Глава 3: Возможности. (ver 1.02 от 13.07.04)

Конь предложил свои услуги в качестве транспортного средства. Они согласились... опрометчиво. Одному богу было известно, что они думали во время скачки, которая, вследствие того, что их вес даже в сумме был несколько меньше, чем у предыдущего хозяина коня, была быстрой и довольно тряской. После того, как они спрыгнули с коня у таверны, движения их были несколько неестественны. Что поделаешь - скакать на лошади тоже надо уметь, тем более без седла. Выйдя, они поздоровались с Беркинсом и стали думать, что делать дальше. Петр предложил попробовать найти того шамана из лесного народа и попробовать у него что-нибудь узнать. Ира, за неимением лучшего, согласилась, хотя и сказала, что сама в эту кашу не полезет, - а вдруг что случится. Она только помешает Петру, если тот опять ввяжется в драку. Но, впрочем, этого не произошло, и он примерно через полчаса вернулся в сопровождении шамана.

Он лишь осведомился у Петра, откуда тому стало известно о том, что он является членом круга магов, и, получив в ответ лишь веселый озорной смешок, понимающе кивнул, и более вопросов не задавал. Ира пошла на занятия вместе с Петром, но, к сожалению, немногое поняла. Дело оказалось в том, что в магии тоже требовалось мышление естественника, а Ира всегда была гуманитарием... Вскоре она отстала настолько, что решила, что будет только наблюдать. Да и наблюдение продлилось дня два, после чего посещения стали эпизодическими. Это произошло по молчаливому согласию присутствующих, Петр потом ей объяснил, что особенной необходимости в изучении ею магии он не видит. Он сказал, что, по сути, одного мага из них вполне хватит - если им не придется встретиться с другим магом, особенно в бою, то хватит и одного из них с магическим умением. Если же им повстречается такой маг, тем более как противник, то и знаний их обоих едва ли хватит на осуществление чего-то серьезного. Он объяснил, что сейчас проходит своеобразный курс молодого мага - азы во всех областях, базовое умение пользоваться своими знаниями. Он вздохнул и сказал, что на что-то более серьезное потребуется уйма времени. Не было, впрочем, понятно, почему Петр считает, что этого времени у них нет, когда Ирина спросила его об этом, он отмахнулся и ответил, что сейчас не лучшее время - все равно он не сумеет объяснить пока угроза, - да, он назвал это "угроза", - не оформится окончательно. Жили они у Беркинса, расплачиваясь с ним из денег, бывших у бандита в кошельке. Их там было, как оказалось, порядком. Для провинции.

Петр, однако, настоял на том, чтобы Ира хоть чуть-чуть научилась приемам рукопашного боя, с чем она согласилась без вопросов - сама понимала, что уж это умение ей точно здесь пригодится. Соответственно, Петр начал её тренировать. Первое время ей не хватало плавности и выносливости, а так же гибкости, однако потом она столкнулась с проблемой нехватки уже самой банальной физической силы - все-таки, женщинам свойственна скорее именно ловкость и гибкость, а не сила. Выносливость - качество, приходящее с тренировками и её приход ознаменовался частой и ставшей привычной болью от молочной кислоты, расходящейся по мышцам её тела. Сам Петр, кроме тренировок с ней и занятия магией, занимался еще и с мечом. Где-то приблизительно на третий день их тренировок, когда Ира сидела и смотрела, как в закатном свете вращается меч Петра, как Петр перекатывается, наносит удары по специально для этого заготовленной и уже порядком изрубленной деревянной чушке, она услышала голос сзади.

Тренировка происходила очень странно - Петр поговорил еще немного с грубайтом, чего Ира уже не могла слышать, потому что они отошли да и говорили они негромко, после чего Петр снова начал свою обычную тренировку. Время от времени стоящий в стороне грубайт что-то говорил Петру, и тот как-то изменял свои движения. Две фигуры на фоне оранжевого неба, освещенные последними лучами заходящего солнца, одна низкая и неподвижная, стоявшая, однако же, очень прямо, и другая, высокая и полусогнутая, скользившая в непонятном танце и наносившая удары мечом, создавали впечатление полной умиротворенности. Ира глядела на них против солнца, возможно, поэтому картина казалась ей овеянной неизъяснимым очарованием - пара темных фигур на фоне оранжевого заката, видные где-то внизу таверна и широкая равнина, уходящая к горизонту. Великолепный, почему-то даже умиротворяющий пейзаж. Нагоняющий сон... Когда она проснулась, площадка уже была освещена светом стоящей довольно высоко луны. Интересно, сколько же она проспала? Но это, впрочем, было неважно. В лунном свете картина была другой, хотя по силе впечатления могла легко потягаться с той, в свете заходящего солнца. Петр и грубайт, казалось, даже не заметили как того, что Ира заснула, так и того, что она проснулась. Петр стоял и слушал тихие указания грубайта, луна освещала его и его меч, яркий, почти белый в лунном свете. Петр дослушал указания грубайта и пошел, видимо, пробовать то, что тот ему объяснил или исправлять ошибки, на которые тот указал. И бог ты мой, как его движения стали красивы! Если раньше его движения поражали плавностью, законченностью и силой, то теперь меч, казалось, составлял с ним единое целое, двигался тоже плавно, быстро и сильно. Он с тихим шипением вспарывал воздух, двигался так, что даже Ирина, бывшая далекой от этой области, заметила - в его движении почти не было пустых движений. То есть почти каждое движение было ударом или блоком, атакой или защитой, а зачастую обоими. Существует поверье, что на древней Руси у богатырей была особая техника боя, где каждое, даже самое малое, движение меча было атакой, несло кому-то смерть... Петр сейчас, конечно же, воевал не так, в его движениях, конечно, еще оставались лишние, да и он не считал, что нужно лишь атаковать, забывая о защите. Сейчас движения его напоминали какой-то странный танец, - он скользил из позы в позу, и даже не будь в его руках меча, его движения не потеряли бы смысл... они были искусством, которое, как известно, лежит вне пределов добра и зла и о практической применимости которого заботиться не нужно. Был этот танец танцем печали, танцем сосредоточенности и танцем усталости, ибо танец отражает чувства танцора... Ира смотрела на него, как завороженная, а он длился, длился... время от времени как будто подстегиваемый тихими словами грубайта. Кончился он, наверное, уже далеко за полночь. Ира увидела, как мягким движением Петр опустил меч обратно в ножны, поклонился учителю и только тут Ира поняла, как устала. Она хотела спать, тело ломило от долгого нахождения в одном положении, впрочем, когда она посмотрела на Петра, она поняла, что ему едва ли не хуже - лицо его блестело от пота, он слегка пошатывался, подходя к учителю.

Следующий день начался для Петра с болящего везде, да на разные лады, тела, мерзкого вкуса в горле и дико и страшно выглядящей физиономии. Он этого не видел, он это ощущал. В общем, было полное впечатление, что он вчера напился и ввязался в пьяную драку. Приведя себя кое-как в порядок, он спустился вниз и позавтракал. Когда его увидел хозяин, по выражению его лица Петр живо сообразил, что вид у него все-таки не лучший. Он выглянул в окно. На улице снова стоял почти непроглядный туман, видимо, совершенно типичный для этих мест. Выйдя из дома, он сделал небольшую зарядку, посвистывая сквозь зубы из-за боли в мышцах. Разогнав, насколько это было возможно, молочную кислоту от прошлой тренировки, он отправился в небольшой кросс по окрестностям. Пока он бежал, ему казалось, что он - корабль, идущий по морю, рассекая плотную пелену низкого, стелющегося тумана. Все вокруг казалось каким-то необычным, нереальным, вызывало... ностальгию, что ли. Минут через двадцать он вернулся и встал, глядя на дальние дали, затянутые дымкой тумана и оттого казавшиеся странными и сюрреалистичными. Минут через десять во двор вышла Ира и увидела его, стоящего, глядя на торчащую из тумана, как остров, вершину горы.

• Здравствуйте вновь, гости нашего мира. - Сказал он. - Вы, я вижу, уже проснулись.
• Да, мастер. - Уважительно ответил Петр. - Вы, сколь мне помнится, собирались назвать сегодня условия, на которых будете меня обучать.
• Что ж, ты хочешь перейти сразу к делу. Я уважаю в людях этот подход. Ну, условия мои будут простыми. Я учу тебя бою с оружием, ты учишь меня бою без него. Я, признаться, думал, что неплохо сражаюсь и без оружия, хотя и никогда не ставил это в систему, считая не лучшим способом борьбы. Но ты показал, что без оружия тоже можно уметь многое, - он усмехнулся и покачал головой. - По сути, я, скорее, хочу сделать упор даже не на самой технике боя, а на умении владеть своим телом. Я видел, как двигаешься ты. Так вот, я хочу двигаться так же. Если ты пообещаешь обучить меня этому, то я обещаю научить тебя сражаться с оружием. Техника, которую я могу тебе дать, вкупе с твоим владением собственным телом сделают тебя страшным противником. Ну, по крайней мере, серьезным.
• Ну, что ж, условия справедливые. Я на них согласен, хотя заранее предупреждаю, это будет мой второй, - Петр усмехнулся, - опыт преподавания. И я не уверен в том, что я справлюсь с поставленной передо мной задачей. Да, вы так и не назвали своего имени. Впрочем, что это я. Я ведь сам не представился. Будем знакомы - мое имя Петр.
• Ну, что ж, мое имя не является секретом. Меня зовут Даррек. - Он сказал это со спокойным достоинством, при произнесении своего имени раскатив двойное р.
• Ну, что ж, когда мы приступаем?

• Если ты хочешь выжить, - заметил он, - то ты должен уметь не только двигаться и бить, но и знать своего противника. Я не отношу к этому предугадывание по движению, куда будет следующий удар, вернее, отношу не только это. Бой в реальности длится обычно недолго, если только противниками не являются два идиота, всю жизнь посвятившие обороне и совершенно не уделявшие внимания нападению. А ведь у каждого бойца есть свой собственный стиль боя. И чем лучше боец, тем ярче у него стиль. Чем больше ты о нем будешь знать до боя, тем большие шансы выжить ты имеешь. Стиль боя во многом определяется характером бойца. Зная его характер хоть немного, ты можешь сообразить, стоит ли ждать от него бешеного напора или, напротив, осторожного прощупывания, уверток и финтов или мощных прямых атак и многого другого. Соответственно, твоя задача в том разговоре, который, возможно, будет предварять бой, как можно лучше раскрыть характер противника. Ну, это не говоря о том, что боя вообще лучше попробовать избежать. Когда лучше всего раскрывается характер человека - тогда, когда он выведен из равновесия. Некоторых для этого надо оскорбить, другими же, напротив, надо вслух восхититься. А вот уж каким способом ты выведешь того или иного человека из равновесия, - решать тебе и твоей интуиции...

Петр не терял зря времени - когда он не занимался с мечом или не учил Иру и Даррека рукопашному бою (кстати сказать - Даррек оказался превосходным учеником, а, глядя на него, старалась не отставать и Ира), он обучался магическому искусству. Когда однажды, пропустив уже довольно много занятий, Ира решила прийти и поглядеть, как он там занимается, она застала картину спора Петра и Блуай-на. Петр доказывал, что по общей теории, которую он пытался вывести, шаровую молнию можно воплотить гораздо проще, чем говорил ему Блуай-н. Он продемонстрировал на камне обычную шаровую молнию. На камне осталось опаленное пятно. Потом он сказал, что сейчас продемонстрирует то же самое, но с точки зрения своей теории. С теми же затратами силы. Ира невольно попятилась, когда между его поднятых рук возник огромный, сантиметров 50 в диаметре, огненный шар. Петра, казалось, скручивало, как бельевую веревку, но послал шар в тренировочный камень. Прогремел взрыв. Когда облако дыма рассеялось, Ира увидела лежащего на лужайке без движения Петра, треснутый и опаленный тренировочный камень, вокруг которого метра на три вся трава превратилась в пепел, а вблизи камня земля высохла и пошла громадными трещинами. Ира подбежала к Петру и пощупала пульс. Сердце билось, и даже, видимо, нормально. Подошел шаман, вызвал небольшое облачко влажного воздуха, которое немедленно пролилось на Петра тяжелыми влажными каплями, и облегченно вздохнул, увидев, что тот открыл глаза и вскочил.

Больше она не ходила на его занятия магией. Сама не знала почему. Возможно, она разочаровалась в самих принципах. Она думала, что магия может дать всего, сразу и много. А оказалось, что все магические фокусы либо недостаточно зрелищны, либо требуют долгих приготовлений, либо требуют столько сил, что их едва ли удобно применять на практике. На том занятии она увидела, как Петр применял заклинание убийства. Кролик, бывший мишенью, безвольно повис, однако мгновением позже рухнул на траву совершенно обессиленный Петр. Потом он объяснил ей, что чем больше искра жизни, тем труднее её загасить, особенно у людей. Если человек стоек и ХОЧЕТ жить, то едва ли этим заклинанием ему причинит вред и самый сильный маг... все это вместе произвело на Иру отталкивающее впечатление. Она с некоторым неодобрением и непониманием смотрела на Петра, когда тот говорил, что ему удалось открыть портал между горой и таверной полтора метра в диаметре на целых полторы секунды. Потом, видимо, его самого пришлось откачивать, потому что даже когда он ей это рассказывал, его мотало на ветру, как соломинку... Она не понимала, какой практический смысл это имеет, если сам он прыгнуть в портал не может, да и, по его собственному признанию, он не мог соединить пока две точки на расстоянии более чем в километр. Да и время для такого портала было всего полсекунды, а размер полметра... При этом ему требовалось после этого еще минут двадцать, чтобы прийти в себя. В общем, она его не понимала. Правда, однажды он пришел с занятия уже в совершенно другой одежде - в длинном сером плаще из мягкой, но и непромокаемой ткани, в кожаных сапожках, напомнивших Ире мокасины, в шерстяных, что ли, серых штанах и рубахе. Но это, как ни странно, он сам не считал большим достижением. На вопрос, откуда они, он ответил небрежно: "А, создал". А вот в занятиях с мечом был развит немалый прогресс. Теперь уже практически не было случая, чтобы суковатая палка упиралась в Петра. Он учился отражать удары даже с завязанными глазами, причем довольно успешно. Его тело юрко вертелось, он сражался, не снимая плаща, а зачастую используя как оружие и его. Иногда ему даже удавалось самому дотянуться мечом до своего учителя, хотя, впрочем, крайне редко. Тем более что обычно в этот момент и до него дотягивался учитель своею палкой. Так продолжалось в течение пары месяцев, потом же пришли тревожные вести. Их искали. Планомерно, осматривая деревню за деревней, начав с той стороны, куда они, по видимости "ушли" после схватки со сборщиком податей. Настало время уходить, и они это понимали.

Тихим вечером Петр брел по горе, осторожно взбираясь по довольно-таки крутому склону, цепляясь за росшие кое-где пучки чахлой травы и за странные, почти безлистные и колючие кусты, тут и там попадавшиеся в небольших полузасыпаных щебнем трещинах. До вершины оставалось уже недалеко. Наконец, поднявшись на вершину, он встал и огляделся. В той стороне, откуда он поднялся, расстилались равнины и поля, окутанные мягкой пеленой густеющих сумерек. Кое-где уже приветственно зажглись желтые огни окон. С другой же стороны горы лежала совсем уж укрытая ночью местность. Трудно было рассмотреть что-то очень четко, однако, кажется, это была то ли песчаная, то ли глинистая равнина, на которой изредка виднелись лишь темные пауки кустов. Странно, неужели гора служила водоразделом? Вроде бы она для этого слишком низка. Впрочем, Петр не знал, и судить об этом не брался. Он оглядел саму гору. Невдалеке виднелась небольшая плоская площадка, на которой виднелось странное нагромождение камней. Нагромождение камней, несколько похожее на основание какого-то сооружения, возможно, башни. Если это когда-то была она, то её, по видимости, сокрушило что-то огромное и сильное. Толстые камни были сокрушены как будто ударами громадного молота, брешей в стенах было больше, чем самих стен. Впрочем, стены ли это были? После того, как поработал над этим архитектурным памятником скульптор господь бог своим долотом дождя и резцом ветра, мало что можно было сказать с уверенностью об этом нагромождении камней. Единственно, что можно было сказать с уверенностью, так это то, что нагроможденных здесь обломков скал с лихвою хватило бы и на несколько башен... Петр на мгновение представил себе высокую башню серого гранита, горделиво реющий над нею флаг, высокие, почему-то обязательно стрельчатые окна и катапульту на плоской крыше. Стоящий рядом с нею рыцарь в полном сверкающем доспехе, подставивший открытое снятым шлемом лицо навстречу утреннему ветру и лучам всходящего солнца. Видение было очень реальным. Впрочем, открыв глаза, Петр увидел лишь вечер да нагромождение неровных камней, источенных за много лет ветрами да непогодою. Он подошел поближе да осмотрел их, но, к сожалению, не обнаружил ни опровержения, ни подтверждения своей гипотезы. Если что-то, бывшее делом рук человека, здесь когда-то и было, то едва ли этому ныне можно было найти какое-либо подтверждение. Петра кольнула какое-то странное предчувствие, когда он взглянул на плотный завал из камней у края развалин, однако же, подойдя туда, он не обнаружил ничего странного. Лишь голые камни и только. Ощущение медленно затухло, однако Петр решил при случае расспросить Блуай-на о том, что здесь было раньше, однако же, в дальнейшем ему не было времени для таких мелочей и он, как это не странно, вскоре забыл и о вершине и о камнях. Казалось, какая-то странная сила заинтересовалась чересчур назойливо им на мгновение, а затем поспешно решила оставить его и заставить о себе позабыть...