Воронов Иван Валерьевич : другие произведения.

Где-то там...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наверное, это и есть реальное счастье, умение быть счастливым, которого мне никогда не хватало в жизни. Какая-то непреодолимая сила всегда не давала мне покоя, заставляя менять города, женщин и попутчиков, влекла по стране в поисках своего ћяЋ и, одновременно, попытке убежать от него.
  <Где-то там за окнами идет снег, сыплется с неба белесой мглой, поглощающей все: звуки, ночную тьму; размывает в неясное свечение окна ближайших домов и фонари. В комнате тепло. Зима остается там, за стенами, она бессильна проникнуть внутрь, ее пространство ограничено тем, что осталось снаружи. Я сажусь за компьютер, курю. Я думаю. Я должен, безкомпромисное слово 'должен', довести начатое до конца. Я все уже решил. Тот рассказ, что я написал, никогда никто не увидит. Зачем делится со всеми тем, что решил стереть даже из собственной памяти. Пролистываю страницы Wordовского файла до самого конца и начинаю стирать слово за словом, строчку за строчкой, предложение за предложением. Эстетический мазохизм:
  
   Зима. Сугробы и запорошенные дороги по утрам. Маленький город, утонувший в снегах и просторах огромной страны. Одноэтажные деревянные дома, засыпанные пургой по самые окна, ощерившиеся печными трубами и дымом на серое небо. Вечереет. Я иду к остановке автобуса, надо торопиться, автобусы ходят плохо, особенно зимой. Она идет рядом. Мы молчим, наверное, потому что мы всегда очень торопили жизнь, и все друг другу сказали, что могли сказать. На остановке народу не много - зима, вечер. Грустно. За год, который прожил в этом городке, я успел к нему привыкнуть. Автобус подъезжает, скрипуче ковыляя на ухабах дороги, тормозит, скользя по накатанному снегу. Протискиваюсь в полуоткрытые двери большой дорожной сумкой на заднюю площадку. Ее пол, изрядно изъеденный временем, для надежности кое-где залатан листами толстой фанеры.
   До вокзала не далеко, мимо соснового леса, мимо автозаправочной станции, мимо прижелезнодорожных складов. До прихода поезда остается десять минут, всего и еще целых десять минут. Мы молчим, как и раньше. Я чувствую, что она хочет что-то сказать, я бы, наверное, что-нибудь ответил. Но она молчит. Мерно скрипит, покачиваясь под порывами ветра фонарь, отсчитывая секунды. Громкоговоритель хрипловато выдает неразборчивую фразу, и вскоре вдалеке появляются огни локомотива. - Мне жаль, что так вышло - наконец произносит она - Ты хотя бы знаешь, куда едешь? -
  Я еду домой, не зная к чему приеду на самом деле, я очень давно не был дома. Пришло время уезжать. По какой-то причине именно сейчас, та глухая и необъяснимая ненависть к ней, которая цепко впилась в мое сознание, куда-то прошла. Осталось место только для пустоты.
   Пришло время избавляться от привязанностей, от всего, что должно оставаться в прошлом, чтобы идти дальше, ради того, что будет потом. - Спасибо за то, что проводила. Мне действительно пора, да и ты этого тоже хотела. - Мы опять молчим, на этом, действительно, все сказано. Я вхожу в вагон, встаю у окна, она стоит на перроне. Толчок, скрип буферов, поезд тронулся, заснеженная платформа, вокзал, город все уходит назад, мимо, тонет в волнах снежного ветра.
  
   Осень пришла слякотно и внезапно, прервав дождями тепло бабьего лета. Осень окутала город пеленой туманов. В них есть что-то мистическое, неясные звуки, шорохи, шелест опадающей листвы. Серо наступает утро. Сегодня опять туман, я сижу на кухне, я жду, когда придет она. Она должна появится на дорожке под окнами, появится из ватного тумана, должна скрипнуть пружина двери подъезда, предвещая ее приход. Наливаю горячий чай в кружку и долго смотрю, как поднимается клубами пар от поверхности воды. За стеной шуршит мышь, дом старый, деревянный. За долгие годы существования дома мыши хорошо освоили жизненное пространство между его стенами.
  Торопливые шаги на улице, по лестнице, у двери. - Я ждал тебя целую ночь. Ты могла меня хотя бы предупредить -
  Она делает невинное лицо, как всегда не умея врать, начинает рассказывать одну из тех историй, подобную которой, я слышал уже не первый раз.
  - Я ходила в гости к подруге. И не стоило ждать меня столько времени. Мы засиделись поздно, автобусы не ходят, не пешком же я пойду - Я делаю вид, что соглашаюсь с ней, что идти одной ночью небезопасно.
  - Ты опять до утра не спал, зачем было так себя изводить - подобие попытки проявления заботы. - И не зачем делать такой недовольный вид, ты сам хотел независимых отношений без излишних обязательств. Разве не так? -
  Мне трудно что-то возразить. На самом деле, я и сам хотел независимости этим летом. Я возвращался с работы, она ждала меня. Так повторялось каждый день, становясь привычным ритуалом, продолжение которого содержало ужин, телевизор и секс. Круг событий замкнулся этим ежедневным распорядком.
  Собираюсь на работу, шумит вода в ванной. Ей нужно принять душ, впрочем, как всегда, каждое утро, она - человек привычек и привязанностей. Может быть, в этом и есть определенная правота, зачем что-то менять, если рано или поздно все повториться заново.
   Выхожу на улицу, глухо ворчит соседская собака за дверью, воздух пропитан влагой и осенью, влажно шуршат под ногами красно-желтые листья и коричневые шипастые шкурки каштанов. Оглядываюсь назад, на приглушенный свет в окнах, мне на минуту кажется, что она смотрит мне в след. Но в глубинах тумана трудно отличить реальность от вымысла.
  
   Лето. Сосновый бор на берегу большого озера. Идея выбраться за город принадлежала ей, идея взять подругу, приехавшую на пару недель в родной город, тоже. Беру на себя заботу по добыче дров и разжиганию костра, они заняты шашлыком и зеленью. Типичная пикниковая идиллия. Жарко. Вода отражает белые барашки облаков, искрится на солнце полуденными бликами, бьется, запутавшись в камышах около острова посередине озера.
   Она входит в воду, я лежу, разморившись под жаркими потоками солнечных лучей. Подруга сидит в тени, оперевшись сзади руками в желтизну песчаного пляжа, похоже, процесс загорания ей не по душе. У нее приятная глазу фигура, грудь завлекающе прикрытая узким и тонким купальником с желтыми и голубыми разводами, выделяющими острые бугорки сосков.
  - Ну что расслабились - обычная реплика, больше адресованная мне - Пора бы окунуться. Кто хочет сплавать до острова -
  - Почему бы и нет - я хорошо плаваю, и она это знает, мы вдвоем бывали здесь этим летом уже не один раз. Подруга тоже встает, стряхивает легким движением налипший влажный песок с пальцев.
  Мы входим в воду, вода после жары кажется неуютно прохладной, подбираясь все выше и выше, заставляя покрываться пупырышками кожу и сжиматься гениталии. Она зашла в воду уже почти по самую шею и выжидательно смотрит на нас, потом уверенно окунается с головой и плывет в сторону острова. - Черт, здесь коряга - подруга оступается или делает вид, что оступилась, прислоняется ко мне, и я чувствую тепло и упругость ее тела, ее грудь прижимается к моему локтю, рука, случайным движением неосторожно скользит к низу моего живота, задевая член. Потом ее тело плавно входит в воду, обдавая меня искрами водных брызг. Плывем к острову.
   Она плывет нам навстречу - Эх вы, слабаки, пока вы соберетесь, можно раз десять сплавать туда и обратно - Это тоже, скорее всего, адресовано лично мне. Не знаю почему, но ей явно нравится задевать мое самолюбие. - Ладно, я плыву обратно, буду ждать вас, долго будете плавать, останетесь без шашлыка - отфыркивается от воды она.
  Около острова растут кувшинки, дно илистое. - Давай сплаваем к другому концу острова - предлагает подруга - здесь выходить не очень приятно, а я хотела бы передохнуть - Я соглашаюсь, хотя знаю, что она совсем не устала, ее голос звучит ровно. На другом конце острова, обращенному к болотистой низине противоположного берега, густо поросшей непролазными кустами ольхи, небольшая песчаная полоска. Мы выбираемся на берег.
   - Давай пройдемся чуть по острову, когда-то в детстве на поляне мы строили шалаш - Я иду следом. Внезапно она оборачивается и прижимается всем телом ко мне. Я чувствую ее дрожь, не от холода, одна моя рука обнимает ее за плечо, вторая опускается по круглому бедру, проникает под резинку трусов, ощущая упругость кожи ее ягодиц и влажность озерной воды между ними. Ее рука протискивается между нашими телами, проникает под плавки, ее пальцы слегка сжимают мои гениталии, стискивает ставший упругим член. Моя рука перемещается к ее плечу, стаскивая лямку верха купальника, набухшая грудь вырывается наружу из плена ткани, ее сосок скользит мне по груди, яростно будя все первобытно инстинктивные желания и страсть. Она дышит чаше и яростнее. Мы стаскиваем друг с друга остатки одежды и медленно опускаемся в невысокую траву, в листья дикой клубники и ландыша. Мои губы сливаются с ее тонкими губами, ее язык ищет мой, скользит по небу, мне ужасно приятна его шероховатость, запах свежей травы и воды озера от ее волос.
   Я опускаю руку ей между ног, чувствую как напряглись и набухли половые губы, чувствуя зазывную влажность под пальцами, вхожу в нее. Она вздрагивает, медленными, но уверенно ритмичными движениями я проникаю все глубже и глубже, облизываю языком ее соски, ставшие словно каменными, ощущаю, как ее влагалище сжимает мой член, чувствую все ее бугорки внутри. С каждым моим движением она издает тихий глубокий стон, выгибает тело. Потом наши жидкости сливаются воедино яростным взрывом внутри наших тел. Некоторое время мы лежим в изнеможении.
   Потом мы поднимаемся, я стряхиваю налипшие на ее спину листья и сосновые иголки, она проделывает ту же процедуру с моей спиной. Ее пальцы такие же теплые и и нежные, как и несколько мгновений раньше, но неудовлетворенная страсть из них уже ушла.
   Плывем обратно. Она ждет нас, спокойно интересуется, что так долго. Я отвечаю, что у меня свело ногу. Иду за дровами для гаснущего костра. Уже когда поднимаюсь на пригорок над берегом, оборачиваюсь назад. Они улыбаются друг другу солидарно и понимающе.
   Дрова так и не пригодились, внезапно небо разродилось скоротечным летним ливнем. Мы все вместе стоим под деревом, прижавшись друг к другу, правда, от этого мало толку, они уже успели снять купальники и дождевая вода безжалостно раздевает их, делая прозрачными футболки, выделяя контуры тел. У нас уже нет никаких секретов друг от друга.
  
   Весна. Крыши обросли слезящимися сосульками. Солнце, наконец-то прожгло серую пелену туч и его свет врывается в окна домов, предвещая долгожданное тепло. Мы вместе, нам хорошо вдвоем. Неужели, я все-таки нашел ту жизнь, которую не хочу изменять. Неужели осталась в прошлом бесконечная череда поисков лучшей участи, новых городов, лиц случайных попутчиков. Всего четыре месяца назад я встретил ее, как всегда случайно, в поезде, и решил сойти вместе с ней на маленькой станции. Тогда я, поменяв прежнее место жительства, ехал, куда глаза глядят, в поисках очередного, где можно было бы начать все заново.
   Она лежит, укрывшись одеялом почти с головой, пытаясь спрятаться от потока солнечного света, возвещающего наступление ясного весеннего утра. Я чувствую ее мерное дыхание и тепло тела, желание удержать остатки сна. Мне хочется защитить ее сон, окутать с ног до головы нежностью и любовью. Наверное, это и есть реальное счастье, умение быть счастливым, которого мне никогда не хватало в жизни. Какая-то непреодолимая сила всегда не давала мне покоя, заставляя менять города, женщин и попутчиков, влекла по стране в поисках своего 'я' и, одновременно, попытке убежать от него.
   Мы живем вместе уже два месяца. Я устроился работать главным инженером на недавно открытом после семи лет небытия предприятии. Мы стали удивительно близки друг другу, с тех пор как я встретил ее в купе поезда. Я так и не доехал тогда до своего родного города, в который уже собирался вернуться не один раз, хотя бы ненадолго. Я был благодарен случайности, которая пересекла наши дороги расписанием и путем следования поездов.
   Она открыла глаза и улыбнулась мне счастливо и по-детски:
  
  Зима, заснеженные полустанки, черные контуры деревьев за окнами на густо сиреневом фоне ночных полей, занесенных метелями. Дорожка света луны отражающегося от наста, и бегущая вослед поезда.
  Народу в поезде немного, сначала, я купе один, наслаждаясь тишиной и отсутствием попутчиков. Свет включать не хочется, темнота в купе и пейзаж за окнами создает мистическое ощущение покоя. Когда на одной из маленьких станций проводник привел ее в купе, моей досаде не было предела. Ее вопрос застал меня врасплох - Надеюсь, я не очень помешаю вам? - Она улыбнулась немного застенчиво - Если хотите можно не включать свет, мне ехать не далеко.- Я был поражен тем, что она как будто угадала мое настроение.
   Мы посмотрели друг на друга, какая-то неведомая сила притягивала нас, руководила поступками и мыслями. Она села рядом и положила голову мне на плечо. Я обнял ее, ощущая щемящую силу тепла внезапно возникшую между нами. Я понял, что и на этот раз не скоро вернусь домой.
  
  Я все решил. Я начинаю медленно, с последней страницы, с самого ее конца стирать слово за словом, строчку за строчкой, предложение за предложением. Эстетический мазохизм:
   Конечно, все можно было бы решить гораздо проще, одним подтверждением удаления файла. Но в этом нет красоты, нет акта творения. Разве, на самом, деле можно просто стереть пусть неудачную но все же отчаянную попытку созидания тепла, память и часть жизни. Постепенно исчезают черные строчки, исчезает зима, осень, лето, весна, и опять зима:.
  И все, что когда-то было частью жизни и словом, обращается в белое:.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"