Как мы помним, Ванников предлагает переход на больший калибр танковых пушек начинать не с 107 -миллиметрового орудия, которого по его словам, в современном виде, еще не существовало, а использовать готовую качающую часть выпускавшейся серийно 85-мм зенитной пушки. Кроме этого, пишет, что требовалось увеличить начальную скорость снаряда 76-мм танковой пушки. О новых боеприпасах к 45-мм пушке Ванников уже не вспоминает. О боеприпасах, разговор особый.
Не пишет Ванников о результатах обстрела немецкого танка орудиями 45 и 76 калибра. И, что Совет Обороны при Совете Народных Комисаров СССР еще 15 ноября 1940 года, по результатам этих стрельб, и как их следствие, докладной записки руководителей ГАУ и наркомата вооружения, снимает их с производства. Не помнит, что 107-мм пушка М-60 завода Љ172, уже создана, испытана, принята на вооружение и выпускается артиллерийским заводом Љ352 имени Ворошилова в Новочеркасске. Весной заканчиваются испытания, и начинается подготовка к валовому производству первая специальная противотанковая пушка ЗИС-2. Как о предложении Сталина, вспоминает Ванников об установке 107-мм полевой пушки в танк. А, то, что танковая пушка ф-42 уже создана, Ванников, не вспоминает и не пишет. Не помнит, чем занимался родной наркомат в те годы. В общем, странная потеря памяти, прослеживается у наркома вооружения. И как увидим в дальнейшем, не только у него.
А что это за "Сталинская" танковая пушка, которую "забыли", и в то же время собираются устанавливать в тяжелый танк КВ.? О ней расскажет сам конструктор, Василий Гаврилович Грабин. Несколько слов о нем.
Генерал-полковник технических войск, Герой Социалистического труда, доктор технических наук, четырежды лауреат Сталинской премии. С 1946 по 1951 год депутат Верховного Совета СССР. Все это из биографии конструктора. С 1934 года главный конструктор Горьковского артиллерийского завода Љ92. С 1943 руководитель Центрального Артиллерийского Конструкторского Бюро. Под руководством В.Г.Грабина создано большое количество различных по назначению артиллерийских систем. По мнению некоторых, - "Гений Советской артиллерии". Отрывки здесь и далее, взяты из книги воспоминаний Василия Гавриловича, "Оружие победы" Москва. Издательство политической литературы. 1989 год.
"На очереди, по нашему плану, шла 107миллиметровая танковая пушка мощностью 385 тонна - метров. Мощность была продиктована тем, что в производстве был выстрел (гильза, снаряд и заряд) для 107-мм полевой пушки, (образца 1910\1930 гг.) На него ориентировались и мы, так как проектировать новый выстрел дело очень долгое и трудное.
Строго говоря, нам нужна была не только новая 107-мм пушка, но и опыт: мы искали пути перехода в вооружении тяжелых танков от калибров 76-мм к калибру 107-мм и выше. Чем больше калибр и мощность пушки, тем больше места она занимает в боевом отделении танка. Однако с точки зрения рациональной конструкции танка в целом габариты башни должны быть оптимальными. При повышении калибра пушек может случиться, что калибр и мощность пушки вступят в противоречие, с общими размерами башни и соответственно танка".
И дальше:
Поэтому найти зависимость между классом пушки и оптимальными габаритами башни - означало предугадать успех будущей работы, создать конструктивно-технологические предпосылки. Этим был бы положен конец нашим спорам с военными и конструкторами-танкистами. Они утверждали: такая-то пушка в танк не встанет. Мы говорили: нет встанет. Спор мог решить только опыт. Но в данном случае наши оппоненты уверовали в свою правоту и без всякого опыта. Конструкторы тяжелого танка отказались даже ориентировочно прикинуть решение задачи по установке 107 миллиметровой пушки в боевое отделение тяжелого танка. Кое-кто в ГАУ и ГБТУ (Главное бронетанковое управление) усмотрел в нашем предложение лишь повод для иронии: Грабин готов любое орудие поставить в танк.
"Пушка получила заводской индекс Ф-42. К началу 1941года на заводском и войсковом полигонах, выдержала все испытания, пишет Грабин. Об этом было доложено в ГАУ и ГБТУ, но одобрения не последовало"
Кроме этого, КБ Грабина сконструировало 85мм танковую пушку Ф-39, которую подали на Ленинградский Кировский завод, для установки на тяжелый танк КВ-220.
Это не было самодеятельностью Грабина. Он выполнял постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) за Љ1288-495сс, от 17 июня 1940 года, в котором, в частности говорилось:
"К 1 ноября 1940 года Кировскому заводу изготовить два танка КВ. с броней 90мм: один с пушкой 76мм Ф-32, другой с пушкой 85-мм. Один корпус будет подан с Ижорского завода в конце октября, изготовление танка намечено закончить к 5 ноября. Второй корпус будет изготовлен в ноябре.
К 1 декабря 1940 года Кировскому заводу изготовить два танка КВ. с броней 100мм: Один с пушкой 76-мм Ф-32, другой с пушкой 85-мм. Один корпус будет подан в конце октября, второй в ноябре"
Для большей наглядности сведем все данные танков в таблицу.
МАРКА ТАНКА ДАТА ТОЛЩИНА БРОНИ МАССА ТАНКА ПУШКА МОЩНОСТЬ ДИЗЕЛЯ МАРКА ДВИГАТЕЛЯ
Т-150 5ноября 90 мм 50,2 т. Ф-32 700 л.с. В-5
КВ-3 ----------- 90 мм 68 т Зис-6 850 л.с. В-2СН
КВ220-1 5декабря 100 мм 62,7 т Ф-39 850 л.с. В-2СН
КВ-220-2 20апреля 100 мм 70-72 т Ф-32 850 л.с. В-2СН
Однако работы затянулись. 5 ноября заводом был сдан один танк КВ. с броней 90мм и пушкой Ф-32 (в документах именуется как танк "Т-150" или "Объект 150"), а 5 декабря - один КВ. со 100мм броней и 85-мм орудием (по документам значится как "Т-220", "КВ-220" или "Объект "220).
Интересна позиция наркома вооружения Л.Б. Ванникова. Он лично об этом ничего не слышал и документов СНК СССР и ЦК ВКП (б) не читал. И понятия не имел, какие дела творятся в Ленинграде и Горьком.
Но еще более поражает В.Г.Грабин. В своей книге он вспоминает:
"Я не остался в долгу: Припомнил как Котин, (главный конструктор танков Кировского завода), не выполнил своего обещания и изготовил для нашей 85 миллиметровой пушки Ф-39 деревянный макет, вместо опытного образца, как танкисты и ГБТУ отказались даже примерить нашу 107 миллиметровую Ф-42 к танку КВ-1"
У меня на столе лежит фотография 41 года. На ней танк Т-220 (в металле), с 85 миллиметровой пушкой Ф-39.
Я считаю, что документов о подготовке страны к войне вполне достаточно, что бы люди, причастные к тому интереснейшему периоду нашей истории, довели до нас простых читателей, как трагизм, так и героизм предвоенных лет. Мы вправе были это ждать и от самих участников тех событий. К сожалению, в большинстве случаев, наши ожидания напрасны.
Те же Ванников и Грабин, имея на руках постановления, должны были написать в своих мемуарах, как они их выполняли, если хотели осветить этот вопрос. Но они встали на другую позицию, и это существенно подрывает доверие к их мемуарам. Невнятное освещение темы, заставляет нас самих выстраивать цепь событий с помощью других источников, в частности архивных.
Подводя некоторые итоги, можно уже утверждать, что до 11 марта 1941 года никаких волнений, тем более "паники" по вопросу опасности немецкого танкового перевооружения, я не вижу. А, что это за дата? И какую роль она играет в нашем исследовании. Об этом мы и будем вести наш дальнейший разговор
Читаем воспоминания Ванникова дальше:
"Мы знали, что еще совсем недавно, в 1940 году, большая часть немецких танков была вооружена пушками калибра 37мм и 50мм, остальные 75миллиметровыми".
Откуда такие сведения? От наших военных и технических специалистов, посетивших немецкие танковые предприятия. То, что увидели на этих предприятиях военные, конструкторы и танкостроители и объясняют оптимистический настрой наркома вооружения. Ничего нового для себя они не увидели. Закупили образцы немецкой танковой техники, разобрали, посмотрели, постреляли по ней, и приняли решение об усилении противотанковой артиллерии, новыми образцами орудий. А может немцы, что-то еще прятали? И кроме танков Pz-I, Pz-II, Pz-III и Pz-IV было то, что тщательно скрывали от глаз советских специалистов? До марта 1941года советская разведка, по этому поводу, хранила молчание.
1 марта 1941 года начальник разведуправления Генштаба Красной армии, генерал-лейтенант Александр Федорович Голиков, получил сообщение из Будапешта, от агента "Марса" О применении немцами во французской компании тяжелых танков, весом 32 тонны, вооруженных 105 и 77-мм пушками. По всей видимости, данные "Марса" не произвели на руководство разведки должного впечатления. Или по итогам французской компании РУ ГШ имело совсем другие данные, которые не подтверждали донесение агента.
А вот 11 марта 1941 года, разведсводкой, за Љ660279сс РУ доложило высшему руководству страны, что немцы начинают строить три образца тяжелых танков. Типа V весом 36 тонн с толщиной брони до 60мм, вооружение одна 75-мм пушка и два пулемета. Типа VI весом 45 тонн с толщиной брони до 70мм, вооружение одна 75мм, одна 20мм пушка и три пулемета. И типа VII весом 90 тонн, вооружение одна 105мм пушка, две 20мм пушки и четыре пулемета.
Что же произошло в Германии?
В начале марта из сборочного цеха фирмы "Henschel" вышли два прототипа среднего танка VK3001(Н) Выполнены они были в виде прототипов, пока без башен. Трехсотсильный, бензиновый двигатель "Maybach HL 116" должен быть разгонять 32 тонную машину до скорости 25км\час. Бронирование танка составляло от 20 до 50мм, С вооружением еще не определились: или 75мм KwK 37/24, или105мм KwK L28. Кроме этого в цехе велись работы и по тяжелому танку VK3601(H). Масса танка составляла 40 тонн. Бронирование от 26 до 100мм. Вооружение 75мм KwK 42 L/70, или 88мм KwK 36L/56. Корпуса обоих прототипов конструктивно напоминали корпус танка PzIV, но подвеска была выполнена с использованием перекрывающихся дорожных колес. Оба прототипа имели много общих деталей и агрегатов, что сделало бы их производство и обслуживание проще. Оба проекта были воплощены в стадии законченных прототипов. Но, как выяснилось позже, работы по ним были прекращены по причине разработки тяжелого танка VK4501(H) "Тигр" А прототипы VK3001(H) и VK3601(H) и послужили основой для создания "Тигра".
Кстати о немецких прототипах. В своей второй книге, трилогии "Последняя республика" вышедшая у нас в 2008 году под названием "Святое дело", знаток советской бронетехники Виктор Резун пишет:
"В 1941 году, осмотрев брошенный советский Т-34, заслушав доклады инженеров и генералов, Гитлер приказал создать точно такой же танк весом порядка 30 т. В проекте он так и назывался - VK3001, где цифра 30 - боевой вес, 01 - первая модель".
Так и хочется спросить у Резуна: - Где это Красная армия успела до марта 1941 года, "бросить" новейший танк Т-34, и на чьей территории? И кто за это понес заслуженную кару?
Согласитесь, данные, полученные от советской разведки, ненамного отличаются от истинных характеристик прототипов немецких тяжелых танков. Главное же становился сам факт происходящих работ. Ответ, с нашей стороны, не заставил себя ждать.
15 марта 1941года, СНК СССР и ЦК ВКП (б) своим постановлением Љ 548-232сс, обязывали Кировский завод с июня перейти на серийное производство танка Т-150, получившего обозначение КВ-3. Но решение это было половинчатым: при увеличении бронирования до 90мм, пушка оставалась 76 миллиметровой, правда чуть более мощной Ф-34 вместо пушки Ф-32. Это понимали и в Кремле. Поэтому, маршал Кулик, "поддавшись самым невероятным слухам" засобирался в Горький, на завод Љ92 "Новое Сормово" к Василию Гавриловичу Грабину. Что бы на месте "выяснить возможность форсированного создания и освоения в серийном производстве танковой 107 миллиметровой пушки вместо 76 миллиметровой" Про 76-мм пушку Ванников упомянул зря. Пушку Ф-22 УСВ, в Горьком уже не выпускают. Кулик собирается "выяснять" по линии наркомата обороны у своего подчиненного, генерал-майора технических войск Грабина. А по линии наркомата вооружения предложил это сделать его наркому - Ванникову. Но наркомат вооружения и его нарком, от этого мероприятия отказались. Перед поездкой в Горький, Кулик, сослался на имеющиеся у него на это разрешение Сталина. Судя по стилю воспоминаний Ванникова, он и в момент, когда писались мемуары, не верил этому. Попросту говоря, Ванников подозревает Кулика в обыкновенной, банальной лжи. Но зачем было нужно Кулику, прикрываться сталинским словом? И ради чего? Лично я считаю, если Кулик сказал, что имеет разрешение от самого Сталина, то так оно и было. Иначе бы Иосиф Виссарионович спросил бы маршала, с какой стати, он "командировался" в Горький? По всей вероятности, когда на стол вождю легла разведсводка, среди присутствующих произошел обмен мнениями. Возможно, было и совещание. В большинстве случаев, такой обмен мнениями не приводил к появлению каких- либо документов. Но поручение, данное Сталиным, было не менее, а иногда и более весомым. Это подтверждает и Д.Ф.Устинов. В своих воспоминаниях он пишет:
"Следует, видимо, упомянуть и о том, что на заседаниях и совещаниях, которые проводил И.В.Сталин, обсуждение вопросов и принятие по ним решений осуществлялись нередко без протокольных записей, а часто и без соответствующего оформления решений. Случалось, что кому-то из участников совещания или заседания поручалось подготовить предложения, переработанные с учетом состоявшегося обмена мнениями, и представить на подпись".
Само поручение, данное Кулику, и не могло быть, как мы увидим далее, конкретным. Не надо думать, что отказ Ванникова ехать в Горький, не дошел до Сталина. Для такого дела у нас "смелых людей" хватает. И возможно, что именно этот отказ, имели для Ванникова самые тяжелые последствия.
Кулик в Горьком.
А Григорий Иванович уже в Горьком. На завод не поехал. Грабина вызвал к себе в вагон-салон. В вагоне, кроме самого Кулика, находились несколько военных инженеров ГАУ. Маршал выглядел встревоженным. Поздоровавшись, он сказал, что приехал посоветоваться по вопросу вооружения танка КВ-1. Про КВ-1 это пишет в своей книге Грабин, хотя прекрасно знает, что Кулик приехал по вопросу вооружения танка Т-150, и приехал к нему неспроста. Танковыми пушками большого калибра в то время занималось только КБ Грабина.
Василий Гаврилович в своих мемуарах много места отвел рассказу о создании пушек Ф-42 и ЗИС-6. Эти главы, я прочитал несколько раз и каждый раз у меня возникали все новые вопросы, на которые я не находил ответов. Не дал ответ на эти вопросы и А.Б.Шипокорад в своей книге "Гений Советской артиллерии". Потом мне попали в руки другие документы. И я понял, что в принципе, Грабин все верно описал в своей книге. Нужно только было все внимательно прочитать и правильно расставить акценты. К большому сожалению, не обошлось и не без сомнительных страниц. Вот, что пишет Грабин о создании своих танковых пушек:
"Мощными танковыми пушками мы занялись в инициативном порядке. Следуя разработанному раннее плану перспективного вооружения средних и тяжелых танков, решили создавать одновременно два орудия для тяжелого танка. Первое калибром 85 миллиметров и мощностью 450 тонна-метров, второе калибром 107 миллиметров и мощностью 385 тонна-метров. Причем 107-мм отдавали некоторое предпочтение.
Задачу, которую мы перед собой ставили, может показаться странной: почему создавать сразу две пушки лучше, чем одну - ту, которая представляется наиболее перспективной? Объяснение простое. Мы не сомневались, что 85-мм пушку удастся разместить в боевое отделение тяжелого танка. А вот впишется ли в КВ. 107 миллиметровое орудие- это был большой вопрос. Так, что если мы хотели, чтобы запроектированные нами орудия действительно поступили на вооружение КВ. - а мы этого, безусловно, хотели, то путь у нас был только один: создать две пушки высокого качества и преподнести их танкистам,- берите на выбор, пожалуйста. От готовой и испытанной пушки отказаться трудней, чем от орудия, которое только задумана.
Создай мы только 107-мм пушку превышающие габариты танка, АБТУ при желании без труда забракует ее из-за сложности переработки конструкции готового танка. На этот случай и была нужна "запасная" 85-мм пушка. И не просто хорошая - отличная"
Но. "Проектирование 85 и107 миллиметровых пушек, было приостановлено, началась работа над Ф-34"
Вам не кажется, что нечто такое мы уже, где-то читали? Совершенно верно. Это Грабин рассказывал нам о создании пушки Ф-42. Первую 107-мм пушку Грабин начал проектировать осенью 1939 года, а Ф-42, как мы уже знаем, Грабин закончил в декабре 1940 года. Но, почему - же тогда у Грабина Ф-42 оказалась слабее пушки разрабатываемой в 1939 году? Разберемся.
В 1939 Грабин начинал создавать свою первую 107-мм танковую пушку на базе 107 миллиметровой полевой пушки образца 1910/30 года. Снаряд, этой системы, вылетал со скоростью 670 метров в секунду на дальность 16350 метров. Мощность этой пушки была 385 тонна - метров. А пушка Ф-42, создавалась в соответствии с баллистикой, новой 107-мм пушки М-60. Скорость снаряда составляла 830 метров в секунду. Дальность стрельбы была уже 18440 метров. Длинна ствола - 48,6 калибров, или попросту говоря -520 сантиметров. Вот эта пушка и имела мощность 450 тонна - метров.
Стреляли все три пушки одинаковыми боеприпасами. Выстрел для 107мм пушек был раздельно - гильзовым и состоял из снаряда весом 16,6кг и гильзы, длинной 550 миллиметров с различными по весу зарядами.
На 22 июня 1941 года, в войсках находилось 898 пушек образца 1910/30 года, и 127 пушек М-60. Снарядов к ним, было запасено 1404000 штук. Приказ народного комиссара обороны за Љ0182 от 9 мая 1941 года, определял боекомплект 107-мм выстрелов на одно орудие в количестве 80 штук. На самом деле, на одно орудие приходилось 1629 выстрелов или 21 боекомплект. Это была самая высокая обеспеченность артиллерийскими боеприпасами, одной из основных номенклатур. Но и этого, как увидим далее, военным было мало.
Это небольшое отступление, нужно было для того, чтобы понять, что Кулик знал куда ехал.
"Наши взгляды на вооружение тяжелого танка, были Кулику известны,- вспоминает Грабин, и ранее не вызывали у него особенного интереса. Видимо, что-то изменилось"
Ну, что я вам говорил! Кулик встревожен и у него появился, наконец-то, интерес!
"Не нашему КБ решать окончательно этот вопрос, но мы твердо убеждены, что компромиссы здесь недопустимы: тяжелый танк должен быть вооружен мощной пушкой, специально для этого танка созданной.
Как я мог заметить, доводы эти произвели на маршала благоприятное впечатление" пишет далее Грабин.
"Я с вами согласен, выслушав меня, сказал Кулик,- у некоторых из нас сложилось неправильное представление о танковой пушке. Она действительно должна быть специально создана для данного типа танка"
Разговор Кулика и Грабина, производит странное впечатление. Стоило ли ехать Кулику за 400 верст в Горький, чтобы услышать лекцию Грабина о системе танкового вооружения? Ведь ничего конкретного Грабин Кулику не сказал, кроме как дал принципиальное согласие на конструирование пушки. А как - же Ф-42? Неужели о ней так и не вспомнили? Убейте меня, но такого быть не могло.
Грабин не упомянул в мемуарах танковую пушку Ф-42 по одной, простой причине: он предоставил эту возможность другому, - Сталину! Произойдет это уже в апреле. А на дворе март сорок первого. И кстати, интересно, какое число? Как и в большинстве случаев, Василий Гаврилович дату не назвал. А мы попробуем ее определить, а вдруг пригодится. Итак, 11 марта, сводка лежала на столе у Сталина. Совещание. Передача указаний Кулику. Встреча Кулика с Ванниковым. Оповещение военных инженеров ГАУ. Сбор. Выезд из Москвы и прибытие в Горький. По моим подсчетам, выходит максимум - двое суток. Можно с большой уверенностью утверждать, что это было утро 13 марта 1941 года.
Встретившись с Грабиным, маршал Кулик отбыл в Ленинград, к танкостроителям славного Кировского завода. А для Грабина, в его работе семафор, вспыхнул ярким, радостным зеленым светом.
Грабин и танкостроители.
Март месяц, для конструкторского бюро Грабина, был очень напряженным. Шли интенсивные работы по пушке ЗИС-2, ЗИС-4 (танковый вариант пушки ЗИС-2). Готовили к принятию на вооружения, капонирную, 57-мм пушку ЗИС-7. Теперь к этим работам добавились и работы по Ф-42, По срочности, эта работа, вышла на первое место.
28 марта произошла реорганизация в КБ Грабина, направленная, прежде всего на подготовку производства пушки Ф-42.
"Организационная схема нового отдела Главного Конструктора (ОГК), составлялась с таким расчетом, что бы полностью изжить неувязки, мешавшие внедрению новых методов. Простое суммирование задач прежних отделов (КБ и ТО) не исчерпывало роли нового отдела,- пишет Грабин, На ОГК отныне возлагалась ответственность не только за максимальное сокращение сроков проектирование и освоение пушек, но и за рациональное использование производственных площадей, действующего оборудования, металла, людских ресурсов. Все это должно было обеспечить низкую себестоимость, высокое качество валовой продукции, а также возможность резкого увеличения изготовления пушек на действующем оборудовании"
В свете всего выше сказанного, давайте посмотрим, какие мероприятия, проводились по пушке Ф-42 с 13 марта 1941 года.
Грабин описывает это в главе "Новые времена, новые ритмы"
Все описанное в этой главе соответствует действительности, но Грабин нас не предупредил, что в этой главе он ведет рассказ не только о работе по пушке ЗИС -6, но и по Ф-42. Скорее не так. Пушка ЗИС-6 это и есть Ф-42. Поскольку в начале 1941 года заводу было присвоено имя Сталина, поменяли и индекс пушки. Вот так будет вернее. Итак, 13 марта чертежи пушки Ф-42, то есть извините уже ЗИС-6, достали из сейфа, сдули c них пыль и приступили. Грабин пишет:
"Для начала нужно было определить годовую программу выпуска пушек и в соответствии с ней продумать норму времени, потребную для изготовления одного орудия в валовом производстве. Связь между масштабом производства и конструкторско-технической деятельностью прямая. Одно дело, если нужно всего 50-10 пушек, тогда проще и дешевле изготовить их с минимумом оснастки, и специального инструмента. (Так мы и делали опытные образцы орудий). Совсем другой подход - когда пушек нужно сотни или тысячи.
Определить годовую потребность ЗИС-6 было не просто, так как не имелось ни каких указаний о количестве новых тяжелых танков"
Интересно, не правда ли? Вместо того чтобы сесть за кульманы, и приступить к проектированию пушки ЗИС-6, конструкторы стали обсуждать годовую программу ее выпуска. Пушку нужно вначале сконструировать, изготовить опытный образец, (и не один), провести заводские, а затем полевые и государственные испытания. Дождаться постановления правительства, (а вдруг пушку не примут на вооружение, или отправят на доработку). И лишь после этого, постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б), вам укажут производственную программу выпуска изделия.
А у Грабина, уже, речь идет уже о валовом производстве. А чего ее родимую конструировать? Пушка Ф-42 все эти этапы давно прошла. И бумажки с соответствующими подписями и печатью имеется. Правда, танкостроители Кировского завода еще осенью сорокового года, отказались даже примерить пушку в башню тяжелого танка. Но теперь не те времена. Кулик покажет кировчанам, как надо устанавливать пушку в танк. Имея неуживчивый и агрессивный характер, (по словам А.Б.Широкорад), Грабин, надо думать, предполагал именно такой ход развития событий. И готовился отстаивать свою пушку, всеми правдами и неправдами.
И в этот напряженный для коллектива период, Грабин запланировал доклад о методах скоростного планирования и конструктивно - технологического формирования пушек, в Ленинградском институте повышения квалификации инженерно - технических работников. Предусматривалось участие в конференции широкого круга руководящих работников наркомата вооружения, руководителей заводов, учреждений связанных с оборонной промышленностью, специальных учебных заведений. Конференция должна была начаться 3 апреля 1941 года.
Когда я впервые прочитал тему конференции, то поначалу смутился, увидев в названии слово "скоростной". Но, вспомнив какое это было время - успокоился.
Скоростная плавка стали, скоростная проводка поезда, скоростная заготовка леса ну и скоростное конструирование. Чистейший лозунг. Туда же можно добавить словосочетание " мировой рекорд", и мы с головой окунемся в ту героическую эпоху. Поэтому, название темы конференции, для меня не было подкреплено какими либо "скоростными" работами Грабина. Я их пока не видел.
И, тем не менее, 3 апреля, по словам Грабина, он уже выступал с докладом в Ленинграде. Во время доклада, к Грабину подошел незнакомый ему человек, и сообщил, что его просят подойти к телефону. Вместе со свом "таинственным незнакомцем", Грабин приехал в Смольный. Возле кабинета секретаря обкома М.И.Родионова сопровождающий остановился: "сюда, пожалуйста". Остановимся у кабинета и мы.
Грабин пишет, что хозяина не было. Если этот кабинет в Смольном, то М.И.Родионова там и не должно было быть. Поскольку Михаил Иванович Родионов, занимал совсем другой кабинет, кабинет первого секретаря Горьковского обкома и горкома партии. Его, Родионов занимал с 1940 по 1946 год. А в 1946 году поменял его на кабинет председателя Совета Министров РСФСР. К большому сожалению, воспоминаний Михаил Иванович, не оставил. Как один из главных фигурантов "Ленинградского дела", Родионов был 1 октября 1950 года - расстрелян. Чуть выше я назвал некоторые страницы книги Грабина, сомнительными. Перед вами одна из них.
Но как бы там ни было, мы процитируем большой отрывок, из книги Грабина, и его версию апрельских событий сорок первого года. Итак, глава "Странный телефонный звонок"
"Я подошел к телефону.
-Грабин слушает.
По голосу я узнал Поскребышева. Он поздоровался и предупредил, что сейчас со мною будет говорить Сталин.
Волнение усилилось. Значит, случилось что-то важное и нетерпящее отлагательства, раз меня разыскали в этот час в Ленинграде. Недолго мне пришлось теряться в догадках
-Здравствуйте, товарищ Грабин, - услышал я в трубке голос Сталина. - Я хочу с вами посоветоваться. Есть мнение, что тяжелый танк вооружен маломощной пушкой, не отвечающей задачам тяжелого танка. В настоящее время рассматривается вопрос о перевооружении его: вместо 76-миллиметровой пушки предлагается поставить мощную 107-миллиметровую. Хотелось бы знать вашу точку зрения по этому вопросу. Возможно, вам трудно будет оценить это предложение, так как тяжелый танк вооружен вашей 76-миллиметровой пушкой.
-Я готов высказать свое мнение, - ответил я. - Когда нашему конструкторскому бюро ГАУ выдало тактико-технические требования на 76-миллиметровую пушку для тяжелого танка, мы тщательно изучили вопросы, связанные с танками и с их вооружением, и пришли к выводу, что 76-миллиметровая пушка для тяжелого танка неперспективна и даже не отвечает требованием сегодняшнего дня Мы считали, что тяжелый танк следует вооружить более мощной пушкой, снаряд которой пробивал бы броню своего танка с дистанции 1000 метров. Свое мнение мы высказали руководству ГАУ и ГБТУ, но с нами никто не согласился. 76-милиметровую пушку, заказанную нам, мы создали и установили в танк КВ-1.
-Значит, у вас давно сложилось мнение о недостаточной мощности 76-миллиметровой пушки для тяжелого танка?
-Да, товарищ Сталин.
Очень жаль, что я раньше не знал об этом. Значит, в настоящее время наши оценки не расходятся. Скажите, пожалуйста, можно ли в тяжелый танк поставить мощную 107-миллиметровую пушку?
-Можно, товарищ Сталин.
Вы уверенны, что мощную 107-миллиметровую пушку можно поставить в тяжелый танк?
-Вполне уверен, что 107-миллиметровую мощную пушку можно поставить в тяжелый танк. Это подтверждается тем, что мы уже установили 107-миллиметровую модернизированную пушку мощностью 385 тонна - метров в танк КВ-2.
Я имел в виду пушку Ф-42, история создания которой уже известна читателю.
-Но танк КВ-2 по конструкции башни мы считал неприемлемым, - продолжал я .-Габариты башни, велики, и по своей форме башня не конструктивна. Такие габариты для 107-милииметровой пушки и не потребовались.
-Значит, вы утверждаете, что мощную 107-миллиметровую пушку можно установить в тяжелый танк?- повторил Сталин.
Я хорошо знал, что если Сталин задает несколько раз один и тот же вопрос, то это означает проверку, насколько глубоко проработан вопрос собеседником и насколько убежден человек в своем мнении.
-Да я глубоко убежден, что мощную 107-миллиметровую пушку можно поставить в тяжелый танк, - еще раз подтвердил я. - Если я правильно вас понял, эта пушка по своей мощности должна быть выше 107-миллиметровой модернизированной?
-Вы правильно меня поняли. То, что вы уже имеете опыт по установке 107-миллиметровой пушки в тяжелый танк, прекрасно. Значит, мощную 107-миллиметровую пушку мы установим в тяжелый танк?
-Да, товарищ Сталин.
-Это очень важно, товарищ Грабин. До тех пор пока мы не вооружим тяжелый танк такой пушкой, чувствовать себя спокойно мы не можем. Задачу нужно решать как можно быстрее. Этого требует международная обстановка. Скажите, не могли бы вы быть завтра в Москве? - продолжал Сталин. - Вы нам здесь очень нужны.
-Слушаюсь, завтра я буду в Москве.
Сталин положил трубку, послушались гудки отбоя. Я продолжал стоять возле стола секретаря обкома.
-И далее:
Мысли о новой пушке переплетались в моей голове с мыслями о докладе, который необходимо было закончить, если участники конференции еще не разошлись. В институте меня встретил Загоскин, сказал, что люди заинтересовались докладом и ждут продолжения.
-Доклад закончу, а на обсуждение остаться не могу, - предупредил я директора института. - Срочно вызывают в Москву..."
А мог бы Василий Гаврилович, и остаться на обсуждение доклада. Экспресс сообщения Ленинград - Москва "Красная стрела", на который достал билет "таинственный незнакомец", как всегда отправлялся от перрона Московского вокзала, в 00 часов ночи. Так, что времени у Грабина, извините за каламбур, был вагон.
И вот Грабин в Москве. Первая встреча в наркомате вооружения с Ванниковым.
"...вскоре в приемной появился Борис Львович, оживленно и доброжелательно поздоровался со мной и пригласил в кабинет.
-Ну, рассказывайте, Василий Гаврилович, как прошел доклад? И почему вы так быстро вернулись из Ленинграда? Эти вопросы наркома крайне удивили меня. Они могли означать лишь одно: Ванников ничего не знает о звонке Сталина. Странно! Как могло, случится, что вопрос о создании новой артиллерийской системы решается без участия наркома вооружения?
Я рассказал о конференции в институте усовершенствования ИТР и о разговоре со Сталиным.
-Я ничего об этом не знаю, - сказал Ванников.
Он внимательно выслушал мои соображения о схеме новой танковой пушки, о баллистических данных, о методах работы, которые мы намерены применить, но реакция его была совершенно необычной: он не задал ни одного вопроса, не высказал ни одного предложения, - был молчалив и безучастен. Все это не могло ускользнуть от моего внимания. Закончив, я спросил, нет ли у него каких-либо дополнительных указаний, и к кому мне следует обратиться.
-Никаких указаний дать пока не могу, - ответил Ванников, - и не знаю, к кому вам следует обратиться.
На этом наш разговор закончился. Я вышел из кабинета наркома и остановился в приемной в полном недоумении. Все это было необычно и неприятно. Я и понятия не имел, чем можно было объяснить безучастность наркома и его холодность к концу той встречи, которая началась так дружелюбно и даже сердечно.
Поразмыслив, я решил, что стоит зайти в ГБТУ - может быть, там что-нибудь знают? Начальник ГБТУ Федоренко встретил меня словами:
-Василий Гаврилович, как вы вчера меня подвели!
-Вчера я был в Ленинграде и не мог вас подвести, - удивленно ответил я.
-Из Ленинграда и подвели,- повторил Федоренко.
Он рассказал, что вчера его вызвал к себе Сталин. В кабинете у него были Молотов, Ворошилов, Жданов, Кулик и другие, а также директор Кировского завода Зальцман, главный конструктор тяжелых танков Котин, директор одного из танковых заводов Казаков (завод Љ 185 в Ленинграде) и секретарь Ленинградского горкома партии Кузнецов. Речь шла о необходимости срочно перевооружить тяжелый танк мощной 107-миллиметровой пушкой вместо 76-мм Ф-32. По словам Федоренко, Сталин настаивал на этом, но поддержки не встретил. Зальцман, Котин и сам Федоренко заявили, что 107-мм пушку поставить в тяжелый танк невозможно. После длительных дебатов Сталин спросил:
-Значит, вы убеждены, что такая пушка в тяжелый танк не встанет?
Услышав единодушное: "Да, совершенно уверенны", - он сказал:
Хорошо. Тогда я у Грабина спрошу.
Наступила тишина. Сталин вызвал Поскребышева и распорядился:
-Соедините меня с Грабиным!
Пока вас искали, мы сидели молча, - продолжал свой рассказ Федоренко - Время шло очень медленно, ожидание было томительным. Всех интересовало, что вы можете сказать по этому поводу. Наконец вошел Поскребышев и сказал: "Грабин у телефона" Весь разговор Сталина с вами мы слышали. Положив трубку, Сталин обратился к нам: "Грабин утверждает, что 107-миллиметровую мощную пушку в танк поставить можно". Потом сделал небольшую паузу и добавил: "Грабин зря никогда не болтает, если скажет - значит, так и будет. Он завтра будет здесь. До его приезда обсуждение вопроса прекращаем". Тут же он поручил Жданову лично, никому не передоверяя, в кратчайший срок подготовить проект решения по перевооружению тяжелого танка и представить на утверждение. Вот так вы Василий Гаврилович, и подвели меня, - закончил Федоренко.
-Яков Николаевич, я вас не только не подвел, но даже выручил, - возразил я. Мощная пушка будет поставлена в тяжелый танк, в этом нет ни каких сомнений. Вы должны помнить предложение нашего КБ. Мы не только рекомендовали, но и изготовили и испытали опытные образцы 85-мм Ф-39 и 107-мм Ф-42. Вы и Котин отклонили наши предложения.
-Мы их действительно отклонили, - согласился начальник ГБТУ.- Мы и сейчас считаем, что мощности Ф-32 для тяжелого танка вполне достаточно.
-Вы и сейчас глубоко заблуждаетесь, - сказал я. - На вашем месте я теперь не ограничивался бы 107-милиметровой пушкой, а поставил бы в тяжелый танк и 122-миллиметровую. Вот тогда вооружение КВ. можно считать перспективным...
В этом разговоре мне так и не удалось переубедить Федоренко. О 122-миллиметровой пушке он даже слышать не хотел. Что касается 107-миллиметрового орудия, то и на него начальник ГБТУ решил, судя по всему, не соглашаться. Нам пришлось прервать разговор: пора было ехать в ЦК. Жданов назначил совещание на 14.00"
А теперь следует немного подумать, и сделать некоторые выводы.
Кулик, посетил главного конструктора КБ завода Љ92 Грабина, и получил от него заверения, что он создаст новую пушку для тяжелого танка. Но мы знаем, что пушка Ф-42 уже создана, а Грабин, в той части книги, где он описывает встречу с Куликом, скрыл это. На самом деле их разговор шел именно о пушке Ф-42. Другой танковой пушки такого калибра не существовало. Времени на создание новой пушки не было, да и вопрос, о ее создании не стоял. Разговор происходил конфидициально, между Куликом и Грабиным. Руководство наркомата вооружения и завода Љ92, не присутствовало, и естественно не могло влиять на ход переговоров. При отъезде Кулика в Горький, Ванников дал указание директору завода Еляну, чтобы тот предоставил все документы и дал все объяснения, которые потребует Кулик. Но Кулик на завод даже не заехал. Отсюда делаем вывод, что Кулика, позиция руководства наркомата вооружения, совершенно не интересовала. По всей видимости, о позиции наркомата вооружения и танкостроителей к пушке Ф-42, доложил Грабин, рассказав Кулику историю, о попытке установки пушки ф-42 в Кировский танк, осенью сорокового года. А возможно Кулик об этом уже давно знал.
Судя по рассказу Грабина. докладная записка Кулика стала для Ванникова очень неприятным сюрпризом. А первым сигналом для него был разговор с Грабиным, в наркомате вооружения.
И тут возникает вопрос. Почему по вопросу о создании нового тяжелого танка с новой танковой пушкой, к Сталину не был вызван нарком вооружений? А конструктор танковой пушки для тяжелого танка, был вызван в кабинет Сталина только после возникших разногласий. Такого быть не могло. На совещания Сталин вызывал всех, кто имел какое-либо отношение к рассматриваемому вопросу. В ходе обсуждения, Сталин давал возможность выступить всем, при этом, не высказывая своей точки зрения, чтобы не влиять на мнение присутствующих, и получить для себя ясную и не искаженную картину. В книге же Грабина, вождь один на один борется с принципиальными танкостроителями, давит на них всей мощью своего авторитета. Но и это не помогло, и Сталин вызывает к себе в помощь Грабина. А нарком вооружения так и не был приглашен на это совещание. Ни в первый день, ни во второй. И судя по словам Федоренко, из книги Грабина, на второй день можно было и не собираться, Сталин дал указание Жданову, лично подготовить проект решения, о перевооружении тяжелого танка, что сразу делало следующее совещание бессмысленным. Раз Грабин сказал, что пушка будет стоять в танке, то так оно и будет. И мнение присутствующих специалистов, Сталина уже не интересовало. Вот и выходит, что 107-мм пушка для танка это очередной "каприз" вождя, а Кулик потакает, очередной его прихоти. Грабин же, естественно готов выполнить поручение Сталина, тем более что это вполне соответствовало и устремлению самого Грабина. Все это мы в его книге и читаем.
Можем ли мы верить всему, что описал в своих воспоминаниях Грабин? Нет.
Совсем недавно, был опубликован "Журнал посещений И.В.Сталина"
Записи в журнале за 1941 год, в период с 28 марта по 5 апреля отсутствуют. Выходит, что в этот период, Сталин, приема в своем кабинете не вел. Не было и совещаний, о которых "вспоминает" Грабин. Более того, в период с 1 марта по 22 июня 1941 года, все перечисленные Федоренковым лица, в такой комбинации, в кабинете Сталина не собирались. Скажу больше. В выше указанный период, Зальцман, Котин, Казаков, да и сам Федоренко НИ РАЗУ в кабинете Сталина не были. Ванников, например, в кабинете Сталина, в период с 1 марта по 21 апреля, не был ни разу. Можно предположить, что по каким то причинам А.Н.Поскребышев не произвел записи в журнале посещений. Но только предположить. На самом деле руководитель особого сектора ЦК ВКП (б), личный секретарь Сталина и наиболее доверенное его лицо, Александр Николаевич Поскребышев, отличался поразительной работоспособностью и исполнительностью. Прозвище "Выдающийся бюрократ" ходившее в верхних эшелонах власти, как ни что характеризует этого человека. Поэтому у меня нет ни каких причин не верить записям в "журнале". А можно ли верить Грабину и Ванникову? Как вы считаете?
Поскольку речь коснулась необычного распорядка рабочего дня Сталина, то объяснение, здесь простое и очевидное. Территория Советского Союза находилась в десяти часовых поясах. Поэтому, когда начинался рабочий день Сталина, а это, как правило, была вторая половина дня, рабочий день в восточных областях страны, уже закончился. К этому времени были известны уже первые итоги дня, и была возможность принимать определенные решения. Руководители областей, крайкомов, предприятий, воинских частей и руководители НКВД и ГУЛАГА или их заместители, были все на местах и были всегда готовы дать исчерпывающий ответ на звонок Сталина. Таким образом, Сталин всегда имел возможность, из первых рук получать информацию и осуществлять контроль и руководство на протяжении всего рабочего дня, на всей территории Советского Союза. Никто не знал когда прозвучит звонок, соединяющий его с вождем. И гарантий, что его не будет, никто не давал. Но и после этого, рабочий день Сталина не заканчивался. Сколько он продолжался? Судя по рабочему времени Поскребышева, не менее 16 часов. Но где гарантия, что и после этого Сталин шел спать.
Вернемся к работе комиссии Жданова. Кстати. Перед началом ее работы, Жданов дал понять всем ее участникам, о ее важности. И особо подчеркнул, что в Германии ведутся работы над толстобронированными танками. Ванников пишет, что по поручению Сталина, он входил в комиссию по изучению данного вопроса, вместе со Ждановым, Горемыкиным, Грабиным и другими товарищами. Но как видим, сообщение Жданова он пропустил мимо ушей. Иначе бы и Жданов, в воспоминаниях Ванникова, также как и Кулик оказался бы в рядах паникеров.
А, вот Грабин, Ванникова в составе комиссии "не заметил". То есть вопрос изучался. И изучался довольно энергично. Но позиция Ванникова в этой комиссии была слабой, и я бы сказал, проигрышной. Вот, что значит недооценка противника в "придворных" интригах. Вместо того чтобы на самой раннем этапе, выехать с Куликом в Горький на завод Љ92, или командировать туда замнаркома Мирзаханова, как отвечающего за артиллерийское вооружение, и быть равноправной стороной в переговорах, и влиять на выработку этого самого "мнения", Ванникову пришлось, практически оправдываться перед Сталиным. Но в глазах Сталина Ванников уже был почти "врагом народа" Своей фразой, обращенной к Жданову, о том, что Ванников не "хочет делать пушки", Сталин тем самым, дал понять, кем в его глазах является Ванников. Чем закончилась эта травля для Ванникова, мы знаем. 6 июня 1941 года, он был арестован. Но у него еще было два тяжелых месяца, на посту наркома.
А, что написал маршал Кулик в своей докладной записке? У меня нет ее текста. Но нетрудно догадаться. В записке Кулик писал, что пушка Ф-42 для танка готова. И, что Кировский завод, имеет все возможности для создания нового танка с этой пушкой.
Но, КАКОЙ танк должен был быть создан, там наверняка написано не было. Танкостроители и начальник ГБТУ Федоренко, полностью отрицали возможность установки Ф-42 в танк КВ-3. Этот вывод, для себя, они сделали еще осенью 41 года. И даже нажим Сталина, не поколебал их уверенности. Для них было ясно, что под пушку Ф-42 требуется создавать новый танк. Опыт создания тяжелых танков у кировчан был накоплен большой, и они представляли все трудности ожидавшие их впереди. Главная это то, что пушка Ф-42 не являлась пушкой созданной специально для танка, как бы нас не уверял Грабин. Созданная с "оглядкой" на полевую 107-мм пушку, она вобрала в себя как достоинства, так и недостатки этой артиллерийской системы. Через всю книгу воспоминаний, красной нитью проходит мысль Грабина, что пушка должна быть специально созданным объектом для танка. В этом Грабин был, несомненно, прав. Но в тоже время, эта его мысль не нашла воплощение в реальной конструкции орудия для тяжелого танка. Танк, как и всякое высокотехнологичное оружие, очень сложный технический объект, в котором только гармоничное единение всех систем приводит к конструкторскому успеху. Здесь же уже на начальном этапе, мы наблюдаем антагонизм между Грабиным и танкостроителями. Можно с уверенностью сказать, что это и стало одной из причин неудачи с танком КВ-3. Все это ярко проявилось при работе комиссии, на которую и оправились Грабин и Федоренко.
Если читать литературу по истории создания танковых пушек Ф-42-ЗИС-6 Грабина, то непонятно, чего же хотели от него специалисты из ГАУ и АБТУ?
То одной из причин отказа является излишняя мощность орудий. Тогда встает законный вопрос:
-а чем же собирались тогда пробивать 100-мм танковую броню? Танкисты, утверждали, что мощности пушки Ф-32 им вполне хватает. Но это совершенно исключено. Поэтому эти строки в книгах Грабина, Худякова и других, мы всерьез воспринимать не будем. Это неудачная попытка сделать из танкистов, болванов и врагов технического прогресса в танкостроении.
Другой причиной отказа от мощной танковой пушки, являлся страх, что длинный ствол может зацепить землю, что и приведет, при выстреле к его разрыву.
Эти страхи и путешествуют со страницы на страницу. Из книги в книгу. И этот страх настолько сковывал наших танкистов, что они не в силах были отдать простой приказ, проверить все это на практике. Ну не хотите портить настоящую пушку, вставьте в башню вместо нее длинную трубу. Можно водопроводную, какая разница. И пускай механик-водитель совершит марш по всем буграм, окопам и, что там еще есть на танковом полигоне. А потом, всей толпой заглянуть в нее: - есть там земля или нет. И написать научный труд. Возможно и на степень. Вот и страхам конец. Но так для писателей не интересно. Нет интриги. Нет противостояния между косностью и прогрессом. А поэтому мы и продолжаем читать про трусливых танкистов.
И, наконец, вопрос об установке пушки в танк. Проще говоря, встанет - не встанет?
Это перспективная тема, к которой мы обязательно вернемся. И не раз.
Итак, возвращаемся к работе комиссии Жданова.
Она должна была выработать тактико-технические требования на новый тяжелый танк, а по ее результатам должно было быть постановление СНК и ЦК ВКП (б). Но и без комиссии было ясно, что позиция Кулика и Грабина, имевших за плечами поддержку Сталина, победила. Помните, Грабин опасался, что АБТУ может "зарезать" танковую пушку: "Создай мы только 107-мм пушку превышающие габариты танка, АБТУ при желании без труда забракует ее из-за сложности переработки конструкции готового танка". Так вот, заверив Сталина и Кулика в возможности создания тяжелого танка с его пушкой, Грабин привлек руководство страны на свою сторону, что сразу решение этого вопроса, лишилось равновесия.
Это была, без сомнения, крупная ошибка и Сталина и Кулика. Сталина, в том, что не бросил на чашу весов доводы обеих сторон, оставаясь, в то же время, сторонним наблюдателем и арбитром. Предложения танкостроителей и наркомата вооружения, не нашли простого понимания, и были проигнорированы. Кроме того, в результате такой позиции, были сделаны ошибочные выводы, в определении компетенции высших должностных лиц, в частности наркома вооружения Льва Борисовича Ванникова. Большую роль в формировании взглядов Сталина на эту проблему, сыграл, без сомнения и начальник ГАУ Г.И.Кулик, не разобравшийся в создавшемся конфликте, встав на позицию только одной стороны, и как следствие, неверно информировавший Сталина. Не обошел этого вопроса в своей книге "Сталин" и Волкогонов. Дмитрий Антонович пишет:
"При решении оборонных вопросов единовластие Сталина нередко оказывало
исключительно отрицательное влияние. Например, накануне войны маршал Г.И.
Кулик, занимавший в то время пост начальника Главного артиллерийского
управления, предложил увеличить калибр танковых орудий. Кулик вместе со
Ждановым настаивали снять с вооружения 45- и 75-миллиметровые пушки и
заменить их 107-миллиметровыми. Сталин сразу согласился, помня по
гражданской войне пушку такого же калибра. Но он не учитывал, что-то было
полевое орудие, а здесь нужна была иная система, обладающая большой
бронебойностью. Сталину, Жданову и Кулику пробовали робко возражать
специалисты - нарком вооружения Ванников, директора заводов Елян, Фрадкин.
Все было напрасно. Доводы и аргументы, основанные на научных, инженерных
расчетах, Сталина не убеждали. Собрались вновь. Как вспоминал Ванников,
разговор принял уже другой, зловещий характер. Сталин жестко бросил,
обращаясь к присутствующим:
- Ванников не хочет делать 107-миллиметровые пушки для танков...
Жданов тут же поддержал Сталина:
- Ванников всегда всему сопротивляется, это стиль его работы...
Дальше спорить было бесполезно и явно небезопасно.
После этих разговоров Сталин просто подписал подготовленное Ждановым
постановление. В результате буквально накануне войны было остановлено
производство танковых орудий меньшего калибра. Это было грубой ошибкой.
Война вскоре заставила отменить некомпетентное решение Сталина и вернуться
к выпуску старых орудий. Но сколько времени было упущено! Сколько было
потрачено сил и средств на восстановление ликвидированного производства!
Спустя месяц после начала войны Сталин нашел виновников - Кулика и
Жданова, ругался, возмущался... Однако в своей долгой тираде на Политбюро
даже не вспомнил, что роковая ошибка была допущена непосредственно им.
Сталин ошибки признавать не умел и не любил. Тем более он не мог прощать
другим те ошибки, которые совершил сам".
Вы знаете, прочитав это, я засомневался в доступности Волкогонова к документам наших архивов. Описание этой ситуации, происходит на уровне слухов.
Чтобы написать такое не требуется, ни званий, ни золотых погон, ни допусков к секретам. Без ложной скромности отмечу: не выходя из своей квартиры, я и то больше знаю об этом прискорбном случае.
Вы можете сказать, что вот прав, мол, В.И.Спасибо. Сунул некомпетентный товарищ, свой кавказский нос туда, куда не следует. Вот вам и результат!
Отвечу. Товарищ Сталин, как глава руководящей в стране партии, и лидер государства, нес прямую и полную ответственность за курс страны, выполнение государственных планов, укрепление обороноспособности, и выполнение всех положений военной, оборонной доктрины, и в частности:
"-научного обеспечения разработки, испытаний и производства модернизированных, новых и перспективных видов оружия и военной техники в общегосударственном масштабе на уровне видов вооруженных сил и отраслей военной промышленности".
Но вам этого не понять. У вас выработался, или вы сами выработали в себе отношение к Сталину, как к тирану, палачу и антихристу. Это ваш "конек", но предупреждаю, скачки на нем для вас добром не кончатся. Конь, плохо подкован. Мое же отношение к Сталину, как выдающемуся деятелю государственного строительства выражено ясно и недвусмысленно. И именно в этой сфере своей деятельности, если верить Грабину и Ванникову, Сталин допустил грубую ошибку. Вот если бы не было военно-технической политики, то не было бы и ошибок. Какие ошибки могут быть там, где ничего нет? Но ошибка была сделана. Ее результат мы увидим далее.
Проиграв стратегически, "танкистам" оставалось лишь бороться на тактическом поле за свои интересы. Что из этого вышло, мы узнаем от Грабина:
"На совещании у Жданова Федоренко представлял заказчика танков, Котин, Зальцман и Казаков - создателей танков, я - артиллеристов. В задачу нашей "пятерки" входила выработка основных характеристик танка и пушки и подготовка проекта постановление ЦК и СНК. Открывая первое заседание, Жданов предупредил:
-Партия и правительство придают большое значение перевооружению тяжелого танка, прошу вас подойти со всей серьезностью к разработке тактико-технических требований и к определению сроков создания танка и пушки. Сроки должны быть минимальными. Фашистская Германия разгуливает на Западе. Не исключено, что в ближайшее время она нападет на нас. Нам стало известно, что немцы работают над созданием толстобронированных танков с мощным вооружением. Наши тяжелые танки слабо вооружены.
Закончив сообщение, Жданов предложил нам приступить к работе.
-Проект решения нужно подготовить как можно быстрее, - сказал он, - поэтому работать придется допоздна, не выходя из ЦК. Питаться будете здесь же - обеспечим. Для вашей работы отведено помещение. Я в любое время в вашем распоряжении...
Деятельность нашей "пятерки" началась бурно, но напоминала она не работу, а довольно сумбурную и горячую перебранку. Танкисты никак не могли смириться с требованием, поставить в их танк мощную 107-миллиметровую пушку. Хотя точка зрения Сталина, Жданова и Кулика была совершенно ясна и высказана Ждановым достаточно директивно, все же окончательного решения еще не было, и мои коллеги не расстались с надеждами отстоять свою позицию. А у всех четырех она была едина. К тому же, чего я не знал, их поддерживал Наркомат вооружения.
Таким образом, для победы им необходима была самая "малость": поколебать мою уверенность в том, что мощную 107-миллиметровую пушку можно установить в танк КВ. Дружно взялись они за меня. Я не остался в долгу: припомнил, как Котин не выполнил своего обещания и изготовил для нашей 85-миллиметровой Ф-39 деревянный макет вместо опытного образца, как танкисты и ГБТУ отказались даже "примерить" нашу 107-миллиметровую Ф-42 к танку КВ-1. Слово за слово: от частностей перешли к общим задачам танка. Их позиция была прежней: главное - броня и маневр. Особой остроты спор достиг, когда я заявил: "Танк - повозка для пушки". Это вызвало бурю негодования. Мои коллеги пошли к Жданову и доложили ему о моих взглядах на роль танка. Выслушав их, Жданов сказал:
-Грабин прав.
Такой оценки мои оппоненты не ждали. Но и слова Жданова не положили конца нашим спорам. Работа не двигалась. Тогда я предложил повысить коэффициент прочности брони. Мотивировал это предложение тем, что иначе увеличение габаритов башни повлечет за собой увеличение веса танка, а тяжелый танк и без того был недопустимо велик по весу. Как я и ожидал, Котин и Зальцман немедленно согласились со мной, а Казаков, завод которого поставлял корпуса танков, стал резко возражать. Длительный спор кончился безрезультатно. Пришлось снова обратиться к Жданову. Он одобрил предложение повысить коэффициент прочности брони, и его внесли в проект решения.
Дело понемногу начало двигаться, хотя жаркие споры не прекращались. Но, по крайней мере, они касались уже работы, а не общих суждений.
Ожесточенным сопротивлением было встречено и мое предложение о мощности нового орудия. В то время в производстве шла 107-мм полевая пушка М-60. Мощность ее была 450 тонна - метров. Выгодно было использовать для нашей новой танковой пушки выстрел (снаряд, гильзу и заряд) от М-60, но мощность я считал необходимым довести как минимум до 550 тонна - метро. Следовательно, длинна ствола, увеличится, по сравнению с М-60. Тут оказалось, что я наступил сразу на две "больные мозоли" моих оппонентов: мало того, что мощность показалась им чрезмерной, но всплыли и старые опасения, как бы танк с длинной пушкой не зачерпнул земли, и затем при выстреле не разорвало ствол.
И этот вопрос пришлось решать у Жданова.
Закончился первый день работы. Наступил второй. Он был для меня не легче. Кое-как, со спорами и без взаимного понимания, согласовали почти все вопросы, кроме главного - о сроках. Котин непременно хотел, чтобы точный срок подачи нового тяжелого танка не был указан, а определился бы готовностью пушки: как только пушка будет готова, к этому моменту он подаст и танк. Я же настаивал на том, чтобы нам и танкистам был определен срок каждый свой, в отдельности.
Снова пошли к Жданову, проинформировали его о наших разногласиях. Жданов обратился к Котину:
- Когда будет танк?
- Как только Грабин даст пушку, танк будет готов,- ответил Котин.
Жданов спросил у меня:
-Товарищ Грабин, когда вы сможете дать пушку?
-Через сорок пять дней, - ответил я.
Раздался дружный хохот. До слез смеялись и мои коллеги, и Жданов. Только мне было не смеха в весьма жизнерадостной атмосфере кабинета секретаря ЦК.
Когда, наконец, смех утих, Жданов сказал:
-Товарищ Грабин, мы собрались здесь, что бы серьезно решать вопрос, а вы шутите.
- Нет, не шучу, - возразил я. - Срок, который я назвал, обоснован и вполне серьезен.
-Вы продолжаете шутить, - заметил Жданов. - Пойдите и посоветуйтесь еще раз.
Справедливость требует отметить, что сцена эта продолжалась гораздо дольше, чем в моем пересказе. За три эти слова: "Сорок пять дней" - я выслушал много шуток в свой адрес.
Пошла наша "пятерка" советоваться. Танкисты уже без смеха посоветовали мне увеличить названный срок в несколько раз. Я стоял на своем. Ясно стало, что соглашения нам не достигнуть. С тем и пришли к Жданову. Первые его слова были:
- Ну, как товарищ Грабин, продумали срок?
-Да.
-Наверное, не сорок пять дней?
-Сорок пять дней, товарищ Жданов.
-И все-таки вы не серьезны. Я думаю, что срок следует значительно увеличить.
Я не выдержал.
- Товарищ Жданов, почему короткий срок вызывает гомерический хохот и считается несерьезным, в то время как длинный срок находит поддержку и одобрение?
-Мы не знаем ни одного случая. Новую танковую пушку создавали за сорок пять дней, но и за девяносто дней, - сказал Жданов.
-Согласен, такого не было. Теперь будет. Прошу вас, товарищ Жданов, в проект решения записать: "срок изготовления опытного образца танка и пушки установить сорок пять дней с момента подписания решения".
По моему предложению в проект решения были внесены именно 45 дней - срок действительно небывалый для конструкторов - артиллеристов и, как я не без оснований подозревал, не слишком-то реальный для конструкторов тяжелого танка. Проект решения был подготовлен. В тот же день я выехал на завод, не дожидаясь подписания решения. На прощание Жданов сказал:
-Если не сумеете уложиться в сорок пять дней, позвоните мне. Я доложу Сталину, и срок удлиним.
Я поблагодарил Жданова...
Итак, мы получили дело, в котором могли полностью проверить свое умение и готовность работать так, как потребуется во время войны.
На следующий день, 6 апреля 1941 года, проект решения был утвержден"
Постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) за Љ827-345сс, было принято 7 апреля 1941 года. В этом постановлении определялись новые параметры танка КВ-3 и ставились задача, перед танкостроителями на проектирование и строительство сверхтяжелых танков КВ-4 и КВ-5. А 9 апреля наркомат тяжелого машиностроения издал свой приказ за Љ 231, который мы и приводим ниже:
"О танке КВ-3.
Во изменение Постановления СНК СССР и ЦК ВКП (б) Љ548-232сс от 15 марта 1941 года приказываю:
А) установить броню КВ-3: лоб 115-120мм, башни 115мм;
Б) вооружить КВ-3 107-мм пушкой ЗИС-6 с начальной скоростью снаряда 800 м/с;
2. Башни КВ-3 изготовлять штампованными с углами наклона не менее 30 градусов под установку 107-мм пушки ЗИС-6, для чего директору завода Зальцману:
А) К 15 апреля 1941 года совместно с Ижорским заводом изготовить и подать Ижорскому заводу чертежи на измененную башню и корпус КВ-3;
Б) К 25 апреля 1941 года совместно с Ижорским заводом предъявить на утверждение НКО СССР макет башни КВ-3.
3. Кировскому заводу установить план по изготовлению в 1941 году 500 штук танков КВ-3 со 107-мм пушками ЗИС-6.
4. Директору Кировского завода т. Зальцману принять к сведению и руководству что:
А) Ижорский завод обязан к 20 мая 1941 года подать на Кировском заводе первую штампованную башню и корпус танка КВ-3 с полной механической обработкой и бронировкой артсистемы. В дальнейшем Ижорский завод обязан обеспечить изготовление и обработку этих башен и корпусов по графику выпуска танков КВ-3, утвержденному правительством;