от размышлений.
  - Да, наверное, - не сразу ответила я.
  Автомобиль повернул на знакомое шоссе.
  - А откуда Вы знаете, где я живу? - спросила я.
  - В школьных данных.
  Ну, да, конечно, какая я глупая. Он мой опекун и мой учитель, и я наивно полагала, что он не знает мой адрес.
  Заходить в свою квартиру было странно, как возвращаться в прошлую жизнь. Жизнь, которая никогда не вернется. Проходя мимо спальни родителей, я на секунду закрыла глаза, чтобы не разреветься. Рука невольно потянулась к ингалятору, но, переборов рвущиеся из груди всхлипы, я остановила руку. Прогоняя от себя воспоминания, поспешила в свою комнату. Все вокруг покрылось слоем пыли. Слава Богу, у меня нет домашних животных, а то за это время они, скорей всего, умерли бы.
  - Чем-нибудь помочь? - учитель вошел в квартиру вслед за мной.
  - Да нет, не знаю, - пожала я плечами, осматриваясь вокруг.
  Все было так же, как и в тот момент, когда меня увезли. Учебники, тетради, ручки, одинокий ноутбук, плюшевый медведь на кровати и лоскутный плед, мои детские рисунки на стене вперемешку с постерами различных музыкантов и актеров. Мне хотелось забрать это все или остаться тут. Иллюзия, что сейчас в дверь войдут мама с папой, была такой реальной... И чем дольше я тут стояла, тем острее было это чувство.
  - Ну, если нет, то я подожду в машине, - сказал он, выходя из моей комнаты и оставляя меня наедине со своими воспоминаниями.
  Я опустилась на кровать, закрыла глаза, сжимая плюшевого медведя в руках, и позволила себе, наконец, заплакать. Через полчаса чемодан был собран. С одной стороны мне было жаль, что я не могу тут остаться, но с другой мне хотелось поскорее сбежать отсюда, от этого гнетущего чувства потери и одиночества.
  Андрей Владимирович ждал меня в автомобиле и, как только я появилась у дверей подъезда, тут же вышел из машины и помог мне уложить чемодан в багажник.
  - Это все, что Вам нужно? - спросил мужчина.
  - Да, - уверенно кивнула я. - Но если мне вдруг что-то понадобится, я же могу сюда приехать?
  - Конечно, - тут же подтвердил опекун и улыбнулся. - Эта квартира остается вашей, и Вы можете приезжать сюда, когда захотите. Только позвоните, чтобы я знал, где Вы.
  Я молча кивнула и села в автомобиль.
  - Вот Ваша комната, - Андрей Владимирович открыл дверь в полутемное помещение.
  В комнате пахло затхлостью, сразу было видно, что сюда давно никто не заглядывал. Подойдя к окну, я распахнула шторы. Сразу в воздух поднялось миллион, нет, миллиард пылинок. Я чихнула и, тут же закашлявшись, потянулась за ингалятором.
  - Тут надо прибраться, - сказал мужчина, останавливаясь на пороге комнаты. - Ей давно не пользовались.
  При этом вид у него был печально-виноватый.
  - Ничего, я тут приберусь, - кивнула я, улыбаясь, и тут мой взгляд упал на кровать, двуспальную, широченную кровать. Сразу вернулись мысли о маньяках и педофилах.
  - Я пойду поставлю чайник. Вы, наверное, еще ничего сегодня не ели, - сказал учитель.
  Я лишь кивнула. Он ушел. Я снова посмотрела на кровать и осторожно обошла ее бочком, словно та могла меня укусить.
  'Значит, спать на его диване - это нормально, а двуспальная кровать в комнате, которую, по-видимому, уже 'стопятьсот' лет не использовали, нет?' - подало голос мое подсознание.
  'Может, не с кем было, вот и не использовали', - мрачно подумала я.
  'О, да! И вот он дождался тебя, прекрасную принцессу', - съязвил голос разума. - 'Очнись, девочка, ему в прошлом году половина старшеклассниц на шею вешалось, и некоторые, заметь, посимпатичнее тебя. А может, ты сама этого хочешь?'
  'Глупости!' - тормознула я свой внутренний голос, который, по ходу, решил меня совсем доконать. - 'Просто мне интересно, с чего такая доброта. Взять под крыло малознакомую девчонку, пусть и твою ученицу. И дело тут не в том, что я хорошо готовлю'.
  'Так за чем дело стало, иди и спроси его прямо', - пожала плечами моя рациональная половина.
  - Самойлова, чайник вскипел! - услышала я с кухни.
  Глубоко вздохнув, я направилась на кухню. На столе стояли две чашки с чаем и даже тарелка с круассанами. Сразу было видно, что съестного в доме прибавилось. Минут пять мы просто сидели молча, каждый смотрел в свою сторону - он в окно, а я сосредоточилась на еде. Первым заговорил он:
  - Вы еще не думали, когда собираетесь вернуться в школу?
  - Завтра, - пожала я плечами, - я уже и так много пропустила. В детдоме, конечно, была школа, - я невольно поморщилась, вспоминая тех учителей и их методику преподавания, - но, сами понимаете...
  Он кивнул:
  - Тогда я позвоню директрисе и сообщу о Вашем возвращении.
  - Спасибо, - поблагодарила я. - И еще, Андрей Владимирович, давайте хотя бы дома Вы будете обращаться ко мне на 'ты' и называть просто Камилла, а то у меня будет ощущение, словно я целыми сутками в школе.
  - Хорошо, - согласился он. - Тогда я...
  - Нет! Нет! Нет! - перебила я его. - Вы так и останетесь Андреем Владимировичем.
  Называть своего преподавателя, даже вне школы, каким-нибудь дядей Андреем или просто Андреем мне казалось просто диким, во всяком случае, сейчас. Я еще раз посмотрела на мужчину, сидевшего за столом, такого домашнего: в потертых джинсах, футболке 'Рок-навсегда!' и домашних тапочках - нет, пусть лучше так и остается Андреем Владимировичем.
  Все еще не решаясь задать главный вопрос, я встала из-за стола и пошла мыть чашку. Это дало мне время, чтобы решиться. Я вернулась обратно к столу.
  - Андрей Владимирович?
  - Да? - учитель поднял на меня взгляд.
  - Я хотела Вас спросить.
  - Спрашивайт... Спрашивай, конечно, - стал серьезным мужчина.
  Я села напротив него и сцепила пальцы в замок. Облизнув ставшие сухими от волнения губы, наконец подняла на преподавателя взгляд:
  - Я уже задавала этот вопрос, но хочу уточнить: нет никаких других причин того, что Вы стали моим опекуном?
  Он откинулся на спинку стула и снова посмотрел в окно. Молчание затянулось, и я уже, не ожидая ответа, хотела извиниться и убежать в свою новую комнату, как он заговорил:
  - Когда мне было чуть меньше, чем тебе, я потерял родителей и тоже оказался в детдоме, - его голос звучал удивительно равнодушно, даже тему урока он объясняет более эмоционально. - Так что я просто знал, каково тебе...
  - И пожалели, - закончила я за него, внимательно рассматривая узор столешницы.
  Меня просто пожалели. Бедную девочку-сиротку. Отчего-то стало очень противно и обидно, хоть обратно в детдом беги. Хотелось отмыться от прилипшего ко мне чувства жалости и презрения. Что ж он раньше меня не приютил? Или тогда еще не так жалко было?
  'Может, он не только сирот подбирает, но и бездомных зверушек?' - думала я с какой-то злой обидой, что поднималась у меня в душе.
  Меня никто никогда не жалел, исключая, конечно, детские годы, когда я набивала себе шишки и ссадины на коленках, но и тогда жалели нечасто и по минимуму. Не потому, что мои родители такие черствые люди. Просто мама всегда говорила: 'Жалость - это последнее чувство, которое можно испытывать к человеку. Значит, он скатился в самую глубокую пропасть и ничего больше не заслуживает, ни уважения, ни любви, лишь жалость'.
  'Поздравляю, Камилла, теперь ты тоже на самом дне, и единственное, что люди могут тебе предложить - это пожалеть тебя', - вынесла я себе вердикт.
  - Нет, - услышала я голос Андрея Владимировича сквозь свою обиду. - Жалости в моем решении было не много. Скорей, я был удивлен твоей стойкостью и смелостью.
  Я подняла на него удивленный взгляд, не уверенная в том, что не ослышалась.
  - В мире сирот, детдомов, ты либо ломаешься, смирившись с системой, с остальными детьми, которые намного сильнее и старше. Которые любыми способами утверждают свою власть над тобой.
  Я тут же вспомнила мои стычки с Лариской и нервно поежилась. Он продолжал говорить:
  - Но есть другие дети, те, что идут против системы, несмотря ни на что. Они сбегают, они ломают привычные порядки и устои. Там, когда я увидел тебя на дороге, я понял, что ты из таких. Ты не сдашься, пока не уйдешь оттуда, и, возможно, в следующий раз тебе не настолько бы повезло. Твое же бегство из клиники меня окончательно в этом убедило. Тогда я и принял решение об опекунстве, так сказать, вернул долг, - пожал он плечами, грустно улыбаясь.
  Так значит, его тоже когда-то усыновили и теперь он, в свою очередь, взял под опеку меня. Я снова облизала губы, не решаясь задать еще вопросы: 'Кто его усыновил?' 'Что случилось с его родителями?'
  'А не считаешь, что это тебя малость не касается?!' - фыркнул голос разума на мое любопытство. - 'Много будешь знать-скоро состаришься.'
  - Ну, что, такой ответ тебя устроит? - спросил Андрей Владимирович, поднимаясь из-за стола.
  Я лишь кивнула.
  - У меня дела, и мне нужно уехать, но я ненадолго.
  - Хорошо. Мне тоже есть чем заняться, - кивнула я. - Приберусь, наверное, и ужин приготовлю.
  Он улыбнулся и кивнул:
  - Только не слишком усердствуй.
  Андрей Владимирович вышел из кухни. Я поставила чашку в мойку.
  - Камилла, - он заглянул в кухню.
  От неожиданности я подпрыгнула. И кто научил его так тихо подкрадываться? А может, это из-за шума воды.
  - Прости, что напугал, - извинился преподаватель. - У меня просьба.
  - Да, какая? - Я повернулась к нему лицом.
  - Дверь в конце коридора, рядом с ванной. Не заходи туда.
  'А что там такое?' - тут же оживилось мое любопытство. - 'Оружие?! Наркотики?! А может, он трупы своих жертв туда прячет?! - состроив кровожадную рожицу, нашептывало оно.
  - Там просто мой кабинет, - объяснил учитель, видимо, заметив мое замешательство. - Я просто не люблю, когда туда заходят, и прибираюсь там сам.
  Мое любопытство тут же, грустно вздохнув, улеглось на боковую.
  - Хорошо, - кивнула я. 'Мне же легче'.
  - Ну, все. Пока, - попрощался мужчина.
  - До свидания.
  Дел действительно было много. Прибравшись в своей новой комнате и немного в квартире, - конечно, кроме кабинета, - я приготовила ужин, макароны по-флотски - ну, что сказать: взял в поварихи школьницу - терпи. Хотя, думаю, Андрей Владимирович не так уж и привередлив в еде, раз до этого питался полусырой картошкой и жженой яичницей. Разобрав свои вещи по полкам и настроив ноутбук на ближайшую точку доступа, зашла во 'всемирную паутину'. Рука сама потянулась обновить почту. Тридцать писем - один спам.
  'А на что ты надеялась?' - спросила я саму себя.
  'На чудо', - тут же и ответила, закрыв крышку ноутбука.
  Глаза опять были на мокром месте.
  'Хватит!' - приказала я себе. - 'Они пропали, а не умерли, и они обязательно найдутся. А ты больше не будешь плакать. Ты, будешь жить: учиться, гулять, веселиться - делать все то, что делала раньше. И еще ты будешь их ждать. Сильно-сильно, и тогда они вернутся'.
  Дав себе такую установку, я начала готовиться к завтрашнему дню. Неужели снова в школу? Я улыбнулась. Снова увижу всех и, конечно, Иринку. Поборов желание тут же позвонить лучшей подруге - пусть для нее мое возвращение будет сюрпризом, - еще раз перепроверила все учебники и тетради.
  Время катилось к полуночи, а Андрея Владимировича еще не было дома. Я снова нервно взглянула на циферблат будильника, словно надеясь, что стрелки меня обманывают, но нет - две палочки послушно двигались к двенадцати.
  'Ну, куда он мог подеваться?!' - лежа в постели, со смесью тревоги и раздражения думала я.
  'Ну, мало ли какие у человека могут быть дела', - успокаивала я себя. - 'Может, он вообще ночевать не придет. Что мне, его всю ночь сторожить теперь?!'
  С ехидством вмешался внутренний голос: 'А что это ты так о нем переживаешь? Он уже взрослый мальчик, сам знает, когда домой приходить'
  'Ничего', - буркнула я, - 'просто не хочется без опекуна остаться'.
  Тут я услышала звук хлопнувшей входной двери и тихие шаги в коридоре.
  'Вот, с ним ничего не случилось', - проворчал голос разума. - 'А ты уже себе нафантазировала, паникерша'.
  Я, облегченно вздохнув, закрыла глаза и тут же провалилась в сон.
  Здание школы. Я остановилась возле калитки школьного двора. Ученики проходили мимо меня потоком, спеша на уроки.
  - Камилла! - послышался крик, и я тут же оказалась в объятиях Иринки.
  - Я так скучала по тебе! - подруга расцеловала меня и еще раз сжала в объятьях.
  - Ой, задушишь, - прохрипела я. - Я тоже скучала.
  Мы вместе пошли к школе.
  - Как ты? - спросила меня подруга по дороге в класс.
  - Лучше, чем вчера, - улыбнулась я.
  - А как насчет учителя? - прошептала Ира заговорчески. - Как он в роли опекуна?
  Я удивилась:
  - Откуда ты знаешь?
  Иринка прыснула со смеха:
  - Милка, ты что, думала, что об этом в школе никто не знает? Да у нас уже со вчерашнего дня все знают.
  Я устало вздохнула. Конечно, я не думала, что для всех это останется великой тайной, но что все узнают это так скоро... Мы вошли в класс. После бури приветствий никто не успел никак прокомментировать мое возвращение, так как прозвучал звонок. Но что-то мне подсказывало, что к концу дня из меня вытянут все что возможно о моем опекуне, и отсидеться в туалете не получится.
  В конце учебного дня мне, наконец, удалось вырваться на улицу. Находиться в стенах школы, а, в частности, в моем классе, становилось все невыносимей. Как я и думала, почти все девочки в моем классе шептались, поглядывая на меня. Те, кто посмелее, такие как Мария Селиверствова и Ника Воронина - главные сплетницы школы, - даже спросили: 'Как тебе удалось окрутить Андрея Владимировича, если это не удалось даже Ксюше Семеновой - первой красавице класса?' Та тоже смотрела на меня с интересом и презрением, что меня не слишком радовало: раньше она меня совсем не замечала.
  'Ох, не к добру это', - шептал мне внутренний голос.
  За эти несколько часов меня так достала школа, что я уже сомневалась, что скучала по ней. Единственное, что меня радовало: я не так сильно отстала по учебной программе.
  - Ладно тебе, все скоро успокоятся. Появятся новые новости, новые сплетни, - утешала меня Иринка.
  - Привет, девчонки! - к нам подошел Юрка. - Камилла!
  Он подхватил меня и закружил в своих объятьях.
  - Как я скучал! Ты как? - спросил меня, опуская на землю.
  - Потихоньку прихожу в себя, - ответила я. Не знаю, к чему это больше относилось: к моему возвращению или к тому, что после его приветствия у меня кружилась голова.
  - Да, вся школа шумит, а как тебе девчонки завидуют.
  - Да уж было бы чего завидовать: он мой опекун, а не принц на белом коне, - сказала я с раздражением.
  - И как ему 'Ква-ква' позволила взять под опеку ученицу? - пожала плечами Иринка. - Она что, не подумала, какая из-за этого шумиха поднимется?
  - Ну, он же ее любимец, - фыркнул Юрка. - А шумиха - что шумиха? Успокоятся. Главное - перетерпеть. Так что, Милка, держись! - Он дружески похлопал меня по плечу.
  Я молча кивнула, наблюдая за знакомой машиной, подъезжавшей к воротам школы. Из автомобиля вышел Ромка. Весь нарядный, как новогодняя елка, и с большим букетом роз.
  - Ух ты!!! - воскликнула Иринка. - Смотри, кто приехал!
  - Вижу, - прошептала я сквозь зубы.
  - Привет всем! - поздоровался он.
  - Привет, - кивнула ему Ирка, не совсем понимая причину моего нахмуренного вида. Переводила взгляд на него с меня.
  - Привет, - пожал Ромке руку Юра.
  Повисло неловкое молчание. Я стояла, отвернувшись в сторону и продолжала молчать.
  - Ирка, пошли я тебя домой провожу, - потянул ее за руку Юрка, смекнувший, что 'не все в порядке в Датском Королевстве'.
  - Да, - поддержала его Иринка. - Пока, - попрощалась она.
  - Пока, - кивнул нам Юрка.
  Они вышли с территории школы. Я чувствовала взгляд Ромки; кажется, еще чуть-чуть, и он прожжет во мне дырку. Решив, что больше так нельзя, я, так же не поднимая головы, быстрым шагом направилась к воротам.
  - Камилла, подожди! - Ромка шел следом. - Это тебе.
  Перед моим носом возник тот самый букет роз. Сладкий до приторности запах ударил по носу. Тут я не выдержала:
  - Ты думаешь, что все, что ты натворил, исправят цветочки?! - я ударила парня по рукам. От неожиданности он выронил букет, и розы посыпались на дорогу.
  Я смотрела на алые лепестки, лежащие на асфальте, чувствуя, как слезы наполняют глаза.
  - Нет, - услышала я голос Ромки. - Я просто пришел извиниться за то, что тогда не поддержал тебя. За то, что поступил как трус, и я прекрасно знаю, что никакими цветами мою вину не загладишь.
  Я подняла на него взгляд.
  В глазах парня действительно читалось чувство вины. 'Глаза побитого щенка', сказала бы Иринка.
  - Вот. - Он что-то вытащил из кармана. - Ты говорила, что твой плеер сломали.
  Ромка протянул мне небольшую коробочку с надписью ' iPod nano'.
  - Спасибо, не надо, - покачала я головой.
  Хотя очень скучала по своему верному другу-плееру и часто ловила себя на том, что в голове крутится любимая песня, но принимать подарок от Ромки не собиралась.
  - Отказа не приму, - буквально впихивая мне коробку в руки, буркнул он. - Считай это прощальным подарком.
  - Прощальным? - удивилась я.
  - Да, если ты не захочешь, я больше не буду тебя тревожить, но дай мне сначала объяснить тебе все, - проговорил парень скороговоркой.
  Я снова посмотрела на Ромку. Мы встречались с ним почти год. Он, можно сказать, был моей первой любовью, именно любовью, а не влюбленностью на уровне детского сада. Он был первым, с кем я попробовала встречаться по-взрослому. Хотя до интима у нас и не дошло, но сейчас расставаться вот так было больно и неприятно. Решила дать ему шанс объясниться.
  - Хорошо, поехали, - согласилась я.
  - Вот и приехали, - автомобиль затормозил возле развлекательного центра.
  - Где мы? - я огляделась вокруг.
  В огромном зале почти никого не было. В зале стояли небольшие аттракционы: качели, карусели, машинки; тут и там были расставлены батуты и сухие бассейны с разноцветными шариками. Игровые автоматы, небольшое кафе в углу. Рай для детворы.
  - Ты сказал, что хочешь поговорить? - посмотрела я на Ромку.
  - Да, но давай сначала повеселимся, как в старые времена.
  Я невольно улыбнулась, вспоминая, как на первом свидании Ромка привел меня в такой же развлекательный центр, и мы бесились как малые дети. Я закусила губу в нерешительности. С одной стороны, я все еще была обижена на него и проводить с ним время мне казалось не самой хорошей идеей, но с другой мне очень хотелось хоть как-то отвлечься от проблем, плохих воспоминаний и снова оказаться в беззаботном детстве. Вторая сторона победила. И я с визгом понеслась к батутам. Сколько мы так веселились как малые дети: прыгали на батутах, играли на автоматах, кидались шариками из бассейнов, катались на машинках. Ромка снова стал тем веселым парнем, в которого я влюбилась, с которым хотела и мечтала проводить все свое свободное время. Мы шутили, смеялись. Он рассказывал анекдоты, и я уже не знала, как смогу жить без него дальше, настолько он казался близким и родным.
  Когда сил стоять на ногах уже не осталось, мы сели на один из батутов.
  - Я больше не могу, - прохрипела я.
  - Я тоже, - кивнул он. - Пошли туда, - он указал в сторону кафе.
  Я заказала молочный коктейль и миндальное мороженое. Все это отдавало такой ностальгией, что становилось больно.
  - Так о чем ты хотел поговорить? - спросила я парня.
  - Просто спросить, как твои дела? Значит, теперь у тебя есть опекун?
  - Да, мой учитель, - нехотя ответила я.
  Зная характер Ромки, я прекрасно понимала, как он может отреагировать на это: заревнует и начнет возмущаться, что я не могла потерпеть, пока опеку возьмут его родители. Хотя теперь-то какая разница, когда мы расстались.
  - Это неплохо, - пожал плечами парень.
  - Да? - удивилась я его спокойствию.
  - Я хотел тебе сказать, что мои родители... Они две недели назад уехали на симпозиум в Финляндию и пробудут там еще месяц. Так что они смогли бы оформить на тебя опекунство не раньше, чем через два месяца.
  - Но ты же говорил, что они уже согласились? - удивилась я.
  - Ну, да они согласились, но потом уехали, - ответил он.
  Было неприятно узнать об очередном обмане со стороны Ромки, но он же не виноват в том, что его родители уехали. И притом, какое это теперь имеет значение? Глупо на это обижаться. Вообще глупо на него обижаться. Посмотрев на Ромку сегодня, я вдруг снова вспомнила, каким он может быть хорошим. Я снова увидела того обаятельного парня, в которого влюбилась. Я не хотела терять его. Поняла, что не хотела с ним расставаться. Не хотела оставаться одна, совсем одна. Я решила, что дам ему еще один шанс, последний.
  - Уже поздно, - посмотрел Ромка на часы.
  - Да?! - я только сообразила, что стрелки часов давно перешли на нижнюю часть циферблата. - Мне уже давно пора быть дома! - В панике я вытащила из сумки мобильный телефон, который оказался разряжен.
  Мы подъехали к дому. По дороге полил мелкий осенний дождь. Я не торопилась вылезать из машины, наблюдая за тем, как струйки воды скатывались по стеклу. Мы оба молчали, слушая стук дождя по крыше автомобиля. Тишина с каждой секундой становилась все более напряженной, требовала, чтобы кто-то из нас ее разрушил. Не решаясь этого сделать, я взяла сумку и открыла дверцу машины. Когда я уже почти вышла, то услышала Ромкин голос:
  - Я заеду за тобой завтра после школы?
  Улыбнувшись, я кивнула и, закрыв дверцу, побежала к подъезду.
  - Где ты была? - строгий голос Андрея Владимировича заставил меня вздрогнуть.
  Я не успела даже разуться и так стояла у дверей. Я действительно совершенно забыла о времени и среди шума развлекательного зала совершенно не слышала звонка мобильника, а потом он и вовсе разрядился. Мне почему-то не хотелось рассказывать опекуну о том, что я была с Ромкой.
  - Гуляла с Иринкой, - соврала я.
  - И позвонить было нельзя? - хмыкнул он.
  - Телефон разрядился, - ответила я.
  - Это было позже, чем я пытался до тебя дозвониться? - Он сложил руки на груди, а тон его все больше стал напоминать тот, каким он отчитывал двоечников. - Мне бы не хотелось, чтобы ты вот так пропадала куда-то после школы. Учти это на будущее.
  Во мне вдруг стало подниматься раздражение. Он, конечно, за меня отвечал и все такое, но сейчас время-то еще детское, всего девять часов, и он мне не отец, чтобы отчитывать ни за что... Ну и что, что он мой опекун, я могла на пару часов забыть, что я сирота и живу с чужим человеком?! Могла представить, что все как раньше? Или он должен теперь знать каждый мой шаг и вздох?! Я разулась, так ничего и не ответив. Даже мои родители не отчитывали меня за такое. Они доверяли мне.
  'А с чего ему доверять тебе?' - вмешался внутренний голос. - 'И ты обещала звонить, если задержишься'.
  - Так что? - продолжал настаивать мужчина на ответе.
  - Хорошо, - буркнула я. - Но ничего страшного же не случилось. Я просто забыла про время, но этого больше не повторится.
  - Хотелось бы надеяться, - проворчал мужчина. - Я думал, Вы серьезнее и взрослее остальных девушек в Вашем возрасте, но, видимо, я ошибся. - В голосе учителя прозвучало такое разочарование, что мне действительно стало стыдно за свою легкомысленность. Он, не став ждать моих извинений, повернулся и ушел к себе в кабинет.
  Щеки загорелись краской стыда, опустив голову, я прошла к себе в комнату. Закрыв дверь, прислонилась к ней. Что же я творю? Не извинилась. Чуть ему не нагрубила. А сама не сдержала обещание. Да, хорошее начало новой жизни, так и обратно в детдом угодить можно.
  Но какое право он имел меня отчитывать ни за что?
  Хотя я понимала, что на самом деле сейчас я была не права и вела себя как самая настоящая идиотка, но, с другой стороны, и он должен был считаться со мной, а не держать за двухлетнего ребенка. Жизнь вокруг меня менялась, новая, незнакомая, с новыми правилами, и я никак не смогу вернуться к старому, как бы ни старалась; но чем чаще ко мне приходила эта мысль, тем сильнее я гнала ее от себя. Я не люблю перемены, и последние из них еще больше развили эту нелюбовь. Только возвращение в школу и примирение с Ромкой оставляли мне часть того, по чему я так скучала, - прошлое, - и я зацепилась за это, как за последнюю соломинку. А принимать другие правила игры я еще была не готова, пусть это даже выльется в конфликты с тем новым, что появилось в моей жизни - с моим опекуном.
  Перед тем как сесть за уроки, я включила ноутбук и нажала на кнопку почтового ящика 'обновить': новых писем не было.
  6 глава. Любопытство не порок
  Две недели прошло с того дня, как я переехала к Андрею Владимировичу. В школе все успокоились и нашли другие темы для обсуждения. Жить со своим учителем оказалось не так сложно, как казалось сначала. Все шло, так сказать, 'тихо-мирно'. Я с ним почти и не сталкивалась: утром мы завтракали вместе, потом он подвозил меня в школу, там мы встречались если только на уроках, а вечером он либо закрывался в кабинете, либо куда-то уезжал. Мое любопытство, конечно, иногда разгоралось в желании узнать, но я успешно затыкала его. Пока...
  - Это тут ты теперь живешь? - огляделась Иринка, проходя в мою комнату.
  - Ага, - кивнула я.
  - Ух ты! - Ирина растянулась на огромной кровати, - ты тут спишь?
  - Ну, или тут, или на коврике, - пошутила я, кружась на стуле.
  - Одна? - с хитрой улыбкой спросила она.
  - Да пошла ты! - кинула я в подругу плюшевым медведем. - Такое впечатление, что ты больше ни о чем не думаешь.
  Та, поймав игрушку за лапу, рассмеялась.
  - Ну, хорошо, - угомонилась она, - давай поговорим о чем-нибудь другом... Как тебе жить с Андреем Владимировичем?
  - Вполне обычно, - пожала я плечами. - Я готовлю, убираю квартиру. Он ходит за продуктами.
  - Прям семейная идиллия, - улыбнулась подруга. - Ну, а вообще он дома что, такой же, как в классе?
  Я пожала плечами:
  - Не знаю.
  - Как это? - удивилась подруга. - Вы что, друг с другом не видитесь, что ли?
  - Почти нет. Он или уезжает, или сидит в кабинете.
  - А что он там делает? - в глазах Иринки загорелось любопытство.
  - Я там никогда не была, - пожала плечами я. - Даже не прибиралась там.
  На несколько минут Ирина замолчала, казалось, о чем-то задумавшись. Я открыла страничку 'В контакте' и включила музыку.
  - А знаешь, что, - поднялась постели подруга.
  - Ммм... - отозвалась я, не отрываясь от просмотра страничек.
  - А пошли посмотрим, что там в его кабинете?
  - Нет, Иринка! - с испугом посмотрела я на нее, но она уже меня не слушала.
  В глазах подруги уже зажглись знакомые огоньки, и она просто выскочила из моей комнаты. Я бегом ринулась за ней. Иринка уже была у дверей кабинета.
  - Ирин, - я положила ладонь на руку подруги, которая уже схватилась за ручку двери, - давай не будем, - умоляюще посмотрела на нее.
  - Милка, когда ты стала такой трусихой?! - фыркнула девушка. - Дома никого нет. Мы зайдем, посмотрим и выйдем. Он даже не заметит.
  Взгляд подруги под названием 'побитый щенок под дождем' вырвал у меня тяжкий вздох. Да и собственное любопытство уже подпрыгивало от нетерпения.
  - Ну, хорошо, - сдалась я.
  Мы нажали на ручку двери (я мысленно молилась, чтобы та оказалась закрытой), та со скрипом поддалась.
  
  Кабинет оказался самой обычной комнатой, со множеством книжных стеллажей по стенам, диван, стол, стулья, все как обычно.
  - Ну, что, довольна? - посмотрела я на подругу. - Пошли назад.
  - Нет, подожди, - Иринка прошла в комнату.
  - Ты же сказала, что мы только посмотрим! - возмутилась я, когда она начала перебирать бумаги, лежащие на столе.
  - Да ладно тебе, - махнула она рукой. - Нет занудству, Камилла. Тут какие-то формулы, - отложила она в сторону стопку документов.
  Я же стала осматривать стеллажи, заполненные книгами: Чехов, Гоголь, Пушкин. На другой полке: 'Жизнь в молекулах', 'Биология и мир', 'Расшифровка ДНК: Вопросы и Ответы' - да, занятное чтиво.
  - Да ничего интересного, - вздохнула Иринка, продолжая копаться в столе. - Ни ответов на контрольную, ни фотоальбома какого-нибудь, - разочарованно протянула она. - Хотя..
  Она выдвинула один из ящиков:
  - Смотри, - вытащила из него рамку с фотографией.
  Я подошла к ней и посмотрела на фото. Со снимка на меня смотрела молодая девушка.
  - А она похожа на тебя, - фыркнула Ирина.
  Я вгляделась в изображение:
  - Нет, глупости, - покачала я головой.
  - Как нет? - Иринка подняла рамку так, чтобы сравнить меня и девушку на фото. - Похожа же?!
  - Ну, если немного, - согласилась я.
  Черты лица и цвет глаз были немного схожи.
  - А что, если.. - Иринка не успела закончить мысль.
  - Что вы тут делаете? - услышали мы голос учителя возле двери.
  Ирина от испуга выронила рамку, и та со стуком упала на пол. Треск разбивающегося стекла ударил по барабанным перепонкам.
  - Ой, мне пора, - пропищала Иринка, выскочив из кабинета.
  Учитель, кажется, даже не обратил внимание на этот трусливый побег. Он подошел к разбитой рамке и склонился над ней, подбирая осколки. Я кинулась ему помогать, но тут же услышала:
  - Уйди.
  Голос был ледяным. Он не кричал, не ругался, но лучше бы он кричал. От этого тихого, спокойного голоса по спине побежали мурашки.
  - Простите, я не хотела, - пыталась извиниться я.
  Палец кольнуло острым углом стекла, и я зашипела от боли. Он поднял на меня взгляд, и я тут же забыла о порезе. Если бы взглядом можно было убить, я бы упала замертво. В нем горела злость, не просто злость - ярость.
  - У-хо-ди! - прокричал он и так швырнул разбитую рамку, что та, рассыпая оставшиеся осколки, врезалась в стену.
  Я не выдержала и выбежала из кабинета. Сердце билось от страха. За спиной я слышала треск ломающейся мебели. Накинув куртку, я вышла на лестничную площадку. Несколько пролетов лестницы и холодный воздух улицы. На скамейке возле подъезда сидела Иринка. Я подсела к ней, стараясь успокоиться. Я так торопилась, что забыла взять ингалятор.
  - Он сильно разозлился? - спросила она.
  - Похоже, да, - кивнула я.
  - Прости, - опустила она голову.
  - Да ладно, - пожала я плечами, думая о том, стоит ли мне собирать вещи. - Иди домой.
  - Ты уверена? - посмотрела на меня подруга. - Я просто не знала. Не думала... Мое проклятое любопытство, - схватилась за голову Иринка.
  Только ее стонов самобичевания мне тут и не хватало.
  - Я тоже виновата, - обняла я подругу, - не остановила тебя. Ведь знала, что ничем хорошим это не кончится. Не волнуйся, иди домой.
  - До завтра, - попрощалась она, поднимаясь со скамейки.
  Я лишь кивнула, сама обдумывая, стоит ли мне собирать вещи или можно подождать до завтра. Сумерки сгущались, превращаясь в ночь. Сидеть на скамейке становилась все холоднее, а чтобы поехать к себе в квартиру, у меня не было денег, да и глупо это как-то.
  'Ну не убьет же он меня из-за этой фотографии', - успокаивая себя, я поднялась со скамейки и сделала шаг к подъезду.
  'Я бы на твоем месте не была так уверена', - фыркнул внутренний голос.
  А перед внутренним взором вновь возник взгляд учителя, и я нервно поежилась.
  'Черт! Камилла, в твоей жизни стало столько всего плохого, что трусить сейчас из -за ссоры с опекуном глупо!'
  Я решительно вошла в подъезд.
  В квартире было тихо. Тихо и темно. Я заметила тусклый луч света, пробивающийся из-под двери. Значит, он все еще не спал. Какое мне дело. Я за сегодня и так натворила много всего. Буквально на цыпочках я вошла в комнату и, закрыв дверь, пожалела, что на ней не было даже шпингалета.
  'Спокойствие, Камилла. Спокойствие. Завтра все будет хорошо', - уговаривала я себя, сев на кровать.
  'Ага. Так хорошо, что отправлюсь я в детдом со скоростью света. Хотя, может быть, удастся уговорить Андрея Владимировича, чтобы разрешил мне жить в своей квартире?' - размышляла я .
  Тиканье часов, голоса и звуки машин с улицы - все это мешало заснуть. Еще больше мешали заснуть собственные мысли. Этот снимок и вся ситуация вновь и вновь проматывалась перед глазами, как заезженная кассета в видеомагнитофоне. Чтобы хоть как-то забыться, я взяла плеер и включила музыку. Песня сменялась песней, и я не заметила, как уснула.
  Утром я встала рано, очень рано. В квартире стояла полная тишина, и я, не желая проверять, дома ли Андрей Владимирович, собрала учебники, привела себя в порядок и выскочила на улицу. Ничего, сегодня поеду в школу общественным транспортом, толкаясь среди студентов и спешащих на работу взрослых. А может, мне повезет и я еще успею заскочить в Макдак и позавтракать. Мысль о том, что своего опекуна я оставила без завтрака, беспокоила меня мало, страшнее было встретить его и выслушать: 'Собирайте вещи, Самойлова'.
  - Привет, - поздоровалась Иринка, как только я вошла в класс и села рядом с ней. - Как дела?
  Я пожала плечами, вытаскивая учебники. Посмотрев на расписание, я чуть не застонала: два урока биологии.
  'Боже, ну почему мне так не везет' - застонала я про себя.
  Урок алгебры прошел как в тумане. Я не могла думать ни о чем, кроме встречи с Андреем Владимировичем и о вчерашнем. Формулы и примеры проплывали перед глазами, я на автомате записывала их в тетрадь, не задумываясь. Когда прозвучал звонок с урока, я как сомнамбула шла вслед за одноклассниками в кабинет биологии. Если бы Ирина вовремя не дернула меня за руку, я бы прошла мимо.
  - Не волнуйся, все будет хорошо, - сжала подруга мою руку.
  - Да, - улыбнулась я.
  Хотя Ирина тоже выглядела взволнованной.
  'Ну право слово, не станет же он тебя отчитывать при всем классе', - сказал мне внутренний голос.
  И, пожалуй, он был прав, но меня пугало, что будет потом. Как я посмотрю ему в глаза, что я увижу в них? Злость? А что, если он действительно отправит меня назад? Зачем ему мучиться с глупой любопытной девчонкой, которая то и дело доставляет ему неприятности. Я сжала ладони в кулаки, чтобы сдержать непрошеные слезы обиды и злости на себя 'хорошую'. Не смогу же бегать от него вечно, да и вообще это ни в моем характере.
  Звонок на урок огласил пустынные коридоры. Я смотрела на дверь кабинета, но, вопреки ожиданиям, Андрей Владимирович не появлялся.
  - А может, он сегодня не придет? - подал голос Максим с задней парты.
  - Тебе бы только не учиться, - фыркнула на него Селезнева.
  Она сама не была такой уж прилежной ученицей, но ее симпатия к учителю биологии не остыла, недаром она сама да и половина наших одноклассников считали ее красавицей. Даже пытались ухаживать за ней, но Ксюша же нацелилась на Андрея Владимировича, который не обращал на нее внимания. Новость о том, что он стал моим опекуном, больно ударила по ее самолюбию, и я, если честно, не удивилась бы какой-нибудь подлянке с ее стороны, но пока мне удавалось не попадаться ей на пути.
  - Ну, ты как хочешь, Ксюша, а по мне, учителя пять минут нет, значит, урока не будет, - сказал Максим, складывая учебник в рюкзак. - И при том мы же говорим об Андрее Владимировиче, а он никогда не опаздывал.
  Тут Максим был прав. Андрей Владимирович ни разу не опаздывал. Мое сердце тревожно сжалось: неужели с ним что-то случилось? Он вчера был не в себе. Мало ли что пришло ему на ум.
  'А ты, трусиха, даже не зашла проверить, в порядке ли он', - подлил масло в огонь внутренний голос.
  Не успела я закончить сеанс самобичевания, как в класс вошел Андрей Владимирович собственной персоной. Вид у него был несколько потрепаный: он либо всю ночь не спал, либо всю ночь пил. Моя интуиция склонялась к последнему варианту.
  Макс, не сдержав разочарованного стона, опустился назад за парту.
  Учитель оглядел класс.
  - Простите за опоздание, - голос не выдавал бессонной ночи.
  Все зашуршали сумками, доставая учебники.
  - Можете убрать их назад, - сообщил он нам 'радостную' весть. - У нас контрольная по последним темам.
  Я закрыла глаза: 'Черт! С этими переживаниями я совсем забыла к ней подготовиться.'
  В руках у Андрея Владимировича были тесты.
  - Селезнева, раздайте, пожалуйста, - обратился он к Ксюше.
  Та встала и модельной, по ее мнению, соблазнительной, походкой направилась к учителю. Взяв у него листки с тестом, раздала их по партам. Этот открытый флирт с ее стороны почему-то поднял во мне волну раздражения: 'Дура тупая, разве не видишь, что ему и без тебя плохо. Ты еще тут задницей крутишь'.
  Меня Андрей Владимирович упорно игнорировал, я тоже пыталась не встречаться с ним взглядом, с удвоенным вниманием изучая тест. И тут поняла, что действительно мне нужно откинуть все свои страхи и переживания, чтобы хоть что-то понять. Вопросы теста показались китайской грамотой, последний раз такое было в классе седьмом на физике. На миг закрыв глаза, я старалась вытащить из своей памяти хоть что-то о человеческом строении, разнице между группами крови и т.д.
  Сидеть и тупо смотреть на листок не было никакого смысла и я, собравшись с духом, начала отвечать на вопросы. Сорок пять минут пролетели как одна. Звонок ударил по ушам и по нервам. Вздохнув, я отложила карандаш, подошла к учительскому столу, положила работу на стол, стараясь не встречаться с учителям глазами.
  Выйдя из кабинета, я облокотилась о стену. В голове была пустота.
  - Ты как? - спросила меня Иринка, встав рядом.
  - Еще никогда не чувствовала себя такой тупой, - пожала я плечами. - Все мысли разбежались.
  - Понимаю, - кивнула подруга, - сама такая же.
  - Ладно, пошли, а то на литру опоздаем.
  Мы отправились на следующий урок.
  Через урок мы опять оказались в кабинете биологии. Когда класс вошел, Андрей Владимирович уже сидел за столом. Все, притихнув, расселись за парты, и тут же прозвенел звонок.
  Учитель встал из-за стола, раздавая проверенные листки с тестом. Я тупо смотрела на жирно выведенную 'тройку' в углу листа. Он что, решил мне так отомстить? Красной пастой были подчеркнуты два ответа - две ошибки. Даже не так, две помарки. Я закрыла глаза, чтобы не разреветься, руки сами собой сжались в кулаки, сминая бумагу.
  'Мстительная сволочь!!!' - кипела я от негодования. - 'А что так мало? Мог уж сразу двойку влепить!'
  - Надеюсь, всем ясны ваши оценки? - риторически поинтересовался учитель.
  - Мне не ясны, - прозвучал мой голос в полной тишине.
  Андрей Владимирович повернулся ко мне словно в замедленной съемке. Он, как и все в классе, не поверил своим ушам. Ведь раньше его оценки и решения не обсуждались, если, конечно, ученик не хотел остаться на второй год или получить в дневник еще одну 'хорошую' оценку вдобавок к предыдущей.
  - Я слушаю Вас, Самойлова, - сложенные на груди руки и изучающий взгляд.
  Мне сразу захотелось провалиться сквозь землю, но отступать я не привыкла.
  - Я считаю, что моя работа достойна более высокой оценки, - выпалила я, пока храбрость не оставила меня окончательно.
  Его лицо осталось непроницаемо.
  - Хорошо, - проговорил он спокойно, - вы готовы пройти тест еще раз?
  - Ага, у него в постели, - решил пошутить кто-то с задней парты, за что тут же получил неодобрительный взгляд в свою сторону от преподавателя.
  - Согласна, - выдохнула я.
  Класс молча следил за действиями Андрея Владимировича. Передо мной снова лежал листок и вопросы теста.
  - Если ошибок будет больше, чем в первый раз, ты получишь оценку на два бала ниже, эта же оценка пойдет в полугодие, - прошептал он мне.
  Пальцы сжали карандаш так, что, казалось, он сейчас разломится пополам. Я выдохнула, игнорируя вспотевшие ладони и первые признаки удушья. На секунду закрыла глаза. Хорошо, Андрей Владимирович, война - значит, война. Он отошел от моей парты и начал вести урок. Я же постаралась сосредоточиться на первом вопросе, не обращая внимания на его голос, объясняющий тему урока.
  За пять минут до звонка я отложила карандаш.
  - Записывайте домашнее задание, - говорил Андрей Владимирович классу.
  Я потянулась к дневнику. Расписание. Еще один урок: химия. Боже, спасите меня кто-нибудь. Мой мозг кипел в моей черепной коробке, и я не знала, как просижу еще и ее. Спасали только слухи, что ее отменят, если не найдут замену, так как учительница химии заболела, но, несмотря на слухи, в дверях кабинета появился Андрей Владимирович.
  'Что, опять он? Нет, он явно хочет меня извести!' - я лишь обреченно опустилась за парту.
  - Ну что, не успели попрощаться, снова видимся, - было видно, что и самому преподавателю перспектива вести еще один урок вместо того, чтобы ехать домой, не особо нравилась.
  - Что там у вас по плану? - осведомился он, открывая журнал. - Лабораторная работа.
  Весь класс застонал в голос.
  Андрей Владимирович не обратил на это никакого внимания.
  - Лабораторная работа номер шесть. Рассмотрение образцов металлов. Разбейтесь, пожалуйста, на пары.
  Иринку к себе утащил Максим, так как понимал, что в компании с таким же лоботрясом, как и он, больше пары ему не светит. Я вздохнула, увидев, как мою подругу буквально утаскивают за другую парту, но тут мой вздох перешел в стон - моей партнершей оказалась Селезнева.
  Половина урока была позади. Я честно старалась запомнить и записать реакцию, добавляя к разным кусочкам металлов раствор серной кислоты. Настала очередь Ксюши.
  - Будьте осторожны с кислотами, - в который раз за урок предупредил класс Андрей Владимирович.
  Конечно, на нас были все средства защиты, от респираторов до резиновых перчаток, но все же. Он остановился возле моей парты. Я почувствовала его взгляд, мои руки стали дрожать. Подняв взгляд, я встретилась с ним глазами; как ни странно, там не было злости, как вчера. Скорей, легкое любопытство. Преподаватель пошел дальше по классу, а я постаралась сосредоточиться на своих записях. Не успела я повернуться к Селезневой с очередным кусочком металла, как почувствовала, что что-то мокрое расплывается по моей блузке. Я сначала посмотрела на одноклассницу, а потом на пустую пробирку в ее руках. На ее лице застыла маска презрения, а через секунду так же мастерски она сменилась легким ужасом. Звон стекла и ее крик больно ударил по ушам, а я так и продолжала стоять, ощущая, как кожу на груди начинает жечь словно от укуса крапивой.
  - Селезнева, в чем дело? - услышала я строгий голос Андрея Владимировича.
  Ему хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию.
  - Это она сама, - пищала где-то под ухом Селезнева.
  А учитель уже тащил меня куда-то. Ноги плохо слушались.
  - Урок окончен. Класс может быть свободен, - услышала я его голос.
  Он буквально впихнул меня в подсобку кабинета.
  - Снимай блузку! - приказал он, обследуя полки с всяческими химикатами и приборами.
  - Что? - не поняла я.
  - Снимай быстро! - рявкнул он. - Да где же это? - ворчал он себе под нос.
  Я услышала, как звякнуло стекло - видимо, одна из пробирок сорвалась с полки и разбилась; но он даже не обратил на это внимание. Я, очнувшись от ступора, принялась расстегивать блузку, но пальцы в резиновых перчатках слушались плохо. Жжение становилось сильнее и заставляло меня морщиться от боли.
  Он подошел ко мне с бинтом и бутылкой с чем-то странным. Видя, что я еще в блузке, поставил их на стол и, взяв блузку за концы, рванул их так, что пуговицы разлетелись по полу.
  'А она мне нравилась', - только успела подумать я.
  - Это уменьшит ожог, - объяснил он, прикладывая бинт, смоченный в растворе, к покрасневшей коже.
  Я лишь кивнула. Опустив голову, почувствовала, что кожа на моих щеках горит не меньше, чем ожог. Неоднозначная ситуация - сидеть в подсобке с учителем полуголая.
  - Тебе повезло, что это была азотная кислота, - его рука все еще прижимала бинт к моей груди. - Как же ты так неосторожно?
  Я, наконец, подняла на него взгляд. В его глазах читалась неподдельное беспокойство. Мне захотелось рассказать о выходке Селезневой, но с одной стороны, я не была стукачкой, а с другой - если я сдам Ксюшу, то в следующий раз в меня полетит пробирка с серной кислотой. Нет, лучше разобраться самой. Я промолчала.
  Жжение утихло. Андрей Владимирович приподнял бинт. На месте покраснения образовалось желтое пятно.
  - Все будет хорошо, - констатировал он. - Ожог несильный. Через пару дней все пройдет.
  Я снова кивнула, не в силах произнести ни слова и краснея как дурочка. И тут меня осенило. В чем же я поеду домой? Блузка безвозвратно испорчена, кислота разъела ткань, да и пуговицы. Устраивать дефиле по всей школе в одном бюстгальтере? Нет, ни моя психика, ни тем более психика окружающих этого не выдержит. И тут я почувствовала тяжелую ткань на моих плечах. Андрей Владимирович накинул мне на плечо свой пиджак.
  - Думаю, так ты сможешь дойти до машины?
  Я кивнула, продевая руки в рукава и застегивая пуговицы. От пиджака исходил приятный запах, я невольно потерлась об него щекой. Интересно, что за парфюм? С гордо поднятой головой я прошествовала к выходу из школы.
  В автомобиле снова воцарилось молчание, даже музыка не спасала. Провожая взглядом остальные машины, я, наконец, решилась.
  - Андрей Владимирович?
  - Да? - отозвался он.
  - Я хотела извиниться за вчерашнее. Я правда не хотела.
  - Забыли, - его голос прозвучал чуть холоднее, чем раньше.
  Я снова замолчала, разглядывая дорогу. На душе скребли кошки. А все мое проклятое любопытство. Интересно, когда он попросит меня забрать вещи?
  - Мир? - вдруг спросил он.
  Я ошарашено посмотрела на опекуна. Он протягивал мне руку.
  - Мир, - пожала я его ладонь.
  Он улыбнулся:
  - Кстати, Самойлова, ты справилась с контрольной. Пять.
  Я тоже улыбнулась. Может, все не так уж и плохо, и нам удастся, наконец, найти общий язык? Я сильнее натянула на себя его пиджак и закрыла глаза, наслаждалась запахом неизвестного парфюма.
  7 глава. Благими намерениями...
  'Какие же заботливые у меня учителя', - думала я, сидя над учебниками.
  Забота их выражалась типично педагогически - они решили загрузить меня учебой. Нет, меня и раньше посылали на различные школьные олимпиады - все-таки отличница, идущая на золотую медаль. Но сейчас они явно сговорились. Меня отправляли практически на все: от математики и английского, на которые я ездила обычно, до химии и истории, с которыми дело обстояло не плохо, ну, не настолько, чтобы соревноваться с другими 'ботаниками' в задачках уровня первого курса института. Короче, сидела я за учебниками чуть ли не круглосуточно. С Ромкой встречалась от силу раза два за последнюю неделю. Он сердился, ругаясь по телефону; я обещала сходить с ним в кино, но, уставшая, просто валилась на кровать и засыпала.
  - Камилла, - сквозь сон услышала я свое имя. - Камилла, просыпайся.
  Глаза упорно не хотели открываться, а мозг работать. Хотелось поглубже зарыться под одеяло и сделать вид, что ничего не слышала. С моих губ чуть не сорвалась привычная фраза: 'Еще пять минут, мама'. Мама... Мысль о родителях больно кольнуло сердце: захотелось одновременно провалиться в сон и заплакать. Чье-то прикосновение, которое мне явно не снилось - и мысли об истерике сразу же улетучились. Я подпрыгнула на кровати, распахивая глаза. На моей постели сидел Андрей Владимирович.
  Я подтянула одеяло до самого подбородка.
  - Что вы тут делаете? - спросила я.
  - Ты не вставала, я забеспокоился, - ответил опекун. - Ты хорошо себя чувствуешь?
  - Я устала, - вздохнув, я снова откинулась на подушку.
  Хорошо было бы сегодня вообще никуда не идти. Что у нас на календаре? Среда. Да такими темпами я до пятницы не доживу. Ну, мечтать не вредно, мечтать опасно, так что пора вставать, наскоро приводить себя в порядок и вперед.
  Не успела я сообщить, что через пять, хорошо, десять, минут буду готова, как Андрей Владимирович меня опередил:
  - Какой у тебя первый урок?
  - Литература, - ответила я, немного подумав.
  - Хорошо, - улыбнулся мужчина. - Ты тут не торопись, приходи ко второму уроку. С Еленой Дмитриевной я договорюсь.
  Несколько секунд я хлопала глазами, появилось глупое желание себя ущипнуть, чтобы убедиться, что я не сплю. Да, мне, при всей моей фантазии, такое бы не приснилось.
  - Договорились? - спросил он.
  Я согласно кивнула. Тут же возник вопрос: 'С чего это одному из самых строгих преподавателей, опоздание к которому на урок было смерти подобно, помогать мне прогуливать?'
  - Не хочу, чтобы ты упала в обморок от голода и недосыпа, - произнес он.
  Неужели меня так просто 'читать'? Как говорят, все на лице написано.
  'Да, Камилл, в покер тебе не играть'.
  - Ладно, мне пора, - встал он, поправляя костюм. - Я поехал, а то если еще и учитель опоздает... -
  Андрей Владимирович ухмыльнулся, - тогда нам двоим придется отчитываться перед директрисой. Не забудь, ко второму уроку.
  Я кивнула. Он вышел, закрыв за собой дверь. Я посмотрела на часы: '7:55'. Да, на первый урок я определенно опоздала, но зато могу спокойно собраться. Интересно, с чего бы такая забота? После случая на химии отношения с опекуном наладились; ни я, ни он не вспоминали о том случае в кабинете. Мы даже как-то устроили совместный киносеанс. Кто бы мог подумать, что он такой же поклонник старой фантастики, как и я. За ужином мы обсуждали экранизацию 'Звездных войн' и лучший сезон 'Вавилона 5'. Я поймала себя на том, что мне нравилось с ним разговаривать, спорить, обсуждать. В какой-то момент я поняла, что лежу с глупой улыбкой на лице, уставившись в потолок.
  'Не, Камилл, никакого Набокова на ночь глядя', - тряхнула я головой.
  Пора было собираться, если я не хотела опоздать ко второму уроку.
  Ненависть к общественному транспорту росла с каждой минутой пребывания в забитом до предела автобусе. Тот попал в пробку и теперь стоял, окруженный гудящими автомобилями. Водитель, понимая, что скоро продолжить движение не удастся, открыл двери. Я была в числе тех, кто решил, что в этой ситуации пешком будет быстрее. Благо до школы оставалась не так далеко. Толпа растекалась по улочкам, двигаясь к метро. Я, заткнув музыкой уши, мешала себе думать, но мои мысли перетекали из одной в другую. Тут я краем глаза выхватила из толпы знакомую фигурку. Девочка в не по погоде легкой курточке подходила то к одному человеку, то к другому. Первые несколько секунд я не могла поверить своим глазам. Схватив девочку за руку и повернув к себе лицом, окончательно убедилась, что не обозналась.
  - Алина?!
  В широко раскрытые от ужаса глазах не сразу зажегся огонек понимания, первым порывом было, конечно, бежать, но прошла секунда.
  - Камилла! - мою талию стиснули маленькие ручонки. - Как я по тебе соскучилась!
  - Я тоже рада тебя видеть, - улыбнулась я в ответ. - Но что ты тут делаешь?
  Алина стушевалась, опустив голову:
  - Мы сбежали.
  - Мы?
  Ну, конечно, 'атаманша' должна быть где-то поблизости.
  - А где Лариска? - спросила я.
  - Ушла купить что-нибудь поесть.
  'Легка на помине'. Из-за угла, держа в руках пакет, к нам шла Лариса. Девушка нахмурилась, увидев меня рядом с сестрой.
  - А ты тут какими судьбами, 'домашняя девочка'? - спросила она вместо приветствия.
  - Мимо шла, - ответила я в том же тоне.
  - Вот и иди, - фыркнула 'атаманша'.
  И, будь она одна, я, наверное, так бы и сделала, но еще раз бросила взгляд на Алину, которая дрожащими от холода руками держала булочку. Проигнорировав хмурый взгляд Лариски, произнесла:
  - Пошли.
  - Куда это? - насупилась та.
  - Туда, где можно нормально поесть и отогреться, - ответила я.
  - Обратно мы не пойдем! - отвернулась от меня Лариска.
  - Черт, я не говорю про детдом. Пошли ко мне, - объяснила я.
  - Нет, уж спасибо, но нам твоя помощь не нужна, - продолжала упрямиться Лариска.
  Ну, что за люди такие бывают тупоголовые?! Им помочь хочешь, а они... Если бы Лариска была одна, я бы, наверное, действительно повернулась и ушла, но Алинку было откровенно жаль. И что им бежать вздумалось? Я, конечно, понимаю, что жизнь в приюте не сахар, но жили же они там до этого, и ничего, не жаловались. Хотя мало ли что случилось за этот месяц, может, нашелся тот, кто смог обломать коготки 'атаманше', вот она и пустилась в бега. Устав уговаривать Лариску, я просто взяла Алину за руку и повела за собой. - Эй! Вы куда?! Кто тебе вообще разрешал прикасаться к моей сестре?! - она резко вырвала руку младшей сестры из моей.
  - Лариска, не будь дурой! - не выдержала я. - Если тебе плевать на себя, хорошо, но подумай о ней, - я кивнула в сторону девчушки, растеряно переводившей взгляд с меня на сестру и обратно. - Вы, замерзли. Голодные. Уставшие. Сомневаюсь, что кто-то станет искать вас у меня в квартире.
  - А твой опекун? - похоже, до Ларисы начало доходить.
  - Я живу у него. Ко мне в квартиру он не ездит, - почему-то краснея, объяснила я. - Ну, что, согласна?
  Девушка хмуро окинула меня взглядом, потом посмотрела на Алину и нехотя кивнула.
  - Пошли.
  В квартире пахло затхлостью и было прохладно. Ну да, никто же за отопления не платил.
  - Проходите, - открыла я дверь пошире и включила свет в прихожей.
  Алина с любопытством оглядывалась вокруг. Лариска тоже боязливо озиралась, видимо, не до конца веря, что я не заманила их в ловушку.
  - Там ванна, тут туалет, там кухня, - начала я быструю экскурсию по дороге к холодильнику. Тот оказался, конечно же, пуст.
  Быстро соображая, что же лучше: самой сбегать в магазин или оставить денежку, я еще раз посмотрела на своих гостей. Девочки в нерешительности застыли в дверях кухни.
  'Ну, все с вами ясно', - вздохнула я.
  Посмотрев на часы, устало выдохнула: отсюда до школы, конечно, недалеко, но, чтобы успеть, придется бежать.
  - Я сейчас вернусь. Забегу в магазин, у меня в холодильнике мышь повесилась. Даже не думайте слинять, - предостерегающе добавила я.
  Лариска с хмурым видом подходит к табуретке и садится с видом: 'Я буду здесь. Теперь ты довольна?!'
  Я поспешила в магазин.
  - Будьте здесь, - давала я ценные указания. - Ведите себя тихо, нам не нужно, чтобы соседи вызвали полицию. Продукты я купила. Вечером вернусь.
  - Ты уверена, что тут безопасно? - Алина смотрела на меня своими широко распахнутыми глазёнками.
  - Да, они не найдут вас здесь, - улыбнулась я ей и потрепала девочку по голове. - Ладно, мне пора.
  Я и так уже опаздывала, оставался лишь вопрос, насколько.
  Захлопнув за собой дверь, я надеялась, что две мои нежданные квартирантки все-таки не наделают глупостей.
  Мои шаги по пустому коридору отражались от стен, усиленные эхом в несколько раз. Я уже начинала ненавидеть свои туфли. Пятнадцать минут. Я опоздала на пятнадцать минут. Не считая урок, который вообще проспала. Подойдя к дверям класса, осознавая, что стучаться, прося разрешения войти, почти бессмысленно, но все же...
  - Простите, можно? - застыла я у дверей.
  Людмила Сергеевна осмотрела меня с ног до головы, поджав губы:
  - Самойлова, как это понимать? Ты опоздала. (Тоже мне, новость). Не хочу ничего слышать. (Хм... а я и не думала оправдываться). Выйди в коридор, я не разрешаю тебе присутствовать на моем уроке.
  Перебросившись мгновенными взглядами с Иринкой, которая махнула мне рукой в знак приветствия, я вышла обратно в коридор. Что и следовало ожидать. Я прислонилась к стене. Людмила Сергеевна, можно сказать, в одной упряжке с Селезневой; чем я не угодила учительнице географии, точно не знаю, но, думаю, причина та же - Андрей Владимирович. При мысли об опекуне я поморщилась. Во всей этой истории меня больше огорчало, что подвела Андрея Владимировича и, что еще хуже, не смогу ему объяснить, почему.
  'А может, стоит попробовать?' - отзывается внутренний голос.
  Нет, исключено, качаю я головой. Первое, что сделает мой опекун - это обратится в полицию и органы опеки, стоит мне заикнуться о беглянках.
  'Да, умеешь ты наживать себе неприятности', - сказала я сама себе, хотя, с другой стороны, разве я могла поступить иначе? Вспомнив голодные, испуганные глаза Алины, покачала головой, - нет. Что же, надо готовиться к очередной порции нотаций и нравоучений, а может, что и похуже... домашний арест. Ну, нет, не сегодня. Я должна повидать девчонок, чтобы убедиться, что те не убегут куда глаза глядят, а также решить, что же делать дальше. Звонок с урока прозвучал неожиданно быстро.
  - Тебе повезло, - улыбнувшись, подошла ко мне Ирина. - Урок длился бесконечно... Бесконечно скучно.
  Я улыбнулась, обняв подругу:
  - Не думаю, что мой опекун будет в таком же восторге.
  - Кстати, что за дела? Самойлова прогуливает уроки! Мне стоит отметить этот день в календаре и отмечать его каждый год, - не упустила возможность подколоть меня подруга.
  Я натянуто улыбнулась. Мы вошли в класс. Я мысленно возрадовалась, что сегодня в расписании нет ни биологии, ни химии, и опустилась за парту.
  - Ты где пропадала? - шепотом спросила меня подруга.
  - Проспала.
  - Дай, угадаю, кто в этом виноват, - ухмыльнулась подруга.
  - Не кто, а что... домашняя работа.
  - Угу, - не поверила мне она.
  - Девочки, перестаньте шушукаться, - останавливает наш диалог учительница.
  Я замолкаю: неприятностей на сегодня мне хватит.
  Большая перемена. В столовой, как всегда, туча народу. Булочки и стакан чая - единственная возможность учеников подкрепить свои силы перед второй частью уроков. Выпив свою порцию чая и подарив булочку Юрке, за что он был очень благодарен, вышла в коридор.
  'Где бы отсидеться, чтобы он меня не нашел?' - проникает в мой мозг трусливая мысль.
  Я отгоняю ее, так как прятаться бесполезно, все равно придется объясняться, не сейчас, так позже. Тут же замечаю знакомый силуэт в конце коридора, который приближается ко мне. Заставляю себя остаться на месте. Андрей Владимирович подходит ко мне. Я нервно сглатываю и поднимаю на него глаза. Встречаюсь с ним взглядом; холодный, суровый, он не обещает ничего хорошего.
  - Почему ты опоздала?
  Он ждал ответа.
  - Проспала, - решила я держаться той же версии.
  По глазам вижу, что он мне не слишком поверил, но у меня нет выхода, кроме как настаивать на своем.
  - Я правда проспала. Уснула после вашего ухода, и вот... Я знаю, что обещала не опаздывать, и подвела Вас. Мне очень жаль, - я опустила взгляд.
  Мне действительно жаль, что я опять его подвела, и наши отношения снова переросли в ледяную пустыню.
  - Хорошо, - произносит Андрей Владимирович. - Но больше никаких послаблений, Самойлова. Вам пора бы уже научиться распределять свое время и выполнять обещанное.
  Я кивнула; было жутко неприятно получать выговор. От продолжения нравоучений меня спас звонок на урок.
  - Жду дома не позже девяти, - бросил он мне на прощанье.
  - Ты как? - спросила Ирина.
  'Неужели не видно? Убита'.
  Молча смотрю на подругу. Она, видимо, поняла, что задала глупый вопрос, и, приобняв за плечи, подтолкнула к кабинету:
  - Забей. Все будет нормально.
  Хотелось бы верить.
  Последний урок. Вибрация мобильного доставала меня уже полминуты. Кому неймется? На дисплее высветился Ромкин номер.
  Вот черт! Я же обещала ему сегодня в кафе сходить. У моего студента выдался свободный денек между лекциями, практиками и коллоквиумами. Урок окончен, собираю вещи и выхожу из класса одной из первых.
  - Камилл, куда спешишь? - догоняет меня Ира.
  - А? - останавливаюсь я. - Ромка звонил.
  - Ммм... спешишь к нему на свидание, - ухмыльнулась подруга. - Ну, хорошо, тогда не буду тебя задерживать.
  Я не стала разубеждать Иринку, врать ей больше не хотелось. Мобильник снова завибрировал. Я сжала телефон в руках, собираясь с духом, заранее зная, что ничего хорошего не услышу.
  - Алло, - ответила я на звонок.
  - Ты что так долго не отвечала? - сразу бурчит он.
  - На уроках была.
  - А... Я вот что хотел спросить. Тебя во сколько забирать. Все же в силе? - в его голосе столько надежды, что на миг мне становится стыдно, но надо проведать девчонок, а заодно узнать, что же все-таки случилось.
  - Прости, Рома, но...
  - Что "но"? - тут же забеспокоился он.
  - У меня сегодня не получится, - я зажмурилась в ожидании возмущений и ругательств.
  - Ну, ладно, - прозвучал спокойный голос на том конце. - Встретимся как-нибудь потом.
  'Вот те на!' - я с недоумением уставилась на сотовый. - 'То "давай встретимся, я скучал", то 'ну, ладно'. Я ничего не понимаю в парнях'.
  - Ну, ок, - ответила, чтобы что-то ответить. - Пока.
  - Пока.
  Ощущение, что наша 'любоff' с Ромкой неуклонно катится в пропасть, неприятно кольнуло сердце, но переживать по этому поводу просто не было времени. Я поспешила прочь от школы.
  По квартире разносился приятный аромат чего-то вкусненького, и она тут же потеряла свою заброшенность. Мне даже на миг показалась, что сейчас с кухни выглянет мама, спросит, как дела, позовет обедать. Сглотнув, противный комок, вставший в горле, прошла на кухню. Лариска стояла возле раковины, моя посуду.
  - Уже пришла, 'домашняя девочка', - кивнула она мне.
  - Меня зовут Камилла, - я подошла к плите и заглянула в кастрюлю, из которой исходил такой аппетитный аромат. После целого дня голодовки мой желудок срочно потребовал пищи.
  - Я не знала, что ты умеешь готовить, - посмотрела я на девушку.
  - Угощайся, - в своей наглой манере произнесла Лариска.
  Я фыркнула, но потянулась за тарелкой. 'Атаманша' закончила мыть посуду и подошла к окну. Из открытой форточки дул промозглый ноябрьский ветер. Она забралась на подоконник с ногами и уставилась в окно.
  - Где Алинка? - спросила я.
  - В твоей комнате, нашла какие-то книжки, читает. Ты же не против? - посмотрела она на меня.
  - Нет. Так может, ты все же расскажешь, что произошло? - осторожно спросила я.
  Лариска вздрогнула, снова посмотрела в окно. Когда я уже и не надеялась на ответ...
  - Когда наши родители умерли, Алинка была совсем маленькой. Нас взяла к себе тетка, отцовская сестра. Жила она в коммуналке и выпить любила. Ну, а когда выпьет, прячьтесь по углам, мыши, тараканы. Я тогда брала Алинку с собой и уходила на улицу, гуляла, сколько могла, до темноты. Местная шпана сначала попугивала, ну а потом привыкла. Я даже своей стала, - произнесла она с гордостью.
  Я молча слушала, да и что тут скажешь. Лариска вытаскивает из кармана штанов потрепанную пачку сигарет. Закуривает, выпуская кольцами дым в открытую форточку. Я закашливаюсь от резкого табачного дыма, достаю ингалятор - лекарство помогает сделать вдох. Она следит за мной, потом тушит сигарету о карниз и выбрасывает в окно.
  - А как вы попали в детдом? - спрашиваю я.
  Девушка хмыкает, на секунду закрывает глаза. Видно, что ей неприятно все это вспоминать, но она продолжает:
  - Однажды, когда мы вернулись с улицы, в коммуналке был полный кавардак. Кругом галдеж, толпа народу у двери нашей комнатушки и менты. Я сначала не поняла, потом до меня стало доезжать: собутыльник теткин что-то по пьяни с ней не поделил и ее, это, ножичком того... Дело, в принципе, обычное, - хладнокровно пожимает Лариска плечами.
  У меня же по спине ползут мурашки, стоит представить залитую кровью комнату и двух девочек, стоящих в окружении пьяных соседей и милиционеров.
  - За нас, конечно, тут же служба взялась. Меня в один приют, Алинку в другой, - голос девушки стал тихим. - Там жизнь оказалось хуже, чем на улице, - она снова посмотрела на меня и криво ухмыльнулась. - Ну, ты по себе знаешь, новичкам туго приходится.
  Я заерзала под ее взглядом, вспомнив, сколько крови попортила мне эта девица в стенах приюта.
  - Извиняться не стану, - словно прочитав мои мысли, ответила она. - Там жизнь такая: или ты, или тебя. Скидок даже для домашних девочек нет.
  - А как Алинка попала в тот же приют? - спросила я, чтобы свернуть со скользкой темы - не хватало, чтобы она еще тут мне волосы выдирать начала.
  - Эти дамы в строгих костюмах, с пучками на головах, всегда твердят, что они знают, как тебе лучше, что заботятся о твоем будущем, - со злостью сказала она, стукнув о стекло так, что что-то жалобно звякнуло под ее ладонью. - Алинка перестала есть. Ни угрозы, ни уговоры не помогали. Она просто сидела в углу и смотрела в окно. Ждала меня. Прошло полмесяца, пока эти соцработники догадались, в чем дело. Тогда ее перевели ко мне. Хотя за это время я дала понять всем идиотам, что со мной лучше не связываться, и ни меня, ни мою сестру никто не трогал.
  - Что же случилась сейчас?
  Я подумала, что, может, нашелся, наконец, тот, кто оказался 'атаманше' не по зубам и она, прихватив с собой сестру, сбежала.
  - Они приехали из Швеции или Швейцарии. Такие же, как все остальные. Ходят, словно в зоомагазине, разглядывают, выбирают, - с брезгливостью проговорила она. - Иностранцы у нас редкость, поэтому директор велел нарядить нас как кукол. Как же, сбагрить сиротку за бугор - это не только большая удача, но и большие деньги.
  - Вот и этим двум приглянулась моя сестра, - продолжила она с таким отчаяньем в голосе, что у меня самой все сжалось внутри.
  Лариска замолчала. Плечи поникли, голова опустилась. Настенные часы отсчитывали секунды. Девушка потянулась еще за одной сигаретой, потеребив ее в пальцах, нервно закурила, потом, бросив на меня взгляд, еще несколько раз затянулась и выбросила.
  Я поставила тарелку в мойку.
  - Я эгоистка, да? - услышала я голос Лариски за спиной.
  Я повернулась, взглянув девушке в глаза. В них стояли слезы.
  - Я сама знаю, что эгоистка, - сердито ворчит она. - Но Алинка единственный родной мне человек. Я не хочу... не могу ее потерять.
  Мне захотелось ее хоть как-то утешить: обнять, сказать, что все будет хорошо. А будет ли? Я подчиняюсь этому порыву и притягиваю ее к себе. Лариска утыкается мне в плечо и наконец дает волю слезам. Не знаю, сколько мы так стоим, но она отстраняется и, стирая слезы тыльной стороной ладони, отходит назад. Лариска смущена проявлением своей слабости, и я даю ей время прийти в себя, стать снова грубоватой, сильной 'атаманшей', которой все нипочем.
  - Пойду проведаю Алинку, - выхожу я из кухни.
  Девочка спит на моей постели, прижав к груди книжку 'Золотой ключик'. Я осторожно забираю книгу и накрываю ребенка пледом.
  - Уснула, - шепчу я подошедшей к двери Лариске.
  Тихо выхожу и прикрываю за собой дверь.
  - Ладно, мне пора домой, - прошла я к входной двери и начала обуваться.
  - Тут номер моего мобильного, - я положила бумажку на тумбочку перед зеркалом. - Если что случится или понадобится, звони. Телефон работает, я проверила.
  Лариска стояла передо мной, наблюдая за моими действиями, и когда я уже повернулась, открыла входную дверь и почти шагнула за порог, сказала:
  - Спасибо, Камилла.
  Я улыбнулась, не оборачиваясь. Никогда не думала, что услышу что-то такое от 'атаманши' Лариски.
  - Я приду завтра. Пока.
  Дверь со стуком захлопнулась за мной.
  Дома. С каких пор я стала называть квартиру опекуна домом? Не знаю. Меня ожидал не такой радужный прием. Андрей Владимирович, судя по всему, отсиживался у себя в кабинете. Переодевшись, я отправилась готовить ужин. Нет ничего хуже голодного мужчины.
  'Есть, неудовлетворенный', - хмыкнул внутренний голос с хитрой улыбкой.
  Ну, с этим пусть как-нибудь сам справляется.
  Ужин был готов. Не успела я накрыть на стол, как в дверях возник учитель. Мы садимся есть. Правда, я не слишком голодна, но ковыряю салат вилкой. Андрей Владимирович, кажется, полностью занят едой.
  - Где ты была? - вдруг спрашивает он.
  - Гуляла, - отвечаю я.
  Несмотря на ожидание увидеть в глазах мужчины холод, они загорелись интересом:
  - Где, не расскажешь?
  - Нет, - качаю я головой.
  - Секрет? - улыбается он.
  - Тайна, - улыбаюсь я ему в ответ.
  Весь разговор сводится в шутку, несмотря на мою напряженность.
  - Хочешь, я поговорю с кем-нибудь из учителей, чтобы поискали кого-нибудь тебе на замену? Пять олимпиад на тебя одну действительно слишком много.
  - Честно? - удивляюсь я.
  - Конечно, - кивает он головой. - Я не хочу, чтобы моя опекаемая падала от усталости и нервного перенапряжения.
  - Спасибо. - Мои щеки почему-то начинают гореть под его взглядом. - Я подумаю, от чего мне стоит отказаться.
  - Еще не за что, но не тяни с этим.
  Я киваю. Мне становится как-то тепло от ощущения, что я все-таки не одна, как те же Лариска с Алиной, что кому-то не все равно, поела ли я, устала, где я была. Чувство полного одиночества, поселившееся во мне с самой пропажи родителей, немного разжимает свои тиски. Я смотрю на него, он смотрит на меня. Я практически чувствую эту тонкую ниточку, связывающую меня с эти человеком. Человеком, который был для меня чужим, просто учителем, пару месяцев назад. Мы просто сидим с ним за столом и играем в гляделки. Мне не хочется никуда идти и ни о чем думать. Просто смотреть ему в глаза, пытаясь угадать его мысли.
  Трель мобильного заставляет меня подпрыгнуть. Я в испуге смотрю на дисплей: неужели у моих квартиранток что-то произошло? Нет. Это Иринка. Я облегчено выдыхаю.
  - Иди, - говорит мне Андрей Владимирович. - Я уберу со стола.
  Я молча кивнула и пошла в свою комнату.
  - Алло, - слышу я Иринкин голос, - как твои дела?
  - Все хорошо, - отвечаю я, хотя сама нахожусь словно в тумане.
  - Как свидание с Ромкой?
  - Свидание? - я не сразу понимаю, о чем она, по спине до сих пор ползут мурашки.
  - Ну...
  - А оно отменилось, - начинаю я понимать, что к чему.
  - Как? - удивляется она.
  - Ну, как то так, - вздыхаю я. - Ладно, мне еще нужно уроки доделать. Встретимся завтра.
  - Что-то с тобой происходит, - задумчиво произносит подруга. - Чего-то ты не договариваешь. Ну, ладно... пока.
  Иринка всегда отличалась хорошей интуицией, и скрыть что-нибудь от нее, а тем более, обмануть, очень сложно. Я легла на кровать и посмотрела на экран мобильного.
  'Что-то с тобой происходит...', - звучали у меня в голове слова подруги.
  Мне самой интересно, что со мной происходит. Что мне делать с Лариской и ее сестрой. Я совершенно запуталась, в какой-то момент мне даже захотелось пойти и рассказать все Андрею Владимировичу. Нет, нельзя. Он тут же обратится в службу опеки, и они заберут не только девочек, но и меня. От этой мысли меня бросило в холод. Нет, нужно придумать иной выход, но какой? Захотелось плакать, волна одиночества накатила с новой силой. Все будет хорошо, я что-нибудь придумаю. Обязательно. Так, успокаивая себя, я взялась за уроки.
  8 Глава. Я всего лишь приютила двух девочек и понеслось...
  Уже неделю живу как на пороховой бочке, в ожидании, когда она, наконец, взорвется. Вру Иринке, Ромке, Андрею Владимировичу, и так по кругу. Саму уже, честно, тошнит от этого вранья. Сколько так еще может продолжаться? Честно, не знаю, но мои нервы уже на пределе. Как бы самой не запутаться в собственной лжи.
  Звонок в дверь, в этой квартире это редкость. Я никогда не видела, чтобы к Андрею Владимировичу кто-то приходил (есть ли у него вообще друзья?) Ко мне же могла заглянуть только Иринка, но после того случая в кабинете она и в школе на уроках биологии старается как можно меньше привлекать внимания, не то, что в гости зайти. Поэтому я с некой опаской шла к двери, впрочем, не зря.
  - Здравствуй, Камилла, - от ее голоса у меня по спине поползли мурашки.
  В дверях стояла она, мой ночной кошмар - Людмила Кирилловна. Меня передернуло. Я-то надеялась, что больше ее никогда не увижу. Наивная.
  - Здравствуйте, - сквозь зубы процедила я.
  - Здравствуйте, Людмила Кирилловна, - услышала я голос Андрея Владимировна.
  Мне тут же захотелось спрятаться за его спиной, как маленькому ребенку.
  - Здравствуйте, Андрей Владимирович, можно войти? - на ее лице расцвела улыбка.
  - Конечно.
  Разувшись и оставшись, как всегда, в строгом костюме, идеальном до тошноты, она холодным взглядом осмотрела квартиру.
  - Вы пришли узнать, как живет Камилла? - невозмутимо спросил опекун.
  - Не только за этим, - ответила она.
  - Готов провести для Вас экскурсию, - он приглашающим жестом пропустил ее вглубь квартиры.
  Я же, поборов желание закрыться в ванной или туалете, поплелась за ними.
  Через десять минут, когда все комнаты, включая и мою, были осмотрены, проверено наличие горячей воды в ванной и еды в холодильнике, Людмила Кирилловна взялась за меня.
  - Присаживайся, Камилла, я хочу с тобой поговорить. Наедине.
  Андрей Владимирович послушно вышел из гостиной, ободряюще мне улыбнувшись. Стараясь не показать, насколько неприятно мне ее общество, я села на диван перед ней.
  - Как твоя учеба? - спросила она.
  - Спасибо, хорошо, - ответила я.
  Странно, ведь моя учеба никогда не вызывала опасений. Даже в той, так сказать, школе, при детском доме, я умудрялась получать отличные отметки. Что, она думала, когда я окажусь без ее чуткого присмотра, тут же заброшу учебу, начну пить, курить и трахаться?! Она что-то записала в свой блокнот.
  - Ну, а так. В жизни, как отношения с друзьями? Я знаю, что у тебя есть молодой человек, - продолжала расспрашивать она.
  Тут я чуть не заскрежетала зубами, но вовремя взяла себя в руки и тем же беспристрастным тоном ответила:
  - Все хорошо. Мои друзья были очень рады моему возвращению, как и мой молодой человек.
  - Значит, ты всем довольна? - изогнув бровь, спросила она.
  - Да.
  - А твой опекун?
  - В смысле? - не поняла я, куда она клонит.
  - Он хорошо с тобой обращается? - пояснила женщина.
  - Андрей Владимирович, хороший опекун, - ответила я.
  - Знаешь, когда директор решил сделать его твоим опекуном, - самым доверительным тоном произнесла она, - я была против. Сама понимаешь, давать опеку над девушкой не состоящему с ней в родстве мужчине. Какие могут быть последствия...
  Поняв ее намек, я тут же покраснела, даже не зная, что ей ответить.
  - Как вы сказали, у меня есть молодой человек, и я его люблю, - неприятно было раскрывать этой женщине мою личную жизнь, но если ей придет на ум понаписать каких-либо небылиц про мои отношения с опекуном, будет хуже.
  - Хорошо, - согласно кивнула Людмила Кирилловна.
  В комнате повисло неловкое молчание. Женщина что-то писала в блокнот, а я нервно теребила край кофты, ожидая, когда "допрос" будет окончен.
  - Еще я хотела тебя спросить, - соцработник подняла на меня глаза. - Из приюта около месяца назад сбежали две девочки, и, по совпадению, они жили вместе с тобой в комнате.
  Внутри все похолодело: неужели она знает про Лариску и Алину? Нет, бред... она не может ничего знать.
  - Лариса и Алина Кропоткины. Ты их не видела? - Людмила Кирилловна, казалось, прожигала меня взглядом.
  - Нет, - ответила я, надеясь лишь на то, что не видно, как я перепугалась.
  - Ты уверена? - продолжала она меня допрашивать.
  - Если вы помните, то в детском доме мы с Ларисой не ладили, зачем им ко мне приходить? Думаю, они даже не знают, где я живу.
  - Ну, хорошо, - отступила соцработник. - Я рада, что у тебя все хорошо. Если что-то случится, у тебя есть мой номер. Звони в любое время.
  - Конечно, - кивнула я.
  Женщина вышла из комнаты. Я облегченно выдохнула и откинулась на спинку дивана. На миг мне показалось, что Людмила Кирилловна уличит меня во лжи. Услышав голоса в прихожей, я невольно прислушалась.
  - Андрей Владимирович, извините за такой неожиданный визит. Работа, сами понимаете, - голос Людмилы Кирилловны звучал непривычно кокетливо.
  Ответ опекуна мне был не слышен.
  - Следите за ней, - голос женщины стал лживо заботливым. - У нее сейчас такой опасный возраст. Так говорите, Вы не видели этих девочек? Нет? Жаль. Но если что, звоните мне. До свидания.
  Звук закрывающейся двери был для моих ушей музыкой. Я пошла в свою комнату. Нужно скорей позвонить Лариске, рассказать про 'ведьму'. А может, не надо? А то еще сорвется, куда глаза глядят. Нет, лучше поехать к ним и все обдумать на месте.
  - Камилла, - голос Андрея Владимировича вырвал меня из задумчивости.
  - Да? - оглянулась я.
  - Ты мне ничего не хочешь сказать? - посмотрел он на меня внимательно.
  Неужели о чем-то догадался?
  'А что удивительного?' - фыркнул внутренний голос. - 'Ты врать никогда не умела'.
  Я поджала губы: второй раз за день чувствую себя как на допросе. Ой, нехорошо, очень нехорошо. Мы так и стояли, смотря друг на друга: я - не зная, что ответить, а он - словно пытаясь прочесть мои мысли.
  - Нет, - пожала я плечами, как можно беззаботнее. - Ну, разве что Людмила Кирилловна думает, что вы для меня не просто опекун...
  Уловка попала в цель. Андрей Владимирович округлил глаза и, кажется, смутился.
  - Пойду в гости к Иринке, я обещала ей с уроками помочь, - произнесла я скороговоркой, не дожидаясь, когда учитель придёт в себя.
  Он лишь кивнул в ответ. Но собралась я, конечно, не к Ирине. Снова ложь...
  - И что нам делать? - я плюхаюсь на диван после того, как Лариска уже десятый раз просит меня не мельтешить перед ее глазами.
  - Для начала успокоиться, - она подала мне кружку с чаем.
  - Ты права. С каких пор я стала такой истеричкой? - вздохнула я.
  - Не волнуйся, Людмила Кирилловна на всех так действует. Она самая злобная из ведьм, - Лариска состроила рожицу, спародировав соцработника, и мы обе прыснули со смеху.
  Никогда бы не подумала, что буду вот так сидеть и смеяться рядом с 'атаманшей'. За эту неделю мы с ней сдружились. Да, она была грубой, даже хамоватой. Жутко самостоятельная и своевольная, впрочем, как и я. Еще она очень добрая, только доброта эта несколько странная, из разряда "сначала наору как следует, потом помогу". Еще она очень нежно, даже, можно сказать, какой-то материнской любовью любит Алинку.
  - Как дела у Алины? - спросила я, отсмеявшись.
  - Сегодня намного лучше, - улыбнулась Лариска.
  Время, пока они бродяжничали, не прошло даром для девочки, и она свалилась с ангиной. Первые несколько дней у нее была настолько высокая температура, что у меня даже была мысль вызвать 'Скорую', несмотря на протесты Ларисы, но все обошлось.
  - Это хорошо, - улыбнулась я.
  - Знаешь, я тут подумала, - после недолгого молчания сказала Лариска.
  - Ты и это умеешь? - подколола я ее, за что тут же получила локтем в бок. - Ой, ладно, пошутила я.
  - А я серьезно, - фыркнула девушка.
  - Хорошо, слушаю очень внимательно. - Я тоже перешла на серьезный тон.
  - У меня в Туле знакомый есть. Мы можем к нему уехать.
  - Знакомый? Родственник? - спросила я.
  - Нет, - покачала головой она. - Серега тоже в детдоме жил. Пару лет назад ему исполнилось восемнадцать, и он уехал в Тулу, там ему дали квартиру.
  - А почему ты уверена, что он тебя не забыл? - с сомнением спросила я.
  - Мы год переписывались с ним, - смущаясь, произнесла Лариса.
  - Даже так!
  - Ну, как бы то ни было. Другого выхода у меня нет, - вздохнула она. - Если 'злобная ведьма' что-то заподозрила, то она может нагрянуть с проверкой и сюда, и тогда нам всем будет капец.
  Мы замолчали, прислушиваясь к звукам, словно с минуту на минуту в квартиру вломятся полицейские с соцработниками.
  - Алинке станет получше, и поедем.
  - Ты бы сначала связалась с ним, - внесла я разумный довод. - Телефон ты его хоть знаешь?
  - Нет, - покачала головой Лариска. - Только адрес, мы же переписывались.
  Ей, как и мне, это идея кажется все больше фантастической.
  - Но мы можем хотя бы попытаться? - вздыхает она.
  Я, честно, не видела лучшего варианта. Прятать их тут вечно я не могла.
  - Можем, - согласилась я. - Только нужно съездить на разведку. Будет плохо, если вы приедете, а там его не будет, или он не сможет вас приютить.
  - Ты права, - кивнула Лариска. - Кто поедет?
  - Я не могу пропасть на целый день. Это вызовет подозрения, - покачала я головой.
  - Хорошо, тогда поеду я. - теперь Лариска встала и начала мерить комнату шагами. - Так, уеду завтра рано утром. Думаю, к вечеру вернусь. Алине уже лучше, так что одна посидит, ничего с ней не случится.
  - Я к ней после школы забегу, - заверила я.
  Девушка кивнула.
  - И еще, - 'атаманша', кажется, смутилась, - ты мне денег на дорогу дашь?
  - Без проблем, - пожала я плечами. - Только будь осторожна, скорей всего, тебя все полицейские ищут.
  - Не трусь, 'домашняя девочка', - беззлобно ухмыльнулась Лариска. - Мне не впервой.
  Я тоже улыбнулась, хотя мне казалось, что из этой поездки ничего хорошего не выйдет.
  - Камилла, ты, где пропадаешь? - недовольный голос Иринки в трубке. - Мы же договаривались в кафе встретиться. Я тебя уже час жду.
  - Ой, прости, - пропищала я.
  Совершенно забыла про встречу. Хотя с сегодняшней нервотрепкой это не странно.
  - Подожди, я буду через двадцать минут, - быстро произнесла я, пока подруга не успела положить трубку.
  - Ага, - вздохнув, ответила мне подруга и повесила трубку.
  Я же поспешила в кафе, благо от моего дома до него не так далеко идти.
  - Ну, и где тебя носило? - спросила она, стоило мне приземлиться за наш столик.
  - Дома, - в тон ей ответила я. - Сегодня к нам 'ведьма' приходила с проверкой.
  - Ведьма? - не поняла меня подруга.
  - Людмила Кирилловна, - объяснила я. - Расспрашивала, как живу, учусь. Не обижает ли опекун.
  - И как, не обижает? - понизив голос, спросила Ирка.
  Она до сих пор чувствует себя виноватой в той сцене в кабинете. С тех пор она еще больше стала недолюбливать Андрея Владимировича.
  - Нет, - Фыркнула я. - Он не какой-то там монстр, как ты себе напридумывала. Просто не надо лезть, куда не просят.
  Мы обе замолчали: вспоминать всю эту историю было неприятно.
  - Ты не знаешь, кто был на той фотографии? - спросила подруга.
  Я лишь пожала плечами. Честно, я просто забыла про то фото. Да и как-то спрашивать об этом... у кого? У самого учителя? Так у меня до сих пор в ушах стоит звон стекла из разбитой рамки. У кого-то еще? Не знаю. Да и к чему это мне? И так куча проблем, чтобы искать новые.
  - Не думаю, что это наше дело, - наконец ответила я.
  Мы заказали по молочному коктейлю и теперь перемешивали пену в стакане, каждая думая о своем.
  - Я с Юркой поругалась, - вдруг сказала она.
  Несколько раз я просто смотрела на нее, хлопая глазами. Теперь-то я заметила, что обычная хохотушка Иринка сегодня тихая и грустная.
  'Да, Камилла, ты идеальная подруга! Она тут сейчас перед тобой повесится, а ты и не заметишь', - покачал головой внутренний голос.
  Да и есть, чему удивиться. На моей памяти они ругались всего раза два, да и то в младшей школе.
  - Как это?
  - Как... как... обычно, - фыркнула подруга. - Слово за слово - и поругались.
  - Хорошо, - решила я зайти с другой стороны, - из-за чего?
  - Вернее, из-за кого, - стакан жалобно звякнул, резко поставленный на столик. - Селезнева.
  Стакан чуть не выпал из моих рук:
  - Селезнева? Да нет, ты что-то путаешь, всем известно, что Ксюшка любит парней постарше и не интересуется школьниками, - замотала я головой.
  - Милка, я не слепая. И я своими глазами видела, как они целовались на детской площадке, - в глазах Иринки заблестели слезы. - Она еще потом от него отошла, увидела меня и нагло ухмыльнулась. Я ей чуть лицо не расцарапала.
  - Ну, а Юрка? Он что сказал? - пыталась переварить я информацию.
  - Что он скажет? Не виноват... она сама. Да еще мне Витьку припомнил, - фыркнула девушка. - Вот и разругались насовсем.
  Витька был на год нас младше. И летом на дискотеке пьяная Иринка (а подруге вообще пить нельзя, у нее башню сносит) на слабо поцеловалась с мальчишкой. Это, конечно же, видели не только все окружающие, но и Юрка. Парень был зол на девушку, но, списав все на алкоголь, наутро простил. При том, что сама виновная ничего о своей выходке не помнила.
  - Так уж и насовсем? - с иронией посмотрела я на подругу.
  - Ну, если придет извиняться, так и быть, прощу, - пожала плечами Иринка.
  По глазам девушки уже было ясно, что если это 'насовсем' продлится два дня, а может, и меньше.
  - А у тебя как дела с Ромкой? - решила перевести тему подруга.
  Я махнула рукой. Мне в последнее время не до него, да и он от моего отсутствия особо не страдает.
  - Я его тут с другой видела, - шепотом сообщила мне Иринка.
  Я лишь пожала плечами и сама же себе удивилась: когда это мне стало все равно? А мне именно 'все равно'. Месяца два назад, если бы мне кто-то сказал, что видел Ромку с другой девушкой, мне бы было, как минимум, неприятно, тревожно, обидно. Сейчас я не почувствовала вообще ничего, словно говорили о постороннем мне человеке.
  - Зачем вы вообще встречаетесь? - озвучила мой вопрос к самой себе подруга.
  - Ну, сложно это объяснить. Я, наверное, просто привыкла. Привыкла, что он у меня есть, что мне есть, с кем сходить в кино. Есть, кому подарить мне букет цветов. Я его по-своему люблю.
  - Это не любовь, - со знанием дела сказала подруга. - А в кино и я с тобой могу сходить.
  Я улыбнулась:
  - Буду иметь в виду.
  Мы еще немного поболтали. Мне было приятно, что среди всей этой круговерти, что меня окружает, есть то, что не меняется: вот такие посиделки с подругой в тихом кафе и разговоры ни о чем.
  - Ты сегодня рано, - услышала я голос опекуна, стоило мне переступить порог квартиры.
  Он стоял в коридоре, прислонившись к косяку и сложив руки на груди.
  - Это плохо? - удивилась я.
  - Нет. Просто тебя в последнее время дома раньше девяти не увидишь, - нахмурился он. - Только не ясно, с кем и что делаешь.
  'Оу, теперь ясно... Интересно, что ему такого нашептала 'ведьма'?'
  - Андрей Владимирович, не волнуйтесь. Я не пью, не курю и ничего плохого не делаю. - Я посмотрела опекуну прямо в глаза. - Честно. Я просто была с Иринкой в кафе. Можете ей даже позвонить, - протянула мужчине мобильный.
  Он несколько секунд пристально смотрел мне в глаза, потом на телефон.
  - Нет,я тебе доверяю, - наконец произнес опекун. - Пошли ужинать.
  "А зря..." - ехидно протянул внутренний голос.
  Я постаралась побороть очередные муки совести - все-таки я не совсем соврала -, и прошла на кухню. На столе стояла большая пицца.
  - Ух ты!
  - Я решил, что сегодня тебе нужно отдохнуть от готовки, - улыбается мужчина.
  Ну, я не то чтобы себя этим так уж утруждала, но все равно было приятно.
  - А знаешь что? - спросил Андрей Владимирович с хитрой улыбкой.
  - Нет, - покачала головой я.
  - Давай устроим киносеанс?
  'То есть перетащим еду в гостиную, к огромному телеку. И будем смотреть клевую киношку, запивая пиццу кока-колой? Да я двумя руками за!'
  - Согласна, - тут же кивнула я. - Только, чур, фильм выбираю я!
  Вприпрыжку помчалась к большому стеллажу, забитому DVD-дисками. Опекун оказался большим киноманом, впрочем, тут мы схожи. Через десять минут мы уже сидели на диване и смотрели первую часть 'Трансформеров'. Я уже забыла, когда столько смеялась в последний раз. А сам мужчина сейчас больше напоминал моего сверстника, чем строгого учителя. В какой-то момент я поняла, что больше смотрю на Андрея Владимировича, чем на происходящее на экране.
  - Что? - спросил он, поймав мой взгляд на себе.
  - Нет, ничего, - я быстро перевела взгляд на экран и почувствовала, что щекам стало горячо.
  'Блин! Я, наверное, сейчас пунцовая!' - Подумала я со стыдом. - Хорошо, что тут темно'.
  Смотреть фильм уже не хотелось. Хотелось сбежать в свою комнату, но так как я не могла придумать ни единого правдоподобного предлога, то, стараясь сосредоточится на фильме, а не на атмосфере, которая электричеством повисла в комнате, уставилась в экран. Через полчаса кино закончилось, и я, надеясь, что уже не выгляжу как свекла, включила свет в комнате.
  - Я приберу, - сказали мы хором и потянулись за тарелками.
  - Ой! - Я потерла ушибленное место, когда мы с Андреем Владимировичем столкнулись лбами.
  Он тоже держался за голову. Мы несколько секунд молча смотрели друг на друга, как в отражении потирая лоб. В этой неловкой тишине я вдруг услышала смех. Смеялся опекун. Я сначала робко заулыбалась, а потом тоже рассмеялась в голос. Прикосновение его пальцев к моей щеке вмиг оборвало мой смех. Я посмотрела на мужчину: наши глаза встретились, и я замерла не в силах двинуться, по коже пошли мурашки. Я отстранилась. Учитель тоже отошел, взяв тарелки со стола, произнес:
  - Я сам все уберу, - его голос звучал непривычно глухо.
  Кажется, он тоже был смущен этой неожиданной сценой. Я кивнула и поспешила в комнату.
  Черт! Что это было! Я стояла в темноте комнаты, прислушиваясь к его шагам за дверью и стуку собственного сердца. На секунду мне показалось, что еще чуть - чуть - и он меня поцелует. А я? Что со мной происходит? Неужели я влюбляюсь в своего опекуна, в одного из самых строгих учителей в школе, в Андрея Владимировича...
  Теперь уже вопрос Людмилы Кирилловны не казался такой уж глупостью.
  Бред! Сумасшествие! Ромку - вот кого я должна любить! Красивого, умного, веселого, немного самовлюбленного парня. Но что это за слово 'должна'? Хочу. Люблю. Окончательно запутавшись в собственных мыслях, я отошла от двери и села за стол. Я уставилась на страничку 'В контакте'. День рождения у кого-то из одноклассников, несколько сообщений с просьбой дать списать домашку, сообщения от Иринки, которые варьировались от 'какой он идиот' до 'как же я по нему скучаю'.
  'Похоже, не одна я не могу разобраться со своими чувствами', - ухмыльнулась я.
  Тут онлайн высветилось у Ромки.
  'Привет', - написал он.
  Еще его для полного счастья не хватало. Хотя с другой стороны, может, это именно то, что мне нужно? Общение со своим парнем, чтобы прийти в себя.
  'Привет'
  'Как ты?'
  Я вздохнула: и что тут ответишь?
  'Нормально. А ты?'
  'У меня все отлично *смайлик*. Вчера сдал первую курсовую'.
  'Молодец. Рада за тебя *смайлик*' - я действительно рада, но голова забита другим.
  'Слушай. Я тут подумал', - мой милый, наконец, перешел к делу.
  'О чем?'
  'Может, мы завтра после школы в кафе сходим? У меня как раз свободный день'.
  В свете последних событий мне, может, и стоило пойти с ним куда-нибудь, но с другой стороны...
  'Я не знаю, получится ли. У меня завтра дела'.
  'Что опять?!' - судя по набору смайликов, прилагающихся к этому сообщению, настроение у парня заметно ухудшилось.
  Что и понятно, так как мы уже не можем сходить на обещанное свидание полмесяца: сначала из-за самого Ромки, ну а теперь... И почему у нас почти всегда все заканчивается руганью и взаимными обидами?
  'Я постараюсь завтра вырваться', - пишу я, заранее зная, что скорей всего это обещание так и останется надписью, но надо же парня чем-то успокоить.
  'Хорошо', - коротко отвечает он и отключается.
  'Вот и поговорили', - я устало откидываюсь на спинку кресла. - 'Может, мне совсем с ним расстаться?' - закрадывается мысль.
  Меня отвлекает оживший мобильный, высвечивая домашний телефон.
  - Да, Ларис, что-то случилось? - спросила я, взяв трубку.
  - Нет, я просто позвонила удостовериться, что все в силе. Я завтра утром еду в Тулу. Ты к Алине забеги, а то она что-то сегодня температурит.
  На секунду замолчав, я поняла, что между Алиной и походом в кафе с Ромкой перевесила все же забота о девочке, и утвердительно кивнула:
  - Ага. Высокая?
  - Тридцать семь и две.
  - Хорошо, забегу. Что-то еще? - поинтересовалась я.
  - Нет. Ну ладно, пока.
  - Пока. Э, ты осторожнее там, - успела я сказать до того, как та повесила трубку.
  - Не волнуйся, 'домашняя девочка', все будет хорошо.
  Несмотря на заверения 'атаманши', на душе было все же неспокойно. "Сначала надо закончить всю эту историю с беглянками, а уж потом разбираться со своими чувствами", - в очередной раз подумала я.
  День в школе прошел спокойно. Не считая, что каждый раз встречаясь в коридоре школы, благо уроков биологии и химии у нас в тот день не было, с Андреем Владимировичем, краснела как дурочка и смотрела в пол.
  Иринка если и заметила мое странное поведение, никак его не прокомментировала, да и некогда ей было. Она все перемены упорно пыталась игнорировать Юрку, который ходил за ней по пятам с глазами побитого щенка. Я готова была спорить на все, что угодно, что к концу дня они помирятся.
  После школы я пошла, проведать Алину. Девочка встретила меня у дверей.
  - Привет, - обняла она меня.
  - Привет, - ответила я. - Как ты себя чувствуешь?
  - Хорошо, температуры нет, но горло еще болит.
  - Ты лекарства принимала? - спросила я девчушку.
  - Угу, - кивнула она. - А скоро приедет Лариса?
  - Думаю, да.
  Не успела я это сказать, как мое внимание привлек какой-то шум на лестничной клетке: быстрые шаги, крики, хлопок дверью. Щелкнул замок и в прихожую, чуть было не сбивая нас с Алиной с ног, влетает Лариска и молниеносно захлопывает дверь.
  Не успела я спросить, что случилось, как в дверь застучали так сильно, что я думала, что та слетит с петель.
  - Сучка! Открой!- последовал крик за стуком.
  Мы притихли как мышки, я смотрела, округлив глаза, на Лариску, стараясь понять, что вообще происходит. Она же молча кивнула в сторону кухни. Там осторожно из-за занавески выглянула в окно:
  - Вон, видишь, белая 'Лада' у подъезда? - спросила она меня.
  - Да.
  - Короче, опоздала я на электричку в Москву, следующая только через полтора часа. Думала, отсижусь где-нибудь в кафе, чтобы не замерзнуть. А тут в кафешку входят полицейские. Ну, я, конечно, ноги в руки и бегом оттуда, пока не замели. А тут эти пацаны, предложили довести до Москвы. - Начала рассказывать она.
  - И?
  - Сначала они вели себя нормально, но потом, когда уже стали подъезжать к дому, один из них стал ко мне липнуть. Я обозвала его козлом и выбежала, а он за мной и вот...
  В дверь квартиры снова начали тарабанить, да так, что стены задрожали. Я закатила глаза и застонала в голос:
  - Черт! Лариса, чем ты думала? Тебе еще повезло, что они тебя до дому довезли, а не в лес куда-нибудь, - фыркнула я на девушку.
  Та отвернулась в сторону окна, буравя взглядом автомобиль новых 'приятелей'. Я выдохнула, стараясь унять злость на подругу и собственный страх, все равно толку от них никакого. Надеяться на то, что соседи, обеспокоенные шумом, вызовут полицию, или самим ее вызвать? Я посмотрела на Лариску и Алинку, прижимающуюся к ней и зажмуривающуюся от каждого стука. Нет, полицейские и их заберут. Может, этим идиотам надоест, и они уедут?
  Я на цыпочках подошла к двери. На лестничной площадке слышались голоса: грубые мужские и брюзжание старушки Нюры, та грозилась вызвать милиционеров, на что ее послали отборным матом. Да, такие уходят только под вой сирен.
  Черт. Что же делать?
  Я вернулась к девочкам на кухню.
  - Ну, что там? - спросила Лариска.
  - Думаю, скоро сюда набегут мальчики в форме, - покачала я головой.
  - Нам надо бежать, - стала суетиться 'атаманша'.
  - Ага. Куда? - фыркнула я. - Прямо в лапы этим...
  Мы замолчали, оглядываясь вокруг, словно в стене появится волшебная дверь, или кто-то пододвинет к окну лестницу. Лестница! Вот оно! Как же я могла забыть, что прямо рядом с окном в моей комнате пожарная лестница. Я бегом бросилась туда, девочки, ничего не понимая, кинулись за мной. Из открытого окна тут же в комнату ворвался ветер. Я высунулась. Да, вот она: пожарная лестница. Окно выходило в небольшой переулок между домами. Если нам повезет, то нас никто не заметит, но что потом? Пересечь двор незаметно нам вряд ли удастся. Да и не пешком же нам от них убегать. Нужна машина. Сев на кровать, я чуть было не обхватила голову руками. Нам нужна помощь... Я вытащила мобильный и сжала его в руках:
  'Кому? Кому?'
  Знакомых с машинами и водительскими правами у меня было не так много. Ромка. Нет. Я отлично помню, как он мне помог, хоть и простила, но, думаю, стоит ему узнать, что почем, как он тут же повезет их по известному адресу и меня за одно. Нет, в таких делах я ему больше не доверяю. Остается только...Андрей Владимирович.
  Звонить учителю казалось еще большим бредом, чем все, что я сделала за последнюю неделю, да и то, что намереваюсь сделать сейчас, но другого выхода я просто не видела. Ведь тогда он мне помог.
  - Лариска, собирай все необходимое, - посмотрела я на подругу.
  - Что ты думаешь делать?
  - То, что умею лучше всего - убегать. Иди, собирай Алинку.
  Девочки вышли из комнаты. Я же несколько секунд гипнотизировала дисплей сотового. Надеюсь, после этого я не отправлюсь обратно в приют. Глубоко вздохнув, набрала номер. Гудки, гудки, гудки... с каждой секундой мне хотелось сбросить вызов все сильнее, но...
  - Да, Камилла, слушаю, что-то случилось? - прозвучал в трубке голос Андрея Владимировича.
  - Нет... то есть, да, - я не знала, как сказать.
  Объяснять все в подробностях было слишком долго. Да и девчонки сейчас вернутся.
  - Мне нужна ваша помощь.
  - Что произошло? - видимо, мужчина уловил нотки паники в моем голосе.
  - Подъезжайте к моему дому, - скороговоркой выпалила я. - Сможете?
  - Через пятнадцать минут буду.
  - Все готово. - В комнату вернулись Алинка с Лариской. Обе одетые в мои старые куртки. За спиной Алины висел небольшой рюкзачок.
  - Я посмотрела, их машина все еще у подъезда, - сообщила мне 'атаманша'.
  Я кивнула. Пройдя в прихожую, прислушалась к звукам за дверью. Там вроде все было тихо, но то, что их машина все еще была под окном, давало полную уверенность, что они еще здесь.
  Девочки уже ждали меня у открытого окна. Алина с ужасом смотрела вниз. Да, высота даже третьего этажа может напугать. Я одобряюще улыбнулась девочке, хотя у самой от страха засосало под ложечкой, а по спине прошли мурашки.
  - Хорошо, кто первый? - спросила меня Лариска.
  - Я. Я это придумала, мне и отдуваться, - ответила я, взбираясь на подоконник.
  Я высунулась из окна и, держась одной рукой за раму, попыталась дотянуться до железной перекладины. Железо холодило ладонь, но хотя бы не было покрыто льдом. Вслед за рукой я переставила туда ногу; на секунду мне показалось, что я не удержусь, и закрыла глаза, пальцы до боли сжали лестницу, но ничего не произошло. Только свист ветра в ушах и страх.
  - Ты как?! - услышала я голос 'атаманши'.
  Я посмотрела в ее сторону. Девушка уже тоже забралась на подоконник и теперь с тревогой смотрела на меня, висящую 'между небом и землей'.
  - Все нормально, - выдавила я из себя и тут же поняла, что все это время задерживала дыхание.
  Глубоко вздохнув, я, стараясь не смотреть вниз, стала спускаться. Сначала все шло хорошо, но потом почувствовала, что ноги соскальзывают с одной из перекладин. Это произошло так быстро, что я даже испугаться толком не успела: миг, и я уже вишу на руках, бестолково перебирая в воздухе ногами.
  'Наверное, снизу это смотрится забавно', - успела проскочить в моем мозгу глупая мысль.
  Приступ удушья не заставил себя ждать, подбираясь к моему горлу уже ощутимыми спазмами. Я старалась унять панику и что-нибудь предпринять. Руки, слабеющие с каждой минутой, уже скользили по железу вниз, но вот одной ногой я, наконец, нашла желаемую перекладину. Видимо, в этом мире все же есть Бог, или кто-то другой охраняет таких вот глупых девушек, решивших поиграть в скалолазок. Астма отступает вместе с приступом паники. Я продолжаю спуск. Когда под моими ногами оказывается асфальт, я несколько секунд тупо стою и смотрю наверх, не веря, что я это сделала. Из окна мне машет Лариска, я неуверенно поднимаю руку в ответ. Она помогает Алине забраться на лестницу, а мне сейчас становится страшнее, чем когда я сама ползла по ней, когда я наблюдаю за маленькой фигуркой, спускающейся вниз. На мое удивление, Алина проделала весь спуск без особых переживаний, такое впечатление, что лазить по пожарным лестницам ей не впервой, хотя кто знает. Лариска справилась еще быстрее.
  - Камилла, тебе никто не говорил, что ты - псих? - спрашивает 'атаманша', отряхивая руки.
  - Знаешь, я последнее время и сама так думаю, - нервно смеюсь я. - А ты не впервые так лазаешь?
  - Ну, было дело, - пожимает плечами девушка, - Ну, уж точно не зимой, и не по скользкой лестнице. Ну, что будем делать дальше?
  Только тут я вспомнила, что спуск - это лишь начало, причем самое легкое. Осмотревшись и убедившись, что нам повезло и никто не видел нашей безумной выходки, или если и видел, то на помощь не побежал, как можно незаметнее выглянула во двор. Возле подъезда стояла белая 'Лада', возле нее стоял один парень, симпатичный, ничего не скажешь, но было в нем, несмотря на отсутствие спортивного костюма, что-то гопническое. Такие обычно 'ботаников' по подъездам зажимают, а может, и не только 'ботаников'. Да, только у Лариски хватило ума сесть в машину к таким...
  Тут я увидела автомобиль, заезжающий во двор. Андрей Владимирович? Неужели прошло уже пятнадцать минут?
  - Пошли! - кивнула я им в сторону автомобиля опекуна.
  Мы старались идти, привлекая как можно меньше внимания, спокойным шагом: подумаешь, три девочки идут гулять. Сначала на нас никто не обратил внимания, но потом водитель толкнул того, что стоял рядом с машиной, и кивнул в нашу сторону:
  - Эта не та телочка, что мы тут пасем?
  - Черт! - выругался тот, вылупив на нас глаза.
  - Бежим! - крикнула я, понимая, что наша конспирация раскрыта.
  Мы втроем буквально залетели в автомобиль Андрея Владимировича: я на переднее сиденье, Алина и Лариска - назад.
  - Камилла, что происходит?! - спросил он, переводя взгляд с меня на девчонок.
  - Я потом все объясню, а сейчас поехали! - еще не совсем отдышавшись, ответила я.
  Второй раз повторять не пришлось. Автомобиль тут же завелся и под злобный взгляд и отборные маты одного из парней выехал со двора. Я еще несколько секунд вглядывалась в боковое зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что за нами не увязалась белая 'Лада'. Автомобиль выехал на шоссе, смешавшись с потоком машин. Я откинулась на спинку сиденья; сердце еще билось от притока адреналина и быстрого бега.
  - Предательница, - зло прошипела Лариска сзади меня.
  Я непонимающе оглянулась на подругу. 'Атаманша' сидела, скрестив руки на груди, и смотрела на меня самым убийственным взглядом из своего арсенала.
  - Что? - переспросила я.
  - Ты предательница! Ты обещала, что не сдашь нас в детдом! А сама позвала его! - взорвалась Лариска.
  - А что мне было делать?! Дать поймать себя и вас этим парням?! Это не я к ним в машину села, между прочим! - в том же тоне ответила я ей.
  Мы уже обе готовы были вспомнить старые 'добрые' времена и вцепиться друг другу в волосы.
  - Ну-ка, тихо, - произнес Андрей Владимирович тем тоном, каким он обычно успокаивал наиболее энергичных учеников на уроках. Его голос был тихим, но пробирал, казалось, до самых косточек. Мы обе тут же замолчали: Лариска отвернулась к окну, я уставилась на дорогу через лобовое стекло.
  - Камилла, я жду, - прозвучал голос опекуна, и я тут же почувствовала себя возле доски на уроке.
  Глубоко вздохнув, я еще раз оглянулась на девочек и начала рассказывать.
  - Да, ну вы и конспираторы, - вздохнул учитель, когда я закончила рассказ. - Хорошо, что вас не нашла Людмила Кирилловна, кстати, она как раз собиралась туда наведаться, спрашивала у меня ключи.
  Мы с Лариской переглянулись.
  - Ну, как я понимаю, с Тулой ничего не вышло? - обратился он уже к 'атаманше'.
  Та отрицательно покачала головой.
  - Нет, он переехал. Куда - не знаю, - упавшим голосом подтвердила она.
  За всей этой суматохой я и забыла спросить, как прошла поездка.
  - Лариса... ты же Лариса? - обратился к ней Андрей Владимирович. - Как я понял, вы с сестрой сбежали, потому что Алину хотели отдать в приемную семью?
  Девушка только кивнула.
  - Это незаконно, - покачал головой он. - Разлучать родных сестер. Я отвезу вас в приют, - от этих слов я и девчонки напряглись. - Но сначала кое-куда заедем.
  Мы с девочками переглянулись.
  Прошла неделя с моих приключений. Я сидела в комнате, делала уроки. Андрей Владимирович действительно помог девочкам и ничего не сказал о том, что я прятала их у себя полмесяца. Не знаю, как ему это удалось, но теперь эта семья удочеряла не только Алину, но и Ларису. Я же была наказана домашним арестом: никакого интернета, телевизора и встреч с друзьями, что, если честно, меня не сильно волновало. После таких приключений было даже приятно чуть поскучать в тишине собственной комнаты.
  - Камилла, - голос Андрея Владимировича вырвал меня из раздумий.
  Он стоял в дверях моей комнаты.
  - Да, - откликнулась я.
  - С завтрашнего дня я отменяю наказание.
  - Хорошо, - кивнула я.
  - И постарайся больше не лазить по пожарным лестницам.
  Я улыбнулась. Да, главной причиной моего наказания был не факт, что я прятала сестер и врала, а то, что я чуть не сорвалась с этой чертовой лестницы. Что я и сама признавала сумасшествием.
  - Обещаю, - кивнула я. - Больше никогда.
  Тут он подошел ко мне и накрыл мою руку своей, пристально посмотрев мне в глаза:
  - Камилла, что бы ни случилось с тобой, ты всегда можешь прийти ко мне и рассказать. Ты всегда можешь мне доверять.
  Я смотрела учителю прямо в глаза и не могла отвести взгляд. В нем было что-то гипнотизирующее. По руке прошла дрожь, а во рту все пересохло. Я рефлекторно облизнула губы.
  - Обещаю, - прошептала я вдруг севшим голосом.
  Он улыбнулся, и эта улыбка как всегда зажгла искорки в глубине его глаз.
  - Вот и хорошо. Спокойной ночи.
  - Спокойной ночи, - прошептала я закрывающейся двери.
  Дрожь распространилась по всему телу. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза:
  'Не смей в него влюбляться, Камилла. Ничем хорошим это не закончится!' - твердил мой разум моему глупому сердцу.
  Я уставилась в тетрадь, где ровным почерком было выведено лишь два слова: 'Слишком поздно'.
  9 глава. Есть ли что-то хорошее в днях рождениях?
  Декабрь. Зима вступила в свои права, на смену слякоти пришел мороз и хоть какое-то подобие снежных сугробов. Я шла с Ириной из школы. Новогодние праздники были не за горами, но никакого ощущения праздника я не чувствовала. Наоборот, после тех приключений с Лариской и Алиной время для меня словно остановилось. Я училась, гуляла с друзьями, даже пару раз встречалась с Ромкой. Андрея Владимировича я всеми силами старалась избегать, и он, видимо, чувствуя это, сам старался не попадаться мне на глаза. И я успела успокоиться, перестав размышлять о том, что влюбилась в опекуна. Но, оказалось, напрасно.
  Задачка по химии не хотела сходиться. Уже полчаса я безуспешно пыталась даже не понять ее, а просто подвести под ответ, но даже это у меня не выходило.
  'Черт! Камилла, и как ты собираешься выступать на олимпиаде, если у тебя даже сейчас ничего не выходит?' - ругала я себя, устало потирая глаза: строчки уже начали двоиться перед газами, так долго в них всматривалась; я откинулась на спинку кресла.
  Оставался еще один вариант.
  'Нет!' - покачала я головой. - 'Я не пойду к нему. Я просто не смогу'.
  'Угу', - кивнул мне голос разума. - 'Конечно, лучше сидеть здесь трусить, а потом опростоволоситься на олимпиаде'.
  Сарказм в стиле Доктора Хауса немного привел меня в чувства. Действительно. Чего я боюсь? Не выгонит же он меня оттуда... опять. Воспоминания о том случае заставили меня покраснеть: вот действительно две глупые девчонки, сующие свои носы, куда не просят. За этими раздумьями я дошла до двери его кабинета и застыла, не в силах постучать. Я просто тупо стояла и не могла даже руку поднять, словно окаменела. Эта непонятная робость, на грани ступора, саму меня раздражала. Я никогда не была наглой девицей, по типу Селезневой, но и застенчивой тихоней тоже, а тут и двух слов сказать не могу.
  Простояв так с полминуты, я уже собиралась идти обратно к себе, обзывая себя идиоткой и трусихой, но тут дверь распахнулась, и мы столкнулись с Андреем Владимировичем 'нос к носу'.
  - Камилла, ты что-то хотела? - спросил он меня.
  - Э-э-э, нет, то есть да. - Я покрутила головой, чувствуя себя полной идиоткой. - У меня задача не выходит.
  Опекун посмотрел на меня с удивлением:
  - Заходи, посмотрим, что там с задачей, - сказал он, и жестом пригласил войти.
  Я осторожно перешагнула порог, словно ступала не в кабинет, а в какую-нибудь темную пещеру. Мельком осмотревшись вокруг, я не заметила никаких изменений с того нашего с Иринкой проникновения. От воспоминания о том случае я снова почувствовала, как мои щеки начали гореть.
  - Ну, так что там у тебя? - спросил он.
  Я разложила на столе учебное пособие с задачами и тетрадку и села на стул.
  - Вот эта, - указала я на пример. - Реакции синтеза аммиака. В ответе должно получиться...
  - А ты уже и в ответ заглянула? - ухмыльнулся он.
  - Вот не надо говорить, что вы так не делали никогда, - улыбнулась я в ответ. - Да и какое это имеет значение, если под него подвести все равно не получается.
  Он рассмеялся:
  - Да, ты права, так делают все. Ну, что ж, посмотрим, чем смогу помочь.
  Он наклонился через мое плечо.
  - Все ясно, - произнес он с задумчивым видом через минуту. - Очень хитрая задача. Смотри, здесь так...
  Он стал расписывать формулу на листке бумаги, а я никак не могла сосредоточиться: смотрела на буквы и цифры, потом на его пальцы, обхватывающие ручку, тонкие, длинные пальцы пианиста, спиной ощущала его присутствие, и нотки мужского одеколона кружились вокруг меня. По коже поползли мурашки, проникая внутрь и разливаясь там непривычным теплом.
  - Камилла? Ты меня слушаешь? - голос Андрея Владимировича вывел меня из этого странного состояния.
  - Да! - встрепенулась я, со всем вниманием уставившись на строчки формул, выведенных в моей тетради. - Я слушаю...
  Он посмотрел на меня взглядом опытного учителя, который всегда видит, слушает его ученик или нет, поэтому отпираться было бессмысленно. Я виновато опустила голову: сама пришла за помощью, и сама же сидела, как деревянная кукла. Но со мной такое впервые: ничье присутствие не действовало на меня так... опьяняюще, даже Ромкино. Я с ужасом подумала, что же будет, если я так же тупо буду сидеть на его уроках... ужас!
  - Простите, - пропищала я.
  Андрей Владимирович отошел к книжному шкафу. Он, кажется, не заметил всей этой ерунды, что со мной творилась. А может, просто сделал вид.
  - Ты, наверное, перезанималась сегодня, - сказал он, что-то рассматривая на полках. - Я дам тебе книжку, думаю, ты сможешь по ней разобраться.
  - Наверное, - кивнула я и, собрав все свои 'причиндалы', подошла к нему.
  Он протянул мне книгу.
  - Спасибо, - я старалась не встречаться с опекуном глазами.
  Опекун не отпускал книгу из рук и все-таки поймал мой взгляд:
  - Но если вдруг возникнут какие-то трудности, обращайся. Поняла?
  - Да, конечно, спасибо, - я почти вырвала книгу у него из рук и, еще раз вымученно улыбнувшись, буквально выбежала из кабинета.
  "Черт! Камилла! Ты втюрилась в своего опекуна-преподавателя!" - похожим на Иринкин голосом вскричал мой разум.
  Я со стуком опустила книги и тетрадку на стол и легла на постель. Может быть, это пройдет? Ведь это совсем не любовь: временное помешательство, симпатия, влечение, но не любовь. У меня есть парень, его я должна любить. И вообще, мне учиться надо... Все это родителям бы не понравилось. Воспоминания о родителях заставили меня загрустить. Я обняла плюшевого медведя, подаренного папой на восьмое марта, и закрыла глаза.
  'Па, ма, я скучаю, возвращайтесь', - взмолилась я мысленно. Ведь если их тела не нашли, значит, они еще живы, значит, они вернутся. Именно эта мысль не давала мне окончательно сдаться тогда в сентябре, давала она мне силы и сейчас. Я ждала их, это единственное, что мне оставалось.
  - Эй, - Иринка махала ладонью перед моим лицом, - ты куда улетела?
  Мы уже дошли до нашей любимой кафешки.
  - Да, глупости, все нормально, - улыбнулась я подруге. - Ну, что, по чашке горячего шоколада?
  - Давай.
  Мы зашли в кафе, сели за любимый столик.
  - Так о чем ты так задумалась? - спросила подруга.
  - Об учебе, - не буду рассказывать Иринке о моем странном влечении к опекуну. Да вообще никому не собираюсь рассказывать.
  - Слушай, тебе никто не говорил, что людям и отдыхать полагается, а не только учиться, - фыркнула подруга. - Я серьезно, Камилл, ты скоро привидением станешь с этой учебой. Скоро Новый год, твой день рождения. Кстати, о дне рождения. Если не хочешь отмечать как обычно, можем просто взять Ромку и Юрку и завалиться в какой-нибудь клуб, - голос Ирки сразу стал серьезным.
  Я вздрогнула. Если честно, за всеми этими событиями я совершенно забыла о своем дне рожденья. До него оставалась всего неделя.
  - Думаю, все поймут, если ты не захочешь в этом году праздновать как обычно, - рассматривая остатки шоколада в стакане, произнесла Ирина.
  Я улыбнулась, прекрасно понимая, на что она намекает. С самого первого класса моя мама праздновала мой день рожденья с размахом, приглашая на него не только друзей, как делают все, но и просто весь класс. Годы шли, младшие классы сменялись средними, ну, а потом и старшими, а традиция осталась. Кто бы с кем ни дружил или ни враждовал, на мой день рожденья приходили все. Меня это не напрягало, так как до последнего времени врагов в классе у меня не было.
  - Да нет. Думаю, не стоит ломать традицию. Пригласим всех, как всегда, - покачала я головой.
  - Даже Селезневу? - фыркнула Иринка.
  Не надо говорить, что с того случая на химии я ее, мягко говоря, недолюбливала. А уж Ира тем более, но я сомневалась, что Ксюшке хватит наглости заявится на праздник.
  - А Андрей Владимирович?
  - С ним я поговорю сама, - улыбнулась я. - Думаю, что он будет не против, если мы погуляем на моей квартире. А что и кто там - не так важно.
  - Ну, хорошо, - отметая все сомнения, улыбнулась подруга, - Значит, готовим вечеринку.
  
  Ничего Иринка так не любила, как устраивать праздники. У нее был талант делать даже из самых тухлых вечеров успешные дискотеки. Поэтому завуч всегда подключал Ирку организовывать вечера в школе. Так что за судьбу праздника я была спокойна.
  Вечером я сидела в своей комнате, и раздумывала, как рассказать опекуну о планах на день рожденья. Честно, я не знала, как он отреагирует на это. Несколько раз я уже хотела начать разговор, но замолкала, и, в конце концов, решила, что это пока не горит и скажу ему позже, например, в день рожденья.
  Прошло пять дней, уже все в классе знали, что в субботу собираемся у меня на квартире. Слух, конечно, достиг и ушей учителей, и Андрея Владимировича в том числе.
  - Самойлова, задержитесь, пожалуйста, - остановил он меня после урока, когда я была уже у дверей класса.
  Иринка тоже притормозила в коридоре, но я махнула ей рукой и обернулась к учителю.
  - Прикрой дверь, - сказал он, не отрывая взгляда от тетрадей на его столе.
  У меня мурашки пошли по спине от его голоса, и теперь в этом были виноваты вовсе не подростковые гормоны, а лед, прозвучавший в голосе мужчины. Я, затаив дыхание, подошла к учительскому столу.
  - Это правда, что говорят? - спросил он, поднимая на меня взгляд.
  - А что говорят, - не поняла я сначала, даже подумала, не успела ли Селезнева пустить какую-нибудь грязную сплетню, а то Ксюша как-то опасно притихла в последнее время.
  - О том, что у тебя намечается вечеринка в субботу, - голос опекуна стал еще строже.
  Я сглотнула, голос разума подсказывал, что ничем хорошим разговор не закончится.
  'Хотя сама виновата, надо было с ним поговорить до того, как Иринка разовьет такую бурную деятельность. Теперь выкручивайся, как хочешь', - фыркнуло подсознание.
  - Я хотела сказать, - начала я.
  - И что же тебе помешало? - он сложил руки на груди.
  'Моя собственная трусость', - ответила я мысленно.
  - Не знаю, - пожала я плечами.
  - Вот и я не знаю, разрешать ли тебе проводить эту вечеринку? Наверное, нет.
  Я чуть не задохнулась от возмущения: 'Он не позволит отпраздновать мне день рождения?'
  - Простите, я хотела рассказать, спросить разрешения, но не смогла, - пыталась оправдаться я. - Вы не можете запретить мне отпраздновать день рождения. Это несправедливо.
  - Почему же? - хмыкнул он. - Может, это укрепит твою память, и в следующий раз ты не забудешь рассказать мне о чем-либо таком. Я твой опекун и отвечаю за тебя, но почему-то в школе о вечеринке знают все, кроме меня.
  Ладони стиснулись в кулаки. Я опустила голову, на глаза навернулись слезы: 'Он не может так поступить!'
  - Это несправедливо! - повторила я уже громче.
  - А что справедливо? Думаешь, если ты осталась без родителей, то можешь делать все, что вздумается? Прятать беглянок полмесяца от всех, закатывать вечеринки... Думаешь, я все позволю? - голос Андрея Владимировича тоже стал громче.
  Упоминание о родителях было словно удар под дых. Я резко подняла на учителя взгляд. Наши глаза встретились: в его горело уже не просто недовольство, а гнев, но я не собиралась отступать.
  - Это мой день рождения и я отмечу его как захочу и с кем захочу! - почти кричала я. - Вы не можете мне запретить, вы мне никто! Хотите, сдайте меня обратно в детдом, не надейтесь, не заплачу и назад не попрошусь. Мои родители вернутся! Слышите?! Вернутся! - последнее я уже прокричала и, вытирая слезы, выбежала из кабинета.
  - Что случилось? - догнав меня, спросила Иринка.
  - Ничего, - пытаясь справиться с всхлипами, ответила я. - Как же я его ненавижу, - добавила я тише.
  - Кого? - не сразу поняла подруга, - Андрея Владимировича? Что он сделал? - она остановила меня и развернув к себе, заглянула в глаза.
  - Ничего, - буркнула я.
  Расстраивать Иринку тем, что опекун запретил проводить вечеринку, не хотелось. Да я и не собиралась ничего отменять, ему назло. Пусть хоть службу опеки вызывает, мне плевать.
  Выскочив на школьный двор, я столкнулась с Ромкой.
  - Ты что тут делаешь? - вместо приветствия спросила я.
  - Тебя жду, - буркнул он. - А ты что, плакала?
  Я опустила голову, пряча распухший нос и красные глаза.
  - Кто тебя обидел? Я ему сейчас! - завелся он.
  - Остынь! - бросила я парню. Тоже мне, защитник нашелся. - Лучше поедем куда-нибудь.
  - Куда? - сразу же переключился Ромка.
  - Не знаю, все равно. Туда, где весело, - пожала я плечами.
  Возвращаться в квартиру совсем не хотелось.
  - Тут недавно новый каток открыли, - сказала Иринка. - Помнишь, ты говорила, что хотела покататься? - посмотрела она на меня.
  - Да, поехали, - согласилась я.
  Когда Ромкина машина отъезжала от школы, я видела, как Андрей Владимирович выходил из здания. Он шел быстро, будто, как и я, бежал от кого-то. Вся его фигура выдавала раздражение. Я отвернулась от зеркала заднего вида и смотрела только вперед.
  Веселье, царившее на катке, ненадолго развеяло мою злость и обиду на опекуна, но стоило мне перешагнуть порог квартиры, как все это вернулось с удвоенной силой. Не заходя ни на кухню, ни в гостиную, даже не проверяя, дома ли опекун, я закрылась в своей комнате и включила музыку.
  Как я могла думать, что влюбилась в него? Он злобный, бесчувственный идиот. Да в такого влюбиться - и врагу не пожелаешь. Пусть его Селезнева забирает, со всеми потрохами. Приятно подавиться.
  Я лежала в темноте на кровати и пестовала свою обиду под песни группы EarlyRise, когда ко мне постучали. Прекрасно зная, кто стучит, я промолчала, сделав вид, что не слышу. Стук повторился. Он был там, за дверью. Чего он хочет? Может, извиниться?
  "А может, еще раз сказать тебе, что ты никому не нужная, кроме него, маленькая сиротка?" - буркнула обида.
  Разрываясь между желанием послать опекуна и позволить ему войти, я встала с постели - пересилило второе.
  - Да, войдите, - я подошла к ноутбуку и выключила музыку.
  Он вошел:
  - Я хотел поговорить.
  'Да, не все еще гадости мне высказали?!' - я сложила руки на груди, повторяя его позу в классе.
  Андрей Владимирович стоял посредине комнаты, не двигаясь. Мы словно поменялись местами.
  - Говорите, - выдохнув, сказала я, видя, что он ждет ответа.
  - Я сегодня был неправ. Не совсем прав, - начал он.
  'Да? Разве?!' - сыронизировал мой внутренний голос.
  - Я думал, что ты мне доверяешь, а тут узнаю про эту вечеринку самым последним. И от кого? От директрисы!
  Я округлила глаза: 'Откуда Ква-Ква знает о вечеринке?'
  - Я не знаю, как она узнала, но устроила мне такой выговор, - мужчина поморщился, видимо, ему было неприятно об этом вспоминать. - Отчитала меня, словно первоклассника. Бестрева
  Семеновна даже грозилась позвонить Людмиле Кирилловне и рассказать, что я не справляюсь со своими обязанностями. Не стоит тебе говорить, что она была против, когда я решил взять тебя под опеку. Мне пришлось соврать, что я все знал о празднике и что сам разрешил тебе его провести. Там в классе я просто хотел поговорить, но... повел себя не лучше твоих сверстников. Просто...
  - Был уже на взводе, - перебила я его.
  Уж мне-то не знать, как Ква-Ква с Галиной Викторовной умеют вынимать душу. Стоишь в кабинете, а на тебя будто ведра с помоями выливают, прямо на голову. Выйдя от них, даже у святого возникнет желание всех перекусать.
  - Я тоже виновата, - покачала я головой. - Надо было вам сразу сказать, а не молчать, как партизан перед немцами. Вы бы тогда были готовы к нападению... Просто раньше мои домашние дела никак не касались школы. А теперь...
  - Да, - он подошел ближе и положил руку мне на плечо. - Твои родители обязательно найдутся. Хорошо, что ты продолжаешь их ждать.
  Я почувствовала, как глаза защипало от слез, а в горле встал ком. Поборов желание прижаться к груди опекуна, отошла на несколько шагов. Быстрым движением стерла слезы со щек и улыбнулась:
  - Спасибо.
  Андрей Владимирович тоже отошел:
  - Значит, мир? - спросил он.
  - Мир, - кивнула я.
  Он уже был в дверях:
  - И еще. В субботу все остается в силе. Только обещай сильно не буянить. И возвращайся к двенадцати. Хорошо?
  - Да, спасибо.
  Он вышел из комнаты, а я рухнула на постель, как подкошенная. Все злость на Андрея Владимировича исчезла. Внутри разливалось странное чувство тепла, а губы растянулись в идиотской улыбке. Я прижала к себе плюшевого медведя и, закрыв глаза, снова почувствовала запах его туалетной воды и тепло его ладони на моем плече.
  Наступило утро субботы. Солнечное и по-зимнему морозное. Вылезать из уютной и теплой постели совсем не хотелось, но я обещала Иринке помочь с подготовкой к празднику. Андрея Владимировича не было дома, на кухонном столе я нашла записку 'Уехал по делам. С днем рождения'.
  Что сказать - спасибо.
  Подарка от опекуна я, честно, не ждала; то, что он разрешил мне устроить вечеринку, уже само по себе подарок. Наскоро позавтракав и собравшись, отправилась в свою квартиру. Там уже вовсю кипела работа: Иринка готовила угощение, а Юрка расставлял мебель, чтобы было место для танцев, и украшал комнату шариками.
  - С днем рождения! - кинулась обнимать меня подруга с порога.
  - С днем рождения! - Юрка, приподняв меня, стал кружить.
  - Спасибо! - засмеялась я. - Поставь меня, пожалуйста! - смеясь, попросила я.
  Когда мои ноги коснулись пола, я еще несколько минут не могла отдышаться и достала ингалятором.
  - Пошли, - потянула меня за собой Ирина.
  - Куда? - спросила я.
  - Получать подарки, - таинственно улыбнулась подруга.
  В моей комнате на кровати лежала темно-зеленое платье.
  - Это тебе подарок от нас, - продекламировала Ира.
  - Оно красивое, - я взяла платье. - Я не могу его принять.
  - Глупости, - махнула рукой Иринка. - Давай переодевайся, и без разговоров.
  Подруга вышла. А я, вытащив из шкафа колготки, туфли-лодочки, завалявшиеся там с древних времен, стала переодеваться. Вечернее платье с юбкой, облегающей бедра, и широким поясом, переливающимся мелкими серебристыми искорками. Оно словно сделало меня взрослее, и вообще не собой, а кем-то другим. Ведь Камилла, которую я знаю, предпочитает джинсы и кроссовки.
  - Вау! Как оно тебе идет! - выдохнула Ирка, возвращаясь обратно в комнату.
  - А декольте не слишком? - подтянула я корсет, который, казалось, только и мечтает, как соскочить с моей груди.
  - Все просто отлично, - улыбнулась мне она. - Только не хватает пары штрихов.
  Моей шеи коснулось что-то прохладное:
  - Это от Юрки.
  Колье было в форме листьев с тремя зелеными камнями посередине в форме цветков.
  - Не волнуйся, это бижутерия, на настоящее денег не хватило, - предупредила она мои возражения. - К нему еще браслет и сережки. А теперь давай займемся твоей прической и макияжем. И не морщись. Я хочу, чтобы сегодня никто от тебя глаз отвести не мог.
  Я вздохнула, но, послушно опустившись на стул, отдала себя в руки подруги. Примерно через час она повернула меня к зеркалу.
  - Черт! Это я?! - на меня смотрела красивая девушка, от восемнадцати до двадцати лет, в элегантном платье, с высокой прической. - Слушай, Ирин, а это не слишком? Я же не на выпускной собралась.
  - В самый раз, - махнула рукой подруга и начала прихорашиваться сама. - Должна же я была когда-нибудь сделать из тебя настоящую девушку, вот этот час и настал.
  - Как будто раньше я была не настоящей, - буркнула я и вышла из комнаты.
  - Ух ты!!! У Ромки сегодня глаза на лоб вылезут, когда он тебя увидит, - воскликнул Юрка, как только встретил меня в коридоре.
  - Да ладно тебе, - я почувствовала, как мои щеки запылали от румянца. Я не привыкла к комплиментам. - Все готово?
  - Да, все нормально, - улыбнулся парень. - Вечеринка получится супер.
  - Ну, если ты так сказал, я не беспокоюсь, - выдавила я из себя улыбку, хотя в животе стоял ком от тревожного предчувствия.
  Через полчаса подтянулись первые гости. Когда в дверях появился Ромка, его глаза действительно чуть не вылезли из орбит.
  - Камилл, ты такая, такая!
  - Какая? - спросила я с непонятно откуда взявшимся кокетством.
  - С днем рождения, любимка, - он протянул мне шикарный букет алых роз и коробочку.
  - Спасибо, - комок в животе начал таять, и настроение поднималась все выше и выше.
  Все сели за стол. Бутылки с вином, мартини и коньяком стояли под столом.
  - Иринка, ты алкоголь купила? - спросила я у подруги, сидящей рядом со мной. - Ты с ума сошла?!
  - Ой, да ладно, Милка, не нуди. Без алкоголя сейчас только детские утренники проходят. А тебе уже шестнадцать исполнилось. Расслабься. Помнишь прошлый год, твоя мама нам тоже на праздник вино купила?
  Моя мама была приверженцем теории: 'Пусть лучше дома, под присмотром, чем тайно под забором или в подъезде'. Поэтому не видела ничего плохого в небольшом количестве алкоголя на праздничном столе.
  Я сдалась под уговорами Иринки и позволила налить себе бокал, но взяла со всех обещание, что после одиннадцати мы все разойдемся и шуметь не будем. Мне не нужно, чтобы бабушка Нюра решила вызвать полицейских из-за шума за стенкой.
  В середине вечеринки в дверь кто-то позвонил.
  - О, опоздавшие! - крикнул Юрка и подошел к двери.
  Не успела я его предупредить, что это могут быть не только опоздавшие гости, но и недовольные соседи, как дверь уже была открыта. На пороге стояла Ксюша Селезнева, Маринка с Таней, которые всегда крутились рядом с ней.
  - Лучше бы злые соседи, - шепнула мне Иринка: тоже увидела, кто пришел. - Ты их впустишь?
  - Да, если их не впустить, то они могут устроить какую-нибудь подлянку. Ты ее знаешь. А мне не нужно, чтобы сюда нагрянули полицейские.
  - Да, ты права, сделать такое как раз в ее стиле, - вздохнула подруга и, еще раз посмотрев на Ксюшку(в этот момент я подумала, что Селезневой повезло, что взглядом нельзя убить), развернулась и пошла в комнату.
  - Ну, поздравляю, именинница, - подошла ко мне гостья. - А ты сегодня ничего. Я всегда говорила, что стильная одежда и хороший макияж сделают эффектной любую посредственность.
  - Спасибо, Ксюша, проходи, - улыбнулась я так, что зубы заскрежетали. Как мне хотелось огреть ее чем-нибудь тяжелым!
  Марина с Таней повели себя скромнее: вручили подарки и, пожелав стандартного 'счастьяздоровья', поспешили вслед за своей королевной.
  Стрелка подбиралась к девяти, а я уже была без сил. Устроившись в уголке дивана, наблюдала, как не совсем трезвые одноклассники танцевали или играли в 'бутылочку'. Честно, я уже жалела, что не воспользовалась предложением Иринки устроить скромный праздник на четверых. Первоначальный веселый настрой испарился вместе с парами алкоголя. Чтобы хоть чем-то себя занять, стала убирать со стола.
  - Камилла, что ты делаешь? - услышала я голос Ромки со спины, так неожиданно, что чуть не выронила тарелки.
  - Убираю посуду, - ответила я, не понимая, что его так возмутило.
  - Да брось! Пошли танцевать! - потянул он меня на ту часть комнаты, где все танцевали.
  Я никогда не увлекалась танцами, да и вообще считаю, что у меня две ноги левые, так что неуклюжие попытки изобразить что-то типа вальса или просто медляка мне быстро надоели, да и голова закружилась.
  - Не, Ромка, я лучше посижу, - отступила я от парня. - Прости, я устала.
  - Хорошо. С тобой побыть? - пожал плечами парень, несколько озадаченный моим настроением.
  - Нет, я пойду в ванную, умоюсь, - извиняющее улыбнулась я ему.
  Да, два бокала вина не пошли впрок. Мой организм, не привыкший к алкоголю, протестовал, тесный корсет мешал дышать, а ноги ныли от туфлей.
  'Нет, все, никаких больше каблуков', - качала я головой, разминая ступни.
  - Милка, ты в порядке? - услышала я голос Иринки за дверью.
  - Да, все нормально. Я сейчас выйду, - непорядок, если виновница торжества отсиживается в ванной.
  Вернувшись в комнату, я поискала глазами Ромку. Я надеялась, что он не обиделся на такой мой уход, но его нигде не было видно.
  - Ты не знаешь, куда Ромка делся? - спросила я у Макса.
  - Они с Ксюхой куда-то пошли. Она тут на нем так висла, как стриптизёрша на шесте, - ответил одноклассник.
  - С Селезневой?! - нахмурилась я.
  В животе снова завязался тугой комок тревоги. Я прошла по коридору, в моей квартире было не настолько много комнат, чтобы спрятаться. Если только они не ушли вместе. Подойдя к закрытой спальне моих родителей, я услышала там какое-то шебуршание.
  'Неужели кто-то из одноклассников решил облюбовать кровать моих родителей?!' - сама мысль об этом меня возмутила, и я толкнула дверь, кипя от гнева, чтобы выпроводить наглецов.
  Луч света осветил два полуголых тела на постели. В темноте комнаты мне не сразу удалось разглядеть их лица, но когда удалось, я почувствовала, что ноги подкосились, заставив меня медленно осесть на пол, а к горлу подошла тошнота.
  На кровати был Ромка, а под ним, нагло улыбаясь, лежала Селезнева. Она явно наслаждалась моей реакцией на произошедшее.
  - Что происходит? - в дверях комнаты возникла Иринка.
  Осознав ситуацию, она тут же накинулась на одноклассницу:
  - Ах, ты сучка! Черт, у тебя вообще есть совесть?! Тварь! И ты хорош, кобель! Вышли вон отсюда! Проваливайте! Пока я вас сама отсюда не вышвырнула!
  На крики подруги начала собираться толпа любопытствующих. Я вскочила на ноги, не в силах это все слушать, побежала к входной двери. Сорвав с вешалки куртку, кинулась вон из квартиры. Слезы душили, все съеденное и выпитое рвалось наружу. Я шла, плохо осознавая, куда. Ноги в туфлях скользили на льду и быстро замерзли. Заскочив в только что подошедший автобус, села у окна. Какой-то пьяный пассажир приставал ко мне, 'такой нарядной и красивой', а у меня перед глазами все стояла сцена: Ромка, обнимающий полуголую Ксюшку.
  Как добралась до квартиры опекуна, помнила плохо, но, видимо, обманутых девушек охраняет свой ангел - хранитель. Смыв окончательно весь праздничный макияж, который стараниями слез и снега давно превратился в черные полосы на щеках, пошла на кухню: мне была необходима кружка горячего чая.
  - Не ждал тебя так рано, - услышала я голос Андрея Владимировича.
  - Так получилось, - ответила я, пряча заплаканные глаза.
  Он положил передо мной небольшой сверток:
  - Вот, не успел отдать до того, как ты ушла на праздник.
  Я удивленно посмотрела на мужчину, потом снова на сверток.
  - Открывай, не бойся, это подарок, - улыбнулся он.
  Я стала осторожно разворачивать оберточную бумагу. Передо мной лежала простая деревянная рамка. Я застыла: с фотографии на меня смотрели родители и мое собственное лицо.
  - Но это же фотография...
  - Которую разорвали в приюте, - закончил за меня Андрей Владимирович.
  - Но как?
  - У меня есть фотохудожник, как-то я нашел обрывки фотографии в мусорном ведре, и решил, что он, возможно, сумеет восстановить ее. Просто не знал, что тебе еще подарить.
  - Это лучший подарок, - улыбнулась я.
  Боль и обида от предательства Ромки отошли на второй план. Я держала рамку и вглядывалась в любимые черты. С этим изображением ко мне словно вернулась частичка родителей, их тепла и любви. Я почувствовала, что слезы снова защипали глаза.
  Что-то в последнее время я стала совсем плаксой. Не зная, как выразить Андрею Владимировичу всю признательность, все счастье, которое он мне подарил этим фото, я обняла его. Учитель, кажется, был ошарашен и несколько секунд стоял неподвижно, но потом я почувствовала, как его руки опустились на мою спину.
  - Спасибо. Спасибо, - шептала я, уткнувшись ему в грудь и заливая его футболку слезами.
  - Ну, хватит, хватит, - он отстранил меня от себя, и, посмотрев мне в лицо, стер с моих щек следы от слез. - Улыбнись.
  Мои губы сами собой растянулись в улыбку. Он улыбнулся в ответ и в его глазах зажглись озорные огоньки.
  - Могу ли я пригласить именинницу на танец? - подал он мне руку.
  Я несколько секунд смотрела на протянутую ладонь, прежде чем вложить в нее свою. Мы прошли в гостиную, где уже звучала тихая, красивая мелодия.
  Андрей Владимирович притянул меня к себе, одну руку положив на мою талию, а второй обхватив мои пальцы.
  Мы кружились по комнате под звуки незнакомой мелодии, и мне в тот момент показалось, что это единственное место, где я хочу быть: в объятьях теплых, сильных рук, кружащих меня в танце. Я положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
  - Тебе очень идет это платье, - прошептал он и коснулся губами моих волос, которые давно свободно лежали на плечах.
  - Спасибо, - засмущалась я.
  Взглянула в окно, где отблески фонарей и неоновых реклам тоже танцевали свой собственный танец, сплетаясь в таинственный узор. Глаза закрывались сами собой, видимо, сказывалась усталость и вся нервотрепка этого дня. Вот я почувствовала, как Андрей Владимирович легко подхватывает меня на руки. Несколько шагов, постель, шуршание платья и уютное тепло одеяла.
  - С днем рождения, - уже смутно услышала я его голос перед тем, как окончательно провалиться в сон.
  10 Глава. Боль, слезы и...
  Первые дни после вечеринки было совсем невыносимо: мало того, что весь класс шептался за моей спиной, так еще Селезнева наслаждалась своим триумфом. На переменах в женском туалете она преувеличенно громко рассказывала историю о том, как на дне рождения у одной лохушки ей удалось закадрить симпатичного парня, который, представьте себе, оказался бойфрендом именинницы. Делала стерва это всегда, когда я оказывалась в зоне видимости, и стоило мне пройти мимо, как Ксюшка поспешно замолкала и кивала в мою сторону.
  Мне не раз хотелось схватить ее за волосы и хорошенько приложить о кафельную стенку туалета, но в последний момент я сдерживалась и с невозмутимым видом проходила мимо. Этим поступком я бы подвела не только себя, но и Андрея Владимировича. Приходилось тренировать силу воли и терпеть.
  Что удавалось мне, не удалось Иринке. На одной из перемен мы зашли в уборную. Там возле окна уже привычно сгруппировалась стайка девчонок из параллельного класса, они курили и смеялись, среди них стояла и Селезнева. Ксюшка без стеснения затягивалась очередной сигаретой. Ее папочка в начале года подарил кабинету информатики новые компьютеры, поэтому на некоторые проступки ученицы преподаватели и администрация закрывали глаза.
  - Так вот, завожу я его в комнату, - начала уже известную мне песню Ксюшка, украдкой посматривая в мою сторону. - А он как схватит меня за задницу, потом грудь лапать начал. И начал жаловаться, что ему его девушка не дает, а я типа вся такая красивая, сексуальная. - Она выпустила клуб дыма в воздух и рассмеялась. - Прикиньте, девчонки, в шестнадцать лет еще девственница, да при таком парне... Ну, не дура ли?
  Девицы послушно закивали.
  Я старалась не обращать внимания на болтовню. Иринка же буквально сверлила глазами отражение Селезневой в зеркале.
  - Иринка, пойдем, - постаралась увести я подругу, чувствуя, что дело добром не кончится.
  - Нет, Милка, может, ты и можешь это терпеть, а я не могу, - ее пальцы со всей силы сжали край раковины. - Кто-то должен ее заткнуть, - прошептала она и, прежде чем я успела что-то предпринять, подбежала к Селезневой.
  Ксюшкины подружки-прихлебательницы и крикнуть не успели, как Иринка схватила одноклассницу за волосы и, стукнув головой об оконную раму, выхватила сигарету из рук.
  - Ну, что ты сказала, сучка?! - кричала она на Селезневу. - Повтори, если не трусишь! Гордишься, что ты - шлюха, думающая только своей пиздой?! Парни только и клюют на денежки твоего папаши и на то, что ты готова лечь под любого, кто поманит. Давай проверим, останешься ли ты такой же привлекательной для них, когда я оставлю пару ожогов на твоем гламурном личике.
  Селезнева не могла двинуться от страха. Я тоже застыла - никогда не видела Иринку в таком бешенстве. Нужно было закричать, оттащить подругу от одноклассницы, но я просто не могла.
  Зато девчонки из параллели смогли. Когда Иринка стала медленно подносить окурок к лицу Ксюшки, все они заверещали во все горло. Этот крик привел меня в чувство. Я кинулась к Ирке.
  - Ирка, хватит! Прекрати! Хватит! Она того не стоит! - я схватила ее за руку и буквально оттащила от Ксюшки.
  Глаза подруги все еще горели огнем, пальцы сжимали злосчастный окурок. Мне казалось, что если я сейчас выпущу Иринку из своих объятий, она завершит начатое.
  -Да, ты права, - фыркнула Иринка, выпуская окурок из пальцев. - Не стоит марать об нее руки.
  Не успели мы отойти от перепуганных девчонок, как в дверях появилась завуч Галина Васильевна.
  - В чем дело, девочки? Что за шум? - прожигала она каждую из нас строгим взглядом. - Фу, кто курил?
  Все затихли, но тут вперед вышла пришедшая в себя Селезнева.
  - Это все Давыдова! Она курила в туалете, я сделала ей замечание, а она на меня накинулась.
  Взгляд завуча тут же впился в Иринку:
  - Это правда, Давыдова?
  - Нет, - спокойно ответила Ира, - но какое это имеет значение. Ведь правда?
  Глаза женщины загорелись гневом.
  - Давыдова, Селезнева, за мной! - приказала она и, резко развернувшись, вышла из уборной.
  Не надо было долго гадать, куда они направились: в кабинет директора.
  Я стояла у дверей кабинета директора, точнее, не стояла, а мерила шагами холл перед дверьми.
  - Самойлова, успокойся! - не выдержала секретарь директрисы. - Иначе выгоню.
  Я села на одно из кресел. Тревога нарастала с каждой секундой. Если они выгонят Иринку из школы из-за этой глупой стычки, то я сама оттаскаю Селезневу за волосы так, что ей придется носить парик, и мне плевать, что будет потом. Без Иринки я в этой школе не продержусь и дня.
  От горьких мыслей и планов мести меня отвлек звук открывающейся двери. Из кабинета с высоко поднятой головой вышла Ксюшка; даже не взглянув в мою сторону, она прошла мимо. Мне тоже не было никакого дела до нее, я почти бегом подошла к Ирине, которая вышла вслед за Селезневой.
  - Ну, что? - спросила я, как только мы вышли в коридор.
  - Да ничего. И Галина Васильевна, и 'Ква-Ква' прекрасно знают, что Селезнева далеко не подарок, а я не привлекалась до этого момента, так что была отпущена с предупреждением.
  - Ух, а я уж думала, все, конец. Селезнева тебя оболгала, и отчислят тебя, - выдохнула я.
  - Ну, она, конечно, старалась, - ухмыльнулась Ирка. - Но ее репутация известна не только нам, но и учителям. Если бы не папочка, вылетела бы она отсюда, как пробка из шампанского.
  Тут я была согласна с ней. Мы вышли из здания школы. Я посмотрела на место у ворот, где обычно стоял автомобиль Ромки. Парень каждый день караулил меня возле дома и школы, пытался встретиться со мной и поговорить, но я полностью его игнорировала. Мне было больно его видеть и вспоминать о нем.
  - А знаешь, что? - спросила меня подруга, видя, что я ушла в собственные мысли.
  - Что?
  - Думаю, после сегодняшнего Ксюшка надолго заткнется и будет обходить нас стороной, - с хитрой улыбкой произнесла она.
  - О, да, я никогда не видела тебя в таком гневе, а Селезневу такой напуганной.
  - Ну, ты никогда не будила меня рано утром в субботу, - пошутила Ира.
  - Теперь и не буду, - фыркнула я.
  После эмоционального взрыва Иринке стало легче, да и я чувствовала себя несколько отомстившей. Хотя и не считала этот поступок подруги правильным, но злобный чертик, живущий внутри меня, счастливо потирал ладоши.
  - Пойдем в кафе? - спросила я.
  - Прости, я не могу, - вздохнула Иринка. - Сегодня нужно забрать младшего брата из садика.
  - Хорошо, ну тогда пока, - попрощалась я.
  
  По дороге домой настроение резко упало. Ромка напомнил о себе, прислав две смски. Я хотела только одного: просто забыть его, вычеркнуть из своей жизни навсегда. Привычно проигнорировав сообщения, удалив их, не читая, вышла из автобуса на своей остановке.
  Дома пообедала, чувства голода не было, но организм требовал пищи. Чтобы хоть как-то заглушить звенящую пустоту вокруг, я погромче включила музыку и занялась домашними делами. Прошло полчаса, и я услышала хлопок входной двери.
  - Ты уже дома? - в дверях стоял Андрей Владимирович.
  - Угу. Иринка сегодня занята, и я отправилась сразу домой, - кивнула я. - Обедать будете?
  - Да, - кивнул опекун.
  Я накрыла на стол сама, налила себе кружку чая. Минут десять мы провели в полной тишине, и вот когда в моей кружке чая осталось на один глоток, Андрей Владимирович вдруг сказал:
  - У Селезневой и Давыдовой сегодня были крупные неприятности.
  Я чуть не подавилась остатками чая. Пристально посмотрела на мужчину, стараясь угадать его реакцию на произошедшее в школе.
  - Селезнева сама нарвалась, - фыркнула я.
  - Да, я слышал, что об этом болтают, - совершенно спокойно ответил он.
  Я почувствовала, как к моему лицу прилила кровь, и опустила взгляд, очень внимательно разглядывая дно кружки. Андрей Владимирович был последним человеком, которому я бы все рассказала. Да и вообще, не хотела бы, чтобы он знал. Конечно, он слышал про все, что случилось на вечеринке, хотя не подавал виду. Чертова Селезнева и ее длинный язык. Честно, прибила бы ее сейчас.
  - Мне нужно заняться домашним заданием, - скороговоркой выпалила я и, поставив кружку в мойку, собралась выходить на кухни.
  - Камилла, - окликнул меня опекун.
  Я остановилась в дверях, но не оглянулась.
  - Не обращай внимания на то, что говорят, и на Селезневу. Директриса прекрасно знает о репутации и не принимает ее слова всерьез.
  Я молча кивнула. Волна стыда накатила с новой силой.
  'Андрей Владимирович, пожалуйста, не надо меня жалеть', - взмолилась моя гордость.
  - Хорошо, спасибо, - поблагодарила я, стараясь прогладить вставший в горле ком. - Мне действительно нужно делать домашку.
  Я зашла в комнату.
  'Боже, как я устала от всего!' - меланхолия забирала меня под свое крылышко.
  Я просто тупо смотрела в монитор на свою страничку в 'Вк', щелкая на 'СП': 'все сложно' менялось на 'влюблена в' и обратно.
  От воспоминаний о той сцене в спальне родителей до сих пор спазмом сводило живот. Чтобы отвлечься от неприятных воспоминаний, я занялась уроками. Не успела разобраться с первой задачей по алгебре, как в дверь постучали.
  'Что случилось?' - насторожилась я.
  Андрей Владимирович никогда не заходил ко мне просто так, особенно видя, что я в таком настроении. Но больше стучаться было некому
  - Да, войдите, - откликнулась я.
  Опекун приоткрыл дверь.
  - Что-то произошло? - спросила я.
  - Там к тебе пришли, - кивнул мужчина.
  - Кто? - спросила я, уже подозревая.
  - Парень.
  'Ромка', - фыркнуло подсознание.
  Первой реакцией было сказать, что меня нет, я в туалете, в душе, на другой планете, но рациональная часть меня укоризненно покачала головой.
  'Нет. Хватит! Хватит избегать! Хватит от него бегать! Если не хочешь его видеть, так и скажи ему. Перестань мучить и себя и его'.
  - Что ему сказать? - спросил учитель, все еще стоя в дверях.
  - Я иду, - встала из-за стола.
  Вздохнув поглубже, я пошла к входной двери. На лестничной клетке стоял Ромка. Я вышла и закрыла за собой дверь: ни к чему Андрею Владимировичу слышать наш разговор, а он будет очень тяжелым.
  - Что ты хотел? - я встаю как можно дальше от него.
  - И тебе привет, Камилл, - он не пытается подойти ближе, увидев мои скрещенные на груди руки. - Я тебе звонил, ты не отвечала.
  Я киваю.
  - 'В контакте' меня заблокировала.
  Я снова кивнула: к чему отрицать очевидные вещи?
  Я хотела казаться спокойной, благо последние дни в школе отточили мою силу воли до совершенства. Я не хотела, чтобы Ромка видел мою боль и то, как я унижена его поступком.
  - Но ты не считаешь, что нам надо поговорить? - начал злиться парень.
  - Нет. - Отрицательно качаю я головой. - Мне не о чем с тобой говорить.
  - Но как? - он, кажется, не ожидал от меня такой категоричности. - Камилла, да ладно тебе. Ничего же не произошло. Я просто был пьян, а она сама ко мне пристала.
  Я отвернулась, чтобы скрыть слезы, набежавшие на глаза. Выдержка мне изменяла, а спокойствие таяло с каждой секундой. Я тоже начинала злиться на его глупые оправдания.
  - Камилла, я же тебя люблю. Обещаю, больше пить не буду, - Ромка отважился подойти ко мне и положил руки мне на плечи. - Ну, что простишь? Давай сходим куда-нибудь?
  Черт! Так просто: 'Прости, я больше не буду'. Интересно он реально думает, что подарит мне букет цветов, сводит в кафе или кино, и все будет, как раньше? Да я смотреть на него не могу, слышать его не могу. Он чуть не переспал с Селезневой на кровати моих родителей, в моем доме, на моем же празднике!
  Я резким движением скинула его ладони с себя:
  - Я не знала, что такую подлость можно оправдать алкоголем! Да выпей ты даже всю бутылку! Ты не имел права так поступать!
  - Да?! А ты не считаешь, Милка, что сама виновата?! - пошел в оборону парень. - Если бы ты не тряслась так над своей невинностью, ничего бы не было. Я - парень, а не игрушка. Мне секс нужен.
  - О, да! Бедненький, несчастный! Словно я не знаю, что ты трахаешься с половиной своих однокурсниц, - фыркнула я.
  - А ты меньше монашку разыгрывай! - ощетинился Ромка.
  - Да пошел ты! - не выдерживаю я. - Иди трахайся с кем хочешь! Я больше не хочу тебя видеть!
  - Вот и пойду! - Ромка сжал кулаки и, резко развернувшись, направился к лифту.
  Я, не дожидаясь, когда парень уйдет, вернулась в квартиру.
  Сердце стучало, воздух покидал легкие, не собираясь возвращаться, горло сжало спазмом. Приступ начался неожиданно. За последнее время я успела отвыкнуть от астмы, так что перестала носить ингалятор с собой. Вот и сейчас он валялся где-то в комнате. Слезы застилали глаза, мешая видеть. Я осела на пол возле двери и притянула колени к груди, стараясь этим прогнать приступ. Закрыв глаза, я считала от одного до десяти и обратно. Начавшееся удушье отбирало последние силы, и так уже подорванные разговором с Ромкой.
  Тут я почувствовала, как меня коснулись руки Андрея Владимировича. Я вздрогнула, когда он вложил мне в руку ингалятор.
  - Вдохни, Камилла, - услышала я голос опекуна.
  Я послушно вставила трубку в рот и нажала рычаг, лекарство брызнуло в горло, заставляя дышать. Вся эта ситуация практически полностью повторяла ту в школьном коридоре, невольно возвращая меня к воспоминаниям о прошлом. Тоже чувство тоски и потери, полной беспомощности. Еще одна ниточка с прошлым оборванна.
  Всхлип. Пальцы, сжатые в кулаки. Чувство гордости умоляло держаться, но слезы, стоящие в глазах, заскользили по щекам. Тут я почувствовала, как руки опекуна притянули меня к себе. Я уткнулась ему в плечо и заплакала, как безутешное дитя. Мне было стыдно, но остановиться я не могла. Руки Андрея Владимировича гладили меня по спине. Он что-то говорил, пытаясь утешить, но я не слушала слова, я слушала сам голос. Боль таяла, убаюканная.
  Я не знаю, сколько мы так просидели, когда мне, наконец, удалось успокоиться. Я отстранилась от Андрея Владимировича. Стараясь не встречаться с ним глазами, поднялась на ноги.
  - Ты, в порядке? - забота в голосе учителя заставила меня улыбнуться.
  - Да, со мной все будет в порядке. Спасибо.
  Я пошла в свою комнату. Взглядом обвела обстановку, наткнулась на плеер, лежащий на столе. Схватив подарок Ромки, быстро шагнула к окну и выбросила туда.
  - Катись ко всем чертям, Ромка, - сказала я тихо. - Я тебя больше не люблю.
  Да, наверное, и не любила никогда, и он тоже. Когда любят, не делают больно, не предают. Стало как-то грустно, но и спокойно. Включила подборку песен 'Early Rise', сев за ноутбук.
  - Бывает, я ненавижу прожитую мною жизнь. Все всегда не так, - подпевала я вокалистке.
  'Точно как для меня сегодня', - вздохнула я, удаляя строчку 'семейное положение' со странички. - "Хватит с меня такой любви".
  11 Глава. С Новым годом, Андрей Владимирович
  Новогодние праздники неумолимо приближались. На улицах были развешены гирлянды, поставлены огромные елки на площадях. Со всех плакатов смотрели улыбающиеся лица актеров, певцов и просто моделей, желающих счастливого Нового года. Витрины магазинов заманивали Пятидесятипроцентными скидками и дополнительными подарками. Меня же вся это предпраздничная суета нисколько не трогала, скорее наоборот, раздражала. Хотелось закрыться в своей комнате, включив на всю громкость музыку, и пролежать так все праздники, пока новогодняя эйфория не пройдет у большинства окружающих меня людей, и, в свою очередь, не испортить им праздники своим кислым видом. Никогда я еще не ощущала потерю родителей так остро, как сейчас. Нет, мы не всегда встречали праздники вместе, даже чаще я оставалась одна, но родители всегда звонили и писали поздравления, а также отправляли подарки почтой или курьером, специально предугадывая, чтобы посылку доставили первого января. Так что для кого как, а для меня Новый год всегда был семейным праздником.
  Радовало одно: видимо, Андрей Владимирович тоже был не поклонник всей этой новогодней суеты, так что у нас в квартире не было никаких атрибутов праздника, что вполне устраивало.
  - Может, проведёшь Новый год у нас? - спросила Иринка, когда мы сидели у нее, отмечая наступление каникул чаем с тортом.
  Я огляделась вокруг: гирлянды, мишура, на окнах вырезанные из бумаги снежинки, большая елка в гостиной - сразу видно, что тут ждут прихода Деда Мороза и Снегурочки. Шумная беготня братьев-близнецов, песенки и стишки, гости и родители, которые нет-нет, да и посмотрят на подругу дочери с немой жалостью: 'Бедный ребенок'. Нет, выдержать это выше моих сил, честно.
  - Нет, спасибо, - улыбнувшись, покачала я головой.
  - А у Андрея Владимировича какие планы на новогоднюю ночь? - с хитрецой во взгляде спросила подруга.
  - Не знаю, но судя по тому, что у нас в квартире даже елка не стоит, никаких, - пожала я плечами, откусывая кусок торта.
  - О, ну вы нашли друг друга, - фыркнула подруга.
  Она всегда знала, что мне приятнее просидеть праздничную ночь за любимым сериалом, чем где-то на улице, уклоняясь от пьяных веселых людей и петард, которые они запускают.
  - Да, наверное. Инет, сериал, пачка чипсов - вот мои планы на каникулы, - улыбнулась я.
  Иринка фыркнула еще раз. Она не из тех, кто сидит дома, и часто сама вытаскивает меня на улицу.
  - Ну, хорошо, только обещай мне не погрузиться в непроглядную депрессию, - Ирина перестала улыбаться и серьезно посмотрела мне в глаза.
  - Не переживай, - успокоила я подругу. - Почти три недели не видеть Селезневу - это уже само по себе большая радость.
  Мы обе улыбнулись. Ксюшка теперь обходила нас стороной и, судя по сплетням в коридорах, перестала болтать всякую чушь, за что я была ей премного благодарна.
  - Ну, ладно, мне пора, - поднялась я из-за стола. - Не скучай.
  - Да куда уж мне, - махнула она рукой. - Сейчас пробежка по магазинам с матерью, потом Юрка в кино звал. Не хочешь с нами?
  - Нет, ты же знаешь, я не люблю ужасы на большом экране. Моя нервная система на маленьком мониторе ноутбука их еле выдерживает.
  - С чего это ты решила, что мы пойдём на ужастик?
  - А Юрка ничего больше в кинотеатрах не смотрит, - пожала плечами я.
  - Ну, что ж, значит, буду теснее прижиматься к любимому, закрывать глаза и прятаться за его сильно плечо, - наиграно печально вздохнула Ира.
  - Ты хоть немного фильм посмотри для приличия, - ухмыльнулась я.
  - Обижаешь, - закатила подруга глаза.
  Да, Иринка была еще той киноманкой, даже иногда писала рецензии к наиболее понравившемся фильмам на каком-то сайте.
  - Ну, все, пока, - попрощалась я с подругой.
  - Может, завтра погуляем? - спросила Иринка.
  - Ок, напиши мне в 'ВК'.
  Я пришла домой. Заняться было абсолютно нечем. Вот что значит новогодние праздники: тебе кажется, что ты до них не доживешь, а как только они наступают, не знаешь, куда себя деть. Может, все-таки стоило пойти с Иринкой и Юркой в кино?
  Из кабинета доносился голос Андрея Владимировича: он с кем-то разговаривал по телефону. Все-таки интересно, какие планы у опекуна на праздники и новогоднюю ночь. Спросить его напрямую я не решалась. Как я поняла, учитель очень скрытный человек и не любит рассказывать о себе и своих планах.
  Не успела я переодеться, как ко мне постучались.
  - Да, Андрей Владимирович?
  Опекун вошел.
  - Камилла, мне нужно с тобой поговорить.
  - Да, что-то случилось?
  - Какие у тебя планы на Новый год?
  О-па! Второй человек. Почему всем это так интересно сегодня?
  - Да, в общем, никаких,- пожала я плечами. - А что случилось?
  - Друзья приглашают меня провести с ними новогоднюю неделю на горнолыжной базе, но мне не хотелось бы оставлять тебя одну.
  Ах, значит, даже так... У Андрея Владимировича есть друзья?! Неожиданно. Они его еще куда-то пригласили.
  - Андрей Владимирович, не волнуйтесь, я привыкла быть одна и справлюсь, - я улыбнулась. - Так что можете устроить себе каникулы.
  Он посмотрел на меня, что-то обдумывая, потом покачал головой:
  - Нет, я так не могу. Если у тебя нет никаких своих планов, собирай вещи и поедем со мной.
  - Я?! - округлила глаза я.
  Ехать на отдых с Андреем Владимировичем?! Мне это даже во сне присниться не могло. Я растерялась. Почувствовав, как щеки предательски заалели, опустила голову. Правильно ли это?
  'Ты так рассуждаешь, словно он тебе ночь с ним предложил провести', - фыркнул голос разума. - 'Там будут его друзья, а не только вы вдвоем. Наконец у тебя есть возможность узнать о нем побольше. Черт! Камилла, он предлагает тебе вместе поехать на каникулы! Тут и думать нечего! К чертям ноутбук со всеми сериалами, к чертям все!'
  - Я не знаю.
  - Если ты не хочешь, никто тебя не неволит, - пальцы мужчины коснулись моего подбородка и заставили поднять голову, посмотрев ему в лицо. - Но мне бы не хотелось оставлять тебя одну, не потому, что ты не справишься, а потому что я считаю это неправильным. Я буду за тебя волноваться.
  Я сглотнула, посмотрев опекуну в глаза, и нервная дрожь прошла по всему телу. Последняя фраза меня окончательно добила, и я, чуть отстранившись, кивнула.
  - Хорошо, я согласна, - севшим от волнения голосом прохрипела я.
  Андрей Владимирович улыбнулся искренней улыбкой, которую я уже давно у него не видела:
  - Тогда будь готова завтра к семи часам.
  - Хорошо.
  Боже, что же с собой брать? Я никогда не умела собирать чемоданы!
  Утро добрым не бывает. Оно бывает каким угодно: холодным, сонным, сумасшедшим, но не добрым, особенно у меня. Вечером я собрала чемодан, позвонила Иринке, чтобы предупредить (бедная, не могла ничего выговорить, наверное, минут десять, а только икала в трубку). Прибралась в комнате и приняла ванну. Вечером специально легла спать пораньше, чтобы выспаться. Но какое уж тут, я крутилась с боку на бок часов до трех ночи, а когда, наконец, заснула, проспала будильник. Андрею Владимировичу, наверное, было очень забавно наблюдать, как я ношусь по квартире с расчёской в одной руке и кружкой кофе в другой. Когда я уже была полностью собрана, то все время находилась какая-нибудь мелочь - зарядка для мобильного, ключи, сам мобильный, - которая возвращала меня назад.
  Теперь я точно знаю, что у Андрея Владимировича ангельское терпение. Я уже готова сама себя прибить за рассеянность, а опекун, кажется, с неким любопытством наблюдал за всей этой кутерьмой, но предусмотрительно не лез с вопросами: 'Все взяла?', 'Ничего не забыла?' и с советами.
  Рано или поздно я все-таки собрала все, что считала нужным, и села в автомобиль. Машина развернулась в сторону Дмитровского шоссе, и только сейчас до меня дошло, что я даже не знаю, куда мы едем.
  - А что за горнолыжная база?
  Андрей Владимирович пожал плечами:
  - Сам не знаю. Сергей позвонил, сказал, приезжай сюда, дал адрес, но не волнуйся - если ему там понравилось, значит, там действительно все супер. Он плохого не посоветует, - поспешил успокоить меня опекун.
  - Сергей вам кто? - решилась я спросить.
  - С Сергеем мы учились в одной группе в институте, - после недолгого молчания ответил мне он. - Последние полтора года не общались, а тут две недели назад он мне сам позвонил.
  - А почему не общались?
  Мое любопытство достало из кармана карандаш и блокнотик и приготовилось записывать.
  - Ну, как-то так получилось. У меня свои дела заботы, у него свои. Станешь старше, поймешь, - уклончиво ответил он.
  Любопытство разочарованно спрятало блокнот обратно в карман. Я ненавидела, когда мне говорили, что я чего-то не понимаю в силу своего возраста. Самая глупая отмазка в мире. Если человек не тупой, он способен понять в любом возрасте. Ну, не считая раннего детства, конечно. Андрей Владимирович явно не хотел говорить на эту тему, и я решила, что хватит на сегодня расспросов. Самое меньшее, что мне хотелось, это злить опекуна.
  Через два часа мы подъехали к длинному зданию в два этажа, сделанного на манер швейцарских шале. Я присвистнула, когда ехала сюда: честно, ожидала увидеть что-то типа старых советских баз, а тут такое впечатление, что попала куда-то в Альпийские горы.
  Мы вошли в само здание; ощущение сказки не пропало. Дерево, кругом дерево: балки под потолком, стойка, мебель. Завершали антураж шкуры и другие охотничьи трофеи, развешанные по стенам. Не успели мы подойти к администратору, как откуда-то из глубины холла раздался голос:
  - Андрюха! - к опекуну подбежал мужчина и стиснул в объятьях, даже немного приподнял над полом.
  - Привет, Серега, - Андрей Владимирович тоже не ожидал такого бурного приветствия со стороны старого приятеля.
  Мой опекун был благополучно поставлен на землю и освобожден из крепких дружеских объятий.
  - А мы тебя ждали, - продолжил старый друг и замахал кому-то в зале. - Ты, гляжу, тоже не один. Сергей, - протянул мне руку мужчина, - приятно познакомиться.
  - Камилла, мне тоже, - пожала я протянутую ладонь.
  Сергей был высоким светловолосым мужчиной крепкого телосложения, этакий богатырь. Судя по чертикам, пляшущим в серых глазах, характер у него был добродушный и веселый, с таким не заскучаешь.
  Тут к нам пошли две девушки: одна высокая блондинка, немного в теле, но это ее нисколько не портило, вторая мне сначала показалась моей ровесницей: моего роста, худенькая, с вьющимися рыжими волосами. Она мельком глянула на Андрея Владимировича и отвернулась.
  - Ну, мою жену, Андрей, ты знаешь, - кивнул в сторону блондинки Сергей. - А это ее коллега по работе, Марина.
  Андрей Владимирович приветливо улыбнулся:
  - Приятно познакомиться, Марина. Таня, как дела?
  - Потихоньку, - ответила женщина.
  Напряженность, возникшую в воздухе, казалось, можно было потрогать. Это почувствовала не я одна, и Сергей поспешил разрядить обстановку.
  - Это Камилла, - указал он в мою сторону, - подопечная Андрея. Он у нас теперь что-то типа папы, только вот дочурка больно взрослая.
  Обе женщины смерили меня взглядом и кивнули. Было видно, что им не совсем по душе мое нахождение здесь.
  - Ну, хорошо. Все знакомы, - весело продолжил мужчина. - Пошли. Я снял для нас коттедж на территории базы. Конечно, мы не ожидали, что ты будешь не один, - обратился он уже к опекуну, - но, думаю, всем места хватит.
  Мы вернулись обратно к машине.
  - Езжай за мной, - махнул рукой Андрею Владимировичу приятель, садясь в свой автомобиль.
  Через десять минут мы заехали на площадку возле небольшого домика, построенного в том же стиле, что и главное здание. Крыльцо с резными перилами под крышей, скамья-качели возле одной из стен дома, где обычно сидят по вечерам. Внутри домик оказался просторнее, чем снаружи: гостиная с выложенным из камня камином, кухня-столовая, ванная, туалет. Все будило в памяти кадры из западных сериалов и фильмов.
  - Внизу одна спальня и наверху еще две, - сообщил Сергей. - Места должно всем хватить, только кому-то придется жить вдвоем.
  - Ну, спальню внизу берем мы, - сообщила Татьяна. - А вы разбирайте оставшиеся две.
  - Я буду жить один, а Камилла и Марина пусть располагаются вдвоем, - подал голос Андрей Владимирович.
  'Ну, кто бы сомневался' - беря сумку и чемодан, подумала я. - 'Мальчики отдельно, девочки отдельно'.
  Только вот соседство с незнакомой девушкой меня не радовало.
  'Неужели ты предпочла бы жить в одной комнате с Андреем Владимировичем? Или чтобы она с ним жила?' - съехидничало подсознание.
  Я замотала головой, прогоняя картинки, нарисованные моим воображением. Комната оказалась такой же милой и европейской, как и все остальное: две кровати, стоящие параллельно друг другу, шкаф, небольшой стол со стульями, кресло в углу. Больше всего порадовало наличие ванной комнаты - не придется стоять в очереди.
  - Чур, я на ту, что слева, - сказала Марина, вошедшая в комнату вслед за мной.
  Я лишь пожала плечами. Мне было совершенно все равно, на какой кровати спать.
  - Просто не люблю, когда мне утром солнце в глаза, - смутившись, объяснила женщина. - Так тебя Камилла звать? Необычное имя, - начала она разговор.
  - По мне, самое обычное, - пожала я плечами и, открыв чемодан, начала распаковывать вещи.
  - А ты в школе учишься? В каком классе? - продолжала она расспросы.
  - В девятом. А вы где работаете?
  - В девятом? А выглядишь старше, - удивленно подняла бровь Марина. - Я работаю в фармакологической фирме вместе с Татьяной и Сергеем. И давай на 'ты', а то я себя старой бабкой чувствую, - улыбнулась женщина.
  - Хорошо.
  А эта Марина оказалась не такой уж плохой, как я подумала сначала. Тут раздался стук в дверь.
  - Да, войдите! - крикнули мы хором.
  В открывшейся двери показалась голова Сергея.
  - Девчонки, вы идете на трассу?
  - Серега, мы даже вещи нормально не разобрали, - всплеснула руками женщина.
  - Какие еще вещи?! Мы кататься приехали, или как? - возмутился мужчина. - Все, пять минут вам на сборы, и вперед.
  Голова исчезла, закрыв за собой дверь.
  Горнолыжный склон, чистый, ровный, до рези в глазах белый. Люди ходили вокруг, катались на лыжах, сноубордах, просто лепили снеговиков и играли в снежки. Я словно попала на большую игровую площадку, где веселились не только дети, но и взрослые. Стоя возле вагончика, где выдавали на прокат горнолыжное снаряжение, наблюдала за остальными: Сергей с Андреем Владимировичем устроили небольшие гонки на сноубордах, и у них, нужно отметить, здорово получалось. Я и не знала, что опекун так уверенно стоит на 'доске'. Татьяна и Марина катались на лыжах, хотя Марина скорей ходила и падала попеременно, я ее понимала. С раннего детства страдая астмой, я была не дружна со спортом и имела полное право не ходить на физкультуру, предпочитая роль наблюдателя.
  - Что скучаешь? - спросил Сергей, когда он вместе с опекуном вернулся с более крутого склона, где они катались. - Ты что предпочитаешь: лыжи или сноуборд?
  - А я не умею ни на том, ни на другом.
  - Как не умеешь? - выдохнул мужчина. - И приехала на базу? Андрюха, что за непорядок? Она твоя ученица, или нет? Почему до сих пор девочку не научил на доске стоять? - обратился он к подошедшему Андрею Владимировичу.
  Мне стало неудобно: я не привыкла, что к учителю кто-то обращается так свободно. Я никогда не видела его в окружении друзей.
  - Андрей Владимирович, не надо, - замотала я головой.
  - Да ладно тебе, Андрей Владимирович - это он в школе, здесь он - Андрюха! - хлопнул по плечу друга мужчина. - Учи, учитель.
  Сергея окликнула его жена, и он отъехал от нас.
  - Ну, что, на чем хочешь учиться? - спросил опекун.
  - Может, не надо? - засомневалась я.
  - Будешь просто стоять, замёрзнешь, - безапелляционно ответил он. - Дайте сноуборд, пожалуйста, - обратился он к парнишке за прилавком.
  Встав на 'доску', я покачнулась, потеряв равновесие. Андрей Владимирович вовремя меня подхватил и встал рядом.
  - А это сложнее, чем кажется, - выдохнула я.
  Через полчаса учебы я уже умела тормозить и кое-как поворачиваться. Настало время попробовать прокатиться.
  - Не торопись, - поддерживал меня учитель за руки. - Чуть согни ноги в коленях, а теперь медленно выпрямляй.
  Я почувствовала, как сноуборд покатился под небольшую горку.
  - Молодец, - похвалил меня Андрей Владимирович.
  Он отпустил мои руки. 'Доска' заскользила дальше, набирая скорость.
  - Как тормозить?! - запаниковала я, понимая, что все наставления опекуна вылетели у меня из головы.
  Горка была совсем небольшой, но мне в данную минуту она показалась отвесным склоном. Андрей Владимирович обогнал меня, и я, буквально влетев в его объятья, столкнула нас обоих в снег.
  - Камилла, ты в порядке? - услышала я голос опекуна.
  Он лежал в сугробе, а я лежала на нем.
  - Да, все хорошо.
  Наши взгляды встретились, и я почувствовала, как мурашки поползли по спине. Я судорожно втянула в себя воздух, противясь желанию поцеловать мужчину. Он продолжал пристально всматриваться в мое лицо, словно увидел меня сегодня впервые. Мне показалось, что в его голове крутятся те же мысли, то же желание, еще миг, и...
  Снежок попал мне прямо в лицо, заставив отплевываться от снега.
  - Эй, что вы там разлеглись, как на курорте? - услышала я голос Сергея. - Идите к нам.
  Момент был упущен, я перекатилась на бок и, сев, отстегнула сноуборд.
  - Камилла, иди быстрее, а то эти двое меня сейчас закидают! - кричала Марина, закрываюсь от града снежков, которыми ее обстреливали Сергей и его жена.
  - Иди к ним, - кивнул мне Андрей Владимирович, - А я отнесу 'доски' на место.
  Я поднялась из сугроба и зашагала к остальным. Вроде взрослые люди, а хуже детей. Еще целый час мы возились в снегу, как ребятня, а потом голодные и уставшие поспешили домой.
  - Давайте я вам помогу, - перехватила я лыжи у друга опекуна, который кроме своего сноуборда тащил ещё и их.
  - Спасибо, - выдохнул мужчина, освобождаясь от ноши. - Я бы и сам донес, но неудобно.
  - Все нормально, мне не тяжело, - улыбнулась я.
  Остальные обогнали нас еще в начале дороги и теперь шли впереди. Чтобы не идти в молчании, я решилась задать вопрос:
  - Андрей Владимирович говорил, что вы с ним учились вместе. А где?
  - МГУ, на факультете 'Лечебное дело'.
  Я замотала головой: если Андрей Владимирович учился на врача, то как он может преподавать, да еще в школе? Хотя чего сейчас не бывает.
  - Ну, как, он учился, а я больше лоботрясничал да по девчонкам бегал, - рассмеялся Сергей. - Потом Андрюха Светлану встретил, а я - Таньку, сыграли свадьбы в один день, окончили институт, стали вместе работать.
  - А что потом?
  - Потом... - мужчина напрягся и как-то сразу погрустнел.
  - Эй, где вы там! - окликнула нас Татьяна, - Пошли быстрей.
  - Идем! - мужчина прибавил шаг и махнул мне рукой, чтоб я догоняла.
  Было понятно, что разговор окончен и ничего больше я сейчас не узнаю. Хотя и сейчас у меня было много пищи для размышления. Андрей Владимирович оказался просто каким-то графом Монте-Кристо. Все становилось еще более интересным и загадочным. Возможно, нехорошо расспрашивать за спиной у Андрея Владимировича о его прошлом, но мое любопытство, заглотив наживку, уже не могло остановиться.
  Отдохнув и приведя себя в порядок, вечером все собрались в клуб на вечеринку. Я никогда не думала, что с людьми на десять лет меня старше можно так веселиться. Мы танцевали, пили коктейли, я, конечно, не увлекалась - все-таки Андрей Владимирович мой учитель, и напиваться в его присутствии... Я не раз за вечер ловила на себе его взгляд. Он наблюдал за мной украдкой, мельком. Я чувствовала себя в безопасности, даже когда ко мне пристал пьяный парень с предложением потанцевать.
  - Нет, спасибо, - я старалась отвязаться от навязчивого ухажера.
  - Да ладно тебе, малышка, завтра новый год, что ты такая невеселая? Пошли в нашу компанию, - парень обнял меня за талию в попытке увести.
  - У этой девушки своя компания, - Андрей Владимирович вырос словно из-под земли.
  Он скинул руку незнакомца с моей талии.
  - Эй, ты чего, мужик?! Иди, куда шел! - возмутился незнакомец.
  - Она со мной, и с тобой никуда не пойдет, - спокойно ответил он, но от тона его голоса у меня волосы встали дыбом: в нем читалась неприкрытая угроза, но пьяный мужчина этого не заметил.
  -Да? Кто сказал?! - набычился парень. - Может, пойдем выйдем?!
  - Если хочешь, - Андрей Владимирович продолжал сохранять спокойствие, словно на него не наезжал подвыпивший бугай, а он мирно беседовал с приятелем.
  Я оглядывалась в поисках Татьяны, Сергея или Марины. Мне совершенно не хотелось, чтобы из-за меня случилась драка, а тем более пострадал Андрей Владимирович, но, как назло, никого поблизости не оказалось. И тут то ли виновато выпитое шампанское, то ли просто адреналин из-за всей этой ситуации.
  - Подержите, - я протянула бокал с остатками напитка опекуну, а сама повернулась к парню.
  Не говоря ни слова, я положила обе руки ему на плечи и, придержав, нанесла удар коленом прямо в пах. Обидчик согнулся в три погибели, хрипя слова отборного русского мата.
  - Уходим, - шепнула я учителю, забирая у него бокал.
  Но тут парень схватил меня за руку.
  - Куда, сучка! - прохрипел он, его пальцы сжали мое запястье.
  Он потянул меня на себя, но тут Андрей Владимирович выступил вперед и ударил парня в челюсть так, что послышался хруст. Тот тут же выпустил мою руку, а сам повалился на пол, напугав всех наблюдавших эту сцену.
  Мы скрылись в толпе, пока парень не пришел в себя.
  - Где вы были? - спросила нас Татьяна, сидевшая за нашим столиком.
  - Да так, - поморщилась я. - Отшивали одного назойливого поклонника.
  - И как, успешно? - посмотрела на меня женщина.
  - Вполне, - коротко ответил Андрей Владимирович.
  - Андрей, надеюсь, ты не устроил драку? - забеспокоилась Таня.
  - Я - практически нет, - пожал плечами он. - А вот Камилла...
  Супруга Сергея перевела удивленный взгляд на меня.
  - Всего лишь небольшой урок самообороны, - пожала я плечами. - Меня мама учила.
  - Слушайте, там у бара кто-то драку устроил, - подошел к нам Серега с Мариной. - Участников сейчас парень из администрации ищет.
  - Ой, - пискнула я, оглядываясь на опекуна.
  - Так, ну, все нагулялись, лучше нам пойти домой, - фыркнула Татьяна.
  - А что? Что случилось? - непонимающе переводил взгляд с нее на нас Сергей.
  - Пойдем, по дороге расскажу, - потянула мужа в сторону гардероба Татьяна.
  Мы поспешили следом.
  - Андрей Владимирович, спасибо, - поблагодарила я опекуна, когда мы шли к домику.
  - Пустяки, - улыбнулся он. - Я почти ничего и не сделал, ты и сама отлично справилась.
  - Старые уроки. Мама вечно боялась, что на меня может напасть маньяк или грабитель, вот и учила небольшим приемчикам самообороны, - воспоминание о родителях заставило меня грустно улыбнуться.
  Как бы здесь ни было красиво и хорошо, я бы все отдала, чтобы быть с родителями. Опекун почувствовал смену моего настроения и сжал мою ладонь. Я кивнула и улыбнулась в знак того, что все хорошо.
  - Ну, теперь и я могу не беспокоиться.
  - Андрей Владимирович, а за драку в баре нам ничего не будет, если нас все-таки найдут? - спросила я с беспокойством.
  - Не думаю, что нас найдут, но если что, этот парень сам нарвался, - ответил учитель.
  Я согласно кивнула.
  Мы дошли до домика.
  - Хорошо повеселились, - улыбнулся Сергей, хитро посматривая то на меня, то на Андрея Владимировича.
  Видимо, жена уже успела рассказать про наши приключения в баре.
  - Да, хорошо, - улыбнулась я.
  - Ну, не знаю, кто как, а я просто валюсь с ног, - зевнула Марина. - Всем спокойной ночи.
  Я тоже почувствовала, что адски устала, и, подавляя зевок, попрощалась со всеми:
  - Всем спокойного сна.
  - Спокойной ночи, - услышала я в ответ.
  Мы с Андреем Владимировичем поднялись наверх.
  - Спокойной ночи, и еще раз спасибо, - остановилась я у дверей своей комнаты.
  - Не за что, и тебе приятных снов, - он протянул руку и убрал с моего лица непослушную прядь.
  Я смущенно опустила голову и, улыбнувшись, зашла в комнату. Марина уже спала. Я тихонько прошла в ванную. Переодевшись и смыв макияж, тоже легла в постель и буквально сразу провалилась в сон.
  Вот и настал канун Нового года - тридцать первое декабря. Встали все поздно и, позавтракав, отправились на горнолыжный склон. Я решила позвонить Иринке, заранее поздравить ее с наступающим, потому что вечером вряд ли удастся дозвониться.
  - Блин, Камилла, как я тебе завидую, - вздыхала в трубку Иринка. - Что там у тебя? Чем занимаетесь? Как Андрей Владимирович?
  - Все хорошо. Вчера ходили вечером в бар, ко мне пристал какой-то идиот, а учитель ударил его в челюсть.
  - Что? Андрей Владимирович? Кому-то врезал? Черт!!! - крики удивления чуть не оглушили.
  - Ну, ладно, я потом все тебе расскажу, - ответила я, увидев, что предмет нашего разговора идет ко мне. - С наступающим тебя, и всю семью от меня поздравь. Приеду, все расскажу.
  - Хорошо, и тебя также. А когда вы возвращаетесь?
  - Пятого числа, вечером. Пока.
  - Пока, - попрощалась подруга.
  Я положила сотовый в карман куртки и улыбнулась опекуну.
  - Ну, что, готова к уроку? - спросил Андрей Владимирович.
  - Да, - я кивнула в сторону сноуборда, который стоял рядом.
  Мы катались до обеда. В этот раз у меня получалось намного лучше, и падала я меньше.
  - Еще пару уроков, и можно будет отпускать тебя на большой склон, - улыбнулся мужчина, довольный моими успехами.
  - У меня просто хороший учитель, - ответила я.
  - Привет, - к нам подъехала Марина, она тоже уже лучше каталась. - Камилла, хорошо получается.
  - Спасибо, - улыбнулась я.
  - Андрей, мог бы и меня научить, раз из тебя такой хороший учитель, - обратилась она к мужчине, кокетливо стреляя глазками.
  - Прости, Марина, но я немного устал, как-нибудь потом, - с холодной вежливостью ответил ей учитель.
  Улыбка сразу сошла с лица женщины:
  - Ну, хорошо, простите, - она отъехала в сторону.
  - Ну, так на чем мы остановились? - обратился ко мне опекун.
  Я была несколько озадачена. Мужчина отшил Марину коротко, вежливо, но предельно ясно. Хотя по мне она была довольно милая, скромная. Он ей нравился, это было видно по тому, как она старалась привлечь его внимание, и даже несмотря на червячка ревности, медленно грызущего меня изнутри, мне было ее жаль.
  - Повороты, - ответила я.
  - Хорошо, давай.
  Вечером все собрались на праздничный маскарад в главном здании отеля. Всем гостям на входе давали красивые ажурные маски. Зал, украшенный тканевыми драпировками, мягкий свет свечей, столы с бокалами шампанского и разнообразными блюдами, большая площадка для танцев, официанты в праздничных ливреях. Стиль шале был полностью изменен, теперь вокруг был средневековый дворец.
  Я чувствовала себя Золушкой, попавшей на бал. Сердце защемило от предчувствия чего-то необыкновенного и волшебного.
  - Вашу руку, миледи, - улыбнулся Андрей Владимирович, взяв меня под руку.
  На нем был взятый напрокат фрак, который ему очень шел. Я же взяла в прокате темно-синее платье с тонким черным кружевом по краям. Оно было не слишком праздничным, но в такой наплыв гостей ничего лучшего на мой размер подобрать не удалось, и в данную минуту меня это не волновало.
  Мы сели за одним из столиков. Сергей шутил, наливал всем в бокалы шампанского, провожая Старый год. Татьяна и Марина мило улыбались, но, казалось, не разделяли его энтузиазма. Я снова почувствовала себя лишней.
  - Можно пригласить Вас на танец? - Андрей Владимирович встал из-за стола и протянул мне ладонь.
  Мы прошли на танцпол.
  - Не обращай внимания на Татьяну с Мариной, - шепнул он мне.
  - Мне кажется, я им не нравлюсь, - ответила я. - И это все из-за Марины.
  - Почему?
  Я посмотрела на мужчину: он что, правда не догадывается? Или хочет услышать это от меня?
  В глазах опекуна зажглись хитрые огоньки: все-таки второе.
  - Вы нравитесь Марине, - фыркнула я, не сумев скрыть своего отношения к этому.
  Улыбка Андрея Владимировича стала еще шире:
  - Знаешь, мне абсолютно все равно, - пожал он плечами. - Это в стиле Татьяны - попытаться мне кого-нибудь сосватать. Она считает, что мужчина не должен жить один.
  Раздался голос ведущего вечернего шоу:
  - До наступления Нового года осталось десять секунд, девять, восемь, семь...
  Хор голосов стал отчитывать секунды вместе с ним.
  - С Новым годом! С новым Счастьем! - зазвучали со всех сторон поздравления.
  С потолка посыпались конфетти, слышался звон бокалов, крики радости и испуга от взрывов хлопушек.
  - А теперь предлагаем всем полюбоваться фейерверком! - объявил ведущий.
  Все гости поспешили к большим французским окнам, самые смелые выбегали на улицу. В погруженном в полумрак зале вспыхивали отблески разноцветных искр. А мы так и стояли посредине зала, не обращая внимания на всеобщую суету. Я смотрела в лицо Андрея Владимировича, боясь вздохнуть или отвести глаза. Во рту пересохло, и я машинально облизала губы.
  - С Новым годом, Андрей Владимирович, - прошептала я.
  - С Новым годом, Камилла, - он смотрел на меня пристально, словно решаясь на что-то.
  И тут, до того, как я успела вздохнуть и даже пошевелиться, мужчина притянул меня к себе, и его губы накрыли мои. Меня словно обожгло и заморозило одновременно, иголочки тока прошлись по подушечкам пальцев и отправились дальше к позвоночнику, я с силой сжала плечи мужчины, чтобы не упасть, хотя его рука, лежавшая у меня на талии, держала крепко. Я растворялась в этом поцелуе, не думая больше ни о чем, кроме собственных ощущений от его теплых губ. Голова закружилась, теряя любую связь с внешним пространством.
  Когда он прервал поцелуй, мы оба тяжело дышали. Его руки выпустили меня из своих объятий, а я, не в силах поднять взгляд на Андрея Владимировича, разглядывала кружева на платье.
  - Камилла, я...
  - Простите, - перебила я его и, резко развернувшись, побежала в толпу.
  Я поцеловала учителя! Нет, черт! Это он меня поцеловал! Мир сошел с ума! Мы сошли с ума!
  12 глава. Останься со мной, пожалуйста.
  Я не знала, заметил ли мой уход кто-то кроме Андрея Владимировича, да, если честно, меня это особо не волновало. Я дошла до домика и поднялась к себе. Щеки горели то ли от мороза, а то ли от смущения. Я поднялась к себе в комнату и села на кровать.
  Что это было?
  'Поцелуй' - констатировал голос разума.
  'Спасибо, кэп-очевидность - фыркнула я. - Сама знаю, что поцелуй, но вот почему?'
  'Вот это лучше спросить у него самого', - отозвалась рациональная часть моего сознания.
  Да, как говорят: 'хорошая мысля приходит опосля', - похоже, это действительно так. Толку от того, что я сижу тут сейчас и гадаю: что это было? И вообще, не надо было убегать... Струсила - ну и поделом тебе. Я уже решила, что самое лучшее будет найти Андрея Владимировича и поговорить о случившемся. И уже вышла на лестницу, ведущую на второй этаж, как услышала хлопок входной двери. Сначала я подумала, что это опекун, и поспешила вниз, но на первой ступеньке остановилась: голоса внизу были женские. Я не могла их видеть, но спускаться дальше не стала, так как услышала всхлипы. Что-то случилось?
  - Да ладно, тебе, Марина, хватит рыдать, - Татьяна успокаивала подругу. - Я же и себя отчасти виноватой чувствую.
  - Да ладно, ты же не знала, что все так получится, - успокаиваясь, ответила Марина. - Что я ему не понравлюсь.
  - Да, плохая из меня сваха вышла, - вздохнула жена Сергея. - А я так надеялась...
  Я услышала, как зазвенели бокалы. Я не хотела подслушивать и уже собиралась потихоньку уйти в комнату, как разговор свернул в любопытное русло, и, услышав первое слово, я словно приросла к полу.
  - Знаешь, мне кажется, что все из-за этой девчонки, его воспитанницы, - услышала я не совсем трезвый голос Марины.
  - Да ладно тебе? - в голосе Татьяны звучало неверие. - Ты сама говорила, что она еще малолетка. В каком она там классе? Девятом? А Андрей никогда педофилом не был и нимфетками не увлекался.
  - Но ты видела, как он на нее смотрит? - заспорила с подругой женщина. - Вот, а я видела. Говорю, между ними что-то есть.
  - Да ну тебя, - Таня, видимо, махнула рукой, так как послышался легкий 'дзинь': так обычно бывает, когда чокаешься или бокал ударяется о бутылку, но так как тоста я не слышала, разумнее предположить второе. - Понимаешь, когда Светлана умерла, Андрюха словно с ума сошел. Серега возле него сутками караулил: боялся, что тот руки на себя наложит.
  Все затихло. Я перестала дышать, испугавшись, что чем-то выдала свое присутствие, но тут услышала звук характерный для вина, льющегося из бутылки.
  - Где-то через полгода после смерти Светы, приезжаем к Андрею на квартиру, а его нет, - продолжила рассказ Татьяна. - Сережка весь город объездил, я все больницы и морги обзвонила. Думали все - выловят его труп в реке Неве. А он позвонил на следующий день, сказал, что в Москву переехал, на квартиру родителей. В Питере Светкина квартира была, - в тишине дома, послышался тяжелый вздох. - Вот так вот бросил все: работу, нас, жилье - и уехал в Москву. Когда Серега сказал, что Андрей приедет, я так обрадовалась. Вот решила ему помочь личную жизнь устроить. Серегу ведь уговорила потихоньку выспросить, есть ли у Андрюшки кто. А потом вспомнила, как у меня в гостях альбом смотрела, тебе Андрей на фото понравился. Вот и решила: Новый год, курорт, романтика, черт бы ее побрал.
  - Да ладно, не переживай так, - теперь уже Марина успокаивала Татьяну. - Ну, не подошли друг другу. Вон на программе по телеку этой... Ну, как ее? Блин, забыла. Тоже не все сходятся. Знаешь, ты тут про фотографии заговорила, и я поняла, кого мне Камилла напоминает внешне.
  - Ну? - Без особого энтузиазма отозвалась жена Сергея.
  - Светлану. Я ее тоже на фото видела, тогда.
  'Так вот чью фотографию мы с Иринкой видели, когда прокрались в кабинет к Андрею Владимировичу!' - по спине поползли неприятные мурашки от сравнения с покойницей.
  - Да ладно, похожа? - фыркнула Татьяна.
  - Скажешь, что не замечала? - с хитрецой в голосе спросила Марина.
  - Ну, если совсем немного, как младшая сестра, - нехотя согласилась Таня.
  Марина не успела ничего сказать, как раздался звук открывающейся двери. Женщины замолчали.
  - Андрей, это ты! - услышала я восклицание Татьяны.
  - Да, - голос учителя звучал взволновано. - А вы Камиллу не видели?
  - Нет, - ответила Марина.
  - А мы думали, она с тобой, - с некоторым ехидством заметила Татьяна.
  Ответа Андрея Владимировича я не услышала - лишь шаги, которые неумолимо приближались. Первым порывом было, конечно, снова убежать, но, во-первых, я обнаружу свое присутствие, и женщины поймут, что я слышала весь их разговор. Ну, а во-вторых, собственно, то, что разве я ли сама не хотела его найти, чтобы поговорить?
  Опекун уже поднялся на первые две ступеньки, и, посмотрев наверх, увидел меня. Гамму чувств, которая, была написана на его лице, сложно описать: там был и гнев, и радость, и облегчение - видимо, своим побегом я его сильно напугала.
  До того, как он успел произнести хоть слово, я поднесла палец к своим губам, давая ему знак молчать. Мужчина понял и, не сказав ни слова, поднялся наверх. Я как можно тише подошла к двери его комнаты. Он молча следовал за мной.
  - Нам нужно поговорить, - как можно спокойнее сказала я, смотря на галстук-бабочку на его шее, боясь поднять на него взгляд.
  Он кивнул и подошел к двери, открывая замок. Мы вошли. Комната планировкой полностью повторяла нашу с Мариной, отличаясь только материалом занавесок и покрывал. Я села на кровать, которая повторяла расположение моей.
  Не зная с чего начать разговор, я осматривала обстановку, словно играя в игру 'найди десять отличий'. Андрей Владимирович остался у двери.
  - Я должен извиниться за свой поступок? - спросил он.
  Я, наконец, посмотрела на него.
  - Нет, - тихо ответила я. - Я не хочу и не умею разыгрывать из себя оскорбленную невинность. Да, если честно, и не чувствую себя оскорбленной, - я глубоко вздохнула, собираясь с силами.
  'Да, сказать это намного сложнее, чем я думала', - слова застряли в горле, не желая вырваться наружу.
  Глубоко вздохнув, я уже испугалась, что сейчас начнется приступ, закрыла глаза, сосредоточившись на дыхании. Андрей Владимирович ждал, не говоря ни слова. Я услышала его шаги по комнате.
  - Попей, - он протянул мне стакан воды.
  Я открыла глаза, и, благодарно кивнув, взяла стакан. Медленно сделав несколько глотков, я почувствовала, как ком в горле исчезает. Опекун сел на соседнюю с моей кровать.
  - Спасибо, - смущенно улыбнулась я, поставив стакан на тумбочку возле кровати.
  - Наверное, лучше разговор начать мне, - произнес он спокойно.
  В его голосе чувствовались нотки вины, и я мысленно застонала:
  'Нет, только не это! Если он сейчас скажет, что это была ошибка, что во всем виноват алкоголь... Это будет не только ложь, но и самая нелепая отмазка, как в плохих любовных романах. Притом, что я это ошибкой совсем не считала'.
  Учитель, казалось, не заметил моей реакции. Он долго смотрел на вид за окном. На улице было темно и шел снег.
  - Почти шесть лет у меня была жена, - его голос был тихим и печальным. - Я уверен, что ты уже знаешь, что я был женат, - улыбнулся Андрей Владимирович и взглянул на меня. - Два года назад она умерла.
  Он отвернулся от меня и снова посмотрел в окно.
  - Она заболела болезнью Кройтфельдта-Якоба - тебе это название мало о чем скажет. Такое заболевание редко встречается во всем мире и проявляется с вероятностью один случай на миллион. Болезнь неизлечима, люди с ней живут год, возможно, чуть больше, и все это время человек медленно становится беспомощным, как ребенок, теряет зрение, способность нормально двигаться, - с каждым словом его голос делался все тише и тише.
  Я слушала опекуна и даже не сразу смогла понять, воспринять смысл услышанного. Разум отказывался понимать, а воображение же наоборот рисовало ужасные картины.
  - Я работал в фармакологической лаборатории, - после небольшой паузы продолжил он. - Я пытался найти лекарства, изучил все об этой болезни, искал любую возможность, любой намек, на какое-то новое лекарство, пусть даже на самом первом испытательном периоде. Я медленно сходил с ума вместе с ней.
  Андрей Владимирович замолчал, его руки ощупали карманы, словно в поисках пачки сигарет. За все то время пока я жила с опекуном, я не замечала у него сигарет, но сейчас этот жест выдавал в нем бывшего курильщика.
  Мужчина посмотрел на меня: я сидела, боясь пошевелиться: он рассказывал ужасные вещи, от которых у меня волосы вставали дыбом, а мурашки ползли по телу. Потерять близких - это страшно и больно, но видеть, как любимый человек медленно угасает, а ты ничем не можешь помочь, еще страшнее.
  - Ты, наверное, не понимаешь, зачем я это все тебе рассказываю? - вздохнул Андрей Владимирович, - но тебе необходимо знать об этом, поверь мне. Через полгода после смерти Светланы я переехал в Москву.
  Это мне было уже известно, но я не стала говорить об этом мужчине - просто слушала, боясь спугнуть этот момент откровенности между нами.
  - Бестрева Семеновна была знакомой моих родителей, и поэтому, когда узнала, что я вернулся, предложила мне пойти в школу учителем, - пожал он плечами. - Сначала я отказался. Никогда не хотел учить детей, но в какой-то момент понял, что качусь под откос, что стал терять смысл во всем вокруг. Чтобы окончательно не рехнуться в этом вакууме вокруг себя - от тишины и воспоминаний - дал согласие. Так я стал вашим учителем, - он замолчал.
  Мы оба молчали.
  - В классе я не обратил на тебя особого внимания: такая же девочка, как и все остальные. Первый раз, когда я тебя действительно заметил, был в тот день, в коридоре, - Андрей Владимирович встал и начал мерить комнату шагами.
  Он остановился у стены и уткнулся в нее лбом. Мне захотелось подойти, обнять его, хоть как-то утешить, но не решилась. Слезы стояли на глазах, мешая видеть, но я не делала никакой попытки стереть их, позволяя скатываться по щекам.
  - Тогда, в твоем взгляде, я увидел отражение собственных чувств, это стало первым толчком, - тихо сказал он. - Потом, когда мы встретились на дороге той ночью, я понял, что должен спасти тебя, пока челюсти приютской системы не сломали тебя окончательно, - его голос был печальным; он развернулся и теперь стоял к стене спиной, смотря на меня.
  - Вы тогда решили стать моим опекуном? - спросила я; голос, на удивление, не дрожал, даже звучал спокойно.
  Учитель улыбнулся:
  - Нет, наверное, когда ты сбежала от меня в больнице. Я тогда боялся, что ты попадешь в какую-нибудь историю, искал тебя по улицам. Когда узнал, что тебя вернули в приют, я понял: ждать дальше нельзя. - Он пристально и серьёзно посмотрел на меня - от этого взгляда мурашки по коже побежали быстрее. - Я позвонил знакомым из социальных служб, они и Бестрева Семеновна помогли мне так быстро оформить документы на опеку, но не стоит и говорить, что директрисе вся эта затея не понравилась, да и до сих пор не нравится, но так или иначе, я стал твоим опекуном.
  Картины трехмесячной давности проплывали перед глазами как кадры из фильма, пока он говорил. Я казалась себе такой самонадеянной и глупой, но не думаю, что поступила бы по-другому. Ведь именно это привело меня сюда.
  
  Андрей Владимирович снова подошел ко мне и сел на соседнюю кровать. Он смотрел мне прямо в глаза, в его взгляде была печаль, но еще в нем зажглись огоньки: так обычно блестят глаза у человека в приступе лихорадки.
  - И тут началось что-то невообразимое. В тот вечер, когда ты со своей подругой забралась ко мне в кабинет, это всколыхнуло все: воспоминание, боль, жгучую боль, всепоглощающую.
  Мне стало стыдно: 'Идиотки! Какие же мы с Иринкой были идиотки' - мысленно посыпала я голову пеплом.
  - Нет, не надо себя винить, - покачал головой мужчина, словно прочитав мои мысли. - Я был жутко зол на тебя, но именно это заставило меня очнуться от затяжного анабиоза, хоть что-то почувствовать.
  Я опустила голову, щеки горели. Его пальцы бережно взяли меня за подбородок, и заставили поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
  - Я повторяю: ты не должна себя винить, - сказал он с ободряющей улыбкой.
  Я несмело улыбнулась в ответ и кивнула.
  - Вот и хорошо, - его пальцы отпустили мой подбородок.
  - То фото, в кабинете, оно вашей жены? - решила я проверить свою догадку.
  Он подтвердил:
  - Да, - его взгляд снова стал печальным.
  Андрей Владимирович встал и подошел к окну. Мы снова замолчали, слушая тишину. Марина и Татьяна, скорее всего, уже допили бутылку вина и уснули, а может, вернулись на праздник, искать меня и Сергея.
  Мысль, что мы с Андреем Владимировичем в доме одни, заставила меня нервно сглотнуть. Нет, я не боялась, что он на меня накинется с поцелуями, или... Просто сама ситуация, сам разговор достиг самой напряженной точки.
  'Неужели он сейчас признается мне в любви?' - сердце пропустило удар.
  - С того дня я стал замечать, что твое сходство со Светланой не имеет чисто внешней природы: некоторые твои фразы, жесты, манеры напоминали мне ее, - он резко повернулся, от чего я вздрогнула, и пошел ко мне. - Я думал, что это все мое воображение, что от долгого одиночества разыгралось не на шутку. Память, зацепившаяся за какие-то мелочи, - он сел рядом и взял мои ладони в свои.
  В его глазах загорелись безумные огоньки - мне на мгновенье стало страшно, но я не двинулась, не убрала рук, просто продолжала слушать, хотя поворот разговора мне не нравился.
  - Я пытался встречаться с другими, говоря себе, что ты еще ребенок, что мое влечение к тебе неправильно, нечестно по отношению к тебе. Я не могу сказать тебе, что люблю тебя, но я хочу заботиться о тебе, хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы ты была рядом. Мужчина выпустил мои руки и обхватил свою голову:
  - Я пойму если ты с ужасом сбежишь, перестанешь со мной общаться. Я сам себя ненавижу, но я не хочу обманывать тебя, позволить тебе строить пустые надежды. Это мое безумие, и самое худшее, чего бы я хотел - это втянуть тебя в него, но сегодняшний поцелуй показал мне, насколько я слаб, - голос мужчины звенел отчаяньем. - Этого больше не повторится, я обещаю, и если ты захочешь, как только мы вернемся в Москву, ты можешь жить отдельно, если захочешь, я ничего не скажу Людмиле Кирилловне.
  Первое, что я почувствовала - это злость. Злость и боль от того, что меня снова предали. Обманули. Мне пришлось до боли сжать покрывало, чтобы не набросится на опекуна с кулаками.
  'Как он мог?' - я могла ожидать такого от кого угодно, но не от него.
  Он посмотрел на меня, в его взгляде было столько вины и боли, что злость во мне утихла. Мне нужно было подумать: я не могла понять, как быстро самый волшебный вечер в моей жизни превратился в самый непонятный и запутанный. Вставая с кровати, я неловко покачнулась: от долгого сидения ноги затекли, - Андрей Владимирович подхватил меня, чтобы я не упала. Его рука обхватила мою талию, я снова почувствовала тепло его тела, а наши лица оказались в сантиметрах друг от друга. Я взглянула учителю в глаза, и снова ток побежал по позвоночнику, снова меня потянуло к нему как бабочку к огню, несмотря на все сказанное им сейчас.
  Разум требовал остановиться, гордость стучала призрачными кулачками требуя того же, но я не могла. Андрей Владимирович, нервно сглотнув, отступил первый.
  - Прости, - прошептал он.
  Я кивнула.
  Мир точно сошел с ума! Он не любит меня! Он видит во мне призрак, отражение собственной жены! Это хуже, чем просто отказ, это ненормально. Что же мне делать? Бежать без оглядки? Но куда? Обратно в приют? К тетке в Челябинск? Нет. Уходить мне некуда. Остается только постараться засунуть собственные чувства как можно глубже в подсознание, забыть, пережить. Справилась же я с предательством Ромки?
  - Я пойду, - тихо сказала я глядя в пол.
  - Да, - как эхо отозвался он.
  - Андрей Владимирович, - отважилась я поднять на него взгляд, - можно мы уедем завтра?
  - Да, конечно, - кивнул он.
  Во взгляде мужчины читалась грусть и растерянность, наверное, как и в моем. Я глубоко вдохнула, словно проверяя, способна ли я еще на это, и попятилась назад. Нащупав ручку двери, я дернула ее на себя, и только тогда, развернувшись, вышла в коридор. На негнущихся ногах дошла до своей комнаты. Марина спала в своей постели - я, стараясь не шуметь, взяла пижаму и пошла в ванную.
  Переодевшись, я вернулась обратно в комнату. Марина не проснулась, за что я была ей благодарна. Легла в кровать и накрылась с головой одеялом. Долго сдерживаемые рыдания, наконец, вырвались наружу. Слезы катили по щекам, я стирала их ладонями. Никогда я не чувствовала такой растерянной.
  Как просто все в детстве: у тебя есть родители, бабушки, дедушки. Они заботятся о тебе, а ты можешь жить собственными мечтами, представляя себя то принцессой, то русалочкой; играть в веселые игры. Теперь же я была одна, я должна была решать сама: время игр кончилось, точнее, в этом новом мире игры оказались куда опаснее и сложнее. На место шока пришла апатия, а может, я слишком устала, но я уже не злилась на учителя, наоборот, этот его поступок можно назвать благородным. Что ему мешало воспользоваться глупой маленькой девочкой? Нет, он сделал все, чтобы я убежала от него, оттолкнула от себя. Он сказал мне правду. Вот только вопрос: 'Что мне с этой правдой делать?'
  Почувствовав, что еще одна мысль, и моя голова просто взорвется, я постаралась больше об этом не думать. За окном было еще темно, но дисплей мобильника показывал полпятого утра. За окном все так же шел снег. Если прислушаться, то можно было услышать эхо радостных криков празднующих Новый год. Что там говорят? Как Новый год встретишь, так его и проведешь?
  'Ну все, Камилла, запасайся носовыми платками', - пессимистично заявил голос разума.
  Я отмахнулась: 'Уйди. И без тебя тошно', - закрыла глаза и постаралась заснуть.
  - Эх, жаль, что вы так рано уезжаете, - сокрушался Сергей, когда мы, прощаясь, стояли у машины.
  - Ну, начальство, сам понимаешь, - пожав плечами, вздохнул Андрей Владимирович.
  - Какое грозное у тебя начальство: у детей праздники и каникулы, а ты должен работать, - фыркнул друг мужчины.
  - Ну, школа, а в школе разное бывает, - пожал плечами опекун. - С утра позвонила директриса: требовала, чтобы я как можно быстрее приехал. Там какая-то ошибка в документах. Мелочь, но требует моей закорючки, которая ну никак не терпит.
  - Ну у вас и директриса: с утра первого января. Прям не директриса, а зверь какой-то, - возмутился мужчина.
  Сергей, кажется, верил этой небольшой лжи, в отличие от Татьяны и Марины, которые стояли немного позади мужчины и украдкой перешептывались.
  Да, Андрей Владимирович лгал. Отчасти из-за меня - отчасти из-за того, что объяснять реальные причины нашего отъезда было очень сложно. Да, я не хотела больше здесь находиться: фальшиво улыбаться и боятся, что кто-то заметит мои слезы. Мне нужно было побыть одной и подумать.
  - Ну пока, дружище, - обнял он учителя. - Не пропадай. Надеюсь, скоро увидимся.
  - Постараюсь, - Андрей Владимирович, похлопал друга по плечу.
  - Пока, Таня, - он обнял женщину. - С Новым годом.
  - И тебя, - тихо отозвалась она.
  - До свидания, Марина, - учитель пожал девушке руку и чуть приобнял. - С Новым годом.
  Она лишь смущенно кивнула.
  - Ну что, Камилла, - повернулся ко мне Сергей, - расти большой. Учись на пятерки, особенно с таким учителем как Андрюха. С Новым годом! - Он тоже заключил меня в свои медвежьи объятья.
  - Вас тоже, - ответила я как только снова смогла дышать: надеюсь, мои ребра уцелели.
  Женщины попрощались со мной прохладнее: я подозревала, что причина все та же, а точнее тот же, что и накануне вечером. Наконец, после долгих проводов, я и учитель сели в автомобиль и выехали с территории горнолыжной базы.
  На шоссе мы выехали в полном молчании. Я смотрела в окно, провожая взглядом деревья, столбы и проезжающие мимо автомобили. Сейчас я жалела, что у меня нет плеера: напряжённая тишина угнетала с каждой секундой все больше. Видимо, Андрей Владимирович чувствовал то же самое, так как его рука потянулась к выключателю аудио магнитолы, включая первую попавшуюся радиостанцию. Музыка уничтожила тишину, но не сняла напряжения.
  - Простите, - произнесла я, взглянув на мужчину.
  - За что? - его голос звучал спокойно, но в нем тоже угадывались официальные нотки.
  - Я не дала Вам отдохнуть с друзьями.
  Мужчина посмотрел на меня, словно не сразу поняв, о чем я говорю, потом снова перевел взгляд на дорогу.
  - Ты думаешь, после вчерашнего разговора у меня было желание там оставаться? - спросил он с ноткой раздражения.
  Я замотала головой, осознавая, что сморозила глупость, и снова отвернулась к окну.
  - Не, вини себя, это моя вина, - извиняющимся тоном, сказал Андрей Владимирович. - Просто все сложно, и как-то неправильно. И если честно, то я не знаю, что мне... нам дальше делать.
  Я не поворачиваясь кивнула. Я тоже не знала. Дальше мы ехали в молчании. Стоило автомобилю затормозить у подъезда, как я выскочила из салона и поспешила в квартиру.
  
  Я не знала, что мне делать: то ли просто сделать вид, что ничего не было и жить как раньше, то ли собирать вещи и бежать к себе на квартиру.
  - Что ты решила? - я вздрогнула от голоса учителя за спиной.
  Андрей Владимирович стоял, облокотившись на косяк двери, и смотрел на меня - по его лицу и голосу нельзя было понять, о чем он думает и что чувствует. Учитель снова замкнулся в себе, стал чужим, просто учителем, просто опекуном.
  - Разбираю чемодан, - ответила я, тоже стараясь оставаться спокойной.
  - Ты уверена? - в его голосе проскользнуло волнение, или мне это показалось.
  - Да, - я кивнула, демонстративно отрывая чемодан и вынимая оттуда вещи.
  Он ничего не сказал, просто ушел к себе в кабинет, а я опустилась возле кровати и устало вздохнула: нет, плакать не хотелось, просто на душе было паршиво. Стены давили, тишина убивала, мысли, гудящие в голове, мешали. Чтобы хоть как-то отвлечься я включила интернет. Стена 'В контакте' пестрила открытками с поздравлениями от друзей, родных и знакомых. Одно из них было от Ромки. Сначала я хотела проигнорировать или даже удалить его поздравление, но, чуть подумав, отправила вежливое спасибо и ответное 'С Новым годом!'. Поставив всем 'сердечки' под остальными открытками: на большее я была не способна, - я включила серию сериала и уставилась в экран.
  'Ой! Привет! Ты уже дома?' - высветилось сообщение от Иринки.
  'Привет' - отозвалась я: не ответить лучшей подруге даже в таком состоянии я не могла. -'С Новым годом!'
  'И тебя))). Как отпраздновала?' - спросила подруга. - 'Что так рано вернулись?'
  'Так вышло. Отпраздновала хорошо', - написала я, зная, что сейчас посыплются еще вопросы, на которые у меня нет сил отвечать, и даже больше: я не знала, что ответить.
  Нет, Иринка моя лучшая подруга, и она скорее себе язык вырвет, чем проболтается о каком-нибудь секрете или тайне. Но как я могла ей объяснить то, чего сама не понимала?
  Лучше пока не рассказывать о произошедшем, даже ей. И я решила держаться официальной лжи. Хотя мне было очень стыдно обманывать, но я написала:
  'У Андрея Владимировича что-то на работе случилось. Его 'Ква-ква' вызвала - пришлось вернуться раньше'
  'Вот... Даже на каникулах покоя не дает', - возмутилась подруга. -'Может, придешь ко мне или в кафе?'
  'Давай завтра. Сегодня слишком устала' - написала я.
  'Ну, хорошо. Ладно, отдыхай. Привет тебе от Юрки. Пока', - написала Ирина и вышла в оффлайн.
  Я снова включила видео, но досматривать серию уже не хотелось. Разобрав вещи, я отправилась на кухню. Нужно было что-нибудь приготовить. Готовка отвлекала от печальных раздумий. Андрей Владимирович не выходил из кабинета. Создавалось впечатление, что я в полном одиночестве - я даже забеспокоилась немного, но пойти проверить, все ли с ним хорошо, смелости так и не хватило. Я не знала, как вести себя с этим мужчиной. Обида и злость на себя были сейчас главными чувствами, ну и еще усталость, бесконечная, вязкая усталость.
  'Словно и не уезжала', - фыркнул внутренний голос.
  'Лучше бы не уезжала', - ответила я.
  Первая любовь счастливой не бывает. Похоже, вторая тоже. Хватит с меня - с этого момента буду лишь учиться, дружить, ждать родителей. Не хочу больше влюбляться. Хочу обратно свою жизнь: маму, папу и кашу по утрам.
  'Простая жизнь простой девчонки' - я закрыла глаза и прижала к себе плюшевого медведя. Лица родителей всплывают в моей памяти: улыбка мамы, серьезный взгляд отца. Нам часто в детстве говорят, что если быть хорошей, то все желания исполнится, все будет хорошо. Неужели я настолько плохая?
  Просидев остаток дня в своей комнате, занимаясь чем угодно, лишь бы не думать и не вспоминать, на утро побежала к Иринке. Объятья, обмен маленькими подарками заставили меня забыть обо всех неприятностях.
  - Ну, рассказывай! - потребовала она, стоило нам выйти из ее дома.
  - Горнолыжная база, там целый курорт, - начала рассказ я, прекрасно зная, что подруга так просто не отстанет. - Там были одногруппник Андрея Владимировича Сергей, его жена и ее подруга. Было весело. Училась кататься на сноуборде.
  Я поймала себя на том, что пока рассказывала обо всем этом подруге, улыбалась, а на моменте в клубе, когда Андрей Владимирович заступился за меня, глаза у Иринки стали по 'пять рублей', и я, не выдержав, рассмеялась.
  - Да ты что?! - восклицала она постоянно.
  Только чем ближе мой рассказ приближался к новогодней ночи, тем быстрее исчезало хорошее настроение. Ирина почувствовала это и, сжав мою ладонь, спросила:
  - Что-то произошло?
  - Нет, - выдавила я из себя улыбку.
  - Черт! Милка, кого ты обманываешь? - фыркнула Ирка. - Рассказывай, а то обижусь!
  Я покачала головой, больше не стараясь выглядеть веселой:
  - Нет, Иринка, и не проси! Не расскажу. Можешь обижаться, - серьезно ответила я.
  - Ну хорошо, - вздохнула подруга, видя, что меня не переубедить. - Не хочешь - не надо, пошли в кафе, нас Юрка ждет.
  Праздничные дни подходили к концу. Все это время я старалась как можно меньше бывать дома. С Андреем Владимировичем если и сталкивались, то дальше вежливых 'Доброе утро (день, вечер)' и 'Я приду тогда-то, тогда-то' разговора не заходило. Я успокоилась и уже вполне могла спокойно дышать в его присутствии. Хотя боль еще отзывалась и обида грызла внутри маленьким червячком, я старалась забыть. И поцелуй, и то, что случилось потом. Только вот получалось не очень хорошо. Поэтому так долго засиделась в гостях у Иринки. Подруга даже уговаривала меня остаться, боясь отпускать меня так поздно вечером да еще в такую погоду: вечер был жутко холодный с морозом и пронизывающим ветром. Добравшись до двора дома, я уже просто мечтала зайти в квартиру и выпить кружку, а лучше две, горячего чая. Трель звонка мобильного телефона заставила меня остановится практически у самого подъезда.
  'Иринка', - подумала я, вытаскивая сотовый из сумочки, и нажала на "вызов", даже не посмотрев на дисплей.
  - Да дома я уже почти, не волнуйся, - сказала я в трубку.
  - Камилла? - услышала я немного сбитый с толку голос Бориса Игнатьевича.
  - Ой, простите, - пискнула я, смутившись. - Что-то случилось?
  - Я не знаю, как тебе это сказать, - замялся мужчина на той стороне трубки.
  Звонок начальника родителей был для меня полной неожиданностью. Интуиция подсказывала, что ничем хорошим это не закончится. Голос мужчины в трубке затих, было слышно только его тяжелое дыхание.
  - Камилла, у меня для тебя плохие новости, - сдавлено произнес он.
  Мои ноги тут же подогнулись, и я опустилась на скамейку и закрыла глаза.
  - В пустыне нашли тело женщины, - мое сердце пропустила удар. - Оно, конечно, в плачевном состоянии, но в сумке, там ... - Борис Игнатьевич снова замолчал. - Были найдены документы на имя твоей мамы. Мне очень жаль...
  Я перестала дышать. На миг мне показалось, что мое сердце остановилось. Руки задрожали, сотовый упал на колени, скатившись с них куда-то под скамейку, но я даже не обратила на это внимания. В глазах потемнело. Я почувствовала, как ускользаю в темноту. Темнота сгущалась надо мной, а лед пробирался под одежду, внутрь, куда- то в глубину. Воздух, дышать-дышать, я не могла дышать. Я задыхалась и практически была рада этому. Я не знаю, сколько так просидела.
  - Камилла! Камилла! - настойчивый голос Андрея Владимировича, заставил меня открыть глаза.
  Все вокруг плыло и потеряло свою четкость, я замотала головой.
  - Что ты тут делаешь? Да ты совсем замерзла! - Я почувствовала, как он подхватывает меня на руки и куда-то несет.
  Он внес меня в квартиру, звук захлопывающейся за спиной двери резанул по ушам.
  - Сейчас, потерпи, потерпи, - он стал снимать с меня пуховик и сапоги. Я подчинялась движениям как марионетка. Замершее тело, оказавшись в тепле, стало неимоверно ломать: все мышцы и кости заныли, но я лишь поморщилась, не издав и звука.
  - Подожди, - сказал мужчина и куда-то ушел.
  Я почти не слышала его, в моей голове звучали слова Бориса Игнатьевича: они сияли в моем сознании огромными огненными буквами.
  Опекун вернулся, снова взял меня на руки и понес вглубь квартиры. В ванной уже шел пар и шумела вода. Посадив меня на край ванны, он стал быстро снимать с меня оставшуюся одежду. Ткань, замершая на морозе, казалось, отрывалась вместе с кусками кожи, и тут я не выдержала и жалобно заскулила.
  - Прости, прости, - отозвался Андрей Владимирович, стараясь как можно быстрее освободить меня от одежды. Как только с этим было покончено, он снова подхватил меня на руки и бережно опустил в горячую воду. Я застонала от боли. Его руки разминали замершие мышцы. Казалось, мужчину совсем не трогал вид обнажённого тела. Я тоже не чувствовала неловкости и стеснения - я вообще ничего не чувствовала, только боль: физическую и душевную, - вторая была сильнее. Хотелось избавиться от нее любым способом. Выдрать ее из себя. Все те переживания, что были до этого, казались, мелочью, укусом комара.
  Вода отдала свое тепло и помогла телу справиться с холодом, но холод в душе проникал все глубже. Он сковывал меня, мешая говорить, двигаться. Андрей Владимирович заставил меня подняться и, закутав в полотенце, отнес в постель.
  - На, выпей, - он подал мне бокал с янтарной жидкостью на самом дне, по запаху это был алкоголь.
  Я замотала головой.
  - Пей, - его голос прозвучал настойчивей.
  По его взгляду я поняла, что если я сама не выпью, он сам зальет мне это. Я схватила бокал и выпила все одним глотком. Жидкость обожгла горло, заставляя задохнуться. На глазах выступили слезы. Андрей Владимирович перехватил бокал из моей руки.
  - Вот и хорошо, - улыбнулся он одобряющее, - А теперь отдыхай.
  Он уже хотел уйти, но я схватила его за рукав.
  - Останься со мной, пожалуйста,- мой голос звучал хрипло.
  Я чувствовала. Я знала, что стоит ему закрыть за собой дверь, как тьма и холод захватят меня полностью. Я ничья, я никому не нужна, и мама, а может, и отец, больше никогда не вернутся. Они мертвы.
  'Мама мертва!', - эта мысль, оформившись в моей голове, острым ножом врезалась в мое сердце.
  Рыдания, застрявшие где-то в горле, вырвались наружу. Андрей Владимирович прижал меня к себе. Я цеплялась за него - казалось, только его присутствие, его тепло может хоть как-то растопить этот лед внутри, разогнать тьму внутри. Тьму, в которую я падала, в которой не было ничего, кроме боли и отчаянья.
  
  Я отстранилась, заглядывая ему в лицо. В его взгляде читалось непонимание и нежность. Он ничего не знал, но ни о чем не спрашивал. Не совсем понимая, что делать, что нужно сделать я подчинилась порыву.
  Поцелуй получился неловким, быстрым, просто прикосновением моих губ к его, но лед внутри шевельнулся. И я поняла, что это - единственное, что спасет меня от отчаяния, боли, а возможно и смерти. Я не видела причины продолжать жить, я знала, что если я ее не найду, то не захочу жить, умру.
  - Камилла? - в голосе опекуна было удивление. - Что ты делаешь?
  Я накрыла его губы кончиками пальцев, и покачала головой. Мне не нужны были разговоры, я не хотела думать, мысли и воспоминания причиняли боль.
  - Пожалуйста, - прошептала я, сама не до конца понимая, о чем прошу.
  Андрей Владимирович еще секунду вглядывался в мои глаза, решаясь. Миг - и он притянул меня к себе, его губы накрыли мои, будя уже знакомое чувство. Я вцепилась в его плечи. Полотенце сползло, обнажая грудь. Его поцелуи переместились с губ на шею. Я закрыла глаза, отдаваясь чувствам полностью. Руки мужчины прошлись по моей коже легко, осторожно, словно я была хрупкой фарфоровой куколкой. Полотенце отлетело в сторону, больше ничего не скрывая. Еще один поцелуй, более жадный, страстный. Мужчина прижимал меня к себе, я почувствовала ткань его рубашки, пуговицы впивались в кожу. Я заерзала, устраиваясь поудобнее, и, чуть отстранившись, стала освобождать опекуна от одежды. Три первые пуговки - и мужчина стягивает рубашку через голову. Мои ладони ложатся ему на грудь. Его сердце бьется быстро, мне кажется, даже слишком быстро, как эхо, повторяя мое. Он не двигается, позволяя мне исследовать его тело.
  На секунду смущение взяло вверх, но я отогнала его прочь. Кожа горела под моими руками или это я так заледенела. Во рту пересохло, и я облизнула губы, встретилась с Андреем Владимировичем взглядом. Его глаза из темно-карих стали практически черными. Мужчина протянул руки, и взяв мое лицо в ладони, не дал опустить голову. Несколько долгих секунд мы просто смотрим друг другу в глаза. Первая вспышка страсти утихла, давая время на мысли.
  - Одно твое слово, и я уйду, - сипло произносит он.
  При этих его словах во мне поднялась паника. Я замотала головой и одной рукой схватила учителя, словно это сможет ему помешать, если он захочет уйти. Андрей Владимирович ухмыльнулся, заметив это движение, и мои пальцы обхватившие его запястье.
  - Хорошо, если ты этого хочешь, - прошептал он.
  Я, успокаиваясь, опускаю руки.
  - У тебя это будет в первый раз? - этот вопрос больше похож на утверждение.
  Я киваю.
  Андрей Владимирович закрывает глаза, обдумывая мой ответ. Я боюсь, что он сейчас повернется и уйдет, оставив меня одну, и я готова на все что угодно, чтобы этого не случилось. Но, несмотря на мои страхи, мужчина подвигается чуть ближе.
  Его ладони касаются моей шеи, опускаются к плечам, словно делая массаж, и накрывают грудь. Соски реагируют на прикосновение, посылая разряд тока к позвоночнику и дальше вниз. Резкое движение вперед и его губы накрывают мои, а язык вторгаются мне в рот, начиная битву с моим язычком. Меня пугает эта страсть, нахлынувшая на меня бурным потоком. Часть меня, испуганная, шокированная хочет оттолкнуть мужчину, но в отместку ей, я сильнее притягиваю его к себе.
  Он будто чувствует этот страх, и останавливается, отстраняется от меня. В его взгляде появляется знакомый огонек вины. Пальцы перестают впиваться в мою кожу, прикосновения снова становятся нежными. Я закрываю глаза, стараясь отключить все остальные чувства, сосредоточившись лишь на его руках. Тут же я чувствую, как его губы касаются моей ключицы, потом груди. Он больше не торопится, его губы и пальцы рисуют узоры на моем теле, и с каждым его движением я все больше погружаюсь в негу. Я чувствую, как падаю на кровать, а мужчина нависает надо мной. Все ярче ощущаю жар внизу живота, и когда его пальцы устремляются туда, я просто выгибаюсь ему навстречу.
  - Камилла, открой глаза, - слышу я, его шепот.
  Я раскрываю глаза и смотрю на него. Он вглядывается в мои глаза в поисках какого-то ответа. Его пальцы продолжают свою игру, заставляя застонать и выгнуться, прижимаясь сильнее. Дыхание сбилось, я почти задыхаюсь, пульс бьет в висках, отдаваясь во всем теле. Я прижимаюсь к нему сильнее, стараясь впитать его тепло. Одиночество, отчаянье тает, оставаясь где-то на краю сознания. Лед внутри трещит, тьма рассеивается.
  Я чувствую его между своих ног, которые обхватывают мужскую талию. Пальцы продолжают ласкать меня, не давая времени на испуг. Судорога вместе с электрическими разрядами, проходит по всему телу, и появляется ощущение, что я проваливаюсь в пропасть. Яркая вспышка боли, мимолетная, заставляет сжаться, выныривая из неги.
  - Тише, - Андрей Владимирович покрывает мое лицо поцелуями. - Скоро все пройдет.
  Его медленные движения становятся резче, отзываясь внутри. Боль действительно уходит, оставляя после себя чувство наполненности, странное, непривычное, но такое желанное. Губы мужчины снова нашли мои - нежный поцелуй словно извиняется за боль от потери невинности, я отвечаю на поцелуй со всей страстью.
  Он спас меня, и пусть он меня не любит, я не хочу об этом думать сейчас. Я хочу любить его. Нет! Я люблю его, и это единственное, что есть у меня. Мы замираем, как и мир вокруг. Звуки потеряны, как и время, и все за гранью этой комнаты исчезло, пусть всего на вечер, на миг.
  Андрей Владимирович, - хотя теперь просто Андрей, откатывается в сторону, не выпуская меня из объятий. Я лежу на его груди, слушая стук сердца, а он гладит меня по волосам.
  Я закрываю глаза, чувствуя, как слезы текут по щекам. Почему я плачу?
  Мы оба молчим. Я не хочу слов. Слова убивают. Разрушают сказку, возвращая в реальность, а реальность жестока и мне не хочется обратно. Опекун, кажется, тоже это понимает, и, не прерывая молчания, гладит меня по спине и волосам. Я закрываю глаза и чувствую, как сон забирает меня к себе, и, находясь на пороге сновидений, я чуть сильнее сжимаю плечо любимого, а он легонько целует меня в лоб.
  
  13 глава. Затяжное падение
  Я проснулась и долго лежала, не двигаясь и не открывая глаз. Хотелось снова заснуть, снова провалиться в мир сновидений, где нет ничего, кроме иллюзий, но разум и память играли против меня и поспешили в красках напомнить о вчерашнем вечере и ночи. От осознания того, что это было наяву, глаза открылись сами собой. Я резко села в кровати. Андрея Владимировича в постели не оказалось.
  Я не знала, радоваться этому или огорчаться. С одной стороны, я чувствовала себя покинутой, а с другой - не знала, как смотреть мужчине в глаза после произошедшего. Любая девушка, думая, как это будет в первый раз, мечтает об особенном вечере, перетекающим в прекрасную ночь, с бокалами шампанского и лепестками роз на постели. Любимым и клятвами в вечной любви.
  Мечтают-то мечтают, но реальность - это далеко не мечты. Мечтала бы о таком я? Не знаю, сейчас я разучилась мечтать.
  За первым воспоминанием пришли и другие.
  'В пустыне найден труп женщины...', - слова снова резанули по сердцу, и я упала на постель, не в силах сдержать слез. Молотила подушку кулаками, словно та была виновата в произошедшем, а слезы все лились.
  Тут я почувствовала, что чьи-то руки схватили меня за плечи и заставили подняться. Я уткнулась Андрею Владимировичу в грудь, отчаянно вцепляясь пальцами в его руки. Он гладил меня по голове, что-то говорил, пытаясь успокоить.
  Истерика закончилась так же резко, как и началась. Я отстранилась от мужчины и, стараясь не смотреть ему в глаза, поплотней закуталась в простыню.
  - С тобой все хорошо? - спросил мужчина.
  Вопрос звучал нелепо в наступившей тишине.
  'Нет, со мной далеко не все хорошо', - подумала я, но промолчала - к чему говорить о том, что и так видно, пустая трата кислорода. Я встала с кровати.
  - Мне звонил Борис Игнатьевич, - медленно сказал Андрей Владимирович.
  Я стояла к опекуну спиной, поэтому он не мог видеть моего лица, но заметил, как я напряглась.
  - Камилла, нам надо поговорить, - произнес он как можно осторожнее.
  - Я хочу в душ, - проигнорировав его слова, сказала я и, не оборачиваясь, как можно быстрей вышла из комнаты и тут же заскочила в ванную, до того, как мужчина успел меня остановить.
  Закрыв дверь, я прислонилась к ней спиной. Сил не было. Казалось, что я только что пробежала стометровку. Кафельный пол был обжигающие холодным для босых ног. Я подошла к раковине и включила воду.
  Зеркало отразило бледное лицо, обрамленное копной спутанных волос, красные заплаканные глаза. Словно я сама уже оказалась не живой, а лишь призраком, тенью себя прежней. Не в силах больше смотреть на себя, я в ярости схватила первый попавшийся по руку предмет и кинула в зеркальную поверхность. Зеркало жалобно звякнуло и осыпалось осколками прямо в раковину. Я смотрела на осколки: крупные, острые куски. Моя рука сама потянулась к одному из них, пальцы осторожно прошлись по острому краю.
  Одно движение - и боль исчезнет. Боль, растерянность, чувство пустоты внутри. Пальцы сильнее сжали осколок, я почувствовала, как острый край впивается в мою ладонь. Развернув вторую руку, я посмотрела на переплетение вен под тонкой кожей. Одно движение, и... Боль от порезанных пальцев заставила меня очнуться, я откинула осколок от себя. Тот, расколовшись на несколько еще более мелких, откатился к двери.
  - Камилла, все хорошо? - услышала я голос Андрея Владимировича за дверью.
  - Да, - отозвалась я, сжимая ладонь в кулак, чтобы остановить кровь. Красные капли текли по руке тонкими струйками.
  'Неужели я только что чуть не порезала себе вены?! Не покончила с собой?!', - я не могла поверить в реальность происходящего. Страшный сон, затянувшийся кошмар. Родители мне этого никогда не простили бы. Замотав головой, чтобы отогнать страшные мысли о смерти, залезла в ванну. Струи воды помогли хоть как-то расслабиться и отогнать ненужные мысли. Найдя бинт в шкафчике, я замотала порезанные пальцы, одела халат.
  Выйдя из ванной, услышала шум с кухни. Андрей Владимирович пытался приготовить завтрак.
  - Хочешь есть? - спросил мужчина, ставя на стол тарелку с яичницей.
  - Нет, - покачала я головой.
  Есть действительно не хотелось.
  - Ты должна поесть, - уже стороже произнес он.
  Спорить было бесполезно - я послушно села за стол, стараясь не 'светить' пораненной рукой, но опекун все равно заметил.
  - Что произошло?
  - Зеркало разбилось, - ответила я, пристально разглядывая тарелку.
  - Нужно будет обработать рану, - сказал он, разливая кофе по кружкам.
  Я промолчала. Повисшая тишина давила. Хотелось убежать.
  - Камилла, - начал Андрей Владимирович, - я очень сожалею о твоей маме. Это поэтому ты вчера была такой? - вопрос звучал, как утверждение.
  Мужчина откашлялся, словно подавился. Я молчала.
  - Борис Игнатьевич сказал, что все документы о переправке, - он замолчал на секунду, а потом тише продолжил, - он подготовит, но нужна будет твоя подпись.
  Каждое его слово прожигало меня насквозь, отнимая воздух. Вилка ударилась о тарелку, а я, словно маленький ребенок, заткнула уши. Не хочу ничего слышать и знать ничего не хочу.
  'Ну, пожалуйста, пожалейте меня', - взмолилась я про себя. - Вырвите сердце. Заберите все чувства!'
  Слезы покатились по щекам сами собой, грозя перерасти в очередную истерику. Андрей Владимирович, увидев мою реакцию, встал и подошел ко мне. Уже привычное тепло объятий помогало успокоиться. Мужчина нежно провел по моей спине и волосам. Тело тут же отреагировало на ласку. Я подняла голову и встретилась с ним взглядом.
  Мурашки пробежали по коже, щеки обдало жаром, я облизала пересохшие губы. Секунда - и я уже чувствую его губы на своих, а его язык исследует мой рот. Я позволила себе раствориться в этом поцелуе, как и ночью, убежать от жестокой реальности. Стук сердца стал сильнее, пульс бился где-то в ушах. В этом поцелуе уже не было нежности и осторожности. Я обхватила шею Андрея, притягивая его ближе, почувствовав, как его ладони опустились на мою талию. Еще секунда, и мне казалось, что мы займемся этим прямо тут. Это было сумасшествием, как и все вокруг.
  Голос Андрея Владимировича пробился через пелену в сознание не сразу. Сначала я просто осознала, что он меня больше не целует.
  - Нет, Камилла, нам надо остановиться, - прошептал он, продолжая обнимать меня.
  - Зачем? - потерлась я о плечо мужчины, вдыхая запах его туалетной воды.
  - Потому что это неправильно.
  Эта фраза ударила по сознанию, хотя мне казалось, что уже ничего не может причинить мне больше боли. Я оттолкнула опекуна и отошла на пару шагов, всматриваясь в его лицо.
  'Что это? Новый способ извращённой пытки?', - подумала я с яростью. Приступ удушья накатывал с каждой секундой сильнее. Я сжала кулаки, борясь с желанием накинуться на мужчину.
  - Почему же вы молчали вчера?! - со злостью выкрикнула я.
  - Я... я... - Андрей Владимирович опустился на стул и опустил голову. - Я не хочу искать себе оправдания, да его и нет. Ты была такой потерянной, что я боялся оставить тебя одну. Я хотел просто остаться с тобой. Когда ты поцеловала меня...
  - Ах, значит, это я во всем виновата?! - взорвалась я. - Маленькая невинная девочка соблазнила учителя! О, какая подлость!
  - Нет, Камилла. Ты меня не так поняла! - пытался остановить учитель.
  - Что я не так поняла?! - не желала я успокаиваться. - Что ты переспал со мной, и теперь будешь говорить мне, что это неправильно? Да пошел ты! Моя мать умерла, и отца я тоже, возможно, никогда не увижу. Мне уже наплевать на то, что другие люди считают верным или неверным! Мне плевать, что ты видишь во мне призрак своей умершей жены и что ты не любишь меня! Я просто не хотела быть одна, но теперь я не хочу быть с тобой.
  - Камилла?! - мужчина встал и попытался схватить меня за руку, но я вырвалась и побежала к себе в комнату.
  Захлопнув дверь, я подбежала к шкафу и достала оттуда чемодан. Открыв его, стала скидывать с полок одежду прямо в чемодан. Меня трясло от злости и обиды. Я чувствовала себя преданной. Словно мной воспользовались
  Все, хватит. Я никому не нужна, вот и буду одна. Ничего, мне не привыкать. С родителями-журналистами я рано научилась самостоятельности. Я опустилась на колени у чемодана. Слезы предательски скатывались по щекам, а комок, вставший в горле, мешал глотать.
   'Нет, надо успокоиться', - сказала я себе, стирая слезы со щек.
   Уложив вещи, я сама стала собираться.
  - Ты куда? - спросил меня опекун, когда я вышла из комнаты.
  - В свою квартиру, - ответила я, делая акцент на слове 'свою'.
  - Почему ты думаешь, что я тебя отпущу? - Андрей Владимирович встал на моем пути, закрывая путь к входной двери.
  В его взгляде читались вина и растерянность, а еще решимость. Решимость не выпустить меня из этой квартиры.
  - Я не спрашиваю у вас разрешения, - голос мой прозвучал спокойно, несмотря на бурлившее внутри негодование.
  - А если я тебя не отпущу? - в голосе мужчины снова прорезались строгие нотки, вот он - Андрей Владимирович, гроза всех старшеклассников.
  А я уже и забыла, каким он может быть.
  - Я позвоню Людмиле Кирилловне и скажу, что вы меня изнасиловали, - на моих губах расплылась самодовольная ухмылка.
  Да, я готова была сделать это. И пусть меня вернут в приют, а его упекут в тюрьму, сейчас, в данную секунду, я готова была и на это. Глупо? Возможно. Эгоистично? Определенно да. Я возненавижу себя за это потом? Плевать. Я уже себя ненавижу, и его тоже.
  Опекун, видимо, это понял и, отступив в сторону, прислонился к стене. Я прошла мимо и, стараясь больше не смотреть на него, стала обуваться.
  - Ты обещаешь мне позвонить, если что-то случится? - в его голосе звучала усталость.
  'Все самое ужасное со мной уже случилось', - самоирония выручала.
  Я промолчала, не посвящая учителя в то, что мой мобильный канул в лету где-то под скамейкой. Со сборами было покончено. Я взяла чемодан и открыла дверь.
  - Я считаю, это плохая идея - остаться одной сейчас, - услышала я голос опекуна за спиной.
  Он не уговаривал, не грозил, но эти интонации во фразе давали понять, что он просит остаться, как и я вчера. Я опустила голову, чтобы спрятать набежавшие слезы, и глубоко вздохнула. Собирая воздух в сжатые до придела легкие, закрыв глаза, сделала первый шаг за порог, словно дальше была пропасть.
  - Я уже одна, - прошептала я, захлопывая за собой дверь.
  Квартира встретила меня запустением и оглушающей тишиной. Здесь когда-то жила счастливая семья, теперь все стало воспоминанием. Я стряхнула пыль и тут же закашлялась. Если я хочу здесь жить, нужно прибраться. Поставив чемодан в своей комнате и переодевшись, принялась за уборку.
  Несколькочасовое оттирание полов и остальной мебели мешало думать, но вот уборка была закончена. Обед из купленной по дороге пачки фабричных пельменей готов. На часах было всего четыре часа дня. Я села за компьютер в кабинете родителей - свой ноутбук я оставила в квартире Андрея Владимировича.
  Плейлист из 'В контакте' спасал от тишины, но не от воспоминаний. Они бродили по комнатам, как призраки: сначала тусклые, но радостные, из детства. Мне было десять, когда родители купили эту квартиру. Какая же я была счастливая, выбирая обои и мебель для своей комнаты сама. Потом как калейдоскоп промелькнули редкие праздники в семейном кругу. На их смену пришли более поздние и менее приятные воспоминания: о побеге от гопников, о несчастной вечеринке. Тиски вокруг сердца сжимались с новой силой, захотелось заплакать, нет, завыть. Того и гляди, снова побегу в ванную за бритвой. Утренняя сцена перед зеркалом встала перед глазами. Я замотала головой, чтобы отогнать страшное виденье. Тишина вокруг стала зловещей, даже музыка не спасала.
  Все-таки прав был Андрей Владимирович: одиночество сейчас не лучшее для меня, но бежать назад к нему, я не собиралась. Лучше уж сходить с ума тут в одиночестве, чем слушать, что "то, что между нами было - моя вина и его слабость. Ошибка, помутнение рассудка", - я не знала, какие эпитеты он еще найдет. Я не просила о любви. Я просто хотела быть рядом. Если ему этого не надо, ну и ладно, навязываться не буду. У меня был еще один человек, которому я была нужна.
  Взяв трубку домашнего телефона и порадовавшись, что когда устраивала тут день рождения, оплатила все коммунальные услуги, а также антенну и телефон на несколько месяцев вперед, набрала номер подруги.
  - Алло, - зазвучал ее голос в трубке. - Камилла?
  - Привет.
  - Ты что, в своей квартире? Я офигела, когда увидела, что твой номер определился! - удивленно защебетала Ирина. - Ты что, от Андрея Владимировича сбежала?
  - Ну, почти, - уклончиво ответила я, улыбаясь этому водопаду вопросов от подруги.
  - А мобильный твой где? - посерьёзнела Ира. - Я тебе ни вчера, ни сегодня дозвониться не могу.
  - Потеряла.
  - Камилла, что-то случилось? - голос подруги из серьезного стал встревоженным.
  - Ты сможешь прийти? - ответила я вопросом на вопрос.
  Я сама не знала, смогу ли я Иришке все рассказать и надо ли вообще это делать. Я промолчала. Нет, подруге я доверяла, но рассказывать обо всем произошедшем в последние двадцать четыре часа, когда я сама сбита с толку, не хотелось. Да и, зная несколько любопытный характер подруги, понимала, что мне не избежать допроса с пристрастием.
  - Ничего, - солгала я.
  - Камилла, я тебя не первый год знаю, - Иришка мне не поверила. - Рассказывай!
  - Да нечего рассказывать, - начала я злиться.
  - Угу. В последнее время ты скрытная стала, совсем ничего не рассказываешь, - с обидой фыркнула Ира. - Я больше не твоя лучшая подруга?
  Тут я ничего не могла возразить.
  - Не говори глупости! Ирина, прости, - попыталась сгладить я разговор.
  - Ну уж нет: либо ты мне сейчас все рассказываешь, либо я кладу трубку, - завелась подруга.
  Когда Ирина захочет, она может быть упертой, как самый упрямый баран, и несгибаемой, как танк. Если я сейчас с ней рассорюсь, это будет апофеоз моей никчемной жизни.
  - Я с Андреем Владимировичем поругалась, собрала вещи и ушла, - сказала я часть правды.
  - А из-за чего? - навострила ушки подруга.
  - Долго объяснять, - вздохнула я, прекрасно понимая, что одной фразой не отделаюсь.
  - Да ладно, времени у меня много... Ой, мама, привет, - поздоровалась Ирина с, видимо, только пришедшей с работы матерью. - Извини, мама пришла, я попозже позвоню.
  - Ага, - ответила я, радуясь внезапной передышке.
  В телефонной трубке запищало.
  Может, действительно ей все рассказать? Мне нужно с кем-то поделиться, посоветоваться. Притом, что она единственный человек, которому я могу доверять, единственный близкий человек.
  Лента новостей социальной сети пестрила фотографиями известных актеров, забавными и ироничными надписями о жизни, любви. Почему-то это все вызывало лишь раздражение. Отыскав очередную серию любимого сериала, нажала на 'play'. Стоило мне посмотреть первые пять минут, как прозвучал звук сообщения, табличка в левом нижнем углу послушно выскочило: 'Привет.'
  Ромка? Вот кого не ждала, так это его. В первую секунду я не хотела ему отвечать, но любопытство победило.
   'Привет.'
  'Как дела?' - последовал вопрос.
  Я задумалась: отвечать 'нормально' или 'хорошо' - ну, это бы был апофеоз лжи. Рассказывать правду? Пожалуй, Ромка был бы последним человеком на планете, узнавшим правду, и уж точно не от меня. Решила ответить полуправду:
  'Скучно.'
  'Что ж так плохо? Неужели Иринка не развлекает?', - я как наяву видела ехидную улыбку на лице Романа.
   'Нет, почему же. Просто у нее тоже есть дела.',- встала я на защиту подруги.
  'Ага.', - коротко ответил парень.
  Я закрыла диалог, думая, что разговор окончен. Появление Ромки было неожиданным, но не злило и не раздражало. Я вообще ничего не почувствовала, кроме грусти и небольшого любопытства. Я поймала себя на том, что больше не злюсь на него. На фоне последних событий все остальное казалось просто детскими дрязгами, глупыми и ничего не значащими.
  'Слушай, я в клуб сегодня собираюсь. Хочешь, пойдем со мной?' - высветилось еще одно сообщение от парня.
  Я три раза перечитала сообщение, пока до меня дошел его смысл. Когда-то в самом начале наших с Ромкой отношений он приглашал меня в ночной клуб. Я никогда не стремилась попасть туда, да и в клуб вообще. Когда остальные девчонки, типа Ксюшки, всеми правдами и неправдами старались попасть в мир ночных развлечений, я смотрела на них, как на умалишенных или проституток. Поэтому на приглашение Ромки лишь мотала головой. Да позже и сам парень понял, сколько возни с попытками протащить несовершеннолетнюю подружку в клуб, и перестал приглашать. Поэтому сейчас я просто не могла поверить своим глазам.
  'Ты серьезно?' - написала я.
  'Да. Если захочешь, в 21:00 буду ждать тебя у входа в клуб 'Лунный цветок'. Знаешь, где он?'
   'Знаю.', - коротко ответила я. Открытие это клуба хорошо рекламировалось всеми известными пиар-индустрии средствами, так что адрес этого клуба знали даже маленькие дети.
  'Ну, ок. Пока.', - теперь это было действительно последнее сообщение.
  Я задумалась: а стоит ли мне это делать? Ромка, ночной клуб. Разум говорил, почти кричал: нет. Безысходность, в которую я окуналась с каждой секундой все больше, заставила согласиться. В конце концов, что я теряю? Ничего. Самое страшное уже случилось.
  Включив музыку, чтобы прогнать тишину, я пошла собираться. Когда уже красила второй глаз, зазвонил телефон.
  - Алло, - отозвалась я, мельком надеясь, что это Андрей Владимирович, но на той стороне снова прозвучал звонкий Иринин голос:
  - Прости, что так долго. Ну, рассказывай, что там у тебя стряслось? - взяла 'быка за рога' Ира.
  - Ничего. Просто собираюсь, - решила отвлечь я подругу новой информацией.
  - Куда? - заглотила она 'наживку'.
  - В 'Лунный цветок', - улыбнулась я, предвидя реакцию Иры.
  - Да, ты что!!! - оглушила меня подруга. - Туда же не пробиться. Каждый вечер очередь с километр, мне Юрка рассказывал. А с кем?
  - Ни за что не догадаешься, - решила напустить тумана я.
  - Неужели с опекуном? - по голосу было слышно, что Иринка уже подпрыгивает от нетерпения и любопытства.
  Упоминание Андрея Владимировича неприятно кольнуло в груди. Да ему и дела нет до меня.
  - Скажешь тоже, - фыркнула я. - С Ромкой.
  - С Ромкой? - голос подруги мгновенно приобрел обвиняющие нотки. - Ты его простила?
  - Нет, - мой голос приобрел отстранённые нотки. - Я просто иду с ним в клуб.
  - Понятно, - тем же тоном ответила она. - Ну, желаю тебе повеселиться, - сделав ударение на последнем слове, Иринка повесила трубку.
  - Спасибо, - ответила я телефонным гудкам.
  Как же я была зла на Иринку, на Андрея Владимировича, на себя. Злые слезы смешивались с тушью и карандашом, оставляя черные полосы на щеках. Подставляя руки под холодную, почти ледяную, воду, я смыла испорченный макияж. Посмотрела в зеркало.
  'Назло вам всем я больше не буду страдать, пытаться убить себя, выть от тоски и отчаянья. Да, я буду веселиться! Такую Камиллу вы еще не видели!', - сказала я своему отражению, снова берясь за карандаш.
  Среди неоновых вывесок Москвы бело-голубым цветом выделялась надпись межу двух цветков лилий, но не только по ней можно было узнать популярный ночной клуб, но и по толпе молодежи у дверей, по очереди проходящих или не проходящих мимо охранника.
  - Эй, Камилла! - окликнул меня Ромка.
  Я обернулась на голос и увидела его в окружении нескольких парней и девчонок. Я направилась к ним, натянув на лицо дежурную улыбку.
  - Всем привет, - поздоровалась я.
  - Знакомься, это ребята с моего курса: Вовка, Сашка, Димка, Антон, Машка и Алена, - представил мне всех Ромка.
  Ребята скользнули по мне взглядом. Все они были уже слегка пьяны или, может, еще под чем-то 'веселым', но обратили на меня не больше внимания, чем на случайную прохожую. Мне, если честно, тоже было плевать на такой холодный прием, хотя раньше бы это меня как минимум смутило, но не сегодня.
  - Ну что, вперед? - подхватив меня по руку, сказал Ромка и потащил меня в глубь толпы. Видимо, у него в клубе были свои связи, и поэтому, быстро обогнув большую часть очереди, мы прошли в клуб.
  - О, надо было сказать тебе, что это не вечеринка готов, - съехидничал Ромка, увидев мой наряд, состоявший из черной водолазки и брюк.
  Я лишь пожала плечами, прошла вслед за остальными в зал. В клубе гремела музыка, клубился искусственный дым и дым от сигарет. Мне сразу показалось, что я задыхаюсь, и захотелось выскочить на улицу, но я пересилила себя и села за большой стол у одной из стен, вместе со всеми.
  - Что будешь пить? - спросил меня Ромка, перекрикивая музыку.
  - Не знаю, - пожала я плечами. - Что-нибудь на твой вкус. Коктейль.
  Глаза парня округлились, но он послушно кивнул и направился к бару.
   Время тянулось медленно. От выпитых коктейлей кружилась голова, я изо всех сил старалась развеселиться, даже несколько раз выходила на танцпол, но толкаться среди потных тел быстро надоело, никакого веселья я не чувствовала. Чем больше я тут сидела, тем противнее мне становилось. Пьяные и обкуренные знакомые Ромки вовсю веселились, временами отходя в уборную парочками понятно для чего. Допивая второй коктейль, я решила воспользоваться туалетом по назначению. Кивнув Ромке, чтобы он меня не потерял, поспешила из зала.
  Умывшись и немного прогнав опьянение и накатившую тошноту, я уже собиралась назад, как у дверей меня схватила чья-то рука.
  - Аааа! - закричала я от испуга.
  - Тихо ты! Что орешь?! - услышала я голос Ромки.
  - Идиот, напугал! - оттолкнула я парня, нависшего надо мной.
  - Что пугаться? - искренне удивился он. - Ты же сама меня сюда позвала.
  - Я тебя не звала, - отрицательно покачала я головой, понимая, что изрядно выпившего парня переубедить не удастся.
  - Милка, что-то ты сегодня целый вечер напряженная, - хмыкнул Роман. - На, затянись, - протянул он мне косячок травки.
  От сладковатого дыма я задохнулась и почувствовала, как тошнота вернулась, комом вставая в горле. Изо всех сил толкнув парня, я бросилась прочь, на воздух. Схватив пуховик в гардеробе, выбежала на улицу. Морозный воздух проник в легкие, прогоняя рвотный рефлекс. Несколько секунд я просто стояла и глубоко вдыхала не совсем свежий, но более чистый, чем в клубе, воздух. Автомобильный гудок привлек мое внимание не сразу. На обочине притормозил знакомый автомобиль.
  'Откуда он узнал, где я?' - была первая мысль.
   Несколько секунд я думала, что делать. Возвращаться назад не хотелось, бежать, куда глаза глядят? Зачем? Медленным, но уверенным шагом я направилась к машине и открыла дверцу.
  - Садись, - даже не взглянув на меня, сказал Андрей Владимирович.
  Я села, изо всех сил хлопнув дверцей. Опекун, даже не поморщившись, надавил педаль газа и выехал на шоссе. Всю дорогу мы молчали. Я исподлобья смотрела на Андрея Владимировича, а он на трассу. Лишь пальцы мужчины все крепче сжимали руль.
  Мы подъехали к его дому. В квартиру вошли так же молча. Я разулась и сняла пуховик, стараясь не смотреть на Андрея Владимировича. Почувствовала его взгляд, и от него у меня от затылка по спине ползли мурашки. Я уже собиралась уйти в свою комнату, подальше от него, - ничего, завтра вернусь к себе, - как сильные руки буквально пригвоздили меня к стене.
  Глаза мужчины буквально горели злостью, а пальцы до боли сжимали мои плечи.
  - Зачем? - спросил он сквозь зубы.
  - Что зачем? - с вызовом спросила я.
  - Зачем ты туда пошла? - его пальцы еще сильнее сжались, заставляя меня зашипеть от боли.
  - А вам не наплевать? - продолжала огрызаться я, хотя огонек, все ярче разгорающейся в глубине его глаз, заставлял меня замереть от страха.
  Он не ответил. Его губы накрыли мои. Это был не нежный и бережный поцелуй, как накануне ночью. Это был почти укус. Язык мужчины дерзко исследовал мой рот. Я застучала кулачками по спине Андрея Владимировича. Сначала он просто не обращал внимания на это, но когда удары перешли на его грудь, то, не прекращая насиловать мой рот, схватил меня за запястья и прижал к себе. Злясь на собственную беспомощность, я со всей силы укусила его язык. Во рту почувствовался солоноватый вкус крови. Андрей Владимирович прекратил поцелуй и отстранился, заглядывая мне в глаза. В его взгляде все больше разгорался злой огонек. Я нервно сглотнула, понимая, что начала игру, в которой вряд ли одержу победу.
  - Хочешь по-плохому? - прошипел он.
  Я промолчала, лишь упрямо вздернув подбородок, давая понять, что мне ни капельки не страшно. Наглая ложь. Мне страшно до чертиков.
  Мужчина ухмыльнулся, разгадав мою игру, и снова склонился к моим губам. Поцелуй был опьяняющим, требовательным, страстным, без намека на жалость, и я сдалась.
  Разве не этого я хотела утром?
  Мои руки, освобожденные от захвата, опустились на плечи мужчины, притягивая его ближе. Пальцы Андрея Владимировича прошлись по моей щеке, повторили изгиб шеи, чуть тронули грудь и опустились к краю водолазки. Еще секунда, и она была стянута с меня, вслед за ней полетел и бюстгальтер. Пальцы мужчины продолжили путь по телу, нащупали пуговицу брюк.
  Дыхание сбилось, сердце ускорило ритм вдвое, рискуя выпрыгнуть из грудной клетки. Его губы легко прочертили дорожку от подбородка до груди. Когда зубы мужчины легко укусили один из сосков, разряд тока прошел по всему телу, заставляя ноги подогнуться. Я порадовалась, что так тесно прижата между Андреем Владимировичем и стеной, иначе бы я просто упала. Моя реакция не укрылась от него. Он чуть сильнее сжал пальцы на моей талии, не давая мне соскользнуть вниз по стене. Вторая его рука боролась с застежкой моих штанов.
  Странно, но я не чувствовала никакого стеснения, словно стоять в прихожей полуголой, сгорая под поцелуями и ласками своего опекуна - самое естественно, самое нормальное в моей жизни. А может, это действительно так?
  Брюки упали к ногам, ладони мужчины прошлись по моим ногам, лаская их и помогая выпутаться из штанин. Губы, покинув грудь, прошлись вниз и замерли на границе трусиков, именно в том месте, где тугим комком сжалось желание и страх.
  Опасный, сумасшедший коктейль. Пьянящий лучше самых крепких напитков. Андрей Владимирович поднялся, снова возвышаясь надо мной. Ни секунды на раздумья, на сомнения, да просто на лишний вдох. Его руки крепко сжали мои ягодицы, приподнимая меня.
  - Обхвати меня ногами, - приказал он.
  Я послушно скрещиваю ноги на его талии. Проникновение отзывается не только наслаждением, но и болью. Я закусываю губу, чтобы не застонать в голос, и сильнее сжимаю плечи мужчины. Резко, страстно - это не занятие любовью. Это подчинение, доказательство, что я принадлежу только ему, что я его. И мне не хочется сопротивляться, наоборот, я наклоняюсь к нему и отвечаю с той же страстью, на которую способна. Наши взгляды встретились, его глаза, потемнев, стали почти черными, и я падала в эту тьму, забывая о боли и одиночестве. Все погружалось в эту тьму, как и я сама.
  Я лежала на кровати, стараясь выровнять дыхание. Сюда меня принес Андрей Владимирович после того, как я почти потеряла сознание в его руках. Он сидел на кресле, молча наблюдая за мной.
  - Ты довольна? - спросил он.
  Я пожала плечами. Боль отступила, на час, минуту или секунду, я не знала, но она больше не разрывала мою душу на части, заставляя лезть на стену. И этого было достаточно.
  - Завтра вернешь обратно вещи, - сказал мужчина, поднимаясь и подходя к двери.
  Я не ответила.
  Андрей Владимирович обернулся и посмотрел на меня. Он был спокойным, даже каким-то холодным. Словно это не он занимался со мной любовью в коридоре, а кто-то другой.
  - Ты меня поняла? - спросил он с нажимом.
  - Да, - тихо ответила я.
  - Хорошо, - кивнул мужчина и вышел в коридор.
  Я снова занялась изучением рисунка потолка. Затяжное падение в пропасть продолжалось, и чем оно закончится, не знаю ни я, ни он.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"