Время может значить очень и очень много. И если секунду назад вы были в безопасности, настолько полной, насколько она вообще возможна в нашем мире, то это вовсе не означает, что по её истечении у вас из груди не будет торчать, скажем, нож...
Глава 1-День.(Ver 1.01 by 25.01.05)
"Да, пейзаж своеобразный", - подумала она. Темная пустынная лента автострады прорезала сухую прерию, сменявшуюся холмами, отнюдь, впрочем, не менее сухими, вблизи городка имевшими вид даже невысоких гор. С них-то и стекала речушка, давшая жизнь этому городку. Жителями его были в основном уставшие от городской суеты состоятельные люди, выезжавшие сюда на отдых. Это были те, кто страшился или просто не любил суету и гвалт городских пляжей и желал более уединенного места для летнего отдыха. Речушка, сбегая с гор, впадала в живописное озерцо, манившее неожиданно мягким золотистым песком пляжа и чистой кристально прозрачной водой. Туристов здесь, впрочем, было очень мало, в основном, наверное, оттого, что от такой глуши люди не ждали столь прекрасных мест для отдыха. Да и сами горожане не стремились продвигать туристический бизнес. Ближайшая автобусная остановка была в 3-х милях от городка, иного общественного транспорта предусмотрено не было, из мест, где можно было остановиться, в городке была лишь с незапамятных времен оставшаяся ветхая гостиница. От моря и крупных городов было далеко, вот и оставался этот городок доселе мало кому известным. Впрочем, обо всем этом Джуди подумала мельком, вспоминая разговор со своей подругой Маргарет. Ей всегда удавалось каким-то непостижимым образом раздобывать сведения, которые часто не раскапывали еще и самые пронырливые журналисты. Вот и сейчас, когда Джуди сидела дома, зазвонил телефон, и сбивающимся от волнения голосом Маргарет сказала: "Ты представляешь!". Далее последовал длинный и бессвязный рассказ, из которого можно было понять, что в каком-то маленьком городке, даже не городке, так, одно название - то ли в Гарвилле, то ли в Гартвилле - Маргарет точно не помнила, пропали десять человек.
--
Ты представляешь! - Захлебывался в трубке голос Маргарет - там всего-то жителей человек 40... и тут такое...
Джуди отстранено подумала о том, что не будь у Марго такой бессвязной манеры все объяснять, - она стала бы хорошей журналисткой. Впрочем, Марго этого не желала, ей достаточно было сплетничать с подружками. Джуди взяла с Марго слово, что она этого более никому не расскажет, хотя бы до ее возвращения из поездки в этот город, хотя и сильно сомневалась в способности подруги держать язык за зубами даже столь малый промежуток времени. Джуди осторожно и быстро проверила информацию по своим каналам и, подивившись точности подруги, выяснила, что в городке Гартвилле действительно пропали 10 человек. Её размышления прервались тем, что она поняла, - автобус замедляет скорость. Не мудрено было, что она не приметила остановку заранее: её можно было заметить только из-за того, что там начиналась пыльная и малонаезженная проселочная дорога. Она встала, подхватила свою легкую сумочку с небольшим походным набором и вышла из автобуса. Следом за нею стали выходить люди, имевшие больше багажа. Первым из них вышел странный человек в сером плаще, под которым виднелась еще какого-то столь же невзрачного цвета рубашка, черные джинсы и запыленные старые кроссовки, одежде почти что обычной, но, пожалуй, не слишком удобной в условиях сухой и жаркой прерии. Странным предметом, впрочем, был большой суковатый посох, оканчивающийся сверху как бы чашей из похожих на древесные корни отростков, на который человек опирался. Посох был, однако, абсолютно гладок и казалось, его отполировали мгновения бессчетных лет и долгие мили трудных путей. Он был темного коричневого цвета, сух и производил впечатление почему-то тайного величия и сокрытой мощи. Она отрешенно подумала о том, что не может объяснить, откуда у нее возникли такие впечатления. Сознание её же сосредоточилось на лице незнакомца. Оно было таким, какими бывают иногда скалы, когда в них ветер, дождь или иная стихия уничтожает мягкие породы, оставляя твердые торчать обнаженными клинками. Оно было угловатым и бронзово-загорелым. Его крайняя худоба подчеркивала остроту подбородка, длину носа, который в ином случае не выделялся бы столь сильно и иные, более мелкие черты, дополнявшие картину до целого. Именно это целое она и увидела, - ей это лицо показалось высеченным из камня неким скульптором, не слишком старавшегося передать человека в мельчайших деталях, а лишь скоро в минуту вдохновения широкими взмахами резца создавшего дивное по величественности своей произведение искусства. Но прошло мгновение, и видение померкло, затмившись на время деталями, из которых состояло.
--
Здравствуйте, миссис Андерс, - услышала она обращенную к ней его фразу. Говоря это, он загадочно улыбался, как будто узрев в её глазах картину, так заворожившую её мгновение назад.
--
Здравствуйте, - ответила она, уже полностью оправившись и все же слегка удивленно.
--
Не припоминаете, откуда бы я мог вас знать? - Спросил он, улыбнувшись шире. - Ну, помилуйте, как же я могу забыть автора той великолепной статьи об эпидемии среди коров в Массачусетсе. Никогда бы не подумал, что по такой ординарной теме можно написать столь интересно. Вы даже совершили пару интереснейших исторических экскурсов. - После окончания этой тирады улыбка на его лице попритухла, затуманенная воспоминаниями.
Она помнила эту статью. О, да, она её помнила. Это было после ее ссоры с редактором месяц назад, когда он в отместку дал ей этот материал, будучи абсолютно уверен, что интересной статьи на его основе получить в принципе невозможно. Но она смогла. Смогла написать об этом так, что газету купили в половине случаев исключительно из-за этой статьи. Она, однако, сама убоялась своего открытия. Еще бы, - ведь она отклонилась от того, чему её учили - освещения фактов. Она углубилась в аналитику, и даже, прости господи, какую-то непонятную философию. Она писала о чем-то на первый взгляд никак не связанном с проблемами статьи. Конечно, для журналиста главное, чтобы статью читали, но в этот раз она сделала что-то настолько другое... И получила слитное крепкое целое, удостоившееся похвалы всех, - и читателей, и критиков. Всех, кроме редактора. Феноменом статьи было уже то, что на нее вообще обратили внимание критики, не слишком-то обычно интересующиеся газетными статьями. А тем более - её похвалили. Да, она помнила эту статью. Но, однако же, газета была небольшой и даже притом, что тот номер был продан тиражом втрое против обычного большим, странным было то, что этот странный незнакомец её читал.
--
Не бойтесь так писать, - сказал он. - Не важно, что так писать вас не учили, - это ваш талант. И еще, - сказал он, чуть промедлив, - мой вам совет - смените газету. А то главный редактор этой, боюсь, слишком глуп и тщеславен, чтобы признать ваш талант и дать вам дорогу. - Видя ее удивление, он улыбнулся. - Извините, у нас в России критика начальства - одно из любимых народных развлечений, это становится привычкой. - Добавил он. - Кстати, простите меня еще раз, я не представился. Меня зовут Влад Старцев.
За время их разговора из автобуса выгрузилась шумная троица странно и слишком ярко одетых людей. Услышав последнюю фразу, один из незнакомцев обернулся к ним и удивленно повторил: "Влад..." На это тихое восклицание обернулся второй - низкорослый кудрявый негр в гавайской рубахе и ярких малинового цвета штанах, который гораздо лучше смотрелся бы на оживленном городском пляже в окружении толпы девиц.
--
Так так, значит, и ты здесь, Охотник. Чего это тебя сюда принесло? Дома мало работы? Или, думаешь, без тебя не справимся? - Вызывающе, и, как показалось Джуди, немного испуганно спросил он.
В последнем вопросе чувствовалась откровенная издевка. Чувством человека, много работающего с людьми и научившегося в некоторых случаях угадывать их чувства, Джуди поняла, что Влада это задело. Был ли он издевкой рассержен, - нет, скорее как-то... подавлен или обижен, что ли. Однако когда он начал отвечать, в его тоне не было намека на обиду.
--
О, ты задал столько вопросов. Я даже не знаю, на какой отвечать сперва, а на какой потом. Начну, пожалуй, в том же порядке, в каком ты их задавал. Принесло меня в Америку вообще по делу, а по какому, - не твоего ума дело, прости за каламбур. Сюда же я заехал потому, что до меня дошли вести о том, что здесь происходит. - Сказано все это было насмешливым и немного усталым тоном человека степенного, вынужденного отвечать на глупые вопросы детворы. - Дома, как ты верно заметил, без работы не останусь, однако и здесь может пригодиться моя помощь. Насчет того, пригодится ли она вообще, и справитесь ли вы без меня, - пока не знаю, ответить не могу. Я же не знаю, с чем здесь придется столкнуться. Впрочем, не беспокойтесь, дорогу вам переходить я не намерен. - Прибавил он уже просто устало и даже как-то грустно, как человек, вынужденный общаться с людьми, его не понимающими.
С этими словами он поклонился собеседнику в пояс, повернулся и довольно скорым шагом отправился по направлению к городку. Джуди показалось, что этот разговор был столкновением людей, один из которых почти ненавидел другого, а другой, как бы стыдясь этого, тем не менее, может быть, презирал первого. Ей, как журналистке низкопробного и почти бульварного издания, по долгу службы приходилось очень много ходить, поскольку далеко не везде, где она собирала материал, могла пройти машина. Да и другие находились причины, чтоб ходить пешком. Но даже среди коллег она считалась великолепным быстрым и неутомимым ходоком, а в случае надобности и отличным бегуном. Однако даже при этом она потратила немало времени на то, чтобы догнать загадочного русского. Городок при этом заметно приблизился. Когда она только повернулась и последовала за Владом, чтобы спросить, кто были те люди, а также кем является он, тем самым, начав собирать материал для статьи, она решила, что догнать его будет не сложно. На вид он двигался не слишком быстро. Она, впрочем, удивилась тому, какое расстояние он уже успел пройти. Походка его была не слишком изящной: он шел, невысоко поднимая ноги, и скользил над землей так, что казалось - вот-вот начнет шаркать по земле. Наступая на ногу, он как-то весь сотрясался с ног до головы, и сотрясение это еще не завершалось, когда он поднимал другую ногу для следующего шага. Впрочем, не будучи красивой, походка его была на диво быстрой. Догнав его, Джуди задала ему, наконец, свой вопрос о том, с кем же он так коротко побеседовал.
--
Полагаю, те же, кем являюсь и я, - ответил с усмешкой Влад.
--
Охотники? А на кого же вы охотитесь? - Спросила Джуди.
--
О, вам этого лучше не знать, - ответил он.
--
Почему-то я не слишком удивлена таким ответом. Полагаю, откуда они вас знают и почему так разговаривают с вами - тоже секрет? - Спросила, нисколько не смутившись его холодным ответом, она.
--
Нет, почему же. Ну, на первый вопрос я сам могу лишь предположить, что они обо мне где-то и от кого-то слышали. В нашей среде вести распространяются зачастую очень странными путями... - он покачал головой. Дальнейшее же он, казалось, произносил с какою-то странной тоскливою грустью. - А насчет того, почему они так со мною разговаривали... - думаю, это потому что они меня побаиваются и потому не любят. Может быть, они меня еще и презирают.
Сказав это, он погрузился в глубокую задумчивость, а Джуди, поняв, что от него сейчас более ничего не добьешься, занялась своими мыслями. Глядя на город, хорошо видный в жарком мареве летнего дня, весь насквозь простой, светлый и старый, Джуди подумала, что в таком городке в принципе не может происходить ничего дурного и таинственного, что пропавшие люди, наверное, просто пошутили и скоро объявятся. Она отогнала эту мысль, но та не исчезла, а просто забилась куда-то в основание черепа и по мере того, как становилось видно все больше этих небольших уютных коттеджей, составлявших большую часть городских строений, все сильнее стучалась в мозг. Но вместе с нею появилась и мысль совершенно противоположного характера. Это была мысль о том, что исчезновение десяти человек в городе, в лучшие годы едва ли насчитывавшем более ста пятидесяти, по меньшей мере, необычно. Это была, впрочем, не единственная странность, связанная с этим городком. Второй странностью была даже не мысль, а некое тягостное чувство, возникшее в груди журналистки и при приближении к городку все более усиливавшееся. Это не было похоже на тягостное ощущение, что за тобою кто-то незримо наблюдает, когда, оборачиваясь, ты не замечаешь ничего подозрительного, а чувство еще более усиливается. Не было это и предчувствием беды, во всяком случае, не совсем им. Это было чувством близости чего-то мерзкого, чуждого, противного и злого. Чего-то темного, таящегося рядом и ждущего лишь удобного случая, чтобы прыгнуть на вас. Это было похоже на то, как если б вы шли по какому-то заброшенному строению в серый дождливый день, и вам казалось, что вместе с водой протекающей крыши, вам за шиворот капает еще и слюна чего-то, ждущего лишь удобного момента, чтобы тяжело рухнуть на вас и впиться вам в горло. И еще, это было ощущением беды, которая, - как странно, - не должна была произойти в ближайшем будущем, даже не происходила сейчас - разве только немного, а произошла, во всем своем ужасе и чудовищности, когда-то очень давно. Впрочем, каким бы странным это чувство не было, вскоре она с ним свыклась. Подойдя к городку, она и Влад, не сговариваясь, направились прямиком к видневшемуся примерно посреди городка трехэтажному деревянному, хорошо заметному среди более приземистых усадеб, зданию гостиницы. На въезде в грод стоял обычный фанерный щит с выцветшим приветствием: "Добро пожаловать в Гартвилль. Население около 60 человек". Да, Маргарет не сильно ошиблась - всего в полтора раза, что в данных условиях можно было счесть почти попаданием. Тем более что там стоит это подозрительное слово "около". Пройдя к зданию гостиницы, которое по архитектуре своей было гораздо архаичней и самых старых из стоящих вокруг коттеджей, а вследствие этого, видимо, и гораздо более ветхим. Вероятно, это было еще одной причиной почти полного отсутствия туристов. Или следствием? Впрочем, какая разница, скорее всего вообще и тем и тем. Но за неимением лучшего, Джуди заказала себе номер на втором этаже. Влад тоже. Управляющий справился у них, не возражают ли они против соседних номеров и, убедившись, что они не возражают, он поселил их в 21 и 22 номерах. Как видно, постояльцев в гостинице было не слишком много: на доске, как заметила Джуди, отсутствовало всего 2 ключа - от 25-го - номера на втором этаже в дальнем от лестницы на первый этаж конце коридора и от 37-го. Она прошла в номер, оказавшийся на деле вовсе не столь плохим, как она предполагала, приняла душ, размышляя о том, что это величайшее изобретение человека, накрасилась, оставила ноутбук и вышла, прихватив с собой лишь сумочку с диктофоном и записной книжкой. Выходя, она слышала, как в соседнем номере этот странный русский что-то переставляет и о чем-то бормочет. Выйдя из отеля, Джуди прошла по всему городку, выбирая, с чего начать, и попутно осматривая городок. Кроме многочисленных усадеб и гостиницы в городке были еще церковь, шерифский участок и муниципалитет. Церковь - средних размеров, по-видимому, очень старое здание, каменное и достаточно величественное. Имея нетипичную для этих мест, а даже напоминающую готические церкви Европы, только скромнее и меньше, архитектуру это строение казалось обветренным бастионом былых времен. Шерифским участком было небольшое одноэтажное здание, в котором помещалось рабочее место и дом шерифа, совмещенные с вечно пустующей тюрьмой. Муниципалитетом же звалось здание совершенно ординарное. Она бы приняла его просто за еще одну из городских усадеб, если б не позолоченная надпись над воротами сада. Мэр города собственной персоной сидел на садовой скамейке, отрешенно водил по земле прутиком и, казалось, просто наслаждался открывавшимся отсюда великолепным видом на кристально чистую воду озера и блестевший и переливавшийся в солнечных лучах небольшой водопад, завершавший путь горного ручья... или уже речки, а впрочем, не важно. С разговора с ним Джуди и решила начать, наконец, сбор материалов. Она вышла в сад, поздоровалась с ним и в непринужденной манере завела разговор. Она говорила о том, что пришла засвидетельствовать своё почтение мэру того прекрасного маленького города, в который она приехала немного отдохнуть. Видно было, что добродушному мэру, разомлевшему от солнца и красоты пейзажа очень приятен мед её речей. Он спросил лишь, кто посоветовал ей приехать в их город. Она забросила удочку, - сказала, что посоветовал ей приехать в город мистер Слейд - один из пропавших горожан. Мэр поглядел на нее несколько задумчиво.
--
И он много вам про меня рассказывал, - спросил он.
--
Ну, не то что бы, - ушла от опасной темы Джуди, - просто говорил, что вы милейший человек.
--
Повторите мне, пожалуйста, вашу фамилию, мадам. - Задал уж совсем странный вопрос мэр. - Я должен запомнить, за чье присутствие мне поблагодарить мистера Слейда, когда он вернется. - Эта фраза была похожа на обычные разъяснения, однако Джуди показалось, что из-под прикрытых век за её реакцией внимательно наблюдают его хитрые глаза.
--
Андерс, меня зовут Джуди Андерс, - ответила она, стараясь понять, пропустила ли она гол или нет. Впрочем, через пару секунд она еще и удивилась его реакции. Он сидел, наморщив лоб, и, казалось, о чем-то глубоко задумался.
--
Мисс Джуди Андерс из Нью-Йорк дейли сенсейшен, - я верно припомнил? - Спросил он в тот момент, когда она уже подумывала о том, чтобы привлечь его внимание.
--
Да, а что навело вас на мысль попытаться припомнить мое имя, - удивленно ответила она.
--
Ну, во-первых, Слейд не был очень общительным и дружелюбным человеком. Это, впрочем, еще ни о чем не говорит, быть может, я его не знал с этой стороны, и он действительно мог вам посоветовать наш город для отдыха. Но, во-вторых, что очень важно, единственной темой, на которую Слейда можно было разговорить, - это разговор обо мне. При чем говорил он обо мне, во-первых, - много, и, во-вторых, - отнюдь не лестные вещи... мы с ним, видите ли, немного не ладили... А уж потом понять, кто может таким образом разузнавать о пропавшем человеке - несложно. Полиция так не работает - не их стиль. Гангстеры тоже вряд ли - Слейд, надо отдать ему должное, был добропорядочным гражданином. Остаются журналисты. Я припомнил вашу статью о Массачусетской эпидемии среди коров. Чем они там болели? А впрочем, неважно, да и я не уверен, что в статье это было. - Спокойно и с некоторой иронией ответил мэр. - И я думаю, - едва ли в нашем городе вам удастся разговорить кого-нибудь на интересующую вас тему. Вы же знаете, - город маленький, вести разносятся быстро. А журналистов из желтой прессы у нас не любят... ну, впрочем, не мне вам объяснять, как к таким как вы относятся люди. Давайте я вас провожу, - говоря это, он поднялся и пошел к садовой калитке.
--
Куда? - Уже безнадежно спросила она.
--
Ну, я думаю, вы направитесь ближе к центру города, да и мне нужно примерно туда же. - Спокойно ответил он.
Она пошла с ним без дальнейших вопросов. Во-первых, она действительно собиралась начать с центра, хотя теперь это едва ли имело значение. Во-вторых, ей было не до того. Она корила себя за глупость и длинный язык. Мэр, кажется, что-то рассказывал, хотя она его не слышала, погруженная в свои мрачные раздумья. Очнулась она от своих раздумий только тогда, когда перед ними вынырнул из знойной мглы её странный утренний попутчик, Влад.
--
Здравствуйте. Вы местный? - Остановил он мэра.
--
Да, я даже мэр этого города. - Ответил тот.
--
Вы хорошо знаете историю собственного города? Я, знаете ли, историк на отдыхе, меня она заинтересовала.
--
Ну, основан он был...
--
Простите, что прерываю вас, я задавал вопрос не о том, чтобы вы мне рассказали историю всего города. Меня, знаете ли, интересует вон то здание, - он указал рукой на постройку, которой Джуди не заметила в первый поход по городу. Не удивительно, впрочем. Здание отстояло футов на триста от любого другого дома в городе. Стояло оно под сенью высокого утеса, и по виду было очень старым. Дом выглядел очень обветшалым, насколько можно было различить с такого расстояния, хотя и был каменным. Вся облицовка, если она на нем и была когда-то, обвалилась уже многие годы назад, сейчас же дом был лишь коробкой серых стен на фоне серой скалы, потому то Джуди и не заметила его вначале, - оно ведь старое, не так ли?
--
Да уж. Пожалуй, одно из первых зданий. Еще когда город был при прииске, тогда его построили... С того времени уцелело, наверное, всего три здания. Церковь, гостиница да этот дом. Да уж, он старый. Но это все, что я могу вам рассказать про него. Если хотите узнать больше, поговорите с Патриком. Он здешний священник, а, кроме того, у него большая библиотека. А я больше говорить об этом не хочу. - Джуди даже через апатию пронзило подаренное журналистским чутьем сознание того, что мэр сказал далеко не все, что знал. И то, что тема эта ему неприятна. Будь она в другом настроении, она бы, пожалуй, заинтересовалась этой странностью, и сейчас ей было безразлично.
--
Спасибо. - Влад церемонно кивнул и отправился в сторону церкви.
Добравшись до центра, Джуди пошла в гостиничный бар и, плюхнувшись на стул, хриплым голосом заказала себе двойной виски со льдом. Бармен недоверчиво покосился на нее, но налил. Она залпом осушила стакан и потребовала еще. К сожалению, совесть не позволила ей напиться. Поэтому, сделав над собою усилие, она встала и направилась в номер. Проверив почту, она вышла из номера и для очистки совести направилась по городу опрашивать жителей. Когда она заводила разговор на интересующую её тему, она получала различную реакцию, хотя и всегда негативную. Иногда люди понимающе кивали и переводили разговор на другие темы. Иногда просто замолкали. Иногда высказывали ей в лицо все, что думают о желтой прессе и её представителях. Она все это терпеливо глотала, говоря себе: "Какая же я дура! Так, так мне и надо!". После того, как она поговорила, кажется, со всеми в этом городке, она зашла в гостиницу и обреченно узнала, что следующий автобус оттуда в 7 утра завтра. После этого она решила: "А, будь что будет. Хотя бы отдохну". И она направилась на пляж у озера и провалялась там до самого вечера в состоянии тихой безмятежности и уединения. Почему-то пляж в этот день совершенно не пользовался популярностью. Она поплавала в кристально чистых водах озера. Они, ко всему прочему, были еще и теплыми, как парное молоко. Её злость сменилась тихой грустью. Она и не заметила, как мягкое закатное сияние сменилось сумерками. По потемневшей воде вдруг пошли откуда-то волны, Джуди пробрал холодный ветер.
Глава 2-Ночь.(Ver 1.00 by 20.08.04)
Джуди вдруг стало холодно, а вместе с холодом пришло предчувствие чего-то темного и не хорошего. Разом нахлынули почти позабытые днем страхи, посетившие её при приближении к городу. Она быстро собрала вещи и пошла к гостинице. Сумерки быстро перешли в темную ночь. В небосклоне вспыхивали гирлянды звезд, но иногда их гасили, казалось, какие-то облачка мрака. Джуди постаралась убедить себя в том, что это ей только мерещится, но какое-то липкое чувство не давало ей это сделать. В городе было поразительно тихо и безлюдно. Казалось, с заходом солнца люди пошли спать с той же пунктуальностью, с какой отправляются домой в муравейник муравьи. Всюду было тихо, однако Джуди мерещилось какое-то тихое шипение. Умом-то она понимала, что здесь повсюду полная, почти звенящая пустота, но подсознание, видимо, не желало с этим считаться, и выдумывало звук. Это было похоже на то, как лежа и вслушиваясь во тьме ночи, не пролетит ли комар, вы часто оказываетесь в ситуации, когда вам кажется, что звон окружает вас повсюду, что над вами вьются сотни, тысячи этих кровососов. И это вызывало противоречивые чувства. Джуди ускорила шаг. За спиной, теперь уж совсем явственно было слышно как будто хриплое дыхание какого-то зверя. Оборачиваясь, она видела мелькающий на некотором расстоянии от неё темный силуэт, как будто скользящую тень. Не было у неё, правда, пресловутых горящих глаз и это, быть может, еще более пугало. Когда в один момент она не могла скользить в полутьме, и вынуждена была пробежать по залитой звездным светом улице, она навеки запечатлелась в глазах Джуди. Стоящая торчком на огромном могучем торсе шерсть, похожая на кошачью морда и мощные лапы. И темные провалы, из которых не выбивался ни единый луч света в том месте, где должны были быть глаза. Ни единый лучик не выходил, преломляясь из этих темных провалов глаз. Да и были ли там глаза? Джуди вдруг поняла, что истошно кричит. Адская кошка мягкими прыжками, не таясь более, направилась к ней. Джуди со всех ног кинулась бежать к гостинице. Она слышала за спиной приближающиеся скрежещущие удары могучих когтей о камень мостовой, и каждая её клеточка полнилась темным ужасом. Ужас сковал ей язык, и она больше не могла кричать; мозг был тоже парализован, быть может, именно по этому ужас происходящего и не дошел до ног, и она все еще бежала, как слепой автомат. Крызс. Совсем близко клацнули о мостовую когти. Совсем близко. Крызс. Еще ближе. Её душа погрузилась во тьму, она уже ничего не видела, не слышала собственного топота, не понимала, куда бежит, только в её мозг вгрызалось, как в замедленной съемке "Крызс". Внезапно тень мелькнула совсем близко. Слева? Или справа? Тишину потряс глухой удар тяжелого тела, рухнувшего на мостовую. Потом по улице разнесся какой-то ужасающий, тихий и пронзительный рык. Но вот что странно, ужас вдруг приотпустил журналистку так, что она смогла обернуться и увидела сцену. У забора дома на ноги поднималась кошка, а между ней и Джуди стоял Влад. Ноги его были широко расставлены, порыв ветра отдувал назад полу плаща, а в руках он держал свой посох. Только на сей раз, его вершина светилась теплым зеленоватым светом, таким, какой бывает от солнца, просвечивающего через молодую весеннюю листву. Пламя жило и пульсировало, то приугасая, то разгораясь вновь. Кошка стремительно прыгает на охотника. Мгновением позже она натыкается на вершину посоха, под углом секущую её по морде и груди. Странно, но этот удар по махине килограмм в восемьдесят-сто весом отбросил её, как сухую щепку. Он размозжил ей голову, переломал ребра и вошел глубоко внутрь тела с противным хрустящим звуком. Из разорванных тканей вытекла..., - нет, не кровь. Это было больше похоже на струйки серого дыма, выливавшегося с шипением на землю. Когда эта мерзость с шипением растворилась, стало видно, что там, где она текла, выжгло траву, и на земле остались пятна как будто от кислоты. Влад медленно извлек из тела поверженной твари посох и повернулся к журналистке. В этот миг она почувствовала руку у себя на плече и, обернувшись, увидела хозяина гостиницы.
--
Вы в порядке, мэм? - Спросил он, косясь с опаской на поверженную тварь и крепко сжимая в правой руке ружье.
--
Дда, спасибо. - Ответила она.
--
Вы, это, не обижайтесь на остальных, что на помощь не прибежали, - стыдливо сказал он, - боятся они. Да и то сказать... Пойдемте-ка в гостиницу. - Джуди беспомощно обернулась и посмотрела на своего спасителя. Он в этот момент как раз поднимался с корточек, на которые присел, разглядывая поверженного зверя.
--
Да, пойдемте, - без тени каких-либо чувств на лице сказал он, - там вам будет безопаснее.
Они трое направились к гостинице, до которой, как оказалось, было всего метров пятьдесят. Когда они вошли, хозяин крепко запер дверь и закрыл на большой засов. Влад поднялся вместе с Джуди до её комнаты и проводил её словами: "Если хотите жить, оставайтесь здесь и забаррикадируйтесь". Сам он прошел в сторону своей комнаты. Джуди было очень не по себе. Маленькая настольная лампа почти не разгоняла мрак номера. За каждым углом, казалось, притаилось чудовище, которое только и ждет на неё напасть. Она подошла к лаптопу, чтобы сесть и поработать. Бог мой, материала у неё уже хватало! Но она не могла сосредоточиться, все время затравленно оглядывалась по сторонам. Тут она услышала приглушенный крик с первого этажа, затем серию выстрелов, затем вновь крик, захлебнувшийся на самой высокой ноте. Крик был мужской. Она услышала хлопнувшую дверь номера Влада и его бег по коридору. Она вдруг осознала простую истину, что наиболее безопасно не взаперти, а в обществе сильного человека. Когда она выбежала на площадку первого этажа, то не смогла удержаться от истошного крика. На полу лежал человек. Судя по одежде, это был хозяин гостиницы. Лицо его было превращено в сплошную кровавую маску, а грудь изорвана на глубину пяти-шести дюймов. Мясо висело клочьями, лилась уже стынущая кровь, в теперешней прохладе над ней поднимался пар. Чуть поодаль валялось ружье, и по полу рассыпались патроны. Рядом стоял Влад, невдалеке от которого валялось несколько летучих мышей. Сами они были небольшими, но вот когти... когти у них были громадные, дюймов по восемь-десять и острые, казалось, вырезанные из какого-то неведомого металла. Штук шесть валялось беспорядочно в лужах бурой крови там и сям. Они были, видимо, продырявлены ружьем. Еще столько же лежало вокруг Влада, по-видимому, не устояв перед яростью его посоха. Сам он склонился над одной из тварей и рассматривал её, держа за крыло. Когда он увидел Джуди, то поднялся, жестом указав на слегка приоткрытое окно, и сказал: "Вернитесь в номер и заприте окна. Еще лучше забаррикадируйте и их тоже". После этого он поднялся и направился обратно к себе, обойдя все еще неподвижно стоящую журналистку. Она очнулась и поспешила за ним. Он, словно не замечая её, захлопнул у неё перед носом дверь. Несколько секунд спустя он, впрочем, появился из двери с небольшой сумкой. Она как нельзя более соответствовала его виду, видимо, по этому Джуди её раньше и не замечала. Маленькая, запыленная и засаленная, на ремне, который он перекинул через плечо под плащом.
--
Возьмите меня с собой. - Выпалила Джуди.
--
Зачем?
--
С вами мне будет безопаснее, чем под замком. Эти твари куда угодно пролезут.
--
Едва ли вам со мной будет хоть сколько-нибудь безопаснее. Впрочем, я сейчас направляюсь в церковь, так что может вам и правда стоит пойти со мной. Едва ли адовы создания туда сунутся. - Он произносил все это совершенно спокойно, без тени эмоции.
--
Да кто вы, черт возьми? Тут какие-то твари того и гляди, сделают из тебя бифштекс с кровью, а вы и ухом не ведете. Неужели вам не страшно? - сорвалась Джуди.
--
Страшно, - холодная улыбка тронула его губы, - Страшно. Не боятся только дураки и покойники... А я в ближайшее время надеюсь воздержаться от попадания в любую из этих категорий. - Он развел руками, как показалось Джуди, иронически, хотя на его лице это никак не отразилось. Впрочем, он тут же посерьезнел. - А я, как вам уже говорил, - охотник. Этим все сказано, в этом весь ответ. - Он повернулся и зашагал по коридору, давая ей понять, что разговор закончен. Она, конечно, слегка оторопела от его стиля общения, но уже мгновение спустя бросилась к себе в номер, - за камерой. Уже пятью секундами спустя она догоняла своего загадочного спутника.
Он молча покопался в сумке и, вынув оттуда потемневший кинжал, видимо, серебряный, передал Джуди. Странно было, чтобы такой оборванный малый имел серебряный кинжал, а впрочем, может и не странно, при его-то профессии. Она уже начала приблизительно догадываться, с кем имеет дело. Вокруг метались черные тени, и стояла жуткая тишина. Джуди судорожно сглотнула; страх пробирал её до костей, забираясь в тайные уголки сердца, и ей захотелось бежать, бежать без оглядки, бежать туда, куда глядят глаза. Она судорожно оглядывалась, выставив перед собой клинок, казавшийся ей коротким и ненадежным. Она почти ощущала, как на нее уставились десятки безглазых провалов и наблюдают, наблюдают за ней... Она старалась идти прямо за Владом, хотя от этого ей становилось не сильно легче. Напасть на них тварь решилась только единожды и отлетела с размозженным посохом черепом. Когда они постучались в церковь с задней стороны, им почти сразу открыли, на пороге стоял падре в парадной рясе, освещаемый горящим где-то в глубине церкви светом. Джуди ввалилась в церковь полумертвой от ужаса. Влад ответил на вопросительный взгляд святого отца какими-то тихими словами и они, заперев дверь, вместе пошли к столу, над которым горела лампа. На столе, как заметила Джуди, были разложены какие-то старые книги. Влад и священник склонились над книгами, о чем-то тихо беседуя. А Джуди села в уголке и даже задремала, успокоившись. Сквозь дрему она видела пламя лампы и двух беседующих людей. Она едва не успела провалиться в сон, когда невдалеке послышался какой-то топот. Кто-то закричал "помогите", затем возня приблизилась. Влад моментально выскочил из церкви, святой отец схватил крест и библию и последовал за ним. Последней бежала уже достаточно осмелевшая Джуди. Почти у порога церкви она увидела яростно размахивающего кинжалом или коротким мечом человека, отбивавшегося от монстров. К нему уже спешил Влад. Человек был изранен, но журналистка все же узнала в нем одного из парней, едва не завязавших склоку с Владом этим утром. Влад парой взмахов посоха снес окружавшую человека мелкую нечисть, но это произошло лишь за тем, чтобы тот, умирая, рухнул ему на руки. "Мы не справились. Теперь твоя очередь" - захлебываясь собственной кровью, сказал он и передал Владу свой клинок. После этого он, казалось, лишился единственной зацепки за жизнь и, издав неприятный булькающий звук, умер. Влад прикрыл ему рукой глаза и внес в церковь. Когда заперли дверь, он с минуту постоял над телом умершего, то ли рассматривая раны, то ли молясь за его душу. Священник читал молитву за упокой. Джуди же стояла, не веря своим глазам. Здесь, при свете, видно было, что несчастного буквально исполосовали. В некоторых местах из его живота буквально вываливались кишки, грудная клетка была как будто изодрана крючьями. Чудо, что он вообще сумел до них добраться. На спине у него, судя по всему, зияли не менее страшные раны, хорошо еще, что никому не пришло в голову его переворачивать. Джуди и так едва не выворачивало наизнанку. Поэтому она не сразу заметила, что Влад и священник отошли и о чем-то спорят. При этом Влад указывал на кинжал, который держал в руках, священник же только качал головой. Но когда она направилась в их сторону, они уже, по видимости, приняли какое-то решение. Священник куда-то отошел, вернулся же, неся в руках пару толстых зажженных свечей. Он и Влад направились в основные помещения церкви. После этого они положили кинжал рядом с алтарем, священник встал между ним и алтарем, а Влад, - напротив. Они вместе забормотали что-то, причем каждый, - свое. Джуди не понимала ни слова, хотя священник, кажется, говорил на латыни. На каком языке говорил Влад, она не знала, он издавал странные щебечущие и шипящие звуки в немыслимых последовательностях. Джуди поняла, что присутствует при каком-то важном, колдовском моменте. Это так её взволновало, что даже владевшие ею страх и отвращение приотпустили. Впрочем, как она не вглядывалась и не вслушивалась, она ровным счетом ничего не увидела и не поняла. Это её даже разозлило. Никто здесь не кидался огненными шарами, никто ничего не взрывал, никто не становился выше, ни за кем не вырастали мрачные тени или не восставал свет... Были только два человека, стоящих друг напротив друга и говоривших на полузабытых языках. Но впрочем, когда журналистка перестала пытаться увидеть, - вот тогда она увидела. Или почувствовала, а впрочем, неважно. Вокруг плыли потоки чего-то похожего на туман, что ли. Только туман сырой и холодный и его ты все-таки видишь. Этот же она ощущала каким-то чувством помимо зрения. И чувства он вызывал другие. Одни его струйки, соприкасаясь с кожей, вызывали чувства летнего полдня в ту неуловимую погоду, когда вам еще не жарко, но уже и совершенно не холодно. Когда солнце еще не слепит глаза, а светит мягко и покрывает все вокруг своим настоящим золотом. Эти струйки вызывали к жизни самые теплые эмоции, гуманистические настроения, пробуждали волю к жизни, окатывали волнами живительной энергии. Но были и другие. Одни "пахли" соленым морем и звенели горными речушками, грохотали прибоем и шелестели дождем. Они не дарили чувств, стихия была холодна и безразлична. Но были и третьи. В противоположность первым, они изгоняли всякую тень радости из вашего сердца. Они заставляли костенеть, завораживали. Веяли могильным холодом и почти ощутимо пахли смертью. В них была убийственная сила, казалось, это старуха с косой выдыхала вам прямо в лицо. Но Джуди меж тем ощущала, что находится не в эпицентре схождения этих трех потоков. Центр был в том месте, где лежал кинжал. С него будто сходила темная корка многовековой грязи и забвенья, открывая место новым силам. Старые, впрочем, тоже лишь чуть потеснились, эта пляска могучих теней лишь пробудила их к жизни и действию. И от кинжала поползла тьма. Похожая на чернильные кляксы, та, что они видели повсюду в эту ночь. Джуди внезапно поняла, что это не совсем её слова и ощущения. Она как будто лишь слышала эхо произносимых в этом зале слов. И ей показалось, что она даже понимает смысл тех слов, что говорили сейчас священник и охотник. Но мгновение прошло, и она более не способна была разобраться в значении произносимых слов. Осталось лишь ощущение прозрения, как полоска света из-за прикрытой неплотно двери. Тьма, меж тем, мешалась с потоками трех иных направлений. На клинке загорелись голубоватые руны, похожие на что-то скандинавское. Смертельно заблестели кромки кинжала. На рукоять легло божье благословение. А вокруг клинка ощутимо заклубилась мгла. И в то же время журналистка, глядя на кинжал, понимала, что всего этого она не ВИДИТ. Зрение говорило ей, что это по-прежнему обыкновенный кинжал вороненой стали. Но то чувство, что расширило её восприятие, осталось. Она поглядела на мертвое тело человека, принесшего кинжал, и увидела, как огненно полыхают края его ран. Не обычным пламенем, нет. Над ранами плясали черно-зеленые языки, похожие на болотные гнилушки, светившие, но ничего не освещавшие... Джуди внимательнее взглянула на священника. Сам он остался таким, каким был, но за ним, над алтарем, парило необычайной красоты существо. Журналистка аж задохнулась от восхищения и удивления. Раньше она не увидела его, потому что смотрела не так. Теперь же ей было вполне понятно, почему твари из ночи не торопятся переступить порог церкви и не скребутся в окна. Взглянув на Влада, журналистка увидела его без скрывавших его плаща и другой нелепой одежды. Его волосы были чистыми и строгими прядями лежали на плечах. Стоп! Да, волосы его в этом истинном виде были куда длиннее. В лице было теперь еще больше чего-то ястребиного, охотничьего. Да, оно было красиво, но страшная это была красота. Опасностью веяло от него. В глазах его светилась мудрость и горечь суровой жизни. На нем была надета простая серая рубаха, черная, как крыло ночи, накидка или мантия, доходившая до колен, черные же штаны и серые сапоги. Во всей его осанке было что-то королевское. Гордость и грусть сквозили в ней, как у короля, страна которого была разграблена бандитами, подданные перебиты, а сам он стоял перед бандитами связанный. Посох в его руках был налит грозной силой. Визуально это не проявлялось почти никак, но вот стойкое чувство громадной сокрытой мощи при взгляде на него не отпускало ни на мгновение. Да и вообще все вокруг журналистки как-то неуловимо изменилось. Влад и священнослужитель, тем временем, закончили свое пение, и подошли к кинжалу. Влад взял его в руку, сделал пару пробных взмахов и печально улыбнулся.
--
Пожелайте мне удачи, святой отец, - сказал он и обернулся к Джуди, - пожелай мне удачи.
--
Удачи, сын мой. Да пребудет с тобою господь! - Тяжело сказал священник. Видно было, что он мало надеется на благоприятный исход предприятия. Влад уже было повернулся, чтобы уходить.
--
Стой... те. Я пойду с вами. - Неожиданно даже для самой себя вымолвила девушка. Её компаньоны, понятно, немало удивились.
--
Зачем, дитя мое. Ты погибнешь.
--
Ты видела, что они сделали с ним? - Спросил Влад, указывая на тело. - Хочешь, чтобы с тобой случилось то же?
--
А с тобой? С тобой этого не может произойти?
--
Я, - другая история. Я должен идти. Ты же вольна остаться.
--
Но вольна и уйти. - На Джуди накатила какая-то безрассудная храбрость. - И уйду вместе с тобой.
--
Ну, что ж, валяй, - губы его вновь тронула печальная улыбка, - если так хочешь умереть. - Он повернулся и вышел. Джуди последовала за ним. Священник закрыл за ними дверь, и вместе со стуком засова девушка почувствовала скрип машины судьбы. Все, Рубикон перейден и назад дороги нет. Она попыталась убедить себя в том, что совсем не боится.
--
Слушай, а почему теперь я вижу на вашем кинжале руны, тени вокруг клинка и тому подобное? - Спросила она, чтобы что-то спросить. Влад поглядел на нее с удивлением.
--
У тебя открылось истинное зрение. Невероятное совпадение. Это очень редкая способность. Она позволяет тебе видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Если у тебя хорошее зрение, то ты можешь видеть даже то, что может произойти, заглядывать за грань настоящего. Очень редкая способность даже среди магов. Кроме того, теперь ты можешь замечать тварей даже в самой глубокой тени. - Джуди приняла это к сведению. Отлично, теперь её шансы уцелеть несколько возросли. Влад, видимо, задумался. Краем глаза журналистка заметила движение.
--
Берегись! - Крикнула она, отпрыгивая в сторону. Впрочем, предупреждение было излишне. Влад почти машинально поднял посох, и тот с хрустом опустился на спину твари, сломав ей хребет. Немного погодя, чуть успокоившись, Джуди вновь задала интересовавший её с самого начала вопрос, надеясь получить уже более значимый ответ. - Так кто же ты? И почему ты занимаешься охотой на демонов?
--
Я... Влад Старцев из России, занимаюсь, как ты уже успела заметить, охотой на демонов. Что, впрочем, не совсем верно. Я охочусь лишь на тех, что добрались в наш мир и занимаются непотребствами, не желая возвращаться к себе по-хорошему. Я лишь стараюсь оградить обычных людей от встречи с демонами. Они ведь чаще всего становятся легкой добычей. А почему я этим занимаюсь... - он погрустнел, - это давняя и грустная история. Да к тому же и долгая. Рассказывать её сейчас не время и не место. - Он отвернулся, а Джуди показалось, что на его глазах выступили слезы. Только сейчас она задумалась, сколько ему лет. Глаза говорили ей, что тридцать-тридцать пять, но иное зрение говорило, что, на самом деле, не больше двадцати пяти. Что же так состарило его прежде времени? Трудности и невзгоды? Ей почему-то казалось, что сделало это какое-то единственное горе, до сих пор тяжким грузом лежавшее у него на плечах. И не оно ли гнало его все дальше на "работу"?... Впрочем, сейчас не было времени об этом размышлять. Как уже догадывалась журналистка, они направлялись к тому самому стоящему на отшибе дому. Она глядела на него и не видела его. Тьма вокруг него была непроглядной даже для её нового зрения.
Подняв в очередной раз голову и взглянув на дом, Джуди увидела его краешек. И тут её будто пот прошиб - она увидела. То, что ей открылось, было лишь частью мозаики, но частью, несомненно, более старой, чем их нынешние похождения. Она видела тот же пейзаж, - тот же дом, те же скалы. Только время дня было другим. Тучи, плотным покрывалом закрывавшие небо, были окрашены в кроваво красный цвет закатным сиянием. А впрочем, было ли оно закатным? Или это было что-то другое, к примеру, воздействие какой-то богомерзкой магии? Кто знает, и кто узнает теперь... Даже и это видение было лишь окном в прошлое, заглянуть за угол оно не давало. Пространство, сколько охватывал глаз, было пустынно, лишь невдалеке от дома, на дороге, примерно в том же месте, где были сейчас наши герои (или не сейчас, а впрочем, не важно), стоял человек. Всмотревшись в его черное одеяние повнимательнее, можно было понять, что это ряса священнослужителя. Внезапно раздалось карканье. Человек повернул голову и посмотрел ввысь. Там кружила одинокая черная птица. Красивые черты лица человека тронула холодная улыбка, и он что-то пробормотал себе под нос. И тронулся к дому. Было в этой сцене что-то еще более страшное, чем даже путешествие темной ночью в городе, полном исчадий мрака. Карканье ворона казалось погребальным звоном всему миру, а в движении самой птицы чудилось что-то демоническое... кровавые краски, лежавшие на всем мире, делали момент особенно печальным. Молодой (на вид ему было лет до 30) священник в одной руке нес библию, в другой у него был зажат большой серебряный крест. Обреченными шагами он вошел в дом. Несколько секунд ничего не было слышно. Потом послышались слабые звуки человеческой речи. Говорил, казалось, один, но с паузами, как будто выслушивал чьи-то ответы. Постепенно, его речь становилась все более и более громкой и раздраженной. Внезапно он перешел в громкий речитатив. Мелькнула вспышка, затем другая. Ворон, чьи круги к тому моменту снизились почти до самого дома, испуганно взмыл ввысь. Речитатив стал громче, перекрывая чистотой голоса громкое звериное рычание, удары, грохот... Вновь мелькнула вспышка. Речитатив достиг наибольшей силы и громкости, прозвучали слова, явно последние. Вновь мелькнула вспышка, теперь уже вовсе чудовищной силы, на мгновение осветившая все на многие мили вокруг ярчайшим белым светом, в последний раз раздался рык и за ним стон боли, а в гаснущем свете вспышки мелькнуло лицо священника. Его было видно, как будто на огромном экране, оно побледнело и застыло в смертной муке... затем последовал звук падения чего-то тяжелого и все затихло. Ворон счел за лучшее убраться, и пейзаж стал мертвым и безрадостным. Хотя ощущение ужаса угасло, теперь накатывала грусть и жалость. Джуди почувствовала, что её трясут за плечо. Картина прошедшего стала меркнуть и она вдруг почувствовала, что всхлипывает. Она стряхнула слезы и отстранилась от Влада рукой, давая ему понять, что все уже в порядке.
--
Что ты видела? - Спросил он, все ещё с тревогой глядя в лицо журналистки.
--
Я видела... как оно было запечатано. - Джуди сама не знала, почему она это сказала, однако, завершив фразу, уже не сомневалась в том, что сказала именно то, что нужно. - Он погиб. - Она судорожно вздохнула, глядя на Влада.
--
Возвращайся. - Последовал ответ. - Тебе ни к чему эта игра со смертью. Да и помочь ты мне вряд ли сможешь, скорее даже помешаешь. - И снова у журналистки была возможность повернуть вспять и снова какая-то неведомая сила не дала ей этого сделать.
--
Нет. Я останусь. А моё зрение может тебе здорово помочь. - Она не сомневалась в том, что говорила. Почти и не сомневалась и в том, что сама только что подписала себе приговор, однако не могла иначе. Словно кто-то чуждый подчинил её собственной воле и двигал вперед, как пешку, которой не жаль и пожертвовать. Влад странно взглянул на нее и сделал у неё перед лицом какой-то жест посохом.
--
Все еще хочешь идти?
--
Да, все еще хочу. - После жеста посохом давление на её волю отступило, но в ней внезапно заговорила совесть. Перед ней стоял человек, который шел на смерть и не страшился. Он, видимо, и приехал сюда затем, чтобы пойти на этот шаг вне зависимости от шанса выжить. А она? Она прилетела сюда стрелою в надежде на сенсацию! Ей было плевать на этих людей и на то, что с ними будет, ей лишь нужен был материал. А её спутник, в чем у нее почему-то не возникало сомнений, делал это не из какой-то корысти. И когда неведомая сила (может быть, пресловутое добро) толкнула её на помощь к нему, он ею не воспользовался. Хотя сомнения в том, что помощь она могла оказать значительную, не возникало. Поэтому она проглотила трудный комок и дала ему ответ. - И это уже моё решение. - Влад глянул ей прямо в глаза и кивнул головой.
Двое двинулись дальше. И страх, быть может, полнивший их души, не застилал им глаза и не вис на ногах пудовыми гирями. Им хватало мужества. Как будто из уважения к храбрецам им не встало поперек дороги более ни одно мрачное создание. Беспрепятственно дошли они до дома. Вблизи видно было лежащее на пороге темное тело. Кудри разметались, на лбу зияла рана. Месиво крови, мозгов и костей было суровым испытанием для желудка. Голова журналистки нашла приют на груди спутника до тех пор, пока не утихли рвотные порывы. Тут только она заметила, что окутывающая дом тьма поредела и почти рассеялась. Хотя, быть может, тьма просто втянулась внутрь... Дом был заколочен, хотя часть досок недавно отодрали. Зиял пролом, будто зазывавший внутрь. Влад постоял немного и шагнул в дом. На Джуди в тот же момент накатила такая волна первородного ужаса, затмевающего и гасящего сознание, что она едва удержалась от того, чтобы ринуться бежать, куда глаза глядят, только бы подальше отсюда. Когда она вползала в узкий пролом, её била крупная дрожь и зубы от стука сдерживало только то, что они были до боли сжаты. На глаза будто упала пелена, едва она переступила внутрь дома. Чуть погодя, когда в голове и глазах чуть прояснилось, видно стало темный холл и полуобвалившуюся лестницу наверх. Рядом стоял Влад, зеленый огонь посоха которого едва освещал пространство вокруг навершия самого посоха. Охотник внимательно вглядывался в окружающуюся обстановку, стараясь не стать добычей. И не зря, как оказалось. Мелькнуло черное тело и упало, отброшенное посохом. Тут Джуди сама едва не стала добычей. Едва закрылась от мелкой твари, выставив клинок кинжала. Тварь беззвучно нанизалась на лезвие и сгорела темным пламенем мгновением позже. Влад оглянулся, чтобы убедиться, что все в порядке. Они медленно обошли дом. Он был пуст, только на пороге библиотеки лежало тело человека. Человек уже начинал источать сладкий запах гниения, хотя видимых повреждений на нем не было. Журналистка стала внимательнее оглядываться вокруг, чтобы хоть как-то отвлечься. Влад шагнул в комнату. Прошел вокруг, оглядываясь. Девушка шагнула за ним. И тут она вскрикнула. Из кресла поднималось что-то бесформенное, но почему-то очень похожее на человека и оттого еще более мерзостное. Влад кошкой обернулся только чтобы отразить прогнувшимся посохом удар отростка тьмы. Да, странное то было зрелище. Охотник, найдя, наконец, цель, отступал, судорожно отражая удары посохом. Посох стонал под ударами внезапно выскакивавших тут и там из темной тучи щупалец. Едва ли ему помогало в этом зрение, скорее уж некое шестое чувство и великолепные рефлексы. Понятно было, впрочем, что ему так долго не продержаться. И журналистка чувствовала время от времени на себе обострившимся чутьем что-то подозрительно похожее на похотливые взгляды со стороны тучи. В пару таких заминок Влад попытался контратаковать, но его посох лишь прошел сквозь тьму, не встречая препятствий. Волосы зашевелились на голове у девушки когда она услышала леденящий холод его смеха. Она слышала его не ушами, он звучал у нее прямо в голове и леденил душу. В нем слышалось победное торжество. Внезапно журналистка начала делать то, чего сначала не понимала сама. Она стала рвать покровы тьмы. Как, она сама не понимала, только через некоторое время она сорвала все покровы, так, что осталось существо с двумя руками, двумя ногами и головой, сидящими на темном тулове. Это существо, впрочем, уже едва ли могло зваться человеком... Влад воспрянул духом и после бешеного наступления смог-таки ударить существо посохом. Но оно лишь слегка пошатнулось и вновь ринулось на противника. А вот сам Влад после этого, казалось, совсем выдохся. Он отступал, едва удерживая удары. Его противник, видя это, удвоил натиск и спустя минуту выбил у охотника из рук посох. Джуди вскрикнула, видя, как враг поднял Влада в воздух, будто пушинку, и бросил об стену. Тот рухнул, как поваленное дерево. После этого фигура повернулась и двинулась к девушке. Та застыла, не в силах двинуться, пригвожденная к земле взглядом. Она понимала, что если сейчас не двинется, то погибнет, но стояла, будто кролик под взглядом удава. "Вот и конец моей сказке" - подумала она. И тут что-то произошло. "Посмотри на меня, тварь!" - за спиной чудовища поднялся Влад. Из уголка рта у него стекала струйка крови, он едва стоял на ногах, посох лежал в пяти метрах от него. Тварь медленно повернулась к нему и зашипела, как разъяренная змея. Она двинулась на него, не ожидая серьезного сопротивления и мгновением позже уже держала за горло невысоко над полом. И тут случилось неожиданное. Влад смог достать кинжал и по рукоять всадил его в грудь твари. Боже, как она ревела! Слышно было, наверное, миль на двадцать. Тварь выронила противника и упала на колени, прижимая руки к торчащей из груди рукояти. Руны горели, видимые даже через тело твари, и она съеживалась, падая, так, что, упав на пол, была едва с ребенка размером. Через пару секунд она и вовсе рассыпалась в прах. Влад, в изнеможении рухнувший рядом на колени, с какой-то отрешенной улыбкой наблюдал за этим. И вновь Джуди поразилась тому, как разительно отличались истинный его вид и то, что она видела глазами. Глазами его можно было принять за нищего бродягу - он был весь в пыли, паутине, плащ был разодран и вообще вид у него был помятый. Но иным чувством она видела величественного, хотя и усталого человека, в глазах которого было сознание исполненного долга. И та же самая глубоко затаенная грусть. Но тут в девушке заговорил профессиональный журналист. Она спрятала за пояс кинжал и начала щелкать фотоаппаратом. И только тут она заметила, что стало заметно светлее.
Глава 3-Утро.(Ver 1.00 by 20.08.04).
Над равниной занималось утро, оно струйками просачивалось в щели свободного ныне от тьмы дома. Когда двое молча спустились вниз, на улице уже было светло, хотя серым было это утро. Небо застилал плотный покров облаков. Джуди внезапно заметила изменения, произошедшие с кинжалом, который Влад все еще держал в руках. Оружие стало более похожим на кусок подтаявшего льда, чем на острейший клинок. Первоначальная форма с трудом улавливалась в пористом дымящемся обломке.
--
Что с ним происходит?
--
Он был заклят на одного врага. И с честью справился с его уничтожением. Сейчас он уходит, потеряв всю свою силу. - В голосе Влада, казалось, прозвучала грусть или, быть может, жалость...
--
А кого ты... победил?
--
Изначально эта мерзость была человеком. Что за преступление она совершила, чтобы получить силу и стать такой, какая она есть, я не знаю, но все здесь, даже и самые горы и равнина пропитаны запахом злодейства. Нескоро, пожалуй, оно очистится полностью, но теперь уцелевшие твари и иная мерзость едва ли решатся появиться здесь.
Девушка не стала ничего отвечать, а Влад, пожалуй, ничего и не ждал. Они медленно поковыляли в городок. Только сейчас, когда отпустил окончательно страх, навалилась мягким прыжком усталость. Влад шел, согнувшись, тяжело опершись на посох, журналистка тоже едва не шаталась при ходьбе. Шутка ли, провести на ногах почти сутки. Впрочем, спать, как ни странно, не хотелось. Наверное, сказывалась возбужденность. У церкви их встретил священник. Он пожал руку Владу и они, присев, о чем-то тихо заговорили. Джуди тоже не пренебрегла возможностью посидеть.
Двумя часами позже наши герои уже грузились в автобус. Сели рядом. Джуди уже мечтала, предвкушая то, какой сюжет можно сделать из ночного происшествия. Внезапно Влад повернул к ней голову и заговорил.
--
Вы, надеюсь, понимаете, что не стоит печатать в газете достоверную информацию о здешних происшествиях.
--
Почему?
--
Во-первых, вам все равно никто не поверит. Вернее, почти никто. Но хватит и тех, кто поверит. Это, собственно, во-вторых. Те, кто поверит, - непосвященные, начнут делать неправильные и неестественные вещи, а то и паниковать. А среди посвященных есть такие, кому вовсе не следовало бы знать о том, что здесь происходит. И совсем нет тех, кому эта информация поможет. Как я уже сказал, здесь еще не со всем покончено. Или вы хотите, чтобы зло вернулось?
--
Нет, но...
--
Никаких "но". Вы и так сможете придумать что-нибудь безумное. И пусть оно будет не реальным, так даже лучше. И, полагаю, никто не обвинит вас в клевете. - В душе Джуди метались сомнения. Наконец, кажется, она решилась, вспомнив непроглядную тьму, цепенящий ужас и метущиеся тени.
--
Хорошо. Что-нибудь придумаю.
--
Договорились?
--
Договорились.
--
Тогда дайте сюда на минуту камеру, чтобы у вас не возникало лишних искушений. - Джуди догадывалась, что он сделает, и у неё вновь возникли сомнения. Но лишь на мгновение. Она протянула охотнику камеру. Тот повертел её в руках, после чего легонько коснулся посохом и вернул обратно. На несколько минут воцарилось молчание.
--
Мы еще увидимся? - спросила Джуди.
--
Едва ли... хотя мир тесен, может, судьба нас и вновь сведет. Но для вас было бы лучше, чтобы этого не было. В другой раз мне может не повезти.
--
А вы часто были на грани смерти? - Ответ пришел не из уст, но из глаз. В них навеки запечатлелся край пропасти и странная гордость стоящего на краю человека.
--
Спите, вы устали.
--
Стойте, я ведь только что вспомнила. Я ведь не вернула вам кинжал. - Джуди потянулась к сумке на поясе.
--
Оставьте себе. Пусть это будет памятью и наградой за мужество. А теперь спите. - Он как-то странно посмотрел на девушку, и она провалилась в пучину сна. Проваливаясь, она как-то особенно отчетливо осознала печаль доли сидящего рядом человека. Он выглядел как оборвыш, и едва ли приходилось сомневаться в том, что люди так к нему и относились. Обычные. Похожие же на него (в некоторой мере) относились к нему, как к изгою. Кто знает, почему. А он старался помочь, оградить. Не требуя ни награды, ни даже понимания...
Проснулась журналистка оттого, что её тормошил водитель. Они уже доехали до конца, все уже вышли. Девушка судорожно вскочила и огляделась, стараясь отыскать в спинах прохожих единственную спину, покрытую старым серым плащом. И не могла отыскать. Какая-то совсем уж расстроенная, сошла она с автобуса.
Сидя вечером в свете настольной лампы, она почему-то никак не могла выкинуть из головы обветренную и загорелую фигуру. Она по своим каналам проверила аэропорты и узнала, что дневным рейсом в Москву вылетел пассажир Влад Старцев...