Аннотация: Дебютный роман - латиноамериканские страсти, загадки, любовь и смерть - всё переплетается, когда внезапно гаснет свет! *Пока лишь две главы, продолжение следует!
Анжела Воронцова
Свет погас
Глава 1
Искры заходящего солнца колыхались в бокале с шампанским. Море устало нашёптывало что-то белому песку.
-- Дорогая, -- сказал мне Сесил. -- Я боюсь, нам придётся расстаться.
Я не ответила. Томный тропический вечер тяжелил веки. Белый песок был окрашен алым цветом заходящего солнца.
Он говорит, нам придётся расстаться. Он скажет ещё, что ему жаль и что мгновения, проведённые со мной, ему очень дороги. А потом он склонит голову и уйдёт по кромке прибоя туда, где ожидает его белый "ягуар". И он уедет, и ветер будет вздувать его гавайскую рубашку, пропахшую потом, сигарами и ромом.
Я отпила из бокала. Да, я всё знала наперёд.
Пожалуй, я знала, как всё закончится, ещё до того, как всё началось. Мы встретились в одном из летних кафе в солнечном Рио. Я пила кофе - чёрный кофе, единственный знак траура по умершем муже, которого я никогда не любила. За соседним столом сидела молодая парочка, и их щебет меня раздражал, как только может раздражать хихиканье и поцелуйчики юнцов, поддавшимся первым любовным порывам.
-- У вас слишком красивое лицо, чтобы злиться, -- сказали мне. Я обернулась - и увидела немолодого мужчину в гавайской рубашке и с сигарой в зубах. От него пахло потом.
"Какая пошлость, -- подумала я тогда. -- Сигара - это так негигиенично".
Я промолчала тогда.
В ту же ночь мы встретились на карнавале, и я узнала, что зовут его Сесил Кроуфорд, что ему сорок шесть, что он миллионер и любитель молоденьких блондинок с прозрачными глазами заводных кукол. Я, которая младше его лишь на десять лет, вряд ли могла его заинтересовать.
Танцовщицы, все в бриллиантах, выплясывали один из огненных карнавальных танцев, а Сесил держал меня под руку и болтал всякий вздор. Тогда я глядела на его профиль на фоне пёстрых огней и думала, что в нём есть что-то неистовое, медвежье...
Но в этом медвежьем облике проскальзывала изнеженность, сибаритство. Сесил улыбался, дымил вонючей сигарой с какой-то подпольной фабрики на Ямайке, тыкал пальцем в скудно одетых танцовщиц. Больше всего он - с его телячьими глазами, пивным животиком и тёмным пухом на руках - напоминал плюшевого медвежонка, а не дикого гризли.
-- А вы очень красивая женщина, -- сообщил Сесил мне на ухо доверительным тоном и расхохотался, скрывая смущение. Он, подобно всем неприглядным мужчинам, до дрожи боялся красивых и уверенных в себе дам.
Я легонько улыбнулась, делая вид, что меня впечатлил этот по-медвежьи неуклюжий комплимент. Сесил тут же растаял от моей улыбки (это оружие действует всегда безотказно) и залепетал что-то про чашечку коньяку и рюмочку кофе. Сам себе он казался настолько смешным, что и мне приходилось время от времени заливисто хохотать, запрокидывая голову. Ему это нравилось - видно было по глазам.
По дороге к своей вилле Сесил стал увлечённо рассказывать мне про свою бывшую жену. За десять минут я узнала, как она располнела после рождения двойняшек, какой у неё злобный характер и какое отвратительное чувство юмора.
-- Никогда не смеялась над моими шутками, -- говорил Сесил, сжимая обтянутый светлой кожей руль.
Вилла у него оказалась огромной. Другого и не ожидалось: всё-таки этому медвежонку принадлежали все отели на побережье.
-- Медвежонок,-- сказала я игриво, щёлкая Сесила по носу. Толстячок заурчал от восторга и стиснул меня в объятьях.
-- О, милая, -- невнятно произнёс Сесил, обдавая меня запахом устриц и табака. Я заставила себя улыбнуться и чмокнула своего героя-любовника в нос.
Как я и предполагала, Сесил меня боялся - в глубине души, не признаваясь самому себе. Мужчины вроде него, по типажу - похотливые старые дядюшки, вечно гоняются за стройными ножками, а в спальне теряются, не зная, что с этими ножками делать. Им льстит уже осознание того, что местное общество напропалую сплетничает об их любовных подвигах с юными любовницами.
Я лениво стащила с одной руки перчатку и, скомкав, бросила её Сесилу.
-- Помогите мне с молнией, медвежонок, -- попросила я, томным жестом проводя по бёдрам. В аляповатой спальне Сесила - розовой, алой, багровой, с кучей золотых безделушек и маленьким фонтанчиком в углу - было темновато. Лица Сесила я не видела, но по страстному пыхтению вполне могла оценить его возбуждение.
-- Прелестница, -- прохрипел Сесил, наваливаясь на меня всей своей потной тяжестью. -- Венера...
Я усмехнулась про себя: этот пухлый отелевладелец был в меня почти влюблён. Я вздохнула и провела рукой по его крепкому затылку - Сесил отозвался страстным воплем лося в брачный период. Это было настолько забавно, что я чуть не рассмеялась, но вовремя сдержала себя.
Имевший дело с молоденькими содержанками медвежонок в постели оказался тороплив и неуклюж. Утомившись пуританскими ласками, Сесил тут же уснул, трогательно уткнувшись мне в плечо и по-детски сопя. Я сладко потянулась, отодвинула потного медвежонка подальше и уснула под журчание фонтанчика, перемежавшееся сопением и всхрапыванием Сесила.
На другой день медвежонок ожидал моего пробуждения с бокалом шампанского в одной руке и чёрным бархатным футляром - в другой.
-- Венера! -- воскликнул он восторженно, подавая мне бокал и открывая футляр. -- Прекраснее тебя нет никого!
Я зевнула и осушила бокал. Короткие пальчики Сесила в это время смогли-таки открыть футляр и извлекли оттуда изящное бриллиантовое ожерелье.
-- Примерим, дорогая? -- предложил Сесил, сияя. Я изобразила лёгкое удивление и очаровательно улыбнулась.
-- Конечно, медвежонок.
Он был в меня по уши влюблён, по крайней мере, пока. А значит, мог быть полезен - до тех пор, пока не отыщет себе новую Венеру для обожания.
Глава 2
Утром в дверь моей спальни постучала горничная.
-- Сеньора, -- сказала она робко. -- Там вас спрашивают...
Я сидела в кровати, попивая обычный утренний кофе.
-- Кто? -- спросила я, зевая. Мулатка побледнела и нервно одёрнула белый крахмальный фартук.
-- Из полиции, сеньора, -- пролепетала она.
Когда я накинула халат и вышла в гостиную, горничная подавала утреннему гостю чай.
-- Сеньора Полански? -- спросил полицейский, привстав - отдавая дань вежливости. Я легонько кивнула в ответ.
Он оказался местным уроженцем, тонкий в кости, темноглазый, с нежной шоколадной кожей. С виду он казался совсем мальчиком.
Я села в кресло, одёрнула халат на коленях и жестом отослала горничную.
-- Чем обязана вашему визиту? -- заговорила я холодно. -- Сеньор...
Сеньор Суарэс показал мне значок. Я пожала плечами.
-- Как интересно, -- проговорила я. -- И всё же, для чего вы здесь, детектив?
Он склонил голову, собираясь с духом. Я ожидала его ответа, разглядывая пальмы за окном.
-- Полагаю, вы были знакомы с сеньором Кроуфордом, -- заговорил Суарэс. -- Владельцем сети отелей "Paradise"?
-- Возможно, -- я пожала плечами. -- А в чём дело?
-- Дело в том, -- Суарэс пристально поглядел на меня. -- Что сеньор Кроуфорд был сегодня найден мёртвым. В собственной постели.
Внутри у меня ёкнуло, но я не подала вида. Я уточнила, стараясь придать голову как можно более равнодушную интонацию:
-- Отчего он умер? Сердечный приступ?
Суарэс улыбнулся уголком рта.
-- Возможно. Но вообще-то у него оказался проломлен череп. Рядом на подушке валялась коллекционная лампа "гавайская танцовщица", очевидно, именно ею был произведён роковой удар...
Суарэс вздохнул и поставил чашку на столик. Меня передёрнуло: я ненавидела грязь и эти ужасные круглые пятна, которые остаются на мебели, если поставишь туда чашку. Я подсунула под чашку Суарэса картонную подставку. Он странно посмотрел на меня.
-- Горячая чашка на столе - это так негигиенично, -- пояснила я.
Суарэс кивнул и снова взял чашку.
-- Итак, вернёмся к делу.
-- Простите, -- прервала я его. -- Мне, конечно, жаль, что сеньор Кроуфорд скончался, но при чём тут я?!
-- Насколько мне известно, вы состояли с ним в близких отношениях, -- спокойно ответил Суарэс.
-- Мы расстались, -- сказала я с раздражением.
-- И вы считаете, что это вам на пользу? -- насмешливо уточнил детектив, снова ставя чашку на стол. Я была уверена, что он нарочно проигнорировал предложенную мной подставку.
Что ж, вызов принят, сеньор Суарэс. Я вскинула голову и улыбнулась как можно более очаровательно.
-- Естественно, -- ответила я спокойно. -- Сесил был несносен. Кроме того, что совершенно не следил за личной гигиеной, позволял себе ходить налево.
Суарэс вскинул брови. Я воспользовалась его удивлением и снова поставила его чашку на картонную подставку - не забыв при этом очаровательно улыбнуться.
-- Вы знали о его изменах? -- спросил детектив. Я усмехнулась: он был очень мил.
-- О них знал весь Рио, сеньор Суарэс, -- засмеялась я. -- Сесил особенно не скрывался, знаете ли.
Детектив, который как раз снова отпил чаю, закашлялся.
-- Не скрывался? -- просипел он. -- И вы не были против?
-- У всех свои причуды, -- сказала я, снова возвращая его чашку на картонную подставку.
-- И, тем не менее, вы оставались вместе, -- пробормотал Суарэс, извлекая из кармана пиджака механический карандаш и блокнот.
Я сделала вид, что не расслышала. Сеньор Суарэс неторопливо пролистал свой блокнот и испытующе взглянул на меня. Глаза у него оказались красивые - неожиданно красивые для заурядного сотрудника полицейского отделения.
-- Почему вы расстались? -- спросил детектив. Это прозвучало несколько бестактно, но ради его милых глаз это, пожалуй, можно было простить.
-- Ах, милый мой, -- усмехнулась я. -- Это сложно.
-- Я не милый, сеньора, -- заперечил детектив, поправляя галстук.
-- Очень жаль, -- пропела я. -- Право, жаль.
-- Я настаиваю, -- жёстко проговорил Суарэс. Лицо у него стало старше и злее. Я поморщилась: мне эта перемена не понравилась.
-- Сесил решил, что я слишком хороша для него, -- сказала я, упорно сохраняя на лице милую улыбку. -- Знаете, он был таким... Я всегда думала, что ему больше подошла бы юная блондинка с пухлыми губами, а уж никак не я.
Я кокетничала напропалую, но на Суарэса это не произвело никакого впечатления.
-- Меня интересует истинная причина вашего расставания с сеньором Кроуфордом, -- сухо сказал он, даже не подумав сделать мне хотя бы дежурный комплимент.
-- Я назвала вам истинную причину, -- отрезала я. Суарэс начал меня раздражать. -- Это была инициатива Сесила. Скорее всего, он нашёл себе другую.
-- Это ваши домыслы. А меня интересуют исключительно факты.
-- Тогда вы пришли не по адресу. Вам следовало бы обратиться к его очередной пассии, если вам нужны факты. Я вам сказала только то, что знаю.
Суарэс тяжело вздохнул, отложил блокнот на столик и закинул ногу на ногу. Я заметила, что он даже не снял свои грязные ботинки, и мне стало неприятно. В конце концов, грязная обувь - это ужасно негигиенично.
-- Я могу закурить? -- спросил детектив, кивнув в сторону стоящей на столике пепельницы.
-- Нет!!! -- вскрикнула я, представив, как полицейский будет стряхивать пепел сигареты в мою чистенькую, блестящую хрустальную пепельницу, стоящую на кофейном столике исключительно для интерьера. -- Но вы можете выйти на балкон и покурить там,-- добавила я, взяв себя в руки.
Сеньор Суарэс пожал плечами и направился к балконной двери, не забыв спрятать обратно в карман пиджака свой блокнот и карандаш.
Я проводила его взглядом и подумала, что после его ухода надо будет попросить горничную хорошенько пропылесосить в комнате.
Я задумчиво повертела в руках чашку, из которой пил Суарэс. Надо будет вымыть посуду. Впрочем, в этом мальчике определённо что-то есть - даже несмотря на его неряшливость. Я давно не испытывала ничего подобного по отношению к мужчинам. Во всяком случае, по отношению к Сесилу - точно.
-- А отсюда открывается хороший вид, -- громко сказал детектив с балкона и зачиркал зажигалкой.
-- Действительно, -- кисло поддакнула я, сосредоточенно поправляя диванные подушки, порядок которых он нарушил.
Суарэс заглянул в комнату. Я замерла.
-- Эм... -- протянул детектив. -- А что вы делаете, сеньора?
Я покосилась на вышитые подушечки. На одной был вышит - машинным способом - фасад одного из отелей "Paradise".
-- Взбиваю подушки, -- я кашлянула и выпрямилась, спрятав руки за спину, как виноватая школьница.
-- Понятно, -- кивнул Суарэс и посмотрел на наручные часы. -- Что ж, мне нужно идти. Спасибо за... сотрудничество, сеньора Полански.
-- Пожалуйста, -- я принуждённо улыбнулась и протянула ему руку для поцелуя.
Детектив Суарэс, судя по всему, мало вращался в высшем обществе. Он потряс мою ладонь в энергичном рукопожатии, сунул мне в пальцы свою визитку и удалился. Я вздохнула и позвонила в серебряный колокольчик.
-- Консуэла, -- обратилась я к вошедшей горничной. -- Прошу вас, приберитесь здесь.
-- Хорошо, сеньора, -- ответила та, присев. -- Сию минуту.
Я вышла на балкон. Там ещё пахло табаком - кажется, довольно дешёвыми сигарами. Впрочем, этот запах меня почему-то не раздражал. Я повертела в руках клочок картона с подписью и номером телефона детектива, скомкала и бросила белый комок вниз. За моей спиной взревел пылесос: Консуэла, как всегда, была очень исполнительна.