Воронцов Александр Евгеньевич : другие произведения.

Детские страхи пожилого юноши-2. Бои с правилами и без правил

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эта книга - маленький путеводитель по Советскому Союзу. Или экскурсия в прошлое. С такими подробностями, которые вы вряд ли найдете в интернете. Например, о том, как как главный герой работал в тюрьме. Или как он в 1991 году оказался на баррикадах в Москве. А еще - о том, как он участвовал в подпольных боях без правил, как лазил в горы, как играл в театре и выступал на одной сцене со знаменитыми "Лицедеями" и "Масками". В общем, эта книга расскажет вам о том, о чем не расскажет ни один роман в жанре auto-fiction. Потому что это не только, точнее, не столько документальная проза или воспоминания - нет! Это, скорее, исповедь ребенка, который повзрослел, но так этого и не понял. Но о своей жизни он рассказывает откровенно и достаточно иронично. О себе, о стране, об окружающих людях. И о своих страхах. Которые преодолевает всю свою жизнь. И порой полезно учиться у других преодолевать свои страхи.
  Первое лирическое отступление на тему того, как правильно читать эту книгу
  
  Сегодня книги читают гораздо реже, нежели еще полсотни лет назад. И не только потому, что прогресс и всё такое - нет. Просто сейчас - другое время. И другие люди. Мальчик Никита Васнецов, о котором идёт речь в книге, родился в государстве, которого сегодня уже нет - в Союзе Советских Социалистических Республик. И что бы там сегодня не говорили и не писали те, кто лишь слышал или читал про эту страну, он жил в этом Советском Союзе, рос в нем, и прекрасно помнит, как тогда жилось. Нет, было и плохое, и хорошее, о многом можно спорить. Но одно было бесспорным - люди тогда были добрее, добросердечнее, даже. Если можно так выразится - чище были люди, светлее. Может потому, что идеалы были другими? Или потому, что была хоть какая-то идеология? Не вечная погоня за деньгами любой ценой, не карьера превыше всего, не "умри ты сегодня, а я - завтра", нет. А что-то другое, более высокое, что ли...
  
  Увы, современные молодые люди вряд ли поймут, что тогда, во времена СССР, делало человека человеком. Не бездушным роботом, машиной для зарабатывания денег, не разуверившимся во всём мизантропом. А именно человеком! Который звучит гордо! Который способен и на подвиг, и на самопожертвование. Хотя, конечно, и тогда и роботов, и винтиков в огромном механизме под названием Советский Союз тоже хватало.
  
  Впрочем, этот рассказ - не о всех жителях уже ушедшего от нас государства, а всего об одном. О простом советском человеке Никите Васнецове. И главное здесь слово - человек. Потому что Советского Союза больше нет, а человек - есть. И не один! Людей вокруг много, но не каждый из них остался человеком - вот такой парадокс. Поэтому, когда я сегодня пытаюсь просто рассказать о ТОМ времени, без прикрас и истерик, без идеологических штампов и вранья, как тут же находятся "знатоки", которые ТО время изучали по блогам, по соцсетям, облазили весь интернет и теперь не просто высказывают своё мнение тем, кто реально жил в то время - нет, они навязывают всем своё мнение, истинно верное и единственно правильное. Поэтому таким людям эту книгу читать нельзя. А то им станет плохо.
  
  Да, я согласен с тем, что это - пронзительная ностальгия по СССР. Но и самая настоящая правда о том времени. Причём, правда, которую рассказывает не просто очевидец, но и участник событий. Он учился в советской школе, собирал макулатуру и металлолом, конспектировал труды Ленина и Брежнева, служил в советской армии, в общем, строил самое справедливое в мире общество. Увы, он его так и не построил. Но поскольку на фоне этого грандиозной стройки государственного масштаба Никита Васнецов строил и своё личное счастье - дом, семью, карьеру - то ему есть, о чём рассказать тем, кто сегодня тоже пытается что-то такое построить. Просто в то время строить было интереснее. И в том, что построили тогда, многие живут до сих пор.
  
  Зато всё по-честному. Никакого обмана, никакой идеологии или политики. Это как в интернете смотреть картинки из "той" жизни. Картинки ведь не обманут. А еще можно узнать о том, какие тогда были фильмы, какие продавались сигареты или продукты питания, сколько стоил билет на поезд или самолет, не говоря уже о трамваях-троллейбусах. В общем, эта книга - маленький путеводитель по Советскому Союзу. Или экскурсия в прошлое. С такими подробностями, которые вы вряд ли найдете в интернете. Например, о том, как работалось на секретном заводе в Днепропетровске, который производил космические ракеты. Или о том, как главный герой работал в тюрьме. Или как он в 1991 году оказался на баррикадах в Москве. А еще - о том, как он участвовал в подпольных боях без правил, как лазил в горы, как играл в театре и выступал на одной сцене со знаменитыми "Лицедеями" и "Масками". Теми, которые "Маски-шоу".
  
  В общем, эта книга расскажет вам о том, о чем не расскажет ни один роман в жанре non-fiction. Потому что это не только, точнее, не столько документальная проза или воспоминания - нет! Это, скорее, исповедь ребенка, который повзрослел, но так этого и не понял. Но о своей жизни он рассказывает откровенно и достаточно иронично. О себе, о стране, об окружающих людях. И о своих страхах. Которые преодолевает всю свою жизнь. Может быть, его жизнь напомнит вам и вашу...
  
  Глава первая, которая знакомит вас с повзрослевшим героем, которому еще предстояло мужать
  
  Если вы читали первую книгу, то помните, что после окончания школы главный герой занялся спортом. Вернее, можно сказать, что он поменял свой образ. Потому что альпинизм - это не спорт, а образ жизни. И об этом как раз подробно было рассказано в первой книге.
  
  Альпинизм научил Никиту многому. Главное - он теперь знал, как можно преодолеть свой страх. Любой. Не то что там заходить одному в темную комнату - эти детские страхи 16-летний Никита оставил в том самом детстве, из которого давно вырос. Но у него оставалось еще много всяких страхов - как старых, взращённых еще в детстве, так и новых, приобретенных уже в юности.
  
  Например, в школе Никита боялся быть униженным. Правда, этот страх был у него тогда, когда он стоял на физкультуре последним в строю - по причине своего маленького роста. А в 10-м классе он вдруг вытянулся до метра восьмидесяти семи сантиметров. И унижать такую "шпалу" уже мало кому хотелось. Нет, конечно, Никита не был каким-то "амбалом" - он все еще был тощим и нескладным, к тому же не умел драться. Но все равно! Одно дело - приставать к тщедушному маленькому шкету, другое дело - если перед тобой парень на голову выше тебя. Чистая психология.
  
  Кстати, о психологии.
  Никиту стали уважать одноклассники. За готовность помочь, за знания, за талант, в конце концов. Ведь одно время он хорошо пел. И на всех конкурсах завоевывал для своего класса и для всей школы грамоты и призы. Девчонки ценили его внимание, мальчишки - помощь в списании контрольных и сочинений, учителя - эрудицию и ум. В общем, к концу школы страх быть униженным как-то почти прошел. Почти - потому что за пределами школы Никита сталкивался с незнакомыми людьми, которым его таланты были до лампочки. И здесь он понял, что у него отсутствует умение, что называется, "поставить себя". А в мужском коллективе это чувствуется сразу. Со всеми вытекающими. Ведь ему предстояло служить в армии!
  
  То, что Никита пойдет служить в ряды доблестной Советской Армии, в семье Васнецовых как-то не обсуждалось. Его мама страстно хотела, чтобы сын поступил в университет. Причем, в Киевский. Причем на юридический факультет. В те времена университет в каждом городе был всего один, а других высших учебных заведений - намного меньше, чем сейчас. Зато конкурс был намного выше! И котировались не баллы аттестата о среднем образовании, а знания, показанные на экзаменах. Никаких ЕГЭ и галочек в окошечках - только устные и письменные экзамены. Впрочем, были, конечно, и "блатные", и деньги заносили в ректораты, но сие было скорее исключением и процветало в тени, причем, в гораздо меньших объемах, нежели сегодня.
  
  Никита выполнил мамины наставления. Он съездил в Киев и подал документы в Киевский государственный университет. Точнее, не съездил - слетал. В то время билет на самолёт от Днепропетровска до Киева стоил 10 рублей. Кстати, до Москвы можно было долететь всего за 20 рублей, а билет на авиарейс Москва-Ленинград стоил всего 18 рублей. Примерно столько же стоил билет в мягком вагоне поезда. Так что лозунг "Летайте самолётами Аэрофлота" был к месту - многие граждане СССР предпочитали именно самолёты. Час двадцать минут - и ты в Киеве. Всего за червонец. Хотя, в те времена 10 рублей - это были деньги. В ресторане можно было пообедать!
  
  Но о ценах и зарплатах мы ещё не раз вспомним. Просто мама Никиты здраво рассудила - зачем трястись в поезде, если утром сел на самолет и через час с небольшим ты уже в Киеве? Можно было утром прилететь, сдать документы в приемную комиссию и улететь назад, домой. А потом прилететь уже на экзамен. Хотя - зачем туда-сюда летать? У мамы, точнее, у её родной сестры тёти Любы в Киеве жили родственники - её, тёти Любы двоюродная сестра. Так что можно было прилететь в последний день приёма документов, сдать их - и через день уже начинались экзамены. А поскольку было где остановится, то какой смысл мотаться туда-сюда?
  
  Так и сделали - тётя Люба договорилась с сестрой и через три дня Никита уже стоял на пороге её квартиры, которая находилась на Дарнице. Троюродного племянника радушно встретили, разместили, накормили, после чего Никита отправился сдавать документы в университет на юридический факультет. Конечно, он не горел желанием поступать именно в этот вуз и на этот факультет - потому что сам ещё не решил, кем он станет. Не было у него в голове чёткого представления о профессии, которую Никита хотел бы получить. Но мама настаивала, и он подчинился. Спорить с ней было бесполезно.
  
  Документы в приёмную комиссию Никита сдал. Правда, выяснился один неприятные момент - он забыл дома приписное свидетельство. То есть, такую маленькую бумажку, где говорилось о том, что её владелец приписан к районному военкомату и через два года готов отдать долг Родине в её Вооруженных Силах. Которые никак не могли обойтись без рядового Никиты Васнецова. А без этой бумажки документы в любой вуз категорически отказывались принимать - вдруг молодой студент скрывается от армейской службы?
  
  На самом деле так оно и было - многие молодые парни шли в институты не в надежде получить высшее образование и какую-нибудь хорошую профессию. Как раз профессия часто стояла на каком-то там одном из последних мест. Многие институты интересовали молодых ребят на предмет наличия там военной кафедры. Закончил вуз, получил звание младшего лейтенанта или лейтенанта, два месяца отбарабанил в военных лагерях - и всё! Прощай армия навсегда! Войны же нет, никто не призовёт! Раз в год или ещё реже призовут на двухмесячные сборы для офицеров запаса с сохранением заработной платы - вот и вся военная служба.
  
  Армии многие парни откровенно боялись. Тяжёлая служба вдали от папы с мамой, скудное питание, муштра, и прочие тяготы и лишения воинской службы. А главное - "дедовщина"! Этого слова боялись многие, особенно так называемые "домашние мальчики", ботаны и заучки - как раз те, кто в основном и поступал в высшие учебные заведения. Парни попроще шли в техникумы или на предприятия, в общем, два года после школы работали, а потом шли в армию. Которая в СССР действительно в основном была рабоче-крестьянской, как когда-то её предшественница, Красная Армия. РККА - рабоче-крестьянская Красная Армия.
  
  Никита особо не боялся ни армии, ни "дедовщины". Опасался - да, не горел желанием туда попасть - верно. Но и укрываться от призыва в его планы не входило. Поэтому и военкомат вовремя посетил, и медкомиссию прошёл, и служить был готов. Опять же, когда-то в детстве он даже мечтал пойти в армию, чтобы там научиться драться. Кстати, многие мальчишки с охотой шли в армию именно по этой причине. Мол, армия сделает из них настоящих мужчин. В Советском Союзе армия не считалась чем-то зазорным - многие мужики служили, а потом, когда возвращались домой, до седых волос вспоминали свои армейские годы. И позже Никита понял, почему.
  
  Но пока он сам ещё был призывником, и его служба в Советской Армии была под большим вопросом. Поскольку в планах его матери эта служба не предусматривалась. А предусматривалось пять лет учёбы в университете.
  
  В Киеве эти грандиозные планы мамы Васнецова дали первую трещину, поскольку у Никиты не оказалось приписного свидетельства. Нет, в университетской комиссии взяли его документы и сказали, что можно прислать копию или потом, после экзаменов смотаться домой. Да и мама могла бы сорваться и привезти эту злосчастную бумажку. Но почему-то Никита вдруг решил, что всё потеряно и нечего в Киеве рассиживаться.
  "Лучше я сэкономлю деньги", - сказал он своей троюродной тёте.
  И улетел назад, домой.
  
  С одной стороны, в свои 16 лет Никита был ещё совершеннейшим телёнком. И не обладал тем своим пробивным характером, который сформируется у него позже. Ведь, казалось бы - чего сложного, взять и привезти этот несчастный документ? В университете мальчиков не хватало, аттестат у Никиты был четыре с половиной, "пятёрки" по профильным предметам - истории и литературе. То есть, он мог бы спокойно поступить.
  
  Но, видимо, где-то в глубине его души таилось нежелание поступать в университет на специальность, которую не он себе выбрал. Опять же, юридическая стезя его не особенно прельщала. Это в кинофильмах работники милиции и прокуратуры были героями без страха и упрёка, они блестяще расправлялись с бандитами, ловили опасных преступников, всегда и везде купались в лучах славы. В жизни всё было намного проще и... денежнее. Нет, взяток тогда не брали - по крайней мере, на начальном этапе - за этим строго следили соответствующие органы. Но ведь юридический - это ещё и адвокаты. Опять же, прокуроры и следователи - это власть! Карьера! Почёт и прочее уважение, полезные знакомства и обеспеченное будущее. Так считала мама Никиты Васнецова. Вот только сам Никита так не считал. Не видел он себя будущим юристом.
  
  Раиса Васнецова была уверена, что вся власть - не в Советах, а во внутренних органах. К сожалению, наши внутренние органы не могли оставаться чистыми - ведь сколько через них всего проходит! А сколько всякого нехорошего они потом выделяют? Они, конечно, выполняют функцию очистки, делают другие органы здоровыми, но в процессе этой самой чистки они сами наполняются таким содержанием, что от этих внутренних органов всегда дурно пахнет.
  
  Эх, знала бы мама Никиты, что всего через четыре года страну захлестнёт волна преступности, потом рухнет и сам Советский Союз. А настанут те самые девяностые годы - бандитизм, терроризм, наркомания, волна убийств, перестрелки на улицах. В общем, весь тот ужас, который советским людям показывали только в программе "Международная панорама", когда рассказывали о странах капитализма. Часто простые обыватели, смотря очередной, пропущенный цензурой западный детектив или фильмы с Жаном-Полем Бельмондо, который лихо расправлялся с бандитами во Франции, думали, что так не бывает. Что на Западе - рай, а бандиты и убийцы - редкое и досадное недоразумение.
  
  Ага, щас! Когда в СССР началась "Перестройка", западные ценности хлынули в страну широким мутным потоком. Проституция, наркомания, бандитизм - вот, держите, советские граждане, ценности буржуазного общества. Нет, в СССР тоже была и преступность, и наркомания и даже кое-где проституция. Но ведь не в таком масштабе! А тут развалилось первое в мире социалистическое государство и настал полный аут! Вместе с преступностью мы получили развал промышленности с экономикой, как следствие - инфляцию, массовое обнищание, деградацию и порой - настоящий голод. Старики-пенсионеры, вкалывавшие всю жизнь на государство, превратились в нищих попрошаек, а то и бомжей. Ведь преступность - это и мошенники, которые выманивали квартиры у доверчивых стариков, после чего выбрасывали их на помойку. Где они и жили, находили пропитание, а часто - и свою смерть. Роющиеся в мусорных баках бабушки и дедушки - привычная картина даже сегодня. Что уж говорить про то время, когда взамен развитого социализма пришёл недоразвитый капитализм?
  
  А уж если инфляция и обнищание, то что говорить о других ценностях? Например, о морали? Или об идеологии? Если когда-то служба в милиции или в армии была престижной и почётной, то в 90-е годы прошлого века профессионалы в органах внутренних дел вдруг стали никому не нужны. Они получали нищенское жалование, которое не могло прокормить ни их самих, ни их семьи, у них была никому не нужная и всеми презираемая работа. На которой их теперь каждый день могли убить. Поэтому многие сотрудники милиции и прокуратуры увольнялись и шли на работу либо к тем самым бандитам, которых совсем недавно они ловили и сажали, либо в коммерческие структуры. Которыми, по сути, руководили те же бандиты, которых защищали адвокаты, которые раньше гораздо чаще защищали граждан от этих бандитов.
  Но всё поменялось!
  
  Вот такая перспектива маячила тем абитуриентам, которые в том далёком 1982 году пришли поступать на юридический факультет. И, возможно, Судьба уберегла Васнецова от такого будущего. О котором потом снимали фильмы "Улицы разбитых фонарей" и "Убойная сила". Посмотрев эти фильмы, мы почти не задаём вопросы - а почему же наша милиция внезапно стала такой бандитской? Почему милиционеры стали брать взятки? Почему так много стало бандитов и так мало стало справедливости? Всё это произошло как раз в то время, когда все ценности обесценились, а мораль исчезла. Деньги заменили совесть, а честность вышла из моды. А поскольку Никита Васнецов всегда был честным и даже щепетильным в подобных вопросах, то, скорее всего, он правильно сделал, что не стал преодолевать возникшие на пути к учёбе в университете препятствия. Вряд ли бы у него получилось сделать карьеру в том направлении...
  
  Конечно же, ему пришлось выдержать дома ураган средней величины. Его мама рвала и метала, и даже хотела вернуть Никиту обратно в Киев - естественно, с нужным документом. Но тут уж он заупрямился, и она впервые в жизни не смогла его переспорить. Таким образом, пришлось устраивать сына не в университет, а на завод. Правда, и здесь мама Васнецова попыталась пристроить сынулю в тёплое местечко - она упросила начальника цеха, в котором работала сама, взять на работу её сына. Тот согласился, и Никита стал работать, как тогда говорили, "в почтовом ящике". То есть, на Днепровском машиностроительном заводе, где в то время, как говорили местные острословы, делали холодильники с вертикальным взлётом.
  
  На самом деле ДМЗ действительно делал холодильники, однако работал завод и на военную промышленность, поэтому считался секретным. Его охраняли солдаты внутренних войск - на заводе соблюдалась очень строгая пропускная система. Ну и всех, кто хотел устроится на работу на этот завод, сурово проверяли в местном отделе КГБ. Поскольку Никита ни в чём "таком" замечен не был, опять же, его родители работали на этом же заводе и тоже ни в чём "таком" замечены не были, то парню очень скоро оформили пропуск. И он пошёл на завод.
  
  Работал 16-летний парень всего шесть часов - таких на заводе называли "малолетками". Когда ему исполнилось семнадцать лет, он стал работать семь часов. Два раза в неделю всех "малолеток" забирали на занятия по военной подготовке в школу ДОСААФ - там молодые рабочие приобретали вторую, воинскую специальность. Конечно, в основном они валяли дурака, хотя приходилось и учиться. В том числе иногда стрелять или изучать матчасть автомата Калашникова. А в два часа дня чаще всего будущих призывников отпускали. При этом средняя зарплата за всеми молодыми рабочими сохранялась в полном объёме.
  
  Впрочем, работа комплектовщика третьего разряда Никиты Васнецова была, что называется "не бей лежачего". Он работал, по сути, кладовщиком - раздавал слесарям различные радиодетали, сортировал их и типа хранил. Диоды, триоды и прочие фиговины он научился различать, и спокойно выдавал нужные детали по письменным запросам. Но эта работа продлилась всего два месяца, после чего мама Никиты всё же добилась его перевода в тот цех, где когда-то начинала свою работу она сама. Там Никиту поставили на участок сборки, и он уже стал работать слесарем-сборщиком радиоаппаратуры. С зарплатой 150 рублей "грязными". То есть, с учётом налогов.
  
  Работа эта тоже его особо не напрягала. Вот, к примеру, в школе он получил специальность токаря. А там - целый день в полутёмном цеху стоишь в грязном халате у токарного станка, на тебя сыпется стружка, ты вытачиваешь из металла какие-то заготовки и руки твои грязные, в масле и постоянно поцарапанные. Здесь же в светлом цеху он сидел за чистым столом в белом халате, вкручивал в какие-то мудрёные приборы какие-то там винтики с болтиками и передавал их дальше своим коллегам. И те уже что-то паяли или вкручивали уже более сложные винтики с болтиками. А вокруг - светло, тепло, играет приятная музыка! И каждый час - психологический перерыв, пять минут. Можно на перекур, а можно пойти в комнату психологической разгрузки поглазеть в полумраке на рыбок в аквариуме и послушать Юрия Антонова. Это - чтобы глаза не уставали, ведь Никита работал на конвейере.
  
  Вот так юноша и работал практически полтора года. Стоит отметить, что на следующее лето мама Никиты Васнецова снова отправила сына поступать в тот же университет на тот же юридический факультет. И Никита снова туда полетел на том же самолёте "Як-42". На этот раз он взял с собой все необходимые документы. И даже пришёл сдавать первый экзамен - историю. Но, видимо, кто-то там наверху уже наметил юноше чёткий жизненный путь, который не пересекался с Киевским университетом имени Тараса Шевченко. На экзамене Васнецову попался билет о битве Богдана Хмельницкого под Яссами. Увы, несмотря на неплохое знание истории Никита совершенно не помнил никаких подробностей этого "грандиозного" сражения и смог рассказать строгому экзаменатору только какие-то общие моменты. Никите готовы были поставить тройку - мальчиков в университете действительно не хватало, но он, подумав, что с тройкой пытаться поступить нет никакого смысла, упросил поставить ему "два". Ис лёгким сердцем отбыл домой.
  
  Мама уже ничего не говорили, а только махнула на сына рукой. И Никита снова пошёл на завод - работать и готовится к службе в армии. Ведь осенью, как и каждый законопослушный гражданин, которому исполняется восемнадцать лет, Васнецов должен был отдать долг своей Родине.
  И этот долг уже стоял и стучался в его дверь.
  
  Глава вторая, в которой рассказывается, как провожали в советскую армию и как принимали в советской армии
  
  Советская Армия всегда с удовольствием принимала молодых и здоровых парней в свои ряды. Впрочем, не всегда молодых и даже не совсем здоровых. В 1979 году советские войска перешли государственную границу с Афганистаном с целью оказания этому государству так называемой интернациональной помощи. Не будем сейчас углубляться в тонкости международной политики, просто отметим, как факт, что спустя много лет даже те самые афганские воины-душманы, воевавшие с советскими войсками, говорят о том, что с Советским Союзом тогда Афганистану жилось лучше. И что ограниченный контингент советских войск в Афганистане тогда был лучше, нежели безграничное господство американской армии в этом регионе потом.
  
  Но всё хорошее видится на расстоянии, а годы умножают и мудрость, и скорбь. Скорби в СССР начиная с 1979 года было много - вместо сыновей, которые уходили служить в ряды Советской Армии, их матери всё чаще стали получать их мёртвые тела в цинковых гробах. Поэтому так получалось, что призывали не только самых-самых, но и тех, которых, как говорится, не жалко. В военкоматах мухлевали, за взятки или "по просьбе" одних призывников меняли на других, негодных к строевой делали годными, а красавцев, которые по всем статьям должны были попасть в десант, внезапно отправляли в стройбат. Зато куда-то в пределах СССР.
  
  Личное дело призывника Никиты Васнецова тоже не пылилось в военкомате, а тасовалось из одной пачки в другую. И поскольку Никита был спортсменом-альпинистом, и закончил школу ДОСААФ по специальности "машинист передвижных электростанций", а также весьма неплохо учился в средней школе, то попробовали столь перспективного воина сначала отправить в ряды Комитета госбезопасности. Но вышел облом - работал Никита на секретном предприятии, так что по соображениям все той же госбезопасности нельзя было его в КГБ однозначно. Да и близорукость не была украшением будущего стража границ Великой Социалистической Родины. А уж в охрану Кремля или там в агенты разведки или контрразведки Никита совершенно не годился. Хоть и росточком Бог его не обидел, но косой сажени недоставало, языков иностранных он не знал, да и по комсомольской линии характеризовался не очень. Потому что норовист был и вспыльчив.
  
  Точно так же нашлись недостатки, по которым Никита не попадал: в Военно-Морской флот, в танкисты, в артиллеристы, в саперы, в авиацию, в десантники. И даже в мотострелки. Хотя стрелял он отлично. Ведь, работая на заводе и занимаясь в школе ДОСААФ, очкарик Никита решил научиться хорошо стрелять. И через год уже сдал нормативы на третий разряд по винтовке и второй - по пистолету. Но вот его частые простуды-ангины-тонзиллиты испортили все дело: пехота - она ведь царица полей, а вдруг в поле придется заночевать в сыром окопе? Насморк, ангина, высокая температура и кашель помешает прицельно вести огонь по противнику.
  
  Правда, все вышеперечисленные аргументы не помешали зачислить Никиту в... связисты. И определить его в команду, которая должна была оказывать интернациональную помощь братскому народу Афганистана. В 1982 году война, в которой завяз Советский Союз, гремела особенно ожесточенно. А тут еще умер Брежнев, в стране царила неразбериха, так что гробы цинковые из братской республики стали прилетать намного чаще, чем обычно.
  
  Но, как мы помним из первой книги, победа днепропетровского "Днепра" над московским "Спартаком" в ноябре 1982 года так воодушевила районного военкома, что он в диком восторге хлопнул по стопке с личными делами призывников. Стопка рассыпалась, и личные дела пришлось собирать. При этом они перепутались, а личное дело призывника Васнецова попало в другую стопку. Таким образом, вместо Демократической республики Афганистан призывник Васнецов попал служить в социалистическую республику Казахстан. Где и прослужил ровно два года в рядах Внутренних Войск Вооруженных Сил СССР.
  
  Только пока что об этом не знал ни сам Никита, ни его родители. Он проторчал в военкомате целый день и, наконец, получил предписание явиться на определённое число - 24 декабря - на призывной пункт. После чего вернулся домой и стал готовиться к проводам.
  
  Проводы в армию - это давняя традиция. Она образовалась ещё с тех времён, когда солдат в армию забирали, или, как тогда говорили "забривали" аж на 25 лет. Четверть жизни! А по тем временам, когда мужчины редко доживали и до пятидесяти - то полжизни они проводили в армии. Но это - крестьяне, так сказать, низшее сословие. А многие дворяне так вообще в армии служили всю жизнь. Конечно, не так, чтобы таскать на себе пушки или амуницию. Нет, дворяне в основном командовали. Но они имели не только разные там привилегии типа слуг и крепостных, поместий и капиталов, они также имели привилегию идти в первых рядах и первыми умирать. Войны ведь в 17-19 веках случались весьма часто.
  
  К тому же русская армия в восемнадцатом веке - это тебе не современные рейнджеры, которые в бронежилетах или в окопах. Фигушки! Я уж не говорю о тяжелых ранцах или ружьях для солдат, те же кивера - тяжелые, как твоя каска, но неудобные - мама дорогая. А под огнём неприятели там не в окопы прыгали - не было ещё тогда окопов. И не ложились, не позли по-пластунски. Стояли плотным строем и таким же строем ходили в атаку. Под барабанный бой. Потому и выкашивало солдат подчистую - как метлой! И офицеров, кстати - тоже. Дворян, между прочим. Так что армия в те времена была суровая и если туда отдавали - то провожали как бы навсегда. Большинство солдат обратно не возвращались. Или возвращались, но увечными калеками.
  
  Вот с тех времён и повелись проводы в армию, как что-то среднее между свадьбой и похоронами. С одной стороны, пили и гуляли, песни пели и танцевали, а с другой стороны, пили так, что как будто бы последний раз. Ну и часто - напоследок - девушки отдавались своим парням. Чтобы потом, когда те уйдут в армию, выйти замуж за другого.
  
  У Никиты девушки не было. Как-то не преуспел он в этом деле. Тем более, в школе он слыл заучкой, да и рост свой высокий обрёл уже перед самым окончанием школы. По этой причине никто на него в школе из девочек не заглядывался. А если и заглядывался, то недостаток отцовского воспитания и излишнее воспитание со стороны мамы исключало у Никиты наличие познаний в амурных делах. На заводе ему так же не довелось поближе познакомится с женским полом, а уж в секции скалолазания и альпинизма царила сплошная романтика, песни у костра и прочие благоглупости. От которых он так и не смог перейти в практическую плоскость познания загадочной женской души. Ну, и тем более, женского тела.
  
  Так что на его проводы пришли в основном его товарищи по секции - другими он так и не обзавёлся. Сам ритуал получился - стол был накрыт в его комнате, маленькой, но уютной, людей было немного, но для задушевной дружеской атмосферы - в самый раз. Никита ставил пластинки, которых у него было довольно много, соорудив даже некое подобие цветомузыки, ребята и девчата танцевали, потом возникла гитара, песни про дружбу, верность и всё такое. Никита уже узнал цену таким песням в альплагере, поэтому понимал разницу между возвышенными песнями и низменными поступками. Но в тот вечер эти песни грели его душу, застывшую в ожидании неизвестности.
  
  Наутро с вещмешком за плечами, который где-то достала мама - тот самый описанный во многих книгах "сидор", Никита оказался в областном военкомате. И весь день прождал во дворе. Но 24 декабря его команда, к которой он был приписан изначально, ушла. И, просидев целый день во дворе военкомата, вечером он поехал домой. Хорошо ещё, что с собой у него было довольно много домашней снеди - и не только у него. Так что, пока ждали - травили байки и уплетали жареную курицу, салат оливье, мамины пирожки и прочие вкусности. Несмотря на традиционную предновогоднюю декабрьскую порошу.
  
  Съесть всё и поделиться со всеми Никита не успел, поэтому большую часть принёс домой. Дома запас был пополнен и на следующее утро призывник Васнецов снова поплёлся в военкомат. И хотя он ожидал, что еще раз та самая пуля, которая просвистела и - ага, пролетит снова, но увы - в этот день приехали "покупатели".
  
  Второе лирическое отступление - о философских глубинах в армейском укладе
  
  Когда смотришь на какое-либо армейское подразделение, то первая мысль, которая приходит в голову - какие они все одинаковые. Впрочем, мужчины и женщины после 50-ти тоже становятся ну не то, чтобы одинаковыми, но очень похожими. А здесь - строй солдат и все - близнецы. Через два года они уже все разные - даже в строю. Только эту разницу заметит лишь опытный человек. Который сам служил. То есть, мужчина. И самое главное - несмотря на то, что все солдаты разные, они все же одинаковые. Единый организм. Конечно, в организме есть разные части тела, скажем, голова или наоборот.... Все части тела - разные, а все вместе - одно целое.
  
  Я завёл разговор о теле не зря. В Советской Армии "тело" ќ- это самая низшая ступень бывшего свободного человека, которого на два года забирают в рабство. И поэтому ритуал поступления на службу в армию как раз и напоминает обращение в рабство свободного человека. Вначале "тела" собирают в конюшню или в хлев, где они толпятся, блеют или мычат, телятся и даже иногда, бывает, свинячат - напиваются до свинячьего визга. Потому что многим из них страшно.
  
  Затем приезжают из воинских частей за ними так называемые "покупатели". Они рассматривают сначала личные дела, потом - доставшиеся им тела. И дальше "покупатели" "покупают" себе новые тела. То есть, призывников. Во многих воинских частях призывников первое время так и называют - "тело".
  "Эй, тело, а ну-ка подъем!"
  
  Чуть позже призывник становится военнослужащим, так как он принимает присягу. То есть, раб даёт клятву верно служить своему господину. И он уже не гражданин со всеми его правами, а бесправное тело. Которое можно заставить выполнить любую работу и даже пойти на смерть. На смерть за своего господина, в данном случае, формально - за государство, а фактически - за командира. Взвода, роты, полка, дивизии, армии.
  
  Но "тело", которое приняло присягу, в армии уже называют другим словом - "дух".
  Учитываете разницу? Тело и дух? То есть, уже не просто бессловесное тело, но всё же что-то весьма бесплотное, аморфное. Почти газообразное. И ещё неясно, что лучше - безответственное тело, которое может и отказаться принять присягу, или уже отвечающий за всё "дух", из которого моментально вышибут дух за любую провинность.
  
  У армии есть разные классификации учёта "тел" и их наименований, но если взять усредненную, то вначале до принятия присяги ты - "тело". После присяги уже "дух". Иногда тебя, если ты расторопный или борзый, называют не "духом", а "молодым". Мол, вон "молодой" кабанчиком метнётся на кухню или подметёт плац. Есть еще обидное прозвище - "салабон". Или более мягкое и дружелюбное - "салага". Но это чаще всего в морфлоте. Там - своя квалификация. Морская.
  
  После того, как "молодой" прослужил полгода - он уже "щегол". Ну или что-то подобное из орнитологического справочника, например, "фазан". Через год пернатый оперяется и становится... "черпаком". Иногда того, кто прослужит год, называют, "череп" или "слон". "Слоны" ленивые и, хотя службу "тащат", но всегда норовят "сачкануть". Только именно на тех, кто отслужил в армии год, и держится воинская повинность. Не служба - повинность. Ведь в армии не только служат - там живут. Это огромное хозяйство: кухня, скотный двор, оружейка, гаражи, медсанчасть, всякие разные грузы, техника и так далее. То есть, такая огромная усадьба. Или замок. Или земли. Поэтому вся служба в армии очень напоминает рабовладельческий строй. Иногда с примесью раннего феодализма.
  
  И вот, прослужив полтора года, тело, прошедшее разные перевоплощения, повысившее своё мастерство почти до предела, достигает высшей ступени солдатской иерархии - звания "дедушка". Выше "дедушки" только отслуживший два года "дембель". Но "дембель" - это уже почти гражданский человек, недаром его в армии часто называют другим словом - "гражданин". И слово "дембель" - от слова "демобилизация". В отличие от мобилизации демобилизация - увольнение из армии.
  
  А гражданином "дембеля" называют потому, что он обретает свои утраченные два года назад гражданские права. И уже почти никому не подчиняется. Потому что уже вышел приказ министра обороны о его увольнении в запас и командиры, которые ещё недавно что-то от него требовали, смотрят на него, как на отрезанный ломоть. В армии таких может задержать только какое-то ЧП в части или невиданное нарушение - если "дембель" кого-то изобьёт или убьёт, если попадётся на какой-то крупной краже и так далее. В общем, если он совершит воинское преступление. Иногда такое случалось - дембеля могли угодить либо на "зону", либо в "дисбат", что ещё хуже. И там проводили два-три года. Но это уже совсем другая история.
  
  Так вот, начиная с приезда "покупателей" - то есть, представителей разных воинских подразделений, куда заранее отбирают призывников, прошедших медкомиссию, и заканчивая чередой реинкарнаций от "духа" к "гражданину" человек, призванный на воинскую службу - это, по сути, раб. Который стал рабом за долги. Требует у своего гражданина вернуть долг государство.
  
  Во времена СССР этот гражданский долг ещё можно было понять - тут тебе и бесплатная медицина, и бесплатное образование, бесплатные квартиры или дома, бесплатные спортивные секции, кружки, пионерские лагеря на Чёрном или Азовском море, бесплатное детское питание, бесплатные книги в библиотеках и бесплатные учебники в школах, три года отпуск по беременности и уходу за ребёнком и много-много чего ещё. И бесплатного, и качественного. Теперь понятно, как у выученных, вылеченных и выросших мальчиков в Советском Союзе образовывался такой вот долг?
  
  А вот сегодня, когда ничего государство бесплатно не даёт, а, наоборот, граждане обязаны ему за всё платить - откуда сегодня у граждан возникает долг перед государством? И должен ли гражданин такого государство расплачиваться с ним самой дорогой платой, которая у него есть - своей жизнью?
  Глава третья, в которой рассказывается, как вместо Афганистана призывник Васнецов внезапно оказался в Казахстане
  
  Никита попал в армию 27 декабря - как вы помните, его забрали в канун Нового года. То есть, 25 декабря, когда он со своим вещмешком приехал в областной военкомат, то услышал, что сегодня уйдёт последняя команда. Он не поленился это уточнить у знакомого прапорщика. "Прапор", мельком взглянув на его "сидор", удовлетворённо хмыкнул - "бывалый". И подтвердил агентурные данные. Некоторые парни, лелеявшие мечту остаться до весеннего призыва, откровенно загрустили. Мол, вот бы Новый год встретили дома.
  
  Но так считали не все. "Раньше сядешь - раньше встанешь". Эта народная мудрость, как и то, что "перед смертью не надышишься" была доступна довольно большому количеству призывников. Поэтому все стали ждать, попутно постепенно уничтожая приданные им домашние припасы. Сидеть было весело - каждый рассказывал о том, как его провожали. Только веселье быстро пропало, когда к ним пришли, наконец, "покупатели".
  
  Это были представители внутренних войск или, как их называли в Советской Армии, "краснопогонники". Или "велосипедные войска". Одним словом, "ВВ-шники". Потому что на малиновых погонах у солдат и сержантов красовались две желтых буквы "В". Представителей этого рода войск в армии не любили. И немудрено - внутренние войска, по сути, подчинялись МВД, как и пограничные войска - КГБ. Формально, конечно, они тоже представляли собой подразделения Советской Армии, но только в военное время. Потому что тогда внутренние войска превращались в пехоту и шли на фронт.
  А вот в мирное время задача частей внутренних войск - охрана важных государственных объектов. В том числе и колоний с тюрьмами. То есть, ВВ - это не совсем строевые части, это - бывшие "вертухаи", которые еще при Сталине охраняли заключённых. Кроме зон ВВ-шники охраняли важные заводы, институты и прочие секретные учреждения. А самые секретные объекты охраняли уже войска ГБ. Госбезопасности.
  
  Но, тем не менее, то ли генетическая память была жива, и "вертухайское" прошлое ещё не все забыли, то ли представители всех остальных родов войск, включая даже стройбат, считали, что внутренние войска - это не армия, а просто надзиратели, то ли каждый солдат думал, что попади он в дисбат, эти "ВВ-шники" будут его мордовать... В общем, не любили внутренние войска в СССР. Хотя дисциплинарные батальоны охраняли вовсе не они, а тоже "краснопогонники" с эмблемами СА - Советская Армия. Пехота то есть. Но не любили почему-то именно ВВ-шников.
  
  Поэтому, когда призывники увидели, в каких войсках они будут служить два года, многие снова приуныли. Однако, что поделать - не ты выбираешь, тебя выбирают. Точнее, уже выбрали. И никто знал, что предыдущая команда, куда по некоторой случайности не попал Никита Васнецов и парочка других бойцов, ушла в Афган. В тот самый - Народно-демократическую республику Афганистан. Приятеля Васнецова, который жил с ним на одной улице, послали именно туда - куда-то в провинцию Мазари-Шариф. И назад привезли уже через полгода в цинковом гробу - он был убит в первом же бою.
  
  А еще говорят, что Случай - второе имя Бога....
  
  Одним словом, Никита Васнецов воспринял новые перемены в своей жизни философски. И уже вечером вместе со всей командой грузился на поезд Днепропетровск-Барнаул. И потом трое суток ехал к месту службы. В поезде Васнецову пришлось пару раз ставить некоторых своих будущих сослуживцев на место - драться он по-прежнему не умел, но полтора года выучки на заводе даром не прошли. Отпор ему давать не стали - никто никого не знал, а рост Васнецова внушал уважение. Так и доехали до Барнаула, поедая в пути остатки домашней роскоши, понемногу знакомясь. На третьи сутки еда закончилась - даже рыбные консервы, поэтому "покупатели" - старший лейтенант, прапорщик и старший сержант - стали кормить призывников солдатскими пайками. Это была тушенка и гороховая каша, тоже в банках. Правда, пайков этих было не очень много, видимо, "покупатели" не только покупали, но и очень успешно продавали. Но от голода будущих защитников Родины эта скудная пища спасла.
  
  После Барнаула была пересадка и поезд пошёл дальше в город Павлодар, который находился как бы немного на обратном пути. Просто часть призывников отправилась служить в Барнаул, а часть - в Павлодар. Вот и вся разница.
  
  В Павлодаре на вокзале их встречали заместитель командира части по тылу, грузовики и жуткий мороз. Все-таки, это был Северный Казахстан - всем ещё в Барнауле стало понятно, что служить зимой в этих краях то ещё удовольствие. А когда грузовики с будущими защитниками Родины въехали на территорию полка, Никите показалось, что он попал в какое-то кино. И на плацу воинской части выстроились настоящие войска СС - все в чёрном, лающие овчарки, отрывистые команды. Просто сюр какой-то.
  
  Как оказалось, это была не чёрная эсэсовская форма, а чёрные полушубки, в которые одевали солдат внутренних войск. Ведь морозы в Павлодаре в декабре доходили порой до минус 40 градусов, а солдатам надо было нести охрану периметра колоний строгого и усиленного режимов. Потому и нужны были овчарки.
  
  Но когда Никиту наголо постригли, выдали новенькую форму, и он стал в строй рядом с такими же лысыми и одинаковыми болванчиками, он очень быстро понял, что мысли о концлагере пришли к нему неспроста.
  
  Первое время Никита даже не совсем понял, куда он попал. Нет, подъём-отбой-строиться - это всё было просто и понятно. Ходить строем в столовую и назад, вставать и одеваться за 45 секунд, подшивать подворотнички - к этому он как раз быстро привык. А вот к чему он не привык - так это к полному одиночеству. Нет, на самом деле их призыв из Днепропетровская составлял 60 человек. Но все они держались вразнобой. И не каждого из них можно было назвать человеком. Потому что не все эти молодые парни смогли проявить свои человеческие качества в условиях, когда человек человеку - волк.
  
  В той же казарме, в учебке для молодых было еще 50 человек - призыв из Баку. Азербайджанцы. Многие из которых с трудом понимали русский язык. И вот эти дети гор держались, как единое целое. Никиту они не задевали. Вероятно, опасались высокого паренька. Но азеры стали задевать других днепропетровцев. Чего Никита не смог стерпеть и сразу вступился за одного своего земляка, которого в туалете окружило сразу пятеро "джигитов".
  - Чэго хочэшь? - гортанно заявил самый наглый из них.
  Никита коротко объяснил, правда, без рук - но жестами.
  Инцидент быстро разрешился, и азеры отступили, потому что Никита пообещал объяснить не только жестами. Однако стало ясно, что драки не миновать.
  
  Вообще-то Васнецову было страшно. Он не умел драться, не был агрессивным, не чувствовал за собой поддержки. Друзей у него не было, приятелей тоже - призывники из Днепропетровска жили каждый сам по себе и не сбивались в такую же стаю, как это происходило в армии у ребят с Востока. И даже трое азербайджанцев, приехавших из Днепропетровска, откуда их призвали, сразу же примкнули к своим соплеменникам. Но у Никиты было преимущество - он никогда не "ссал". То есть - не боялся. Точнее, он боялся, но всегда шёл напролом, через свой страх, преодолевая его. И это особенно чувствовали такие вот мусульманские воины. Потому никогда ему не перечили. Мало того - Никита даже заслужил среди бакинского призыва уважение. И потом, через полгода у него будут друзья-азербайджанцы. Но это будет потом.
  
  "Школы молодого бойца" у призывников, как таковой, не было. Их быстренько обучили строевой ходьбе, причем дольше возились с призывниками из Баку, а потом сразу погнали всех на присягу. На плацу выстроили весь полк, отдельно - молодое пополнение. И потом новоиспечённые защитники Отечества по одному выходили из строя, брали в руку папку с присягой и зачитывали текст. После чего становились в строй. То есть, как бы считалось, что они присягнули на верность своей Родине - СССР. Те призывники из Баку, которые плохо владели русским языком и не умели читать по-русски, получали личного переводчика - азербайджанца, который читал текст присяги, а его земляк вслух его повторял.
  
  В этот день всем молодым солдатам впервые выдали боевое оружие - автоматы Калашникова. Ясное дело, без патронов. Но всё равно вчерашние пацаны были переполнены гордостью и тщеславием. И после принятия присяги приехавшие в часть фотографы косили щедрый урожай - желающих послать фото с автоматом после присяги родителям было очень много. Фоткались практически все. К некоторым, самым зажиточным, родители приехали в день присяги прямо в часть. Правда, почему-то все приезжие были из Баку. Даже было странно - как такие богатые папа с мамой не смогли откупить сына от армии? Впрочем, своим землякам из Днепропетровска всё объяснил азербайджанец Кямран Мурсалов, которого украинцы все звали Колей. По его словам, некоторые специально не откупались от армии.
  - У нас в Азербайджане, чтобы сделать достойную карьеру, особенно в милиции или в прокуратуре, надо отслужить в армии. Вот и посылают сыновей служить. Два года быстро пролетят, а потом карьера этим пацанам обеспечена, - сказал Коля.
  
  Коля вообще-то был мировой пацан - он хоть и сразу примкнул к своим единоверцам, но против земляков из Днепра не пёр. И часто улаживал всякие конфликты. А конфликтов было много - сержанты постоянно ставили на различные работы смешанный состав из "духов" и смотрели, как будут развиваться события. Скажем, мыть туалет отправлялись один украинец и один азербайджанец. Азеры мыть туалеты и вообще мыть полы не хотели, но пытались заставить украинцев. Иногда получалось, а иногда они получали, как говорится, мзды. И когда на подмогу налетало всё азербайджанское кодло, далеко не всегда все парни из днепропетровского призыва шли защищать своего. В этом и состояла причина того, что бакинский призыв понемногу "нагибал" днепропетровский.
  
  Никиту это мало касалось - свою работу он выполнял, а чужую никогда не делал. Причём, ему хватало интеллекта и чувства собственного достоинства внятно объяснить напарнику, чтобы тот не борзел. До драк дело ни разу не доходило, и это было замечено не только его земляками, но и сержантами. Неудивительно, что Васнецов оказался в числе первых, кого направили учиться в учебную часть по обучению младшего комсостава. Или, проще говоря, Никиту решили послать в школу сержантов.
  
  В армии всё держится на сержантах. Говорят, что точно так же обстоят дела и в армии США. Как там в американской армии, Никита не знал, но, когда попал в армию советскую, сразу понял - сержант здесь и царь, и Бог. Правда, были ещё офицеры и прапорщики, но с окончанием рабочего дня или дел в роте они уезжали или уходили домой - смотря кто где жил. Потому что работа - это работа, а есть ещё и другие дела. Семья, например. Иногда старшина роты - прапорщик, мог остаться в роте, иногда дежурил по роте офицер и тоже ночевал в расположении. Но это было от случая к случаю.
  
  Зато сержанты находились с личным составом круглые сутки, денно и нощно. И в зависимости от того, какими были в роте сержанты - такая была и рота. Это Васнецов понял сразу. И решил, что стать сержантом в армии было бы неплохо. А поскольку образованный, грамотный призывник, да ещё и спортсмен - это была находка для полка конвойной службы, где половина личного состава с трудом изъяснялась по-русски, то Никита прошёл в кандидаты на учёбу в сержантскую школу, как говорится, вне конкурса.
  
  Видимо, потому что призыв пришёл в полк с опозданием, то и в сержантскую школу группа новоиспечённых "духов" была отправлена тоже с опозданием. С ними даже не успели провести курс "молодого бойца". Худо-бедно научили маршировать и одеваться за 45 секунд. А ведь солдат должен уметь ещё много чего - и умение стрелять для него вовсе не самое главное. Поэтому в армии тех, кого только призвали, первый месяц держат в отдельных казармах, с ними занимаются строевой, огневой и всякой другой военной подготовкой. И только после этого распределяют по ротам. Ну, или по батальонам, батареям, дивизионам - смотря какой род войск или какая дисклокация.
  
  Отдельный полк внутренних войск МВД СССР, базировавшийся в городе Павлодаре, охранял исправительно-трудовые колонии - усиленного и строгого режимов. То есть, через день - на ремень: солдаты и сержанты через сутки заступали в караулы по охране этих ИТК, в просторечье называемых "зонами". Понятное дело, что прежде всего воины должны были уметь стрелять. Ну и бегать - если вдруг осуждённый решит сбежать. Понятное дело, была еще строевая, физическая и, конечно же, политическая подготовка. Ведь это же была Советская Армия, которая стояла на страже социалистического государства. А государством этим управляла коммунистическая партия. Так что каждый военнослужащий должен был быть отличником боевой и политической подготовки.
  
  Кроме обыкновенных военнослужащих в полку служили ещё и так называемые "классные специалисты". Часть из них обучали тут же, в полку, а часть отправляли в ту же учебную часть, где учили на сержантов, то есть, в сержантскую школу. Только там учили не только на командиров стрелковых отделений, но и на проводников служебно-розыскных собак, на специалиста ТСО - технических средств охраны, и на поваров. А еще - на командиров специальных подразделений - спецвзводов. В то время еще не было такого термина - спецназ, но в частях внутренних войск уже были подразделения специального назначения. И эти подразделения должны были уметь освобождать заложников. В программу обучения этих специалистов входило обучение рукопашному бою на основе борьбы самбо и приёмов каратэ.
  
  По окончании учёбы командирам отделений присваивали звания младшего сержанта или, в исключительных случаях, звание сержанта, а техникам, собаководам и поварам присваивали только звание ефрейтора. И все эти новоиспечённые специалисты возвращались обратно в свои воинские части. А всем остальным, кто оставался в части, предстояло за месяц научится стрелять, желательно метко, быстро бегать - чтобы уложится в норматив. А еще молодые солдаты должны были: подтягиваться десять раз, делать подъем переворотом шесть раз и освоить простейшие приёмы рукопашного боя.
  
  Никите и тем, кого забирали в сержантскую школу, всё это и в гораздо больших объёмах предстояло всё это познавать в другом городе. Точнее, в посёлке, в котором была расположена учебная часть No6654. Посёлок назывался Кара-Кемир - Чёртова долина. Он располагался в горах под Алма-Атой, в Казахстане, недалеко от границы с Китаем. И когда Никита попал в этот посёлок, он очень быстро понял, почему у него такое название. А также понял, почему их учебной частью командует бывший командир дисбата.
  Глава четвертая, в которой рассказывается, как армия меняет человека, но не сразу
  
  Первое утро в учебке было совершенно не таким, как в полку. Там, конечно, тоже будили в 6 утра и заставляли одевать форму за 45 секунд. Это была нехитрая наука, Никита быстро наловчился и вставать, и одеваться. Выход на зарядку - тоже привычная процедура. Вот только в Павлодаре, хоть и была зима, но тихая, спокойная. А здесь, в горах была не зима, а какой-то апокалипсис - метель, резкий холодный ветер, сшибающий с ног и главное - жуткий мороз. Вернее, мороз был так себе, минус двадцать с чем-то, но оттого, что вокруг было очень сыро, эти двадцать были, как все сорок! В общем, погода была такая, что добрый хозяин собаку из дому не выгонит.
  
  А вот всех курсантов выгнали на построение прямо на плац перед казармой. Правда, разрешили надеть шинели. Никита заметил, что сержанты были в ватниках - таких ватных бушлатах, а шею обмотали белыми вафельными полотенцами. И у них получились такие элегантные, а главное - теплые белые шарфики.
  
  Этот первый кросс Никита Васнецов запомнил на всю жизнь. Не было видно, куда бежать, никто не знал, сколько бежать. И вся толпа в серых шинелях, как бараны, точнее, как стадо овец, побежали за сержантами. Впереди сержантов, явно красуясь, бежали командиры учебных взводов. И впереди всех - командир второго взвода третьей роты старший лейтенант Ашуров, садист и алкоголик.
  
  С этого дня начался настоящий ад. Для молодых парней, ещё неделю назад живших с мамами-папами, в нормальных условиях, в теплом доме, имевших возможность в любой момент принять горячую ванну или съесть какой-то продукт, достав его из холодильника, настали суровые дни и не менее суровые ночи.
  
  По ночам было холодно. Жутко холодно. Казарму почему-то построили в стиле "детский садик" - с огромными окнами-аквариумами. Это была не казарма, а, скорее, панельный домик для кукол, только увеличенный в сотни раз. Её продувало насквозь свирепыми североказахстанскими ветрами, мороз просачивался в дыры и щели так, что даже после разрешения офицеров на ночь укрываться поверх одеял ещё и шинелями это не спасало от холода. Кровати были двухярусные, Никита выбрал второй ярус, но очень скоро пожалел - там было холоднее. Зато никто не прыгал утром на голову.
  
  Днём согреться тоже не было никакой возможности. Разве что на турнике во время утренней гимнастики. На улице вначале пробегали кросс, потом делали вольные упражнения по команде в общем строю - делай раз, делай два, махи ногой к рукам начинай, потом бежали в роту. Вообще всё делалось бегом, с той минуты, как встали, точнее, как слетели с кроватей. Бегом на зарядку, бегом с зарядки, бегом в умывальник на водные процедуры, бегом на уборку территории, бегом в столовую, бегом на занятия, бегом в туалет.
  
  Туалет - это вообще была песня!
  Когда очередной маршрут приводил роту к отдельно стоящим строениям, как говорил в фильме "Бриллиантовая рука" бессмертный Анатолий Папанов, "туалет типа сортир", звучала команда "Разойдись". После чего в течение минуты солдат должен был забежать в туалет, отталкивая на бегу локтями еще 30 таких же, как и он, страждущих. А поскольку в данном сортире, извиняюсь, отхожих мест в виде дырок в дощатом полу намного меньше, нежели желающих над ним привстать или присесть, то каждому приходилось в буквальном смысле пробивать себе отхожее место под солнцем. Времени обычно давали до трёх минут. И за эти минуты нужно было успеть сделать все свои дела, не только маленькие, но и большие.
  
  Для начала надо было снять с себя нижнюю часть одежды. А это - зимой! То есть, не только хлопчатобумажные или, иными словами, хб-шные галифе с умопомрачительными дурацкими пуговицами - это еще и кальсоны! На пуговицах! Расстегнув замерзшими негнущимися пальцами все эти пуговки еще в строю, ты забегаешь в сортир, одним движением снимаешь штаны и кальсоны, присаживаешься и за 15 секунд делаешь свое дело. А следующие 15 секунд уходят на одевание и заправку формы. Минута - на то, чтобы дождаться своей очереди, пробиться без очереди и отбиться от очереди желающих занять твоё место.
  
  Вы когда-нибудь, извиняюсь, ходили по большому за 15 секунд? На 30-градусном морозе в туалете типа сортир, сидя в тесном строю - локоть к локтю - с еще 15 своими сверстниками? И попробуй не успей - сержант будет весь взвод или роту гонять за тобой до тех пор, пока ты, выпучив глаза и не успев даже застегнуть штаны, выбегаешь из сортира, сопровождаемый пинками своих же товарищей, которые тебя искренне в этот момент хотят убить. Иногда после отбоя тоже в туалете, только уже в казарме, более благоустроенном, тебе достается от них - чтобы быстрее бегал. И не только бегал, но и...
  
  Вот такой ежедневный моцион. А не нравится - терпи, солдат, точнее, курсант, до отбоя. А после отбоя терпи, пока сержант не разрешит сходить в туалет. И ведь может и не разрешить - такое тоже бывало. Кстати, после отбоя обычно проштрафившиеся, в том числе и те, кто не слишком быстро, по мнению сержанта, бегал, отправлялись вместо кровати "заплывать на полах". То есть, мыть полы в казарме. А также убирать остальную территорию - лестничные площадки, лестницу, коридоры, умывальник и, конечно же, туалет.
  
  Казарменный сортир чаще всего драили зубными щётками - вот такая изощренная армейская пытка. Но и без них уборка туалета была самым позорным наказанием. Особенно тяжело приходилось всяким "чуркам" - солдатам из мусульманских республик. Но мыли все - в учебке никакое там мусульманство или "моя твоя не понимай" не канало. Поэтому и гордые грузины, и гордые азербайджанцы, и гордые чеченцы, армяне, абхазы, осетины, дагестанцы и сотни всех этих горских народностей точно так же, выкручивая руками половые тряпки, мыли полы везде, в том числе и в туалете.
  
  Что касается каких-то там попыток попробовать качать права, то в первый же день командиры отделений учебных взводов - сержанты - подавили бунт вновь прибывших "духов" в самом зародыше. Правда, это даже и не бунт был, а, скорее, некоторое недопонимание. Просто прибыв в часть, двадцать курсантов из Павлодара, которые прибыли самыми последними, уже немного пообтесались в полку. И прониклись духом армии. Но недостаточно. На сержантов категорически нельзя было "прыгать", а вот кто такие "деды", "духи" ещё не знали - не успели столкнуться. И тут вечером в казарму явился полковой писарь, прослуживший уже полтора года. Сержанты в предвкушении комедии затаились. И они её получили.
  
  В учебных частях дедовщины как бы нет. Потому что курсанты всегда одного срока службы, приходят "духами" и уходят "щеглами", прослужив всего полгода. Потом приходят новые "духи". Растёт срок службы только у сержантов. Но они и так сержанты, младшие командиры - какой смысл им "дедовать"? Полы они не моют, на хозработы их не ставят - они только командуют. Ну, между ними, конечно, идёт подсчёт, кто старше, кто младше. Но козырять сроком службы они могут только посылая гонца в местный полковой магазинчик.
  
  И вот вваливается какой-то рядовой в казарму, идёт мимо сержантов, не отдавая им четь, махнув рукой, мол, привет, пацаны. А потом в сапогах (!), днём (!) заваливается на чью-то (!) кровать. У Никиты и его товарищей глаза стали величиной с бляху на их армейских ремнях, которые в этот момент они натирали, готовясь к построению. Хозяин кровати, попытался было объяснить рядовому, что он не прав. И тут этот скромный худенький солдатик, которого никто до этого не видел, превратился в какого-то Бэтмэна. Он дал по морде своему брату-солдату, стал орать матом на перепугавшихся курсантов, а возле него, как из-под земли, внезапно появились сержанты и стали успокаивать этого странного воина. Мол, Петя, успокойся, пойди баюшки-баю сделай, сейчас тебе чаю принесут и массаж спины сделают.
  
  Как потом узнал Никита, должность писаря в армии является почти священной. Полковой писарь - это почти что полубог! Он выписывает вам документы - военные билеты, предписания и прочие бумаги, все полковые тайны - это тоже он. Писарь может придержать документ, а может и поскорее его выправить. И уже перед самым дембелем, когда считаешь не то, что дни - часы, писарь становится для каждого солдата буквально иконой, на которую все молятся. Поэтому с того первого знакомства курсанты усвоили раз и навсегда главную солдатскую заповедь - никогда не спеши вписываться в ситуацию. Потому что она чаще всего сама разрулится и без твоего участия.
  
  Второй ступенькой вниз от человека к амёбе и твари дрожащей была физподготовка. Когда в любой момент любой сержант мог приказать солдату - "упор лёжа принять". И - делай раз, делай два. Причём, количество раз не оговаривалось. И не ограничивалось ничем, кроме самодурства твоего или чужого сержанта. Отжиматься заставляли за недостаточно быстрое приветствие старшего по званию, за неопрятный внешний вид, за грязные сапоги, за... Да за всё, что угодно! Ну и, конечно же, отдельно - просто в плане физподготовки.
  
  Курсантов, что называется, дрочили. Или дрючили. Выбивали из пока ещё не совсем военных людей их гражданские привычки, мягкотелость и попытки считать себя человеком. В армии в строю стояла лишь серая масса, эдакие удобрения будущей войны. И зачатки разума могли появляться лишь у сержантов. Да и то не всегда. Потому что редко сержанты имели образование не то, что там незаконченное высшее - хотя такие иногда попадались - мало кто из военнослужащих срочной службы мог похвастаться десятью классами образования.
  
  Никита Васнецов мог. За что ему регулярно прилетало. В его взводе образованных почти не было - в основном представители рабочего класса и сельской глубинки. Причем, из какой-нибудь азербайджанской, татарской или удмуртской глубинки. А то и еще дальше. Поэтому далеко не всегда Никита Васнецов мог решать конфликты, не применяя метод наложения рук. Однако, как оказалось, "что будут стоить тысячи слов, когда важна будет крепость руки"? Поэтому очень скоро Никите пришлось учиться драться.
  По-настоящему.
  Глава пятая, из которой становится ясно, как можно быстро потерять человеческое достоинство
  
  Про армию можно писать бесконечно. И не в смысле описания тягот и лишений, которые, согласно армейскому уставу, военнослужащий обязан безропотно переносить. Большинство этих самых лишений всегда возникали искусственным путём. О чём рассказывает масса армейских анекдотов, самый известный из которых гласит - "круглое носим, квадратное - катим". Очень часто армейская логика напоминает этот анекдот. И бессмысленно пытаться в ней разобраться - это как знаменитая теорема Ферма, которую никто до сих пор так и не смог доказать.
  
  С одной стороны, всё правильно - в первую очередь в армии учат подчиняться. Представляете, если, скажем, какой-то командир отдает приказ идти в атаку или просто что-либо сделать. А подчинённый и говорит ему: "Вы знаете, командир, с точки банальной логики мне кажется, что ваш приказ отдаёт неким пренебрежением к здравому смыслу..." Ну и так далее в том же духе. Бред, правда? То есть, армия - это прежде всего чёткое выполнение приказов. И подчинение младшего старшим. По званию, конечно же, а не по возрасту или опыту.
  
  А тут многие пришли вчера с гражданки, да ещё и нерусские, которые по-русски ни бельмеса. Их еще попробуй научи чему-нибудь. А они ведь ещё и не хотят. Как тут быть? Вот поэтому "духов" сразу и стали обламывать. Начиная с самого утра.
  "Рота паааааадъёёёёём!!!"
  
  Курсанты уже привыкли к таким воплем, но в учебке этот вопль всем казался особенно страшным. Потому что зима, январь, на улице снега по пояс. И тут - бегом по снегу на спортплощадку. Пара километров даже не бега, а чего-то похожего на катание из самого себя снежной бабы - и в казармы. А потом - бегом на завтрак, а потом - бегом на занятия, а потом... Короче, Никиту и его товарищей завертело, как часовой механизм. И он сразу почувствовал себя винтиком в огромной и безжалостной машине, которая называется армия. Та самая армия, которая, если верить его товарищам на заводе, должна сделать из него человека.
  
  Кроме занятий по строевой, физической, политической, тактико-специальной, тактической, огневой и прочих подготовок была еще каждодневная, ежеминутная муштра.
  То есть - "воин, ко мне! Смирно! Упал отжался. Что за ремень на яйцах, солдат?"
  А если ремень и так затянут, что ты напоминаешь картину Сальвадора Дали? Но ремень курсанту затянут еще раз - что даже легкие сминаются в гармошку. И если что не так - кулаком в живот. Дыши глубже, салабон!
  
  Нет, конечно, были попытки протестовать. Но первая же попытка возмутиться закончилась ночью в туалете. Били не сильно, больше пугали. Так что самые борзые курсанты быстро уяснили, что сержант всегда прав. Уяснил и Васнецов. И ещё уяснил, что Никита - никто, Никита - чмо, душара, дерьмо и вообще - нет его, как личности. Есть винтик. И здесь, в армии только сержант регламентирует все, вплоть до самых интимных моментов в жизни. Никите оставался лишь один маленький временной промежуток, где он мог быть самим собой. Это был сон. Правда, и здесь армия внесла свои коррективы.
  
  Первые месяцы службы в армии рядовому Васнецову всё время хотелось две вещи - есть и спать. Молодые здоровые парни постоянно недоедали и недосыпали. Кормили курсантов очень плохо и очень скудно, а положенные восемь часов поспать никогда не удавалось. Постоянные наряды вне очереди, постоянные попытки согреться или просто какие-то сержантские приколы. Типа, тренировки "отбой-подъем". Нет, конечно, в обыкновенных конвойных частях "духов" дрючили намного жёстче, всё же в учебном полку не было "дедовщины". Но в тот момент Никите и этого хватало с лихвой.
  
  Итак, спать хотелось всегда, но только не после отбоя. Сон обычно накатывал днём, когда
  уставшая рота вваливалась после занятий по строевой или какой-то другой подготовке, которая проходила на улице. На морозной улице! И вот курсанты вбегали в тёплое помещение и начинались занятия уже в классе. Например, тактико-специальная подготовка. Или изучение систем охраны периметра ИТК. Короче, сидели с книжками за партами. И тут тепло накатывало и глаза слипались.
  
  Самая страшная пытка - это пытка сном. Но если на занятиях еще можно было как-то отвлечься, опять же - надо было учить матчасть, отвечать на вопросы офицера, который вёл курс, то вечером, во время так называемой политинформации наступала эта самая пытка!
  
  Никита никогда не мог подумать, что источником пытки может стать телевизор! Да! Именно так! Каждый вечер уставшую и полуголодную роту молодых борзых щенков с поджарыми животами загоняли в казарму и рассаживали на табуретках перед телевизором, чтобы курсанты организованно просмотрели программу новостей. Ведь личный состав подразделения всегда должен был быть в курсе коварных планов НАТО и мирового империализма.
  И тут начинался цирк!
  
  В казарме тепло. И хоть ненадолго, но голод обманут. Хотя - что такое два куска хлеба, тарелка какой-то бурды типа пшенки и стакан типа чая для молодого здорового 18-летнего парня? Но в желудке что-то плещется и тепло разливается по всему телу. Блаженство. Нет изнуряющей строевой подготовки, нет этого издевательства на турнике, когда от подъемов переворотом уже переворачивается все внутри, а голова, кажется, оторвалась и улетела за горизонт. И вот полчаса спокойной жизни, казалось бы - вот оно, счастье!
  Ни фига!
  
  Так уж устроен человеческий организм - если отдыхать, то уж по полной. И когда ведущий новостей здоровается и начинает что-то говорить об эскалации очередного мирового конфликта, твои глаза медленно закрываются, и ты погружаешься в сон. Однако вот она, боевая выучка! Отключается мозг, который уже привык отключаться постоянно, ведь мозги в армии вообще работают в положении "стенд бай". Мозги отключаются, ты засыпаешь, но при этом продолжаешь сидеть ровно на табурете и как бы внимательно слушаешь, внимая каждому слову. Некоторые курсанты даже умудрялись во сне кивать головой, мол, какие коварные американские агрессоры! Но телом руководит уже мозжечок, какие-то подсознательные рефлексы.
  
  Но у сержантов - свои рефлексы. Не хуже. И реакция отменная. Они, как сторожевые псы, как овчарки, которые окружают колонну зеков, как коршуны, высматривают в серой массе тех, кто отключился. И эти иезуиты-мучители, заметив жертву, делают следующее: они берут шапку у кого-то, кто еще не провалился в сон и с силой бросают в голову того, кто уже пребывает в объятиях Морфея! Вы не представляете себе эффект! Нормального человека такое пробуждение, когда во сне в голову тебе внезапно бьет что-то непонятное, оставило бы на всю жизнь заикой. Но ведь мозги-то у курсантов - в состоянии "стенд бай", то есть - в режиме ожидания. Поэтому воин, встрепенувшись и не успев толком испугаться, таращит глаза на остальную роту, которая счастливо ржет, используя эти мгновения, чтобы насладится небольшим шоу.
  
  Натуры более тонкие, испытав подобный удар по башке и психике, конечно, переживали. Но это было уже потом, после отбоя, когда они отрабатывали свои мгновения сна часами нарядов вне очереди - опять же за счет ночного сна. А потом снова, недосыпая, на очередном вечернем просмотре свалившись в объятия Морфея...
  Короче, колесо Сансары в армейском варианте.
  
  Поэтому самый первый вывод, который Никита сделал в армии - нужно отучится думать. Потому что иначе можно было сойти с ума от нахлынувшей тоски по дому, по тем моментам, которые на гражданке не умел ценить - по вкусным блинчикам, которые вечно не доедал, по неторопливо и со смаком выкуренной сигарете, по надоедливому телевизору, который здесь в армии тебе дают смотреть лишь один раз в день - вечером, во время политинформации. Тем более, если телевизор внезапно из разряда удовольствий превращался в орудие пытки.
  
  А отключать мозги, как оказалось, было полезно. Иначе легко можно было перегреться, вырубиться, перегореть. Но, если откровенно, то в этой функции - "стенд бай" - есть и своя прелесть. За тебя думают! Тебе ничего не надо планировать, твоя жизнь расписана на два года вперед, три раза в день - завтрак, обед и ужин, раз в неделю - выходной. Почти полдня - свободное время, можно в волейбол, к примеру, сбацать. Или в футбол. И каждый день - целый час СВОБОДНОГО, то есть, личного времени. Можно писать письма домой, можно просто час сидеть и смотреть в потолок - медитировать. А можно... Да не важно, что можно, главное - можно! И все незыблемо. Как писал известный писатель-фантаст Василий Звягинцев, "матросы должны быть твердо уверены, что если в 8-00 не будет поднят флаг, то в 8-01 наступит конец света".
  
  В общем, несмотря на кардинальные перемены в своей жизни, Никита Васнецов кое-как в армии освоился. Были в этой новой армейской жизни и плюсы, и минусы.
  
  С одной стороны, ему трудно было общаться со своими товарищами по отделению, взводу и роте. В основном - по отделению, ибо взвод и рота - это как соседи по дому и по улице, а не по площадке. Никита Васнецов был начитанным мальчиком, хорошо учился в школе и даже, работая на заводе, не превратился в сурового пролетария - слесари-сборщики радиоаппаратуры нисколько не напоминали классических работяг. Поэтому разность потенциалов давала о себе знать. Ведь с Никитой служили парни, мягко говоря, попроще и поскромнее. И почему-то им не очень нравилось, если кто-то рядом с ними что-то делал лучше.
  
  А у Никиты был хорошо подвешен язык, он обладал хорошей памятью, так что все теоретические дисциплины он прекрасно усваивал. Тактико-специальная подготовка, основы следопытства, инженерно-технические средства охраны, тактическая подготовка стрелкового отделения - всё это он щёлкал, как семечки. Не говоря уже про политическую подготовку, которую вёл замполит роты. Понятное дело, замполиту надо было втюхивать в головы курсантов политику коммунистической партии, а тут перед ним сидели в основном вчерашние ПТУ-шники и крестьяне. Которые и восьмилетку закончили с горем пополам. И им было по барабану, в чём преимущество социалистического строя перед капиталистическим.
  
  И тут - Никита. Он быстро стал любимчиком у замполита со всеми вытекающими - освобождениями от нарядов и "блатными" работами, типа выпуска стенгазеты и прочих "заданий партии". В армии таких не любят и называют "очколовами". Так образовалась первая трещинка между Никитой и его сослуживцами.
  
  Вторым отличием рядового Васнецова стала его снайперская подготовка. Ну, он вообще-то снайпером не был - просто умел хорошо стрелять. Не зря год до армии занимался в стрелковом тире. Как только он получил автомат и стал его пристреливать на первом же выезде на стрельбище, его сразу отметил командир роты. Потому что Никита расстрелял не только свои мишени, но и мишени своих соседей. Его тут же вызвали на НП, и командир роты старший лейтенант Коваленко стал его отчитывать. Но тут в будку зашёл командир полка подполковник Баталов, которого за глаза все звали "Батя".
  
  - Старлей, ты чего парнишку дрочишь? - с ходу задал он вопрос ротному.
  - Он, товарищ полковник (в армии подполковников часто называют полковниками - авт.) не только по своим мишеням стрелял, - ответил Коваленко.
  Батя посмотрел на Никиту, потом на Коваленко и спросил:
  - А если в бою, то как? Он что - должен только своего противника убить? А соседи что - пусть погибают?
  Командир роты молчал. И тогда комбат задал тот же вопрос ошалевшему Васнецову:
  - Ты мишени ВСЕ поразил?
  Ошалевший Никита только и смог, что выдавать из себя "Так точно!"
  Баталов снова посмотрел на ротного.
  - Вот видишь! Все мишени поражены. Боевая задача выполнена. А ты парня песочишь. В бою спасибо бы ему сказал. Идите, курсант!
  Никита отдал честь, развернулся через левое плечо и вышел. Но не успел он закрыть за собой дверь, как в спину ему понёсся отборный мат.
  - Ты, старлей, какого х...
  Дальше он не слышал, потому что кубарем скатился с лестницы - НП возвышался над стрельбищем на уровне трех метров.
  
  С этого момента командир роты тоже невзлюбил курсанта Васнецова. Нет, с одной стороны, меткие стрелки были нужны, особенно на показательных стрельбах. А, с другой стороны, когда тебя, офицера, дрючат из-за какого-то там курсанта - это обидно. И старлей не раз ещё отыгрывался на Никите по каждому удобному поводу. Впрочем, комроты редко снисходил до отдельных курсантов, поэтому "воспитательные" моменты происходили нечасто. А взводный был доволен - хороший стрелок всегда нужен, потому что ротный показатели требует. Впрочем, он тоже не отличался особым служебным рвением и в расположении появлялся только днем.
  
  А вот сержанты были всё время рядом. Причем, отделению, в котором был Никита Васнецов, ещё повезло - у них сержантом был парень, отслуживший всего полгода и только сам недавно получивший лычки младшего сержанта. То есть, он был курсантом как раз перед тем, как пришел новый призыв. Поэтому сержант Левчук, которого его сослуживцы-сержанты прозвали "Лифчик", особо не зверствовал. Ну, только за завтраком отбирал у курсантов порцию масла. Отделение - восемь человек, поэтому каждый день кто-то один оставался без масла на завтрак. Унизительно, но терпимо.
  
  А вот остальным трем отделениям не повезло с командирами.
  Третьим отделением командовал сержант Новиченко по кличке БТР. Он, несмотря на украинскую фамилию, не был украинцем, его призвали откуда-то из Сибири, кажется, из Красноярска. Новиченко носил очки, но не выглядел ботаном - наоборот, он был здоровым амбалом, мастером по гиревому спорту. Выглядел он, как настоящий бугай и был таким же тупым, вспыльчивым и заносчивым. У Новиченко была страсть к физической подготовке и своё отделение при каждом удобном случае он загонял на турник. И дрючил там курсантов до изнеможения.
  
  Вторым отделением командовал сержант Шперле - немец из Караганды. Вообще, в Казахстане было довольно много немцев, и многие из них служили в армии. Петр Шперле был маленьким, но говнистым. Его курсантам "повезло" - при распределении территории роты для уборки второму отделению выпало убирать туалет. Всегда. Каждый день! И младший сержант Шперле, педант и чистюля, заставлял своих курсантов буквально вылизывать это заведение до блеска. Были у командира второго отделения и другие "закидоны", например, он любил отрабатывать на своих курсантах приёмы каратэ. Каратэ он не владел, но всем пытался доказать, что он - Великий Сэнсэй. И то и дело отрабатывал удар "тоби йоко гери" на зазевавшемся курсанте. То есть, идет себе курсант по казарме и тут вылетает на него в прыжке Шперле - "кияяяя!" Курсант предсказуемо улетает в угол, сержант весело смеётся.
  
  Первым отделением командовал угрюмый громила - Коля Лобойко. Он же был заместителем командира взвода - "замком". Коля особо не чудил - был довольно покладистым парнем. К тому же замкомвзвода - это уже величина: первым на дембель, первым на получение нового звания, да и вообще... Но если Колю разозлить, то можно было получить в живот хороший апперкот. Коля был боксёром и бить умел. А поскольку неуставные отношения в армии были запрещены, то по лицу сержанты курсантов никогда не били - только в живот. Только кому от этого было легче?
  
  Вот таким образом налаживалась жизнь и быт курсанта Васнецова. И снова, как и в школьные годы, он всегда и везде был один. Друзей у него не было, только приятели. Земляков из его днепропетровского призыва - тоже, они попали в другие взвода. Вернее, был только один его земляк - курсант Коля Перепятенко. Но он особо не стремился сблизиться с Никитой, ну и Никита тоже не навязывался. Так что он общался с курсантами своего отделения только в режиме мирного сосуществования. А в остальном - каждый сам за себя.
  
  С другой стороны, Васнецову общение особо-то и не было нужно. Ну, о чём говорить с людьми, которые, как шутят в армии, только вчера слезли с дерева? Обычно, так шутили про солдат из республик Средней Азии и Закавказья, но и тот же Коля Перепятенко не блистал знаниями в области литературы или истории. Как говорится, Фейербаха не читал.
  В общем, рабоче-крестьянская Красная Армия, ставшая советской, свой классовый состав особо не изменила. Наверное, поэтому с курсантами никто лекций не проводил, а всё объяснялось доходчиво и просто - через ноги. "Кругом, шагом марш!" "Упор лёжа принять!" "Упал - отжался!"
  
  Постепенно Никита привык не рассуждать, а подчинятся, не обдумывать, а исполнять. Курсантская жизнь шла своим чередом, постепенно он привык к недоеданию, к холоду, к усталости. И к постоянным унижениям. Правда, это если сравнивать жизнь до армии с армейской. На самом деле - ну, заставил сержант курсанта отжиматься перед всем взводом. Или, сунул кулаком в живот за недостаточно сильно затянутый ремень. Или оторвал небрежно - по его мнению - подшитый подворотничок и заставил пришить заново. Или послал в армейский магазин за сигаретами. Или отобрал масло за завтраком...
  В общем, с точки зрения отношений "дух" - "старослужащий" нравы в учебной части были просто-таки либеральными. И когда курсанты уже позже, перед самым выпуском попали в конвойные части - у них глаза на лоб полезли от удивления. Потому что там они наконец увидели, что такое настоящая армия!
  
  Но всё же телесные наказания, доставшиеся советской армии, вероятно, от армии царской - ничто по сравнению с унижениями моральными. И вот здесь как раз и проявляется характер. И способность противостоять, если надо, всему миру, способность умереть - но не дать себя унизить. Причем, для кого-то неслыханное унижение было просто вымыть пол. Это было страшным унижением, например, для чеченцев. А для кого-то абсолютно нормально было собирать на мусорниках бычки и докуривать их. С курением, кстати, в армии было туго всегда. Никита не курил, а вот большинство его товарищей за папиросу - даже не сигарету - готовы были на все.
  
  Его бедой был голод. Вам никогда не доводилось голодать? Нет, не диета, не лечебное голодание - настоящий голод? В армии Никита узнал, что это такое. Всем курсантам и рядовым ежемесячно платили зарплату - 7 рублей. Солдатам, сержантам - 12. Так вот, этих 7 рублей хватало на неделю. На сигареты в основном или на какие-нибудь пирожки в кафе. А в столовой - гнилая картошка пополам с какой-то кислой тушеной капустой. И махонький - если повезет - кусочек сала. В жидком супе на обед. А целый день в учебке - физподготовка, строевая, а в субботу марш-бросок на стрельбище в полной боевой - бронежилет, автомат с полным боекомплектом. Организм уставал дико и так же дико хотел восполнить энергозатраты. Но не получалось - потому что еды всегда было мало. Поэтому спасали либо посылки из дому, либо походы в военторг, либо приходилось воровать.
  
  Как-то Никита стоял в наряде на КПП. А рядом была столовая. И ему повезло поучаствовать в разгрузке хлеба - еще теплого, ароматного черного хлеба. Эти кирпичики были просто умопомрачительно вкусными... Никита украл две буханки, но пока от столовой дошел до КПП - всего метров 150 - одну буханку он съел. Проглотил. А вторую, конечно же, принёс своим товарищам. Потому что если бы не принёс - то совершил бы недостойный поступок. "Скрысил" бы добычу. Хотя были и такие, которые свои посылки "крысили" и жрали свои конфеты и печеньки ночью под одеялом. Но были и похуже дела - когда "крысили" у своих. То есть, шарили по чужим тумбочкам. Такое редко, но случалось. Однажды поймали курсанта, который воровал у своих же товарищей. Его бы убили - сержанты оттащили. И быстро отчислили. Отправили в войска. Рядовым.
  
  Поэтому, как бы не хотелось есть, надо было держаться. Не раскисать. Никита, например, вовремя смекнул, что у сержантов постоянно есть какой-нибудь "балабас" - этим жаргонным словом в части называли любые продукты. А поскольку Васнецов неплохо рисовал, что выяснилось при оформлении стенгазеты, то сержанты подрядили его рисовать их дембильские альбомы. А чтобы художник был заинтересован, его материально стимулировали - чай, печеньки или просто хлеб с маслом.
  
  Знаете, что такое "солдатское пироженное"? Это белый хлеб, намазанный маслом и сверху посыпанный сахаром. И когда ты голоден - голоден по-настоящему, не просто хочется есть, а ноги подкашиваются, когда все прослойки жира превратились даже не в мышцы, а жилы, которые из тебя тянут каждый день, когда ты пьешь воду, чтобы хоть как-то наполнить вопящий желудок - так вот, когда ты вдруг ешь мягкий, белый, пахучий хлеб, а сверху - тоненькая прослойка масла с горкой белого сахара - это блаженство. Никогда после армии Никита не получал от еды ТАКОГО удовольствия.
  
  И когда сегодня отказываешься от многих житейских радостей только потому, что тебе некогда, катастрофически некогда даже остановится, сесть за стол на кухне, не спеша, со вкусом выкурить сигарету, выпить чашку чая, почитать книгу - ты вспоминаешь то время, когда все это тебе так же было недоступно, только сегодня ты научился все это ценить по-настоящему. Только тебе уже не 18 лет.
  Глава шестая, которая рассказывает, чем отличается учебная часть от обычной
  
  Учёба на сержанта продвигалась своим чередом. В первую очередь курсантов учили командовать. И это оказалось вовсе не просто. И дело даже не в том, что надо уметь подчинять себе других людей, которые ничем от тебя не отличаются, а в том, что каждый курсант сам ещё толком не умел выполнять все эти команды - направо, налево, кругом. Но если в строевой подготовке худо-бедно быстро разобрались почти все, даже азербайджанцы, которые плохо говорили по-русски, то вот когда начинались занятия по тактической или тактико-специальной подготовке, то там уже надо было знать, как действует отделение или взвод в наступлении или в обороне, уметь правильно выбирать позицию, знать, где нужно передвигаться в колонне, а где - разворачиваться в цепь, как штурмовать укрепления и как блокировать огневые точки противника. В общем, наука управлять людьми оказалась очень непростой.
  
  Особенно трудно давался штурм самолёта с террористами. В принципе, основную роль играла рота специального назначения, где служили курсанты, которых обучали по специальности "командир отделения спецвзвода". Эти будущие сержанты должны были уметь освобождать заложников и ликвидировать террористов. Неподалёку от военного городка стоял самолёт Ил-62, старый, конечно. И вот там рота в полном составе и отрабатывала вводную "захват самолёта террористами". Часть курсантов роты спецназначения изображали террористов, а часть - спецназ.
  
  Правда, в то время во внутренних войсках ещё не было такого слова - спецназ, а был термин "спецвзвод" и "спецрота". Понятное дело, что в эти подразделения включали только тех призывников, у которых были разряды по каким-либо видам спорта - не ниже второго, и, желательно, по таким, как стрельба, бокс или борьба, бег, многоборье. Попадали туда и те, кто занимался в то время уже запрещённым каратэ, которое, тем не менее, культивировалось в МВД и КГБ.
  
  И вот спецвзвод штурмовал самолёт, а рота вторая рота Никиты осуществляли поддержку. Но, конечно же, учили штурмовать самолёт всех, в том числе и курсантов, учившихся на КСО - командиров стрелковых отделений. Понятное дело, что в учебной схватке с "террористами" синяки, ушибы, а иногда и переломы были вовсе не учебными.
  
  Постепенно курсантов учили бегать в полной боевой экипировке - автомат, гранаты, саперная лопатка, а главное - бронежилет. И если первый свой марш-бросок - шесть километров до стрельбища - рота просто шла пешком, то в дальнейшем на стрельбище раз в неделю уже бегали. То есть, бегали и шли. Сто метров пешком, двести метров бегом - примерно так. Первый раз еле дошли - Никите показалось, что топали они целую вечность. С непривычки хотелось просто упасть и лежать. И не вставать.
  
  А уже через два месяца он, сцепив зубы, нёсся вперёд, как молодой лось, да ещё и прихватив автомат своего товарища по отделению, Серика Исимбаева, татарина из Казани, который элементарно "сдох". И надо же такому случится - в этот день их рота очень плохо отстрелялась. Если Никита "завалил" и свои мишени и, по привычке, мишени соседей, то остальные не смогли выполнить упражнение даже на "тройку". Поэтому взбешённый ротный отправил в полк машины, которые должны были их забрать и отвезти в часть. После чего заставил роту обратно возвращаться в полк бегом. Хорошо хоть разрешил снять "броники" и отправить их на грузовиках. Только и без них роте пришлось тяжко.
  
  Стоял март месяц, снег в горах уже начал таять, но на полях он еще лежал. Вернее, сверху был снег, а под ним - каша. И это курсанты очень быстро определили, так сказать, методом "тыка". Потому что во время бега по дороге старший лейтенант Коваленко то и дело командовал роте разворачиваться в цепь. А это означало, что из походной колонны первый и второй взвод сразу же разворачивался влево, а третий и четвертый - вправо.
  
  Если же посередине шёл один взвод - а такое тоже практиковалось, то взвод разворачивался в цепь ёлочкой - первый бежал вправо, второй - влево, третий - тоже вправо, но уже дальше, чем первый, четвёртый - тоже влево, но дальше, чем второй. Тяжелее всего было последним - им приходилось бежать дальше всех. Но первому и четвёртому взводам было вообще хреново - они должны были за то же время, за которое разворачивался в цепь второй и третий взвода, успеть пробежать в 10 раз большее расстояние аж до самого края поля. И бежали они не по утрамбованной дороге, а по полю, где по колено было снега. Точнее, снег был сверху, а под ним - размокшая земля.
  
  Вам никогда не доводилось ходить весной по свежевспаханному полю? В грязи по колено никогда не стояли? Ну, тогда вам не понять, как это физически тяжело. Даже бежать по песку намного тяжелее, нежели по твердой поверхности. А здесь эта грязюка, чвакая под ногами, облепляла сапоги и держала их, как будто это не грязь была, а свежезамешанный цемент. Некоторые курсанты во время выполнения команды "рота - в атаку" умудрялись оставлять в этой каше сапоги. И потом босиком бежали на дорогу, держа сапоги перед собой. Понятное дело, что потом, в расположении они получали свои наряды вне очереди.
  
  Все эти трудности с горем пополам Никита стойко переносил. А вот с физической подготовкой у него дела обстояли очень плохо. Подтягивался он, в принципе, неплохо - как-никак, скалолаз, так что в норматив укладывался. Но вот подъём переворотом, хоть ты тресни, сделать не мог. Не получалось у него. Зато упражнения на брусьях он освоил быстро. Бегал он, в принципе, неплохо - спасибо секции альпинизма, кроссы там бегали регулярно. Полосу препятствий Никита освоил не сразу. Долго приноравливался, присматривался, как её пробежать быстро и не упасть. Потому что падать было куда. Но и полосу он таки освоил. А подъём переворотом - никак.
  
  Понятно, что теоретические дисциплины курсант Васнецов сдавал на "отлично". Проблемы были с уставами - там надо было просто зубрить. И если худо-бедно "Устав гарнизонной и караульной служб" он освоил, то "Дисциплинарный устав" и "Боевой устав пехоты" запомнить было сложно. Отдельные положения - ещё туда-сюда, но всё!... А комроты, который часто проводил политзанятия, постоянно на нём отыгрывался, видать, запомнил стрельбище. И ведь нельзя было сказать - вот, чего ко мне прицепились, вон Азизов сидит, он вообще не бельмеса в ваших уставах. Нельзя! Потому что западло - сам отвечай, а товарища не подставляй. Так что приходилось как-то крутиться!
  
  Строевая подготовка тоже шла так-сяк - наверное, потому что в первый же день по прибытию в учебный полк кто-то ночью поменял Никите его новенькие сапоги на какие-то растоптанные говнодавы. В них не то, что строевой шаг - в них вообще нельзя было ходить. И так курсант Васнецов намаялся со своими сапогами, что старшина роты сжалился над ним и выдал ему более-менее нормальные сапоги. Они, хотя тоже были ношенные, но все же не на два размера больше и выглядели нормально. В общем, с сапогами проблему решили.
  
  Таким образом как-то так получилось, что курсант Васнецов постепенно стал вытягивать на отличника боевой и политической подготовки. Главное - стрелял он отлично, а это во внутренних войсках всегда шло, как главный показатель. Стреляешь метко, политическую подготовку рубишь, на турнике, как мешок с г... не болтаешься - значит, дадут сразу "три сопли". То есть, три лычки на погоны, а не две - сразу получишь звание сержанта.
  
  И вот наступил апрель месяц. Курсантов стали готовить для выезда в войска - они должны были разъехаться по обыкновенным конвойным полкам, чтобы проходить там практику: водить караулы, командовать отделениями и даже взводами, обучать молодых солдат. Понятное дело, что за практику также выставлялись оценки.
  
  Когда Никита приехал со своей группой в Экибастузский батальон внутренних войск, он поначалу просто офигел. Первое, что он увидел, когда зашёл в роту - в ленинской комнате сидели в одном нательном белье двое солдат и курили! А бычки щелчком отправляли прямо в бюст Ленина. Конечно, сегодня многие, не жившие в то время, даже не понимают всей тяжести такого преступления. А ведь тогда даже за утерю комсомольского билета, например, могла выгнать из комсомола. Что моментально отражалась на очень многих сторонах жизни советского человека. Ленинская комната в любой части тогда - это что-то вроде церкви в нынешних армейских подразделениях. Впрочем, коммунистическая идеология в то время как раз и заменяла советским людям религию.
  
  Курсанты, увидев, что на самом деле творится в армии, когда всё не по уставу, а по понятиям, когда не сержант главный, а "деды", стали как-то приспосабливаться к печальной действительности. Никите ещё повезло - ему достались в подчинение адекватные и уравновешенные солдаты, часть эта была на самом деле более-менее нормальная и диких выходок там не наблюдалось. Конечно, были попытки проверить будущих курсантов "на вшивость", но ребята держались дружно, на провокации не поддавались и гнули свою линию.
  
  К тому же Васнецов изобрёл метод совместного давления и обучил ему своих товарищей. Метод был прост - когда какой-то рядовой отказывался подчиняться курсанту, к нему тут же присоединялся еще один, и они уже вдвоём морально подавляли отказника. Нет, никакого рукоприкладства - на этот счёт курсантов строго предупредили. Но и жаловаться идти к начальству - это считалось "западло", то есть - недостойно и бесчестно. Доносчиков в армии не уважали. Поэтому вот такое совместное давление приносило свои плоды - солдаты неохотно, но подчинялись.
  
  В остальном практика пролетала быстро - курсанты заступали на службу по охране исправительно-трудовых колоний в качестве помощников начальников караулов, водили личный состав на занятия, в том числе и на стрельбы, и просто жили армейской жизнью. Точнее, отдыхали от жизни в учебке - без постоянной муштры, без каждодневных изматывающих занятий по строевой, а главное - без постоянного страха быть наказанным. Здесь, в войсках, курсанты поняли, что такое быть сержантом - это значит, иметь над людьми власть. И если ты сможешь эту власть удержать - будешь жить достойно. А нет - будешь существовать.
  
  Пример такого существования они тоже лицезрели. Младший сержант по фамилии Карнаухов абсолютно не пользовался уважением солдат батальона. Он, кстати, не учился в сержантской школе, а был произведен в сержанты из ефрейторов. Маленький, плюгавенький, а главное - какой-то весь из себя склизкий и неприятный - он толком не мог отдать приказание ни одному из своих подчинённых. Взвод он строил минут десять - его просто посылали и не желали выходить на построение, в столовую ходили кое-как, даже не строем, а толпой. Ну, а в карауле Карнаухов не мог заставить своих солдат даже убрать караульное помещение - его подчинённые не хотели мыть полы.
  
  Но Никита быстро просёк ситуацию и при смене караула просто отказался принимать караульное помещение у Карнаухова. Мол, грязно. А процедура такая - пока новый помначкар не распишется в ведомости и журнале, помещение караульное считается не сданным. И старая смена не имеет права его покинуть. Полчаса взвод стоял в караульном дворике и не заходил внутрь. Потом терпение солдат лопнуло и они, зло глядя на неуступчивого курсанта, отправились мыть полы, перед этим обматерив своего сержанта.
  
  В общем, служба таки казалась курсантам мёдом и не напоминала их существование в учебке. Потому и вспоминать особо было нечего - караул-батальон, караул-батальон. И всё же одно событие курсантам очень сильно запомнилось. В Экибастузе они отметили свои первые полгода службы в армии. И, так сказать, прошли обряд инициации.
  
  В любом сообществе есть свои степени градации. Если это школа, там есть свои лидеры - формальные и неформальные, и свои изгои. Если это институт, то, в принципе, то же самое - за исключением того, что изгоев не гнобят, а просто не общаются с ними. Если это какой-то производственный коллектив, спортивная секция или же клуб по интересам - от авторской песни до туристической секции, то в любом таком коллективе есть определённые уровни, которые проходят в нём неофиты. Сначала ты новичок, потом посвящённый и так далее. Опять же, везде важны твои личные качества и достижения.
  
  Если же это закрытое мужское сообщество, то часто правила в нём более жёсткие, присутствует чёткая субординация, а главное - в нём есть кастовость. Это как та же кастовая система в Индии - шудры, неприкасаемые, брахманы... Только в Индии каста - это на всю жизнь. А в армии это просто этапы мужского взросления. И через два года мужчина о них забывает.
  
  В Советской Армии ступени армейской иерархии проходили в течении двух лет срочной службы. Никита пришёл в армию "духом", стал "щеглом" и вот теперь, во время выезда в войска ему и его товарищам-курсантом предстояло стать "молодыми". И это не просто так - стать. Мол, как Новый год: часы пробили - и он наступил. Ни фига! Хотя насчёт "пробили" ассоциация похожая. В буквальном смысле этого слова - через битиё, которое определяет сознание. Потому что в случае с переходом от одного армейского этапа в другому претендент на новое звание обязательно должен был пройти некий обряд. Причём, обряд довольно болезненный.
  
  Неизвестно, откуда пошла эта традиция. Старики рассказывали такие же байки о службе в царской армии. Да и писатель Михаил Шолохов в своем романе "Тихий Дон" описал подобную процедуру, которую применяли у себя казаки. Так что, вероятно, все эти традиции древние и были основаны давным-давно, может, еще в Древнем Риме. Где молодые воины, получив право с оружием в руках сражаться за Отечество, должны были доказать, что достойны этого. Поэтому проходили ряд испытаний.
  
  В внутренних войсках, как и везде в Советской Армии, никому ничего не нужно было доказывать. Ведь всё равно служить ещё полтора года. Но вот солдатам, с которыми ты будешь всё это время служить, доказывать кое-что всё-таки приходилось. В армии это называлось "поставить себя в коллективе". В Экибастузском батальоне, куда попали курсанты, им предстояло доказать, что они достойно смогут стать "молодыми". И хотя сержанты их предупреждали, мол, не поддавайтесь на провокации и не позволяйте себя унизить, курсанты понимали - если они не пройдут посвящение в "молодые", уважать их потом никто не будет. Даже их сержанты.
  
  Дух не просто превращался в молодого - его в "молодые" должны были принимать "деды". И как принимать! Фантазия мужчин, которые два года живут без женщин, не знает границ. Рецепт прост: берется ложка обыкновенная, к ней добавляется задница новоиспеченного "щегла" и дедушка этой самой ложкой лупит по этой самой заднице. Не важно, сколько там раз, главное, что больно. Мало того, некоторые додумались крепить эту ложку к армейскому ремню. И с размаху лупили этим ремнём с этой ложкой, как пращей.
  
  К слову, когда в Советской Армии, а также во внутренних войсках солдат служил уже год, то он проходил другой обряд посвящения - в "черпаки". И его уже лупили этим самым черпаком. Перед каждым приказом министра обороны, который говорил об увольнении в запас очередного призыва и служил точкой отсчета для всех солдат срочной службы, ротный замполит все черпаки в столовой изымал и оставлял только один. Но все равно где-то добывали и лупили. Задницы всего личного состава были синие - а какие они могли быть, если вот такой железной дурой лупили по заднице?
  
  Ложкой тоже было больно. Правда, Никиту в части уважали и отбили по заду какое-то количество раз чисто символически. Зато его приятеля Костю Самохина отметили так, что несколько дней он присаживался в столовой за стол очень-очень аккуратно.
  
  В конце апреля курсанты вернулись в свой учебный полк и стали готовиться к экзаменам. В первую очередь им предстоял полевой выход, где они три дня должны были жить в палатках, сдавать все экзамены, начиная со стрельбы и тактико-специальной подготовки, а в конце этого полевого выхода должны были выдвигаться по тревоге в заданный квадрат, после чего найти и задержать вражескую разведгруппу.
  Глава седьмая, где рассказывается о том, как тяжело даются сержантские лычки
  
  Учёба давалась уже легко - стрельба и политподготовка шла на "ура", тактика и тактика-специальная подготовка тоже особых проблем не вызывали, строевую Никита уже мог сдать не хуже каких-нибудь кремлёвских часовых. Оставалась физподготовка - никак не получался подъём переворотом. Но однажды Васнецов всё же поймал тот самый момент, когда надо послать ноги вверх и при этом уйти головой вниз - и у него получилось! После чего сделать шесть раз этот элемент уже было несложно.
  
  В общем, все зачёты он сдал и на экзаменах просто надо было повторить это ещё раз. Так что по всем показателям курсант Васнецов был отличником боевой и политической подготовки. А вот отношения с товарищами по отделению явно не сложились.
  Конечно, в первую очередь виноват был сам Никита. Ну вот неинтересно ему было с ребятами, у которых и тем-то для разговора кроме как про баб да про жратву особых и не было. А тут ещё сержант Левчук совсем достал своей простотой, которая хуже воровства. То посылки прошманает и самые лучшие вкусняшки отберёт, то масло постоянно за завтраком тырит. А сколько раз их четвёртое отделение на самые грязные и тяжёлые работы усылали? И всё потому, что Левчук - чмошник, его все сержанты, которые во взводе по сроку службы старше, чморят и на их отделении отыгрываются.
  
  И когда Никита предложил своему отделению на Левчука аккуратно наехать, парни его поддержали. Вот только так получилось, что, когда вызвали сержанта на разговор, все языки в одно место засунули, а самым главным в сваре получился Васнецов. В итоге его одного остальные сержанты вызвали ночью в туалет на "беседу". Нет, не били - внушали. Было унизительно и очень неприятно. Мол, ты, щегол, на кого бочку катишь? Ну и так далее. Особенно неприятно было, когда замкомвзвода, старший сержант Кимеле - кстати, немец по национальности ќ- напоследок всё же врубил курсанту по печени. Чтобы помнил и не зарывался.
  
  После этого случая Никита со своим отделением был в контрах. Даже посылки, которые присылали ему из дому, пошёл делить с третьим отделением - там были его земляки из Днепропетровска. Всё же землячество в армии - гораздо более важная штука, нежели все остальные связи - дружба или национальность. Вон, Коля Мурсалов, хоть и азербайджанец, а не только со своим земляком Акифом постоянно поддерживал отношения, но и с земляками из Днепра всё время кучковался. Кстати, он-то как раз и попал в третье отделение.
  
  Но в конце концов через месяц предстояла отправка в часть. И Васнецову уже было фиолетово, как к нему относятся его нынешние, так сказать, "товарищи по оружию". Он, в принципе, привык к тому, что был всегда один, сам по себе. В Экибастузе, когда Никита заступал в караул, он часто общался с осуждёнными. И узнал от них, что в зоне тоже бывают такие зэки, которые и не в активе, и не в "отрицалове". То есть, часть осуждённых ходят с красными повязками и работают на "козырных" работах типа заведующего библиотекой или нормировщика. А часть - это "блатные" и "приблатнённые", "козырная масть", которые живут по воровским понятиям и на работу, как правило, не выходят.
  
  Но основной контингент осуждённых, так называемые "мужики" - те, кто работают на производстве и на которых, собственно, и держится вся зона. И среди таких вот "мужиков" есть одиночки, которых называют "ломом подпоясанные". Они сами по себе, они не входят ни в какие группировки и просто отбывают свой срок. При этом не контактируют с уголовным миром и "паханами". Таким на зоне трудно - нужно быть очень сильной личностью, чтобы тебя не сломали и не подчинили. Но именно таких как раз обычно не трогают - достаточно один раз дать отпор. Примерно так же обстоят дела в любом чисто мужском коллективе, в том числе и в армии.
  
  Познакомившись поближе со спецификой исправительно-трудовых учреждений, которые в народе называют "зонами" и "лагерями", Никита очень сильно изменил своё мнение по поводу осуждённых. Раньше, ещё в школе, он находился под влиянием советской пропаганды, которая внедряла в массы месседжи типа "наказаний без вины не бывает" и "все, кто отбывает срок - преступники". В реальности он не раз сталкивался с ситуациями, когда срок отбывали или совсем невиновные люди, или же степень наказания не соответствовала степени вины.
  
  В оперативной части ИТК усиленного режима он познакомился с "кумом" - так в колонии называли начальника оперчасти. Этот немолодой капитан, которого в своё время "сослали" в Экибастуз из Днепропетровска, обрадовался, встретив земляка. Ну, понятное дело, сиживал Никита с ним за "рюмкой чая" - они часто беседовали, когда Васнецов заступал в караул. Видимо, махнувшему на свою жизнь и карьеру капитану юный курсант напомнил его сына, которого жена после развода запретила ему видеть. Вот тогда во время одной из бесед капитан со смешной фамилией Заднеулица и показал Васнецову личные дела некоторых осуждённых.
  
  - Смотри, Никитка, - сказал он Васнецову, - в нашей стране посадить могут кого угодно. Поэтому пословица "от тюрьмы да от сумы не зарекайся" - она не зря придумана. Вот меня тоже могли посадить, да друзья не позволили.
  - А что же вы такое сделали, за что вас сюда сослали? - спросил Никита.
  - Дело прошлое. Я, конечно, не ангел был, но сука, принципиальный. И когда служил в Днепре, начальник колонии, гнида, наладил торговлю в зоне - для него отдельный цех мебель делал на заказ. Я это дело раскрыл, написал рапорт, а у начальника всё схвачено было. Вот он меня и турнул с понижением. Вернее, не он турнул, а областное руководство. Хотели из органов попереть якобы за аморалку - я тогда с женой разводился. Но друзья не дали, с которыми училище одно заканчивал.
  - Так аморалка - не повод для уголовного дела, - заметил Никита.
  - Аморалка да, не повод. Я ж начальнику своему морду набил, да ещё при всех, при офицерах... Так что могли и погоны снять, и посадить - был бы повод, - вздохнул капитан.
  
  Но если начальник оперчасти всё же совершил проступок, за который его могли упрятать за решётку, то те люди, чьи личные дела прочитал Никита, вообще были наказаны ни за что. Один подрался на свадьбе, что происходит сплошь и рядом, второй получил год общего режима за "спекуляцию" - коллекционировал марки, нужда прижала и решил продать свою коллекцию. А третий вообще потерял паспорт, а, точнее, скорее всего паспорт у него украли. И потом мошенники по его паспорту купили "Волгу" и перепродали её. Суд не стал разбираться, а припаял срок владельцу паспорта. И никто не стал спрашивать - откуда у рядового советского инженера с зарплатой в 150 рублей деньги на "Волгу" стоимостью до 10 тысяч.
  
  Так что Никита Васнецов впервые задумался о справедливости советского общества и о том, что находится в коллективе - не всегда полезно и не всем необходимо. Он продолжал быть "ломом подпоясанным" и особо не переживал, что его недолюбливали сослуживцы. Хотя не отказывался кого-то из ребят выручить, если его просили.
  
  Такой случай представился на ночных стрельбах, когда курсанты сдавали зачёт по огневой подготовке. К тому же нагрянула инспекторская проверка, и командиру роты кровь из носу нужны были отличные показатели. Васнецова и еще троих лучших стрелков вызвали к ротному. Старший лейтенант Коваленко, который, конечно же, запомнил Васнецова, буркнул:
  - Ну, что, курсант, поможешь честь роты защитить? Нужно будет тебе отстреляться на ночных стрельбах за тех каличных курсантов, у кого руки кривые и глаза на жопе!
  
  В принципе, вопрос звучал глупо - ротный мог просто приказать. Но и Никита мог отказаться, мол, отстреляюсь только за себя. Только принципиальность в армии всегда выходила боком - это Васнецов уже понял. Поэтому бодро отчеканил:
  - Так точно, товарищ старший лейтенант, сделаю всё, что смогу!
  Ротный, рожа которого была, как всегда, красной с перепоя, ухмыльнулся.
  - Сможешь, Васнецов, ещё как сможешь. А то ты у меня лычек не увидишь! Правда, Ашуров?
  Взводный Ашуров, мерзко улыбнувшись, ответил:
  - Так точно, не увидит. А я ему на тренировке по самбо ещё и руку сломаю, правильно, Васнецов?
  В принципе, это был такой армейский юмор - никто бы не стал Никиту срезать на экзаменах, всё-таки, отличников боевой и политической подготовки в роте было не так много. Да и руку ему Ашуров не стал бы ломать - кому надо ЧП в части? Но взводный на тренировках любил мордовать своих курсантов, так что его было лучше не злить.
  - Я не подведу, товарищ старший лейтенант. У меня с ночными стрельбами всё в порядке, так что отстреляюсь на отлично.
  Ротный немного пожевал губами, потом бросил отрывисто:
  - Ладно, иди, курсант, будь готов.
  Никита повернулся через левое плечо и услышал, как за спиной Коваленко сказал Ашурову:
  - Бля..., в роте всего один очкарик, а стреляет лучше всех зрячих. Ты, Володя, скажи там, чтобы автомат Васнецова потом эти стрелки недоделанные почистили, он же за всю роту отстреляется. Автомат черный будет...
  
  Ночные стрельбы прошли вполне предсказуемо. В темноте не видно было, кто конкретно выдвигается на огневой рубеж - проверяющие стояли на НП и их интересовало только, как будут поражаться мишени. Самое сложное было увидеть в темноте прорезь прицела и совместить её с мушкой. Но ростовая мишень, которая падала при попадании пули, подсвечивалась снизу, поэтому, когда она поднималась, нужно было просто успеть навести на неё мушку и уже потом совмещать её с прорезью прицела, а не наоборот. Эта нехитрая наука почему-то не приходила в голову многим сослуживцам Никиты, хотя он и объяснял им, как нужно правильно наводить оружие на цель.
  
  Впрочем, хотя сам Васнецов стрелял отлично, но автомат был пристрелян под него. Ведь Никита был близоруким и носил очки с минусовыми линзами, так что, возможно, угол прицела у него был какой-то иной. По крайней мере, когда ротный один раз выполнял упражнение по стрельбе во время сдачи офицерских зачётов, он взял автомат Васнецова, как лучшего стрелка в роте. Но отстрелялся на тройку. И потом с раздражением швырнув ему автомат, ругнулся:
  - Бля, как ты из него попадаешь? Не автомат, а какая-то коряга!
  Никита тогда благоразумно промолчал насчёт того, что мешает плохому танцору - в армии очень быстро учатся молчать и сопеть в две дырки.
  И вот теперь нужно было просто ещё раз показать класс в стрельбе.
  
  Всё шло как обычно - в темноте Никита постоянно бегал на огневой рубеж, ложился на своё место, производил свою серию выстрелов по двум неподвижным и одной движущейся мишени, после чего вскакивал и убегал назад. А потом, изображая нового курсанта, снова выдвигался на огневой рубеж. Он уже не помнил, сколько раз он отстрелялся, хорошо еще, что вместе с ним стреляли и другие лучшие стрелки, а также те, в ком командиры взводов были уверены. То есть, не отличники, но просто неплохие стрелки, которые могли поразить хотя бы неподвижные мишени. Ведь если бы вся рота отстрелялась бы на "отлично", у комиссии могли возникнуть подозрения.
  
  Так что, как говорят в армии, всё прошло в штатном режиме. Все были довольны: комроты - что рота сдала норматив по стрельбе в целом с оценкой "отлично", командиры взводов - что ротный доволен и не будет на них орать и гонять роту по плацу, солдаты - что после стрельб не придётся бежать в расположение и рота поедет на машинах. А Никита был доволен, что его автомат будут чистить его товарищи, за которых он сегодня отстрелялся. И это справедливо - он высадил по мишеням четыре полных "рожка" и ствол был весь чёрный от нагара. Тем более, что в магазинах через четыре патрона были заряжены "трассеры", а они засирали ствол конкретно.
  
  Физподготовку Никита сдал с трудом - если кросс он пробежал нормально, то гимнастические упражнения на брусьях и перекладине дались ему нелегко. То есть, злосчастный подъём переворотом он смог сделать всего пять раз. Но взводный поставил ему "отлично", видимо, в благодарность за стрельбу. Точно также Васнецов сдал и теорию - политподготовка прошла на "ура", тем более что на фоне азербайджанцев, казахов и прочих "детей разных народов" ему не составило труда растекаться мыслью по древу.
  
  Труднее далась спецподготовка. На сдачу нормативов по самбо проверяющие выставили "дедов", которые не только технически, но и физически были намного круче дохлых курсантов. И хотя ротный предупредил их, чтобы поддавались, но старослужащие всё же вдоволь поизгалялись над салабонами, наставив им синяков и шишек. Попробуй, проведи задержание здоровенного кабана весом под сто килограммов, если у него рука, как твоя нога. А бросить такого через бедро - вообще непосильная задача.
  
  Но и с этим этапом Никита кое-как справился, тем более что самбо он немного занимался до армии и кое-чему научился. А уж эти дурацкие приемы защиты от ножа "делай раз, делай два" вообще были чистой профанацией для идиотов. Тот капитан в Экибастузе, кстати, занимавшийся каратэ, однажды показал Васнецову, как по-настоящему работают с ножом. В его руке даже штык-нож порхал, как бабочка. А потом капитан Заднеулица взял
  в руки финку - и Никита вообще не смог проследить траекторию движений ножа. Напоследок капитан продемонстрировал курсанту упражнение под названием "перестук". Он положил на стол левую ладонь, растопырил пальцы и потом стал ножом в определённом ритме стучать, попадая между пальцами. Ритм всё убыстрялся и под конец Никита уже почти не замечал, как двигается рука капитана с ножом, стук от ножа стал напоминать пулемётную очередь - та-та-та-та-та-та-та. Так что если бы приемы против ножа пришлось бы применять против такого знатока ножевого боя, то проще было тут же самому насадится на этот нож.
  
  Наконец, настало время полевого выхода. И хотя курсанты ожидали чего-то особенного, всё было как всегда - те же стрельбы, марш-броски, рота в наступлении и обороне. Разве что ночевали курсанты в палатках и принимали пищу, приготовленную в полевых кухнях - повара тоже проходили практику. Ну, разве что курсанты впервые бросали боевые гранаты. Ничего необычного - вырвал чеку, бросил гранату и спрятался в окоп. Граната взрывалась вовсе не так эффектно, как в фильмах - бум - небольшое облачко чёрного дыма и больше ничего. Только немного тряхнуло землю.
  
  В конце полевого выхода было задание найти диверсионную группу. В роли диверсантов выступали старослужащие. Тем, кого не найдут, обещали или в первую партию на дембель отпустить, или, если солдат служил год-полтора, то в отпуск отправить на 10 суток. Так что стимул был и прятались "диверсанты" очень хорошо.
  
  Искали без собак - у СРС-ников была другая практика, они тоже искали "диверсантов", но отдельно. Потому что розыскники с собаками должны были не просто найти, а преследовать солдат "противника". Или "сбежавших заключённых". То есть, найти их по следам и догнать. Так что у них задача была посерьёзнее. А рота Никиты просто прочёсывала местность, где согласно вводной, затаились "диверсанты". Сам Васнецов особого рвения не проявлял - просто шёл в последних рядах и наслаждался тёплой погодой. Был конец апреля, солнышко уже жарило вовсю и бегать за каким-то там мифическими диверсантами Никите было влом. Все эти игрища ему были по-барабану - сержантские погоны и так практически лежали у него в кармане.
  
  И вот наконец торжественное построение, начальник внутренних войск КСАВО - Краснознамённого Средне-Азиатского военного округа, генерал, вручает ему его погоны с тремя лычками. Теперь Васнецов уже сержант. То есть, он закончил учебку и может ехать назад в свой полк, где ему предстояло служить ещё полтора года. И пришивая к старому потрёпанному х/б новенькие сержантские погоны, Никита внезапно понял, что прошли первые полгода его армейской жизни.
  Глава восьмая, в которой Никита заново проходит проверку на прочность
  
  Возвращение в полк для сержанта Васнецова было весьма нерадостным. Во-первых, он был в контрах со своими однополчанами - он единственный из всех, кого отправили с ним из полка, получил звание сержанта и сразу три лычки на погоны. Это сильно взбесило его, так сказать, товарищей. Которые пообещали разобраться с ним в поезде. Но когда они погрузились в вагон, желание разобраться с Васнецовым у них поутихло. Да, Никита не желал быть, как все, да, он поступал так, как считал нужным, а не как ему пытались указывать другие - и что? Он честно заработал свои сержантские лычки, потом и кровью, а если у кого-то не хватало мозгов, то при чем тут он?
  
  В общем, в полк доехали нормально, без эксцессов. А вот уже в полку начались приколы. Во-первых, младших командиров не сразу распределили по ротам, а поместили в ту самую учебку, где полгода назад из пацанов делали солдат. И сразу же молодых сержантов определили на хозработы - шло лето, уже был приказ министра обороны и начинался весенний дембель, личного состава не хватало. А поскольку все свободные солдаты находились в караулах, то заниматься ремонтом или уборкой территории банально было некому.
  
  Но сержантам брать в руки метлу или что-то там убирать-чинить-облагораживать - это как вору в законе работать! То есть, западло! Их ведь совсем недавно так натаскивали их сержанты - мол, вы должны уметь командовать, заставлять солдат подчиняться. А не сможете - сами будете пахать. Так что нужно держать марку. А тут - на тебе - приехали в полк и сразу их припахали!
  
  В общем, все объявили типа день непослушания и ни на какие хозработы не пошли. Обломали охамевших молодых очень быстро - пришел начальник штаба полковник Алакперов и пообещал каждому сержанту десять суток гауптвахты за неподчинение, а самым борзым - путёвку в дисбат. Полковник был больным на всю голову - это все знали, он воевал в Афгане и был там контужен. Так что в его угрозы поверили сразу. И на следующий день все вышли на хозработы.
  
  Кстати, именно Алакперов однажды, когда особо патриотичные призывники написали заявления с просьбой отправить их воевать в Афганистан, построил весь полк на плацу и во всеуслышание заявил, что устроит Афган прямо здесь, на плацу тем, кому неймётся. И таки один раз устроил - заставил ползать по раскалённому солнцем асфальту по-пластунски призывников из Чечни, которые сразу по прибытию в полк стали слишком борзо себя вести. Правда, это было потом, через полгода.
  
  А пока сержанты мели плац, красили бордюры, укладывали асфальт, в общем, трудились, как муравьи. Никита даже не стал одевать свое хэбэ с сержантскими погонами, а работал в солдатском обмундировании - то есть, в сменке. Эти гимнастёрка и галифе и так доживали свои последние дни и должны были выдать новый комплект обмундирования - летний.
  
  Васнецову не терпелось увидеть своих земляков, которых он не видел полгода. Как они здесь? Как прошла их притирка с "дедами"? И вообще - каково им служиться? В общем, после работ Никита немного почистился и пошёл в первую роту, где служил его приятель Олег Колобов по прозвищу Колобок. Кстати, он толстым не был, просто фамилия ему досталась такая, вот и стал в армии Колобком. Никита пару раз писал ему письма, а через него - своим землякам из Днепра. И кое-какие новости Колобок ему в письме рассказывал. Писал, что попал вместе с десятком днепропетровцев в первую роту, в спецвзвод, что "деды" приняли их хорошо, не чморили и не издевались, что много тренируются и вообще постоянно занимаются в спортзале. Но потом внезапно Колобок писать перестал и Никите очень хотелось узнать, что же случилось и какова причина?
  
  Когда Васнецов зашёл в первую роту, дневальный, который стоял "на тумбочке", сразу заорал "Дежурный по роте - на выход!" Ну, правильно, дневальный должен вызывать дежурного, если в роту зашёл посторонний. Если это командир роты, то он должен был орать "Рота, смирно!" Или если комполка или офицер из штаба. Но Никита не привык к такой встрече, в учебке дневальный на своих так не реагировал. Поэтому отдал честь и пошёл дальше в помещение роты.
  
  А в роте наводили уборку - солдаты драили полы, мыли окна, переставляли кровати, в общем, работа кипела. Как говорится, "воины устроили заплыв на скорость". Никита увидел и Колобка, который на корточках натирал и так уже блестевший пол. А рядом на тумбочке сидел одетый по форме 2 - то есть, с голым торсом - какой-то мускулистый амбал и лениво подгонял Олега: "Колобов, быстрее, Колобов, тщательнее протирай!"
  - Олег, привет! Как дела, - обратился к приятелю Васнецов.
  - Привет... У нас уборка, - как-то затравлено посмотрев на Никиту снизу вверх, пробормотал Колобов.
  Он начал было подниматься с пола, чтобы пожать протянутую ему руку, но тут вмешался амбал.
  - Колобов, отставить! Мой, давай! - прикрикнул амбал на Олега и рывком соскочил с тумбочки.
  Он повернулся к Никите.
  - Солдат, тебе кто разрешал сюда приходить? Кругом, бегом марш! - процедил здоровяк.
  Тут он вдруг развернулся... и Никита едва успел перехватить ногу в сапоге, которая летела ему в голову. Хорошо, что Васнецов в учебке усиленно занимался рукопашкой и кое-чему научился. Поэтому ногу амбала, который хотел его ударить, Васнецов просто дёрнул вверх и тот с грохотов рухнул на пол.
  
  Но на Никиту уже летел ещё один рядовой. На этот раз он был полностью одет, и Васнецов видел его погоны. Впрочем, он ведь тоже был в солдатском хэбэ и не мог скомандовать солдату "Оставить, смирно!" Хотя в полку это вряд ли бы проканало - Никита уже убедился во время стажировки в Экибастузе, как ведут себя "деды" в войсках. Это тебе не учебка, здесь, в Павлодаре - суровая реальность. И судя по всему, он нарвался именно на "дедушек".
  
  Однако что-либо предпринимать было уже поздно - ему в голову летел кулак. Никита поднырнул под удар и просто прошёл в ноги. Толчок головой в бедро, рывок под стопу - и вот уже нападавший на полу, а он - сверху. Но Никита тут же вскочил, потому что должны были быть ещё нападавшие. Так и было - не успел он подняться, как его окружили сразу четверо.
  "Мля, не хватало мне тут ещё драку в чужом подразделении устроить", - подумал Никита.
  Устоять против четверых, да ещё "дедов", да ещё из спецвзвода Васнецов не имел никаких шансов. Тем более, что он - сержант, ему нельзя допускать рукоприкладство, особенно в чужой роте. Но и подставлять рожу под кулаки "дедушек" - это позорняк. Свои засмеют.
  
  - Отставить! ќ- внезапно раздалась команда.
  В спальное помещение, где происходила уборка, вошёл сержант. У него были немного раскосые глаза, но он был явно не узбеком или казахом - лицо у сержанта были скорее европейского типа.
  - Сержант, ты чего здесь делаешь? Почему одет не по форме? Где твои лычки? - с ходу задал он сразу несколько вопросов.
  Потом повернулся к солдатам:
  - Парни, отбой. Это молодой, из учебки только приехали, я его знаю. Сержант. Занимайтесь по распорядку, давайте, молодых гоняйте, надо заканчивать, скоро на построение.
  Сержант обернулся к Никите.
  - Ты, сержант, молоток, что не тушуешься. Но у тебя что - денег на лычки нет? Так скажи, я дам. Раз получил звание - носи гордо. Сержанта не всем сразу дают. А то, что драться умеешь - это хорошо, к нам просись, думаю, нормально послужим. Тебя как зовут?
  - Никита. Васнецов. Погоны с лычками есть, нас просто на хозработах припахали, Алакперов орал, что на губу посадит, если не будем работать. Вот и хожу в сменке.
  - Понятно. Меня Дамир зовут, Амиров, я из Астрахани. Всё, давай, сержант, на выход, а то сейчас комроты придёт, старший лейтенант Гордиенко. Так вот он тебя точно запинает, парни тебя особо бить не хотели, а Гордей из роты в два счёта вышибет - он тот ещё зверюга.
  
  Дамир проводил Никиту до выхода и пожал ему на прощание руку. Так Васнецов познакомился с заместителем командира спецвзвода, легендарным Дамиром Амировым, которого в полку все звали Амир. Амир был татарином, но, можно сказать, "держал" весь полк. С самого первого дня своей службы в полку показал свой норов - дрался с "дедами", не давал на себе "ездить" никому, часто не подчинялся и сержантам, за что неоднократно сидел на "губе". В принципе, дисциплину Амир не нарушал - просто строптивого "щегла" пытались "приземлить", заставить быть таким, как все. А Дамир бунтовал - отказался мыть полы, готов был поменяться на любой другой наряд. Он был мусульманином, ну, может, не таким уж ревностным, но мыть полы считал ниже своего достоинства. Поэтому ходил в наряды на кухню, где чистил картошку, мыл котлы, грузил продукты, в общем, делал любую работу.
  
  Но очень скоро строптивого призывника отправили в сержантскую школу и оттуда он уже вернулся с двумя лычками и званием младшего сержанта. Буквально в течении месяца, попав в первую роту, Амир поставил её на уши. "Деды", попытавшиеся командовать молодым сержантом, в первую же ночь были вызваны в туалет и там жестоко отмудоханы. Правда, синяков ни у кого не было - Амир был мастером спорта по боксу и умел бить. Потом его не раз пытались "поставить на место", но заканчивались все эти попытки одним и тем же - тех, кто пытался это сделать, потом просто выносили из туалетной комнаты или каптёрки без сознания.
  
  И уже через два месяца Амир безраздельно правил в роте. Неудивительно, что именно его старший лейтенант Гордиенко назначил на должность заместителя командира взвода. Такого еще не было - младший сержант, который только-только пришел из учебки, стал "замком". Но Амирову было по барабану, что рядовые "деды", что "деды" с лычками сержантов. Он выполнял только свои обязанности, а своим коллегам - командирам отделений - сказал просто:
  - Не будете гонять личный состав, будут вас "деды" на х... вертеть - я буду жарить вас. Выбирайте!
  
  И в первой роте воцарился устав. Дедовщины не было - все солдаты выполняли распоряжения сержантов. А кто не выполнял - с теми сержанты во главе с Амировым проводили "воспитательную" беседу. В туалете. По ночам. Поэтому желание борзеть пропало даже у самых крутых "дедушек". Нет, их, конечно, не чморили - "на полы" не бросали - Дамир помнил начало своей армейской службы и традиции армейские уважал. Но и "щеглов" в обиду не давал, не позволял над ними издеваться - устраивать всякие там "дембельские поезда" или преодоление "полосы препятствий" под кроватями. Ну и, конечно же, "молодые" и "щеглы" не стирали "дедам" их хэбэ, не подшивали за них подворотнички и вообще - не "шестерили".
  
  Одним словом, в спецвзводе "дедовщины" почти не было. Потому что сержант Амиров - а он вскоре получил звание сержанта - один раз собрал всех бойцов спецвзвода и объяснил "политику партии".
  - Мы здесь - одна семья. Если нам придётся в "зону" заходить, то каждый из нас должен быть уверен, что спину ему прикроет его товарищ. А если мы тут, в роте, будем собачиться и вы, "дедушки" станете чморить "молодых", то как они вам спину прикроют? Да они, чего доброго, вам шмальнут в спину. Вот и думайте, товарищи "дедушки". В бою все равны, нет старослужащих и молодых, пуля не разбирает, у кого какой срок службы. И зэки вас резать будут не по сроку службы. Так что заканчивайте всю эту херню и живём дружно. А будете залупаться, я вас заставлю жить по Уставу - тогда взвоете.
  
  И Дамир показал, что такое - жить по уставу. Заставил всех солдат отдавать друг другу честь, ходить строевым шагом даже в роте, личного времени оставил всего час - типа подшиться, подмыться, побриться и застрелиться. В столовую - с песней, строевым, потом - пару кругов по плачу для выработки строевого шага. В роту - бегом, из роты - бегом. И постоянно - занятия, занятия, занятия. А в карауле - не дай Боже кто на вышке закурит! Сразу три наряда вне очереди! Ну, в общем, Амир оказался на выдумки мастак и уже через неделю все в первой роте ходили, как шёлковые.
  
  Но тут подоспело пополнение. То самое, в котором прибыл и Никита Васнецов. И вначале "духов" встретили приветливо, не обижали и не пытались "чморить". Но лафа продолжалась недолго - всему виной оказался длинный язык Колобка. Он как-то написал в письме друзьям, что, мол, вот они год отслужат и сами станут "чморить" "духов" и "молодых". Письмо случайно прочитал один из "дедов" - Олег забыл его в бытовой комнате. И "дедушки", а также заместитель командира взвода сержант Амиров возмутились.
  - Значит, мы их тут встретили с радушием, не гоняем почти, а они собираются "дедовать"? Ну, я им устрою весёлую жизнь, - сказал тогда Амир.
  И устроил.
  
  Каждый день "щеглы" "заплывали" на полах, отдраивая помещение роты до блеска с мылом. Не говоря уже о туалете - там вообще была идеальная чистота. После завтрака сначала час строевой по плацу с песней, а когда завтрак в желудках утрясался - молодых гнали на кросс. Потом - полоса препятствий. Потом - рукопашный бой. Причём, "щеглы" служили двигающимися боксёрскими мешками. Которых уже опытные "деды" метелили всеми способами, руками и ногами. Не со всей силы, конечно - травмы никому не были нужны, но весьма активно.
  
  Как ни странно, это послужило "щеглам" не только хорошим уроком, но и помогло втянуться в армейскую службу гораздо быстрее, нежели их призыву в других ротах. И вскоре "щеглы" из первой роты стали уже больше походить на нормальных солдат, а не вечно задроченных чушкарей, которые от полов и туалетов практически не отрываются. Но, тем не менее, о каком-то боевом братстве и прочих романтических бреднях колобку и его товарищам пришлось забыть. И правильно - если тебя приняли в роте, то не надо было борзеть. А то посади свинью за стол - она и ноги на стол.
  И "молодые" сами осознали, что накосячили.
  Глава девятая, в которой рассказывается, как в советской армии устраивали Колизей
  Молодых сержантов недолго припахивали на хозработах - дембеля почти все ушли, сержантов осталось мало и надо было кому-то водить солдат в караулы. Да и в полку хватало забот - вот-вот должно было прийти новое пополнение, учебку надо было освобождать. И в ротах оставалось по одному-два сержанта, в караулы посылали офицеров и прапорщиков.
  
  Одним словом, сержантов распределили по ротам. И как так получилось - непонятно, но Васнецова отправили именно в первую роту. То ли Амиров походатайствовал перед командиром роты, то ли единственного сержанта - все остальные были младшими сержантами - решили отдать в спецвзвод, тем более что у Никиты были разряды по стрельбе и альпинизму. В общем, через неделю сержант Васнецов знакомился с личным составом своего отделения. Замкомвзавода Амиров построил свой взвод и представил своим солдатам нового сержанта. Вернее, двух новых сержантов - с Никитой в первую роту пришёл и его земляк, Леша Голубь. Лёша был до армии штангистом - такой увалень с достаточно мощной мускулатурой. Правда, из-за этой своей массы бегал он плохо и в Кара-Кемире, в учебке, Никита то и дело брал у Лёхи его автомат на марш-бросках, да и его самого не раз тащил на себе, когда Лёха "сдыхал".
  
  А тут младший сержант внушал уважение своими габаритами. Так что на него боязливо косились не только молодые бойцы, но и "деды". Хотя на самом деле Лёха был незлобивым раздолбаем, в драки никогда не лез, да и вообще драться не любил. Он всегда был тихим и мягкотелым, за что на нём и ездили в учебке все, кто хотел. Просто внешность была у него обманчивая. На вид - здоровенный амбал, который свернёт шею, на самом деле - телёнок, который мухи не обидит.
  
  Представив личному составу сержантов, Амиров скомандовал взводу разойтись, а новых младших командиров пригласил в каптёрку - чаёк попить и за жизнь поговорить.
  - Значит так, сержанты. Вы должны драть личный состав, не взирая на срок службы. Не будете драть их вы - буду я драть вас. Понятно? В роте мне нужна железная дисциплина и порядок. С "дедами" я говорил, борзеть не будут. Разрешаю личное воздействие. То есть, кто дёрнется - в брюхо. Синяков не оставлять, драки не допускать. Если что - будем вместе разбираться. После отбоя.
  
  Собственно, так и получилось.
  Вначале "деды" пытались показывать новым сержантам свою крутость - то в строю воротник не застёгнут и ремень "на яйцах", то распоряжения не выполняются, то отделение построится, а "дедушка" не соизволит на построение явиться. Через некоторое время Амиров услал часть взвода с Васнецовым и Голубем проводить занятия по строевой подготовке, а всех "дедов" оставил в расположении роты. О чём он там со свои призывом говорил - никто этого не знал. Но когда Никита привел взвод в казарму, она блестела. То есть, была выдраена от и до. И после этого случая ни один "дедушка" не смел больше катить бочку на сержантов и борзеть сверх положенного. Так и установился какой-то статус кво в первой роте.
  
  А потом началась учёба. Причём, она была почище той, которая была в учебке. Нет, с одной стороны, Никита уже был сержантом и его никто не гонял, как в сержантской школе. Наоборот - он должен был гонять своих солдат. Но, с другой стороны, сержант должен был подавать пример. То есть, сам делать всё то, что приказывал делать своим подчинённым. И делать образцово - бегать, стрелять, преодолевать полосу препятствий. А потом заставлять своих солдат выполнять свои команды. Это было сделать не так-то легко - и самому пример подавать, и солдат заставлять.
  
  Началось всё с марш-броска. Бронежилеты не одевали, но и без них бежать в полной боевой было ой как несладко. Во-первых, был июнь, а в этом месяце в Северном Казахстане весьма жарко. Плюс тридцать пять в тени. И тут такие воины-защитнички в кирзовых сапогах, в хэбэшках, увешанные автоматами, гранатными и автоматными подсумками, плюс сапёрная лопатка, плюс каска. И шесть километров рысью - марш.
  
  Никита бежал легко. После Кара-Кемира и марш-бросков в брониках полная боевая - тьфу и растереть. Тем более, там они бегали в горах. А здесь - степь. Разница огромная. Так что он бежал впереди, то и дело возвращаясь в хвост колонны и подгоняя отставших. У некоторых молодых пришлось забирать автоматы. Так что под конец сержант Васнецов тащил уж три автомата, которые отобрал у "сдохших" бойцов.
  
  Старший лейтенант Гордиенко, когда взвод финишировала, одобрительно посмотрел на Никиту, но ничего не сказал. Зато сказал своё веское слово "замок".
  - Молодец, сержант. Бегаешь, как лось. Будет толк. Ротному ты понравился, - одобрительно хлопнул Васнецова по плечу сержант Амиров.
  
  Полосу препятствий Никита тоже прошёл вполне сносно - в норматив уложился. Само собой, показал класс в стрельбе. И хотя автомат у него был другой - уже не 5,45, а "шмайсер" - АК-7,62, всё равно мастерство ведь не пропьёшь. Так что все мишени сержант Васнецов положил секунд за восемь, а потом еще выдвинулся вперёд и в стрельбе с колена расстрелял "корову" - движущуюся мишень.
  
  А вот в спортзале ему пришлось туго. Как оказалось, драться он не умел. То есть, совершенно. И его навыки, которые когда-то приобрёл, прозанимавшись месяца три вольной борьбой, а потом в учебке - отрабатывая приёмы самбо и рукопашного боя, сейчас ему мало помогали. Потому что всех новичков в спецвзводе - и рядовых, и сержантов - поставили с "дедами". И дали команду - "свободный бой". И тут уж старослужащие, что называется, оторвались. На руках у всех были боксерские перчатки, поэтому лупили от души. Очень скоро все новички лежали. Никита получил такой апперкот в печень, что валялся на полу и не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть. Но это оказалось только начало - их всего лишь прощупали. А потом стали дрючить.
  
  Старший лейтенант Гордиенко, командир спецвзвода и одновременно командир первой роты, как оказалось, занимался каратэ. Имел чёрный пояс. Амир рассказывал, что Грдей - так за глаза все звали комроты - жил в Японии в детстве и там начал заниматься. Потом семья переехала в Союз, его отец служил на Дальнем Востоке и Гордиенко продолжал заниматься. В общем, дошёл до второго дана.
  
  Почему и как старлей попал в этот медвежий угол и стал всего лишь командиром роты, а не преподавал то же каратэ где-то в престижном военном училище - этого не знал никто. Но многие догадывались - характер у ротного был далеко не сахар. К тому же Гордиенко очень серьёзно "квасил". Выпивал то есть. Как его каратэ совмещалось с его алкоголизмом - это было непонятно. Впрочем, как-то раз, сильно выпив, Гордей показал Амирову и другим сержантом "школу пьяного мастера" - что-то из арсенала китайских боевых искусств. В дупль пьяный Гордей раскидал здоровенных парней, как кегли. Причём, всего за десять секунд. И при этом трое из них не смогли первые пять минут даже встать или разогнуться. Ротный объяснил, что спиртное вводит умелого бойца в состояние "сатори" и высшее боевое мастерство приходит лишь тогда, "когда обретешь состояние самозабытия и самоотсутствия". Конечно, он умел достигать этого и без алкоголя, но, как сказал сам Гордей, со спиртным это прикольнее.
  - Зачем лишать себя небольших радостей жизни, если можно совмещать приятное с полезным, - сказал тогда ротный.
  
  Гордиенко радостей жизни не чурался. Правда, небольшими их назвать было сложно - он иногда напивался так, что еле садился в свой автомобиль - старую "копейку". Эту машину знали все ГАИшники Павлодара - однажды патруль остановил "Жигулёнок" старшего лейтенанта Гордиенко, когда тот был просто "в дробадан". Гордей вылез из машины, нокаутировал обоих патрульных, сел за руль и уехал. Скандал был грандиозный. С Гордиенко сняли звёздочку, то есть, разжаловали в лейтенанты. И он ещё три года сидел лейтенантом командиром взвода.
  
  Дело тогда замяли, но Гордиенко продолжал чудить. Снова получив старлея, он через полгода после этого опять надрался и на какой-то вечеринке в ресторане завёлся с местными авторитетами. Старлей был в гражданке, своей "корочкой" не тряс, но на предложение "выйти на воздух" и поговорить ответил утвердительно. В результате этого разговора трое "разговорчивых" урок оказались в больнице, причём один из них, не приходя в сознание, скончался.
  
  Гордея снова "отмазали", написали ему "самооборону", тем более что один из тех, кто пытался с ним разобраться, был вооружён пистолетом. Собственно, именно его Гордей и вырубил первым, когда авторитет достал "волыну". И бил насмерть, потому как миндальничать было некогда и незачем. Вот тот и сыграл в ящик. А превышение самообороны старлею запросто могли припаять, ибо адвокаты у этих отморозков были толковые. Ну, понятное дело, уже шел 81 год, урки уже потихонечку подгребали под себя "цеховиков" и начинали сколачивать свой "бизнес", так что Гордиенко снова был на волоске от того, чтобы не оказаться по другую сторону "колючки".
  
  Но его однокашник по училищу, который уже был подполковником и занимал должность где-то в центральном аппарате, похлопотал за своего непутёвого товарища. Гордея снова разжаловали и отобрали партбилет. Но оставили в армии, только забросили в дальний гарнизон. И три года лейтенант Гордиенко гонял "духов" в Чимкенте, аж на границе с Узбекистаном. Через три года звёздочку вернули, и старший лейтенант Гордиенко оказался в Павлодаре. Где занял должность командира спецвзвода. Ну и, пока не было командира роты, выполнял его обязанности.
  
  Так вот, Гордиенко каратэ своим бойцам не преподавал. Как он им объяснил, каратэ-до - это Путь, это искусство. Которое не нужно ремесленникам.
  - Вы - мясо, ќ- сказал он, построив взвод. - В реальном бою вам не надо ни каратэ, ни рукопашный бой. У вас есть автомат, штык-нож, сапёрная лопатка. И даже если вы, раздолбаи, умудритесь всё это просрать, у вас есть каска. Ну или под рукой найдётся что-нибудь камень, например. И только если вы встретите на поле боя такого же раздолбая, как и вы, у которого не будет никакого оружия и никаких подручных средств обороны, только тогда вы сможете применить свои руки и ноги. И голову. Как ударный инструмент. Потому что, если вы остались безоружными, то применять голову по её прямому назначению вы не научились.
  
  Гордиенко сделал паузу и продолжил.
  - Так вот, вы - мясо. Вам не нужны все эти приёмчики, - он поморщился, - которые вам тут показывал начальник физподготовки полка. В реальном бою вы будете грызть противника зубами. Вы просто не сможете применить что-то такое, чему вас тут пытались научить. Для того, чтобы применять свои боевые навыки в реальном бою, вы должны служить не два года, а пять. Или десять. Вы должны быть профессионалами. Поэтому вам пока что достаточно выучить три удара руками и два удара ногами. И всё! А главное - вы должны сначала научится держать удар.
  
  И Гордиенко учил всех свои бойцов держать удар. Вначале он ставил новичков с опытными бойцами - старослужащими, которые уже прошли через его "мясорубку" и которые просто избивали молодых. А потом... потом начинался "Колизей". Старослужащие выстраивались в две шеренги и между ними молодые должны были пробежать из одного конца спортзала в другой. Такой своеобразный "ручеёк". Только во время того, как кто-то бежал через эти шеренги, каждый стоящий в них боец старался сбить с ног пробегавшего. Били в полную силу. Разве что Гордиенко приказывал разуваться, потому что если бы удар совершался в кирзовых сапогах, то были бы серьёзные травмы. Но и босыми ногами "дедушки" вваливали так, что до конца не добегал никто.
  
  Никита смог пробежать через "ручеёк" только через месяц тренировок. И только потому, что он был умным. Ведь принцип был прост - про-бе-жать. Не защищаться, не отмахиваться и даже не нападать на тех, кто бил. Просто пробежать максимально быстро, прикрывая голову. Многие ребята, особенно бывшие спортсмены - борцы, боксёры, многоборцы - пытались отмахиваться и защищаться, теряли темп и в результате кто-то из шеренг их "срубал". Васнецов просто рванул как на стометровку и успел пронестись сквозь строй прежде, чем его кто-то серьёзно достал.
  
  - Молодец, сержант. Соображаешь. Получится из тебя боец, - похвалил Никиту Гордей.
  
  Но это был только первый этап "Колизея". Потом был второй - одновременный спарринг с несколькими соперниками. Это уже был не учебный бой, а драка на выживание. Снова Никита стоял в паре со старослужащим, но как только тот уставал, на его место приходил новый, свежий. А Никита дрался без перерыва. Ну, как дрался - он мог только защищаться, неловко иногда пытаясь ответить. Но что он мог? Махал руками, как мельница, как говорится, "руки - как крюки, а ноги - как руки". Он ведь ударов-то никаких не знал, бил, как в драке обычно - "размахнись, рука, раззудись, плечо". А у парней, которые его били, удары были поставлены. Так что первые три месяца синяки у Васнецова не сходили с тела. Разве что на лице их не было - Гордиенко, во избежание скандалов приказал по лицу сильно не бить и голову тоже особо не трогать.
  
  Но прилетало и в корпус, и, особенно, в ноги. Именно тогда Никита познакомился с коварным ударом по ноге - "лоу-кик". Или, как этот удар называли в каратэ - "маваси-гери". Иди просто - "маваши". Боковой удар ногой. В каратэ он бьётся и в нижний, и в средний уровень и выше, например, в голову. Но в голову ещё надо попасть, до неё и не сразу достанешь - растяжка нужна. А вот по ногам - самое то. Хлёсткий и жёсткий удар сразу же мог отбить ногу к чёртовой матери. А хромой боец - уже не боец.
  
  Но был и третий этап "Колизея" - когда взвод делили на две команды и начинался бой "стенка на стенку". И здесь Гордей внимательно смотрел, как кто себя проявлял. Как дрался, как защищался, как помогал или не помогал товарищам. И вообще - кто и как выстраивал тактику своего боя. Одни зарубались с соперником и, сцепившись с ним, быстро оказывались на полу. Другие бегали ото всех, огрызаясь короткими ударами, не давая себя свалить. Были и умные - организовавшись в группы, нападали сразу на одного вдвоём-втроём, валили его и шли к следующему. Но были и такие, как Никита - свалив своего соперника одним ударом, моментально подключались к атаке товарища, контролируя ситуацию в целом и помогая тем, кого зажимали сразу несколько соперников. Собственно, Никита был командиром и ему по должности было положено следить за всеми.
  
  Разрешены были в "Колизее" все приёмы. Ну, почти все - нельзя было бить пальцами в глаза, разрывать рот, бить в суставы, например, в колено. Калеки никому не были нужны. Но, например, бить в пах было можно и даже нужно. Что Никита регулярно и исполнял. Удар несложный, главное - быстро и точно его нанести. Был у него и ещё один излюбленный приём - удар ладонью в горло. Он знал, что, ударив кулаком в горло, можно убить человека, да и попасть кулаком в кадык сложнее, нежели ладонью. Он сам изобрёл этот удар - складывал ладонь римской цифрой V, оттопырив большой палец и наносил прямой удар в горло. Соперник сразу падал, как подкошенный.
  
  - Молодец, сержант. Сам придумал, - снова похвалил его Гордиенко. - Очень похоже на технику тохо цуки. Ты давай, приходи в спортзал, я тебя подтяну. Ручки тебе поставлю, ноги.
  
  Так Никита стал заниматься каратэ. Для стандартного рукопашного боя, которому обучал Гордиенко спецзвод, много изучать не надо было. Солдаты отрабатывали комплекс упражнений - что-то типа "ката" из каратэ, но упрощенное и адаптированное под армейские реалии. И на всех показательных выступлениях спецвзвод одевали в маскировочные халаты типа "берёзка" и парни на плацу показывали комплексы с оружием и без оружия.
  
  А для этого надо было знать всего три удара руками и три удара ногами. Ну и связки между уларами. Шаг - удар рукой - шаг - выкрик - удар ногой. Всё просто. Руками солдаты били прямые удары - как в каратэ, от пояса, с обязательным поворотом кисти, эдаким прокручиванием. Никита, в принципе, пробовал выучить этот удар и, когда выучил, понял, для чего надо прокручивать кисть в момент нанесения удара - он становится не только ударом, но и толчком. И кулак, как штопор, вкручивается в тело противника.
  
  Но такой удар эффективен только в том случае, если бьющий достигает определённой степени мастерства. Как объяснил Никите сэнсэй - Гордиенко - если мастер умеет наносить этот удар быстро и одновременно сильно, то, попадая, скажем, в печень или селезёнку, кулак, проворачиваясь в теле, внутри оставляет фарш. Насколько это так, Васнецов не проверял, но Гордей пару раз попадал ему по корпусу так сильно, что Никита неделю не мог даже нормально вздохнуть. Был там фарш или нет, он не знал, но, слава Богу, кровью не харкал. И всё равно, неприятно было получать от Гордея кулаков, там и проворачивать не надо было - Никита отлетал метра на два и долго не мог встать.
  
  Еще в спецвзводе учили бить ребром ладони - сюто сакоцу учи, удар ребром ладони сверху по ключице, и сюто утикоми - прямой удар ребром ладони. То же, что и прямой удар, и удар кулаком сверху. Только ладонью или пальцами. А ещё - прямой удар ладонью, ехон нукитэ - ладонь-копьё. Для этого ученики Гордея постоянно отжимались на пальцах и всячески их укрепляли. А так старлей спецвзвод особо удары руками не обучал - если заходить в зону, то в одной руке у солдат будет щит, в другой - дубинка. И руками там размахивать некогда - работай дубинкой и ногами. Нет, конечно, группа захвата выскакивает без дубинок из-за щитов, но и там нужны всего один-два удара, заломали и утащили за щиты.
  
  А вот те, кто стал заниматься каратэ у Гордея - те, конечно, учили удары серьёзно. Прямой удар рукой - сэйкэн цуки - Васнецов отрабатывал целый месяц. Не каждый день, конечно - он же через день заступал в караул и тренировался примерно три раза в неделю, но всё равно, пока не научился делать этот удар филигранно, Гордей вообще не давал ему больше никаких техник. Зато, когда Никита именно этим ударом в солнечное сплетение в одном из спаррингов со старослужащими послал в нокаут "дедушку", Гордей восхищённо хлопнул его по плечу и сказал:
  - Молоток, сержант. С завтрашнего дня начну тебя учить по серьёзке.
  
  Так Никита стал изучать каратэ и познакомился с одним из четырёх самых древних его стилей - стилем вадо-рю каратэ. Но, правда, перед этим случилось одно очень важное событие - на зоне, которую охраняла первая рота, случился побег...
  Глава десятая. Первая смерть в жизни Никиты Васнецова
  
  Полк подняли по тревоге ночью. В принципе, и поднимать-то особо было нечего - половина состава полка была раскидана по зонам. Впрочем, роты на самом деле составляли по два неполных взвода. Один взвод заступал в караул, второй сменялся с караула. Точнее, часть взвода - ибо всегда были и больные, и те, кого в наряд надо ставить. Ну и наряд по роте - дежурный сержант и три дневальных. Обычно дежурным по роте ходили или "дедушки", которым скоро на дембель, или молодые сержанты. Иногда, когда дембеля ушли, а пополнение ещё не пришло, дежурить по роте ставили и ефрейтора, и даже рядового. Устав допускал.
  
  Ну и в карауле по три смены на пост надо было обеспечивать - кроме постового, бодрствующая смена и отдыхающая. А постов не меньше семи - пять по периметру, один на КПП и один - на системе "Ночь-12", то есть, на системе сигнализации. Ещё, конечно, СРС-ник, то есть, розыскник с собакой свои обходы периметра делает. Но он - не в счёт, он - как дополнение. Так что 25 человек должно быть в карауле. А еще в роте оставалось человек десять. Умножайте 35 на два - вот это и вся рота во внутренних войсках. Не мотострелки, чай. Только первая рота немного отличалась - там было не два, а три взвода. Спецвзвод не охранял зоны - он лишь выделял четырёх человек на охрану гауптвахты. Остальные обычно занимались тренировками и самоподготовкой. То есть, эдакая спорт-рота была.
  
  И вот всех - в ружьё! Причем, действительно всех - кроме дежурного по роте и дневальных. Хромые, косые, "деды" - не деды", короче, всех в - "ружпарк" получать оружие и, что самое главное, боеприпасы. По два рожка на рыло. И старослужащие сразу поняли - это не учения, это - серьёзно. На учениях патроны выдавали уже на стрельбище. А тут - даже каски выдали. Значит, не игрушки.
  
  Полк построили на плацу. Точнее, всех, кого могли построить. От силы, батальон, конечно. Хоть выгнали и связистов, и ремонтников, и весь хоздвор. Даже поваров - и тех в строй. Ну, всё понятно - если побег, то и в оцепление людей надо ставить, и прочёсывать степь... Но, скорее всего, на прочёсывание личного состава одного полка не хватает, так что должны были выбрасывать усиленные патрули в местах вероятного следования беглецов.
  
  Так всё и вышло. Комполка объявил о побеге трёх особо опасных рецидивистов. "Молодой" заснул на посту, злодеи перелезли через "запретку", предварительно замкнув наброшенной проволокой сигнализацию, отчего система "Ночь-12" не сработала, а связисты подумали, что очередное КЗ - такое иногда бывало. Потому и не спохватились сразу. Сержант был "дедушкой" и не пошёл вовремя на проверку периметра. А когда пошли менять часового - тот уже остыл. И зэков след тоже простыл - вместе с автоматом. Так что кроме трупа солдата у комполка были серьёзные проблемы в виде беглых осуждённых, вооружённых автоматом.
  
  Был бы в полку вертолёт - послали бы на облёт территории. И сразу бы засекли беглых. Вернее, не сразу, но под утро - точно. Ночью ведь сбежали, и пока было темно, шли. Скорее всего, часть пути проделали по реке, по Иртышу - благо, он рядом. Чтобы собак со следа сбить. А потом - кто его знает. Могли где-то затихариться и переждать. Понимали ведь, что искать будут. И если вышлют вертолёт, то с воздуха да в степи тот их засечёт.
  
  Но пока была ночь, и вся надежда была на то, что если разбросать патрули по всей степи, то кто-нибудь точно наткнётся на бандитов. Поэтому каждой группе дали в усиление связистов с большими рациями-бандурами - радиостанции P-159, работавшие в УКВ диапазоне, способны были обеспечить надежную радиосвязь на дальности до 40 километров при развертывании АБВ (антенны бегущей волны). Таких радиостанций в полку было шесть, и, как ни странно, все они оказались в рабочем состоянии. Видимо, потому что заместитель командира полка по связи дрючил своих связистов нещадно каждый день. И вот - пригодилось же!
  
  Спецвзвод придержали в расположении полка - их собирались выбрасывать на автопатрулях попозже, или если поступят сигналы от первых групп, или наугад, по отделению - на наиболее вероятные направления. До утра никаких сообщений не было, видимо, беглецы успели далеко уйти. Как позже выяснилось, у них был сообщник, который подогнал к зоне мотоцикл с коляской. И зэки на этом мотоцикле отмахали 60 километров. Причём, гнали всю ночь. И пока полк разворачивался в предполагаемом квадрате, беглые за этот квадрат выскочили.
  
  Прокололись они по-глупому - решили рано утром грабануть магазинчик, стоявший на обочине. Ну, как магазинчик - ларёк. Думали, никого нет, раннее утро. А хозяйка ларька спала прямо там, внутри. Там она и не проснулась - бандиты её пристрелили, набрали продуктов, водки и рванули дальше. Да сил не рассчитали - выпили, закусили, повело, вот где-то на повороте навернулись вместе с мотоциклом... и каюк транспортному средству. А тут патрули милицейские обнаружили разграбленный ларёк и труп хозяйки, тут же отзвонились и... В общем, ближе всех к месту происшествия оказалась группа старшего лейтенанта Гордиенко, в которую входил и сержант Васнецов.
  
  Спецвзвод утром разбросали на всех вероятных направлениях отхода беглых зэков. Так называемые автопатрули - на УАЗ-469 и "буханках" - УАЗ-452. В "буханках" помещалось больше солдат - сразу десятеро, зато "козлик" развивал приличную скорость до 80 километров и не боялся "чесать" по степи. Что, в общем-то, и стало преимуществом для группы Гордиенко. И хотя в машине было со старлеем только четверо солдат, зато каких - сержант Амиров, двое "дедов" - ефрейтор Кустов и рядовой Исланбеков, и сержант Васнецов с СВД.
  
  Никита снайперскую винтовку освоил случайно. Поскольку он стрелял очень хорошо, на одном из выездов на стрельбище Гордиенко поставил его на упражнение из РПК. Васнецов положил все мишени сразу - из "ручника" стрелять ведь удобнее, нежели из автомата, ведь у пулемёта есть сошки, легче прицеливаться. После этого взводный вручил Никите СВД-шку.
  - На, сержант, попробуй. Техника не мудрёная, разберёшься. Пока пристреляйся, а как будешь готов - поставлю тебя на 800 метров, попробуешь выполнить упражнение для снайперов.
  
  Никита осваивал СВД недолго - винтовка лупила мощно, как гаубица. При этом отдача была намного сильнее, чем у автомата Калашникова, даже мягкая накладная подушечка у приклада винтовки, которая почему-то называлась "щека", не спасала. Так что через полчаса плечо у Никиты покраснело, болело и ныло, так что там теперь точно появится синяк. Кроме того, звук у выстрела был такой оглушительным, что сержант Васнецов совершенно оглох.
  
  Гордиенко посмотрел на Никиту, и покачал головой.
  - Слабоват ты, конечно, ещё для СВД-шки, но стреляешь лихо. Вот тебе тактическая подушка под плечо, - и он кинул Никите небольшую подушечку зелёного цвета. - Иди давай на исходную, держи 8 патронов, твоя задача - поразить "корову" на 800 метров и "ростовую" на 600. Задача ясна?
  - Так точно!
  - Выполняй!
  
  Никита посмотрел на мишень, которая еле виднелась вдали, потом на подушку. Взвесил её в руке - она была заполнена какой-то сыпучей смесью, но не песком. Ничего - в любом случае она смягчит отдачу. Ну, а звук - звук он потерпит, ничего, вставит в уши какие-нибудь затычки.
  
  Тогда Васнецов отстрелялся блестяще - с трёх выстрелов он поразил все три мишени. Причём, даже не стал тратить время на пристрелку - сразу влупил по ближней, а потом свалил и "корову" - движущуюся мишень, которая была самой дальней на полигоне. Обычно из АКМа её мог достать только самый искусный стрелок - не потому, что автомат не добивал, ещё как добивал. Просто на таком расстоянии малейшее дрожание, малейшее отклонение давало большое рассеивание пуль. А мишень эта зловредная падала только если попасть в самый центр. Так специально установили баланс. А то раньше чуть пуля задевала мишень - она сразу валилась. Теперь фигушки - только по центру. И вот Никита и влупил - аж ошмётки полетели. После этого Гордиенко приказал ему взять две СВД-шки и два РПК и подобрать себе в отделение самых лучших стрелков из роты, чтобы сформировать снайперско-пулемётный расчёт. Но Никита не успел...
  
  И вот теперь о сидел в "козлике" и его колотил мандраж. Одно дело - стрелять на стрельбище по мишеням, а совсем другое дело - по людям. Которые, в свою очередь, будут стрелять в тебя. Нет, им на политзанятиях зачитывали личные дела некоторых осуждённых, он знал, что многие в зонах, которые охранял их полк, сидели за очень страшные преступления, что все эти грабители, насильники и убийцы - не люди, что они хуже зверей. Но одно дело, когда тебе об этом рассказывают на политподготовке, а совсем другое - когда вот так, лицом к лицу, когда ты увидишь этого человека через прорезь прицела.
  
  Всё оказалось гораздо проще. Беглецы были обнаружены на берегу Иртыша, куда они рванули по прямой после того, как перевернулся мотоцикл. Видимо, он не просто перевернулся, но и навернулся. А раз ехать на нём было нельзя, зэки решили двигаться к реке. Неизвестно, какие у них были планы - то ли угнать какую-то лодку и на ней чесать дальше, или просто отсидеться, но залегли они в какой-то заброшенной кошаре. Там их и накрыла группа Гордиенко.
  
  Понятное дело, сдаваться беглые зэки не захотели. Труп часового, да труп хозяйки ларька - это уже "вышка", плюс побег, плюс "действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений, совершённые особо опасным рецидивистом или лицом, осуждённым за тяжкое преступление". В общем, смысла сдаваться не было никакого. Но и смысла брать рецидивистов живыми тоже не было никакого. Так что всё упиралось в то, сколько времени будут отсиживаться беглецы в этой кошаре. С двумя автоматами и СВД их, конечно, не "выкурить", но как только сюда подтянутся основные силы, то расстреляют кошару из крупнокалиберных пулемётов - и всё.
  
  Но и зэки понимали, что пока не подоспели остальные бойцы, у них был шанс всё же выскочить. Поэтому они, огрызаясь короткими очередями по три патрона, судя по всему, готовили прорыв. Опять же, к одному автомату если прибавить ещё два - то шансы прорваться возросли бы. Видимо, именно это стало основным в их плане.
  
  - Цель вижу. Могу поразить, - доложил Васнецов.
  - Огонь!
  
  Никита тут же выстрелил, но неудачно - в последний момент плечо одного из осуждённых выскочило из прицела, и пуля ушла в стену. Амиров и Кустов тут же продублировали его выстрел двумя очередями из своих автоматов, но с тем же результатом - зэки постоянно перемещались и попасть в них было сложно.
  И тут случилось то, что никто не ожидал - прямо на лежавших в засаде бойцов с диким криком выскочил один из осуждённых, голый по пояс и с автоматом в руках, из которого на бегу стал стрелять длинными очередями. От неожиданности солдаты, растерявшись, прижались к песку, втянув головы в плечи. Почему-то в этот момент опытные бойцы забыли про свои автоматы, хотя могли бы срезать этого чёрта одной очередью. Но когда над тобой свистят пули, как-то не сразу понимаешь, что к чему.
  
  Грохнул выстрел - Васнецов, позиция которого была немного поодаль, находился не в секторе обстрела и без команды открыл огонь. Он попал бежавшему прямо в голову, и пуля патрона 7,62×54 мм R отбросила его на несколько шагов назад, оставив в его голове здоровенную дырку прямо в центре лба. Но пока этот малохольный бежал, орал и стрелял, двое его подельников выскочили с другой сторону и молча с ножами кинулись на солдат.
  
  Им почти удалось. Амиров, Кустов, Исланбеков и Васнецов не успели отреагировать на внезапно изменившуюся обстановку. Тем более, что Никита "снял" бегущего и просто не заметил двух других нападавших. Ведь он работал в одиночку, без пары и видел только свой сектор обстрела. Амиров, правда, успел вскочить с автоматом в руках, хотя грамотней всего было из положения лёжа от живота просто дать очередь по набегавшим зекам. Но, увы, опыт - сын ошибок трудных...
  
  Ошибка солдат могла стоить им жизни. Ножами, судя по всему, бандиты владеть умели. И, возможно, конечно, автоматы в руках солдат смогли стать каким-то весомым аргументом, но выстрелить они точно уже бы не успели. Разве что, использовать АКМ в рукопашной схватке.
  
  Всё решилось очень быстро. Сбоку к набегавшим зэкам внезапно подскочил старший лейтенант Гордиенко. Он неожиданно выпрыгнул из-за дерева и сразу оказался на пути у бандитов. Удар левой ногой навстречу одному бегущему попал ему в голову и тот, выпустив нож, тут же ткнулся в песок. Второй, здоровенный громила, мгновенно развернулся навстречу офицеру и пошёл на него. Но тут уж не сплоховал сержант Амиров - короткая очередь перечертила эту гориллу наискосок, сверху вниз и тот, заревев, согнувшись в три погибели, свалился. Он выл, орал, матерился, зажимая низ живота, а из него, прямо как из забитой свиньи, хлестала кровь.
  
  Гордиенко хладнокровно достал пистолет и, дослав патрон в патронник, выстрелил орущему зэку в голову. Крики сразу прекратились - тот дёрнулся пару раз и застыл.
  - Нам же разрешили в случае активного сопротивления применять оружие на поражение! - как-то спокойно и буднично буркнул Гордей.
  - А зачем вы ногой-то ударили, тарщ старшлейтенант? У вас же пистолет был! - глупо ухмыляясь спросил Амиров.
  Гордей улыбнулся и пояснил:
  - Всё хотел маваши испытать в реальном бою. В голову я никогда в полную силу ведь не бил. Даже если соперник в шлеме. А тут подумал - смогу в полный контакт. Кстати, гляньте, что с ним?
  
  Исланбеков осмотрел первого упавшего зека, пощупал пульс. Потом обернулся к старлею и показал рукой, мол, всё.
  - Вы ему сапогом прямо в глаз попали, тарщ старшлейтенант. По ходу, выбили ему глаз. Кончился он.
  Гордиенко посмотрел на носок своего хромового сапога, подошёл к трупу и брезгливо вытер сапог о лежавшее тело.
  - А ты, Васнецов, молоток, чётко попал. Думаю, отпуск заслужил. Как и ты, Амиров.
  
  Но в отпуск Никита так и не поехал...
  Глава одиннадцатая. Мусульманский набор
  
  После того, как сержант Васнецов отличился при задержании особо опасных преступников, старший лейтенант Гордиенко окончательно перевёл Никиту в разряд "любимчиков". Правда, быть любимчиком у комроты - то ещё удовольствие: на тренировках по каратэ Гордей очень любил избивать их сильнее, чем обычных занимающихся у него солдат и сержантов. Но зато и учил он их гораздо тщательнее, показывая не только базовую технику, но и различные "фишки", то есть, приёмы, разработанные мастерами каратэ и те, которые придумал лично он.
  
  Каратэ-до - это, по сути, вовсе не один какой-то вид японской борьбы. Это целая система, причем, хотя в целом и построенная на одних и тех же базовых принципах, но, тем не менее, имеющая сотни различных направлений или, как говорят, стилей. И если вначале своего существования само каратэ, или, говоря точнее каратэ-до, было отдельной школой, сформированной на основе других, более старых школ - окинава-тэ, наха-тэ и других, а также позаимствовавшей многое из китайского ушу, то позже стилей в каратэ-до стало очень много. Изначально существовали четыре классических стиля каратэ: каратэ шотокан, годзю-рю каратэ, вадо-рю и сито-рю. Позднее выходец из Кореи Ояма Масутацу придумал каратэ киокушинкай, а дальше понеслось - ашихара каратэ, косики каратэ и так далее.
  
  Старший лейтенант Гордиенко начал свой путь в каратэ с вадо-рю. А потом переключился на годзю-рю, так как этот стиль был одним из основных в окинавском каратэ и в технике годзю-рю были не только удары и броски, но и захваты, заломы, болевые приёмы и даже борьба в партере И если каратэ вадо-рю был идеальным стилем для начинающих, то стиль годзю-рю идеально подходил для военнослужащих, которые могли применять приёмы каратэ в боевой обстановке.
  
  И когда Гордиенко стал натаскивать Никиту именно в годзю-рю, он, что называется, почувствовал разницу. С одной стороны, количество синяков у него увеличилось - Гордей избивал его на каждой тренировке. Но, с другой стороны, Васнецов уже реально умел драться. И все эти вычурные удары-вертушки остались в прошлом - Никита больше работал руками, а ногами бил в основном лоу-кики или його-гери в живот, иногда практикуя уширо в печень с разворота. И, конечно же, захваты и броски. Ибо любая схватка рано или поздно неминуемо переходила в ближний бой, дистанция сокращалась и там уже без бросковой техники обойтись было нельзя. В общем, Васнецов дневал и ночевал в спортзале. Но и про службу не забывал.
  
  Как раз в это время в полк пришло пополнение. И, как всегда, прислали в основном мусульманский контингент - прибыло 70 таджиков, 100 казахов, 20 узбеков и 26 человек из Грозного. Чеченцы. Именно их прибытие внушало опасения всему командному составу полка - чеченцы славились своей неуправляемостью, борзостью и бесстрашием. При этом именно они постоянно ставили любую часть "на уши", будь то танковые войска или десантные, стройбат или пехота. Поэтому командиры рот собирали сержантский состав и рассказывали "политику партии" - не уступать, гнобить "щеглов", заставлять соблюдать требования устава и так далее. Но, как это ни странно, проблемы начались не с чеченцами.
  
  Молодых быстренько "обкатали" в полковой "учебке", они прошли курс молодого бойца. И так как дембеля уже почти все ушли и в ротах катастрофически не хватало личного состава, то молодое пополнение быстро раскидали по ротам. Ведь на службу уже практически некому было ходить и порой в караулах половина солдат оставались на вторые-третьи сутки. А некоторые, особенно специалисты ТСО - технических средств охраны, и СРС-ники - "собачники" - вообще неделями не вылезали из караулов. Потому что новые сержанты, проводники служебно-розыскных собак и ТСО-шники из Кара-Кемира ещё не прибыли. Ну и на вышках тоже некому было стоять - молодым бойцам ещё рано было доверять боевое оружие. Тем более, всяким там чучмекам-мусульманам, которые еле-еле говорили по-русски.
  
  Но зато их свободно можно было "припахивать" на всяческих хозработах, таких как уборка территории, чистка картошки в нарядах по кухне, заготовка продуктов в колхозах и так далее. Тем более, что в полк прибыли в основном крестьянские парни, которые у себя дома как раз и занимались сельхозработами.
  
  Вот только молодые солдаты из Таджикистана и Узбекистана были себе на уме. Не зная русского языка, а, зачастую и делая вид, что не знают, эти "воины" доводили сержантов до белого каления. Они не понимали приказов, делали всё невпопад, и порой легче было отдать распоряжение кому-то из солдат славянской национальности или тем, кто уже прослужил полгода. Поэтому первое время таджиков и узбеков особо не нагружали.
  
  А вот казахи стали буквально "чёрными людьми". Русский они понимали и нормально говорили по-русски, отличались покорностью и исполнительностью, выполняли все распоряжения командиров отделений и, похоже, чинопочитание было у них в крови. Потому и везде, где нужны были исполнительные и трудолюбивые солдаты - посылали казахов.
  
  Зато чеченцев все побаивались. Почти все. Офицеры не хотели с ними связываться - чеченец мог при всех и "послать" офицера, а терять свой авторитет перед рядовыми никому не хотелось. Правда, в первый же день у одного молодого солдата из Грозного - здоровенного бугая по имени Муса - произошла накладка. Его, как самого здорового из чеченского призыва, определили в первую роту, в спецвзвод. И этот Муса, пытаясь "держать фасон", при всех "послал подальше" старшего лейтенанта Гордиенко. Гордей тут же, недолго думая, с разворота врезал этому Мусе уширо в печень и когда тот, согнувшись в три погибели, пытался вдохнуть, сверху добавил ребром ладони по шее. Мусу унесли в санчасть. Из которой он вернулся через два часа притихший и задумчивый.
  
  К вечеру чеченцы, собравшись в курилке после ужина, вероятно, обсудили диспозицию и, выяснив, кто есть кто в полковой иерархии, поумерили свою прыть. Но продолжали дерзить сержантам, высокомерно отказываясь от "грязных", по их мнению, хозработ. По их мнению, мужчина не должен был мыть полы, чистить картошку и заниматься подобными женскими делами. Первое время такие отказы сходили им с рук - сержанты предпочитали либо направлять в наряды на кухню и по уборке территории казахов или же своих, славян. Ну или ставили чеченцев в пару с теми же казахами или прослужившими полгода и не занятыми в карауле. А уж чеченцы быстренько решали вопрос кто есть ху.
  
  Никита столкнулся с ними не сразу - поскольку людей не хватало, спецвзвод стали использовать в караулах. Правда, в основном его бойцы охраняли полковую гауптвахту. Так что из полка они никуда не выезжали и могли также тренироваться целый день. Только не в спортзале, а прямо на "губе", где были и штанги, и гантели, и боксёрские мешки, и даже "макивары". Кроме того, можно было выводить арестованных и использовать их, как боксёрскую грушу! Точнее, спарринг-партнёров. Били их не сильно, но часто. А полковое начальство смотрело на "развлечения" спецвзвода сквозь пальцы - ребятам же надо тренироваться, а солдаты стали бояться попасть на "губу" больше всего на свете. Дисциплина в полку взлетела на недосягаемую до того высоту, значит, всё прекрасно и продолжать надо в том же духе.
  
  Чеченцы "губы" не боялись. Они вообще никого и ничего не боялись. Среди них было несколько здоровенных парней, причём, все они занимались кто борьбой, кто боксом. И стоило кому-то задеть одного чеченца или ингуша - а несмотря на некоторые разногласия, в армии они всегда стояли друг за друга, то сразу же слетались их земляки и толпой шли против тех, кто посмел обидеть нохчу. Редко кто из сержантов осмеливался идти с чеченцами на конфликт.
  
  А Васнецов посмел не просто конфликтовать с ними, но и заставил чеченцев выполнять свои распоряжения. Причём очень просто - через коллектив. Когда нохча по имени Ваха отказался в строю застегнуть подворотничок, Никита приказал всему взводу принять упор лёжа и заставил всех отжиматься, пока рядовой Хуциев не приведёт в порядок свой внешний вид. Понятное дело, слушая, что его товарищи цедят сквозь зубы, Ваха застегнулся.
  
  В следующий раз весь взвод маршировал на плацу до тех пор, пока другой гордый чеченец по имени Исмаил не соизволит отправиться в наряд на кухню на погрузку картошки. А заодно прихватит своих земляков Ибрагима и Зелимхана. В общем, как только чеченцы начинали борзеть, сержант Васнецов сразу же придумывал для взвода учебные задачи - то кросс пробежать, то тактические занятия по теме "взвод в наступлении", то полосу препятствий преодолевать на время. А если уж чеченцы совсем путали берега, то спецвзвод шёл в спортзал, и Никита устраивал непокорным горцам "колизей". Или проводил с ними спарринги.
  
  Конечно, с некоторыми чеченцами, такими как Муса Завгаев, который был кандидатом в мастера спорта по боксу, или Ильяс Дадашев, который имел первый разряд по вольной борьбе, Никите сложно было проводить бой. Но его выручали ноги, которыми он уже научился бить очень хорошо. И Муса, получив несколько хороших лоу-киков, почувствовал на себе, что удар ногой в бедро может нокаутировать не хуже, нежели удар рукой в голову.
  
  После подобных стычек чеченцы Васнецова зауважали - он не стал перед ними либезить, никогда не отменял своих приказаний и не боялся ночью в туалете нарваться на "ответку". Хотя не раз сквозь зубы в спину сержанту грозили всяческими карами. Но Никита несколько раз вызывал строптивых чеченцев один на один в туалет "на разговор" и ни разу никто из них не посмел даже угрожать своему сержанту, не говоря уже о драке. Конечно, Никита имел полное право в случае неповиновения написать рапорт на имя взводного или ротного. И тогда за неподчинение командиру отделения военнослужащий мог загреметь не только на "губу", но и в дисбат.
  
  Но такое "стукачество" среди солдат не поощрялось и вообще было не в чести. Считалось, что сержант должен разбираться с личным составом своими силами. Ну, конечно, рукоприкладство тоже могло быть расценено, как воинское преступление, но офицеры закрывали глаза на такие методы - дисциплина в роте была важнее. Поэтому командиры рот и взводов не обращали внимания на то и дело возникавшие у бойцов синяки и ссадины. А солдаты тоже не жаловались и оправдывались стандартно: шёл, упал, очнулся - синяк.
  
  В конце концов чеченцы, видя неуступчивость сержанта Васнецова, собрались как-то раз в каптёрке и пригласили туда Никиту. Тот пришёл не один, а вместе с Дамиром Амировым, чей авторитет в полку был на недосягаемой высоте. Правда, Муса Завгаев попытался было качать права и наезжать на Дамира. Но тот, ни слова ни говоря, поманил Мусу пальцем, и они оба вышли. Спустя буквально пару минут оба снова зашли. Завгаев выглядел несколько помятым и снова был грустен. Его красноречие моментально иссякло. Понятное дело, если он был кандидатом в мастера спорта по боксу, то Дамир был мастером и до армии успел стать чемпионом Астрахани. И если бы не забрали в армию, стал бы мастером спорта международного класса. Плюс - старший лейтенант Гордиенко почти год его тренировал, а это дорогого стоит.
  
  В общем, чеченцы прониклись уважением к сержантам и был принят меморандум - они не перечат своим командирам, выполняют все их распоряжения беспрекословно, даже если они им не нравятся, не прессуют свой призыв, то есть, всех, кто не чеченцы, и не припахивают казахов по беспределу. В свою очередь, сержанты закрывают глаза, если чеченцы-"щеглы" заставят кого-то из более старшего призыва выполнять за них какую-то "чёрную" работу. Потому что если "дедушку" или "черпака" припахал "щегол", то это позор такому "дедушке". Или "черпаку".
  
  Одним словом, протокол о намерениях был скреплён распитием чая и, позже, шашлыком на кухне ночью, после чего во взводе у Васнецова и Амирова установился порядок. Впрочем, Никита настоял ещё и на том, чтобы чеченцы не "залупались" к его землякам - украинцам. Хотя сами украинцы в отличие от ребят с Кавказа землячество особо не проявляли, за своих не вступались и вообще чаще предпочитали подчиняться грубой силе. Кавказцы же, а особенно призыв из Чечни отличались тем, что всегда вступались за земляков и горой стояли за свой призыв. То есть, всегда были сплочёнными и дружными. В отличие от них славянские призывы постоянно "срались" друг с другом, кидали своих и вполне могли устроить подлянку земляку. Потому в различных частях Советской Армии, а также на флоте чаще всего верховодили именно ребята с Кавказа. Что поделать, таков был менталитет у славян...
  
  А вот с таджиками у Никиты отношения не сложились. Все эти "душманы", как их прозвали в полку, отличались хитростью и коварством. Чеченец просто мог отказаться выполнять приказ, таджик делал вид, что не понимает по-русски. И даже если приглашали переводчика-земляка, который сносно говорил на русском языке, тот всё равно делал вид, что он - идиот. И однажды Никита заступил дежурным по роте, а в дневальных у него оказались три таджика из последнего призыва.
  
  Этот день, точнее, эту ночь Васнецов запомнил надолго. Если полы эти "дети ислама" кое-как мыть научились, то команды подавать, стоя на "тумбочке", не умели совершенно. Ведь когда в роту заходит просто солдат или сержант, надо было кричать "дежурный по роте - на выход!", а если заходит командир роты или офицер из штаба, то надо было подавать команду "рота смирно!" Ну, были и ещё разные нюансы, но даже самые простейшие требования Устава караульной службы эти три клоуна - Мирзо, Азизулло и Бехруз - не знали совершенно. И уже только заступив на дежурство, Никита ежеминутно подрывался с места и бежал ко входу в роту, потому что Бехруз постоянно орал "дежурный по роте - на выход". Хотя в роту заходили в основном свои солдаты. Впрочем, и когда забегали солдаты из других рот, уже отслужившие полгода знали, что не стоит вызывать дежурного по таким пустякам.
  
  А уж когда зашел в роту начальник штаба, а Бехруз не прокричал "рота смирно!", а снова вызвал дежурного, то уж тут сержант Васнецов получил по самые помидоры. В общем, к ночи Никита был уже на взводе, а тут еще его родной призыв - азеры, будь они неладны - попытались стать в позу. В роте был такой рядовой Мамедов, который получил прозвище "ни х..я сэбэ". Это была единственная фраза, которую он знал по-русски, когда полгода назад прибыл в полк. За полгода его быстро научили русскому языку по ускоренной "ручной" методике, но хитрожопость у Мамедова так и не выбили.
  
  И вот этот "ара" отказался убирать в бытовке после того, как подстригал там своих земляков. Мол, пусть дневальные убирают.
  - Слышь ты, баран кавказский, ты давай свою шерсть прибери, а то я тебе сейчас яйца теми самыми ножницами отстригу, будешь ходить и блеять! - возмутился Васнецов.
  - Ни х..я сэбэ, сэржант! - привычно ответил Мамедов.
  После чего улетел в угол бытовой комнаты, получив ногой в ухо.
  В подобных случаях Никита не церемонился, это молодых бить нельзя, а свой призыв надо держать в узде.
  
  Надо отметить, что хитрожопый Мамедов обладал отличной чуйкой. И в этот раз, почувствовав жопой, что может получить люлей по полной программе, резко выключил борзометр и через пару минут уже с веником и совком наводил в комнате образцовый порядок. Никита, немного посмотрев на процесс и увидев, что процесс идёт хорошо, повернулся и пошёл по своим делам. Но уже через полчаса его снова взбесил его дневальный, на этот раз таджик по имени Мирзо.
  
  Мирзо сразу по прибытии в полк получил прозвище Маймун, что по-таджикски означает "обезьяна". Этот 18-летний парень и впрямь выглядел, как какой-то орангутанг - все лицо в морщинах, верхняя челюсть выпячена вперёд, сам сутулый, руки длинные. И на вид ему можно было дать не 18 лет, а все 40. При этом он реально был тупой, как пробка. И не потому, что не понимал русский язык, а просто такой уродился. Его земляки рассказывали, что Маймун - этим прозвищем Мирзо наградили сами таджики - пас овец и даже не закончил 8 классов в школе. Точнее, он вообще в школу не ходил и не умел писать. Не на русском - на таджикском. Русского он не знал вообще! И вот такого солдата сержант Васнецов получил в дневальные.
  
  На этот раз Маймун, стоя на тумбочке, умудрился уснуть. А время было только половина двенадцатого и дежурил по полку начальник штаба подполковник Алакперов. И этот азербайджанец реально ходил по ротам и проверял, как несут службу дежурные и дневальные. Подполковник служил в Афганистане, поэтому, если вдруг где-то обнаруживал, что дежурный или дневальный спят на посту, приходил в бешенство. Рассказывали, что однажды в его батальоне из-за таких разгильдяев душманы ночью тихо вырезали целый взвод. 35 человек!
  И тут этот дегенерат Маймун спит!
  
  Никита с ходу влупил ногой в живот Мирзо - тот моментально проснулся, но уже в полёте. Но Васнецов не стал больше бить Маймуна - что с идиота взять? Тем более, что он всё равно не поймёт ничего. Так что Никита жестами показал ему, чтобы он шёл мыть полы в туалет и подозвал к себе другого таджика - Азизулло, по прозвищу Инжебьё. По-таджикски это означало "иди сюда". Азизулло был очень исполнительным и его всегда посылали на разные хозработы. Однако на этот раз его переклинило. То ли таджика задело, что сержант ударил его земляка ногой, то ли просто переклинило, но от отказался заменить на тумбочке дневального Маймуна.
  
  В этот вечер Васнецов и так уже был на взводе, и когда уже третий таджик в его маленькой команде стал выёживаться, Никита натурально взбесился. Он схватил Азизулло в охапку и затолкал его в Ленинскую комнату. И там стал обрабатывать его, как боксёрский мешок, руками и ногами. Таджик даже попытался вначале отвечать, но куда там! Это Никиту ещё больше разозлило, и он со всей дури засандалил Азизулло апперкот в живот. Тот как-то утробно квакнул и рухнул на пол, закатив глаза.
  "Пипец!" - только и смог подумать Васнецов.
  Теперь дисбат ему был обеспечен...
  Глава двенадцатая. Штрафники
  
  От дисбата Никиту отмазал доктор. В части этот узбек - кстати, и кликуха у него была то же Узбек - работал доктором на все руки. Он был и дантистом, и терапевтом, и травматологом, словом, лечил всё. И как-то раз Никита, когда попал в санчасть - ненадолго, его травмировали на тренировках, сломав пару рёбер - "попалил" Узбека на наркоте. Тот потихоньку "ширялся" сам, ну и "толкал" дурь среди солдат. Правда, срочникам он продавал только анашу, а вот сам, похоже, давно сидел на морфии или героине - чёрт его знает, что он там себе колол. Просто однажды, дав Никите выпить спирта, доктор предложил ему "ширнуться". Никита отказался, а потом пару раз видел, как Узбек впаривал сержанту из хозчасти анашу. Но он не "сдал" доктора, хотя тот внимательно наблюдал за сержантом Васнецовым.
  
  И вот когда Никита вместе с Маймуном втащили еле двигающегося Азизулло в медсанчасть, доктор, который всегда ночевал в части, сразу всё понял. А поскольку был узбеком, то знал и таджикский. Через пять минут он выяснил, что Азизулло симулирует - хитрожопый таджик давно от удара очнулся, но решил "заложить" сержанта. Узбек за минуту ему объяснил, что ждёт этого "мусульманина" в будущем и как к нему будут относится его сослуживцы до самого дембеля, после чего, получив пару оплеух от Никиты, оба таджика вприпрыжку побежали в роту драить туалет.
  - Хоп, Узбек! Не забуду! - сказал он доктору.
  - Будешь должен, сержант! - коротко ответил ему худой, как скелет, Узбек.
  
  Но видно над головой у Никиты планеты сошлись таким образом, что за инцидентом с таджиками последовали и другие косяки.
  Сначала он решил насолить ротному замполиту и свинтил с его кителя, который старлей неосторожно оставил в каптёрке, прикольный значок об окончании военного училища. Значок был необычный, так сказать, модный - с щитом и мечом, со звездой, короче, зачётный такой прибамбас. Его Никита тут же загнал за две пачки чая одному дембелю, узбеку Сайруллаеву.
  
  Но оказалось, что это знак не с кителя замполита, а с кителя старшего лейтенанта Гордиенко. Он пришёл в роту, выстроил всех и грустно сообщил, что "где-то потерялся" его значок. И описал его. Понятное дело - значок тут же "нашелся". И Сайруллаев, конечно же, "сдал" Никиту. Гордей ничего не сказал ему, только посмотрел на него таким внимательным долгим взглядом. Васнецову было так стыдно, как никогда ещё не было за весь год службы в армии. Но оправдываться он не стал - глупо бы это выглядело. И что тут скажешь? "Я не вас, товарищ старший лейтенант, хотел подосрать, а у вашего коллеги украл значок?"
  
  Второй косяк случился через неделю - сержант Васнецов ушел в самоволку. Ушёл просто - спокойно прошёл через ворота части, когда там проезжала машина с продуктами. Его даже не заметили - может, потому что рядом была гауптвахта, где он постоянно заступал в караул, может, просто никто не ожидал такой наглости. В общем, Никита свалил в город. Он просто хотел сходить с магазин - в полку не работал ларёк, а у Никиты был повод отметить новое звание - писарь в штабе сказал, что на него пришло представление на старшего сержанта. Надо было проставится, а как? Водки не достанешь, не говоря уже о каких-то деликатесах. В столовой можно было заказать только жаренную картошку и мясо. Зато за воротами части, в городе солдаты покупали и водку, и колбасу, и даже сгущёнку. В части же можно было достать только тушенку и гороховые концентраты.
  
  Водку обычно привозили водители - немецкая рота, как их называли в части. Там служили в основном одни немцы - потомки переселенцев из Караганды. Но надо же так было случиться - недавно Никита набил морду одному ефрейтору из этой роты, и с немцами у него началась, так сказать, "холодная война". Вот и получилось так, что надо было всё решать самому.
  
  Водку Никита купил сразу - это было несложно, "точку" он знал, подсказали добрые люди. А вот с остальным было напряжно - Никита не учёл, что за воротами части население стало жить немного по-другому. Заканчивался 1984 год, СССР руководил, как шутили, "не приходя в сознание" генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко, страна катилась под откос, что, естественно, сразу отразилось на ассортименте продовольственных магазинов. Так что с колбасой Васнецов пролетел.
  
  Но ему повезло - на выходе он столкнулся с несколькими "стройбатовцами". И хотя чернопогонники ВВ-шников не очень привечали, но в данном случае как-то так получилось, что Никита нашёл общий язык с солдатами из стройбата. И уже через час сидел у них в вагончике, трепался "за жизнь" и пил какую-то мутную то ли чачу, то ли какое-то другое спиртосодержащее пойло. Последнее, что он помнил - как они вдвоём с ефрейтором, который командовал "стройбатовцами", "вышивали" пьяные вдрабадан по двору на их рабочей тарантайке.
  
  Забрали его ночью. За ним приехал автозак, Никиту подняли с чьей-то кровати, на которую его заботливо уложили хозяева, закинули в камеру и привезли в полк. Поскольку нашли его весьма оперативно, то самовольное оставление части он не успел себе "заработать", но за самовольную отлучку сержанта Васнецова могли и посадить. Теоретически могли. Потому что никому такое ЧП вешать на полк не хотелось. Поэтому Никита отсидел трое суток на "губе", отработал на хозработах с другим сержантом - известным алкашом по кличке "Коля-Одеколон", который регулярно надирался "Шипром", после чего его вернули в роту.
  
  Вот только представление на новое звание Васнецову уже не светило. И если бы не получил сержантские лычки от начальника войск в сержантской школе - могли бы и разжаловать. Но не стали заморачиваться, а просто влепили выговор и перевели из спецвзвода, то есть, из первой роты в пятую роту. Конвойную. Эта рота, кроме охраны зон конвоировала на автозаках осуждённых - принимали их с поезда и развозили по всем павлодарским исправительно-трудовым колониям. Почему Никита попал именно в пятую роту - он понял чуть позже. Через неделю в эту роту пришёл сначала сержант Амиров, а ещё через неделю туда же отправили с понижением старшего лейтенанта Гордиенко.
  
  Гордей в очередной раз напился и набил морду командиру взвода шестой роты лейтенанту Рындычу. Рындычей в полку было два - они были близнецами. Огромные двухметровые амбалы с замашками гориллы. Вели себя лейтенанты очень борзо, солдаты и сержанты их боялись, как огня, ибо братья Рындычи были садистами и любили то и дело распускать свои пудовые кулаки. И вот однажды один из братьев малёхо попутал берега и "наехал" на Гордиенко. Никто не знал, что именно позволил себе сказать или сделать летёха, тем более что у Гордея в полку была очень серьёзная репутация, но факт остаётся фактом - один Рындыч оказался в госпитале с переломом челюсти, а второй, который вступился за брата, отлёживался в медсанчасти, потому что Гордиенко отбил ему на хрен ногу и тот просто не мог на неё наступить.
  
  Так старший лейтенант оказался снова командиром взвода, а ждущая его должность командира роты снова пролетела мимо. Кроме того, у командира полка лопнуло терпение, и он убрал Гордиенко с должности командира спецвзвода. Тем более, что в полк пришёл новый начальник физподготовки полка майор Жуков, у которого имелись амбиции непризнанного тренера и свой план спортивной и боевой подготовки солдат полка внутренних войск.
  
  Так Никита, Амир и Гордей снова оказались в одной роте.
  Но приключения их на этом не закончились.
  
  Вначале в полк приехала инспекторская проверка из Алма-Аты. И спецвзвод под руководством майора Жукова с треском провалил показательные выступления. Дело в том, что старший лейтенант Гордиенко при всём его разгильдяйстве и похуизме дело своё знал и гонял своих ребят нещадно. А Жуков, придя на должность начальника физподготовки полка, на спецвзвод забил и больше занимался утренними зарядками, кроссами и вообще показателями физподготовки полка. Рукопашка не была его коньком, что и показали показательные.
  
  Если Гордей всегда заставлял работать в полный контакт, то перед комиссией выставили просто самых накачанных и фигуристых бойцов, которые продемонстрировали комплекс приёмов рукопашного боя без оружия - некую пародию на каратэшные ката. Комиссии эта "хрень", как выразился ее председатель, какой-то полкан, не понравилась и они пожелали увидеть нормальный бой. Как назло, нормальных бойцов в этот день в роте не было - они охраняли гауптвахту, и бой пришлось проводить между первогодками. Ну и результат оказался соответствующим - рядовой Махов и рядовой Осинцев показали какую-то пьяную махаловку, а не полноконтактный рукопашный бой. И тогда в центр зала вышел тот самый полкан, возглавлявший комиссию, который хотел лицезреть реальный спецвзвод, а не пародию на него. Этот полковник за несколько минут "раскатал" четверых бойцов из полкового спецвзвода, причем, двоих отправил в глубокий нокаут
  "Если у вас все бойцы такого уровня, то это полное говно, а не бойцы!" - сказал он командиру полка.
  
  Пришлось вызывать из караула Гордея и Амира. Те приехали и Амир вышел против полковника. Бой получился интересным, соперники были равны - Амир грамотно клинчевал и не давал себя бросить, разрывал дистанцию и работал больше руками. Пару раз он подловил полковника, когда тот пытался ударить ногой, и только высокий уровень мастерства спасал полкана от подсечки или броска. Амиру даже пару раз удалось пройти защиту и правым кроссом разок влупить полковнику в голову. На что тот усмехнулся и остановил бой.
  - Молодец, сержант, хорошо дерёшься, не то, что вон те тюти, - сказал полкан, кивнув на горстку солдат спецвзвода.
  - Извините, товарищ полковник, это же щеглы, все основные бойцы в карауле сейчас, - не удержался Амир.
  
  В результате командир полка получил выговор за недостаточную подготовку бойцов спецвзвода - председатель комиссии пришёл во внутренние войска из КГБ, служил в Афгане и занимался рукопашным боем очень серьёзно. Дали по голове и майору Жукову, приказав вернуть Гордея на должность командира спецвзвода. Однако после отъезда комиссии Жуков кому-то там позвонил, с кем-то там переговорил - вроде как была у него "лапа" в штабе войск ќ и всё осталось на своих местах.
  
  У Никиты тоже особо ничего не изменилось - тренировки в спортзале он продолжал посещать точно так же, через день, потому что регулярно стал ходить в караулы. Правда, кроме караулов пятая рота, в которую его перевели, занималась ещё и конвоированием заключённых. То есть, приезжали на железнодорожный вокзал, снимали с поездов этапы и развозили на автозаках их по колониям. Это было интересно, необычно - не на вышках торчать и периметр обходить, а ездить по городу. А ещё это было прибыльно - во время таких поездок зэки постоянно что-то просили, могли поменять, скажем, "выкидуху" на чай и сигареты, а также купить всё это и много чего ещё за деньги. Так что конвойная рота всегда в полку жила кучеряво, и солдаты в ней всегда были при деньгах и "балабасе", то есть, имела и чай, и к чаю. Ну и что покрепче. Но торговали водкой либо самые опытные, либо самые отмороженные - за продажу спиртного или наркоты зэкам запросто можно было угодить в дисбат.
  
  Поэтому Никита старался такими вещами не заниматься, разве что выменивать какие-то безделушки. Но, как оказалось, во время этапирования осуждённых в автозаках можно было проворачивать и совсем другие дела...
  
  Глава тринадцатая. Секс во внутренних войсках
  
  Многие из тех, кто не служил в армии, часто интересуются - а как там два года вы, мужики, терпели? Каково вам было без женщин? Ну, во-первых, не мужики - в основном в армию советскую призывали 18-летних пацанов, многие из которых еще не успели стать мужчинами. В физиологическом смысле - не успели ещё вступить в интимные отношения с женщинами. Поэтому их, так сказать, "либидо" особенно не проявлялось. А, во-вторых, муштра, постоянное недоедание и постоянные стрессы, особенно на первом году службы - всё это сглаживало, а, точнее, забивало все остальные инстинкты, в том числе инстинкт размножения. Потому что инстинкт самосохранения - он самый сильный! То есть, в армии в первую очередь надо было выживать. И, желательно, выживать так, чтобы потом не было мучительно больно - ну и так далее, как писал Островский.
  
  Но когда проходил год службы и мальчики, познавшие армейский дзен, потихонечку матерели, то половые потребности тоже потихоньку у них просыпались. К тому же, среди пацанов присутствовали и мужчины - то есть, те, кто уже успел попробовать "запретный плод" и испытать физиологическую близость с особами противоположного пола. Это чаще всего были парни, жившие в сёлах - там половая зрелость наступает раньше, а также были и те мужики от 20 до 27 лет, которых, несмотря на все их хитрости всё же призвали отдать долг родине. Таким было довольно тяжко без женской ласки. Впрочем, как оказалось, даже в армии можно было эту самую ласку найти. Было бы желание...
  
  Когда в мае Никита Васнецов закончил "учебку" и, получив звание сержанта, приехал в родную часть, его организм все еще не отошел от тягот и лишений воинской службы. С одной стороны, желудок уже привык к армейской диете и не страдал от обилия пищи. Не страдал он и от ее отсутствия - Никита мог довольствоваться малым. И, тем не менее, все равно желудок оставался главным мужским органом сержанта Васнецова. А тот орган, который главный по умолчанию, в экстремальной ситуации себя ничем не выдавал. Прикидывался умершим. Хотя, как оказалось, мертвые тоже танцуют... Dead Can Dance! Была такая знаменитая группа на Западе. То есть, иногда молодой мужской организм все же показывал, что ничто человеческое ему не чуждо. И по стойке "смирно" можно застывать не только телу, но и отдельным его частям.
  
  Кстати, Никита всё чаще наблюдал случаи, когда его сослуживцы демонстрировали свои стойкие - в буквальном смысле этого слова - привычки. То есть, те, которые касались женского пола. И еще как касались! Не просто касались - эти привычки входили, так сказать, в еженедельное расписание некоторых солдат и сержантов. Не просто входили, а... Впрочем, об этом стоит рассказать подробнее.
  
  Как вы помните, служил Никита Васнецов во внутренних войсках, которые входили в систему МВД СССР. Таких солдат в советской армии еще называли краснопогонниками. Внутренние войска сегодня - это Национальная гвардия в Украине или Росгвардия в России. Одна из задач - охрана внешнего периметра колоний, где содержатся осужденные. Полк ВВ в Павлограде - это Северный Казахстан - охранял пять колоний: строгого, усиленного и общего режимов. Но далеко не всегда на "зоне" во время службы происходили те безобразия, которые будут описаны в этой главе.
  
  Итак, солдаты внутренних войск стояли на вышках с автоматами, кстати, с боевыми патронами, а сержанты были начальниками караула или помощниками начальников, если начкаром был офицер или прапорщик. Если начальником караула был ротный или, к примеру, прапорщик - то служба шла, как говориться, строго по Уставу караульной службы. И никаких там послаблений. А вот если начальником был свой брат сержант...
  Вот тогда могли быть разные отступления от устава - в заисимости от срока службы сержанта и его раздолбайства. И стреляли солдаты на зоне вволю - по столбам и мишеням, патронов-то со стрельбища обычно "заначивали много"! И молодых "дрючили" - в переносном смысле, конечно, то есть, "воспитывали". И в самоволки бегали... В общем, оттягивались по полной...
  
  Ну, а где самоволки - там и бабы... В городе, где половина населения сидит, а другая - сидела, женщин без мужиков было видимо-не видимо. А солдат два года без женщины - сами понимаете. И вот в караулах этот пасьянс складывался отлично.
  
  Однажды Никита Васнецов, как помощник начальника караула, делал очередной обход постов. На одной из вышек, где стоял "дед" - старослужащий - москвич Вовка Некрасов, его не окликнули стандартным "Стой, кто идет!" Никита ускорился - мало ли что, может, зек побег устроил и солдата "завалил"? А может просто солдат заснул - тогда надо ему в рыло дать! Но когда сержант Васнецов ворвался на вышку, то он натурально офигел - там стоят двое! Солдат и... девушка. Которая, видимо, перелезла через внешний забор и пробралась к солдатику.
  
  Никита, конечно, Некрасову выговор сделал и сказал, чтобы быстро избавился от своей подруги - в смысле, чтобы убрал ее с вышки туда, откуда пришла. Васнецов просто даже не знал, что ему делать - такого нарушения караульной службы он даже представить себе не мог! Зато представлял, чем этот солдат мог заниматься на посту! И это не какое-то там банальное "пить, курить, разговаривать", запрещенные часовому на посту! Это гораздо все хуже! Такого в уставе даже не предусматривали!
  
  Конечно, по правилам Васнецов обязан был снять Некрасова с поста и вызвать наряд, чтобы этого гада посадили на гауптвахту, но... Во-первых, он был "дедом". Во-вторых, в карауле и так не хватало людей - шел очередной "дембель". Ну и, в-третьих, Некрасов был его приятелем. Сдавать своих было не принято. Так что, когда Вовка сменился с поста, Никита просто сделал ему выговор - с занесением в грудную клетку. И поставил его на самый поганый пост.
  
  Но, оказывается, были еще более либеральные сержанты. Потому что пару месяцев спустя, когда начальником караула пошел замкомвзвода сержант Коля Котов - кстати, тоже москвич, которому до "дембеля" оставалось всего ничего, то нашего ротного подняли по тревоге. И он, соответственно, подняв по тревоге всю роту, поехал менять весь личный состав караула вместе с самим Котовым. Потому что весь караул, мало того, что напился, так еще ребятки притащили в караульное помещение двух женщин и там всем караулом имели их по полной программе!
  Вот это у них была ноченька!
  
  А самое интересное было потом! Оказалось, что обе искательницы приключений были заразными. То есть, заразили они весь личный состав караула сифилисом. Ну и еще всякими сопутствующими болячками наградили. В результате половина роты попала в госпиталь, а взводу Васнецова, который тогда заменил этот "веселый караул", пришлось целый месяц быть "на усилении". То есть, сидеть в карауле безвылазно два месяца. И взвод сменяли только на выходные, чтобы солдаты могла съездить в полк, помыться в бане, посмотреть дежурный воскресный фильм в клубе и потом вернуться обратно служить. С одной стороны, конечно, было тяжко - ведь спали все ночью по 4 часа, досыпая днем, а, с другой стороны - не донимало начальство, не было каждодневной муштры, маршировок на плацу и остальных занятий "по расписанию".
  
  Второй случай, который мне тоже был связан с темой общения мужчины и женщины, случился с Никитой Васнецовым, когда пятая рота, куда его перевели, развозила осужденных в специальных автомобилях - автозаках - от поездов по колониям и в СИЗО. Эта служба считалась более "хлебной", нежели на зонах. Почему? Все просто - на зонах часто через забор и периметр перебрасывают осужденным, то есть, "зэкам", передачки. Солдаты их называли "кабанчиками" или "кешэрами". В этих "посылках" чаще всего были сигареты, чай, реже - всякие наркосодержащие препараты - таблетки, ампулы. Ну и, деньги, конечно. Так что если удавалось переброс этот поймать, то солдат либо его мог присвоить, либо получить благодарность по службе, вплоть до отпуска. Как минимум - увольнение в город.
  
  А вот во время перевозок, когда караул оставался, как говорится, лицом к лицу с "контингентом", за какие-то поблажки от конвоя солдаты могли получить конкретные блага - те же деньги. А также чай, который потом можно было "загнать" прапорщикам в зоне, которые, в свою очередь, перепродавали его осужденным. Везде было то, что сегодня называют бизнесом.
  
  Но больше всего у солдат ценились всякие зэковские поделки - ножички с наборными ручками, "выкидухи" - ножи с выкидным лезвием, браслеты для часов - из пластигласса с всякими там розочками и прочей ерундой, ручки для автомобилей, то есть, для ручки коробки передач и так далее. Скажем, конвойный мог продать осужденным папиросы или тот же чай. Или пустить женщину к мужчине - ведь их могли перевозить в одном автозаке, но в разных камерах.
  
  А самая главная "маза", как оказалось, заключалась именно в том, что конвойные могли перевозить и женщин. Причем, частенько это были совсем молодые девушки, попавшие в тюрьму за наркотики, воровство, а иногда и за более серьезные преступления. И, конечно же, они первые охотно шли на контакты с солдатами, в том числе и на половые. Потому что могли забеременеть. А беременных гуманный советский суд мог или освободить от наказания, отправив на УДО - условно-досрочное освобождение, или вместо зоны отправить на поселение.
  
  То есть, женщина, совершившая не особо тяжкое преступление - не убийство или разбойное нападение - могла жить в нормальном общежитии или даже на квартире, отмечаться каждый день в оперчасти или в милиции, без права покидать город. Но - жить на свободе! Не за решеткой в камере, не за колючей проволокой в бараке, а в городе! Что касается ребенка, то потом, после освобождения, некоторые его сдавали в детдом и спокойно укатывали к себе домой.
  
  Одним словом, сексуальные контакты - это было главным преимуществом службы в конвойной роте. И поначалу Никита этого не знал. Ну, всякие там ножички-ручки солдаты меняли, ну, некоторые продавали папиросы и чай, что считалось запрещенными предметами, и что, конечно же, каралось нашими начальниками. Но однажды Васнецов попал - совершенно случайно - в автозак с ефрейтором Кустовым, тоже старослужащим, и тоже с москвичом.
  
  Вначале Никита не понял, почему Кустов расстроился, получив в напарники молодого сержанта. Подумал, что тот боится, что Васнецов не разрешит ему "торгануть" папиросами или даже водкой - некоторые солдаты доставали водку, переливали в грелки и "толкали". За одну бутылку можно было запросить аж 50 рублей, хотя стоила она в магазине всего три рубля. Конечно, водку Никита бы не дал продавать - кому охота идти в дисбат? За такое, если бы узнал начкар - стукачей среди "зэков" было полно - конвойные могли получить три года дисциплинарного батальона аж бегом! Но на мелкую торговлю чаем или там послабления какие Васнецов смотрел сквозь пальцы. Тем более, Кустов был "дедом", через пару месяцев ему домой идти, чего не прибарахлиться?
  
  Но когда ефрейтор после того, как автозак начал движение, отдал сержанту Васнецову автомат и вошел в одну из камер, Никита натурально охренел. Через минуту он понял, что охренеет еще больше. Потому что из камеры стали раздаваться характерные звуки. Присмотревшись - а в автозаке было темно - Васнецов увидел, что бравый ефрейтор поставил молодую зэчку в определенную позицию и вовсю исполняет вовсе не воинский долг. Правда, продолжалось это не очень долго. Как понял Никита позже, у осужденной девушки контакт не получился по каким-то там чисто женским причинам. Поэтому остаток дороги в СИЗО Кустов просто целовался со своей, так сказать, подопечной. Времена тогда были еще пуританские и о других способах сексуальных контактов никто еще не догадывался. Сами понимаете, как говорят сейчас, секса в СССР не было. В какой-то мере так оно и было!
  
  Но самый "цинус" случился, когда после развоза "контингента" в СИЗО и по колониям все солдаты вернулись в роту. Сдали оружие и пошли переодеваться - снимать свои полушубки, потом раздеваться и ложиться спать, ибо на часах уже была полночь, и рота давно спала. Когда Кустов снял форму, то все, кто стоял рядом, покатились со смеху. Была зима и под хэбэ все носили нательную рубаху и кальсоны, естественно, белого цвета. Так вот, в районе паха у ефрейтора алело огромное кровавое пятно! Судя по всему, это был результат его контакта с осужденной.
  
  Над Кустовым потешалась вся рота аж до самого его дембеля. Ну, конечно, "деды" - все остальные права голоса, конечно же, не имели. Начальству никто не "стуканул", потому что нашего героя-любовника вместо дома могли отправить в совершенно другое место. Но кличка "Николай Кровавый" за Колей Кустовым закрепилась железно.
  
  Никиту Васнецова половые проблемы в армии не мучали, хотя иногда, особенно ближе к "дембелю", природа брала свое. Но пока он служил в спецвзводе - аналог нынешних "спецназов" - особо грустить о женщинах времени не было. То марш-бросок в полной боевой, то стрельбы, то тренировки по рукопашному бою. Где так наполучаешь по голове, что думать вообще нечем - мозги размазываются по черепной коробке.
  
  В общем, только один раз Васнецову удалось проявить свое либидо - когда он лежал в госпитале с переломами пальцев ног. Это когда голыми ногами пытался кирпичи колоть. Кирпичи оказались более крепкими, нежели думал Никита, поэтому месяц эту тему он обдумывал в лежачем положении. Но на молодом теле все заживает быстро и очень скоро сержант Васнецов бегал из госпиталя в самоволку. Там и познакомился с местной девушкой, которой, правда, было всего 16 лет. Слово за слово и как-то незаметно Никита оказался у нее дома, а потом - и вместе с ней на диване. Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут очень удачно вернулась мама девушки. Вернее, тогда Васнецов думал, что неудачно. А теперь понятно, что это возвращение его спасло. А то совершилось бы непоправимое, Никите, как честному человеку, пришлось бы остаться в этом гребаном Павлодаре и таком же гребаном Северном Казахстане на более длительное, нежели два года, время. Причем, в лучшем случае - в качестве жениха. А в худшем...
  
  Короче, в армии мужчиной Никите Васнецову стать так и не удалось. В сексуальном смысле, ибо, отслужив и вернувшись накачанным и мужественным, он уже казался себе стопроцентным мужиком. Однако очень скоро женщины доказали ему совершенно обратное... Но об этом - позже!
  
  Глава четырнадцатая. Дембель неизбежен
  
  Прослужив в армии полтора года, Никита Васнецов так и остался сержантом. Его однополчане, с которыми вместе он закончил сержантскую школу, получив две лычки - звание младшего сержанта - к концу службы стали уже старшими сержантами. А Васнецов, как неисправимый "залётчик" и нарушитель дисциплины, постоянно "пролетал" мимо очередных "ништяков" - званий, должностей, всяких знаков отличия и прочих висюлек. Например, во внутренних войсках награждали почётным знаком "Краснознамённый Средне-азиатский военный округ". Не всех, конечно, поэтому значок был редким.
  
  Еще более редким был нагрудный знак ВВ МВД СССР "За отличие в службе" второй и первой степени. Его ещё прозвали "крестом". Он и выглядел, как настоящая медаль или даже орден ќ- ореол лучей, окантовка звезды, колодки, меча и букв "ВВ МВД" были имитированы под золото. В нагрудном знаке "За отличие и службе" II степени ореол лучей, окантовка звезды, колодки, меча и букв "ВВ МВД" были типа серебряными.
  
  Казалось бы - ну, значок, медалька как медалька. Но почему-то все военнослужащие внутренних войск срочной службы мечтали уйти на "дембель" именно с этим значком. И если знаки классности или там спортивные значки "Воин-спортсмен" можно было выменять или просто купить, то "крест" выдавался строго за какие-то заслуги. Мало того - награжденный знаком "За отличие в службе" I степени заносился в Книгу почета части, а награжденный знаками двух степеней, особо отличившийся при выполнении боевых задач - в Книгу почета внутренних войск. Ну и самое главное ќ- те, кого награждали таким знаком, пользовался преимуществом при поступлении в учебные заведения МВД СССР. Не хухры-мухры!
  
  Правда для того, чтобы наградили "крестом", надо было предотвратить побег или совершить какой-то другой подвиг. Никита как раз имел право на такое отличие, ведь он вместе с Гордеем задерживал бежавших зэков. Но после этого сержант Васнецов совершил столько "подвигов", что его не награждать надо было, а в дисбат отправлять. Хорошо ещё, что он сержантом в полк пришёл и разжаловать его имел право не командир полка, а только начальник внутренних войск по Краснознамённому Средне-Азиатскому военному округу. Поэтому командиру полка для того, чтобы снять три лычки у Васнецова, надо было создавать самому себе такой геморой, что проще было посадить сержанта-разгильдяя на "губу" и не парить себе мозги. Что регулярно и происходило.
  
  Но прийти домой, чтобы "вся грудь в орденах", Никите хотелось. Молодость, тщеславие... Так что он, как мог, старался заполучить хоть какие-то знаки воинской доблести. Знак специалиста третьего класса у него уже был, значок "Воин-спортсмен" 2-го класса ему подарил Гордей, а вот знак "КСАВО" и, тем более, "крест" достать было практически нереально...
  
  Впрочем, пока сержант Васнецов думал о скором "дембеле", ему предстояло еще прослужить почти полгода. Слава о его "подвигах" гремела по всей части, он уже успел сменить несколько рот - из пятой его тоже попёрли после того, как он дал в морду начхимполка капитану Николаеву. Конечно, за рукоприкладство, да ещё в отношении офицера Никиту бы точно отправили в дисбат. Но Николаев вытворил такое, что поступок сержанта Васнецова был одобрен командиром полка.
  
  Дело в том, что раз в месяц в полку объявлялся так называемый "день химической защиты". В этот день в ротах личному составу предписывалось ходить в противогазах, и взвод химической защиты, который располагался в шестой роте, на плацу расстилал ОЗК, палатки расставлял, в палатках ставили шашки со слезоточивым газом "Черёмуха", а солдат - не всех, но некоторых, в основном, молодых - прогоняли через эти палатки и проверяли умение правильно одевать противогаз.
  
  На самом деле "парились" с химзащитой только бойцы капитана Николаева, а в ротах на его это "день" просто ложили болт. Точнее, клали - никто не одевал противогазы, разве что для "близиру" одевали "слоником" дневального, стоящего на тумбочке. Николаева это раздражало и однажды он решил провести так называемые "учения, максимально приближённые к боевым".
  
  В тот день сразу после завтрака капитан и двое его "химиков" внезапно ворвались в расположение пятой роты и закинули в роту пару шашек с "Черёмухой". Сам Николаев был не только в противогазе, но и в общевойсковом защитном комплекте, как, впрочем, и его подчинённые. А дежурным по роте в тот день был как раз сержант Васнецов. И когда какие-то зелёные уроды забросили в роту шашку и пошёл слезоточивый газ, Никита вместо того, чтобы сориентироваться и открыть ружпарк, где лежали противогазы, сориентировался в направлении "диверсантов". И тремя ударами отправил всех троих в нокаут. А уж потом, закрывая нос и рот, побежал открывать ружпарк.
  
  Скандал получился серьёзный. До пятой роты Николаев успел тот же фокус проделать еще в двух ротах - шестой и третьей. В первую он сунуться побоялся, ибо там могли и прибить. Но, как оказалось, прибить могли и в пятой. Но рапорт капитан подавать не стал - в тот же день командир полка так разнёс его на совещании, что Николаев после этого даже сказать что-то в своё оправдание не посмел.
  - Правильно сержант тебе врезал, - сказал полковник Василенко. - Ты ведь хотел учения, приближённые к боевым? Вот дежурный по роте и пресёк деятельность диверсантов. А мог бы и на хрен яйца тебе отстрелить! И был бы прав! Идиот ты, капитан!
  
  Командир полка знал, что говорил. Поскольку все солдаты, находившиеся в расположении, противогазы не носили с собой, то, естественно, оказались в эпицентре газовой атаки. После чего у них были поражены не только дыхательные пути, то есть, рот и нос, но и глаза, которые постоянно слезились и открыть их было невозможно. В результате чего роты, которые были в карауле, никто не сменил. И пока в полку санчасть промывала глаза всему личному составу, пока Узбек и санитары снимали симптомы отравления ОВ, пока солдаты восстанавливали зрение, три дня в караулах несли службу одни и те же солдаты. Что было не только прямым нарушением Устава караульной службы, но и серьёзным ослаблением системы охраны колоний. Ведь солдаты уставали, засыпали на постах, ибо спали по два или по четыре часа.
  
  Никиту наказывать не стали - ведь, по сути, он действовал согласно уставу, но и спустить на тормозах его поступок не получилось - вмешался замполит, ведь сержант ударил офицера! В общем, Никиту просто перевели в отдельную вторую роту - ни один командир роты в полку не хотел брать такое "сокровище" к себе.
  
  Во второй роте, которая базировалась в шести километрах от полка и потому называлась отдельной, сержант Васнецов на службу откровенно забил. Повышение ему не светило - он как был командиром отделения, так им и остался, награды тоже шли мимо и даже его участие в задержании беглых зэков нигде зафиксировано не было. Исланбеков, Амир и ефрейтор Кустов, которому дали младшего сержанта, уехали на дембель в первой партии, Гордею тоже вручили какую-то там медальку, а вот ему, Васнецову благодаря его регулярным "залётам" ничего так и не обломилось.
  
  Так что Никита тупо слонялся по роте весь день до караула, в карауле тупо разводил по постам личный состав и особо даже не ходил на проверки периметра. Впрочем, его никто и не трогал - занятия с ротой проводили более молодые сержанты, а старший сержант Генка Самсонов, которому еще после "учебки", когда молодых сержантов припахали на хозработах, Никита бутылкой разбил голову, сержанта из своего призыва не трогал.
  
  Генка опередил по службе Васнецова, ибо пришел в полк после учебки с двумя лычками, а теперь был заместителем командира взвода и старшим сержантом. Никиту это задевало, но Самсонов как-то философски заметил:
  - Ты, Васнецов, не дурей и не переживай из-за этих "соплей", - он показал на свои погоны. - Приедешь через полгода домой, закинешь свою "парадку" в шкаф и там всем уже будет до п...ды, сколько у тебя лычек было и какую должность ты в армии занимал. Так что дослуживай нормально, только помогай мне этих чучмеков гонять, а то оборзели вконец.
  
  Чучмеки - это были таджики, которые прослужили уже год и считали себя охрененными дедами. Ну, до уровня "дедов" им надо было служить еще полгода, но их было очень много и приводить их к дисциплине стало напряжно даже для Васнецова. Во второй роте 70% личного состава - это были таджики. А ещё таджиком был и повар роты - должность в армии очень и очень престижная. Так что ссорится с этими детьми Востока было себе дороже.
  
  Но у Васнецова была серьёзная репутация, кроме того, после избиения Маймуна и Азизулло, по прозвищу Инжебьё все таджики в полку боялись и ненавидели украинца. Впрочем, было за что бояться - Никита "поставил" себя в части даже среди отмороженных чеченцев, которые уважали тех, кто их не боится. А после одной драки с ними чеченцы признали Васнецова своим командиром и пока он служил в пятой роте, распоряжения сержанта выполнялись беспрекословно. Ему достаточно было только иметь под своим началом хотя бы одного представителя Чечни. А дальше Васнецов ставил задачу, и она как-то очень быстро само собой выполнялась.
  
  Стоит отметить, что по молчаливому уговору Никита никогда не поручал чеченцам мыть полы, а также другую грязную работу. При этом он следил, чтобы чеченцы не трогали его земляков-украинцев, которые пришли в полк с новым призывом. Одним словом, установился определённый status quo, который всех устраивал. В роте был порядок, дисциплину никто не нарушал и на сержантов никто не прыгал.
  
  А вот во второй роте был бардак. Командир роты, капитан Ермолаев, также, как и сержант Васнецов, на службу давно забил и запил. Точнее, бухал он давно, но летом 1983 года ушел в совершеннейший штопор, то есть - в запой. Его не трогали - капитан давно уже должен был стать майором, но поскольку он был алкоголиков, то очередное звание ему не присваивали. Ермолаев страдал и бухал ещё больше. Так и продолжалось.
  
  Как только Никита пришёл во вторую роту - его привезли прямо м гауптвахты - он нарвался на наглых таджиков, которые возомнили себя охренительными старослужащими. А поскольку в роте в основном служили только одни таджики, то мыть полы в казарме было больше некому. Нет, были еще с десяток украинцев, которые только-только пришли в роту после курса молодого бойца, и примерно дюжина казахов, отслуживших уже полгода.
  
  Но эта горстка не могла выполнить все хозработы за остальных 40 человек. К тому же половина личного состава находилась в карауле. И вот с утра, продрав глаза, никита пошёл в туалет и обнаружил интересную картину - восемь здоровых таджиков стояли над одним худеньким украинцем, который мыл полы в туалете. А таджики весело комментировал процесс.
  
  Такой наглости сержант Васнецов не стерпел.
  - А ну смирно, вашу мать! Какого хера тут устроили? Почему не на территории? Я, бля, за вас полы харить в роте буду?!
  Таджики малость охренели - никто ещё не позволял себе на них так борзо наезжать. Но Васнецова узнали, поэтому не посмели возразить. Но и гордость не позволяла им сразу вот так сдать назад и падать на четыре кости, чтобы устраивать заплыв на полах. Поэтому двое попробовали возразить сержанту. После чего получили закономерные "два пива" по печени и тихо скорчились по углам, выражая всю скорбь угнетаемого дехканина.
  
  Все остальные, поняв, что им может также неслабо прилететь, ворча и огрызаясь на таджикском, разобрали веники и тряпки и пошли приводить в порядок территорию в помещении и за его пределами. В следующий раз, если ответственным за чистоту или дежурным по роте становился Васнецов, то ему уже никто не возражал - как говориться, дурных не было. Правда, один раз самые смелые сыны Таджикистана попробовали пугануть борзого сержанта. Но после этой пробы двое угодили в санчасть, сказав фельдшеру, что упали. Упали они очень неаккуратно - оба правым глазом на угол табурета - Никита всегда начинал с левой. После этого таджики поняли, что возражать сержанту - себе дороже. Хорошо еще, что они не умели писать по-русски и не накатали рапорт с жалобой на рукоприкладство. А то бы Васнецову пришлось очень плохо - зуб на него имели многие в части и не только солдаты, но и офицеры.
  
  В следующий раз проблемы у Васнецова возникли осенью, когда из роты убрали, наконец, капитана Ермолаева, отправив его в госпиталь, а потом на пенсию по болезни. На его место пришел бывший начальник физподготовки полка тот самый майор Жуков, которому для следующего скачка по службе нужно было годик покомандовать ротой. Вот его и поставили командиром отдельной роты, чтобы был не на виду и все его косяки особо никто не видел. Через год Жуков преспокойно ушёл бы на повышение и получил бы должность заместителя командира полка.
  
  Казалось бы - ну сплавили тебя в тихое место, сиди себе и радуйся. Но майор Жуков был стратегом. И мнил себя равным своему знаменитому маршалу-однофамильцу. Поэтому сразу по прибытии в роту он устроил ей боевую тревогу. Было смешно смотреть, как после включения сирены из крестных садов и виноградников стали потихоньку сползаться полуголые "деды" и "дембеля", которые вместо занятий по распорядку загорали себе за забором части. Впрочем, забора, как такового, практически не было - так, одна видимость.
  
  К счастью, Никита в этот день был дежурным по роте, дневальными у него были чеченец Расаев и украинец Карасик, в роте была чистота и порядок, а сам сержант Васнецов был чисто выбрит и с белоснежным подворотничком. Так что к нему претензий не было. А вот к личному составу - были. Жуков всех выстроил на плацу, полчаса трахал всем солдатам и сержантам мозги, а потом приказал замкомвзвода старшему сержанту Самсонову вооружить личный состав, построить на плацу через 15 минут, после чего совершить с ним, майором Жуковым, шестикилометровый марш-бросок.
  
  Оружие и полную боевую включая каски дежурный по роте сержант Васнецов выдал, после чего похлопал Самсонова по плечу и понимающе промолвил:
  - Ну, Геныч, держись. Теперь этот маршал нам житья до дембеля не даст!
  
  Васнецов как в воду глядел - Жуков самодурствовал каждый день. Несмотря на то, что после марш-броска, где почти вся рота полегла, как трава под ураганом, солдаты были не в состоянии даже нормально дойти до караульного помещения, которое находилось прямо рядом с ротой, новый комроты отнес это на счет снижения боеготовности подразделения предыдущим командиром. О чем и накатал рапорт командиру полка.
  
  Отчасти он был прав - в роте давно никто не проводил ни учений, ни каких-то занятий. Ну, загоняли в Ленинскую комнату и замполит долго дудндел что-то про политику партии и происки мирового империализма. Раз в неделю вторая рота вместе со всем полком ездила на стрельбище, где кое-как показывала средний результат. Что было уже хорошо - ведь в мишени попадают, значит, и по бегущему осужденному попадут. А вот марш-броски или физподготовка - это было давно забыто. Да и какая там физуха, когда за расположением роты росли заросли казахской конопли? Полроты отчаянно курила коноплю, а таджики еще и получали в своих посылках насвай. Именно они показали, как из конопли можно изготовить не какой-то там драп, а высококачественный гашиш.
  Так что, фактически, большая часть личного состава второй роты наркоманила вовсю. Какие там в жопу марш-броски?
  
  И тут пришел Жуков. У второй роты настали чёрные дни. И, кстати, ночи тоже - новый командир раз в неделю обязательно устраивал ночные тревоги. Солдаты не высыпались, лица их осунулись, они стали повально засыпать на постах в карауле. Васнецов все это видел, но ему было по барабану - будил солдат на постах, молодых и таджиков гнобил, дедов мягко журил. На занятиях он требования Жукова выполнял, хотя бегать ему особо и не хотелось. А стрелял он, как всегда, отлично, впрочем, как и бегал. Он старался не выёживаться - до дембеля оставалось каких-то четыре месяца.
  
  Однако же рано или поздно должен был нарваться и он. Собственно, так и произошло - когда Никита в очередной раз дежурил по роте, майору Жукову не понравилось, как был вымыт пол в казарме и он приказал дежурному по роте лично вымыть пол. Это было неслыханным нарушением не только субординации - сержанты не должны мыть полы и вообще выполнять любую работу рядовых, но и форменным издевательством. Ибо авторитет сержанта офицер опускал ниже плинтуса перед его же подчинёнными.
  
  Естественно, Васнецов послал командира роты в далекое эротическое путешествие, после чего взбесившийся Жуков позвонил в полк и сказал, что у него в роте пьяный сержант. После чего приехал конвой и отвез Никиту на уже ставшую ему родным домом гауптвахту. Охраняли ее бывшие сослуживцы сержанта из первой роты, так что всю ночь он с ними пропьянствовал и нутро только заснул.
  
  И надо же было такому случится - рано утром дежурному по полку капитану Блохе захотелось сделать обход. Заглянул он и на "губу". А там - действительно пьяный в дупль сержант. Капитан - кстати, их финотдела, тоже возомнил себя крутым воякой - тут же накатал рапорт. Сержанту Васнецову снова корячился дисбат.
  
  Но тут помог случай - на следующий день бывшие сослуживцы Никиты по спецвзводу организовали для молодых мастер-класс от "дедушки". Самые крутые бойцы типа Амира давно уже были на гражданке, новый спецвзвод еще не был натаскан как следует - Гордей снова бухал и положил болт на тренировки, так что Васнецов был, если не легендой, то авторитетом - точно.
  
  Никита провел пару спаррингов, где ему не хватило здоровья - попробуйте вести поединок после хорошего забега по столитровке, но зато хватило техники и тактического мастерства. Он даже нокаутировал молодого и здоровенного двухметрового украинца, призванного из Полтавы, чем окончательно восхитил всех собравшихся на этот мастер-класс. Но вот потом Васнецов, видимо, не отойдя от прошлого литробола, решил показать искусство тэмишивари - разбивание твёрдых предметов. Подходящих досок не оказалось и тогда Никита решил разбивать кирпичи. Но не рукой, а ногой, потому что руки он берег - мечтал научится играть на гитаре. Само собой, алкоголь, не вышедший из крови, сбил ему прицел и вместо удара пяткой сержант Васнецов со всей дури лупанул по кирпичу пальцами. В результате он оказался в госпитале с переломами двух пальцев правой ноги.
  
  Но как раз госпиталь и спас непутёвого сержанта от очередного взыскания. Отлежавшись месяц на больничной койке, отъев ряху и нагулявшись в самоволках, сержант Васнецов вспомнил, что уже пора и домой - уже начинался декабрь и все его однопризывники уже дембельнулись. И хотя главврач госпиталя, получив неожиданно бесплатную рабочую силу - сержант на пару с еще одни солдатиком из стройбата таскал мебель, чинил кровати и даже помог упорядочить картотеку - намекал на сверхсрочную службу при госпитале, Никита ответил отказом и в середине декабря вернулся в полк.
  
  Во второй роте его никто не ждал - майор Жуков категорически отказался принимать назад буйного сержанта, командиры других рот тоже не хотели себе такое "счастье", поэтому командир полка полковник Василенко, обещавший выпустить сержанта Васнецова за ворота части 31 декабря под бой курантов, вызвал Никиту к себе. Он долго молчал, сурово глядя на стоявшего по стойке смирно сержанта, потом махнул рукой и сказал:
  - Езжай-ка ты домой, Васнецов. А то точно в дисбате окажешься. Не военный ты человек. Распиз..й ты!
  
  Через три часа Никита, получив все положенные документы и наскоро собрав все свои пожитки, уже был на вокзале города Павлодара. Денег на самолет у него не хватало, но было бесплатное воинское предписание на поезд. Так что трое суток ему пришлось трястись в плацкартном вагоне. Правда, и здесь он нашел себе приключение на свою... точнее, на свой желудок - встретил троих дембелей-чернопогонников из артиллерийских войск. И все трое суток они жестко бухали, отмечая свой дембель. Так что 27 декабря сержант Васнецов полуживой, но всё же живой вышел из поезда в своём родном Днепропетровске.
  
  Глава пятнадцатая. Дом, милый дом!
  
  Когда Никита вернулся из армии, первое время он ходил в военной форме. Ну, черт побери, два года мечтать о том, как он снимет свою шинель и сапоги и вот так сразу взять и снять? Это неинтересно. Тем более, он так готовил свою "парадку", достал сапоги - ему в зоне один умелец-зэк специально сваял дембельские сапожки - к кирзовому низу приделал хромовые голенища. Под шинелью особо и не видно, но если снять шинель, то можно и пофорсить. Это же не кирзовые говнодавы, хоть и новенькие, это почти офицерские!
  
  Кстати, "умелец" сделал Никите пакость - в подошву правого сапога "вмастырил" гвоздь, который не сразу вылез, но через пару часов, когда сержант Васнецов "расходил" свои сапоги, он почувствовал, что в пятку ему при каждом шаге впивается что-то острое. И когда в поезде он снял стельку, то увидел острие сапожного гвоздя. Достать его было нереально и пришлось терпеть до самого дома. И только уже там Никита смог забить этот гвоздь наглухо.
  
  Так вот, прибыв почти перед самым новым годом, Васнецов решил еще немного походить в форме. Как же - сержант, не хухры-мухры. Последние денечки в форме понаслаждаться моментом, когда ты уже гражданский человек и никто тебя не может заставить снова пройти строевым шагом или отдать честь... Нет, впрочем, козырять ему еще какое-то время пришлось - до тех пор, пока не сдал военный билет в военкомат. Там должны были поставить отметки о прибытии и выдать ему его паспорт.
  
  Но на второй день "щеголяния" в форме встретился Никите какой-то старый пердун в форме подполковника, который сразу стал "строить" сержанта Васнецова. Мол, и шапка не по уставу, и белый парадный ремень не положен и так далее. Никита так ошалел от наглости этого "полкана", что вначале даже не знал, что ответить. А потом, разозлившись, резко сорвал свои погоны и послал старичка куда подальше, сказав, что в гробу его видал вместе с его уставом. И пояснил, что свой долг Родине уже отдал сполна.
  
  После этого Ники та форму снял, но бережно повесил в кладовку. Жалко ведь было - и шинель расчесывал, и парадный китель утюжил, а уж про знаки воинской доблести и говорить нечего! А шапку как пришлось сапожным кремом чистить, чтобы сделать более тёмной... Впрочем, секреты "дембельского мастерства" нет смысла описывать, ибо их несть числа, а имя им - тщеславие. И много раз потом Васнецов видел новых и новых дембелей, которые в попытках приукрасить свою форму превращали её почти что в наряд клоуна, обшивая бахромой и кантом почти все швы в кителях.
  
  Никита одел купленные мамой джинсы, которые пришлись почти впору и были пока все еще писком моды, а также новенький турецкий свитер "Бойз", которые тоже только входили в моду. После чего можно было уже и идти гулять. Но вначале он все же снова переоделся в форму и пошел вечером на тренировку в свою секцию скалолазания. Ну, понятное дело - пофорсить!
  
  В секции встретили его с радостью - все же Васнецова помнили и даже письма в армию ему писали. Тренер, увидев Никиту, изрек монументальную истину: "Я говорил, что ты вернешься здоровым и сильным, вот и результат!" А Никита действительно из худенького паренька превратился в такого здоровенного парнягу с накачанными руками и мускулистым телом. Тренер, немного подумав, изрек второй постулат: "Раскабанел ты, Васнецов, как лазить-то будешь?"
  
  Понятное дело, спортивные успехи Никиту пока мало интересовали, но как раз установили тренажер для лазания, и он с удовольствием тряхнул стариной. Как оказалось, старина его нуждалась в срочном омоложении, ибо лазил он довольно неуклюже - мышцы-то нарастил, но вот поднимать вверх отяжелевшее тело было уже куда сложнее. Впрочем, тренер его тут же записал на сборы, которые должны были начаться в Крыму 10 января. А пока что Никиту пригласили на совместное празднование Нового года, которое вся секция по традиции отмечала на одной из турбаз в Новомосковске.
  
  Васнецов приперся на празднование Нового года в форме - хотел похвастаться. Но форма пригодилась только один раз - когда пришлось идти от дороги к турбазе напрямик, через поле, по глубокому снегу. Сапоги очень выручили, остальные же набрали в обувь снега и сдержанно ругались. Но придя на турбазу, Никита все же переоделся в "гражданку", которую предусмотрительно захватил с собой. В джинсах и рубашке было намного комфортнее. Особенно, когда начались танцы. Никита танцевал так, как никогда раньше не танцевал - легко, свободно, откалывая такие коленца, которые даже никогда не разучивал. Как-то получалось все само собой, видимо, всё же занятия в театрально студии, в которую он ходил до армии, не прошли даром.
  
  А самое главное - он приметил одну девушку, точнее, женщину, но молодую, задорную и весьма... в общем, настроенную не только на танцы. Но, увы, ничего кроме танцев не получилось - Никита, хотя уже и понимал, что с женщинами можно не только танцевать, практической стороной этого дела не владел и даже теоретически был подкован очень и очень слабо. Видимо, его партнёрша по танцам это почувствовала. Одним словом, кроме песен под гитару в финале празднования Нового года у него больше никаких ярких воспоминаний не осталось.
  
  Но праздники закончились и наступили суровые будни. Надо было решать вопросы с работой и дальнейшими планами на жизнь. Пока что он жил у матери, но прожил Никита в родном доме, точнее, в родной двухкомнатной квартире всего лишь пару месяцев. Его мама не заметила, что её сын вырос, и продолжала учить его уму-разуму. Хотя делала это так, что ум за разум заходил. Причём, не только у Никиты, но и у всех, кого она пыталась учить.
  
  Васнецова-старшая почему-то считала себя великим педагогом. Даже не так - Великим Педагогом. С большой буквы! И хотя она работала простым инженером на заводе, всё равно имела такую привычку - всех вокруг поучать. За это очень многие её не любили. Нет, уважали, ценили за принципиальность и любовь к правде, но не любили. Ну скажите, кто любит человека, который вам про вас правду говорит постоянно? "Милочка, какой у тебя на носу большой прыщ вскочил!" или - "молодой человек, вытрите нос, у вас сопли текут, некрасиво".
  
  В общем, в родной квартире Никита продержался всего пару месяцев. К тому же у него был ещё младший брат, с которым мама не давала ему толком поиграть. Потому что Олег был поздним ребенком, и мама его всячески опекала. Старшего своего сына она поучала, а младшего - опекала. Разницу чувствуете? Нет, понятно, что когда одному сыну двадцать лет, а другому - семь, то опекать надо младшего. Но ведь и поучать младшего тоже ведь надо, разве нет? А Олега мама только опекала, все поучения доставались как раз старшему - Никите. Хотя он считал себя взрослым и самостоятельным. Только вот мама так не считала.
  
  Поэтому Никита в конце концов и не выдержал - устроился на работу в тюрьму. Там ему было как-то легче, нежели дома с мамой. Причина была проста - тем, кто работал в этом заведении, предоставляли общежитие. А так как Васнецов вернулся из армии сержантом внутренних войск, то ему просто прямая дорога была именно в тюрьму. Как в поговорке - "тюрьма - твой дом". Почти что "Дом-2". Ведь в армии он охранял исправительно-трудовые колонии, или, как говорят в народе, "зоны". Там, где содержат "зэков" - заключенных. Преступников то есть.
  
  Так Никита попал в тюрьму. Точнее, в следственный изолятор - если правильно называть это учреждение. И чего не пойти в тюрягу, если к нему домой, точнее, в мамину квартиру, о чём мама сыну неоднократно напоминала, однажды пришёл вербовщик. Точнее, работник военкомата, которые ходили по домам, куда возвращались из армии бывшие военнослужащие, отдавшие долг Родине, и уговаривали этих бывших военных не становиться гражданскими. И ещё немного одолжить Родине. Буквально года три. Правда, уже за другие деньги.
  
  Когда сержант Васнецов служил в армии срочную службу - он исполнял свой долг. Гражданский. Если честно, непонятно, почему для того, чтобы исполнить свой гражданский долг, гражданский человек обязан стать военным? И почему служба в армии для исполнения гражданского долга называется срочной, если она длится два года? Где здесь срочность? Нет, понятно, что когда-то в армии служили по 25 лет. По сравнению с этим сроком два года - это, конечно, срочная служба.
  
  В общем, когда Никита служил два года, отдавая Родине долг, то Родина ему платила сущие копейки - семь рублей. Когда он стал сержантом, то стал получать уже двенадцать рублей. Этих денег обычно хватало на сигареты - пачка самых дешевых сигарет без фильтра "Прима" стоила 16 копеек. Ну а если с фильтром - то покупали болгарские "Ту-134", "Родопи", "Стюардессу" или "Опал" стоимостью от 35 до 50 копеек. Впрочем, мало кто в армии позволял себе так шиковать. Разве что те, кто "сплавлял" "зэкам" в "зону" чай или таблетки, или какие другие так называемые "запрещённые предметы". Вот только это был конкретный залёт и за это солдат или прапорщик мог свободно угодить на "зону", то есть, получить срок.
  
  Васнецов такими вещами не занимался, потому отслужил свои два года нормально. Без особых залётов, не считая драк и пьянок, что для внутренних войск было, в общем-то, почти нормальным явлением. И вот ему предложили ещё немного послужить в армии, но уже не срочную службу, а сверхсрочно. То есть, устроится в армию на работу. И оказалось, что есть такая работа - Родину охранять. Точнее, тех людей, которые нарушили закон, то есть, преступников. Ведь в следственном изоляторе содержатся ещё не осуждённые к разным срокам люди, которые находятся под следствием.
  
  В общем, Никита согласился ещё немного одолжить Родине. Минимум три года. За это он получил зарплату, паёк, форму, а главное - комнату в общежитии. А поскольку те, кто с ним проживал в этой комнате, служили с Васнецовым в разные смены, то, как правило, в комнате он проживал почти один. Почти - это если не считать его друга Вадима Мухина, который в общежитии почти не проживал. Ведь он готовился жениться, поэтому чаще всего проживал у будущей супруги.
  
  И для него началась новая жизнь.
  Самостоятельная.
  
  Глава шестнадцатая, которая расскажет, как в СССР началась перестройка, которая окончательно его разрушила
  
  Как вы уже помните, среднюю школу Никита Васнецов окончил в 1982 году. Именно в этом году, в ноябре умер Леонид Ильич Брежнев, который 17 лет руководил советским государством. Никита почти ничего о нем не знал, хотя в школе его заставляли изучать материалы 22-го съезда КПСС, а также книги Брежнева "Малая земля" и "Целина". Как говорили на кухнях взрослые, писали эти книги за генсека целые писательские институты. Но в целом "дорогой Леонид Ильич" больше был известен по анекдотам о нем, которые во множестве ходили по Союзу. А ещё - своей ужасной дикцией, когда выступал на каких-то пленумах, съездах и просто по телевизору перед новогодним "Голубым огоньком". Не подумайте ничего фривольного - так в то время назывался праздничный новогодний концерт. Так вот, когда старенький Генеральный секретарь ЦК КПСС начинал по бумажке читать свою очередную речь, то над его выражениями "сиськи-масиськи", что означало слово "систематически" или "сосиськи сраны", что означало "социалистические страны", хохотала вся страна.
  
  Но в целом Никите было совершенно все равно, кто руководит страной, что в ней происходит, ибо политикой он тогда совершенно не интересовался. Поэтому вместе со всеми гражданами СССР негодовал по поводу апартеида в ЮАР, где угнетали негров белые расисты, или выражал решительный протест против гонки вооружений, которую затеяло коварное американское правительство. Стоит отметить, что через много лет, когда в ЮАР или Родезии апартеид был уничтожен, а вместо белых расистов странами стали управлять чернокожие демократы, то эти страны моментально рухнули в пучину нищеты.
  Просто факт.
  
  Так вот, когда Леонид Ильич умер, то Никита помнил, как по телевизору показывали похороны Брежнева. Тогда его родители почему-то встали и молча стояли за столом. А попытку Никиты пошутить по этому поводу как-то резко и зло оборвали. Помнил он и как гроб с телом покойного Генерального секретаря КПСС уронили в могилу.
  "Недобрый знак" - сказала тогда тетя Люба.
  
  Наверное, так оно и было, ибо после Брежнева очень скоро похоронили занявшего его место Константина Устиновича Черненко, а потом и Юрия Владимировича Андропова. Да и вообще, смерть Брежнева стала неким спусковым крючком, потому что после него членов Политбюро ЦК КПСС - из компании "кремлевских старцев", которые управляли Советским Союзом - стали хоронить одного за другим. И похоронили десятка полтора - Пельше, Косыгин, Устинов...
  
  Всех их Никита не знал, он познакомился с биографиями этих людей позже, когда изучал историю СССР и стран СНГ - Союза независимых государств, а потом позже, как журналист и как политический аналитик. Пока же он просто смотрел, как в Москве хоронят последнего Вождя...
  
  На смену Андропову пришел достаточно и даже неожиданно моложавый Михаил Сергеевич Горбачев. И снова понеслось - "Андропов был плохой", "Брежнев был плохой", "в Советском Союзе длительное время был застой", "с Америкой надо не воевать, а дружить", "мы перестроим страну"... В общем, началась печально известная Перестройка. И Ускорение. Как шутили тогда - что такое "перестройка и ускорение?" Это понос - в желудке перестройка, а в кишечнике - ускорение.
  
  Смешно, но так оно все и было - перемены в СССР пошли со скоростью поноса. И с тем же качеством. Вначале исчезли все продукты и дефицит, который при Брежневе наблюдался фрагментарно - были недоступны обычным людям только отдельные группы товаров - стал тотальным: исчезло практически ВСЁ! В магазинах были пустые полки - на них лежали только какие-то банки с морской капустой или брикеты дрожжей. Кстати, они быстро исчезли, потому что при Горбачеве стали проводить так называемую "антиалкогольную кампанию", когда водку стали давать по талонам и по спискам, а все остальное спиртное исчезло. И народ стал массово гнать самогон.
  
  В общем, не стало продуктов. Потом они постепенно стали появляться, но то одна, то другая группа товаров резко стала пропадать. Например, пропал чай - любой: индийский, грузинский, даже зеленый, китайский. Зато везде магазины вдруг заполнил чай турецкий, кстати, довольно паршивого качества. Теперь мы понимаем, что теневые дельцы подпольного - тогда подпольного - бизнеса делали на искусственном дефиците целые состояния. Ну и политику - постоянно на улицы выплескивались недовольные толпы народа, которые требовали то дешевую водку, а потом - хоть какую-нибудь водку, то продуктов, то работу... Да-да, работа тоже стала дефицитом. И страшилки про капиталистический ад - безработицу, неуверенность в завтрашнем дне, преступность, платную медицину и прочие "прелести" "свободного мира" - стали уже советской реальностью. Страна развитого социализма стала строить у себя недоразвитый капитализм.
  
  Появились первые недоразвитые капиталисты или, как их еще называли, "новые русские" - в малиновых пиджаках, с золотыми цепями на шеях, перстнями-печатками и прочими модными, как они считали, атрибутами роскошной жизни. Чаще всего это были бывшие спортсмены, ставшие рэкетирами, то есть, вымогателями, бывшие или настоящие бандиты, а также уголовники других "мастей" - мошенники-"кидалы", воры всех специализаций - от карманников-"щипачей" до грабителей и убийц, реже - "цеховики", подпольные коммерсанты, "барыги", которые нажили свой первичный капитал на торговле дефицитом еще во времена Брежнева. Вся эта резко разбогатевшая накипь всплыла, точнее, вырвалась на самый верх, как дерьмо из общественного туалета после того, как в "толчок" высыпали пачку дрожжей.
  
  Теперь они не боялись, не прятались, открыто выставляли свое богатство, а милиция уже не гоняла их, не арестовывала, а, наоборот, "сотрудничала" с ними, чаще всего просто получая у них, у бандитов мзду. Типа, свою "зарплату". В том числе и за то, что закрывала глаза на "шалости" этих "новых русских".
  
  Многие, наверное, видели фильм "Бригада", в котором рассказывалось о становлении вот такой рядовой банды - от дворовых мальчишек-хулиганов до серьезных бизнесменов. Через кровь, убийства, рэкет, торговлю наркотиками, краденным металлом и вообще всем, что плохо лежит.
  
  Плохо лежало в то время все, или почти все. Государство рушилось - Горбачев кроме деклараций и пустозвонства ничего реально в политику государства не привносил, а страной не управлял, Советский Союз на полной скорости несся в пропасть. А американские "друзья" в полном соответствии с доктриной Алена Далесса - бывшего директора Центрального разведывательного управления США (ЦРУ) - всячески помогали Михаилу Сергеевичу разрушать СССР.
  
  Вот только одна цитата из этой "доктрины":
  "Окончится война, все кое-как утрясется, устроится. Мы бросим все, что имеем... все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей. Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим истинные ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников... своих союзников и помощников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность, отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием, что ли, тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театры, кино - все будет прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства - словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос, неразбериху... Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель... Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого... Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего ненависть к русскому народу, - все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом. И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит... Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества. Будем вырывать духовные корни большевизма, опошлять и уничтожать основы народной нравственности. Мы будем расшатывать, таким образом, поколение за поколением, выветривать этот ленинский фанатизм. Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, будем всегда главную ставку делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее. Мы сделаем из них шпионов, космополитов. Вот так мы это и сделаем".
  Аллен Даллес, бывший Директор ЦРУ (Центрального Разведывательного управления) США в 1953-61гг. "Высказывания о России".
  
  Как оказалось, на самом деле этой "доктрины" не было - это был запущенный в СМИ искусно сделанный фейк. Однако историки все же утверждали, что хоть Даллес и не имел к этой писанине никакого отношения, подобная теория все же существовала и была использована ЦРУ в идеологической войне США против СССР. И много лет спустя, когда Никита прочитал эту "доктрину", он понял, как великую страну разменяли на жвачки, кока-колу и МакДоннальдс. А ядерное оружие - на джинсы и прочие тряпки. Да, в СССР исчез дефицит, в магазинах появилось ВСЁ, но одновременно у большинства людей исчезли не только деньги, чтобы это ВСЁ купить, но и работа, профессия, уверенность в завтрашнем дне. А также гордость за свою страну, которой уже не было в 1991 году. СССР прекратил свое существование, распавшись на те союзные республики, из которых был соткан все эти 74 года.
  
  Никита жил в Украине и после 1991 года история его страны отличалась от истории Российской Федерации, которую возглавил бывший первый секретарь Свердловского обкома КПСС Борис Ельцин. Хотя в августе 1991 года он оказался среди протестующих против ГКЧП под российским Белым домом, на баррикадах против танков.
  Но это было намного позже...
  
  И все же в Перестройке и переменах были и хорошие вещи. Даже очень хорошие.
  Например, те же джинсы.
  
  Первые джинсы Никите купила мама сразу после армии. Когда Никита Васнецов отслужил срочную и вернулся домой, как мы помним, 30 декабря, в аккурат перед Новым годом, то первое время он щеголял в военной форме - при сержантских погонах, с парадным белым ремнем, в почти офицерских сапогах. Но когда пару раз его внешним видом стали интересоваться военные патрули, а потом еще какой-то полковник-самодур стал выговаривать уже гражданскому человеку за расстегнутый подворотничок, Никита со злости прямо перед опешившим полковником сорвал с себя погоны и швырнул ему под ноги.
  
  После этого свою форму сержант Васнецов спрятал в кладовку и надел "гражданку". И вот здесь как раз уместными оказались джинсы, первые фирменные американские джинсы, которые мечтал когда-то купить Никита и которые впервые надел. Правда, после армейской службы ни джинсы, ни какие-нибудь другие фирменные вещи уже как-то не вызывали у него какого-то пиетета или благоговения. Ну, джинсы и джинсы, те же брюки, только из плотной ткани. Кстати, сам того не зная, Васнецов был прав - ведь в Америке джинсы вначале были просто формой для рабочих и фермеров. Кстати, и сейчас фермеры в США ходят в джинсах, как в рабочих робах. Это уже дизайнеры-модельеры сделали из них культ...
  
  Но даже на эти самые джинсы нужно было зарабатывать деньги. А бывший военнослужащий, которого еще недавно кормили и одевали за казённый счёт, внезапно был поставлен перед фактом - кормить он должен был себя сам. Нет, деньги он зарабатывал и раньше, до армии, работая на заводе. Но, во-первых, то были совсем другие деньги и совсем другое время. Время изменилось и деньги - тоже. И хотя пока еще расплачивались советскими рублями, но уже стали "ходить" американские доллары. И рубли, которые тоже пока ещё "ходили", не поспевали за ценами, которые резко взлетели.
  
  На заводе работать было уже не выгодно - Никите предложили устроится на Южный машиностроительный завод и пообещали зарплату примерно в 180 рублей. Однако, прождав почти месяц допуск - завод ведь был секретным, там строили ракеты - в результате бывшего сержанта Васнецова определили в какой-то подвал, где постоянно был жуткий шум. А 180 рублей заработной платы превратились в 180 рублей оклада, то есть, "грязными" - без вычета налогов. Получается, "на руки" выдавали примерно 140 рублей. И проработав два дня, Никита плюнул и написал заявление на увольнение по собственному желанию. И пошел работать в тюрьму!
  
  Глава семнадцатая. Твой дом - тюрьма!
  
  Тюрьмой в Днепропетровске называли следственный изолятор. Точнее, следственный изолятор в советское время сделали из знаменитой Екатеринославской тюрьмы. Там не отбывали наказание осуждённые преступники - в основном, там находились подследственные, то есть, те, кто находился под следствием и ждал суда. Это такая категория преступников, которые совершили серьёзные преступления и поэтому их нельзя было отпускать на подписку о невыезде.
  
  Второй категорией "сидельцев" в СИЗО были этапированные - осужденные судом и ожидающие этапа на "зону", или, как это называлось официально, в исправительно-трудовую колонию. Точно так же здесь размещали этапы из других городов или "зон", например, когда осуждённых переводили из колонии в колонию или возили из колоний на суд. Привезли, допустим, из ИТК, скажем, в Днепродзержинске осуждённого за воровство гражданина, против которого ведётся ещё одно уголовное расследование. И вот суд по этому делу состоится в Днепропетровске. Вот тогда этого гражданина привезут в СИЗО, на следующий день отвезут в суд, а потом - обратно на "зону".
  
  Была и третья категория - так называемые "полосатики" - осуждённые на тюремный режим. У них робы были в полосочку, только не как в фашистских концлагерях - вдоль тела, а наоборот - поперёк. Как правило, это были зэки - з/к, то есть, заключённые, приговорённые к максимальному сроку - пятнадцати годам лишения свободы или те, кому заменили расстрел на 15 лет. Таких содержали все 15 лет в камере, их не касались амнистии, они не могла рассчитывать на УДО - условно-досрочное освобождение. Вот для них это действительно была тюрьма. Все же в колонии осужденные имели хоть какую-то свободу - свежий воздух, работу, передвижение по колонии. В тюрьме, в камере примерно 4 на 4 метра - были камеры и больше, и меньше - подвигаться особо не получалось. Именно поэтому многие зэки постоянно "шарились" по камере, прогуливаясь в одиночку или парами от стены к стене. Прогулка была лишь час в день и то - в тесном тюремном дворике, где небо - "в клеточку". Потому что сверху была решётка. А если человек годами просто сидит в тесном помещении, точнее, даже не в помещении, а в камере? Какой там воздух, что вы! Дышать буквально нечем, сырость, влажность... Недаром после нескольких лет камерного режима вполне реально было подхватить туберкулёз.
  
  Никита, прежде чем попасть служить в Днепропетровский следственный изолятор, был вынужден месяц учиться в специальной школе контролёров СИЗО и ИТК в Днепродзержинске. Причём, жить там на казарменном положении. Так сказать, привет из армии. Само обучение было нетрудным - всё же он отслужил два года во внутренних войсках. А так среди будущих контролёров были и бывшие связисты, и бывшие ракетчики, и вообще - представители практически всех родов войск, которые недавно отбарабанили срочную службу в Советской Армии. Мотивация у всех была разная - кто-то не хотел идти пахать на завод, кто-то хотел перед поступлением в институт набрать льгот, ведь военнослужащие имели льготы, а вернулся из армии зимой, то есть, летом уже поступать пришлось бы на общих основаниях. А кто-то банально нуждался в жилплощади.
  
  Кстати, эта причина была больше, чем у половины обучающихся в школе - с получением квартиры в Союзе стало совсем туго, а от Днепропетровского УВД сразу давали общагу. Причем, не просто общагу! Фактически, это была "малосемейка" - не комнаты в общежитии, а однокомнатные квартиры - ванная и кухня в комнате, а не общий душ и кухня в конце коридора. Ну и зарплата 150 рублей чистыми, доплаты, паёк, форма - все это было очень даже неплохо. И делать-то ничего не надо было - ходи себе по коридору изолятора да в глазки камер заглядывай.
  
  Как оказалось, просто ходить - это та ещё работка. Служба в СИЗО проходила по принципу "сутки-трое". 12 часов днём работаешь - сутки дома, 12 часов ночью работаешь - двое суток дома. Такой график, кстати, тоже многих привлекал. Никита, например, мог ездить на сборы и соревнования - он продолжал заниматься скалолазанием. А кому-то нравилось, что после работы можно было ездить на дачу, на рыбалку, да куда угодно.
  
  Но 12 часов на ногах - это оказалось не так-то и просто. Днём ещё было интересно - конвоировать заключённых из камеры, скажем, к врачу или на допрос, сопровождение раздачи пищи, вывод камер на прогулку, короче, весь день "коридорный" - так называлась должность Никиты - всё время что-то делал. А вот ночью ходить по коридору и заглядывать в глазки камер было очень скучно. А разговаривать с осуждёнными строго запрещалось. Впрочем, Никита особо и не хотел ни с кем из них разговаривать - он был убеждён, что с преступниками разговаривать нельзя. Не потому, что запрещали инструкции, нет. О чём с ними разговаривать? Они же преступники - воры, грабители, а порой и убийцы.
  
  Очень скоро Никита Васнецов убедился, что пословица "от сумы да от тюрьмы не зарекайся" справедливо на все сто. Как оказалось, посадить можно было любого человека и часто совершенно ни за что. Например, на сельской свадьбе подрались два мужика - и обоих посадили. За хулиганство. Или украл у соседа двух куриц - дали два года. И это - сущая правда! Сидели за кражу велосипеда, за драку на трамвайной остановке - слово за слово и понеслась. Сломал челюсть - средние телесные, на тебе три года. В общем, как с пословице: украл миллион - стал депутатом, украл рубль - получил тюремный срок.
  
  Постепенно старший сержант Васнецов - а звание ему оставили то же, что в армии, но добавили одну ступень - стал нарушать запрет на разговоры с осужденными и порой по ночам открывал "кормушку" у камер, чтобы перебросится с осужденными парой фраз. Всё же интересно ему было, кто сидит, за что, о чём они думают и как вообще живут в тюрьме? Да и ночь коротать таким образом было веселее. Никита старался никогда не утяжелять судьбу тех, кто уже был наказан государством. Он не зверствовал, как некоторые его коллеги, которые могли и при конвоировании дубинкой по спине осуждённого "протянуть", и в карцер отправить. Однажды один из "сидельцев", видимо, "на спор" попросился к старшему на этаже - это был, как правило, уже опытный контролёр, который исполнял обязанности "корпусного", то есть, старшего по корпусу. Но старшина Климчук, когда Никита, который имел должность старшему по коридору, или "выводного", привёл осужденного в комнату к "корпусному", вызверился на неожиданного посетителя и приказал старшему сержанту дать шутнику дубинкой по почкам. Оказалось, что старший сержант Васнецов должен был доложить старшине о том, что к нему на приём просится осуждённый из такой-то камеры. И только после того, как "корпусной" даст добро, выводить этого осуждённого.
  
  - А если еще с десяток ко мне попросятся - всех водить будешь? Им же скучно, сидят весь день в камере, прогулка всего час, вот они и проверяют тебя, салагу зелёного, "на вшивость". А потом попросят им наркотики принести или ещё чего, "маляву", к примеру, на волю передать, - укоризненно сказал Никите старшина Климчук.
  - Да что вы, товарищ старшина, какие наркотики? И в мыслях не было, - стал оправдываться Никита.
  - Всё начинается вот с таких невинных просьб. А потом не заметишь, как тебя запутают, там такие гаврики сидят, что окрутят, облапошат и ещё должен им будешь. Ладно, вот тебе дубьё, выдай своему шутнику порцию, - сказал Климчук и вручил Васнецову резиновую дубинку.
  
  Когда зэк увидел, как Никита подходит к нему с дубинкой, он сразу всё понял.
  - Начальник, извини, пошутил, давай не будем пороть горячку. Хочешь, я на руках до камеры дойду? - быстро заговорил он, прижав руки к груди.
  И хотя осуждённый не выглядел атлетом, Никита всё же его пожалел. И разрешил - ну, не бить же его в самом деле? Да, вор, но он же человек! А как бить беззащитного человека, пускай он и преступник?
  В общем, зэк сделал стойку на руках и пошел по коридору.
  Идти до камеры было метро тридцать и почти все эти тридцать метров этот мужик таки прошёл на руках. Видимо, до "посадки" этот мазурик или серьёзно занимался спортом, или работал в цирке - уж очень ловко у него получилось пройтись на руках.
  
  Перед камерой зэк встал на ноги и снова попробовал побузить - стал подначивать своего конвоира, мол, а нельзя ли ему на приём к оперу? И когда Васнецов попробовал его силой запихнуть обратно в камеру, мужик неожиданно стал как бы в шутку сопротивляться. И Никита моментально почувствовал, что сиделец обладал недюжинной силой, а мышцы у него были просто стальными. И тут Васнецов испугался. Испугался всерьёз - он понял, что не будь на нём формы и погон, этот зэк за несколько секунд сломал бы его, Никиту, здесь, в коридоре, как сухую тростинку. А, может, они это спланировали и сейчас вся камера вырвется на волю, начнётся бунт?
  
  Все эти мысли пронеслись в голове у старшего сержанта Васнецова за какие-то секунды. И он начал действовать рефлекторно, сначала даже не соображая, что именно он делает - Никита захватил навалившегося на него мужичка за кисть его правой руки, зажал, а потом резко вывел в сторону, проведя приём из арсенала джиу-джитсу или боевого самбо, который назывался "рычаг кисти наружу". Приём неожиданный и очень болезненный. Мужик, не ожидав такого, ойкнул и опрокинулся на спину. Никита, не выпуская зэка, продолжая осуществлять болевой контроль, вывернул его кисть уже в другую сторону, завернув его руку ему же за спину, перехватив второй рукой уже его руку в локтевом суставе и, заведя свою левую руку ему под плечо, правой перехватил сидельца уже в районе горла, проведя удушающий приём. За эти несколько секунд этот акробат внезапно оказался зажат у стенки, причём, его правая рука была на болевом приёме, а шея - в удушающем захвате. Всё же не зря Никита в армии так много тренировался, причём, занимаясь не только ударной техникой.
  
  Почувствовав, что его рука вот-вот сломается, зэк завопил благим матом:
  - Командир, командир, всё-всё, закончили, виноват, больше не буду, отпусти!
  Никита всё ещё переживал свой страх и оттого сильно разозлился.
  - Я тебя сейчас, шутника, в карцер отведу, за нападение, слышь ты, хрен с бугра!
  Материться в тюрьме было нельзя - Никита это усвоил ещё во время службы во внутренних войсках. Ведь ты не знаешь, с кем имеешь дела, а если вдруг оскорбишь какого-то серьёзного вора, то рано или поздно придёт "ответка" - или он сам, освободившись, накажет, или его кореша потребуют "ответить за базар". Бывало, солдат, который позволил себе лишнее, до дембеля не доживал. Но чаще приходилось откупаться... Так и попадали в кабалу не только солдаты, но и даже офицеры...
  
  Сиделец, видя, что контролёр на взводе, сам струхнул - ведь, по сути, он действительно совершил нападение и мог получить новый срок ни за что, буквально на пустом месте. Причём, если бы на месте Васнецова был бы опытный сотрудник, он бы сразу вызвал наряд и бедного шутника сначала отбуцкали бы дубинками хлопцы из спецвзвода, потом закинули бы в карцер, а потом добавили бы к сроку три года, как минимум.
  - Всё, начальник, приношу извинения, давай замнём, буду должен. Виноват, исправлюсь! - прошипел немного придушенный зэк.
  
  Никита отпустил мужика, тем более что сам не знал, что ему делать - долго продержать он бы его не смог, а руку ему сломать у него бы вряд ли получилось, всё-таки силушкой сиделец обделён не был. В общем, как в поговорке про медведя, которого охотник как бы поймал, а привести не может, потому что медведь не пускает.
  
  После этого случая Васнецова в тюрьме зауважали. Уже тот факт, что он не отдубасил шутника - а в камере действительно решили проверить нового контролёра "на вшивость", не "сдал" его корпусному начальнику, не написал рапорт и вообще не стал как-то портить мужику жизнь, быстро стал достоянием тюремной братвы. Конечно, тюремные "барабаны", то есть, местные "стукачи", завербованные оперчастью и "стучавшие" ежедневно операм, тоже эту ситуацию описали, но майор Васильченко - дежурный по следственному изолятору или ДПНСИ - в ответ на реплику своего зама по оперативной работе усмехнулся и сказал:
  - Парень в сложной ситуации не растерялся, не зассал, а согнул Акробата в бараний рог. И не пошёл у него на поводу. Ну, да, иногда болтает с ними, нарушает, но ни в чём таком замечен не был? Не был. Ничего никому нет передавал? Хотя и предлагали, правда? Так что не надо на парня гнать.
  
  "Акробат" - это кличка у того зэка была такая, он, как оказалось, действительно работал раньше в цирке. А старшего сержанта Васнецова на тюрьме прозвали "Укротителем" за то, что он смог укротить Лёшу Акробата. Сам Лёша пару раз позже встречался с Никитой в тюрьме и вежливо ему козырял. А через неделю после инцидента приятель Васнецова и его сосед по комнате Вадик Мухин передал Никите красиво отделанный блокнот.
  - Это тебе, писатель, подгон от братвы, - сообщил Вадим ошарашенному Васнецову. ќ- Братва - она справедливость уважает.
  
  Откуда контингент в тюрьме узнал про увлечение Никиты - он так и не смог узнать. Дело в том, что ещё в армии Васнецов стал писать стихи. И у него было несколько тетрадок, в которые он их записывал. К сожалению, в армии, после очередного конфликта с замполитом и отсидки на "губе", вернувшись в роту, Никита обнаружил, что все его тетрадки были порваны и выброшены на мусор. Он смог только найти несколько листочков со стихами, а кое-что смог восстановить по памяти. Когда Васнецов демобилизовался, то дома стал носить с собой небольшой блокнот, в который записывал новые стихи. И, видимо, зэки об этом узнали. В общем, подаренный ими блокнот был шикарным и очень удобным. Никита не стал отказываться от такого подарка. И через десять лет именно те стихи, которые были записаны в этом блокноте, вошли в его первый поэтический сборник.
  
  Был ещё один финал у этой истории - старшего сержанта Васнецова перевели во внешнюю охрану и поставили дежурить с автоматом на вышку. То есть, перевели в караул на охрану внешнего периметра. Видимо, в оперчасти, узнав о том, что Никита позволил себе общаться с заключёнными, решили от греха подальше убрать его с должности коридорного контролёра. Раз пожалел зэка - может пожалеть ещё раз. А там и до беды недалеко - пронесёт запрещённые предметы или письмо на волю... В общем, стал Никита дежурить на вышке, кстати, в компании со своим приятелем и соседом по комнате Вадимом Мухиным.
  
  А вскоре он решил уйти из тюрьмы, потому что в самодеятельном театре, в котором он стал заниматься, придя из армии, произошли очень важные перемены...
  Но это случилось только через год.
  Глава восемнадцатая. Как Никита стал актером и что из этого вышло?
  
  С театром, как вы помните, Никита всегда был если не на "ты", то, во всяком случае, за руку здоровался. Благодаря своему папе-актеру еще в раннем детстве мальчик, что называется, вырос на сцене. Вернее, за кулисами. Пока его папа играл Дедов морозов, а также прочих персонажей из сказок или серьёзных пьес, его сын за кулисами сидел и смотрел на своего папу. А в детском садике с гордостью всем заявлял: "Мой папа - Дед мороз!" Нельзя передать словами, какое впечатление это производило на детей и каким авторитетом обладал маленький Никита Васнецов.
  
  Поэтому ничего удивительного не было в том, что в 16 лет Никита совершил первую попытку стать актёром. Попытка не удалась, актёром он не стал. Вернее, он стал учиться актёрскому ремеслу, для чего стал посещать театральную студию. Кстати, сам приход юноши в театр был совершенно случайным. Потому что на самом деле Никита в то время хотел стать не актёром, а певцом. С одной стороны, как бы тоже играть на сцене, только ещё и петь. Ведь певец - это же тоже артист. И актёр - артист. Оба выступают на сцене. Только один играет на музыкальном инструменте или поёт, а второй играет роли других людей. Ну, то есть, изображает на сцене других людей.
  
  Изображать других Никита Васнецов не хотел, он хотел показывать только себя. В детстве мальчик постоянно изображал из себя певца - ставил на проигрыватель разные пластинки и потом пел под эту фонограмму, рассматривая себя в отражении от мебельной стенки. При этом Никита изображал игру на гитаре, которой ему служила выбивалка для ковра. Голос у него был вполне приличный - учась в школе, Васнецов выступал на различных вокальных конкурсах, даже зарабатывал призы и дипломы. Но примерно в 12 лет его чудный ангельский голос стал переживать мутацию - стал ломаться. И петь Никите запретили. К 15 годам голос его окончательно сломался, точнее, пережил период взросления и вместо тенора Васнецов мог уже петь баритоном. Попрактиковавшись дома, он решил, что теперь пора ему выходить на Большую Сцену. И когда он уже учился в 10 выпускном классе, то решил пойти во Дворец культуры машиностроителей и попроситься в какой-нибудь ансамбль. Ну, то есть, чтобы его приняли в качестве солиста.
  
  Дворец этот находился под патронатом Южного машиностроительного завода, где директорствовал будущий президент будущей Украины Леонид Кучма. Ну и, конечно же, Южмаш весьма неплохо финансировал так называемую художественную самодеятельность - в ДК Машиностроителей были и театральные студии, и танцевальные, и несколько ансамблей, и даже цирк. Точнее, студия циркового искусства. Но Никита хотел петь и поэтому присмотрел в ДК вокально-инструментальный ансамбль "Поющие гитары". В то время модно было называть так ансамбли, например, на весь Советский Союз тогда гремел ВИА "Голубые гитары". Там пели и играли такие артисты, как Аида Ведищева, Игорь Крутой, Вячеслав Малежик, Александр Малинин, Роксана Бабаян, Павел Бабаков, Пётр Подгородецкий и многие другие. Вот и в провинциальном Днепропетровске тоже были свои "гитары", только поющие.
  
  Увы, но Никита не прошёл конкурсный отбор. Сначала всё шло по плану: он нагло заявился прямо к художественному руководителю Дворца культуры Валерию Мякотенко и с порога заявил ему, что хочет стать певцом. Валера был очень демократическим руководителем - он даже ходил на работу не в костюме, а в джинсах и свитере. А еще он носил бороду и вообще напоминал молодого Хемингуэя. В общем, худрук не выгнал наглого подростка, а взял его за руку и отвел на прослушивание к руководителю ансамбля "Поющие гитары". Руководитель спросил Никиту, что бы он хотел спеть. Васнецов, недолго думая, заявил, что споёт "Песенку студента". Это была песня "Из вагантов" с супермодного альбома "По волне моей памяти", где все песни были на стихи Давида Тухманова.
  
  Планка была, конечно, очень высока, даже для имевшего вокальный опыт Никиты. Ведь раньше он исполнял советские патриотические песни под аккомпанемент фортепиано и песни эти были довольно простыми. А вот незатейливая - на первый взгляд - "Песенка студента" имела свои подводные камни - резкий переход от медленной части к быстрой, смену тональности. В общем, не зря первым исполнителем этой песни был Леонид Бергер - великолепный певец, о котором тогда Никита и не слышал. Одним словом, когда руководитель ансамбля стал ему аккомпанировать на гитаре, а худрук даже стал подстукивать ему на барабанах, Васнецов стал немилосердно "киксовать". То есть, петь мимо нот. После чего стушевался и поник.
  
  Но Валера Мякотенко, увидев грусть-тоску неудавшегося певца, внезапно предложил Никите попробовать свои силы на театральной сцене. И отвел его на этаж выше в легендарную двадцать третью комнату. Где обитали два театра - "Молодёжный театр" Стаса Петрова и театр пантомимы "Мим" Валеры Клейменова. Этот визит в 23-ю комнату на многие годы определил судьбу и дальнейшую жизнь Никиты Васнецова.
  
  В "Молодёжном театре", точнее, в студии - ведь, как вы помните, в Советском Союзе все так называемые самодеятельные актёры работали где-то, а по вечерам приходили на репетиции - Никита пробыл всего год. Именно пробыл: он просто приходил на репетиции по вечерам и смотрел, как репетируют взрослые - по его меркам - студийцы. Сам он был в этой театральной студии единственным подростком и толком не понимал, чего он здесь забыл? Но его неудержимо тянуло к сцене - то ли папины гены влияли, то ли надежда когда-нибудь стать певцом подстёгивала... Как ни странно, через много лет Никита всё же выйдет на сцену и в качестве вокалиста, причём, и в качестве актёра. С театром у него всё сложится - он будет играть на сцене и даже, как режиссёр, поставит свои спектакли.
  
  Но тогда он, как личинка в коконе, просто сидел у стенки и смотрел на репетиции. И впитывал. А студийцы репетировали очень интересную пьесу - "Девятый праведник", текст которой потом Никита Васнецов нашёл в интернете, прочитал и выпал в осадок. Потому что пьеса была просто бомба! Именно она занесла в подростка тот вирус, тот зуд творчества, который через много лет превратил обычного советского паренька в поэта и композитора, актёра и певца. Ну и, конечно же, именно "Девятый праведник" стал, наверное, отправной точкой будущего писателя Никиты Васнецова.
  
  И всё же до армии никаких особых успехов на поприще театра Никита не добился. На следующий год, уже окончив школу и работая на заводе, он осенью снова пришёл в театральную студию. Но "молодёжного театра" там уже не было - он переехал в другой Дворец культуры на другой конец города. А юноше руководитель театра пантомимы "Мим" Валера Клейменов предложил записаться к нему в студию. И Никита записался. В пантомиме он тоже особо не преуспел - ну, научился шаги на месте или "стенку" показывать. Тогда особого интереса у Никиты это не вызывало, просто нравилось, как тогда говорили, "тусоваться" в театральной студии, опять же, рядом были взрослые ребята, у которых было чему поучится.
  
  В студии пантомимы Васнецов прозанимался больше года. И ушел в армию. А вот вернувшись после службы в армии, Никита сразу отправился в театр пантомимы. Так сказать, сделал вторую попытку попасть на сцену. И на этот раз уже попал. Попал конкретно!
  
  Народный театр "Мим" под руководством Валерия Клейменова всегда базировался во Дворце культуры машиностроителей, который находился на улице Рабочая. Как ни странно, дети рабочих, а также интеллигенции весьма охотно приходили в Дворцы культуры заниматься театром. Правда, такая охота часто быстро заканчивалась, но, тем не менее, комната No23 ДК машиностроителей, в которой располагался театр "Мим", всегда напоминала проходной двор пополам с караван-сараем. Позже подобные тусовочные центры станут называть флэтами, хотя тогда было только внешнее сходство - весьма вызывающе одетые и причесанные молодые люди, вольнодумство, творчество во всех ее проявлениях, кроме, разве что музицирования.
  
  Впрочем, нет - музыка тоже присутствовала: в углу просторной комнаты стояла барабанная установка, за которой барабанщик по имени Джек (на самом деле его звали Женя) усердно лупил палочками по всем барабанам. Вскоре на него пожаловались певцы из хора, которые располагались этажом ниже, и Джек с барабанов перешел на "резинку" - стал лупить палочками по такому тренажеру, который состоял из круглого диска с приклеенной резиной. Из такой резины сапожники обычно вырезали подошвы. Грохоту от палочек Джека стало меньше, но головная боль у студийцев и актеров "Мима" осталась.
  
  Вообще кроме музыкантов - барабанщика Джека, гитариста Сергея Парадовича и их техника Толика Багрия - были и художники. К приходу Никиты в театральную студию из всех художников остался только один - "Старый", он же Виталик Довгалюк, он же ведущий актер театра. В паре со своим другом и другим ведущим актером Димкой Бутом Старый отрабатывал практически всю программу театра. А это, как минимум, 12 номеров - пантомима, клоунада, буффонада. Позже "Мим" стал ставить не только программы с набором клоунских номеров, но и спектакли пантомимы.
  
  На тот момент - а это был 1986 год - "Мим" занимался в основном клоунадой и буффонадой, показывая на редких выступлениях сценки типа "Асисяй" из репертуара "Лицедеев". Кстати, и с театром Славы Полунина, и с одесскими "Масками" Жоры Делиева днепропетровские "мимы" очень дружили. И те к ним часто приезжали в гости. Благо, в советские времена проезд из Питера в Днепр или из Одессы в Днепр стоил сущие копейки, а уж насчет проживания - клоуны из разных городов всегда помогали друг другу. Тем более что тот же Георгий Делиев в то время был еще малоизвестным комиком, а его знаменитый сериал "Маски-шоу" еще и не начинал свое триумфальное хождение в народ. Он тогда еще не снимался в кино.
  
  Первый раз, уже год прозанимавшийся в театре пантомимы Никита, который знакомился не только с искусством пантомимы, а параллельно еще и постигал азы звукорежиссуры, увидел ныне знаменитого Жорика Делиева в 23-й комнате, когда тот, нагло расположившись в его закутке звукорежиссера, что-то наигрывал на его же гитаре черниговского производства. Никита даже не понял сначала, что это за парень с ирокезом на голове влез в его вотчину.
  Но на всякий случай ничего не сказал.
  И правильно сделал.
  
  "Маски", несмотря на зарождавшийся звездный статус, оказались совершенно компанейскими и супер-коммуникабельными ребятами. И уже вечером мимы Днепропетровска и Одессы вместе выпивали, дурачились, показывая друг другу свои номера и домашние заготовки. Перед этим одесситы отыграли свой клоунский спектакль, на который пришло что-то около 20 человек. Кроме шуток - в зале сидело два десятка случайно зашедших людей, а на сцене исполнялись великолепные клоунады: "Американцы", "Тыч-тыч-мана-мана", "Кафе" и другие, ставшие через пару лет золотым фондом отечественной пантомимы и клоунады.
  Что сказать - недостаток рекламы...
  Точнее, ее полное отсутствие.
  
  Кстати, в то время советские люди не видели разницы между пантомимой и клоунадой. Пример Марселя Марсо, который одинаково смешно показывал и комические, и лирические миниатюры, давал право идти по его стопам. Однако Каунасский театр пантомимы и пластики Кястутиса Адомайтиса, а затем и Московский театр пластической драмы Гедрюса Мацкявичюса пошли по иному пути, став показывать спектакли из репертуара чистой пантомимы, восходящей в своих традициях к творчеству другого знаменитого французского мима - Дебюро. И гастроли каунасского театра в Днепропетровске стали самым настоящим прорывом в сознание днепропетровских театралов.
  
  В 1988 году Большой зал Дворца Машиностроителей, наверное, впервые не на празднике Дня Победы или Великой Октябрьской революции, а целую неделю безо всякого праздничного повода просто ломился от зрителей. Причем, если на первом спектакле каунасских мимов еще были свободные места, то на остальные восемь спектаклей народ готов был сидеть даже в проходах на ступеньках. И сидели! Вместо 600 человек в зал впихнулось вдвое больше. Такого успеха ни один театр, даже гастролирующие "звезды" уровня Райкина, Калягина, Филипенко не знали никогда!
  Впрочем, времена изменились...
  
  И, тем не менее, успех Каунасского театра пантомимы и пластики показал, что настоящее искусство всегда может быть успешным с коммерческой точки зрения. Просто к новому зрелищу для все-таки провинциального города Днепропетровска (с точки зрения театра) добавилась грамотная, продуманная и профессиональная рекламная политика, умелый маркетинг и подготовка почвы на местном уровне. Местный уровень - это помощь днепропетровского театра "Мим", начиная от переговоров руководителя театра Валеры Клейменова и с заводским начальством, и с городскими властями, заканчивая тем, что студийцы днепропетровского театра сами брали билеты на спектакли друзей из Литвы и шли их продавать на улицы родного города. Билеты продавались хорошо.
  
  Спектакли Адомайтиса поразили всех. Собственно, как и актеры Каунасского театра. Потому что клоунада и буффонада типа "Асисяй" благодаря ленинградским "Лицедеям" в Советском Союзе уже была широко известна, а вот пластическую драму многие видели впервые. И когда простые советские люди, которым вдруг повезло оказаться в настоящем Театре, внезапно открывали для себя искусство пантомимы, когда все можно было понять без слов - это поражало воображение. И поднимало зрителей на какой-то новый культурный уровень.
  
  Между прочим, услышав музыку одного из спектаклей литовских мимов, Никита заинтересовался автором и таким образом познакомился с творчеством французского композитора Жана-Мишеля Жарра, который в то время только набирал свою популярность в СССР. А уж образы, которые показали литовские актеры, надолго запомнились Никите. Возможно, именно эти гастроли окончательно сформировали его понимание театра пантомимы и театра вообще, как режиссера.
  Правда, тогда он еще об этом не знал.
  
  Глава девятнадцатая, в которой Никита встретился со своим отцом на театральной сцене
  
  Когда Никита только делал свои первые шаги на театральном поприще, то еще не было ни Горбачева, ни "гластност энд перестройка". Зато была советская власть, масса кружков и театральных студий при Дворцах пионеров или культуры, все это было бесплатно и содержалось либо за счет государства, либо за счет профсоюзов, как это было в ДК Машиностроителей, где и существовал театр-студия "Мим". Театр изредка давал отчетные спектакли, раз в год - обязательный спектакль, который подтверждал звание "народный театр". Еще актеры, точнее, студийцы театра участвовали в обязательных профсоюзных сборных "солянках", приуроченных к праздникам Великой Октябрьской социалистической революции, Дню Победы, какому-то очередному съезду КПСС или, само собой, ко Дню машиностроителя. В таком сборном концерте от каждого коллектива, который базировался в ДК, требовался один или парочка номеров. Ведущие концерта - конферансье - объявляли номера и произносили какие-то тексты-поздравления, а потом выходил, например, танцевальный ансамбль "Радость" и танцевал какой-то танец. Потом - клоунада, потом - юные циркачи, потом - еще какие-нибудь юные таланты в области гимнастики иди бального танца, и так далее. Ну, иногда на сцену выкатывал местный вокально-инструментальный ансамбль. Пели живьем - фонограмму в те времена записать было крайне сложно, писали сразу весь ансамбль или оркестр "живьем", без сведения, на ленточный магнитофон "МЭЗ", а уж петь под фонограмму вообще никто не умел. Так что пели по старинке, причем, у музыкантов даже не было мониторов. Как они умудрялись играть и петь - это для Никиты до сих пор остается загадкой.
  
  Итак, актеров в театре-студии "Мим" в полном понимании этого слова не было: актеры, игравшие в спектаклях Валеры Клейменова, руководителя театра, работали или учились, а в свободное от работы или учебы время занимались, как это тогда называлось, художественной самодеятельностью. Например, Старый - Виталик Довгалюк - учился на втором курсе в инженерно-строительном институте, осваивая специальность архитектора, а Димка Бут работал каким-то подсобником на какой-то базе. Впрочем, он постоянно менял работы, как перчатки, подолгу нигде не задерживаясь.
  
  Но Валера давал возможность своим актерам подзаработать: "Мим" частенько выезжал на "халтуры" - "агитбригады" или, иными словами, выездные концерты, которые оплачивал заводской профсоюз. И можно было срубить рублей двадцать или, в крайнем случае, получить талоны на питание в заводскую столовую. Кормили тогда очень и очень прилично: на один рубль восемьдесят копеек - столько стоил талон на обед - выдавали первое-второе и компот. Борщ или суп были наваристые, а на второе всегда был нормальный кусок мяса с гарниром - картошка пюре или макароны. Вечно голодным студентам, таким, как Старый, такие обеды были очень кстати. Ведь стипендия в советские времена насчитывала всего 30-40 рублей, в то время как средняя зарплата по стране равнялась 120 рублям.
  
  А еще раз в году были так называемые "ёлки". И кто-то вовсю мог "дедморозить" - взяв в театре костюм Деда Мороза, ходить и поздравлять граждан с Новым годом, кто-то - играть на разных утренниках в детсадах того же Деда Мороза, Снегурочку, или Доброго Волшебника. И, самое главное: всю неделю новогодних каникул во Дворцах культуры шли новогодние спектакли - два раза в день, в 10-00 и в 13-00. А роль в таком спектакле оплачивалась - то ли 40, то ли 50 рублей. Такая сумма за одну неделю - это был солидный заработок. Кстати, за сценарий новогоднего спектакля полагался гонорар - сто рублей. На тот момент это были колоссальные деньги.
  
  Со временем Никита научился лихо писать такие сценарии, тем более что в своей основе они плагиатились из какой-то всем известной сказки, например, сказки про Золушку или Снежную королеву. Весь фокус состоял в том, чтобы взять, так сказать, фабулу известного произведения, хотя бы и про Колобка, добавить туда по вкусу каких-нибудь отрицательных героев, иногда из совершенно другой сказки. А главное: обязательно прописать в сценарии главных героев - советских пионеров, которые всех спасают, а злых персонажей обязательно перевоспитывают. Классический пример такой модернизированной сказки - старый советский фильм "Новогодние приключения Маши и Вити".
  
  Правда, в театральном варианте было сложнее - в новогоднюю постановку необходимо было включить еще и массу номеров всех творческих коллективов, которые занимались в ДК и которые оплачивались из профсоюзного кармана. А раз оплачивались - так давайте, изображайте! То есть, еще один такой отчетный концерт. Причем, детям, которые выходили на сцену, не платили ни копейки - им просто выдавали талоны на питание. Деньги дерибанились на уровне руководства ДК. Но получить роль в новогоднем спектакле для ребенка - это была высокая планка!
  
  А детки, приходя с родителями на обед в ближайшее кафе, в котором эти талоны можно было отоварить, гордо набирали на все эти рубль-восемьдесят заварные пирожные, которые стоили по 22 копейки, и угощали ими папу с мамой. А те умилялись - вот, наше чадо уже само заработало свой первый гонорар. На самом деле гонорар получали руководители студий - танцев, цирковой, или той же пантомимы.
  
  Но руководитель театра-студии "Мим", получая свой гонорар, про своих актеров не забывал - обычно Валера расписывал главные роли в новогоднем спектакле своим мимам, которые, конечно же, владели не только пантомимой - они вообще были очень хорошими актерами. Поэтому, как правило, и Баба Яга, и какой-нибудь Добрый Волшебник - все они были из 23-й комнаты - так все в ДК Машиностроителей называли "вотчину" театра-студии "Мим".
  
  Сами новогодние спектакли напоминали винегрет - например, классический сюжет о похищении новогодней ёлки или Деда Мороза коварной Бабой Ягой, Карабасом-Барабасом или, на худой конец, Серым Волком, дополнялся цирковыми номерами, бальными танцами или казачьими плясками. То есть, какой был коронный номер у коллектива художественной самодеятельности - такой и надо было вставить. А сценарист ломал себе голову в попытках оправдать появление в сказочном зимнем лесу танца "Чунга-Чанга" и маленьких папуасов.
  
  Мало того - когда в 1988 году в Днепропетровске, как и во всем Советском Союзе, пошло повальное увлечение брейк-дансом и Майклом Джексоном, то почти в каждом новогоднем спектакле вдруг где-то ближе к концу, например, в замке Снежной королевы начинали крутить свои вертушки непонятно откуда взявшиеся брейк-дансеры, либо демонстрировать свою знаменитую лунную походку заезжий Джексон днепропетровского разлива. Причем, до "зеленого" спектакля еще было ой как далеко.
  
  Вы не знаете, что такое "зеленый" спектакль"?
  "Зеленый" спектакль - это, как правило, последний спектакль театрального сезона, или, как в случае с "ёлками", последний спектакль в новогодние каникулы. На таком спектакле по старой доброй театральной традиции разрешалось, точнее, допускалась импровизации на какие угодно темы. Актеры шутили, как сейчас говорят, прикалывались друг над другом. Но высший пилотаж заключался в том, чтобы зрители ничего не заметили. Тем более, не дай Бог, если заметит "лажу" дворцовое, профсоюзное или заводское начальство, которое тоже приводило своих деток на спектакли. То есть и так новогодние сказки были похожи на конструктор "Угадай сам", а если еще актеры распоясывались, то сказка могла превратится в бред сумасшедшего.
  
  Кстати, пару раз такое было.
  Но об этом - как-нибудь потом.
  
  Итак, в сказку, например, "Новый год в Королевстве Кривых зеркал" (как раз на экраны вышел фильм про это королевство), где кроме героев известной сказки, в сюжет которой советские пионерки Оля и Яло были уже заложены, как сейчас говорят, "по умолчанию", добавлялись и страшные пираты - у детского коллектива "Солнышко" как раз был готов пиратский танец, и веселые цыплята - у детской танцевальной студии "Веснушки" пятилетние танцоры только-только разучили танец "Веселая ферма", и жонглеры с акробатами - народный цирк "Днепр" подготовил новую программу, которую перед гастролями срочно надо было обкатать. И вот такое "королевство" надо было увязать с Новым годом, придумать главную интригу и написать реплики главным героям.
  
  А самое главное - спектакль должен вместить в себя ВСЕ номера художественной самодеятельности и не выйти за рамки 45 минут - больше маленькие детки, пришедшие на новогодний спектакль, которые тогда еще называли утренниками, не могли!
  Задачка...
  
  Но "придворный" сценарист ДК Машиностроителей - как правило, им был руководитель студии юных поэтов Вилен Каневский - умел выпутываться из таких ситуаций. А его сценарии, наверное, поразили бы воображение самого Альфреда Хичкока. Позже, когда Никите довелось самому попробовать себя в роли автора такого вот сценария, он умудрился втиснуть в новогодний спектакль даже "Танец юных буденовцев", которые внезапно появились в сказочном лесу и разогнали своими саблями и красным знаменем злых разбойников. Мало того - Никиту даже отметили за высокую идеологичность новогоднего спектакля! Впрочем, Советский Союз - страна уходящего маразма...
  
  Но прежде, чем Никита стал признанным автором новогодних спектаклей - кстати, по протекции самого Каневского, он попробовал себя в роли актера. И первый свой новогодний спектакль он сыграл в 16 лет. Причём, вместе с ним на сцену в роли Деда Мороза вышел... его отец.
  
  Сама история эта была довольно банальной - когда Никита был еще маленьким, его мама запретила его отцу приходить к сыну в школу. Вернее, вначале она запретила папе Никиты посещать сына в детском садике, а потом, когда папа Никиты стал тайком приходить к Никите в школу, его мама об этом узнала. И устроила своему бывшему мужу скандал. Раиса Васнецова всю жизнь считала, что только она вправе решать, как другим людям поступать и что им делать. Но подавляющее большинство граждан обычно поступали так, как считали нужным поступать и в её указаниях мамы Никиты не нуждались. От этого она бесилась и еще больше гнобила своих близких, ведь далекие посылали маму Никиты куда подальше. Так что жизнь тех, кого гражданка Васнецова пыталась наставить на путь истинный, превращалась в кошмар.
  
  В общем, мама Никиты фактически лишила своего сына отца, роль которого свелась к ежемесячной уплате оброка - алиментов на содержание ребенка. В 16 лет, когда Никита закончил школу и пошёл работать на завод, алименты перестали поступать. Потому что ребёнок получил паспорт и стал совершеннолетним. Но и после этого папа Никиты так и не встретился со своим сыном. Видимо, мама Никиты слишком сильно повлияла на его папу.
  
  Но Никите всегда хотел увидеть своего отца. Тем более, что руководитель студии пантомимы Валера Клейменов его знал и даже играл вместе с ним в каком-то спектакле. А кроме того, Евгений Васнецов был постоянным и неизменным Дедом Морозом в ДК Машиностроителей. Причем, очень хорошим Дедом Морозом. Профессиональным. И вот Валера, узнав, что Никита Васнецов - сын того самого Васнецова, спросил у него, встречается ли он со своим отцом. И узнав, что нет, тяжело вздохнул.
  - Жаль, а то ты смог бы сыграть в одном спектакле со своим папой...
  
  Эта мысль до того крепко засела в голове у Никиты, что он решил во что бы то ни стало найти своего отца. Сказано - сделано: он с трудом вспомнив своё детство золотое и адрес, где он когда-то жил, когда был маленьким, пошел искать, "где эта улица, где этот дом?" А еще ему помогла его бабушка, Мария Ермолаевна - мама Никитиной мамы. Бабушка подсказала Никите название улицы и точный адрес, где он когда-то жил со своим отцом. И он эту улицу нашёл.
  
  Тогда еще не было интернетов и геолокации, так что парню пришлось вначале искать эту самую улицу по карте Днепропетровска. Как оказалось, она находилась недалеко от Дворца культуры машиностроителей, буквально две остановки на трамвае. А потом еще пешком минут 20. И пока Никита шел до того дома, в котором прошло его детство, коке-какие воспоминания к нему возвращались, хотя и очень смутно. Ну что мог запомнить трехлетний малыш? Папу, маму, бабушку и дедушку. А вот улицу или дом - вряд ли...
  
  Но, как оказалось, кое-что Никита таки запомнил. Например, он достаточно легко нашел и улицу, и дом. И, конечно же, вспомнил и дедушку Кирилла, и бабушку Дусю. Которые, увидев уже почти взрослого внука, просто расплакались от счастья. Много лет спустя сам Никита, попав в ситуацию, когда его бывшая жена запретила ему видеть свою дочку, понял слёзы и радость бабушки и дедушки. Он понял, что женщины во все времена были и останутся кончеными дурами, которые гробят своих детей только потому, что им, женщинам, кажется, что они имеют право вершить их судьбы. И ломать, таким образом, не только судьбы своих детей, но и судьбы многих других людей. Причём, даже тех, кто ещё не родился. Потому что их дети с поломанными судьбами, не сумев уже в своей жизни наладить отношения с другими людьми - ведь их этому так никто и не научил - точно так же обращались и со своими детьми...
  
  В общем, порадовав деда и бабушку своим появлением, Никита узнал, где проживает его отец. Как оказалось, он снова женился и поэтому, наконец, получил от завода квартиру в новом высотном доме. Дом этот, опять-таки, находился рядом с ДК машиностроителей. Так что найти его не составило труда.
  
  Как оказалось, отец Никиты не только снова женился, что не удивительно, но и уже имел сына. Которому уже исполнилось семь лет. Понятное дело, он тоже, как и дедушка с бабушкой, обрадовался появлению своего первого сына. Но вот его новая жена и, тем более, брат Никиты особо не радовались. Ну - пришел и пришел, что тут такого?
  Одним словом, на следующий день отец Никиты уже сидел в кабинете у Валеры Клейменова, который был очень рад, заполучив в свой новогодний спектакль такого крутого Деда Мороза.
  
  И, действительно, папа Никиты, Евгений Васнецов сыграл свою роль блестяще. А вот юный Никита Васнецов, которому доверили роль Серого Волка, путался и в словах, и в мизансценах, поэтому выходил в роли только во втором составе. Просто Валера поставил Никиту чисто из шкурного интереса - ведь неудобно было бы перед его отцом. Никита был во втором составе и всего-то вышел на сцену в роли Серого Волка раз пять-шесть. Но и за эти разы он умудрился растерять свой костюм - вначале развалилась маска Волка, потом отлетели каблуки от сапог, в которых он выходил на сцену, потом потерялся кожушок, в котором Никита хоть как-то напоминал волка. Последним отвалился роскошный хвост. Валера, поглядев на худющего высокого и нескладного подростка, нарисовал ему некое подобие грима волка на лице и, хмыкнув, сказал:
  - Ладно, последний спектакль в этом году, прокатит!
  
  Конечно, выглядел Никита вовсе не как волк, а как какой-то мальчик, который пытается кого-то там изображать. Причем, сразу даже было непонятно - кого именно? Ни маски, ни хвоста у него уже не было. Вдобавок он был одет почему-то в облегающий синий комбинезон, в котором он был похож на кого угодно, но только не на волка. Ну, грим на лице, конечно, был, но уже из десятого ряда его почти никто не видел.
  Впрочем, маленьким детям было плевать на достоверность образов, которые пытались воплощать актёры спектакля. Ведь дети часто играют "понарошку" и палка в руках мальчугана - это автомат, а через минуту, вскочив на эту палку верхом, мальчишка уже скакал на коне. Так и в спектакле - им не обязательно было, чтобы у Серого Волка была серая шкура и хвост. Сказали, что это волк - значит, это - волк.
  
  Одним словом, первая роль в театре Никитой была, по большому счёту, с треском провалена. Но он впервые вышел на сцену, впервые был актёром, и ещё - сыграл в одном спектакле со своим отцом. Которого, к сожалению, больше так и не увидел. У Евгения Васнецова уже была новая семья, был сын, а Никиту он почти забыл. Хорошо это было или плохо - кто знает? Это была жизнь, а не сказка, в которой всегда всё заканчивается хорошо. А в жизни папа Никиты уже не испытывал к своему взрослому сыну тех чувств, которые были у него, когда Никита был маленьким. Потому что если мужчина не воспитывает своего ребенка, то через много лет ничего не отзовётся в его душе. Ведь если ты вкладываешь в свою кровиночку частичку своей души, то она обязательно потом отзовётся. И твоя душа узнает ту самую частичку, которая была вложена в твоего ребёнка. Но если пройдёт много лет, то всё, что ты когда-то вложил в своих детей, будет погребено под грузом того, что станут вкладывать в них другие люди. И тогда уже не откопать ни твои детские колыбельные, ни твои сказки на ночь, ни твои прогулки по из детского сада домой, когда ты несешь своего ребенка на плечах, а он, уставший от беготни и игр в садике, посапывая носом, спит, уткнувшись в твою макушку...
  
  Глава двадцатая, в которой рассказывается, как была тяжела и неказиста жизнь советского артиста
  
  Новогодние "ёлки" обычно были одним из самых быстрых и легальных способов советским артистам заработать денег. Кстати, позже точно также зарабатывать стали и российские, и украинские, и любые другие артисты на просторах бывшего Союза. Деньги лёгкие, правда, зарабатывались порой тяжело. Мой приятель Женя - потомственный Дед Мороз - за один выезд 31 декабря на квартиру брал по сто долларов. А иногда и больше. Но это, так сказать, индивидуальная халтура.
  Но были халтуры массовые - это утренники.
  
  Первый новогодний спектакль, в котором Никита Васнецов сыграл свою первую роль, оставил в его душе неизгладимый след. Как потом говорил Виталик Довгалюк по прозвищу Старый, "нас всех переехало сценой".
  И, действительно, у Валеры Клейменова в 23-й комнате вечно кучковались больные люди - люди, заболевшие театром. Причём - на всю жизнь! И они постоянно приходили, репетировали, просто тусовались, болтали, курили и просиживали в этой комнате всё своё свободное время. А некоторые даже там жили - реально жили. Если пойти не было куда, или проблемы в семье. Такое бывало, порой то Димка, то Виталик жили в 23-й комнате месяцами.
  
  В этой комнате постоянно были люди. И сам Валера Клейменов, который, казалось, тоже всё время жил в 23-й комнате, и в этом Дворце машиностроителей, как некий призрак или дух этой комнаты, никуда не исчезал. А если внезапно его не оказывалось, то всё же казалось, что он где-то тут рядом.
  
  В эту комнату приезжали и другие мимы со всего Советского Союза - ребята из Каунаса, то есть, театра Кястуса Адомайтиса и ребята из Москвы из театра Гедрюса Мацкявичуса. Несколько раз заезжали "Маски" Георгия Делиева и "Лицедеи" Вячеслава Полунина. Были киевские "Мимикричи", еще какие-то менее известные клоунские или "мимские" коллективы. Ну и просто театральные коллективы - драматического направления - они тоже были.
  
  Никита одно время, отслужив в тюрьме год и уволившись оттуда, даже стал работать в ДК машиностроителей на полставки руководителем какой-то там студии художественного слова. Хотя на самом деле он, наоборот, работал безмолвным мимом у Валеры, параллельно осваивая мастерство звукорежиссёра. Просто Клейменов выбил ему во Дворце полставки, чтобы Никита получал хоть какие-то деньги, ведь у всех студийцев финансовый вопрос всегда стоял очень остро. И как раз либо "халтуры", либо выступления на каких-то "шефских" или городских праздниках приносили некоторые дивиденды. Однако, как я уже писал, больше всего можно было заработать на "ёлках".
  
  Как правило, новогодние спектакли - так называемые "утренники" или "ёлки", как прозвали их позже - готовились дня за три-четыре. Нет, сценарий писался (и утверждался!) заранее, актеры - большинство - старательно его читали и даже что-то учили. Но как-то так получалось, что до Нового года оставалось несколько дней, а ни декораций, ни генеральных репетиций, ни четкого понимания концепции спектакля, не говоря уже о режиссуре - ничего этого не было!
  
  И вот когда художественному руководителю театра-студии "Мим" и по совместительству режиссеру новогоднего спектакля руководство Дворца культуры очень прозрачно намекала на то, что завтра утром состоится сдача спектакля, Валера Клейменов понимал, что завтра ему светит так называемая "жопа". Воплощалась она каждый раз по-разному, но в любом воплощении была крайне неприятной. Именно поэтому Валера срочно собирал своих "декабристов". То есть, студийцев, которым предстояло участвовать в новогоднем спектакле. И за пару декабрьских вечеров, которые плавно переходили в ночи, ребята делали весь реквизит и все декорации к спектаклю.
  
  Происходило это так: на сцену Дворца культуры выносили бочку с клеем (его почему-то называли 88-м), рулоны скотча и блестящего целлофана, в который обычно заворачивают шоколад, груды воздушных шариков, которые в не надутом состоянии напоминали разноцветные использованные презервативы (тогда, кстати, в СССР презервативы были только белого цвета и цветных еще никто и в глаза не видывал), а так же кучи всяких деревянных палок, полок и брусков. Ну и всякого остального хлама - старых рваных кулис, задников, костюмов с прошлых новогодних спектаклей. И вся эта куча мала кроилась, резалась, клеилась, строгалась, пилилась и сбивалась. А наутро уже висел новый задник типа "Сказочный лес", стояли Чудо-Дерево или Чудо-Замок, лежали другие чудеса кустарного производства, которые можно было смело демонстрировать не только комиссии по приемке спектакля, но и на выставке достижений народного хозяйства в Москве.
  
  А пока все эти чудеса ручной работы создавались, актеры постарше и поопытнее рассказывали разные актерские байки, истории, делились с молодыми студийцами опытом, а порой - с молодыми студийками - и опытом сексуальным. Но это уже под утро, когда бригада "ух" уже расползалась по углам спать.
  
  Сами декорации создавались весьма просто. Например, брался старый задник, в нем прорезались дыры по рисунку, потом брался пылесос и использовался не для всасывания, а наоборот - для распыления. Распылял он краску или разведенную тушь, или что-то еще, но в итоге получался... сказочный лес! И действительно, когда этот задник вешали на свое место - сзади, оттого и задник - то видно было, что это стволы сказочных деревьев причудливо сплелись в какие-то сказочные клубки. И задник превращался уже в третий план занавеса. А настоящим "задником" становился какой-нибудь вообще невзрачный кусок ткани, который разве что прикрывал кирпичную стену, которая находилась за сценой.
  
  В общем, одежду сцены шили, точнее, кроили весьма быстро и чаще всего удачно. Причем, пошить её было бы намного дороже, нежели вот так, кустарным способом заново перекраивать. И голь на выдумки хитра - такое "творчество" сходило с рук и, подозреваю, грело не только душу, но и карманы тем, кто сие творчество придумывал. Ведь смета составлялась под настоящую одежду сцены, а значит, разница - кстати, очень и очень весомая - оседала в карманах у кого-то. Причем, очень небедный, а точнее - богатый Южный машиностроительный завод выделял все эти бочки с клеем и рулоны фольги по бросовым ценам, практически даром - в порядке шефской помощи. А подшефные", как в фильме "Кавказская пленница", писали в смете "Шашлык, три штуки - сбросила в пропасть". Потому что из бочки с клеем на дело шло, может, 15% содержимого, а остальное - на придумки самого Валеры Клейменова, точнее, на декорации к его спектаклям. Ведь на его спектакли такие сметы никто никогда бы не утвердил!
  
  Но таким "новогодним" подрядом особо никто не интересовался, ибо все были довольны: начальство - что декорации были изготовлены, так сказать, своими силами, быстро и сравнительно дешево, Валера - что оставалась куча всякого барахла, порой весьма ценного, актеры - что пару ночей шли такие романтические поделочные посиделки, а студийцам вообще все было в новинку и в кайф.
  
  И вот когда ночи эти декабрьские заканчивались, и пора было уже репетировать сам спектакль в костюмах и с декорациями, вот тогда и посвящали в "декабристы" тех, кто впервые по ночам готовил эти новогодние спектакли. Традиция эта в студии пантомимы была заведена давно, ребята ее неукоснительно соблюдали, и сам ритуал был очень даже торжественным, похожим на посвящение в рыцари. Одним словом, театральные традиции оказывали очень сильное влияние на всех, кто прошёл через 23-ю комнату во Дворце культуры Машиностроителей города Днепропетровска.
  
  Наверное, вот эта актёрская пора в жизни Никиты Васнецова была самая счастливая. Он был молод, силён, бесстрашен - когда он делал разные акробатические трюки, все в студии просто закрывали глаза! Потому что казалось, что Никита вот-вот сломает себе шею. Например, когда Валера ставил спектакль пантомимы по роману "Плаха" Чингиза Айтматова, то Васнецов играл в этом спектакле молодого волка. И должен был поставить драку. Ну - как поставить? Никита тогда уже недурно владел каратэ, Димка Бут, его партнер, тоже был каратистом, вот Валера и хотел их умения вплести в сценический бой. Во время которого Никита делал сальто и китайский фляк - с приходом на спину. Но драка - это было так, мелочи. Как, собственно, и сам тот спектакль по "Плахе".
  
  Самым грандиозным и, наверное, по-настоящему гениальным спектаклем Валеры Клейменова стал Concerto Grosso. Это была комедия дель арте - в чистом виде! Commedia dell'arte - классическая итальянская комедия масок. Да-да, те самые маски - Арлекин, Пьеро, Коломбина (или Мальвина), которые мы видели в сказке о Буратино. А ранее - в сказке о Пиноккио. Были и еще маски-характеры-образы - Бригелла, Панталоне, Пульчинелла. Валера давно хотел создать такой спектакль и вначале была небольшая миниатюра, которая называлась "Под музыку Вивальди". И вот постепенно прибавлялись и прибавлялись какие-то сцены, сочинялись новые мизансцены - и вдруг получился целый спектакль. На час с лишним!
  
  Спектакль пантомимы на час - это много. Такое творили только литовцы Адомайтиса в Каунасском театре пантомимы и в Москве отколовшийся от Адомайтиса Гедрюс Мацкявичус, который создал Московский театр пластической драмы. В Одессе и Ленинграде были клоунские коллективы - клоунады и буффонады. И вдруг - пластическая драма в Днепропетровске! Это было неслыханно!
  
  В принципе, клоунские номера театра-студии "Мим" тоже были весьма неплохи. Просто руководитель театра Валера Клейменов был натурой увлекающейся и никогда не мог довести до конца какой-то своё начинание. Вот и спектакль, состоящий из отдельных клоунских номеров, который, недолго думая он назвал "Шоу-Ералаш", всё время менялся - одни номера уходили, другие приходили, эдакий винегрет. В этом спектакле и у Никиты были свои сольные номера, например, он показывал "волчок" и "чайник". А ещё он придумал номер "ушу". И ещё ряд смешных реприз. Но Валера Клейменов, как более опытный, конечно же, создавал гораздо больше смешных номеров. И не только смешных - были и весьма драматические пантомимы, например, "Девочка и Мечта". Номер потом назвали "Грёзы" и даже несколько раз показывали его по телевидению. Причем, не только в Днепропетровске, но и на гастролях в Белоруссии и даже в Москве.
  
  Но Валера то загорался Айтматовым - на волне "Перестройки" он вдруг стал модным писателем, то уходил в пластическую драму, так что клоунада больше была для гастролей и для "халтур". А вот комедия дель арте - это действительно всех захватило и повело за собой. И тут уж Никита Васнецов смог развернуться. Во-первых, ему, как одному из основных актёров - а он за три года вошёл в основной состав "старичков" - доверили очень важную роль. Роль старика. Точнее, старика Панталоне - отца Коломбины. Пьеро - классического - в спектакле не было, ибо этот образ выбивался из общего контекста. Ведь все актёры прыгали, делали трюки, дрались, и тут - на тебе - этот печальный мальчик в рубахе с длинными рукавами. Так что Пьеро заменили на Бригеллу, которого играл Серёга Сорочинский. Сначала его, конечно, играл Виталик Довгалюк - Старый, но потом он ушёл и роль досталась Серёге. Который не так давно пришёл в студию, но быстро влился в состав "старичков", впрочем, как и Никита.
  
  Арлекина играл Димка Бут, Коломбину - Любочка Клинкова. Кстати, все в студии звали её именно Любочка - не Люба, не Любовь. Да и вообще, к этой девочке - а ей уже было за двадцать - никак не приставала роль взрослой. Она позже и в 30 лет была Любочкой и такой же девочкой. Причем не оттого, что была глупенькая, нет. Вот бывают такие светлые-светлые люди, которые никогда не становятся взрослыми. В них на всю жизнь сохраняется детская наивность и детская доброта. И стыдливость. И смущение. И восторженность. И много чего ещё светлого, детского. А цинизм не появляется. И лицемерие. И мерзость. Хотя ведь именно в актёрской среде роятся зависть, злоба, клевета. Так вот - у Любочки этого никогда не было и, возможно, и никогда не будет. Она даже целоваться толком не умела. И когда однажды Никита, которому Любочка нравилась, попробовал проводить её до дома и поцеловать возле лифта, он внезапно понял, что целоваться Любочка не только не умеет, но и панически боится!
  
  А ещё в театре-студии "Мим" была Марина Васильевна Прыткова. Именно Марина Васильевна - эта молодая 28-летняя девушка никогда не выглядела девушкой. Наверное, она и в семь лет была Мариной Васильевной. Впрочем, скорее всего у Мариши была такая маска - маска взрослой женщины. Даже не женщины - дамы. Она была очень умной и, видимо, именно это качество мешало ей быть счастливой. В том числе и в личной жизни. Хотя она была отчаянно красивой. До рези в глазах, до печёночных колик. Высокая, худющая - в хорошем смысле этого слова, длинноногая, стройная, гибкая. Причём, всё это Никита понял уже потом, лет через пять, когда, что называется, созрел. А пока он находился в компании людей, которые были старше его не только по возрасту и жизненному опыту, но и по разуму. То есть, он в их круге был эдаким меньшим братом по разуму.
  
  Но Никита старался, впитывал, слушал разговоры, читал умные книжки, и даже стал слушать более серьёзную музыку, нежели до армии. Причем, он настолько погрузился с музыкальный мир, что быстро стал меломаном в области рока. Сначала он рок вообще слушать не мог, мол, какие-то патлатые мужики визжат. Но со временем его научили и слушать, и понимать. А уж веберовский "Иисус Христос - Супер Стар" вообще на долгие годы стал его любимым рок-альбомом.
  
  Новый спектакль Валере Клейменову во многом помогли сделать его студийцы, его актёры. Каждый импровизировал по чуть-чуть, в рамках роли, и Валера, как опытная курочка, клевал эти идеи по зёрнышку, собирал в копилку, облагораживал, причёсывал и, бывало, выдавал за свои. Но в целом, конечно же, он был гениальным скульптором от театра - он просто отсеивал всё лишнее, оставляя только самые интересные и плодотворные идеи. Так и создавался этот легендарный спектакль.
  
  Конечно, "Мим" не сидел целыми днями в ДК машиностроителей, не репетировал только этот спектакль. Ездили и по колхозам, и на городских праздниках выступали, и даже в цирке. Но все же создавали спектакли, так сказать, занимались искусством - для души. Ведь всё же в советское время особой цензуры - что бы там не писали потом лживые псевдоисторики - не было. Твори себе, что хочешь. Главное - сильно в политику не лезь и на СССР не гони. А уж в таком виде театрального искусства, как пантомима, вообще делай, что хочешь - всё равно каждый поймёт по-своему.
  
  Вот только была одна проблема - финансирование. Творить-то можно, только кушать хочется. А почти все студийцы где-то должны были работать, чтобы вечером после работы приходить на репетиции, а не думать, как бы поесть. Тот же вечный студент Виталик Старый постоянно ходил по гостям. Ну, напрашивался в гости, чтобы поужинать или пообедать. Димка Бут регулярно сдавал бутылки. В общем, все где-то халтурили. И только когда пришла "Перестройка", Старый - как художник и будущий архитектор - стал рисовать картины на заказ, а потом и вообще ушел в архитектуру, а театр забросил. А Никиту Валера Клейменов, как вы помните, устроил на полставки в ДК машиностроителей.
  
  Но только одно событие круто изменило жизнь небольшого провинциального театра пантомимы. У него появились спонсоры. И с этого момента театр-студия "Мим", который внезапно стал театром пантомимы "Гелиос", перешел на новый уровень своей истории.
  
  Глава двадцать первая, которая рассказывает о том, как Перестройка помогла двигать искусство
  
  В советское время все театры жили за счет дотаций государства. И различные театральные студии - тоже. Ну или за счет шефов. То есть, предприятия имели на балансе свои дворцы культуры, где в различных студиях, кружках, ансамблях занимались дети и подростки, а порой и взрослые. За всё это платили предприятия. И зарплаты руководителям студий, кружков, ансамблей, и за костюмы, инструменты, реквизит, и за поездки, гастроли и концерты. Ведь искусство для народа было бесплатным. Профессиональные артисты - театральные или музыканты - они, конечно, выступали за деньги. Но билет в театр стоил всего-то копеек 50. Поэтому театры себя не окупали. Музыканты - те да, еще как-то зарабатывали, но, в основном, в ресторанах или на "левых" концертах.
  
  Но вот пришла "Перестройка". И понеслось...
  
  Конечно, в этой "перестройке" было много хороших моментов. Но в целом это было начало конца Советского Союза, когда новый Генеральный секретарь коммунистической партии, по сути, выполнил задание США и просрал свою страну америкосам. Впрочем, спорить на эту тему я не буду, ибо здесь стараюсь излагать только факты, пытаясь максимально точно рассказать о том времени.
  
  В целом о Перестройке я уже написал. Напомню только некоторые моменты, которые врезались в память Никиты Васнецова. Например, джинсы.
  
  Первые джинсы Никите купила мама сразу после армии. Когда Никита Васнецов отслужил срочную и вернулся домой, как мы помним, аккурат перед Новым годом, то первое время он щеголял в военной форме - при сержантских погонах, с парадным белым ремнем, в почти офицерских сапогах. Но когда пару раз его внешним видом стали интересоваться военные патрули, а потом еще какой-то полковник-самодур стал выговаривать уже гражданскому человеку за расстегнутый подворотничок, Никита со злости прямо перед опешившим полковником сорвал с себя погоны и швырнул ему под ноги.
  
  После этого свою форму сержант Васнецов спрятал в кладовку и надел "гражданку". И вот здесь как раз уместными оказались джинсы, первые фирменные американские джинсы, которые мечтал когда-то купить Никита и которые впервые надел. Правда, после армейской службы ни джинсы, ни какие-нибудь другие фирменные вещи уже как-то не вызывали у него какого-то пиетета или благоговения. Ну, джинсы и джинсы, те же брюки, только из плотной ткани. Кстати, сам того не зная, Васнецов был прав - ведь в Америке джинсы вначале были просто формой для рабочих и фермеров. Кстати, и сейчас фермеры в США ходят в джинсах, как в рабочих робах. Это уже дизайнеры-модельеры сделали из них культ...
  
  Но всё же настало время переодеваться. Можно было вполне легально и не втридорога купить нормальную модную одежду. И не только джинсы - как раз этого добра стало вокруг, как грязи. Потом внезапно в моду вошли турецкие свитера с надписью BOSS. И понеслась... "Слаксы", "блайзеры", "дольчики" и прочие десятки незнакомых, но чертовские соблазнительных иностранных слов.
  
  Параллельно резко в жизнь всё ещё пока советских граждан вошли так называемые видеосалоны. Видеомагнитофоны уже появились в свободной продаже, но вначале их баснословная стоимость не позволяла обычному гражданину приобрести такую заграничную технику. Правда, вскоре появились и советские видаки - "Электроника", но по сравнению с "Панасониками" и "Грюндиками" они, конечно, совершенно не котировались.
  
  Тем временем ушлые дельцы, арендовав небольшие площади - преимущественно помещения каких-то кафешек, бывших столовых, ставили там видеоплейер, подключали к нему пару цветных телевизоров и крутили там зарубежные фильмы преимущественно голливудского производства. Порой под видеосалон использовали даже вагоны поездов - преимущественно на вокзалах, или салоны старых автобусов.
  
  Фильмы разделялись по категориям - "боевики", "триллеры", "фантастика" и "эротика".
  Вскоре в моду вошли гонконгские фильмы про каратэ и кун-фу. В главных ролях блистал ставший всемирно известным американский актёр китайского происхождения по имени Брюс Ли. Видеосалоны процветали, народ ломился на западные фильмы, цены были бросовыми - всего рубль за один фильм. Многие мальчишки вообще не вылезали весь день из таких салонов, выползая с осоловевшими глазами где-то уже за полночь.
  
  Но вскоре подрастающее поколение и на ночь оставалось в видеосалонах. Потому что через некоторое время эротические фильмы уже приелись, зато владельцы салонов стали крутить уже "супер-эротику", то есть, откровенное порно. На "клубничку" находилось немало желающих, хотя и цены подскочили до пяти рублей. Однако вскоре началась гиперинфляция и видеосалоны прекратили свое победное шествие по стране. Да и видеомагнитофоны стремительно дешевели.
  
  И вот в этот период, когда СССР из страны развитого социализма стремительно превращался в страну недоразвитого капитализма, театр-студия "Мим" внезапно обрела своего спонсора. Или мецената - так было правильнее. Дело в том, что руководители днепропетровской фирмы "Игра-Техника", заработавшие баснословный стартовый капитал на перепродаже подержанных компьютеров из США, видимо, решили стать настоящими капиталистами. А это значит, что надо было давать деньги на благотворительность и покровительствовать искусству. Ну, или деятелям этого самого искусства.
  
  Неизвестно, кто именно и как уговаривал владельцев "Игра-Техники", но грант они отвалили Валере Клейменову нехилый. Сам Валера получил оклад в 500 рублей - по тем временам баснословные деньги, актеры же его студии стали получать от 150 до 200 рублей - в зависимости от занятости в спектаклях. И вот здесь была заложена та самая мина замедленного действия, которая спустя некоторое время взорвала театр...
  
  Но поначалу все было супер - вечно нуждающиеся в деньгах актеры театра-студии "Мим" получили ежемесячные оклады, или, как говорили в старину - жалованье, Валера сразу же закупил для театра, точнее, для спектаклей кучу всякого барахла - костюмы, лосины, одежду для сцены, нормальную звуковую аппаратуру. В общем, театр "Мим", точнее, теперь уже театр "Геликон" прочно стал на ноги.
  
  С одной стороны, у бывших "мимов" оставались обязательства перед ДК машиностроителей - ведь помещение занимал театр-студия "Мим". И отчетные концерты никто не отменял. С другой стороны, можно было теперь заниматься театральным искусством не только по вечерам, но и целый день. Так сказать, рабочий день, 8-часовый. И Валера, как руководитель, моментально стал всем доказывать, что тут вам не здесь. Мол, раньше он бардак терпел, но теперь вам платят деньги, так что извольте пахать.
  И в этом была первая его ошибка.
  
  Ведь одно дело - руководитель, а совсем другое дело - барин. А Валера вел себя именно как барин - стоял с часами у входной двери, проверяя, кто из актеров на сколько опаздывает, устраивал разносы, если во время репетиций спектакля актеры ошибались или, по его мнению, недостаточно активно "прогоняли" номера. А самому себе он установил в центре репетиционного зала огромное кожаное кресло и важно в нем восседал во время репетиций. То есть, если раньше он был таким же, как и все - худруком задрипанной театральной студии, то сейчас он моментально превратился в босса. И это отдалило его от коллектива.
  
  Однажды Клейменов в очередной раз разорался на своих актеров по поводу того, что они недостаточно быстро двигаются в номере "Арлекинада", который стал прологом ко второй части нового спектакля Concerto Grosso.
  - Что вы как сонные мухи?! Живее надо, живее! - орал руководитель.
  И в ответ на замечания Димы, что, мол, и так все работают на пределе и 8 минут в высоком темпе выдавать никто не может, Валера решил показать класс.
  - Сейчас я вам покажу, как надо работать, - заявил уже порядком растолстевший режиссёр и пошел переодеваться.
  
  Когда Валера вернулся, одетый в трико, коллектив заржал - в трико солидное брюшко руководителя проглядывало очень и очень отчетливо. Но Клейменова это не смутило.
  - Ничего, мастерство не пропьёшь! - заявил он.
  Однако то, что не пропьёшь, оказывается, можно прожрать. Когда включили фонограмму, и режиссёр поскакал доказывать актёрам, что старый конь борозды не портит и покажет всем, как надо, получился конфуз - уже на третьей минуте Валера задышал, как паровоз и попросил остановить музыку. Ещё бы - номер включал в себя множество трюков, прыжков и вообще восемь минут непрерывных скачков и прыжков - это было серьёзной нагрузкой даже для профессионального спортсмена Никиты Васнецова. Он, кстати, в этом номере исполнял сальто вперёд и пару раз делал фляк с приходом на спину.
  
  К чести Клейменова, попробовав себя в роли артиста, он перестал упрекать своих актёров в лености и пренебрежению к репетициям. Но зато он нанял сразу двух преподавателей для них и вскоре все репетиции с раннего утра стали начинаться с занятий по хореографии. Все актёры, приходя в 10 утра в студию, сразу же шли к станку - там профессиональный балетмейстер дрессировала их в лучших традициях балета. Все эти "батманы тандю" и прочие "дэмиплие" намертво должны были закрепиться в позвоночнике каждого мима. А потом шли репетиции по пантомиме и акробатике. После чего начинались репетиции уже спектакля.
  
  Своей визитной карточкой и, так сказать, козырем Валера Клейменов решил сделать спектакль Concerto Grosso. И этот спектакль действительно стал гениальным - ведь не только сам Валера придумывал в нем новые сцены, многое привносили и сами актёры. Например, когда стали репетировать сцену игры Арлекина и Смерти, то она создавалась прямо во время репетиции, став по времени вдвое длиннее. И Никите Васнецову, который к тому времени прочно занял место звукорежиссёра театра, пришлось проявлять чудеса изворотливости и мастерства, дописывая фонограмму этой сцены.
  
  Ведь в то время цифровых технологий еще не было и близко, а вся фонограмма спектакля писалась на бобинный магнитофон. То есть, все клеилось вручную и отдельные номера вообще писались на отдельные катушки, которые просто менялись в паузах. Для этого на выездах или на концертах звук пускали с двух магнитофонов - на одном стояла типа музыкальная пауза, то есть, перебивка между номерами, а на втором, основном менялись фонограммы номеров. А Никите часто приходилось ставить фонограмму и тут же выскакивать на сцену под неё работать, уже как актёру. Это было очень утомительно.
  
  Пока готовился спектакль Concerto Grosso, параллельно Валера Клейменов создал спектакль "Шоу-ералаш", куда просто натыкал клоунские номера и буффонады, которые на протяжении нескольких лет были придуманы и отрепетированы в театре-студии "Мим" несколькими актёрскими составами. Были там и несколько номеров, которые придумал лично Никита Васнецов. Например, номер "Ушу", которым он очень гордился. А еще он как-то раз, отрабатывая свой любимый "электрик-буги" из брейка, стал дурковать с Димкой Бутом, который его перекривлял. Эти дуракаваляния заметил Валера и заинтересовался. И спустя пару недель родился номер "Встреча", который Никита через десять лет, когда сам станет режиссёром, доработает и включит в свой спектакль.
  
  Одним словом, в репертуаре нового театра "Геликон" было пока всего два спектакля. Но каких! "Шоу-Ералаш" веселил народ и на всех карнавалах и городских праздниках театр "Геликон" знали, как весёлых клоунов. А вот Concerto Grosso пока что не имел такой сильной рекламы и, по сути, это была заявка на серьёзный уровень. Такой спектакль надо было везти в Москву. Но Валера никак не решался. Или просто не хотел - ведь деньги платили неплохие, были халтуры, его реноме, как режиссёра, было незыблемым. А если бы повезли спектакль Concerto Grosso и показали бы на более высоком уровне, то были опасения провала. Мол, столичная богема могла и не принять провинциалов.
  
  Поэтому спектакль всё репетировали и репетировали, пару раз показали в ДК машиностроителей при очень небольшом количестве зрителей, потом даже сняли на видео. Но фурора не было, хотя многие ценители и знатоки театрального искусства наговорили Валере множество комплиментов. Ведь спектакль был настоящим прорывом в мире пантомимы и мог достойно конкурировать с Театром пластической драмы Макцкявичуса в Москве.
  
  Сама история бедных провинциальных артистов, которыми, по сути, и была вся команда театра Валеры Клейменова и которая играла самих себя, рассказанная языком музыки и жестов, уже была очень трогательной и понятной всем. Искренность, с которой актёры играли свои роли, их высокое мастерство мимов пронимало каждого зрителя. Мало того - увидев этот спектакль, который в основном был положен на музыку Антонио Вивальди, местный музыкальный гений Алексей Маковецкий написал к нему новую музыку. И часть эпизодов в спектакле позже стали играть именно под эту музыку!
  
  Но это было потом...
  А пока же в театре шла рутинная работа - актёры репетировали спектакли, Валера строил новые гениальные планы, время шло, но никаких прорывов не было. Разве что регулярно платили зарплату, точнее, жалованье. И вот здесь потихоньку и стали образовываться некоторые шероховатости. Которые превратились в трения. А вскоре эти трения привели к разрыву...
  
  Глава двадцать вторая, в которой главный герой делает первый в жизни выбор из двух зол
  
  Пока руководитель театра-студии "Мим" Валера Клейменов был для всех просто Валерой и "пахал" на сцене наравне с актерами, а порой и побольше их - все шло просто замечательно. Но когда он стал внезапно директором театра "Геликон" и превратился в Валерия Викторовича - наметилась некая трещинка между режиссером и актерами этого нового театра. Особенно это стало видно, когда Валерий Викторович установил себе в репетиционной комнате огромное кожаное кресло и стал восседать на нем, контролируя лично ход каждой репетиции. Сам он больше никогда не пытался принимать участие в репетициях - после своего выхода в номере "Арлекинада" он понял, что лучше своих актеров он уже не сыграет и класс не покажет. И стал только руководить.
  
  Но руководить надо было уметь. Ведь руководитель - это не только тот, кто ставит номера и спектакли, показывает технику или учит каким-то движениям. Руководитель обязан хорошо знать своих подчиненных, их плюсы и минусы, их возможности и слабости, желания и мечты. Валера, хотя и знал своих актеров, но не желал с ними считаться. Он стал использовать их не как артистом, а как наемную рабочую силу.
  "Я плачу вам зарплату!" - часто повторял Клейменов, забывая, что зарплату платит не он, а фирма "Игра-Техника", в том числе и ему, как режиссеру и директору театра.
  
  Кстати, зарплата у всех была разной. Никита, к примеру, получал 180 рублей и был счастлив. Причем, за работу звукорежиссера ему никто ничего не доплачивал. Другие актеры получали и меньше, например, 150 рублей, и больше - Дима Бут и Марина Прыткова получали, как ведущие актеры, по 200 рублей. И никто из актерского состава особо по поводу зарплат не парился. Потому что все в театре были равны, все пахали на одной сцене.
  
  Впрочем, не все. Валера, который, кстати, сам получал ставку 500 рублей, ввел в спектакль Concerto Grosso свою жену, актрису днепропетровского ТЮЗа. Она выходила всего в одной сцене, почти не появлялась на репетициях, но ставку в 200 рублей стала получать сразу же. И это начало напрягать сначала женскую часть театра, а потом и актеров-мужчин. Никита был, наверное, единственным актером, который не замечал возникшей напряженности на фоне финансовых неурядиц, потому что был очень увлечен музыкальной частью спектакля. Он записывал все новые и новые фонограммы, склеивал их, подбирал музыку к отдельным сценам, в общем, был всецело поглощен работой. А в коллективе назревал самый настоящий бунт.
  
  Кстати, и коллектив несколько изменился.
  
  Первым ушел Виталик Довгалюк, он же Старый. Он покинул еще театр-студию "Мим", то есть, тогда, когда денег еще не было и театр существовал в основном благодаря энергии и напору Валеры Клейменова. Но то ли это был личный конфликт режиссера и актера, то ли какие-то другие вопросы Валера и Старый не смогли разрешить, но в один прекрасный день Виталик исчез из 23-й комнаты.
  
  А в другой прекрасный день, придя на репетицию, Никита вдруг обнаружил, что в его звукооператорской каморке кто-то навел свои порядки. Причем, в ней был, скорее, не порядок, а беспорядок. Проведя ревизию, Васнецов был просто вне себя - все фонограммы ко всем спектаклям были испорчены. Причем, фонограмма к спектаклю Concerto Grosso была в единственном экземпляре. И некоторые номера восстановить было нереально - они состояли из нескольких склеенных скотчем кусочков, которые перезаписать было архи-трудно. Как Никита смог их склеить в единое целое - он и сегодня понять не может. Точно так же позже, работая на телевидении, когда у него забрали всю видеотехнику, он писал свою программу на двух обыкновенных видеомагнитофонах! Без рекордера! Делая перезапись с одной видеокассеты на другую! То есть, склеивал разные эпизоды без монтажного пульта! Видеоинженеры, увидевшие этот процесс, просто офанарели!
  
  В общем, фонограмма была испорчена - как позже выяснилось, Виталик, подобрав ключи, пропал в 23-ю комнату и положил на полку с фонограммами, которые были на катушечных бобинах, сильный магнит. Которым предварительно провел по каждой катушке. Естественно, записи "поплыли", так как были размагничены.
  
  Так же Довгалюк испортил часть реквизита, например, пробил шляпы из номера "Акробаты", которые вместе с Никитой изготавливал из папье-маше. Одним словом, Старый отомстил Валере за то, как тот его выставил из театра. Сейчас трудно установить причину, по которой актер и режиссер театра "побили горшки", но, видимо, причина эта была не очень приличной. Иначе бы все остальные актеры о ней бы узнали.
  
  Уход Виталика не особо всех взволновал - ну, ушел и ушел, мало ли какие причины у него были. Но вот "диверсия" Старого всех серьезно разозлила. И большей часть, самого Клейменова. Который постарался "накрутить" мужскую часть театра. Но в результате предложение Валеры пойти в Старому "поговорить" хоть и поддержали часть актеров, в том числе и бывший друг Виталика Димка Бут, но разговора не получилось. Несколько человек, включая и Никиту Васнецова, которых возглавил сам Валера Клейменов, поехали в один из Дворцов культуры на Чечеловке, где обосновался Довгалюк со своей пассией по имени Мила. Но к ним вышла только его пассия и передала, что Виталик не выйдет на разговор. Поэтому, постояв немного у входа в ДК, "мимовцы" ушли не солоно хлебавши.
  
  Позже Никите, не спавшему несколько ночей, удалось восстановить фонограмму к спектаклю Concerto Grosso, а также остальные фонограммы. Он даже нашел редкие пластинки, с которых были сделаны некоторые записи - ведь никто не вел никаких каталогов и некоторые музыкальные фрагменты не смог распознать даже сам Валера, который был весьма подкован в музыкальном плане. Клейменов пообещал на радостях выплатить звукорежиссеру Васнецову премию, но потом так и не выполнил свое обещание.
  
  А потом театр "Мим" превратился в театр "Геликон", Валера стал Валерием Викторовичем и вскоре новый театр пришлось покинуть, пожалуй, самому яростному его адепту и самому старому актеру - после Старого, конечно - Диме Буту. И уже этот уход актеры нового театра не смогли принять так же, как перед этим уход Виталика Довгалюка.
  
  Позже, когда страсти улеглись, Никита так и не смог понять, зачем Валера Клейменов решил избавиться от двоих самых старых и самых преданных театру актеров. Возможно, эти интриги пошли от его молодой супруги, актрисы профессионального театра Иры, возможно, вылезли где-то разговоры о ее зарплате в сравнении с зарплатой остальных актеров, возможно, диктаторские замашки самого Валеры начали надоедать некоторым актерам. Одним словом, не суть важно, что явилось причиной распада актерского состава театра, важно, что раскол произошел.
  
  И, кстати, причина увольнения Димки была весьма некрасивой - Валера обвинил Диму в том, что он украл из театра магнитофон. Причем, он попросил предыдущего звукорежиссера Толика Багрия записать разговор с Димой. А Толик копию этого разговора дал послушать актерам театра. Которые как раз собрались дома у Никиты Васнецова на празднование его дня рождения. Ну и заодно провели эдакий "совет в Филях" по поводу того, что делать дальше? Именно там, у Никиты, практически все "старички" театра приняли решение от Клейменова уйти. Никто не поверил в то, что Дима Бут украл магнитофон, потому что Димка был честнейшим среди всех - он никогда не брал шмотки из театрального гардероба "поносить", как некоторые, не пропускал репетиции ради каких-то театральных "халтур" и вообще стеснялся даже одалживать у своих товарищей деньги, как это делал его приятель Виталик Довгалюк.
  
  Через несколько дней состоялось неприятное объяснение коллектива и режиссера театра, Валера спокойно воспринял уход большей части труппы и, казалось, не был опечален тем, что только-только созданный спектакль Concerto Grosso фактически умер. Он, видимо, считал, что быстренько наберет новых актеров и восстановит спектакль. Однако набрать таких техничных мимов, которых он вырастил за несколько лет в ДК Машиностроителей, он так и не смог.
  
  А бывшие актеры театра "Геликон" стали безработными. Правда, вначале они попытались организовать свой собственный театр или хотя бы театральную труппу. Их приютил коллега по сцене Сергей Андрашко, который руководит мим-студией в ДК культуры студентов Днепропетровского института инженеров транспорта. На первом же собрании блудных актеров стали думать, что делать? У актеров был директор Саша, который стал работать у Валеры недавно и потому ушел вместе с труппой в никуда. Саша быстренько - а было преддверие Нового года - организовал несколько концертов, а ребята так же быстренько восстановили клоунские номера и смешные пантомимы, которые они же в свое время и придумали. Концерты прошли на "ура", актеры заработали немного денег и стали намечать планы на будущее. Никита Васнецов предложил сразу шесть сценариев новых спектаклей - он давно вынашивал идеи постановок, один из сценариев общим голосованием был принят в работу.
  
  К сожалению, в то время Васнецов был еще очень неопытным режиссером, и если он придумал несколько удачных пантомим, то создать целый спектакль пантомимы - это была слишком серьезная для него задача. А его сценарии были наивными и технологически не осуществимыми. Восхитившись постановками Адомайтиса и каунасского театра пантомимы, Никита попытался придумать что-то наподобие... Но, увы... У каунасцев был спектакль "Джонатан Лингвистон Чайка", где эта самая чайка... летала. Как они это сделали - актер становился на опушенный штанкет кулис, рабочие сцены поднимали его и опускали, а актер, стоя на этой железной трубе и придерживаясь одной рукой за стальной трос, второй изображал махание крылом... Было весьма опасно, но чертовски эффектно.
  
  У Никиты в его постановке тоже был полет, но он планировал использовать альпинистское снаряжение... Но ничего не получилось. Все остальные варианты тоже не подошли. К тому же в то время начались перебои со светом в ДК, выключили отопление, репетировать было холодно и при свете одной-единственно лампы, опущенной в подвал с первого этажа... Да и деньги, заработанные на новогодних концертах, быстро закончились, а новых концертов почему-то не было... Актеры стали все реже приходить на репетиции, в конце концов, началась грызня между актерами, вычисления, кто больше работает, а кто меньше и неизбежные разногласия в только-только появившемся новом театре привели к тому, что театр умер, так и не родившись.
  
  Актерская и режиссерская карьера самого Васнецова на этом не закончилась. Пережив крах своей театральной мечты, Никита потихоньку стал воплощать другую свою мечту - мечту о карьере певца и музыканта. Он собрал одну группу, потом вторую, потом третью. Потом сам научился играть на гитаре и песни посыпались из него, как из музыкального автомата, в который надо было только бросить монетку. И если вначале Васнецов откровенно подражал модным в то время Кинчеву и Гребенщикову, то позже, наслушавшись уже западных рок-звезд типа группы "Джетро Талл" и "R.E.M", он стал писать более грамотные песни. В музыкальном плане, конечно. Тем более, что все новые и новые музыканты были гораздо более продвинутыми именно в плане аранжировок. А стихи у Васнецова всегда были очень хорошими.
  
  Параллельно Никита восстановился в институте физкультуры, который было бросил ради театра, и блестяще его закончил, сдав все госэкзамены на "отлично", получив диплом преподавателя и тренера. Спортом он уже не занимался, точнее, не занимался он скалолазанием - получив звание кандидата в мастера спорта СССР на одном из последних соревнований, он совершенно охладел и к скалам, и к горам. К тому же скалолазание превратилось в какой-то супер-элитный вид спорта, очень дорогой и почти профессиональный. А Васнецов на то время очень сильно увлекся сначала каратэ, потом ушу, а потом стал ходить по всем секциям и драться везде, где можно было. Ну, не драться - проводить спарринги, то есть, свободные поединки. Несколько раз он даже учувствовал в подпольных боях без правил.
  
  Еще одну свою мечту успел осуществить Никита Васнецов: он всерьез увлекся новым направлением в танцах - брейк-дансом. И поскольку сам был мимом, то, в первую очередь, танцевал так называемый "верхний брейк". То есть стиль, который сегодня называется "папинг" или "электрик-буги". Но и акробатические элементы он тоже освоил: успешно делал китайский фляк и вертелся на коленке. В то время мало кто исполнял сложные элементы, такие, как "вертушка" на спине или на голове. В общем, Никита организовал в одном из ПТУ, где он работал тренером, команду брейкеров, и с успехом выступил на Первом городском фестивале брейк-данса. А его группа даже вошла в финал!
  
  Правда, осуществив и эту свою мечту, Васнецов, как говорится, поставил галочку, и дальше стал серьезно заниматься только музыкой. К тому времени он оставил спорт, хотя и продолжая заниматься ушу и прочими единоборствами - джиу-джитсу, самбо и даже корейским хапкидо. Но Никита больше времени стал уделять своей музыкальной группе. Он назвал ее "Джонатан Свифт" и стал не только лауреатом нескольких городских и областных фестивалей авторской песни, но и получил 3 место всеукраинского феста "Жемчужины сезона". Кроме того, он со своей группой принял участие еще в нескольких рок-фестивалях и даже немного погастролировал по Украине.
  
  Параллельно неожиданно для себя Васнецов стал работать журналистом - вначале на телевидении, а потом и в газетах. Его телепрограмма "Вечерний звон" на днепропетровском ТВ очень быстро стала культовой, ее в городе очень любили и с удовольствием смотрели. Потом, когда из-за острого языка и ехидства Васнецова ее все же прикрыли, Никита ушел работать в самую известную областную газету "Днепр вечерний". И там тоже очень быстро стал самым известным журналистом города. Потому что был авантюристом в глубине души. Он стал писать материалы в рубрику "Испытано на себе", переодеваясь то бомжом, то милиционером, то исполняя роли слепого нищего или продавца на рынке.
  
  Карьера журналиста пошла в гору, с музыкой тоже все складывалось очень неплохо, но Никите этого было мало. Ему хотелось большего признания, быть "первым парнем на деревне" ему уже не хотелось, Днепропетровск при всех его плюсах все же был провинцией. Даже Киев был намного более перспективным...
  
  Но в этот момент в Днепропетровске стали проводить театральный фестиваль "Рампа". И на Никиту Васнецова, что называется, внезапно нахлынули воспоминания...
  Глава двадцать третья, которая рассказывает о том, как можно войти в одну реку дважды
  
  Никита не был честолюбивым. Просто он умел мечтать и знал, как можно мечты воплощать в реальность. А еще он умел договариваться. То есть, обладал организаторским талантом. Еще бы - не умея играть ни на одном музыкальном инструменте, Васнецов собрал музыкальную группу, стал в ней лидером, фактически, убедив неплохих музыкантов играть его песни. Кроме того, не умевший играть ни на одном музыкальном инструменте, он умудрялся писать песни. Точнее, он сочинял музыку к своим стихам, а потом напевал мелодии и все элементы аранжировок своим музыкантам. И они воплощали все это в ноты и аккорды.
  
  Поэтому фактически именно Никита Васнецов стал продюсером спектакля "Concerto Grosso", который он заново создал. Нет, сам спектакль, конечно же, поставил Валера Клейменов, который спустя десять лет после ухода основного состава театра "Геликон" так и не смог собрать новый состав и создать какие-то новые спектакли. Он работал все в том же ДК Машиностроителей все тем же художественным руководителем театра-студии "Мим". А Никита Васнецов был уже не 22-летним наивным юношей, а 32-летним мужчиной, знаменитым днепропетровским журналистом, руководителем известной музыкальной группы, лауреатом нескольких фестивалей. Таким образом, он в то время уже находился несколько в другой весовой категории. Наверное, это и способствовало тому, что Васнецов пришел к Клейменову с идеей восстановления старого, но чертовски талантливого спектакля.
  
  Сейчас уже трудно вспомнить, как именно все это происходило, как Васнецову удалось собрать весь старый состав и примирить актеров и режиссера. К тому времени Никита успел жениться, у него родилась дочка, а потом начался кошмар - жена его оказалась в секте. И после долгих попыток вытащить ее оттуда Васнецову пришлось развестись. За дочку он год судился, но суд оставил ребенка матери, правда, заставив ее уехать в свою Феодосию. Таким образом Никита лишился семьи, но такой ценой смог вырвать свою бывшую из секты. Увы, пока психика бывшей супруги еще отходила от влияния учения Блаватской, "Белого братства" и прочих адептов ее секты, Васнецов в течение 7 лет так и не смог увидеть свою дочь... Потому что от него её прятали.
  
  Все это образовало в душе Никиты Васнецова огромную пустоту и даже музыкальное творчество не могло её заполнить. Конечно, с одной стороны, именно в этот период он стал писать уже по-настоящему сильные стихи и песни. Но кто знает - что в нашей жизни главное? И могут ли сожженные дотла души оправдать появление на свет стихов, песен, картин и прочих отражений нашего исковерканного Судьбой сознания? И все же Никита искал выход своему отчаянию и своей неприкаянности. И, видимо, даже успех, пришедший к нему и в журналистике, и в творчестве не смог компенсировать тот негатив, который накопился у Васнецова в течение тех десяти лет, которые он находился наедине с самим собой.
  
  Конечно, можно быть сильным, даже очень сильным и волевым человеком. Никита руководил своей группой, что непросто - ведь в его группе все музыканты были личностями. Причем, личностями творческими, что вообще сводит на "нет" все попытки руководить такими людьми. Тем более, что сам Васнецов музыкантом-то не был. Но, тем не менее, стал в группе лидером, заслужив уважение своих коллег. Может, своими песнями и стихами, может - своим упорством и стремлением к цели. Как сказал один из его музыкантов, "я верю в тот ядерный реактор, который у тебя в жопе".
  
  И вот в 1996 году, побывав на театральном фестивале "Рампа" и познакомившись, кстати, там с киевским театром "Чёрный квадрат", который в будущем сыграет в жизни Никиты Васнецова очень важную роль, он вспомнил о своем театральном прошлом. Наверное, ему не хватало этого прошлого, не хватало воспоминаний юности и даже детства, ведь актёры - те же дети. А ещё, наверное, ему не хватало друзей. Ведь его музыканты всё же не стали его друзьями. Они были единомышленниками, товарищами, коллегами, даже приятелями. Но не были друзьями. В театре у Никиты тоже друзей не было, но только потому, что десять лет назад Васнецов был ещё совсем зелёным, молодым и глупым. И между ним и другими актёрами театра была огромная пропасть - культурная, образовательная и даже физиологическая. Ведь десять лет назад 22-летний Никита даже еще толком не переспал с женщиной, то есть, ещё не стал мужчиной - в плане физиологии. Что, конечно же, накладывало свой отпечаток на его поведение, его образ мышления и его жизненные приоритеты.
  
  А вот сейчас уже взрослый и побитый жизнью молодой мужчина, который мог не только постоять за себя на всех уровнях, начиная от банального мордобоя и заканчивая отстаиванием своей точки зрения, Никита Васнецов мало чего боялся и много чего мог себе позволить. В том числе и в финансовом плане. И, конечно же, если раньше он общался и с коллегами-актёрами, и даже с режиссёром театра Валерой Клейменовым, как говорится, снизу вверх, то теперь он мог со всеми быть на равных. В том числе и в плане эрудиции, знаний, умений и, тем более, жизненного опыта. И все это сразу почувствовали.
  
  Наверное, именно поэтому, когда Никита вновь пришел в ДК Машиностроителей, у него уже был план. План - как возродить снова театр и восстановить спектакль "Concerto Grosso". Потому что у такого спектакля были все шансы произвести на театральном фестивале настоящий фурор. А может быть, и стать трамплином в какое-то более светлое будущее.
  
  В общем, подробностей Никита почему-то не помнил. Как он пришел к Клейменову, откуда возникла сама идея восстановить спектакль и почему Валера сразу ответил согласием? Как он собрал коллектив, к кому пошел первому и какие доводы приводил - этого он тоже не помнил. Причем, он прекрасно помнил, как они десять лет назад разругались, как ушли от Клейменова и как потом не смогли создать свой театр. И ведь шанс тогда у них был, просто все актёры были как бы равны, а в театре коммунизм не проходит - у театра должен быть жесткий руководитель. И хорошо, если это - режиссер! А Никита Васнецов тогда режиссёром ещё не стал. И, наверное, поэтому не смог удержать всех "мимов". Которые так и прошли мимо - мимо своей цели, мимо будущего успеха, мимо своего театра.
  
  Клейменов тоже не смог создать свой театр, не смог повторить свой успех. Да, он был талантливым режиссёром, эрудированным человеком, хотел и мог добиваться своей цели. Но театр - это не только режиссёр, это ещё и актёры. А руководить актёрами далеко не всем под силу. Валера не был хорошим педагогом, и даже история десятилетней давности не добавила ему талантов Макаренко. Но он не зря прожил эти десять лет, он понимал уже, что без актёров никакого успеха ему не видать. А тут был шанс достичь успеха с теми, кого он когда-то создал, как актёров, кого научил и кого вышколил. Просто теперь это были взрослые люди, некоторые из которых уже добились в жизни определённого успеха. И одним из них был Никита Васнецов.
  
  Известность тележурналиста и популярность его программы помогла ему очень быстро решить все проблемы по регистрации театра на новом театральном фестивале. Что было непросто - ведь попасть на "Рампу" стремилось все больше театров, а Клейменов в прошлом году уже принимал участие в этом фестивале и ничего такого не показал. То есть, не произвел впечатление. И тут к главному режиссеру фестиваля Игорю Трахту приходит Васнецов и заявляет о новом театре под руководством того же Клейменова.
  
  Трахт не только фактически выносил каждый год театральный фестиваль "Рампа" на своем горбу, но и принимал в нем участие со своим театром "Маски". Театр был поначалу слабеньким, ведь его актеры работали в КВНовском жанре синхробуффонады. То есть, показывали сценки под фонограмму. В нем не было сильных актёров, не было хороших спектаклей. Однако Трахт хотел все же стать не каким-то там студенческим театром эстрадных миниатюр - СТЭМом - но настоящим театром. И позже это у него в конце концов получилось. А тут он нутром почуял, что Клейменов серьёзно может помешать его собственному театру. Впрочем, надо отдать должное Игорю Трахту - он, хоть и был евреем, но отнюдь не страдал традиционными еврейскими пороками, например, не искал выгоду в любом деле. Так что участие нового театра в "Рампе" Васнецов быстро организовал.
  
  Кстати, что касается театра, который работал как СТЭМ, то в 1995 году Гран-При фестиваля "Рампа" получил именно театр, который назывался СТЭМом. Хотя ничего "стэмовского" в нем не было - волгоградцы показали замечательный спектакль "Шкура убитого медведя", на котором зрители просто падали с кресел от смеха. Чего стоили отдельные реплики актеров! "Мы же МХАТ - местный художественно-академический театр!" "Я не продаюсь за деньги... Вот за такие деньги - я не продаюсь!" Сама пьеса была невероятно смешной - она рассказывала о том, как один олигарх решил стать драматургом и написал абсолютно бездарную пьесу. Но учредил огромный приз тому театру, который предложит лучшее режиссёрское решение и лучшую постановку этого опуса. И в борьбе за этот куш в одном из театров решились даже на убийство актёра прямо на сцене - такой вот режиссёрский ход! Для этого специально взяли непрофессионального актёра, работавшего санитаром в морге. А ключевая фраза "Из морга он вышел - в морг он и вернётся!" заставила зал дико ржать минуты две!
  
  Но беда "Рампы" была в том, что всё же большинство из участников этого фестиваля представляли молодёжные и студенческие, то есть - не профессиональные театры. И чаще всего они работали в жанре на стыке СТЭМа, КВН и пародии. Серьёзных спектаклей было довольно мало, не говоря уже о каких-то классических произведениях. А тут - пантомима, и не просто пантомима, а commedia dell'arte - классическая итальянская комедия масок. Такого в то время не ставил никто в Советском Союзе!
  
  И началась пахота! Не работа, а именно пахота - для того, чтобы успеть за несколько месяцев заново создать спектакль без единого слова, основанного на пантомиме, актерам пришлось серьёзно пахать. К тому же это были не студенты-школьники - взрослые люди, у каждого была работа, семьи, у некоторых - и дети. А репетировать надо было много, профессионально и денег за эти репетиции уже никто не платил. Как Васнецову удалось собрать всех бывших "стариков" - он уже и не помнит. Любочка Клинкова и так уже сотрудничала с Валерой, как и Ксюха Пастернак. Сложнее было с остальными. Серега Сорочинский вовсю "таксовал" и нормально зарабатывал. Уговорить его вернуться в театр, когда у него были жена и ребенок - это было почти невозможно.
  
  Однако оказалось, что сам Серега мечтает о театре и с тоской вспоминает те времена, когда он не вылезал из 23-й комнаты. Так что как раз с ним проблема была решена довольно быстро. А вот Андрей Кожушкин и Володя Шамотко стали серьезными бизнесменами и их очень сложно было заинтересовать театральным фестивалем и театром вообще. Андрея в конце концов удалось уговорить, хотя он в тот момент раскручива свой интересный проект - создание специальной обуви для танцев под названием "Спейс-хук". Причем, он умудрился заручиться поддержкой самого Никиты Михалкова! То есть, крутизна Андрея на тот момент была просто неимоверной!
  
  Собрали и остальных актёров старого состава, кроме, разве что, Димы Бута. Он так и не смог простить Валере обвинения в воровстве, и сам Клейменов наотрез отказался от участия Димы в спектакле. А вот Марина Прыткова вернулась. Выглядела она всё также потрясающе, как и 10 лет назад, разве что морщинок под глазами прибавилось. Но этого почти никто не замечал - Мариша была все такой же стройной и отчаянно красивой! Одним словом, исполнители главных ролей были найдены. Арлекина играл Сережка Сорочинский, Коломбину - Любочка Клинкова, старика Панталоне играл Никита Васнецов, а Смерть вначале стал играть сам Клейменов, но потом впоследствии ему нашли замену в роли молодого актёра по имени Стас, который недавно пришел к нему в студию.
  
  Сложнее было с ролью друга Арлекина - Бригеллы, но тут Васнецов вспомнил о своём друге Владике Тарасенко, которого все называли Тарасом. И он согласился принять участие в постановке, благо на тот момент он снова был без работы. Кстати, роль старика Панталоне раньше играл Андрей Кожушкин и когда он ушел из театра по своим бизнесовым причинам, его роль стал играть Никита. По возрасту Андрей уже не мог играть какие-то другие роли. Зато Валера расширил роли актёров второго плана, и Андрей стал "проходным персонажем" - то есть, его роль второго плана проходила красной нитью через весь спектакль. Он стал играть дирижёра того самого оркестра, который, собственно, как бы исполнял это произведение.
  
  Ведь изначально спектакль был создан под музыку Антонио Вивальди, точнее, положен на его музыку из альбома "Времена года". Он так и назывался - "Под музыку Вивальди". В основе его был сюжет о жизни бедных актеров бродячего театра. Которые то играют свои роли, то есть, Арлекина, Коломбину, Панталоне, выскакивая на площадь и показывая зрителям пантомиму из репертуара классической итальянской комедии масок, то уже проживают свою жизнь и свою судьбу. Валера Клейменов придумал такой интересный мистический ход, когда на сцене начинался спектакль, который показывают бродячие актеры. А потом, когда зрители расходятся, они продолжают играть уже не персонажей, а самих себя. Точнее, они не играли, а как бы жили на сцене. Спектакль закончился, усталые актеры сложили свой реквизит и вещи в повозку и отправились дальше.
  
  Но Арлекин оставался Арлекином - он постоянно придумывал всякие шутки, трюки, ему помогал его друг Бригелла, а старик Панталоне постоянно им мешал. Но вдруг появляется Смерть, которая пришла забрать Арлекина. Тот предложил ей сыграть с ним в кости на его жизнь. И началось... Актеры показывают Смерти пантомиму, в ходе которой Арлекин обманывает Смерть и, в конце концов, убивает её. И всё это время некий мистический оркестр сопровождает бродячий театр, играя музыку Вивальди - зиму, осень, весну и лето. Такой, если можно сказать, элемент Тарковского в пантомиме. Только Тарковский использовал не только музыку, но еще и мощный видеоряд, наполненный символами - падающая лошадь, летящие гуси и так далее. Валере Клейменову нужно было максимально использовать театральные приемы. И ему это удалось!
  
  А еще театру повезло, что Никита Васнецов был музыкантом. И он был знаком с руководителем фолк-группы "Ранок" Алексеем Маковецким. И когда Никита рассказал Алексею о спектакле, а потом привел его на репетицию, тот загорелся и уже через неделю написал поистине гениальную музыку для некоторых сцен спектакля "Concerto Grosso". Послушав эту музыку, Валера Клейменов без колебаний выбросил те фрагменты, которые были отрепетированы под музыку Вивальди. Ведь действительно, далеко не все сцены в спектакле можно было ставить под классическую музыку - они были темповыми, резкими, можно сказать, драйвовыми. И темпоритм этих сцен в результате никак не ложился на музыку великого итальянца.
  
  Поэтому в результате остались только основные темы итальянского композитора, такие, как "Зима", "Лето", "Осень" и "Весна". Ну и часть некоторых других произведений XV- XVI веков. А вот сцены погони, драки, прихода Смерти и главная сцена - "Арлекинада" - эти эпизоды спектакля уже игрались под музыку Алексея Маковецкого. Который был гениальным музыкантом и, наверное, гениальным композитором.
  
  Репетировать было тяжело. Сам Никита, который играл старика и уже "постарел" на 10 лет, тем не менее, пузо себе не отрастил, и как 10 лет назад, надевал под костюм "толщинку" - накладной живот. Но с этим животом уже труднее прыгать было сальто или фляк - уже не юноша. Точно также тяжелее стало носиться по сцене без передыха в отдельных номерах - в той же "Арлекинаде" "скачки" на сцене с погонями и драками длились восемь минут! И это - в темпе стометровки! Тяжелее давались трюки - всё же раньше актеры профессионально репетировали каждый день, причем, по 6-8 часов подряд. А сейчас все работали, или занимались какими-то своими делами и приходили на репетиции, как в старые добрые времена, по вечерам.
  
  Но то ли была сильна мотивация и вера в конечный результат, то ли все устали от сучьей постперестроечной жизни и жутких 90-х, когда человек вдруг стал человеку волком, то ли всем хотелось чего-то чистого и светлого. А этим чистым и светлым была любовь - любовь к театру, любовь к искусству. Или, может, это Никита Васнецов так накрутил всех и так объединил вокруг идеи всех своих товарищей, что конечная цель была достигнута - спектакль получился даже лучшим, чем он был десять лет назад!
  
  Некоторые сцены заставляли самих актеров украдкой смахивать слезу - ведь спектакль фактически получился про них самих! Это они, постаревшие и больные, уже не могли играть спектакль, это они, голодные и раздетые, тынялись по городам и весям в надежде заработать на кусок хлеба, это они теряли свою любовь и веру, это к ним в конечном итоге приходила смерть... Кстати, через много лет после того, как спектакль "Concerto Grosso" был показан на сцене, многие его пророческие сцены стали реальностью: и смерть, и болезни, и нищета - всё это постигло актёров в полной мере.
  
  Но пока - пока спектакль был создан, все сцены отрепетированы, и на фестивале "Рампа-97" народный театр-студия "Геликон" получил один из главных призов - приз "За лучшую режиссуру". Спектакль был настолько необычным, особенно на фоне СТЭМов и КВНовских поделок, что жюри даже не смогло по достоинству оценить этот шедевр. Мало того - член жюри актриса Светлана Светличная, известная всей стране по одной-единственной роли "Не виноватая я!" в фильме "Бриллиантовая рука", разбирая спектакль, назвала его "Скоморошьими плясками".
  
  Но все же приз был получен, и актеры могли свободно вздохнуть. Однако режиссёр Валера Клейменов, находясь в эйфории от своей, как он считал, гениальности, снова сел на своего любимого конька - "Я здесь самый главный!" И захотел в день закрытия фестиваля показать на сцене отрывок из спектакля - "Арлекинаду". Но актёры были настолько измучены бессонными ночами и тяжелыми репетициями, а также нервными потрясениями, которые, конечно же, были и до, и во время, и после спектакля, что Никита Васнецов, как реальный лидер труппы, прямо ответил режиссёру отказом. И посоветовал ему самому выйти и попрыгать на сцене восемь минут.
  
  Впрочем, он предложил выход, который устроил абсолютно всех - Васнецов вышел с гитарой и спел песню, которую он написал как раз после завершения работы над спектаклем. Песня называлась "Пьеро". И в ней был припев - как квинтэссенция актёрской доли "Я - Белый Клоун, я - Пьеро. Я плачу - все вокруг смеются"
  
  Скрывает грим моё лицо
  И налицо уже лишь маска
  Начало есть. Перед концом
  Всегда должна идти развязка
  Но роли трагика порой
  Как раньше, мне не удаются
  Я - Белый Клоун, я - Пьеро
  Я плачу - все вокруг смеются.
  
  Мой выход. Зрители вопят
  Нет выхода. Но это - проза.
  И никого не убедят
  Мои рисованные слёзы
  Хотя по пьесе я - герой,
  Но слёзы на подмостки льются
  Я - Белый Клоун, я - Пьеро
  Я плачу - все вокруг смеются
  
  Заставит нас безумный хор
  Ускорится на четверть такта
  Судьба - жестокий режиссёр
  Ты жизнь играешь без антрактов
  Но как ты скрипку не настрой -
  Мелодии печали льются
  Я - Белый Клоун, я - Пьеро
  Я плачу - все вокруг смеются
  
  Но завершается игра
  И рампы свет лицо мне гложет
  На кульминацию пора
  Но сердце выдержать не может
  Прожектора со всех сторон
  Сердца в лучах, как птицы, бьются
  Я - Белый Клоун, я - Пьеро
  Я плачу - все вокруг смеются
  
  Финал. Счастливый до мажор
  И занавес, и крики "браво"
  Морщинка свежая от глаз
  Под гримом где-то пробежала
  И смыв белила, сняв парик
  В глаза себе смотрю устало
  Совсем немного до финала
  Осталось. Доиграй, старик.
  
  И после смерти вжиться в роль
  Как в рай, на сцену мне вернуться
  Я - Белый Клоун, я - Пьеро
  Я плачу - все вокруг смеются...
  
  Все актеры, повинуясь какому-то порыву, стали выходить к Никите и подпевать. И сам Валера Клейменов тоже вышел, встал за спиной Никиты и, положив ему руку на плечо, так и простоял рядом всю песню. Зал взорвался аплодисментами...
  
  Увы, далеко не у всех получилось после смерти вжиться в роль и, как в рай, вернуться на сцену. Валера Клейменов все же смог создать свой театр, который он назвал "Гамаюн", а его сын Алексей стал актером и режиссёром. Люба Клинкова впоследствии очень тяжело заболела и перенесла инсульт. Но сколько могла, преподавала детям театральное мастерство в одной из детских театральных студий. Тяжело болела и Оксана Пастернак, неугомонная Ксюха, которая после театрального триумфа выступала в кордебалете, а потом как-то быстро сникла, постарела и только рождение сына скрасило ее одинокую жизнь. Куда-то пропал и Серега Сорочинский - Арлекин, веселый и бесшабашный парень, любимец женщин, весельчак и балагур. Ушел в шоу-бизнес Андрей Кожушкин, добравшийся аж до Китая и ставший продюсером совместного украинско-китайского фильма о Сталине. Но когда на Украине началась гражданская война, проект был заморожен, и Андрею пришлось срочно искать деньги для других своих проектов. С деньгами было плохо... Влад Тарасенко поступил в Московский литературный институт и выучился на писателя. Правда, книжек он так и не написал, зато стал членом Союза писателей России. Стас, игравший Смерть, единственный из всех, кто всё-таки стал профессиональным актёром. Он играл в театре Валеры Клейменова "Гамаюн".
  
  А вот Никита Васнецов позже всё же стал режиссёром и актёром. Правда, не профессиональным, а, скорее, самодеятельным. То есть, без диплома. Познакомившись с киевским театром "Чёрный квадрат", он в 2001 году переехал в Киев на постоянное место жительства. И там, как-то совершенно случайно стал в этом театре своим. Потом стал выходить в некоторых спектаклях, потом стал создавать свои отдельные этюды-номера... В общем, в результате, как режиссер и драматург, поставил три своих спектакля. Но это было потом...
  
  А пока еще один страх Никиты Васнецова был преодолён - страх совершать глобальные поступки, страх ставить на карту всё ради успеха. Никита поставил всё - и выиграл. Он впервые в жизни смог подчинить своей воле совершенно разных людей, смог объединить их своей энергией, своей идеей и своей верой в успех. И это был очень важный этап в его жизни. К сожалению, потом не всегда такая крупная ставка приносила удачу - были и неудачи. Причем, такие, когда всё рушилось и приходилось всё начинать с нуля.
  
  
  Глава двадцать четвертая, которая повествует о том, как в СССР прошли первые бои без правил
  
  Пока Никита мотался в поисках себя от актера театра до журналиста, от музыканта и автора песен до тренера и учителя физкультуры, ему надо было как-то зарабатывать на жизнь. Пока он служил в тюрьме охранником, то получал зарплату и, поскольку жил в общежитии бесплатно, то на жизнь ему хватало. И он мог заниматься в театральной студии, а также пробовать свои силы на музыкальном поприще.
  
  Уволившись из тюрьмы и став студентом института физкультуры, Никита быстро понял, что молодому мужчине трудно прожить на студенческую стипендию, которая в то время насчитывала 40 рублей. Прожить на них было можно, но только не умереть от голода. Потому что если жить на одну стипендию, то это - кефир по утрам и вечерам и чай без сахара, а днем - обед в студенческой столовой за 80 копеек. Не разгуляешься. А Васнецов учился все-таки в институте физической культуры, то есть - занимался спортом. Причем, гоняли студентов не только в институте - после учебы Никита еще тренировался в секции скалолазания, а потом начались серьёзные нагрузки еще и в студии пантомимы - как раз приступили к репетициям спектакля "Concerto Grosso". Именно тогда впервые Васнецов получил травму - в результате серьёзных перегрузок у Никиты воспалились коленные суставы и он, прыгавший в спектакле сальто и исполнявший другие сложные трюки, даже бегать толком не мог - так ему было больно. И два месяца врач запретил молодому спортсмену и начинающему актёру любые физические нагрузки.
  
  Но всё же Никита всё время тренировался. А если человек тренируется, ему надо хорошо питаться. На какие шиши? Хорошо было студентам, которые приехали поступать из села - они жили в общаге, а по выходным ездили к родителям и привозили оттуда целые сумки с продуктами. Васнецов жил в частном доме своей бабушки. Пока бабушка тоже жила в этом доме, кое-как с едой у Никиты всё было в порядке. Но бабушка вскоре переехала к маме Никиты, к своей дочке, а потом к другой своей дочке, к тёте Любе, в Запорожье. И хотя Васнецов вроде бы должен был радоваться тому, что хата освободилась и он в ней жил совершенно один, но с едой стало туговато. Поэтому пришлось ему изыскивать способы заработка.
  
  В театральной студии с ним вместе занимался Володя Шамотко. И как-то раз он предложил Васнецову подзаработать - по ночам разгружать на шинном заводе вагоны с каучуком. И, конечно же, Никита согласился - ведь за смену, то есть, за разгрузку одного вагона давали целых 30 рублей! Вагон разгружала бригада - четыре человека, и как раз освободилось одно вакантное место.
  
  Вагон с каучуком разгружали почти шесть часов. Работа была тяжелая - плиты каучука весили 50 килограмм, один из бригады в вагоне скидывал эти листы с самого верха, а все остальные принимали и относили на склад. Позже, в другой день бригаде выделили автопогрузчик, который сразу отвозил целый брикет каучука, который складывали грузчики перед вагоном, и перевозил его на склад. Странно, что нельзя было автопогрузчиком сразу из вагона вывозить эти брикеты, но и то уже хорошо, что достаточно было просто выгрузить каучуковые пласты из вагона и не таскать их по одному на склады.
  
  Володя Шамотко был красавчик - он, хотя и маленького роста, и на вид вовсе не Геракл, настолько приноровился таскать пласты каучука, подседая под них не хуже заправского штангиста, что Никита ему дико завидовал. Потому что уже после часа такой каторжной работы у него дико болела спина, руки, ноги, в общем - болело всё! Но два раза в месяц он исправно ходил на шинный завод разгружать вагоны. Правда, иногда приходилось разгружать и огромные колеса, и даже сажу. Платили всегда одинаково, но после разгрузки сажи Никита долго не мог отмыться. А в институте преподаватели удивлялись - отчего студент Васнецов такой грязный приходит на занятия и делали ему замечания.
  
  Однако на первое время проблема с финансами была решена. Но вскоре Никита нашел другой способ заработать. Дело в том, что он ещё в армии серьёзно увлёкся каратэ. В то время в СССР занятия каратэ находились под запретом, и когда Васнецов вернулся домой, то в Днепропетровске не было легальных секций, где бы преподавали этот вид единоборства. Работая в тюрьме, он тренировался в спортзале МВД и тогда это было единственное в городе место, где каратэ можно было заниматься легально. Уволившись, Никита стал искать, где можно было продолжать обучаться.
  
  90-е годы ознаменовались всплеском интереса к восточным единоборствам. Когда запретили в Советском Союзе каратэ, на смену ему пришло китайское ушу. Начался просто бум ушу, таэквондо, других боевых искусств. И появилось множество подпольных секций, в которых восточным единоборствам обучали всех желающих. Не бесплатно, разумеется. Многие такие секции были либо под прикрытием милиции, либо под "крышей" у бандитов. Которые стали организовывать подпольные бои без правил. Именно в таких боях Васнецов вскоре стал участвовать.
  
  С технической точки зрения Никита после армии был не очень умелым бойцом. Да, он освоил базовые удары каратэ, но его майя гери и маваши были ещё очень топорными и недостаточно быстрыми. А удары руками - все эти прямые цуки от бедра в схватке с боксёрами безнадёжно проигрывали. Ведь в боксе руки всегда находятся у головы и моментально выбрасываются в прямом ударе, а каратисты руки держали у пояса и удар наносили от бедра.
  
  Никите повезло, что он учился в институте физкультуры и у него были друзья-боксёры, с которыми он часто спарринговал. Именно тогда он убедился, что удары ногами у него достаточно сильные и эффективные. Однажды его друг, КМС по боксу двухметровый гигант Саша Негода предложил Васнецову поработать в паре. И надо же было ему пренебрежительно отозваться про ноги Никиты, мол, машешь ими без толку. Когда они стали в спарринг и Саша двинулся к Васнецову со своими прямыми ударами, Никита провел круговой удар ура микадзуки гери, и пяткой чётко попал своему спарринг-партнёру в руку. Удар пришёлся точно во внутреннюю поверхность руки - в предплечье, в нервный узел, управляющий пальцами. Одним словом, рука у Сашки моментально "отсохла", и он, ойкая и матерясь сквозь зубы, шипя от боли, снял перчатку и стал разматывать бинты. Спарринг был окончен.
  
  После этого боксёры зауважали Васнецова и стали просить его научить и их ударам ног, а, главное - защите от таких ударов. А сами, в свою очередь, стали учить Никиту боксу, так сказать, "поставили" ему руки. У борцов Васнецов научился приёмам борьбы и нескольким броскам. А параллельно он стал заниматься японской борьбой джиу-джитсу, а так же спортивным самбо. Таким образом, сам того не понимая, Никита стал универсальным бойцом, который мог не только драться руками и ногами, но и, попав на бросок, не терялся и мог продолжать бой, борясь в партере. В то время еще не было ни ММА, ни других смешанных единоборств, хотя джиу-джитсу предполагало так же и борьбу после того, как боец оказывался в партере.
  
  Никита всегда по сути своей был авантюристом. И очень коммуникабельным человеком. Он быстро со всеми знакомился, легко входил в контакт, обзаводился новыми друзьями. Точнее, это были приятели, но друзья у Васнецова тоже были. И вот так, благодаря новым знакомствам, он стал ходить по разным секциям, смотреть, где чему и как обучают, а главное - он предлагал в этих секциях тренерам проверить своих учеников в спарринге с ним, Васнецовым. Обычно все тренера охотно соглашались и Никита получил осень серьёзную практику.
  
  После схваток с боксёрами и борцами вольного и классического стиля чаще всего в различных секциях восточных единоборств, где-либо подпольно преподавали каратэ, а также легально многие стили ушу, корейские единоборства хапкидо и тхеквондо, и всякие прочие вьет-во-дао и совсем уже экзотический пенчак-силат, Васнецов легко побеждал самых сильных бойцов из этих секций. Секрет был прост - часто преподавали все эти единоборства не зарубежные учителя и мастера, а свои же доморощенные "сенсеи", непонятно, где и как учившиеся, но имевшие какие-то там дипломы и пояса. Тогда мало кто знал, как на самом деле зарабатывается черный пояс и мастерская степень, а деньги на таких секциях, которые вошли в моду и как грибы после дождя, размножились по всему Днепропетровску, "поднимались" очень даже неплохие.
  
  Но иногда Никита получал по морде весьма основательно, если попадал в секцию, где преподавали настоящие мастера. Но он был доволен - поражение от мастера всегда почётно и является критерием для дальнейшего роста. Так он быстро понял, что ударная техника бокса не всегда подходит для боя, где в основном используются ноги. А когда он познакомился с джиу-джитсу, то быстро понял, что в клинче, когда боксёры прекращают бой и рефери разводит их по углам, джитсер моментально свяжет его руки и проведёт болевой приём.
  
  И вот когда Васнецову предложили поучаствовать в боях без правил, он сразу же согласился. Тем более, что за участие давали сразу сто рублей, а за победу - двести. Конечно, был риск травматизма, ведь бой происходил без перчаток, голыми руками. Но тогда мало кто тренировался с защитным снаряжением - в перчатках дрались только боксёры, а о защитных футах на ноги вообще никто и не слышал. Максимум, что разрешалось - это бинтовать руки эластичными бинтами.
  
  Первый бой Никита проиграл. Против него вышел опытный борец и как только Васнецов пошел в ближний бой, прошёл ему в ноги, завалил в партер и моментально провёл удушающий приём. Парень занимался самбо, и они даже где-то пересекались на тренировках - лицо соперника Никите было знакомо.
  А вот второй бой Никита выиграл нокаутом - он сразу понял, что против него опять выставили борца, и как только тот попытался пройти Васнецову в ноги, он отскочил назад и одновременно нанёс сопернику правый боковой в голову. Тот, как шёл головой вперёд - так и уткнулся ею в ковёр.
  
  Участвуя в подпольных боях, Никита заработал не только деньги, но и славу обезбашенного бойца. Васнецова прозвали "Отморозом" за нечувствительность к боли и свирепость в бою. Он не щадил своих соперников, понимая, что только их страх позволит ему самому не получить травму, ведь его соперники просто боялись нарваться на удар. А бить Васнецов к тому времени научился не только ногами, но и руками. К тому же он всегда мог в ближнем бою провести болевой приём, который вполне мог закончится и переломом.
  
  Но однажды в Днепропетровске устроили так называемый Фестиваль боевых искусств. После чего в цирке провели Первый открытый чемпионат по рукопашному бою. Тогда еще не было такого названия, как "смешанные единоборства", но зато уже существовал Международный Союз Боевых Искусств (Kokusai Budo Renmei), главой которого был малоизвестный в то время Иосиф Линдер. Именно с его помощью и был проведен в Днепропетровском цирке этот странный и, тем не менее, очень зрелищный чемпионат.
  
  В то время уже начали проводить в СССР первые бои по смешанным правилам - в 1990 году прошли такие соревнования в Омске и Вильнюсе. Конечно, с конца 70-х годов по инициативе командующего воздушно-десантными войскам и СССР Василия Филипповича Маргелова в частях ВДВ проводились соревнования по так называемому армейскому рукопашному бою. И в 1979 году в городе Каунасе в 242-м учебном центре ВДВ), на спортивной базе 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии состоялся первый чемпионат Воздушно-десантных войск. И потом в войсках, причем, не только в десантных, но и в пограничных и некоторых других, например, в частях спецназа ГРУ и КГБ стали проводится подобные соревнования.
  
  Но в городах еще не было подобных соревнований, тем более, когда каратэ запретили. И вот бешенная популярность ушу фактически возродила интерес к восточным единоборствам, а также к боям смешанного стиля. Тогда еще не было никакого UFC и Грейси только-только начинал популяризировать свое бразильское джиу-джитсу. Но Днепропетровск в Советском Союзе даже после смерти Брежнева всё еще оставлся "не первым городом, но и не вторым". И Фестиваль боевых искусств, на который съехались мастера со всего СССР, это показал.
  
  Первый открытый чемпионат по рукопашному бою в Советском Союзе был действительно первым. Точнее, первым легальным, потому что уже были попытки проведения подобных состязаний. Никита попал на этот чемпионат случайно - организаторы прослышали про отмороженного студента института физкультуры, который дерётся со всеми подряд, и сделали Васнецову предложение, от которого тот не смог отказаться. Как раз тогда он был на мели - ушёл из театра Валеры Клейменова и восстановился в инфизе. Стипендию ему уже не платили, работы не было и тут - такое предложение. За выход на арену цирка, где проводились бои, Васнецов получал сразу триста рублей. И за каждую победу - ещё по сто. Игра стоила свеч.
  
  Никита дошёл до четверти финала. Он выиграл три боя - два были лёгкие, соперники попались несерьёзные. Один был бывшим боксёром, и Васнецов легко его переиграл, нанося удары ногами на дистанции, а потом в какой-то момент смог ударить мощный лоу-кик в бедро и боксёра фактически унесли с арены - передвигаться он больше не мог. Второй был бывшим борцом, но вольного стиля, о болевых приёмах понятия не имел и Васнецов, когда тот прошёл ему в ноги, взял его на "гильотину", проведя классический самбистский бросок под названием "лампочка".
  
  А вот третий бой был тяжелым - против Никиты вышел каратист. Причем, не просто каратист, а представитель стиля кио-кушинкай. Парень был очень мощным, у него были большие и сильные руки. И он лупил этими своими граблями так, что в первые же секунды чуть было не сломал Васнецову рёбра. Как потом оказалось, два ребра Никите он всё же сломал. Его спасло только то, что в этом стиле каратэ удары руками в голову не наносятся. Правда, соперник пытался бить руками и в голову, но делал это весьма неумело. Васнецов, чувствуя, что до конца раунда он просто не выстоит, улучшил момент и на скачке нанёс каратисту сильный боковой удар в голову, после чего добавил апперкот снизу в челюсть левой. Нокаут. Каратиста быстро откачали, а победу отдали Васнецову.
  
  Но на этом его везение и закончилось. В четвертьфинале он встретился с очень сильным соперником - чемпионом города по самбо. Парень работал в милиции, был действующим опером, прекрасно владел болевыми приёмами и против него никакая обезбашенность не канала - техника побеждала характер и настрой. Уже на второй минуте Никита оказался на ковре и попался на рычаг локтя. Выбраться он никак не мог и стукнул второй рукой по ковру, чувствуя, что иначе руку ему просто оторвут.
  
  Но цель оказалась достигнута - он заработал шестьсот рублей и смог первое время жить, ни в чём себе не отказывая. А потом... потом начались высотные работы на покрасках, где он стал зарабатывать не сотни, а тысячи рублей. И где впервые встретил серьёзную опасность...
  
  Глава двадцать пятая, повествующая о том, как закалялась сталь и вместе с ней закалялся главный герой
  
  Кроме увлечения театром у нашего героя было множество других увлечений. И до того, как он женился, у него было время на все эти увлечения. Сперва Никита Васнецов всего себя отдавал театру. Но и не забывал про спорт. Вернувшись из армии, он снова стал заниматься скалолазанием, его сразу включили в сборную области, и он стал постоянно ездить на соревнования и спортивные сборы. Причём, замечу, за счет государства, которое тогда еще, так сказать, в последние годы советской власти, пока Горбачёв окончательно не угробил СССР, не жалело деньги на спорт. Золотые были времена - поездка в Крым бесплатно, проживание в гостинице бесплатно, питание бесплатно. Ну и, снаряжение, тоже, само собой, клубное, то есть, для спортсменов бесплатное. Позже, когда скалолазание превратилось в дорогой элитный вид спорта для избранных, Васнецов, рассматривая ценники на скальные туфли от 50 евро и прочие альпинистские "прибамбасы", только горько вздыхал, вспоминая свою юность.
  
  А вспомнить было что. Крутые скальные маршруты под Ялтой и Симеизом, Алупкой и Гурзуфом, Судаком и Новым Светом - это ощущение, когда ты один на огромной практически голой или, как говорили скалолазы, "зеркальной" стене, ты лезешь вверх, рискуя ежесекундно сорваться, но знаешь, что тебя надежно страхуют внизу и ты, если сорвёшься, повиснешь на веревке. Но когда внезапно срываешься, то какое-то расстояние все же летишь вниз и внутри какой-то комок внезапно подкатывает куда-то под сердце. Да и полет на веревке метров на тридцать в сторону - это тоже из разряда "захватывает дух". Одним словом, это не передать словами, это примерно такое же ощущение, как во время прыжка с парашютом - сначала свободное падение, потом рывок и вот ты уже болтаешься между небом и землёй. Только парашютист просто спускается на землю, а скалолаза тренер весёлым матерком заставляет снова и снова лезть на этот проклятый маршрут. И, приходя в гостиницу, приходится мазать стёртые за день подушечки пальцев мазью "селкосерил", которая восстанавливает за ночь стершуюся кожу...
  
  Но... Никита серьёзно вырос и уже не напоминал того высокого, щуплого и жилистого юношу, который легко выигрывал чемпионат области по скалолазанию. Он потяжелел, оброс мышцами и уже не мог лазить так, как раньше, особенно маршруты "на сложность". "Беговухи" он еще бегал довольно резво, но вот преодоление карнизов и лазание по "отрицательным склонам" - с отрицательным углом наклона - ему давалось уже с трудом. Тем более, что и в театральной студии он становился заметным актёром, его трудно было заменить в спектаклях театра "Мим", когда он уезжал на сборы, так что надо было что-то выбирать. Скалолазание Васнецову стало надоедать, перспектив в нём он уже не видел - он понимал, что этот вид спорта всё больше становится похож на теннис или гольф, а Советский Союз имеет все шансы загнуться. Он же без господдержки не сможет найти деньги на приличное снаряжение. Да и зачем? Полазил столько лет, хватит.
  
  Помог случай - когда Никита поступил в институт физкультуры, то от слишком интенсивных тренировок "схватил" бурсит - воспаление коленных суставов. И несколько месяцев врач вообще запретил ему тренироваться. Так что парень с легким сердцем полностью переключился на театр, снизив резко нагрузки, но при этом разучивал новые мизансцены и отрабатывал те комические и мимические номера, где не нужно было делать какие-то трюки. И что интересно - через пару месяцев ему домой пришло извещение о том, что он всё же выполнил норматив кандидата в мастера спорта СССР по скалолазанию! Васнецов получил тот самый заветный значок "КМС", то самое звание, которым так долго бредил, о котором мечтал и которое так и не смог получить после армии. Как оказалось, на соревнованиях "Кубок Донбасса", которые приравнивались к всеукраинским, Никита Васнецов показал неплохое время в парных гонках, обогнав сразу нескольких мастеров спорта. Но, увы, звание это пришло к Никите слишком поздно, и он даже не получил свой законный диплом за какое-то там место...
  
  Пока он сначала играл в театре, одновременно учась в институте физкультуры, затем, когда ушел в академотпуск, чтобы работать в только что созданном театре актёром, Васнецов практически перестал тренироваться в секции скалолазания. Правда, всё ещё ездил в альпинистские лагеры и покорял горные вершины. А поскольку об этом было хорошо написано в первой книге, повторяться не будем. Позже Никита, как вы помните, ушёл из театра вместе со всеми "старичками", но создать свой театр у них не получилась, и он восстановился в институте. И вот тогда ему пришлось вспомнить о своих товарищах-скалолазах, так как к 1988 году он был вынужден подумать о зарабатывании денег.
  
  Тогда в стремительно американизировавшемся усилиями Горбачева Советском Союзе стали появляться, как грибы после дождя, всевозможные кооперативы. И многие альпинисты-скалолазы, поскольку Госкомспорт перестал финансировать неолимпийские виды спорта, стали сами зарабатывать себе на поездки в горы, на снаряжение, в общем, на свои спортивные прихоти. Да и на жизнь тоже надо было зарабатывать, ибо цены взлетели, а зарплаты инженеров-учителей и прочих физиков-лириков, коих среди альпинистов и скалолазов было полно, не позволяли сидеть с гитарами у костров и путешествовать за туманом. А тут как раз именно промышленный альпинизм позволял получать очень даже нехилые деньги. Потому что альпинистам не надо было строить леса, чтобы красить дом или цех, или какую-то конструкцию на заводе. А уж покрасить, например, обыкновенный мостовой кран на станции - так работы на несколько часов. Ибо альпинисты к высоте привычные, работать со страховкой обучены, работают быстро и качественно. В общем, все были довольны и множество альпинистских бригад уже промышляло по всей Днепропетровской области и за ее пределами.
  
  Первую покраску Никита делал вместе со своим другом Максимом Павленко и его другом Костей. Втроем они за два дня покрасили три крана, получив на каждого по 700 рублей. Повторяю - тогда, в 1988 году у Никиты стипендия в институте физкультуры была 40 рублей, а зарплата его матери на инженерной должности - 220 рублей. Потом Никита еще чего-то там покрасил, буквально день-два работы, а потом ему предложили очень масштабный проект. Правда, это потом он понял, насколько проект масштабный. Когда вместе с организаторами кооператива "Зенит" он приехал на коксохимический завод и увидел то, что ему нужно было покрасить. Как говорила одна собака, осматривая баобаб, это было неописуемо.
  
  Покрасить надо было коксовую батарею.
  На коксохимическом заводе было много всяких "приблуд" - то есть, технологических установок для металлургического производства. Коксовая батарея - это такая хреновина, которая из смеси углей - шихты - делает кокс. То есть, коксовый уголь для доменных печей. Эти батареи обычно состоят из 45-69 коксовых печей. И коксованием называется процесс переработки топлива путем его нагревания до температуры 1350-1400 №С без доступа воздуха с получением кокса и коксового газа!
  
  Вы представляете эту температуру? Понятно, что эта температура внутри печи. Но в том-то и дело, что печь эта постоянно открывается, а возле печи стоят люди в таких плотных вялено-брезентовых робах, которые длинными ломами убирают куски бракованного угля, сгоревшего, но не превратившегося в нужный кокс. Короче, шлак. Впрочем, доподлинно Никита так и не узнал, что именно делали возле печей эти мужики в брезентовых робах и ватных колпаках на головах. Но когда после смены ребята мылись вместе в душевой, Васнецов наблюдал, что кожа у этих суровых металлургов была, как брезент - грубая, твердая, похожая на их робы. И лица у мужиков были такие же дубленые и красные, как будто они целый день загорали на солнце. Хотя, так оно, по сути, и было - металлурги находились на самом солнцепеке. Вот только от печей шел такой жар, что никакое солнце не могло с ним сравнится. Такие условия работы давали право выходить металлургам на пенсию на 10 лет раньше, нежели всем остальным работникам. Кроме шахтеров - у тех был свой, подземный стаж. А у военных - свой. И у подводников-атомщиков - тоже свой. В общем, в Советском Союзе многие гробили своё здоровье ради более раннего выхода на пенсию, высоких зарплат и разных надбавок, а по итогу, когда Союз развалился, все получили большой облом.
  Но об этом - в другой раз и в другой книге.
  
  Итак, Никите предложили покрасить объект, а для начала его очистить от ржавчины и всякого дерьма. Дерьмо - это окислившееся железо, копоть, сажа и прочая хрень, десятилетиями со дня построения этой самой батареи оседавшая на металлоконструкциях устройства. Если бы Васнецов был уже опытным промышленным альпинистом, он бы не взялся за такую трудоемкую работу. Или, по крайней мере, поинтересовался бы ценой вопроса. Но ему пообещали три тысячи рублей, не уточнив, одному такая сумма или за весь объем. И он, в душе обрадовавшись, согласился. Деньги-то для него были огромные. Хотя опытный альпинист сразу бы смекнул, что его тупо хотят кинуть. Ибо работы там было раз в десять больше - и по деньгам, и по трудозатратам. Впоследствии так всё и оказалось.
  
  Но Никита был лопушком. Именно потому два афериста, которые, впрочем, были и альпинистами, ходили в горы, пели у костра песни о дружбе и верности, решили, что незазорно взять лоха и кинуть его. В квалификацию новичка они особо не верили, но им и не надо было верить. Потому что Сергей Федорец со своим приятелем по кличке Паша Рыба давно научились делать вид, что работа выполнена, делиться кэшем с заказчиком и "закрывать" любые объекты на производствах. Посему нужны были молодые лохи, которые недели три повисят на веревках, что-то там почистят-покрасят, а в итоге круглую сумму организаторы кооператива положат себе в карман.
  
  Вот только молодой и азартный новичок решительно взялся за дело. Васнецов быстро нашел себе в секции альпинизма помощника, который разбирался с покрасочным аппаратом, который почему-то назывался "вагнером". Влад особо навыками альпиниста не владел, зато в технике разбирался и, как подсобник, годился на все сто. Ребята приехали на коксохимический завод, переоделись в штормовки, организаторы, точнее, хозяева кооператива показали им, где находится всё их снаряжение - краска, веревки, "вагнер" и прочая техника, после чего, пожелав удачи, свалили. А "кооператоры" остались "осваивать объёмы".
  
  Вскоре молодые альпинисты на собственной шкуре почувствовали, что такое - быть металлургом. Ведь коксовая батарея должна работать без перерыва. Поэтому ребятам пришлось вешать свои веревки на наклонный мост практически рядом с коксовой печью. Август, 35 градусов тепла, но рядом - печь, внутри которой полторы тысячи градусов тепла! И сколько там в воздухе этого тепла - уже не понятно, потому что через несколько минут пребывание в этой раскаленной зоне мозги просто расплавляются и ни о чем, кроме глотка воды, думать уже не хочется.
  
  Работать пришлось не только в брезентовых штормовках, но еще и в плотных шапках. А также в противогазах. Потому что, прежде чем красить эти годами не крашенные опоры, рейки и прочие железяки их надо было очистить от грязи и ржавчины. И, понятно, что делать это нужно было не железными щетками, не наждачной бумагой. Для этого был налажен специальный аппарат - пескоструйка. Который подавал в резиновый шланг под высоким давлением обыкновенный песок. Но этот песок, вылетая со скоростью пули, не только сдирал весь налет с металлоконструкций аж до стального цвета, но и летал вокруг. И дышать поэтому было совершенно невозможно.
  
  Вскоре оказалось, что невозможно было и висеть на веревках под верхом, потому что давление было в трубе пескоструйного аппарата сумасшедшим. Поэтому того, кто висел на веревке и держал эту трубу, точнее, гофрированный шланг, мотало из стороны в сторону, как мусор в пылесосе, когда тот работает. В общем, через три часа новички поняли, что пользоваться веревками и с них пескоструить наклонный мост они не смогут. После недолгого совещания Никита и Влад приняли решение арендовать автомобиль с вышкой и, заплатив за аренду свои кровные деньги, за несколько часов с этой вышки пропескоструили практически весь этот наклонный мост. А там, куда не достали, Никита навесил верёвки и металлической щёткой все старательно прочистил. Конечно, это было не совсем то, что требовалось и что было указано в договоре, но Никита здраво рассудил, что никто из дирекции, которая должна принимать работу, на такую высоту не полезет. Так что можно было подхалтурить. Если бы он знал, как реально сдавали объекты Федорец с приятелем, он бы не парился и вообще бы не напрягался. Но это был первый серьёзный объект Васнецова, и он привык всё делать на совесть. Так что щёткой и скребком работал на совесть, счищая всю грязь и старую краску.
  
  Когда объект был вычищен, настало время покраски. С ней тоже пришлось повозится - если внизу с помощью "удочки", удлинявшей ствол покрасочного "пистолета"-пульверизатора на целый метр, можно было доставать на высоту до трёх метров, то дальше, когда высота становилась больше, пришлось навешивать верёвки и уже передвигаться по навешенным "перилам". То есть, под верхом протягивались две веревки параллельно двум сторонам наклонного моста, между ними на так называемых "усах" двигался Никита, попеременно выщелкивая и перещелкивая на длину вытянутой руки карабин, на котором висел он на такой доске, напоминавшей детские качели. Ну, помните эти сельские качели с досточкой на двух веревках? Вот - то же самое и изобрели альпинисты, вися на таких качелях где угодно - на покраске домов, на заводских трубах, на любых объектах. Только веревки, которые держали эту доску, выше головы альпиниста соединялись в одной точке, связывались в узел, а к нему уже крепился карабин, в который вщелкивалась специальная спусковая система. И вот так, на этой "спусковухе", которая назвалась "восьмёркой" (она была похожа на восьмерку и состояла из двух колец, большого и поменьше), альпинисты обычно спускались и с крутых скал, и с крыш домов, постепенно крася стены или заделывая швы панельных многоэтажек. Позже Никита как раз специализировался на заделке швов - мастикой или цементом, на выбор заказчика.
  
  Но пока что ему надо было не спускаться, а подниматься, ведь наклонный мост потому и назвался наклонным, что от земли он поднимался вверх под углом градусов в 45. И Васнецову приходилось прилагать немалые усилия, чтобы продвигаться под этим мостом, да ещё и тащить за собой "пистолет" и шланг, по которому "вагнер" снизу подавал краску. И ещё одна сложность - под самым мостом краска, которой Никита забрызгивал металлоконструкции, летела не только туда, куда полагается, но и туда, куда не полагалось ей лететь. То есть, на голову, руки, а главное - в лицо покрасчика. А поскольку краска была не только ярко-красная, но и специальная, антикоррозийная, то есть, едкая и ядрёная, то получить в лицо такой "подарок" - приятного было мало. И если глаза спасали очки, то всё остальное... краска проникала на части тела между рукавами и перчатками, на шею, ну и на лицо. Приходилось одевать что-то вроде шапки-балаклавы, что было очень неудобно - повторяю, жара вокруг была около 50 градусов, поскольку не только лето, но и металлургия в чистом виде. Никите вскоре пришлось отказаться от маски, ибо очки его запотевали и красить он совершенно не мог, так как ничего не видел. Поэтому он просто жирно мазал лицо и запястья кремом, хотя это не сильно облегчало перенесение жары, но немного спасало кожу от попавшей на неё краски.
  
  В конце, когда он совершенно обессилел, он предложил Владу снова вызвать "вышку" и докрасить мост с неё - ибо неделя такого ада совершенно его обессилила. Целый день висеть на верёвках, передвигаясь под верхом на руках, пытаться дотянуться "удочкой" до самых дальних уголков объекта и при этом натурально жариться в температуре 50 с плюсом - это было каким-то концлагерем. И хотя по всему заводу стояли бочки с бесплатным квасом, жажду он совершенно не утолял. А вода заканчивалась в первые два часа и дальше приходилось терпеть. Только упорство Васнецова и его привычка доводить любое дело до конца позволило ему преодолеть и это испытание. Одним словом, объект за три недели был покрашен и сдан. Начальство, принимавшее работу, осмотрело конструкцию в самом низу и осталось довольно - работа была сделана на совесть. Никита даже пожалел, что он три недели корячился под самым верхом, как натуральная цирковая обезьяна.
  
  Прозрение наступило в день получения заработанных денег - работодатели и хозяева кооператива "намахали" его даже с тремя тысячами, выдав Никите две с половиной "штуки", тогда еще в советских рублях. Конечно, сумма всё равно была огромной, но Васнецов, заглянув в ведомость, которую должен был подписывать, с удивление увидел список из 30 с лишним фамилий. А еще - итоговую сумму в 36 тысяч! То есть, работа была оценена в такую сумму, а не в жалкие две с половиной "штуки". Но Никита был молод и ещё не умел толком отстоять свои права. Так что его робкие попытки возразить и оспорить итоговую сумму были жестко оборваны Федорцом и Пашей, которые намекнули, что "молодые" могут и вовсе ничего не получить. Они, конечно, блефовали, но... работа была сделана, ад был позади, а деньги - вот они, большие деньги. Судиться с этими двумя мошенниками Васнецов бы точно не смог, как на них найти управу - он не знал... В общем, скривив морду, деньги он взял. И даже не послал этих жучил по известному адресу. О чём потом ещё долго жалел. Впрочем, Бог наказал этих сук, о чём подробно рассказано в другой книге, "Воин Кармы".
  
  После этого печального опыта с 1988 года Никита Васнецов красил уже только со своими - с друзьями, а потом со своими музыкантами. Ведь с конца 80-х он стал увлекаться музыкой - стал сочинять собственные песни и даже делал попытки собрать свою группу. Вначале это были случайные музыканты, а потом, в одной из поездок в горы, в альпинистский лагерь, после одного из восхождений в лагере Никита стал играть на гитаре и петь. К костру подсел худенький мужчинка, который стал наяривать на губной гармошке. Так познакомились Никита Васнецов и Володя Галёнкин. Вовка стал первым музыкантом в будущей группе "Джонатан Свифт". Но поначалу Никита и Володя красили различные конструкции на заводах Днепропетровска и Днепродзержинска. До тех пор, пока на одной из таких покрасок в феврале 1992 года Васнецов не простудился, схватив гайморит, который перерос с менингоэнцефалит. После чего он месяц провалялся в больнице и уже после этого с покрасками завязал. Здоровье было дороже.
  
  Только один раз, когда заболела его годовалая дочка и нужны были деньги, он согласился на побелку цеха на металлургическом заводе. После чего Никита уже стал зарабатывать видеооператором на свадьбах, а потом уже стал телевизионной звездой и известным журналистом, а его гонорары и зарплата позволяла не утомлять себя физическими усилиями. Потому что Васнецов научился работать головой. Параллельно удачно складывалась и его музыкальная карьера, если сочинительство и исполнение песен самодеятельным коллективом можно было назвать карьерой.
  
  Глава двадцать шестая, в которой становится понятно, почему Никита решил уехать в столицу
  
  В конце этой книги пришло время рассказать ещё о некоторых страхах главного героя. Но эти страхи, возникающие на пути становления молодого мужчины, либо слишком специфические, либо общеизвестные. Одни из самых распространённых мужских страхов базируется на построении взаимоотношений мужчин с женщинами. И этот страх вовсе не связан с личностью мужчины - вовсе нет. Этот страх связан с особенностью женской психологии, которая круто замешана на физиологии. Ведь женщины не умеют думать головой - они думают совсем другим местом. Да-да. Тем самым. Все женские страхи, капризы, придирки, измышления - всё это иррационально и не имеет часто под собой никаких оснований. Именно потому, что женщины не пользуются своим мозгом, они привыкли выносить его у мужчин. Вот показалось что-то женщине - она делает это фактом, и на основании этого уже факта строит дальнейшие свои предположения. Как в старом анекдоте про собаку.
  ќ- Рыбочка, передай за проезд?
  - Какая я тебе рыбочка? Я что - акула? Я с зубами? Так я собака? Граждане, он меня сукой обозвал!
  
  Вот примерно такая цепочка в голове каждой женщины возникает при попытке осознать изменения окружающей среды. И когда мужчина пытается объяснить женщине, что он делает, то ей важно не что он делает, а ей важно - почему он так делает! Для мужчины важен результат, для женщины важен процесс. Поэтому мужчины со страхом относятся к отношениям с женщинами. Нет, не к тем, которые завязаны на сексе, нет. Там, конечно, тоже есть свои нюансы, но и риска гораздо меньше, нежели в долговременных отношениях. Ведь в процессе знакомства цель, в общем-то, ясна - вступить с женщиной в интимные отношения. Но если не получилось - ничего страшного, не смертельно. Тем более, что часто женщины желают того же, просто в силу женского воспитания и женской психологии пытаются опровергнуть это, и доказать мужчине, что секс ей не нужен. Поэтому, если в этом процессе, который, как мы помним, для женщины важнее результата, она добивается успеха, то в результате мужчина плюнет и уйдёт. А женщина остаётся неудовлетворённой физически и, наверное, морально. После чего недотраханные недотроги привычно злятся на "мужиков-козлов", которые не смогли разглядеть их глубокую и нежную душу, а смотрят прежде всего на сиськи. А мужчины переключаются на других особей женского пола. Которые понимают, что мужчине важен результат.
  
  Взаимоотношения мужчин с женщинами описаны в другой книге и здесь не хотелось бы повторяться. В конечном итоге, на пробуждение в Никите поэтического дара и прочих талантов, конечно же, традиционно повлияли эти самые взаимоотношения. Извечные инь и янь. Хотя первые свои осознанные стихи Васнецов писал не о любви, не о женщинах и не женщинам, а о взаимоотношении внутреннего мира человека с внешним миром. То есть, о том процессе, когда хрупкий внутренний мир человека страдает от внешнего давления окружающей среды. Никиту изначально всегда интересовали вопросы философские, а не житейско-бытовые. Но стоит отметить, что именно после первой своей несчастной любви юный поэт стал писать намного лучше, так сказать, пронзительней. И в дальнейшем как раз неудачные жизненные ситуации повышали мастерство его поэтической лиры.
  
  Если быть кратким, то самый глубинный страх Никиты Васнецова - страх перед женщинами - в общем-то, на самом деле и страхом не был. Скорее, это были опасения, основанные на недостатке опыта. Потому что Никита был книжным мальчиком, в книгах любовь между мужчиной и женщиной описывалась с изрядной долей романтизма. В реальности всё было гораздо проще. Но поскольку многие женщины тоже первоначальный опыт получали из книг, то всё было вместе с тем гораздо сложнее. Ибо книжные мальчики и девочки постоянно разрывались между реальностью и фантазиями. Ведь всем людям хочется любить и быть любимыми. Только любовь - это труд, постоянная работа над собой и над окружающим миром, который необходимо улучшать своим присутствием. К сожалению, в большинстве случаев происходит наоборот.
  
  Как ни странно, первый положительный опыт Васнецов получил после женитьбы. Ну, как женитьбы - жил с девушкой, потом у девушки родился ребенок. И вот потом уже Никита получил уже отрицательный опыт. Да ещё какой! Его жену оправдывал только факт её нахождения в деструктивной секте, которая называлась "Белое Братство". Но так как влияние адептов этого "братства" на неокрепшие умы женщин - а в секте преимущественно были именно женщины - не было доказано, то Никита на суде, когда разводился и пытался отсудить свою дочь, ничего не смог добиться. В дальнейшем его бывшая супруга запретила ему видеться с дочерью, настраивая её против отца. В результате его милая Оля Васнецова, которую последние два года Никита воспитывал один, не просто забыла своего папу, но и возненавидела его. Конечно, в первую очередь, роль сыграла её мамаша, но позже, когда Оля выросла и сама стала мамой, она не пожелала разобраться в том, что произошло. У Никиты остались только видео и фото, на которых почти нигде не было мамы, а рядом с дочерью всегда находился только её папа. Только дочери у него уже не было...
  
  Но вернемся назад.
  Ещё в школе Никита выступал на различных вокальных конкурсах, завоёвывал различные дипломы - ведь он обладал прекрасным слухом и голосом. Позже у него, как и у всех подростков, голос стал "ломаться". Пройдя период мутации, Васнецов обнаружил, что у него теперь баритональный тенор и он снова может петь. Только после окончания школы Никита всерьёз увлёкся скалолазанием и альпинизмом, поэтому пение он забросил. И хотя в секции очень приветствовалась авторская песня - все эти песни у костра, "возьмемся за руки, друзья", но юноша больше слушал и подпевал. А вот самому взять в руки гитару и начать петь - это ему даже в голову не приходило.
  
  Позже, уже занимаясь в театральной студии, Никита, познакомившись с творчеством Константина Кинчева, ощутил в себе желание попробовать себя в рок-музыке. Правда, поскольку он не умел играть ни на одном музыкальном инструменте, то ему понадобились люди, умеющие на них играть. Он стал искать таких людей. Первые попытки создать рок-группу с высоты его теперешнего опыта сегодня казались бы смехотворными. Да и тексты, которые писал Васнецов, отличались от его вполне зрелых стихов и были больше подражательными. К тому времени Никита уже наслушался Бориса Гребенщикова, потом пошли ДДТ, Чиж, "Аукцион", "Воскресенье", "Пикник", в общем, полный набор молодого неформала. Ведь Васнецов, как вы помните, в ту лютую эпоху перестройки уже занимался брейк-дансом, стал носить длинные волосы, заплетая их в хвост, а потом даже проколол себе левое ухо и вставил в него серьгу. По тем временам это был весьма смелый поступок. За который несколько лет спустя он поплатился.
  
  Но Никите повезло. В театральной студии ему дали послушать оригиналы - то есть, ту музыку, на которую ориентировались и Гребенщиков, и Кинчев, и прочие адепты "русского рока". Ведь раньше молодой рок-музыкант не слушал западный рок. Это всё равно, что носить джинсы, сшитые не в США, а в Одессе на Малой Арнаутской. И вот Васнецов начал сразу с группы Pink Floyd. Потом ознакомился с Deep Purpl, а дальше понеслось - Led Zeppelin, The Doors, Scorpions. Все группы шли вперемежку, бессистемно, молодой неофит жадно глотал западную музыку, тем более что ещё в школе познакомился с творчеством сэра пола Маккартни и группы Wings. Потом он внезапно переключился на Depeche Mode, потом его сознанием завладел Том Уэйтс.
  
  К тому времени Никита поменял нескольких музыкантов. Интереснее всего получился состав группы, когда к Васнецову присоединился классический гитарист Денис Курбатов. К тому времени Никита уже придумал название группы - "Джонатан Свифт" и отошел от подражаний группам "Алиса" и "Аквариум". Он наконец-то научился играть на гитаре и стал писать песни в духе раннего "Аукциона". Но потом внезапно переключился на кантри, видимо, под впечатлением музыки американской группы Creedence. Музыкой кантри Васнецов болел примерно год, после чего плавно перешёл на фолк и world music. И в этом его новом пантеоне достойное место заняли группы Jethro Tull, Mahavishnu Orchestra и дуэт Simon & Garfunkel. Собственно, и название группы "Джонатан Свифт" частично было взято, как созвучное Jethro Tull.
  
  К 1990 году Никита постепенно собрал вокруг себя нескольких таланливых музыкантов. Сначала это был Саша Качан, с которым Васнецов познакомился в одном интересном месте - то ли клубе, то ли эдакой поэтической гостиной при каком-то институте, кажется, металлургическом. В общем, в одном из общежитий было небольшое помещение, что-то типа кафе, где так же находилось пианино и стояли столики. В этой комнате собирались люди, претендующие на звание творческих личностей. Некоторые из них играли на гитаре и пели, некоторые писали стихи, были начинающие актеры и актрисы, в общем, такая себе литературно-музыкальная тусовка. Руководили этим неформальным сборищем концертмейстер Днепропетровского оперного театра Олег Карпов, внешне похожий на поэта Максимилиана Волошина, и режиссёр какого-то местного театра Александр Пронин. Вот туда как-то раз и зашёл Никита, которого кто-то где-то услыхал и привел в этот клуб.
  
  К тому времени Васнецов уже заканчивал институт физкультуры. И если на первом курсе он уже стал "звездой" в своём институте, выступая на всех институтских праздниках, придумывая хлёсткие песенки-пародии на преподавателей и студентов, то за пределами своего вуза он только делал первые робкие шаги на музыкальном поприще. Но проработав год в театре пантомимы и вернувшись в родной институт после академ-отпуска, Никита уже не стал демонстрировать свои таланты в стенах довольно консервативного инфиза, а переключился на масштабы целого города. Который ему почему-то вдруг вздумалось покорить. Что и произошло позже, в 1995 году, когда он пришёл работать на телевидение и создал свою авторскую программу "Вечерний звон".
  
  Но это получилось не сразу. Вначале он пытался найти себя в музыке, точнее, в рок-музыке. И несмотря на то, что первые музыканты его первой группы были весьма далеки от его познаний в мировом роке, Никита всё же написал около десяти песен, из которых, к счастью, через год в репертуаре группы не осталось ни одной. Потом, познакомившись в альплагере с Володей Галёнкиным, который стал играть в группе "Джонатан Свифт" на губной гармонике, Васнецов привёл в группу Сергея Супруна, который выбрал себе псевдоним "Соловьёв". Сергей очень круто играл на акустической гитаре и даже пытался писать песни. Некоторые из них были весьма крутые. Но он отказывался включить их в репертуар группы.
  
  Следующим в группу влился Костя Заика, который, как это ни странно, соответствовал своей фамилии - он реально заикался. Костя играл на скрипке. Правда, не очень хорошо, поэтому его вскоре заменил другой скрипач, Женя. Но Женя играл в группе недолго, вскоре он ушёл, и группа осталась без скрипки. Зато Саша Качан играл на флейте, на аккордеоне, на гитаре и вообще почти на всём, что извлекало звуки. Но состав у группы был непостоянный, плавающий и порой Васнецов оказывался перед фактом, что надо выступать - а выступать некому.
  
  Например, когда Никита решил выступать на улице, как уличный музыкант, с ним играли только Сергей Супрун и подыгрывал Володя Галёнкин, стоявший рядом, но делавший вид, что он просто так, мимо проходил. Васнецова тогда заметили журналисты молодёжной редакции местной областной телерадиокомпании, сняли этот процесс музицирования и на следующий день показали всему Днепропетровску. А потом ещё пару раз Никита становился героем программ неугомонной Иры Лизовенко, а также её старшей коллеги Аллы Пеклиной. Именно тогда Лизовенко пристроила Васнецова работать на областном телевидении звукорежиссёром. С этого и началась журналистская карьера Никиты.
  
  Но в 1991 году случился в Москве путч. Он тогда ещё назывался ГКЧП. Не буду сейчас рассказывать историю о том, что это было, просто тогда окончательно разваливался СССР, а старая партноменклатура пыталась спасти страну от развала. Но Михаил Горбачёв и западные спецслужбы уже сделали своё чёрное дело и выступление государственного комитета по чрезвычайным ситуациям провалилось. Но Васнецов, который как раз тогда красил с друзьями-альпинистами дома в посёлке Форос, прямо оттуда рванул в Москву. И успел поучаствовать в защите Белого дома. И даже получил справку о том, что защитил гражданские свободы и новую Россию. Ту саму, которую потом возглавил Борис Ельцин. И хотя факт участия Никиты Васнецова в защите конституционных свобод и демократии в России21-23 августа 1991 года нигде в истории зафиксирован не был, но он умудрился всё же отметиться в документальном фильме "Сумерки свободы", который снимали в те дни, точнее, в те бурные и тревожные ночи советские документалисты. Фильм этот, весьма нелестно описавший победу ельцинской "демократии", завершался песней Васнецова.
  "Не обещайте мне любить меня,
  не обещайте мне спасти меня
  не надо мне любые песни петь -
  у них лишь один финал: смерть!"
  
  Позже, через много лет Никита понял, что тогда, в августе 1991 года стоял не на тех баррикадах. Став взрослым, он потом всегда выбирал правильную сторону. Сторону добра и света. Но тогда всем казалось, что вот Ельцин - это добро. Что он несёт стране счастье, свободу и процветание! А оказалось, что шёл процесс, который позже назовут "жабогадюкинг". И пока Горбачев сцепился с Ельциным, страна медленно падала в пропасть... Но Васнецов, хотя в полной мере испытал на себе этот процесс, всё же был достаточно аполитичным человеком и даже в музыке совершенно отошёл от текстов типа "мы ждём перемен". Он писал всё более философские стихи и тексты песен, а музыка, которую он сочинял, становилась всё интереснее и самобытнее. Даже его друзья музыканты отмечали, что группа "Джонатан Свифт" ни на кого не похожа.
  
  В 1995 году в группе "Джонатан Свифт" было всего два человека. Но это не помешало Никите Васнецову и Денису Курбатову стать лауреатами фестиваля авторской песни "Вагант". Тогда он впервые исполнил свою знаменитую песню "Жар-птица", которая позже стала настоящим хитом в репертуаре группы. Но когда Денис покинул группу, а Саша Качан, Володя Галёнкин, Сергей Супрун (Соловьёв) стали стабильно приходить на репетиции и принимать участие в выступлениях - "Джонатан Свифт" даже дал пару концертов, группа от русского фолк-рока дала сильный крен в сторону фолк-рока вообще. А флейта в новых песнях напоминала любимый всеми членами команды Jethro Tull.
  
  В общем, состав группы стабилизировался, Никита стал не просто автором всех песен, но и признанным лидером коллектива, после нескольких побед на фестивалях авторской песни "Джонатан Свифт" стал дипломантом всеукраинского фестиваля "Жемчужины сезона". В Днепропетровске группа дала несколько концертов, правда, бесплатных - за деньги тогда нельзя было выступать, потому что коллектив был самодеятельным. Кроме того, Васнецов проявил бурную деятельность и организовал свой собственный клуб "ХЛАМ" (художники, литераторы, артисты, музыканты). Правда, в том помещении, где базировался клуб, литераторов, художников и артистов не было, но зато выступала группа "Джонатан Свифт", а также репетировала и даже записывала свои первые песни.
  
  Запись была весьма низкого качества, поэтому Васнецов, раздобыв денег у одного из поклонников творчества группы - бывшего комсомольского лидера районного масштаба, записал с музыкантами первые песни на профессиональной студии "РеМи", которой руководил бывший музыкант Юра Лаврентьев. А звукорежиссёром там работал гениальный гитарист Анатолий Басов. Он даже записал для группы пару гитарных соло - не за бесплатно, конечно. Но что такое 30 баксов за чудесную партию соло-гитары в песне группы "Джонатан Свифт" "Зачекай"? А прекрасная партия барабанов, которую сыграл известный джазовый барабанщик Евгений Цикавый? Вообще, с записями на этой студии Никите повезло и две песни группы были даже включены в аудио-сборник "Рок Днепропетровска". Позже культурный центр "Арт-Вертеп" издал диск с песнями днепропетровских групп, куда также вошли две песни "джонатанов".
  
  Ранее группа попыталась записать свой первый альбом на двух катушечных магнитофонах "Юпитер". К удивлению всех, качество записи было очень приличным, однако позже так никуда не пошла, оставшись на одной из катушек лежать у Никиты дома. Еще "Джонатан Свифт" записал несколько песен на областном радио, где гениальный звукорежиссёр дядя Женя живьём записал группу, как будто все инструменты писались отдельно. Качество было изумительным и позже никто не верил, что эта запись была сделана "вживую".
  
  А вот в настоящей студии, где писали звук "на цифру", самые первые хиты Васнецова были записаны методом наложения. То есть, сначала писали барабаны и бас, потом все остальные инструменты и в конце накладывали вокал. Но с барабанами писали лишь одну песню "Зачекай" из "электрического" репертуара, а все акустические песни прописывались максимум с бонгами или конгами - это такие африканские барабаны типа "там-там".
  
  Одним словом, мастерство музыкантов выросло, песни Васнецова нравились всем, и группа уже даже стала выезжать на концерты за пределы Днепропетровска. Но тут Никита Васнецов стал проявлять авторитаризм. Дело в том, что всеми административными и финансовыми вопросами в группе занимался только он сам, никто в эту сферу не лез, да и не мог там ничего сделать, ибо талантом достать денег на запись или поездку в группе обладал только один человек - Никита Васнецов. Но за это он диктовал музыкантам, какие песни группа будет записывать, а какие нет. И если за включение песен в репертуар голосовали все, то есть, имели право голоса все члены группы, то в плане записи Васнецов, посоветовавшись с группой, принимал решение единолично. Это некоторым не понравилось. К тому времени в группу влился таланливый гитарист и вокалист Виталий Шевченко. Но он, к сожалению, не обладал хорошим интеллектом и стал мутить воду в плане того, что Никита якобы слишком сильно давит своим авторитетом. Слово за слово - и произошёл первый конфликт в коллективе. Который привёл к тому, что Васнецов хлопнул дверью и оставил группу. При этом он позволил своим товарищам петь его песни и выступать дальше, но без него. Сам он прибился к другой группе, которая играла в стиле трип-хоп и пост-панк, где вскоре группа стала играть его песни, которые он быстро написал. В интернете сохранилась только одна песня из того репертуара - "Сокол". Причём, она была написана сразу на украинском и на русском языке.
  
  Стоит отметить, что уход Никиты Васнецова из группы "Джонатан Свифт" стал фактически финалом в истории этого коллектива. Сформировавшись в 1994 году, группа умерла в 1999 году, прожив всего пять лет. Но это была, как позже напишет Васнецов, "Маленькая Смерть". И когда музыканты помирились и признали право Никиты определять направление развития коллектива, Васнецов сразу же переименовал группу в "Праздник святого Йоргена". И если раньше он был известен в музыкальной среде, как Свят, то с тех пор его называли не иначе, как Йорген. А главным итогом стало то, что Никита Васнецов перестал бояться принимать жёсткие решения и идти до конца, отстаивая свою правоту. Позже он понял, что компромиссы с собственной совестью губительны и вредны. И нельзя поступаться принципами, если уверен в том, что ты делаешь. Это был очень важный жизненный урок, который в дальнейшем помог Никите достигать своих целей. В том числе и в музыкальной карьере.
  
  Кстати, новое название группы определила книга датского писателя Гарольда Бергстедта "Праздник святого Йоргена". К сожалению. Известный советский фильм, снятый по этому произведению, и на 50% не отражал всей глубины той книги. Никита её прочитал, восхитился и придумал для воскресшей группы новое название. Всех музыкантов, которым он дал прочитать эту книгу, название безоговорочно устроило.
  Поменялось и звучание группы. Васнецов принёс массу новых песен и теперь, когда группа выступала на нескольких концертах в Киеве, к музыкантам стали подходить какие-то серьёзные дядьки и интересоваться, откуда они приехали и где их можно ещё услышать. Потом "Праздник святого Йоргена" выступил в киевском клубе "Бадди Гай" в музыкальном проекте "Пульс асфальта". Потом - на разогреве у группы "Плач Иеремии" Тараса Чубая. В общем, впереди замаячили серьёзные перспективы. И Никита понял, что, сидя в Днепропетровске, успеха на музыкальном Олимпе он не достигнет. И надо перебираться хотя бы в Киев.
  
  Как оказалось позже, в столице Украины тоже ловить было нечего. Но обстоятельства складывались таким образом, что и в журналистской карьере Васнецов исчерпал все свои возможности в городе на Днепре возле завода имени Петровского. И так совпало, что, одновременно развиваясь, как музыкант и как журналист, Никита и там, и там достиг серьёзных успехов. И потом практически одновременно столкнулся с тем, что в провинциальном, пускай и очень крупном городе невозможно полностью раскрыть свой творческий потенциал. Но если с музыкой это стало ясно практически сразу, то с журналистикой всё было не так очевидно...
  
  
  Глава двадцать седьмая, которая рассказывает о том, как бесстрашие и уверенность в себе помогает сделать карьеру
  
  Итак, в начала 90-х Никита Васнецов постоянно искал возможности самореализации. И так случилось, что у него стало это получаться сразу в нескольких направлениях. Сначала он возобновил свои занятия в театральной студии и очень быстро стал одним из ведущих актеров местного театра пантомимы, который назывался простенько и со вкусом - "Мим". Но после того, как театр стал профессиональным - спонсоры из кооператива "Игра-техника" взяли артистов и режиссёра на зарплату - дела в нём пошли не очень. Сначала "Мим" стал "Геликоном", потом режиссёр и руководитель театра Валерий Клейменов превратился в Валерия Викторовича, потом он стал дифференцировать зарплаты актёров, которые, в общем-то, пахали на равных. Но когда молодая жена Валерия Викторовича, появляющаяся лишь в одной сцене одного спектакля, стала получать максимальную актёрскую ставку, а ведущим актёрам зарплату снизили, началось брожение в коллективе, которое вылилось в маленькое восстание. И практически все актёры ушли из театра.
  
  Но попытка создать свой театр не увенчалась успехов. Тем не менее, Васнецов сыграл заметную роль и в этом новом театре, причём, не только на сцене. Правда, как режиссёр и драматург, он был тогда ещё совсем зелёным и неопытным, а юный возраст - он был самым молодым в коллективе - не позволил ему взять бразды правления. Именно отсутствие лидера и руководителя привело к тому, что группа талантливых людей не смогла стать одним целым. Эгоистичные цели каждого тогда перевесили общее стремление к цели.
  
  И всё же позже, повзрослев, Никита смог войти в ту же речку второй раз: собрал всех актёров-"старичков", свёл Валерия Викторовича Клейменова, который снова стал просто Валерой, с гениальным музыкантом Алексеем Маковецким, "пробил" участие театра "Геликон" в театральном фестивале "Рампа", в общем, впервые стал не только актёром и музыкантом, но и фактически выполнил работу продюсера. При этом Васнецов ещё и обеспечил театр хорошей рекламой, как на телевидении, так и в прессе. Именно потому, что на тот период он был восходящей звездой днепропетровского телевидения и одним из самых известных журналистов Днепропетровска. А началась его журналистская карьера с выступлений на улицах родного города в качестве уличного музыканта.
  Как вы помните, его тогда заметили журналисты молодёжной редакции местной областной телерадиокомпании, сняли этот процесс музицирования и на следующий день показали всему Днепропетровску. А потом ещё пару раз Никита становился героем программ неугомонной Иры Лизовенко, а также её старшей коллеги Аллы Пеклиной. Именно тогда Лизовенко пристроила Васнецова работать на областном телевидении звукорежиссёром. С этого и началась его журналистская карьера.
  
  Нет, с музыкой он не завязал и даже съездил со своими музыкантами в Москву, где они выступали на Арбате. А позже Васнецов снова посетил Москву, но уже вместе с театром пантомимы "Геликон", где актерам театра довелось принимать участие в нескольких концертных шоу-программах и выступать на одной сцене с Александром Розенбаумом, группой "Кар-Мэн", Леонидом Ярмольником и прочими эстрадными "звёздами". Кто сегодня помнит группу "Кар-Мэн", Богдана Титомира и Сергея Лемоха? Кто сейчас знает, что это за группа была - "Комбинация"? А вот театр "Геликон" даже не успели запомнить тогда, чтобы потом забыть сейчас. Странно, конечно - финал и у этих "звёзд", и у никем не замеченного театрика одинаков, хотя на старте разница была огромной. Провинциальными артистами просто тогда затыкали дыры, давая им выступить в сборных концертах за бесплатно. Впрочем, возможно, какие-то гонорары и выплачивались, но тогда актёров это не интересовало - они получали ставку.
  
  Но вернёмся к журналистике. Так вот, начав реализовывать себя, как актёр и музыкант, Никита Васнецов, попав на телевидение, подумал о том, что вполне может снимать свои собственные, или, как принято говорить, авторские телепередачи. Тогда ещё не было ни "ютуба", ни мобильных телефонов с мегапиксельными камерами, позволяющими сегодня любому индивидууму снимать любое видео. Но уже были в ходу видеокамеры, которыми на Западе как раз и снимали хоум-видео, то есть видео для домашнего просмотра. Профессиональные камеры стоили в те времена очень дорого и даже на местном телевидении вначале снимали новостные сюжеты обыкновенными бытовыми "Панасониками". Никита, работая ассистентом звукорежиссёра в Днепропетровской телерадиокомпании, присмотревшись к процессу съемки сюжетов и создания телепередач, очень быстро понял алгоритм и сущность этого процесса. И параллельно с основной работой, познакомившись с руководителями одной из коммерческих телестудий, сделал заявку на создание новой авторской программы "Мир внутри тебя". Программа рассказывала о внутреннем мире разных людей, увлечённых каким-то делом. В первой программе Васнецов как раз и показал театральный фестиваль "Рампа", где его театр получил главный приз за режиссуру - почему бы лишний раз не прорекламировать свой театр? Потом Никита снимал программы про музыкантов, про спортсменов, про танцоров брейк-данса.
  
  Причём, в каждой тусовке он был своим - дрался в боях без правил, танцевал брейк и даже стал со своей группой "Паноптикум" лауреатом городского фестиваля брейк-данса. Ну, а среди днепропетровских музыкантов Васнецов был условно своим - чужим среди своих или своим среди чужих. И несмотря на то, что его группу "Джонатан Свифт" приглашали на фестивали, она была отмечена лауреатскими дипломами, местный неформальный "бомонд" его особо не жаловал. В неформальной тусовке тогда буйствовала контр-культура, в почёте были панковые "Лос-Москитос", игравшие смесь регги и панк-рока, а также фанковое драмэндбасовое трио "Я и друг мой грузовик", где были только барабаны, бас и вокал. Зато какие барабаны и бас! "Рэд Хот Чили Пепперс", кажется, тогда только начинала своё восхождение в Америке, а "грузовики" уже разрывали Питер и Москву. На фоне таких диковинных групп "Джонатан Свифт", а позже "Праздник святого Йоргена" стоял особняком со своим фолк-роком, босса-новой и блюзом.
  
  Тем не менее, организаторский опыт, хватка и пробивной характер позволили Никите организовать несколько рок-фестивалей, в том числе знаменитый фестиваль акустического рока "Аку-Рок", который долго ещё после отъезда Васнецова в Киев вспоминали в Днепропетровске. И всё же, пока писались песни и игрались концерты, нужно было зарабатывать какие-то деньги, ибо концерты приносили в основном моральное удовлетворение. Да и сколько там можно было поиметь с какого-то там клуба, где собиралось два десятка зрителей? Ну, выпили они пива на пару сотен гривен - это что, доход для бара? И когда хозяин заведения "Железный Феликс" в Запорожье собирал для музыкантов какие-то жмаканые ветхие купюры, то общей суммы хватало лишь на проезд из Днепра в Запорожье и обратно.
  
  Поэтому работа стояла на первом месте. Неожиданно в работе на телевидении Никита Васнецов увидел не только возможность для реализации своих многочисленных талантов, но и возможность хорошо зарабатывать. И хотя профессиональным журналистом он не был, очень скоро от авторской программы на частной телестудии Никита пришёл к авторской программе на государственном телевидении, которая прогремела на весь Днепропетровск.
  
  Как позже напишет Васнецов в одной из своих книг, невозможно выучиться на журналиста. Это все равно, что учиться на актера или на певца. Нет, технически ты овладеешь ремеслом - сможешь петь, брать какие-то ноты или играть в спектаклях. Ты сможешь даже сниматься в кино. Но певцом ты знаменитым не станешь, и актером будешь все время на третьих ролях, в каком-то заштатном областном ТЮЗе играть зайчиков и "кушать подано". И таких вот "актёров", точнее, актёришек и актрисулек сегодня полным-полно. К тому же, и певцу, и актеру нужно иметь хоть какой-то талант, так сказать, Божью Искру. Техника техникой - и сольфеджио, и хорошо поставленный голос, и умение перевоплощаться - все это здорово, конечно, но на одной технике далеко не уедешь. Хотя без слуха, а также более-менее приличного голоса в певцы никак не пройти. Актеру тоже нужны данные - внешность, фактура, темперамент, память. Поэтому и бесталанные комедианты или вокалисты должны соответствовать неким параметрам.
  
  Но если у актеров и певцов есть хоть какой-то профотбор, то почему-то считается, что в журналисты можно брать кого угодно. Сочинение написал на "пятерку", сдал историю и литературу - и вперед? Нет, историю и литературу, конечно, будущий журналист знать обязан. И писать должен грамотно, а то потом будут редактора бедные... Но все же - разве можно не проверить эту будущую "акулу пера" - как он, собственно, умеет излагать свои мысли? Свои! Не сочинения на тему "Трагедия Обломова и российское дворянство", а хотя бы описать, что происходит сейчас в городе, в стране, как он, будущий властитель умов, представляет себе свою роль в этих изменениях? И вот тогда сразу будет видно, способен ли кандидат в журналисты хоть на что-то...
  
  Пока существовал Советский Союз, пока была коммунистическая партия у руля, журналистика считалась идеологическим форпостом советской власти. Даже не форпостом - фронтом! А на фронт не брали тех, кто мог при случае или со страху переметнуться на сторону врага. Или пардон, обосраться. Прямо в окопе. Во время боя. Ведь хоть фронт и идеологический, но стреляют там - мама не горюй! То есть, в журналисты пропускали только идеологически выдержанных, закаленных бойцов, преданных партии и стране. Ну и, конечно, умелых, то есть, умеющих пользоваться своим оружием. А какое оружие у журналиста, пускай и будущего? Слово!
  
  Вот и принимали во времена СССР на факультет журналистики только тех, кто уже, так сказать, доказал свою профпригодность - публиковался в местной прессе, городских газетах или даже - а были и такие - в солидных журналах. В крайнем случае, брали и тех, кто писал и публиковался в заводских многотиражках. Тогда в заводских газетах в Советском Союзе уровень был намного выше, нежели через десяток лет в солидных городских и даже областных изданиях России, Украины, Белоруссии и, тем более, таких государств, как Казахстан или Узбекистан. О коммерческих или ведомственных СМИ даже нет смысла вспоминать.
  
  Но для будущего журналиста было важно не только иметь определенное количество публикаций, хотя это говорило о том, что первый испытательный барьер будущий работник пера без топора преодолел - значит, уже умеет связно излагать свои мысли, сообщать о том, что происходит вокруг и может быть интересным окружающим. Самое главное в этих публикациях - это то, что любой экзаменатор мог ознакомиться творчеством претендента и сразу оценить, будет толк из этого материала или нет?
  Но еще важно было проявить себя, как личность! Ведь материалом были не заметки абитуриента, а он сам. Редко на факультет журналистики поступали уже сложившиеся профессионалы, которые не один год проработали, как говорят, "в поле". Поэтому из того сырья, которое вываливалось на факультеты журналистики, профессионалам предстояло вылепить или выковать будущих репортеров, обозревателей, редакторов, телеведущих, ответственных секретарей, фельетонистов, собкоров и прочих представителей разных жанров второй древнейшей профессии... Выковать - это если материал был качественный, а уж если некачественный - то вылепить из него пулю не смог бы даже гениальный преподаватель... И, к сожалению, во многих СМИ работали именно вот такие представители второй древнейшей профессии, которая вскоре практически сравнялась с первой. Именно поэтому новым масс-медиа была нужна новая кровь. И они её получили!
  
  Никита прошёл конкурс на должность репортёра в только создававшуюся на областном телевидении новую программу телевизионных новостей. Программу, не мудрствуя лукаво, назвали "Все новости", построена она была по принципу сборник новостей плюс беседа телеведущего с приглашённым гостем. Новости обычно занимали максимум треть программы, а остальное время шла болтология. И поскольку только в самом начале программы приглашались интересные гости, а потом в резко набравшую популярность передачу стали приходить "нужные" и "важные" гости - всякие местные чиновники и функционеры, то их унылое бубненье надо было разбавлять интересными новостями.
  
  В принципе, почему новая программа стала такой популярной? Потому что местные государственные новости отличались такой скукой и унылостью, таким диким и дубовым официозом, что их могли смотреть только совсем уж конченые совки, пенсионеры или привыкшие к пропаганде особи с тремя извилинами в мозге. А тут еще возникли сразу две частные телекомпании - "ВЛД-бразерс", которых позже перекупил "Приватбанк", основавший там свой "9-й канал", и начавший свое вещание в 1994 году, как частная студия "Стерх", "11-канал". Чуть позже этот телеканал купил небезызвестный Павел Лазаренко - тогдашний хозяин Днепропетровска.
  
  Но пока частные телестудии только создавались, новости выпускала одна Днепропетровская государственная телекомпания, выходившая на частоте ещё работавшего национального телеканала УТ-1. Хотя студия "ВЛД-бразерс", которую основали днепропетровские братья-миллионеры Владимир и Леонид Дубинские, уже начала транслировать ежедневную программу VLD-news, где довольно топорно, непрофессионально, однако нетрадиционно стали сообщать днепропетровцам о том, что происходит в их родном городе. И поскольку там не было так называемых "паркетов", то есть официальных показов разных заседаний, конференций и прочего официоза, то смотрелись эти новости довольно живенько.
  
  Вот именно тогда "выстрелила" программа "Все новости". Причём, руководители проекта сделали упор на привлечение к работе над программой молодых и резвых. И если раньше на телевидение допускали только людей в профессиональным журналистским образованием, то на этот раз на вакансии репортера брали буквально людей с улицы. Кстати, позже именно питомцы Днепропетровской телекомпании стали известными украинскими журналистами. А одна из самых скандальных корреспонденток Виктория Шилова, начав с должности корреспондента пошла в политику и даже стала клоном Юлии Тимошенко. Она и причёску носила такую же - с косой, уложенной в виде "бублика". А поначалу Шилова была самой яркой в "уличном наборе" программы "Все новости". Но и Никита Васнецов, хоть позже тоже ушёл в политику и стал политическим обозревателем, сразу же очень громко заявил о себе, как журналист.
  
  Сперва он стал репортёром криминальной хроники и вскоре его сюжеты буквально "ставили на уши" весь город. Именно криминальная хроника в те жёсткие 90-е была палочкой-выручалочкой любой новостной программы. Чернуха лилась рекой с голубых телеэкранов, которые в то время буквально стали коричневыми. Потому что разгул преступности был просто катастрофическим. И ни один новостной сюжет телезрители не смотрели с таким интересом, как криминальную хронику. Так что Васнецов очень быстро стал самым известным репортёром Днепропетровска. Благодаря своему спортивному прошлому и бойцовскому настоящему он знал многих спортсменов - представителей различных единоборств, которые ушли и в менты, и в рэкет. И это был огромный плюс в его новой работе - дружба и с ментами, и с бандитами одновременно. И те, и другие, во-первых, "сливали" Никите информацию, а, во-вторых, уважали его за честность и принципиальность. А он никогда не сдавал свои источники, но часто появлялся на месте преступления даже раньше прокуратуры. И, пока не успели его отогнать, снимал все трупы крупным планом. Их, конечно, не показывали, но вся студия была, что называется, под впечатлением.
  
  Были и другие "крутые" сюжеты. Например, массовая драка в одном из общежитий, когда репортер Васнецов оказался с видеооператором в самой гуще этой драки. И с микрофоном в руках даже отмахивался от нападавших на оператора. Или интервью с настоящей проституткой на вокзале, которая в ответ на вопрос "Почему бы не пойти работать в кафе уборщицей?" выдала убойный ответ "Я еще не так низко пала". Именно после этого интервью Никита Васнецов стал знаменит на весь Днепропетровск. Но несмотря на всю "чернушность" нового телевидения, он не стремился раскапывать только негатив. Никита просто выполнял свою работу - отображал окружающую жизнь такой, какой она была. А поскольку работу эту делал честно и не смаковал, как многие его коллеги, эти самые негативы, то получалось откровенно, и, хотя жестко. Но не цинично, а как-то буднично...
  Васнецову люди верили. И он никогда не врал.
  
  Кстати, Никите даже удалось подзаработать на криминале. Несмотря на то, что он получал хорошие гонорары и даже премии, снимая по три сюжета в день, зарплата на государственном телевидении была не очень большой. А жизнь дорожала. Ему, конечно, предлагали перейти работать на частные телеканалы, которые уже набирали обороты. Но Васнецов был человеком слова и долга - если его взяли и ему поверили, то он никогда не менял флаг. И поскольку снимал он много, а в эфир шли только самые яркие кадры, у него оставалось много так называемого "неликвида", то есть, неиспользованный видеоряд. И он стал продавать это видео студии VLD-news, которой тогда руководила Светлана Коляда. Ей же он "сливал" позже материалы, которые государственное ТВ по ряду причин дать не могло. А этот "слив" помогал решить проблемы знакомых и приятелей Васнецова, как в лагере ментов, так и в лагере бандитов. Ни с тех, ни с других он денег и подарков никогда не брал принципиально, но Коляда всегда оплачивала и видео, и сведения. Поэтому в материальном плане Никита здорово "поднялся".
  
  Ну, а в криминальной среде его авторитет был незыблем, впрочем, как и среди ментов. Особенно после того, как Васнецов здорово выручил отряд милиции особого назначения "Беркут". Ребят хотели заставить ходить в патрули, то есть, выполнять роль пэпсов (ППС - патрульно-постовая служба). Бойцы отказались, их грозили уволить. Никиту попросили помочь, он пробрался на базу "Беркута", снял репортаж о ситуации и вечером, через два часа материал был в эфире. Васнецов к тому времени уже был заместителем главного редактора и под свою ответственность дал репортаж в прямой эфир - ведь программа "Все новости" шла только в прямом эфире.
  
  На следующий день всё руководство области стояло "на ушах". Звонили из Киева, проводили проверки, на телестудию приезжали из КГБ. Но ничего крамольного в репортаже Никиты не нашли, ведь он просто рассказал правду. И ситуацию замяли. А "Беркут" всё же заставили патрулировать, но... купили им специальные автомобили и сделали так называемые "мобильные патрули". Позже Васнецов, уже работая спецкором самой крутой днепропетровской газеты "Днепр вечерний", опубликовал материал из серии "Проверено на себе", когда, переодевшись в форму "беркутовца", ездил с бойцами по ночному городу и принимал участие в задержаниях.
  
  Но, увы, проработав в программе новостей почти год, став заместителем главреда и даже ведущим прямого эфира, Никита стал вызывать у "старой гвардии" местного телевидения жуткую зависть и злобу. Как же - молодой, амбициозный, профессиональный - Васнецов мог работать и оператором, и в кадре, и ведущим прямого эфира, и монтировал сам свои сюжеты. Он даже умудрился взять интервью - один из всей журналистской братии Днепропетровска - у легендарного Бориса Гребенщикова, что добавило ему и популярности в городе, и зависти у коллег. В результате его просто стали выживать. И таки выжили. Никита был гордым и принципиальным: когда несколько раз ему незаслуженно стало делать разносы начальство, он просто хлопнул дверью. Потому что уже знал себе цену.
  
  Была ещё одна причина ухода - Васнецову стало тесно в рамках новостей и криминальной хроники. Он хотел создать свою программу. Авторскую. И создал её. 1 апреля 1995 года в эфир Днепропетровской областной телекомпании вышла новая программа Никиты Васнецова "Вечерний звон". Это были так называемые "мещанские новости". То есть, городские новости, подаваемые в стёбовой манере. Ироничная подача плюс откровенные розыгрыши. Например, ведущий рассказывал о том, что в днепропетровских школах проводят уроки... сексопатологии. Сегодня такая новость никого бы не удивила, но тогда в пуританские 90-е эта новость произвела эффект разорвавшейся бомбы. Потому что её восприняли всерьёз. Хотя Никита просто постебался, смонтировав съемки в обычной школе с видеорядом из музея медицинского института. Позже был сюжет из магазина интимных принадлежностей, где программа "Вечерний звон" снова разыграла телезрителей, рассказав о том, что фаллоимитаторы выписывают по рецептам всем желающим. Бесплатно. В этих новостях была вся соль программы, потому что телезрителям предлагалось угадать, какой сюжет является выдуманным, а какой - правдивым. В те года появлялось столько совершенно невероятных новостей, что порой отличить истину от "фейка" было совершенно невозможно. Термина "фейк", то есть, неправдивая новость, тогда не было. Впрочем, Васнецов не старался придумать ложную информацию, как это сегодня делают практически все СМИ. Он создавал скорее "пранк", то есть, разыгрывал телезрителей. А "фейк" и "пранк" - это совершенно разные вещи.
  
  "Вечерний звон" просуществовал всего полтора года. Несмотря на высокие рейтинги популярность программы в городе и за его пределами, несмотря на самобытный образ ведущего - Никита вёл программу не в костюме, а в рубашке с жилеткой, с галстуком "бабочка" и шляпе "шапокляк" - несмотря на всё это и многое другое, нашлись злопыхатели, которые тупо подставили "звезду" местного телевидения. Как раз ту самую новость про фаллоимитаторы "вовремя" показали хозяину области Павлу Лазаренко. И соответственно прокомментировали. Тот пришёл в ярость и приказал программу немедленно закрыть.
  
  Программу было жаль, но против лома нет приёма. Только журналистика для Васнецова на этом не закончилась - его пригласили в крупнейшую областную газету "Днепр вечерний". И уж там молодой журналист развернулся в полной мере. Начав скромно - в отделе писем, а потом в отделе новостей, очень скоро он стал писать репортажи в стиле "Проверено на себе". Кем только Васнецов не был - и слепым, и нищим, и продавцом, и милиционером в "Беркуте", и массажистом. А самым крутым репортажем было его погружение в роль... бомжа. Называлась статья "Сутки без определённого места жительства". Никите удалось не слепить чернуху, а рассказать о реальных проблемах несчастных людей, которые тогда теряли жильё и по глупости, и в силу жизненных обстоятельств. Кто-то попал в места не столь отдалённые, а пока сидел на "зоне", жена выписала из квартиры, приватизировала её, продала и уехала. Мужик освободился, а жить негде. И денег нет. Другого тоже жена лишила жилья - объявила сумасшедшим. Напоила и вызвала санитаров из "дурки". Мол, спасите-помогите, убивают-режут. А из дурки уже всё, дороги назад нет: вход рубль, выход пять. А сколько людей потеряли квартиры из-за всяких контор типа "МММ", "Хопёр-Инвест" и прочих "трастов"! А мошенники, выдуривавшие документы у доверчивых стариков? А дети, которые выживали или просто выгоняли из дома своих престарелых родителей? Воистину, 90-е годы - это были времена тотального беспредела и бандитизма. И все олигархи и просто богачи, которые тогда ковали своё благополучие, "поднялись" исключительно на мошенничестве и на страданиях людей, которых они обманывали, облапошивали и откровенно грабили.
  
  Васнецову удалось показать всю неприглядность жёсткой действительности, судьбы несчастных людей и причины которые делали их несчастными. А в финале Никита попал в местную каталажку и даже отсидел в камере какое-то время. Его соседом оказался здоровенный негр из Сенегала, который, не имея паспорта, торговал на рынке женскими трусиками. В общем, когда представители газеты и его верный спутник - фотограф Дима Коваленко - прибыли в КПЗ, материал получился шикарный. На следующий день он стал поводом для заседания Днепропетровского горсовета. И на ремонт местных изоляторов временного содержания - так стали называть тогда КПЗ - были выделены деньги, которые раньше не выделяли. А начальник городской милиции в восторге выдал Васнецову именной пропуск, который он предъявлял любому милиционеру, чтобы везде и всюду, видя подпись на пропуске, милиционеры оказывали всяческое содействие его обладателю.
  
  Но, поработав в "Днепре вечернем", Никита столкнулся с теми же проблемами - непонимание и зависть коллег. К тому времени его приняли в Союз журналистов Украины, стали приглашать на телепередачи других телеканалов, он публиковал свои статьи практически в каждом номере газеты - а это означало высокие гонорары и, соответственно, злобное шипение за спиной. Мол, почему мои статьи не ставят, а у этого выскочки всё выходит? Ведь это же влияло на суммы гонораров! Начались интриги, наветы и то, что рано или поздно должно было произойти, произошло - после нескольких выволочек от главного редактора за совершеннейшие мелочи Васнецов вспылил и написал заявление об увольнении по собственному желанию. Как ни странно, заявление ему подписали сразу.
  
  Но Никита недолго оставался без работы - его сразу же пригласили в другую областную газету. Только ему уже стало неинтересно. Он всё ещё публиковал разгромные репортажи - например, проник вместе с диггерами в подземную "ливнёвку" Днепропетровска, по которой можно было пробраться куда угодно. И всё же роль вездесущего репортёра ему надоела. Точно так же надоели так называемые "журналистские расследования" - при отсутствии законно вести оперативно-разыскные мероприятия журналист не мог легально добывать информацию. А добытая нелегально в судах и даже при оперативной разработке не имела никакого веса. Да и "вписываться" за граждан не было смысла - дважды в суде они отпирались от всего и подставляли помогавшего им журналиста. Как говорил один киногерой, "люди - такие козлы!" Поэтому рисковать ради совершенно незнакомых людей и находить на свою пятую точку проблемы Васнецову надоело. Да и журналистика в Украине, стремительно терявшей демократический лоск, превращалась скорее в некое подобие официанта с его "чего изволите?" Никите стало тесно в этих рамках, ему хотелось чего-то большего, например, создать своё медиа.
  
  В конце 90-х уже стал набирать силу интернет, появились первые интернет-СМИ, Васнецов быстро освоил компьютер и даже попытался создавать свою новую авторскую программу. Она называлась "ХИТ-news" и это были новости в стиле рэп. Никита выпустил шесть программ, которые снимались у него дома и монтировались на компьютере, после чего у него "слетел" главный спонсор - компания "Кодак-Украина". И его новый проект накрылся медным тазом. Но, как писал Михаил Жванецкий, "опыт приобрёл". Молодой журналист понял, что уже может буквально всё! Идей у него было море, технически он был подготовлен отлично, мог работать и оператором, и монтажёром, не говоря уже о работе в кадре. Так что, набросав все свои идеи в отдельный файл, Никита Васнецов решил уехать из провинциального Днепропетровска покорять столицу Украины - Киев.
  
  Глава двадцать восьмая, объясняющая причины, почему в провинции не могут развиваться творческие люди
  
  К решению покинуть родной и уютный, но сонный Днепропетровск он пришёл не сразу. Просто так сложилось, что к 1999 году в Днепре Никита уже везде достиг своего потолка. И хотя в городе ещё помнили и его "Вечерний звон", и репортажи в днепропетровских газетах, и сюжеты о нём на других телеканалах, это мало кто ценил. В том числе, и в материальном плане. Быть живой легендой местного разлива - это, как говорил Остап Бендер, "низкий сорт, нечистая работа". Не в том плане, что Васнецову хотелось больше славы - нет. Ему хотелось более полной реализации своего творческого потенциала. В Днепропетровске в этом плане было очень сложно. Прекрасные джазовые музыканты Александр Любченко и Олег Крымов прозябали, не имея нормальных концертов. Театр был никому не нужен. На телевидении процветали либо тупые коммерческие проекты - спонсорами были такие же тупые и ограниченные местные богатеи-князьки, либо откровенная "заказуха", чернуха и порнуха.
  
  С музыкой была такая же история - группа "Джонатан Свифт", став лауреатами нескольких фестивалей авторской песни, везде встречалась членами жюри это самой авторской песни, точнее, "авторской пенсии" в штыки. И только приз зрительских симпатий выручал коллектив. Ведь ребята не играли классическую бардовскую "тренди-бренди-три аккорда-два струна", про костры и изгиб гитары нежной. Они играли фолк и блюз, латину и даже инди-рок. То есть, для бардов это был неформат. И только хорошие поэтическое и музыкальное наполнение спасало творчество Васнецова от откровенных гонений. Но гнали мэтры бардовского движения серьёзно, особенно, поддав спиртного после концертов. А Никита был парнем резким и смело посылал любого метра - на километр! Поэтому звездой "бардовского движения" Васнецов так и не стал. Хотя уже позже, без группы, в 2007 году завоевал Гран-При киевского фестиваля авторской песни "Вертикаль". Но позже, спев одну из своих новых песен самому Шухрату Хусаинову, мега-популярному мэтру жанра, и услышав от него какие-то придирки к отдельным строчкам, вежливо послал и этого "критика" на хутор гусей пасти. После чего с авторской песней - в плане участия в фестивалях - завязал окончательно.
  
  Но это было потом, а пока группе "Джонатан Свифт", точнее "Празднику святого Йоргена" в Днепропетровске не светило ни шиша. На концерты группа выбиралась за пределы города - играли в Запорожье, Житомире, Александрии, Одессе, Киеве, денег за концерты платили мало, в общем, надо было прорываться в шоу-бизнес. А там тогда как раз проявилась группа "Океан Эльзы" из Львова, которая перебралась в Киеве и молодой небритый Слава Вакарчук пел из холодильника свой первый хит "Там, дэ нас нэма". Просто клип этот снимали в съемной квартире продюсера Славы, он сидел как бы в холодильнике и пел о том, что хорошо там, где нас нет. Кроме того, в Киеве уже было много студий и рэкорд-лэйблов, были клубы и концертные площадки, в общем, там кипела жизнь. А в Днепре было сонное царство местечковых жлобов.
  
  Ну и с журналистикой уже было всё понятно. А что касается театра, то после фестиваля "Рампа" Никита познакомился с ребятами из киевского театра импровизации "Чёрный квадрат". И ему захотелось познакомится с этим театром поближе. Так что причин переехать в Киев было очень много.
  
  Через несколько лет, попав в театр "Чёрный квадрат", Васнецов был единственным, кто не прошёл жёсткий кастинг, то есть, творческий отбор на право стать актёром этого театра. Мало того - он безо всяких кастингов стал не только актёром, но и режиссёром этого театра, выпустив три своих авторских спектакля! Авторских - потому что поставил их по своим пьесам. Это тоже было для "Чёрного квадрата" революцией, ведь этот театр отличался тем, что актёры не учили текст, а импровизировали на ходу. И часто лепили свои спектакли из коротких миниатюр, объединённых какой-то одной темой. Чаще всего этой темой был секс. Спектакли эти так и назывались - "До и после секса". Это стало фишкой "Чёрного квадрата" и зрители, для которых классический театр был слишком напряжным и недоступным уровню их интеллекта, валили на спектакли этого, как написал в одной из рецензий Васнецов, "театра для ПТУ-шников". Смелые и откровенные высказывания Никиты на форуме театра как раз и стали причиной его появления на бульваре Шевченко, где базировался "Чёрный квадрат". В отличие от многих форумчан, писавших анонимно, Васнецов, имевший псевдоним "Святой Йорген", не стал прятаться и пришёл в гости на одну из репетиций театра. Где и представился: мол, вы хотели со мной познакомиться - вот он я!
  
  Впрочем, его помнили ещё по Днепропетровску. Тем более, тогда Никита играл одну из главных ролей в спектакле пантомимы театра "Геликон", получившего приз за лучшую режиссуру. Так что его выводы и соображения не были пустой болтовнёй дилетанта - в театральном искусстве Васнецов разбирался очень хорошо. На тот момент его рецензии на спектакли даже московских театров выходили в серьёзных интернет-изданиях, а рецензии на спектакли театра "Современник" и "Сатирикон" Константина Райкина разошлись по московским театральным форумам и произвели эффект разорвавшейся бомбы. А как же - некий никому не известный киевлянин разобрал по косточкам работы мэтров российской театральной сцены. И все замечания были по делу, разбор мизансцен и всех нюансов от игры актёров до работы со светом был сделан со знанием специфики театрального искусства.
  
  Позже, когда Святой Йорген - под этим именем Никита писал рецензии - обрушился с критикой на знаменитый "Театр.ДОК". И даже известный российский критик Алексей Битов развеселился, прочитав его статью. Маститый критик даже отметил Васнецова в одной из своих статей:
  "Всё бы здорово, да нашёлся в незалэжной парубок с прикольным ником Святой Йорген, не вовремя залез в заповедный уголок Сети и давай пирующих лупцевать. Сколько ни прикидывался Угаров мягким и пушистым, парубок ему не поверил..."
  И даже процитировал отрывок из статьи "украинского парубка".
  "Зачем слепо брать слепок ЧУЖОГО рассказа, ЧУЖОЙ мысли и выстраивать, точнее, подстраивать СВОЕ отношение? За что вы так не любите театр?.. Только демиурги и апологеты современного "английского фейстричерства" ещё и перформанс придумают на эту тему, лабораторию по обсцыканию подъездов и написанию по этому поводу пьес. Извините, может я написал несколько рассерженно, но между классикой и авангардом - вы же презентуете как бы авангардное видение театра, нечто новое - существуют ещё и другие точки зрения, и взгляды на развитие театрального искусства".
  В общем, Никита совершенно не уважил московский бомонд и щедро напихал уже признанным "реформаторам" театра по полной программе.
  "Эх, парубок, какую песню испортил! Всю малину обосрал, можно сказать... Кстати, попутно отвечу на риторический вопрос, заданный участникам слёта украинским коллегой: "За что вы так не любите театр?". Да ни за что. Плевать им на театр с высокой колокольни, они однолюбы. Любят только себя. А театру, драматургии просто не повезло: некстати подвернулись. Как при бомбёжке: кто случайно оказался в радиусе поражения, тот и пострадал", - написал тогда Битов.
  
  Конечно, почти все "квадратовцы" об амплуа театрального критика у Васнецова не догадывались, но их руководитель Анатолий Неёлов форумы почитывал и Битова тоже знал. Так что воспринял замечания Никиты со всем вниманием. Поэтому постепенно от советов неофит из Днепра перешёл к постановке сначала отдельных этюдов, а потом сподобился их показать и как актёр. Начал он с номеров пантомимы, которой в "Чёрном квадрате" никто не владел. Параллельно стал проводить занятия по пантомиме для актёров и студийцев. Ну а потом... потом пошли полноценные спектакли с текстом и даже реквизитом, которого в "Черном квадрате" традиционно не было - лишь стол и два стула.
  
  Но это, повторяю, случилось уже после того, как Никита Васнецов принял решение и уехал из Днепропетровска покорять Киев. Не то, чтобы он действительно ехал покорять столицу - как оказалось, в столице нужно было хотя бы выжить. И он выжил. И даже смог закрепиться там. Сначала у него пошла журналистика - он стал заместителем главного редактора в газете "Аргументы и Факты Украина". Но потом пошла чёрная полоса и на какое-то время пришлось с журналистикой завязать. Зато Васнецов прошёл кастинг и стал актёром первого украинского мюзикла "Экватор", где его партнёрами по сцене были Светлана Лобода и Таня Либерман, она же украинская "звезда" Тина Кароль.
  
  А ещё он стал чемпионом Украины по ушу-саньда и призёром чемпионата Киева по боям без правил. А ещё, случайно оказавшись на "оранжевом" Майдане, познакомился сначала с боевиками УНА-УНСО, а потом и с будущим министром внутренних дел Украины Юрием Луценко. А ещё - нахамил будущему президенту Украины Петру Порошенко. А ещё... в общем, много чего случилось в Киеве. Но это уже будет в новой книге о страхах молодого мужчины, который эти страхи преодолевал.
  В том числе, в новой книге будет рассказ об одном из самых важных этапов в жизни каждого мужчины - о женщинах!
  Потому что там столько страхов...
  Но об этом - в следующий раз!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"