Ворон Антон, Ворон Ольга. : другие произведения.

Акуя

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 5.53*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
      Фантастика. Мистика. Боевик.
    Хотя и обозначен, как эротика, но, всё-таки, это мистика. Та самая мистика, где всё близко и ясно - вот кухня, вот старый светильник, вот диван, вот шторы, - но происходит нечто, в котором знакомые вещи становятся чуждыми. Потому что Х-Зона приходит в нашу реальность. И в дикой круговерти наслоений реальностей выжить поможет только воля и любовь.
      Быть женщиной, свободной во всех отношениях - это, наверное, здорово! Жить, как хочешь, дружить, с кем интересно, пить, курить, материться, вести беспутную ночную жизнь и работать в аномальных зонах, играючи, зная, что специалистов такого класса больше нет. Дарья Стрельцова, с позывным =Акуя=, так и живёт. Но всё - до поры, до времени. Потому что Зона не прощает любопытства.
    Выкладка первой части закончена.
    Вторая выложена отдельно.

 
 
  АКУЯ.
  Часть первая.
  Зона вызывает.
  
  
  А ты вошел не в ту дверь, перепутал цвета.
  И теперь, и теперь все как будто не так.
  А здесь немое кино, здесь замедляют шаг.
  Здесь немое кино, здесь забывают дышать.
  А если все на продажу, то где же дно?
  А ничего не скажешь - немое кино...
  А видно да, в этом городе все за одно.
  Видно кем-то молчание заведено.
  Так расплавься хоть ты. Просто так, невзначай
  Есть немое кино, но нет слова 'молчать'!
  А так и есть - предметы покидают места.
  Твои мысли как зверь, что затаился в кустах.
  Здесь немое кино, вот так,
  Здесь забывают дышать, здесь забывают ....
  'Пикник'
  
  
  Звонок 16.09.20... 3:38
  
  - Акуя? Это Пак.
  - Хай, Пак. Сколько время?
  - Три тридцать восемь.
  - Дня или ночи?..
  - Ночи.
  - И а куя тебе надо?!
  - Четыре часа назад группа молокососов ушла в 'Плешь' и не вернулась. Ребята неподготовлены, тренер не наш. Но за них очень просили. Весьма влиятельные дяди. Нужно помочь.
  - 'Плешь'? Что они там забыли?
  - Сама знаешь, изощрённые игры богатеньких деток - кто дольше просидит голой задницей на могиле любимой тётушки. Собирайся, машину я выслал.
  - Деньги хоть нормальные?
  - Нормальные-нормальные, Акуя. Деньги иными не бывают...
  - Форма одежды?..
  - Парадная.
  -А куя?
  - Давай-давай, золотце. Играем в свои игрушки. Рашпиль будет у тебя через пятнадцать минут - постарайся не опаздывать.
  - За пятнадцать минут можно только...
  - Ванна, массаж и кофе в постель! Не нервируй меня. Через двадцать пять минут машина у 'Плешки', и ты при полном параде. Надо!
  - Ты - сволочь, Пак. Отбой.
  - ...
  
  Невозможность нулевая
  Где каждый шаг, словно колокол...
  
  Мы закрыли глаза и далекий придумали остров.
  Мы придумали ветер... И себе имена...
  И не знаем пока - кто из нас на рассвете
  Станет ждать, чтоб скорее укрыла волна.
  Этот остров, где все не так,
  как когда-то казалось нам.
  Этот остров, где каждый шаг,
  словно колокол рвет небеса
  'Пикник'
  
  Работа 16.09.20... 3:55
  
   'С - 5 (КРД - II, КМ - VI, КМС - VII) /Д: уд./'.
  Попросту - 'Плешь'. 'Плешка'.
  Центральный район города, пятая зона. Коэффициент районированной деструктивности - двойка. Коэффициент метрономии - шесть. Коэффициент ментальной стабильности - семь. Дезактивация... удовлетворительная. В том смысле, что зона, как и большинство, 'стреляет', но больших потрясений в окружающую действительность уже не вносит.
  Удовлетворительная. Лучше бы писали, как есть: дезактивацию зоны провести не представляется возможным ввиду её сверхактивной реакции на процесс внешней стабилизации. Официально, зато честно.
  Дезактивировать 'плешку' пытались ещё с прошлого века. Фиг. Зона мгновенно мобилизуется, теряет локализацию и прёт в город. Каждый раз приходилось отступать. И не то чтобы она была очень мощной или сверхопасной, нет... Просто мало кому удаётся жить спокойно, зная, что под боком у него портал на тот свет. Причём с большой пропускной способностью и работающий в обе стороны.
  - Что-нибудь новенькое вычитала? - спросил Рашпиль, подсмотрев в зеркало, что каталог я отбросила в сторону.
  - Нет.
  Это я не злюсь, просто голос с недосыпу противный и агрессивный. Почти как характер.
  - А зачем тогда?..
  Это он имеет ввиду, зачем я попросила у него каталог зон сразу, как влезла в джип. И правда - зачем?
   - А вдруг, - хмуро отвечаю я.
  - Останется одно, последнее 'а вдруг'... - чарующе мягко выводит строчку Рашпиль и улыбается мне в зеркало обзора: - Не заводись, подруга - работёнка та ещё будет. Да...
  Поёт Рашпиль чудесно - голос у него бархатный, сочный, ласкающий каждой ноткой. И даже лёгкий восточный акцент не мешает, а, скорее, оттеняет мужественностью любую песню, какую бы он не пел - от попсы до рока. Но всё-таки больше всего он любил бардовскую песню.
  Видя в зеркале, что я продолжаю хмуриться, Рашпиль спросил:
  - Даш, ты в 'плешке' бывала?
  - Не приходилось.
  С досады хмуро кутаюсь в плащ. Помниться, когда для роли женщины-супер-сталкера потребовалось найти что-то эдакое, вся группа однозначно выдала образ 'Тринити'. Вот и пришлось с Рашпилем в темпе объезжать десяток бутиков, что бы найти подходящую одежду. К шмоткам я привыкла быстро и как нечто особое уже не воспринимала, но вот плащ... Да, это оказалось богатство! Он просто замечательный - тёплый, подстёжечный, с множеством карманчиков, но самое главное - почти до пола. В него совершенно свободно можно завернуться, устраиваясь с ногами на большом вместительном сиденье шикарного авто. А на нешикарных, как известно, Рашпиль не ездит.
  - А я был, - улыбается в зеркало дружище. Грустно так улыбается. Осенне. - Дурак был - попёрся с молодой группой на дезактивацию... Лет десять назад были ещё и такие, кто считал, что это вполне возможно, стоит только подать напряжение побольше...
  - И как?
  Я даже заинтересовалась, хотя о последствиях прочла всего пару минут назад в каталоге.
  - Тяжко, - вздыхает он и замолкает, хмурясь на дорогу.
  Ясно. Больше из него на эту тему слова не вытянешь, хоть догола раздевайся и предлагай себя в качестве компенсации за грустные воспоминания... А на такие вещи, как обнажённые женщины, Рашпиль в обычное время клюёт незамедлительно и, как и положено, весьма-весьма. Он дагестанец, но настолько давно покинул родной очаг, что теперь это проявляется только во время застолий и только после того, как уже откупорена вторая бутылка водки или n-дцатая вина. Вот южная кровь и тянет на то, что голо стоит, а ещё более желательно, лежит. Сам он это называет 'здоровым мужским инстинктом на бесхозное добро'. И вполне аргументируемо доказывает, что у разных народов этот инстинкт развивался в процессе эволюции по-разному, но, тем не менее, присутствует и доныне в рудиментальных формах: у южан - на баб, у русских - на водку, у евреев - на деньги, у америкосов - на земли, у каких-нибудь чукчей - на оленей... При всей этой идеологии Рашпиль, а в миру - Шамиз Даудович Ильясов, - с давних пор свято блюдёт понятие 'рабочих отношений' и ни на мгновение не даёт себе послаблений в отношении сотрудниц. И уж тем более в отношении меня, своей боевой подруги. Сотрудниц в своё время отстоял Князь, 'раскатав' его до недельного отпуска по больничному за свой счёт за одну 'залетевшую' девицу из наших ментальщиц. А я - вещь в себе, ко мне с непристойными предложениями подходить опасно - могу не так понять. Рашпиль и не подходит - себе дороже. Если вдруг я им всерьёз заинтересуюсь, он, несомненно, это поймёт лучше и быстрее других - профессионал.
  - Подъезжаем, - бросил он через плечо.
  Машина свернула с широкого шоссе на узенькую дорожку меж домов и покатилась во дворы. Серые обшарпанные, подгнивающие мечтатели о ремонте. Или о том, как додержать остатки штукатурки на стене до подходящего человека. Например, начальника местного ЖЭУ. Ведь, главное, чтобы человек был хороший.
  Фары освещали пространство урывками - машину то приподнимало вверх на больших кучах мусора, то резко кидало вниз на дорожных залысинах, где асфальт, казалось, испарился в доисторические времена сквозь блуждающие временные воронки второго рода. Вот не знала, что у нас ещё сохранились такие дворы.
  Но это были только подъездные пути. Сам двор располагался дальше. Слабо освещённый желтоватой лампочкой под коваными листами старого фонаря, он оказался достаточно вместительным, чтобы в него смогли втиснуться около десятка иномарок, своими размерами производящих впечатление жилых - с двумя-тремя комнатами, раздельным санузлом и слониками в качестве диванных собачек. Кажется, Пак что-то говорил о солидных дядьках?
  Рашпиль остановил свой авто у несанкционированной стоянки и заставил джип весомо зарычать - пользоваться клаксоном в обществе себе подобных он считал ниже своего достоинства. На знакомый сигнал из-за двери подъезда вынырнул Князь. И комментарии, с ленцой брошенные им в гудящую толпу 'заказчиков': 'А, вот и Акуя. Ну, сейчас будет жарко...' - как всегда, подействовали, словно огонёк на бикфордовом шнуре. Сначала медленно, потом всё более суетясь под зловредным утробным урчанием Рашпилевского джипа, владельцы расползлись по своим тачкам и начали играть в увлекательную всенародную русскую забаву - автомобильный тетрис. Минут через десять мы смогли втиснуться габаритами нашего масштабного монстрика прямо к подъезду. Иначе, чем прямо к порогу дома, ослепительную леди супер-сталкера довозить, естественно, моветон. Пришлось, наконец, нацепить тёмные очки, подобрать сумки - обычную дамскую и небольшой рюкзак-штурмовик - и приготовиться к выходу. Дверь мне открывал сам Рашпиль. Ради красивого эффекта (а иногда это того стоит), он выполнил традиционный акробатический этюд - вылетел из своей двери и рванулся через капот, демонстрируя, с какой скоростью и отвагой мы, бойцы невидимого фронта, отрабатываем заплаченные нам денёжки. Вот как будто только что мы не потеряли почти десять минут на всю эту канитель с парковкой! Профессионал... Рашпиль и забрал рюкзак - непорядок носить тяжести 'великолепной Акуе'.
  Возле дверей уже стоял Князь. В руках - обязательная для выездов такого рода солидная красная кожаная папка с золотым тиснением загадочной для всех аббревиатуры 'RCPS'. И это тоже антуражный ход, позволяющий добиться максимальной лояльности и оставить нас в покое на время работы.
  Князь - официальный представитель нашей группы, все связи идут через него, сама возможность найти нас - это Князь. Наиболее представителен и психически устойчив. На работе всегда в костюме, чисто выбрит и пахнет настолько сильно, что окружающим иногда делается дурно. Мне, например... Но это у него не от пристрастия к мощным мужским ароматам, а по долгу службы - он командир группы 'гонщиков', ему положено.
  Я выпорхнула из авто, едва опёршись о руку предупредительного дагестанца. Изящно получилось, легко и ненавязчиво демонстрируя превосходство и великолепие женщины-вамп - 'зрители' оценят. Сквозь тёмное зеркалящее стекло этого, конечно, не видно, но настроение толпы можно почувствовать и от легко жужжащего звука переговоров и, напротив, от внезапно падающей тишины.
  Теперь главное - лицо должно оставаться равнодушным. Главное - не улыбаться.
  Князь шагнул вперёд:
  - Доброй ночи, Акуя.
  Раскрыл папку и понёс положенную чепуху:
  - Зона активирована шестнадцатого сентября текущего года в одиннадцать сорок пять группой малолетних сталкеров в количестве шести человек. Четверо юношей и две девушки в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет. Родители предполагаемого лидера группы обнаружили посмертные записки в квартире и бросились сюда. При приезде обнаружили, что вход уже произошёл и зона активируется. Сами лезть не стали - по каналам нашли нас. Нами сигнал получен только в два сорок пять. Группа разведчиков была собрана по тревоге и переброшена на точку. В три часа десять минут получено подтверждение активизации зоны. Принято решение о групповом входе. Зона 'С-5' представляет собой...
  Слушать повторно то, что только что вычитала, скучно. Но это тоже часть разыгрываемого здесь спектакля. Видимо, Пак решил выкачать под истерию из солидных 'дядей' всё, что только возможно. Потому-то с такой неспешностью, с ненужными отступлениями, создающими видимость работы, и движется процесс. На самом деле всё просто - торопиться некуда. Более того, проблема, видимо, не настолько сложна, чтобы вообще надо меня дёргать. Сегодня, по всему выходит, я только декорация. Самая высокооплачиваемая декорация этого спектакля. И это здорово - значит, выход в зону будет несложным.
  - Достаточно. Спасибо, Князь, - весомо киваю я. Жесты надо уметь делать вовремя. Именно сейчас стало ясно, что почти всё, что было в заветной папочке, мне уже прочитано, а значит, дальше Князю придётся импровизировать. Зачем же усложнять другу жизнь.
  - Пройдёмте в штаб, Акуя, - предложил он, аккуратно складывая папку и протягивая мне руку. - Обопритесь, здесь мусоропровод взорвался.
  Я опираюсь. Только 'гонщик' может понять, что в зеркалящих очках ходить ночью на каблуках самоубийственно. Но вот для работы очки мне вполне могут пригодиться. Как минимум, чтобы заказчиков не пугать, если таковые окажутся в непосредственной близости. Мои глаза в работе - явление более чем страшное. Бывало, что слабонервным кураторам хватало одного этого, чтобы раз и навсегда поверить в существование нечистой силы и выделить лишние средства на группу, бывало, отпадало желание лезть в пекло зон у молоденьких сталкеров, застигнутых мной на входах, а бывало, что и ночные лиходеи вспоминали кратчайшие дороги к церквям.
  Штаб в этот раз расположился не в ближайшем подсобном помещении, а во вполне квартирке. Особенно аккуратненькой её не назовёшь, но обстановка, тем не менее, расслабляющая. Стол, диван, кресла и стулья. И, естественно, высокое собрание. Когда вошла, все взгляды направились на меня. Ближе всего ко мне оказались девочки - 'связники' Клео и Панда - они сидели к входу спинами и обернулись на мои шаги. С боков - 'активаторщики' Тальк и Вик, двое мне незнакомых личностей респектабельного, но очень невыспавшегося, вида, и бессменный, бессмертный и, как обычно, нетрезвый медик нашей группы Дядя Саша. С самой дальней точки, из глубокого кресла возле окна, бегло осмотрел меня и, видимо, остался доволен экипировкой Пак. Во всяком случае, вид у него стал, как у кота над крынкой.
  Пак не кореец. И ни в каких порочащих его связях с ними не замечен. Пак - это прозвище, возникшее как сокращение от звания 'упаковщик'. Именно он, как правило, производит закрытие зон. Тальк и Вик их вскрывают и рассеивают потенциал до удобоваримого уровня, который возможно сдерживать человеческими силами. Вот тогда и приходит Пак. Если всё идёт не так просто, то включается и остальной состав группы - специалисты. Девочки работают вне зоны: Клео на информационных каналах за компьютером, Панда на ментальной связи. Князь и Рашпиль проводят внутренние исследования зон и всю грязную работу, в которой может потребоваться любое умение в любой момент - они 'гонщики'. Дядя Саша тоже иногда надобится, в основном, правда (и - слава Богу!), не для наших, а для тех, кого приходится вытаскивать оттуда. А я... Акуя я. Я - это всё и сразу. Универсал.
  Рашпиль встал за свободным креслом. Жест понятен. Я, избивая каблуками доски пола, подошла к нему и села. Нога за ногу. Потянуться в сторону. Князь мгновенно нашёл сигарету. Это тоже отработанная сцена, давно идёт без сучка, без задоринки. Да, хорошо же работать, когда вокруг слаженная команда! Плохо только то, что всем дуракам зачем-то нужно лезть в неприятности именно ночью. Как будто днём здесь невозможно получить персонального специфического удовольствия на полные штаны с гаком. И вот ты теперь, сорванная с постели посередь ночи, вытянутая из сладких снов и из приятного времяпрепровождения, вынуждена сидеть на этом идиотском собрании!
  - Благодарю за быстрый приезд, Акуя, - степенно склонил голову Пак. Как же, как же! Как будто здесь он и я на двоих играем первую скрипку. Что ж. Ответим тем же. - Продолжим, господа.
   Девочек он, как всегда, игнорирует, а меня причисляет к сильному полу. Но это и верно. Нашим девочкам палец в рот не клади - откусят по самые пятки. И будут считать, что имели на это полное право. Женский эгоцентризм и гордыня. А я... Меня небо миловало от обыденной женской доли. Лет эдак восемь тому назад. Осколком бетонной плиты... Падение было коротким - всего метров пять-шесть, но неудачным - тело нашпилилось на торчащие стержни арматуры. На корпусе шрам через всю спину и правый бок, левое бедро выглядит, словно промятая внутрь поверхность ножки куклы, но самое заметное - белый шрам от левого виска вниз, по лицу и горлу, до правого соска... С этим шрамом работали лучшие хирурги. Он стал тоньше, белее, даже глаже на ощупь. Но он остался. И теперь это - моя визитная карточка. А, вместе с тем, - вечное напоминание о том, что я уже не совсем женщина. Не совсем, потому что стать матерью мне уже не суждено. Впрочем, я не страдаю по этому поводу, да. Мне нравится такая жизнь - без обязательств, без обид. Она позволяет быть полноценно стервой, той самой, которая любого повалит в постель и любому будет кружить голову. А почему? Потому что единственный и любящий мне не нужен, вот почему! И я смотрю на наших девочек свысока - слишком большая цена мной уплачена за понимание свободы и истинной силы. Столько отдано красоты и здоровья на то, чтобы понять, в чём женская власть и женское рабство...
  - Я не понимаю происходящего, Пак! - нервно стряхивая пепел сигареты на полировку стола и тут же, морщась, скидывая её на пол и, попутно, дорогой костюм, заговорил один из 'дядек': - К чему эта болтология? Мы ждали приезда этой бабы? Так она здесь! Пусть идёт в эту 'плешь', или как там эта херня называется, и вытаскивает ребят!
  Пак с другого конца стола выразительно посмотрел на меня. Да вижу я, вижу, с кем приходится работать. Но ведь не впервой, дружище, прорвёмся!
  - Боюсь, вы действительно не совсем понимаете ситуации, - весьма прочувственно произнёс Пак. - Акуя не войдёт в зону, пока ей не будет уплачено только за то, что она вообще туда пойдёт... И потом, когда она выйдет оттуда, ей должно будет уплатить за то, что она вышла не одна.
  - Чёрт возьми! Там дети! Вы пытаетесь наживаться на детях! Должно же быть хоть что-то святое! - не выдержал второй из представителей экстренно собранного 'родительского комитета'. - Вы должны войти в наше положение! Сразу, как только наши дети будут выведены из зоны...
  - Очень правильная постановка вопроса! - с готовностью закивал Пак. - Там - дети! Ваши дети... А для нас они не дети и даже не то, за что можно получить деньги. Для нас они - нарушители 'зоны', которых можно пожурить за активизацию зоны, которую нам теперь придётся закрывать. Либо содрать штраф, если группа была где-нибудь зарегистрирована. Но, скорее всего, просто дождаться на выходе и надавать по шеям за сверхурочные. Кстати, они где-нибудь регистрировались?
  Пак обыграл это так, словно до него только что дошло понимание возможности слупить с детишек штраф. Дудки! Мы все его слишком хорошо знаем. Всего лишь ещё один аргумент.
  - Нигде они не регистрировались! - недовольно загудел первый из родителей, но Князь перебил, заглядывая в свою вездесущую красную папку:
  - Регистрировались. В Промышленном районе в июне этого года. Группа сталкеров 'Ной', руководство - Матюшко Юрий. Кружок при туристическо-патриотическом клубе 'Радуга', педагог-тренер Алексан...
  - Ладно-ладно, - кивнул Пак. - С этим можно и позже разобраться. Главное в том, что группа вполне официально зарегистрирована.
  - Ещё раз повторю, что не понимаю проблемы! - надавил родитель, судя по всему, того самого Юры Матюшко. - Всё, что мы требуем, это вытащить наших детей из 'зоны'! И платим за это, исходя из ваших же тарифов! Я не понимаю, за чем задержка встала?
  - За оплатой особых услуг, - пожал плечами Пак. - Группа пойдёт в зону, вы не волнуйтесь. Для нас тоже не всё потерянно в отношении святости - за детьми группа, естественно, пойдёт. Вопрос же заключается в том, чтобы оплатить выход в зону специалиста особого рода. Акуи.
  - А она действительно нужна там? - с осторожностью спросил второй родитель, но ответить на этот скользкий вопрос Пак не успел - 'Матюшко' снова ворвался в разговор:
  - Да лепят они всё! Привозят какую-то суку разнаряженную и ездят по ушам о дополнительных расходах! Я размалёванным куклам плачу только за постель!
  Пак смолчал. Остальные вытянулись на местах до состояний напряжённых струн и откинулись к спинкам. Князь и Рашпиль слаженно отшатнулись мне за спину, а девочки и другие члены группы нервно сцепили пальцы в отвращающих жестах.
  Говорить я не стала - не зачем. Хорошо слаженная, профессионально поставленная и не однажды уже отрепетированная сцена действий команды даёт обычно убойный эффект и без лишних разговоров.
  Склонила голову и приопустила вниз очки. Глаза уже были частично подготовлены к работе в особых условиях. Видение - это такая штука, которая, при всех плюсах, даёт минусов чуть ли не больше... Подняла голову и посмотрела на вольно высказывающегося солидного 'дядю'. Во внезапной тишине, опустившейся на собрание сразу за его словами, всё внимание публики приковалось к моей персоне и действиям. И поэтому он оторвать взгляда от моего лица уже не смог.
  Глаза мои... Обычно они карие. На солнце - чуть с рыжеватым отливом. По вечерам - темноватые. Во время работы - красные. Именно красные, такие, какие проявляются на фотоплёнке. Это особенное свойство радужки во время активизации видения - она исчезает, становясь прозрачной и позволяя кровеносным сосудам просвечивать одним сплошным фоном. Красный цвет радужки и чёрный зрачок. Видел ли этот боров что-либо похожее в своей жизни? Особенно от тех девочек, которым платил за постель? Судя по реакции - вряд ли.
  - Сударь сомневается в моих способностях, Пак, - не без позёрства томно потянула я. - Возможно, будет лучше, если в зону направятся твои люди... Без меня.
  Это я из вредности. Теперь - либо 'дядя' промолчит, и тогда я просто уеду благополучно досыпать, а ребята направятся в зону мини-группой, которая детей-то, конечно, вытащит, но и нервы родителям потреплет; либо 'дядя' пойдёт на попятный, что означает, кроме прочего, неплохие денежки группе и лишнюю легенду о Акуе, что будет ходить по городу среди сталкеров. Мне выгодно и то, и другое.
  - Не торопись, Акуя, - поморщился Пак. - Если уж на то пойдёт, то я готов отдать тебе свой заработок...
  Вот это что-то новенькое! Чтобы Пак был готов отказаться от своей доли денег ради того, чтобы я пошла в зону? Что там может быть такого, что без меня он не хочет туда пускать группу? Или дело в 'дядях'?
  - Думаю, что это излишне... - почти справившись с голосом, просипел мой недавний противник в 'гляделках'. - Мы, естественно, оплатим Акуе её работу...
  Я пожала плечами и поднялась. Всё, ребята, дальше весь этот цирк, пожалуйста, без меня. А я пойду переодеваться.
  Рашпиль и Князь тут же навострили лыжи на выход - им тоже не особенно тепло и уютно при обсуждениях денежных вопросов. Это только Пак и Вик у нас такие молодцы, что лишнюю копейку вытрясут даже из мёртвого. И хорошо. Без их поднадоевших, но таких важных игр мы бы раз двадцать за месяц сидели бы на мели и ели шнурки от ботинок в качестве спагетти и пуговицы от штанов вместо котлет.
  Переодеваться стали в соседней комнате. Рашпиль перебросил мне мой рюкзак и поднял на кровать баул, в котором лежали его и Княжеская 'сменки'. Переодеваться в одном помещении нам было не впервой. Друг друга видели уже в таких обличиях, что никакого смущения или возбуждения при виде того, как товарищ заголяется до трусов, а потом, придирчиво оглядывая надеваемые шмотки, облачается, уже не возникает. Я прекрасно знаю, как выгляжу, и осознаю, что ребятам не до моего неглиже, и эти два фактора позволяют спокойно заниматься переодеванием. Хотя, право слово, приятно иногда бросить короткий взгляд на ребят - тела у них крепкие и влекущие.
  Рашпиль словно выточен из самшита - ни лишнего жира, ни тяжести в фигуре - гимнаст, да и только. Наверняка, девчонкам нравится именно за эту сухость и крепость, есть в этом что-то напоминающее напряжённость натянутого каната. Прямо пружинка! Волос чёрный, смоляной, с ранними не по годам, но благородными седыми прядками на висках. Глаза карие, смешливые. Брови густые, ресницы огромные. Да ещё вечная лёгкая небритость. Просто - ах, какой восточный красавец!
  Князь побольше и потяжелее. Мощная грудная клетка и неохватные плечики. Бывший десантник, он и доныне не оставляет себя в покое: три раза в неделю - тренажёрка, два раза - бокс или борьба, суббота - кросс. Зимой лыжи, летом велосипед. А в его зелёных смешливых глазах под каштановой чёлкой, кажется, успели утонуть все девушки, которые у нас работали. Утонули, но - безответно. Красивый спортивный парень до сих пор оставался холостяком.
  Ребята предпочитали в качестве рабочей одежды камуфляжные формы, перешитые под повседневные рабочие нужды. А я в своё время остановилась на джинсах-резинке, водолазке из термоткани и кожаной рубашке. Всё чёрное. На ноги у всех, естественно, треккинговые ботинки. На руки - перчатки. На голову - банданы, под которыми тонкие шлемы-анатомички. Пояс-многофункциональник. Кожаные наручи с мини-кармашками под спицы различных материалов и прочую мелочёвку. Аптечки ребята уложили в соответствующие карманы на своей форме, а я - в поясную сумку. Недостаток карманов на джинсах, как всегда, компенсировала с помощью бедерного пояса, на который замечательно пристёгивается всё, что может понадобиться. Мелочь, которая не нуждается в быстром доставании, энзешник и импровизированный набор 'Сам себе Спасатель' уложила в жилет-разгрузку. Всё? Всё.
  Выпрямилась. И кто бы сомневался - Рашпиль уже сидит на диване нога за ногу, ловя последние моменты спокойствия, а Князь стоит возле окна и, как это обычно бывает, грызёт спичку. Курить ему перед выходом Пак категорически запрещает. Итак, ждут только меня. Как всегда.
  - Готова? - кинул Князь. Я кивнула. - Всё. Пошли!
  Рашпиль подхватил общегрупповой штурмовик и направился из комнаты. Я и Князь пристроились следом.
  На входе-выходе никого из посторонних не было. Пак заботился об имидже команды - не стоило кому-либо видеть нас в рабочем облачении, иначе может рухнуть легенда о Акуе и команде самых отъявленных гонщиков.
  Дождавшись, Пак подал Князю распечатку. Значит, девочки уже начали работать по полной. Вот и первый информационный пакет.
  - Здесь карта. И все стратегички по зоне. Последние изменения были внесены Пророком две недели назад.
  - Штурмовой выезд? - поинтересовался Рашпиль.
  - Нет, обычное патрулирование. Он стал периодически со своими мальчиками проходиться по зонам второй-третьей категории - и его пацанам опыт, и нам статистика. Так вот, у наших объектов карта, судя по всему, эта же - кто-то недели две тому назад пытался взломать Твиксовскую машину, скорее всего сталкерята готовились к выходу.
  Все хмыкнули. Машин у Твикса было несколько. На всех - разная информация. На вот такой случай.
  - Как информация? - Князь уже рассматривал карту.
  - Как всегда. Что касается объектной реальности, то всё вдоль движения групп - более менее, а вот относительно районирования - полный швах.
  - Ясно.
  Действительно, ясно. Так всегда и было - карты зон устаревают за недели три-четыре до неузнаваемости, и всё, что ещё можно разглядеть, так это устоявшиеся объекты, вдоль которых группы и предпочитают производить движение.
  - Как пойдёте?
  - А 'хэ' его знает, - пожал плечами Князь. - Сначала по нитке, а дальше, если следов не найдём, то как Бог на душу положит.
  - Ладно. Удачи! Держите связь.
  - Бывай!
  
  Зона 'С-5' 16.09.20... 4:25
  
  Подвальная дверь оказалась бронированной.
  Рашпиль щёлкнул выключателем и убедился в том, что лампочка под потолком присутствует и даже работает. Тусклый жёлтый свет осветил лестничный пролёт. Князь чуть спустился, присел на ступеньку и наклонился над щелью меж блоками. Присвистнул.
  - Что там?
  - Как думаешь, Раш, сколько нам придётся переться вниз? - вместо ответа спросил Князь и вытащил из брючного кармана штурмовой фонарь.
  - Исходя из банальной логики построения зданий, подвалы могут быть только в один этаж, - проворчал Рашпиль и, как всегда, добавил: - Слюшай, да...
  Противореча себе, он натянул на шлем фонарь-налобник.
  Я тоже вытянула из ременной петли фонарик и закрепила в пазы на левом наруче - всё-таки идти сейчас будем, в основном, вниз, руку высоко поднимать не придётся. Да и для прицеливания выгодно.
  Двинулись.
  Князь первый. Я - вторая. Рашпиль - прикрывая тылы.
  Лестница оказалась достаточно длинной. Ступеней сорок, наверное. Но даже Княжеский фонарь, пробивающий в обычных условиях метров на сто, просто вяз светом в темноте и не достигал конца пролёта. Когда, наконец, осторожно двигаясь по пыльной лестнице, заваленной осколками штукатурки и бетонной крошки, мы спустились до конца лестницы, то там оказалась небольшая - два на два - площадка с неровными краями, теряющимися в тёмном жидком пространстве антиреальности.
  - Так, - вздохнул Князь и, осторожно спустившись на поверхность, приблизил фонарь к окружающему 'нечту'. Обернулся к нам: - Кто-нибудь такое уже где-нибудь видел?
  - Нет, - отозвался Рашпиль, внимательно просвечивая лестницу за нами на предмет постороннего движения.
  - Нет, - повторила я. Мне нужно было одновременно с этим следить за лестницей, ведущей ниже, - фонарь, по счастью, более-менее освещал пролёт.
  Князь вдохнул, как перед погружением, и двинул фонарь в искажённую реальность. Внешне она напоминала облитые жидким асфальтом причудливо изгибающиеся стены. Только внешне. Фонарь приблизился к поверхности. Чёрная масляная масса осталась безучастна к свету. Это хорошо. Обычно бывает иначе - это и удивляет. Князь подождал и решительно ткнул фонарём в искажение. В принципе, можно было ожидать три вероятностных исхода: первое, что поверхность является только иллюзией и фонарик свободно пройдёт сквозь неё; второе, что искажение окажется вполне жёстким ограничением реальности и предмет упрётся в его стену; третье, что поверхность отреагирует активизацией и выбросит нас куда-либо...
  Не произошло ни того, ни другого, ни третьего.
  Фонарь вошёл в искажение, словно в жидкое тесто, и продолжил движение в нём. При этом свет затух сразу и без единого проблеска. Когда фонарик вошёл в стену на две трети, и в ладони у Князя остался только конец рукоятки, он отпустил его - светильник завис в том же положении, попирая законы гравитации. Князь хмыкнул и потянул фонарь обратно. С заметным усилием вытащил из стены и довольно показал нам. И стекло, и прорезиненная ручка были в чёрных тестообразных ошмётках.
  - Действительно, новая форма искажения пространства, - констатировал Князь и полез в карман за платками. Начал счищать с фонаря липкую массу. Проклюнулся свет.
  - Поосторожнее, да, - проворчал Рашпиль. - А то это может быть искажение не только пространства, но и...
  Докончить предостережение он не успел. Князь матюкнулся и выронил фонарь. Через мгновение я уже была в положении наизготовку - фонарь на лбу, в руках спрей и нож. Если капли этой дряни смогли просочиться сквозь перчатки или как-то иначе попасть на кожу Князя, могут быть 'холодные ожоги'. Оперировать, естественно, мне...
  - Всё нормально! - крикнул Князь, наклоняясь за фонарём. - Просто на руки поползла дрянь.
  Укладывая аптечку на место, я поинтересовалась:
  - Достала?
  - Я что... дурак по-твоему?..
  Князь поднял в луч света ладонь - на манжете сверкнула полоса массивного серебряного браслета. Наткнувшись на металл-генератор, масса искажённого пространства собиралась в капельки, дезактивировалась, скатывалась и падала на пол.
  - Говорил тебе - не трогай гондурас. Вечно у тебя руки чешутся! - недовольно пробурчал Рашпиль.
  Ему не нравилась привычка Князя лезть за лишними впечатлениями, и даже приказ Пака набирать, по мере возможностей, статистику аномалий заставил его заткнуться, но не смириться.
  - Ладно, руки, Раш... Главное, что не гондурас, - миролюбиво согласился Князь и двинулся, перехватив поудобнее очищенный фонарик.
  Второй пролёт был не короче. Шли аккуратно, не расслабляясь. Даже то, что до выхода из зоны всего ничего, уже давно не могло нас успокоить. Всякого за жизнь навидались, и того, как человек получал свою смертельную порцию искажений и ирреальности за полшага до выхода, за рывок от входа - тоже видели. Может, потому мы и стали настолько отменными профессионалами, что, в отличие от многих, мы так и не смогли поверить в себя? Нам троим недостаёт детской непосредственной веры в то, что из любой ситуации есть выход, и он обязательно приведёт к хорошему окончанию. Нам недостаёт сказки... Мы слишком часто видели грустные окончания сказочных начал и редко - наоборот... Я восемь лет назад навернулась в портал искривлённого пространства и получила страшенные раны. Князь десять лет назад попал в ловушку в зоне 'Трасса'. Придавило его, говорили, кошмарно - он провёл вне реальности более двух суток, и, когда Вик и Пак его нашли, то сразу по выходу вызывали реанимацию - у гонщика оказалось внутреннее кровотечение. С тех пор Князь рискует, смеясь. Рашпиль четыре года назад заработал седины на виски - его тогдашний напарник попал в расслоение на обратной дороге из зоны. Сам Раш отделался испугом да 'холодными ожогами' на полтела. С тех пор кожа на ногах и руках у него пятнами нечувствительна. По его собственному признанию, он об одном молил, пока отползал из-под фонтана ирреальности, в который превратился товарищ, - чтобы хрен ещё хоть раз в жизни встал. Сбылись молитвы. С гаком. Видать, сильного святого призвал в помощь любвеобильный дагестанец.
  Лестница казалась бесконечна. Проходили четвёртый пролёт. Площадка, крытая кафельной плиткой. На ней - унитаз. Простенький такой, советских ещё времён, унитаз с длинной трубой вверх, на которой висел, покачиваясь и создавая впечатление шаткой конструкции, залепленный строительным раствором и штукатуркой бачок. И в нём явно была вода. Вид уж больно наполненный был у бачка, объёмный какой-то... Вместо верёвочки висела цепочка с хвостиком - пластмассовой ручкой, напоминающей доисторические трамвайные петли для стоящих пассажиров. Унитаза, по логике вещей, здесь существовать не должно, но он смотрелся так естественно, так причинно, что появлялось желание присесть на дорожку.
  Мимо сантехнического монстра прошли с повышенной настороженностью - если что-то в зоне выглядит реалистично, то приближаться к этому не следует.
  Следующая лестница преподнесла сюрприз - между осколков кирпичей и бетонных блоков валялся вполне новенький фонарик. Свет от него был тусклым, но всё-таки неплохо освещал пространство в радиусе сантиметров тридцать.
  - Однако... - присел над находкой Князь. - Богатая игрушка.
  Действительно, богатая. При всех чувствительных затратах Пака на снаряжение группы, наши фонарики были попроще.
  - Прихватим? Наверняка ведь детки бросили...
  - Ага. Прихватим, да, - кивнул Шамиз. - На обратной дороге. Когда я и Акуя уже будем на выходе...
  Князь сощурился на друга:
  - Ох, не хозяйственный ты, Раш. Сам, ведь, знаешь, что на обратной дороге его здесь уже может и не быть. Акуя, ты как думаешь?
  Понять его не сложно. Я здесь по большей степени именно для этого.
  Итак. Пора работать.
  Фонарик выглядел совсем обычно. И притягательно, чёрт его дери! Пришлось зажмуриться-разожмуриться и посмотреть на предмет взглядом видящей. Князь молча наблюдал за моими глазами - процесс перенастройки иногда неплохо контролировать со стороны. Веки трепещут, промаргиваясь сквозь слёзы, потом всё пространство глаз покрывается сетью кровеносных сосудов, и только затем начинает растворяться радужка. Красная сетка блекнет, но вокруг зрачка появляется интенсивно алый круг. Всё. Включено. Видение.
  Фонарик как фонарик. Предмет с обычным матричным строением - плотная слабосветящаяся сеть энергопотенциала, просвечивающие сквозь поверхностный слой аккумуляторы с тёмно-синим волчком энергии. Одно 'но'... Я присела над объектом, чтобы не потерять точности настройки. Фонарик лежал в лужице тонко растекающейся массы, напоминающей бесцветную слизь. Тонкость её буквально ощущалась, как в состоянии видения ощущается любой объём.
  - Оставь игрушку, Князь, - покачала я головой. - Она с плотью...
  - Мать! - дёрнулся Раш и зашарил светом фонаря по обступившей нас темноте. Что-то же было здесь несколько часов назад, когда в зону прошли сталкерята. Только что это было? Ребята ощупывали пространство лучами, я глазами - мне свет в этом состоянии не нужен.
  - Наст, - севшим голосом позвал Рашпиль. Этой внутренней кличкой он называл товарища только в зоне и только в такие вот моменты. - Сверху!
  Вот теперь увидела и я. И Князь. Потолок - нижняя часть пролёта лестницы над нами - был весь в копошившимся скопище чёрных ртутных капелек. Часть капелек собралась точно над сидящим Князем в одну большую каплю, которая теперь медленной тугой сосулькой стекала вниз, уже готовясь сорваться на человека. Князь одним распрямлением ног рванулся спиной вперёд назад - в сторону, ударился всем телом о ступени и замер, щурясь на каплю на потолке. А та стала огромной и тяжёлой. По её телу пошли явные волны неудовольствия. Что, съела!
  - Пожалуй, ребята, вам сейчас выбирать придётся - идти ко мне или оставаться там, - предупредил Князь.
  Он был прав - капля настолько большая, что, если подзадержаться, то точно перекроет дорогу. Уже сейчас она опустилась вниз настолько, что остался только небольшой прогал между ней и лестницей. И висела эта зараза точно между Князем и нами.
  Раш и я переглянулись.
  Первой бросилась я. Именно бросилась. Словно при прыжке в горящее окно на полосе препятствий. Почувствовала на спине холодок от присутствия опасности и подобрала ноги. Падение оказалось уже внизу - на площадке. Упала, как по учебнику, - плечо, лопатка, бедро, стопа... Кажется, обойдусь без поломок. Волчком вбуравилась в пространство, откатываясь в сторону безучастно наблюдающего за полётом Князя. Приподнялась и села рядом. И без того сухое жёсткое тело дагестанца вытянулось в одну длинную ленту, пролетая в зазоре между срывающейся каплей и ступенями. Падение. Нормальное падение - не придерёшься. Рашпиль поднялся на ноги одновременно с нами. Когда уже зашагали с площадки дальше, капля, наконец, сорвалась. Обернулись, посмотрели, как растекаются серебристо-чёрные шарики, собирая на себя пыль штукатурки.
  - Жаль... - помолчав над скрывающимся под чёрной массой анти-пространства фонариком, сказал Рашпиль. - Не надо детям так умирать.
  Он высказал то, что было на душе у всех троих. Но - зря он это сделал. Когда уходишь в зону за какой-нибудь группой глупых детишек, которых взрослые не научили, что играть с огнём нельзя, всеми силами настраиваешь себя на оптимистичный лад - дойдём, спасём, вернём, уши надерём! Только вот получается так радужно не всегда... Особенно, когда речь идёт о серьёзных зонах. Приятно и понятно, когда детишки играются, мотаясь где-нибудь по Х-точкам четвёртой-пятой категории - и им интерес плюс романтики полные штаны, и нам работы поменьше, да и польза бывает - кто-нибудь из выросших ребят потом приходит работать в наши ряды. Но дети хотят не просто пугаться. Дети хотят пугаться по-настоящему. Котёнок Гав и щенок не смогли бояться под уютной лестницей в тихом, залитом светом и покоем доме - они убежали на крышу, где гремел гром, сверкали молнии и было опасно.
  Не следует детям так умирать... Ещё одна сложность групп по спасению, что на нашей совести вытащить тела, если это вообще возможно. В этот раз кого-то вытащить уже невозможно.
  - Странно, что с этой точки они не направились назад, - сказал Князь.
  Я поморщилась - говорить не хотелось, но идти в тишине хотелось ещё меньше.
  - Действительно. Как-то необычно для детишек. По идее, потеряв сотоварища, обычно группа возвращается.
  - Если только, да, они не настолько запаниковали, что сломя голову бросились дальше... - проворчал Рашпиль.
  Говорить вслух о том, что возможно на том лестничном пролёте сталкерята легли все, не рискнул никто - зона имеет свойство слушать и слышать.
  Следующая лестница оказалась завалена игрушками. На верхней ступеньке, почти у самой площадки, лежал опрокинутый ящик, из которого, по-видимому, и высыпа´лось это детское счастье. Только вот предметов оказывалось значительно больше, чем могло поместиться в коробке. Игрушки разные - большие и маленькие, плюшевые и механические, пластмассовые и металлические. Разные. Князь шагал, внимательно рассматривая поверхность под ногами и переставляя ботинок, только когда угадывал вполне мирный прогал между игрушками. На всякий случай. Мы молча повторяли его действия - след в след. Практики такого движения у нас хоть отбавляй - не только в зонах на выездах, но и просто по жизни - одно из тех умений, которые вбиваются в плоть и кость за долголетнюю подготовку. Наверное, поэтому мне, идущей второй, не требовалось усилий, чтобы наблюдать за тем, куда ставить ногу, - и я осматривала пространство, то входя в состояние видения, то выходя из него. В видении становилось легко определять границы псевдореальности, нас окружающей, и наблюдать за энергетическим строением предметов и других структур, а при обычном зрении отмечались несоответствия с реальностью, улавливалось движение и любые иные изменения. В нашей тройке сейчас видением владела только я. Когда-то Князь был видящим, но после того тяжёлого выхода в Зону, который закончился для него реанимацией, экстроспособности его резко сошли не нет. Вообще, видение - достаточно редкое умение, воспитываемое не одно десятилетие. Мне в своё время повезло - я была 'подобрана' одним из действительных учителей. Так, как он, теперь уже никто не учит - пороху не хватает, знаний, умений, ответственности, да и просто такта.
  Заводной плюшевый мишка лежал, опрокинутый на спину, на лестнице и с тихим металлическим шорохом медленно-медленно перебирал ногами... Мимо. Мимо. След в след.
  - Лестница кончилась, - оповестил Князь, первым ступая со ступеней на бетонную поверхность пола.
  Да, лестница кончилась, и дальше начиналось необозримое пространство подвальной зоны, чья граница давно размылась в переходах меж реальностями.
  - Раньше здесь, на входе, была такая уютненькая комнатушка с вечно гнилой картошкой под потолок, да, - задумчиво высказался Рашпиль. - Нам ещё пришлось лезть через эту сопливую гору, чтобы пройти в коридор... Да. Малик тогда поскользнулась и всей рожей ухнула в неё. Ну и нахлебалась этой дряни.
  Я поперхнулась и откровенно сморщилась, представив себе вынужденное купание в картофельной гнили:
  - Не очень вкусные воспоминания.
  - Тебе глотать эту гадость не придётся, - успокоил Князь, сверяясь с картой. - Картошка переместилась левее от нашей нитки.
  - А что придётся? - поинтересовалась я, осматривая территорию, по которой нужно будет шляться в ближайшее время.
  Обычный подвал, с большим количеством узких - пройти двоим - коридоров и комнат по обеим сторонам. Часть комнат за дверями, у части двери напрочь отсутствовали. По потолку всей линии коридора тянулся шнур, на котором кое-где висели тусклые лампочки - судя по всему, лампочка одна, но искажение реальности внесло свои изменения и размножило её по растянутому пространству. Забавно видеть много раз повторенный жёлтый огонёк, трассирующим светом уходящий куда-то вдаль.
  - Придётся много блуждать. Здесь, судя по крокам, основной коридор проходит строго перпендикулярно силовому меридиану, а шесть обследованных боковых коридоров имеют хаотическое строение, причём меняют угол схождения с основным постоянно.
  Рашпиль меня опередил в главном:
  - Они зациклены?
  - Вроде бы, нет. Два коридора проходчики отследили километра по три, но до конца так и не добрались. Дальше уходить побоялись - ментальный контроль штаба стал настолько слабым, что они предпочли не рисковать.
  - А основной коридор? - спросила я.
  - По крокам протяжённость отражена километров на восемь. Но это тоже не точно.
  - Мы ходили вправо километров на семь, а влево где-то на девять, - вспомнил Рашпиль. - Мотались дней пять.
  - Хорошо быть линкором, - саркастически заметил Князь. - Вы, что же, без ментальной поддержки ходили? Или за собой тянули телефонный шнур?
  Рашпиль пожал плечами:
  - Между прочим, лет десять назад только так, без ментальщиков, и ходили. Да. Кстати, насчёт шнуров - поговаривали, что бывали и те, кто тянул.
  - Но не вы?
  - Я похож на доблестного телефониста?
  - Хорош пикироваться. - Мне порядком стала надоедать остановка. Я всегда нервничаю, когда ничего не происходит. Вынужденное безделье в зоне доводит подчас до исступления. - Надо определяться.
  - Определяйся, - пожал плечами Князь. - За чем дело-то встало?
  Фыркнув в его сторону, взялась за дело. За последние полчаса уже привыкла к пассивной роли среднего звена в группе. Несколько разомлела от тихой заботы и опёки товарищей. Несколько забылась в роли единственной женщины в группе. Несколько забыла, что пол в нашем деле - вопрос, скорее, мешающий. Пора возвращаться в строй!
  Присела на корточки, достала маятник. Серебряный диск с хрустальным сердечником весело сверкнул, посылая во все стороны тонкие лучики. Ознакомился с обстановкой... Вот так всегда - самое важное в жизни снаряжение становится любимым и отождествляется с живым существом. Шнурок страховочной петлёй лёг на запястье. Итак, малыш, покажи-ка нам направление основного силового! Маятник несколько мгновений раскачивался от моих микродвижений, а потом поменял направление, зашатавшись вдоль меридиана. Направление строго перпендикулярно коридору. Так, здесь всё сходится. Едем дальше.
  Долго присматривала трещинки в стенах, куда можно было бы без лишнего напряжения воткнуть две из разных металлов спицы из левого наруча. Обнаружила. Осторожным вкручивающим движением ввела спицы в стены. Словно в тело иголки для рефлексотерапии воткнула. Терапия удалась на славу - буквально через несколько секунд у первой спицы начал светиться конец, собирая на себя отрицательный заряд, коего здесь оказалось в избытке, а вторая спица согнулась забавной крякозяброй... С этим всё ясно. Дальше.
  Мой персональный волчок отличался от всех в группе - делался по личному спецзаказу нашим любимым мастером 'странных вещей', Дядюшкой Ги. Волчок из неизвестного мне сплава, очень тяжёл в руке, с постоянным ощущением свербения от прикосновения к поверхности. Выкрашен он был в чёрный цвет с мельчайшими серебряными каплями, которые при вращении создавали ощущение маленькой галактики. Волчок успешно встал в пыль и, подпрыгивая на трещинах бетонки, уверенно 'зарысил' влево по коридору. Ах, ты, мой маленький Бабы-Ёжкин клубочек.
  - Пошли? Или будут другие методы выбора? - поинтересовалась я у молчаливо ожидающих результата парней.
  - Пошли, - кивнул Князь.
  Подхватила волчок на ладонь, - маленький лоцман мягко вздрогнул, запрыгивая на линии жизни, и только после того, как я сжала руку в горсть, прекратил движение.
  Двинулись. Жёлтые огоньки ламп освещали круги под собой, и потому стало возможным выключить фонарики. Конечно, света было недостаточно, особенно в зонах между лампами, но всё-таки значительно лучше, чем на лестнице. В шарящих перед каждым фонарём белых пятнах хорошо были видны и плесень на стенах, и расползающиеся от мест концентрации энергии трещины по пространству.
  Князь двигался впереди, постоянно удерживая вооружённую заряженным 'Собеседником' руку возле корпуса, - готовился обороняться в случае чего. Рашпиль за моей спиной явно нервничал, слишком часто оборачиваясь, - тоже чувства гонщика на взводе. Я, напротив, шагала, максимально расслабившись, - ещё не хватало, чтобы в группе все были агрессивно-тревожны при возможных 'контактах'. Хотя, если уж совсем честно, контактировать не хотелось. Хотелось поскорее добраться до деток, вывести их отсюда и умотать домой, в тёплую постельку. При воспоминании о кровати сразу возникли и постощущения прекрасного вечера, который длился долго и счастливо, закончился близостью и прекрасными снами с пониманием, что среди ночи всё может и продолжиться... Вот такое шикарное времяпровождение мне и обломал ночной звонок Пака. Интересно, когда я вернусь домой, меня ещё будут там ждать? Вряд ли, вряд ли... А так хочется иногда кофе в постель, утренние пышки по-венски и душ с продолжением. В общем, чувственно-сенсорного удовлетворения как духовного, так и телесного.
  Князь замер, словно наткнулся на преграду.
  Вскинула мгновенно 'покрасневший' взгляд - потом органика даст жару за быструю перестройку, - но никакой опасной мембраны, которая бы преградила нам путь, в зоне движения не обнаружила.
  Телефонный звонок прозвучал громом. Сдерживая естественный порыв производить все движения быстро, я медленно повернула голову и посмотрела туда же, куда уже неотрывно глядел Князь.
  Дверь справа оказалась широко распахнута внутрь. За ней - жёлтое окно, освещённое ярким солнцем, шумящая в том окне сирень, небо голубое до невозможности. Залитые летним светом стены комнаты, покрытые старыми газетами вместо обоев. Полы паркетные, старые, с расходящимися швами, с пятнами щербатости и потёртости. Посреди комнаты расположен огромный, настоящего тёмного дерева письменный стол с массивными бронзовыми принадлежностями и старым телефоном. Очень старым. Деревянным, высоким, с большим диском и невообразимо изогнутыми рычагами под трубку. Такие только в фильмах про Смольный видела.
  Телефон зазвонил снова.
  - Подойду, - сказала я и решительно двинулась к аппарату.
  - Акуя!
  Ребята дёрнулись, но перехватить не успели.
  Тянет меня иногда на совершенно дикие подвиги. И, что удивительно, обычно как раз глупые идеи приводят к сказочным итогам, а вот последовательные логические действия подводят под монастырь. Потому не в первый раз рискую глупо и настырно.
  Сразу, как вошла в комнату, поняла, что очутилась в другом времени. Ощущение, основанное на запахах... Мощная смесь сиреневого цвета, пряности перманентного ремонта, разлитого по паркету хорошего кофе, типографской краски и только что вышедшего человека. Этот человек был мужчиной в возрасте, он курил трубку и любил старый шерстяной халат. Ароматы заставили 'поплыть' - голова закружилась, побежала догонять вчерашний день.
   Запахи - самое сильное впечатление от пространства. Запах - это предвосхищение и постскриптум действия...
  Телефон зазвонил в третий раз.
  В пустоте ремонтного помещения гулко прозвучали шаги - мои ботинки оказались недостаточно мягки для напряжённо натянутого паркета и тишины, долго ожидающей засилья звуков.
  Я протянула руку и взяла в ладонь трубку. Она оказалась горячей - нагрелась под солнечными лучами, бьющими в окно. Обернулась. Ребята стояли на самом входе, на границе между 'там' и 'здесь'. Стояли в полной готовности вытаскивать меня из любой задницы, в которую по воле неба и собственной глупости я сейчас готова была провалиться. Только это, наверное, и добавило мне сумасшествия.
  - Слушаю, - от волнения голос оказался чуть с хрипотцой.
  - Алло! - недовольный женский голос вечной старой девы заскрипел по мембране, передал настроение дальнего невозможного. - Господин Букле´й? С вами будет говорить Тарио...
  Где-то там, в невозможном далеко, что-то хрустнуло, заскрипело, завизжало. Совершенно механическое движение по проводам наметилось в моём направлении. Страшное движение. Пугающее чем-то неясным.
  - Сеть накрылась, Буклей, - раздался тихий голос издалека. Голос человека предельно уставшего и уже давно не надеющегося на отдых. - Аппаратура выходит из строя. На подходах к туннелю завязли четыре команды проходчиков. Во втором коридоре народ изолировало - нужно срочно обеспечить подход энергии. В четвёртую шахту хлынула термостатика - а там осталось восемь человек. Ребята сами не выберутся - нужно срочно посылать бригаду. Если не сможем мобилизоваться в течение трёх часов - придётся взрывать с людьми... У тебя есть кто свободный, а то мои резервы уже вышли?
  Вот теперь я почувствовала себя паршиво оттого, что подняла трубку. Мало того, что слушаю чужой разговор, так ещё и не могу чем-либо помочь.
  - Буклей, ты слышишь? Свободные ребята есть?
  - Это не Буклей, - тихо отозвалась я.
  - Так... - протянул неизвестный мне Тарио. Было в его голосе нечто особенное в этот момент - и усталость сорвавшейся последней надежды, и странное нутряное понимание ситуации, и осознание внезапно уплотнившейся проблемы. - А где Бук? Впрочем, - вздохнул он, словно рукой махнул. - Откуда вам знать... Вы ведь из моб-стата говорите? Хотя... Сути это не меняет, - он помолчал и негромко попросил: - Девушка... Если сможете встретить Буклея в течение ближайшего времени... Нет, вообще, если сможете встретить Буклея, то передайте ему, что сеть накрылась и Тарио просит о срочной помощи. Хорошо?
  - Хорошо. - Я сглотнула. Показалось на миг, что мой собеседник на том конце провода понимает в жизни значительно больше меня. Потянуло под ложечкой ощущением разговора с священником. - Только...
  - Да?
  Я заторопилась:
  - Мне показалось, что ваше сообщение требует срочности. А я могу вообще никогда не встретить вашего Буклея.
  Мой собеседник помолчал, прежде чем ответить. Чувствовалось, что решается - что можно, а чего нельзя мне доверить.
  - Время не имеет значения перед важностью принятия решения, - наконец, сказал он с трудом. - Передайте Буклею сообщение. Это действительно важно.
  - Я понимаю. Я передам. Только один вопрос...
  - Вы не ошибётесь, - устало ответил он, не выслушивая. Но, наверно, ему это и не требовалось - он и так понял, о чём я хотела спросить: как я узнаю неизвестного мне Буклея.
  Трубка запикала, показывая свою невероятную занятость. Раз гудок... Два гудок... Но я почему-то ещё стояла, замерев над аппаратом, словно над алтарём чуждого божества. Гудок. И треск набора номера.
  - Алло? Вы слышите?.. - высокий женский голос прорвался ко мне сквозь треск. - В синем над красным слева от собаки... В синем над красным... Дети очень устали... Есть раненые... Мой сын... кровь... адреналин... синем...слева...
  Трубка затрещала ещё больше, и голос телефонистки прервал сообщение:
  - Немедленно прекратите несанкционированную связь! Портал закрыт!
  - Сука! - со смаком произнесла я в трубку, поднеся её мембранный конец почти к самому рту.
  - Сама такая! - возмутилась телефонистка. - А я, между прочим, со всякими не сплю! И наколок на заднице не ношу, вот!
  Сглотнула. На левой ягодице у меня уже лет пять как красовался красный грифон. А уж то, что сплю я 'со всякими'...
  Гудок... Гудок... Гудок...
  - Отреченье от рук и ног,
  С высоты некуда упасть.
  Пробуждение с криком огня,
  Не родившись, исчезнуть дай!
  Свершилось - кожа меняет цвет,
  И лед до последней капли раздет,
  А я не спешу начать,
  Пока вода не стала стеклом.
  Голос гитары задребезжал, разбивая динамик трубки. Кажется, это уже не телефонная связь...
  - Акуя, ты в порядке?
  Голос Рашпиля раздавался из телефона и потому отливал металлическим блеском. Я медленно опустила трубку на услужливо прогнувшиеся навстречу рычаги аппарата и повернулась к проёму двери. Ребята стояли в запредельной тревоге. Их можно понять - выглядело моё поведение, словно у уже 'поплывшей'. Только я таковой себя не ощущала. Напротив, было грустно, тоскливо, было даже обидно. И, одновременно с этим, - обыденно.
  - Да. В порядке, - отозвалась я, взяв себя в руки, и двинулась на выход из комнаты. Знать бы, кто такой этот Буклей. Что за сеть накрылась у Тарио. Кто та дрянь телефонистка, что всё обо мне знает. И - самое главное - синее над красным слева от собаки - это где?..
  - Что там?
  Насколько можно короче и точнее я передала суть сообщения и краткого разговора с неизвестными мне личностями - Тарио, телефонистки и добровольного помощника нашей миссии. Постаралась вспомнить до деталей - в зоне всё может оказаться важным. Зона имеет обычай слушать. Зона не имеет обыкновения отвечать, но иногда... Возможно сегодня именно такой день - день, когда сбываются надежды заблудших.
  Парни задумались.
  - Синее над красным слева от собаки, - выделил главное во всём сообщении Князь и зарылся в кроки.
  Мы с Рашпилем, не мешая, зависли с двух сторон - а вдруг? Ожидание, естественно, не отрывало нас от обычной процедуры - я осматривалась как видящая и держала на пальцах мембрану ощущений коридора, а Раш бросил под ноги активизировавшийся заградительный маяк и тискал 'Собеседник'.
  Князь действительно что-то накопал. Неуверенно покачал головой и оторвал взгляд от карты:
  - Не знаю. Собака здесь есть только одна. Но я весьма не уверен, что речь идёт о ней.
  - Из тебя клещами тянуть, да? - сдержанно прорычал Рашпиль.
  Князь посмотрел на него с неодобрением:
  - Раш, поимей совесть. Если отыщешь где-нибудь среди давно забытого. Ответственность-то принимать мне...
  - Кончай, Князь, - иногда и у меня не хватало выдержки, - Мне охота побыстрее выбраться отсюда.
  'Гонщик' посмотрел укоризненно и ласково напомнил:
  - Не в постели, солнышко, - Ясно, это он насчёт 'кончай' и 'охота'. - А относительно собачьих меток, так такая здесь только в одном месте - в коридоре 'старом' есть комната, на пороге которой обозначен знак собаки. Что это значит, я не знаю. К тому же, судя по карте, там поблизости нет ничего похожего на красное и синее.
  - Двинулись, - пожал плечами Рашпиль и первый зашагал в сторону 'старого' коридора.
  Князь тихо чертыхнулся, собирая карты, из-за чего и был вынужден отстать. Впрочем, на втором повороте он уже догнал нас и, бодро отодвинув товарища в сторону, зашагал ведущим.
  Двигались быстро, насколько это вообще возможно в 'зоне', когда знаешь - куда идёшь. Даже не особо надёжная цель намного упрощает путь. Появляется чувство надёжности, исчезают сомнения. Быть может, им и суждено будет вернуться, но это произойдёт потом, тогда, когда задача будет выполнена и настанет время сопоставлять желаемое и действительное. А пока можно просто идти, особо не заморачиваясь на тему того, куда и зачем. И так идти - значит, в первую очередь, экономить нервы...
  - Ну? - спросил Шамиз, когда Князь остановился на предполагаемом входе в комнату, перед которой на карте обозначался знак собаки.
  - Хрен его знает, что это такое, - озабоченно пробурчал ведущий и шагнул в сторону, чтобы освободить нам зону видения.
  Мы стояли перед заколоченной дверью в одну из сотен комнат 'Плеши'. На полу, стене и потолке, фактически по всем поверхностям в хаотическом порядке располагались собачьи следы. На двери кто-то из 'проходчиков' нарисовал мелом давно и хорошо знакомый всем знак электронной 'собаки'...
  - Ммм... - протянул Рашпиль. - По следам как-то она великовата для нормальной, не находите?
  - Собаку не находим, - хмуро отозвался Князь. - И очень этому рады. Такой Баскервилии любой из нас будет на зубок.
  - Мальчики, хорош нагнетать. Вполне возможно, что этот пёсик весьма симпатичен, пока не голоден, - усмехнулась я. - В конце концов, знаков опасности я лично поблизости не наблюдаю. А этот значок может обозначать что угодно, только не зону повышенного риска.
  - Например? - поинтересовался Князь.
  - Почтовый ящик службы порно-знакомств в 'зоне'...
  - Зайдём? - тут же предложил Князь, предложив напарнику руку крендельком.
  - Не уверен, что меня устроит близкое знакомство с твоей небритой рожей, - оставшись серьёзным, покачал головой Рашпиль. - К тому же я не вижу здесь 'слева от собаки' синего над красным.
  - Акуя, а может, ты спутала, и имелось в виду голубое над розовым? - оскалился Князь.
  - В таком случае вам придётся срочно менять ориентацию, - хмыкнула я. - Но если серьёзно, то я тоже не уверена, что этот знак можно использовать в качестве ориентира.
  - Тем не менее, - упрямо покачал головой Князь, снова настраиваясь на работу. - Других вариантов нет. Попытаемся отталкиваться от того, что есть. Допустим, что знак является тем, что нам нужно. Значит, следует определиться, где находится лево относительно него.
  - Смотря куда смотреть, - пожал плечами Рашпиль.
  - Назад, - вздохнул Князь.
  Обернулись в позицию 'наизготовку' мы с Рашем вполне синхронно. Слишком хорошо мы втроём знаем друг друга, чтобы не суметь отличить мельчайшие оттенки произношения. Князь явно предупреждал.
   Из стены коридора вышла собака. Отряхнулась и двинулась к нам. Собака спокойная и не производящая впечатления опасности. Только противности, да, пожалуй, жалости. Псина где-то мне по бедро в холке. Чёрная, лохматая, словно сенбернар, но с вытянутой острой мордой, больше подходящей какой-нибудь таксе. Задняя нога у собаки была только одна. Не в том смысле, что второй не было. Просто её не было у неё никогда. Сразу от хвоста вниз тянулась большая лохматая лапа. Одна. Словно две слились когда-то, да так и остались...
  Мы, замерев, смотрели, как собака полушагами-полуприпрыжкой приближалась. Остановилась она передо мной. Заглянула снизу. Глаза у неё оказались белёсые, словно больные или слепые. Опустила морду и двинулась дальше - мимо нас в дверь. Прошла сквозь, не заметив преграды, и исчезла.
  - Вот тебе и собака, - покачал головой Князь. - Давно такой извращённой фантазии не видел. Интересно, что бы сказал Фрейд по поводу таких иллюзий?
  - Что в детстве ребёнок пропустил анальную стадию развития, - саркастически заметила я. - Разве ты не заметил, что у бедняжки отсутствует то, что должно быть под хвостом?..
  - В таком случае, кроме анальной, было пропущено и ещё несколько, - проворчал Рашпиль и двинулся к двери с явным намерением войти. Теперь его никто не задерживал. - Если есть дверь, её нужно открыть.
  Открыли. Князь, как и положено ведущему, рванул первым. Вот так в порталы и влетают - один на колено с 'собеседником' на изготовку, другой с 'тинко' прикрывает по верхнему уровню, а видящая находится за их спинами и обозревает пространство. Классика профессионализма. За сколько же лет это апробировано и отработано?
  Портал расцвечен красно-синим. Цилиндрическая труба перистых соединений реальности, на синих связях сверху и красных снизу. Труба тянулась в бесконечность, извиваясь так, что то одна, то другая сторона пропадали в мозаике цвета.
  - Знак собаки был на двери слева... - заметил Князь. Раш только ухмыльнулся недобро - когда зона так явно говорит с тобой - жди неприятностей. - Как здесь, Акуя?
  - Хреново. - Глаза начало щипать от перенапряжения, но работать всё равно приходилось на полную - слишком высоки ставки. - Здесь портал только два на два. Сразу за визуализирующейся поверхностью - провал. По трубе идёт постоянный поток, так что чем дальше зайдём, тем меньше возможности будет выйти - начнёт засасывать...
  - Предположений - куда вынесет, нет?
  - Нет, Князь. Слишком далеко - я не могу просмотреть настолько. Портал тянется несколько парапарсеков..
  - Спасибо, Акуя. Расслабь глазки - они нам ещё понадобятся.
  - Нет, Княже, - покачала головой я. - Сейчас не буду. Не нравится мне этот ход в царство Аида.
  - Ладно. Не перегревайся только. - В голосе Князя чувств нет, только рациональность командира перед серьёзной работой, но мне-то такие вещи объяснять давно не надо.
  Двинулись. Строгое построение. Яркое подрагивание икр - это от напряжения. Тело уже готово сорваться в любую сторону от малейшей опасности, только сознание удерживает порыв. Портал - это такая штука, в которой шутить позволительно исключительно зоне.
  Красное и синие переливались тонкими волокнами соединений. Красивая картина, если не смотреть на всё это взглядом видящей. Для того, кто способен заглянуть за пределы восприятия видимого спектра, всё оказывается иначе. Тонкая сеточка поверхности едва переливается бледно-серым, а за ним - чёрные и белые разводы расслаивающего пространства. Пылает чёрный огонь, страшными бликами бежит по тончайшей препоне меж 'там' и 'здесь'. Стоит только оступиться - и ты окажешься в его власти. Там 'холодными ожогами' не отделаешься. Там сожжёт напрочь. И очень быстро. И потому, наверное, так завораживает видение. Природа человеческая - изучай то, что опасно. Изучай и восхищайся, почти преклоняйся, для того, чтобы даже случайно не потревожить его, для того, чтобы не вызвать всплеска интереса в его покойном равнодушии. Древнее чуждое божество - не буди его от греха... Страшное должно оставаться за пределом твоего интереса - тогда и только тогда есть вероятность того, что и ты окажешься за пределом его влияния.
  Иногда я проклинаю тот день, когда стала видящей - новые возможности сознания подарили новые страхи. Вот ребята идут вполне спокойно - всё, что им надо было знать, они знают. И потому не подходят близко к стенам, и потому стараются, чтобы ноги не проваливались в изредка попадающиеся слишком большие дыры между волокнами. Ребята знают о том, что выйти за преграду двухцветной мембраны - это опасно. По счастью они не знают - насколько. Это знаю только я, но буду молчать - зачем людям нервы сажать раньше времени? Успеется ещё. Это - моя ответная забота. Зона, мать её... Она делает людей человечнее...
  - Впереди, - негромко предупредила я, чувствуя на дне глаз жжение от просвечивающего насквозь окружающее пространство пробоя.
  - Ок, - отозвался Князь и аккуратно выдвинулся дальше на шаг: риск - дело старшего.
  Впереди оказались люди. Судя по всему, наши детки. Они висели на тонких волокнах, словно пойманные в паучью ловушку бабочки. Неловко закинутые ручки-ножки, неестественные изломы спин, предельно напряжённые в последнем порыве движения мышцы. Две девочки и пацан. Дыхание ещё прослеживалось, но кожные покровы уже отливали синюшной бледностью.
  - По-видимому, сначала девка запуталась в волокнах, а эти двое начали вытаскивать, и тогда уже все трое налипли, - хмуро предположил Рашпиль.
  - Нам от этого ни тепло, ни холодно, - проворчала я. - Предложения есть?
  - Только 'контаклем' пробовать, - не очень уверено предложил Князь. - Всё равно других вариантов нет и не предполагается.
  - Ну, почему же, - усмехнулся Рашпиль. - Можно вернуться домой, плотно поесть, отоспаться и на второй заход прихватить с собой бензопилу из карманного набора думера.
  Мы пикировались, но дело уже делали. Я заряжала шприцы адреналином для того, чтобы иньекционировать 'примороженных', Рашпиль 'закрывал' круг, в котором мы собирались работать, Князь готовил 'контакль'... Выполнялось всё без спешки, спокойно и последовательно, как и положено, если жить хочется. Детям наше торопыжничество всё равно что мёртвому припарка, а вот нам может здорово сократить количество накуканных персональными кукушками лет.
  - Поддержка вышла, - задумчиво оповестил Князь. Значит, с ним связалась Панда, и по нашим следам направлены Вик и Тальк.
  - Это хорошо. А то троих сразу мы не дотащим, - кивнул Рашпиль.
  Действительно, если считать, что тащить деток придётся мужчинам, то расклад для них получается не радужный... А я просто не смогу нести деточку, которая сама почти уже с меня. Акселераты, и куда только вымахали - наказание для спасателей.
   Кожа под иглой противно хрустнула, словно переломленный пергамент. Да, девочка здесь, в этой ловушке, уже не менее двух часов висит. Реакции на укол не последовало. Всё так же пусты онемевшие глаза, смотрящие в никуда, всё так же судорожно сжаты мышцы. Да, дело совсем швах... Со вторым уколом решила погодить. Сделала инъекцию другой девочке. Реакция появилась, но с явным запозданием - веки затрепетали, по щекам поползли слёзы и сопли - пошла естественная реакция на 'разморозку'. С воодушевлением вкатила адреналин пацану. Как правило, представители сильного пола быстрее приходят в себя даже после больших доз проморозки антиреальностью. Мальчик действительно оправдал надежды - лицо порозовело, пальцы затрепетали, веки начали моргать, а рот открываться-закрываться. Норма. Вот теперь второй укол той, первой... Вводила медленно, внимательно наблюдая за реакцией, надеясь прекратить введение препарата сразу, как только пойдут первые признаки оживания. Их не оказалось.
  - Девочка, кажется, йок... - констатировала я.
  - Вижу, - коротко отозвался Князь. Он уже некоторое время как орудовал 'контаклем', острым серебряным лезвием с алмазным напылением аккуратно вырезая вторую девочку из сети сине-красной мембраны. 'Контакль' безбожно искрил и жёгся от перегрева - 'гонщик' периодически морщился и встряхивал руку, чтобы остудить инструмент. Его 'контакль' был давнишний, не раз уже проверенный в использовании, но по этой же причине и уже несколько 'затупившийся' - особо яркие нити он 'брал' с трудом. Рашпиль хмуро предрёк:
  - После этого тебе точно придётся его заменить.
  На удивление Князь его не послал. Обычно за такими словами следовало точное указание места, куда следовало пойти и как при этом необходимо завязаться узлом. В этот раз сосредоточенность ведущего на работе оказалась настолько серьёзна, что времени на ответ у него не нашлось. Минут через десять аккуратной вырезки, требующей точности не меньшей, чем у сапёра, Рашпиль подхватил девочку и стал держать на руках, пока Князь срезал последние нити. Требовались значительные усилия со стороны обоих напарников - если девочка упадёт и потянет за собой волокна, то визуализирующаяся поверхность просто порвётся и откроется провал в хаос антиреальности. Куда, естественно, утянет всех.
  - Есть! - хрипло скомандовал Князь, срезав последнюю перемычку между живым телом и внешней сетью портала. Липкие ниточки всё ещё свисали с тела, но уже не представляли опасности. Рашпиль со вздохом опустил девочку на горизонт портала. Было видно, что держать её на весу он замучился:
  - Следующая!
  - Помогите... Мне помогите... - прохрипел мальчишка, умоляющими глазами смотря на мужчин, но никто из них не отреагировал, начав заниматься девочкой, так и не пришедшей в сознание после двойного укола. Один из старейших законов спасателей: помогать в первую очередь тому, кто молчит. Тот, кто просит о помощи, ещё имеет силы держаться.
  - Всё будет нормально, малыш... - сказала я, подойдя ближе к пацану. Кто-то же должен успокоить его - из сильного и смелого взрослого и крутого защитника он превратился в сопливого ребёнка, страждущего защиты и опёки. Эх, детки-детки. В том-то и разница между настоящей взрослостью и игрой в неё: тот, кто отвечает за себя сам, не ждёт помощи от других. Никогда не ждёт.
  Бессознательную девочку срезали долго - 'контакль' уже основательно затупился и порой, срезая волокна сети портала, рвал и живые нити энергии. И это плохо - и так ослабленный организм теряет силу ещё и на разрывах.
  - Посторонись, Князь, - тихо попросила я. Имела право этого не делать. Не в данном рейсе. И ребята хорошо знали это. Но ситуация выходила из-под контроля.
  Князь внимательно посмотрел в мои невозможные красные глаза и молча отодвинулся. Ему не в первый раз при таком присутствовать и чем это оканчивается, он хорошо знал. Но, видимо, как и я, считал, что игра стоит свеч. И за это решение, как и за многие, восхищаюсь Князем - особенный он человек! Собой рискует, словно жизнь надоела, но группу всегда ведет, имея изрядный запас прочности. Все решения его выверены - точны и рациональны. Приказы логичны и последовательны. Прекрасный командир. Был бы. Если бы не лез лично проверять каждую подозрительную дырку.
  Ладони почти мгновенно намокли - волнение в такие моменты оказывалось весьма сильным. Пальцы захолодели не сразу - потребовалось усилие для того, чтобы настроиться на работу в тактильно-контактном диапазоне. Но я справилась. Достаточно было просто посмотреть на отливающее синеватым лицо девочки и почувствовать, как в ней бьётся жизнь - на самом дне родника, в глубине меж глыбами прошлого и будущего. Пальцы потянулись к путанице соединения нитей жизни и её отрицания. Глаза защипало от перегрева, ладони загорелись.
  Я перетирала в чувствительных, наполненных силой пальцах волокна и разделяла их на 'мёртвые' и 'живые'. Словно вода, они протекали меж пальцами; касания силы мёртвого тревожили мои 'лягушачьи' мембранки; почти до сексуального возбуждения доводили электрические разряды от перегорания каналов, бегущие по коже.
  Пока 'вырезала' залипшую девочку, Князь в темпе срезал мальчика 'контаклем'. Рашпиль поддерживал пацана на весу, а сам не спускал с меня глаз. Впрочем, Князь тоже, бывало, отвлекался, чтобы убедиться, что я ещё держусь на ногах. И мальчика и девочку освободили почти одновременно - пацана принял на руки Рашпиль, а девочку мне пришлось спускать со стены самой...
  - Есть, - вздохнул Князь, осмотрев три неподвижных тела под ногами. Повернулся ко мне: - Ты как?
  - Нормально. Только отдохну немного, - позволила себе улыбнуться, но всё-таки вынуждено опуститься на корточки, в любимую полуотдыхательную позицию. Руками упёрлась в дуршлачное подобие пола. Действительно, нормально. Только посидеть бы немного.
  - Знать бы, где остальные, - вздохнул Рашпиль.
  Действительно, где остальные? Детей должно быть больше. Кажется, где-то ещё в зоне должны быть трое пацанов. Или двое? Князь присел возле мальчика, который был в сознании.
  - Где остальные?
  - Я не знаю... - заикаясь, вымолвил мальчик. - Не знаю... Они ушли... наверное... Я домой... Мне домой надо... Мне плохо, понимаете?.. Это 'антиреальность', понимаете?.. Нам срочно нужна помощь врача, иначе...
  - Врёт, - кинула я. Надоело слушать трусливый трёп. Вот интересно, когда в зону отправлялись, поди, такие сказки плели друг другу о своей смелости и крутизне, что сами в себя верить начинали. Аж боюсь в зеркало смотреться, такой я крутой! А теперь, когда напрямую столкнулись с действительностью - именно, не с 'антиреальностью', а с действительностью, в которой нужно что-то представлять собой, а не трепаться об этом - хвост поджали. Противно.
  Со стороны входа в портал появились Вик и Тальк. Оба были в полном снаряжении, плюс за спинами болтались рюкзаки для переноски людей. Не в первый раз придётся их использовать - технология уже давно отработана. Возле днищ вырезаны дыры для ног пострадавших. В таком положении бессознательного человека можно нести на спине в жёстком каркасе, распределяющем нагрузку на лямки и пояс. Удобно, когда ничего другого не остаётся.
  - Как дошли?
  - Нормально, после вас обычно тихо... По дороге наткнулись на деток - они уже на выходе. Пак и Дядя Саша встретят...
  Здорово! Видимо, ребятки так перепугались, что рванулись до дому до хаты, но поплутали в коридорах, пока вышли. Слава богу, что вообще выход нашли! На душе полегчало. И тут же за дело. Детей быстро запаковали в рюкзаки. Вику, Тальку и Рашпилю.
  Шли молча. Быстро перемещаться в связке уже не могли. Ребятам приходилось подстраиваться под меня, а я не была в состоянии бегать. Глаза жгло едва терпимо, кости ломило, словно при высокой температуре - шёл период дезактивизации организма.
  - Давайте-ка вперёд, ребята! - распорядился Князь. - Мы с Акуей медленно пойдём, а вам бы побыстрее груз Дяде Саше сбросить...
  Мужики кивнули и прибавили ходу. Мне оставалось только невесело улыбнуться - сегодня я действительно уже ни на что не годна. Разве только ещё сама ноги передвигала. Ну, вот и будем перебирать ножками - левая, правая, левая, правая...
  - Пошли, подруга боевая, - хмыкнул Князь и взял наизготовку 'собеседник'.
  
  
  Невозможность первая:
  Не до того, пока душа несётся в рай...
  
  А по тебе, видно сразу - будет толк!
  Ты веселящего газа большой знаток.
  А значит, будет с кем вместе ступить за край,
  Играй шарма-ма-ма, моя шарманка играй.
  Это да. Каждый звук как плеть,
  А вам откуда знать, хочу ли я уцелеть?
  Не до того пока - душа несется в рай.
  Играй шарма-ма-ма, моя шарманка играй.
  'Пикник'
  
  Гости 16.09.20... 11.30
  
  Звонок в дверь надрывно завопил о необходимости встать с постели и отворить непрошеному гостю. Пришлось подняться и, сквозь зубы некультурно выражаясь по поводу происходящего и ловя кулаками рукава халата, доползти до двери. Щурясь от света, заглянула в глазок. Черти принесли Пророка. И не одного - на заднем плане ходила ходуном ещё чья-то тень. Пророк, как известно, в гости с предупреждением не ходит, а придя, не уходит, пока не выпихнешь. По этой причине пришлось открывать.
  - А куя?..
  - Акуя, привет! - Пророк весело оскалился и вскинул вверх руку с потёртой сумкой. Оттуда раздалось позвякивание, легко идентифицируемое как приятное. Что ж, один плюс в хождениях по гостям Пророка есть - он никогда не появляется с пустыми руками.
  - Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро... То там - сто грамм, то здесь - сто грамм, то где-то - Кама-сутра... - хмуро прокомментировала я. - Ты с чем и зачем, неугомонный странник?
  - Я с универсальной отмычкой - огненной водой! - шумно оповестил Пророк и пропёрся в прихожую, как-то совершенно естественно оттеснив меня в сторону.
  За Пророком тихо вскользнула тень - скромный юноша возраста золотого преддипломного студенчества. Он смущённо склонил голову, промямлив что-то похожее на 'здрасте', и тут же отвернулся, заняв взгляд беглым осмотром моей квартиры. Только спустя несколько секунд неспешно-нервного восприятия вторжения я сообразила, что пацан ошалел от моего вида. Да, видок у меня после работы тот ещё: краска не смыта, волосы стоят дыбом от обилия лака и хаотического вращения по подушке, рожица помята. Но главное не это. Главное, что сплю я обычно обнажённой. А любимый шёлковый халат у меня размеров необъятных. И влезаю я в него спросонья не всегда достаточно точно. Вот и сегодня его перекосило так, что грудь мою вполне можно снимать для 'Ню'... Во всяком случае её верхнюю часть с почти уже сошедшей наклейкой-наколкой симпатичной розочки с сердечками над левым соском. Да, слабоват парнишка... Вот Пророк - силён мужик - только облизнулся, вваливаясь в комнату. Чувствуется, что мужская сила в нём бьёт ключом. И в основном, по головам...
  - Ты чего в темноте сидишь? - начал устраивать свои порядки Пророк. Подался к шторам с явным намерением их раздёрнуть.
  - Убью, - хмуро предупредила я, проходя вслед за гостями в комнату.
  - А, ты с работы! - догадался Пророк и живо отринул от гардин. - Сразу говорить надо! Что, глазки совсем погорели? Это лечится с помощью двухсот грамм хорошего коньяка! Где-то у тебя были пузатые стакашки?
  Задёргивать халат я не стала. Так, как было, так и села в кресло наискосок, закинула ноги на мягкий подлокотник и вяло стала смотреть за кипучей деятельностью, развернувшейся на территории моего дома. Пророк - жаворонок, для него сейчас самая пора активности. Плюс коньяк... К вечеру от порядка в моей комнате останется только воспоминание. А так хотелось спокойно отоспаться! Вспомнилось, что Пак просил вечером накатать отчёт по нашему проходу по зоне. Но теперь - перебьётся. Достаточно сказать, что ко мне припёрся Пророк, и все вопросы отпадут сами собой. Пророк - это стихийное бедствие, это - торнадо местного разлива, его ещё не научились прогнозировать, на него нет технической возможности управы, от него не сбежать и не спрятаться...
  Пророк сбросил газеты и тетради с журнального столика и выкатил его из угла на центр комнаты, поставив точно передо мной. Бросил своему скромному товарищу:
  - В кухне на полке над столом - салфетки. В столе - вилки. В полке, над раковиной - тарелки. Тащи!
  Пацан суетливо подскочил и бросился выполнять приказание. Несомненно новенький в нашей среде. Явно - ученик. Пока он хлопал на кухне ящиками, производя незапланированный обыск, Пророк вытащил из серванта стаканы под коньяк и стал доставать из сумки съестное и питьевое. Что-что, а питание Пророк уважал. Что было странно. При том, как, по сколько и чем он питался, можно было б предположить, что он к своим тридцати семи легко обрастёт брюшком и заплывёт жирком благополучия. Но время шло, а ожидаемого не происходило. Пророк оставался той же жердиной, что и был. При его росте баскетболиста вес он имел балерины... Смотрелось это странновато, особенно при работе в 'зоне', когда он облачён в спецкостюм, где десятки карманов и все чем-нибудь набиты. Некое тощее тело с вспучиваниями в разных местах. Если прибавить к этому зеркальные очки с огромными стёклами, напоминающими черепаху Тортиллу на отдыхе... В общем, шишковатый гуманоид из системы Кулебяки...
  - Что за повод? - лениво спросила я, сдерживая зевоту. Организм сердился на неожиданное прерывание заслуженного сна. Ничего, не впервой.
  Пророк остановил броуновское движение стаканов и внимательно посмотрел мне в глаза. Судя по этой неожиданной остановке, повод серьёзен - иначе бы мне о нём сообщили, не отвлекаясь от основного действия - разливания. Пророк вздохнул и спокойно сказал:
  - У меня рак.
  Так.
  Я резко скинула ноги с кресла и выпрямилась.
  Всё, что угодно, только не шутка! Такими вещами не шутят. Я сжала кулаки, подавая напряжение в и так гудящее со вчерашних подвигов тело.
  - Не надо, - мягко попросил Пророк. - Не напрягай глазки. Я же не за этим к тебе пришёл...
  И мне стало страшно. Он сидел передо мной - спокойный и свободный. Только очень смущённый и уставший. Он смотрел на меня с тихой улыбкой и только одним этим вызывал понимание реальности...
  В комнату вошёл 'студент' и выставил на столике тарелки, положил вилки и салфетки. Посмотрел на нас, молчаливо замерших, словно 'примороженных' к действительности. Сглотнул и отшатнулся. Наверное, это страшно. Мне, во всяком случае, именно так. Я чувствовала то, что товарищ пытался мне объяснить...
  Вчерашнее осознание. Долгая одинокая ночь с сигаретами одна от другой. Луна, смотрящая в окно. Страх понимания несуразности прошедшей жизни. Тревога перед тем, чего уже не будет... Утро, в котором есть что-то от надежды... Урок восходящего солнца - урок сражения за жизнь. Жизнь побеждает каждым утром, а смерть - лишь однажды...
  Пророк разрушил связь, возникшую меж нами. Свободным движением подал мне стакан:
  - Давай, малыш! За то, чтобы выход был там же, где и вход!
   Это старый сталкерский тост. Он за то, чтобы всегда находить выход. За то, чтобы выход не плавал по зоне, а ты - не плавал вслед за ним. За то, чтобы выход вообще был... Теперь выход для Пророка где-то в другом месте, чем вход...
  Стакашки звякнули. Коньяк, наверное, был первосортным... По мне, так самогонка сейчас пошла бы так же.
  - Давай, Серый! Выкладывай! - кивнул Пророк своей 'тени'. Студент выложил на тарелки колбасную и сырную нарезку, вывалил из полиэтиленового мешочка красную икру, вытащил хлеб, разложил на широком блюде копчёную рыбину, достал салаты в коробках, в лимонницу ухитрился засунуть виноград.
   - Это кто? - наблюдая за заставливанием столика, наконец, поинтересовалась я. Пацана даже покорёжило от моей бесцеремонности - виноград рассыпался по поверхности стола, и его пришлось собирать.
  - Это - Серёга, - с гордостью кивнул на 'тень' Пророк. - Мой юный падаван. Возможно, преемник.
  Последнее было сказано совершенно безэмоционально. Так, наверное, мог бы сказать человек, собирающийся жить вечно. Одно это показало мне то, что падаван не ознакомлен с сегодняшним поводом. Значило это, в частности, и то, что разговор ныне будет не о состоянии здоровья старого товарища. Пророк, как и многие из нас, предпочитал зализывать раны где-нибудь в собственной берлоге одиночества, а значит, с друзьями он будет только работать. В нашей среде такое поведение уважают, даже скорее так - считают единственно достойным. Но мне, как бабе с завышенным уровнем эмоциональности и чувствительным сердцем, иногда, в моменты, подобные сегодняшним, хочется прореветься в чьё-нибудь плечо или накричаться на всех, кляня судьбу. И иногда мне чудится, что, если однажды я не сдержусь, то достучусь до Бога... Но я сдерживаюсь...
  - Я к тебе как раз по поводу этого молодца! - лихо разлил по второй Пророк. Он придерживался в разливании и распитии сложной идеологии, в которой пол имел значение. Несколько пунктов данного явления мне в своё время даже объяснил. Теперь я знаю, например, что, пока разливает Пророк, у меня в стакане всегда будет на одну треть меньше, чем у него. Так называемый 'детский процент'.
  - Ну так?... - подхватывая бокал, поторопила события я. Сейчас захотелось, чтобы студента не было здесь. Захотелось, чтобы все быстрее напились настолько, чтобы пацан свалился с ног, и оставались в пьяном угаре на полном выхлесте эмоций только я и Пророк. И поговорить. Просто поговорить, быть может, даже не произнося ни слова, а только крутя в нервных пальцах стаканы, смотря на то, как медленно переваливается девятый вал через края, и думая каждый о своём... Как я хочу побыстрее напиться!
  - За то, чтобы вставлять в любую щель и из любой безопасно вытаскивать! - поднял бокал Пророк.
  Кажется, Серого перекосило. Ощущение было такое, что он подавился ещё до того, как начал пить. Бедный мальчик. Он ещё не знает жаргона! Я хладнокровно стукнула бокал и влила в себя ещё пятьдесят. За такое дело, как возможность найти отмычку в поточной мембране, выпить стоит до дна.
  - Хорошо, - вздохнул Пророк, счастливо сожмурившись и одним заходом отправив в рот солидную порцию нарезки лимона. С коньяком он цитрусовые ел в немереных количествах. А резал только ради эстетики стола и здоровья нервных систем окружающих, поскольку сам мог поглощать лимоны, поедая как яблоко...
  - Ты зачем припёрся, провидец хренов? - подцепляя со стола колбасу и уже нацеливаясь на красную икру, напомнила я.
  - Дело такое... - вздохнул Пророк. - Серёга, возможно, сподвигнется на видение... Надо бы ему помочь. Кроме того, хочется мне, чтобы ты его погоняла на тестах... Да и вообще - способный мальчик, надо поддержать талант! - и внимательно, с подтекстом посмотрел на меня сквозь тёмное стекло бокала.
  Значит, юный подаван не только ученик, но ученик высоких возможностей.
  Интересно, где Пророк таких откапывает? То ли он договор с дьяволом подписал, то ли в свободное от работы и выпивки время шляется по 'жёлтым домам' в поисках кандидатов. У Пророка вся группа состоит из ребят студенческого возраста, и - в кого не плюнь - все способны до умопомрачительности. Талант на таланте едет, талантом погоняя... Просто школа юного экстрасенса какая-то.
  - Поддержать - так поддержать, - согласилась я. - Но относительно тестирования и выведения на видение - ручки у меня не тефлоновые, так что нечего рассчитывать, что предоставлю за здорово живёшь...
  Пророк довольно хмыкнул. Судя по всему, именно этот ответ он и предполагал.
  - А теперь конкретнее: что от меня требуется, - подхватывая третью дозу, потребовала я.
  Пророк вскинул вверх бокал и довольно провозгласил:
  - За то, чтобы все члены были мягки, кроме одного!
  Вот это точно за то, что волнует каждого состоятельного мужчину - за здоровье! Впрочем, это актуально не только представителям сильного пола. Хотя сейчас тост Пророка показался несколько кощунственным. От кого другого в его присутствии - не поняла бы. Краем взгляда понаблюдала за студентом - Серёга хмуро выпил свою порцию и потянулся за сыром. Видимо, уже почти акклиматизировался. Ну, ладно, допустим, Пророк знает, где достать способных ребят, но вот где выращивают такие культурные сорта?..
  - Во-первых, - сказал Пророк и тут же замолчал, начав задумчиво раскачивать стакан в руке. Нет, он не был пьян. Даже не выпивши. Просто, видимо, до этого ему самому в голову не приходило - чем конкретно я могу помочь его будущему приемнику. Теперь, когда разговор коснулся непосредственно этого вопроса, пришлось серьёзно напрячься. - Во-первых, я хочу, чтобы ты ознакомила пацана с арсеналом, - наконец, разродился идеей наставник юных дарований. - Во-вторых, ты прогонишь его через партитуру видящих. И, в-третьих! - тут Пророк поднял вверх палец, демонстрируя серьёзность высказываемого, - ему нужно будет хорошо напиться! Потому что он теперь с нами...
  - Ты теперь мой ученик. Выпей за это! - со вздохом процитировала я. В общеизвестном фильме Куросавы речь шла об учении искусству джиу-джитсу, но какая нам всем, в сущности, разница.
  - Именно! - довольно хмыкнул Пророк.
  Теперь стал понятен его приход и привод ко мне в дом 'ученика'. Дело не столько в том, что студенту нужно учиться нашей специфике. Ему нужно 'попасть в струю' - напиться среди 'наших', дойти до крайности восприятия обстановки, в которой, возможно, ему придётся жить дальше, прочувствовать нутром и белое, и чёрное нашей формации. Пророк привёл его для того, чтобы ввести в общество. И, естественно, начал с меня - я особенное звено в сообществе... Я - женщина-сталкер...
  - Ладно, - кивнула я. - Начнём с арсенала!
  Всё было на виду. Вчера, как пришла и брякнулась в постель, успела только скинуть шмотки на стул и выложить инструменты в стол - на то, чтобы перебрать и заложить в тайники, сил не хватило. Схватила то, что таскаю в зоны с собой, плюс то, что обычно, из врождённой ленивости, оставляю дома. Притащила к столу быстро укомплектованный арсенал орудий труда и снова с комфортом расположилась на кресле. Халат бесстыдно сполз с коленей. Ну и чёрт с ним! Ещё чтобы я поправляла тряпки! Пророк улыбнулся и демонстративно закатил глаза. Оставалось только подыграть и смущённо повести плечом так, чтобы халат мягко соскользнул, не оставляя простора для фантазии. Замер, зацепившись за сосок. Пророк закашлялся и потянулся за бутылкой. Ну, а студента можно начинать откачивать - по белому симпатичному личику побежали розовые разводы.
   Будем откачивать:
  - Итак, обычный арсенал для выхода в зону! - я вполне точно скопировала противный голос ненавистной в школьные времена учительницы и начала показ инструментов. - Средства индивидуальной локальной защиты: браслеты и кольца серебряные, пояс с серебряной нитью, цепочки из активных металлов. Диагностический набор: волчок тяжёлый, волчок облегчённый рунный, рамки угловые, рамки квадратные, маятник, спицы из активных металлов для определения потока. НЗ, в который входит: шоколад, орехи, семечки подсолнечника, коньяк с перцем и кофе, вода в серебрёной фляге и прочее, что прихватываешь сам. Аптечка, в которую комплектуются препараты от 'любимых' болезней спасателя плюс противошок, спрей от 'заморозки' и средства реанимации. Это ясно?
  Студент молча кивнул. Ему явно оставалось не по себе, но взгляд уже стал осмысленным и почти не отрывался от последовательно демонстрируемого инструментария. Я самым честным образом вытаскивала каждую деталь и показывала. Правда, производила это на такой скорости, что сознательно запомнить что-либо невозможно. Оставалось надеяться, что Серый сумеет загрузить в себя информацию, минуя оперативную память, сразу на подкорку. Когда-то мне приходилось поступать также.
  - Далее. Набор 'сам себе спасатель'... - продолжила я, вытягивая из сумки инструментарий. - Плёнка светоотражающая теплоизолирующая на случай непредвиденной ночёвки в зоне или транспортировки пострадавшего в состоянии шока. Фильтр для воды индивидуальный. Огневой набор: зажигалка, спички, сухое горючее, свеча в гильзе. Мыло жидкое в тубе. Нож обычный. Шило. Магнит электрический. Фотоплёнка высокой чувствительности для фиксации потока. Проволока. Леска. Ткань хлопковая чистая. Отмычки. Плоскогубцы. Мини-пила. Хронометр повышенной точности. Компас меридианный. Компас магнитный. Сигнальный маячок-автомат для расстановки по пути следования. Маяк-инвертор - аппарат для отражения антиреальности в зоне отдыха, также применяется как сигнальный для подачи зеркального импульса. Всё ясно?
  Пророк не стал дожидаться ответа - просто сунул в руки ученику бокал. Я свой стакан подхватила сама. В голове уже приятно шумело - коньяк хорошо упал на невыспавшееся сознание.
  - За то, чтобы снаряжение всегда соответствовало проблеме!
  В кои-то веки услышишь от Пророка несолёный тост! Согласно звякнули, вздрогнули. Студент мгновенно потянулся за сыром. Кажется, он любитель его.
  - Теперь об оружии. 'Миртраль'. 'Контакль'. 'Тинко'. 'Барконтраль'. - Я разложила предметы на столе перед юношей, последила за его реакцией - кажется, он был вполне в состоянии воспринимать информацию дальше. - Теперь подробнее. 'Миртраль', он же 'Собеседник'. - Я взяла оружие, и ребристая поверхность, как всегда, надёжно впилась в ладонь. С этим оружием можно ощущать прочность своего положения в мире. - По внешнему виду - обычный автоматический пистолет. Потому носить по улицам в ночное время не рекомендуется - милиция поймёт неправильно. Патроны, - я вытащила обойму и вытянула из кармашков пояса запасники: - Обычно таскают три комплекта. Первый: гильзы обычные, пуля из высокопрочного сплава серебра. Периодически вымачивают в чесночной эссенции. Второй: гильзы такие же, пули из мягкого технического серебра, сердечник из заряженного кристалла. Третий: гильзы те же, пули - капсула технического серебра, наполнитель - порошковая травяная смесь. Патроны для 'собеседника' - штука дорогая, требующая серьёзного ухода, имеющая срок годности. Тренироваться советуется как на обычный патронах (их, кстати, тоже периодически таскают с собой), так и на специализированных - у них другой баланс. Ясно?
  Я выложила на стол перед новичком четыре патрона. Внешне они не сильно отличались, но практика позволяла их не путать даже на ощупь в темноте. Сергей потянулся к снарядам, поднял взгляд:
  - Можно?
  А глазки-то, оказывается, у него шикарные. Голубые. Словно небо проглядывает из-под бровей-туч. Красивые глазки под чудной сивой чёлкой.
  Я кивнула - можно.
  Он долго крутил в руках патроны. Рассматривал пистолет и обоймы. Мы с Пророком за это время успели разлить и свести бокалы:
  - Чтобы мы говорили с зоной, а не она с нами!
  Сергей весьма рассеянно присоединился, кажется, даже не поняв толком, о чём шла речь. 'Собеседник' занял все его мысли. Пора отрывать от игрушки.
  - Поехали дальше, - поставила я бокал и подхватила новое оружие в руки. - 'Тинко', он же 'светильник'. По форме: загнутая коробочка, которую удерживают также как и пистолет, но активизируют не указательным, а большим пальцем - клавиша запуска находится на задней верхней стенке. Указательный палец работает на рычагах выбора режима и диапазона. По сути - электрический фонарь высокой мощности трёхдиапазонный двухрежимный. Работает... - я включила 'Тинко', направив в сторону от людей. - Три диапазона: обычный свет, ультрафиолет, инфракрасный. Два режима: фокусный и заградительный свет. Общий смысл работы понятен?
  Сергей кивнул. В основе принципа действия 'Тинко' лежали представления о том, что множество тварей в зонах предпочитают прятаться от света, части из них некоторые диапазоны спектра губительны, части просто болезненно восприятие. Так что 'Тинко' в основном направлен на работу предупредительного характера.
  - Следующее. 'Контакль'. Мой уже не функционален, так что можешь сразу взять поиграться, - предложила я и передала ему старое оружие, уже года полтора как 'затупившееся в ноль'. - 'Контакль' представляет собой двухсторонней заточки стилетный клинок с разрезом лезвия по центру от кончика до рукояти. Материал: техническое серебро, спрессованное под высокочастотным током. По лезвию вкрапление алмазного порошка. В основании лезвия, вместо гарды, используется технический или природный кристалл с высокой степенью зарядки. Оружие работает от силы владельца. Действует принцип компрессирования силы в направленный импульсный или поточный заряд. Кристалл работает на сборку волевого усилия и передачу его на серебряное направляющее полотно. Пока 'Контакль' новый, бьёт помощнее, чем 'Собеседник'. Но, к сожалению, быстро тупится. Иногда от передозировки лопается кристалл. К тому же требует хорошей подготовки для работы. В общем, игрушка мощная, но капризная...
  Серый согласно кивнул, вращая в руке кинжал. Пожалуй, кроме как со столовыми ножами, он дела ни с чем не имел. А жаль - бойцовская подготовка в нашем деле имеет серьёзное значение.
  Я взяла в ладонь ребристую рукоять 'Барконтраля' и почувствовала, как пробежал по костям сигнал, как привычно засвербило поломанное когда-то плечо.
  - Теперь 'Посредник'. Официальное название: 'Барконтраль'. Оружие взрывного характера. Так же, как и 'Контакль', зависит от личной силы владельца. Внешне похож на небольшой металлический фонарик. Рукоять - капсула активного металла с серебряными насечками. Внутри сложная система из сплетения спиц активных металлов плюс обойма технических и драгоценных кристаллов. Принцип прост: человеческая сила с помощью металлической паутины перетекает в кристалл за несколько мгновений до выстрела, после чего кристалл выстреливается из ствола. При столкновении с активной массой кристалл взрывается, создавая мини-взрыв реверсивного характера, то есть схлопывает антиреальность в точке попадания. Кристаллов в обойме два десятка, так что используют 'Барконтраль' обычно для ведения заградительного огня...
  Сергей принял от меня 'Посредника' и начал молчаливо копаться в нём. Вскрыть его не так-то просто, если не знать, где что нажимается. Однако, по всему было видно, что студенту очень хотелось посмотреть обойму. Дело того стоило - она у меня выглядит словно королевское колье.
  - Ещё существуют 'мини-скоки' - гранаты из заряженных кристаллов. Есть 'ведьмины приветы' - мины-леталки из капсулы активного металла и жидкостным или порошковым наполнителем ядовитых смесей. Да много ещё чего...
  Мне уже порядком надоело читать лекцию. Хотелось выпить. Пророк, благо, быстро сообразил, что к чему и разлил по новой. Но выпить нам не удалось. В тот сакральный момент истины, когда мы подняли стаканы, а Пророк открыл рот в патетическом порыве, зазвонил мой сотовый.
  
  Звонок 16.09.20... 13.12
  
  - Акуя?
  - Ну?
  - Отоспалась? Отчёт пишешь?
  - Нет. Ко мне Пророк объявился. Пророчествует несколько бутылок коньяка. Так что отчёт раньше послезавтрашнего вечера не жди.
  - Ясно. Пророку - привет. Пусть ко мне заедет на неделе.
  - Передам. Ты чего звонишь?
  - Детки, Акуя...
  - Ну?
  - Дело такое... Один человек в 'зоне' сгинул. Один травмирован - отсечена конечность. Девочка в реанимации, прогноз неутешительный.
  - 'Зона' есть 'зона'... Я тут причём?
  - Мы тут с Тальком, с их вожаком погутарили...
  - Ну? Хорош тянуть зайца за яйца, Пак!
  - Знаешь, зачем детки в 'плешку' попёрлись?
  - За морем впечатлениев...
  - Хренушки!.. За 'Исполнителем'!
  - Так... Ещё что-нибудь?
  - Это - главное. Остальное может подождать до личного разговора.
  - Спасибо.
  - Было бы за что. Отбой!
  - Пока!
  
  Разговор умных людей 16.09.20... 13:20
  
  - Ну? Что Пак? - поинтересовался Пророк, снова всучивая мне стакан. Но мне уже хотелось не пить. Мне хотелось напиться. От безнадёжности нашего положения и отсутствия выхода, который, по идее, должен быть там же, где и вход...
  - Просил тебя заглянуть на неделе. Передавал привет, - хмуро отозвалась я.
  - Загляну, - кивнул Пророк и предложил, словно что-то совершенно новое и невероятное: - А давай выпьем?
  - Давай, - вздохнула я.
  Пророк улыбнулся ободряюще и поднял стакан:
  - Чтобы стояло!
  Я хмыкнула и выпила содержимое стакана в один глоток. Пророк тоже затягивать не стал. Хватил, подцепил лимон и спросил, на этот раз без дурашливости, серьёзно настраиваясь на работу:
  - Что там?
  Прежде чем ответить, помолчала. Хотелось сначала самой уложить всё в голове по полочкам, но вскоре поняла, что не удастся - я слишком переполнена эмоциями, а это не лучшее состояние для анализа.
  - Мы ночью работали в 'Плеши'... Там детки были... - начала я аккуратно, издалека, хотя хотелось просто вывалить на Пророка известие. Так, словно, рассказав его кому-то, способен сам избавиться от мыслей и состояния безнадёжности, в которое они загоняют. - В общем, одного мы не нашли, одну вытащили в реанимацию...
  Пророк кивнул. Внезапно он стал настолько серьёзен, словно решалось нечто важное. А Серый вытянулся в струнку, ловя каждое моё слово. Чёрт возьми, этот пацан ещё не валился мордой в салат, несмотря на то, что Пророк не обделял его универсальной отмычкой! Видимо, этот ларчик не так просто открывается.
  - Пак сейчас сообщил, что ребята шли в 'зону' за 'Исполнителем', - наконец, решилась я.
  Предугадать реакцию Пророка было не сложно. Лицо его затвердело и стало непробиваемо-жестоким. Скулы побелели от напряжения, ладони сжались. Только корпус навис над столом. А вот Сергей, по-видимому, совершенно не в курсе.
  - Так, - наигранно равнодушно протянул Пророк. - Значит, слухи пошли снова. Найти бы ту гниду - лично бы за яйца подвесил.
  Больше он ничего не сказал. Только разлил по стаканам и сунул мне и студенту дозы.
  Что-то мы стали частить со стакашками... Как бы не кильнуться в ближайшие полчаса под стол...
  Пророк встал, выпрямился и коротко сформулировал:
  - За тех, кто 'прописался'...
  Я нашла в себе силы подняться и присоединиться к минуте молчания. Сергей, как и положено новичку, только по нашим мрачно-сосредоточенным лицам да отсутствию движений сближения посуды понял, о чём мы пьём. О чём... О тех, кто никогда не покинет 'зоны'. О тех, кто ни жив, ни мёртв, ни здесь, ни там, ни человек, ни сущность... О тех, кого нет с нами больше. О тех, кого мы даже не знали, но одна философия жизни, одна стезя сделали нас больше, чем родственниками - кровными должниками 'зон'. За сталкеров. За гонщиков, упаковщиков, распределителей, ментальщиков и прочих, прочих... За тех, кто в 'зоне'. Навсегда...
  Сели. Закусили. Загрустили. И Пророку, и мне было кого вспомнить и из близких друзей. Лет шесть-семь назад уже проходила волна поисков 'Исполнителя'. Кто-то пустил слух - и было предположение, весьма сознательно, - что в одной из зон сложного уровня находится артефакт древней цивилизации, исполняющий все желания обладателя. Тогда многие малолетки отправлялись в опасное путешествие, и мало кто возвращался, в частности потому, что ещё не было подготовленных отрядов сталкеров-спасателей. Сколько погибло 'деток', сколько погибло 'гонщиков'! Это было страшное и тяжёлое время. Усилиями объединившихся групп 'ходоков' научились вытаскивать дураков из зон, давить слухи, подчинять 'зоны'. Но с этого момента и началась новая эра сталкеризма в России. На арену вышли дети. Естественно, не одни. Все они начинали у кого-то из старших, которые либо сами 'ходили', либо многого понахватались у тех, кто 'ходил'. Даже появилось новое направление у кружковцев - сталкерский туризм. Вполне официально. И вполне официально детки начали учиться распознавать 'зоны', шляться по старым кладбищам, меблировать квартиры по фэн-шуй. Да мало ли какую ерунду способны втирать малолеткам те, кто ненамного старше, но весьма хочет казаться значительнее, исключительнее, важнее! Тут любые средства хороши. Кроме тех, которые нравственны. Но нравственность - это не состояние души, это состояние рассудка, это понимание не интересов личности, твоей или чьей-то, это осознание интересов общности, всего человечества. Нравственность - это человечность, это ответственность за человека в себе. И мало кому удаётся в детстве или юности выйти на этот уровень осознанности себя и места своего в Мире.
  - Пойдём, покурим? - предложил Пророк.
  Отвлекшись от своих мыслей, я удивлённо глянула на друга. Пророк не первый раз в моём доме и прекрасно осведомлён о том, что, не будучи большим любителем табака, гостям я свободно разрешаю курить в комнате, при условии, что мой шикарный турецкий ковёр не будет осквернен. Тем не менее Пророк однозначно указывал своим высказыванием на то, что ему нужно выйти. Поговорить хочет? Наедине?..
  - Пошли, - кивнула и запахнулась в халат. Пророк подхватил со шкафа пепельницу, а я - зеркальные очки.
  Балкон у меня узкий, но длинный - в этом есть свои преимущества. Мы расселись как обычно - приземлились на подоконник и ноги закинули на перила. Мне как раз хватает расстояния, чтобы уложить пятки на нагретое под осенним солнышком деревянное покрытие парапета. Пророк как предмет длинномерный ухитрялся выставить на всеобщее обозрение улицы свои огромные лапы по самые икры.
  Закурили. Пророк поставил пепельницу между нами и бросил быстрый взгляд на балконную дверь - выходя последним, он очень тщательно закрыл её. Да, видимо, моё предположение верно: для разговора, который сейчас начнётся, студент ещё не дорос.
  - Я был неделю назад в 'Пикнике', - глубоко затянувшись, начал Пророк. - Обновлял кроки в проходимой части. Наткнулся там на останки. Детки. Лет по двенадцать-четырнадцать. Двое. Отчего умерли, я не сумел разобраться. Возможно, просто не нашли выхода и отчаялись. Они там провалялись не больше недели. Тела ещё не до конца захолодели.
  Пророк говорил тихо и монотонно - так даже аппаратура подслушивания не уловит ничего, кроме отдельных звуков. А мне делалось нехорошо. Столько лет прошло. Уже появилась надежда, что не будет такого - когда входишь в 'зону' и видишь детей-мертвецов... Страшно это.
  - Я вот что думаю, - продолжил Пророк. - Мы замечательно работаем на спасение. Особенно богатых деток, чьи родители способны оплатить наши услуги. Но это ничего не решает. Эти меры похожи на деятельность хирурга, а то и патологоанатома. Нужно что-то профилактическое и посильнее.
  - Запрещать уже пробовали, - заметила я.
  - Не запрещать нужно! - горько усмехнулся Пророк. - Напротив, разрешать и помогать! Да так, чтобы желания мотаться по 'зонам' не оставалось...
  Помолчали. Раскурили ещё по одной. Солнышко припекало сквозь рваные тучки, солнышко било в глаза так, что веки набухали, а слизистая, как ей и положено, слезилась. Всё-таки неслабо я посадила зрение в этот раз, да и в остальном не лучшим образом вышла из переплёта.
  - Я давно с детьми работаю. Знаю их психологию. Они легко управляемы, Акуя. Вот в этом-то и беда наша, - вздохнул Пророк. - Беда, что это не мы ими управляем... Мы пытаемся научить их, пытаемся сделать так, чтобы они были лучше нас, пытаемся привить им духовность. Но есть только один способ чему-то научить ребёнка - подать пример. Вот мы и загоняем себя в ловушку: мы подаём пример нравственного поведения, в результате чего не можем обманывать! А дети, пока они ещё дети, пока они ещё всему миру доказывают, какие они взрослые и самостоятельные, они хотят быть обманутыми - хотят мгновенного достижения эффекта. Мы, честные дураки, говорим им о том, что до настоящей взрослости им ещё как до Гималаев раком. А те, другие, те, которым нужны их молодые, непожжённые ещё в чужом жаре ручки, те говорят о том, что детки хотят услышать: о том, что они уже вполне ого-го и имеют право и возможность и вообще. Они говорят то же, что малолетки сами твердят себе и окружающему миру! И тем они выигрывают...
  - Так было всегда, - тихо отозвалась я, когда Пророк прервал свой тоскливый монолог. - Любой король управляем не думающим советником, а обычным льстецом. Всем хочется, чтобы дерьмо на заднице подтиралось не наждачкой, а чужим язычком. А настоящий учитель всегда сродни тёрке. Тут уж ничего не изменишь. Нужно ждать, и часть детей всё-таки вырастет и поймёт, кто на самом деле помогает ему подняться, а кто останавливает развитие, только пользуясь.
  - Всё верно, Акуя, - тоскливо хмыкнул Пророк, смотря на мир окон и крыш за балконом. - Только я не могу глядеть на то, как дети умирают... Ты знаешь, я...
  - Знаю.
  Знаю. Поэтому не нужно говорить о том, что рвёт душу - Пророку суждено было вернуться с войны без возможности стать отцом. Те, кто надругались, знали, что и для чего они делают. Уродуя плоть, они даже не смеялись, вполне серьёзно говоря, что генофонд России не должен состоять из семени такого сильного воина. Они знали, что делали и тогда, когда вышвырнули полумёртвого пленника там, где его могли найти 'свои'. 'Свои' скрипели зубами и рвались в глупую атаку неуправляемо и зло. И благо, что их смогли остановить. И благо, что лейтенант Пётр Михайлович Зацой выжил. Более того, медицина и собственная воля человека сделали почти невозможное и он получил возможность быть с женщиной. Но - не более... А спустя два года непросыхаемого беспробудного пьянства, Пророк сумел найти дело, в которое вложился всей душой и телом. Сталкерята. Его сталкерята. Он набрал группу и стал для них и духовным наставником, и вторым отцом. В его тридцать семь для него это было также важно, как для тех, кто не обделён возможностью, становится только после шестидесяти. Может быть, ему просто хотелось нажиться впрок? Может быть, он чувствовал, что долгой эта жизнь для него не будет? Хотя, почему - чувствовал? Он знал! Знал, когда входил в 'зоны'. Его возможности значительно ниже моих, но всё-таки он видящий деструктор, как и я. Только частое применение способностей не в меру сил уже несколько лет тому назад давало сбои в организм. А вот теперь - рак... Опухоль головного мозга. Она всех нас, гуляющих по территориям нестабильной реальности, находит - кого раньше, кого позже... Его догнало ещё до полного расцвета сил 'ходока'... Судьба.
  - Игра вышла о 'зонах',- неожиданно переключился Пророк и криво усмехнулся: - Фантастика! Там сталкерам нужно таскаться по Чернобылю и артефакты собирать. Карта настоящая. Кое-какие эффекты сделаны по реальным записям проходчиков...
  - Детки, поди, играются? - спросила я, уже понимая, к чему он клонит.
  - Играются, - скрип зубов явственно слышен. - В том-то и дело! Кто-то активно пытается пропагандировать движение по зонам малолеток...
  - Думаешь?
  - За последние два года, - пустился перечислять Пророк, демонстративно загибая пальцы, - несколько десятков статей в газетах и журналах о якобы благополучно развивающихся группах, о контактах различных степеней с НЛО, сущностями и прочим. Официальное разрешение создавать на базе образования туристическо-краеведческие кружки с уфологическим уклоном. 'Дозоры'. Игрушки - как компьютерные, так и ролевые. Передачи о непознаваемом с явными намёками на то, с чего следует начинать самостоятельно учиться. Это поколение готовят к сталкеризму весьма серьёзно, Акуя.
  - Это поколение готовят не к сталкеризму, Пётр, - покачала головой я, делая свои выводы. - Это поколение натаскивают на поиск конкретного предмета.
  - 'Исполнителя'! - хмыкнул Пророк. - Зря ты, Даря! 'Исполнитель' - это так, игрушка, интересная заманиловка и не более того.
  - Возможно. Но сбрасывать его со счетов не стоит, - упрямо покачала я головой. - В конце концов, идея об 'Исполнителе' уже не первый раз носится в воздухе. Она была в девяностые, она была в семидесятые, она была в тридцатые. Просто искали универсальный исполнитель в разных местах: в наших 'зонах', в московских катакомбах, на Кольском полуострове...
  - Тогда, до кучи, можно сказать, что ищут его всегда, - устало махнул рукой Пророк. - Вон, сказки возьми - что ни волшебство, так обязательно универсальное исполнение желаний. Это вообще свойственно человечеству - искать халяву, порой подвергая жизнь необоснованному риску и тратя на поиск огромные усилия, которые не оправдываются даже в случае нахождения вожделенного продукта...
  В принципе, правильно. Только что-то всё-таки не сходилось для меня в этой картинке. Будто в детской головоломке нужно сличить два образца и найти отличия. И знаешь, что их обязательно десять, но нашёл пока только девять, и незаконченность действий до зуда на подкорке ранит сознание, заставляя искать.
  - Странное явление. Все волшебные вещи всегда находятся где-то весьма не здесь. В тридевятом царстве, в тридесятом государстве...
  - Ага. На три весёлые послать легче, - вздохнул Пророк. - Одно интересно - порядковый номер страны-государства.
  Мы удивлённо посмотрели друг на друга. Действительно, интересно. Что-то такое зацепилось краешком за сознание. И только - дальше этого не пошло. Наверное, уже слишком много выпито.
  - Вероятно, 'исполнитель' выбрали как завлекалку именно по этим причинам, - задумчиво заметил Пророк. - Во-первых, воспитанные на голливудских сказках и фантастике детки весьма верят в счастливые концы и халяву. Во-вторых, точного адреса данного явления нет, то есть быть оно, по сути, может в любой точке. В-третьих, никто не говорит о том, как оно может выглядеть. В общем, пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что... А самое смешное в том, что детям это весьма нравится. Они воспитаны именно так: герой - тот, кто совершает, казалось бы, необдуманные и, главное, выдающиеся поступки и обязательно побеждает и 'чужих', которых делает своими врагами, и тех 'своих', которые в него не верили... Герой - это тот, кто круче всех - и чужих, и своих. Даже так - главное, 'своих', поскольку только ради того, чтобы им что-то доказать, он и становится героем. Это сюжеты всех сказок, книг и фильмов... На этом воспитываются.
  - И поэтому детки готовы срываться не просто в необдуманные, но и в совершенно глупые авантюры, не дающие ничего, кроме мнимой крутизны, - закончила я. Всё это было понятно и давно пройдено. Что ж мы, сами детьми не были, что ли?.
  - Именно, - подтвердил Пророк.
  Помолчали. Синхронно потянулись к пачке. Вспомнилось: 'но, если есть в кармане пачка сигарет, значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день...'. Действительно, не плохо. Когда становится совсем дело швах, то 'гонщики' не курят - это здорово мешает в работе. Курят тогда, когда не знаешь, что делать, да и делать ничего не хочется, но требуется чем-то занять мозги и руки... А главное - рот. Вот его всерьёз хочется занять хоть чем-нибудь. Это у людей ещё с младенчества - как только ситуация выходит из-под контроля, тут же нужна мама, а мама ассоциируется с титькой и возможностью сосать. Вот и получается, что в ситуациях тревоги один человек хватается за собственный палец - погрызть, другой за бутылку - высосать, третий за ложку - нажраться, четвёртый - за сигарету. Но, по сути, одно и то же возвращение в состояние, когда придёт кто-нибудь сильный и решит за тебя все проблемы, возвращение в безответственное детство. Поэтому, когда действительно плохо, 'гонщикам' запрещено курить - это отбивает у мозгов желание шевелиться и решать проблемы самостоятельно.
  - Это Жрецы, - тихо сказал Пророк и вздохнул. - Как ни крути, Акуя, но это - они.
  Я могла бы догадаться, к чему он приведёт этот разговор. Жрецы...
  Каст пять - работники, служители, воины, вожди и Жрецы. И - парии. Вне каст, но тоже каста, хотя и не структурированная внутри.
  Работники - рабочие пчёлки, не знающие ничего, кроме своих личных интересов, управляемые извне жрецами и вождями и изнутри животными инстинктами - жрать, спать, трахаться, быть круче и иметь побольше зрелищ. Некое явление, при котором зачаток головного мозга сразу переходит в двенадцатиперстную кишку, где и проживают одноклеточные мысли данного организма. В нашей системе работники - это чуть ли не всё население планеты.
   Служители - каста тех, кто более-менее просвещен, но ровно настолько, чтобы помогать, не умея помешать. Для этого в них ещё в эмбриональном состоянии имплантируется гипертрофированная совесть. Это - интеллигенция, это - те, кто подставляет правое яйцо в обмен на отшибленное левое. В наших кругах это - работники приближенных сфер, всякая уфология, история, поисковики загадочного, которые способны слышать звон, да не знают и права не имеют знать - где он.
  Воины - немногочисленная каста бойцов за реальность. В принципе, таковых мало. Это те, кто появляется с врожденным чувством чести, ответственности за окружающих и силой в руках. Люди, которые разграничивают возможности естественного пространства, те, кто защищает мир от вторжений извне. К ним, правда, совсем не относятся ныне модные астральщики, якобы каждую ночь в поте астральной хари своей сражающиеся на световых мечах с потусторонними демонами на облаках седьмого неба за очищение кармы всего человечества.
   Вожди. Просто те, кто ведёт за собой. Те, кто создаёт идейные догматы, которые зовут, те, кто узаконивает и регламентирует жизнь работников и служителей, те, кому, по большей части, подчиняются воины. По идее, вожди - это повелители мира, но только по идее.
  Жрецы. Каста создателей иллюзий. Те, кто управляет сознаниями... Фильтры мыслей и образов. Они создают идеи. Они уничтожают идеи. Их цель незамысловата - управление. Но вот средства весьма разнообразны и хитры. Ты не успел родиться, а твои будущие мысли уже взвесили, просчитали, выверили и, вывернув наизнанку, вернули в твою головёнку. Да так, чтобы в ней ничего не осталось. Кроме того, что выгодно нынешнему поколению жрецов. И остаётся твоего в твоей высшей нервной системе только лично твоя, никому не нужная спермо-мозговая жидкость позвоночного столба. Но ты можешь продолжать считать себя человеком, живым человеком, думающим, принимающим решения вполне самостоятельно.
  Жрецы. Скрытая каста управителей силы реальности. Они создают иллюзии, они собирают энергию, они регламентируют развитие человеческого мира... Мифотворцы и миродержатели. Сквозь призму телеэкрана, между строк газет и книг, среди слухов и сплетен. Жрецы.
  - Если так, то с этим ничего не поделаешь, - лениво отозвалась я. - С нашими возможностями просто смешно лезть в эту бочку. Замесит. Мы - кто? Всего лишь воины! А над нами километры воды, а над нами бьют хвостами киты ... Над нами столько всего и всех, что пробовать этому противостоять - заранее заказывать себе надгробье. Раскатают в блин и не заметят.
  - Нас - возможно, - отозвался Пророк и замолчал.
  Он даже не стал на меня бросать взгляда. Но объяснять не нужно. В среде 'гонщиков' и 'ходоков' уже давно укоренилось представление, что, если, кто и может что-то противопоставить внешнему, так это Акуя. Эдакая мальчишеская уверенность во всесильности мамочки. Только - вот беда! - я с этим взглядом очень не согласна. Так думать могли только те, кому не приходилось вытаскивать меня из дерьма.
  - Нет, Пётр, - сделав вид, что хорошо обдумала сказанное, ответила я. - Никого они не заметят. Задница - дело, дружище. Полная.
  - Ну-у, - усмехнулся Пророк. - Полная она или худая, а из неё должно быть, как минимум, два выхода.
  - Ага, - хмыкнула я. - Причём один, как и положено, находится там же, где и вход, а другой - на противоположном конце!
  - Ну, уж точно, не на конце, - уже вполне открыто поддержал Пророк.
  Нас, как говорится, несло. Но действовало так не выпитое - пережитое. Нас несло потому, что изменить что-то нет ни сил, ни возможности, но изменить хотелось страстно. Изменить не потому, что так нельзя, а, как раз наоборот, потому что можно и так, да только лучше уж вообще никак. Нас несло потому, что мы были рядом, потому что немного оставалось обоим, да и этому миру, наверное, тоже. Несло для того, чтобы вынужденно сдерживаемые чувства уходили на темы детского восприятия сексуальности, а не на агрессию по отношению ко всем и каждому.
  - Нужно открыть школу сталкеризма, - наконец тихо сказал Пророк, глядя в облака. Вид романтичного мечтателя. Только горечь в голосе совершенно не к образу. - Создать комитет по вопросам аттестации тренеров. Прописать экзаменационные требования на разряды. Создать квалификационную сетку с традиционными маршрутами на разные уровни. Сделать красивые современные удостоверения. Форму. Нашивки. Галстуки, что ли, какие-нибудь.
  - Ты сбрендил? Или это мечта по детско-лагерному прошлому?
  - Это - реальный выход, Акуя, - вздохнул Пророк, закрывая глаза. - Только это мы и можем сделать...
  - Не понимаю я тебя, пророчащий о небывалом.
  - Скажи мне, что детки любят больше, чем тайны и загадки?
  - Сладости. Ты знаешь, Пророк, я не детка, я не люблю тайны и загадки.
  Меня уже потихоньку стали заедать и манера собеседника говорить секретами, и собственное тугодумие. У меня не было сомнений на счёт Пророка - если он что-то предлагает, то это дело стоящее, поскольку в чём-чём, а в детях он разбирается.
  - Дети любят быть любимыми. А для большинства, испорченного родителями, испорченного жрецами, это значит - быть лучшими... И те и другие не видят разницы между настоящим и иллюзорным, - вздохнул Пророк.
  Я надолго замолкла, переваривая только что сказанное. Пророк предлагал сделать для деток то, что в своё время делали пионерская и скаутская организации. И вырастали дети. Послушные, прилизанные дети становились весьма послушными взрослыми, готовыми выполнять требования тех, кто управлял. Пророк предлагал обезопасить юное поколение, применив к нему давно проверенные методы жрецов. Только сможем ли мы тягаться с ними на их поле? Да и будет ли толк от того?.. И понимает ли Пётр, что, начав подобные действия, мы фактически объявим войну жрецам? Что это будет война, в которой полягут и наши, и ваши, и те, ради кого всё это будет затеяно? Захотелось спросить Пророка, не противно ли ему предлагать такое. Посмотрела на его обострившийся профиль и поняла, что не стоит. Ему противно. Даже больше, чем мне. Но ради того, чтобы дети жили... и ради собственного спокойствия души... он на это пойдёт.
  - Я могу не успеть, Акуя. Да и просто не справиться, - отвечая на мои мысли, заговорил Пророк. - Нужен кто-то, кто продолжит.
  - Посмотрим, Пётр, - покачала головой я. - Время покажет.
  - Если не ты... - Он повернулся ко мне и посмотрел в упор. - То, когда я уйду, сумей направить Серёгу. Я его подготовлю.
  - Посмотрим, Пётр, - мягко, но настойчиво повторила я. - Посмотрим.
  Мне ли не знать, что значат такие разговоры! Мне ли не знать, чем заканчиваются. Было уже в жизни такое, что под состояние, под эмоционалку даёшь обещания, от которых потом саму кроет не по-детски. Я с тех пор осторожна с обещаниями, особенно в состоянии эмоционального расшатывания.
  Пророк вздохнул и натянуто улыбнулся:
  - Пойдём, выпьем, подруга?
  - Пойдём, дружище, - усмехнулась я и согласно обняла его за торс. Захотелось. Просто захотелось прикоснуться, сжать, почувствовать жизнь, которая бьётся, которая горит и презирает невозможность! Наверное, так накрыло от понимания скоротечности жизни и её внезапной конечности.
  Пророк аккуратно приобнял мои плечи и опустил взгляд. Его глаза оказались внимательны ровно настолько, чтобы не смочь пропустить изменений в фигуре, которые нисколько не скрыл предательский халат. Не в первый раз, конечно, но почему-то накрыло смущением. Хорошо хоть, что не имею привычки краснеть...
  - Что, подруга, нагреваешься?.. - очень тихо спросил он.
  Я отстранилась и криво усмехнулась:
  - Пробки вылетают.
  Пророк привычно поджал губы, внимательно оглядел меня и ещё тише предложил:
  - Давай не будем, малыш... Мне твоей жалостью жизни не добавишь, а душу надорвёшь.
  - Сволочь, - констатировала я.
  А что ещё оставалось отвечать на такой искренний ход? Ход, который заставил меня снова почувствовать себя женщиной в мужском мире - беспомощной, непринятой, странной, той, которая не имеет возможности сражаться на равных и вновь и вновь вынуждена переходить границу правил, что, впрочем, только ей и позволено. Я приподнялась на цыпочки и, жадно обхватив руками звенящий от напряжения торс, впилась в губы Пророка... Поцелуй получился горьким. Страстным, долгим, но горьким... Отодвигаясь, прихватила зубами нижнюю губу, то ли требуя продолжения, то ли прощаясь... Отпустила и отшагнула назад.
  Глаза Пророка оказались растерянными. Он облизал губу, на которой явно остался след. Подумал и выдал:
  - Это удар ниже пояса...
  Кто бы сомневался.
  - Пожалуй, ты не оставляешь мне выбора, - продолжил Пророк мысль и подшагнул. Я сделала шаг назад. Глупо, конечно - балкон не бесконечен, а в любви, как на войне, выигрывает тот, кто наступает. Пророк наступал. И я решила, что отодвигаться дальше нет смысла. Тем более что и не хотелось. Он поймал мои плечи и сжал, словно боясь, что передумаю и убегу. Я не побежала, скорее напротив. Пророк аккуратно снял с меня очки и положил их на подоконник. Глаза пришлось закрыть, привыкая к свету. Впрочем, зачем мне сейчас отвлекаться на зрение... Придвинувшись ближе друг к другу, мы тесно сжались в один комочек жизни. Туго свитый жгут из двух напряжений в поисках разрядки... А может быть, просто два уставших человека, которые ищут уже не свободы, а возможности опереться друг на друга и в том найти взаимное равновесие посреди всеобщего разрушения и потрясения основ?
  Губы Пророка пропахли табаком. 'Капитан Блэк' на вкус оказался чертовски крепок. Словно так и не сваренный кофе, так и не поданный мне в постель этим утром... Рты намагнитило, и мы глубоко и тесно прижались в поцелуе. Отдавали друг другу влагу, которой от переживаемого волнения не хватало каждому на себя. Но на двоих было достаточно. Это оказалось просто - жить на вдох и выдох другой жизни. Оказалось сложно делиться своей жизнью. А хотелось. Господи, как же захотелось в этот момент отдать часть, - неважно даже насколько большую часть! - своего будущего человеку, который в этом мире нужен. Проснулась внутри никчёмность и в голос завопила о том, что рот в рот отдают воздух, возвращая к жизни. И что нет возможности так реанимировать судьбу. Но... если женщина хочет?
  Правая ладонь Пророка скользнула с моей спины, сильным давлением задавая пояснице глубокий изгиб. Поднялась до плеча ласкающим движением и вновь побежала вниз, прихватив с собой ткань. Шёлк легко соскользнул с ключицы и не задержался на руке, согласно упав до локтя. И только потому горячие сильные пальцы мужчины вернулись, не докончив движения к моему бедру. Пророк отстранился, чтобы видеть, как сосок упирается в ладонь. Сильный, почти буравящий линии жизни при лёгком круговом движении. Для того чтобы так положить руку на мою возбуждённую грудь, нужно быть высоким мужчиной - тогда, опуская ладонь, можно чувствовать возмущённое сопротивление соска, напряжённо направленного вверх... Горячие пальцы обхватили источающий энергию конец купола точно в промежность между средним и безымянным. Сжали, ласково покатывая. И я снова потянулась ко рту Пророка, пытаясь скрыть своё лицо в поцелуе. Сейчас оно слишком явно и легко будет прочитано на нём всё - от страсти соединения до желания на какие-то краткие мгновения стать матерью и отдать часть жизни... Прижалась, понимая, что и моя дрожь будет открыта. Я уже отдавала этому мужчине свою силу и становилась жаркой внутри и захолодевшей снаружи. Меня била мелкая дрожь от истощения. Пророк понял и, отпустив мою грудь, опустил ладонь ниже, забираясь в ткань и пытаясь пробиться сквозь сопротивление затянутого на узел пояса. Мою спину и живот обхватило тугим ободом ткани, притянуло к мужчине ближе. В тесноте прижатия он оказался настолько высоким, что его напряжённое начало я почувствовала почти на своём пупке... Да! Узел не выдержал в сражении с торопливой рукой... Мгновение - Пророк, развернувшись и легко развернув меня, сел на подоконник, чтоб стать ниже и просунул руку мне меж бёдер. Он не коснулся промежности, только потянул меня ближе так, что я оказалась вынуждена поднять колено на подоконник и тем почти сесть промежностью ему на сведённые колени. Мы снова заняли губы друг друга, но руки уже потянулись к началам противоположностей. Вечна природа притяжения... Пророк не торопился трогать меня у самого истока, лишь лаская внутреннюю часть бёдер, живот и поясницу. Может быть, ждал, когда я, наконец, справлюсь с молнией его брюк?..
  Дверь приоткрылась и отвлекла нас друг от друга. Прижавшись щеками, мы совместно направили взгляды на помятую с пьяного сна рожицу Серого. Только потом заметили мобильный в его руке.
  - Акуя... Вас, - хмуро высказался 'студент', протягивая трубку. - Срочно.
  Пророк повернулся ко мне и, лаская последним движением, отпустил моё бедро. Я согласно опустила ногу и, не запахиваясь, повернулась к студенту. После того, что он видел, скрывать свои прелести не имело ни малейшего смысла. Подступила и забрала трубку у мальчишки, пошедшего красными пятнами не только по лицу, но даже уже по шее. Отвернулась и села на подоконник. Халат оставила мантией спадать с плеч. Чёрт бы побрал всё и всех!..
  На трубке высвечивался вызов от Князя.
  
  Звонок 16.09.20... 15:42
  
  - А куя?
  - Привет! Как глазки? Как себя чувствуешь?
  - Нормально. Что нужно?
  - Ты что такая сердитая?
  - Твой звонок прервал любовную игру...
  - Упс...
  - Давай в темпе.
  - Зона 'Корка'. Группа ушла ночью, до сих пор не вернулась. Может понадобиться видящий.
  - Детки?..
  - Да нет. Группа Юлича.
  - Маму твою...
  - Мы пока не очень торопимся им на помощь - могут здорово разобидеться, если у них там просто какие-то учения на время. Но на подхвате рядом с зоной уже надо быть - через час истекает 'зоновой минимум'. Так как?.. Рашпиля за тобой высылать?
  - Высылай. Собираюсь. Пока.
  - Пока.
  
  Разговор глупых людей 16.09.20... 15:50
  
  - Ну? - напряжённо спросил Пророк, смотря, как я, покусывая губы, верчу в руках очки. Надевать мне их не хотелось, даже несмотря на то, что осеннее солнце жарило прямой наводкой.
  - Группа Юлича ушла в 'Корку'...
  Продолжать я не стала. И так понятно, что если эту информацию скинули мне, то благополучного исхода не ждут.
  Пророк молчал, рассматривая солнце на моём теле. Я тоже опустила глаза и посмотрела, как тепло золотится кожа живота. Подняла глаза. На другой стороне улицы, из окна напротив почти вываливался особо озабоченный подросток. Пришлось, во избежание вероятного незапланированного самоубийства малолетки, встать и запахнуться в халат. Рожица у прыщавого стала кислой, и он быстро скрылся за шторой, видимо, сообразив, что продолжения не предвидится.
  Когда двинулась к двери в квартиру, Пророк поднялся и цапанул меня за плечо. Рука у него оказалась неожиданно крепкой. Развернул и мягко растёр округлость сустава, словно извиняясь за резкий рывок.
  - Оставайся-ка ты дома, малыш, - улыбнулся он. - А там и мной сегодня обойдутся.
  - Это моя работа, - ответила я, порываясь уйти.
  - Это наша работа, - мягко отмёл он. - Наша. Тех, кто видит чуть дальше собственного носа.
  - Сейчас Рашпиль приедет, - хмуро отозвалась я. - Я должна уже собираться.
  - Вот и славненько. Вот нас с Серёгой и увезёт, - хмыкнул Пророк и кивнул студенту собирать вещи. - И пацану практика, и мне разминка.
  - Это совсем не разминка, Пророк, - пытаясь вырваться, в сердцах бросила я, словно не осознавая, что Пророк не меньше моего понимает ситуацию: 'Корка' - зона сложная и шутить не любит.
  Пророк тяжело вздохнул и сделал то, за что в иное время рисковал бы остаться без ушей и ещё чего-нибудь, что легко отрывается. Он схватил мои запястья, свёл их мне на животе и резко подхватил моё лёгкое тело на руки, перекинул через плечо.
  - Пророк!
  На моё возмущённое кудахтанье он просто не обратил внимания. Перенёс на так и не заправленную постель и, бросив в неё с размаху, начал закутывать в огромный плед. Возмущения пришлось прекратить. Во-первых, потому, что от сильного площадного удара тело привычно сгруппировалось и выжало из лёгких весь воздух, согласно гармонизируясь с погашением инерции движения. Во-вторых, потому, что первое, что сделал Пророк, так это накинул мне на голову конец пледа. Скотина...
  - Серёга! Хватай мою сумку и дуй на выход! - крикнул Пророк студенту. - Когда она выберется, нам лучше быть отсюда подальше!
  - А вы? - задержался на пороге послушный мальчик.
  - Дуй, я сказал! - рявкнул Пророк так, что в дальнем углу комнаты испуганно отозвалась гитара.
  А я и не представляла, что он может так командовать. Мальчишку, судя по топоту на лестнице, просто смело. У меня же явно на мгновение-два затормозило движения. Этого Пророку вполне хватило, чтобы прихватить одеяло сверху каким-то поясом.
  - Не обижайся, малыш, - с натугой затягивая узел, сказал Пророк. - Тебе нужно отлежаться. Глазки полечить. Да и просто... Сама понимаешь... И... Прости, если что.
  - Пророк, скотина! Прибью! - скрипела я зубами, но тяжёлые шаги удалялись.
  Скорее всего, Пророк с пацаном сейчас выйдут на улицу и благополучно поймают Рашпиля где-нибудь на въезде в квартал. И интеллигентненько соврут что-нибудь относительно приступа мигрени или критических дней, внезапно сваливших Акую в постель. Про себя и свой вклад в сваливание в постель, естественно, они промолчат. Интересно, Пак и Князь что об этом подумают?...
  Впрочем, все эти мысли пробегали мимо. В основном же я была занята выпутыванием себя любимой из мягкой, но тесной ловушки. Процесс шёл медленно. Да так медленно, что, когда выбралась, я оказалась настолько вымотанной, что никуда бежать и ничего отрывать или менять местами уже не захотелось.
  Встала, прошлась по комнате. Посмотрела на столик. Как я и предполагала, на нём оставалось ещё море вкусного. Всё, кроме сыра. По-видимому, Серый его выжрал под шумок. Бухнулась в кресло и потянулась к стакану. Он оказался наполненным, хотя я и не помнила, чтобы Пророк успел разлить по новой. Возможно, студент, будучи в ожидании, когда закончится наш 'перекур', разлил. Выпила. Вкуса почти не почувствовала. Водичка - водочка с коричневым масляным цветом. На душе погано. Тело - распаренное и утомлённое, словно всё то, чего мне хотелось минут двадцать тому назад, случилось, и теперь тянет только спать.
  До кровати решила не добираться. Свернулась прямо на кресле, ногой оттолкнула подальше столик, чтобы во сне случайно не смахнуть какую-нибудь вкусность, которая сразу по попаданию на длинноворсный ковёр будет мной переведена в разряд мерзопакостей. Тревожный сон смежил веки и заставил провалиться. Завтра... Пусть всегда будет завтра... Потому что завтра наступает, когда поспишь.
  
  
  Невозможность вторая:
  Это только огонь и не более...
  
  А бог живущих в тени и дарующих свет,
  Это только огонь и не более, нет,
  Это только огонь, что в нем грех, а?
  Убегают слова, их и так не понять,
  А держите, держите, держите меня,
  Чтобы я не лопнул от смеха.
  Немного огня в середину пути,
  Немного огня тебя может спасти,
  В блеске обмана, обмана.
  'Пикник'
  
  Звонок 16.09.20... 18:35
  
  - Акуя?
  - Ну... Акуя... И?
  - Беги. Беги, дура. Беги, пока не поздно.
  - Что? Кто это?...
  
  Путь Ветра 16.09.20... 18:36
  
  Трубка издевательски загудела.
  Только окончательно продрав глаза, я поняла, что спросонья резким движением я таки дотянулась до столика ногой и, здорово наподдав по столешнице, опрокинула стаканы.
  Но всё это было мелочью. Хотя бы потому, что ковёр не пострадал - видимо, инстинктивно я даже в полусне оберегала самое дорогое в доме. Не мелочью было то, что мне угрожали. Угрожали? Видимо, да... Удивительное явление! Последний раз с таким я встречалась где-то лет десять тому назад. С тех пор, став взрослее, я научилась вовремя пресекать какие-либо поползновения в свою сторону ещё до того, как они оформятся в наглый наезд. В этот раз, судя по телефонному звонку, я отдала первый ход неизвестному мне агрессору.
  Постаралась до мелочей вспомнить голос. Незнаком. Мужской, молодой. Спокойный и незамутнённый эмоциями. Вот это-то и заставило так быстро проснуться и отрезветь - незамутнённость. Человек, который предупреждал и угрожал одновременно, прекрасно знал своё дело и очень хорошо представлял себе, что и как нужно сделать, чтобы меня напугать. Такие вещи страшат тем, что заставляют принимать мир таковым, каковым он и является на самом деле, одномоментно освобождая от иллюзий безопасности. Или не освобождая, но тогда здорово влипаешь, и - дай-то небо - чтобы не до смерти.
  Окинув комнату хмурым взглядом, я решила, что бардак в ней перешёл все границы, и, соответственно, пора окончательно просыпаться и убираться. В смысле, отсюда. Сил и желания что-то исправлять в сложившемся пространстве не оставалось.
  Собраться - дело десяти минут: во-первых, опыт 'боевых' тревог неплохо научил в темпе справляться с особым видом изобразительного искусства, изображая на морде личико, а во-вторых, на прогулку я от себя не требовала особых изысков в одежде. Последний взгляд в зеркало не выявил погрешностей. Всё в норме - лицо почти живое; волосы в художественном беспорядке, который, в сочетании с независимым взглядом, вполне можно принять за новомодную навороченную причёску, одежда... Нормальная одежда: тесные джинсы, в которые влезать можно только лёжа и натощак, любимая тёмно-синяя флисовая рубашка и белый жакет крупной вязки. Чёрная короткая куртка, как и положено, только выделяет крутизну бёдер, тесно обжимая талию резинкой. По карманам рассовала несколько подарков для особо наглых кавалеров. Надела кроссовки - ну, не в туфлях же шляться под вечер по городу? А если вдруг кому объяснить придётся, что я не такая, что 'жду трамвая'? А народ ныне непонятливый пошёл - по виду уже могут не различить, что к древнейшей профессии не отношусь. Частые ночные прогулки уже давно заставили понять, что одежда не влияет на потенциальную возможность такой ситуации. Вот теперь точно всё.
  Ключ в замке провернулся привычные три раза, пока я вспоминала, что могла забыть выключить или закрыть: балкон, газ, свет, вода. Это у меня с детства - родители слишком боялись, что я однажды окажусь халатной и что-нибудь оставлю включенным, вот и гоняли, превентивно вбивая в детский рассудок первые зачатки паранойи.
  После гулкости лестничных пролётов и плесени подъезда улица звучала гимном чистоте и свету. Правда, только первые секунды. Дальше пришлось работать над собой, прилагая волевые усилия, чтобы не замечать переполненные мусорные баки, грязные окна домов и шляющихся пьяных, а видеть жёлтые листья, омытые вчерашним ливнем, изгибы кованых фонарей, подсвечивающих золотистым уже облетевшие ветки и палитру вечернего неба. Избирательное зрение. Я избираю для себя на сегодня именно этот город - город романтических встреч и лёгких поцелуев. Я хочу улыбаться лужам не для того, чтобы видеть своё отражение, а потому, что однажды мне улыбнётся прохожий. И эта улыбка может стать недосказанным приветом или началом отношений, которые никуда не приводят. Сегодня я избираю для себя вечер вне одиночества. И так будет. Это моё волевое усилие. Воля моя! Я ищу человека Ветра.
  Ветер оказался северным. Вот только днём можно было ещё подставлять живот под ласковые прикосновения осеннего солнышка, а теперь уже приходится застёгивать куртку до груди. Благо, дождик пока не предполагается.
  Я выбрала направление по ветру. Сегодня мой День Ветра. Мы будем ходить вдвоём до тех пор, пока не найдётся то, что разделит нас - человек ли, препятствие ли, идея... Неважно. Главное, что нам невечно по пути, и эта особенность - я чувствую непрочность уз, непрочность бытия. Есть такие дни в женском календаре, когда это очень хорошо ощущаешь. Дни, когда нет возможности даже оглянуться и понять, что всегда было и будет так, что история мировая и твоя личная поднимаются спирально. В такие дни чуешь груз ответственности за всё и всех и хочешь только одного - чтобы жизнь и смерть на чашах весов не уравновешивались. Но именно в это время чаши сходятся лебедиными головами, и твоя судьба по сравнению с ними не стоит более ничего...
  Я шагала по аллее, поддевая носками кроссовок листья. Настроение осеннее - подстать окружающему миру. Прошедший день выбил из колеи основательно. Ночь была не то чтобы какой-то особенной, но всё-таки весьма неприятной из-за тревожного выезда и возвращения в холодную постель, в которой уже никто не ждал. Потом сообщение о том, что детки вышли не все... Жаль девочку - и потому, что она была самая младшая, и потому, что своими руками 'вырезала' её из мембраны потока, а как известно, привязываешься к людям не тогда, когда они для тебя что-то сделали, а когда ты вложил в них силы, время, возможности, душу. Потом Пророк... Страшно это - сознавать, что такой конец ждёт нас всех. Страшно и то, что вот так вот, живёшь, сгорая в видении, но своего предела не знаешь. Для всех людей так: непрозрачность времени - это закон. Закон Надежды, который указывает на то, что жить следует, что жизнь того стоит. Он указывает на прочность будущего без достаточных на то оснований. Нелогичный закон, единственно который и мог сподвигнуть человечество на обретение разума и цивилизацию. Надежда - это ощущение прочности времени в его непрозрачности. Каждому человеку в том или ином возрасте приходится задумываться о смысле его существования. Этот вопрос неизбежен, как первый поцелуй. Этот вопрос закономерен, поскольку ты не видишь смысла в смерти. Логично задуматься над смыслом жизни. Но этот вопрос неправилен в основе своей, поскольку содержит неверную предпосылку - отрицание осмысленности смерти... Смерть имеет смысл. Она имеет даже большее - внутреннюю правильность. А вот в жизни её мы видим не всегда и не у всех. У Пророка она есть. Может быть, потому так обидно. А может быть, и потому, что, в отличие от окружающих, знающих, что смерть будет обязательно, но всё-таки надеющихся дожить до ста и больше, мы, видящие, похожи на приговорённых в камерах смертников. Каждый день ты выходишь на прогулку, и тебя проводят одним и тем же коридором, и ты знаешь, что однажды ты его не пройдёшь, и что милосердия исполнителей хватит только на то, чтобы это произошло в день, когда меньше всего ожидаешь...
  - Эй, детка! Пойдём с нами!
  Вот так всегда! Стоит только задуматься о вечном. В этом городе хоть не молись!
  Парни обычные. Только датые.
  По ощущениям со спины я уже успела настроиться на нечто более серьёзное и заканчивающееся неприятностями по полной программе, а тут - три дурака, которые ещё в пренатальном периоде были нужны мамам и папам всего лишь как смазка их зашедшим в тупик отношениям. Вот так нелепо обычно мирные ситуации и заканчиваются. А на весах жизнь и смерть на выгнувших друг на друга лебединые шеи и злобно шипящих чашах, пожалуй, что и уравновесились.
  - Расклад не в вашу пользу, ребят, - сказала я, примирительно улыбаясь. - Я одна, а вас вон сколько! Поищите стайку девочек - это будет вам как раз.
  - Да ладно тебе выё... - хмыкнул наиболее подготовленный. По-видимому, не в первый раз вот так подкатывать.
  Интересно, а отказы в более жёсткой форме они когда-нибудь получали или сегодня это будет впервые? Я же не против поиграться, а только не хочу, чтобы смерть и жизнь были вот так...
  Тело стало наливаться силой и живым страхом, сердце бешено забилось.
  Давно уже проверено, что в нашей местности 'настала пора и тут уж кричи, не кричи' - несмотря на то, что где-то в стороне видны люди, звать на подмогу смысла нет - если кто и подойдёт, то помогать будет явно не мне.
  Интересно, порции вампирских взглядов мальчикам хватит или всё-таки они уже не в той форме, чтобы адекватно это воспринимать? Очень важный вопрос, если признаться самой себе, что трое - это для меня будет слишком.
  Продолжая вполне заурядный трёп, я маневрирую, оставляя всех троих по одну сторону от себя, сама же отодвигаясь в тень и сходя с тротуара. Ребята довольно оскаливаются - им показалось, что жертва сама загоняет себя в тупик. Но они ошибаются - просто, если фонарь будет мне в глаза, а им в спины, то глазки мои они сумеют рассмотреть детальнее.
  Настраиваюсь. Это не сложно. Просто нужно очень захотеть увидеть душу. Даже такие гадкие душонки иногда бывают весьма вкусны на цвет. Хотя, конечно, кому что по вкусу. На мой взгляд, красное с серым - не самое удачное сочетание для человека, поскольку исключает из него человечность. Интересно, случайное ли совпадение, что сейчас в моду входят сочетания ярких полноцветов с серенькими запылёнными оттенками? Вон девочка, испуганно сбегающая с аллейки, - курточка ничем по цветовой гамме не отлична от 'двойников' этих мальчиков - красная похоть и серая духовность. И таких тысячи. Наверняка, здесь дело не обошлось без Жрецов. Но я додумаю это потом. После. А сейчас глазки уже начали перестраиваться, а ребятки приближаться в удобные им положения. И это тоже хорошо. Можно начать разыгрывать привычный сценарий: 'Мальчики, вампира вызывали? Отсосать?'. Клыков, как у носферо, у меня нет, но, как правило, те, кто натыкается на мои глазки взглядом, мои зубки, коготки, волосатость, крылатость и прочее додумывает сам. Обычно уже сидя дома на белом друге.
  Улыбка у меня профессионально наработана перед зеркалом и неоднократно проверена на подопытных кроликах. Даже Карнеги обзавидуется оскалу моей радости. Ребята приостановились и настороженно вытянулись мордочками.
  - Идите сюда, сладенькие...
  Продолжать спектакль для одного актёра не пришлось - у первого же приблизившегося судорожно дёрнулся кадык, и руки хаотично заскребли по воздуху.
  - Сука...
  - Да пошло оно...
  Это они уже так, для того, чтобы лицо сохранить.
  Вот и всё. Ребята смылись, рванув с места так, словно сдавали зачёт по атлетике или сдёргивали от злого дяди-военкома.
  Привалилась к дереву, замерла, словно 'приморозилась' в бездвижье. Сходила на ноль мандражная дрожь в мышцах. Когда-то на занятиях Князь, подтягивая меня по боевой подготовке, рассказывал о том, что мандраж бывает трёх видов - до, во время и после. Мандраж 'до' помогает привести мышцы в рабочее состояние, мелким тремором подгоняя кровь к волокнам, но при этом грузит лишними вопросами сознание, не давая сосредоточиться на главных задачах. Мандраж 'во время' - штука однозначно мешающая, снижая микротряской точность действий, при которой сознание подчас выключается, не желая участвовать в собственном провале. Мандраж 'после', с точки зрения биофизики, механизм совершенно бесполезный и ни в чём не помогает, но его плюс заключается в том, что и не мешает. Просто отсроченное состояние страха без оного в момент выживания. Князь относил себя к людям с мандражом 'до', а меня - с мандражом 'после' и часто посмеивался, что из нас бы получилась неплохая команда.
  Наконец, тряска стала слабеть, и навалилось состояние разрядки. Глаза медленно остывали. Жар под веками высекал слёзы. Свербило и болело нещадно. Блин! В следующий раз такие ситуации буду разруливать с помощью обычной драки - два-три удара и дёру. Просто так, что ли, я кроссовки надевала?!
  - Девушка, вам плохо?
  Голос приятный, молодой, женский... Но запах лучше - смесь лаванды и зелёного чая. В запахе - ночное метание и тоскливое розовое утро с кофе для одной. В том запахе желание и тревога.
  Я открыла глаза и посмотрела на создание с запахом, который начал притягивать меня, словно кошку валерианка.
  - Не беспокойтесь. Уже всё в порядке.
  Создание оказалось милым не только на запах. Аккуратным, маленьким, хрупким. Но главное - светлым. Волосы осветлённые, личико, едва подкрашенное, не очень умело, но старательно, одежда спокойная в естественном классическом трицветье - коричневое, бежевое и белое. Из бижутерии - только кулон на кофте. Простой гладкий кулончик. Серебряный. И это последнее обстоятельство позволило мне развеять сомнения - это Она.
  - Быть может, 'Скорую'?.. - неуверенно спросила девушка и, растерявшись от собственной смелости, глубоко заправила беспокойные ладошки в карманы. От этого плечи стали выше и заострились, показывая беспомощность.
  - Спасибо! - Я совершенно искренне улыбнулась. - Я живу не очень далеко.
  - Может быть, вас проводить? - взметнулся зелёный взгляд. Словно две сигнальных ракеты над горами... Не заметить невозможно.
  - Я думаю, что доберусь сама, - снова улыбнулась я и стала аккуратно обходить создание. Только бы не дотронуться! Только бы не дотронуться! Иначе я начну разыгрывать из себя 'самого больного на свете Карлсона' и тем привяжу её к себе на сегодняшний вечер. Чёрт! Её глаза сопровождают, не отрываясь... Не заходи за черту, девочка, не заходи за черту!
  - Вы действительно в этом уверены? Простите, что настаиваю, но вы очень бледны.
  Девочка поёжилась от ветра, но так и не достала ладошек из карманов для того, чтобы застегнуться.
  - Спасибо. Не надо беспокоиться, - я натянуто улыбнулась и рванула в сторону. Всё так же по ветру. Всё так же подальше от дома. Гулять, гулять! Проветривать мозги!
  Девушка осталась позади. Ничего. Постоит-постоит и пойдёт домой, для того, чтобы тихо посидеть над умным конспектом и попить душистый чай, а потом залезть в ванну с пеной или солью, смывая сегодняшние встречи. Потом она ляжет на постель и, возможно... Хватит! Проветривать мозги!
  Ветер в спину подгонял, и я ускоряла шаги, тихо матерясь про себя на нелепость произошедшей ситуации. И дело тут не только в том, что ветер сердился за глупость и трусость - он привёл ко мне её, а я сбежала. Дело в том, что я сама злилась на себя. Все - люди, как люди, а я... Акуя я. И лишь те, кто привык к моим странностям, начинают видеть во мне личность, как со временем, возможно, увидели бы личность в крокодиле, который вдруг стал обнаруживать вполне человеческое поведение. Для остальных, тех, кто внезапно оказывается в зоне моего влияния, я - урод. И сама, прожив с этим последние восемь лет, я не научилась принимать свои странности за норму существования. Может быть, потому так больно и зло, когда осознаёшь, что ты - другая... Акуя. Единственная женщина-сталкер, которую не отверг 'Алтарь'. И что он сделал со мной... Сложно это описать словами. Это когда силы в тебе столько, что её просто некуда девать. Это Жизнь вне границ. Но только очень, очень странная жизнь...
  Ветер внезапно переменился, и мне пришлось, согласно давешнему договору, свернуть в сторону, на едва заметную тропинку парковой зоны. Стало уже довольно темно, и скорость моя начала падать из-за того, что приходилось ощупывать пространство перед собой руками, отводя неожиданные и ожидаемые ветки. Тропа уводила куда-то по большому кругу. Почти лесная тропа - заросшая, не использовавшаяся людьми. Куда она выведет меня? Не это главное. Главное - откуда она уводит меня. Из тоски и непонимания, из самокопания и обвинения всех и вся... Из слабости.
  Крики впереди заставили остановиться. Прислушалась. Негромко матерясь, женщине затыкали рот. Так. Значит, одной меня им на сегодня оказалось недостаточно.
  Сначала возникло желание повернуть обратно. Простое желание инстинктивной программы самосохранения. В данном случае - самопредохранения. Когда, преодолев себя, сделала несколько шагов вперёд, то поняла, что никуда я не уйду.
  Лаванда и зелёный чай. Коричневое, бежевое и белое. Гладкое серебряное на пушисто вязанном...
  Видящий чувствует цветом. 'Гонщик' чувствует запахами. Сталкер - ощущениями. А в этой девочке слилось все три моих слабости. Мой любимый цвет, мой любимый запах. От такого невозможно отказаться. И такое нельзя терять!
  Сюрпризы в карманах именно на такой случай. И главное: официально - не оружие, но дураков проверять обычно не бывает. Поехали!
  Даже видение не требуется, чтобы определиться в происходящем. И сразу становится легче на сердце - девушке только хорошо досталось по лицу, но крики заткнули не бутылкой по голове, а простым кляпом из шапки в рот. Слава Небу!
  Металлический шарик, оттягивающий карман куртки на каждой вечерней прогулке последние полгода, наконец-то пригодится. Я вытащила 'мини-скок' и на мгновение задумалась. На людях да к тому же вне 'зоны' эту штуку я ещё никогда не применяла. Как-то оно рванёт?
  Создание развернули и вдавили лицом в листья. До этого расстёгнутые джинсы стали стаскивать с бёдер. Девочка глухо хрипела и пыталась освободиться, словно пойманная рыбка, изгибаясь всем телом. Но, освобождаясь от захватов, она одновременно с этим освобождалась и от одежды... Двое пацанов держали девочку за руки и ноги, а третий встал над ней на колени и пытался одновременно и окончательно стянуть с неё джинсы, и вытащить из распущенной ширинки своё достоинство. Наконец он справился с обеими этими задачами и лёг на жертву. Почувствовав его в своей промежности, девочка рванулась, хрипло закричав. Её бешеное сопротивление жестоко прервали - одним рывком войдя внутрь, парень схватил её за волосы, приподнял голову и с силой ударил об землю. И под хриплые задушенные всхлипы начал двигаться...
  Все заняты, все при деле... Только я как обезьяна с гранатой.
  Пришлось закусить губу, чтобы заставить тело выйти из внезапного ступора. Когда отрезвляющая боль дошла до сознания, я уже сдёрнула с 'мини-скока' предохранитель. Крикнула, сама подивившись хриплости голоса:
  - Эй, козлы, лови презервативы!
  И, когда двое незанятых в процессе нервно обернулись на выкрик, бросила гранату в их сторону. Мгновение - и сама залегла, вжав лицо в листву и закрыв голову руками.
  Вообще-то, 'мини-скок' это фотограната с веерным распылением мини-кристаллов...
  Пацаны заорали благим матом. Ор такой, будто 'скок' каждому из них попал прямо в штаны и там разорвался. Я подняла голову. Насильники ползали по земле, девочке и друг другу совершенно дезориентированно. Двое держались за лица, по-видимому, пытаясь сдержать в глазницах вытекающие глаза. Третий катался по земле, хватаясь за ягодицы, располосованные кристаллами и опалённые взрывом - судя по всему, 'скок' хорошо достал его. Штаны с него съехали до середины бёдер, и на фоне тёмно-жёлтой земли странно и дико блестела розовая гладкая кожа оголённых округлостей, с быстро проявляющимися алыми струйками крови из порезов.
  Я вскочила на ноги и... тут же осела назад. Пространство плыло, и горизонт оказывался невозможно близко. В голове затрещало и стало жутко от ощущения секундомера, вставленного в висок. Там, прямо под пластинкой черепной кости, равномерно стучал какой-то механизм. И невозможность избавления от него давила на сознание. Я с трудом поднялась на четвереньки и потрясла головой. Вытрясти таймер не удалось. Значит, придётся пожить с ним. Когда распрямила трясущиеся колени, земля подо мной ходила ходуном. Посмотрела на руки. Так и есть! Кожа подрана мелкими царапинами, словно веером от пальцев до запястий - меня задело. И какой-то из кристаллов оказался активен в диапазоне моей силы... Теперь - быстрее под холодный душ и вытаскивать каждую крупинку из-под кожи! Теперь - быстрее, быстрее, быстрее!
  Шатаясь на каждом шагу, я направилась к группе. Девочка с трудом выбралась из-под придавившего её к земле пацана и теперь, подслеповато щурясь и всхлипывая, натягивала брюки. Всё её лицо было в крови, слезах и грязи. На лбу, на красных лепёшках кровяных натёков, налипло два маленьких жёлтых листика. Я обошла ослепших и раненых и присела перед созданием. Ощутила, как потряхивает. Любимая позиция на корточках оказалась сложной из-за явной дезориентации. Девочка подняла на меня слезящиеся глаза.
  - Ты?
  - Давай сдёргивать! - поторопила я.
  Её 'ты' обрадовало меня несказанно. Во-первых, тем, что её зрение не пострадало, а, во-вторых, тем, что переход на 'ты' оставлял шанс на дальнейшее уменьшение дистанции. Девочка подтянула под себя ноги и трудно поднялась. Ей досталось не меньше, чем мне. Но, как я и надеялась, значительно меньше, чем пацанам, - три хорошо прокаченные туши хорошо закрыли от взрыва её маленькое хрупкое тело. Девочка, пошатываясь, тяжело двинулась по тропе, в ту же сторону, куда до того направлялась я. Оставалось только присоединиться.
  Опалённый, но наиболее видящий из троих, подтянулся сзади и, вытащив нож, кинулся на меня. Видимо, злости ещё хватало. Злости и неудовлетворённой страсти всемогущества.
  - Шлюхи! Убью, сука!
  Развернуться хорошо не удалось - меня повело в сторону, и при развороте, который, по сути, должен был меня защитить, я запуталась в собственных ногах и повалилась вниз. Нападающий рванул и навалился сверху. Видимо, и сам плохо стоял на своих двоих. Или штаны слетевшие помешали.
  Вот теперь стало по-настоящему страшно.
  Тело едва повиновалось, когда я выставила руки и упёрлась в грудь падающего на меня противника. Нож мелькнул где-то над головой, кажется, даже задев её, - боли я не почувствовала, только прикосновение.
  Лишь бы девочка успела добрести до аллеи - там она уже будет в безопасности!
  Внутри всё оборвалось, когда, хрипло матерясь, пацан стал срывать мои руки в сторону, продолжая угрожать ножом. Лезвие моталось так близко к глазам, что я жмурилась в страхе, выставляя руки хаотично, лишь бы закрыться, лишь бы оттолкнуть от себя опасный блеск. Доставать он пока не доставал, но уже имел такую возможность. Мои пальцы только карябали по кожаной куртке, соскальзывая в сторону от мощных толчков. Наконец, удалось присоединить ноги, которые до того были завязаны в узел падением. Теперь и ими я стала упираться в противника, стараясь продвинуть ноги так, чтобы врезать в пах или хотя бы оттолкнуть от себя. Пацан взвыл, когда я саданула его по раненому бедру крупнорефлённой подошвой кроссовок, но это его не остановило, напротив, разозлив и придав новых сил. Тяжесть наваливающегося тела не давала мне провернуться и выскользнуть. Но я всё равно пробовала. Лезвие продолжало мотаться где-то невероятно близко от глаз, почти задевая кожу. Чтоб тебя... меж ляжек да всей песочницей! Я со всей дури вертела башкой, боясь пореза. Насильник снова выматерился и сильным рывком сорвал мои руки в сторону. Но и сам не устоял на коленях. Как куль свалился на меня, в падении выставив руки в стороны, чтобы затормозиться. Рука с ножом ударилась рядом с моей головой, лезвием пройдя по волосам. Лицо нападающего оказалось в каких-то сантиметрах от меня. Запах перегара и блевотины спазмировал живот. Либо сейчас я это сделаю, либо меня поимеют похлеще, чем хотели девочку! И я рванула! И вцепилась в нос. Большой, шнобельный, противный нос! Зубы до спазма в челюсти сошлись, перекусывая хрящик. Пацан взвизгнул, попытался руку просунуть меж нами, но я уже потянула плоть в сторону, одновременно высвобождаясь из-под туши. Почувствовала, что рот забивается кровью. Стало противно аж до того, что примерещился вкус соплей, и я выпустила 'гадость' изо рта. Противник, визгливо захлёбываясь в собственной влаге, зажался, беспокоясь за свой 'рубильник'. Нож он из ладони не выпустил и потому добавил себе на лице порез, но так этого и не заметил. Хотела двинуть коленом в пах героя, но завязла в его штанинах. Ничего. Это уже никуда не уйдёт! Одной рукой я упёрлась в шею насильнику, отодвигая его, а другую просунула меж нашими животами. Долго искать мягкое не пришлось. Сжала удобную форму, подивившись малости, и резко рванула в сторону. Оглушительный визг быстро перешёл в хрюкание. Из-под вялой туши я вылезала, так и не разжав закаменевшей ладони. Пацан хрюкал, одной рукой держась за лицо, а другой ухватив меня за рукав, пытаясь снизить давление и притяжение. Я поднялась на карачки и осмотрелась. Сквозь туман напряжения было видно, что двое других ребят на помощь к своему товарищу не собираются - зенки им так просветило, что они ещё несколько часов будут ползать по земле, выковыривая болезненно скребущий песок из-под век.
  Последний раз резко дёрнув рукой, я разжала кулак и оттолкнулась от захрипевшего. Глаза его стали закатываться, лицо под кровью посерело - видимо, терял сознание. Я поднялась на ноги и, шатаясь, поплелась с места.
  Девочка никуда не делась. Она стояла на тропе, подняв над головой какой-то дрын. И смотрела на меня, словно на выходца с того света. Я подошла ближе, со вздохом забрала из её дрожащих, но застопорившихся рук брёвнышко. Отбросила. По-видимому, создание пыталось прийти мне на помощь, да так и не успело.
  - Пойдём, - прохрипела я и потянула её за рукав.
  Теперь бы побыстрее смыться. Дураков у нас в стране хватает. Пока трое мужиков будут насиловать одну девушку или одна девушка будет костылять пацану - оно вроде бы всё и правильно, оно вроде бы и вмешательства не требует, поскольку и без тебя разберутся, но вот когда дело уже подошло к концу и на земле валяются тела, то гражданский долг свой надо выполнить - позвонить в 'ментуху' и 'скорую'. Очень в духе современных представлений о гражданстве и благородстве.
  Сначала мы шли быстро, насколько хватало сил и мандража. Потом замедлились. Девочка часто спотыкалась, а я покачивалась на каждом шагу. Создание не жаловалось, но я видела, что делать широкие шаги она не может, так и семенит рядом, словно послушная японочка в узком кимоно. Внутри даже холодом сморозило от мысли, что девочка вполне могла оказаться и девочкой во всех смыслах, не только по соотношению наших возрастов.
  Внезапно создание остановилось. Схватилась за деревце, чтобы не свалиться. Подняла на меня слезящиеся глаза. Только теперь стало видно, что ноги у неё буквально подламываются, словно у только что нарождённого жеребёнка, а всё лицо влажно светится в свете фонарей.
  - Я... тут. Живу здесь, рядом, - тихо сказала она и кивнула на старенькую пятиэтажку неподалёку. Дойти до неё явно было ближе, чем до моего дома. И, судя по всему, девочка приглашала.
  - Пойдём, - я решительно взяла её за руку.
  
  Убежище 16.09.20... 22:45
  
  Мы вышли к подъездам, и я про себя возблагодарила небеса за то, что здесь не сидели под окнами вездесущие старушки. Несколько удивила входная дверь - обычная, тяжёлая рассохшаяся дверь, каких теперь, в век железных сейфовых с домофоном, уже и не встретишь. Потянуло чем-то по-детски советским. Когда нырнули в тёмный сырой подъезд, мои предчувствия меня не обманули - как и положено, лампочка была одна и тусклая настолько, что хоть фонарик вытаскивай. Кое-как, спотыкаясь на каждом шагу, мы забрели в дальний угол коридора первого этажа, где и оказался вход в квартиру создания. Девочка долго шарила по карманам в поисках ключа, ещё дольше копалась, открывая старый английский замок. В конце концов, дверь скрипнула и отворилась. Хозяйка прошла первой и тут же зажгла свет в маленькой прихожей.
  - Проходи, - обернулась она ко мне.
  Я ввалилась, едва не сбив с места полочку под обувь. Прихожая настолько мала, что даже для двух женщин здесь было тесно. Но мы как-то поместились. Снимая куртки и обувь, часто сталкивались плечами...
  Квартира пахла кофе, геранью, сбежавшей молочной кашей и универсальным клеем... Я замерла на входе в кухню, куда прошла девушка. Осмотрелась. Кухня как кухня - маленькая, словно дом мышки-норушки. Старая мебель, видимо, доставшаяся в наследство вместе с квартирой от какой-нибудь дальней родственницы. У самой девочки явно не хватает средств и сил на какой-либо серьёзный ремонт на личной территории. А может быть, вообще она снимает меблированную квартиру?... Кто знает.
  Девочка целенаправленно прошла к холодильнику и, коротким сильным рывком открыв его дверцу, подхватила початую бутылку. Прошла к шкафчику и вытянула с полки две гранёные рюмки. Правильная девочка. Я бы поступила на её месте также. Нельзя не оценить такое. Прошла и села на ближайшую табуретку. Новая знакомая, разлив по полной, садиться не стала. Просто придвинула мне мою рюмку и выдохнула, опрокидывая в себя водку... Я тоже не стала церемониться. Спиртом опалило глотку, видимо, перенапрягшуюся от холодного ветра и полузадушенного крика...
  - Саша, - негромко сказала 'создание' и снова потянулась за бутылкой. Что ж, почему бы не повторить - и я придвинула свою рюмку к её.
  - Даша.
  Вот и познакомились... Только за такое знакомство пить не станем ни она, ни я. Опрокинули в молчании, словно на поминках. В каком-то смысле, мы действительно хоронили, используя эту выпивку, словно разделительный терминатор меж тем, что было, и тем, что может быть.
  - Я в душ, - тихо сказала она, так и не поднимая глаз.
  - Конечно, - согласилась я.
  - Потом - ты, - почти уже на выходе из кухни, приостановилась она.
  - Конечно, - повторила я.
  Девочка окончательно остановилась в проёме и настороженно посмотрела на меня, словно не привыкшая к согласию со своим мнением. Я нашла в себе силы на улыбку, но это её не успокоило. Она внимательно осмотрела меня и тут же вскинулась:
  - Ой! Я сейчас.
  И исчезла в проёме. В комнате зажёгся свет, послышался звук передвигаемых склянок, раздался запах валерьянки и спирта... Девочка вернулась в кухню, втащив ящик с медикаментами. Поставила на стол и стушевалась:
  - Ты ранена... Нужно обработать.
  И не особо уверенными движениями схватилась за склянки и бинты. Аптечка у неё была неплохая, но, по всему выходило, что пользоваться она ею не умела. Я осторожно перехватила тонкую ладошку и улыбнулась, когда Саша резко отдёрнула её, чуть не выронив йод.
  - Иди-ка лучше в душ. Я со своими болячками сама справлюсь.
  - Но ты не всё сама достанешь!
  - Не беспокойся - воспользуюсь зеркалом, - снова постаралась улыбкой передать уверенность я. - К тому же я боюсь щекотки и очень хочу купаться.
  Она натянуто улыбнулась в ответ и, кивнув, вышла. Ванна оказалась чуть дальше по коридору - оттуда через некоторое время раздался шум воды и сдерживаемые рыдания. Девочка держалась до последнего, при мне не позволяя себе слабины. Теперь, когда вокруг неё были только кафель и собственные отражения, она могла себе позволить прореветься вволю. И правильно. Тяжело, когда у женщины нет возможности пустить лишнюю слезу, - это значит, что мир стал очень суров, и в том мире нужно мобилизовать все силы, в том мире напряжённость такова, что долго не протянешь. Так что - пусть женщины плачут! Я наполнила себе рюмку из заветной бутылки и выпила за великую идею женских слёз. Да будет так!
  Я долго и тщательно отмывала холодной водой из-под крана руки и лицо. Отмывала, не жалея мыла. Отмывала, не щадя себя. От холодной воды сводило мышцы и терялась чувствительность, ладони становились странно деревянными, не моими. И, лишь когда убедилась в том, что сильнее проморозить их невозможно, я взялась протереть кожу спиртом. Заодно оказалось, что ножом меня всё-таки задели - волосы уже слиплись от натёков. Но благо, рана оказалась пустяковая - всего лишь царапнуло. Более всего разозлило то, что часть волос нож порезал, и теперь срезанные локоны вылезали на ладони, когда я проводила влажной рукой по волосам. Придётся в ближайшее время заглянуть в парикмахерскую - подправить и подравнять, чтобы придать приглаженный вид.
  Ножик взяла кухонный - большой 'кесарь' для нарезки хлеба. И стала выскребать царапины. Определить, в какой из них сидит кристаллическая крошка, было сложно, поэтому я, шипя от боли, как рассерженная кошка, последовательно вскрывала все ранки и промывала спиртом, после чего заливала зелёнкой. Когда шум сливаемой воды в душе затих, у меня уже был повод с гордостью осмотреть руки - складывалось впечатление, что я заразилась ветрянкой в особо оригинальной форме.
  Саша переоделась в халат. Просто необъятный банный халат нежного салатового цвета в огромных цветах. Одного такого цветка хватало, чтобы окутать нарисованными лепестками грудь, живот и поясницу девушки. Отмывшись и наревевшись, выглядеть она стала значительно лучше. Если бы ещё и не изуродованное лицо - кровоподтёки и синяки останутся, видимо, надолго.
  - Ты как? - спросила она, привалившись к косяку.
  - Нормально, - пожала я плечами. Действительно, мандраж уже прошёл, ранки оказались пустяковыми, жизнь и состояние вне опасности, рядом маленькое светлое создание. Всё классно!
  - Купаться будешь?
  - Буду, - я с готовностью встала и подошла к ней ближе. Ласково провела рукой по махровому плечику. - Ты-то как?
  Девочка неопределённо дёрнула головой. Посмотрела в окно, где за тёмными ветками сирени едва угадывался по-старинному жёлтый фонарь.
  - Мрази! - с чувством сказала Саша.
  Спрашивать о том, как она попала в эту ситуацию, не хотелось. По своему опыту знаю, что подобные стаи самоутверждающихся подонков нападают тогда, когда подвернётся случай. Часто потом, на судах, давя на мужскую солидарность, заявляют о том, что девушка-де сама хотела, иначе бы так красиво не одевалась. А то, что женщина одевается не для каждого встречного-поперечного, а для конкретных личностей, в которых заинтересована, об этом как-то предпочитается умалчивать. Да и сказать в данном случае, что девочка гуляла, будучи как-то вызывающе одета, было бы неверным. Просто она была одета, как раз для такого осеннего ветреного вечера. А уж помня о том, что к ней прицепились после того, как обломались со мной, можно точно определиться - искали жертву, без разницы было кого.
  - Прости, если причиняю боль, - начала я аккуратно. - Но, возможно, тебе нужна сейчас специальная помощь... Гинеколог, например. К тому же, если ты захочешь потом обратиться в милицию, то тебе потребуется справка из травматологии.
   Как она на меня посмотрела! Просто испепелила взглядом!
  - В милицию я обращаться не собираюсь. Искать будут долго, таскать по допросам - постоянно, а толку будет ноль. Дадут им за попытку какой-нибудь год условно. Да из-за того, что мы превысили нормы самообороны, отпустят через несколько месяцев как пострадавших. Я что, похожа на непроходимую дуру, чтобы в органы заявляться?
  Хорошо отшила. Молодец! Лаконично и сурово. Так что комментарии больше уже не требуются. Что ж, это решение я вполне одобряю. Вот если бы она ответила иначе, то мне, возможно, даже пришлось бы её отговаривать, памятуя о том, кто искалечил насильников. Двоим долго придётся лечить глаза, а у третьего, вероятно, ещё не скоро встанет.
  Девочка продолжала смотреть в окно тем же заторможенным злым взглядом. Пожалуй, что внутренней ярости в ней с избытком.
  - Ты раньше была с мужчинами? - тихо спросила я, придвинувшись ближе и ласково обняв девочку за плечи.
  Это был важный вопрос. Девственность - это не физический критерий зрелости или незрелости женского организма. Это состояние сознания, это - идеализации настоящего и будущего на основе телесного. Только становясь женщиной, девушка окунается в мир реальности. До этого - её фантазии переполняют рассудок, вытесняя оттуда логику и чувства и подавляя объективное восприятие реальности. И это, к сожалению, касается не только сексуальной сферы - хотя именно здесь, в отношениях между полами, у девочек наибольший отрыв от действительности - это касается всех сторон жизни. От детства девочек вылечивает смесь ласки и боли в разных пропорциях.
  - Была, - хмуро отозвалась Саша, и я вздохнула свободнее. Вот теперь ситуация стала проще, и я уже могу объяснить себе, почему девочка так стабильна в ней. И вправду - ни истерик, ни зова на помощь, ни лепета о потерянной жизни или хватания за нож. Правильная девочка. Ветер не ошибся - это Она.
  - Иди, купайся, - дёрнула Саша плечом. - А я что-нибудь на стол соображу...
  Поняла я это двояко. Во-первых, нечего здесь мешаться, во-вторых, не стоит так навязчиво предлагать помощь и ласку той, что и сама твёрдо стоит на ногах. Приняв к сведению, я живо удалилась.
  Душ оказался совмещён с туалетом. Данное явление было весьма кстати. Пустив воду сливаться, я присела. Блаженное состояние. Только после сильного напряжения начинаешь понимать, что значит по-настоящему расслабиться. Одно сначала удивило, потом почудилось признаком одиночества хозяйки - дверь была без задвижки.
   Тихое журчание воды, нагретый предыдущим купанием кафель, тяжёлые складки бежевой занавески... Я сняла одежду. Завтра, когда доберусь до дома, закину её стираться - брюки и жакет в таком состоянии, словно я разгребала Авгиевы конюшни. В том месте, где происходила борьба, земля под свежеопавшей листвой была замешена в крупнокалиберную грязь. Вот в ней я и оказалась тщательно вывалена, и теперь, когда грязь присохла, вид у одежды стал, словно у котлетки в панировочных сухарях. Представляю, в каком состоянии куртка! В тусклом освещении коридора увидеть весь ужас её состояния я не могла, но теперь, рассмотрев джинсы, могла с уверенностью сказать, что купать ветровку придётся в двух водах и молоке, прежде чем она обретёт былую форму. Да и брюки тоже.
  Вошла под горячую струю и поняла, что удержаться от соблазна не смогу - сейчас наберу ванну и рухну в неё, чтобы ощутить, как тело становится чистым, а сознание горячим. Заткнула пробку и некоторое время просто стояла, наслаждаясь тихим журчанием струй по телу. Немного кололо в местах царапин, но быстро проходило. Вода из душа падала на голову и стекала по коже, придавая особенность моему существованию. 'С меня беда - как с гуся вода!' - так в старину приговаривали, окатывая себя из вёдер. Бабушка утверждала, что помогало. Особенно, когда других вариантов не было. Именно в такой ситуации возникала убеждённость в том, что всё будет хорошо, и телу и душе ничего не оставалось, как только подчиниться этому сознательному импульсу. Так что, сознание первично... Доказано предками.
  Когда ванна заполнилась до половины, я опустилась в воду. Над поверхностью клубился пар. Он поднимался выше и там терялся в электрическом свете. Но на кафеле и туалетном зеркале уже появился влажный налёт испарений. Дотянулась пальчиком и нарисовала солнышко. Кружочек и восемь ровных лучиков. Подумала и пририсовала солнышку глазки-точки, носик-запятую и ротик-тире. Ещё чуть подправила изображение, и солнышко заулыбалось. А с чего ему хмуриться? Мир светел и прекрасен! Главное - живы.
  Дверь отворилась внезапно. Просто тихо приоткрылась и впустила в пространство моего отдохновения светлое создание. Саша держала в одной руке парящую чашку, а в другой огромное полотенце. Состояние девушки мне стало понятно сразу, словно я уже находилась в настройке на неё. Смесь желания быть рядом, преодолеваемая робость, боязнь непонимания.
  - Не против? - спросила она. - Я тебе кофе принесла. Только что сваренный... Любишь?
  - Ещё как! - вскинулась я, приподнимаясь. Кофе был моей слабостью.
  - Я только не знаю, - смешалась Саша, - а после такого кофе можно? Или наоборот, нужно что-нибудь успокаивающее?
  Она говорила о том, что мы пережили потрясение в экстремальной ситуации, но я не стала это понимать. Не стоит вспоминать о произошедшем часто - быстрее забудется.
  - После водки-то? - переспросила я. - Думаю, что кофе будет как раз то, что надо!
  - Тогда, вот! - она устало улыбнулась и протянула чашку.
  В чёрном кофе плавал стебелёк гвоздики. Интересно, какие там ещё сюрпризы?
  - Ммм. Пахнет обворожительно... - я закатила глаза, отдаваясь приятности запаха.
  - У меня халатов больше нет. Могу предложить только полотенце. Зато очень большое.
  Я кивнула, и Саша положила полотенце на старенькую стиральную машину, которая, как это обычно бывает в малометровых пространствах, по совместительству играла роль тумбочки. Больше здесь девочке делать было нечего, но она задержалась. Окинула меня взглядом, осмотрела внимательно и неосторожно, пока я делала вид, что наслаждаюсь запахом от чашки. Я знаю, что смотреть есть на что. И каждый видит то, что желает увидеть: кто-то страшные шрамы по телу, уродующие его; кто-то - бархатную кожу на идеальных обводах округлостей тела. Каждый видит так, как хочет, ведь глаза - всего лишь продолжение сознания.
  Девочка видела женщину. Ту, которой хотела бы стать сама. Сильную, не струсившую пред опасностью смерти или унижения. Красивую, спокойно позволяющую себя созерцать. Нежную, способную ласково наслаждаться даже простым кофе... Девочка завидовала. А у меня не было сил и желания разочаровывать её. Ещё наступит такое время. А сегодня хотелось очаровывать и очаровываться. Хотелось пройти по дороге разочарований. Хотелось тепла...
  - Может быть, соли?
  - В кофе?! - возмутилась я.
  - В ванну! - засмеялась она. Слава Всевышнему! - эта девочка могла смеяться! Значит, всё и вправду хорошо. И я подмигнула солнышку на кафеле. Солнышко не ответило.
  - Нет, спасибо! - Я глубоко пожалела, что эта идея не пришла нам в головы раньше. Я бы обязательно воспользовалась возможностью порадовать тело, но теперь уже было поздно - в горячем кожа возле ранок распарилась до лёгкого покраснения, и соль для неё теперь не будет в радость. - Думаю, что мне пора закругляться с купанием.
  - Ты голодна?
  - Особо - нет, но от чего-нибудь съестного после кофе не откажусь...
  Саша согласно кивнула и вышла. В дверь дыхнуло холодным воздухом. По ночам уже стало довольно-таки прохладно. Интересно, когда топить начнут?
  Вылезание на холодный кафельный пол стало настоящей пыткой. Стопы тут же захолодило. Поморщившись, в скором темпе стала вытираться. Тереть кожу, пожалуй, не стоит - ей и так хватило за сегодняшний день, так просто промокнуть, чтобы вода не мешала высыханию. Завернулась в ставшее влажным полотенце - не кайф, конечно. Дома я всегда предпочитала залезать в сухое и чистое, здесь же особо выбирать не приходится. Полотенце действительно оказалось гигантским. Я обернулась в несколько оборотов и до самых колен оказалась в импровизированном узком сине-красном платье - теперь ходить можно только, как японка в кимоно. Именно так я и выплыла из ванной - аккуратно следя за стопами, чтоб не запутались друг в друге и значительно меньше, чем обычно, покачивая бёдрами, дабы полотенце не сползло.
  Саша крутилась на кухне. Верхний свет она выключила, а шторы на окнах задёрнула. Я угадала её силуэт, склонённый над столом только по отсветам включённой и открытой, словно камин, духовки. Чиркнула спичка. Саша поднесла огонёк к ставшей видимой свече. Да, вот так всё и начинается...
  Стол показался шикарным. Откуда-то появилась скатерть. Вазочка с искусственными цветами. Большая толстая свеча на древнем бронзовом подсвечнике. Чашки и блюдца старого, ещё советских времён, фарфора. Серебряные вилки, ложки. И возникло чёткое ощущение, что девочка потратила время на поиски одинаковых приборов для того, чтобы поставить на стол. Но теперь стол был собран, на плите ещё парил чайник и какая-то кастрюлька, возле вазы стояла запотевшая бутылка 'Перцовки'. Однако...
  - Ты не против? - опять постфактум забеспокоилась Саша.
  'Перцовки'? После дневного коньяка и ночных водки и кофе? Категорически не против! Я улыбнулась, присаживаясь на стул возле входа:
  - Нет, не против. По-моему, всё классно!
  Саша неловко села напротив, оказавшись спиной к окну. Плечами случайно сдвинула штору, и та провисла, тяжёлыми плавными складками обрамив силуэт девушки. Красива, словно прима. Или мадонна эпохи Возрождения. Только младенца не хватает. И света внеземного от лица. Но он вполне компенсируется отсветом огня свечи на белом. И сразу становится ясно, зачем такой интимный полумрак - так не видно синяков и царапин. И для нас самих так спокойнее.
  - Картошка варёная и огурцы солёные, - Саша с готовностью рванулась к плите, неверно истолковав моё молчаливое созерцание, и тут же смутилась. Возможно, ей показалось убогим предлагаемое блюдо. Но, по мне, так всё было вполне гармонично. С чем ещё можно употреблять двум одиноким обиженным девушкам водку в неограниченном количестве?..
  - Здорово! - кивнула я и передала девушке блюда. Саша занялась заполнением тарелок, а я - распечатыванием бутылки. По чести говоря, пить не хотелось. Но - было нужно. И я с горкой набулькала огненной воды по рюмкам. Завтра будет плохо. Возможно даже, хуже, чем сегодня.
  Мы чинно расселись и приступили к трапезе. Взяли по рюмочке, выпили, закусили... Свеча горела ровно, не давая повода к беспокойству. Духовка посылала мягкое тепло по ногам. Дверь в кухню Саша прикрыла, и это позволяло надеяться, что скоро температура поднимется, и можно будет не собирать стопы в кучку, ставя их одна на другую, чтобы согреть подошвы. Правда, после опрокинутого стало значительно теплее - ощущения внешнего мира сильно притупилось. Что поделаешь - не создан женский организм для таких длительных возлияний. Здравый инстинкт самосохранения настойчиво твердил о том, что до добра всё это не доведёт, но желание близости предательски подталкивало к действиям.
  - Сколько тебе лет, Саша? - это был весьма важный вопрос. От ответа зависит то, что в дальнейшем можно будет себе позволить.
  - Двадцать, - пожала она плечами. Помолчала. - А тебе?
  - Двадцать восемь.
  Я позволила себе улыбнуться. В конце концов, всё складывается хорошо.
   - Работаешь или учишься?
  - Учусь. И работаю.
  По тому, как она замялась, прежде чем ответить на вопрос, я поняла, что есть что-то в нынешнем статусе Саши такое, о чём мне знать не следует. Что ж, не будем лезть в душу. Сейчас значительно важнее другое...
  - Ещё по одной? - спросила я, приподнимая бутылку. Удивительное явление - сколько уже за сегодня выпито, но падать организм, кажется, отказывается. То ли закалился от Пророковского коньячка, то ли слишком много потрясений оказалось для одного дня. Лишь бродило приятно лёгкое першение в горле от горькой, небольшое головокружение и мягкое тепло по телу.
  - Давай! - согласно подала рюмку Саша. Щёки её покраснели, а движения стали раскоординированы.
  Выпили ещё по одной. И стало жарко. От выпитого ли, от съеденного или от того, что захотелось быть самой собой? Не так уж это и важно. Я прогнулась в затяжном потягивании, и полотенце капитулировало - плотно затянутая над грудью ткань натянулась и поползла. Когда я опустила руки, она уже ослабла от глубокого вдоха настолько, что не смогла удержаться на месте. Я опустила глаза, прослеживая взглядом за тем, как полотенце рушится мне на бёдра. Оно остановило своё падение, открыв два затвердевших соска, остро направленных вверх. Я взглянула исподлобья. Саша смотрела не отрываясь. Только пустая рюмка в нервных пальцах танцевала вальс. Может быть, этот танец - белый... Я подняла лицо и посмотрела прямо. Саша отвела взгляд. Вот теперь все точки поставлены. Не было бы в ней желания или намёка на него, не потребовалось бы ей так спешно скрывать невольное покраснение лица и дрожь глаз. Я протянула руку и накрыла пальцами её тонкую ладонь, напряжённо застывшую на скатерти.
  - Я тебе нравлюсь? Настолько, чтобы захотеть...
  Я бросила фразу недоконченной. То ли намёк на искушение, то ли просто слова, которые можно никак не трактовать. Всё, что я хотела ей сказать, было сказано всем моим телом, всем моим желанием. И я не поручусь, что мои пальцы на её ладони не трепетали, ласково поглаживая, и этим жестом, известным всем, показывали моё отношение.
  Девочка смотрела в стену. Хмурилась и покусывала губы. Можно было бы облегчить её выбор, но зачем? Чтобы завтра оказаться виноватой во всех смертных грехах? Знаем - проходили. Большинству людей только дай возможность не принимать решений за себя, сваливая их на более сильных - и получишь вместо благодарности ещё и обвинения в том, что содеяно. Ответственность - штука тонкая.
  И всё-таки я не выдержала первой.
  - Быть может, нам перейти в комнату?
  Не то чтобы мне было здесь неудобно, но там будет комфортнее. Да и что оставаться на кухне, если голод утолён, жажда тоже, да и стены начинают давить. Я, как и все выросшие в советский период, конечно, 'люблю кухни, за то, что они хранят тайны', но не до такой степени, чтобы в них жить.
  Саша посмотрела на меня исподлобья и внезапно решилась:
  - Думаю, да... Там будет удобнее.
  Вот! Даже в животе захолодело от тона сказанного, столько в нём оказалось уверенности и ожидания. Кажется, не одна я сегодня искала человека Ветра...
  Я поднялась и едва успела подхватить окончательно распустившееся полотенце. Саша не смогла отвести глаз. Захотела, но не смогла. Я знаю, каково оно - внезапно в неярком свете свеч сверкает легкой запотелостью горячего сильного тела в изгибах и ложбинках белая кожа. И взгляда не отвести. Даже не имея желания слиться с этой силой, не стремясь к безумству смятой постели, ты не можешь себе отказать в простом восхищении гармонией и мощью, не можешь избегнуть внезапно наваливающегося чувства ожидания необычного. Наверное, потому, говоря о язычестве, мы в первую очередь вспоминаем статуи греческих богинь. Просто женщины. Скульптору не требовалось добавлять своих фантазий - нимбов, аур, рваных теней и прочего - чтобы раз увидевший без грубых намёков и несуразных пояснений экскурсовода понял, кто находится перед ним. Им, дающим ощущение красоты только существованием своим, требовалась драпировка, чтобы подчеркнуть близость к человеку через свойственную детям Евы скромность. Я подхватила концы спадающего полотнища, поскольку меньше всего хотелось сейчас продлять мгновения обнажения - иначе ветер желания нас покинет, уступив место вечеру красоты. И медленно двинулась в комнату, оставляя хозяйку решать - оставаться сидеть примороженно на месте или идти за мной. Полотенце плавно хлопало по бёдрам, приспускаясь на крестце дугой ниже и обнажая ягодицы. Какие же мы всё-таки распущенные - полотенце и я!
  
  Ураган 17.09.200... 01.13
  
  Комната. Маленькая, заставленная старой мебелью тёмной полировки. И с одной постелью. Приятно разлилось по телу вдохновение ночи - кровать-полуторка, а мы вдвоём такие миниатюрные, что угнездиться в ней нам будет комфортно. Если, вообще, всё это будет.
  Внезапные сомнения охватили оттого, что Саша не торопилась за мной. Я уже прошла и села на постель, разбросав одеяла в живописную картину, где центром буду я. Это предусмотрительность зрелости. Слишком хорошо знаю, что на желания молодых и неопытных может влиять любая мелочь. Именно потому, что молодые испытывают желание, а не намерение. Они ещё не знают толком, что это такое - идти к цели, не взирая ни на что, желать так, что никто и ничто другое не утолит эту жажду... А девушки всё не было. Быть может, стоило обернуться на пороге и позвать? Но теперь переигрывать сделанное уже поздно. Осталось только ждать.
  Она появилась именно в тот момент, когда я уже решила, что имеет смысл начинать раскладываться на ночлег. Я начала перебирать одеяла, решая, как их распределить и имеет ли смысл подхватить что-нибудь потеплее и отправиться спать на ковёр, начав одинокую половую жизнь. Саша зашла таким решительным, но раскоординированным шагом, что стало понятно, на что она потратила столько времени на кухне - на долгие размышления над тем, выпить или не стоит, и на само возлияние. Значит, не имеет смысла надеяться, что в стеклянной таре ещё хоть что-то плещется. Саша пошатнулась и рухнула на кровать рядом со мной. Показалось, что силы и решительности у неё хватило только на то, чтобы добраться до меня. И что прикажете делать в такой обстановке?
  Я забралась на кровать с ногами, сев по-турецки лицом к девушке. Она не отреагировала. И тем не менее она не уходила. Мой человек Ветра сегодня... Мой вызов миру с его законами общения, его иерархией обезьяньего стада и его представлениями о любви. Когда начинается такой ураган в груди, рушится твёрдость запретов и связующих пут оглядки на окружающих. Даже сломанные крылья ураган поднимает! И остаётся только одно - лететь, не думая о том, что падать всё-таки придётся... Я - тоже человек Ветра, девочка моя... Сегодня тоже. И урагана моего хватит на двоих.
  Я ласково тронула безвольную ладошку и почти невесомо повела пальцы вверх по мягкой пушистости халата. В подушечках пальцев закололо ледяными иголками - ток силы желанного мне сегодня человека прикасался к моим нежным мембранкам тактильного восприятия и возбуждал до трепета в животе. Саша приподняла плечи в невольном защитном жесте. Вскинула и тут же отвела взгляд. Но мне хватило мимолётности этого движения, чтобы почувствовать себя свободнее - ни ненависти, ни брезгливости в нём не было. Я заговорила тихо, надеясь, успокоить. Мне нужен всего один шанс!
  - Всё что нужно - это доверие. Поверь в меня 'до', поверь до того, как я докажу, что верить мне стоит. Довериться - значит не только поверить, но и позволить другому распорядиться тобой, всем, что ты есть... Довериться - значит в омут с головой... Без оглядки, без мелочности, без лжи себе или другим... Я прошу тебя довериться мне. И я постараюсь, чтобы ты не жалела об этом...
  Я водила пальцами по мягкой пушистости халата и думала о том, что в моей жизни такой момент случился настолько давно, что уже сложно вспомнить - как встретились тогда я и мой тогдашний человек Ветра. Но я точно помню две вещи - Она позволила мне понять, что любовь не имеет пола и ещё... что я ни о чём не жалею.
  Саша громко вздохнула и потянула пояс халата. Криво усмехнулась чему-то своему. Может быть, глупости происходящего - попала из огня да в полымя. Я, получается, невольно сыграла на ситуации - вот только её обидели представители сильного пола, а я оказалась в роли защитницы, и теперь предлагаю ей свою нежность, словно замещая того Принца, ожидания которого закончились в этот вечер внутренним крахом. Если это так, если эти мысли теснят её движения и дыхания, то впору чувствовать себя последней сволочью! Но - не хочется. Хочется надеяться, что думает она о том, что жизнь - полоса чёрная, полоса белая, и, кажется, сейчас она входит в полосу света.
  На плече у неё оказалась маленькая родинка. Точно там, где кончается ключица и уже начинается плавная округлость. Родинка тёмно-тёмно-коричневая, почти чёрная и тем невольно притягивающая взгляд. На этой маленькой точке хотелось концентрироваться, хотелось приблизиться взглядом, дыханием, губами. Такая пикантная подробность её тела ещё больше возбудила меня, из-за чего пришлось волевыми усилиями подавлять дрожь, кругами расходящуюся от низа живота. Эта девушка оказывалась сочетанием контрастов, чем притягивала, словно чужое солнце потерявший управление и голову звездолёт-скиталец. А вокруг оставалась темнота, в которой без труда угадывалась бездна наблюдающей Вселенной. И за окном той Вселенной от нарастающего ветра начинали беситься ветками по стёклам тёмные громады сиреней... А жизнь пульсировала, не попадая в такт с плавным движением стекания вниз мягкой ткани. Жизнь билась в висках, и хотелось умерить ритм сердца сильной волей, но соски у Саши уже были направлены вверх, а по коже бежали искорки напряжения, не нашедшего выхода... То ли страх, то ли желание, то ли возбуждение перед неизведанным, но тем и заманчивым?.. Мои руки стали влажными...
  Тело её рассказало мне об её жизни больше, чем она могла бы сказать сама. Нежное молодое тело, неутолённое ещё соками жизни. Девушка, совсем не так давно ставшая открытой для дыхания желания. Она ещё не знала последствий близости, не знала предательства собственной плоти, попирающей рассудок. Она ещё верила в то, что достаточно просто молодости, чтобы быть привлекательной и сильной, и, право слово, в её случае так оно и было. Тело тугое, натянутое мощными переливами мышц и вод под кожей. Маленькая, но вздёрнутая грудь. Прокачанный живот, жгуты мышц которого хочется катать под пальцами и понимать, что это - не только центр её энергетической силы, но и просто физическая красота, говорящая о том, что эта женщина окажется и хорошей матерью, когда пожелает того, и надёжным товарищем в любом сражении с жизнью...
  Когда халат упал на её бёдра, она отвернулась, позволяя мне делать следующий ход. В этот вечер мы были друг для друга - две непросчитанные возможности. И мы разыгрывали этот вечер, словно шахматную партию - ход за ходом, и нет возможности передохнуть, перевести дух, и никто тебя не гонит, не следит за временем, но ты сама хочешь погрузиться глубже и погружаешься...
  И можно, наверное, не торопиться, наверняка можно сдержать себя...
  Но я потянулась рукой к её телу, тронула ближайший сосок и, наблюдая, как вздрагивание от неожиданности превращается в нескрываемую дрожь от возбуждения, собрала тёмный кружок в щепоть. Саша резко обернулась, выдавая себя. А я мягко, нежно, словно мотылька, заключила сосок в клетку пальцев, прерывая свободный полёт. Нет, не прерывая - отпуская в вертикальное скольжение. Лицо Саши выдало её состояние - сильное головокружение заставило затрепетать веки, а щёки покраснели. Руки, так и не отпустившие ворот халата, нервно сжались, сминая флисово-салатовые цветы неизвестного мне семейства... Неожиданность моих действий возбуждала её. Быть может, активно-агрессивное поведение, подчас свойственное мне, станет для неё утолением?.. Но - только не торопиться, только не торопиться! Особенно с выводами. Одна ошибка может обрушить в штопор, обломав крылья в урагане. И благо, если только мне...
  Я перекатилась на ногах, сев на колени, и оказалась совсем близко к девушке. Теперь я могла прикасаться к её груди, теперь даже губами дотянуться до белой кожи стало возможно. Но - не сейчас. Сейчас я скользнула руками по изгибам, подхватывая вверх потоки её сил. И тело её заструилось за моими пальцами. И в противовес почти одновременно прикрылись глаза. А я провела руками по послушно приподнявшимся плечам и скользнула по спине вниз. Легко-легко, почти невесомо, потому что ничто так не возбуждает, как недосказанность прикосновения. А путь моих пальцев вдоль позвоночника задел напряжённые ниточки нервных волокон и заставил зазвенеть тонкие колокольчики её тела... Легко-легко, почти на грани ощущений, где-то за гранью физического контакта, почти перейдя на ласку потоков, я опустила ладони на её поясницу. И неожиданно сильными пальцами впилась в крестец. Девушка резко выпрямилась, прогибаясь от нового ощущения - всё, что было до этого, расслабляло, теперь настало время напряжения. Она прогнулась настолько, что её грудь оказалась напротив моего дыхания. Почти не отдавая себе отчёта, я придвинулась ближе и захватила сосок губами. Саша шумно вздохнула и ещё ближе подставила мне грудь. И мой язык побежал по чашечке, доставляя удовольствие, о котором и я сама знала не понаслышке. Одновременно с тем горячие подушечки моих пальцев заскользили, засверлили тонкую кожу над крестцом, массируя зону желания. Где-то там, под моими ладонями, жило женское сосредоточение Саши, и сейчас в него активно нагнетались кровь и сила, скользящая с ней.
  Я массировала, чувствуя, что напряжение девушки становится сильнее, переходя в лёгкую, но заметную дрожь. Иногда задевая лицом её тело под грудью, ощущала, что живот мелко сотрясается. От долгой работы мои руки загудели и меж лопатками заструились ручейки пота. Неужели ещё полчаса назад я думала о том, что в комнате слишком прохладно?! Жар, исходящий из меня, менял и состояние Саши - тело её стало горячим, от дрожи напряжения мышцы устали и потекли жиром и солью пота, но от рук девушки повеяло холодом. Одно меня смущало - девушка сидела, напряжённой струной вытянувшись и прогнувшись от моих действий, но даже не пыталась перехватить инициативу или доступной ей лаской показать своё отношение. Она просто отдавалась мне, не пытаясь осознать, что для меня сейчас происходит нечто большее, чем просто получение удовольствия от её тела или самоутверждение себя над более слабым существом. Понимает ли она, что любовь - это свобода? Осознаёт ли то, что нежность - это равенство? Чувствует ли то, что забота о другом - это понимание себя, своей нужности, своего смысла? Доросла ли она до того, чтобы познать, что за физической близостью стоит понимание духовности этого Мира?...
  Тёплая капля стекла с шеи на грудь, и я подхватила её языком. Солёная влага, доказывающая, что мои действия принимаются этим телом. У меня не осталась сомнений, что промежность Саши тоже стала влажной. Я остановила руки и отдвинулась от груди. Моя женщина Ветра вздохнула, словно просыпаясь, и с трудом выпрямилась из прогиба. Не дожидаясь её удивлённого взгляда, я двинула ладони ниже, лёгким поглаживанием по горячей запотевшей коже проводя вниз. Мои пальцы скользнули на её ягодицы и вбуравились между просолённой кожей и флисовым материалом, ставшим влажным за время её напряжения. Я коснулась подушечками пальцев одновременно и постели и основания промежности. И тут же развела руки, обхватывая бёдра, распутывая материал халата и освобождая тело от лишнего белья.
  Когда полотнище распалось, Саша отвернулась, закусывая губу. Но не остановила меня! Я посмотрела вниз. Её кожа оказалась блестящей. Настолько, что показалось на миг святотатством прикасаться к ней. Но Саша медленно подняла руку и дотянулась до меня. Движением неуверенно просыпающейся нежности она тронула мне лоб и, обдав холодом пальцев, отвела мокрые волосы в сторону. Жар и холод... Мой человек Ветра...
  Я придвинулась ближе и потянулась к её лицу. Губы Саши оказались мягкими и послушными и свободно позволили моей игре доставлять им удовольствие. Жаркие губы. Солёные с привкусом ожидания... Я тесно обняла девушку и, прижавшись и тесно сжав её талию и плечи, упала на неё, укладывая нас обоих на постель. Саша вздохнула, вытягиваясь подо мной, и обняла, с не меньшей силой притягивая к себе. Мои груди настолько напряглись от такого тесного прижатия, что это заставило их внедряться в её тело. Но она и сама уже разогрелась так, что её соски стали подобны двум волчкам, мощно направленным навстречу любой плотности...
  Я повела ладонь по изгибам влажного горячего тела вниз и скользнула меж бёдер... Застонав от прикосновения, Саша схватила меня за волосы, сжав их в кулак. Виску стало больно, и я повела голову за направляющим движением. Лицом уткнулась в мягкую шею и, воспользовавшись положением, подула на ухо. Ахнув, Саша резко изогнулась подо мной.
  - Ты - Ниагара, - тихо сказала я. - Ты - самый звенящий водопад в моей жизни!
  И это было правдой. Никогда ещё мои пальцы не оказывались в таком океане меж бёдер!
  Саша выгнулась, ощущая мои прикосновения, и прошептала, прижимаясь теснее:
  - Только не торопись! Только не торопись...
  Я не буду торопиться. Хотя бы потому, что от моей неспешности твои ладони становятся сильнее и требовательнее. Хотя бы потому, что я сама надеюсь сегодня на твою ответную ласку. Я не буду торопиться... потому что ты должна понять, что соединение тел - это совпадение душ.
  
  
  Невозможность третья:
  Как вода разольется...
  
  Он озяб, его гонит луна,
  Он во власти неведомых сил.
  И теперь с него будет сполна:
  Будь что будет, спаси-пронеси.
  Ты не знаешь, как сходят с ума -
  Как вода разольется точь-в-точь.
  Самый звонкий крик - тишина,
  Самый яркий свет - ...
  'Пикник'
  
  Звонок 17.09.20... 11.45
  
  - Акуя?
  - Ась?
  - Девочка, просыпайся... Это - Пак.
  - А, привет... Сколько времени?
  - Почти двенадцать. Просыпайся, золотце.
  - А-а... Ты чего такой милый? Случилось чего? Опять выезд?
  - Нет, не думаю...
  - Как-то ты это неуверенно произносишь...
  - В общем, я пока не знаю.
  - А чего звонишь?
  - Предупредить. Тут по всем телефонам ребят прошли звонки с угрозами...
  - Вот удивил! Мне вчера звонили под вечер.
  - Ясно... Сегодня вечером мы все встречаемся у Князя в центральной. Нужно будет обсудить ситуацию и просчитать - откуда идёт угроза. Явка обязательна.
  - Ладно. Подъеду.
  - И... Будь осторожна, девочка...
  - Буду. Ты свою задницу береги лучше...
  - Постараюсь. Бывай.
  - Пока!
  
  Утро 17.09.20... 11.50
  
  Я отбросила мобильник и подумала, что его нужно было вырубить ещё вчера - чтобы не мешались всякие... Хотя, конечно, здорово, что Пак почти дождался моего обычного времени пробуждения, чтобы позвонить - уважение ко сну человека говорит о высоком уважении к нему как к личности. А ещё приятно, что позвонил он по такому поводу - предупредить. Заботится, руководятел наш дорогой! Плохо то, что происходящее очень серьёзно. Иного не может быть, раз невозмутимый и вечно всё знающий Пак даёт общий сбор. Его не просто встревожило происходящее, его оно подстегнуло к таким действиям, которых редко можно от него ожидать. Что ж. На нас, как на группу, решили наехать? - приготовьте себе места на кладбище! Если в одиночку нас и можно свалить, то всех вместе - кишка тонка...
  Я обернулась. Естественно, что её тоже разбудил звонок. Он у меня весьма немелодичный, специально, чтобы поднимать из любого сна - некое сочетание металла и панк-рока. Создание смотрело на меня встревоженно:
  - Что-то случилось?
  Я потянулась, затягивая ответ. Что бы такое удобоваримое соврать?
  - Так, неприятности... На работе...
  - А ты где работаешь?
  Черт! Вполне закономерный вопрос. Можно было его предположить. Что ж, раз допустила оплошность, открывшись, так отвечай!
  - Спасателем.
  - Серьёзно? - Саша потянулась на постели и села, скрестив ноги, спиной к стене. В глазах - два больших вопросительных знака, щедро сдобренных восклицательными. Её не сложно понять - профессия ныне весьма престижная и особо культивируемая в СМИ.
  - Серьёзно, - проворчала я и скинула с бёдер одеяло. На самом деле вылезать из тёплой постели не хотелось. Даже то, что вдвоём за эту ночь мы превратили пододеяльники и простыни в скрученные влажные жгуты, не мешало ощущению тепла и нежности в мягкости кровати. А вовне было холодно. И немудрено - всю ночь был зверский ветер, почти ломающий сирени под окнами, а под утро полил ливень. Сейчас дождь, как тот маяк из детской загадки, то затухнет, то погаснет, но туч на небе несметное множество, и все они так тяжелы и темны, что сомнений в их намерениях не остаётся...
  - Ты из МЧС? - продолжила расспросы девушка.
  - Вроде того... - Я вздохнула и опустила босые ступни на пол. Захолодило пальцы. Как ни крути, а подниматься и собираться надо. Начался новый день. Вот и с добрым утром, последний герой!.. И ходу отсюда, ноженьки, ходу...
  - Ты выезжаешь по вызовам или в диспетчерской работаешь? - Саша склонила лицо на бок, наблюдая за тем, как я неуверенно шарю в поисках чего-нибудь одеться. Чёрт побери! - я и забыла, что всю одёжу вчера оставила в ванной, а по квартире ходила только в полотенце... А ещё я ухитрилась забыть о том, что одежда у меня грязная, словно у мусорщика, отработавшего смену в мусоропроводе...
  - По вызовам, - вздохнула я и направилась в ванну. Но почти на пороге меня достал ещё один вопрос любопытствующего создания:
  - А чем ты занимаешься?...
  Остановилась, задумчиво взялась за ручку двери. Что бы соврать поубедительнее, да так, чтобы не далеко от истины было? И так, чтобы вопросы прекратились раз и навсегда?.. Вспомнилась девочка из 'Плешки' - белое лицо, пергаментная кожа, замершие зрачки...
  - Я - патологоанатом... - вздохнула я и, рванув на себя дверь, ступила на холодный кафель...
  Беглый осмотр одежды позволил понять, что остаётся только небо благодарить за то, что идти отсюда до дома мне недалеко. А ещё, что дождик сейчас будет в самый раз - прохожих меньше, да и грязь более объяснима. А ещё возникло острое желание влезть под душ... Вчера (или уже сегодня), после всего, что меж мной и Сашей было, доползти до ванной для меня не представлялось возможным. Я помню, что мы лежали рядом, остывающие и истекающие, и сплетали пальцы рук в пространстве меж животами. И поочерёдно проваливались в сон. И снова выныривали из него. Пальцы то делались вялыми и опадали вниз, то снова наполнялись усталой жизнью и сплетались, лаская чужую кожу... В конце концов кто-то из нас заснул первой... Я не знаю - слишком сумбурно всё было...
  Потом были сны. Странные сны на грани пробуждения. Они заставляли метаться, заставляли вскидываться и понимать, что в этом мире нет ничего прочнее, чем ты сам, но и сам ты - всего лишь щепка в потоке, и скоро и этого не останется, а мир продолжит бурление и круговерть... Странные сны. В них фактически не было действий, только картинки. И вроде бы нет ничего страшного - всего-то какой-то старый пруд, и люди возле него на прогулке, но в том пруду не отражаются их фигуры, и только маленький мальчик, грустно сидящий на перевёрнутой лодке, почему-то виден на глади воды, да и то как-то нелепо - одежда его двойника не соответствует его... Странные сны. Длинные коридоры, в конце которых свет, и, если движешься к нему, то попадаешь в обычную коммунальную кухоньку, в которой варится в кастрюле на плите картошка, но, если всмотреться внимательнее, то это окажется не картошка, а речные голыши с человеческий кулак, а из-под них выплывают змеи... Странные сны. Пустая квартира, в которой на одиноком диване сидят, тесно прижавшись друг к другу, два человека - мама и дочка, они боятся, они ищут защиты в объятьях, а в стекло за толстыми шторами бьётся птица, бьётся, в кровь разбивая жёлтую грудку...
  Лет пять тому назад такие сны бы меня напугали. Лет десять назад - прошли бы мимо сознания. Сегодня всё не то - не страх и не напряжение. Скорее усталость. Я знаю, что могут значить такие картинки. Не по мне, обычно, пророчествовать, но сегодня ощущаю себя Кассандрой. Всё увиденное - к смерти. К моей ли, чужой ли... К смерти.
  Вода вбивалась в макушку тонкими струями. Иглы рефлексотерапевта были бы милосерднее... Да и какие рефлексы можно выжать из уставшего человека, которому не всё равно - кого завтра не станет? Только желание драться. Свобода моя - биться. Бьётся сердце, не внутри - снаружи, везде, где есть я. Стучит, пытаясь достучаться до моего сознания сквозь забрала висков. Стучит, потому что борется. И мне остаётся только одно - бороться. Дети - мёртвые и живые... Пророк - уставшие глаза смертника и желание миссии... Мрази, которым в охотку насиловать слабых девчонок... Тонкое кружево женских пальцев, где ловишься, словно мотылёк в паутине... Странные сны...
  Сквозь закушенные губы - почти клятва воде и воздуху: не отдам! Никого не отдам! Кто там звонил, кто грозил, кто искал во мне страх? Я сейчас поняла, что дошла до той точки, где сошлись лебединые шеи весов смерти и жизни. И я меж ними...
  Прошло довольно-таки много времени, пока сознание отмылось от красной пелены перед глазами. Пелены здравой злости. Помогла вода. Я, чуть придя в себя, до упора назад повернула регулятор горячей воды. Захотелось ринуться вон из потока. Захотелось заорать благим матом. Захотелось снова оказаться в тёплой постели под боком у кого-нибудь живого... Только вздрогнула. Только зубы стиснула. Только сжалась в комочек, сберегая свою собственную живую тёплость... Чуть позже тело заалело, и по нему, вприпрыжку догоняя мурашки, побежало тепло... И только тогда я вышла из-под ледяного душа.
  Влезать во всю одежду сразу я не стала - джинсы и напялила, а рубашку и жакет оставила на потом. Только полотенце на грудь накрутила - чтобы быстрее высохнуть. Вышла. После душа, который я себе устроила, температура в комнате показалась вполне даже ничего, даже странно как-то наблюдать за Сашей, влезшей в тёплый флисовый халат. Салатовые цветы всё также нежно обнимали её стан, прижимались, словно защищали. Кажется, я даже догадываюсь - от кого. Саша вскинула глаза, когда я смачно прошлёпала босыми ногами в кухню. Здесь уже пылал огонь и что-то грелось в маленькой кастрюльке. И тихо посапывал ещё не вполне закипевший чайник. Здорово. А то во рту такое ощущение, что выпивки вчера было значительно больше...
  - Молоко или рассол? - сосредоточенно хмурясь чему-то своему, спросила Саша.
  Ну не прелесть ли?
  - Молоко, - вздохнула я. Обычно это спасает от лёгкого утреннего подташнивания недооформившейся алкоголички. Пакет и стакан оказались передо мной мгновенно, только по ногам холодком протянуло из открытой-закрытой двери холодильника. Я села на стул, закинула ногу на ногу и заполнила стакан. Молоко, естественно, оказалось холодным, и, хотя я и люблю тёплое, но просить подогреть не решилась. Саша ходила хмурая, делая вид, что полностью поглощена процессом приготовления пищи. Жалеет она, что ли? Или просто ещё не успела осознать то, что её тело создано для любви и нет никакого смысла выяснять её цветовую принадлежность? Любовь - это сознательное волевое усилие по полноценному дарению себя и нежно-трепетному обладанию кем-то... Пол не имеет значения. Только желание дарить и принимать. Одно на двоих. Мне оставалось только догадываться о том, что заставляет девушку метаться от плиты к холодильнику, словно в лихорадке - в холод, в жар, в холод. Но догадываться лень, и потому я только цежу молоко, стараясь не обморозить нёбо. Однако легчает.
  Наконец, Саша прекратила метание. Поспешно выбросив на тарелки макароны и залив их кетчупом, она расставила приборы и села напротив. Общее метание прекратилось, но руки остались такими же нервными - пальцы неутомимо перебирали предметы, хватаясь то за вилку, то за салфетку. Зачем-то бросилась к хлебнице, достала, нарезала хлеб. Да. Нация, которая ест макароны с хлебом... Хорошо, что не порезалась.
  Вчера здесь были задёрнуты шторы, и в их обрамлении Саша казалась мадонной. Сегодня шторы раскрыты, за окнами пасмурный день и нет того неземного света свечной романтики, в которой можно было бы растворяться, забывая себя. Сегодня - это сегодня.
  Начали есть. Я вяло зажёвывала псевдоморские макаронные изделия, а Саша, напротив, сделала очень бодрый вид, стараясь громче и выразительнее звякать вилкой по тарелке. Правда, еда от этого на блюде исчезала с той же скоростью, что и у меня...
  - Тебя что-то тревожит, Саша?
  Наверное, даже наверняка, так неправильно - задавать вопросы в лоб. Но время идёт, солнышко за окном поднимается, мне сейчас уже уходить, и просто свински было бы вот так нелепо расстаться. В памяти останется навсегда вот эта её нервозность, вот эта её ненужная суета. И самое главное - недопонимание. Так вот уйдёшь и всю оставшуюся жизнь будешь спрашивать себя - что было не так? о чём не договорили? И, не находя ответа, будешь сомневаться в себе, в ней, в Мире... А это ещё более неправильно, чем задавать прямой, хоть и нетактичный вопрос. Хотя бы потому, что порождает не внешнюю, а внутреннюю неправильность...
  - Нет. С чего ты взяла? - Саша дёрнулась и отвела хмурый взгляд.
  - Ты выглядишь так, словно жалеешь.
  Так тоже неправильно. Потому что жестоко. Но я не намерена позволять ей жевать сопли с сахаром всю оставшуюся жизнь. Потому и не нужны мне эти игры - игры, в которые играют люди. Детское сознание всегда готово свалить вину на рядом оказавшихся взрослых. Только не ребёнок она для меня. С детьми в 'люблю-люблю' не играют, поскольку 'за растление' - это не тост, а статья.
  - Ну и что? - Она вскинулась с таким видом, словно обвинила меня. В голосе появились нотки истерики, в глазах - искорки ненависти. Впрочем, тут же она смешалась и отвернулась. Пороху взвалить на меня вину за всё произошедшее не хватило. А может быть, просто совесть не спит в этой девочке? Ведь не зря именно к ней привёл вчерашний ветер.
  - Ничего. - Я пожала плечами и почувствовала, как поползло полотенце. - Это твоё нутро, твоё восприятие, тебе с ним жить...
  Саша уставилась в тарелку. Я тоже. Правда, и исподлобья мне всё равно было видно, что её губы подрагивают. То ли её напряжение стало предельным, и скрывать это она не могла, то ли просто не хотела. Второе было бы хуже.
  - Знаешь... - наконец вздохнула она. - Я не так себе это представляла... Наверное, в этом всё дело. Не надо было фантазировать - не пришлось бы разочаровываться.
   Я кивнула. Она вполне права - по дороге разочарований ходят только очарованные дурочки.
  - Ты, вообще, часто вот так... - Она замялась с вопросом. Впрочем, я бы тоже в первый раз задумалась, как назвать происходящее. Поэтому ничего зазорного в помощи не вижу:
  - Схожусь на ночь с девушками? - докончила я. Саша кивнула, подтверждая. - Нет, не часто. Обычно с мужчинами...
  Сказав, задумалась - а часто ли я схожусь с мужчинами? С одной стороны всё верно - часто, значительно чаще, чем может себе позволить обычная свободная женщина. Так уж получается, что я желанна многим, и мне не приходится применять долгие ухаживания для того, чтобы со мной захотели остаться в постели. С другой стороны - я бываю как с мужчинами, так и с женщинами недостаточно. Во всяком случае, моё тело явно намекает мне, что постельных отношений ему недостаёт до полного счастья. Поэтому каждый день чувствую себя, как весенняя кошка. Замуж выйти, что ли, да успокоиться? Только где найдёшь такого, чтобы мог быть вполне-вполне каждую ночь? Рашпиля, что ли, испытать на состоятельность?...
  - Но с женщинами тоже?
  Ах, вот что тебя интересует! Как я могла не догадаться! Ревновать к мужчинам - это даже не смешно, а вот к женщинам - самое то. А без ревности как? Вся современная культура сексуальных отношений строится на ревности - а мировая литература и кинематограф активно подкрепляют данный настрой в людях. Эх, Саша, Саша, ревность - удел прилизанных девочек с двумя высшими телевизионными образованиями - левое полужопие и правое полужопие, а посредине интеллект... Не тебе это, малыш, не для тебя. Остаётся только надеяться, что в тебе данное явление всё-таки останется в рамках обычного любопытства...
  - Тоже, - согласно кивнула я и отправила в рот большую порцию макарон. Саша же есть перестала совсем.
  - У тебя есть постоянная подруга?
  Тоже вполне закономерный вопрос. И, ответив, можно заранее просчитать последовательность следующих действий - от высказывания желания дальнейших встреч до предложения попробовать совместную жизнь. Однако. При всём при этом поразителен один факт - такое поведение вполне нормальным я бы посчитала для женщины имеющий немалый опыт, в том числе и сексуальных отношений с представительницами прекрасного пола, но отнюдь не для девушки, которая нынешней ночью впервые открыла в себе возможность быть не только с мужчиной. В последнем я уверена полностью - так, как это было сегодня, не играют, так не сможет сыграть никто. Опытные не скрывают дрожи тела так, что она становится только явственней, не могут так неуверенно трогать губы и так нервно и испуганно вскидываться на неожиданно оброненную ласку... Одно то, что Саша может пересилить себя и вот так искренне и честно передо мной и собой, перед ветром и Богом говорить... Одно это стоит ответной искренности. Уж что говорить о естественной благодарности за жар ночи, шёпот простыней, капли на спине и диалог пальцев...
  - Нет. Постоянно я не встречаюсь ни с кем, - задумчиво ковыряясь в почти опустевшей тарелке, ответила я. И тут же добавила, чтобы не вызвать шквал последующих вопросов: - И не имею желания связывать себя с кем-либо.
  Саша снова уронила взгляд в тарелку. Кажется, туда же сейчас посыплются слёзы.
  - Скажи честно... Для тебя всё это только игра? Влюбить, поиграться и бросить? - вздрогнули губы, почти готовые скривиться в плаче.
  Ну, что на такое можно ответить? Я отложила вилку и отставила тарелку. Посмотрела прямо, так, словно даю клятву и требую не сомневаться в моей честности.
  - Нет. Я ни с кем не играю в такие игры. Более того - не позволяю играть с собой. Слишком это опасная игра - чувства. Один раз - это подаренная на ночь сказка... Но большее - это кошмар на улице Вязов...
  Саша скривилась, грустно усмехаясь. Её тоскливым взглядом можно топить полярный лёд, не меньше того. Только вот было такое со мной, было, потому и не тает моё сердечко - хорошо я знаю, как она сейчас осознаёт себя, меня, мир и будущее в нём. Было такое - утро, заполненное запахом свежесваренного кофе, и разговор за пачкой сигарет одна от другой... И тогда я чувствовала себя обиженным ребёнком и хотела, чтобы весь свет ответил за мою обиду, или чтобы меня не стало, и все бы поняли... Но тонкие брови сходились и закладывали недовольную складку под агрессивной чёлкой зубчиками, губы же, которые ещё недавно были мягки и бархатны, кривились, выпуская слова, от которых мне становилось плохо. И через это 'плохо' приходило понимание того, что ночь была прекрасна, что это было в моей жизни, и довольно на этом.
  - Всё просто, Саша. - Я потянулась, пробралась сквозь приборы на столе, добралась до её руки, положила ладонь сверху. Может быть, мы и не сможем или не захотим продолжить ночной вальс пальцев, но диалог наш облегчится от их соприкосновений. Так и происходит - девочка подняла глаза, и её пальчики вздрогнули. - Всё очень просто в этой жизни, и не надо усложнять то, что разным людям в разные периоды бывает зверски одиноко и хочется найти ещё одно такое одиночество и вместе повыть на луну. Но когда ночь проходит, наступает время личной жизни, в которой совсем не связанные для двоих - работа, семья, друзья и прочее, прочее... Но потом снова наступает момент, когда человека грызёт тоска по себе самому, и тогда он выходит на улицу и спрашивает ветер о том, есть ли здесь хоть кто-то, кроме меня...
  Последнюю строчку я напела, и она улыбнулась.
  - А если... когда снова захочется повыть на луну... ты вновь найдёшь того же человека, с которым была до этого? - осторожно спросила она.
  - Это вряд ли, - покачала я головой. Говорить о том, что придерживаюсь принципа 'одной ночи', не буду - слишком это для девочки, но и надежд давать не хочется.
  - Но если... всё-таки! - требовательно повторила она и сжала мои пальцы. Сильно сжала, настолько, что ногти побелели. Чёрт возьми, с этой девочкой не соскучишься.
  - Вряд ли, - не меняя ни тона, ни выражения лица, повторила я и вытянула пальцы из её ладони.
  Саша на несколько минут замерла, рассматривая свою руку на столе. Она придумывала мою жизнь до неё и после сегодняшнего дня, так и не познав, что недостаточно ещё знает себя, чтобы вот так легко и свободно решать за другого человека. А познав себя, никогда не захочет решать за кого-то, раз и навсегда поняв, какую ответственность принимает выбирающий. Хотя бы потому, что в каждом выборе есть страшный подвох - выбор всегда запирает тысячи и тысячи дорог, открывая только одну - ту, которую ты выбрал сам или выбрали за тебя, ту, которую ты примешь как великое деяние, и останется единственная благодать - жить в неведении относительно того, какие пути стали для тебя закрыты. Непрозрачность жизни - благо. Ответственность за выбор - боль...
   Внезапно Саша подняла серьёзные до отсутствия понимания глаза и тихо сказала:
  - У тебя полотенце развязалось...
  Действительно. Я уже некоторое время ощущала, как ползло полотнище, медленно обнажая незащищённое более ничем тело. Вот Иуда! Оставалось только усмехнуться и перезапахнуться. Сегодня мне уже ничего не хотелось и потому стесняться своего тела или, напротив, выставлять его напоказ мне не было нужды. Ну, разве только пару-тройку поцелуев на прощание, объятие и мягкие поглаживания... Но ради такой мелочи, как мимолётная ласка расставания, совсем не стоит разгораться самой и заводить девочку.
  - Спасибо.
  Я поднялась. 'Спасибо!' - это за всё: за ночь, за кров, за ласку, за пищу телесную и духовную, за вот это последнее замечание, да и просто за то, что такие, как она, ещё есть на этом свете. Такие... особенные тем, что кажутся совсем обычными в идиотском спектакле общественных правил и ценностей, но, когда гаснет свет рампы и расходится публика, они становятся королевами. Уставшими королевами, которые не играют, которые живут так - некоронованно, но величественно и светло. Особая святость существования - хоть на какие-то мгновения жизни быть не такой, как все... Быть самой собой.
  На благодарность Саша не ответила. В полном молчании я прошла в комнату и оделась. Торопиться, по сути, некуда, но и оставаться здесь - только причинять ненужную боль. К тому же говорить нам более не о чем - если не засыпать друг друга комплиментами и 'ласковыми почёсываниями за ушками', то все остальные разговоры сведутся к выяснению кто из нас кто в обычной жизни. Утром подобная попытка уже была. И в том нет ничего хорошего, поскольку знание связывает. А нам ничего не нужно друг от друга... Найдёт. Не сегодня - так завтра, она найдёт того или ту, с которой захочет прожить жизнь, и это будет взаимно. Пусть даже 'жизнью' окажется только несколько дней-месяцев-лет. Главное, что будет такое желание, а как оно получится на самом деле - не имеет значения. На то жизнь и непрозрачна, что не зависима от наших желаний...
  Саша зашла в комнату, когда я была уже одета и вяло приводила себя в порядок перед трюмо. Зеркало было старое, мутноватое, наводящее на мысли о наследстве бабушки-ведьмачки... Однако отражение моё в нём было почти нормальным. Вот только слабое, но заметное при движении сияние окружало фигуры. Искажения, наверное...
  - Вот! - Саша протянула мне золотистый ключик на ладошке. Простой ключик от английского замка. Ох, что-то есть у меня недоброе предчувствие, что это ключ от её квартиры.
  - Что это? - Торопиться забирать его я не стала.
  - Когда тебе снова захочется... 'повыть на луну', приходи сюда. В любое время. Даже если меня не будет дома... Пройдёшь и устроишься, как пожелаешь...
  Говорила она тихо, глаз не поднимала, но общий тон высказываний был однозначен - она не отступит. Всё сказанное - выстрадано и решено в весьма сложном выборе, за который она готова ответить не только сейчас, но и в будущем. Силы в её голосе оказалось на нескольких Наполеонов сразу...
  - Это совсем не обязательно, - мягко ответила я и, протянув руку, закатала ключик в её напряжённую ладошку. - Я и так прекрасно помню, где ты живёшь. Если я вдруг решу прийти, я просто приду.
  - Нет, - она интенсивно замотала головой. - Это обязательно!
  Что ж. И это я вполне понимаю. Стоит вот так вот всучить ключ и тем свяжешь человека - просто по психологически не зависимым от него причинам он будет помнить, что у него есть ключ, что ключ открывает дверь, что осталось недоделанным именно это действие... Гештальт, мать его... Да и самой так проще - знать, что сделала всё, чтобы получить от судьбы то, что хочется... Что же мне делать с тобой, маленькая глупышка...
  - Хорошо. Я возьму. Но я хочу, чтобы ты знала - это ничего не значит. Вероятность моего появления здесь фактически...
  Я хотела сказать 'равна нулю', но Саша перебила меня и, вручив мне почти насильно ключ, грустно улыбнулась:
  - Пятьдесят на пятьдесят - либо придёшь, либо нет!..
  Хороша женская логика. Она всегда оставляет место надежде, не то что статистика... Я усмехнулась и вышла в коридор. Пора было уходить. Вот теперь-то точно пора. Ключ холодно щекотал кожу частым гребнем. Ключ был чужим, инородным, не принимаемым мной. Скрепя сердце сунула его в карман - даст небо, и я забуду о его существовании, а когда вдруг обнаружу (если раньше не потеряю), то не смогу вспомнить ничего с ним связанного...
  Саша, как гостеприимная хозяйка, последовала за мной в прихожую. Молчаливая тень её шаталась, повисая надо мной то ли укором, то ли намёком, пока я завязывала шнурки на кроссовках...
  Звонок, как всегда, оказался неожиданным. Не вовремя. Если бы кто другой - не ответила бы, просто сбросив. Но мягкое вступление 'Мишель' у меня давно уже стоит на Князя. А Игорь, как известно, просто так не беспокоит...
  
  Звонок 17.09.20... 13.53
  
  - Привет, Князь!
  - Привет. Отоспалась?.. Глазки не беспокоят?
  - Ага. А ты чего такой хмурый?
  - Солнышко... Ты сейчас где? Дома?
  - Нет, в гостях, но недалеко. Что случилось, Княже?
  - Ребята, Пророк и его юное дарование, вчера вечером ушли в 'Корку'... И, кажется... нам может понадобиться твоя помощь...
  - Так. Подробнее?
  - Подробнее пока нечего. Просто час назад Панда и Клео потеряли их из виду...
  - Сразу обе? И ментальная связь и радио?...
  - Да. Мы пока сидим - вполне возможно, что ребята просто вошли в 'чёрную дыру' и там застряли... Но будет лучше, если ты придёшь домой и будешь на постоянной связи. Если что - за тобой приедет Вик. Рашпиль мне здесь будет нужен - мы с ним на пару выйдем раньше. Лады?
  - Лады. Сколько ждать будете?
  - Ещё час.
  - Через час могу подъехать к вам...
  - На автобусах или такси? На другую сторону города? Не стоит, подруга, не дёргайся. Просто посиди дома, подожди. Я отзвонюсь при любом исходе...
  - Хорошо. Только не затягивайте...
  - Ладно. Пока.
  - Пока.
  
  Утро 17.09.20... 14.00
  
  Я окончательно разогнулась и посмотрела на Сашу. Она рванулась что-то сказать или сделать - например, обнять на прощание, но, наверное, мой взгляд и выражение лица изменили её первоначальные желания.
  - Не забывай про ключ, - тихо попросила она.
  - Угу. - Говорить, что собираюсь сделать как раз обратное, наверняка, не стоит, но и подтверждать неправду не в моих правилах. Нейтральный ответ, типа, 'услышала', здесь будет уместнее.
  - И будь осторожна! - решительно выдохнула она самое главное.
  - Буду, - я кивнула и взялась за ручку двери.
  Саше хватило выдержки не броситься мне на плечи и не наговорить глупостей. Молодец, девочка! И самым главным, сказанным последним, оказалось именно то, что сейчас мне так нужно.
   И поэтому она замечательная!
  
  Дорога домой 17.09.20... 14.03
  
  На улице было прохладно. Причём настолько, что пришлось до самого подбородка застегнуть молнию и даже развернуть рукава-резинки, натянув их на пястья. Тучи зависли низко, ветер торопит в спину, лужи на асфальте отражают бесконечность тоски. Город в антракте дождя. Состояние, когда при всём желании не 'включишь' фильтры восприятия, чтобы успеть увидеть солнечный луч, мазнувший прицелом по окнам, радугу в веере брызг от пролетающей мимо машины, да и просто вальсирующие листья, пока ещё они не втоптаны в грязь прохожими, возможно, даже тобой... Тоскливо. И Пророк с этим, Серым, не в ту дыру запёрлись... Тоскливо.
  Вспомнились вчерашние сны, вспомнились, и накатило волной страха. Да настолько, что меж лопатками прошёл локальный ливень... Пётр, Пётр... Лишь бы пронесло. Ты там, я здесь - расстояние не в километрах, а в мгновениях и границах территорий реальности... Но, возможно, до тебя долетит сейчас, минуя все преграды континуумов, слабая, но верная нить, что поможет выйти, зацепиться и выползти сюда - туда, где ждут...
  Серые здания, словно черепахи, проползали мимо, нервируя и будоража, а я всё ещё не могу заставить себя идти быстрее. Будто нет мне дела ни до чего, и есть время и возможность просто так шагать, аккуратно обходя всякую встреченную лужу. Медленно и спокойно. Только до невозможности курить хочется...
  - Закурить не найдётся?
   Синяя джинсовка встряхнулась, словно за шиворот вылили стакан воды. Обернулся.
  - Даша!?
  Вот только этого не хватало! И в каком, я себя спрашиваю, нужно быть состоянии интроверсивной созерцательности, чтобы вот так вляпаться?!
  - Хай, Кирилл! Напугала?
  Мой бывший ярко оскалился. Красивый он, и улыбка красивая, но я иначе, чем оскалом её не считаю. Потянулся в карман за сигаретами - естественно, дорогими и бестолковыми... Он их не потому таскает, что курит, - сам он обычно пользуется чем подешевле, но вот производить впечатление на молодых, никем не застолблённых самочек ему необходимо. И даже наша сегодняшняя встреча сейчас будет разыграна так, что любая мимо проходящая особа подходящего возраста, длины юбки и объёма бюста будет убеждена в том, что это - мужчина её мечты. Помочь ему, горемыке, или, наоборот, посадить в лужу? С одной стороны всегда немного жалко дурочек, которых он привлекает - так просто из женской солидарности, да и по старой памяти тоже; с другой: совсем ведь мужик один скоро останется - пройдёт это время моложавости, и рухнет последняя надежда на нормальную жизнь.
   Красивым жестом Кирилл достал портсигар, одним движением щелчка открыл. Я изящно подцепила сигаретку за хвостик. Не успела тронуть губами, как рядом уже заметался на ветру синий огонёк. Умеет Кирилл производить впечатление. Помнится, что и я, как и десятки других молодых, вполне подходящих по объёмам и незанятости дурочек, клюнула именно на эту особенность мужчины своей мечты - его умение быть вот таким обаятельным и элегантным. Джеймс Бонд местного разлива, блин...
  Закурила. Он тоже не отстал - видимо, хотелось поговорить. Я краем взгляда заметила незнакомый заинтересованный взгляд из-под блондинистой чёлки. Наверное, нелепое зрелище - красивый молодой человек в новомодном джинсовом костюме рядом со спортивной тачкой, за посадкой в которую я его застала, и всклокоченная после бурной ночи вне дома женщина в изгвазданной куртке... Сравнение явно не в мою пользу. И потому я изящно откинула голову и, подняв лицо, мягким сексуальным жестом с многозначительным намёком на возможности выпустила изо рта дым... Ветер мгновенно развеял сизый дымок. Зря это он. Было бы красиво. Кирилл криво усмехнулся. Он уже некоторое время как не может привыкнуть при таких внезапных и не кому, по сути, ненужных встречах, что я изменилась, и первую скрипку теперь играть не ему.
  - Как твои дела? Где работаешь? С кем-нибудь сошлась? - Он вольготно привалился к машине, пытаясь обыграть меня по раскрепощённости позы. Не получится, зайчик. Во-первых, потому, что синий костюм диссонирует с алым бортом 'феррари', во-вторых, потому что я, не долго думая, развернулась к тачке спиной и блаженно забралась на капот. Вот теперь можно скрестить ножки, сделать вид слетевшего для грехопадения ангелочка и подумать над ответом.
  - Дела - отлично. Работаю 'вольным каменщиком'. Сходиться с кем-либо не собираюсь - одного раза хватило. - Смотря, как ветер разгоняет дым, можно не только делать безразличный вид, но и впадать в глубокую медитацию.
  - А я...
  Вот клещ! Он даже не дождался ответного вопроса вежливости. А теперь я буду вынуждена выслушивать целую эпопею его жизни за три года, прошедшие с момента нашей последней встречи. И тут будет, в зависимости от того, чего ему больше сейчас требуется - моего восхищения или сочувствия, подтверждающих важность его персоны для меня - либо его победы на всех фронтах, либо длинная чреда постигших его несчастий. Это даже не занудство, когда на дежурный вопрос 'как дела?' человек начинает долго и последовательно рассказывать тебе о том, как он живёт. Это - либо идиотизм, либо эгоцентризм. Впрочем, большинство красавчиков именно такие. И почему я этого не знала десять лет назад? Не втрескалась бы...
  Заинтересованный взгляд под сивой чёлкой снова нашёл меня. Любопытства ради бросила ответный взгляд. Оказалось - молодой человек приятной наружности. Впрочем, для меня, рядом с давно и прочно антипатичным 'красавчиком' Кириллом, любой мужчина будет приятной наружности. Особенно, если он смотрит на меня заинтересованно и рядом с ним стоит железный конь многолошадиной мощности о двух колёсах. Люблю мотоциклы... Поймав мой взгляд, мотоциклист чуть вскинул уголки губ - значит, дружественный флаг поднят и можно взойти на борт!
  - Извини, Кир. Мне тут поговорить нужно! - решительно пресекла я странно замороченную историю о том, как ему предложили быть финдиректором нефтяной фирмы, а он отказался. Дурилка картонная, уж он-то давно должен был знать, что на такие подробности поведётся кто угодно, только не я. Кирилл не успел закрыть рта, как я уже направилась в сторону светлого молодого человека. Тот оказался понятливым - скинул мотоцикл с опоры и сел в седло.
  - Куда едем? - спросил он, подавая руку для посадки. Силён мужик - одной рукой удерживать двухколёсного зверя, другой - меня.
  - Домой, - улыбнулась я и, игнорируя специальную рамку на седле, обняла его за торс. На ветру будет холодно, я знаю; возможно, даже ладони поморозит, что после вчерашних порезов подействует отнюдь не благоприятно, но отказываться от поездки не хочется.
  - Конкретнее? - усмехнулся он. Молодчина! Для того чтобы спросить адрес, он отвернул лицо от Кирилла. Со стороны вполне складывается впечатление, что мы давно знакомы, и Кира я бросила в растерянности неумения переживать такие обломы именно потому, что предпочла другого.
  Я назвала адрес, и мотор заурчал. Переждав пару машин на перекрёстке, мы выехали на дорогу. Приятно вот так угнездиться за спиной у мужчины и одновременно с этим ощущать бёдрами вибрацию машины и знать, что в том же ритме сейчас зажигает и сильное тело впереди... Есть в езде на мотоцикле пассажиром что-то невероятно женское - и чувство вибрации, напоминающее о ласках и движении, и принятие защищённости, в которой тебя ведут по жизни, как доверчивого спутника, и готовы принять в грудь все опасности мира, буде такие возникнут...
  Вёл он аккуратно. И не очень торопился - то ли всегда так ездил, то ли хотел продлить нашу поездку. Остановиться я указала на въезде в квартал - незачем ему проезжать дальше - и выезжать в нашем лабиринте будет неудобно, и дом мой ему не к чему...
  - На чай не пригласишь? - весело и немного насмешливо сощурился он, когда я слезла с мотоцикла. И покорил меня. Вот так легко и свободно задал вопрос, словно мы действительно знакомы уже несколько лет.
  - Нет, - я, сожалея, покачала головой. - Не сегодня. Должны позвонить с работы - там неполадки и без меня могут не решиться... Просили сидеть дома и ждать звонка.
  - Ты, кажется, оправдываешься? - фыркнул он насмешливо.
  ЁПРСТ. Действительно, оправдываюсь. И значит это только одно - мне не хочется отказывать ему в такой малости, как рюмка чая за знакомство!
  - Оправдываюсь. Каюсь, - улыбнулась я. - Потому что в любое иное время не преминула бы воспользоваться твоей доверчивостью и беспечностью и затащила бы тебя к себе в постель...
  От обалдения, вот так легко, из-за моей интерпретации, оказавшись в ситуации-'перевёртыше', он приоткрыл рот и выдал невероятное, среднее между задавленным смехом и выдохом изумления. Я же скромно потупила глаза и поводила ножкой по тротуару. Отсмеявшись, он предложил:
  - Тогда, возможно, в другой раз?
  - Точно! - Я потянулась к нему и чмокнула в щёку. Вполне невинно. Но с таким видом, словно он только что выдал невероятную по новизне и рациональности идею. Ждать, будет ли он пытаться стребовать большее за небольшую помощь, оказанную мне недавно, я не стала - просто отшатнулась и бодро запорхала меж 'классиков' луж в сторону дома.
  - Эй! Как зовут-то хоть? - крикнул он мне вдогон.
  Сумасшествие ситуации захлестнуло меня, и я, обернувшись, легко отозвалась:
  - Даша!
  Мой недавний спутник кивнул и набросил на голову шлем. Стартовал он так, что сразу стало понятно - медленно мы ехали именно из-за меня! Низколетящая ракета 'воздух-воздух' его бы не догнала.
  Интересный молодой человек. Хотя бы потому, что я ухитрилась назвать ему своё имя, показать квартал, где живу, и даже поцеловать на прощание, и при этом всё, что я знаю о нём, - только то, что у него карие глаза, сивые волосы, приятная улыбка, сильное тело и... мотоцикл-иномарка. Да, девочка. Вот так влипать в истории накануне работы - это умеешь только ты! Браво, прима! Одно радует - такие встречи обычно заканчиваются ничем, да и найти меня здесь не так-то легко, особенно зная только внешность и имя. Поэтому, если у молодого человека ещё все дома (а не похоже, чтобы это была любовь с первого взгляда), то искать меня он не кинется. Да и вообще, судя по его поведению и внутренней силе, этот мужчина недостатка в девушках не испытывает. Зачем ему ещё одна?..
  Спустив себя с небес на землю, двинулась к дому. Весёлость на свежем ветру слетала, словно хмель из головы. И после ухода приятного в сухом остатке оказались только тревога за Пророка, неловкость за Сашу и начинающий накрапывать дождик. Тропинка возле дома основательно подмокла за время ночного ливня и не успела просохнуть за утро. Кроссовки окунулись в грязно-зелёные волны травы, накатывающие с двух сторон тропы, и почти мгновенно вымокли.
  Подошла к двери подъезда дома и потянула ключи из кармана. Кроме связки домашних - от квартиры и от домофона, вытянулся маленький золотистый ключик от английского замка скромной квартирки первого этажа старенького дома на краю Вселенной... Он поблёскивал гранями и словно бросал мне вызов, словно пытался обвинить и позвать. Под сердцем тревожно заходило волнами ожидания чего-то нехорошего. Настолько нехорошего, что в маленьком предмете, казалось бы, ничем не связанным с моей будущностью и будущим окружающих людей, причудилась враждебная сила, способная разметать всё построенное. Я верю таким чувствам, я верю себе... И потому не долго думала - хорошо размахнувшись, я забросила ключ в океан мокрой травы. Грани мелькнули в воздухе и скрылись в зелёном пространстве давно уже превратившегося в карликовые джунгли заросшего газона. Теперь и с металлоискателем не разыщешь. Избавившись от наваждения и от его источника, я успокоено повернулась к двери и прижала таблетку магнитного ключа к замку домофона. Динамики выдали немелодичный протяжный скулёж, и я шагнула в старый подъезд.
  Моя квартира под самой крышей - тут немного ближе до звёзд... И ходить наверх я привычна, не пользуясь лифтом. И, несмотря на то, что вчерашний день, ночь и утро были весьма напряжёнными, лучшим способом развеяться посчитала пройтись пешком. А вдруг кого встречу, кто развеет моё состояние? В квартиру мне не очень-то и хочется, помня о том, какой бардак там остался со вчерашнего. А ребята искать меня будут не по домашнему телефону, а по сотовому. Для них важна только точка, с которой меня нужно будет забрать - Вик не очень хорошо ориентируется в городе, но мой дом знает точно. Вероятно, именно поэтому Князь и попросил меня вернуться домой. Что ж. Я уже дома. Я уже жду. На особо освещённой площадке взглянула на часы - с момента моего ухода от Саши прошло всего каких-то сорок минут, а всё, произошедшее нынешней ночью, уже фактически забылось, оказавшись заваленным массой эмоций, связанных с более важными происшествиями.
  Железная дверь, когда-то стоившая мне огромных денег, исправно охраняла моё жилище в отсутствие хозяйки. Я сунула руку в карман и замерла. Металл явно холодил пальцы, но было в этом что-то неправильное. Только спустя несколько мгновений зависания я осознала неправильность - ключ от моей квартиры был длинным, от сейфового замка, а то, что я ощущала ладонью, было явно меньших размеров...
  На всякий случай отошла в сторону, где горела лампа и тускло светилось давно не мытое окошко. Вытащив кулак на свет, я раскрыла ладонь и уставилась на маленький золотистый ключик, зло сверкающий гранями на моих линиях жизни...
  Я точно помню, что выбросила его в траву... Точно ли?..
  А, может быть, перепутала и выбросила свои ключи, а этот вложила обратно в карман?
  Тогда как бы я открывала дверь в подъезд?..
  Или я сначала открыла дверь в подъезд, а потом выбросила ключ?..
  Нет... Сначала выбросила, потом открыла дверь...
  Или всё-таки наоборот?..
  Или я вообще выбросила из кармана что-то постороннее, а ключ автоматически положила обратно? Тогда где-нибудь по карманам должны быть мои ключи...
  Я лихорадочно обшарила все карманы куртки. Сначала просто обхлопывая их в ожидании привычного позвякивания, потом методично залезла в каждый карман, кармашек и даже за подкладку. Ключей не было... В потной от волнения ладони всё также вгрызался острой гребёнкой в кожу золотистый ключик от замка не моего дома.
  Подняла глаза на мою надёжную сейфовую дверь в тихой панике, понимая, что дубликаты сегодня достать будет невозможно - они у подруги на другом краю света. Нужно идти вниз и пробовать найти выброшенные ключи, и, если не получится, то падать сегодня на квартире у Пака, а завтра ехать за дубликатами. Прошла вниз, но на площадке меж этажей остановилась, почувствовав странное движение за дверью моей квартиры... Обернулась, посмотрела...
  И в этот момент лестница сотряслась подо мной, а дверь - моя надёжная сейфовая квартирная дверь! - полетела на меня, мягко планируя среди оглушающего грохота, а за ней заклубился грязный воздух... А дальше, где-то невероятно далеко, начал разрастаться огонь... Мне стало интересно, что может так гореть в моей квартирке, но посмотреть я не успела - весь обзор закрыла летящая на меня и быстро приближающаяся дверь...
  
  На лестнице 17.09.20... 15.51
  
  Телефонный звонок раздавался где-то очень далеко, наверное, за стеной... Но вибрация от него ощущалась по всему телу. Вот это странное несоответствие и заставило меня наконец открыть глаза.
  Вокруг было черно и бело... Вверху, далеко, там, где должно быть небо или, как минимум, побелённый потолок - чёрное. Сразу между ним и мной - белое, клубящееся. Туман? Дым? Да, наверное, дым. Потягивает чем-то горелым. Неприятно так потягивает... Я посмотрела на окружающее ещё раз и решила снова прикрыть глаза - то, что я увидела, мне не особо понравилось. Надо проснуться в другой реальности, нормальной.
  Звонок. Опять звонок... Странное чувство, что где-то под одеждой по мне ползает нечто дергающееся, вьюном сползающее по груди куда-то вниз-вбок. Снова пришлось открыть глаза и всмотреться в окружающее пространство. Оно вновь мне не пришлось по нраву - глупое оно: чёрное, белое и где-то высоко вверх по лестнице, заваленной осколками камня, красное. Если туда - в рай, то как-то неожиданно он выглядит, если - в ад, то почему вверх? Закрою глаза от греха подальше.
  Дышать стало сложно, и я повернулась на бок, чтобы избавить нос и рот от хлопьев чего-то странно налипающего на слизистые. Закашлялась и только тут стала понимать, что телефонный вызов мне не чудится, что это мой сотовый в режиме 'звонок от Пака'. Не открывая глаз, потянулась до внутреннего кармана. Ни фига. Телефон уже успел свибрировать оттуда куда-то мне подмышку и теперь уверенно полз в рукав. Сволочь. И из руки, гад, норовит вывалиться.
  
  Звонок 17.09.20... 15.53
  
  - А?
  - Что случилось? Куда ты пропала?
  - Ничего... вроде бы... А ты чего?...
  - Сейчас за тобой Вик подъедет - в 'Корке' проблемы. Группа Юлича не вернулась. Пророк с группой спасателей утерян из виду. Возможно, мы их потеряли... Но кого-то ещё наверняка можно вытащить. Мы готовим вторую группу спасения. Нужна будет помощь видящего. Ты слышишь?..
  - Ага...
  - Машина сейчас подъедет. Жди...
  - Ага...
  - У тебя точно всё нормально, детка?
  - Ага...
  
  Под пеплом 17.09.20... 15.55
  
  Дышать стало совсем невмоготу, и я натужно закашлялась, опуская трубку. Открыла глаза и замерла - руки мои, которые я поднесла к лицу, были в крови... Сотовый вываливался, потому что в этой жидкой массе, словно в смазке, ладони не могли удержать его. А ещё я поняла, что дышу пеплом и дымом.
  Приподнялась на карачки и сквозь кровь и пепел, налипшие на веки, и дым окружающего пространства попробовала осмотреться. Вокруг царил хаос... Куски бетона, пепел, сорванная дверь, разбитое стекло, в которое она влетела... Крики соседей, треск чего-то горящего в моей квартире наверху. И я - подранная, окровавленная и странно ещё живая.
  Только посмотрев на себя и осознав, что кровь - моя, я поняла, как же мне больно! Больно стало внезапно и везде - я не увидела ни одной причины этому, но тело заломило даже в таких местах, что страшно себе представить, что там могло поломаться или разорваться! Посмотрела на корпус, насколько смогла, ощупала... Вроде бы всё на месте, и явных дыр во мне нет.
  Судя по всему, меня шарахнуло дверью. Да. Дверь ведь слетела с петель и полетела в мою сторону... Правда, удара я не помню. Я вообще слабо что помню, кроме неё, родимой, сейфовой, летящей мне навстречу.
  Что я делала здесь? Почему не была дома, когда всё это случилось? Ах, да! Ключ... Был какой-то ключ... Маленький такой... Золотой... Выпал из руки, пока я стояла и смотрела на летящую стальную громаду.
  И, задыхаясь, борясь с позывами к рвоте и волевым усилием заставляя стеклянно звенящее от боли тело двигаться, я начала разгребать осколки бетона и белый налёт на камнях. Пепел под кровью превращался в грязь и менял цвет... А ключа я не видела... Но попыток не оставляла. Потому что билось в башке, что если вдруг остановлюсь, то обязательно рухну здесь и задохнусь...
  Гремящие каски вынырнули из мрака подземелья неожиданно. Прогрохотали огромными сапожищами, проскрипели динамиками радиопередатчиков... Красные с белыми слепящими полосками, они показались здесь очень даже к месту. Тут, где только белое, чёрное и красное... Только вот трогать меня не надо! Не надо, говорю же! Я же вас не трогаю!..
  Я активно замахала руками и даже, кажется, весьма успешно. Если называть успехом разбитый о чью-то каску кулак... Двое завернули мне руки и повалили вниз. Странные у этих людей глаза - огромные, словно у рыб, выпученные, нечеловеческие... Мне накинули на лицо маску, и мир сразу сузился до точки переносицы, в которую слишком сильно её вдавили. Захотелось кашлять и блевать. Кажется, я не стала сдерживаться...
  Меня на мгновение выпустили из рук, но только для того, чтобы спеленать в подобие детского одеяла, которое спутало мне не только руки, но и мысли. Странно, второй раз за последние сутки оказываюсь в спеленутом состоянии. Первый раз это было... Да, это Пророк меня в одеяло завернул... Пророк... Ах, да. Нет больше Пророка - не выбрался он... И я, наверное, не выберусь. Потому что потеряла ключик. Золотой ключик от заветной двери... Вспомнить бы только - от какой?..
  Меня на руках понесли по лестнице вниз... Пять этажей моего дома... Огромный человек в бело-чёрно-красном тащил меня вниз и негромко приговаривал:
  - Всё будет нормалёк. Держись, девонька... Щас врачи подъедут...
  Внизу, возле подъезда, была такая масса народа, что мне тут же захотелось закрыть глаза. А может быть, закрыть глаза захотелось от того, что на грудную клетку навалилась масса воздуха. Изобилие подействовало невдохновляюще - захотелось закрыться в себе. Глаза потекли, и стало просто необходимо прикрыть их, чтобы грязь от смеси пепла с влагой не попортила зрение. Меня посадили на скамейку рядом с подъездом, привалили к спинке и наконец-то оставили в покое. Но ненадолго. Я только успела подумать о том, что, кажется, у меня сгорела квартира... И мой шикарный ковёр теперь превратился в обгоревшую чёрную паутинку. Спустя несколько мгновений ко мне уже подошли врачи. Один принялся стаскивать с меня одеяло, в которое я, напротив, стала кутаться, словно в последнюю защиту моей суверенности, другой из чемоданчика начал вытаскивать на свет приборы и склянки... Ещё один звон в дополнение к тому, что и так стоял в ушах, заставил меня потерять терпение... Я вскочила на ноги, отшвыривая человека в белом халате и рванулась в толпу с диким рёвом и криками. Толпа отшатнулась от меня, мгновенно расходясь в стороны.
  Какие-то тёмные тени бросились наперерез, кто-то явно догонял сзади... Терять мне больше нечего - ключик и ковёр уже не вернёшь, и я приготовилась подороже продать свою жизнь...
  - Отстаньте! Отстаньте! Отстаньте от меня!!
  - Это от шока. Галлюцинации у неё... Сейчас мы её к себе заберём, а вы потом подъезжайте и, если будет в сознании, допросите...
  Как меня спеленали, я так и не поняла. Вот только была свободна и могла двигаться и двигать, а мгновение спустя уже лежала, тяжело дыша, и меня закутывали в то же самое одеяло, будь оно неладно. Несколько мужчин явно придерживали меня, чтобы не рыпалась - один за ноги и двое за руки... Неизвестно откуда, из невероятно бесцветного тумана вынырнули носилки, опустились рядом... Ковёр-самолёт...
  - Пропустите!
  Голос Князя показался рыком. Таким он бывает только в самые сложные экстремальные ситуации, в такие, когда никто не решается называть его ни по прозвищу, ни по имени, только Настом - жёстко сократив фамилию до сочетания, которое максимально отражает его внутреннюю сущность. Только вот, откуда здесь взяться Князю? Он же в 'зоне'?..
  - Как ты, девочка?
  Голос оказался совсем близко. Да и лицо склонившегося надо мной весьма знакомо... Я облизала губы и подумала о том, стоит ли отвечать или это просто мои галлюцинации...
  - Акуя, солнышко? Дашенька?
  По-видимому, всё-таки Игорь. Тёплая, живая и очень ласковая рука тронула мою щеку, и захотелось расплакаться. Просто так, отнюдь не потому, что всё произошло так, как произошло... Просто так...
  - Ага, - всхлипнула я.
  - Отойдите, молодой человек. В больницу подъезжайте - там всю информацию получите. - Кто-то серый, большой и страшный попытался отстранить от меня Князя.
  Не тут-то было. Даже не поднимаясь и не переводя взгляда, Игорь вытащил из внутреннего кармана красное удостоверение, показал его развёрнуто наверх и негромко распорядился:
  - Потерпевшую я забираю. Освободите проход до моей машины. - И когда большой и страшный попытался вклиниться, оборвал: - Все вопросы через отдел. Официальным запросом.
  И поднял меня на руки. Я почувствовала себя лёгкой, почти невесомой, так воздушно моё тело вознеслось над тяжёлым миром. И только сейчас поняла, что всё самое дурное позади. Игорь прижал меня к себе, и всё, чего мне захотелось в этот момент, - это расплакаться и заснуть, зная, что завтрашний день будет светел и прекрасен... Но нельзя так. У нас так не принято. И я, пересилив себя и заставив соображать, спросила о том, что обеспокоило меня:
  - Ты почему здесь?.. Где Вик?
  Игорь опустил глаза и тихо улыбнулся:
  - А как иначе? Ты же, девочка, так перепугала нас всех! Этим телефонным разговором... И телефон забыла отключить. Пак себе места не находил после. Да и другие тоже... Как же я мог не приехать.
  - Ага. - Я не знаю, удалась ли мне улыбка, но я честно постаралась её изобразить до того, как сознание меня покинуло.
  
  
  Невозможность четвёртая:
  Прячься в тёмном углу...
  
  То ли "Дом Восходящего Солнца" пуст,
  То ли полночь еще не вошла во вкус,
  Но, не зная того, камни падают вверх
  И тебя уже бьет то ли дрожь, то ли смех.
  А-ха, пляшут искры около рта,
  А-ха, как шипы одного куста.
  Прячься в тёмном углу, досчитай до ста
  Пляшут искры около рта...
   'Пикник'
  
  Собрание 18.09.20... 01.23
  
  Шёл второй час ночи, спать не хотелось совершенно, сознание работало, как налаженный механизм, но при всём этом в теле ощущалась разбитость, а мысли вяло ворочались вокруг одного и того же. И хорошо, что ребята серьёзно впряглись решать мои проблемы. Сама бы я ещё долго не могла отвлечься от эмоционального пережёвывания произошедшего.
  Весь день меня 'латал' Дядя Саша. Добротно латал - с помощью шприца, бинтов, марганцовки и какой-то матери... Добрых пять часов я спала под антишоковое в медблоке нашего центра, а потом меня увёз оттуда Князь, сославшись на то, что вне окружения медицины раны заживают быстрее. Как оказалось - увёз к себе. Правда, 'к себе' - это не совсем верное замечание, поскольку таких квартир по городу у Игоря было три или четыре, и мотался он между ними в совершенно хаотическом порядке. Иногда квартиры обретали хозяек, но явление это было не планомерное, поэтому вскоре они получали отставку и сматывали удочки. Как правило, по причине непомерной любви к роскоши и нежелания понимать суть квартирного вопроса. Игорь обычно к таким залётным пташкам относился спокойно и от нападок своих товарищей отшучивался - главное, чтобы не 'залетели'. Вот в одну из своих квартир меня он и привёз. Судя по тому, что этому предшествовал долгий разговор по телефону с использованием непечатных выражений - отсюда совсем недавно кто-то получил 'отставку'. А судя по состоянию квартиры - явно за неумение вести хозяйство.
  Я потянулась в карман и вытащила ключ. Всё такой же острый и опасный, он весело оскалился золотистым светом с моей ладони. Почти небрежно бросила его на стол. Теперь я могу быть с ним небрежной...
  - Вот, - вздохнула я и откинулась на спинку кресла.
  Князь, Пак и Рашпиль с одинаковым интересом начали рассматривать ключик, затесавшийся в общий хаос ночного стола - пепельницы, сигареты, стаканы, чашки, вилки... И маленький ключик.
  - Итак, - вздохнул Пак, отрываясь от созерцания мистического предмета на столе. Как ни странно, ни он, ни ребята до ключа так и не дотронулись. - Суммируем информацию. Первое: ключ. Получен постфактум любовной близости с неизвестной особой по имени Саша. Ключ из себя внешне собой ничего примечательного не представляет, по ощущениям единственная 'экстра' команды в нём тоже ничего особенного не заметила...
  Пак с вопросом посмотрел на меня. Вздохнув, я кивнула.
  - Второе. Квартира Даши взорвана к чертям собачьим. То, что от неё осталось, только условно можно назвать рожками да ножками.
  Я повторно вздохнула. Рашпиль ездил ко мне домой после произошедшего и рассказал такое, что я только диву даюсь - как выжила. Впрочем, этот же вопрос, насколько я уже просекла, интересует и милицию, и ребят. То, что было внутри квартиры, выгорело до крошения стен; взрывом вынесло дверь, окна и снесло часть балкона. Долго мне ещё не возвращаться в дом родной...
  - Это были факты, - потянул трубку со стола и кисет из кармана Пак. - Теперь второй слой информации...
  Пока он закуривал, ребята молча стронулись с мест. Не сговариваясь, как в давно отлаженной команде, - Игорь сходил в комнату за блокнотом и карандашом, а Рашпиль сгрёб со стола всё лишнее и разлил чай. Я тут же потянулась к своей чашке - жидкости организму явно не хватало. Впрочем, немудрено - Дядя Саша сказал, что крови я потеряла чуть меньше 'поллитры'. Да и ожоги оказались порядочными. С головы сбрило часть причёски, частично вместе со скальпом, корпус здорово ударило дверью, отчего вылезли обширные кровавые гематомы, а потом знатно порезало разбившимся стеклом и бетонными осколками. Но наш штатный 'фельдшо´р' жить дозволил и велел три раза в день натощак молиться: 'Во имя Клизмы, Зелёнки и Святого Пенициллина! Аминь!'. Обещала попробовать.
  - Первое, - начал Князь, рисуя в блокноте аккуратную остренькую единичку. - Позавчера-вчера вся группа получила предупреждение-угрозу от неизвестного. Угрозы производились по сотовым, соответственно, противнику известны наши номера и более-менее образ жизни. Номер высвечивался как засекреченный, но по операторам удалось выяснить, с какого мобильного звонили. Данный номер уже полгода как считается утерянным. Почему звонок был пропущен - ни один спец мне объяснить не смог. Личность бывшего владельца у меня пока в разработке...
  Пак сосредоточенно кивнул и продолжил мусолить мундштук. Настоящий табак он раскуривает только тогда, когда требуется сосредоточенность мысли и никакой физухи. Впрочем, от него её обычно и не требуется. Он - упаковщик. Он - организатор. Он - мозг нашей компании. Ему курить можно.
  - Второе. - Красивый карандашный лебедь заплясал на голубой волне строки. - О возвращении Даши в квартиру точно знали, судя по её рассказу, несколько человек, которых имеет смысл проверять. Первое - неизвестная пока Саша. Второе - бывший муж Дарьи Кирилл Червяков. Третье - неизвестный на мотоцикле... - Игорь нахмурился, покручивая карандаш в руке. - Естественно, если не считать, что возвращения Акуи вполне можно было дожидаться, находясь на крыше или в подъезде соседнего дома, и дать команду на взрыв оттуда.
  - Устройство было радио?
  - Пока спецы работают над этим, - пожал плечами Игорь. - Но, по-моему, ситуация вполне типичная... Дверь Даша сама не открывала, значит, активизировать что-либо в принципе не могла. Устройство сработало на внешний сигнал, подали его, исходя из времени подъёма на этаж, то есть, видеть её в окнах дома не могли - либо шторы у неё в квартире были задёрнуты, либо попросту у наших противников не было возможности расположить человека на противоположном доме с хорошим сектором обзора. Это, кстати, радует. Значит, не особо обеспеченный технически враг нам противостоит, а то можно было бы дождаться и противотанковую управляемую в окошко. А так - обошлись дешёвым зарядом взрывчатки и детонатором на дистанционном управлении. Но всё равно... Противник легко вскрыл дверь первой степени защиты, использовал взрыв, вместо того, чтобы просто напасть и убить, сымитировав нападение с целью грабежа... Короче, борзый кент. Есть над чем задуматься.
  Да уж. Есть над чем.
  Рашпиль не стал противоречить. Пак тоже ничего не возразил, оставшись сторонним наблюдателем. Это его основное амплуа на таких высоких собраниях - смотреть и слушать, а потом выдавать заключения или вносить поправки. И наиболее часто именно его взгляд оказывался настолько 'незамылен', настолько профессионален, что решения, им предложенные, вызывали изумление своим подходом. И, как правило, были наиболее рациональны и продуктивны... Здорово всё-таки смотреть на Раша и Игоря. Оба бывшие военные, оба пережили такое, от чего у меня бы давно отбило волю к жизни, оба умели идти напролом, стиснув зубы и наплевав на боль. Пять лет назад, когда мы все познакомились, ребята друг друга были готовы съесть заживо, и только постоянный внешний контроль Пака, да и их собственная привычка к дисциплине в боевых ситуациях позволили им пережить период первичного самцового 'принюхивания' и со временем стать вполне слаженной командой. Друзьями их назвать до сих пор достаточно сложно - разные у них характеры, представления, круги общения - но вот работать в ситуациях крайнего напряжения они научились так, что все границы и различия стираются. Вот и сейчас... Игорь мгновенно стал командиром-тактиком, а Шамиз - бойцом и советчиком.
  - Двоих из людей, указанных Дашей, найти, я думаю, будет несложно, - Игорь задумчиво потёр переносицу ластиком на торце карандаша. Остался тёмный мазок. - О Саше мы уже почти всё знаем - адрес, возраст, внешность. Кирилл вообще персонаж давно изученный, у меня на него целое досье лежит где-то... Поискать только...
  Рашпиль усмехнулся - при всей внутренней дисциплине командира звена, его способность 'девать' документы всегда вызывала бурную реакцию у товарища - от откровенного желания набить морду до гомерического хохота. По мнению Шамиза, Игорь был типичным русским - 'один сломал, другой потерял'. Для оберегания собственных и наших нервов Князь сделал вид, что не увидел усмешки и продолжил:
  - Что касается мотоциклиста. Внешность описана достаточно полно для поиска, но кроме неё и фигурирующего средства передвижения - полный ноль. Я, конечно, Даше предложу фотки разных мотоциклов; естественно, попробую узнать, что у нас сегодня творилось на ближайших дорогах; определюсь с тем, сколько и каких мото-иномарок в городе мотается...
  - Но успеха не обещаешь, - Рашпиль забрал у Игоря пустую чашку и навёл в неё кофе. Сегодня пили растворимый. Это верная примета: к коньяку.
  - Не обещаю. Впрочем, возможно картотека отдела... Но, если честно, надежды на неё мало. А больше всего меня беспокоит вариант постороннего наблюдателя. Вот это точно - концов не отыщешь...
  - Будем знать, - кивнул Пак и, вытащив фляжку, подлил ребятам в чашки коньяка. Себя он тоже не забыл. Сегодня пить как кофе, так и спиртосодержащие противопоказано было только мне одной. - Что у нас дальше?
  - Дальше - ключ, - хлебнул до чёрноты портала крепкий кофе Рашпиль.
  - Ключ, - повторил Князь. - Штучка, судя по всему, кармическая... - и вопросительно посмотрел на Шамиза. Тот не заставил себя ждать и влез противоречить:
  - Не скажи. За кармическое происхождение говорит только то, что Даша, засмотревшись на него, не вошла в квартиру и потому осталась жива. Правильно, Даш?
  - Правильно. Но ещё верно и то, что он странным образом возвращается. Один раз я выбрасывала его и один раз оставляла на сгоревшей площадке. При этом - вот он, перед вами...
  Действительно, то, что ключ вернулся, я ощутила уже после того, как Князь привёз меня к себе на квартиру. Просто засунула руки в карманы халата, выданного хозяином взамен моей вконец пришедшей под скальпелем Дяди Саши в негодность одежды, и почувствовала ребристую поверхность ключа. Вероятность того, что я могла забыть и положить его в карман при взрыве полностью исключалась - ключ вернулся из ниоткуда, просто оказавшись в новой, чужой для меня, одежде...
  - Ещё можно подключить к этому наше общее нежелание брать его в руки... - покачал трубкой в пространстве Пак. Рашпиль и Князь синхронно промолчали - видимо, Михаил действительно озвучил их общее состояние. Интересно. Получается, что не только у меня ключ вызывает стойкую реакцию страха...
  - Страшно? - улыбнулась я, тяжело растягивая побитые и пожжённые губы.
  - Да нет. Это не страх, - пожал плечами Князь и тут же поправился. - Точнее - не только. Есть какое-то ещё странное чувство... - Он даже поводил пальцами, пытаясь поймать из воздуха или приближённых реальностей словообраз, но потом поморщился и махнул рукой, отчаявшись подобрать слово.
  - Очень похоже на состояние, которое возникает за мгновение до открывания портала в опасность... Будто уже заранее знаешь, что ничем хорошим это не кончится, - вполне серьёзно докончил Рашпиль.
  - 'До-Звук' опасности. Неосознаваемая тревога. И чувство, что всё это не тебе принадлежит, - внимательно разглядывая дым, заключил Пак.
  Стало невесело. Совсем невесело.
  - Ну, спасибо! Утешил, так утешил. Получается, что эта хренотень теперь навсегда принадлежит мне, да? Выбрасывай - не выбрасывай, а нечто, весьма пугающее и вас, и меня, теперь будет меня преследовать?
  - Зачем же так сурово? - мягко улыбнулся Рашпиль. - Он же тебя уже один раз, получается, спас. Возможно, что пугает сила, которой в нём хватает, но природу которой мы не можем определить. А по сути он может быть вполне добрым для тебя знаком.
  - Изменяющим судьбу, - упрямо повторил Князь, нарываясь на спор.
  - Не факт! Сколько случаев зафиксировано, когда обычный предмет становится обере´жным только благодаря тому, что бывшего и настоящего владельцев связывают эмоциональные связи высокого порядка! На мой взгляд, если эта девочка, Саша, честно полюбила Дашу, что вообще-то кажется мне вполне вероятным, зная её скрытые способности...
  - Да? Когда успел?
  Ребята опять начали пикироваться, что было привычным и уже давно не вызывало каких-то серьёзных разногласий в нашей компании, просто, на мой взгляд, не повышало продуктивности действий. Но, может быть, иногда нужно сбросить напряжение от боевой обстановки или моего присутствия? Особенно сейчас, когда я в огромном Игоревом халате выгляжу весьма неаппетитно. Самое то поднять мне настроение пикировкой на тему моих способностей, словно подтверждая вечную привлекательность и их нескромное восхищение ею. Спасибо, ребята, но мне сейчас не до этого...
  - Игорь. Ты задаёшь некорректные вопросы, - укоризненно взглянул Рашпиль. - Но я тебе отвечу: достаточно один раз увидеть, как на Дашу смотрят представительницы прекрасного пола, и ты навечно утвердишься в мысли, что мужчина им нужен только на племя.
  - Ужасная картина! - с чувством отозвался Князь.
  - Возвращаясь к существу вопроса... Саша вполне могла подарить Акуе ключик от своей квартиры с надеждой на продолжение встреч. Но при этом её эмоциональное отношение к ней могло быть на таком накале высоких вибраций любви, что ключ мог стать охранным талисманом. Надеюсь, ни у кого нет сомнений в том, что любовь - она и у женщин любовь?.. - наивно спросил Рашпиль. Ему не ответили - этот вопрос выяснялся в группе лет пять тому назад, как раз на тему - что есть любовь, а что - извращение... В результате пришли к выводу, что извращением человеческой природы является только насилие.
  Вспомнилось: последними словами Саши были 'будь осторожна'. А ведь Рашпиль вполне может быть прав. Но тогда становится не по себе от ощущения пустоты моего сердца. Девочка, возможно, впервые по-настоящему влюбилась, а я... Я отношусь к ней, как к мимолётной приятности жизни. Просто как к попутчику в пути, товарищу в драке и подруге в постели.
  - Так. Узнать природу данного предмета было бы, конечно, весьма неплохо, - задумчиво подытожил Пак. - Для начала стоит проверить эту Сашу на наличие силы. Возможно, девочка сама не понимает, что делает, но также вероятно, что она вполне состоявшаяся сознательная ведьма.
  Слово 'ведьма' мне никогда не нравилось. Не то оно. Куцее какое-то. Так дети, боясь собаки или автомобиля на дороге, честно не пытаются назвать вещи своими именами, вместо этого применяя более ласковые укороченные назвища, словно пытаясь урезать возможности влияния на них опасных явлений - 'вава', 'бибика'... 'Ведьма' - из той же оперы. Должно быть - 'ведунья', 'ведьмачка', 'чародейка'. Только не 'ведьма'.
  - Я займусь этим, - предложил Рашпиль.
  Игорь задумчиво покачал ложкой. Было видно, что он сомневался в том, что за такое дело следует браться товарищу. Шамиз увидел и хмыкнул:
  - Не волнуйся, Князь. К девушкам у меня один подход, к ведьмам - другой... Да и практики у меня побольше. Скажи, Пак?
  - Он прав, Игорь. Ему это вполне по плечу, а тебе и без того сейчас крутиться придётся не по-детски. Надо бы твой отдел раскачать, да так, чтобы особых хвостов не оставить, а информации вытянуть насколько возможно больше. И Акую нужно будет отмазать от любопытства органов. Да и просто присмотреть за ней в ближайшее время...
  Игорь оценил свалившееся на него и усмехнулся:
  - Ничего. Я шустрый... как вода в унитазе. Справлюсь. А Рашу всё равно нужно будет прикрытие.
  - Вик с ним съездит, - закруглил разговор Пак.
  Стало тоскливо. Вот так легко и просто девочка, с которой я провела ночь, вдруг оказывалась противником номер один для группы, с которой я уже пять лет.
  - Может быть... - Я прокашлялась для того, чтобы продолжить. За сегодняшний вечер я так мало говорю, что ребята уже почти привыкли к моему молчаливому присутствию, о котором ещё недавно на таких посиделках просто мечтали. - Может быть, мне самой к ней пойти? Я быстрее найду её, смогу договориться и...
  - Нет! - обрезал Пак. - В том числе, потому, что вторичный визит может дать нам массу интересной информации о том, какова Саша в постели, но вряд ли даст представления о том, кто она и что за ключик ты, детка, получила...
  Впору было обидеться. Но оставалось только признать правоту Миши: если я за одну встречу настолько погрузилась в эмоции, что не смогла и не захотела рассмотреть природу человека и предмета, то где гарантии, что во второй раз смогу? Весьма сомнительно. Особенно для тех, кто неплохо знает, как мне порою срывает крышу. Так что Пак прав - лучше идти ребятам. Я хмуро уткнулась взглядом в окно.
  - Не боись, Даша. Я буду сверхтактичен, - ободряюще улыбнулся Рашпиль.
  - Сверхтактичность - это когда ты, наступив на лапу мужику, целуешь руку его жене, - хмуро отозвалась я.
  - Всё. Вопросов больше не имею. - Пак поднялся, и тут же все стулья на маленькой кухоньке задвигались. Ребята споро сгребли грязную посуду в раковину.
  Пак посмотрел на то, как дружно чашки и тарелки перекочёвывают в другой угол кухни, и подытожил:
  - Так. Рашпиль и Вик завтра с утра займутся поисками Саши. Игорь, сегодня присмотришь за Дашей, если что, вызовешь нашего фельдшора... если он, конечно, не будет пьян в стельку.
  - В мензурку, - поправил Игорь. - Врачи напиваются в мензурку.
  - Ну-ну. Знаем мы объём этих мензурок...
  - Ведёрные, - пожал плечами Игорь.
  - Так. Одновременно с этим начни, пожалуйста, шерстить подозреваемых.
  Игорь кивнул и двинулся в коридор - провожать гостей. Пак и Рашпиль по очереди подошли ко мне: Пак потрепал по волосам (на правах старшего ему это позволительно), Рашпиль наклонился и поцеловал в висок. Каждому на прощание досталось по вымученной улыбке. Надеюсь, что это их обрадовало. Шаги протопали по коридору. Тихие голоса о чём-то, мне не предназначенном, пошептались в прихожей. Грохнула дверь. Заскрипел замок. Всё. Теперь остались только я, Игорь, гора немытой посуды, табачный дым, который ещё долго не выветрится, но, может быть, и не стоит... И огромное желание спать.
  
  Ночь 18.09.20... 02.45
  
  Игорь зашёл тихо. Сел напротив, заглянул в глаза:
  - Ты как, подруга?
  - Нормально. Только устала.
  - Иди, укладывайся, - кивнул Игорь. - Постель в твоём распоряжении... Если нужно новое бельё, то оно в комоде.
  - А ты?
  Не припоминаю, чтобы в комнате была ещё одна постель.
  - Я уберусь здесь и подойду. - Игорь хмыкнул. - Не волнуйся - никуда не денусь...
  - Да я не об этом. - Я даже растерялась - чуть ли не впервые вижу Игоря в домашней обстановке и тут же оказываюсь поражена тем, что он собирается самостоятельно решать вопросы уборки. Однако...
  - Там ковёр. И спальник где-то валяется, - наконец сообразил Игорь и улыбнулся: - Не впервой. Устроюсь со всем комфортом.
  - Давай я хоть посуду помою...
  Но Игорь подхватил меня под мышки и, приподняв над стулом, поставил на ноги и развернул к выходу из кухни лицом.
  - Так, подружка, чем быстрее ты будешь в постели, тем мне будет спокойнее.
  - Сволочь, - осталось только грустно констатировать мне. - Ты, как и остальные, пользуешься моей временной недееспособностью.
  - Не-боеспособностью, - фыркнул Игорь. - Потому что в любое иное время ты бы мне располосовала рожу... Иди-иди. Я скоро подойду.
  И подтолкнул в спину. Инстинкт самосохранения не подвёл его - чуть бы пониже, и я бы двинулась отнюдь не вперёд и наверняка не с желанием лечь спать. Не знаю, чего бы я сейчас хотела больше всего - возможности взорваться изнутри эмоциями или упасть и тихо уснуть... Князь повода не дал. Пришлось тащиться в комнату и начинать обустраивать себе гнёздышко.
  Постель оказалась слишком мягкой. В такую проваливаешься и понимаешь, что сны тебя просто не найдут за такой прослойкой пушистости. Однако, выбирать не приходиться. Лёжа в постели, глядя в рифлёный потолок и слушая, как на кухне журчит вода, позвякивает посуда и что-то неопределённое насвистывает Князь, хорошо думается. Думается о прошедшем дне... Каким оно было, это прошедшее дно?.. Неправильным. Чертовски неправильным. И началась эта неправильность... Да. Началась она с того момента, как ветер столкнул меня с Сашей в первый раз, а я... Я отказалась от судьбы, о которой сама просила. И тогда произошло то, что произошло - Сашу изнасиловали, я не смогла остаться в стороне и помогла ей, а на волне испытываемый эмоций, девочка не отказала себе в появлении чувства к спасительнице. А ведь всё могло быть иначе, если бы в первое наше столкновение, как и должно было быть, она проявила бы милосердие и широту души и помогла бы ослабленной женщине, случайно встреченной в парке. Тогда меня, а не её бы захлестнули бы чувства благодарности и трепетной нежности. А я что?!. Акуя я. Мне такие эмоции - за неделю пережевать и выплюнуть. Но всё пошло наперекосяк. То ли потому, что я слишком горда, чтобы принять постороннюю помощь, тем более от младшей и явно слабой, то ли потому, что просто испугалась за девочку - такой хрупкой и светлой она привиделась мне в тот момент. И я прошла мимо. И этим свалила детскую пирамидку, которую каждый выстраивает для себя и мира и называет судьбой. И появился ключ. Кстати, почему именно ключ?.. Почему она не подарила на прощание кольцо или какую-нибудь феньку? Почему ключ?..
  Игорь зашёл тихо, видимо, считая, что я уже сплю. Не знаю - при тусклом голубоватом свете ночника в другом углу комнаты видно, что у меня глаза открыты? На всякий случай позвала, чтобы не заставлять человека красться, применяя навыки тренированного тела ни к месту:
  - Я ещё не сплю.
  - Ясно, - вздохнул Князь и тут же расслабился. Прошёл к комоду, выгреб из него спальник и подушку, начал устраиваться на ночёвку под моим нескрываемо любопытствующим взглядом. Хотя: на ночёвку ли?.. Спальник он устроил возле шкафа, так, как укладывают, только собираясь сидеть, а не лежать. Под спину пошла подушка. Через некоторое время всё стало понятно - Князь сходил в прихожую и притащил оттуда дипломат. Из него последовательно достал ноутбук, пару сотовых, какие-то бумаги и очки. Насколько я помню, это было достижение для Пака - заставить Князя надевать очки со светофильтром при работе за компьютером. Игорь долго сопротивлялся, аргументируя это тем, что с детства зрение у него не 'ах!', поэтому давать себе послабления и, возможно, из-за этого терять стопроцентность 'единицы' ему бы не хотелось. Но вот теперь коса прорезала камень, и Князь собирался сидеть перед экраном в очках.
  - Ты спать не собираешься? - спросила я, смотря, как он разбирается в проводах, взаимосвязывая ноутбук, сотовый и ещё какую-то портативную станцию.
  - Нет, - не отвлекаясь, отозвался он. - Нужно поискать твоих знакомцев да и просто кое-что проверить... А ты спи. Здесь тебя никто не найдёт и не потревожит. Можешь даже свой сотовый отключить - всё равно скоро зарядка кончится.
  - Это точно. - Я потянулась к мобильнику и вырубила его. В панике запросив подтверждение на выключение, он грустно выполнил команду и, душераздирающе всхлипнув, погасил экран.
  Вот теперь остаётся только укладываться на бочок и засыпать. Мягко, пушисто, спокойно. Совсем рядом - Цербер, сквозь которого пройти можно, только положив, а это ещё никому на моей памяти не удавалось.
  - Князь...
  - А?
  - Ты где работаешь? В смысле, когда не с нами?
  Вот этот вопрос меня всегда волновал - кто чем занимается, пока нет выездов. Я, например, просто рисую. Иногда даже успешно. Иногда даже покупают... Ковёр, например, - о, мой замечательный маленький пушистик! мир праху твоему! - я купила на самостоятельно (в смысле - не в команде) заработанные деньги. Дядя Саша сейчас патологоанатом, а раньше был врачом на 'Скорой', пока не вылетел за систематическое пьянство, когда один из получающих помощь перепугался его перегара. Впрочем, Дяде это не помешало залатать пациента по высшему классу. Пак, насколько я знаю, программист в небольшой конторе. Там больших денег нет, но для Миши значительно важнее свобода и чтобы в его дела не лезли. Клео - успешная секретутка в какой-то строительной фирме с большими возможностями и финансами. Панда - фотомодель, не особо модная, но всё ж имеющая спрос. Про Рашпиля, Вика и Князя не знаю ничего - уж больно хорошо они таятся. В нашей сфере уже давно принято разделение - есть жизнь личная, есть рабочие отношения. Желательно не путать. Работа 'на стороне' входит в понятие личной жизни. Об этом не спрашивают - табу. Но подчас, вот в такие моменты, человек может 'раскрыться', возможно, даже подставляясь под удар... Я, во всяком случае, в похожей ситуации рассказала о себе Рашпилю. Может быть, сегодня 'расколется' Князь?..
  Князь перевёл на меня взгляд и покачал головой:
  - Не надо об этом, Акуя.
  - Не доверяешь? - чуть усмехнулась я. Конечно, не доверяет. А ещё - не корректно это с моей стороны, пытаться вытащить из товарища то, что он хотел бы скрыть. Игорь молчал долго. Приноравливался к ответу.
  - О том, где я работаю, в команде знает только Раш, - негромко сказал он. - И отнюдь не потому, что ему я доверяю, а остальным - нет... Просто работа такая, что хвалиться нечем. Шамиз занимался в своё время чем-то очень похожим - он понял и не отвернулся. А за ваши чувства я не уверен. Понимаешь?
  - Да...
  Понимаю. И не понимаю. Чем таким можно заниматься в наших органах, чтобы сомневаться в адекватности реакции на эту профессию своих ближайших товарищей? Что же ты носишь в себе, Игорёк?..
  Телефонный звонок закурлыкал едва слышно, но Князь мгновенно подхватил трубку и, на ходу извинившись, выскользнул из комнаты. Прикрыл за собой дверь. Из-за стены голос его доносился приглушённо и слишком монотонно, чтобы можно было точно дифференцировать слова и понять смысл. Интересно, это его с работы или кто-то из наших? Впрочем, любопытство - это порок. Поэтому смысла поднимать своё многострадальное тело с постели, в которой тепло и уютно, и пытаться настроить видение и слышание, чтобы подслушать разговор, совершенно нет. Решив так, я успокоилась и стала разглядывать потолок. Плитки были уложены в строгой последовательности, и узор одной вливался в рифленую поверхность другой вполне гармонично. Но меня заняла идея найти ошибку в этой системе... И я прослеживала изгибы рисунка, словно паутинки дорог, с узловыми станциями выбора. У них нет конца - только граница.
  - Всё ещё не спишь? - вздохнул Князь, входя и укладывая телефон на место. Сел на спальник, посмотрел на меня внимательно, будто прикидывая что-то для себя. Предположим, что я могу догадаться...
  - Не сплю. Что случилось, Игорь? Что-то с нашими? - спросила я, приподнявшись на локте.
  Князь посмотрел на светлый экран ноутбука и задумался вслух:
  - Не заснёшь ты, пока я рядом... На кухню, что ли, перебраться?
  - Игорь, - позвала я.
  Князь перевёл на меня взгляд, уставший и трудный.
  - Тебе это надо сейчас, Даш?
  Я кивнула.
  - Только что вернулась группа 'чистильщиков' из 'Корки'. У нас пять трупов...
  Я задохнулась. Пять??? Господи, почему так много?!.. Это же... Такого же никогда не бывало! Мы же профессионалы, с нами такого не бывает! Именно для экстремальных и терминальных ситуаций и создано снаряжение, выращены специалисты любых направлений, появились 'экстра', типа меня!..
  Князь монотонно перечислил:
  - Трое - ребята группы Юлича, все проверенные, матёрые. Сам Юлич, который отказался оставлять последнего раненого и...
  - Пророк, - тихо назвала я.
  - Да. Петруха... - Князь закрыл глаза и откинулся на подушку. - Своего пацана он успел раньше отправить назад с грузом, а сам попытался добраться до последнего 'налипшего'. Выйти не смогли оба... Затянуло. Прорыв границ стабильности, и - амба! - замесило.
  Молчали. Князь сидел, откинувшись и закрыв глаза. Я смотрела в потолок и вела счёт квадратикам плитки. Раз, два, три, четыре, пять... Вышел зайчик...
  - Игорь?
  - Да?
  - У тебя выпить есть?
  - Тебе нельзя...
  - Отвечаешь?
  Князь пожал плечами и, не поднимаясь, дотянулся до дверцы серванта. Среди хрусталя и фарфоровых статуэток там изредка попадались коньячные бутылочки. Вытащил ту, до которой было легче всего дотянуться и, не глядя, перекинул мне на кровать. Вероятно, он подразумевал, что я уже не в том состоянии, чтобы ловить в руки, и направил полёт тары мне в ноги - на одеяло... Чёрта с два! Я собралась в комок, выстрелила рукой в сторону летящего предмета и схватила в ладонь до того, как он коснулся постели. Князь пожал плечами. Возможно, он прав, и не имело смысла вот так нарушать покой раненого тела. Возможно, но меня и так воротит от мысли, что я беспомощно вишу на шее ребят, а где-то...
  - Он пошёл в зону вместо меня, - сказала я, отвинчивая крышку стеклянной фляжки. Замерла над питьём. Запах раздражал ноздри, и вспоминался последний вечер с Пророком. Тогда тоже был коньяк... Тогда... Господи, это же было только позавчера!
  - Он говорил, что ты много выпила. Что разболелась голова, - чтобы продолжить разговор, произнёс Князь.
  - Нет, - я усмехнулась и почувствовала, что глаза стали мокрыми. - Ни хрена не разболелась! Просто перед звонком мы пытались заняться любовью. Звонок нас обломал... на самом интересном месте. Поэтому Пророк и решил, что мне стоит остаться дома - в качестве компенсации. Он просто свернул меня, как котёнка, и завязал в одеяло... Пока я выбралась...
  Я махнула рукой и прижала губы к горлышку бутылки. Горло опалило словно в первый раз, и тут же скрутило не по-детски... Пока я заходилась в кашле, сообразить, что Игорь подошёл, сел рядом на постель и забрал из моей руки бутылку, не получилось. Поняла, что он рядом и прикладывается к коньяку, только после того, как смогла откинуться на подушку. Князь сделал несколько больших глотков и, с сожалением осмотрев на свет тёмную жидкость, решительно закрутил крышку. Видимо, считал, что пить сегодня ему вредно. Впрочем, мне, по-видимому, тоже.
  - Я не знал, что вы были близки... - помолчав, сказал Князь.
  - До того дня и не были... - отвернулась я. Не объяснять же простую истину - что иногда хочется быть с человеком не ради себя и его, а только ради него. И что тот случай был именно таким.
  - Соболезную, - Кажется, он понял больше, чем постарался показать.
  - Пророку недолго оставалось,- сказала и поняла, что боли от этого не станет меньше - не от понимания того, что человек рано или поздно, но ушёл бы от нас, не от того, что вот так нелепо выплесну сейчас на товарища своё тайное знание, которое тяготит и рвёт душу.
  - Я знаю. Рак головного мозга, - отрешённо отозвался Князь. - Я его отправлял к нашим медикам на исследования. Ещё в прошлом году... И неделю назад тоже.
  И посмотрел на меня внимательно. Отвечать на твой невысказанный вопрос я не стану, Князь, не надейся. Но ты, действительно, правильно понял - именно ко мне пришёл Пётр, когда уверился в том, что жизни ему осталось немного. И не пытай ни себя, ни меня - я не знаю, почему он посчитал, что я тот человек, с которым можно поделиться внутренним страданием... И ты не знаешь, и никто теперь уже не знает.
  - Ложись спать, Даша, - тихо сказал он, отводя взгляд первым. - Уже ничего не исправишь. А тебе необходим покой, чтобы восстановиться. Кто знает - что нас ещё ждёт впереди...
  - Пожалуй.
  Я тоскливо посмотрела на бутылку в руке Игоря. Точно - больше он мне её не отдаст. А жаль. Никогда так не хотелось напиться и отключиться, как сегодня...
  И повернулась на бок, уперев взгляд в стенку. Может быть, и засну.
  
  Сон о Городе 18.09.20... 03.15
  
  Сон оказался 'предельным'. Ощущая собственное тело, осязая присутствие Игоря в комнате, слыша перестук клавиш и тонкое позвякивание ложки в чашке, наслаждаясь запахом кофе, чувствуя ветер из форточки на щеке и плече, я все-таки спала и видела сон. Это был сон, в котором я понимала, что сплю, но не понимала, что мир сновидения исполнен иных законов. Я пыталась разорвать связь сно-реальности с моим сознанием, но тонула лягушкой в сметане, так и не сбив её до более плотной массы...
  Снился Город. Почти такой же, как тот, в котором я прожила свои двадцать восемь... Но - другой. В нём было мало свечек небоскрёбов, мало оживлённых дорог, в нём не было современности. Но было множество домов похожих на те, что часто можно встретить в старых городах. Домов, которые отсутствовали в настоящем моём городе...
  В этом Городе почти не было прохожих, но те, которые попадались по дороге, оказывались важными для меня людьми - мама, Пак, Рашпиль, Пророк, его Серый, Князь, Кирилл, Саша да многие... Даже этот странный мотоциклист был там. И все они оставались только прохожими. Я узнавала их, а они меня - нет. К некоторым я подскакивала, в надежде разбудить их память и пояснить, что на самом деле мы спим и видим друг друга и что им снится, будто они меня не помнят. Всё было тщетно - дорогие и близкие отскакивали от меня, словно от сумасшедшей и, сделав большой круг, чтобы обогнуть, уходили в ближайшие подворотни, где и пропадали бесследно. А потом появлялись вновь - уже на другой дороге - но снова с отрешёнными лицами, выдающими неузнавание, проходили мимо. Прохожие... чем-то неуловимым непохожие на настоящих, живых людей.
  А я металась по Городу в поисках... двери. Обычной двери, к которой должен подойти был ключ, крепко зажатый в руке. Я искала дверь, не зная - зачем она, как она должна выглядеть и почему мне так важно её обязательно открыть. Я бросалась то к дверям многоэтажек, то к подъездам 'хрущёвок', я припадала к калиткам частных домов, прижимала ладонь с налипшим ключиком к стеклянным порталам магазинов и даже к замкам оставленных на парковке машин. Но ключ оставался всё также мертвенно холоден, всё также морозил моё лицо ветер, всё также смеялось дождинками небо, и прохожие шарахались от меня при обращении к ним.
  А я летела по улицам и тупичкам в надежде найти дверь, за которой...
  А ключ всё злее холодил ладонь, вгрызался, таил опасность и боль...
  Боль...
  
  Ключ 18.09.20... 04.48
  
  Я очнулась оттого, что меня активно трясли за плечи. Открыла глаза. Игорь. Не просто встрёпанный, а перепуганный до чёртиков. Он фактически оторвал меня за плечи от постели и удерживал на весу, с таким страхом вглядываясь в мои глаза, что я испугалась его испуга. Словно в массовой истерии накрутилось...
  - Дашка... Детка... Что случилось? - голос Князя оказался глух и нежен.
  - Не знаю, - пролепетала я, понимая, что помню только часть сна, за которой оказывается провал в осознании, а с ним ощущение боли в руке и страх.
  - Даша, ты орала так, словно тебя режут, - Князь мягко опустил меня на подушки, и я поняла, что насквозь промокла. Пот тёк по всему телу, делая постель противно мокрой. Поняв это, я осознала и ещё кое-что... Самое большое напряжение до сих пор оставалось в правой руке, ладонь которой сжималась в дрожащий кулак. Я медленно вытащила его из-под одеяла...
  - Ёшкин кот, - севшим голосом сказал Игорь, смотря, как сквозь пальцы струится кровь. Она бежала так резво, закапывая тело и постель, что у меня на какие-то мгновения отбило желание что-либо делать. Просто ступор. Игорь позволить себе такую роскошь не мог. Он схватил меня за запястье, пережав кровеносные сосуды. Второй рукой взял мою левую ладонь и, словно общаясь с маленьким глухонемым ребёнком, демонстративно положил её на основание пораненной ладони и дико сжал мои пальцы, заставляя самой пережимать вены. Когда, посредством отрезвляющей боли, до меня дошло, что требуется, Князь отпустил мою руку и рванулся с постели к шкафам - наверняка, к аптечке. А меня тихонько затрясло. Тихонько - так, что даже кровать, кажется, стала мягко пошатываться.
  Игорь одним взмахом расстелил передо мной полотенце и вывалил на него пузырьки и упаковки.
  - Держи крепче, - приказал он и, намочив в перекиси тампон, взял мой кулачок в свою руку. Боже мой, какая у меня оказывается маленькая ладошка по сравнению с его лапищей! Как только Князь убедился, что кровь успешно пережата, он платком оттёр мой кулак и начал осторожно отгибать пальцы. Это оказалось не так просто.
  - Расслабься! - попросил Князь, но сделать это у меня не получалось. Даже несмотря на рану, которую мы оба предполагали, и остановленный кровоток, ладонь оставалась жёстко напряжённой. Настолько, что Игорю пришлось сражаться с мной.
  - Отвернись! - наконец зарычал на меня Князь, безуспешно сражаясь с моими непослушно железными пальцами. Меня словно пощёчиной одарили - я тут же отвернулась и сосредоточилась на дыхании. Расслабляться нас всех учили, и я много раз убеждалась в том, что это умение - одно из важнейших при выживании человека, но вот в таких невероятных ситуациях у меня отказывает не только навык, но и просто соображаловка.
  Мои почти онемевшие от потери крови пальчики начали распускать бутон кулака, и тут же Игорь чертыхнулся. Я не смогла удержаться и, потеряв настрой, открыла глаза и искоса посмотрела на свою ладонь... В кровавом озере частых глубоких порезов плавал 'золотой ключик'...
  - Отвернись! - рявкнул Князь, заметив мой сумасшедший взгляд. И, когда я отвела глаза, вытащил из наиболее глубокого пореза ключ и, бросив его на полотенце, продолжил обрабатывать раны.
  Ключик лежал тускло-бронзовый от разводов крови на золотистой поверхности. Ключик лежал, притягивая взор и мысли. Хотя - что я говорю! - никаких мыслей в голове уже не осталось. Я точно помню, что оставляла ключ на кухонном столе. Специально, чтобы не думалось. И даже если по случайности бы его захватила... или Игорь шутки ради (хотя, какие тут шутки!) вложил бы мне его в ладонь, пока спала... Не может ключ изрезать до такой степени плоть! Там не просто кожа поранена - там мясо подрано так, словно ключ был бритвой в жёстко сжатой ладони.
  - Всё. Можешь смотреть и наслаждаться работой профессионала, - хмуро пошутил Наст, отпуская мою перевязанную ладонь. Повязка сидела туго, заходя на запястье и там придерживая кровоток. На внутренней части ладошки была мощная подушка из антисептических салфеток. Сжать кулак в такой обёртке было нереально.
  Пока товарищ убирал последствия с постели, я разглядывала свою руку. Больно уже почти не было - вероятно, оттого, что Князь не поскупился на масло чайного дерева - одно из наиболее распространённых среди 'гонщиков' антисептических средств. Интересно, за сколько пройдёт?..
  - Ну, как ты? - Он закончил суету с аптечкой и снова приземлился рядом со мной на постель. Отвечать на этот вопрос было необязательно - он и так видел, что и как со мной.
  - Ключ, - голос прозвучал задушенно - видимо, долго ещё сказываться будет напряжение прошедшего потрясения.
  Игорь аккуратно подхватил ключ вместе с полотенцем и, постаравшись не прикоснуться к мистическому предмету, вытер его и подал мне. Невольно отшатнулась. Князь грустно хмыкнул и выложил чистенький блестящий ключ на поверхность подобия журнального столика рядом с постелью. Ключ скалился. Ключ явно был счастлив и горд собой за такое эффектное появление... А я начала не только бояться его, но и ненавидеть.
  - Я оставляла его на кухне, на столе.
  Игорь пожал плечами и, поднявшись, вышел из комнаты. Ожидая его возвращения, я уже не сомневалась в ответе. Слишком много произошло за последние сутки такого, что подходило только под одно определение: 'Зона разговаривает с тобой, гонщик!'. Князь вернулся на своё место и покачал головой. Ключа на столе он не обнаружил. Не двойники. Просто сволочь-возращенец.
  - Во всяком случае, у Рашпиля не останется доводов за теорию оберега... - флегматично выдал Игорь.
  Да уж, успокоил... Я сжалась в углу постели, прижимаясь к стене лопатками. Всё, чего захотелось сейчас, - возможности не оставаться одной. Наверное, прав был Пак, приказав Князю остаться со мной здесь. Не потому, что мне могла бы понадобиться помощь медицинского характера, а потому, что невозможно быть смелой и честной с самой собой в ситуации преследования судьбы, оставаясь в гордом одиночестве. При всей его гордости, силы в нём нет. Вдвоём проще - хотя бы ради того, чтобы не показать перед товарищем слабости, будешь сильнее... Вот сейчас так и происходит - от души хочется проплакаться, для того, чтобы потом смотреть на мир трезвыми спокойными глазами, но вот при Игоре как-то сдерживаешься. И остаются бродить в душе кристальные слёзы. А продукт брожения вылезет из меня нескоро и неизвестно - в каком виде. Дай-то небо, чтобы не истерикой!
  
  Прорыв 18.09.20... 05.10
  
  Стук раздался неожиданно. Сухой громкий звук, не имеющий отзвука. Словно не вибрировала под чьей-то костяшкой дверь... Игорь напряжённо сощурился и спросил в пространство:
  - Кажется, мы гостей не ждём... И пиццу на дом тоже не заказывали...
  - Может быть, соседи?... - предположила я, вспомнив, что проснулась от собственного ора и тряски, которую мне устроил Князь. Возможно, старушка соседка пришла спросить - не нужна ли помощь... Хотя, что я говорю... Зная современных людей и первую заповедь сообщества 'Не встревай!', не верю я в собственную версию...
  Игорь посмотрел на меня внимательно и вышел к двери. Я сжалась в комочек, готовый в следующий момент рвануть в любую сторону из облюбованного угла. Почувствовала, как начало жечь глаза. Просто так, на пустом месте, заслезилась оболочка. С чего бы? Князь вернулся в комнату и пожал плечами:
  - Никого.
  И в тот же момент стук повторился. Игорь одним рывком преодолел расстояние до двери и выглянул в глазок, одновременно положив руку на дверную ручку. Отшатнулся и облизал губы. Посмотрел на меня. Ясно. Там никого нет...
  - Посмотрю, - негромко предупредил он и достал из-за пояса то ли пистолет, то ли 'Миртраль' - в темноте определить я не смогла. Игорь начал поворачивать задвижку.
  - Наст! - Я дёрнулась к нему, ощутив, что происходящее неправильно. Глаза запылали совершенно без какой-либо команды с моей стороны, прочность мира стала теряться, затошнило... Неконтролируемо я 'выпадала' в видение. Несколько секунд, пока перестраивалось зрение, я жутко жмурилась, пытаясь выгнать из-под век соль, а Игорь послушно ждал, с некоторым испугом смотря на то, с какой скоростью идёт перестройка. Он-то прекрасно знал, сколько сил это сжигает... Он сам когда-то... до того, как зона его сломала... был видящим.
  Прослезилась. Прожмурилась. И посмотрела на Князя. В глубину видения я ушла недалеко, поэтому его телесная оболочка была мне видна как обычно. В таком межпластовом режиме я долго не продержусь, но, возможно, подсознание знает, что сейчас нужнее всего, и...
  - Отойди от двери! - завопила я и рванулась с постели. Князь, не прекословя, словно мы были в 'зоне', отшатнулся от двери и поднял на уровень глаз 'Собеседник'. И правильно.
  Он не видел этого, не мог, но видела я, и этого было довольно, чтобы добротный страх за выживание охватил нас обоих...
  Дверь, словно пластилиновая игрушка, прогибалась внутрь квартиры под массой чьего-то большого объёмного тела, стремящегося войти. Волокна дерева и металла переплетались и со скрипом и запахом тления тянулись, тонкой мембраной закрывая доступ в помещение для неизвестного. Неизвестный же с силой продавливал конструкцию матрицы материальных предметов и стремился войти. Он был огромен. И не был человеком. По тому, как легко видоизменялась форма его тела, я бы предположила, что это нежить.
  Но... мы же не в 'зоне'?
  - Что там, детка? - облизал губы Князь, не отрывая взгляда от двери. Он не видел, не мог видеть, поэтому смотрел на обычную дверь своей комнаты и ждал неизвестно чего. Но он доверял мне, как доверяют не единожды проверенному напарнику, и только на одном этом доверии был готов ждать.
  - Ты запирал квартиру за ребятами? - напряжённо спросила я. От ответа зависело, что мне сейчас делать: то ли в срочном порядке проводить блокаду матрицы, то ли искать пути нейтрализации противника.
  - Естественно, - не отрываясь от рассматривания центра двери в прицел, ответил Князь. - Как обычно - мембрана плюс заговор.
  - Может быть, выдержит, - сглотнула я. Может быть. Это всегда только так - может быть. И нет никаких гарантий в том, что то, что действует против одних сущностей, будет также эффективно и против других. Однако, мы же не в 'зоне', правда?
  - Что там? - повторил свой вопрос Игорь, почувствовав, что первый наплыв страха во мне прошёл, и я могу вполне рационально мыслить и озвучивать увиденное.
  - Я не могу идентифицировать. - Использованием терминов я доказывала товарищу и себе, что вполне способна к работе. - Сущность имеет плотность и может влиять на матричную систему физических объектов... Сейчас пытается произвести прорыв...
  - Ясно. - Князь подумал несколько мгновений и потом задал мне вопрос, который я сама уже несколько раз задавала себе: - Так просто... к сведению... мы же не в 'зоне', правда?
  Я поняла, что вполне могу провалиться в истерический смех, и потому отвечать развёрнуто не стала - только кивнула головой. Мы - не в 'зоне'! Это, кажется, станет молитвой и аутотренингом в ближайшее время.
  - Что там? - снова нервно дёрнулся Князь. Видимо, почувствовал то, что, одновременно, увидела я - сущность перестала пытаться прорвать дверь и отступила.
  - Уходит... - Я прислушалась кожей. - Ушёл.
  Князь с выдохом облегчения опустил пистолет, и тут же стук повторился. Всё такой же резкий и короткий, словно щелчок - никакой дополнительной вибрации. Только теперь это был стук не в дверь, а в окно. Мы переглянулись и рванули в комнату. Игорь на входе упал на колено, вскинув 'Миртраль' на уровень предполагаемой опасности, а я кинулась за кресло, засела и только оттуда стала разглядывать стекло. За окном было темно. Один из верхних этажей многоэтажки позволял смотреть на мир с высоты полёта птицы - и ничто не мешало взгляду скользить. Одна беда - в этом городе не на что смотреть, кроме как на крыши внизу и небо наверху. Но звёзд на небе не было, потому окно казалось непрозрачно-индиговым в свете ночника на нашей стороне. И я поняла, что Игорь целится на удачу, не видя не только того, что дано было мне как видящей, но и того, что можно было бы узреть вполне обычным зрением... За окном метался белёсый объект, не имеющий материальной основы по природе своей, но активно пытающийся её создать, чтобы проникнуть в наш дом. Он изгибался огромной кляксой и твердел на поверхности, которой прикасался к окну, пытаясь продавить энергетическую матрицу физического объекта.
  - Я вижу, - негромко оповестил Наст. - На стекле - пятно... Словно масляная плёнка...
  Я сглотнула. Вот так значит. То, что Князь стал ловить проявления сущности, могло значить только одно - её материализация проходит успешно, и вскоре она сможет набраться стольких сил, чтобы прорваться внутрь квартиры. И тогда... 'Зона' покажется раем.
  - Окна у меня закрыты прочно и давно, - флегматично заметил Князь. - Если только эта дура настройку не сбила.
  - Хорошее замечание, - отметила я. - Весьма обнадёживающее...
  Князь кинул на меня взгляд - не смеюсь ли? Мне уже было не до смеха. Я зубами развязывала только недавно навязанные узелки повязки на раненной руке. Если придётся защищаться, то у напарника будет шесть выстрелов, а у меня только возможность схватиться 'в рукопашную' - в смысле, попробовать использовать собственную силу для создания импульсных выхлестов. Ничего другого у меня теперь нет - всё снаряжение осталось в сгоревшей квартире.
  - Подожди! - остановил Князь. - До нижнего ящика шкафа дотянешься? Там должен старый 'Контакль' валяться. Оставлял когда-то - хотел подновить вручную, но не вышло - уровень едва до двух единиц силы дотягивает...
  Я послушно вытянулась всем телом до шкафа. Для того чтобы открыть ящик, пришлось даже высунуться из-за обманно-спасительного кресла. Стилет-импульсник действительно лежал там, среди всякого рабоче-инструментального барахла. Вытащила, приноровила к левой руке. Кажется, не так уж и великоват.
  - Тебе мощности хватит? - напряжённо спросил Князь.
  - Хватит, - хмуро отозвалась я, смотря, как по лезвию забегали тёмно-синие искорки. Тёмно-синий - мой цвет. Значит, я смогу пресловутые 'две единицы' довести до более существенного уровня. Например, до 'четвёрки' или 'пятёрки'. А что, 'пятёрки' вполне должно хватить, чтобы если не положить, то хотя бы пугнуть эту сволочь за окном.
  - Тогда подержи его на прицеле. Я до связи и ноутика доберусь, - предложил Наст.
  Я кивнула, и он сдвинулся с места.
  Его голос уже стал вполне обычным. Как быстро мы всё-таки привыкаем к таким ситуациям! Ещё несколько минут назад нас обоих крыло от явления ключа народу, потом срывало крыши от попытки осознать, где мы находимся - в реальности или в 'зоне', а теперь просто работаем, наплевав на сложные материи, не разгрызаемые нашими куцыми умами. Просто работаем, как если бы были в условиях обычного выполза в 'псевдореальность'. Одно отличие - решения приходится принимать, исходя из предпосылок окружающей действительности.
  - Так, - вздохнул Наст. - Нас никто не слышит.
  - В смысле?
  - Сотовые не видят сети. Ноут не видит модемного соединения. Мы 'вне зоны доступа', - усмехнулся Князь. - Так что разбираться придётся самостоятельно.
  - Удивил, - спокойно отреагировала я. - Ты в стены постучи - может, соседи нас заметят.
  Князь пожал плечами и, подхватив со столика вазу с цветами, не поднимаясь, со всей дури шарахнул её об стену. Грохот. Звон стекла. Всхлипывание разлетающихся лепестков...
  - Сдурел? - у меня даже голос снова сел от неожиданного действия, которое мне заметно было только в периферийном зрении.
  - Проверяю твою версию, - хмыкнул Князь и снова вскинул 'Миртраль' на стекло.
  А за окном творилось нечто. При шуме сущность отпрянула от стекла, от чего на нём поползли трещины влажных разводов. А потом 'клякса' стала собираться во вполне человеческий силуэт.
  - Акуя, - позвал Князь. Я кинула взгляд, на мгновение отвлекшись от картинки за стеклом. - Я, кажется, вижу...
  А вот это совсем плохо. И плохо в любом случае - и если к Игорю возвращается видение, и если объект становится материальным. В первом случае, происходящее может значить, что мой напарник подсознательно считает ситуацию 'крайней' и потому неосознанно врубает в себе все функции организма и сознания, фактически выжигая нутро. То, что однажды произошло с Пророком, то, что однажды произойдёт со всеми нами... Во втором, видение Князя означает, что материализация сущности фактически закончена, и мы в весьма невыгодном положении. Давно уже известно, что нежить, ворвавшаяся из псевдореальности в нашу объективность, являет собой страшное по силе разрушительное действо. Именно действо, а не существо. Существом было то, что переходило грань. Выйдя за неё, оно теряет функции сознания. Только одно продолжает его движение - выбор, чувство или мысль, которая грела его в момент перехода. Оно становится действием. Последовательным, однонаправленным, жёстким и... фактически всегда достигающим цели. Но в основание победы сущности над континуумом и его законами должно быть положено ни много ни мало - кровь. Жизнь. Чья-то ещё тёплая жизнь должна сгореть, чтобы поменялось мироздание. В том числе и так - с помощью чужеродной сущности. ЁПРСТ!
  - Это не очень хорошо, Игорь, - мягко сказала я, понимая, что Князь до сих пор ждёт моего ответа. - Что ты видишь? - Это уже для того, чтобы сравнить наши видения, для того, чтобы определить, что происходит с товарищем и насколько далеко его выбило.
  - Контур. Пыль. Внутренние связи, - отрапортовал Князь.
  Что ж. Это ещё не так плохо. Первый уровень видения. Значит, всё-таки это вернувшийся навык. Приятно сознавать, что у нас есть время и силы, чтобы...
  Додумаю в другой раз!
  Потому что сущность потеряла прозрачность и обрела вполне узнаваемые формы.
  Длинная нескладная фигура беззвучно балансировала на подоконнике. Было явно видно, как происходит процесс воплощения, как воздушная, без веса, пыльная клякса обретает массу. Сначала тяжелели только участки - то на одном, то на другом месте вспучивалась оболочка, ходили под упругой поверхностью комки плотности, словно шарик перекатывался по пентаграмме тела, потом они застывали, придавая точную форму. Затем таких мест стало возникать всё больше. В одно и то же время стало возникать таких шариков по несколько штук сразу, и почти моментально они находили место, в которое могли вбуравиться и создать массу... И форма стала плотной. Забалансировала на самом краю подоконника, схватилась за рамы... До боли знакомым взглядом заглянула в окно, разыскивая нас... Улыбнулась приветливо, но напряжённо... До боли знакомо улыбнулась...
  - Пророк, - хрипло выдохнул Князь автоматически опуская 'Миртраль', а я почувствовала, что хочу свернуться за креслом маленьким калачиком, превратиться в котёночка, лечь мордочка к хвостику и закрыть глаза... И чтобы никто не нашёл.
  - Открой, Игорь... - позвал голос. Голос был повсюду. И мы видели, что форма не открывает рта. Но голос был, и шёл он не только от окна. Он тянулся из каждого угла комнаты, включая острые углы мебели, ковра, проёмов дверей... Голос шёл из всех точек, сквозь которые может произойти прорыв. И именно это отрезвило нас.
  - Мать твою! - рявкнул Князь так, что я вздрогнула, и добавил ещё несколько нецензурных выражений. Памятуя о том, что мат - старый способ вербальной защиты от нечисти, я ничего не сказала. Просто отметила для себя, что такое от Наста слышу впервые. И самой хотелось высказаться в том же духе, но что-то сдерживало. Может быть то, что, как не пытайся осознать, всё равно зрение подводит - и видишь Пророка. Того, который ушёл в 'зону' вместо меня и сгиб там. Всего лишь вчера... В ночь, когда я была не одна.
  - Акуя... Детка... - перевёл на меня взгляд Пророк, и я осознала то, что всегда знала, - кресло не спасает от взгляда нежити. И от взгляда своей совести - тоже.
  - Сиди смирно! - скомандовал Князь. И я, почувствовав себя на карачках на полпути за подлокотник, поняла, что совершенно неосознанно собиралась выползти из-за мнимой преграды и выйти на зов.
  - Извини, Наст, - встряхнувшись, я облизала губы и удобнее перехватила 'Контакль'.
  Спокойно. Это не Пророк. Что угодно, только не Пророк. И для того, чтобы доказать себе это, я закрыла глаза и настроилась на более глубокий уровень проникновения взгляда в сущность пространства. Взор стал невыносимо горячим, слёзы потекли с новой силой, но зрение обрело способность видеть матрицу любого объекта - мёртвого и живого, имеющего и не имеющего материальное воплощение. Открыла глаза. В провале серой поперечно-полосатой матрицы стен, в проёме из голубоватой светящейся кристаллической сетки стекла висела внецветная конструкция. Внешняя поверхность плотной массой пыли, внутри несколько светящихся волокон, связывающих основные органы, отражённые для меня как дрожащие, каждая в своём режиме вибрации, паутинки, и главное ядро сущности, видимое как яркий пульсирующий клубок из бьющихся, словно гидранты, аорт энергопотока... Простая сущность. Просто мощная настолько, что стоит ей пробиться сюда, и от нас с Игорем живого места не останется.
  - Акуя! - позвал Князь. - Далеко не уходи!
  - Сущность близка по строению к псевдосуществу, - негромко отозвалась я. Игорь получит информацию о противнике и одновременно с этим поймёт, на каком уровне потока я нахожусь. Если вдруг чего - он меня вытащит. Надеюсь... - Имеет строгое соответствие структуры. Очень мощная. Ядро одно. Местоположение в конструкции периодически меняется, но в основном плавает в зоне корпуса...
  - Ясно. Спасибо. Но лучше бы тебе вернуться поближе, - кашлянул Игорь.
  Ответить я не успела - лже-Пророк потыкался свободной рукой по стеклу и, видимо, поняв, что прежние методы не принесут положительных результатов, попросту врезал по стеклу кулаком. Серый импульс движения размазанно пролетел сквозь матрицу и ветром потревожил стабильность пустого пространства комнаты. Зазвенело стекло, а я увидела, как проломилась и стала осыпаться осколками тонкой кружевной сетки матрица стекла... Голубые кружева падали вниз и дробились, натыкаясь на мощную решётку конструкции стен и пола квартиры...
  Сущность выломала кусок, оставшийся от окна, и шагнула внутрь.
  - Акуя, глаза! - заорал Наст и начал стрелять.
  Я сжала руками глаза, закрывая их от вспышек, согнулась в три погибели, чтобы вжаться в колени - так меня прикрывало два уровня плотной массы матрицы живого тела. На уровне видения, на который я шагнула, зрелище стрельбы и получаемых ран способно выжечь или зрачки до слепоты, или мозг до рака... Дура небитая! Пока я не выдерну себя с этого уровня, Князь будет в одиночку работать! А он не видит! Для него эта сущность - человек. Для него она вполне материальна, и автоматически он целится в объект! А этот объект нельзя положить, если не выжжешь ядро! Ядро, которое вполне может в это время висеть где-нибудь в пространстве вне существа. Висеть на тонкой ложноножке и весело раскачиваться воздушным шариком, не видимым большинству смертных. Я сжала виски, чувствуя, что сквозь плотность энергии рук до глаз доходит жёсткое излучение вспышек. Две. Три. Четыре. Звук выстрелов до меня не докатывался. Но так всегда бывает, когда силы уходят на поддержание одной модальности, а в других отсекаются высокие и низкие частоты восприятия. Теперь я не слышу громких и тихих звуков, не отреагирую на фальцет и бас... Маму твою!
  Я ещё пыталась вырваться из тисков захватившего меня навыка, когда откуда-то сбоку, словно из-за мягкой прослойки, донёсся крик. Не вскрик, не выкрик, не ор... Скорее хрип на полной мощи мужской глотки. Здесь, рядом со мной был только один человек, а значит...
  Я выпрямилась, отпуская руки, и стиснула рукоять 'Контакля'. Тёмно-синие искры заплясали по его лезвию... и вокруг меня... и пылью понеслись дальше, распространяясь словно рукава галактики...
  Сущность достала Игоря. Плотный контур противника наплыл на матрицу человека и начал давить его, пытаясь проломить пергаментной хрупкости поверхность. В одно время с этим тонкие юркие волокна его внутреннего строения выползли наружу длинными ленточными червями и в поисках силы вбуравились в плоть. Игорь метался, пытаясь выйти из-под давления и прямой атаки. Орал. Его 'Миртраль' лежал в паре шагов, в зоне недостижимой для него...
  - Иди сюда, тварь!
  Своего голоса я не услышала. Но сущность услышала, и того мне было довольно. Оно продолжило сдавливать и пронзать Игоря, но ядро уже взметнулось, покидая границы плотной массы, снова, как и до этого, стремясь спастись за пределом видимого. Ядро окружила липкая субстанция, дрожащая и меняющая свою конфигурацию. Наверняка, мембрана высокой плотности и нерегламентируемой вибрации. Но я всё равно доберусь до тебя!
  'Контакль' уже давно превратился в накалённую металлическую полосу. Она жгла руку, но боль - это тоже заряд. Потому что легко превращается в страх и ненависть и в ответную боль. Мгновение потратилось на то, чтобы ощутить, как взбухает взрывом силы тело. Границы его распёрло до чувства наполненности и потери прочности. И я взметнула ставшую огромной в спектре видения руку с оружием. Сущность дёрнулась от Князя, стремясь вырваться из сектора. Вспыхнул на паре острых шпилей наконечника шар слепящего тёмного синего цвета и рванул вперёд тонкой иглой нестерпимо белого света. Шар разорвался, словно мыльный пузырь, всё своё нутро передав в импульс. Глаза мои потекли, а руки ослабли. Свет, невыносимый свет! Невыносимый для зрения и сознания! Вторичный взрыв - от попадания в сущность - пробив его контура и поражение высокочастотного органа - я восприняла лишь отражением. Контроль над зрением был потерян.
  'Контакль' выпал из пожженной ладони. Тихо прикрылись веки. Совершенно без команды. И также бесконтрольно я рухнула на колени. Больше я ничего не вижу... Или не увижу... Особенно, если не попала.
  - Даша, - прохрипел Игорь сбоку и закашлялся. - Дашенька...
  - Ага... - облизав губы, отозвалась я. - Я попала?
  Князь долго молчал. Я слышала, как он хрипел, пытаясь найти в себе силы на вдох, который можно было бы превратить в членораздельную речь.
  - Я не знаю, - отозвался он, наконец. - Но в комнате его больше нет.
  - Ушёл, - сглотнула я. - Значит, не положила...
  Вслед за темнотой, на меня навалилась тишина, а за ней - полное отсутствие ощущений и мыслей.
  
  
  Невозможность пятая:
  Нет ни сна, ни пробуждения...
  
  Встаньте в ряд, разбейте окна, пусть все будет без причин,
  Есть как есть, а то, что будет, пусть никто не различит.
  Нет ни сна, ни пробужденья, только шорохи вокруг,
  Только жжет прикосновенье бледных пальцев нервных рук...
  'Пикник'
  
  Нет и никогда 18.09.20... 10.10
  
  Ватные бляшки с чаем на веках уже почти остыли, когда в дверь постучали. Игорь встрепенулся всем телом, и стало понятно, что он заснул, сидючи рядом со мной. Князь нашёл мою руку и вложил в едва работающие пальцы рукоять пистолета.
  - Не дури! - проскрипела я. - Ты с ним что-то будешь стоить, а я - нет!
  - Я возьму 'Контакль', - попытался отбиться от моих слепых попыток вернуть оружие Князь.
  В дверь опять постучали. Жёсткие костяшки выбили замысловатую дробь.
  - Ты с ним не управишься, - шикнула я. - Забери 'Миртраль', чёрт возьми! С ним через тебя не пройдут!
  - Твоими бы устами, - пробурчал Игорь и перехватил рукоять пистолета. Кровать скрипнула - напарник поднялся и двинулся к выходу.
  Видеть я не могла. Выжгло по самое 'не хочу'... Беда же в том, что если атака повторится, то толку от меня не будет теперь совсем. На восстановление уйдёт не меньше пары суток. И эта причина была основной, почему я прикладывала все силы, чтобы слышать ушами и кожей то, что происходит вокруг.
  - Рашпиль, - прокомментировал Князь. Впрочем, уверенности в его голосе не было. И я оправдывала и понимала его. Потому что мы ни в чём уже не можем быть уверены после прошедшей ночи.
  Открылась дверь. Щёлкнул предохранитель.
  - Стой! - рявкнул Игорь.
  Я кожей ощутила, как сдвинулся воздух от резко вскинутого оружия и как застыл на входе гость.
  - Ты охренел, Наст? - после непродолжительного молчания севшим голосом спросил человек, который вполне мог быть Рашпилем. Голос, во всяком случае, точно был его. - Опусти пушку!
  - Так меня называют и здесь, и в 'зоне', - спокойно отозвался Князь. - Назови меня по-настоящему.
  Это он правильно. Именно для таких моментов, когда 'зона' говорит с 'гонщиком', мы и придерживаемся простого правила: настоящие имена здесь, там - только прозвища. Для того чтобы не подслушала. Для того чтобы не нашла.
  - Князь, ты с дуба рухнул? Опусти пушку! - в голосе Раша стали пробиваться нотки настоящего напряжения. То ли страх, то ли гнев...
  - По-настоящему, Шамиз! - сквозь зубы процедил Князь, и мне стало ясно, что воздух меж двумя стал настолько плотен, что одно неловкое движение может породить неисправимое действие.
  Молчание.
  - Игорь Викторович Настюшко, - наконец, отозвался Раш.
  - Входи!.. - опустил оружие и отступил назад в коридор Игорь.
  Рашпиль зашёл, снял ботинки, не развязывая шнурков. Молча прошёл ко мне в комнату, но задержался в проёме дверей, вероятно, поражённый картиной нашего ночного побоища. Или тем, с какой тщательностью Князь занялся закрыванием входной двери - проделывая все манипуляции от физического до энергетического уровня.
  - Что здесь произошло? - В кои-то веки Рашпиль оказался максимально серьёзен и не стал шутить по поводу того, что мы-де не ту позицию выбрали или не тот ритм, если так разнесли квартиру. Более того - он даже не собирался взорваться на Князя за 'неуместные шутки'.
  Его вполне можно понять. Комната выглядит, я думаю, не лучшим образом - постель и ковёр залиты кровью, стулья и кресло перевёрнуты, на полу осколки и помятые цветы, на стене чёрное пятно сажи и пепла, оплавившиеся и погоревшие от взрыва обои и шторы, окно от холодного ветра завешено одеялом, рядом с кроватью - обогреватель и спальник. Под утро Князь уложил меня отдыхать и восстанавливаться, закутав в два одеяла и набросив на ноги старую шубу. Сам же присел, привалившись к кровати спиной, и закрутился в спальник. Вот так мы и провели остаток ночи и утро. И то ли спали, то ли нет - не поняли. Когда поднялось солнце, Игорь на скорую руку (чтобы не покидать меня надолго) сообразил чай с мятой и хлеб с мёдом - на большее нас не хватило. Потом сделал ватные диски для аппликации на глаза.
  - Спрашивай Акую, - устало прохрипел Князь. - Я всё равно толком ничего не видел. Есть будешь?
  - Буду, - отозвался Шамиз и, подойдя, подсел ко мне на постель. Игорь вышел. - Ты как, Даш?
  Рашпиль нашёл мою руку и вместо того, чтобы сжать, как ему хотелось, только погладил по тыльной стороне. Обе руки были в повязках. Одна оставалась окровавленной от потревоженных порезов, другая протекала от лопнувших пузырей ожогов.
  - 'Хорово'. Где опечатка - думай сам, - ответила я. Невозможность посмотреть на его реакцию напрягала. Мне, как обычно, было важно знать - как ко мне относятся. Особенно сейчас, когда я являю зрелище грустное.
  - Да что тут думать, - грустно усмехнулся Шамиз. - На букву 'х', не подумайте, что 'хорошо'. Глаза пожгла?
  - И не только, - в тон отозвалась я. - Теперь я не 'экстра' - нет ни видения, ни тактилки. Всё, что осталось, - это слышать и нюхать.
  - Расскажи, хоть... как дошли до жизни такой?
  Последовательный рассказ со всеми заинтересовавшими Рашпиля подробностями занял около сорока минут. За это время Князь приволок с кухни чайник и чашки, сготовил сосиски и бомжовскую лапшу. Смущения это блюдо у него не вызвало - что было в ящиках и холодильнике, то и сварил. Судя по тому, что мужики смололи всё это весьма быстро - голод уже начал их одолевать. Я же копалась долго. Во-первых, потому, что говорить и жевать - неудобно, во-вторых, не видя еды, сложно её подцепить с уверенностью, что упадёт она в рот, а не где-то по дороге, в-третьих, из-за повязок трудно, да и больно сжимать ложку. Одно хорошо - не знаю, как себе, но мне Князь лапшу заварил в огромной миске, предварительно мелко поломав вермишельку. Заботится.
  - Это всё, - наконец добралась я до окончания нашей опупеи. - После этого уже никаких попыток прорыва не было. Разве только...
  - Что?
  - Ключ переместился с журнального столика мне в карман халата, - устало сказала я.
  - Ты мне не говорила, - заметил Игорь.
  - Увидела с полчаса назад, когда до туалета доползла, - пожала я плечами и отодвинула от себя миску. Кто-то подхватил её и вложил мне в руку кружку. Я взяла её двумя руками для большей надёжности - не дело проливать воду на кровать, мне и ночи в мокрых простынях хватило.
  - Весело, - задумчиво протянул Рашпиль.
  - Обхохочешься, - угрюмо подтвердил Князь. Я не видела его, но прекрасно чувствовала, каково ему - пожатому до обширных гематом, с болезненными пробивами в основных органах - как ни повернись, как ни двинься, сразу проявляется острая боль во всём теле, а не шевелись - будет только ломота. К тому же, у меня появилось стойкое ощущение, что температура у Игоря не значительно, но выше моей, которую я бы охарактеризовала, как 'тридцать восемь попугаев и одно попугайное крылышко'.
  - Золотой ключик, - вздохнул Рашпиль. - Что же ты за вещь такая?
  - А у тебя как дела? - спросила я. Вроде бы вчера Пак приказал уже с утра проверить Сашу...
  - Сложно, - отозвался Шамиз. - Запутанно до чёртиков.
  - А без предисловий? - попросил Князь.
  - Без предисловий, - согласился Рашпиль. - Саши нет. - Помолчал, ожидая закономерных вопросов, но, не дождавшись, продолжил: - И не просто нет, но и, по-видимому, никогда не было. Дом, указанный Акуей, мы прошерстили вдоль и поперёк. Там обрисованная особа не проживает. Более того. Там нет и никогда не было указанной квартиры. Не просто по номеру, но и по расположению. В том углу первого этажа находится вход в подсобное помещение, заваленное до предела настолько старым инструментарием и с таким слоем пыли, что даже тупому ясно, что мы с Виком были первыми посетителями за последние двадцать с гаком лет. Дверь в это помещение, кстати, пришлось вынести - ключей ни у кого не было.
  - А..?
  - Нет, Игорь. Ключик бы не подошёл - там висячий замок старой конструкции. Мы его автогеном выжигали. И умели, я тебе скажу, раньше замки делать - дужка минут пять плавилась.
  - Что ещё?
  Рашпиль рассказывал, а я тупо сидела, вцепившись в кружку и боясь даже пошевелиться. Саши нет... И никогда не было. Квартиры, в которой мы провели ночь, - нет и никогда не было... Может, ребята домом ошиблись?.. Но вспомнилась ощущение стародавности в квартирке. Ещё казалось, что в таких условиях проживала какая-нибудь старушка. Быть может, просто смещение по времени? Или портал? Ведь не может быть такого, чтобы Её не было! Потому что тогда это означало бы, что и Нас не было. И, может быть, и меня... Тяжело сомневаться в собственном существовании.
  Рашпиль будто подслушал мои мысли:
  - На всякий случай проверили эту подсобку на портал. В общем, чисто, но есть какое-то неуловимое ощущение присутствия. Возможно, оно и не связано с происходящим с Акуей, но оно есть, и сбрасывать его со счетов нерационально.
  - Ещё? - Смотря на Рашпиля, Князь, вероятно, понимал, что он что-то недоговаривает. Я этого видеть не могла - только чувствовала. Спасибо, Игорь, что вытягиваешь из товарища даже то, что он не хочет говорить. Я не забуду.
  - Два момента, - вздохнул Рашпиль. - Первое: запах.
  - Ну?
  - Там был слабый, но вполне уловимый запах. Зелёный чай с лавандой.
  Мне захотелось вскочить, захотелось схватить Шамиза за плечи и вытрясти из него душу. Запах Саши! Она была. Мы были. Мы всё-таки были! Вместе...
  - И второе...
  Что-то звякнуло. И у Князя перехватило дыхание.
  - Мы нашли недалеко от входа в подсобке. Больше никаких следов.
  - Что там, Князь? - дёрнулась я.
  Игорь молча взял мою руку и выложил на бинтованную поверхность связку.
  - Твои ключи. От домофона и квартиры, - негромко сказал он. - По-видимому, это те, которые ты выбросила возле своего дома. С которыми поменялся местами ключик.
  Я сжала руку и почувствовала, что Князь забирает у меня кружку. Это правильно, Игорь... Потому что неудобно плакать, не имея возможности скрыть слёзы за пальцами.
  
  Поминки 18.09.20... 11.30
  
  Выслушав моё решительное 'еду!', ребята вынуждены были прозвониться Паку и уведомить его о том. Пак думал недолго. Судя по тому, как резво ребята начали собирать вещи, ответ был положительным. Князь несколько смущённо предложил мне влезть в его рубашку и старую куртку. Нашлись и джинсы - видимо, забытые его подружкой, но, возможно, и его собственные времён золотого студенчества или раньше... Одеваться самой было сложно, и Игорь пять минут понаблюдав за моими куцыми попытками натянуть штанины подтягиванием их забинтованными ладошками, пробурчал что-то нечленораздельное и подошёл помогать.
  А я почувствовала себя маленьким ребёнком. Хорошо ещё, что под себя не хожу! Князь натянул на меня джинсы, подвернул штанины. Помог снять халат и влезть в рубашку. Я безропотно позволяла себя поворачивать, поднимала и опускала руки, как указывали. Застегнул на все пуговицы, заправил. Подумал и приволок свитер. Это он правильно - за окном уже весьма холодящая осень, мы оба за ночь продрогли, да плюс собственная температура выше нормы. В свитер я погрузилась, словно в хламиду, - он упал резинкой мне на бёдра почти у колен, а рукава пришлось подвернуть настолько, что широкий валик стал напоминать кимоно.
  - Ну, и как я выгляжу? - Возможности осмотреть себя со всех сторон не было, а то бы наверняка смогла изменить какие-нибудь мелочи, которые бы позволили и в этом нелепом одеянии выглядеть более-менее.
  - Вылитый Гаврош! - честно сказал Рашпиль. Всё время моего одевания он находился в комнате, но я не стала просить его покидать помещение, дабы не лишать зрелища. - Только кепки не хватает.
  - Зато будет повязка на глаза, - хмуро отметил Игорь и подвёл меня к креслу. - Садись. Сейчас обмотаем.
  Его горячие руки прижали хвостик бинта мне на виске и быстро побежали по хорошо известным траекториям. Бинтовал он профессионально - сказывалась практика. Вскоре где-то сбоку щёлкнули ножницы, обрезая кончики узелка. Повязка плотно обхватила глазницы. Словно не только зрения - чувства пространства лишилась.
  - Игорёк, ты бы аспиринчику, что ли, выпил, - предложила я, ощущая на коже жар от ладоней и дыхания напарника.
  - Само пройдёт, - отозвался Князь. - Температура в деле восстановления - первый друг. Чем дольше держится - тем быстрее на ноги встанешь.
  По мне, так это нелогично. Но спорить не хотелось. В конце концов, каждый выбирает по себе. А уж мужчина в самом расцвете сил, верно, знает, что ему нужно и как проще отлежаться. Вот только отлежаться не удастся. Я услышала, как зашуршали провода, защёлкали разъёмы - Игорь начал собирать свою портативную станцию. Возможно, он считает, что не вернётся сюда. Логично - квартирка-то уже засвечена. Понять бы только - для кого.
  - Готовы? Пошли, - позвал Рашпиль. Князь подхватил меня под локоть и осторожно повёл к выходу. Благо, кроссовки мои оказались 'железными сапогами' - в огне не сгорели, в воде не потонули. Их-то Князь и помог одеть.
  - Ну, вылитый Гаврош, - вздохнул Игорь, когда я оказалась полностью собрана. - Пошли.
  Лифт подъехал, лязгнул челюстями... Робин-Бобин, блин.
  Вышли во двор, там возле подъезда легко узнаваемо рычал монстрик Рашпиля. Я неловко втиснулась на заднее сиденье, по привычке хотела забраться на него с ногами, но передумала - нечего загрязнять. Князь сел возле водителя.
  - Куда едем? - спросила я. Дорогу мне видно не будет, так хоть приблизительно знать, в какой части Вселенной буду находиться.
  - Тело выставлено в квартире, где жил Пророк последние пару месяцев, - одна из точек Пака. Он в своё время официально устроил Петра работать к нам в контору и дал ему жилплощадь. Пророк, при его отношении к жизни, никогда бы не смог заработать на собственную. А так - и он был обеспечен территорией проживания, и нам хорошо - детки были под контролем. Хотя бы наши, - вздохнул Рашпиль.
  Пророк жил в центре города, недалеко от Университета. Значит, едем туда. Поминки устраивали сегодня. Устраивал их, насколько я поняла из объяснений, сам Пак. У группы были причины делать это - похоронить 'промороженного' нужно было как можно быстрее. Это только в 'зоне' трупы сохраняются месяцами. Сразу по переносу в реальность тела разлагаются с катастрофической скоростью. Да и неприятности с моргами и милицией никому, по сути, не нужны. Поэтому освидетельствование, как всегда, проводил Дядя Саша, официально работающий при городском морге, а родственникам тело покажут только с простынкой по самый подбородок, да и то, если голова от 'заморозки' не пострадала, в противном случае - цинк. От этих мыслей, а может быть, от внезапного запаха сигаретного дыма захотелось курить.
  - Ребята, закурить найдётся?
  - Найдётся, Даш, но давай после выхода из машины, - предложил Рашпиль.
  - Ладно, - сдалась я. Действительно, увидеть, когда падает пепел, мне сейчас не дано - изгажу мужику его шикарное авто, жалко будет.
  Зазвонил телефон. Отозвался Князь. Выслушал, коротко поиграв с незримым собеседником в 'да-нет-ку'. Дал команду на прослушивание телефонов и продолжение поиска. Наверное, это его с работы. Переспрашивать смысла нет: если это касается нас, то сам скажет, если нет - то из него клещами не вытянешь. Князь попрощался с неизвестным и ничего не стал говорить. Значит, не для нас.
  - Сейчас подъедем, - оповестил Рашпиль. Это, как всегда, чтобы я успела приготовиться на выход.
  Машина сошла с шумной магистральной дороги и сделала несколько плавных поворотов по дворикам. Встала. Вперёд-назад, снова вперёд и снова назад - Шамиз парковался в сложной последовательности дворовых авто-'пятнашек'. Щёлкнули, открываясь, двери. Вот теперь точно приехали. Князь вышел из машины, и через секунду с моей стороны открылась дверь. Повеяло холодом. Игорь помог выбраться из авто и, буквально поддерживая под руки, повёл куда-то.
  - Осторожно. Сейчас будем проходить через толпу. Потом будет лестница, - негромко предупреждал он, проводя сложной траекторией к невидимому мне подъезду. - Подняться надо на третий этаж - доберёшься?
  - Ага, - не очень убедительно отозвалась я.
  Вокруг действительно была толпа. Человек двадцать, наверное... И молодые люди, и старушки. Судя по всему - соседи и не очень знакомые знакомцы Пророка. Более близкие люди должны быть в квартире. Со всех сторон шёл лёгкий гул. Часть него явно трепала мою персону. Моя одежда, вопиющие повязки и потрёпанный телохранитель с одной стороны и весьма элегантный (вот уж в чём нисколько не сомневаюсь!) с другой, вызывали у праздной толпы внимание и желание потрещать. Чёрт с ними! Сегодня не до этого.
  - Привет, Князь. Как ты, детка?
  Пак, оказывается, ждал нас на входе. Забавно, что Игоря о самочувствии он не спросил, хотя прекрасно увидел, что выглядит тот не ах. Я кивнула головой в знак того, что всё нормально. Хотя - какое там нормально! Башка раскалывается, глаза горят, ладони болят, все суставы ломит! Сейчас бы упасть куда-нибудь, где точно можно отлежаться спокойно, и заснуть суток эдак на четверо.
  Потом началась лестница. В принципе, я вполне могла передвигать ноги - левая-правая-левая-правая, но не случилось. Рашпиль вышел вперёд и подхватил меня на руки. Кажется, Князь даже не особенно успел сообразить, что меня у него забрали. Однако, возражений ни с его стороны, ни с моей, ни, тем более, Пака не последовало. Я инстинктивно сжалась в клубочек и, прижавшись к мужчине, обхватила его за шею и плечи для двойной страховки. Ладошки опалило новой порцией боли, но отпускать я не стала - так мне спокойнее, а боль... А что боль? - её всегда можно вытерпеть. Так вот меня и донесли до третьего этажа. Опустили на ноги только в квартире. Но и там сразу же подцепили под локоть и повели в комнату. Не спрашивая, подразумевая, что основная цель прибытия - попрощаться с покойным. Возможно, так оно и есть... Прощание нужно не покойным, прощание нужно живым, поскольку только для них имеет смысл слово 'навсегда'. Прощание - это ритуал, без которого сознание отказывается воспринимать это короткое, но такое существенное для жизни слово. Только увидев, дотронувшись, только осознав, что тепло и энергия ушли из тела, можно поверить в то, что это 'навсегда'. И только тогда можно отпустить человека и позволить ему отпустить тебя - в мыслях, в чувствах, в действиях... Может быть, потому действует строгий закон в 'зонах' - все тела должны быть вынесены из псевдореальности? Просто для того, чтобы живые могли попрощаться, могли пройти через порог внутренней боли и успокоиться... Вот и спрашивай себя после этого, кого мы успокаиваем поминками? Себя или покойника? Ему-то уже покойно...
  В комнате народу были много. Люди молчали, но я слышала трудные вздохи и тяжёлое дыхание сдержанных чувств. Рашпиль молча отодвинул кого-то с пути и провёл меня к гробу. Остановил почти у самого борта. Я протянула руки внутрь и почувствовала простыню. Значит, всё-таки голова не пострадала. Чуть сдвинулась, потянулась, подушечками пальцев, свободными от бинтов, побежала по материи. Если бы не пожгла руки о 'Контакль', генерируя максимум силы в удар, возможно, сразу бы почувствовала бы анти-потоки в теле. Но и банальный уровень возможностей позволял ощутить холод, идущий от ранее живого. Пальчики добежали до лица... Тронули, ощупывая кожу. Кое-где пожжена. Кое-где шрамы. Наверное, Дядя Саша позаботился... Губы... Не тянутся, не вздрагивают от прикосновения, сухой холодной рисовой бумагой остаются под пальцами... Губы... Они пахли 'Капитан Блэком', они были горьки и пряны, в них хранилась сила принимать и давать... 'Никогда' - слишком жестокое слово!
  Почувствовав, что повязка начала мокнуть на глазах, я прижала рукав к лицу, наклонилась... Мало кто видел Акую плачущей.
  - Детка, - Рашпиль подхватил меня за сгорбленные плечи и осторожно повернул к себе. Убрал мою руку, прижал лицом к своему плечу, забаюкал как маленького ребёнка.
  Я не плачу... Просто слёзы текут... Может, это от травмы, а?
  - На, пусть глотнёт, - откуда-то слева вынырнул перегар и голос Дяди Саши. Рашпиль молча отвинтил пробу и сунул мне в руки фляжку.
  Ну почему всегда коньяк?! Неужели я всю жизнь буду вспоминать коньяк, который мы пили с Пророком? Коньяк, с которого нас так накрыло, что оставалось совсем немного до любви? Ну почему снова и снова коньяк?.. Я сделала глоток и вернула фляжку Рашу. Пойло в горло не шло...
  - Идите на кухню, - распорядился Князь. - Я сейчас подойду.
  Рашпиль повёл меня, а Игорь встал на моё место. Ему тоже нужно попрощаться. Кажется, Игорь и Пётр служили вместе, там и познакомились, а по возвращении на гражданку совместно занялись сталкингом. Правда, со временем их дорожки разбежались. Князю до сих пор нравится рисковать, а Пророк предпочёл учить молодёжь. А теперь вот так вот глупо всё закончилось. Тот, кто всегда лез вперёд, на самые опасные задания, свободно ходит по земле и дышит, а тот, кто потратил множество сил на то, чтобы выходы в 'зоны' стали хотя бы номинально безопасны, лежит в гробу.
  Кухня дышала сигаретным дымом. Меня подвели к креслу и усадили. Кресло оказалось старым, продавленным за долгие годы. Я утонула в нём. И тут же требовательно протянула руку. Видеть не могла, но почувствовала, что пальцы дрожат. Рашпиль раскурил сигарету и вложил в правую, наименее пострадавшую и перебинтованную ладонь. Как раз между кончиками пальцев, там, куда не доходила повязка. Я затянулась и поняла, что жизнь продолжается. Князь зашёл в кухню и сел где-то рядом - характерный запах больного пота обдал меня, когда он придвинулся на стуле ближе.
  - Сейчас Пак разберётся с неожиданными наследниками и подойдёт, - сказал Игорь и щёлкнул зажигалкой.
  - С какими наследниками? - Показалось, что Шамиз обалдел.
  - Типа, жена и сын, - саркастически пояснил Игорь.
  - Сын? - Теперь уже обалдела я.
  - Приёмный, - поправился Князь. - Пётр с женщиной сошёлся уже после того как. Пожили пару лет - расписались. Любовь, блин. А потом его из дома попёрли. За излишнюю сентиментальность по отношению к чужим детям. Да и за то, что толку от него, как от мужика, не было - ни денег толковых, ни каких других благ. Уж не знаю, чего там этой бабе нужно было. В общем, Пётр на улице оказался, тогда его Пак и взял к нам. Параллельным отрядом. 'Ищейками', в общем.
  - Ясно. И что теперь нужно 'наследникам'? - спросил Рашпиль и, подхватив мою руку за кисть, сделал стряхивающее движение - не иначе подставил под сигарету пепельницу. Заботливый мой...
  - Как - что? - Теперь удивился Князь. - Квартиру.
  - Так она вроде бы даже и не Пророка. Разве нет?
  - Так-то оно так, но бабе уж больно не терпится в неё въехать и отвоевать права.
  - И это после того, как она выжила его из его квартиры? - возмутилась я.
  - Ну, Пака на этом поле обыграть невозможно. Бабёнка все зубы обломает. - зевнул Раш.
  - Пока она ещё этого не знает, - хмыкнул Князь. - Сейчас же она полна решимости обустроить сыночка в новой квартире.
  - Сука, - устало охарактеризовала я.
  - Да нет, Даш, - возразил Князь. - Просто баба. Обычная баба: трещотная работа, мыльные сериалы, жизнь, никому не нужная и никем не замечаемая на общем сером фоне. Девиз: типа, жизнь ради детей. Всё обычно. Люди как люди... Квартирный вопрос только испортил их.
  - Да, мессир, - подтвердил Рашпиль и снова стряхнул пепел с моей сигареты.
  - Князь, - задумчиво затянулась я. - Вот ты говоришь - баба как баба... Но ведь не все такие! Я, например, не стала бы претендовать на чужое.
  - Ты не обижайся, Даш, но я тебе один умный вещь скажу, - видимо, под лихорадочное состояние Игорь был способен говорить мне и нелицеприятные вещи. - Когда у женщины появляется ребёнок и исчезает личная жизнь, а возникает иллюзия стремления к идеалистичному образу матери-героини, живущей ради детей, то все нравственные установки срывает напрочь. Это уже как бы даже и не совсем полноценный человек, поскольку через фильтры, которые ставит себе, он... она... оказывается не в состоянии воспринимать объективно ни мир, ни свою роль в нём. Так что, - было похоже на то, что Князь разводит руками.
  - Значит, как только у меня появится ребёнок... - начала я, чувствуя, как медленно закипаю.
  - Ты меня не услышала, - холодно прервал Князь. - Ставлю ударение ещё раз: не когда появляется ребёнок, а когда возникает идеализация: 'я - мать-героиня, я живу ради детей, я всю себя отдаю на их благо!'. Вот после этого женщина быстро превращается в бабу, ведомую только одним инстинктом... материнства, в самом его неприятном проявлении - эгоцентризме и эгоизме.
  - Ясно, вопросов по этому моменту нет.
  - А вообще, Даш, - Князя, видимо, понесло. - Я согласен с твоим самопредставлением. И считаю, что ты не из той породы женщин, которые способны на такое. Ты - другая.
  - В смысле? Из какой я породы? Орловская рысистая? Или мастино неаполитано? - Данный момент меня заинтересовал настолько, что, как Раш забрал сигарету для того, чтобы затушить, я только едва отметила кивком.
  - Женщины разные. Но я делю их только на два типа: женщины, рядом с которыми чувствуешь себя сильным, и женщины, ради которых становишься сильным.
  - Пять баллов! - оценил Рашпиль.
  - Не вижу особой дифференциации женского пола, - хотела покачать головой, но внутри раздался характерный звон. Рановато мне такое движение... - И в том и в другом случае речь идёт о том, что мужчина силён по отношению к женщине. Речь идёт о соотношениях. Причём тут типы женщины?
  - Притом, Даша, - ответить мне взялся не Князь, а Шамиз, по-видимому, сходу оценивший подход товарища и согласившийся с ним, - что в первом случае мужчине достаточно просто быть. Во втором - ему требуется стать. Вырасти над собой. А на это влияет именно женщина.
  - То есть он просто нашёл женщину выше себя, - усмехнулась я. - По каким-то критериям его гордыня пострадала. Может быть, она на каблуках выше, может быть, кроссворды решает быстрее или стометровку бегает лучше. Это не разбитие на типажи, ребята, поскольку характеризует не женщин и не мужчин, а их отношения! Тип, я так понимаю, это: интеллектуалка, вампирша, кошка, серая мышка, домохозяйка, стерва, сука, в конце концов. И вообще, в языке уже достаточно различных стереотипных высказываний. И эти типы сразу ясны и понятны. Стоит охарактеризовать кого-то как 'старую деву' или как 'блудного попугая', и всё сразу становится понятно. А твоя классификация, Игорь, не характеризует человека.
  - Возможно, - ровно отозвался Князь. - Если воспринимать это так. Но, если рассмотреть саму природу отношений, то становится понятно, что не женские высокие каблуки и не возможность быстро бегать или решать кроссворды заставляет мужчину рядом с женщиной расти над собой. В сильной женщине должна быть несгибаемая ось, должно быть сильное сознание. Такое, по сравнению с которым, обычный мужчина покажется тряпкой, способной только на валяние на диване, попивание пивка по выходным и идеализацию: 'я же работаю, значит, ты мне должна, а ещё лучше - все мне должны'. Сильное женское сознание, отсутствие в ней неискренности к самой себе и окружающим, создает поле притягательности, мимо которого просачиваются трусы и дураки... Как ты понимаешь, если с этой точки зрения рассмотреть мою классификацию, то получается два типа женщин: первый - слабая, бьющая на то, что ей требуется защита, поэтому она липнет к мужчине, чтобы ничего не делать самой, и вторая - сильная, способная позаботиться о себе, та, к которой липнут мужчины, чтобы в этой жизни не оказаться вдруг ненужным настоящей женщине... Всего два типа, Акуя, но они - диаметрально противоположные. И я ещё не видел женщин, которые бы подходили и под ту, и под другую категорию...
  - Разве я - не середина? - грустно хмыкнула я. - С одной стороны - вполне могу позаботиться о себе сама и не прошу о помощи. С другой, - я развела руками, демонстрируя свой нынешний вид, - разве я не вишу на вашей шее?
  - Если бы ты висела! - весело хмыкнул Шамиз. - А то ведь приходится тебя насильно на руках носить, без спросу!.. По мне, так ты вообще просить не умеешь.
  - Вот такие моменты я и называю - ради которых становишься сильным, - добавил Князь. - По великому мужскому счастью, женщины биологически не предназначены к тем перегрузкам, которые способен вынести мужчина. Поэтому у нас всё-таки есть шанс оказываться сильными, а значит, любимыми...
  - Как я вас люблю, ребята.
  А что ещё можно сказать? Заботливые мои, светлые, сильные, правильные... Куда бы я без вас?! Ведь сильной женщиной можно быть только по двум причинам: или нет возможности быть слабой и потому вцепляешься в жизнь зубами, чтобы просто выжить, или вокруг создано такое поле защищённости, такая уверенность в окружающих людях, в том, что они придут на помощь в любой момент, что можется и хочется рисковать и расти. Спасибо вам за всё, мальчики! И, возможно, я однажды окажусь достаточно сильной, чтобы сказать вам это вслух...
  
  Собрание 18.09.20... 13.11
  
  - Ну, как? Отцепились? - спросил Шамиз.
  По-видимому, зашедший в кухню - Пак.
  - Н-да... Первый раз встречаюсь с такой зашоренностью. У неё фильтры пропускают только то, что она хочет услышать! Раш, сделай кофе, что ли.
  Пак брякнулся неподалёку.
  Судя по всему, после бессонной ночи и трудного утра эта истеричка стала для нашего несгибаемого руководителя последней каплей. Пока Шамиз гремел чашками, Пак сидел молча. Возможно, по старой привычке разглядывал руки, стараясь успокоиться и перейти в 'рабочий режим'. Я не видела. Только ощущала, что напряжение не проходит. И тишина, которая сопровождала её, была индикатором для меня, незрячей - ребята молчали, чтобы неосторожным словом не вызвать бурю. Наконец Михаил не выдержал и высказался в сердцах:
  - Вот ведь баба-дура! Только раза с десятого сообразила, что квартира служебная, и что в неё уже скоро въедет сотрудник. Всё пыталась права качать!
  - Кого ты собираешься сюда поселить? - спросил Рашпиль. Насколько я понимаю - простое любопытство, поскольку у дагестанца квартира в городе есть и не слабая, как и всё, чем он себя окружает. Если шикарность можно купить, то Шамиз именно этим и занимается. Это его хобби.
  - Серого. Будет преемником Петра. Нечего ему по общежитиям мотаться.
  Одобряю. Правильное решение. Выверенное.
  - Игорь, дверь прикрой, - распорядился руководитель. Дождался, пока щёлкнула задвижка. - Поехали. Для начала о том, что произошло сегодня. В подробностях, пожалуйста.
  Судя по всему, Рашпиль свой отчёт уже сдавал. Осталось только нам.
  Странное чувство. Вот мы сидим на кухне... Курим, пьём кофе, разговариваем на недалёкие философии... Сейчас будем трепаться на тему будничных наших проблем... А в комнате под простынёй, в окружении почётного караула из учеников и соратников, лежит Пророк. И он вне нашей повседневности. Но чувство присутствия его... уже не физического, не энергетического, а какого-то привычного, основанного на восприятии его среди живых... это присутствие ощущается. Он ещё с нами.
  Сложно, да и просто занудно рассказывать всё по второму кругу, но надо. Устроившись удобнее, я повторила грустную повесть наших ночных похождений. Кое-где влезал Шамиз - по второму разу у меня выплывали в памяти одни подробности и забывались другие - товарищ помогал, проходя вторым слоем.
  - Почему Пророк? - задумчиво протянул Михаил. - Почему именно он? - вот наш первый вопрос.
  - Может быть, потому, что мы с Дашей говорили о нём незадолго до...
  - Может быть, - противоречить Пак не стал, но было ясно, что ответ его не удовлетворяет.
  - Второй вопрос, вероятно, ключик? - вздохнула я.
  - Скорее, Саша, - отозвался стратег команды. - Ключик - её дар. Дар, который имеет силу защиты. И не надо возмущаться, Даш. Если бы не он, то тебя бы не стало и вчера возле квартиры, и сегодня ночью. Ты бы просто не проснулась, настолько была утомлена, а Игорь...
  - Как миленький, открыл бы дверь. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что за ней никого нет, - мрачно подтвердил Князь. - Вполне убедительно, Пак. Но я всё ещё придерживаюсь мнения, что ключик - вещица, скорее, кармического характера, чем обережного.
  - По вашему, мне стоит ещё немножко подождать, чтобы вы могли определиться? - саркастически спросила я. - Или мне нужно ещё раз попасть под раздачу, чтобы мы точно решили - оберег это или нет?
  - Это тоже способ, - согласился Пак. - Но лучше всё-таки не рисковать. Поэтому с этого дня считай себя под защитой.
  - Чёрта с два! - Злость проявилась в таком ледяном тоне, который я себе позволяю только с оборзевшими клиентами. - У меня, возможно, уже есть оберег, помогающий и защищающий, а у ребят точно нет! Ты даёшь команду, равнозначную 'битый небитого везёт'!
  - Детка, то, что ты говоришь, не лишено логики. Одно 'но'... Пока все хвосты сходятся на тебе. Ты единственная, кто пострадал дважды за сутки. Сначала - квартира, потом - прорыв псеводореальности. Как видишь, сейчас мишень - ты. А ребят цепляет только рикошетом.
  Пришлось заткнуться. Если ко всему этому прибавить ещё и то, о чём Пак не знает - о нападении на Сашу, в которое я влезла, нападении, которое, в свете последних событий начинает казаться совсем не случайным... Кажется, у меня начинается паранойя!
  - Кстати, вполне возможно, что ключик мультизадачный, - задумчиво протянул Шамиз.
  - Возможно, - не стал спорить Пак. Судя по всему, тема ключика занимала его значительно меньше, чем меня. - Вопрос третий: почему? Почему возник перекос реальностей? И вот на этот вопрос ответа я не просто не знаю, но и не представляю, где его искать.
  Парадоксально. 'Зона' вошла в реальность! Невозможное, о котором можно было читать в фантастике или видеть в кошмарных снах, стало для нас сегодняшним днём. И мы уже спокойно и даже как-то буднично рассуждаем на тему - что это было. И без особого мандража ждём день завтрашний, который, если предполагать, что от нас не отстанут, может быть ещё более тяжёлым.
  - Основная же проблема, я думаю, разобраться - сколько у нас противников, - вздохнул Пак.
  Только спустя несколько секунд пришло осознание вопроса. Действительно, сколько противников? Кто они? 'Зона'? Люди?
  - С одной стороны мы имеем угрозы от неизвестных и взрыв квартиры Даши, - заговорил Князь. - Данные явления вполне попадают под определение 'реальных'. С другой - прорыв 'псевдореальности' в наш мир. При этом каких-либо следов прямого вмешательства человека на первый взгляд не наблюдается. Выходит, противников минимум два.
  - Не торопись, Князь, - возразила я. - Прибавь к этой ситуации ключик и смерть ребят в 'зоне'. Картинка получится не такая чёрно-белая и простая.
  - Верно. Сбрасывать со счёта ключик, Сашу и ребят... не стоит, - постучал по столу Пак. - Скажу даже больше, Князь. Та картинка, которую ты нарисовал - это самый простой для нас вариант, даже не смотря на то, что драться придётся на два фронта. Я больше боюсь, что противник в вершине пирамиды окажется один.
  - Но настолько скрытый для нас и имеющий такую разветвлённую сеть, что коза ностра покажется детскими игрушками в 'войнушку', - усмехнулся Рашпиль. По-видимому, тоже не верил в такой вариант.
  - Ладно, ребята, - вздохнул Пак. - Давайте-ка покопаемся в истории. Последний раз, дай Бог памяти, локальные прорывы на территории России производились в девяностые годы.
  - Мне казалось, что значительно раньше, - удивилась я.
  - Не всё вписывают в учебники, Даш, поскольку не всё вписывается в картинку для непосвящённых. Так вот. При последнем прорыве речь шла об активизации зоны за счёт человеческой мощи, то есть от 'донора'. В 'зоне' с высокой метрономией погиб 'искатель счастья' где-то третьего-пятого уровня трансформации личности. Его воля оказалась подчинена псевдореальностью через форсирование идеализаций. В результате сквозь его матрицу был произведён прорыв...
  - Откровенно говоря, Пак, я понимаю, что ни хрена ничего не понимаю, - кашлянул Рашпиль.
  - А ты никогда, Шамиз, и не отличался хорошей грамотностью. Однако о таких простых вещах, как понятия материи и антиматерии, должен был знать, ещё когда начинал работать. Для того тебе и были вручены бумаги ДСП... Ты их читал хоть? - сказано это было почти жалостливо.
  - Частично, - промычал Рашпиль.
  Откровенно говоря, мне и самой хотелось промычать на эту тему что-нибудь слабо разбираемое. Когда лет пять назад Пак нагрузил меня стопкой самиздатовской литературы, я уже была известным 'гонщиком', и меньше всего мне хотелось сидеть за партой. Может быть, поэтому, немножко почитав истории, как наиболее интересного и негрузящего, я раз двадцать пыталась взяться за физику процессов, но, в конце концов, так и забросила её куда подальше. Решила для себя, что это - не для тонкого женского ума. Кто же знал, что возникнет вот такая ситуация? Аналогично, в том же направлении были запущены и учебники по технике безопасности в 'зонах' и биологии псевдореальности. Одно я читала вдумчиво и серьёзно - медицинская помощь. Хотя бы потому, что изначально это было моей профессиональной сферой в 'оперативной' команде.
  - Ладно. Краткий экскурс, - вздохнул Михаил. - Псевдореальность существует параллельно нашей. Данный образ собирательный, поскольку параллелей несчётное количество. Фактически, миры определяются по одной системе координат: время-пространство-чувство. Все параллельные реальности находятся в одном месте в одно время. Миры отличает только одна составляющая - чувство, которое определяется таковым на уровне восприятия, а на самом деле является основным потоком энергии мира. То есть, все миры отличны на энергетическом уровне по частоте вибрации энергии, но наше сознание воспринимает это как некую чувство-эмоциональную связь, подчас разбивая на запахи, ощущения и цвета. Параллели, как правило, обнаруживаются в тех местах нашего мира, которые можно условно считать локальными воронками изменения вибрации, то есть, там, где произошло нечто здорово 'взорвавшее' эмоциями людей, там находящихся. В основном, в фундаменты таких 'зон' ложатся человеческие жизни... Далее. Существуют люди-стабилизаторы и люди-процессоры. Первые имеют настолько мощную энергетическую составляющую и сильное, неколебимое рассудочное сознание, что способны упаковывать 'зоны', то есть ограждать их от внедрения в наш мир. Из таких получаются упаковщики, которые, как вам известно, фактически не способны попасть под влияние 'зоны', а значит, её увидеть, в неё войти и так далее. Они просто не видят её в своей жизни. Процессоры, или дисстабы, как мы их называем, напротив, имеют высокий чувственный потенциал и творческое сознание. Благодаря этим данным, они имеют возможность воспринимать сознанием не только вибрации своего мира, но и ближайших параллелей. Из таких получаются гонщики. В чистом виде и стабилизаторы, и процессоры - редкость. Далее. Естественно, что 'зона' не является чем-то стабильным, в частности, потому, что не относится напрямую ни к одному из составляющих её миров. Поэтому она вынуждена изменяться и расширяться. В 'зоне' существует своя жизнь, не обязательно биологическая. Мы с вами уже встречались с чисто энергетическими её видами, с условно информационной, с механической, с кристаллической и с прочими... Всегда очень сложно определить - является ли увиденное существо или сущность самостоятельной формой жизни, или оно - симбиотическая составляющая 'зоны', например, какой-либо псевдореальностью подавленный белковый типа нас с вами. 'Зона' расширяется не только в пространстве и времени, но и в чувствах тоже. А чувство, как фактор энергии, присуще любому от условно сознательного до вполне разумного существа. Именно расширение 'зоны' в существа и сущности является для неё наиболее перспективным, так как позволяет: во-первых, набрать собственный 'интеллект', с которым иногда даже приходится общаться, а во-вторых, использовать силу и вибрации захваченной жизни для проникновения в прилегающие реальности... Это явление и именуется 'прорывом'. Так. Пока всё понятно?
  - Пока ты ничего нового не сказал, - отозвался Князь. - Но всё равно - спасибо. За напоминание азов.
  - Едем дальше, - вздохнул Пак. - До 16 века вопросами псевдореальностей в нашем мире занимались исключительно посвященные... 'Иерархия'. Наследники прошлых цивилизаций, которые взяли на себя вопросы управления человечеством. В вершине пирамиды 'Иерархии' находятся Жрецы. До 16 века они занимались не только закрытием 'зон', но и их открытием, то есть плановыми 'прорывами', которые позволяли им удерживать в узде человечество, как локально, в одной отдельно взятой деревне, где вдруг объявляется ведьма, так и глобально - через культурный пласт легенд, слухов и фактов. Благо, что изначально люди, как я уже говорил, не процессоры и не стабилизаторы, так что, при должной подготовке эмиссарам Жрецов не приходилось особо тратиться - всегда находились те, кто своей нестабильностью сознания помогал им в создании воронок. И, как правило, клал на этом свою жизнь... Начиная с 16 века, эмиссары Жрецов развернули весьма активную деятельность по открытию-закрытию 'зон', после чего этот процесс стал слабо контролируем. Тогда-то им и пришлось создавать отряды добровольных помощников - ведьмаков...
  - Которые, со временем оторвавшись от корневой жреческой системы и потеряв связь с их эмиссарами, эволюционировали в нас, 'свободных проводников', - поддержав стиль повествования, закончил Князь.
  - Именно, - отозвался Пак. - Только сначала нас называли 'бродниками'...
  - Потому что бродили? - наивно спросил Рашпиль.
  Блин! Ну, такие-то вещи знать надо! Хотя... у него ещё иногда вылезают трудности с языком. То с русским, то потому, что рот открывает не тогда, когда надо.
  - Потому что брод чувствовали. А бродом в то время называли безопасную маршрутную нитку в псевдореальности, - влезла я, пока Миша Шамиза куда-нибудь не послал... книжки читать.
  - Едем дальше. После 19 века в неразберихе, которая началась среди знающих и незнающих... по мнению некоторых, явление, спроектированное Жрецами... отряды ведьмаков оказались в вынужденной изоляции. Где-то за полвека изначальная идея выродилась, и, в результате, появилось множество организаций, которые занимаются различными, подчас даже диаметрально противоположными делами. В том числе, возникли и такие, которые считают, что 'зоны' являются неким техническим и ментальным подспорьем для человечества, и стремятся подготовить глобальный прорыв.
  - Эдакое вызывание Тьмы. Заказной Апокалипсис, да, Раш?
  Пак продолжал:
  -Последний такой подготовленный прорыв был в начале девяностых. Тогда на алтарь был положен одиночка - искатель счастья. Может быть, это нам и помогло - его сознание было весьма нестабильно, но, одновременно с этим, не имело высокого ментального развития. Тогда около десятка упаковщиков смогли его локализовать и засунуть подальше. Однако, это было тяжело... Прорыв был подготовлен на очень высоком уровне мастерства... После чего и ходят по сети 'проводников' слухи о том, что где-то существует-де организация, которая имеет целью подчинение псевдореальности и её проводку в наш мир. Говорят, что они связаны со Жрецами. Посему называют их...
  - Эмиссарами, - закончил Князь. - Только, по-моему, всё это слухи, Пак. Да и с нашей ситуацией как-то не вяжется. Ребятам открытым текстом говорили, что речь идёт о мести. Мол, 'ты за всё ответишь...'. Эмиссары бы вообще не предупреждали, тем более не ставили в известность, что их действия имеют характер отмщения.
  - Вероятно. Но ты представляешь какую-либо менее солидную организацию, которая бы могла себе позволить действия по двум мирам? Тем более произведя настолько сильную проводку реальности, что прорыв в реальность был проведён через сон Акуи?..
  Упс. Чертовски неприятно сознавать, но Мишка прав. Иных объяснений нашей блокады просто не может быть. Мы спали. При этом по вибрациям приблизившись к псевдореальности. А она - к нам. А отражение этой взаимосвязи оказалось в нашем мире. В квартире Князя, на его теле, моих ручках и глазках. Сильно сделано! Знать бы только, кто такой умный, что смог найти меня через сон...
  - Солидную организацию я, вероятно, не назову, - подумав, отозвался Князь. - Но почему бы не исходить из предположения, что это может быть кто-то из параллельных 'проводников'? Мы могли в чём-то перейти им дорогу. По-моему, начинать надо с малого. Посмотреть - кому мы за последнее время могли насолить. Поднять документацию по старым делам. Вполне возможно, что речь пойдёт о банальной разборке на нашем уровне. Думать о врагах такого размаха, как эмиссары, мне, по правде, просто не хочется. Гордыню, конечно, тешит, но ещё больше теребит инстинкт самосохранения.
  - А он у тебя, оказывается, есть? - удивился Рашпиль. - Я как-то не замечал. Где ты его прячешь? Под подушкой?
  - В жопе, - хмуро отозвался Князь.
  - Это поэтому русские беду задницей чувствуют? Там у них инстинкт самосохранения находится, да?
  - Да, а также трудовой зуд. Поэтому всё через это место делается, - отозвался Князь.
  - Ага, а ещё оттуда руки растут, - закончил Раш.
  - А ты неплохо подковался в русских общенародных понятиях, Шамиз. Растёшь, - хмыкнул Пак.
  - С кем поведёшься, от того и заведёшься...
  - Кстати, - я аккуратно потянулась к бульканью где-то рядом на столе. Наверняка, Князь наливал чашку чая. Мне ли, себе ли - а какая мне, в сущности, разница, если я хочу пить? - Это, ведь, вполне могли быть и две совершенно не связанные организации. Или не связанные меж собой люди.
  Князь помог моим пальцам найти ручку чашки и отмёл моё предположение:
  - Нет, Даш. Только не отдельные люди! Слишком жирно для одиночек. Если только не Бонд, Джеймс Бонд... Я склоняюсь к мысли, что это всё-таки организация. Вопрос только в том - одна или несколько?
  - По твоим каналам что-либо проявилось? - спросил Пак.
  - Ищут.
  - Все наши предположения пока голословны, - вздохнул руководитель. - Всё это нужно проверять и перепроверять... Беда же в том, что мы до этого момента не оказывали сопротивления, а плыли по течению. И выживали, благодаря Аку´иному ключику...
  - Хорошо прозвучало, - мечтательно произнёс Рашпиль. - Просто музыка... Акуе´ному ключику...
  - Так, - хмуро оборвал Пак. - Сейчас будет вынос... Вы на кладбище едете?
  Видимо, посмотрел на часы. Автобусы заказывали к пятнадцати ноль-ноль.
  - Да, - отозвался Рашпиль.
  - Да! - сказала я.
  Судя по всему, Князь молча кивнул. Эх, глазки мои, глазки...
  - Тогда подытожим, - продолжил руководятел. - Пока в упор проверяем две версии: эмиссары 'Иерархии' и отряд 'проводников', которым мы могли перейти дорожку. Сложность ситуации: в первом случае вся сеть на нашей стороне, во втором - любой из сети может оказаться противником.
  - Пак, я предлагаю разбиться. Рашпиль займётся 'проводниками', а 'иерархией' з- ты. Это позволит вам не пересекаться с вопросами к одним и тем же личностям...
  - А ты, Князь, тогда чем займёшься? - спросил Шамиз.
  - Он займётся охраной Акуи и проработкой версии о причастности организаций бандитского характера. Он как бульдог от своей версии не отступит и никому не даст ею заниматься.
  - А я? - спросила я.
  - А ты, детка, будешь думать, - вздохнул Пак. - Поскольку именно к тебе попал ключик... Тебе и выяснять - от какой он дверцы.
  - Это фигурально? - не поверила я своим ушам. Мне предлагалось думать?!
  - А хрен его знает, - ответил Мишка. - Может быть, и вполне реально. Если есть ключ - должна быть дверь. Если есть дверь - её можно будет открыть. И, возможно, сделать открытие. В общем, Даш, твоя задача - ключ и Саша. Думай, ищи, пытайся выжать из этого максимум.
  - Попробую...
  Уверенности в том, что к чему-либо приду путём раздумий, не было. Я достаточно пожила в мужском мире, прекрасно осознаю свои возможности и не строю воздушных замков... Почему Пак на меня это дело повесил, раз не хуже меня осознаёт, что шансов мало? Почему не займётся сам? Потому что сейчас потребовалось дать мне какое-нибудь задание, для того, чтобы не быть обвинённым в дискриминации? Бред, я никогда не влезала с подобными глупостями - не мужененавистница. Потому что времени нет? Тоже вряд ли... Почему? Видимо, думать придётся и над этим тоже - Пак просто так заданий не даёт.
  Только додумала, как к двери кухни кто-то припёрся и навязчиво постучал. Ясное дело - без ребят вынос невозможен. Интересно, когда я умру, найдётся ли у меня шестеро друзей мужеского пола, чтобы донести до могилы? Или нет? Или только любовников? Но тогда уж наверняка они переругаются, пока меня дотащат. Уронят ещё... Надо бы заранее, до смерти, позаботиться о том, чтобы было кому меня хоронить. А то, судя по происшествиям, можно и не успеть...
  - Пошли, - вздохнул Князь и поднялся.
  Звякнули отставленные чашки. За сегодня ребята ещё не выпили ни грамма. И почему-то возникало ощущение, что и не выпьют. Возможно, вечером, когда вокруг будет тишина и уверенность в безопасности... Но не сейчас.
  
  Похороны 18.09.20... 15.00
  
  - Дядя Саша, пригляди за малышкой, - шепнул Пак, когда где-то в зоне моего обоняния появился привычный букет похмелочного запаха смеси коньяка, водки и дешёвого табака. По-видимому, наш организатор предполагал, что я не услышу. Забыл, как у 'экстра' обостряется внимание в одних модальностях, пока бездействуют другие. Иначе бы 'малышкой' не называл. Я за такое в обычное время вполне могу обидеться. Сегодня только не до того...
  Дядя Саша подхватил меня под локоток и куда-то поволок:
  - Пойдём, Даш. Тут сейчас столпотворение будет на выходе. Мы заранее выйдем, чтобы не мешаться и чтобы вид был получше.
  Тьфу, блин! Как будто мне сейчас актуален вид получше! Но ему это, видимо, важно. Пусть так и будет. Действительно, что мешаться под ногами ребят?
  - Кто понесёт, Дядь? - тихо спросила я. Снова перед ответом раздалось тихое поскрипывание крышки о фляжку и позвякивание стекла о зубы. Дядя Саша грузился не по-детски.
  - Пак, Шамиз, Игорь, Вик, ещё этот... преемник который.
  - Сергей.
  - Ага. И Павлик.
  Павлика я хорошо помню. Встречались редко, но всегда метко. 'Павлушка' был правой рукой Пророка до последнего времени - пока не приспичило устроиться на денежную работу с длительными командировками. С тех пор он в нашем поле зрения появлялся редко. Возможно, именно это заставило Петра искать ему замену.
  По лестнице спускались долго. Этот подъезд я не знала, потому приходилось осторожничать, ощупывая ступени, прежде чем перенести вес на шагнувшую ногу. Дядя Саша тяжело топал рядом, периодически подхватывая мой локоть, да всё невпопад. С Князем или Рашем было бы проще. Но выбирать не приходилось. Когда передо мной толкнули входную дверь, в лицо ударил ветер. На улице оказалось холодно. Сразу зазнобило, забило; захотелось поглубже укутаться в тёплышко княжеского свитера, вытянуть его до коленок. Джинсы всё-таки были слишком легки для этой погоды. Эх, Гаврош...
  Мы встали в сторонке, возле скамейки, на которую мне помогли облокотиться. Оркестра не было. Как-то вот не ухитрились или не успели заказать. Но вот людей и цветов было несметное количество. Мне тревожило ноздри многообразием запахов - всё, от дешёвых астрочек до богатых роз. Кое-где в этом хаосе блестели смоляные лилии, где-то проявлялись неожиданные гладиолусы. Мимо промелькнула девушка, пахнущая молодостью и обновлённой 'Красной Москвой', пронесла ромашки... Прошёл молодой мужчина с ароматом пота, помноженного на 'Совершенно Секретно', в руках - потрёпанные пионы. Старушка с запахом старости и овсяной каши принесла неизвестные мне цветы... Здорово стало в последнее время - любые цветы в любое время года. Во времена нашего с Пророком детства такое и не снилось.
  От земли пошёл запах влажного покрытия, георгинов и астр - видимо, бросали под ноги выносящим. Застучали шаги, заохали бабки, заскрипели ножки стульев по асфальту... С мягким звуком толчка встало дерево на железо... С плачем и молчанием потянулись люди к гробу...
  Князь и Рашпиль оказались возле меня неожиданно. Вот кто-то подошёл, неуловимый в пряном воздухе, а спустя мгновения по дыханию, тяжёлому сгустку воздуха меж нами и лёгким прикосновениям стало понятно, что это - свои. Рашпиль курил, Князь, вероятно, мусолил спичку, как всегда, заменив ею сигарету.
  - Наст, - негромко позвал Шамиз.
  - У?.. Мать твою!
  Интонации показали, что увиденное потрясло Игоря до глубины души.
  - Что там? - Я тоже потянулась, в надежде уловить то, о чём ребята ведут речь. С них, ведь, станется не поставить в известность и влететь в историю без меня. Необычных запахов и ощущений не было.
  - Дашенька, - голосок у Князя оказался слишком уж приторный. - Скажи, пожалуйста, тот мотоциклист, который тебя подвозил... У него какой шлемак был? Случайно, не красный в серую полоску?
  - Ну...
  - А куртка у него коричневая замшевая, да?
  - Да...
  - А на руле мотоцикла маленькая фигурка гномика...
  - Княже, - вот теперь я напряглась. Где-то рядом, вероятно, находился тот, о ком шла речь. Что бы это значило? Слежку? Ещё один взрыв?...
  - Ты постой здесь, детка, - проговорил Князь, и руки Дяди Саши обхватили меня сзади за плечи. - А мы с Рашем с твоим знакомцем пойдём познакомимся.
  - Князь!
  Но ребята уже двинулись в сторону. По тому, как стронулся за ними воздух, как затяжелели шаги, и налилось силой пространство, мне стало понятно, что пацаны идут не для разговора.
  - Пусти! - Я задёргалась в руках Дяди Саши, но они оказались крепковаты для простого рывка. Вероятно, можно отцепиться от него, двинув куда-нибудь в рёбра, но старичок этого не оценит и не простит. - Дядя Саша! - Оставались только уговоры.
  - Неча тебе там делать, - буркнул он в ответ и не ослабил хватки.
  - Да скажи хоть!? Я же не вижу ни хрена! - пришлось взмолиться мне. Видеть сама я не могла, но сейчас требовалось именно это умение - всё проходило слишком далеко от меня, чтобы можно было ловить кожей или носом происходящее.
  - Чё-чё... Стоит твой знакомец с мотоциклом вон в сторонке, не чешется. Шлем не снимает, с седла не слазит. Ребята к нему идут. Князь немного влево забирает, Раш - вправо. Вроде как в клещи берут. Ну... Подошли. Князь спрашивает что-то... Он отвечает. Рашпиль сзади к мотоциклисту... У, гад!..
  - Что? - Я дёрнулась, выдернула руки и замерла натянутой струной.
  Рёв мотора, визг шин, крики...
  - Эта сука Князя приложил!
  В голосе Дяди Саши были и искренняя злость, и изумление. Его понять несложно - Князя положить надобно умение не из средних.
  - О, нет-нет! Поднялся!
  Только мне уже было не до эмоций Дяди Саши. Разрывая бинты, я сдирала повязки. Пусть эти глаза будут палить нещадной болью! Это - мои глаза! Они должны работать! Особенно тогда, когда окружающим нужна моя помощь! Когда происходящее настолько завязано на мне!
  От многоголосья криков аудиальное восприятие накалилось, различая оттенки злого мужского ора:
  - Наст! Сюда! - Это Рашпиль.
  - Да ты что, Дашка?! Прекрати! - Это Дядя Саша.
  - Вик! Тальк! По машинам! - Это Пак.
  - Раш! Гони! - Это Князь.
  Но плотность перед глазами сошла на нет.
  Рёв мощного движка Рашпилевского джипа был последним ударом по барабанным перепонкам.
  Как от подъезда стартовали ещё две машины и один мотоцикл я уже увидела. Сквозь слёзы, гной и боль... Но - увидела. Красная 'Хонда' Вика едва вписалась в поворот выезда из квартала, почти пройдя по уже оставленным джипом Раша чёрным опалённым следам. Синяя 'Нива' Пака отстала всего на несколько метров. Тальк же напрямую промял газоны, пустив свой мотоцикл следом за уже исчезнувшим из виду за поворотами беглецом.
  - Догонят они его, не волнуйся, ты, птица! - Дрожащими руками медик группы пытался натянуть мне на глаза бинты. Я дёргала башкой. Не только потому, что не давалась. Потому что было больно. Глаза видели сквозь мутную плёнку, снижающую цветовое восприятие. В голове вспыхивали яркие цвета - видение воспринимало боль.
  Сквозь слёзы и плёнку, подобную умирающему мыльному пузырю, увидела собственные руки. В грязных бинтах... Полные ощущений... Почти не думая, потянулась к ним. Притянула руки к лицу. Зубами вгрызлась в узелки. Начала рвать марлю.
  - Дашка, уймись! Дашка!
  Боль в руках была терпимой, в глазах - нет. Нужно было поменять знак! И я срывала бинты с ладоней. Обжигала кожу резкими рывками ткани. И оттого отступала боль под веками, за висками, где-то глубоко в голове вспыхивающая яркими разноцветными пятнами.
  Ребята унеслись. Хочешь - не хочешь, а теперь вряд ли возможно их найти в лабиринте городских кварталов. Теперь остаётся только ждать. И молиться.
  А вокруг суетились люди. Судачили, не понимая происходящего.
  Подошёл Сергей. Бледный, осунувшийся, всё лицо в шрамах, правая щека опалена и отморожена. Непросто ему достался этот выход в 'зону'.
  - Дарья Антоновна...
  - Да, Серый, - голос хриплый. Ощутила, что налипло что-то на губы и рот. Сплюнула - нитки порванных бинтов резко выделились белым на сером постдождевом асфальте.
  - Нужно как-то...
  - Ага, - понять его не сложно. Себя он ещё не причисляет к старшему звену, и это правильно, а вот для похорон организатор нужен. Мёртвый конца погони ждать не будет - по фигу она ему уже. - Шестеро ребят из вашей группы найдётся? - Серый кивнул. - Тогда беритесь - тащите гроб и крышку в катафалк. Потом туда же стулья захватите. Полотенца и водку с закуской не забудьте. Сейчас едем. Пусть народ по автобусам рассаживается - кто влезет.
  - Спасибо, - Серый опустил глаза и отошёл распоряжаться.
  Спасибо. А ведь он мог всё сделать и сам. Мог. Только не хотел. Не чувствовал в себе преемника? Ощущал боль и вину за то, что оставил учителя одного? Видел во мне близкого к Петру человека?.. Просто хотел, чтобы те, кому сейчас он передавал мои слова, прислушались к ним, видя за ними не уставшего и рано повзрослевшего товарища, а то, что им более понятно и привычно - сволочную бабу Акую, которую боятся и которой, вследствие этого, подчиняться не зазорно...
  Молодые. В их группе ещё будут самцовые разборки. Дайте только оплакать учителя, и начнётся... Проходили это, не раз проходили. И непросто придётся Серому. Но именно сейчас я уверилась в том, что Пророк не ошибся. Что Серый выдержит и понесёт на себе ярмо наставника и руководителя движения. Потому что нет больше мальчика, которому нужно выпить просто потому, что он с нами. Есть мужчина, который пережил трагедию, который прожил одиночество понимания. И он теперь - другой человек. Тот, за которым однажды пойдут. Тот, кто больше никогда и никого не оставит в 'зоне' умирать. И этим продолжит дело своего наставника.
  А я? Я - Акуя.
  И а куя мне всё это надо?..
  
  
  Невозможность шестая:
  Не двигайтесь - будет, как было...
  
  Все вернется, ты вывесишь вновь
  Два флага своих - печаль и любовь.
  Пройдет семь часов или семь веков.
  Будет все то же - печаль и любовь.
  У самой чистой травы нет корней,
  У самой чистой реки нет берегов.
  'Пикник'
  
  Убежище 18.09.20... 19.43
  
  Князь после долгих раздумий предложил ехать на другую квартиру. Вёз нас, естественно, Рашпиль. Где-то позади, всегда видимая за одной-двумя машинами, моталась 'Нива' Пака. Кроме нашего руководителя в ней сидела парочка подготовленных и натасканных на охрану ребят. Сопровождение. А где-то впереди уже обыскивали райончик квартиры Князя ещё человека четыре из той же конторы.
  Сидя на заднем сиденье, я полуразглядывала-полуощупывала вещи, купленные для меня Виком. Пак позаботился - после поминок приказал съездить накупить шмоток, в которых Акуе не будет стыдно появляться на люди. На самом деле, не так уж и важно, в чём я... Важнее, как я себя осознаю. Но Пак всё-таки прав. Поскольку Акуя - это уже даже не совсем я, это некий образ, который необходимо поддерживать. Только с ребятами я могу себе позволить быть самой собой.
  Находясь в предвкушении переодевания в вещи нормального размера, даже не особо заботилась смотреть на ценники. Тем более что разглядеть их при моём нынешнем состоянии было затруднительно. Глазки болели, и, некоторое время напрягая их, приходилось прикрывать веки и давать роздых. Пока один из ценников нахально не вылез на глаза в самый неподходящий момент. Замечательная тёплая синяя рубашечка с начёсом оказалась на такую сумму, что, невольно присвистнув, я взялась перетряхивать кучку, уже чётко сосредоточившись на ценниках. Числа плыли перед глазами, но не настолько, чтобы ошибаться в количестве нулей после первой цифры. Офигеть! Интересно, где Вик ухитрился всё это взять? В бутике? Однозначно, решив, что выбрать вещи, исходя из требований Пака, в обычном магазине нереально, он начал мотаться по таким местам, что мне страшно их себе представить. Я-то предпочитаю обычные магазинчики, рынки, даже секондхэндом не гнушаюсь. Но, стоит признать, что Вик сделал всё возможное и невозможное. Передо мной были вещи именно того характера, который мне нравился. Мой любимый цвет, мой любимый размер. Джинсы, рубашки, джемпера, куртка, нижнее бельё и даже носки... Вик позаботился обо всем, основательно подойдя к вопросу. Всё подобранно со вкусом. Со вкусом, положенным 'великолепной Акуе'...
  Когда подъехали к дому, по распоряжению Пака остались сидеть в машине. Из 'Нивы' выскочили двое-из-ларца-одинаковых-с-лица. Ребятки сами себя шире в плечах. Рванули в подъезд... Вышел только один, да и то минут через десять - по-видимому, обнюхали всё. Вот, по идее, должна быть глубоко признательна этим ребяткам за то, что сейчас своими головами рискуют они, а не я, но нет этого, вместо благодарности лёгкое неудовольствие, что вынуждена доверять себя вниманию и навыкам каких-то узколобых представителей мужеского пола. И понимаю, что не этично, но поделать ничего с этим не могу. Ну, не нравятся мне наёмники, и всё тут!
  Чуть позже на сотовый Игоря позвонил Пак и разрешил двигаться.
  - Вещи оставь - занесу, как машину поставлю, - бросил через плечо Раш. Было хорошо видно, что он в серьёзном напряжении. Князь вышел из машины молча и стремительно. Поскольку я копалась, вылезая, подхватил меня под локоть и живо затолкал в подъезд, держась за моей спиной. Снайперов опасаются?
  Квартира оказалась на третьем этаже. Массивная металлическая дверь создавала впечатление сейфа. Дверь была прикрыта, но не заперта. В квартире сидел второй из ребяток Пака. Кивнув Князю и перебросив ключи, вышел. Игорь основательно запер дверь и, оставив меня раздеваться, нырнул в комнату. Начал производить планомерный 'обнюх' своего жилища. Мне только пару минут спустя стало понятно, что мы приехали в настоящий дом Князя - тот, где чаще всего он жил, тот, куда, словно в святая святых, не допускались женщины. Я, при нынешних обстоятельствах, оказывалась исключением.
  Разделась и почти на цыпочках прошла на кухню. Кухня - это единственное место в любой квартире, где могу чувствовать себя свободно. Поставила чайник и забилась в дальний угол. От кофе сейчас никто не откажется, а здесь, впритык к плотно занавешенному окну, я не буду мешаться. Закрыла глаза, давая им отдых. В дверь постучали условным стуком. Тук-тук, тук, тук-тук. Пак и Рашпиль. Князь открыл сам. Через пять минут ребята уже сидели возле меня. Молча. Рашпиль по давней привычке раскачивался на стуле, Пак набивал трубку. Ждали - чайник и Князя.
  Князь зашёл в кухню минут десять спустя. За это время успел сбросить где-то замызганную, порванную и окровавленную куртку и влезть в спортивные брюки. Почти одновременно с его приходом закипел чайник. Махнув мне рукой: мол, сиди, сам справлюсь - хозяин занялся приготовлением к ужину. Смотря, как он мечет на стол чашки, ложки, блюдца и прочие причиндалы, вздрагивала от предощущения внутреннего взрыва. Князь был раздражён. Наконец, на столе появилось всё, и Игорь сел.
  Разлили. Молча помешивая горячее с сахаром, хмурились...
  Пак заговорил первым:
  - Ладно. Не взяли - и чёрт с ним! Хотя бы определились, что этот фрукт не из простых и явно следил за нами.
  - Слишком уж явно следил, - хмуро подтвердил Рашпиль.
  - И слишком явно не из простых, - также хмуро продолжил Князь.
  - Ты с ним общался наиболее тесно, Игорь... Что скажешь?
  Князь вытащил сигарету и закурил. В этот раз от Мишки не было никаких замечаний. Видимо, посчитал, что пережитого за одни сутки товарищу уже по горло и можно позволить послабления для больных лёгких.
  - Воин, - резко бросил Игорь. - Не больше и не меньше. Ушёл от нас свободно. Легко дождался, когда его возьмут в клещи, и спокойно сдёрнул. Да и потом тоже... Уровень чувствуется.
  - Он тебя положил? - влезла я. Некрасиво, конечно, напоминать мужчине о таком, но я временно оставалась без зрения совсем, поэтому выпадала из осознания происходящего. Да и сейчас мир весь словно чёрно-белое кино с редкими проблесками цвета.
  - Да, - скулы Князя побелели. - Не особо даже запотев.
  - О чём вы говорили? - Это было не праздное любопытство, может быть, потому никто не останавливал меня, а Князь честно отвечал.
  - Я спросил: 'Привет, ты по чью здесь душеньку?', он ответил: 'Привет, явно не по твою'... Я сказал: 'А чего бы нам не побеседовать по душам в сторонке'? Он спросил: 'О чём?', я ответил: 'О девочке одной'. Тут Раш подошёл к нему сзади, чтобы свалить с мотоцикла, а он выжал газ и ногой врезал мне под-дых...
  - А дальше?
  - Дальше я прыгнул в джип к Рашпилю, и мы рванули за ним. Гонки были недолгими - Раш же превосходно знает город. На одном из перекрёстков он сказал, что дальше мотоциклисту деться будет некуда - там поворот и тупик, и предложил вариант, что он продолжает его гнать на машине, а я если через пару заборов перелезу, то вполне его в тупичке смогу остановить.
  - И как? - А вот это уже просто любопытство, поскольку итог я знаю - Князя хорошо приложило, да и Раш, когда их догнали остальные, был без сознания. Обоим досталось крепко, хотя и без членовредительства.
  - Так и получилось. Когда я вылетел в тупичок, этот гад только что туда въехал, остановился, начал искать выход, чтобы вместе с мотоциклом. Но там бетонные заборы стройки и дома. В общем, угол. Ну, а тут я... на него попёр. Он мотоцикл бросил и ко мне. Схлестнулись. Хрен его знает как. Скорость такая... Я так только раза два в жизни махался. Просто потерялся в том, что происходило. Ну, он меня и приложил затылком о забор. Я упал, сознание тухнуть стало, заметил только, что джип Раша подъехал.
  - Со мной он тоже долго не возился, - передёрнул плечами Шамиз. - Я только из машины выскочил и к нему. А он - маму его за ногу! - меня подхватил, и я обрушился где-то далеко за ним, влетел в стену дома.
  - Когда он садился на мотоцикл, я смог подняться. Снова бросился, - Князь закрыл глаза, запрокинув голову, откинулся на спинку стула. - Он предупредил, что-то вроде: 'Мужик, не лезь - целее будешь'! А потом мы снова сцепились. Он мне руку мог сломать - взял на контроль и бросок. Но не стал - выпустил... Потом уже, когда вторично свалил с ног, навис надо мной. Убить мог... Не стал. Только вырубил.
  Князь замолчал и потянулся за второй сигаретой. Сказанное им не укладывалось в нарисованную ранее картинку безжалостного врага. Или этот человек имел только одну цель - меня? И все прочие были лишь досадной помехой, нуждающейся в устранении, но не обязательно уничтожении?
  - Вот так, - подытожил Рашпиль. - Крепкий орешек.
  - Когда мы подъехали, его уже и след простыл, - кашлянул Пак. Ему было чертовски обидно, что он не поучаствовал в драке. - Мы перерыли весь квартал - ему некуда было бы деться с мотоциклом, но... мы его не нашли.
  - Выходы точно все были перекрыты?
  - Ты повторяешься, Раш, - покачал головой Пак. - Сам знаешь - там всего один въезд, и тот был перекрыт твоей тачкой... Я думаю - не мог ли он через забор мотоцикл вынести, а?
  - Бред! - коротко отмёл Князь. - Я там без груза карабкался - не мёд, а ты говоришь - с мотоциклом!
  - Тогда стоит предположить, что неизвестный - способный иллюзионист, который сумел нам отвести глаза или просто исчез в каком-нибудь портале, - зло оскалился Шамиз.
  - Воин такого уровня и иллюзионист такого уровня в одном лице - нонсенс! Боюсь, что мы просто упустили из виду какой-то вариант выхода, о котором он смог догадаться.
  - Или он работал под прикрытием иллюзиониста, - предположила я. Ребята переглянулись. Оказывается в эту побитую головушку иногда приходят светлые мысли, поражающие оригинальностью. Погладим себя по голове. Не сейчас... Потом, без свидетелей.
  - Возможно, - со скрипом согласился Пак. - Всё возможно. Раз других идей нет... Предлагаю разбегаться. Каждый свою задачу знает... - Ребята дружно кивнули, я тоже постаралась не отстать. - Князь, будь на аппарате всегда. Я ещё Панду на ментальную поддержку посажу - пусть сегодня в ночь подежурит. Если что - настраивайтесь на неё - мы прибудем максимум через десять минут.
  Интересно, он, что, собирается спать прямо в машине? Или базу располагает настолько близко к нам?
  - Охранники в машине останутся возле подъезда. Они тоже будут на телефонах. Звони по любому поводу.
  Что ж, руководитель прав, рискуя деньгами, а не шкурами своих проверенных работников. Тем более, если меж нами всеми давно и прочно установились отношения дружбы. Это было верное решение - нанять частников, готовых к риску. Другое дело, что я не совсем понимаю - есть ли у них шансы? Ну, понятное дело, если работать придётся против реальности и в реальности, а если нет? Мы вот прошлой ночью отмахались только чудом, а эти 'бульдоги' как отреагируют, если перед ними будут порхать живые мертвецы и существа проходить сквозь стены? Очень большой вопрос...
  Пак втащил в кухню свой чемоданчик, открыл. Кто бы сомневался! Под завязку набит оружием. И тем, которое для 'здесь', и тем, которое для 'там'... На двоих.
  - 'Контакль' только один. К сожалению, достать ещё один за это короткое время оказалось невозможно, - поморщился Михаил, передавая мне любимую игрушку. Как же он всё-таки не любит слово 'невозможно'! - Думаю, что тебе, Акуя, он более всего подойдёт. Остальное с дубликатами, так что оба будете вооружены. Всё заряжено под завязку, с запасными обоймами. Проверял лично - всё в рабочем состоянии.
  И когда успел? За один день, в течение которого ему ещё и требовалось организовать похороны, нашу охрану и связаться со всеми группами в российской сети, дабы предупредить о наших проблемах и поискать специалистов для их решения! Уважаю я Пака. Повезло с начальником...
  - Наст, - Рашпиль подошёл к товарищу вплотную: - Может, мне всё-таки остаться? Двое - это не один.
  - Не стоит, Шамиз. Справлюсь. К тому же, мой дом - моя крепость! Эта квартирка - наше с Акуей последнее убежище. Угол, из которого можно только нападать. И совсем не стоит превращать его в осаждённый замок, полный воинов и продовольствия. А то появится желание потянуть с контрмерами, - Князь похлопал Шамиза по плечу.
  Как-то уж слишком бодро он это сделал... Переигрывает. Я-то точно уловила фальшь. Но мужчины менее восприимчивы к таким вещам, плюс ко всему у них существует очень простое правило, которое в женской среде работает с точностью до наоборот: 'Слушай то, что говорят, а не то, что тебе кажется'. Шамиз после этого короткого разговора рванул в прихожую обуваться. По-моему, просто стушевался своего проявления. Пак вышел следом. Невозмутимый, как Командор.
  Спустя несколько минут мы остались в квартире одни.
  Убежище... Н-да. Князь прав. И по мне так будет лучше - убежище, а не укреплённая база. Потому что я тоже, как и Игорь, не люблю сидеть в осаде. Нам бы только разобраться - где цель.
  
  Вдвоём 18.09.20... 21.53
  
  Игорь долго метался, устраивая квартиру согласно своим внутренним представлениям о том, каковым должно быть убежище для двоих. В результате всё, что могло бы понадобиться, было перенесено в одну комнату, которую он решил сделать базой. Так там появились электрический чайник, микроволновка, пара полиэтиленовых мешков с едой, спальники и подушки, подготовленная к работе радиостанция плюс ноутбук, аккуратным рядком уложенное оружие. Наконец, Князь бросил на пол, рядом со своим импровизированным ложем, пару пачек сигарет, поставил пепельницу и банку кофе и сел, устало привалившись к дивану спиной. Начал перебирать бумаги с пометками вчерашнего вечера и сегодняшнего дня.
  - Ты чего не ложишься? - спросил, словно был уверен в том, что я рухну, как только представится такая возможность.
  - Пока не хочу.
  Уже прошло состояние, при котором хотелось уснуть. Валяться - да, валяться вот так: во всю длину и ширину развалившись на диване, - хотелось. Спать - нет. Уже нет. Состояние крайнего утомления было подобно алкогольному опьянению - стоит закрыть глаза и уже куда-то летишь, но в крови гуляет что-то весёлое, поёт на два голоса с самим собой залихватские песни и не даёт успокоиться. Уже прошло желание упасть, и свернуться калачиком в любой точке пространства, и это пространство свернуть вокруг себя в локальную воронку безопасности, словно мягкое одеяло. Прошло желание сложить болящие лапки, закрыть горящие глазки и предаться вкушению сна. Прошло. Только ничего путного на его место не прибыло. Поэтому оставалось диковато топорщиться и сквозь полуприкрытые веки наблюдать за Игорем. А больше не за кем.
  В комнате полумрак. Только ночник зеленоватым огоньком где-то в углу да ноутбук голубоватым экраном рядышком, у ног Игоря. Комната явно не предназначена для ночных посиделок вдвоём - из мебели только диван, книжные полки, столы - письменный и журнальный - да кресло. На стене пластмассовые цветы, на подоконнике - разложенные инструменты. Над диваном - гитара. И везде пыль - где больше, где меньше. В этом жилище не часто останавливаются женщины.
  - Игорь...
  - М-м? - Оказалось, он не только стучит по клавиатуре, но и жуёт конфеты. Подчас применяют такое для того, чтобы поменьше курить и не заснуть ненароком. Устал, бедолага.
  - Ты купаться не хочешь? - Вопрос возник из ниоткуда. Вот ещё мгновение назад хотела поговорить о совсем другом - о том, почему при таком материальном благополучии он до сих пор не определится с женой, а теперь вылетело совсем другое. К чему бы?
  Игорь почесал щёку под трёхдневной щетиной, взгляд его стал мечтательным. Конечно, лёгкая небритость ему шла, но наверняка доставляла неприятные ощущения. Князь вздохнул и снова уставился в экран.
  - Почему бы тебе не залезть в ванну на полчасика? - спросила я и, дотянувшись до его волос, запустила туда пальцы. Шевелюра Князя оказалась пыльной и жёсткой - хорошо его навалял по асфальту мотоциклист. Игорь повернулся, сощурено посмотрел на меня из-под моей руки. Потом дёрнул башкой, срывая мою ладонь.
  - Даш. Тебе спать нужно, отсыпаться. Ты бы бросила глупостями заниматься, а?
  Вот так-то. Поставил на место зарвавшегося ребёнка, у которого на уме одни шалости. Тоже мне, взрослый нашёлся! Как будто только одного его занимают вопросы взаимной безопасности! Подумал, видимо, что в целях у меня исключительно затащить его в ванну, а потом в постель. Кретин! Он хоть понимает, что в таком состоянии я не только ничего подобного не хочу, но даже и полежать за себя не смогу! Тихо-тихо, убаюкиваясь под волнообразные движения и собственный храп...
  Я честно попыталась успокоиться и досчитать до тридцати. За это время, естественно, Князь посчитал разговор оконченным и отвернулся к экрану. С чувством выполненного долга, конечно. Вот ведь зараза!
  - Игорь. А не приходило ли в твою пресветлую голову, что как только я засну, может повториться вчерашнее? Что мои сны - это портал для 'зоны'? Что - как бы парадоксально это ни звучало - спать при всём желании мне не можется? Именно потому, что это может привести к весьма дурным последствиям сейчас. Время не лучшее - после четырёх я бы вырубилась, но сейчас ещё активность сумерек... А?
  Игорь отодвинул ноутбук и застыл молча. Потёр подбородок, зевнул. По-видимому ему голову такие материи не занимали. В принципе, я не сказала ничего нового, кроме того, что боюсь спать и беспокоюсь за нас обоих. Сказала о том, что детский сад оставлен далеко позади, и всё, чем я обеспокоена теперь, - это жизнь. В общем, вернула ему взрослый взгляд.
  - Даш, - Князь вздохнул и вернулся в теме на цикл назад, дабы не подтверждать понимания и, соответственно, свою ошибку. - Я бы искупался, конечно... Но тогда возле тебя никого не будет минимум минут пятнадцать. А значит, никто не отловит момента твоего засыпания и не сможет проследить за тем, куда тебя выносит.
  Ах, Княже... Как будто ты сможешь это определить, оставаясь рядом со мной! Не для того Пак оставил именно тебя. А просто потому, что ты тоже 'гонщик', ты поймёшь и, возможно, увидишь то, что не смогут заметить и понять другие. Да и силёнок и уверенности в себе у тебя никогда не было в недостатке.
  - Я могу быть с тобой в ванной, - хмыкнула я. - Там-то точно не заснёшь!
  Игорь развернулся всем корпусом. Красиво получилось - такая пружинистая сила скрутила литой торс, такой заряд необузданности и безграничности. Люблю, когда мужчины сильны. Впрочем, в слабости я их тоже люблю. Но в первом случае, любовь основана на восхищении тем, чего нет и никогда не будет у меня, а во втором - на постижении своего места в их жизни, на том, что восхищаются мной.
  - А пошли! - наконец, выдал Князь и, мягко поднявшись, отодвинул в угол аппараты, подхватил себе 'Миртраль', а мне в руки сунул 'Контакль'. Дорога была открыта, и я спустила на пол ноги.
  Особо Игорь не стеснялся. Уже проходя в ванную комнату, стащил с себя рубашку. Когда зашёл, почти мгновенно сбросил брюки и, врубив оба крана на полную, полез в ванну. Вода захлестала так, что носик крана заходил ходуном - Князь не собирался тратить время. Я осмотрела окружающее пространство и решила, что лучшего места для меня, чем стиральная машинка, не будет. И забралась туда с ногами, по старой привычке скрестив их по-турецки. Крышка машинки оказалась холодновата - через короткий махровый халатик, на ночь найденный мне в доме, морозило ягодицы. Игорь разлёгся, скомпоновавшись так, чтобы вода заливала его максимально. Ванна была прохладной, и ему хотелось побыстрее оказаться в тёплой воде, благо она прибывала быстро, сияющим каскадом вспениваясь у его ног. Игорь, прикрыв глаза, вкушал радость водного массажа, а я делала вид, что разглядываю керамическую плитку. По правде говоря, она действительно заслуживала того, чтобы на неё обращали внимания. Она складывалась в красивую картину штормового морского пейзажа с пытающимся скрыться от налетающего шквала парусником. Размеры картины поражали - она занимала три стены и потому создавала впечатление, что ты находишься внутри неё, что ты - не зритель, а участник, разглядывающий тёмный опасный горизонт. Но больше картины мне нравилось смотреть на мужчину рядом со мной. Кто сказал, что женщины любят только ушами? Этот кто-то когда-нибудь наблюдал, как спокойно и расслабленно мужское тело после напряжения? Он когда-нибудь видел, как усталое лицо разглаживается в минуты отдыха, как становится красивым и наполненным силой и возможностью? Мужская красота - особенная. Женщина красива всегда, в любой момент времени, в любой ипостаси - это её перманентное состояние, без которого она становится ненужной для этого мира. Потому все женщины прекрасны, кроме уставших. С мужчинами не так. Есть два состояния, в которых начинаешь физически ощущать их красоту, испытываешь влечение, сродни наркотическому. Когда мужчина работает и когда мужчина отдыхает после тяжёлого труда. Но не сами эти состояния важны. Важно ощущение движения, скрытой силы, способной в одно мгновение развернуться пружиной и ударить по рукам того, кто попытался потревожить его относительный покой. Вот именно это и вызывает непреодолимую тягу - понимание мужской взрывной силы. Мгновения, когда жгуты мышц из состояния покоя моментально наливаются могуществом и здравой злостью. Вот это - мужская красота. И посему смотреть на Игоря приятно. Он лежит совершенно расслабленно, прикрыв глаза и, казалось бы, безжизненно бросив руки. Но пистолет на раковине и лёгкая настороженность подрагивающих век выдают готовность в любое мгновение оказаться той сжатой пружиной, которая пугает и разрушает. Мужчина. То, за что стоит уважать, восхищаться, любить - готовность.
  Игорь вздохнул, приподнялся и, лениво дотянувшись до крана, перекрыл воду. Опустился обратно. Наверняка, как и я, был любителем поотмокать в горячем, прежде чем смывать сутолоку и проблемы прошедшего дня.
  - Ещё не засыпаешь? - спросил.
  - Нет.
  - Не смущаю?
  Вот это он совсем зря. Во-первых, потому, что смутить меня сложно, и он об этом знает, во-вторых, потому что в результате вопроса вполне может возникнуть упомянутое смущение и испортить обстановку. Куда бы увести разговор?
  - Нет, - я лениво потянулась, заметила, что взгляд Игоря невольно скользнул по моей фигуре. Да, какие бы шрамы и ожоги сейчас не украшали меня, это не будет влиять на желание мужчины, поскольку в первую очередь его привлекают пропорции, а уж потом такие мелочи, как бархатистость кожи. На том и играем. Опустила руки. Естественно, что халатик пикантными складками провис на груди. Для того это и было сделано. Ну, что, Князь, не смущаю? Судя по тому, что заметных изменений фигуры не последовало, а руки героя остались всё так же лежать вдоль корпуса, не торопясь прикрывать святооберегаемое - не смущаю. Кремень!
  - Даш, - Игорь сел в ванной удобнее и направил на меня пытливый взгляд. - Ты чего себе постоянного мужика не заведёшь, а? Женщина в самом соку, материально обеспечена, без вредных привычек... Самое то!
  Оставалось только хмыкнуть. Вот меня совсем недавно занимал тот же вопрос относительно Игоря. Опередил, зараза. Теперь, прежде чем задавать аналогичный вопрос ему, придётся отвечать на заданный. Иначе ответа можно не получить.
  - Притянуто за уши, - я скинула ноги с машинки и, насколько позволило расстояние, стала ими помахивать. Просто так. Изображая девочку. Иногда не рассчитывала, и пятки гулко бухали по пластику. - Вредных привычек, кстати, у меня хоть отбавляй. Начиная с таскания ночами по аномальным зонам, распития спиртных напитков в компании таких же чокнутых, как сама, желания секса без обязательств и заканчивая любовью к попранию режима дня. А относительно всего остального - материального обеспечения и возраста... Я и не скрываю, что у меня есть всё для благополучной современной жизни. Только это не то, что привлекает настоящих мужчин. Это, скорее, притягивает желающих жениться на квартире, даче и машине. Нормальных мужиков не на эти крючки ловят...
  Игорь хмыкнул - уж кому не знать. Акулы брачного рынка не один раз пытались его закабалить. Да только без толку.
  - Однако, насколько мне известно, желающих было порядочно, - глаза Князя улыбались. Да, интересный разговор у нас получается...
  - Было, - я пожала плечами. - На меня или на тот ореол загадочности и силы, которым я окружена. И вот в этом и вставала основная загвоздка - никогда не угадаешь, на что же всё-таки клюнул мужчина. Поскольку я и мой профессиональный образ - две большие разницы, как говорят в Одессе. И чаще всего получается так, что, побыв со мной один-два раза, мужик вдруг осознаёт, что мы друг другу не подходим.
  - Почему?
  - Или потому, что он не дотягивает до моего уровня, или я оказываюсь совсем не то, о чём он думал.
  - Вот уж не предполагал, что такие проблемы могут быть у великолепной Акуи... - со вздохом протянул Князь. На 'великолепную' в данном контексте можно было бы обидеться, но не захотелось...
  - Ну, а ты? Почему никак не обзаведёшься женщиной? - Вот теперь можно было всучить ему свой вопрос без излишнего смущения.
  - Да, по сути, по той же причине... - хмыкнул Князь. - Профессиональный образ - это одно, а я - другое. Насмотревшись на то, как мне легко живётся в материальном плане, большинство женщин почему-то решают, что я сорю деньгами и готов на все тяжкие ради мимолётных удовольствий, которые они, несомненно, способны мне оказать...
  - У них завышенные представления о своих способностях, - задумчиво произнесла я. Причём сказала совершенно искренне, поскольку действительно считала и считаю, что Князь относится к той категории мужчин, чьи фантазии не зацикливаются на классических подростковых.
  - Ты думаешь, что женщины в массе не так хороши, как ты? Или что я - извращенец? - Игорь заинтересованно посмотрел на меня.
  Не утруждаясь долгими размышлениями, я фыркнула:
  - На оба вопроса - да!
  Князь задумчиво потёр подбородок. Я оскалилась. Не ожидал? Не ожидал...
  - Относительно женщин, - я, сияющее улыбаясь, демонстративно рассматривала себя в зеркале. - Говоря на чистоту и без баб-с... Поверь моему опыту: большинство ни на что не годятся в плане постельных удовольствий. Слишком много или наигрыша или банального неумения, которые по их великому счастью слабо замечаются мужчинами. И то, и другое - от врождённой лени. Женщина по природе своей приспособлена к тому, чтобы делать для других как можно меньше, а для себя находить выгоды как можно больше. На этом построено фактически всё в нашем существовании: от попытки решать проблемы не в перспективе, а на данный момент до желания полугодового соблазнения мужчины, а потом - свадьбы и кабалы для него на всю оставшуюся жизнь. Но в этом и кроется основное противоречие. В жизни, как в сексе - если ты хочешь, чтобы тебе было хорошо, - нужно работать...
  - Я - тебе, ты - мне? - уточнил Игорь.
  - Нет, - я хмыкнула. Пожалуй, даже не его высказыванию, а неожиданному состоянию, которое приметила в себе - на меня напал лекторский пыл. Вот редкость, так редкость! - По принципу: себе и заодно - другим! Всё просто. Если лежать поленом и позволять себя любить - никогда не достигнешь внутреннего удовлетворения. Психически и физиологически человек способен испытывать пик радости только как награду за активную деятельность. Дуализм настоящего счастья - в нём всегда присутствуют боль и наслаждение, труд и результат его, слёзы от радости, мат от восхищения. Невозможно быть счастливым, испытывая только одну из противоположностей - ты либо оказываешься пресыщен, либо обделён. Но в любом случае - несчастлив. Счастье жизни - в испытании всего спектра чувств от зла до добра и обратно... А лучше - одновременно. Любовь - как телесная, так и духовная - яркое проявление счастья. Это даже в самом слове зашифровано: счастье - с-частью, нахождение рядом с частью тебя, с тем, что было и есть той противоположностью, которая тебя дополняет, делая вас вместе самодостаточной величиной в глазах Бога.
  Дыхания не хватило. Остановилась передохнуть и подумать над важным вопросом - а зачем я всё это рассказываю Игорю? У меня же нет цели затащить его в постель или, более того, влюбить в себя? А вот так искренне и доверчиво говоря о самом сокровенном, раскрывая себя, своё отношение к мирозданию и своему месту в нём, можно свести с ума даже самого неприступного мужчину. Для этого необходимо только одно условие - мужчина должен быть не обделён интеллектом выше среднего. Не только для того, чтобы понять, но, в большей степени, для того, чтобы оценить. Краем взгляда скользнула по купающемуся. Игорь хмуро разглядывал свои руки на воде. Играл с водой, задумчиво пропуская её меж пальцев. Знакомое состояние - часто также тешишь удовольствием мембранки ладоней, такие чувствительные и такие нежные, что не радовать их в мгновения отдыха, значит, воспитать в них чёрствость, значит, лишить себя возможности чувствовать то, что недоступно большинству людей. Всё-таки мы 'экстра'. Мы - другие. И в таких вот мелочах, в несуетных задумчивых движениях это проявляется... Видимо, я слишком надолго замолчала - Игорь поднял голову и, привычно выгнув брови, посмотрел на меня с ожиданием продолжения.
  - В этом и есть разница между удовлетворением и наслаждением, - я вздохнула, возвращаясь к разговору. - Удовлетворение - это когда хочешь воды, идёшь на кухню, берёшь стакан и напиваешься. Наслаждение - когда для добычи той же воды тебе придётся перепахать полпустыни. Именно тогда начинаешь понимать истинную ценность полученного. В постели также... Для того, чтобы испытать наслаждение, нужно работать. При этом не просто делать что-то для кого-то, но быть в процессе, испытывать удовольствие не от того, что будет, а от того, что ты делаешь сейчас... А это значит - или брать на себя активную роль и двигаться всем телом и сердцем или, отдаваясь, делать приятное мужчине и себе движением внутри. Вот тогда по-настоящему испытываешь радость - и физическую и духовную, поскольку осознаёшь, что дала не меньше, чем взяла. А это очень важно для женщины, поскольку мы натуры жертвенные...
  - В смысле, любите строить из себя жертву? - хмыкнул Игорь. Колючий он сейчас... Но за этой колючестью - растерянность и попытка понять. Поэтому стоит ответить без обид.
  - Нет, потому что на нас возложена ответственность за человеческий род, - пожала я плечами. - Выбор достойного самца для продолжения рода, вынашивание детёныша, воспитание следующего поколения... Мы спроектированы для того, чтобы испытывать от собственной жертвенности удовольствие. Как у любого явления у жертвенности два лица. Одно из них неприятно, поскольку от слабости - это то, что ты, Игорь, назвал 'бабством', характеризуя извращённое материнство, - оно основано на желании внешнего признания женской жертвы, на формальном восхищении, а проще говоря, на предоставлении ей благ. Другое - от силы. Оно не требует признания или предоставления первых мест в автобусе. Часто, напротив, это движение по встречной полосе, это - конфликт с окружением, это - противоборство с самой собой и сражение за счастье, за то самое, которое так дуально...
  - Мужчины тоже жертвенны, - задумчиво протянул Игорь и погрузился в воду по шею. Видимо, стал подмерзать.
  - Да, - я кивнула. - Только их жертвенность направлена на один объект - на женщину. А уже она, женщина, принимая его энергию, соединяя со своей, перекручивает два потока в один и направляет на то, что необходимо ей и Вселенной: на дом, на семью, на детей, на понимание истин, на постижение вершин. Да мало ли на что! У каждой женщины - своя задача в общем алгоритме развития человечества.
  - Н-да, - Игорь вздохнул. - Даш... Почему с тобой не получается поговорить спокойно, а? Ну, как с другими женщинами...
  - Потому что я - кошка, которая гуляет сама по себе! - засмеялась я. - И ни к кому не липну. И не пытаюсь общаться с мужчинами по принципу 'блицкриг', завоёвывая последовательно его внутренние органы - от желудка, через яйца к сердцу... Для меня это неприемлемо.
  - Извилистый путь, - согласился Князь.
  Посмеялись. Так, будто нет угрозы извне, будто просто можно отдыхать, вот так наивно болтая на совершенно отвлечённые от нашего нынешнего положения темы.
  - Не только извилистый, но и нерациональный, - добавила я. - Поскольку большинство мужчин интересующего меня возраста, как правило, на такие вещи уже не ловятся. Поэтому остаётся только один вариант - через рассудок.
  - Понимаю. - Игорь хмыкнул. - Ну а по второму вопросу?
  Некоторое время я честно вспоминала. Хмурилась, меланхолично накручивая прядку возле уха на палец. Ах, да! Это насчёт извращений... Как бы это объяснить помягче?
  - Понимаешь, Игорь. На фоне других представителей сильного пола ты выделяешься, - неуверенно начала я. Князь не перебивал и не торопил. - Ты... как бы это сказать... извращенец...
  - Хм. Это я уже от тебя слышал. А почему?..
  - Потому что ты хочешь от женщины не того же, что и другие мужчины, - вздохнула я. Игорь удивлённо поднял брови. Надо объясняться. - Мужчине женщина нужна для того, чтобы стать взрослым. Стать старшим. В общем, поймать двух зайцев: удовлетворить инстинкты лидерства и продолжения рода. Это - программа минимум. После того как она выполнена, становится скучно. Покорная женщина есть, удовлетворение есть, а наслаждения нет. Поэтому по нарастающей включаются желания чего-нибудь остренького. Некие фантазии, основанные на тех же самых инстинктах. Я думаю, что типов таких мужских фантазий всего три. Первая - в такой, в такой, в такой и ещё в такой позиции разные виды секса. Вторая - в этом, в этом и в этом месте, а ещё на футбольном поле. Третья - женщин много и в разных ситуациях. А в этом проявляется попытка получить счастье без части боли. Пресыщенность, которая приводит к неудовлетворённости...
  - Ну?
  - В тебе этого устремления нет, - я задумчиво потеребила прядку. - Я не знаю пока, для чего ты ищешь женщину своей мечты, но явно не из тех же побуждений, что и большинство... Может быть, поэтому и изначально не настроен на то, чтобы увеличивать 'дозу' кайфа от общения с противоположным полом. У тебя нет одного сценария для всех баб без исключения. Ты к каждой ищешь подход прежде всего как к личности. И не твоя беда, что разочаровываешься. Это - следствие не твоего подхода, а неготовности женщин к серьёзному отношению к ним со стороны мужчины. Вот из-за этой-то неготовности тебе всё чаще и попадаются слабые.
  Замолчали. Князь дотянулся до крана, включил горячую воду, выдернул пробку слива. Судя по задумчиво-хмурому виду, я нагрузила его. Вода шумно окутывала пеной ноги купающегося. Разговаривать не стоило. Сказано так много, что начинаю жалеть, что этот разговор вообще был. Получается, что я взялась указывать взрослому самостоятельному мужчине на то, в чём его ошибка в жизни. При этом, не будучи великим гуру. Что он сейчас думает обо мне? Зарвавшаяся девчонка, которая свою-то личную жизнь не смогла устроить, а другим указывает? Или и того хуже - бабёнка, которая хочет охмурить доказательством того, что не относится к блондинкам с фонариком в ухе?.. Даже как-то неловко и стыдно. А стыд, как известно, - симптом признания ошибки.
  Князь намылил голову, смыл пену, погрузившись в воду по самую макушку. Мокрые волосы мгновенно налипли. Вытерев ладонью лицо, Игорь, прищурившись, огляделся, нашёл взглядом необходимый предмет на полке под зеркалом:
  - Даш, подай, пожалуйста, вон тот синий пузырёк, - и тут же занялся намыливанием мочалки. Процесс купания у него, как и у многих, давно уже идёт по знакомому сценарию.
  Я, не слезая с уже почти согревшегося насеста, потянулась в сторону зеркала. В синем пузырьке оказался бальзам для волос с протеинами шёлка. Вполне одобряю. Князь заплескался вновь, и я невольно обратила внимание - давно уже знаю, что мокрый мужчина соблазнителен не менее чем женщина. Загляденье... Я протянула руку и, почти не глядя, потянула флакон с полки. Почувствовав в руке прохладу упаковки, перевела взгляд. В моей руке весело блестел запотевший флакончик бальзама. Только ощущения кожи были таковыми, словно в ладони кусок скользкого мыла... Что бы это значило?
  Перевела взгляд. На полке всё так же стоял флакончик бальзама для волос. Стоял, не потревоженный моим действием. Только в зазеркалье отсутствовало его отражение.
  Быть не может...
  Я сглотнула и вновь посмотрела на предмет в руке. Только открыла рот, как флакон из руки исчез. Не растворился в воздухе, не растаял, не... Просто исчез. Дискретно - вот был, и нет. Я перевела взгляд на зеркало - отражение флакона стояло там, да так, как это было правильно. А в сознании уже закралась мысль о том, что ничего на самом деле не было. Просто показалось. Просто причудилось, что действие уже выполнено, хотя его не было. Бывает. Например, подумал о том, что нужно что-то сказать, но забыл, а в голове отложилось, что всё уже было высказано, и вот удивлённо смотришь на собеседника, не понимая, почему он игнорирует информацию. Бывает. Цикл закончен в сознании, а не в действительной реальности. Бывает. И рассказывать об этом - выставлять себя на посмешище. Я молча потянулась к полке и, не спуская глаз с необходимого объекта, взяла в руку флакон. И сжала в кулаке, словно ценную добычу. Флакон был нормальным - без особенностей в ощущениях от него. А в зазеркалье был виден его двойник. Самое обычное отражение.
  Подала Князю. Он подхватил бальзам, поблагодарил кивком и занялся вторичной помывкой волос.
  Вот так. Состояние испорченного настроения. Всё плохо - и разговор, и ощущение обиды значимого человека, и это дурацкое зазеркалье. Одно хорошо - сейчас рядом со мной обнажённый мужчина в тёплой пене. За одно такое зрелище стоит одарить вниманием и не скрывать восхищения. Даже просто так, без желания постельных отношений. Просто так, как закладка на будущее. Чтобы мужчине было приятно и хотелось раскрыться перед миром с лучшей стороны.
  - Игорь, ты чай хочешь? Я подогрею, - с моей стороны это уже попытка наладить отношения и вернуться к первоначальному состоянию.
  Князь оторвался от процесса смывания пены с корпуса и задумался на некоторое время, потом сообщил:
  - Я бы предпочёл кофе с коньяком. Можно растворимый.
  - Сюда принести?
  - А почему бы нет, - Князь прищурился, представляя себе наслаждение от распития кофе в ванной. Мне оставалось только улыбнуться и, не отказывая себе в ответном удовольствии, потянувшись, потрепать его по мокрым волосам. Князь сделал вид счастливого чеширского кота, одарив тако-о-о-ой улыбкой... Сразу стало понятно, почему недостатка в влюблённых женщинах он не испытывает!
  
  Проявление 18.09.20... 23.40
  
  Соскочив со стиральной машинки, я потянулась и, оставив собеседника умываться, вышла из ванной комнаты. Только шагнула за дверь, как почувствовала холод. В квартире было не просто прохладно - по коридорам и комнатам гулял ветер. Чуть зеленоватым светился проём двери в гостиную, где Игорь устраивал нам гнёздышко для ночёвки. И мягкий жёлтый свет лился из коридора. С той же стороны поддувал ветерок. Неужели Игорь забыл закрыть форточку и выключить свет на кухне? Не знаю - я в комнату ушла раньше, чтобы спокойно переодеться и разобрать вещи, а хозяин оставался, намывал посуду и звонил друзьям, предупреждая о том, чтобы его не искали. Возможно, перетаскивая в комнату электронные приборы, просто забыл вырубить кухонный ночник. Или телефонный звонок отвлёк. Бывает. Что ж, это даже плюс - с моим пострадавшим зрением ходить по чужой квартире без света, значит, собирать по дороге косяки. Двигаться на свет оказалось легко. Если бы не то, что босые ноги здорово холодило ветерком, всё было бы замечательно. Дверь в кухню была закрыта. Свет лился через тёмное матовое стекло и оттого казался чарующим - тёплым, жёлто-коричневым, словно от очага. На стенах рисовались красивые разводы от преломления лучей на стекле. Сказка просто. Я открыла дверь и шагнула внутрь...
  В первую очередь нужно прикрыть форточку, а потом найти красивую чашку для кофе...
  Тонкая сиреневая занавеска ходила ходуном, огромным наполненным парусом пузырясь внутрь помещения. За ней в простор ночного воздушного пространства меж домов уходил портал. Мягко-жёлтые огромные звёзды россыпью медяков зависали где-то между мной и противоположным зданием. А на фоне неба цвета индиго шатался силуэт... Долговязая фигура человека, задумавшегося над загадками вечности... Руки за спину, голова склонёна, плечи опущены...
  Мать твою!
  Пророк обернулся, когда я, сделав шаг назад, глухо влетела в косяк. Подслеповато прищурился, разглядывая. Растянул губы в растерянной улыбке:
  - Даша?.. А я здесь всё обшарил - нет стаканов... Где их Князь держит, а?
  И двинулся ко мне.
  Нервы не выдержали. Спиной по косяку я попыталась выползти из кухни. Хватала ртом воздух и руками, слепыми и обессиленными, скребла по воздуху, рефлекторно выстраивая меж собой и опасностью тягучую мембрану. Только сил и понимания не хватало, и сознание гасло под вспышками пробивающегося видения портала...
  - Даш? Ты в порядке?.. - Пророк двигался дёргающейся походкой паралитика.
  И я заорала. Наконец-то хватило воздуха в густом и вязком пространстве страха на целый глоток. Этот глоток живительным напитком исцелил голос. И мой вопль ввернулся винтом в тишину. А Пророк всё шёл и шёл, тянулся ко мне одной рукой, с каждым шагом теряя чёткость фигуры. И плыл за ним шлейф чёрного в медяках звёзд портала... А вокруг тела проявлялось сияние золотистого ореола.
  Когда он оказался в шаге от меня, и рука его, став невероятно длинной и потерявшей сходство с человеческой конечностью, вытянулась в мою сторону, меня выбросило в коридор. Просто огромной силой подхватило за плечо и воротник и вынесло из кухни, отшвырнув так, что я врезалась в стену. Там же, за спиной Князя, я и сползла на пол, зажавшись в комочек.
  Игорь вскинул руки, и 'Миртраль' жёстко тявкнул, выпуская пулю.
  Пророк остановился, и руки его, странные, нечеловеческие, резко одёрнулись в тело, словно рожки напуганной улитки.
  Гильза звонко ударила об стену.
  - Игорь? - голос Пророка был растерянно-удивлённый.
  Князя это не остановило. Вторая пуля ушла вслед за первой, завязнув в липкой жиже псевдореальности...
  - Акуя! - рявкнул Князь, и я, подстёгнутая этим криком, пружинно собрала тело в единый комок. И бросилась в ванную комнату - там, на стиральной машинке оставался мой 'Контакль'. А за спиной рявкал 'Миртраль'. Третий выстрел, четвёртый, пятый... Десятый...
  Влетела в ванную. Чуть не навернулась на кафельном полу - вся комната была в воде - единым махом выскакивая на мой крик из ванны, Князь залил все поверхности. Семнадцатый выстрел... Подхватила 'Контакль' и рванула обратно.
  Игорь отступал в коридор, удерживая проявление на прицеле. У него оставался только один выстрел...
  - Наст!
  Коридор был слишком узок для работы двоих на одной линии. Но Игорь быстро сообразил, о чём идёт речь и, разрядив последний заряд в пришельца, уже потерявшего сходство с нашим погибшим товарищем, отшатнулся в сторону и назад. Бросился в комнату - где-то там было ещё оружие и запасная обойма к его 'собеседнику'. Мои руки мгновенно стали горячими. Серебряная кромка клинка заискрила, принимая мой заряд. Сейчас...
  Пришельца передёрнуло, как могло бы заставить дрожать желе лёгкое постукивание вилкой по фарфоровой тарелке. На резиново-тягучей фигуре, лишь очертаниями напоминающей человеческую, проявилось задумчивое лицо Пророка. Проявилось оно на грудной клетке где-то возле левого плеча. Рот растянулся, но оказался недоформированным - в нём просто не было горла. Губы растягивались, но за ними оказывалась натянутая плёнка-мембрана биомассы псевдореальности. Я вздрогнула и сделала шаг назад. Это было уже не просто страшно... а противно и жутко! И оттого обуял ужас кошмарного сна, когда ноги ватные, а мозги кристально чистые - без единой мысли.
  Забарабанили во входную дверь, спиной к которой я пятилась, не спуская глаз с того, как Пророк безуспешно пытается что-то сказать или прокричать. И возникла мысль, что нужно открыть, что там может быть только помощь, но... для этого потребуется на мгновение оказаться спиной к пришельцу... А я не смогу... Князь вылетел из комнаты, оттёр меня плечом в сторону и, держа на прицеле тянущуюся фигуру, отодвинулся к двери и, не разворачиваясь, на ощупь рванул замок. И тут же дёрнулся в сторону.
  Двое-из-ларца дверь почти снесли. Влетели - один по нижнему уровню, другой по верхнему - и тут же включились в ситуацию. Два пистолета зарявкали. В темном коридоре вспыхнуло пламя от стволов...
  Пришелец взвыл гулким воем. Так, словно сквозь колодец донёсся гул поезда. И, пробитый разом десятком пуль, перестал удерживать знакомые очертания. Пентаграмма человеческого тела свернулась в шар и тут же развернулась в нечто паукообразное. Шарообразная многоножка подпрыгнула на месте и налепилась на потолок, словно шарик-лизун. Ребята, кажется, только сейчас сообразив, что происходит нечто невразумительное, отступили. Благо выучка сделала своё дело - стволов они не опустили.
  Масса псевдореальности, расслабленно качая ложноножками, почти стекающими вниз с липкого тельца, на тонких, словно лучики, остреньких в коленках паучьих лапках поползла по потолку в нашу сторону. Тонкий канатик провала реальности тянулся за ней и пульсировал пуповиной...
  Неживыми руками, совершенно с пустой головой, я подняла 'Контакль' и прицелилась. Даже не знаю - хватило бы меня хоть на один выстрел? Князь опередил. Его перезаряженный 'Миртраль' вскинулся на долю секунды раньше. И рявкнул, доказывая своё право на скупое профессиональное прозвище. Уж не знаю, что за обойму Князь сунул в 'собеседник', только влияние этих зарядов оказалось значительно больше, чем всё предыдущее. Пришелец взревел на высоких металлических нотах и завертелся волчком, словно раненая в бедро лисица, пытающаяся достать зубами стрелу. Пуля пробила существо в бок. Рёв оказался такой, что я, да и окружающие, стали трясти головами, пытаясь высыпать из ушей налипающую звуковую дрянь...
  - Рот! - заорала я, пытаясь перекрыть звук. - Откройте рот!
  И раззявила рот, выдавая с выдохом крик. Внутри головы появилось ощущение глубокого нырка в подводном плавании. Князь выпустил ещё одну пулю и рукой дал знак уходить в комнату. Прокричал что-то, но слышно не было. Однако команда была дана и понята, и я рванула через коридор в сторону гостиной. По пути пришлось зацепить боевиков и со всей дури выпихнуть их из коридора. Если Князь командовал уходить, значит, на то были причины - то ли не надеялся оборониться и предлагал уход и укрепление на других позициях, то ли сейчас жахнет чем-нибудь более мощным, чем 'Миртраль'. Уже когда оказались в комнате, с едва пробившимся за глухоту воплем:
  - Ложись! - за нами влетел Игорь.
  Ни я, ни, благо, ребята не переспрашивали. Сказалась выучка - все трое рухнули ничком, закрыли головы руками. Где-то рядом свалился Князь...
  Взрыв стряхнул побелку с потолка, разбрызгал стёкла по полу... И освободил, наконец, уши от противного металлического дребезжания ора существа.
  
  После боя 18.09.20... 00.01
  
  Открыв глаза и осмотревшись, я поняла, что Князь забабахал в коридор мини-скок. Последствиями этого оказался всё забивающий запах гари, дым из коридора и порезанные и покрошенные кристаллами стены коридора и комнаты - куда, сквозь дверной проём, влетали осколки. И тишина...
  Приподнялись. Двое-из-ларца ошарашено крутили рожами с совершенно идентичным выражением. Игорь привстал, выглянул в коридор, осмотрелся. Вновь вернулся на своё место. Сел, привалившись спиной к стене, и перевёл предохранитель 'собеседника'. Значит, временно проблем не ждёт. По его примеру боевики спрятали оружие. Игорь выпускать пистолет из рук не стал, а прятать ему было просто некуда - из ванны он выскочил в чём мать родила, и возможности одеться или что-нибудь накинуть у него не оказалось. Теперь он сидел, отдыхая душой и телом. Весьма грязным телом. Если я и двое-из-ларца были в одежде, и она-то в основном и пострадала от последствий взрыва, то Игоря белым, серым и чёрным обсыпало, словно пасхальный куличик кондитерскими украшениями. А с мокрого тела всё это не так просто стряхнуть. Скорее просто размажется... Я смотрела на Игоря, подмечая, как его отпускает злая дрожь готового к сражению тела, и мысли крутились вокруг простого сопоставления - я так не могу. Ему хватило только моего крика, чтобы, не задумываясь и не прикидывая шансов, броситься и заслонить собой. А ведь знал уже, что хрень, с которой мы столкнулись, может порвать его, как Тузик грелку. Но не задумывался. Просто рванул меня к себе за спину и встал на пути опасности. Я бы на его месте двадцать раз прикинула, возможно, даже пришла бы к совершенно противоположному решению. Вот она, жертвенность мужчины. Для него есть я. И в ситуации, когда приходится выбирать - или женщина, или он, - мужчина выбирает жизнь женщине. Даже если эта женщина не была и не будет никогда его. Вот за это можно уважать, восхищаться и преклоняться. Вот в этом - надёжность и светлость.
  Игорь, не поднимаясь с пола, напротив, разостлавшись по нему, словно огромный кот, дотянулся до оставленных с вечера причиндалов возле дивана и стащил пачку сигарет и пепельницу. Вернулся в прежнее положение полусидя возле стены и протянул нам пачку. Никто не заставил себя уговаривать. Я схватилась за сигарету первой, далее по кругу по штучке взяли боевики. Игорь просто выбросил себе в губы сигарету, не задействовав вторую, вооружённую, руку. Бросил пачку на пол, достал из неё зажигалку и щёлкнул колёсиком. Уже через минуту мы все оказались окутаны дымом 'Сакуры' - иногда Князь покупал и такие сигареты, так просто, исходя из того, что раз уж нельзя курить вдоволь, так хоть разнообразить редкие 'перекуры'.
  Шизофреническая картина... Разрушения, гарь и дым. Стекло и пыль по полу. Четверо взъерошенных и осыпанных побелкой и пылью человек меланхолично курят сигареты. Посреди беспорядка в кругу людей стоит громоздкая бронзовая пепельница в форме ракушки. И люди аккуратно, по очереди, стряхивают в неё пепел...
  - Сейчас милиция подъедет, - глухо предупредил один из молодцов.
  - Да, выстрелы и взрыв были хорошо слышны. Наверняка, кто-нибудь уже вызвал, - подтвердил второй.
  - Сначала приедет Пак, - устало отозвался Князь.
  И оказался прав. Входную дверь мы так и не закрыли, поэтому топот вбегающих по лестнице ребят хорошо услышали. Тальк и Пак... Пробравшись к нам, ребята молча оглядели 'поле битвы'. Объяснять что-либо не пришлось. Потом, вероятно, Пак расспросит с пристрастием обо всех подробностях сражения, но сейчас, при посторонних, объяснений ему не нужно. Миша присел рядом с нами на корточки и вытянул из-под куртки трубку. Закурил. Теперь ровно и спокойно дымило уже пять человек. Тальк не присоединялся, хмуро разглядывая остатки проявления в коридоре. Останков, как это обычно и бывает, не было, но на стенах тонкими чёрными паутинками с соплевидными натёками оставались выделения сущности. Тальк, вытащив серебряную пробирку-дезактиватор из кармана, краешком своего старого 'контакля' соскребал эту дрянь в емкость. Будет делать экспертизу. Пожалуй, это хорошо, что хоть что-то осталось - будем хотя бы знать, к какой категории эта сволочь относится и, возможно, найдём на неё управу.
  Во входную дверь тихо прощемилась Панда. Именно она была на ментальной связи и, по-видимому, вовремя среагировала на эмоционально-чувственный взрыв моего напарника. Поэтому ребята прибыли так скоро - со времени нашей разборки с нежитью прошло не более десяти минут. Панда - девочка молодая и весьма самоуверенная, ну, да и то, и другое - неотъемлемые качества любого ментальщика. В ней меня не устраивало только одно - безумная любовь к халяве. Она вошла в комнату, брезгливо одёргивая штанины, дабы не испачкать их в общем бардаке, в который превратилась прихожая квартиры. И застыла.
  Я бы, наверное, тоже несколько опешила. Князь даже глаз не перевёл, продолжая задумчиво рассматривать узор на потолке и сизый дымок своей сигареты. Вероятно, вот эта отстраненность от происходящего, помноженная на внешний вид, и заставила Панду, затаив дыхание, замереть на входе. Князь, по-моему, был великолепен. Мокрый, грязный, взъерошенный, ещё не остывший после боя и отстраненный, словно Далай-лама. Совершенство, а не мужчина! Приход Панды, кажется, он даже не заметил. Заметил Пак. И, как положено хорошему руководителю, он приметил не только её приход.
  - Ну? - поднялся он с корточек, привлекая своим движением её внимание.
  - Там милиция подъехала, - Панда оторвалась от лицезрения обнажённого и перевела взгляд на Пака.
  - Ясно, - кивнул Мишка. - Иди, я сейчас спущусь.
  - Ага, - отозвалась она и не сдвинулась с места.
  Что ж. Её тоже можно понять. Ей, в отличие от меня, не приходилось переодеваться с Игорем в одной комнате и чисто эстетически наслаждаться видом гармоничного тела, способного в любой момент под воздействием внешних обстоятельств или женских рук превратиться либо в тугой жгут напряжения, либо в бархатное полотнище...
  - Игорь, - позвал Пак.
  - Ммм? - Как-то менять положение или иным образом реагировать на зов Князь не стал. Устал, бедолага...
  - Оденься. И приготовься к обороне от доблестной милиции, - распорядился Пак и, уверенно взяв за плечи Панду, просто развернул её к выходу и вывел из квартиры. Интересно, если бы в такой ситуации оказалась не наша ментальщица, а я, Пак бы посмел поступить так же? Впрочем, я бы вряд ли застывала столбом. Желание - желанием, работа - работой.
  Игорь тяжко вздохнул и, затушив сигарету, поднялся на ноги. Осмотрел себя, печально хмыкнув. Всё мытьё насмарку. Добрался до шкафа и вытащил спортивный костюм. Для данной ситуации - самое то. Одевался, не оглядываясь на присутствие посторонних. Боевиков просто не стеснялся, а меня явно сейчас не воспринимал за противоположный пол. Да, вот и вправду, без баб-с...
  - Даш, - Князь подошёл, присел на корточки рядом. - Ты посиди здесь с Тальком и мужиками, - и кивнул в сторону бледноватых двоих-из-ларца. - А я спущусь. Если можно будет отболтаться - отболтаемся. Если нет - придётся давать показания. Понимаешь?
  Сказано это было со смыслом. Немного подумав своей больной головой и весьма пьяным сознанием, я 'догнала' - Князю нужна удобоваримая версия происходящего, да такая, чтобы прицепиться было не к чему. То есть - боевиков нужно будет 'зачистить'.
  - Ага, - наконец кивнула я и попробовала улыбнуться.
  - Умничка, - вздохнул Князь. - Сама справишься или Панду позвать?
  У Панды это, конечно, получилось бы лучше, но... После того как она так явно запала на мужчину, рядом с которым (пусть не в постели - но это, для разнообразия, даже пикантно) я провожу вторую ночь, меня просто обуяли страсти. И я, скривившись, отозвалась:
  - Справлюсь. В крайнем случае, Тальк поможет.
  Тальк как раз вошёл в комнату. Кивнул, подтверждая готовность, и занялся своими склянками и прочим лабораторным барахлом, располагая экспресс-тесторы на письменном столе. Игорю его кивка оказалось достаточно. Он поднялся, нашёл кое-как ещё выглядевшие сандалии и пошёл вниз, разбираться.
  - Тальк, - позвала я. - Какова генеральная версия?
  - Первая. По категории 'А', - не оборачиваясь, отозвался он.
  Это означает, что здесь проходило обычное нападение. При этом, естественно, что ребята, так предусмотрительно нанятые Паком в качестве телохранителей должны подтвердить, что произошло нападение неизвестных, ранее угрожавших мне и Игорю. И уж, конечно, ни о каких паранормальных явлениях и речи идти не может. Я откинулась на стену и закрыла глаза. Сначала нужно было точно сформулировать моделируемое прошлое. Потом для себя нарисовать картинку его. Потом сделать её динамичной и объёмной настолько, чтобы можно было впихнуть одно и то же видение всем участникам процесса, находящимся в разных углах помещения.
  Итак...
  Пока я работала над составлением картинки, Тальк задумчиво что-то смешивал и разводил в пробирках. Не совсем его работа, но, когда испытывается недостаток в профессионалах, нередко приходится брать на себя и чужие обязанности. В данный момент Тальк заменял нашего физико-математического гения Твикса - совсем недавно тот уехал на очередную конференцию в Европу и тем на время осиротил нашу группу на одного спеца.
  Двое-из-ларца-одинаковых-лица сидели тихо. Видимо, хватало ума ни во что не влезать. А возможно, просто не хотели попадаться на глаза органов. Их-то ведь, наверняка, тоже по головке не погладят. Так что им оставалось только надеяться на то, что Игорь сумеет договориться. Мы надеялись на то же, но прекрасно понимали, что его возможности не безграничны, особенно, если речь пойдёт о простом бараньем упрямстве, которое подчас проявляют люди служивые. Однако картинка проявилась, наконец, как достаточно скомпонованная мозаика. Я вопросительно взглянула на Талька. Он поймал моё предложение и пожал плечами. Я-то и сама понимаю, что всё склеено тяп-ляп. Но для нашей доблестной милиции и этого хватит - для них важно, чтобы сходились показания, а уж насколько дискретно сознание участников выявляло последовательности и детали - это не их забота. Тальк повторно пожал плечами и, резко обернувшись, сделал шаг к наёмникам. Хлопок. Оседающая белая пыль и на мгновение всё вокруг замерло...
  Работать в таких условиях - одно удовольствие. Ребята оказались просто заглушены, их воля подавлена сильным дурманом. Всё, что оставалось, это аккуратно вложить в клюющих носами боевиков новую для них картинку видения прошлого. Не сложно, особенно, когда есть поддержка.
  Когда Игорь и Пак поднялись в квартиру, боевики, адаптировавшись, стояли на балконе и весело болтали, опорожняя княжескую пачку 'Сакуры'. Тальк занимался опытами в экстренно развёрнутой мини-лаборатории. А я...
  Я просто легла спать. Как есть, свернувшись калачиком на запылённом ковре, возле посечённой кристаллами стены.
  Я подумаю обо всём завтра... Или никогда...
  А на сегодня с меня хватит.
  
  Невозможность седьмая:
  Сбился с круга...
  
  Сбился с круга? Так это пустяк.
  Мир не тот, что вчера, что минуту спустя.
  Ускользая от нас, кружат стрелы шутя.
  Он не тот, что вчера, что минуту спустя.
   'Пикник'
  
  Подслушивание 19.09.20... 13.13
  
  Когда нужно, я умею спать долго и беспробудно. Точнее, делать вид, что сплю.
  Сразу по возвращении после разговора с представителями органов Князь на руках перенёс меня на диван. Я тогда едва проснулась, но хватило меня только на то, чтобы сонно поблагодарить, когда он уложил меня на подушки и накрыл одеялом. Помню, что в постели было холодно, и я тут же закрутилась, стараясь сохранить тепло. Князь заметил и подоткнул концы пухового одеяла. Отреагировать я не успела - вырубилась. И, судя по всему, счастливо проспала не только ночь, но и часть дня. Причём - вполне насыщенную его часть. Ребятам же такого счастья, как спокойный сон в эту ночь, даровано небом не было.
  В комнате сидело трое - Пак, Рашпиль и Князь. Малый совет был в самом разгаре, когда я проснулась. Только открывать глаза и выдавать себя совсем не захотелось. Этому было несколько причин. Во-первых, так можно услышать многое, в том числе и то, что не предназначалось для моих ушек. А ушки у меня, как и у всех представительниц прекрасного пола, всегда на макушке и весьма любопытны. А во-вторых, именно такой сладкий, ничем не тревожимый сон женщины, мягкой пушистой кошкой спящей где-то рядом, даёт мужчине уверенность в его силе и способности оборонить. А что ещё нужно для того, чтобы ощущать себя нужным? С моей же стороны это маленькое действие - лишь попытка воспитать моих любимых мужчин как счастливых и уверенных в себе людей.
  Звякали ложечки в чашках. Вилки скребли по тарелкам. Журчала вода. Постукивали пальцы по столешнице. Скрипела авторучка по блокноту. Щёлкала зажигалка. Дымок вился, причудливо сплетаясь запахом с туалетной водой Князя и гарью не до конца проветренного помещения.
  - Мудоящеры... - голос Князя был тихим, хриплым, невыспавшимся и злым. Даже было слышно зубовное скрежетание эмоционального проявления. - Хорошо этим жопам... Геморрой зарабатывать... Презеры гнутые... Теперь до пенсии раком во все щели...
  - А как-то это дерьмо разгрести? - Рашпиль тоже явно старался говорить потише, видимо, опасался меня разбудить.
  - Ты не представляешь, Раш, какие суки взялись за это дело! Они тебе не то, что своё плашмя без вазелина заправят, они и детский творожок сунут так, что стоять будет и порвёт по самое не балуйся!.. Эти, пока до гланд не докопаются, не отвянут...
  - Ладно, тебе, Игорь... Хорош чернуху гнать, - это Пак. Как всегда серьёзный и рационально настроенный. - Пора уже мозги в кучку и думать, как из всего этого вылезать...
  - Вылезешь здесь... В коленно-локтевой на пинкоходе, млин...
  Никогда не слышала, чтобы Игорь матерился. Но ещё меньше ожидала от него подобного нынешнему. Просто матерком меня давно не удивишь, я при необходимости и сама не чураюсь крепких выражений, но то, что сейчас говорил Князь, было совершенно другого уровня. По сути, ситуация обратная подростковой - в среднем школьном возрасте детки обычно высказываются матом, подчас не понимая сути и смысла слов, вкладывая в их произнесение всего лишь желание показать себя взрослым. Высказывания Князя, напротив, были весьма конкретны и выверены, но при этом - ни одной фальшивой ноты, ни одного элемента позёрства или желания оказать впечатление!
  - Ладно, вернёмся к нашим баранам, - вздохнул Пак. - Суммируя информацию по вчерашнему происшествию. Первое: ночное проявление было на порядок выше по структуризации, чем предшествующее. Вывод - оно растёт и количественно, и качественно, способно вторгаться в наш мир не только на уровнях сна или иллюзии, но и вполне реально. Второе: проявление имеет в своей основе пластичную биомассу. То есть, если это порождение 'зоны', а не каких-либо иллюзионистов-конкурентов, то, значит, 'зона' где-то уцепила жирный кусок жертвоприношения. Третье: ключик Акуи тут ни при чём. Четвёртое: милиция вообще и непосредственное начальство в частности вышли на Князя и теперь, судя по его собственному признанию, не дадут ему жить спокойно... Я что-нибудь упустил?
  - Нет. По вчерашнему - всё.
  - Едем дальше, - продолжил Пак. - Теперь о том, в чём вы не участвовали. Первое: Тальк, временно получив доступ к Твиксовской машине, сумел отыскать информацию на личность Саши. Конечно, всё очень даже под большим вопросом, но... Вот Дашка проснётся, посмотрит.
  - Есть вопросы? - удивился Князь. - Нашёл - и нашёл, молодец. Теперь отыщем её и поговорим о ключике.
  - Вопросов, Игорь, только прибавилось, - хмыкнул Рашпиль.
  В этот момент мне захотелось вскочить с постели и вцепиться в Пака. И вытрясти из него всё, что он знает о Саше! Одно остановило: слишком тоскливо говорил Миша. Как бы ни дурную весть он приготовил для меня. Поэтому я осталась лежать, тихо посапывая и стараясь не сбиваться с ритма сонного дыхания.
  - Оставим до пробуждения Дашки, - решил Пак и продолжил перечисление: - Во-вторых, Тальк отыскал информацию на хозяина сотового, с номера которого нам звонили. Человечек оказался не простым. Проходчик по прозвищу 'Клещ'. Один из наших. Только вошёл в 'зону' и не вернулся он лет эдак пять назад. Данных на него - кот наплакал, но удалось выяснить, что относился он не к бригадам 'проводников', а к вольнонаёмным и занимался в основном поисками и продажей артефактов из псевдореальности. Одна из самых его удачных находок-сделок - это всем известный ящик Пандоры.
  - Это та хрень, что так и не сумели открыть, что ли? Там странный материал, который оказался не по зубам нашим физикам. А внутри ящика - полость, в которой вроде как обнаружено живое существо.
  - Ну... - протянул Пак. - Это всё слухи. В реальности материал оказался плотно сконцентрированной мембраной, близкой по строению к обычной керамике, а внутри этой коробки находится нечто, что условно можно именовать биомассой. Оно имеет биологически пассивный фон, но при этом способно к передвижению в своём замкнутом пространстве, правда - со скоростью улитки, функциям дыхания и условно сердцебиения. Остальное пока только изучается.
  - Получается, что оно живо, Пак?
  - В общем, скорее да, чем нет. Есть версия, что это какой-то инкубатор для существ 'зоны'. Но есть и мнение, что это сущность - душа.
  - В смысле? - удивился Рашпиль, наконец вклинившись в разговор.
  - Ну... Её биологическое воплощение...
  - Бред какой! Зачем заключать душу в ящик? - фыркнул Князь.
  - Предполагается, что это - шаблон, - отозвался Пак. - Что на заре возникновения человечества божества оставили шаблон души для того, чтобы модель не пропала. Знаете, сколько мутаций сейчас... Физических, социальных, психологических...
  Ребята промолчали. Возможно, им и захотелось покрутить пальцем у виска, слушая с каким воодушевлённым настроем Пак раскрывает эту бредовую идею, но уважение к руководителю оказалось сильнее.
  - Так. Далее. - Пак, видимо уловив мысли ребят, смущённо откашлялся и, вернувшись к насущным проблемам, продолжил повествование. - У нас остаётся уйма вопросов без ответов. В первую очередь - сколько у нас врагов?
  На первый взгляд показалось, что вопрос Пак задал риторический. По интонации было ясно, что он не ждёт ответа. Однако, ребята не так просты, чтобы смолчать. У каждого из них уже сформировался свой взгляд.
  - В свете последних событий, - затянувшись сигаретой, заговорил Князь, - я бы предположил, что не менее трёх. 'Зона', пока неизвестно - подчинённая кому-то или вполне самостоятельно расширяющаяся. Некие неизвестные в реальности, как-то связанные с 'Клещом'. И Саша с её ключиком. Даже если ключ вполне благонадёжен, цель его появления неясна, и я склонен воспринимать его скорее как проблему.
  - Согласен, - после недолгого раздумья включился в обсуждение Рашпиль. - После всего происшедшего... Иного расклада нет.
  - Война на три фронта... - хмыкнул Пак. - Ладно, допустим. Вопрос второй: почему всё сходится на Акуе?
  - Всё? - недоверчиво переспросил Рашпиль. Игорь промолчал.
  Вот это действительно интересно. И я навостряю ушки.
  - Всё. Она первая принимает звонок с предупреждением, она же получает этот злополучный ключ, она уже дважды оказывается первым контактором с проявлением псевдореальности. Её квартиру разносят взрывом. Слишком много совпадений, не находите?
  - Находим, - хмуро подтвердил Шамиз. - Всё сходится на девочке.
  - Вот и остаётся решить вопрос - почему? - вздохнул Пак.
  - Могли упростить себе задачу и выбивать по одному... А Акуя - выбор жребия, - поморщился Князь.
  - Все сразу? - усмехнулся Пак. - Тогда предположение о том, что у нас трое разрозненных врагов, не выдерживает критики. Случайности такого порядка просто не запланированы причинно-следственными связями этой реальности.
  - Ну, не знаю! - развёл руками Князь. - Можно, конечно, гадать на кофейной гуще...
  - Или прикинуть стандартные версии, - влез Рашпиль. - За-ради чего можно так ополчиться на, в принципе, безобидную девочку?
  - Потише, ты... - шикнул Князь. - Проснётся - долго будешь пудрой пользоваться, царапины замазывать... К тому же насчёт 'безобидной' я бы дважды подумал. С одной стороны, мы долгое время раскручивали её образ, как сильного воина в псевдореальности, и таковой её сейчас и знают. С другой - она уже давно выросла и вполне является тем, кого из себя строит. Так что выбор именно её может быть вполне оправдан.
  - Акуя отличается от большинства 'проводников', - медленно заговорил Пак. Обычно так он рассуждает вслух, когда ему нужна помощь слушателей. - Начнём с того, что она - женщина. И это поистине странное явление. В большинстве случаев женщины не выдерживают в псевдореальности.
  - Почему? Я видел несколько женщин-проходчиков. Ничего, нормальные бабы. - удивился Раш. - Ну, в смысле, без титек не остались.
  - Их возможности значительно ниже тех, что есть у мужчин, - поморщился Пак. - Конкурентоспособна в данном случае только Акуя... Это, в своё время, и послужило поводом раскручивать её в образе леди-бойца. Вкратце, суть такова... Псевдореальность по вибрациям близка к колебаниям, которые присущи физической матрице нашего мира. Наибольшее влияние на этом уровне имеют мужчины. Женщинам Богом дарованы более высокие материи, власть над высокими вибрациями. Естественно, что в обоих случаях я говорю об 'экстра'...
  Последнее было сказано как поправка в ответ на совершенно неприкрытое презрительное хмыканье Рашпиля. Его вполне можно понять. Это не шовинизм, это просто обширный опыт.
  - При этом женщины менее стабильны сознанием, чем мужчины, и тем усиливают влияние 'зон'. Но! Действуя как дестабилизатор, создавая процессы переходов вибраций, женщины вполне сохраняют своё сознание. У них в мозгах словно предохранитель работает - они способны легко разрушить мир, но при этом ни в чём не причинят вреда себе.
  - Чем подчас и пользуются... - пробубнил Шамиз.
  Странно, что Князь промолчал.
  - Акуя была как все, но изменилась после одного из неудачных для неё входов в псевдореальность, - невозмутимо продолжил Пак. - Получила серьёзную травму, последствия которой до сих пор её тяготят и...
  Как же, тяготят! Да я Небо благодарю за то, что мозги прочистило! За то, что эти шрамы мне всегда напоминают о смерти, о том, что в этой жизни нужно успеть сделать что-то особенное, ради чего вообще жил. За то, что память боли прочно погасила гордыню и самолюбование. Да много за что...
  - И, как ни странно, дар...
  Странно - не странно... Я шла не за ним. Я шла для того, чтобы сдохнуть. Было времечко - хотелось боли и смерти. Красивой смерти, показательной, чтобы все вокруг хлюпали носами и говорили обо мне возвышенные слова. Многие в молодости полны подобной блажи, и я не была исключением. Только - в одиночку пройдя сквозь самую страшную 'зону' нашей страны, я добралась до самого её сердца и увидела то, о чём до меня только легенды ходили. Алтарь. А добравшись, долго сидела, привалившись к мохнатому серому камню, и впитывала его осколочную память. А потом пошла домой. Просто пошла, бросив всю снарягу там же. Шла, ни о чём не думая и не заботясь. И навернулась в один из блуждающих колодцев-порталов. Краткий полёт. Сквозная боль. Сумерки сознания. Очнулась нашпиленной на арматуру, словно бабочка... Одно благо - очнулась уже здесь, в нашей реальности, там, где меня смогли найти и откачать какие-то странные бомжеватого вида люди. И с тех пор окружающие говорят, что у меня - дар... Я же подчас задумываюсь: дар? Или всё-таки проклятье?..
  - Акуя легко, почти играючи, чувствует 'зоны'. Она там становится по вибрациям сродни мужчине. Её организм и сознание функционируют по совершенно другому типу. Она - вне полов. И это её козырь в разговоре с 'зоной'. К тому же теперь, когда она стала обученной 'экстра'...
  - Возможно, что именно в этом и кроется разгадка такого убийственного интереса к ней со стороны наших противников, - предположил Князь.
  - Сомневаюсь, что именно это, - вздохнул Пак. - Ей завидовали и будут завидовать. Но это не повод для таких планомерных нападений. Скорее, она успела, сама того не сознавая, влипнуть во что-то.
  - При её активности и постоянном желании сунуть пальцы в розетку... - задумчиво протянул Князь. - Весьма похоже...
  - Значит, остаётся только выяснить - во что она вляпалась, - подытожил Рашпиль.
  - Не просто вляпалась! Но смогла одним действием перебежать дорогу и в этой реальности, и в иной! А вот это уже значительно сложнее будет...
  - Пожалуй, - согласились ребята.
  - Блин... Времечко-то как летит! - Судя по восклицанию, Пак только что взглянул на часы. И ещё это значит, что времени у него в обрез. А я ещё ничего не услышала от него о Саше... Значит - пора просыпаться!
  
  Фотографии 19.09.20... 14.01
  
  Сладкие потягивания и позёвывания заняли не больше пяти минут. Традиционную программу красивого пробуждения пришлось сократить до минимума. Сквозь приопущенные ресницы интересно было смотреть на то, как мужское трио с одинаково кошачьим выражением на мордочках наблюдает за моим утренним художественным этюдом. Забавлял и вызывал законную гордость тот факт, что все трое старательно делали вид, что замолчали они просто так, а эта женщина, сладко выпутывающаяся из одеял и простыней, совсем тут ни при чём. Но - всё хорошее когда-нибудь кончается. Выступление на бис в данном случае не предусмотрено.
  Я легла на бок и, приподнявшись, облокотилась на локоть. Улыбнулась, вскинула брови. То, что халат то ли за время сна, то ли за период потягиваний успел расстегнуться на одну пуговку сверху, я прекрасно ощущаю. Невозможно не ощутить, что грудь перестало стягивать. Но успешно делаю вид, что не вижу этого. Ребята же не торопятся сообщать мне об такой мелочи. И - всем хорошо, все довольны...
  - Доброе утро, спящая красавица! - Пак на правах старшего поприветствовал меня первым.
  - Доброе, - протянула это с интонацией блаженства. То ли ответила сокращённым пожеланием, то ли подтвердила, что утро доброе. Действительно, доброе - все рядом, все живы.
  - Ну, Даш, ты и спать, - улыбнулся Раш. Я улыбнулась в ответ. В этом приветствии главное не слова, а мимика. Мы друг друга поняли.
  - Кофе или чай? - Князь проявил себя гостеприимным хозяином.
  - Кофе... - мечтательно закатила я глаза. Действительно, кофе сейчас будет в самый раз. Тем более что именно его запах вкусно щекочет нос.
  - Будешь подниматься или ещё поваляешься? - Пак, как всегда, рационален. Его вопрос - уже прелюдия к разговору. Неуловимо настраивает на серьёзный лад.
  - Поваляюсь, - надолго задумываться я не стала. И так понятно, что выскакивать из нагретой постели в прохладу осенней комнаты мне не хочется.
  Пак усмехнулся:
  - Вы ещё счастливо нежитесь? Тогда мы идём к вам! - подхватил со столика какие-то папки с бумагами и свою чашку грога и прошёл ко мне. Я немного подвинулась, чтобы дать ему место для комфортабельной посадки. Не самое лучшее начало. Если наш невозмутимо-серьёзный руководятел начинает шутить - дело плохо. Сердце неприятно сжало, отозвалось противным скрипом под лопатку и бешеным стуком в виски...
  Пока Пак раскладывался возле меня, из кухни пришёл Князь. В руках его была - о, чудо! - чашечка настоящего кофе! После растворимой бурды варёный кофе всегда кажется причастием. И пусть сварен он в кофеварке, а не как положено, в турке на слабом огне, и пусть кроме избыточного сахара нет в нём пряных гвоздики, муската и кориандра... Как это было правильно сказано: настоящий кофе - это он; растворимое - оно. Я приняла в руки чёрную глиняную чашечку и вдохнула аромат. Лицо сделалось счастливо-идиотским настолько, что Игорь не сдержал дружеской ухмылки. Отпив глоточек, я, как воспитанная девочка, сделала волевое усилие и отставила чашку в сторону. С показным вниманием обратила взор на Пака, всем видом демонстрируя готовность слушать. Вид у меня сейчас - сама мисс Послушание. Фигушки. Пака не проняло. Либо я слишком встревожена внутри, чтобы хорошо играть, либо он действительно готов сообщить мне нечто из ряда вон выходящее.
  - Здесь три фотографии, Даш, - вытащил из папки большие листы Михаил. - Посмотри, и если вдруг кого узнаешь - скажи...
  Я взяла в руки бумагу. Копии фотографий, увеличенных для лучшего просмотра, были отпечатаны принтером. Одна - чёрно-белая, две - цветные. Все весьма средненького качества. Причём понятно, что качество хромает именно у оригиналов, а не у копии. Именно это вызвало предположение, что фотографии передо мной - рабочие снимки 'проходчиков'. Есть такое: перед выходом в 'зону' новой, не сработанной команды, обычно делают коллективный снимок. Да и давно уже сложившиеся группы любителей продолжают эту традицию. Только мы такой дурью не маемся - нам важнее инкогнито.
  Первым решила посмотреть чёрно-белый снимок. Команда - шесть человек. Девочки и мальчики студенческого возраста. Судя по одежде и старым мешкообразным рюкзакам, речь идёт о восьмидесятых. Тогда была первая волна интереса к 'зонам', НЛО, территориям контактов и прочее, прочее, прочее... На снимке группа стояла плотным рядом, уже готовая к входу в 'портал'. Забавно: все ребята улыбались и держались так, словно собрались на воскресный пикник, а не на опасной маршрут. Во втором ряду, почти закрытая плечами двух пацанов, стояла Саша. Даже списывая на плохое качество рабочей фотографии... Даже принимая во внимание невозможный разрыв во времени... Даже понимая, что есть на свете люди похожие друг на друга, как две капли воды... Это была Саша. И никто не сумел бы убедить меня в противоположном. Веяло от неё именно той особенностью, которая поразила меня в нашу встречу.
  - Откуда фотография? - подняла я глаза на Пака.
  - Посмотри все, - мягко попросил Миша. - Потом поговорим...
  Я живо схватилась за следующий снимок. Цветное рабочее фото. Команду из восьми человек разных возрастов фотограф застал внезапной вспышкой. Ребята перепаковывались перед выходом - кто-то оглянулся, перебирая вещи, кто-то отвлёкся от укладки штурмовика, кто-то поднял голову, оторвавшись от раскладывания спиц по кармашкам наруча... Саша сидела возле большого экспедиционного рюкзака, утягивая стропы. Она успела только чуть повернуться на оклик. Но мне этого было довольно. Поворот головы. Волна потревоженной чёлки. Удивлённое выражение глаз. Это была Саша...
  На третьей фотографии на фоне входа в катакомбы Саша стояла в обнимку с молодым человеком в камуфляже. Мужчина улыбался, отнюдь не по-братски за талию прижимая мою девушку ветра к себе. И нельзя было сказать, чтобы она сопротивлялась. Скорее, была растерянна и удивлена. Её удивление было ясно читаемо: не перед выходом же в 'зону' такие шутки!
  Я разложила перед собой фотографии в ровный ряд и потянулась за чашкой кофе. Глотнула. Теперь уже хотелось чего-нибудь покрепче...
  - Итак. Я посмотрела, - тихо сказала я, не поднимая глаз на Пака. - Мой вопрос тот же: откуда фотографии?
  - Из базы данных Твикса, - отозвался Пак. - У него хранится архив информации на бывшие и нынешние группы лет за десять-двадцать. В первую очередь, конечно, официально зарегистрированные через банк проводников. Но есть и совершенно случайные данные по любительским выходам.
  - Как это нашли? - Я снова нырнула в кофе. Ещё немного и нужно будет просить у Игоря ещё чашечку. Или сигарету. Или выпивку... Что-нибудь, чтобы занять рот.
  - Если бы этим занимался Твикс, я думаю, он бы просто навскидку по твоему описанию нашёл бы эту информацию, - вздохнул Пак. - Но этим занимался Тальк. Он просто просидел ночь перед экраном. А фотографий подобного рода у Твикса скопилось достаточно.
  - Ясно, - говорить захотелось коротко и чётко. А, впрочем, возможно, говорить и не хочется вообще. Точнее - не хочется, чтобы говорил Пак. Не хочется знать.
  - Ты посмотрела внимательно? - спросил Пак.
  - Да, это Саша, - мне не требовалось пояснений по вопросу. Слишком хорошо понятно - для чего с его подачи я разглядывала эти снимки.
  - Так, - Пак вздохнул.
  Ребята подтянулись поближе, тоже заглянули в фотки.
  - Красивая девочка, - это Раш. Наверняка, Саша не кажется ему эталоном красоты - у него более симпатичных женщин хоть отбавляй, но, видя моё состояние, он так неуклюже пытается всучить комплимент моему вкусу.
  - Между этими фотографиями лет десять разницы, - предположил Князь, разглядывая снимки.
  - Больше, дружище, - отозвался Пак. Посмотрел на меня сочувственно, но, поскольку я снова нырнула всем сознанием в чашечку, то продолжил: - Вот этот чёрно-белый - это в восемьдесят первом году на входе в 'Уральскую зону'. Этот, с молодым человеком, - девяносто пятый, перед входом в Одесские катакомбы. Цветной групповой - позапрошлый год, вход в 'зону' Жигулёвского треугольника.
  - Нда... - Игорь бросил на меня осторожный взгляд.
  Я продолжала делать вид, что меня лично занимает исключительно лишь моя собственная судьба, отпечатавшаяся в остро изломанных линиях кофейной гущи. Гадание - не моя стихия, но тут и без переводчика видно: ничего хорошего не жди. Кресты, кресты, кресты...
  - Эти три фотографии объединяет не только то, что на них присутствует один и тот же человек, - вздохнул Пак и заглянул в бумаги. - Александра Степанкова. Проходчик первой категории... Но и то, что ни одна из этих групп не вернулась на базу. Не выжило ни одного человека.
  Кофе стал чёрно-белым... Рука дрогнула, выпуская ручку...
  Не меньше вечности летела вниз, переворачиваясь и проливаясь, глиняная чашечка...
  Мелкой пылью и огромными тёмными звёздами падали брызги на простыню...
  А я сидела, замерев, и тупо смотрела на маленький золотой предмет, вытеснивший из моей ладони ручку чашки...
  Ключик.
  
  Цветы для дуры 19.09.20... 15.35
  
  Оказалось, что уезжает не только Пак. Рашпиль брался его отвезти и возить в течение дня по всем мыслимым и немыслимым местам города и пригорода - Мишка хотел пообщаться со всеми более-менее значимыми в нашей сфере людьми. А они, по воле судьбы или здравого смысла, были территориально рассеяны по губернии. Это позволяло пересекаться только по поводу и не трепать нервы друг другу конкурентной борьбой. Рашпиль на своём монстрике, наверняка, легко домчит друга в любую точку. А проблем с работой у него просто не бывает - он сам себе руководитель. А Пак, как всегда, взял отгулы, которых у него, как у специалиста высокого класса да на хорошем счету у начальства, хватает... Князь же должен на пару часов уехать, дабы предстать перед своим начальством. Тальк и Вик заняты по горло разбором поступающей информации. Ну, не Панду с Клео со мной оставлять! Ребята задумались. Мои возмущения они просто игнорировали. Оставалось только фыркнуть и с гордо поднятой головой пойти в душ. Впрочем, закрывать дверь я не стала.
  Разделась, осмотрела себя в зеркале. Ничего. Шрамики на теле почти уже поджили. Руки, правда, всё ещё оставались в весьма плачевном состоянии. Ладошки Дядя Саша ещё вчера обработал мне клеем и сверху поставил площадный пластырь. Убеждал, что в этом уже можно руками работать и даже купаться. Сейчас проверим. Я забралась в ванну и повернула краны. При полном напоре вода двух разнотемпературных сортов заставляла сталь сотрясаться. Вот что значит новострой! У меня в доме подобное можно было наблюдать только глубокой ночью, когда потребление воды по сети сходило на нет. Душ оказался с массажной функцией. Пришлось, правда, повозиться, прежде чем нашла положение рычага, при котором струи воды стали мне приятны. Но уж когда нашла, почти с наслаждением отпустила руки гулять по телу. Вода падала на кожу, делая её красной от мелких покусываний и надавливаний струями. Закрыла глаза, почти забыв обо всём. Меня настигло расслабленно-пьяное состояние, когда можно стоять, слегка пошатываясь, и изгибаться под водой, словно кошке под ласковой ладонью.
  Прежде чем зайти, Князь постучал. Я посчитала, что будет лучше занавеситься. Зайдя, Игорь громко объявил о том, что все разъёзжаются, а со мной решено оставить двух охранников. Телохранители будут в подъезде, так что наслаждаться свободой и завтраком они мне не помешают, а через час-полтора и хозяин приедет. В ответ я фыркнула. Игорь попросил не обижаться и обещал привести мне к ужину мой любимый тортик. Пришлось вздохнуть и принять происходящее, как должное. Выкуп предлагался соответствующий - 'Прага' того стоила. Убедившись, что я больше не возмущаюсь, Князь быстро смылся. За шумом воды я всё-таки расслышала, как хлопнула входная дверь и щёлкнул замок.
  Из душа я, после недолгих размышлений, решила выйти, не одеваясь. Я резонно рассудила, что в квартире всё равно никого нет, после холодного обливания в ней мне вряд ли покажется прохладно, и, к тому же, влезать в халат, в котором была проведена ночь, - просто моветон. В результате этих нехитрых рассуждений из ванной я выпорхнула обнажённой. Квартира действительно была пуста. Ребята оставили на столе мой завтрак и гору немытой посуды... Как ожидаемо. Неожиданным оказалось то, что питание сегодня они заказывали из ресторана. По-видимому, времени на приготовление не нашлось.
  Опустившись в кресло и сдвинув на дальний край стола уже использованные тарелки, я споро взялась за вилку. Салатики, фаршированная куриная ножка с фасолью под сыром, сок и пирожное. И всё в количествах, способных удовлетворить уставшего, невыспавшегося, злого и прожорливого мужчину. Пожалуй, такого праздника Робина-Бобина у меня давно не было.
  Между основным блюдом и десертом стащила из бесхозной пачки сигаретку. Затянулась.
  Саша... Кто же ты, Саша? Что же это было с нами?
  Привет с того света? Странные изломы времени? Вторжение 'зоны'?..
  Нет ни одного достойного предположения. Есть только уверенность в том, что наша встреча не была случайной. И ключик. Маленький золотистый ключ-зубоскал, преследующий меня сквозь пространство и вылезающий в самый неподходящий момент. И есть понимание того, что всё не так просто. Что ключик - Ключ. Что мне искать дверь, которую можно открыть. И, может быть, это позволит нам вновь встретиться. И тогда я спрошу тебя об этой странной несуразности переноса во времени. И ты ответишь... Саша.
  Ты ответишь... Злость за всё, что произошло со мной и ребятами за последние дни, накатила внезапно. И эта злость нашла выход. Где-то, неизвестно где, есть или был человек, который во всём этом виновен. И я найду его.
  Дым свивался в облака. Тянулся сизым драконом над Фудзи...
  От неожиданного стука в дверь вздрогнула. Колбаска пепла слетела с сигареты и рухнула мне на бедро... Зашипев скорее от досады, чем от боли, я вскочила. Кого черти несут? У хозяина ключи, ребята бы скорее на телефон звякнули - предупредили. Значит, эти... телохранители. Может, кому взбрело стакан воды попросить или, напротив, до туалета срочно добраться.
  Подлетев к столу, на котором со вчера осталась валяться неразобранная куча новокупленной одежды, я схватила рубашку и быстро влезла в неё. Хватит как минимум для того, чтобы выглянуть за дверь и спросить в чём дело.
  В дверном глазке металось что-то чёрно-красное. Присмотревшись внимательнее я с удивлением признала розы. Мне? К чему бы?.. А! Наверняка Князь подлизывается. Цветы и тортик. Хороший вечер в комплекте подразумевается. Засмеявшись романтической наивности друга, я открыла дверь.
  - Да?..
  Красный шар появился буквально перед лицом. Невольно я отшатнулась, опасаясь шипов... Мужчина в чёрном шагнул следом, совершенно без усилия сдвинув дверь вместе со мной. И через какое-то мгновение мы уже вдвоём стояли в прихожей. За закрытой дверью. Той, за которой, по идее, оставались мои 'телохранители'. Я отступила назад и оказалась спиной к стене. Вообще-то, из такой позиции я ещё что-то могу сделать. Например, продать свою жизнь и свободу подороже...
  Мужчина протянул руку и щёлкнул выключателем. Зажёгся свет. И букет снова оказался перед моим носом.
  - Я выбирал самые дорогие и красивые! - без предисловий сказал 'мотоциклист'. - Нравятся?
  Блин. Руки запотели и захолодели, а по спине загуляли мурашки. Нравится? Больше всего мне нравится, что я пока ещё жива...
  - Ага, - коротко отозвалась я. Говорить развёрнуто, что я чувствую по отношению к цветам и визиту, наверняка, не стоит - ни одного цензурного слова гость от меня сейчас не услышит. Взяла навязчиво протянутый букет. Прикрыться им, что ли?
  - Ты обещала пригласить на чай, а потом воспользоваться моей беспечностью! - весело скалясь, напомнил 'мотоциклист'.
  Что мне ещё оставалось? Конечно, больше всего хотелось по древней привычке сейчас здесь же, не сходя с места, устроить истерику. И наговорить ему такого, что могло бы отбить охоту и желание навсегда. Но! Такое поведение женщины было бы вполне прогнозируемо. Именно поэтому я взяла себя в руки и, молча кивнув, повернулась и пошла в комнату. Ненадолго задержавшись в прихожей (по-видимому, на переобувание и раздевание) гость двинулся за мной.
  В первую очередь я стащила с полки нечто, что вполне могло быть вазой. Сунула туда букет, только теперь заметив, что цветы действительно великолепны - такие шикарные икебаны делают по большим праздникам и за огромные бабки. Букет был невысоким, но весьма кустистым. Тёмно-красные розы теснились в огромном количестве, не давая вылезти редким листикам. Нелюбимого мною декоративного конверта не было, была широкая голубая лента, опоясывающая стебли в несколько колец. Красивое сочетание...
  'Мотоциклист' сел в кресло, начал с интересом оглядываться. Живость его смешливых глаз заставляла меня чувствовать себя, как на пороховой бочке. Однако я сдерживалась. Особо этому способствовало то, что одеться у меня так и не было возможности. Фантазия у меня богатая, поэтому я прекрасно себе представляю, насколько коротка рубашка... Руки лучше не поднимать, а то воображению мужчины работы не останется. К тому же пуговок-клёпок, скрепляющих низ рубашки, не предусматривалось заводом-изготовителем. В общем, дело - швах. Я даже сесть свободно не смогу, не задумавшись о том, что за этим последует...
  - Как тебя зовут, Ромео? - голос вроде бы моих волнений не выдаёт, но такие вещи обычно ловятся не по внешним признакам.
  - Глеб, - ответил он.
  Я кивнула и направилась на кухню за дополнительной чашкой. Глеб легко пружинисто поднялся с кресла. Когда я резко обернулась, рефлекторно встав в левостороннюю стойку, он остановился и удивлённо вскинул брови. Развёл руки. Вид у него стал таким, словно я оскорбила его лучшие чувства. Облизав губы, я снова отвернулась и вышла в коридор. Глеб последовал за мной. Просто стал держаться на расстоянии нескольких метров за спиной. Впрочем, меня это нисколько не успокоило - я прекрасно знаю, каковы взрывные способности мужчин. А то, что рассказал Князь и Рашпиль о боевых возможностях человека, с которым я оказалась в одной комнате, заставляет думать о выживании вполне серьёзно.
  Войдя в коридор, Глеб присвистнул:
  - Круто поразбирались, - прокомментировал он, оглядывая закопчённый потолок и посечённые стены. Подошёл к дверному косяку кухни - поскрябал ногтём уже застывшую бледно-зеленоватой смолой остаточную слизь биомассы. С интересом начал разглядывать, поворачивая на свету. Чем-то напомнил мне в этот момент Талька, только без пробирок.
  Я прошла на кухню. Здесь было всё-таки посветлее, чем в коридоре. Да и разрушений значительно меньше. Эпицентр взрыва совпадал с центром коридорчика. Кухня пострадала приблизительно так же, как и прихожая, и часть комнаты. Стекло двери было разбито в мелкие, кое-где оплавившиеся осколки; стол, стулья, стены - посечены кристаллами; на потолке - гарь, на полу - пыль и пепел. И, тем ни менее, то, что стояло у Игоря в шкафчиках, - не пострадало. И именно оттуда можно было добыть чистую посуду под чай. Я максимально быстро рванула до навесного шкафчика - там хранились бокалы. Задача была проста - схватить какую-нибудь чашку до того, как зайдёт 'мотоциклист'. Иначе мне могли грозить проблемы - тянуться вверх, значило, в первую очередь, поднимать руки.
  Только аккуратно приподнялась на цыпочках, открыла дверцы, чтобы достать посуду, как Глеб зашёл в кухню. Совершенно спокойно подтянул себе табурет и сел. Естественно, наблюдая за мной. Его насмешливый внимательный взгляд я ощущала спиной. И тем, что ниже спины, - тоже. Поскольку глаза мужчины явно прожигали именно эту часть моего тела. Пришлось стиснуть зубы, и, делая вид, что ничего не замечаю и очень занята вопросами обеспечения гостя тазиком для распития чая, я подняла руку и вытянула с полки первую попавшуюся чашку. Н-да, даже сама почувствовала, что край рубашки томно потянулся выше нижней линии ягодиц, мягко обнимая округлости...
  Развернуться я успела... И только.
  Рука с зажатой чашкой, направленной размашистым ударом в висок опасно близко шагнувшего ко мне мужчины, была остановлена и завязана сильным пястьем, прижата к корпусу. Пальцы Глеба так сжали мою неподжившую ладонь, что, всхлипнув от боли, я выпустила чашку - она ринулась вниз и меж наших ног разбилась вдребезги. А крепкие жилистые руки сжали мои плечи, привязывая руки к телу. В глазах 'мотоциклиста' было желание и что-то такое, от чего становилось не по себе... Власть? Понимание собственного могущества?
  - Сейчас вернётся хозяин квартиры. И мои друзья, - сквозь зубы процедила я, лихорадочно соображая о том, что делать.
  - Игорь, что ли? - хмыкнул Глеб, смотря на то, как расширяются мои глаза. - Его задержат не менее чем часа на четыре. А остальные до десяти не появятся совсем. У нас море времени.
  Небо пресветлое! Откуда?.. И откуда ты взялся на мою голову!? Никогда не открывай двери мужчинам с цветами! - пусть отныне это станет моим правилом выживания номер один.
  Глеб улыбнулся и потянулся ко мне губами. От него пахло мятой и апельсином. Пахло 'Дьяволом' и легко уловимо - бензином... Губы попытались поймать моё нырнувшее в сторону лицо. Не смогли. Мужчина то ли легко улыбнулся, то ли хмыкнул, что я не смогла увидеть, резко отвернувшись, но вполне почувствовала, как горячий выдох временной неудачи на своей шее. Глеб не стал настаивать на моих губах, легко сменив цель - его рот ухватил мочку моего уха и несильно рванул. Ноздри выдохнули в ушко воздух, и я почувствовала, что зажигаюсь... Лёгкая дрожь объяла всю левую сторону тела - от уха, чувствующего прикосновение лица мужчины, до стопы, внезапно потерявшей твёрдость. Во рту - на языке, на губах, на щеках - возникло зудящее тепло, настолько нестерпимое, что требовалось либо всю волю направить на его погашение, либо дать ему удовлетворение. Я не сдержалась - провела языком по сухим губам. Пустыня... Мягкие, но такие сухие, словно месяц продувались суховеем. Глеб отодвинулся, чтобы взглянуть на меня. Всё понимающим взглядом мазнул по моему лицу и снова наклонился, теперь уже к моей шее. Сильным движением на моих плечах повёл руки вниз. И рубашка натянулась на ключицах, больно свела кожу. Один рывок локтей назад, за спину и верхняя пуговица капитулировала.
  Мать твою! Теперь либо биться испуганной птицей, либо брать на себя лидерство и вести так, словно я сама хотела этого.
  Глеб скользнул губами в образовавшуюся брешь. Благо, до грудей ещё не добрался! Мои руки нервно шарили по поверхности кухонного стола, стараясь удержать изломанную прогибом спину. Я напрягала мышцы, пытаясь сдержать натиск, прекрасно понимая, почему колено мужчины втиснуто мне меж бедер - и в пах не ударить и, в конце концов, меня просто приподнимут и повалят на стол.
  Пальцы дёрнулись, порезавшись о лезвие. А дальнейшее было скорее рефлекторным действием, чем осознанным. Я схватила нож и, резко заведя плечо, вытянула вперёд вооружённую руку. То, что до рукояти дотянуться не успела - уже не имело значения. Пластырь и кожу под ним порезало, но острие вошло в корпус Глеба. Где-то под рёбра... Вошло, да не настолько, как могло бы и как хотелось. Одним движением и окончательно опрокинув меня на спину на стол и убирая свое тело от удара, Глеб отпихнул меня и отпрянул от вооружённой руки. Остриё вошло внутрь него не более чем на кончик ножа... Это я уже увидела - мы оказались на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы видеть не только лицо, но и тело противника.
  Я сползла со стола вниз, встала, широко расставив ноги для упора, чуть вытянула вперёд руку. Перекинула нож так, чтобы рукоять была в ладони в правильном положении. Ручка мгновенно стала скользкой. Простой кухонный нож - теперь если втыкать, а не резать, то стопроцентно распашешь кисть до костей. Но уже всё равно. Рваться к выходу - проблемно, звать на помощь - бессмысленно. И я молча стояла, чуть склонив голову в ожидании действий потенциального насильника. Глеб удивлённо хмыкнул, приложив ладонь к ране. Отодвинулся ещё дальше, словно в обратной перемотке киноплёнки, шагнул назад и сел на табурет. Вытащил из кармана платок и, расстегнув пуговицы рубашки на животе, сунул его на место ранения. Приладил так, чтобы дыра была прикрыта. Откинулся на стуле, привалился спиной к стене и хитро посмотрел на меня:
  - До чая дело так и не дошло, а моей беспечностью ты уже воспользовалась, - хмыкнул он.
  Я промолчала - разговаривать ещё была не способна. Глеб поморщился, посмотрев на то, насколько напряжённо я ожидала его действий. Видимо, подобное в его планы не входило.
  - Даша, - он попытался улыбнуться. - Может быть, ты отложишь на время 'режик', и мы всё-таки попробуем попить чай?
  Вот теперь я взорвалась.
  - Мудозвон! Долбоящер! Дрочила недотрахнутый! Хронический недоебит замучил, недоносок!?
  Это было только начало, но улыбку Глеба и с этого несколько перекосило. Меня же забило в мандраже, нож заходил ходуном в напряжённой руке, губы затряслись, хотелось расплакаться и забиться в угол, а я продолжала материться, выдавая всё, что лезло в голову, - а ничего цензурного в неё не приходило.
  Когда я выдохлась, Глеб сидел смиреннее ягнёнка. Глазки - серые, внимательные, вдохновлённые - смотрели с такой всепрощающей кротостью, что даже становилось стыдно за безобразную вспышку. Хотя, казалось бы, мне-то чего стыдиться? Он первый начал!
  - Великолепно, Даш. Вот так меня впервые посылают, - тихо сказал Глеб.
  - Сам дурак! - совершенно детское, совершенно безотчётное. Наверное, от жгучей обиды - а ведь он, кобель, в первую встречу показался мне таким правильным, таким хорошим!
  - А главное - как образно, - вздохнул Глеб, не обращая внимания на мою реплику. - Ты неплохо материшься... для женщины.
  - Любая порядочная леди должна владеть языком в совершенстве! - резко отшила я, чувствуя настоятельную потребность деться куда-нибудь. Глеб почти счастливо зажмурился и хмыкнул. Кажется, он меня неправильно понял... насчёт языка. Меня передёрнуло от страха ожидания повторной атаки, но 'мотоциклист' с места вставать и вообще как-то проявлять себя не стал. По-видимому, нереализованные желания больше ему не досаждали. Вообще, складывалось впечатление, что всё, что он хотел, он уже получил и теперь сидел, расслабленный и удовлетворённый... С чего бы? С царапины на боку, что ли? Или оттого, что хамски облапил меня?
  - Так как насчёт чая, Даш? - спросил он совершенно спокойным, даже серьёзным тоном.
  - Сволочь, - протянула я и посмотрела себе под ноги - чашка, не сумевшая стать моей защитницей и оттого покончившая собой об пол, была ни на что не годна. А лезть за второй - я не самоубийца.
  - Ты присядь. Я сам разберусь, - предложил Глеб и поднялся с места. Едва ослабленная рука мгновенно стала напряжённой и направила нож в сторону предполагаемого противника. 'Мотоциклист' не стал обращать на неё внимания. Просто шагнул в сторону и двинулся к ящикам. Я споро отпрянула от него и оказалась возле стола. Глеб же, чуть морщась от боли в потревоженной ране, достал из шкафчика две чашки. Начал разбираться с чайником, рыскать в поисках заварки и сахара.
  И можно было бы именно в этот момент, когда он так беспечно стоял ко мне спиной...
  Можно было.
  Ударить его ножом в поясницу или шею...
  Рвануть мимо к входной двери...
  Добежать до комнаты и схватиться за телефон...
  Можно было.
  Но внезапно напавшая слабость пост-реакции подкосила мои ноженьки, и я рухнула на стул, осознавая, что сейчас мы просто попьём чай, посидим, и, возможно, всё решится само собой... Потому что речь идёт о недоразумении. Потому что сознание не в состоянии столь длительный срок находиться в таком напряжённом состоянии. Потому что я просто хочу, чтобы все беды и неприятности кончились. Сейчас. Разом. Глеб аккуратно разлил чай по чашкам и перетащил их к столу. Не особо заботясь, смахнул со стола пыль и осколки рукавом и поставил передо мной чашку и сахарницу. Сел напротив, поднял чашку на манер бокала:
  - Приятного аппетита!
  - Чтоб ты утопился! - синхронно подняла чашку я. Глеб улыбнулся, будто я ответила ему приятным пожеланием. Я тоже скривилась. Впрочем, нож из руки так и не выпустив.
  Чай пили в полном молчании. Таком тяжёлом, тягучем, будто сгущённое молоко с дерьмом. Когда в чашках ничего не осталось, молчание стало тягостным. И понятно, что кто-нибудь должен это состояние развеять, да только после всего, что произошло меж нами, сделать первый шаг любому из нас было сложно. А мне к тому же - не хотелось.
  - Даш. - Глеб задумчиво покачал в чашке остатки чая с чаинками. - Ты зря обижаешься...
  Ага, как же! Послушаем. Я сделала вид внимательной слушательницы. Даже похлопала ресницами. Быстро-быстро, словно киношная блондинка из какой-нибудь американской комедии.
  - Подумай сама, - Глеб пожал плечами на мой выразительный жест. - Тёплая, упругая, с выдающимися округлостями...
  - Ага! Два высших образования спереди и широкие перспективы сзади. Как раз для твоего весомого аргумента! - съязвила я. Как будто я не представляю, как выгляжу!
  - В одной рубашке встречает гостя, - невозмутимо продолжил несостоявшийся насильник, - которому к тому же обещала чай и воспользоваться его беспечностью. Право слово, я имел веские причины рассчитывать на хороший приём моих ласк. К тому же, - он чуть отвернулся, но краем глаз продолжал следить за моей реакцией, - мне показалось, что они тебе были приятны...
  - Да, - твёрдо отозвалась я. - Я по ним тащилась, как ежик по кактусу! Жить не могла без таких ласк - задушилась бы как колобок, повесилась как удав, сделала бы харакири от уха до паха или потравилась противозачаточными! Доволен?
  Глеб засмеялся. Вот зараза!
  - Ладно тебе! - отсмеявшись, махнул он рукой. - Я тоже получил свою долю адреналина, - и кивнул на бок. Рубашка была порезана, кровь ещё сочилась. - И, надо сказать, что за дело...
  - Конечно, за дело, - тут же согласилась я. - За то, что все мозги стекли в нижнюю голову! Правда, получил ты не туда и не настолько, насколько нужно было.
  Глеб покачал головой:
  - Злишься?
  - Нет, дорогой, что ты? - весьма язвительно отозвалась я. - Просто радуюсь тому, что произошло! Я тут, дура, сидела, слёзки лила по голубой мечте - принцу на коне. Обоим таким голубым-голубым, как яйца дрозда! Даже штаны сняла - так, на всякий случай, а вдруг заскочат на минутку? А тут ты - такой неотразимчик! Наверняка, благородного происхождения. Обязательно, голубая кровь и другие жидкости организма! Как тут было не затрепетать?!
  Глеб вздохнул, покачал чашку, так и не выпущенную из рук. У меня уже начал спадать мандраж и стал проявляться здравый инстинкт самосохранения. Действительно, если продолжать вот так стервозно куражиться дальше, то дойти всё это может только до одного исхода - до повторной попытки овладеть мною. На этот раз не из-за желания, а просто для того, чтобы заткнулась. Так что, девочка, сбавляй обороты, сбавляй...
  - Начнём с того, что ждала ты не принца, - поморщился Глеб. - И, к тому же, вряд ли вообще была в ожидании чего-то или кого-то. Скорее, просто отсыпалась. Последнее время было для тебя не сладким. Два взрыва за два дня, и всё при твоём деятельном участии.
  Сделав глубокий вдох, я шумно выдохнула. Глеб знал. Откуда?
  Неожиданный гость поднялся, снова налил себе чай и сел на прежнее место. Теперь его вид был задумчиво-хмурым.
  - Я не собираюсь скрывать, что искал тебя, - пожал он плечами. - После того как мы так забавно познакомились, я не особо рассчитывал, что жизнь нас сведёт ещё раз, но... По воле случая уже через двадцать минут мне пришлось вернуться в этот район по вызову. Квартира, в которой произошёл взрыв, была зарегистрирована на Дарью Стрельцову. Саму хозяйку увёз Игорь Настюшко, агент ФСБ. По описанию пострадавшая весьма напоминала мою совсем недавнюю знакомую. Далее всё было делом техники и знакомств.
  Глеб покачал чай в чашке. Отпил. Взгляд его был задумчивым.
  - Как видишь, особых чудес в моём появлении нет. Дело, правда, веду не я, и это, в какой-то степени для тебя большой плюс - я к тебе в душу по этому поводу лезть не буду. Но вот познакомиться поближе, после всего произошедшего, мне показалось весьма разумным явлением. Ты так не считаешь?
  Я облизала вновь ставшие сухими губы и глупо спросила:
  - Ты из милиции, что ли?
  Глеб усмехнулся:
  - Можно сказать и так.
  - Ну, и что тебе надо? - Зло сорвалось у меня. - Чай попил, так катись...
  - Зря, Даш, - поморщился Глеб. - Я ведь действительно уйду... А мне бы хотелось остаться. Хотелось бы помочь. Для того чтобы просто иметь шанс в следующий раз быть встреченным ответной лаской, а не железкой под рёбра. Адреналина и желания такие вещи, бывает, и добавляют в нашу серую жизнь... Но целью не являются.
  - А не надо было лезть... словно кобель передержанный, - снова огрызнулась я, но уже без особой злости.
  - Надо было дождаться, когда ты сама меня пожелаешь, - покаянно опустил он голову, но взгляд стал смеющимся.
  - Вот именно, - я улыбнулась или сделала вид, что улыбнулась. - Я бы успела тебя захотеть. И тебе было бы интересней, и мне приятнее.
  -Н-да, - вздохнул Глеб, поднимая вверх палец в знак важности произносимого. - Потому что, если женщина действительно хочет, то мужчина ей не помеха...
  Помолчали. Глеб смотрел на меня исподлобья, а я разглядывала настенные часы - несмотря на то, что взрывом разбило стекло над циферблатом, стрелки исправно двигались, показывая местное время.
  - Так во что ты вляпалась, Даш? - не выдержал гость.
  - Это не твоё дело, - сухо ответила я.
  - А если я могу помочь? - негромко спросил он.
  - Нет, - это уже с взглядом поверх. Такой взгляд отстранённости и высокомерия. Не оправданно, но на мужчин действует всегда.
  Глеб нахмурился, повертел чашку в руках и, видимо приняв какое-то решение, полез в карман рубашки. Достал оттуда кожаный блокнот и стильную авторучку. Начал что-то записывать. Какая, на фиг, милиция?! В наших доблестных органах не платят столько, чтобы можно было вот так свободно тратиться на элитные вещи. Уж я-то пообщалась с 'солидными' дядями, и знаю, что почём из таких аксессуаров! Или Глеб, как и Князь, в органах не ради денег? Чем же тогда он занимается на самом деле, хотелось бы мне знать. И ещё - правдива ли история, рассказанная им о предпосылках нашей сегодняшней встречи?
  - Вот, - он протянул мне оторванный из блокнота листик. На нём красовался семизначный номер. Брать в руки лист я не стала, и Глеб положил его передо мной на стол и даже, настойчиво требуя внимания, придвинул поближе. - Это мой сотовый. Сама понимаешь, Настюшко и прочим знать о нём необязательно. А то кинутся разыскивать - они у тебя друзья горячие и безбашенные.
  - На себя посмотри! - меланхолично отозвалась я.
  Глеб усмехнулся:
  - Ну, мы-то не лаем, не кусаемся, на прохожих не бросаемся... А твои товарищи весьма склонны к необдуманным действиям. Но я это не к тому, чтобы обидеть, - тут же поправился он, подняв вверх руки. Видимо, почувствовал, зараза, что я уже на пределе. - Это к тому, что телефончик предназначен только тебе... Если вдруг понадобится помощь - звякни. Ладно?
  - Вряд ли мне потребуется твоя помощь, - выделяя 'твоя', отозвалась я. - У меня друзей хватает.
  - Это точно, - с демонстративным вздохом согласился Глеб и усмехнулся: - Только не все они имеют такие возможности, которыми располагаю я... Подумай об этом на досуге.
  И наконец-то поднялся уходить. По дороге с кухни перенёс в раковину чашку, тщательно вымыл и даже вытер полотенцем. Только после этого, прощально улыбнувшись, вышел. Я так и осталась сидеть за столом, тупо и зло слушая, как в прихожей он обувается и накидывает куртку. Вскоре Глеб выглянул в коридор, махнул мне рукой и дёрнул входную дверь на себя. В этот момент захотелось, чтобы именно сейчас вернулся Игорь, и мужики столкнулись в подъезде. И чтобы Игорь моему непрошенному гостю-насильнику шею свернул! Только потом сообразила, что, если мужики снова пересекутся, то результат может быть совсем не радужным для Князя...
  Дверь щёлкнула автоматическим замком. Вот теперь я одна.
  Подхватила со стола листок с телефоном. Понадобится вряд ли, но вдруг?.. Понять бы ещё, на что намекал Глеб, говоря о своих возможностях?..
  
  Возвращение Князя 19.09.20... 17.45
  
  Игорь влетел в квартиру, выставив ствол.
  Выйдя ему навстречу из комнаты, я почти окосела от столкновения с дулом. Мгновением позже Князь приопустил пистолет и прошептал:
  - Кто?
  Сначала возникло предположение, что Игорь 'поплыл' и не узнаёт товарищей. Потом стало понятно, что имелось в виду совсем иное - есть ли здесь ещё кто-нибудь, кроме меня.
  - Никого, - помолчав, отозвалась я.
  Игорь окончательно опустил пушку и вздохнул:
  - А кто был?
  - А откуда знаешь? Следил? - Это было простое женское любопытство, не более. И обыграно оно было именно так - чтобы не вызвать беспокойства и обид.
  Игорь невесело хмыкнул и, отвернувшись, приоткрыл дверь квартиры. На лестничной площадке сидели двое-из-ларца-одинаковых-лица. Сидели, абсолютно идентично привалившись к стене и сложив руки на животах. Лица у них были умиротворённые, глаза закрытые, из уголков губ подтекало...
  - Что с ними? - Картина двух полудебилов потрясла до глубины души. Я, конечно, не особо жалую наёмников с узкими лбами, за которыми кроются зачатки калькулятора, совмещённого с санузлом, но не настолько, чтобы радостно наблюдать за тем, как они валяются в дитячьем состоянии.
  - Не знаю, - помолчал над сидящими боевиками Князь. - Предполагаю, что 'пригасили' сперва вполне физически, а потом погрузили в 'чёрную дрёму'.
  - Для этого нужно быть серьёзным спецом, - поморщилась я. До меня вдруг стало доходить, кто мог сделать подобное. А ещё появились причины доверять высказыванию Глеба о том, что не у всех моих товарищей есть возможности, равные его.
  - Так кто здесь был?
  Князь, прикрыв дверь, потянулся в комнату. Начал оглядываться, принюхиваться, словно в 'зоне'. Молчать в такой ситуации мне просто не имело смысла. Хотя бы потому, что Игорь по запаху, по несущественным приметам определит незваного 'гостя'.
  - Глеб. 'Мотоциклист'. Тот самый...
  Князь вздохнул, дошёл до дивана и с маху сел на него. Положил пистолет, по совместительству 'Миртраль', рядом с бедром и откинулся на спинку. Запрокинул голову, устало потянулся... Кажется, для него мой ответ не стал неожиданностью.
  - Сейчас Дядя Саша и Тальк подъедут, - сонно сказал Князь. - Боевиков нужно вытаскивать из этого состояния.
  - Может, их для начала втащить в квартиру? - мрачно предложила я.
  - Не-а, - зевнул Князь. - Мне силёнок не хватит таких владимировских тяжеловесов ворочать... Вот приедут ребята...
  - Ясно, - коротко отозвалась я. - А до той поры?
  - А до то поры... - Князь перестал зевать, но вид приобрёл спящий. - Было бы совсем неплохо, если бы ты рассказала о происшедшем... И о том, с кем мы, всё-таки, имеем дело.
  Я подошла к дивану, присела на краешек и задумчиво поиграла пальцами, восстанавливая их способности. Кожа в местах порезов и ожогов свербила. Новая царапина почти не кровила, но вид имела неоптимистичный.
  - Если бы я знала, Игорь... - сказала я и начала рассказывать. Подробно, не упуская мелочей и деталей, даже тех, что самой казались совершенно не существенными. Потому что важна была вся картина целиком. А по окончании рассказа достала из кармана листок бумаги с телефоном. Потому что Игорю можно и нужно знать всё. Я так решила.
   Игорь молчал долго, разглядывая номер телефона. Потом потянулся к своему сотовому. В принципе, это было ожидаемо. Один звонок, диктовка цифр, просьба о поиске. Сложив трубку, Князь долгим взглядом посмотрел на меня:
  - Ты помнишь чашку, из которой он пил?
  Я хотела ответить утвердительно, но, поняв суть вопроса, для сокращения диалога и уменьшения лишних действий покачала головой:
  - Ничего не выйдет, Князь. Он чашку за собой вымыл с тщательностью.
  Игорь вздохнул и пожал плечами:
  - Профи, едрит его через колено... Но ведь могло и получиться.
  Ответить я не успела. У Князя зазвонил телефон. Динамик разухабисто пропел: 'Доктор едет-едет по заснеженной равнине, порошок целебный он с собой везёт, человек и кошка порошок тот примут...' - и Игорь снова раскинул 'раскладушку' возле уха. Насколько понимаю, эта песенка оповещает о звонке от Дяди Саши. Очень символично подобрано. Раньше у Князя на него же стоял Чуковский. Про доктора Айболита. Видимо, посчитал, что про 'целебный порошок' - это более подходит к образу нашего антигиппократовского врача...
  После первых же слов Дяди Саши, Князь выпрямился и застыл лицом. Видимо, ничего хорошего. Я тут же поднялась и пошла к своим тряпкам - нужно одеваться, пока разговор не окончен. Иначе с Князя станется уехать без меня.
  Когда Игорь сложил трубку в карман на поясе, я стояла уже фактически одетая к холодной вечерней прогулке на выживание. Князь посмотрел на меня легко читаемым взглядом: 'Ну, и тебе это надо'? Я кивнула - 'Надо'! Игорь вздохнул:
  - Дядя Саша не смог дозваться Талька из кабинета лаборатории. Кажется, с ним что-то случилось. Нужно ехать.
  Я кивнула. Действительно, нужно. Дядя Саша дверь в кабинет Твикса не вскроет - не те силёнки. А вот Князь, возможно, откроет. Или Пак - поскольку у него-то обязательно найдётся копия ключей... А впрочем, даже если это сделает Пак, нам всё равно нужно быть там. Потому что мы - одна команда. Потому что происходящее напрямую затрагивает нас.
  Я и Князь поднялись и направились к двери одновременно.
  
  Невозможность восьмая:
  Вдруг тебя услышат двое...
  
  Так между двумя огнями легкою нитью колышется день,
  И танцуют странный танец легкие, легкие тени.
  Если для знакомой песни струн ты настроить не мог,
  Крикни, вдруг тебя услышат двое - пол и потолок.
  Пол и потолок.
  'Пикник'
  
  Послание 19.09.20... 18.25
  
  Игорь открыть дверь не сумел. Я и быстро трезвеющий Дядя Саша суетились рядом с Князем, но ничем не могли помочь. А он, всё более нервничая, долго подбирал отмычку в попытке совладать с мощным замком в святая святых нашей базы - лаборатории Твикса. Эта часть нашей трёхкомнатной квартирки, давно уже функционирующей как штаб и место ночёвок, была защищена более всего. И именно поэтому сейчас мы наткнулись на такую нелепую ситуацию - в компьютерной лаборатории сидел наш человек, а мы не могли к нему попасть. Всё это продолжалась до тех пор, пока не приехал Пак. Сосредоточенно и целеустремлённо он подошёл к нам, подвинул Князя плечом и вставил ключ в замок. Два поворота, говорящие о том, что кто-то заперся изнутри... И дверь открылась. Мы хлынули внутрь.
  Тальк сидел, глубоко откинувшись в офисном 'ортопедическом' кресле. Его открытые глаза недвижимо застыли, сфокусировавшись на экране. Лицо бело до синевы. Пальцы скрючило над клавиатурой. И - никакой реакции на окружающее. Дядя Саша охнул и потеснил нас всех, грозно выматерив по маме и папе. Никто не обиделся - добротный мат в такой ситуации равнозначен знаку профессиональной гильдии. Князь помог откатить кресло в сторону и разрезал на Тальке одежду для того, чтобы врач мог поставить системы и датчики. По всему было видно, что нашего 'активаторщика' 'приморозило'. Одно не ясно - 'морозит', обычно, в зоне... А здесь? Или этот мир уже настолько не прочен, что всякая мерзость из псевдореальностей уже проникла в ткань нашего мира и теперь грядёт великий Апокалипсис?..
  Я рванулась помогать Дяде Саше. От других в данном деле толку было бы меньше. Да и наш доктор более привычен к медсёстрам в качестве ассистенток, а не к медбратьям. Выражается это, правда, в изысканных ругательствах и обращении 'девочка'.
  - Девочка! 'Подключичку' давай!.. Пошло серденько, пошло! Клофелин... Кодеин... Мать твою растак-разэдак!.. Маску, и поживее!.. Адреналин давай!..
  Я носилась, как зайчик на побегушках. Повод был - Тальк с трудом восстанавливал функции организма. Сухо трещала кожа при введении инъекций. Дядя Саша решился на укол в сердце - пришлось повозиться с подготовкой... В редкие мгновения передышки я посматривала в сторону наших ребят. Князь и Пак зависали над машиной и о чём-то тихо и напряжённо разговаривали, не обращая на нас внимания. Впрочем, их можно было понять - по их мнению, Тальк в надёжных руках двух профессионалов по вопросам вытаскивания с того света в этот. Редко в какой группе можно найти команду из врача и сестры, которые бы умели 'размораживать' из такого состояния, но у нас она была. Я тоже по большей части не волновалась - сейчас за жизнь пострадавшего отвечала не я, а Дядя Саша, что автоматически снимало внутренние терзания и заставляло с умильной готовностью и собачьей преданностью смотреть ему в глаза и выполнять все команды. А он на волнения времени не оставлял - гонял за милую душу. Правда, прошло не менее тридцати минут, прежде чем я убедилась, что дело идёт на поправку. И только после того, как Талька переложили на диванчик, я смогла отвлечься от медицинских забот и присоединиться к ребятам, оставив Дядю Сашу курить традиционную 'сигарету жизни' в одиночестве:
  - Что там интересного?
  - Посмотри, Акуя, - тут же посторонился от экрана Пак. Князь тоже немного сдал в сторону.
  На мониторе висела картинка. Обычная. Казалось бы. Просто фотография какой-то зоны. Серое небо со свинцовыми тяжёлыми облаками, земля, намешанная в грязь то ли после проливных дождей, то ли после великого потопа. Рвы и валы создавали впечатление старинных фортификационных сооружений. Дыхание средневековья портил кусок ежа сбоку справа с остатками проржавевшей колючей проволоки. Пожалуй, это не средние века... Пожалуй, это или Курская дуга, или Соловки. Почти сливаясь с фоном, на заднем плане пейзажа сидел человек. Женщина. Молодая женщина с уставшими руками, безвольно опущенными на колени. Иссохшая женщина с кожей, сходящей с тела лоскутками различных оттенков серого. Древняя старуха с отсутствием воли к жизни. Она смотрела на невидимый за обрезкой горизонт, и взгляд её был опустошён. В её лице, казалось, собралась вся безысходность мироздания. И ещё... То, что поразило более всего, но на что до последнего мгновения не хотелось обращать внимания. Эта женщина один в один была похожа на... меня. Это была я. Такая, какой я могу стать однажды. Здесь ли - старой, разбитой временем и потерями... Там ли - 'примороженной' до состояния камня или 'затерявшейся' в лабиринте антиреальности.
  - Что это? - голос мне почти подчинился. Но нотки истерики всё-таки проскользнули в вопрос. Ребята почувствовали. Мужчины бывают чуткими. Особенно в ситуации, когда имеют возможность 'примерить' происходящее на себя.
  - Это послание, - откашлявшись, пояснил Пак ровным голосом. - Оно пришло на электронный адрес группы час назад. С него, по-видимому, Валерку и накрыло...
  - Посмотри внимательнее, - предложил Князь и тут же предупредил: - Периферийным зрением. Напрямую - может утащить, как Талька.
  Я отвела глаза и приняла картинку на край взгляда. Тренированное сознание получило изображение и скоординировало его. Фотография оказалась не статичной - по пространству неизвестной 'зоны' двигался текст. Он был бледен и скрывался за общим фоном. Прочитать его удалось только с третьей попытки. Наверняка, если бы меня так не вывела из равновесия схожесть изображённой женщины со мной, я бы справилась с задачей быстрее.
  - 'Зона' вызывает тебя, гонщик. 'Зона' говорит с тобой. 'Зона' пророчит тебе смерть, - прочитала я и задумалась. Ну, насчёт того, что 'зона' говорит и пророчит - так это и так ясно. Но "'зона' вызывает"?.. Вот это странно. Значит ли это, что мне нужно воспринимать это как вызов на дуэль и срочно готовится к выходу в антиреальность? Одно явно - послание отправлено для меня. - С какого адреса поступила почта?..
  Князь хмыкнул:
  - С нашего же...
  - Значит, ни с какого, - вздохнула я. 'Зона' говорит с тобой, гонщик.
  - Даша, расскажи о встрече с Глебом, - доставая трубку и кисет из кармана, попросил Пак. Я всадила в Князя две мегатонны задумчивого ядерного заряда и повернулась к Мише:
  - Что конкретно ты хочешь узнать?
  - То, что могло бы нам помочь, - подумав за время набивания и раскуривания трубки, ответил он. - А именно - что-нибудь показалось тебе странным в его поведении? Что-нибудь необычное вокруг? Что-нибудь особенное?
  По тому, что и как спросил Пак, стало понятно, что Игорь в основном обо всём уже рассказал, и мне оставалось только найти какие-либо штрихи, которые могли бы заинтересовать Пака. Думала я долго. Сложность в том, что в поведении Глеба не было вообще ничего нормального. Всё, что происходило несколько часов назад на квартире Игоря, одна сплошная невозможность... И что прикажете мне в этой ситуации рассказывать Паку? Особенно, если он твёрдо убеждён, что о любом человеке и его целях может составить мнение по тому, что именно в его поведении выбивается из картинки. Обычно Пак угадывает с высокой долей вероятности. В том смысле, что ещё ни разу не ошибся. И что ему говорить? Что в поведении Глеба было нормальным, что ли? И тут меня прошибло потом.
  - Он не очень удивился, увидев останки биомассы, - медленно сказала я.
  Пак флегматично кивнул, словно подразумевал этот ответ. Князя передёрнуло от злости. А я закусила губу. Ещё в тот момент, когда Глеб шёл по коридору и напоминал мне Талька за работой, мне нужно было догадаться, что никакой он не мент. Он - чистой воды 'гонщик'! Иной бы не смог различить на стенах подтёки разлагающейся биомассы прорыва. Ой, дура, дура... Блондинка крашенная!
  Чтобы как-то реабилитироваться, пусть даже только в собственных глазах, я вспомнила о двоих-из-ларца:
  - Пак! Глеб там этих... охранников загасил. Им бы доктора...
  Пак поморщился и неопределённым жестом повёл трубкой по воздуху, не желая отвлекаться от своих мыслей. Князь отозвался вместо него:
  - К ним бригаду из клинической отправили. Там есть более-менее знающие люди.
  Что ж. Свои люди у Пака есть везде или почти везде. Я пожала плечами - вот так, и в этом я тоже, получается, последняя блондинка в команде. И направилась к выходу, проведать как дела у Талька. Но голос руководителя меня остановил:
  - Акуя! Это ещё не всё... - Пак щёлкнул по 'вводу', и висящая на мониторе картинка исчезла. На её месте завис список. Судя по всему, это то, с чем работал Тальк до получения 'послания'. Список представлял собой учётные записи выходов в значимые 'зоны' территории бывшего Советского Союза. Напротив некоторых из строчек висел значок картинки. Пак уверенно двинул курсор... Раз. Два. Три. Десять. Пятнадцать.
  Семнадцать учётных записей выходов в 'зоны' Александры Степанковой.
  Разные даты, разные 'зоны', разные люди в группах. Только два фактора объединяли эти выходы - Саша и гибель всех участников команды. В большинстве случаев тела в зоне не найдены все, в части случаев - найдено и вынесено только несколько человек. Я стиснула зубы, давя то ли вой, то ли мат. Князь и Пак переглянулись со странным выражением, словно провели молчаливый диалог: 'Думаешь, это обязательно?' - 'Уверен!'.
  - Теперь главное, - Пак вздохнул, как-то участливо взглянув на меня, и снова щёлкнул мышью. Возникла ещё одна строка.
  '16 ноября 20... года. Зона повышенного риска 'Плешь'. Группа сталкеров 'Ной', руководство - Матюшко Юрий. Кружок при туристическо-патриотическом клубе 'Радуга', педагог-тренер Александра Степанкова. Проблема: 'налипание' членов группы в межбарьерном пространстве. Работа спасателей: отряд 'Явь', руководство: Пак (Михаил Воробьёв). Приглашённый специалист: Акуя (Дарья Стрельцова), экстра. Результаты: погибших - двое (Александра Степанкова, руководитель группы; Мария Фокова, учащаяся). Тело Александры Степанковой не найдено... Отчёт о работе группы - общесетевой каталог J, ? 3457'
  Значит, это Сашу мы не успели вытащить. Значит, именно её не нашли. Или и не особенно старались? И не потому ли так странно переплелись наши судьбы?
  - Кажется, это конец ниточки, - вздохнул Князь.
  Мне говорить не хотелось. Информация была, конечно, такая, что закачаешься, но она ничего не объясняла. Просто ничего. Ни того, почему Александра нашла меня (или я нашла её?), ни того, почему она всегда возвращается, ни того, почему за мной охотится 'зона'. Теперь, после полученного послания, у меня не осталось сомнений в том, что охота идёт именно за мной. Только это не упрощало ситуации.
  - Может быть, - задумчиво произнесла я, разглядывая список. - Может быть, это и конец ниточки... Одной из ниточек большой паутины... Как думаешь, Пак, здесь, у Твикса на машине, можно найти самую первую учётную запись о входе Александры в 'зону'?
  Пак хмыкнул и уважительно кивнул:
  - Наиболее ранняя - вот, - и выделил строчку. - Тысяча девятьсот пятьдесят второй, зона 'Пролетарка', группа С. Лапушкова. Далее - тишина. Раньше этого времени учётные записи просто не велись. И эта-то случайным образом появилась и сохранилась. Так что вполне возможно, что твоя Саша блуждает по антиреальности более значительное время.
  Неприятно царапнуло 'твоя', но я снова промолчала. Действительно, моя. Хотя бы потому, что у нас остаются взаимные недоговорённости. С её стороны теперь говорит мир разорвавшихся связей, с моей - боль и страх мои и моих друзей. Вот такая вот беседа двух девушек, на время связавших свои эмоции в одной постели узами греха... Да только почему же так, Господи? Почему же так?..
  - Эта зона чем-то выделяется среди прочих? Возможно, с ней связано какое-либо пророчество или там обнаружен артефакт другого измерения?
  Пак покачал головой:
  - Ни о чём подобном не слышал. 'Пролетарка', вообще-то, зона средненькая. Где-то в Подмосковье расположена, активизировалась как раз приблизительно в тот период. Так что вполне возможно, что этот выход зафиксирован просто потому, что первый. А вообще твоя невысказанная версия не выдерживает критики - не было в истории движения проводников такого, чтобы обычный человек вошел в 'зону' и там преобразовался настолько, что стал блуждающей меж мирами величиной.
  - Есть легенда, - задумчиво разглядывая потолок, сообщил Князь. - О Вольном Страннике.
  - Действительно, есть, - сдержанно подтвердил Пак. - О том, как группа проводников оставила в 'зоне' своего товарища, и тот погиб там. В результате его душа была захвачена антиреальностью, и его последнее чувство стало программой вторжения. Чувство, естественно, не особо приятное для бывших друзей, поскольку явно не переполненное любовью к ним. Ну, а для того, чтобы вершить месть, Странник вернулся в нашу реальность. С тех пор он частично там, частично здесь... Сказки для малолеток. Энциклопедия романтического сталкерского бреда! - фыркнул Пак, досказав легенду в вольном изложении.
  Князь пожал плечами, отворачиваясь:
  - Сказки на пустом месте не рождаются...
  - Только не такие! - отмёл Пак. - Данная идея - всего лишь осовремененный вариант рассказов о привидениях и неупокоенных душах. И таких - старых песней на новый лад - в истории сталкеризма достаточно много, так что не обольщайтесь.
  - Ясно, - я кивнула и задумалась. Пак прав, как всегда прав, аксакал наш.
  - Многое остаётся неясным. - Князь почесал бровь, обращаясь ни к кому-то конкретно, а так, в пространство. - Я бы ещё понял, если бы Александра была просто порождением антиреальности. Но она свободно общалась с Акуей именно здесь, в нашем мире. Значит ли это, что Саша - вырвавшаяся на свободу 'зона'? Или что она - гонщик с большими возможностями? Например, 'эмиссар'. Вопрос.
  Пак покачал головой:
  - Я бы скорее ставил другой вопрос: является ли Саша тем самым агрессивным проявлением 'зоны', с которым мы столкнулись, или речь идёт о разных явлениях? За первое говорит временной параметр, за второе - наличие ключа, который чудесным образом участвует в спасении Акуи.
  - А меня больше интересует - почему именно на мне сошёлся клином весь этот бред? - тихо призналась я.
  Призналась и впервые за всю эту бешеную неделю почувствовала себя невероятно уставшей. Вплоть до беспомощности. Тупо смотря в экран, присела на гостевой стул возле компьютерного стола и потянулась за сигаретами. У Талька возле клавиатуры оставалась пачка красного 'L&M'. Крепковато для меня, но Князь всполошился слишком поздно, достав и протянув мне свои - уже пристроив на губах сигарету, пришлось лишь устало махнуть рукой на его предложение. Но от огонька отказываться не стала.
  - Почему именно я? В 'Плешке' нас было пятеро, если считать группу поддержки. Значит, списывать явление мне Саши на то, что неупокоенная душа хочет отомстить гонщикам, которые её не вывели, - нелепо. Почему тогда, почему?
  - А может быть, 'зачем'? - флегматично предположил Пак, остановив мой эмоциональный взрыв на уровне едва оформившегося. И так сказал, будто тяжёлым кирпичом по голове приложил. И, пока я не очнулась и не смогла внятно объяснить, что не вижу поводов для выделения меня в группе, он продолжил: - Ты у нас девочка особенная, Акуя. Не надо спорить! И дело не в том, что работающих женщин - раз, два и обчёлся. Всё слишком тонко и непрочно в этом мире, и ещё более шатко на границе меж мирами. Ты дошла до Алтаря. Случайность или нет? - кто теперь скажет. Было это предопределенно, как Артуру Экскалибур, или явилось случайной выборкой антиреальности, но это произошло. И меня уже давно не удивляют те странности, которыми заполняются все выходы команды в 'зоны', если ты идёшь в ней в качестве специалиста. То всё проходит гладко, словно ты слишком торопишься добраться до дома и улечься спать, то всё идёт наперекосяк, и, как правило, именно тогда, когда у тебя плохое самочувствие, дурное настроение или ПМС... Конечно, бывают и просто выходы... - добавил он примирительно, глядя, как меня перекашивает от его откровенности.
  - Ты хочешь сказать, что я влияю на исход выходов? - За кашлем я скрыла замешательство и подкатывающую панику.
  - Ну, не то, чтобы очень, - скрыв взгляд, пожал плечами Пак. - Но некоторая корреляция прослеживается.
  - Спасибо за откровенность, - несколько поразмыслив над тем, стоит ли обижаться или быть благодарной за мнение, отозвалась я. Было над чем задуматься. По предположению Михаила получалось, что я могу вешать себе на шею все наши провалы в 'зоне', все травмы и смерти 'гонщиков' или тех, кого они спасали, все неудачи и потери. И Пророка... Хотя причём тут Пророк, если меня в то время в антиреальности и не было? С другой стороны, всё в этом мире и из-за меня тоже. Не задавай вопрос - по ком звонит колокол...
  - Вопрос моей исключительности мы решили, - вздохнула я. - Может, вернёмся на цикл назад?
  Пак и Князь переглянулись, опять проведя молчаливый диалог. Всё больше у меня складывается впечатление, что под влиянием новых, мне неизвестных факторов, ситуация стала таковой, что не во всё меня следовало посвящать. Одно неясно - потому ли, что я стала помехой или потому, что мужчины рьяно взялись меня защищать?
  - Как ты думаешь, Даш, - медленно начал Пак с молчаливого согласия товарища, - Алтарь пропустил тебя к себе почему-то или зачем-то?
  Молчала я долго. В принципе, я всегда считала, что смогла пройти одну из самых опасных 'зон' России и добраться до артефакта просто потому, что очень хотела жить. И не просто жить, а жить хорошо, так, чтобы все вокруг завидовали. Хотя попёрлась я туда как раз таки с противоположной целью - чтобы сдохнуть вдали от глаз человеческих. Но всё это, как и у многих в поздний переходный период, было связанно с желанием доказать себе и окружающим, что уж моя-то жизнь точно имеет смысл, и этот смысл обязательно высший! Алтарь же, по определению, место, посвящённое богам, где боги говорят с людьми, и где свершается воля высших. И что из этого вытекает? Правильно - что возможно и то, что Алтарь пропустил меня и преобразовал зачем-то, с его богам ведомой целью.
  - И то, и другое, - наконец отозвалась я.
  Пак кивнул.
  - Действительно, твоё преобразование нельзя назвать следствием праведной жизни, - скупо заметил Князь. Я мило повела плечиками и застенчиво улыбнулась. Игорь весело хмыкнул и снова посерьёзнел. Обмен добрыми дружескими подколками закончен.
  - Мы предполагаем тоже и с 'Плешкой', - вздохнул Пак. - Вполне возможно, что твоё явление там и совершение какого-либо поступка...
  - Например, твоё вмешательство в телефонный разговор внутри 'зоны', - влез с предположением Князь.
  - Сконцентрировало на тебе, - невозмутимо продолжил Михаил, - волю антиреальности. И именно это побудило фактор Х - некую блуждающую силу, в образе в дальнейшем нам известным как Александра Степанкова - выйти с тобой на связь в нашей реальности и попытаться воздействовать с помощью передачи ключа.
  - Из чего следует, что ключ является некой силой, влияющей на мои возможности как в этой, так и в иной реальности. А именно, производит их сближение, - задумчиво продолжила я.
  Пак кивнул головой.
  - И ещё одно... - Я помолчала, переваривая мысль, оказавшуюся настолько кристально ясной, что иных прочтений не осталось. - Это был первый раз, когда группа, в которую входила Саша, смогла вернуться. Пусть не вся, но смогла. А это значит, что мстить мне могут именно потому, что задача сорвалась.
  Пак и Князь снова переглянулись. Князь усмехнулся:
  - Надо было спорить на ящик красного!
  - В общем, где-то так, - Пак пожал плечами и, подтвердив моё предположение, отвёл от меня глаза.
  По-видимому, вся история с замалчиванием - его затея. Злости не было. Даже обиды не возникло, хотя, наверное, должна была. Лишь как-то холодно стало. И пасмурно. И неожиданно остро стало понятно, что происходящее не просто касается меня, что оно буквально направлено на меня и что поэтому страшно по сути своей. Вот ребята - вроде бы честно пытаются меня спасти и защитить во всех передрягах, в которые мы влипаем, но и они играют в свои игры в этой ситуации. Играют, быть может, не вполне осознавая, что цена такой игры может оказаться непомерно тяжела. Играют в какую-то нелепую 'молчанку', хотя с той стороны баррикад идёт прицельная стрельба, и мишенью выбрана я. Я... Чёрт возьми! Впервые так остро поняла, что проигрыш в этой схватке принесет мне гибель!
  'Зона' пророчит тебе смерть, гонщик!..
  О! Кажется, в мозгах посвежело! И сразу стали видны нестыковки тех положений, что изначально были выбраны как аксиомы в нашей ситуации. Например, то, каким языком говорила с нами зона. Точнее - чьим.
  - Тогда Пророк... - медленно начала я, внезапно понимая, что собственно могло в 'зоне' произойти с товарищем. И почему именно его образом говорит зона.
  - Именно, - строго подтвердил Пак, не дав досказать мысль. И правильно сделал, что не дал. Не пить нам за 'прописку' Петра Зацоя в антиреальности, не упоминать вслух. Петра не просто 'замесило'. Затянуло его. Может быть, сильна оказалась ловушка 'зоны', а, возможно, очень хотелось ему жить. Просто жить, пусть даже не физическим телом, а вот так - сознанием, сплетённым с силой неведомого пространства, периодически прорывающегося в наш мир и пытающегося навести здесь свои порядки. Просто захотелось жить. Быть может, он даже не думал о таком, когда шёл в 'Корку', но в тот миг, когда вместе с пострадавшим налип в подпространстве, в тот момент, когда, как и положено справному видящему, увидел, что через секунду-другую прорвётся и накроет пласт, тогда со страшной силой захотел жить. И, как всякий опытный гонщик, не раз и не два слышащий зов с той стороны, он знал, что нужно сделать, чтобы стать частью чужой Вселенной. Он стал сознанием 'зоны'.
  - Когда ты догадался, Пак? - после минуты молчания спросила я. Сама для себя, правда, так и не решила - по чему и почему... эта минута - по ушедшему другу или по ушедшей дружбе? Или просто потому, что моё душевное равновесие пошатано?
  - Когда прорыв произошёл второй раз, - Пак отвернулся и посмотрел на экран монитора. Уже включился ждущий режим и по чёрному полю поплыли разнокалиберные пятна всех цветов радуги. Они переливались, они взаимно перетекали и своими метаморфозами напоминали вход в портал подреальности. - Но уверенность я обрёл только после того, как поговорил с теми, кто шёл с Пророком в 'Корку'. Пётр был внутренне разбалансирован. Его что-то жгло...
  - Мысли о смерти. У него был рак... - негромко сказала я.
  Пак поверх моей головы взглянул на Князя. Оборачиваться, чтобы увидеть, как Игорь мотает головой, утверждая, что ничего мне не рассказывал, я не стала. И говорить о том, что Пётр сам пришёл ко мне по этому поводу, тоже не буду. Пак не дурак, - сложит один и один и поймёт. Но моё молчание сейчас - месть за его недоговорённость.
  - Нда... - вздохнул Пак, то ли подтверждая моё высказывание, то ли подводя черту в разговоре. И в тот же момент зазвонил телефон.
  
  Тревога 19.09.20... 20.13
  
  - Да? - Пак живо притянул мобильник к уху. Звонок был по тому сотовому, который использовался им только для рабочих сообщений членов нашей группы. - Алло! Вик?
  Разговор был напряжённым. Я кинула взгляд на то, как хмуро Михаил начал теребить разряженную долгим курением трубку, взятую в руку. По этой верной примете получалось, что где-то что-то происходит, и это что-то через недолгое время хорошего поджаривания укусит нас за задницы. Князь деланно равнодушно разглядывал на экране монитора абстрактное разноцветье, но мне было хорошо видно, что занимают его отнюдь не сюрреалистичные пятна на чёрном поле, а вполне реальные проблемы, которые вскоре придётся решать. А Пак с трудом разбирал слова невидимого нам собеседника, за дальностью расстояний или за невозможностью хорошей связи потерявшиеся по пути, и мрачнел с каждой фразой всё больше.
  - Ладно, Вик! Постарайся не отсвечивать... Заляг на дно на время, говорю!.. Тебе квартира у Храма Спасителя подойдёт?.. Езжай туда и Панду прихвати с собой!.. Там всё заряжено, так что просто посидите тихо, пока здесь всё не рассосётся. Да, именно! Ключи сам заберёшь?.. Вот и ладно. А Клео я займусь... Да. Договорились. Я тебя по этому номеру найду?... Звоню через час! Ну, бывай.
  Он щёлкнул 'отбой' и некоторое время постоял молча, мрачно смотря на синий экран мобильного телефона. Встретился глазами с нашими настороженными взглядами, поднял вверх палец в знак ожидания и ткнул клавишу горячего вызова. Кажется, это звонок Рашпилю.
  - Шамиз?.. У тебя всё в порядке?.. Ага. Занят, нет?.. Есть дело! Нужно добраться до Клео и перевести её в штаб. Сделать это нужно шустро - её здесь Дядя Саша ждёт... Догадался или прямым текстом?.. Да, и сам будь осторожен. Ок, жду.
  Михаил отключил связь и сунул телефон во внешний нагрудный карман куртки - значит, скоро может снова понадобиться. Поднял на нас глаза. Постоял молча. Сел на столешницу...
  - Мать твою, Мишка! - зарычала я. - Ты будешь говорить или нет?!
  - Клео в заморозке, - тихо сказал он.
  Я и Игорь переглянулись с явными проявлениями мыслей на лицах, тут же отвернулись друг от друга и постарались больше не встречаться взглядами. Многовато в них тревоги и растерянности. Слишком много для двоих - а массовые истерики нам не нужны.
  - Так, - сквозь зубы протянул Князь. Он всегда был более стабилен, чем я или Пророк. Может быть, потому и потерял, в конце концов, свои возможности экстра - для того, чтобы чувствовать ирреальный мир, нужно быть дестабилизатором, нужно уметь бояться. Его же страх очень быстро преобразовывался в агрессию. Оставалось только найти объект для её реализации. - Как и кто?
  - А я почём знаю, - пожал плечами Пак. Он не меньше моего понимал, что Князю оставалось только выбрать цель. - Вик заехал к ней для того, чтобы отвезти в 'Корку' для написания протокола. Дверь оказалась открыта. Клео лежала на пороге.
  - Открыла дверь кому-то или чему-то, и этот некто или нечто провели воздействие... - сквозь зубы процедил Игорь.
  Помолчали. Течение мыслей у нас троих было вялым и синхронным. Словно биоритмы сошлись - одновременные изменения взглядов, поз и мимики. Думали мы одинаково - сила, с которой мы столкнулись, начала выбивать нас по одному. Сначала попыталась убить меня, но промахнулась - сейчас уже даже не важно, потому ли, что у меня оказался золотой ключик-зубоскал, или по какой иной причине - потом попыталась загасить Князя, но, по счастью, в моём присутствии, затем Талька через послание, теперь вот Клео... Пожалуй, приказ Пака уходить на освящённую квартиру на территории церкви - это разумная мера по спасению наименее защищённой части команды. И нормально, что мы остаёмся. Начата война. Это уже не эфемерные угрозы и не единичные выпады врага. Это - полномасштабное нападение, целью которого является уничтожение нашего маленького сообщества. Сейчас даже не важно, какова причина данного явления. Важно, что нам нужно выжить и устранить угрозу.
  Пак предложил кофе. Отказываться причин не было, поскольку оставалась вероятность того, что ещё одна ночь пройдёт в тревоге или боевых действиях. Согласились и он, не торопясь, потопал на кухню. Здесь, в штабе, он считался хозяином и потому нередко готовил сам. Тем более что кофе в нашей среде почитался напитком особым, напитком, который позволяет задуматься о вечности и 'встряхнуть лампочку' ожиданием чудес. Правда, сейчас чудес хотелось менее всего.
  - Как думаешь, это мог быть Глеб? - спросила я Князя. Голос показался напряжённым, словно мне есть до этого дело. Игорь оторвался от размышлений и посмотрел на меня настороженно:
  - А ты давала ему адреса, пароли, явки? Нет?
  Я ошалело замотала головой.
  - Тогда чего паришься? Об имени и адресе Клео и в нашей-то компании не все знают.
  И Игорь снова ушёл в свои раздумья. Успокоил, блин...
  Пак на кухне о чём-то трепался с Дядей Сашей. В воздухе уже разливалось благоухание специй в кофейной гуще. Разноцветье на мониторе ярко внедрялось в сознание, завораживая взгляд и порываясь затмить всё окружающее. Я сонно наблюдала за тем, как цвета перетекают один в другой, как меняется форма, как полыхает мир. И поэтому не сразу заметила, когда с экрана потекла первая капля. Чёрная, густая, заполненная отблесками всех цветов радуги, что в этот момент были в глубине монитора... Капля медленно сползла с угла чёрного прямоугольника, мягко проторив дорожку подтёком, на миг зависла в воздухе и гулко шлёпнулась на стол. Я тупо проследила за тем, как чёрная смола растеклась в маленькую лужицу и снова подняла глаза на монитор. Вторая капля стекала с экрана вслед за первой, так же тягуче и мягко растягиваясь в пространстве. И снова - кап! Третья капля начала красться из портала ещё до того, как упала вторая, но - с другой стороны экрана. Вскоре под пропастью портала монитора уже было море подтёков. Словно под большой церковной свечой. А внизу, на столешнице, среди окурков, записных листов, карандашей и прочей мелочи, коей всегда усеян рабочий стол думающего человека, расплывалось маленькое озерцо консистенции нефти с мелкими вкраплениями разноцветья, меняющего свой основной цвет одновременно с экраном. Будто отражение. Только самостоятельное. Эта самостоятельность проявлялась в том, что озеро стремительно увеличивалось в размерах и отращивало смоляное щупальце, которое ползком по скользкой поверхности двигалось в нашу сторону. Мою и Игоря. А мы тихо сидели, смотря на то, как продвигается антиреальность, и молчали... Не потому, что нечего было сказать, отнюдь. Лично мне хотелось проораться! И было что сказать - и по матушке, и по батюшке, - только тело не хотело двигаться, а язык - шевелиться. Навалилось состояние усталости. Такой, от которой хочется не просто выспаться или убежать. Такой, от которой спасает только длительная стационарная мумификация.
  Я исхитрилась краем взгляда посмотреть на Князя. Право слово, затратив на это огромное количество усилий физических и моральных! Даже не помню за свою жизнь - было ли что-то ещё такое, что бы заставило меня так напрягать силу воли? Князь стоял молча. Черты его лица заострились, и в них проявлялась внутренняя борьба. Но наравне с этим проявлением стало видно, что Игорь уже истощён, что кожа сереет, теряя краски жизни, а в глазах полыхает отчаянье пополам с гневом. На кого тот гнев - на себя или на то, что так настырно вторгается в нашу жизнь и пытается свести её к нулю? А куя мне это знать! Только посмотрев на то, как свело судорогой скулы товарища, я ощутила, что зверею. Мне не было дела до того, что сама я сейчас выгляжу не лучше, что только на самом дне моего 'я' остались силы, что вокруг нас разливается по горизонтальным и вертикальным поверхностям смоляная дрянь, овладевающая нашим пространством, что у нас в запасе только несколько секунд... Если не я - то кто? Акуя - я!
  Напрягая сознание в попытке позвать Пака, увидела, что Игорь сумел перевести на меня взгляд. Глаза его оказались страшнее засасывающего портала или 'чёрной дыры преобразования'... И в них было то же, что и во мне, - попытка позвать на помощь. Но рот его только кривился от усилия, а пальцы дрожали. Как и у меня, наверное...
  А антиреальность растекалась по полу и ползла вверх по ножкам стульев и столов. Она уже уверенно чавкала вокруг наших ног и рук, пока ещё не решаясь напрямую контактировать с телами. У Князя на запястьях - наруч и часы, у меня - цепочка и браслет, кроссовки обработаны спреем... Это приостановит поток, но вряд ли надолго - уж слишком сильна волна.
  Я порывалась кричать, но не могла совладать с горлом. Старалась двинуть рукой и задеть какой-нибудь наиболее гремящий предмет, но не получилось шевельнуть даже пальцем. Пыталась позвать Пака мысленно, но не могла найти его волну в хаосе прорыва. И, судя по взгляду Князя, у него дела были не лучше... Глаза как часть сознания, доказывая свободу его от телесного, продолжали жить. Наши взгляды могли скользить по окружающему и, периодически сталкиваясь, поддерживать друг друга. Никакого другого исхода ожидать не приходится.
  Если Пак успеет вовремя... Ох, если он успеет.
  Чёрная масса, чавкая по линолеуму новыми щупальцами, доползла до границ помещения и начала вспениваться. Блестящая разноцветная пузырчатая дрянь стала заполнять пространство, поглощая в себе все бывшие в комнате предметы. И нас - тоже... Пена оказалась холодной, словно стол морга, и жесткой, словно тёрка.
   Игорь закрыл глаза, все силы отдавая внутреннему крику, но прорваться к Паку тоже не смог. Я увидела результат по тому, как посерело его лицо, да в чертах стало проявляться отчаянье. Нас приморозит. Да, чёрт возьми... Сейчас нас приморозит... Сотни раз была в глупых и опасных переделках, а вот в этот раз промахнулась на пустом месте. Страшно до чёртиков. В животе будто открыли морозильник - всё стало заволакивать мертвённым холодом. Ливер, свежемороженый ливер! Налетай, подешевело!.. Я стиснула зубы. На самом деле смеяться не хочется, но надо - в нашей среде так положено. Это ведь мужская среда, в ней законы жёстче, чем хотелось бы женщине. И не просто жёстче, чем хотелось бы, но и тяжелее, чем моглось бы.
  Чёрная масса, искристо пенясь, поднялась до уровня бёдер и продолжила ползти вверх. С тоской оглядывая комнату, до полуметра заполненную пенистой (уж что ж я, право, по-латыни, здесь же все свои - поймут и по-русски!) массой, я поняла что скоро перестану быть... Вот так вот просто. Была и нету... И где-то из глубины моего 'я' раздался голос, в котором в изумлении узнала свой собственный:
  - Там - самое изысканное общество ищущих в мироздании. Там - самые сильные личности из всех, кто когда-либо сталкивался с зонами. Там - те, кто исполнен силой. И это общество может быть и моим. Оно может принять меня и наделить правами и способностями, коих нет более ни у кого. Просто потому, что я - женщина, особенный гонщик. Я - та, кто дошёл до Алтаря. Я имею право присоединиться к обществу себе подобных. И... В конце концов, там Пророк...
  Ага. Только а куя мне сдался этот изысканный сброд, если рядом не будет Князя, Раша, Пака и прочих? Не согласная я! Даже ради Пророка. Простая арифметика - там один, здесь - трое как минимум.
  - Так долго изучать зону и наконец-то иметь возможность оказаться внутри и познать её природу! То, что долгое время было скрыто от меня, ныне откроется. Обнажится истина существования антиреальности, параллели поведут меня вдаль, туда, где, возможно, скрывается до поры до времени мировая истина. Я дошла до Алтаря... Неужто не смогу дойти до центра мира?
  Ага. Мне только дай волю, и я доберусь до основания Вселенной. Или ещё куда дальше. Только а куя мне нужен билет в один конец, если не будет даже шанса растрезвонить здесь о том, что я нашла? Но ещё более обидно, если некому будет этак небрежно похвастать, что это сделала именно я.
  - Одно желание! Пусть не три, как в сказках, но - одно-то точно! Одно! Самое сокровенное желание будет выполнено силами зоны! Самое!
  Н-да... Туфли, что ли, новые попросить? С моей изощрённой фантазией станется и в рюшечки одеть полгорода. Или мехом розовой пантеры отделать тротуары.
  - Зачем мне прекращать существование? Ведь если знаешь, как избежать смерти, и не уходишь от неё, то это грех самоубийственный. Таких только за оградкой раньше хоронили, не так ли? Не для того Господь дал душу, чтобы я её профукала вот так вот глупо, ни за грош. Нужно выжить, пусть даже и не в привычной форме.
  Ага! Только я не верующая. В смысле в Бога верю, а вот в людские догматы и якобы небесные правила - нет. Потому этим меня не проймёшь...
  - 'Я мыслю, следовательно, я существую'! - говорили древние. Возможна жизнь без тела и жизнь в недвижимом теле. Сильное сознание легко переносит разлучение с миром физических возможностей. Столько калек, которые доказали свою духовную мощь тем, что сумели найти приложение своему сознанию, столько...
  Ага! Только вот тона этого менторского не надо, пожалуйста, - не люблю и в других, и в себе. А так - да, конечно. Полностью согласна! И, если бы мне в реальности перебили бы позвоночник, то же самое я бы себе и говорила... потому что оставалась бы в реальности.
  Но - всё тобою сказанное, Зона, не ко мне. Не потому, что неправильно, нет! Потому что я - неправильна. Потому что не те ключики и не тот замочек! Потому что я своих не предаю! Потому что я не представляю себе жизни в тебе, при которой твои силы возрастут и приблизят время оккупации моего мира. Да просто потому что у меня скоро дни Красной кавалерии, а я в эту пору неадекватна! Что, съела?! Кушайте - не обляпайтесь!
  Пока шёл этот неуместный торг, пена поднялась до ключиц. Пришлось поднять веки и, может быть, в последний раз оглядеть мир, в котором я жила. И увидеть глаза Князя. Странные глаза. Словно зеркала в темноте чердачной комнаты, дрожащие от несуществующего землетрясения. Мужчины не умеют плакать. Но, когда наступает такое время - время жалости - слёзы появляются сами. И тогда можно увидеть самое уродливое зрелище на свете. Мужчины не умеют плакать. Потому, что слишком искренни. Потому, что опыта маловато. Ведь мужчины плачут не для того, чтобы чего-либо добиться от окружающих, а потому что боль вышла за предел терпения. Глаза Игоря выдавали именно это состояние. Только отчего бы? Не ему бояться смерти - он её, родименькую, последние лет десять ищет. Отчего же тогда в глазах его такая тоска, такое свербение сути?.. Не по себе. Так по кому же?..
  Никогда не думала, что придётся умереть вот так вот - задыхаясь...
  Князь закрыл глаза, и я поступила также - чтобы не видеть, как серебрится пена, вздыхая под подбородком, как дрожат глаза напарника, и как кончается свет... Пена внезапной холодной массой лизнула губы. Теперь уже осталось недолго. Мама, папа - увижу ли я вас там, или за чертой конечности нет ничего? Да нет, что-то должно быть. Хотя бы потому, что любовь не может исчезать - она величина постоянная, она фундамент мироздания. А значит должно существовать и то, что её порождает, и то, что её поглощает. Только - я ли это буду?..
  Я ли буду? Буду ли ещё?..
  Пена защекотала ямочку над верхней губой, стала навязчиво лезть в ноздри...
  Животный страх полоснул по животу. Закрутило, повело... Чёрт! Я-то знаю, что всё это только видимость! Всё это - недвижимость, пена, монитор! Но через несколько минут нас найдут - спокойных и уже примороженных до мозга костей. Найдут. С засранными штанами от страха! Мне ли не знать, как это выглядит... Противно! Только одного понимания будущей картины хватает, чтобы взять себя в руки, - ведь я всегда была немного брезглива. А значит - я не буду поддаваться страху... Я не буду поддаваться страху... Я не буду...
  Пена залепила ноздри и начала расти внутри меня вверх, пытаясь выместить весь воздух из тела...
  Я ещё держу в себе большой глоток воздуха, но надолго его не...
  Пена залила переносицу и залепила веки...
  Грудную клетку обхватили обручи тяжёлого давления...
  Дышать! Господи..., дышать!
  Пена залила лоб и склеила волосы...
  Неужели теперь надо мною тонны смерти?..
  Дышать, Господи, дышать!
  Пена вокруг, пена во мне... Даже выдохнуть я уже не в состоянии...
  В висках - пульс...
  Сердце рвётся...
  Грудь - один большой накалившийся камень...
  Жизни, Господи, жизни-и-и!!!
  Закопошилось, засвербило на линиях жизни...
  
  Сахарная вата 19.09.20... 21.45
  
  Темнота вокруг не оттого, что глаза закрыты - оттого, что тьма пришла за мною. Полнота и пустота сместились по часовой стрелке и замерли на мгновение, разрушив изначальное движение, - и, значит, убили меня... Полнота вовне и полнота внутри не нашли резонанса... И полное стало неполным, но и не пустым и...
  Я открыла глаза.
  Замечательный вечер двадцать лет назад. Парковая аллея ухожена, простые аттракционы карусельного характера, киоски с водой и сладостями, лавочки и мусорные ящики изящно-громоздкими вазами рядом с ними... За кронами жёлтых деревьев - крыши давно снесённых двухэтажек. Крыши крашенные, в белую крапинку голубиного помёта.
  Всё, как в детстве. Даже ощущение в воздухе - запахи жизни, запахи вечера, запахи спокойствия. И запахи мамы и папы.
  Только нет ни людей, ни движения. Ветер не трогает листьев, но они планируют в невесомости. Аттракционы застыли - какой на пуске, какой на излёте. Пена в стакане с газировкой в автомате белыми пузырьками висит в желтоватой воде, словно в молодом янтаре. Ничего и никого.
  Где я?
  Свербение в левой руке сделалось невыносимым, и я вынужденно оторвалась от созерцания странного мира, в котором оказалась...
  ...Оказалась? А разве я не всегда была здесь? Нет, не всегда, раз удивляюсь. Но тогда - оказалась откуда?..
  ...На ладони лежал ключик. Золотистый ключик от английского замка. Ни надписей, ни номеров на нём не было. Просто ключик с чрезвычайно острыми краями и до блеска отполированной поверхностью...
  Мир тонко зазвенел, потянулся, вздохнул и проснулся. Сначала появился силуэт, а вслед за ним всё прочее - ветер, шум, люди... Человек шёл по аллее по направлению ко мне и приносил с собой жизнь этого странного мира. Вокруг него проявлялось движение и осознанность. Человек приносил правильность.
  Зашумели листья, закричали вороны. Женщина продолжила ругать медленно проявляющегося малыша в луже. Велосипедист, форсящий на 'Каме' с иностранными наклейками, заложил вираж по тротуару. Лоточница оставила товар, чтобы отойти к знакомой на другом конце аллеи. Воровато оглядываясь, потёртый человек в поношенном костюме прихватил граненый стакан из автомата, не потрудившись заказать газировки. Люди. Жизни. Судьбы. Пространство задышало полнотой и пустотой, и их слиянием...
  Человек оказался пожилым и уставшим. Седым и морщинистым. В строгом тёмно-синем костюме-тройке под серым плащом. От него пахло высококачественным табаком и мятными карамельками. От человека веяло мощью и нежеланием эту мощь применять.
  Он дошёл до лоточницы справа и протянул руку жестом покупателя, который уже заплатил и теперь ждёт, что ему подадут купленный товар. У продавщицы не возникло сомнений - она улыбнулась и, потянувшись к коробке с мороженым, вытащила из неё кусок белого облака - сахарную вату на палочке. Человек кивнул благодарно и двинулся дальше. Судя по всему - ко мне.
  Скамейка рядом осозналась внезапно. Возможно даже, что совсем недавно её тут и не было, но теперь она стояла, маня теплотой нагретого дерева. 'Маша + Петя = Любовь' притулились с одной стороны зелёной поверхности, а я - с другой...
  Человек подошёл, и я с испуга или от волнения сжала ключ в руке настолько, что он вошёл в плоть и, слегка порезав её, исчез из моего восприятия. Испарился, что ли?.. Человек же остановился надо мной и протянул мне палочку с облаком сладости искрящимся весельем и детством:
  - Не сомневайся. Та самая...
  Я неуверенно протянула руку и взяла в пальчики деревянный стебелёк. В детстве я обожала сахарную вату, вот только покупали мне её редко - не по средствам была. Я тронула губами ломкие волоконца и улыбнулась - действительно, тот самый вкус, тот самый запах. Та самая.
  - Позволишь?
  На мой кивок человек откинул полу плаща и сел рядом на скамейке. 'Маша + Петя = Любовь' вынуждены были перебазироваться на громоздкую бетонную мусорную вазу рядом со скамейкой. Там надпись стала не так вопиюща, но всё-таки заметна. Человек откинулся на скамейке и на время замер, задумчиво разглядывая мир вокруг. Вздохнул, повернулся ко мне, но не навязчиво, как это бывает, а весьма интеллигентно, не позволяя себе прямого взгляда. И это оказалась кстати, поскольку я уже исхитрилась измазаться в вате.
  - Итак. Я тебя не вызывал, - сказал он. - Следовательно, меня вызвала ты...
  Я сглотнула, непонимающе смотря на человека, который оживил картинку.
  - Что ты хочешь, жрица? - спросил он, проигнорировав мой взгляд.
  Я подумала, слизывая сахар с ладони. Подумала о том, что всё происходящее как-то можно объяснить. И что я точно помню, что никого не вызывала. И что я не Маргарита, чтобы мне являлся Воланд или кто похожий.
  - Кто вы? - отважилась на вопрос.
  Человек вскинул брови, то ли удивляясь моему незнанию, то ли моей наглости.
  - Наставник хранителей дома прообразов. А твоё название, если позволишь?
  Мысли забились ключом. В первую очередь нужно определиться с тем, кто я, а уж потом подумать над тем, что же за странную должность мне сейчас назвали.
  - Акуя, - назвала и смешалась - зачем я это сказала? - В смысле, Даша! А 'Акуя' - это по работе, - и тут поняла, что мне-то человек назвал не имя, а профессию. - Я - 'гонщик'. Который - сталкер. То есть - проходчик. Бродник. Ну, знаете, это...
  Я замолчала, потому что наставник хранителей поднял руку в жесте понимания. Интересно, что он понял из того, что я тут сказала? Что он понял, если я сама успела окончательно и бесповоротно запутаться в том, кто я.
  - Ты не знаешь, кто ты, - удовлетворенно кивнул человек, словно соглашаясь со всем, что и как было высказано мной только что. - Это есть. Так для чего я понадобился?
  Вот уж вопрос, так вопрос!
  - Если честно, - вздохнула я, - то происходящее для меня загадка. Я не только не помню, чтобы как-то вызывала вас, но и вообще не помню последние события. Хотя чувствую, что происходило что-то весьма важное, на грани познания жизни и смерти... Вот так.
  Человек не удивился. Просто долгим взглядом посмотрел на тихо шуршащую о своём аллею и пожал плечами:
  - Ты пришла сюда, сбегая от смерти. Точнее - от её осознания. Прошлое - иллюзии. Настоящее - твоя суть, но она тобой не познана. Будущее - суть Мира, но она непознаваема. Для чего я тебе нужен, Акуя по имени Даша?
  Вот ведь привязался! Не знаю я! Ничего не знаю и ничего не понимаю из только что произнесённого бреда!
  - А что вы умеете? - Весьма наивный вопрос, но надо же с чего-то начинать!
  Человек мазнул по мне заинтересованным взглядом. С чего бы?
  - То же, что и другие хранители прообразов, но глубже и быстрее. А ты?
  Н-да. Ответил, так ответил. Только куда бы сунуть этот ответ? В моей системе миропонимания, конечно. И что дать взамен на такое туманное разъяснение? А может, просто игнорировать вопрос? Говорят, в диалоге выигрывает тот, кто задаёт вопросы - их всегда больше, чем ответов.
  - Я не знаю, чем занимаются хранители, - просто отозвалась я. - Поясните?
  Человек мягко улыбнулся:
  - Жрица, которая не знает? Впрочем... Более странно - жрица, которая признаёт, что не знает, - он помолчал, явно не собираясь отвечать мне. Напротив, задал свой вопрос: - Где ты проходила инициацию, Акуя Даша?
  - Я не жрица. И я вас не звала. - Меня наполнило раздражением на продемонстрированное отношение. Захотелось резко встать и уйти. Пришлось силой заставить себя сидеть и меланхолично доедать сахарную вату. В этом мире нельзя показывать свои слабости - сожрут.
  - А кто звал? - хмыкнул наставник хранителей. - Не он же! - и кивнул мне за спину.
  Я обернулась. Князь проявился в тонком полупрозрачном поле, искрящимся на солнце. Он стоял, закатив глаза. Страдание было на его лице. Страдание и умирание... И я вспомнила, откуда сюда попала. Не вспомнила - как, но вспомнила - почему. Потому что сознание бежало от смерти, от мгновения самого страшного явления её, бежало сюда - в память... Это моя память. И я просто уходила так - своим путём.
  - Я вспомнила, - медленно заговорила я, переваривая свалившееся на меня понимание случившегося прошлого, происходящего ныне и просматривающегося будущего. Хаотичными кривыми проштопала сознание мысль о переходе в смерть. Оказывается, это то, чего я страшилась всю жизнь. Боялась настолько сильно, что теперь, повстречавшись, смогла вытащить гаснущее сознание куда-то далеко от реального мира. Возможности 'зоны', тем более 'зоны', желающей заполучить лакомый кусочек, безграничны. - Простите за беспокойство, наставник. - Я склонилась перед незнакомцем. - Вы отчасти правы - я позвала вас. Но сделала это неосознанно, убегая от гибели. И сейчас ещё убегаю... Простите. Если вы можете нам с другом помочь - я буду благодарна.
  Человек задумчиво покрутил пальцами в воздухе, выписав замысловатую фигуру магического иероглифа. Вздохнул.
  - Н-да. Жрица, которая просит прощения... Куда катится мир? Я уже дожил до времени, когда жрицы позволяют себе подобное. Что же будет дальше?
  Я почувствовала, что краснею. Нет, не от стыда, но от понимания, что неожиданному собеседнику неприятно происходящее. Так, наверное, старики вздыхают о близящейся кончине мира, видя признаки её прихода в обнищании духа следующего поколения.
  - Хорошо, - просто согласился наставник и повернулся ко мне всем корпусом. - Я не поменяю всего, но, думаю, что минимального вмешательства будет довольно... Я предполагаю вернуть вам возможность движения. Этого будет достаточно, Акуя Даша?
  - Да. Конечно, - отозвалась я, одновременно соображая, кем же может быть человек, вот так вот легко распорядившийся действиями 'зоны'. Жрецом? Явлением сознания 'антиреальности'? Богом?
  Незнакомец встал со скамьи и кивнул на прощание. Под плащом глухим гулом отозвался вздох. Из-под полы вывалилась на дорогу серо-синяя тряпочка, подтянулась, отряхнулась, громким 'мяу' оповестила всех о своём пришествии и пошла по аллее, высоко задрав пушистый хвост. 'Сибирская голубая, полуторагодка', - автоматически отметила я про себя. Кошка повернула голову, фыркнула в усы и двинулась дальше. Наставник почти неуловимо улыбнулся в ответ и сощурился на заходящее солнце. Свалившийся на погон плаща осиновый лист расплавился на его плече и жёлтой каплей потёк вниз, по пути превращаясь в маленькую веретеницу цвета красного золота. Она доползла до пястья, пошипела на меня и юркнула в карман. Чёрный ворон выглянул почти до половины из-под воротника, огляделся, с прерывистым морганием поводив глазами-бусинами, и снова спрятался под тканью... По земле заклубился туман, в котором тихо зашуршали ящерицы, устроив догонялки возле моих ног...
  А в руке моей засвербил острозубый атрибут мечты Буратино.
  И вспышкой озарило понимание:
  - Вы - Буклей?
  Уже собравшийся уходить человек приостановился и приподнял брови:
  - Это моё имя для соратников, - помолчав, признал он.
  - У меня для вас сообщение от Тарио! - заторопилась я, почувствовав, как расплывается мир вокруг, как он просеивается сквозь мелкое сито, теряя взаимосвязанность частей и распадаясь пикселями по чёрному монитору закрытых век... - Сеть накрылась, и он просит о срочной помощи!
  Человек поднял лицо и взглянул на тихо таящее в небе сиреневое облако. Вздохнул и, снова посмотрев на меня, улыбнулся:
  - До скорой встречи, Акуя Даша!
  И картинка окончательно распалась на многоцветные квадратики. Затем пиксели стали уменьшаться, отлетая от меня в бесконечное далёко. А мне осталась только чернота с кристальным оттенком. И возвратившееся чувство разрывания нутра.
  
  Дело мастера 19.09.20... 21.46
  
  Лёгкие чувствовались как одно сплошное огненное пятно, где-то посредине которого то разбухало, то сворачивалось в клубок моё сердце. Давление на глаза заставляло дрожать картинку на веках - разводы разноцветья, дублирующие заставку Твиксовского монитора. Катастрофически не хватало вдоха. И жизни.
  Я вздрогнула, распахнув руки, и почувствовала движение на коже. Моё тело вновь стало моим! Оно двигалось! Оно слушалось! Оно чертовски хотело жить! Руки замолотили по пенной массе, поймавшей меня, словно паутина бабочку. Ноги оттолкнулись от поверхности пола, и я почти выбралась! Почти... Поверхность антиреальности оказалась вровень с моим подбородком, но сама масса, оказавшись одновременно и липкой, и хрустящей, словно сахарная вата, продолжала окутывать лицо. Вдох получился - воздух пополам с тонкими волокнами чёрного вещества. Лёгкие ожгло... Но я дышала, дышала, дышала и не могла надышаться, продолжая бешено молотить руками и ногами по пространству, в котором зависла под самым потолком. Словно лягушка в сметане. И дышать, дышать, дышать! Обжигая лёгкие до самых дальних закоулков, раскрывшихся от необоримого желания жизни.
  - Пак! - захрипела я, с силой выталкивая из себя воздух. Воздух, такой сладкий и обжигающий, как смесь мёда с перцем. - Пак!
  Где-то сбоку, глубоко подо мной, где-то на дне этого пространства антиреальности должен быть Князь. Жив ли он ещё или уже...? Ждать Пака или самой вытаскивать товарища, замеревшего статуей командора? Я ещё пару раз проорала призыв и нырнула в хрустящее, липкое и сверкающее металлическим блеском вещество. Глаза пришлось закрыть - веки мгновенно склеились от налипшей массы. Открывая, вновь придётся раздирать... Вслепую зашарила, с трудом раздвигая руками плотную массу. Под ладонями рвались нити взаимосвязи массы и лопались пузыри воздуха. Кожу саднило от царапин и обжигало на местах ран.
  Это - заплыв дрессированных сыскных барракуд в море стекловаты...
  Князя я нащупала ногой. Искала руками, но внезапно упёрлась бедром. Пришлось погрузиться глубже и на ощупь подхватить товарища за ворот. Получилось. Но вот как подниматься с таким грузом?! Я рванула, с силой раздвигая вяло расступающуюся передо мной пену. Воздух в лёгких весь без остатка ушёл на два больших гребка. По счастью этого хватило, чтобы моё лицо оказалось над основной поверхностью. На коже осталось липкое ломкое вещество, но резкий выдох очистил ноздри и позволил новой порции жизни войти в меня, болезненно раздвинув лёгочные меха. И я вновь погрузилась вниз, теперь уже для того, чтобы вытолкнуть наверх товарища. Князь оказался на поверхности и судорожно задёргался - попытался вздохнуть... Не вышло - часть пены дегтярным мёдом липко склеила лицо и не позволила воздуху добраться до нутра. Я рванулась к Игорю и стала руками оттирать с его носа и рта вещество антиреальности. В какой-то момент показалось, что его тело уже не производит попыток схватить воздух. С удвоенной энергией я стёрла последние липкие ошмётки и, взяв друга за грудки, выпихнула вверх, сама на мгновение уйдя в пену по маковку. Вынырнула, резко выдохнула, прочищая лицо. Посмотрела. Князь безвольно запрокинул голову... Трендец.
  - Пак! Мать твою! - заорала я, поняв, что в одиночку с ситуацией не справлюсь. Меня уже покидали силы, и я едва удерживала на плаву лицо товарища и свой собственный нос.
  Почти впритык к нам придвинулся потолок. Ещё с полминуты, и нас вмажет в него. Вот тогда нам уже не придётся болтаться здесь, как дерьмо в проруби.
  Пак проявился сквозь пену едва различимым силуэтом человека с трубкой в одной руке и туркой в другой. Едва-едва сквозь созданную для нашей смерти реальность просвечивал настоящий мир.
  - Акуя? - голос Пака, по счастью, был хорошо слышен. Вот почему 'зона' постаралась нас обездвижить - чтобы мы не могли позвать на помощь, поскольку возможности её оказались здесь весьма урезаны - едва хватило на создание локальной воронки антипространства.
  - Да! Давай живее - Князь уходит!
  Переспрашивать Пак не стал - не в его привычках. Он живо отвернулся от нас вполоборота и замер, что-то рассматривая с превеликим интересом. Я вспомнила, что в том направлении было окно. Пак зашептал нечто невразумительное, со стороны могущее показаться сущим бредом:
  - Собачка... Собачка - гараж описывать... Листик... листик - дождик ловить... Дерево... дерево - в лоб дать... Метла... метла - бомжей метелить...
  В какие-то десять секунд Пак сумел расстроить собственное восприятие, чтобы увидеть ситуацию, так же, как и мы. Работа упаковщика тем и сложна, что человеку, чьё сознание стабильно и прагматично, необходимо временно войти в видение антиреальности, а затем, применяя возможности своего рассудка, проявления 'зоны' привести в соответствие с миропорядком. Обычно ткань мироздания достаточна прочна, чтобы проявления сил хаоса не могли производить в ней долговременные разрывы. Но для того чтобы запустить процесс самовосстановления, силам миропорядка необходим рабочий шаблон, чётко и безошибочно представляющий взаимосвязи меж элементами, разрушенные в процессе агрессивного вторжения. Таким шаблоном и является стабильное сознание человека. Упаковщику необходимо увидеть то, что было разрушено, и восстановить взаимодействие. И всё это в какие-то краткие секунды, пока сознание ещё способно отрицать увиденное, не поддаваясь его сумасшедшей логике.
  - Ок. Я вас вижу, - кратко оповести Пак, повернувшись к нам. Интересно, как он нас видел в начале - зависшими в воздухе в нелепых позициях? Или застывшими в своих креслах? Насколько я знаю, каждый упаковщик видит происходящее с минимальной погрешностью относительно реальности. Но всякий раз это бывает по-разному.
  - Давай, Пак! - заторопила я. Повод был - голова Князя упёрлась в потолок, да и я уже только нос держала наружу. Ещё немного, и прослойка воздуха меж нами и бетонной плитой станет настолько тонка, что не сможет прокормить нас.
  - Будете падать, - напророчествовал Михаил и закрыл глаза.
  Насколько долго ничего не происходило, я не могла определить. Только кончик моего носа упёрся в потолочное покрытие и, кажется, продавил его пенопластовую оболочку. Во всяком случае, больно стало так, будто по нему хорошо врезали. Ещё немного, и липкая дрянь поползла по моему лицу. Вздохнув поглубже, я доверилась другу и ушла в пену... Хорошо, что Князь в отключке, - Паку придётся вести сражение только с моим видением мгновения. Будем надеяться, что мой рассудок некрепко привязан к происходящему. Будем надеяться...
  Мгновение обжигающего холода по всей поверхности тела и... бах!
  Площадный удар буквально опалил рецепторы, уже привыкшие к бездействию за то время, пока внешнее воспринималось мозгом только через выстроенную в сознании картинку. Словно выход из глубинной медитации. Но больнее. Логично - сверзилась я с высоты метра в полтора.
  Полежать бы немного, отдохнуть...
  Открывать глаза не хотелось. Но где-то рядом заматерился пропитой, прокуренный голос Дяди Саши, и стало ясно, что полежать возможности не будет. Я открыла глаза и повернулась. По всей левой части тела побежали электрические разряды. Хорошо меня приложило. Но, если я в таком состоянии, так каково же Князю? От этой мысли сил прибавилось, и, несмотря на лёгкое пошатывание и тошноту, я смогла подняться на четвереньки и подползти к ребятам. Игоря откачивали двое - бессменный доктор и едва держащийся на ногах от усталости Пак. Моя помощь, наверняка, будет вовремя.
  - Давай, девочка! - обдал меня запахом дешёвого табака Дядя Саша и головой указал мне на лицо Игоря. Сам доктор уже готовил инъекцию, а Пак делал массаж сердца. Объяснений не потребовалось. Я живо доползла до головы пострадавшего и отстранила Мишку. Раз, два, три... Четыре! Мягкие тёплые ещё губы безвольно раскрылись под моими руками. Выдох! Давай, Княже, давай!
  Раз, два, три... Четыре! Выдох!
  Когда внезапно Князя тряхануло навстречу мне, я чуть не столкнулась носом с его лбом. Успела отшатнуться. Игорь завалился на бок и, скрутившись в позу эмбриона, закашлялся, пытаясь освободиться от жидкости. Видимо, при всей стабильности его сознания, он был уверен в том, что нахлебался дряни. Естественно, ничего не выходило - сухой кашель бил его до тех пор, пока не стошнило.
  - Ну, вот и ладненько... - захлопал Дядя Саша пришедшего в себя по плечу. - Не хрен туда торопиться, там, поди, и без тебя тесно. Да и в моём морге мест сейчас нет. Вот завтра пару дохляков увезут, и - милости просим. А то валяться голышом на полу под простынкой - не мёд, скажу я тебе. Да и дежурный патологоанатом та ещё сволочь - некрофил без определённой ориентации... И...
  - Заткнись! - отозвались мы слаженным трёхголосьем.
  Дядя Саша довольно хмыкнул.
  
  
  Невозможность девятая:
  Знает сломанный корабль...
  
  Вновь пиковый выпал туз из колоды старых карт,
  И опять идет подсчет, кто остался в дураках.
  Знает сломанный корабль: жизнь - река и надо плыть,
  Буйный ветер рассекать, тихий берег позабыть.
  'Пикник'
  
  Беда 19.09.20... 22.13
  
  Рашпиль влетел в квартиру, неся на руках странно изломанное тело. Клео не просто была в заморозке, она уже перешла ту грань, за которой ткани становятся пергаментно сухи. Стоило только увидеть, как скрючены конечности, оставшиеся разбросанными по несуществующей плоскости пола, как всем стало ясно, что вероятность откачать мала. Рашпиль положил девушку на пол - никакой другой поверхности не хватило бы на ширину широко распахнутых рук.
  - Укол делал? - деловито засучил рукава Дядя Саша и быстро перекантовал к телу систему.
  - Два, - кратко отозвался Шамиз.
  - Ебическая сила... - воззвал доктор к высшей небесной инстанции и ввёл иглу в тонко проглядывающую вену.
  Я только на четвереньках двинулась ближе, чтобы помочь, как Дядя Саша обернулся, обвёл взглядом наше измотанное за последнее сражение трио и распорядился:
  - Все вон отсюда! Мишка мне поможет...
  Логично - из всех нас Михаил наименее пострадал и как руководитель неплох в вопросах медицины. Пак согласно кивнул и промычал что-то нечленораздельное. Мы с Князем, переглянувшись, устало поднялись и потащились к выходу из комнаты.
  - Дядь Саша... Если что нужно... - почти заканючила я, задержавшись на входе. Доктор внимания на меня не обратил, а вот Шамиз легко вытолкнул вслед за уже ушедшим на кухню Игорем. Сам вышел следом.
  Кухня вся пропахла кофе и табаком... Но, увы, турка с волшебным напитком осталась остывать в лаборатории, куда сейчас вход нам был воспрещён. Пришлось поставить чайник. Где-то поблизости должны быть залежи растворимого кофе - бледного подобия настоящего. О, вот и оно - красные с нарисованной лампочкой бантики в количестве около полста валялись в глубокой фруктовой вазе. Оно и понятно - здесь, в штабе, всем заправляли мужчины, а у них странные представления о том, какой предмет для чего предназначен.
  - Мы теряем людей, - задумчиво произнёс Князь, смотря себе под ноги.
  - Нда, - согласно кивнул Рашпиль. - На свете нет ничего дороже людей...
  - И идей, - тихо добавил Игорь, не поднимая головы.
  - И идей. Тех, которые переживают людей.
  - Ради которых умирают и убивают. А значит, нужно решать, что дороже: люди или идеи? - не сдержалась я. От диалога ребят стало не по себе, потому, наверное, я и начала огрызаться. Ребята повернулись ко мне с одинаковым выражением удивления на лицах. Таким удивлением, словно я не просто влезла в чужой разговор, но и совсем не в тему. - Это про идеи... - смешалась я.
  Ребята несколько секунд молча осмысляли мою реплику. Потом Князь почти ласково ответил:
  - Ради них живут, Даша. Умирают и убивают ради воплощения себя в идеи...
  Блин. Мне стало совестно... И я заткнулась, занявшись приготовлением кофе. Не часто бывшие солдаты вполне земных войн, а ныне бойцы с антиреальностью, так вот откровенно выказывают свои чувства. Они вдруг оказались такими беззащитными и мудрыми, словно прожившие тысячелетие даосы. А я, как невесть что о себе возомнившая блондинка, влезла в их разговор о вечности. Расставляла чашки и едва сдерживалась, чтобы не делать резких движений. Разлила воду. Поставила сахарницу и положила на стол ложки. Кажется, всё. Села. Князь протянул ко мне руку и накрыл мои пальцы своей ладонью. Движение получилось настолько нежным и лёгким, что я не одёрнула его. Удивлённо вскинулась в ожидании объяснений.
  - Спасибо, девочка, - улыбнулся Игорь. Нежно и, вместе с тем, растерянно.
  - За что?
  - За то, что жив, - лаконично ответил он.
  Лёгкое тепло пробежало по моим чувствительным пальчикам. Тепло человеческого отношения, переданного через жест и прикосновение, в которых силы оказалось больше, чем в сказанном слове.
  - За такое не благодарят, - буркнул Шамиз, демонстративно отвернувшись к окну и занявшись своей чашкой кофе.
  - Ты прав, Рашпиль, - ответил товарищу Князь. - За такое не благодарят, за такое оплачивают. Но мы тут по столько раз друг друга спасали, что не нуждаемся в прейскурантах.
  - Тем более, не стоит благодарить, - подытожила я, но пальцы из-под ладони Игоря убирать не стала. Как ни странно, мне было чертовски приятно его прикосновение. Словно большой плюшевый мишка моего детства снова пришёл к испуганной, но храбрящейся девочке, чтобы успокоить и защитить. Он просто будет рядом, а темнота уже не будет такой страшной и опасной. Ему довольно просто быть.
  - Стоит, - вздохнул Князь. - И не только потому, что я ещё был в сознании, когда ты меня вытаскивала наверх, - Он помолчал, то ли обдумывая что-то, то ли вновь переживая момент своей несостоявшейся гибели. - Но и потому, что я уже перестал в тебя верить...
  Я насторожилась и ощутила, что ток силы в нашем прикосновении становится невыносимо жарким. Ладонь взопрела, по пальцам пробежали молнии. Я ждала объяснений.
  - Вчера, когда был прорыв... Ты не смогла стрелять.
  Вот теперь я рванула ладонь на себя. Но не смогла её вытащить из-под руки Игоря. Может быть, руки стали ватными, как бывает порой в страшном сне, может быть, недооценила силу товарища. Возможно же, стыд, который охватил душу, подумал дальше меня, скудоумной. И определил, что разрыв прикосновенности сейчас означает не только отрицание вины, но и её признание. Так ребёнок, в одиночестве остававшийся в доме и разбивший любимую мамину вазу, из последних сил заявляет о своей невиновности. Ему горько и обидно, что произошло то, что произошло, что он причинил боль, но именно это заставляет его врать и изворачиваться, и в том вина его становится явной. Я опустила глаза и замерла, признавая сказанное и ожидая приговора. Я слишком хорошо знаю правила игры: это - мужской мир, и ты здесь либо красивая женщина, от которой требуется быть не шибко умной и не очень въедливой, либо товарищ, который надёжен и дисциплинирован. Я сейчас не то и не другое. Потому-то мне так неприятно застывать в ожидании. Рашпиль повернулся к нам, почувствовав глубину происходящего, а Игорь снова вздохнул:
  - Я убеждал себя, что женщине, пусть даже такой женщине, это простительно. Теперь я понял, что дело не в этом. Ты не смогла, потому что это был Пророк. Потому что вас многое связывало. Поэтому я говорю тебе: 'Спасибо'! И за сегодня, и за вчера. За то, что ты спасла мне жизнь сегодня, и за то, что всё-таки нашла в себе силы противостоять прорыву вчера. Вот. Ну, и... Извини. За глупые предположения.
  Я осторожно потянула ладонь. Вытащила и убрала подальше. Отвела глаза.
  - Ты не прав, Игорь. Не в том дело, что это был Пророк. А в том, что я перетрухнула. Так что благодарить и извиняться не за что.
  С последними словами я резко поднялась и, игнорируя подкативший к горлу комок и лёгкое головокружение, двинулась из кухни. Только бы не остановили! Только бы успеть уйти до того, как окликнут. Чтобы потом можно было с убеждённостью говорить о том, что ничего не слышала и не видела.
  Вот почему так происходит?.. Только убедила себя в том, что всё будет хорошо, как жизнь мгновенно разрушает эту убеждённость и бьёт, зараза, по самым больным местам, игнорируя предупреждающие бинты на сердце... Внутри меня повисла раздвоенность - одна половина моего 'я' хотела, чтобы ребята догнали меня и вернули, и всё оказалось забыто, другая половина желала остаться в одиночестве и отнюдь не потому, что есть над чем похныкать. Просто иногда свои ошибки и их оценку стоит пережить в одиночку...
  Я вышла на балкон и вытащила из пачки на подоконнике сигарету. Здесь всегда курили. И - сколько себя помню - всегда только 'Яву'. Словно был молчаливый договор. Сигаретный дым поплыл на улицу тонким шлейфом. Балкон здесь громадный. На нём часто по летнему времени устраивали посиделки с чаепитиями. Здесь ставился раскладной столик и стулья вокруг него. И все мы садились вокруг... Игорь и Пророк брали в руки гитары, Шамиз - какую-то странную народную дудку с низким звучанием, Пак, Тальк, Вик и Клео пели, я и Панда как лишённые вокальных данных постукивали под руки попавшимися предметами, а Дядя Саша матерился, виртуозно заполняя паузы меж музыкальными фразами. Здорово было. Что теперь будет? Пророк. Клео. Что дальше?
  Окна в соседнем доме уже давно расцветились шторами - под вечер люди начинают скрывать свою жизнь. Может быть потому, что она - настоящая. Вот ходишь весь день, ходишь, живёшь среди себе подобных, но действуешь и мыслишь, исходя из простого правила выживания в среде - быть как все. А потом возвращаешься в единственно твой в этом мире уголок и становишься самим собой. Кто-то - извращенцем, кто-то - плаксой, кто-то - романтиком, кто-то...
  Я обернулась только тогда, когда хлопнула балконная дверь. Пак. Не встречаясь со мной взглядом, он подошёл к подоконнику и вытащил себе сигарету. Руки его дрожали. Закурил, приблизился к перилам и, положив на них руки, опустил голову. Он молчал, сигарета горела невостребованно, и было страшно. Страшно от вида Пака, давно не курящего сигареты. Страшно оттого, что накатывало понимание.
  - Не получилось? - тихо спросила я.
  Пак поднял голову и ответил в жёлтые окна соседнего дома:
  - Не получилось, - смял в ладони недогоревшую сигарету и ушёл в комнату.
  Клео. Девочка. При жизни мы с тобой не ладили, но теперь... больно.
  
  Беда не ходит одна 19.09.20... 22.45
  
  Не знаю почему, но заплакать так и не удалось. Вот по Пророку плакала, хотя хотела сдержаться, а сейчас - и хочется прореветься, и не получается. Не потому, что Клео чем-то хуже - все мы люди, человеки, по всем нам тоскливо делается, когда уходим. Просто, наверное, усталости и напряжения в последнее время сверх меры, да ещё и то виновато, что внутренне уже сформирована готовность терять. Мы же знали, что эта война не окажется бескровной, понимали, что напоролись на серьёзного противника. Верили, что победим, но не были так наивны, чтобы полагать, что победа окажется безоблачной. И вот теперь пошли первые потери... И что наиболее странно - и Пророк, и Клео погибли от воздействия 'зоны'. Значит ли это, что именно антирельность - наш враг? Тогда причём здесь телефонный звонок? Причём здесь взрыв моей квартиры? Все эти действия совсем не вписываются в схему воздействия оттуда...
  Вот чёрт! Хотелось думать о том, что был человек и нет человека, а думается только о себе, любимой, о том, как выжить. Всё-таки эгоизм - это глубинное проявление. Только зазеваешься, не отфильтруешь мысли, и всё - эгоист до мозга костей! Противно.
  Сигарета додымила, испачкав небо на одну дозу сизого в чёрном, и внезапно стало понятно, что я почти замёрзла. Не удивительно - босиком на дощатом полу да в отсутствие куртки. Пока горел маленький аленький цветочек на сигаретной палочке, казалось, что тепло, теперь же мир вокруг стал холоднее, да и внутри заметно посвежело. Оставалось решать, что делать дальше - закурить ещё одну 'Яву', продолжая обманывать себя и мёрзнуть, или идти в тепло кухни к ребятам, с которыми ещё как-то нужно налаживать отношения. По стечению обстоятельств мой выбор решился сам собой.
  На балкон вышел хмурый Рашпиль:
  - Акуя, Пак зовёт.
  Аккуратно положив на подоконник вытащенную из пачки, но так и не зажжённую сигарету, я двинулась за товарищем. На кухне было мрачно. Князь сидел на стуле, откинувшись на спинку и заведя руки за голову. Глаза его были закрыты. Это положение он обычно принимал в краткие мгновения отдыха, предполагая в дальнейшем серьёзную напряжённую работу. Пак сидел за столом, сосредоточенно глядя на экран своего сотового. Дядя Саша стоял возле форточки и, вдыхая-выдыхая прохладный ветер, периодически прикладывался к горлышку чекушки. Закуски поблизости видно не было. Впрочем, как всегда.
  - Звал?
  Пак поднял голову и внимательно осмотрел меня. Вряд ли его интересовало отсутствие вечернего макияжа и почти сошедший лак на ноготках. Скорее, мое физическое и психическое состояние.
  - Даш, - он вздохнул. - О том, что сегодня произошло, поговорим как-нибудь в другой раз. Сейчас вы с ребятами поедете на квартиру к Храму Спасителя.
  Так... Что с Виктором, чёрт возьми?
  - Вик не отзвонился. И его телефон не отвечает. Вне зоны доступа, - отвечая на невысказанный вопрос, сказал Мишка.
  Я кивнула. Поеду. И не просто поеду, но порву любую ирреальность, как Мурка любимый розовый бантик. Будет куда деть лишние градусы в закипевшей кровушке!
  - Пак. Не забудь и со 'скорпионами' связаться, - посоветовал Князь, рывком освобождая руки и поднимаясь со стула. - Дрянь, конечно, людишки, но имеют неплохие возможности.
  - Не забуду, - мрачно пообещал Пак. - Я никого не забуду, Игорь. Если мы сейчас всех не поднимем, то помнить нас будут также трепетно, как говно динозавров...
  - О чём речь? - поинтересовалась я, но Князь оборвал:
  - Не сейчас. Поговорим позже, - и, кивнув Рашпилю, двинулся на выход.
  Пришлось пристроиться за ними. Ребята шли молча, широкими шагами, почти переходящими в бег. Я, едва поспевая за ними, пыталась сообразить, какие предположения из тех, что метались в гулкости черепной коробки, можно было бы посчитать наиболее вероятными. Получалось, что самые страшные.
  Рашпиль сел за руль ранее не ведомой мне машины. Огромный джип был настолько широк, что на крыше можно было загорать на пару топлесс, и так высок, что у него наличествовали подножки для того, чтобы можно было оседлать этого зверюгу. Щёлкнули дверные замки, открывая нам вход, и мы сели: Игорь к водителю, я на заднее сидение. Шамиз дёрнул ключ, и мотор взревел. Мы взяли с места в карьер.
  - Откуда у тебя этот мамонт? - полюбопытствовал Игорь.
  Шамиз хмыкнул:
  - С работы. Последнее время учим вождению охрану одного нефтяного магната. Так он нам на фирму дал две крутые тачки. Я взял себе эту. Нравится, да?
  - Да, - равнодушно качнул головой Игорь. - Крутой джип. Двухэтажный.
  Шамиз оскалился в сторону товарища, но продолжать разговор не стал - стало не до того. Дорога оказалась сложной. Может быть, из-за того, что гнали мы по трассе с такой скоростью, что гаишникам оставалось только ловить фуражки и провожать нас обиженными матюками. Рашпиль показывал всё, на что способен. Помнится, Пак как-то обмолвился, что наш дагестанец сделал себе имя в гонках по городу и что теперь по этой части тренирует спецов, телохранителей и бандитов. При этом ни одна из сторон не предъявляет ему претензий по поводу отсутствия лояльности - слишком дорог как профессионал и слишком опасен как настырный, нахальный и живучий 'горячий парень'. Вот как его занесло в 'сталкеры', ума не приложу? Ну, раньше-то понятно - нужно было как-то выживать, а теперь? Деньги есть, бабы есть, машины как перчатки... Что ему в 'зоне' надо? Уж кому-кому, а ему самоутверждение - не цель. Так зачем? Или почему?
  Рашпиль резко повернул руль и увёл машину с основной магистрали города на небольшую дорогу между домами. Пояснил, не отвлекаясь от баранки:
  - Там обычно ментов - что пчёл на пасеке. Такие же полосатые, злые и вечно голодные. Значит, чтобы быстрее...
  Продолжать не стал - и так понятно.
  Машина неслась, плавно качаясь на волнах давно не чиненого асфальта. Вверх-вниз, вверх-вниз. Хорошо, что внедорожник... В нашем городе дорог нет.
  - Городское сафари, - пробурчал Князь, ухватившись за ручку над дверью на особо выдающейся кочке. - У нас кладут асфальт для развлечения местного населения...
  - Русские горки - оригинальный вариант, - прокомментировала я. - Подарок нашего любимого мэра городу к новым выборам! - Ну, просто терпеть не могу эту отъевшуюся харю в телевизоре!
  - Скажу по секрету, Даш! - не оборачиваясь, а по привычке заглядывая в зеркало заднего вида над стеклом, сказал Шамиз. - Его скоро выпрут. Так что он здесь только до ближайших выборов. Но на его место уже готовят одного толстяка. Этот так город отлюбит, что мало не покажется...
  - Фиг с ними со всеми... У нас впереди - серьёзное дело, - буркнул Князь.
  Князь прав. Но своим замечанием он показал не только отношение, но и тревожность. Помолчав, я предположила:
  - Вероятность прорыва, конечно, высока. Но меня удивляет сила атаки - три прорыва за несколько часов! Это же какой первичной мощности должна быть 'зона'!
  - Или какую подпитку она должна иметь, - продолжил Шамиз.
  - Или каких проводников. Потому что для нас дело не в прорыве. Дело в том, за счёт кого они происходят, - жёстко закончил Князь.
  Пришлось молчаливо согласиться. Люди, проводящие в наш мир проявления 'зоны', - либо отъявленные маньяки, либо фанатичные последователи веры в то, что тот мир лучше нашего. Но, в любом случае, это - опасные люди. Они не только способны на наведение 'прорыва', но и на любые действия в реальности. А значит...
  Додумать не удалось. Шамиз рыкнул что-то не по-русски и резко выкрутил руль. Джип развернуло с заносом и остановило точно на расстоянии ладони от стены дома. Я клюнула носом в переднее сиденье. Из глаз побежали слёзы, затуманив обзор. Больно, блин...
  - Лядь! - выдохнул Игорь, ухватываясь за всё, что только возможно.
  Шамиз дёрнул рычаг передач. Авто, резво полирнув колёсами асфальт, рвануло из пятачка, в который нас занесло лихим манёвром. Я подняла голову и живо оглядела пространство. Пока не была ясна причина происходящего, но материться и вопить о нарушении целостности моего суверенного носа желания не возникало. Если ребята так серьёзно сдёрнули, то нечто, их напугавшее, должно быть как минимум Кинг-Конгом.
  Слева на тротуаре стоял человек. Серое пальто до колен, серая вязаная шапка, серые перчатки на руках. А в них огромная чёрная труба... Он только что опустил её и теперь провожал взглядом нашу уносящуюся тачку. Гранатомет. Нет, я это оружие видела только в кино и могла бы, естественно, ошибиться, но ребята в своё время повоевали и не такими штучками и ошибиться не могли. Их реакция и оправдывала моё умозаключение.
  - Отпал, - заглядывая в зеркало заднего вида, сказал Шамиз.
  - Да, - подтвердил Князь, обернувшись.
  Я тоже обернулась. Нападающий нырнул в какой-то подъезд и больше не появлялся. Только открыла рот, чтобы выразить своё удивление в длинной витиеватой фразе, сочетающей в себе единство противоположностей начал, как свет фар озарил на дороге впереди человека в камуфляже. Он стоял на одном колене. Над плечом торчала чёрная дыра... Я дико заорала.
  - Аааа!
  - Суууука! - протяжно завопил Князь, дёргая ручку двери - та не поддалась.
  Шамиз включился короткой репликой на дагестанском в наш общий рёв и рванул руль.
  Джип, развернувшись почти на месте, полетел в новом направлении.
  Внезапно тряхнуло задок, и салон озарила вспышка.
  Я едва успела вжать голову в плечи и нырнуть вниз, меж сидений, как взвизгнули окна. По поднятым рукам заскользило чешуйчатое нечто, и меня накрыло холодной волной. Оказалось, что стекло не разлетелось, как бывает с оконным при попадании, а огромной искристо-белой поверхностью внеслось внутрь салона, пролетев вместительный багажник и - прямо мне на руки...
  - Жива? - рыкнул Шамиз, бешено выворачивая баранку.
  - Угу, аааа! - на ухабе тряхнуло, и я разбила губу.
  Князь изогнулся в проёме меж сидений и нырнул ближе ко мне.
  - Вниз! - коротко приказал он, и я юркнула назад в убежище, из которого пыталась вылезти. Стекло мешалось, ледовой лавиной закрывая полсалона. Игорь поднял эту массу, упёрся в неё ногами и выпихнул наружу. Стекло звякнуло об асфальт где-то далеко позади. Так же ловко Князь вернулся на место рядом с водителем - ширина машины позволяла. Я вылезла на кресло и стряхнула с рук капли крови - где-то когда-то успела поранить многострадальные руки.
  - Лучше бы тебе не высовываться, - посоветовал Князь, не оборачиваясь, сообразив, что я сделала.
  - Врагу не сдаётся наш гордый 'Варяг'! - бодро отозвалась я. На возмущённые писки ущемлённого достоинства феминистки о дискриминации не было ни сил, ни прав. Да и ума хватило понять, что заботятся, а не притесняют. Правда, в чём существенная разница между тем, что моя задница будет сидеть на креслах или глубоко между ними, я не вижу. Князь никак мой ответ не прокомментировал. Я уже взрослая девочка, в конце концов. Это и плюс, и минус. С одной стороны, как взрослая - сама могу решать сложные задачки и о себе заботиться, с другой, как девочка - если уж влипну в дерьмо, то и вытаскивать меня будет тяжело. Полцентнера, как-никак...
  - По-моему, это был южанин, - обтекаемо предположил Игорь, краем глаз следя за Рашпилем.
  Тот зло зыркнул в ответ и, выматерившись по-ненашенски, рявкнул:
  - Чечен это, чечен... Едрит в твой корень!
  - Ложись! - крикнул Игорь и сам нырнул к приборной доске.
  Я замешкалась лишь на мгновение. Поэтому успела увидеть танк в узкой арке въезда во двор. Когда попой скользнула вниз, одновременно принимая позу обиженного судьбой эмбриона, оглушающее гавкнула пушка. В тот же момент меня долбануло лицом в колени - Шамиз куда-то вывернул джип.
  По крыше застучало...
  Руки вверх! Голову, голову прикрыть! Мамочка!
  Я взвизгнула, когда рядом начали вонзаться осколки тяжёлого металла, пробившие крышу. Ожгло и засвербело под правой лопаткой, острой болью пронзая корпус. Правая рука отнялась, зайдясь холодом.
  - Тьфу, ...ядь, - привычно сократил при дамах Рашпиль. - Живы?
  Я с трудом вынырнула на кресло, смиряя боль в спине и руке, посмотрела вверх - сквозь лохмотья крыши было видно небо. Тёмно-серое в грозовых разводах. Незнакомое небо. Посмотрела налево, посмотрела направо, устроив себе экскурсию по войне...
  Дома вокруг полуразрушенные. Окна пустые, без окон и света. То там, то тут громоздятся кучи битого камня. Деревья голые, опалённые. Машины взорванные, изрешечённые или брошенные на улицах. Чёрные платки на решётке парка...
  - Где мы?
  - Ох, мать... Жива! - выдохнул Шамиз. - Игорь!.. Наст, маму твою!..
  Князь с трудом поднял голову от панели, повернулся. Всё лицо залито кровью.
  - Сам такой, - хрипло ответил он и повернулся ко мне: - Цела?
  Ужас... Кровь лилась широкими полосами, стекая на куртку. Волосы под этим потоком были не видны вообще. Одно это зрелище заставило позабыть о собственных проблемах, мгновенно оказавшимися такими мелкими и незначительными. Я быстро закивала головой, поймав ощупывающий взгляд товарища. Цела. Князь вздохнул и снова упал в кресло.
  - Игорь. Тебя перевязать надо, - ринулась я снимать с себя куртку.
  - Аптечка сзади, - кинул через плечо Рашпиль и спросил напарника: - Командир, тебе ничего не напоминает?
  - Напоминает, - вяло отозвался Игорь и достал из кобуры пистолет. - Через два поворота должна быть огневая точка слева, потом - гнездо справа. Потом... потом - не помню. Но выход будет впереди.
  - Ладно, сориентируемся на местности, - скрипнул зубами Шамиз. - Мне бы только эту тварь достать...
  - Какую? - Я уже нашла под слоем пыли и каменной крошки аптечку и вытаскивала бинты и склянки, стараясь не навернуться при движении джипа по горкам. Ещё недавно меня восстанавливал Князь, теперь - моя очередь отдавать долги.
  - Ту, которая нас сюда заманила! Этот ... говнюк в сером!
  - Почему ты думаешь, что это он? - спросил Игорь, меняя обойму пистолета с серебряной на обычную.
  - Потому что... - зарычал Шамиз. - Слева!
  Машина снова повернула, закладывая полукруг на месте, и завиляла, попав на кучи щебня. Мне пришлось раскинуть руки и уцепиться за что попало, но всё равно меня замотало по заднему сиденью как теннисный мячик по зелёному сукну бильярдного стола.
  Князь, высунувшись в окно, начал стрелять. Бамц, бамц, бамц, фссшш... Вернулся на место и кивнул товарищу:
  - Теперь будет справа.
  - А я-то подумал, что тебя хорошо приложило башкой, - прокомментировал стрельбу Рашпиль и передал другу новую обойму.
  Князь неопределённо пожал плечами и перезарядил пистолет. Скорее всего, действительно приложило неслабо, но вот скажется это только после того, как ситуация прояснится. То есть - до первого привала.
  Я села за креслом Князя и попыталась придержать его голову, чтобы обработать раны. Игорь нетерпеливо тряхнул башкой и отмахнулся: 'Потом'! Неизвестно ещё, будет ли это 'потом'...
  Рашпиль снова бросил машину в вираж. Уже наученная горьким опытом, я юркнула в свою заветную щель меж кресел. 'Гюрза' Игоря снова закашляла в сумрак. Ответные выстрелы осознавались как зуд по всему телу. Много чего мне в жизни пришлось повидать, но вот под пулями сидеть ещё не приходилось. Дай, Бог, в последний раз! Или нет... Дай, Бог, хоть сто лет подряд, но только тогда уж точно - сто лет...
  Рашпиль вскрикнул и зарычал. Достало? Я побоялась высунуться. Белой вспышкой в полмира накрыло салон джипа, и я оглохла и ослепла от буйного света. Только одно стало занимать мысли и тело - жгучая боль под правой лопаткой, там, куда что-то впилось ещё при предыдущем взрыве. Боль оказалась так сильна, что не только уже рука, но и весь корпус пульсировал то холодом, то жаром. Потревожила рану, когда пряталась? Мужики что-то орали друг другу, машину метало из стороны в сторону, а я приникла тихо, как мышка, к коже автомобильного кресла и скулила, пытаясь избавиться от боли в спине. И молила небо оказаться сейчас где-нибудь поближе к дому.
  Удар. Взрыв. Краткая вспышка непонимания. И темнота.
  
  Схватка 19.09.20... 23.43
  
  Тишину я осознала только после того, как меня позвал Князь. Откликнувшись, я с изумлением поняла, что машина стоит и выстрелов больше не слышно. Поднялась, заглянула за кресла. Рашпиль лежал на руле. Князь сидел рядом, по старой привычке держа пистолет на бедре стволом вдоль ноги. Тишина настолько неестественная, что я огляделась. Сзади клубилась пыль в свете единственного освещённого керосиновой лампой окна. Там было пусто, темно и страшно. Несло гарью и дымом. Впереди стояли ярко освещённые многоэтажные 'свечки'. Улица была пустынна и темна, но под останками фонарей ещё теплились жёлтые пятнышки света. Я снова обернулась. Сзади были старые двухэтажки, заполненные страхом и болью. Впереди высились новые дома, до отказа забитые равнодушием и позёрством. И что лучше - я не знаю. Машина стояла, влетев в дом... Точнее, там, в несуществующей реальности, из которой мы рвались, был дом, стену которого джип и протаранил. И носом влетел в нормальный мир, где его ожидал неухоженный газон. Теперь мы висели меж двух пространств, застопорившись днищем на куче битого кирпича...
  - Там где-то аптечка, - почти равнодушно напомнил Князь.
  Я дёрнулась. Это у меня-то раны?! Это у меня-то шок?! Да пацанов ситуация раскатала, как блины по сковородке! Мне ли роптать?! И, так успешно выдав себе по первое число, я схватила трясущимися руками коробку и стала спешно вытаскивать оттуда необходимые принадлежности. Князь в это время осматривал Шамиза, заглядывая со всех сторон. Поднимать его и вытаскивать из-за руля он не спешил, памятуя о том, что у товарища может быть проломана грудина или сломана шея. Я влезла меж кресел с аптечкой в руках. Спросила, понимая, что Игорь, вероятнее всего, в таком же затруднении, что и я:
  - Из машины выйди?
  Сложность заключалось в том, что определить заранее, где окажешься, выйдя из машины, не представляется возможным. Более того - куда эту машину занесёт, а куда человека - тоже вопрос не из легких. А сидеть в салоне, не высовывая носа на улицу, - глупо, поскольку лишает последней надежды на то, чтобы выбраться отсюда. Машина встала ни туда - ни сюда, но как-то вытаскиваться из этого болота просто необходимо, иначе со временем антиреальность поглотит нас. Князь подумал несколько секунд и отозвался:
  - Сиди. Сам.
  Это 'сам' - и раздражает, и пленяет одновременно. Исконное право мужчины всё проверять на своей шкуре. Я беззвучно выматерилась, но не остановила его. Только придвинулась ближе к двери, чтобы можно было перехватить, если вдруг чего...
  Князь почти выпал из автомобиля. Опёрся об капот и пару мгновений просто стоял, приводя в порядок систему визуального наблюдения, дабы увиденное могло сойтись с представляемым. Когда надир и зенит вернулись на свои исконные места, Игорь двинулся в обход машины, чтобы зайти со стороны водителя. Шамиза нужно снимать с руля...
  Ничего не происходило. Никаких искривлений. Князь двигался. Ветер шевелил остатки листьев на ветках. Свет жёлтых фонарей лился плавным потоком. Только позади нас медленно зарастала дырка в бесконечность ирреальности. Острые края провала затягивались тонкими рубчиками сосулек, вытянувшихся с того света в этот тонкостенной воронкой - это из переработанной материи наращивалась заслонка, способная сдержать поток.
  Игорь дошёл до двери со стороны водителя и, морщась от напряжения, открыл её. Подхватил Рашпиля за локоть согнутой руки, как и положено вытаскивать пострадавших ДТП. Я помогла со своей стороны, и удвоенными усилиями мы приподняли Шамиза. Игорь взвалил его себе на грудь и выволок из машины. Я осторожно выползла следом. Огляделась. Вокруг оставалось тихо. Позади нас уже почти заштопалось пространство, впереди всё также мягко навевала дремоту холодная сентябрьская ночь. Шамиза в четыре руки положили на землю. Получилось не аккуратно, и он захрипел, силясь прийти в себя. Князь поморщился - это с его побитой руки в последний момент возле земли сорвался товарищ. Я вытащила пузырёк с перекисью. Основная забота была сейчас проста - за обилием пролитой крови оказывалась невидна рана...
  Князь сел рядом и заглянул в брюхо 'Гюрзы'. Предполагал, что это не конец?.. С вздохом отложил пустой пистолет...
  Рашпилю порезало лицо и прошило пулей левую руку в плече. Рассудив, что поражение руки наиболее опасно, я перетянула плечо Шамиза, сунув ему в подмышку валик из сложенных перчаток и шапки, и обработала рану перекисью. Плотно наложила кольцами бинт, тщательно перекручивая для лучшей сцепки с телом. Когда кончик бинта был закреплён хитрым узлом, позволяющим развязать его одной рукой, я наложила горячие от желания помочь ладони поверх повязки. Током засвербело по костям. Как это обычно бывает, когда долгое время не практиковалась, да плюс к этому сама не особенно сильна, до выступания слёз заболели суставы. Жаром и острой болью многочисленных порезов по надкостнице опалило локти и запястья. В принципе, так может и до ожога дойти, если не обезопаситься, но... К сожалению, поблизости нет ничего, что могло бы мне помочь. Поэтому оставалось только выкладываться и терпеть, понимая, что мои возможные неприятности ничто по сравнению с тем, что сейчас происходит с товарищем. По кистям побежал лёгкий холодок, близкий к ощущению прохлады от замёрзшего окна, и я отдёрнула руки. Ладони были горячи так, что хоть блины на них разогревай. При этом руки никак не могли поменять положение, всё также оставаясь в том, в котором были при лечении. С трудом заставила работать. Пару раз сжав-разжав кулаки, снова потянулась за ватой и бутылочкой перекиси. Нужно обработать голову Рашпиля. Пальцы слушались с трудом. Уронила крышку пузырька, только с третьей попытки смогла нащипать должное количество ваты, чуть не пролила раствор... Потянулась к лицу товарища, начала стирать кровь около пореза. Шамиз застонал и приоткрыл глаза. Мутные-мутные, словно с большого перепоя. Контрастно блестящие, словно из-под чёрно-красной шёлковой маски. Схватил меня здоровой рукой за ворот и, хрипя, начал подниматься. Я растерялась. Что делать, если Рашпиль меня не узнаёт?
  - Шамиз? - прошелестело вмиг пересохшее горло.
  Раненый дагестанец не отозвался. Он продолжил движение, пытаясь закрутить воротник куртки на моём горле. Пожалуй, это стало опасным. Только, всё ещё на что-то надеясь, я потянулась к Шамизу и стала отпираться. В ответ он пробурчал что-то непонятное и зарычал, тонкими жилистыми пальцами перехватывая мою шею. Князь оказался рядом в тот миг, когда я уже решила, что против 'своего' иногда всё-таки нужно действовать жёстко. Игорь эту мысль, по-видимому, додумал несколько раньше. Потому что по-простому надавил другу пальцами под подбородок. Шамиз снова потерял сознание и рухнул на землю. Теперь уже надолго.
  - Лечи! - хмуро бросил Игорь и отошёл.
  Нда. Быстро он решает проблемы. Быстро и нетривиально.
  Я почти наложила вторую повязку - на лицо, когда внезапно из-за плеча вынырнули руки Князя. Игорь подхватил меня под плечи и оттащил от раненого. Наклонился к самому уху и прохрипел:
  - Беги!
  - Что?
  - Беги-и! - и для ускорения толкнул меня вперёд.
  Там, впереди, лежала беспросветная темнота неосвещённой улочки. Узкая, зажатая с двух сторон заборами: с одной - бетонным новостройки, с другой - деревянным частного сектора. Тропинка ниточкой продолжала улочку где-то там, далеко. А ещё дальше, словно свет в конце туннеля, виднелась лампа современного фонаря, длинношеей коброй зависшего над полотном шоссе, маленьким кусочком видным в просвете. Чтобы не упасть, я вынужденно пробежала пару шагов в темноту. Ноги запинались, но летели... Затем сила инерции исчерпалась, и в действие вступила сила сознания. Я обернулась.
  Князь стоял на дороге между лежащим Шамизом и подходящими людьми. Тёмных фигур, неспешно придвигающихся к нам из соседнего переулка, я насчитала, по меньшей мере, с десяток. Эти люди двигались плавной походкой, мягко перекатываясь из точки в точку, из шага в шаг. Они одинаково держали плечи развёрнутыми и руки брошенными вдоль тела. И ещё - была в них одинаковая серость. Даже нет, не серость, а мышастость. Некое перистое серое с вкраплениями лёгких мазков кистью. Цветовое представление, которое фактически не встречается в нашей реальности. И ни Князю, ни мне не надо объяснять, что бы это могло значить... Движение неизвестных говорило нам больше, чем самый звонкий крик. Так мягко и легко, так необоримо и целеустремлённо могли двигаться только те, кто не один и не два года провели в спортивных залах и тёмных улицах, шлифуя собственное тело и сознание для боя. Такие не останавливаются перед силой - они сами представляют её и оттого лишь скалятся зло и беспощадно, когда наступает время сражаться. Князь - из таких. И Раш - из таких. И Глеб этот, будь он неладен, - тоже. Но не я.
  По позвоночнику побежал холод. Задребезжали в голове тонкие голоса страха. Просто страха. Такого, при котором руки и ноги работают в автономном режиме, а рассудок сжимается до величины ядрышка грецкого ореха, а мысли его проскальзывают по извилинам, нигде не задерживаясь, словно на горках аквапарка. Я смотрела, как чужие придвигаются к моим товарищам, и не могла вздохнуть - перехватило горло так, что воздух не проникал в лёгкие, тугим щекочущим шариком безуспешно толкаясь на вдохе. Там, на едва освещённой площадке меж равнодушных домов (да жилые ли они, в самом деле!?), оставались двое моих друзей. Один из которых лежал безвольной куклой, а другой был не в силах остановить наваливающуюся беду. Понимание этого заставило стиснуть зубы, прихватив кусочек губы. Потом, если будет потом, останется след прокуса, и даже хорошая помада от 'Буржуа' не поможет скрыть кровоподтёк. Но сейчас нет ценности в том, чтобы оставаться женщиной. В конце концов стронув тело с места, я снова задышала. Всего-то и нужно порою для того, чтобы почувствовать себя сильной, это просто не останавливаться.
  Как Игорь почувствовал меня - ума не приложу. Но в тот миг, когда я подошла на расстояние шага и вознамерилась встать рядом, он обернулся. Глаза его оказались бешеными. Не меня он ожидал увидеть - врагов. Только, увидев, не переменил выражения. Рот зло искривился, и жёсткие руки вцепились мне в плечи.
  - Я кому сказал! Вон отсюда!
  Его 'вон' прозвучало подобно рыку. С протяжным 'о', больше похожим на звук гудящего туннеля, направленного прямо на человека. Я словно оказалась в потоке звука, начисто лишающего воли. Меня дёрнуло, тряхнуло и отбросило назад. Полёт был быстр, но приземление - наработано до автоматизма. Спина покато выгнулась, колесом прокатываясь по асфальту. Благо, что камней на нём не было. Потом ноги выстрелили в обратном направлении и чуть направо, вынося мой корпус в стороне от линии падения. Реверсным рывком я поднялась на колено и замерла. 'Серые' приближались. Теперь уже стало понятно, что их двенадцать и цель их - мы. Вот когда захотелось побежать. И ускорение, которое недавно задавал Князь, воспринялось бы как подарок. И бежалось бы, бежалось легко и свободно, со скоростью, превосходящей мировые рекорды...
  Князь встал, закрывая проход сразу к двоим - ко мне и к Рашпилю, всё ещё бессознательно валяющемуся возле машины. И не было сомнений в том, что Игорь прекрасно понимает, что его сил не хватит остановить дюжину подготовленных бойцов, ведомых одним им понятной целью да желанием антиреальности, светом которой они озарены сейчас. Не хватит даже жизни. А значит, упав в какой-то момент, уже навряд ли поднимешься, скорее, наглотаешься пыли пополам с кровью и издохнешь. И было это так ясно, что не вызывало противоречий ни в ком из медленно сдвигающихся к одной точке столкновения. В противовес подходящим Игорь сгорбился, поджимая руки ближе к корпусу, сжал кулаки и чуть присел. Он весь стал одной сжатой пружиной, готовой сорваться из-под неловких пальцев. Это состояние готовности было сродни холодной заряженности автоматического оружия - недвижимость, но в ней неуловимо ощущается скорость и мощь будущего боя. И проявляется в знающих чувство опасности, а за ним - желание обойти стороной, не потревожив. Только сейчас против Князя вышли такие же суровые бойцы, способные своей упёртостью соревноваться с каменными стенами. И расклад не в нашу пользу. Не в 'нашу', потому что Игоря я не оставлю. Паскудство предательства себе я никогда не прощу, жить с подобным и знать, что кто-то умер, защищая тебя, - не сумею. Быть может, это совсем не по-женски... Возможно даже, что многим мужчинам было бы нелестно общение с такой дамой, как я. Вероятно, большинство ждало бы других действий и не просто ждало, но молило бы об этом... Но я... Акуя я. Это как девиз, как вызов, как суть моей жизни. И по хрену, что будет дальше!...
  Я вздохнула поглубже и зарычала сквозь зубы. Всего одного действия хватило, чтобы заставить себя поверить, что я хочу остаться здесь и быть рядом с тем, кто не задумывался, вставая на мою защиту. А Князь услышал мой хриплый кошачий рык. И больше сгорбился, понимая, что никуда я не уйду. О чём он подумал в этот момент? О том ли, что у него за спиной будет соратник, который защитит и поможет? Нет, скорее о том, что несносная баба всё-таки не послушалась, а значит, придётся защищать и её тоже, подставляясь самому...
  Мои кулачки сжались. Кулачки... Всего день назад Князь промывал царапины от ключа на моих ладонях, и я видела разницу - его лапищи и мои лапки. Много ли от них будет проку сейчас? Захотелось чтобы в ладонях налилась тяжесть, чтобы тепло и сила обрели смысл, чтобы мои действия приобрели вес... Под правой лопаткой снова засвербело, заскребло, зудом потревоженной раны заставило плечо вздрагивать. А ладонь сомкнулась на ребристой поверхности арматурного прутка. Чёрного, тяжёлого и пахнущего солярой. Оставленного здесь совсем недавно. Вероятно, для меня. Я подняла руки от живота к глазам. Кулаки всё так же оставались сжаты, но руки были пусты. А, чёрт! Ну и пусть! Я и с голыми руками что-то могу! Недаром же столько тренировались с ребятами! Я сейчас, Игорь!...
  И в этот момент противники оказались на границе возможности действия. Князь не стал дожидаться прорыва его личной зоны, он сделал рывок навстречу нападающим сам. Это было похоже на выстрел! Стремительный и неудержимый взрыв из глубины наружу! Чур меня, ещё такое увидеть! Только сейчас стало понятно, что все наши спарринги с Игорем - детские шалости. И возникли одновременно и обида, и восхищение... Обида, что лгал каждым движением, играя в поддавки. Восхищение, что за несколько лет совместных тренировок он ни разу не позволил себе показать свои реальные возможности. Ни ради того, чтобы что-то доказать, ни ради того, чтобы покрасоваться. Сильный человек!
  Сильный человек огрел рукоятью пистолета по виску ближайшего противника и, не дожидаясь, когда тот рухнет, уже стрелой полетел на следующего справа. Стандартная техника работы по кругу.
  Я стиснула зубы и стала подниматься. Рукой повела по земле, ища опору... А нашла её... Ребристая холодная поверхность, пахнущая солярой. Арматурный пруток лёг в ладонь так, будто прирос. И стало всё равно, почему я почувствовала его значительно раньше, чем нашла. Главное - он был. Я резко оттолкнулась от асфальта рукой и стопой. И, взвившись вверх, без перехода на разгибание тела рванулась вперёд, туда, где окровавленным вихрем носился Князь.
  Пруток был точно по руке. Диаметра этого оружия хватало для того, чтобы он не болтался в зажатом кулаке, а уверенно лежал в нём. Сжатая ладонь утяжелялась для полновесного удара, равного по мощности мужскому. К тому же острые отпиленные под углом концы прутка давали дополнительное преимущество, действуя как коротколезвенный нож - он мог впиваться и мог неглубоко резать. А этого, как правило, бывает достаточно. Просто выбирать место для удара нужно правильно. Меня учили это делать. Но старый сэнсэй, похмыкивая, говорил, что женщинам наука эта не пригодится, поскольку в нужное время не всплывёт в голове, занятой мыслями о том, какую пудру выбрать для закрашивания завтрашних синяков. И потому им нужно не точки запоминать, а просто очень хотеть достать противника. Просто очень хотеть. Как в постели...
  Горло. Глаза. Запястья. Колени. Пах. Азбука выживания...
  Я с разбега скользнула под бьющую руку и развернулась на месте, вынося распрямлённую расслабленную руку по кривой. Пруток долбанул по шее серого человека так, что у меня задрожала кисть. Завибрировала, словно от взбесившегося вибромассажёра. И противник не устоял. Впрочем, увидела я это только тогда, когда занялась вторым. Или точнее - он мной занялся. Мой выпад вперёд оказался истрачен вхолостую - ловкий натренированный парень легко перетёк с левой ноги на правую, удаляясь от меня в сторону. Желание его достать не дало шанса на второй замах - мужчина легко подхватил мою руку и продолжил её движение. Я пошатнулась от неожиданного затягивания и побежала вперёд, туда, куда вела сила притяжения. Со всхлипом выдохнула, наблюдая, как кувыркается фонарь перед глазами... Взору предстала заломленная кисть. Моя. Понятно это стало по визуальному контакту и боли, опалившей запястье и локоть. Пруток зацепился за разжавшиеся побелевшие пальцы и повис стойкой макарониной на ладони. Он висел бесконечно долго, медленно болтаясь повисшим концом, но не решаясь покинуть руку. Я, тупо разглядывая его, подумала о том, что мир похож на такой вот маятник, где закреплённый конец - это зло, которое всегда однолико, а болтающийся - это добро, о котором никто ничего толком не знает, но которое оказывается единственной ценностью для всех. Философствование шло в фоновом режиме, пока тело корячилось, в попытке освободиться от пыточного залома. Губы уже были искусаны, но выбраться не удавалось. А, ведь, по сути, летят всего лишь какие-то мгновения! И только кажется, что эта пытка бесконечно долга!.. Нервы у моего противника оказались более расшатаны, чем у меня. Он поторопил события. Освободив одну из рук, менее всего занятую в захвате, он попытался перехватить пруток. Н-да. Сильный человек, ловкий, натренированный... Только вот не надо давать стерве возможность отыграться! Это тебе не блондинка-'дай-ей-шанс'! Это - дура с повышенной агрессивностью. Первый закон при освобождении из захватов - отталкивать, а не тащить к себе свою руку, поскольку вместе с ней к тебе придет и противник, и его кулаки. Потому я опёрлась всем телом на захваченную конечность, позволяя своему весу перетечь в кулак врага. Теперь против него было ни много, ни мало, а три силы - свой вес, мой вес и его собственное желание удержать меня в заломе. Добавим для надёжности ещё одну - моё желание из этого залома выйти! Вот так! Полностью провиснув к неприятелю, я повела захваченную кисть дальше, вдоль его корпуса, за спину. Рука освободилась в тот момент, когда я вцепилась зубами в шею противника, свободной рукой атакуя его гениталии. Вот сейчас перехвачу пруток поудобнее и - пойду охаживать следующего!
  Фигу. Во-первых, ладонь категорически отказалась сжиматься. И если бы дело было просто в боли! Но - нет, боли не было, а вот растянутые - дай бог не порванные! - связки не стягивали мышцы. Потому-то и не зашевелились пальцы, лишь вздрогнув в ответ на приказ. Во-вторых, мой противник, оседая, зацепился за меня руками. Вес, вдвое превышающий мой собственный, обрушил меня на колени. И тут же сзади кто-то накинулся, явно с недобрыми намерениями. Ещё в падении расцепив зубы, попыталась оттолкнуться от упавшего врага. Мне почти удалось уйти от него, и я оказалась в стороне. Одно это спасло жизнь. Воздух плотной массой дохнул мне по голове - это рядом с ухом пролетела чья-то стопа по траектории классического прямого удара ногой. Две 'серые личности' навалились с обеих сторон. Я лишь успела заметить, как свет загородили фигуры, и тут же сильнейший удар по ногам свалил меня на землю. Руки остановили движение корпуса, но головой я всё-таки ударилась. Не успев сообразить, что происходит, поняла лишь, что мышцы правильно обкатали движение. Не зря Игорь гонял на падения в зале... Осилила приподняться. И тут же огромный молот ударил по ключице - рука отнялась. Только когда молот поднялся во второй раз, сообразила, что это кулак и целит он явно не в плечо. Пискнув, подтянула локти и ушла головой в жалюзи защиты предплечьями. По ним тут же прилетело, да так, что снова опрокинуло меня на землю. В падении я повернулась на бедро и замолотила ногами по всему, что попадало. Попадали, как правило, ноги. Один противник тихо матерился, отскакивая и вновь подлетая, другой хрипло дышал, пытаясь перехватить мои бешеные удары. По большей части пинки были хаотическими, но при столкновении с препятствием иногда работали и вбитые тренировками рефлексы - я пыталась то оттолкнуть, то подтянуть к себе колени врагов, чтоб опрокинуть их. И всё это - в темпе, которого никогда не могла добиться от себя в зале.
  Не повезло... Меня хватанули за ногу и с силой потянули на себя. Я продолжала отбиваться второй ногой и изгибаться поясницей, пытаясь освободиться, но меня потащили волоком, норовя повернуть так, чтобы по асфальту проезжало лицо. Руки, защищающие самое ценное моё сокровище - голову, ожгло. Треснула в подмышках куртка... Задрались подолы и куртки и свитера. Холодный ветер жадно поцеловал оголённую полоску запотевшего живота. Противник мимо своего корпуса сбросил мои ноги. Другой, пока я не сориентировалась, легко обойдя защиту рук, ударил носком ботинка по рёбрам...
  - А!
  Я вскрикнула и тут же замолкла, потому что второй удар попал по предплечьям и почти вбил их мне в лицо. Показалось даже, что руки не смогли задержать ломающей мощи удара. Глаза тут же утонули в слезах - когда бьют в нос, реакция обычная. Сверху на меня сел мужчина, сжал извивающийся корпус и стал, не спеша, охаживать руками по голове. Мне едва хватало возможности закрываться уже саднящими горячими предплечьями. Сверху спелыми крепкими яблоками сыпались удары, зло разбивающие плоть рук. Если я хоть раз не смогу прикрыться и одно такое 'яблоко' найдёт мою голову - мне конец...
  - Даша!
  Крики и ор со стороны Игоря я услышала сквозь собственное дыхание, рвано пробивающееся всхлипами в выдохи. Я почти не вдыхала в страхе пропустить кулак. Показалось на миг, что противник остановился, и я раззявила рот, захватывая побольше воздуха. В этот миг меня и настиг удар. Руки разъехались, тёмное пятно, проломившее их, с космической скоростью приблизилось к глазам, и что-то жарко лопнуло в лице...
  
  Продолжение банкета 20.09.20... 00.12
  
  Больно...
  Где я? Лежу под сизым холодным утренним небом, широко раскинув руки и распахнув глаза от боли? И три железных штыря уверенно смотрят ввысь, пробивая меня? И тишина вокруг такая, что слышно, как капает вода из прохудившейся трубы на дальнем краю Вселенной?..
  Скорее всего, нет...
  Боль заставляла сознание прятаться в узкие щёлки извилин, но с каждым мгновением становилось понятнее, что вокруг темнота ночи и люди, дыхание которых полно агрессии. Где-то справа - хлюпающие удары по телу и отзывающиеся на них хрипы.
  Меня подняли за подмышки и попытались поставить на ноги. Колени подламывались, не в состоянии удерживать вес. Слабость, боль и нечёткость восприятия... Сквозь зубы кратко выматерившись, двое неизвестных подхватили меня с обеих сторон и потащили туда, откуда уже слышно негромкое тарахтение автомобиля. Кроссовки ухитрялись цепляться за любой выступ на асфальте, словно хотели остаться здесь и прирасти корнями. Тех, кто тащил меня, это нисколько не задерживало. Всё также уверенно меня волокли дальше. Куда? Что там? Я с трудом приподняла лицо и сквозь разводы влаги на ресницах и тёмные круги слабости посмотрела вперед. В темноте стали проступать контуры, складываясь в фигуры предметов и людей.
  Улочка. Меж многоэтажек, равнодушно взирающих со своих высот на то, что происходит у их подножья... Может, также века назад пирамиды, олицетворяющие власть, смотрели на людей холодным презрением мраморных плит... Что подумают о нашей цивилизации тысячи лет спустя? Что мы были больны самомнением, выстраивая себе дома до небес? Или - что мы пытались уйти от истинного мира, остающегося у нас под ногами?.. Впрочем, это почти одно и то же... А дорога, не интересующая жильцов в зданиях, была полна грязи и крови... Люди лежали на асфальте: кто-то - безвольно раскинув руки и ноги, кто-то - наоборот, сжавшись в комок. Чуть в стороне трое, хрипло дыша, забивали ногами лежащего, который ещё удерживал руки в защите и прижимал к телу колени, старясь подставлять под удары только конечности. Это получалось не всегда. Человек всхрипывал, разгибаясь от ударов в спину и снова сжимаясь от попадания спереди. Сердце провалилось в пустоту 'воздушной ямы', когда я поняла, кто это...
  - Игоооорь!
  Рот хлюпнул, выпуская звуки вместе с кровью. Остро резануло от уголка губ до скулы, закончилось белой вспышкой в глазах и затихло на мгновение, погрузив меня в темноту...
  Когда я очнулась, обстановка не изменилась. Только Игоря и мордующих его не было в поле зрения. Звуки избиения доносились откуда-то сзади-справа. Меня же уже подтаскивали к микроавтобусу-иномарке. Дверь его отъезжала в сторону, открывая тёмный салон, подобный чёрной дыре, готовой меня поглотить. Подобный темноте моего сознания, не способного в это мгновение логически мыслить - только впитывать происходящее всем восприятием, не фильтруя его и не жонглируя представлениями. Словно в попытке отключить ощущение, абстрагироваться от боли, прозрачным фоном, далёким гулом, солёными вкусом и запахом проникающей в меня. Боль придавливала, как тяжёлая вода, наваливаясь не извне, а внутри, с контура моего тела двигаясь ещё дальше в нутро, сжимая меня в тугой комочек самосозерцания в глубине, но при этом оставляя за границей сжатия оболочку, обвисающую сдутой куклой. Боль, которая притуплялась милосердным узлом нервов, поскольку была слишком велика для меня...
  Из темноты салона выдвинулись руки в серых перчатках и сером драповом пальто. Серый человек?.. Тот, кто напал на нас?.. Я с силой выпрямила ноги, волевым усилием собираясь в комок, и задёргалась, вырываясь из захватов. Удалось! Рот наполнился солёностью, в глазах помутилось, тошнота скрутила подреберье, но я - вырвалась!
  Бешено вращаясь, стронулась с места, стремясь отодвинуться от машины и по ощущениям отыскать в слепую то место, где остался Князь. Найти его и - помочь. Пусть немного, пусть нелепо подставляясь, но - дать ему возможность выжить! С хриплым матом мои конвоиры бросились за мной. Попытались схватить. Я крутанулась юлой, живо наклонилась под хватающую руку, промелькнувшую перед глазами двойным контуром и - свалилась с ног... Самой ли не хватило сил, или кто помог... Удар в живот прилетел незамедлительным наказанием за кратковременный свободный полёт. Горло опалило желчью и распёрло массой съеденного пополам с кровью... В глазах потемнело...
  Уровень зрения поднялся над землёй - меня вновь поволокли к машине...
  Беспокойство ведущих меня сказалось тем, что шаг их замедлился - реже закачалась земля при движении, медленнее стала придвигаться тёмная утроба машины. Они явно к чему-то прислушивались. Только время спустя, сквозь лёгкий гул в ушах, я услышала рокот мотора. Тарахтение мотоциклетного движка было словно далёкий гром - так неожиданно и необъяснимо тревожно. Из машины споро выскочил человек в сером, быстрыми жестами распорядился, заставив людей вокруг сорваться в броуновское движение. Меня доволокли до главного. И тут же попытались втиснуть в салон. Поднапрягшись немного, я выставила ногу и упёрлась ею в подножку. Упрямство и настырность всегда отличали меня... И не всегда приводили к лучшему исходу... Но не позволять же вести себя бараном на бойню!
  Сперва появилось серое эхо фар по стенам безучастных домов. Потом из-за поворота выползло жёлтое пятно освещённости. За ним потянулся сходящий на нет хвост луча, заканчивающийся точкой ослепительного света. Он бил по глазам, словно прожектор противовоздушной обороны...
  Люди суетливо кинулись навстречу летящей рокочущей массе, а от неё с заметной хрипотцой солидного калибра понеслись выстрелы. И - закружилось. В первую очередь меня попросту подняли на руки и впихнули в дверной проём автомобиля. Я тут же оказалась уложена на пол меж кресел и придавлена севшим сверху. На голову мне накинули куртку. Ноги стали вязать. Кто-то особо умный просто сел на них коленями, прижав к полу острыми гранями костей. Боль произвела отрезвляющее действие. Понимание того, что, оказавшись связанной, я не смогу сопротивляться, заставило собрать остатки воли в кулак и начать трепыхаться. Сейчас многого от меня, по сути, и не требовалось - только не дать себя связать. Потом... если будет потом... можно будет... ну, хотя бы... надеяться на помощь. Я начала выгибаться поясницей, подающей наиболее сильные движения. За три-четыре взбрыкивания человек, пытающийся опутать мои стопы ремнём, слетел и удачно ударился лицом об металлический поручень на входе. Я не видела, но всё это донёс до меня характерный мат, посвящённый мне, 'железке', лицу, проектировщикам и их мамам. Замечательно! Продолжая брыкаться, неожиданно легко сдвинулась под сидящим сверху, и куртка на мне сбилась. Я тут же воспользовалась этим, уже не раз испытанным способом вонзив зубы в бедро противника и одновременно выведя правую руку из-под его тела. Кусать пришлось солидно, от души, так, чтобы с запасом прокусить штанину и добраться до мяса... Человек всхлипнул и вскинулся. Если сейчас же не продолжить наступление, то боль окажет мне злую услугу, превратившись в агрессивный выпад. Я немедля провернулась, постаравшись захватить рукой ногу врага и навернуться на неё. Не то чтобы я точно знала, что делаю... Прогноза не было, просто требовалось что-то делать, а не лежать овцой на жертвеннике. Оттого, наверное, всё и происходило так сумбурно. А может быть, сознание не успевало за развитием событий. Я дёрнулась из-под противника и этим же движением лишила его равновесия. Человек стал заваливаться в сторону, выпустив меня из удержания. Но второй, закончив свой эпический монолог и повернувшись к нам, с рыком выгнулся в пояснице, готовя мощный пробивной удар ноги. Я схватила воздух ртом и заметалась взглядом по ножкам кресел, плотным частоколом заперевшим меня на одном месте - деваться из-под удара было некуда...
  Долговязый мешок на ряде кресел вдруг резко дёрнулся, выгнулся дугой и выхлестнулся носком ботинка в кадык нападавшего. И контур противника в лёгком свете звёзд стал расслабленно-расплывчатым. Рождённая поясницей мощь заставила его откинуться головой и плечами назад. Хрип, пополам с бульканьем стал медленно оседать за оплывающим вниз телом. Я - не я, если Раш его не убил...
  Второй противник оставил меня и бросился на Шамиза, посчитав его в этой ситуации наиболее опасным. Дурак. При таком раскладе просто тикать надо - вдвоём мы даже в измочаленном состоянии и терминатора на строганину порежем! Мелкими-мелкими стружками... Я вцепилась в ноги неприятеля, прижала их к себе, связывая любые действия, а Шамиз сработал ногами. Что конкретно дагестанец делал, я видеть не могла - уровень обзора был ниже. Внезапно ноги резко вырвались из моего хвата - от силы рывка мне чуть не оторвало руки. Нападавший отлетел к окну и рухнул в него сложенной фигурой с продавленной грудиной. Безвольные плечи выдвинулись вперёд, подбородок лёг на вдавленную грудь...
  - Даша! - прохрипел Шамиз сверху. - Руки освободи.
  Мне повезло - я не дала себя связать; Рашпиль же, поскольку взяли его в бессознательном состоянии, оказался повязан. Ноги, к нашему общему счастью, связать толком не успели, что и позволило ему освободиться и включиться в свалку. Я с трудом подтянулась на руках и подползла к ряду, на котором лежал Шамиз. Теперь он уже поднялся и сидел, ожидая меня, - в полумраке светилась опознавательным знаком белая повязка на голове. Мне пришлось серьёзно постараться, чтобы добраться до верёвки, стянувшей кисти дагестанца, - сознание было непрочным, тело дрожало от перенапряжения, и к тому же здорово мутило. Рашпиль же лишь содрогнулся, когда я подтянулась вверх, ухватившись за путы - его рана болела, отзываясь на напряжение, но позволить себе эмоции он не мог.
  - Нож, - вместо того чтобы тратить время на объяснения, Шамиз просто повернулся ко мне правой стороной и выпер вперёд бок. Перочинный 'режик' с серрейтором был во внешнем кармане куртки. Мелкий тремор сотрясал руки, и непослушные пальцы долго не справлялись с работой...
  - Где Наст? - коротко спросил Рашпиль, когда почувствовал, что верёвки ослабли.
  - Там, - я с трудом шевельнула разбитым ртом и кивнула в проём двери. Оттуда был слышен шум драки - топот, мат, удары, вскрики и падения. - Его избивали... - сказала и почувствовала, что пястья под верёвками превратились в два разворачивающихся от напора пожарных гидранта.
  Рашпиль с утробным рычанием подранка порвал то, что я не успела дорезать, и, бросив мне:
  - Здесь сиди, - кинулся в дверь.
  Фигура его на мгновение закрыла от меня вид улицы и исчезла, погрузившись во вращение боя.
  Сидеть 'здесь', с его точки зрения, означало, быть в зоне относительной безопасности. Только мне, несмотря на плывущее сознание и боль во всём теле, так не показалось. Скорее наоборот. Поэтому я осторожно подползла к дверце автомобиля, приподнялась, держась за проём, и высунулась посмотреть. При тусклом свете жёлтых фонарей шёл бой. Драка была страшной... Со стороны всегда кажется страшнее, чем изнутри. Это потому, что нечем заняться. Когда при деле - морду ли бьёшь или в морду получаешь - всё воспринимается, как вполне нормальное явление. Только мандраж бьёт. Я посмотрела, как мечутся фигуры, и с трудом подавила в себе желание забиться в щель меж кресел. Во-первых, врагов оказывалось значительно больше, чем было сначала... Словно из ниоткуда, они вдруг по одному - по два появлялись с разных сторон улочки и подходили к месту действия. Во-вторых, там бесновался Глеб. От его метания отлетали тела, разбрасывая кровь по асфальту. А он, не тратясь на добивание, взрывался навстречу следующим. С упорством смертников серые бойцы двигались на 'мотоциклиста' и, ломаясь по суставам, оседали или отлетали. Рядом с ним с характерным хэканьем каратиста дрался Раш. Руке он не доверял, оттого-то и держал противников на расстоянии ногами. Ему было тяжелее, чем Глебу, несмотря на то, что он не пытался ввязываться в гущу боя, он только оборонял Игоря. А тот непрочно стоял на расставленных ногах, прижавшись сгорбленной спиной к стойке фонаря. А серые всё подходили и подходили... На дороге кругом валялись тела тихо скулящих, громко матерящихся или уже замолкших... И не было тому конца и края...
  Мой взгляд скользил по фигурам, подчас расплывающимся в жёлтом тусклом свете. То ли скорость их действий была выше моего порога восприятия, то ли сознание плыло, норовя погаснуть. В какой-то момент я промахнулась взглядом и поглядела в сторону, за схватку, туда, где в темноте под разлапистым деревом стояла молчаливая тень. Человек в сером! Он стоял ко мне в профиль, сунув руки в карманы, сгорбившись и набычившись. И неотрывно смотрел на сражающихся. Лишь иногда оборачивался, чтобы поглядеть в стороны на приближающихся 'мышастых' бойцов.
  Ага! Вот я тебя сейчас!
  Я с трудом отлепилась от двери и шагнула вперёд, из автомобиля. И рухнула. Не рассчитала, и нога провалилась мимо подножки. С трудом удержала себя от полного разваливания по земле, опёршись рукой и коленом. Бывает... В глазах потемнело. Как не вовремя! Я с силой вдохнула холодный воздух носом - от обилия кислорода пространство вокруг стало осознаваться прозрачнее, но контроль над телом восстановился. Поднялась, оттолкнувшись руками от земли. Мир пошатнулся. Заплетающимися ногами двинулась в сторону Серого Человека. Зашатало серьёзнее. Делаю шаг правой ногой - и почти влетаю в борт машины, делаю шаг левой ногой - и оказываюсь чуть ли не на периферии драки. Взгляд ловит только цель, затуманивая всё остальное. Сознание решило, что раз не дают отдохнуть, то работать надо по минимуму, вот и сохраняется, врубая предохранители на восприятие. Только как с таким состоянием я смогу положить своего врага? А! Рашпилевский 'режик' всё ещё в руке - Шамиз забыл о нём, поспешив на выручку Игорю. А может быть, и не забыл, но посчитал, что сам и руками-ногами справится, а вот мне оружие может пригодиться. Кто знает. Но теперь точно пригодится. Я удобнее перехватила резиновую рукоять левой, не травмированной, рукой, уперев большой палец в фиксирующий гребень на обухе. Теперь не выскользнет, даже если в кость воткнётся. С левой бить, конечно, не сподручно, но - куда деваться?
  Я почти доковыляла до Серого Человека, когда он обернулся.
  Серые губы и неестественно чёрные глаза. Опавшие щёки и истончившаяся переносица... От одного вида могут побежать мурашки. Дракула, едрит его налево. Пока в его лице морщины складывались в белую маску хмурого удивления, я оттолкнулась двумя ногами и кинулась вперёд, молясь, чтобы он не успел сдвинуться с места. Моя цель оказалась малоподвижна. И поэтому нож резво вошёл в серое. Только сопротивления плоти, к которому готовила руку, я не почувствовала. Нож упёрся рукояткой в драп, плавной полусферой провалившимся в серое пространство за ним. Я подняла изумлённый взгляд и успела увидеть злой оскал чёрного провала меж резиновых губ.
  Через мгновение я оказалась в тени одна. И нож провалился дальше, вытащив за собой моё промахнувшееся в броске тело. Я рухнула, ещё продолжая слышать в ушах тихий шёпот:
  - Акуя... Ключ, Акуя, ключ...
  
Оценка: 5.53*12  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список