Последние отблески заходящего солнца словно растаяли на решетке, закрывающей маленькое окошко, и тюремная камера стала быстро наполняться темнотой. Мужчина, стоявший посреди камеры, только переступил с ноги на ногу и чуть слышно вздохнул. Крупный, рослый, а лицо... Любой, кто увидел бы его лицо, сразу бы сказал: "лицо убийцы и висельника". Он и в самом деле был грабителем и убийцей - довольно известный Васька Квач, а висельником предстояло стать завтра днём. Сколько верёвочке не виться, а конец всегда наступит. Он всегда был осторожен, тщательно подбирал подельников и осведомителей, но видно где-то кого-то проглядел. А может денег за его поимку дали столько, что не смог устоять даже самый верный подручный. Что теперь об этом гадать. Грехов у него было столько, что его даже не пытали, а заковав, сразу бросили в камеру, а завтра уже и повесят на главной площади. Бежать? На подкуп нет времени, а голой силой стены не прошибёшь. Да и боялись его очень, так что заковали в кандалы и руки, и ноги, да ещё и камень к ногам прицепили, что б не шибко бегал, значит.
Мужчина передёрнул могучими плечами и глухо ругнулся. Эх, не был бы он так пьян, может и отбился бы, когда за ним пришли. Там всего-то и было с десяток стражников. Он в бессильной ярости попытался разорвать кандалы, но для такого случая на хорошее железо не поскупились, и он только зря напрягал свои могучие мускулы. "чёрт, чёрт...". Мужчина вдруг замер, пораженный неожиданной мыслью, и уже осознанно начал повторять: "Чёрт, черт, чёрт, иди сюда! Иди сюда, говорю!". Снова и снова, но ничего не происходило. Ругнувшись, мужчина решился на крайнее средство - "Черт, иди сюда, о душе моей поговорим!"
На этот раз подействовало - в нос ударил странный, незнакомый, донельзя тошнотворный запах, и перед мужчиной возникло нечто странное. Две руки, две ноги, бочкообразное тело, голова тоже на месте, но морда уж больно напоминает свиное рыло. Некоторое время они молча рассматривали друг друга.
-Ну и рожа... - протянул Квач.
-Ты на себя-то давно в луже смотрелся? - хмыкнуло существо - Чего звал?
-А ты - черт?
-А что, ты меня по-другому представлял?
-Ну... - Квач не нашелся что сказать - Это, меня завтра вешать будут.
-Знаю.
-Ты, это, подмог бы мне?
-Зачем?
-Ну, я бы тебе душу продал.
-Она и так завтра моей будет.
-У других же покупаете?! - не понял Квач.
-Так это у других, кому ещё срок не пришёл. А ты...
-А я расстараюсь, отслужу. Так отслужу, что небеса вздрогнут! Ты только от виселицы меня спаси!
-Небеса? - существо почему-то задрал голову к потолку и ненадолго замер, словно прислушиваясь - А почему бы и нет? - вдруг оскалился он клыкастой пастью - Как там у вас говорят? И богу свечка, и черту кочерга? Кочергу мне не надо, но если расценивать как намёк на подарки и нашим, и вашим... А что, может получится даже интересно. Заодно и мне отслужишь, так отслужишь... - глаза его нехорошо сверкнули - Договорились! Завтра на виселице ты не умрёшь.
-А когда умру? - насторожился Квач, чувствуя подвох.
-А когда небеса решат - расхохотался чёрт и растворился в темноте.
-А когда ты меня освобождать-то будешь? - спросил почти шепотом Квач, но ответа не было.
Он ждал всю ночь, всё утро, но ничего не происходило. Его не кормили, не давали воды, да и зачем? Всё равно скоро сдохнет. Ближе к полудню пришел кузнец и быстренько расклепал кандалы. Квач уж было решил, что вот он сейчас, только освободят от цепей... Но стражники были настороже, и не дали воли. На каждую руку накинули ременные петли, и как только цепи спали, сразу закрутили руки за спину, да ещё на шею петлю на палке, как бешеной собаке.
Так и повели по улицам в окружении двух десятков стражи с обнаженными саблями. Впору было загордиться, но сейчас было не до этого. Квач всё крутил головой - ну когда же придёт спасение, но его всё не было. Вот уже привели на площадь, запруженную народом, вот завели на торопливо сколоченный эшафот, вот поставили на скамью, накинули петлю на шею. Последней надежой было помилование от местного боярина, но глашатай только перечислил его, Квача, геройства и объявил волю боярина. Повесить!
Квач прикрыл глаза и мысленно поклялся - ну, чертушко, скоро встретимся, я те устрою ад не как на картинках, ты у меня...
Додумать он не успел. Палач выбил скамейку из под ног, верёвка резко сдавила горло, он напрягся от боли... и вдруг полетел куда-то вниз. Перед глазами мелькнули доски эшафота, чернота, и он очутился на земле ПОД эшафотом. Ошалело потряс головой от неожиданности. Это как?! Верёвка гнилая и доски провалились?! Ай да чёртушка, не обманул зараза!
Вокруг метались люди, в ушах звенело от женского визга, и почему-то чаще других слышался крик: "Провалился, чертово отродье. К себе в ад провалился!" Это было не очень понятно (никуда он не проваливался), но сейчас надо было срочно решить - что делать дальше. Висельника, если верёвка оборвалась, второй раз вешать не полагалось, и могли отправить на каторгу. А если боярин не такой милостивый? С него станет повесить ещё раз. Не, надо прямо сейчас выбираться из под эшафота, и, пользуясь суматохой, бежать из города.
Другого выхода не было, но стоило ему выскочить из под эшафота, как вокруг все словно обезумели. Ещё более дикие крики: "Вот он, отродье, снова на свет лезет!". Вокруг толпа людей с перекошенными от страха и ненависти лицами, затем новый крик: "бей его!" и на него кинулись со всех сторон.
А дальше... как в страшном сне. Драки он никогда не боялся, да и смерть в бою была бы радостью, но сейчас всё было не так. Коренастый стражник замахнулся бердышом, Квач готов перехватить древко, но руки даже не почувствовали твердости, а лезвие, не задерживаясь, пропороло грудь. Удар был смертельный, но он ничего не почувствовал, разве что рубаха на груди расползлась огромной прорехой. Но крови-то не было! И Квач, и стражник замерли, не понимая, как такое возможно, и тут со всех сторон посыпались новые удары. Квач видел сверкающую сталь, но ничего не мог сделать - ни перехватить чужие руки, ни отобрать оружие. Тело стало словно воздух - его кололи, рубили, одежда разлетелась вокруг изрубленными лоскутами, но на теле не было не то что ран, но даже мелкой царапины. Наконец стражники, видя бесполезность своих усилий, отступили, выставив перед собой оружие. В глазах - страх и непонимание. А вот Квач как раз понял, какой подарок сделал ему чёрт - он стал неуязвим для оружия! Его теперь никто не сможет убить! Захохотав, он выставил руки с растопыренными пальцами и пошел на людей.
-Задушу! Порву на куски! Горло перегрызу!
Огромный, с бугрящимися мышцами, перекошенным яростью лицом, он был страшен, и люди с криками ужаса бросились врассыпную.
-Демон! Спасайтесь!
Оставшись на площади один, Квач расхохотался. Вот она, его мечта! Сила и неуязвимость! Теперь он всех этих людишек... Уж теперь-то он...
Ещё предстояло решить - чем заняться в первую очередь. Поквитаться со всеми врагами, пограбить всласть или объединить вместе эти приятные дела. Но для начала неплохо бы приодеться и вооружиться. Он наклонился к брошенной кем-то сабле и в недоумении замер - он видел саблю, видел собственную руку, но почему-то пальцы никак не могли ухватить рукоять. Что за чёртовщина?! Он пытался снова и снова, и вдруг торжество в душе начало стремительно меркнуть. Это что ж получается? Оружие не может причинить ему вред, но и он сам не может взять его в руки? Попробовал подобрать другую саблю, валяющийся бердыш, но и с ними ничего не получилось. Это было очень плохо. Как же ему биться и убивать? Несколько раз сжал - расжал пальцы, полюбовался на кулаки. Уж они-то всегда с собой и никогда не подводили.
Следующим насущным делом было одеться, а то голому в городе как-то не очень. Заприметив невдалеке брошенный плащ, нагнулся за ним, и снова замер - плащ он тоже взять не мог. Пальцы касались ткани плаща, погружались в неё как в туман, а он ничего не чувствовал. Распрямившись, вытер со лба неожиданный пот. Это что же получается, он не может взять ни одну вещь? Торопливо подошел к эшафоту, попытался коснуться досок, и снова ничего не почувствовал. Рука всё так же проходила сквозь доски как сквозь туман - видно, что они есть, а потрогать нельзя.
В душе начала нарастать паника. Это что же получается?! У него нет тела?! Он что, всё-таки умер в петле, и теперь всего лишь неупокоенный дух?! Но ведь чёрт обещал, что я не умру! Обманул? Или ненастоящее - это то, что вокруг?
Это было слишком для мозгов Квача. Даже просто представить такое трудно, а уж когда сам оказался в такой круговерти, поневоле мозги тронутся. Готовился к смерти - появилась надежда. Появилась надежда - привели на эшафот и накинули петлю. Снова приготовился к смерти и тут же свалился на землю. Готов был умереть от оружия, а оказалось, что его вообще ничто не может коснутся.
На всякий случай Квач, как в детстве, ущипнул себя. Больно. Значит, он не спит? И что делать дальше?
Словно в ответ на его метущиеся мысли, с одной из прилегающей улиц повалила толпа с факелами в руках. Искаженные страхом, ненавистью лица, и нарастающий крик-вой: "Демон! Убить, сжечь его! Демон, сжечь его!"
Людей было очень много, и Квач совершенно не был уверен, как на него подействует огонь. Во всяком случае, солнечное тепло он чувствовал. И если эти толпы людей завалят его факелами...
Он не испугался, нет, но и гореть в костре тоже не хотел. Двинулся к другой, свободной улице - люди замерли, выставив факелы перед собой. Повернулся к ним спиной, они бросились вслед, и... тогда он побежал.
Безумие из кошмарного сна. По улицам города бежит огромный голый человек, а за ним с воплями, криками несётся толпа полуобезумевших людей с факелами. К ним присоединяются всё новые и новые, и вот уже кажется, что люди всего города бегут с единственной мыслью - догнать, сжечь, убить. Догнать! Сжечь! Убить!
Он всё-таки смог скрыться. Его гнали как зверя, из каких-то закоулков выбегали всё новые и новые толпы, но как только он смог добраться до леса, почти вплотную приступившего к окраинам города, от него отстали.
Ещё какое-то время он бежал, потом постепенно перешел на шаг, а на какой-то поляне и вовсе решил остановиться. Рядом бежал небольшой ручеёк, и он, упав на бережку, погрузил голову в воду. Прохлада и... больше ничего. Он в недоумении поднял голову, попытался зачерпнуть воду ладонью, но и эта вода была как туман - он её видел, чувствовал прохладу, но не мог взять и напиться. И тут ужас положения стал доходить до него. Он всё видел и чувствовал, у него после бега болели мышцы, горло пересохло, в животе начало урчать от голода, а он не мог сделать ничего. НИЧЕГО! Он не может напиться, скорее всего, он не сможет и есть, он будет ходить голым, страдая от жара и холода. Он может умереть от жажды, лёжа у этого ручья и пытаясь напиться. Да и сможет ли он умереть? Или эти муки так и будут продолжаться бесконечно? За что ему такие адовы муки?
Квач замер. А не его ли собственные слова и желания стали причиной? Он ведь что-то обещал черту, а тот ещё очень странно себя повёл при слове "небеса". И ещё почему-то вспомнил поговорку. Как там... и богу свечка, и черту кочерга? Они что, договорились? Я жив, земля меня носит, но муки будут как в аду?! И все, кроме меня, довольны?!
Наверное, первый раз в жизни он обратил взгляд к небу, но совсем не для того, чтобы посмотреть на облака, и заорал: "Так ты что, ЭТОГО хотел?! Это и есть твоя МИЛОСТЬ?!"