Итак, воспоминания Грабина заканчиваются январем 1942 года. А дальше? А дальше, за Грабина пишут другие. Например, А.Б.Широкорад пишет, что о последующих событиях мы никогда не узнаем от самого конструктора. И делает попытку восстановить картину жизни Василия Гавриловича. Но, пока ничего интересного до 16 сентября 1942 года, когда он был назначен начальником и главным конструктором ЦАКБ, мы из книги не узнаем. Единственное, что Широкорад подтверждает, это то, что Грабин:
"...уже давно, минуя их, напрямую сносился с Молотовым, Ждановым и самим Сталиным.
У Василия Гавриловича было большое честолюбие и стремление к власти. В данном случае эти черты характера сыграли положительную роль, поскольку в ином случае Грабин не стал бы ведущим конструктором советской артиллерии".
А, что пишет о Грабине Владимир Николаевич Новиков, каким он, видел Грабина в те дни:
"Бывая на артиллерийском заводе на Волге, я познакомился и с главным конструктором Василием Гавриловичем Грабиным, чье имя хорошо известно. Это был человек особого склада. Суровый, сдержанный в разговоре, молчаливый. Обычно он находился в общем зале конструкторов. Рядом с его столом всегда была чертежная доска. За эту доску, на которой был наќколот чистый лист ватмана, он почти никогда не садился, больќше обсуждал с кем-либо из конструкторов их чертежи по той или иной детали. Коллектив КБ работал напряженно. Часть конструкторов находилась непосредственно в цехах, контролиќруя изготовление деталей для опытных и серийных образцов.
Сталин иногда звонил на завод непосредственно Грабину, выясняя у него ход создания новой пушки и время постановки ее на производство. Последнее, конечно, не входило в его компетенцию, а относилось к директору завода. Однако в разќговоре со Сталиным Грабин брал на себя эту функцию, называя возможные сроки освоения пушек без согласования с директоќром. Безусловно, другой на месте Василия Гавриловича мог бы ответить, что он вопрос, связанный с производством, долќжен обсудить с руководством завода и ответить на него потом. Но такой уж был у него характер.
В. Г. Грабин не любил обращаться к руководству наркомата с просьбами, считая, что он и сам достаточно всесильный, чтобы решать все вопросы, опираясь, безусловно, на поддержќку Сталина. Однако, бывая в Москве, он несколько раз заходил ко мне, чтобы попросить изготовить некоторые виды заготовок для новых пушек. Но это было уже тогда, когда он ушел с завоќда, создав с помощью наркомата Центральное артиллерийское конструкторское бюро, располагавшееся вдали от Волги"
Больше, собственно говоря, мы ничего и не узнаем. Далее Широкорад приводит, отрывок из книги "Личное дело", волгоградского инженера и историка А.Ф.Рябца, которой пишет, что:
"Д.Ф.Устинов, В.Г.Грабин, И.И.Иванов и др. вышли с предложением немедленно возобновить разработки артсистем и сосредоточить их в одном месте.
Так ли это?
Инициатива создания Центрального Артиллерийского Конструкторского Бюро исходила от Устинова и Вознесенского. Вот и послушаем, чем была обусловлена необходимость в создании ЦАКБ. Читаем Устинова:
"Наконец, война потребовала привлечь к изготовлению тех или иных артиллерийских систем ряд заводов, которые ранее этим не занимались. Например, производство 76-мм дивизионных пушек в 1941-1942 годах стало основной заќдачей не одного, как прежде, а еще пяти заводов. Так же было организовано производство танковых и 45-мм противоќтанковых орудий. Поэтому важно было, чтобы все артиллеќрийские заводы, привлекавшиеся к выпуску одной системы, работали по единым чертежам, единой технологии, примеќняли стандартные и унифицированные детали.
Словом, существовала объективная потребность в создаќнии в наркомате такой конструкторской артиллерийской орќганизации, которая могла бы восполнить пробелы действуюќщей системы опытно-конструкторских работ.
После детальной проработки и согласования вопроса с Н. А. Вознесенским мы в августе 1942 года вошли в Гоќсударственный Комитет Обороны с предложением о создании Центрального артиллерийского конструкторского бюро (ЦАКБ) при наркомате вооружения. Вскоре решение о создании такого бюро было принято. Основу ЦАКБ состаќвили конструкторы завода, возглавляемого А. С. Еляном. Кроме того, в него переводилась часть сотрудников конќструкторских отделов ряда других предприятий и из научно-исследовательского института наркомата, а также выделяќлись необходимое оборудование и материалы.
Возглавил ЦАКБ Герой Социалистического Труда Васиќлий Гаврилович Грабин, главный конструктор завода - крупный специалист в области проектирования и производќства артиллерийского вооружения. Под его руководством были созданы прославившиеся в годы войны противотанкоќвые орудия. В. Г. Грабину принадлежит большая заслуга в разработке и применении скоростного проектирования арќтиллерийских систем, суть которого - в соединении создаќния новой конструкции с одновременной разработкой технологии ее производства и подготовкой необходимых для этого оборудования, оснастки и инструмента, иначе говоря, в совместной, одновременной работе над системой конструктоќров, технологов и производственников. Первым заместителем начальника и главного конструкќтора ЦАКБ был назначен Илья Иванович Иванов, а помощќниками главного конструктора Дмитрий Емельянович Брилль, Петр Михайлович Назаров, Евгений Георгиевич Рудяк, Дмитрий Иванович Шеффер. Опытные, талантливые инженеры возглавили и конструкторские отделы.
В ЦАКБ в качестве самостоятельного подразделения вошло проектно-конструкторское бюро завода "Большевик". Оно занималось вопросами артиллерийского вооружения для Военно-Морского Флота и береговой обороны. В начале войќны по решению правительства это КБ было эвакуировано на сталинградский завод "Баррикады". Там его хотели, было расформировать, но мы с таким недальновидным шагом согласиться не могли. Ленинградцы остались самостоятельќной конструкторской организацией - КБ-2. Это бюро подќчинялось непосредственно директору завода. Когда гитлеровќцы, подошли вплотную к Сталинграду, и возникла угроза захвата города, ГКО принял решение об эвакуации КБ-2 в Сибирь. Теперь же, когда было создано Центральное артилќлерийское конструкторское бюро, КБ-2 вошло в его состав. В 1944 году КБ-2 возвратилось в Ленинград и продолжало работать как филиал ЦАКБ. Главной задачей Центрального артиллерийского конќструкторского бюро было проектирование, изготовление и всестороннее испытание новых и усовершенствование сущеќствующих образцов всех видов артиллерийского вооружения. На него возлагалась разработка рабочих чертежей, техниќческих условий и прочей технической документации, а такќже стандартов и нормалей на узлы и детали артиллерийских систем в целях организации в минимальные сроки валового производства принятых на вооружение образцов орудий. Оно же оказывало непосредственную техническую помощь заводам в налаживании такого производства. Все задания и планы работ бюро утверждались наркомом. В установленќном порядке через техсовет наркомата представлялись мне и разработанные в бюро проекты и образцы артиллерийскоќго вооружения.
Разместилось ЦАКБ на территории филиала артиллерийќского завода, где директором был Б. А. Фраткин. С поќмощью наркомата обороны создали вблизи завода артиллеќрийский полигон, на котором отрабатывались и испытывались новые образцы вооружения. Представители бюро подќдерживали постоянную и тесную связь с фронтами, что поќзволяло оперативно учитывать их требования при конструиќровании и совершенствовании артиллерийских систем.
Необходимость решения конструкторских задач с примеќнением последних достижений науки и техники в самое коќроткое время вынуждала поручать проектирование некотоќрых систем оружия одновременно нескольким конструкторќским организациям, которые работали на конкурсных началах. Это, как правило, ускоряло процесс создания новых образцов вооружения и позволяло предлагать для принятия на вооружение наиболее качественные из них. Вообще гоќворя, уже в первом периоде войны был накоплен значительќный опыт скоростного проектирования. Надо было осмысќлить, обобщить этот опыт, а заодно и попытаться заглянуть хотя бы в ближайшее будущее, в завтрашний день".
5 ноября 1942 года, вышло постановление Государственного Комитета Обороны Љ2477:
"Об организации Центрального артиллерийского конструкторского бюро при Народном комиссариате вооружения СССР".
Но, я должен сказать, что опыт создания единой, крупной конструкторской организации в СССР был. И этот опыт дал результат отрицательный. Я имею в виду ЦКБ - Центральное конструкторское бюро авиастроения. Почитайте историю этой организации. И ЦАКБ не стала исключением.
Итак, Василий Гаврилович, получил работу, которая казалось бы, должна была обеспечить ему положение главного артиллерийского конструктора страны. Одно название Центрального Артиллерийского Конструкторского бюро, должно было по идее, обеспечить Грабину такое положение. Но получилось не так как хотелось. Собрав коллективы различных, эвакуированных конструкторских бюро, и создав, по словам Широкорада, "империю", Грабин получил в свое распоряжение мощный интеллектуальный потенциал, но, к сожалению не имевший под собой главного, - мощной производственной базы. И если во времена работы Грабина в Горьком, завод и его высокопрофессиональный коллектив, позволял Грабину спокойно заниматься конструированием перспективных образцов артиллерийских орудий, доводя их до стадии не только заводских, но и войсковых и государственных испытаний, то с переездом сложилась совсем иная ситуация. Если верить словам Широкорада, раньше Грабин по телефону, с глазу на глаз, решали производственные вопросы, ставя ГАУ и Наркомат вооружений перед свершившимся фактом, то теперь об этом и речи не шло. И чтобы заказать, ту же заготовку для ствола очередного орудия, приходилось опускаться все ниже, до заместителя наркома. А если учитывать, что ЦАКБ, вело до пятидесяти тем в год, понятно, каким ударом по самолюбию было "хождение во власть" не привыкшего к такой постановке дела Грабина.
И, что главное, создание ЦАКБ, не избавило его от конкуренции. Вроде бы небольшие конструкторские бюро, но при крупнейших оборонных предприятиях, имевшие мощную поддержку в лице местных партийных, советских органов и собственно руководителей заводов, они были грозной силой против не менее амбициозного, грабинского КБ. Круг таких конструкторских бюро был широк. Они занимали все ниши номенклатуры производства артиллерии. Создание ЦАКБ, должно было привести работы по всем видам артиллерии к стройной системе: ЦАКБ - заводы - армия, но преодолеть сложившуюся систему, Грабину было не под силу. Одной из причин, было налаженные взаимоотношения между заказчиком, в лице ГАУ, АБТУ КА и специализированными конструкторскими бюро. Не отягощенные "левой" работой, целеустремленно идя к своей цели, в области создания одного типа оружия, такие КБ добивались крупных успехов. Причем эти успехи, достигались в условиях жесткой конкурентной борьбы, с такими же, как и они, конструкторскими бюро. Это касается стрелкового и авиационного оружия. Что касается минометного оружия, то уже с ноября 1941 года, после создания Наркомата минометного вооружения, со своими конструкторскими бюро и своим минометным "лобби" в высших кругах власти, грабинскому КБ, там делать было просто нечего, хотя попытки были. Морскую тематику в ЦАКБ выполнял эвакуированный коллектив КБ-2, Ленинградского завода "Большевик". Но после снятия блокады, ленинградцы, засобирались домой, на свой завод. В Ленинграде КБ-2, до 1944 года, работал как филиал ЦАКБ, а затем самостоятельно. Оставалось три, основных направления, в которых можно было рассчитывать на определенный успех. Это зенитная артиллерия, дивизионная и противотанковая артиллерия и орудия для танков и самоходной артиллерии.
В условиях крупносерийного, валового производства зенитной и дивизионной артиллерии, которая почти полностью соответствовала условиям обеспечения войск оружием, (кроме зенитных автоматов), предложить, что-либо новое, практически не представлялось возможным. Промышленность набрала обороты, и давала армии отличное оружие. Должно было произойти чрезвычайное, чтобы изменить, налаженный ритм производства орудий. И это произошло. Как, вы догадываетесь, это появление на поле боя немецких тяжелых танков, и отсутствие у Красной армии достойных средств борьбы с ними. Меры были приняты. Восстановили на нескольких заводах производство грабинской противотанковой пушки ЗИС-2, и начали производство в Ленинграде на заводе "Большевик", (отсюда и индекс БС-3), его же, 100-мм противотанковую пушку. На вооружение она была принята только 7 мая 1944 года, и в том году их было выпущено 371 единицы. Грабин же, утверждает в своих воспоминаниях, что 100-мм противотанковую пушку он задумал и подготовил по ней документацию еще задолго до появления фашистского "зверья". Как мы уже знаем, первые трофейные танки "Тигр" появились на Восточном фронте уже в 1942 году. А БС-3 была создана за пять месяцев. Исходя из вышесказанного, грабинская пушка, должна была появиться как максимум, к концу 1943 года. На самом деле, работы над пушкой С-3, начали только после 15 апреля 1943 года, когда вышло постановление ГКО за Љ3187, об усилении противотанковой обороны и закончились только после испытаний в апреле 1944 года. Пушка БС-3 принимала участие в войне, на заключительном этапе, а после войны, до начала 60-х годов оставалась основным средством противотанковой борьбы сухопутных войск.
Тематику по зенитной артиллерии, в ЦАКБ в годы войны, несмотря на определенные усилия, успехом не увенчались. Неоднократные попытки, хоть что-то сделать с отличной 37-мм зенитной пушкой 61-К, образца 1939 года, ни к чему не привели. А вот разработкой малокалиберной, самоходной, зенитной установки, о которой я уже упоминал, Грабин и его КБ, не занималось. В итоге, при большом количестве зенитно-артиллерийских полков, в составе фронтов, наши ударные, танковые соединения оставались без надежного зенитного прикрытия, против штурмовой авиации противника. Прикрыть их с помощью возимых средств ПВО, было очень сложно, из-за малой мобильности последних. Кроме того, низкая проходимость транспортных средств ПВО, не позволяла зенитчикам сопровождать танки. Правда выпускалось небольшое количество зенитных самоходных установок на базе легкого танка Т-60, с 37-мм зенитной пушкой 61-К, но выпущено их было мало и заметный след, эта система в истории вооружений, не оставила. Что же касается танковой и самоходной артиллерии, мы уже знаем, что Грабину так и не удалось, что бы ни говорили, создать мощную танковую пушку, для тяжелого танка. И это в условиях полного монополизма Грабина, в этой номенклатуре орудий. Это удалось конструкторам под руководством Федора Федоровича Петрова. Именно это КБ и стало главным конкурентом ЦАКБ, в создании танковых орудий. Вот тут и сказалось отсутствие производственной базы у КБ Грабина.
Танковая пушка ЗИС-С-53 и другие.
Создание 85-мм танковых орудий, имеет свою интересную историю. Причем люди, работавшие над этими проектами, имеют на нее свой взгляд. Предыстория, все та же. Появление у немцев тяжелых танков. Создание новых танковых пушек, было поставлено на конкурсную основу тем же известным постановлением ГКО
Љ3289 "Об усилении артиллерийского вооружения танков и самоходных установок" от 5 мая 1943 г.
Летом и осенью 1943 г. были проведены конкурсные испытания 85-мм танковых пушек, специально сконструиќрованных для Т-34: С-50, С-53, конструкции ЦАКБ, Д-5Т конструкции Ф.Ф.Петрова, и ЛБ-1, конструкции Специального конструкторского бюро завода Љ92.
А в конце декабря 1943 года, в сталинском кабинете произошло следующее.
Вспоминает Федор Дмитриевич Устинов:
"Во второй половине декабря 1943 года И. В. Сталин вызвал в Кремль Малышева, Ванникова, Федоренко и меня. Поздоровавшись с нами, он указал на стулья, стоявшие у длинного стола. После того как мы разместились, Сталин высказал неудовлетворение ходом разработки и установки на танк Т-34 85-мм пушки. Мы и сами знали, что дела здесь идут неважно. И, тем не менее, резкая оценка, которую давал им Сталин, была для нас крайне неприятной.
Естественно, слова здесь были бесполезны. Нужен был результат, и результат быстрый. А его пока не было. Ни один из разрабатываемых конструкторскими бюро образцов 85-мм орудия не мог быть запущен в производство без серьезных конструкторских доработок. Это было хорошо известно всем присутствующим, и мы сидели молча.
Вопросы нам И. В. Сталин не задавал.
Пройдя несколько раз по кабинету, он подошел к своему столу, взял с него какие-то листы и, повернувшись к нам, стал их читать вслух. Это оказалось письмо командира одной из дивизий действующей армии. И. В. Сталин особо выделил из этого письма то место, где сообщалось, что установленные на танках 45-мм и даже 76-мм пушки не эффективны для борьбы с танками противника, особенно с последними модификациями "тигров". "Тигры" практически нельзя бить в лоб, - писал комдив. - Приходится или пропускать их через себя и стрелять в корму, или вести огонь по танкам противника, двигающимся на соседей, то есть по борту. На танк Т-34 нужна более мощная пушка".
Следует отметить, что Сталин всегда внимательно относился к просьбам с фронта и принимал самые решительные меры по их удовлетворению. И на этот раз, закончив читать письмо, коротко бросил:
- 85-мм пушка должна быть установлена на танк Т-34. С начала следующего года надо выпускать его только с этой пушкой!
Задача предельно ясна. Надо ее выполнять. Мы поднялись.
Сталин еще раз прошелся по кабинету и сказал:
- Отправляйтесь немедленно на завод. Для вас на Ярославском вокзале заказан вагон. Он будет прицеплен к очередному отходящему поезду. Не теряйте времени.
Мы вышли из кабинета.
До Нового года оставалось менее недели. А надо было решить множество инженерно-конструкторских и организационно-технологических проблем, причем решить быстро.
В поезде почти не спали. Подробно обсудили план работы. Решили: сначала к Еляну.
Утром на заводе встретили нас Елян с главным технологом Гордеевым. На наш вопрос о делах ответили, что в целом они идут нормально. Однако Елян, выбрав момент, шепнул мне на ухо:
- Плохо дело, опять разорвало казенник.
Речь шла именно о той пушке, по поводу которой состоялся наш вызов в Кремль, к Сталину.
Стало ясно, что вместе нам здесь делать пока нечего. Я предложил, чтобы Малышев, Ванников и Федоренко ехали на танковый завод. Мне же целесообразно остаться у Еляна. На том и порешили.
У Еляна я спросил:
- Есть ли заготовки для новых казенников?
- Да, есть.
- Подберите бригаду слесарей, фрезеровщиков, токарей, пусть немедленно приступают к изготовлению. Работать посменно. К утру следующего дня сделать хотя бы один казенник и начать испытания! Вместе с тем нужно было внимательно разобраться в причинах неудач. Беседовал с конструкторами, испытателями, просмотрел лабораторные анализы поломок. Несколько раз бывал в цехе, где развернулась работа по изготовлению заготовок.
Торопить людей не требовалось. Все работали с полной отдачей сил. И все же казалось, что мое присутствие как-то ускоряет работу.
Утром, на следующие сутки после приезда, звоню из гостиницы, хотя уехал с завода лишь на рассвете, буквально два часа назад:
- Как дела?
Ответил Елян:
- Сделано два выстрела из новой пушки. Поломок пока нет.
- Продолжайте испытания. Я сейчас буду,
Наскоро позавтракав, приехал на испытательный участок. Все, начиная от директора и кончая службой обеспечения, напряженно следят за испытаниями. Сделано уже" 10, 11, 12 выстрелов - орудие ведет себя нормально. Оно выдержало первую проверку. Устранили выявленные дефекты.
Через четыре дня испытания были продолжены. Они закончились успешно. Лучшие качества показало орудие Д5-Т-85 конструкции Ф. Ф. Петрова. Оно и было принято на вооружение. Правда, для того, чтобы его можно было устанавливать в башню танка Т-34, необходимо было расширить почти на 200 мм его погон. Пушка Д5-Т-85 широко использовалась на танках ИС-1 и КВ-85, а также на самоходной артиллерийской установке СУ-85.
Что касается пушки ЗИС-С-53, то ее требовалось доработать. Забегая вперед, скажу, что она была в короткий срок доведена и тоже принята на вооружение.
Удачная компоновка противооткатного устройства, применение казенника обойменного типа позволили устанавливать эту пушку в танк Т-34 без изменения размеров башни".
Как известно, повествование мемуаров Грабина заканчиваются началом 1942 года, и что осталось неопубликованным, мы не знаем. Поэтому обратимся к дневниковым записям Андрея Петровича Худякова. Он пишет:
"1944 год. 9 января. Воскресенье.
Улеглась и успокоилась ночная волчья пурга. День открылся ясный и тихий. Ныне на работу пошел в десятом часу. По косой тропе, по которой мы обычно ходим мимо заборов и дряхлеющих дач, не пройти. Снегу по пояс, утонешь. Вышел на улицу, на Куракинское шоссе. Тут меня окликнул генерал Иванов. Мы часто вместе шагаем на работу в ЦАКБ.
- Андрей Петрович! У вас есть какие-нибудь вести из Горького?
- Пока нет, Илья Иванович.
- Что ж там случилось? - забеспокоился генерал.
- Если что и стряслось, то там сам Василий Гаврилович. С ним Сергеев, Норкин...
Иванова беспокоил исход решающего испытания 85-миллиметровой пушки С-53 для танка Т-34, над проектом которой он давно шефствовал. Правда, нам уже было известно, что после первых предварительных испытаний ушла под копер 85-миллиметровая танковая пушка ЦАКБ С-50 В.Д. Мещанинова, A.M. Баглевского и П.А. Тюрина. Так же потерпела неудачу и вышла из конкурентной борьбы пушка завода-изготовителя ЛБ-1. Однако директор завода А.С. Елян, располагая огромными производственными возможностями, чтобы спасти конструкцию своего главного конструктора А.И. Савина, изготовил усовершенствованный образец ЛБ-2. К тому же на подходе новый образец 85-миллиметровой танковой пушки Уральского КБ Ф.Ф. Петрова. Так что у Ильи Ивановича была причина тревожиться. Хотя наша С-53 и выдержала предварительные испытания, заминка с доводкой ее до полной кондиции может испортить все дело. Генералу и Герою Социалистического Труда, понятно, стать победителем в столь престижном соревновании - дело личной чести.
В Горький на завод им. Сталина для немедленного решения вопроса о запуске в валовое производство 85-миллиметровой пушки для среднего танка Т-34 выехали нарком вооружения Д.Ф. Устинов, нарком танковой промышленности В.А. Малышев, начальник ГАУ Н.Д. Яковлев, нарком боеприпасов Б.Л. Ванников, командующий бронетанковыми и механизированными войсками Я.Н. Федоренко.
Беспокойство Ильи Ивановича передалось и мне. Но оно оказалось напрасным. Не прошло и часа, как принесли шифротелеграмму на имя генерала Иванова: "Илья Иванович! Сердечно поздравляем вас и весь коллектив конструкторов, работавших под вашим руководством, с серьезной победой. С-53 принята на вооружение и в ближайшее время под индексом завода-изготовителя и ЦАКБ - ЗИС-С-53 начнет поступать на танковые заводы. Грабин".
Отметим, что для решения вопроса о запуске в валовое производство танковой пушки С-53 в Горький, на завод выехало практически все руководство военной промышленности и заказчики от армии. Это говорит о том, насколько важным было это мероприятие. Поэтому послушаем, что нам расскажет один из участников той командировки в Горький, начальник ГАУ Николай Дмитриевич Яковлев:
"А теперь расскажу об одном довольно неприятном случае, происшедшем только потому, что я отступил от той требовательности, которая вообще-то всегда была присуща ГАУ и исходила из твердых указаний на этот счет правительства и лично И. В. Сталина.
Для начала поясню, что все образцы танкового вооружения - орудия, пулеметы,
оптические приборы - испытывались представителями арткома ГАУ и танкистами
совместно с представителями наркоматов вооружения и танковой промышленности. И лишь после успешного прохождения таких испытаний принимались на вооружение, а, следовательно, и в валовое производство. За соответствие этих образцов всем
тактико-техническим требованиям отвечало ГАУ.
В 1943 году исходя из опыта битвы на Курской дуге стало ясно, что наш
превосходный танк Т-34, равного которому по своим боевым данным не было ни у
врагов, ни у союзников, все же нуждается в более мощной, чем 76-мм, пушке. К
декабрю этого же года В. Г. Грабиным было отработано и изготовлено новое, 85-мм,
танковое орудие с начальной скоростью полета снаряда 800 м/с, в связи с чем
увеличивалась дальность прямого выстрела и повышалась бронепробиваемость этого снаряда. Сталин очень торопил нас с новым заказом. И вот 29 декабря 1943 года вместе с наркомами Д. Ф. Устиновым, В. А. Малышевым, Б. Л. Ванниковым и командующим бронетанковыми войсками Я. Н. Федоренко я вылетел на испытательный полигон ГАУ. Здесь должны были проводиться испытания танка Т-34 уже с 85-мм пушкой. К нашему приезду из этого орудия было уже сделано почти все то количество выстрелов, которое требовалось по существовавшей программе. В том числе и так называемых усиленных. Результаты были вполне удовлетворительные. Поэтому, пробыв полдня на полигоне, мы всей группой отправились на завод, получивший заказ на новую пушку. Нужно было ускорить дело, мобилизовать дирекцию завода, да и весь коллектив на то, чтобы с 1 февраля 1944 года танки Т-34 поступали бы уже в войска с 85-мм орудием.
По возвращении в Москву вооруженцы из группы П. И. Кирпичникова совместно с
представителями заинтересованных ведомств подготовили проект постановления ГКО о производстве 85-мм пушек, о поставке их танковым заводам и о валовом выпуске Т-34 с этим орудием с 1 февраля 1944 года. И поздно вечером 31 декабря 1943 года этот проект лежал у одного из членов ГКО, который с нетерпением ожидал, когда же этот документ подпишу я. Присутствовавшие горячо ратовали за немедленное представление проекта на утверждение И. В. Сталину и упрекали меня в нерешительности. А я действительно колебался. Ведь знал же, что из пушки осталось еще отстрелять несколько десятков выстрелов (чтобы полностью закончить программу испытаний), а это... Поэтому, не имея окончательного заключения полигона, воздерживался от подписи.
Но, в конце концов, поддавшись уговорам, а может быть, и пребывая в
предновогоднем настроение, я все же подписал проект. И в час ночи 1 января 1944
года было уже получено постановление ГКО, утвержденное Сталиным.
А утром...
Часов в девять мне неожиданно позвонили с полигона и сообщили, что после
окончания испытаний по одному из узлов противооткатных устройств орудия
получены неудовлетворительные результаты. А это значило, что пушка считается не выдержавшей испытаний и подлежит отправке на доработку.
Вот это сюрприз так сюрприз!
Немедленно еду в Наркомат вооружения. Здесь уже собрались все, кто имел хотя бы
какое-то отношение к созданию и испытаниям новой пушки. В том числе и ее
конструктор В. Г. Грабин. Тут же с его помощью и при участии достаточно компетентных инженеров был проанализирован выявленный при испытаниях дефект, найден путь к его устранению. Руководство завода, с которым связались по телефону, заверило, что справится с доделкой в срок. Появилась уверенность, что все обойдется по-хорошему: пушку в январе доиспытают, а с 1 февраля 1944 года танки Т-34 пойдут в войска уже с нею. Словом, так, как и было обусловлено постановлением ГКО.
Но, тем не менее, этот малоприятный факт утаивать от И. В. Сталина было нельзя. И где-то около двух часов дня я все-таки позвонил ему и доложил о происшедшем.
Сталин молча выслушал доклад и, ничего не ответив, положил трубку. А уже вечером
в своем кабинете, медленно прохаживаясь, остановился напротив меня и, глядя
довольно сурово, погрозил пальцем. Потом негромко сказал:
- Это вам урок на будущее, товарищ Яковлев...
Я, покраснев, постарался заверить Верховного, что, по нашему твердому убеждению,
все теперь будет в порядке и постановление ГКО, мы не сорвем.
На этом, к счастью, тот инцидент и закончился. В заключение хочу сказать, что Д.
Ф. Устинов лично выехал на доводящий пушку завод и буквально сутками не выходил
из его цехов. Уже на четвертый день была готова в высшей степени сложная деталь
пушки - стальная люлька. Причем Дмитрий Федорович сам проследил ее путь от
белков (чертежей конструкторов) до отливки и окончательной доделки.
Последующие испытания 85-мм танковая пушка выдержала успешно".
На этой бравурной ноте, Александр Дмитриевич и заканчивает свой рассказ о приемке пушки С-53. Хепи энд!
Ну, и, наконец, послушаем, что рассказывает в статье об Устинове, бывший главный конструктор завода Љ92 Савин:
"Другой пример - событие, в котором мне пришлось участвовать как главному конструктору 85-мм танковой пушки ЛБ-1.
Речь идет о перевооружении танка Т-34, замене пушки Ф-34 калибра 76 мм конструкции КБ В. Г. Грабина, серийного производства Горьковского завода Љ 92 на пушку калибра 85 мм, восстановлении серийного производства противотанковой пушки ЗИС-2.
В начале 1942 года была получена информация о готовящемся использовании в танковых войсках немцев сверхтяжелых танков "Тигр" и "Пантера" и тяжелого самоходного орудия "Фердинанд", обладающих лобовой броней, которую не могли разрушить имеющиеся на вооружении Советской Армии танковые и противотанковые артиллерийские системы.
В качестве ответной реакции Верховное Главнокомандование, Государственный Комитет Обороны СССР поставили задачу перевооружить наши танки Т-34, установив в них более мощные пушки. Задание было выдано наркоматам вооружения и танковой промышленности. Дмитрий Федорович устроил соревнование между несколькими проектами. Два проекта разрабатывало ЦАКБ: пушки С-53 конструкторами Г. И. Шабаровым и Г. И. Сергеевым под общим руководством И. И. Иванова; и пушки С-50 - В. Д. Мещаниновым, А. М. Боглевским и В. А. Тюриным. Проект КБ завода Љ 92 пушки ЛБ-1 возглавлял главный конструктор А. И. Савин.
Весь цикл работ, начиная от проектирования и кончая переоборудованием тысяч имеющихся и выпускаемых танков, необходимо было выполнить в течение максимум года. Задача казалась совершенно нереальной. Но она была решена при очень слаженной работе всех коллективов и при непосредственном участии руководителей самых высших рангов. Дмитрий Федорович был главным организатором этого процесса. Была разработана новая технология параллельного участия всех специалистов, в создании пушек начиная с самых первых операций проектирования, когда одновременно с рождением чертежа параллельно шло проектирование заготовок, литья. По еще не до конца оформленным чертежам шла подготовка производства и всех необходимых мероприятий, связанных с обеспечением производственного процесса и испытаний.
В итоге для создания первых образцов для испытаний 85-мм танковой пушки было потрачено 6 месяцев. В конце декабря 1942 года образцы двух пушек - С-53 и ЛБ-1 были испытаны на Гороховецком полигоне в последней неделе декабря 1942 г. Первой закончила испытания пушка ЛБ-1 нашего завода, показав соответствие всем заданным тактико-техническим характеристикам. В качестве недостатка была отмечена вялая экстракция гильзы патрона после выстрела (замечание, достаточно легко устранимое). Испытания пушки С-53 ЦАКБ затянулись до конца дня 31 декабря 1942 года.
Последний пункт программы - испытания на прочность непрерывной стрельбой большим числом выстрелов - могли быть закончены только ночью после наступления нового 1943 года. Наша пушка ЛБ-1 закончила испытания полностью, мы с директором завода А. С. Еляном не стали дожидаться окончания результатов испытания на прочность пушки С-53 и уехали на завод, поскольку чувствовали складывающееся положительное мнение комиссии в пользу С-53. Привлекательным для комиссии было то, что при установке пушки в танк не требовалось существенных переделок в его конструкции благодаря сохранению размера погона башни, хотя условия работы экипажа танка при этом ухудшались.
Помню, как сейчас, ночь 1 января 1943 года. Мы с А. С. Еляном сидим в его кабинете не в лучшем настроении, как вдруг появляется чем-то сильно встревоженный председатель комиссии генерал-майор А. А. Толочков и произносит буквально такую фразу: "Надо звонить в Москву - пушка С-53 развалилась".
За ходом испытаний пушек С-53 и ЛБ-1 следил И. В. Сталин. Оказалось, что председатель комиссии до окончания испытаний С-53 на прочность неосторожно выдал в Москву преждевременную информацию, которая была доведена до И. В. Сталина. Он сообщил, что по результатам испытаний есть решение комиссии принять на вооружение пушку С-53. Создалась критическая ситуация не лучше чем с ЗИС-3 в 1941 году. Сталин не терпел такого рода ошибок, и многим участникам выполнения задания грозили очень большие неприятности.
Что предпринимает в этом случае Дмитрий Федорович? Он не стал отменять доклад председателя комиссии, а собрал у нас на заводе конструкторов пушек С-53 и ЛБ-1 и поручил доработать пушку С-53 с учетом опыта конструкторов и технологов завода с обязательным условием: сохранить установленные сроки поставок пушек уже серийного изготовления танковым заводам для перевооружения. Эта работа проводилась в нашем заводском КБ совместно с конструкторами ЦАКБ под моим руководством, так как я уже был назначен главным конструктором завода. Задание было выполнено в заданные сроки, перевооружение танков прошло в соответствии с утвержденными правительством сроками. Пушке присвоили индекс ЗИС-С-53.
Этот пример является очень показательным для стиля руководства Дмитрия Федоровича Устинова. В сложнейшей внешней и внутренней обстановке он находит единственно правильное решение. По сути, всю ответственность перед правительством и И. В. Сталиным за случившееся он взял на себя, тем самым разрядил напряженную до предела ситуацию. При этом сохранил деловые производственные отношения между заказчиками, конкурирующими конструкторскими коллективами, сумел вдохновить всех исполнителей ответственного задания на интенсивную эффективную работу, что, по сути, и обеспечило своевременное перевооружение танков, которые во многом способствовали победе на Курской дуге. В дополнение к работам по перевооружению танков Т-34 в это же время Дмитрий Федорович дает указание о восстановлении на нашем заводе в серийном производстве противотанковой пушки ЗИС-2, производство которой было прекращено в начале войны. Благодаря реализованной в свое время унификации большого числа агрегатов пушки ЗИС-2 с пушкой ЗИС-3 завод сумел справиться и с этой задачей. К началу сражения под Курском завод поставил в войска большое количество этих мощных противотанковых пушек, которые также способствовали победе в этом историческом сражении, после которой произошел окончательный перелом в ходе войны - наступила последняя, победная фаза войны".
Читая воспоминания, относящиеся к этим событиям, трудно составить общую картину. Каждый автор, описывает их так, как им эти события запали в память. Но, что человеческая память? Я имею ввиду ту память, которая у специалистов имеет название эпизодическая. Именно она является хранителем информации
о событиях, участниками или свидетелями которых мы были. Этот вид памяти характерен тем, что запоминание информации происходит без видимых усилий с нашей стороны.
И когда нам требуется создать картину прошлого, вот тут и наступает расплата. Вот тут то мы и наталкиваемся на определенные трудности, связанные с качеством "записанной" информации.
Хорошо если человек вел дневниковые записи. А если нет? И тогда приходиться копаться в груде документов. Писать письма. Часами сидеть в архивах, а если нет результата, то после безнадежных попыток вспомнить, приходиться писать хоть что-то, чтобы закончить свою мысль. И после того, как такой труд, попадает ко мне, читателю, возникает два варианта.
Первый. Я просто "проглатываю", книгу не производя анализ его содержания и не вникая в подробности. Обычно такие произведения, откладываются в "ячейку" кратковременной памяти, где она потихоньку и растворяется.
Второй вариант, это когда произведение мне интересно. И более того, и лежит в сфере моих же интересов. И после прочтения произведения, память о ней кладется в другую "ячейку", - ячейку долговременной памяти. Со временем, я изредка перечитываю книги, хранящие в этой ячейке, тем самым, только укрепляю память о них.
Но когда в "ячейке" скапливается большое количество информации противоречащие друг другу, встает вопрос: - что делать?
Самое простое, не обращать внимания!
Но интересней, это произвести разбор завалов, и эта работа более трудоемкая, чем работа над одной книгой, поскольку приходиться проводить исследования со всеми участвующими в истории авторами.
И дай бог, чтобы автор где-то просто ошибался. А если намеренно? Любое твое слово в опровержение, будет восприниматься в штыки. Примеры этому мы увидим чуть дальше. Поэтому, наше исследование, я и стараюсь вести нейтрально, поскольку грань, отличающая ложь от ошибки практически неощутима.
Но это не касается, явной лжи, которая на виду, и элементарно доказуема.
А теперь, после всего сказанного, вернемся в холодный декабрь 1943 года. На Гороховецком артиллерийском научно-испытательном опытном полигоне, что в Горьковской области, во время испытаний опытной танковой пушки, произошел отказ противооткатных устройств. Сталин, дал указание выехать в Горький наркомам вооружения - Устинову, танковой промышленности - Малышеву, боеприпасов - Ванникову. Начальникам управлений; артиллерийского - Яковлеву, бронетанкового - Федоренкову. Вместе с ними выехала большая группа специалистов наркоматов. Д.Ф.Устинов, утверждает, что выехали они буквально за неделю до наступления нового 1944 года, то есть, 24 декабря. А вот Яковлев, пишет, что 29 декабря. Главной задачей столь представительной группы, а это была верхушка оборонной промышленности и главные армейские заказчики, было принятие на вооружение танка Т-34 с новой 85-мм пушкой С-53, конструкции В.Г.Грабина. Причина, прибытия столь внушительной делегации в Горький, была обусловлена тем, что, несмотря на обещания, несмотря на титанические усилия, конструкторов и деятелей промышленности, танк Т-34 до сих пор не был вооружен 85-мм пушкой. Чашу терпения Сталина и переполнило сообщение, об отказе противооткатных устройств при испытании. Как временной мерой было принятие на вооружение танка, пушки Д-5Т, конструкции Ф.Ф.Петрова и конструкторов Свердловского завода Љ9, наркомата танковой промышленности. Постановление ГКО о принятии пушки Д-5Т на вооружение было подписано еще 15 декабря.
Но это было не все. При получении заказа на проектирование новой танковой пушки, начальник ЦАКБ Грабин заверил руководство страны, что создаст 85-мм пушку для танка без его значительных переделок. В первую очередь это касалось танковой башни. Увеличение погона башни танка привело бы практически, к переделке всего корпуса, что очень затруднило бы промышленное производство танков, и грозило снижением объема выпуска. Вот, что пишет в своих воспоминаниях заместитель наркома вооружений, Владимир Николаевич Новиков:
"Появление в начале 1943 года на поле боя новых немецких средних и тяжелых танков, которых наделили именами зверей "пантер" и "тигров", пусть еще в незначительных количествах, вызвало необходимость получить от наших артиллерийских конструкторов предложение для борьбы с ними. Мнение В. Г. Грабина, высказанное в докладной записке на имя Верховного Главнокомандующего, было следующим:
"Для надежной борьбы с тяжелыми танками врага предлагаю: немедленно восстановить производство 57-мм противотанковых пушек. Во-вторых, срочно создать 85-мм танковую пушку, перевооружив ею все средние танки Т-34 (взамен имеющихся у них 76-мм пушек), не меняя при этом конструкции башни. В-третьих, для усиления противотанковыми средствами корпуса и армии создать для них 100-мм противотанковую пушку, которая по своей мощности будет превосходить все, что есть в этом виде артиллерии".
Но к концу года, при испытании пушки, выяснилось, что выполнить это очень сложно. И заказчик, в лице бронетанкового управления, настаивал на увеличении размера погона, а вместе с тем и увеличении размеров башни. Все эти проблемы, наложившись одно на другое, и вызвали такую реакцию Сталина. Поэтому, по прибытии в Горький группа и разделилась, Устинов прибыл на завод Љ92 "Новое Сормово" имени Сталина, а танкисты на завод Љ112 "Красное Сормово", где и намечался выпуск новых танков. На свой бывший завод приехал и Василий Гаврилович. Именно на этом заводе планировалось производство 85-мм пушек, взамен Ф-34.
Я думаю, настроение, с которым Грабин прибыл в Горький, было далеко не победное. Предстояла работа, результат которой, не мог предсказать никто.
А он просто был обязан ее выполнить. Почему?
24 декабря 1943 года, поздно вечером, в сталинский кабинет в Кремле, вошли вызванные вождем Яковлев, Грабин, Федоренко и его заместитель генерал-лейтенант Николай Иванович Бирюков. Разговор, по всей видимости, для Грабина был неприятным. Из всех указаний отданных Сталиным начальникам управлений, было и указание о завершении испытаний пушки С-53. В записях, которые вел во время совещания Бирюков, срок не указан, но по долгу своей службы Николай Иванович получал указания от Сталина, на каждую календарную неделю. То есть, эти указания Верховного, относятся к последней неделе 1943 года.
Грабин, как основной исполнитель, на совещании не мог отмалчиваться. Да и Сталин такого бы не потерпел. Он ждал от начальника Главного в стране артиллерийского конструкторского бюро, главного - пушки. А слово, данное ему Грабиным, было залогом в случае невыполнения обязательств. А, что значит обмануть Сталина? Да еще по такому вопросу?
Я не знаю, что ждало Грабина в случае провала. Это вопрос к Сталину. Но невыполнение уже второго подряд обещания, это явный перебор. И защитить некому.
Некому?
Защита была там, где по идее друзей Грабина, должна была быть смертельная опасность, у врага Грабина Лаврентия Павловича Берии.
И тут самое время сказать о руководителе НКВД, в ракурсе его руководства над оборонной промышленностью.
В 1991 году в сборнике "Берия: конец карьеры" Владимир Иванович Новиков опубликовал статью: "Шефство Берии", где бывший заместитель наркома вооружения в частности писал:
"В той отрасли, в которой я работал в предвоенную и особенно в военную пору органы госбезопасности, я бы сказал, вели себя все же относительно смирно. Спустя годы, когда я узнал многие трагические факты о беззакониях и политическом терроре 30, 40, 50 годов, я не раз задавал себе вопрос: "Почему репрессии в годы войны в меньшей степени коснулись оборонной промышленности, по крайней мере, на тех участках, где довелось работать"? И волей неволе приходил к выводу, что все упиралось в одного человека - Л.П.Берия. Дело в том, что наш наркомат подчинили НКВД, или как члену ГКО Берии. Следовательно, и отвечал он за нас перед Сталиным лично. Сейчас часто поминают эту зловещую фигуру, казалось вечно сопровождающую Сталина. Но подходят к его оценке упрощенно, не идя дальше "мрачной личности" и "Кровавого палача". А был он, нарком НКВД Лаврентий Павлович Берия, далеко не прост и не так примитивен, каким кажется большинству писателей и других творческих личностей, а с их легкой руки и миллионам читателей и зрителей".
Далее Владимир Николаевич приводит пример из своего опыта непростых взаимоотношений с Берией. Но как видим и отношение Новикова к наркому НКВД, не дает нам повода к упрощениям и безаппеляционности. Чего не скажешь о "творческой личности" в лице уже упомянутого в нашем исследовании Игоря Бунича и его книги "Операция Гроза". Не знаю, успел ли Владимир Николаевич прочитать эту книгу, или нет, но если бы прочитал, то полностью убедился в своей правоте, относительно "легкой руки" автора:
"Кто-то доложил Сталину: в лубянских подвалах после расстрела Ежова осталось несколько тысяч человек. Среди них много крайне нужных в науке, промышленности, в армии. Разные там писатели, артисты - эти, конечно, пусть сидят, а специалистов неплохо было бы освободить, товарищ Сталин. И даже список дали. Взглянул - ужаснулся. Не от фамилий, а от названий предприятий, где работали - сплошь оборонные НИИ и заводы. Вызвал Лаврентия. Ясно, кажется, сказал: "Почисти ежовские подвалы". Казалось, понял. Но в ту же ночь все обитатели лубянских подвалов были расстреляны до единого человека - 7105 душ! За одну ночь. Поработали на совесть! Ничего не скажешь. Потом два месяца по ночам вывозили на какое-то кладбище у Донского монастыря. Ну, что делать? Другому бы не простил - Лаврентию простил. Вызвал, разъяснил прямо: прекрати расстрелы, Нужны рабочие руки. Наркоматы жалуются и Госплан тоже. Подписал разнарядку на следующий год - 1 700 000 человек в ГУЛАГ и никого не освобождать из отбывших срок. Давать новый! Нет, говорят, не годится так, товарищ Сталин. Вторые сроки давать уж на воле - по вновь открывшимся деяниям. Приятно, когда с тобой спорят по-большевистски, принципиально, как любил Ленин".
Спорить "по-большевистски" приказал сам Сталин, подписав совместно с Молотовым, Постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б)) Љ.65/116 от 17 ноября 1938 года, "ОБ АРЕСТАХ, ПРОКУРОРСКОМ НАДЗОРЕ И ВЕДЕНИИ СЛЕДСТВИЯ".
Где в частности черным по белому было указано:
"5. Обязать органы Прокуратуры в точности соблюдать требования Уголовно-процессуальных Кодексов по осуществлению прокурорского надзора за следствием, производимым органами НКВД.
В соответствии с этим обязать прокуроров систематически проверять выполнение следственными органами всех установленных законом правил ведения следствия и немедленно устранять нарушения этих правил; принимать меры к обеспечению за обвиняемым предоставленных ему по закону процессуальных прав и т. п."
Все постановление, не допускает кривотолков и отсебятины, а любителям нарушать социалистическую законность, в конце документа Иосиф Виссарионович добавил и такие строки:
"СНК СССР и ЦК ВКП (б) предупреждают всех работников НКВД и Прокуратуры, что за малейшее нарушение советских законов и директив Партии и Правительства каждый работник НКВД и Прокуратуры, не взирая на лица, будет привлекаться к суровой судебной ответственности".
Поэтому, попробуй не поспорь!
Этот документ не является секретным. Но почему-то в книге Бунича, среди десятка процитированных документов, воссоздающих дух той эпохи, ему не нашлось места. Да и вообще, о чем мы говорим! Какой спрос с этой малограмотной "творческой личности"? Малограмотной не в смысле орфографии, а в смысле знания истории своей Родины и математики. Прежде чем писать такой бред, он должен был, прежде всего, подумать о последствиях, которые нанесут его литературной репутации, его же "хроники". Он не просчитал. Ну и кто же виноват?
Вы думаете, что упрек в незнании автором математики опечатка? Ничего подобного! Читаем:
" Подвалы Лубянки
"Внутренняя тюрьма КГБ при СМ СССР расположена во дворе основного служебного здания и представляет собой кирпичное строение, приспособленное под тюрьму.
Всего в тюрьме имеется 118 камер на 350 мест. Из общего количества камер - 94 одиночных (на 1-4 человек) и 24 общих - (на 6-8 человек).
Карцеров в тюрьме нет.
В кабинетах имеются столы и наглухо прикрепленные к полу скамейки.
Отопление в тюрьме паровое.
При тюрьме имеется кухня, душевая, электрическая дезокамера, вещевой и продуктовый склады.
Комнаты свиданий нет.
Библиотека для заключенных насчитывает 4288 томов книг художественной, политической и технической литературы".
"Учётный журнал регистрации заключенных Лубянской (внутренней) тюрьмы.
Начат 1 января 1937 года, окончен 17 ноября того же года.
Всего имеется 2354 фамилии арестованных.
В следующем томе, который начинается с 17 ноября 1937 года и заканчивается 12 декабря 1938 года, нумерация продолжается. Последним узником этого года стал заключённый под Љ 2857.
24 человека были освобождены и отпущены домой".
Журнал "Служба безопасности" Љ1 1993 г."
То есть, в течение одного календарного года через лубянку проходило не более 3000 подследственных. Подследственных! А не осужденных.
А теперь представим, что в конце 1939 года Сталину подали списки с фамилиями специалистов необходимых для армии, флота и ВПК. Всего 7105 душ. И это без учета артистов, писателей и клоунов. Подача списков подтверждается и документами НКВД. Были такие смелые и настойчивые руководители как, нарком авиационной промышленности Шахурин, нарком ВМФ Кузнецов и другие. Сталин дал указание Берии и в ту же ночь все лубянских узники были расстреляны. Все 7105 душ! Вот думаю, какие "веселые" дни наступили для нквдшников! Два месяца ударного труда, по вывозу трупов, на кладбище. Их вывозят, а остальные потихоньку гниют и разлагаются на радость трудового народа. Лубянка в коллапсе. Ни тебе новых поступлений "врагов народа", ни каких следственно-процессуальных действий из-за отсутствия последних. Вонь и антисанитария. Следователи без "хлеба" ходят злые и полупьяные. Дисциплина - ноль. И когда это кончиться неизвестно. Поскольку попробуйте "разгрузить" камеры, в которых в среднем, в каждой находиться по 60 трупов!
Вы можете себе такое представить? Я нет! А вот Игорь Львович вполне справился с самим себе поставленной задачей, легким движением руки.
А теперь к арифметике, которую выпускник кораблестроительного института, так и не усвоил.
Итак, ВСЕ 7105 душ были расстреляны, вопреки, ПостановлениюСНК СССР и ЦК ВКП (б)) Љ.65/116 от 17 ноября 1938. Ибо если бы все происходило в соответствии с советскими законами, то этот процесс затянулся бы на месяцы. В данном случае, Берия не стал спорить с вождем "по-большевистски". А на постановление наплевал. Поэтому расстрелы инженерно-технических работников проводились просто по списку. То есть перед экзекуцией, арестанта иденфицировали от других заключенных, всяких там артистов.
Допустим, в среднем на это уходила одна минута. Так вот на эту работу, без перекуров, приема пищи и сна, должно было бы уйти 118,4 часа, или 4,9 суток! А, когда же проводить сами расстрелы?
Поэтому, прежде чем писать свои "хроники", Бунич просто должен был написать для себя научно-исследовательскую работу, под названием "Уничтожение 7105 душ, в условиях ограниченного пространства и дефицита времени". И после написания и осмысления, что получилась "черная фантастика", в которой автор, хоть и имеет задатки, но, работая в другой области литературы, должен был выкинуть свою рукопись в корзину.
Но, к сожалению это только подстегивает автора, из-под пера которого с той же легкостью вылетают новые цифры о "десятках миллионов расстрелянных"
Ах, как приятно быть первооткрывателем и ниспровергателем! Но нам, к счастью, этого шизоидального состояния творческого бреда, никогда не удастся ощутить.
А Лаврентий Павлович руководствовался другими списками. Теми, которые составляли для него руководители закрытых конструкторских бюро НКВД, в народе "шарашек". И собирал он их поименно со всех концов страны, прекрасно понимая, что, несмотря на статьи УКа указанные в их личных делах, это научно-технический потенциал, уничтожая который, мы тем самым разоружаемся перед капиталистическим окружением. И, что, к большому сожалению, происходит в наше время. Как правильно пишут на сайте Московского авиационного института:
" Острая кадровая проблема - кровный враг российской "оборонки".
Поэтому, я думаю. Грабину нервы потрепали бы, но на этом бы и успокоились. Сегодня любимец Сталина, завтра не любимец. А как ни крути - голова.
ЗИС-С-53. продолжение.
Грабин свои воспоминания заканчивает началом 1942 года, и что происходило, дальше мы черпаем из непоследовательных дневниковых записей, соратника Василия Гавриловича Андрея Петровича Худякова. Почему непоследовательные? У Худякова записи за 1943 год заканчивается 19 ноября. А следующая запись относится к 9 января 1944 года. А что за это время происходило в ЦАКБ и Горьком, покрыто мраком. Ситуация в ЦАКБ экстраординарная, Сам Грабин ходит под сталинской экзекуцией, а Худякову и писать нечего. И это не единичный пример. Вся книга именно такая, какая-то "разорванная" и недосказанная. Покрытая белыми пятнами.
Не в лучшую сторону отличаются и воспоминания Николая Дмитриевича Яковлева. Мы уже имели возможность оценить его труд. И сейчас он остался верен себе.
Вот, например, Яковлев пишет, что еще 31 декабря пушки проходили испытания, и о неудаче с пушкой С-53 он узнал только утром 1 января, когда уже было подписано постановление ГКО. А как это происходило?
Ну, представьте себе. 31 декабря. Канун Нового года. Предпраздничное настроение. В кабинете члена ГКО находятся заинтересованные лица, уговаривающие неподатливого начальника ГАУ поставить свою подпись, под проектом постановления.
А в это время, разгоряченные танкисты, выпускают из опытного танка снаряд за снарядом. Вот уже и куранты на Спасской башне, отбили очередной Интернационал. А грохот танковых пушек не прекращается.
А в компании идет "обработка" принципиального начальника ГАУ. Но, сегодня особый день. Николай Дмитриевич в "предновогоднем" настроении. И вот, наконец, его подпись ложится на лист проекта постановления. А в "предбаннике" уже ожидает надежный водитель. Быстро в машину и на улицу Кирова. Там как раз с ноля часов ночи 1 декабря 1944 года, начинается заседание ГКО.
А на полигоне уже и краска на стволе обгорела.
Наконец появляется Сталин. Начинается напряженная работа. Но, несмотря на важность вопроса о танковых пушках, проект постановления отложен.
Главный сегодня вопрос это отдать распоряжение Љ4865 о продлении до 1 мая 1944 года срока работы 150 пеших рабочих и 25 возчиков с лошадьми на реконструкции плотины Белохолуницкого завода Народного Комиссариата Тяжелого Машиностроения.
А когда разобрались с извозчиками, наступило время, принять следующее решение о выработке оконного стекла. Вопрос о принятии на вооружение пушки С-53 рассматривался в конце заседания ГКО. Внимательно прочитав документ, Сталин, возможно, сказал фразу типа:
"Могут же, когда хотят", и поставил свою подпись. На кремлевских часах было час ночи. Постановление ГКО Љ4873 вошло в историю.
А в 9 часов утра, Яковлеву доложили, что, по одному из узлов пушки получены отрицательные результаты. Что делать? Мучительные раздумья - звонить, или не звонить. Наконец, после долгих пятичасовых размышлений и переживаний, решение созрело. Звонить!
И в два часа дня Николай Дмитриевич позвонил Сталину.
Я многое бы отдал, лишь бы увидеть сталинское выражение лица в тот момент.
Если вы считаете, что я тут что-то выдумываю или утрирую, то уверяю вас, все так и было. Именно так и происходили события с 31 декабря 1943 по 1 января 1944 года, в изложении Маршала Яковлева.
А теперь разберемся. Расшифруем "члена ГКО". Это Лаврентий Павлович Берия. Именно у него, по словам Яковлева, собрались в кабинете заинтересованные лица. Кто они? Это вопрос не ко мне. Был представлен проект постановления государственного Комитета Обороны. Судя по тому, что уговаривали подписать одного только начальника ГАУ, других значительных фигур, обязанных поставить свою подпись в кабинете не было. Николай Дмитриевич поставил только свою подпись. Подписей Устинова, Малышева, Федоренкова, начальника государственной комиссии проводившей испытания и других лиц, не было. Не было по той простой причине, что их в Москве не было. А были они в Горьком, куда их и направил Сталин. И где должен был быть и сам Яковлев. Да и не в самом Горьком, а примерно в восьмидесяти километрах от него, на Гороховецком полигоне. Вместе с начальником государственной комиссии. Но тут у наших авторов становиться совсем плохо с эпизодической памятью, и мы так и не знаем, кто же им был. То ли гвардии полковник Кульчицкий, то ли генерал-майор Толочков. А вместе с ними обязан был быть и сам начальник ЦАКБ, генерал Грабин. Но и тут у наших писателей принципиальные разногласия. Худяков и Новиков утверждают, что Грабин до 9 января находился в Горьком, а Яковлев утверждает, что встретил Грабина 1января, в наркомате вооружений. Не помешало бы поприсутствовать на испытании и наркому Малышеву с начальником бронетанкового управления Федоренковым. Вот бы все и были бы в сборе. И делов то, пострелять и подписать документ до 24.00, 31 декабря.
Так вот, они все там и были. А Яковлев почему-то в Москве. Остается предположить, что, несмотря на продолжающиеся испытания танковой пушки, ВСЕ члены комиссии подписали проект, и отправили его заранее в Москву, где пришлось уламывать начальника ГАУ. И он, за свою слабость и поплатился, получив от Сталина выговор. Но почему же тогда не пострадали другие члены комиссии? Ведь это был натуральный подлог. Уголовно наказуемое деяние? А им хоть бы что!
Но, как говорил легендарный Шерлок Холмс, - это элементарно. Вопреки утверждению председателя государственной комиссии Толочкова, 31 декабря "ушла под копер" пушка С-50, а не С-53,
Но со слов Савина "победную реляцию" заранее в Москву отправил председатель комиссии? Кто? И тогда причем тут Яковлев со своим самобичеванием? Он то никаких документов в Москву из Горького не отправлял. Пишет же, что был в Москве.
Как ваша головка читатель? Не опухла? Я же не напрасно завел разговор о человеческой памяти. Предупреждал. Тогда примите цитрамон, и я еще подброшу вам тему для размышлений. Статья Игоря Шмелева "Танк Т-34" в журнале Техника и вооружение. - 1998. - Љ 11-12. Читаем:
"Разработка танковых пушек калибра выше 76 мм, как мы уже говорили, началась в 1940 г. В 1942-1943 гг. над этим работали коллективы В. Г. Грабина и Ф. Ф. Петрова
С июне 1943 г. Петров представил свою пушку Д-5, а Грабин С-53, ведущими конструкторами которой были Т. И. Сергеев и Г. И. Шабаров. Кроме, того, для совместных испытаний были представлены пушки того же калибра: С-50 В. Д. Мешанинова, А. М. Волгевского и В. А. Тюрина и ЛБ-1 А. И. Савина. Была отобрана пушка С-53, но завершающих испытаний она не выдержала. В пушке С-53 были использованы конструктивные решения спроектированной еще до войны пушки Ф-30 для будущего тяжелого танка КВ-3. Пушка Д-5 доказала свои преимущества по сравнению с С-53. Но и ее установка в танке требовала больших переделок. А пока ее решено было установить под маркой Д-5С в новой самоходной установке СУ-85, выпуск которой начался на УЗТМ в августе 1943 г. На заводе Љ183 разрабатывали новую башню с уширенным погоном диаметром 1600 мм вместо прежних 1420. По первому варианту работы вели конструкторы под руководством В. В. Крылова, по второму - во главе с А. А. Молоштановым и М. А. На6утовским. Группе Молоштанова была предложена новая 85-мм пушка С-53. Однако для ее установки потребовались бы большие изменения в конструкции башни и даже корпуса. Это было признано нецелесообразным.
. Летом 1943 г. на Гороховецком полигоне под Горьким были испытаны Т-34 с установленной в штатной башне новой пушкой. Результаты были неудовлетворительными. Два человека в башне не могли успешно обслуживать пушку. Значительно уменьшился боекомплект. Для того чтобы ускорить процесс увязки пушки, по инициативе В. А.Малышева группа Набутовского в октябре 1943 года была отправлена в ЦАКБ. Набутовский явился к Малышеву, и тот распорядился организовать филиал Морозовского КБ на артиллерийском заводе, при котором работало ЦАКБ Грабина. Совместная работа с Грабиным продолжалась недолго. Выяснилось, что под пушку С-53 потребуются большая по размерам башня и уширенный погон. Затем Набутовский направился к Ф. Ф. Петрову. Они вместе пришли к выводу, что его пушка нуждается в такой же переделке башни, что и пушка Грабина. На состоявшемся вскоре совещании, с участием наркома вооружения Д. Ф. Устинова, В. Г. Грабина, Ф. Ф. Петрова, было решено провести сравнительные испытания обеих пушек. По результатам испытаний оба артиллерийских конструкторских бюро создали новую пушку ЗИС-С-53, в которой были устранены недостатки "прародительских" систем. Пушка была испытана и показала отличные результаты (отметим, что работа по созданию новой пушки заняла всего лишь один месяц). Но башня под эту пушку подготовлена не была. Группа Крылова на заводе Љ112 сконструировала литую башню с погоном 1600 мм под пушку С-53. Однако группа бронирования, руководимая А. Окуневым, установила, что в новой башне ограничен угол вертикальной наводки пушки. Нужно было либо изменить конструкцию башни, либо взять другую пушку.
Грабин же, человек честолюбивый и нетерпеливый, решил "натянуть нос" танкистам, опередив их. Для этого он добился того, чтобы завод Љ112 выделил ему один из серийных танков Т-34, на котором переделали переднюю, часть башни и кое-как впихнули туда новую пушку. Не долго думая, Грабин передал Д. Ф. Устинову и В. А. Малышеву свой проект на утверждение, в соответствии с которым завод Љ112 должен был начать выпуск опытных образцов модернизированного танка. Однако многие специалисты Научно-танкового комитета (НТК) и Наркомата вооружений законно усомнились в достоинствах "грабинского проекта". Малышев срочно приказал Набутовскому с группой вылететь на завод Љ112 и разобраться в этом деле. И вот Набутовский на специальном совещании в присутствии Д. Ф. Устинова, Я. Н. Федоренко и В. Г. Грабина подвергают идею последнего уничтожающей критике. "Конечно, - замечает он, - было бы весьма заманчиво поместить новую пушку в танк без существенных переделок. Решение это простое, но абсолютно неприемлемое по той причине, что при такой установке пушки крепление ее окажется слабым, возникнет большой неуравновешенный момент. Кроме того, это создает тесноту в боевом отделении и существенно усложнит работу экипажа. Более того, при попадании снарядов в лобовую броню, пушка вывалится". Набутовский заявил даже, что, приняв этот проект, мы подведем армию. Наступившие молчание нарушил Грабин. "Я - не танкист, - сказал он, - и не могу учесть всего. А для осуществления вашего проекта потребуется много времени, снижение производства". Устинов спросил, сколько времени надо, чтобы представить проект КБ завода Љ183 на утверждение данного совещания. Набутовский попросил неделю, директор завода Љ112 К. Э. Рубинчик любезно предоставил ему все свое КБ. Устинов же назначил следующую встречу через три дня. На помощь прибыл А. А. Молоштанов и после трех дней круглосуточной работы, техническая документация была готова.
В декабре сормовичи послали два танка с новыми башнями на московский артиллерийский завод, где в них и установили пушки ЗИС-С-53. И после успешных испытаний 15 декабря ГКО принял на вооружение модернизированный танк Т-34-85. Однако дальнейшие испытания выявили ряд недоработок в конструкции пушки.
А время не ждало. Командование Красной Армии планировало на следующий год грандиозные наступательные операции, и новые, лучше вооруженные танки должны были играть в них важную роль.
И на артиллерийском заводе Љ92 в Горьком вновь собирается совещание, в котором участвуют Д. Ф. Устинов, В. А. Малышев, В. Л. Ванников, Я. Н. Федоренко, Ф. Ф. Петров, В. Г. Грабин и др. Решили пока ставить на танки пушку Д-5Т (танков с этой пушкой в конце 1943 - начале 1944 гг. было выпущено до 500 единиц) и одновременно доработать пушку ЗИС-С-53. Так, наконец, новая пушка ЗИС-С-53 была доведена "до ума".
Ну, вот мы снова встретили прежнего Грабина, с его почти "суворовским" афоризмом про танк и повозку. Сколько усилий, сколько нервов потеряно в борьбе с новым поколением ретроградов, и все напрасно. Те жестко стояли на своих позициях в требованиях к грабинской пушке: "Обещал - дай". И не смотря на то, как пишет Шмелев, что еще летом 1943 года пушка С-53 в башне Т-34-76, была признана НЕЦЕЛЕСООБРАЗНОЙ, грабинские конструкторы не унимались, пытаясь, раз за разом "втиснуть" 85мм пушку в башню танка. Пушка С-53 повторяла путь своей предшественницы ЗИС-6. Но Грабин не сдавался, и решил "утереть нос" заносчивым танкистам. В чем тут дело, я скажу чуть ниже.
Результатом этой работы и был танк Т-34 с 85мм пушкой, конструкции ЦАКБ, со Штатной башней от Т-34, и с погоном 1420 мм. Название без тире.
В издательстве ООО БТВ-КНИГА, в 2006 году вышла книга И.Мощанского "Советский средний танк Т-34-85. Ранние версии завода "Љ112". Книга интересная и познавательная для любителей истории военной техники. Книга хорошо илюстрированна фотографиями и схемами. Две фотографии, из книги, показывают нам внешний вид и того самого танка производства ЦАКБ. Сразу бросается в глаза необычная конструкция маски пушки, далеко вынесенная вперед. Из всех фотографий помещенных в книге, только у этого танка пушка застопорена по-походному с большим углом установки, что говорит о несбалансованости орудия в башне танка. И, чтобы снять с нее лишние нагрузки в движении, и хоть как-то уравновесить, пушку застопорили именно таким образом. Но при боевом положении, когда пушка была расстопорена, нагрузки на крепление были очень велики, что и доказывал Набутовский.
Оценка работы КБ Грабина, данная на совещании, была уничтожающая. Вроде бы расплывчатое выражение "подвести армию", на самом деле грозило серьезными оргвыводами, с непредсказуемым итогом. Все смолкли, оценивая угрозу. И тут. Грабин дал задний ход, подведя жирную черту своей карьере танкового конструктора, и похоронив свой великий афоризм про пушку и повозку. Не умение "учесть все", в вопросе создания танковых пушек крупных калибров, и было причиной противостояния между Грабиным и танкистами. Тут мы должны прямо сказать, о низкой, говоря словами Галлая, творческой потенции Грабина и нежелании им, собирать зерна рационализма.
НО! Тем не менее. Танковую пушку С-53, которая ни разу не стреляла с нового танка с диаметром башенного погона размером 1600мм, принимают на вооружение.
Заслуга Игоря Шмелева состоит еще и в том, что он открывает нам доселе неизвестные факты из истории вооружений. Вот, оказывается, что пушку ЗИС-С-85 в ноябре 1943 года, совместными, дружными усилиями создали конструкторы Грабина и Петрова. А некоторые уверяют, что они, мягко говоря, не очень дружили. Но это все вражеская клевета. По-братски поделив между собой все трудности, невзгоды и ответственность, Василий Гаврилович и Федор Федорович дали достойную отповедь своим злопыхателям и недоброжелателям.
Правда, они вдрызг переругались, когда на заводе Љ9, в грабинскую танковую 85-мм пушку С-18, Федор Федорович внес свои изменения. И дальнейшие работы по ней были похоронены из-за возникшего вследствие этого межведомственного конфликта. Где конструктор Петров, топил пушку "варяга" Грабина, продвигая родную для наркомата танковой промышленности пушку Д-5. И в дальнейшем, КБ Петрова, жестко стояло на позиции охраны своих корпоративных интересов.
Сборка танка Т-34-85 с пушками ЗИС-С-85, производилась на московском артиллерийском заводе. И до 15 декабря проходили успешные испытания на полигоне. Но, ясно не на Гороховецком. Там проходили испытания совсем других танков с пушками С-50, С-53 и ЛБ-2. И пока на Гороховецком полигоне мучились с капризной пушкой С-53, то танк Т-34 с пушкой ЗИС-С-53, успешно прошел испытания и 15 декабря был принят на вооружение. Пишет Шмелев.
Вопрос. А во второй половине декабря 1943 года, вообще кто-нибудь слышал о такой пушке? А есть ли документы, подтверждающие слова Шмелева. И пусть мне покажут постановление ГКО о принятии 15 декабря 1943года танковой пушки ЗИС-С-53 конструкции Грабина и Петрова, на вооружение. И причем тогда здесь индекс завода Љ92?
А в Горьком после безуспешных попыток испытать пушку С-53, решили поставить в танк пушку Д-5Т, и о совпадение! Танк с этой пушкой, также приняли 15 декабря. Но и пушку ЗИС-С-53 не бросили. И после того, как она была "доведена до ума", ее также приняли на вооружение танка, 1 января 1944 года, но почему-то, только с индексом ЦАКБ С-53! Видно рабочие и конструкторы завода Љ92 не столь рьяно доводили до ума Грабинскую пушку. Поэтому и не увековечили!
И если не знать всех перипетий с пушкой С-53 до нового 1944 года, то можно уверенно сказать, что все-таки Грабин "утер нос" танкистам.
А Худяков вот пишет, что соревнование то выиграл Илья Иванович Иванов!
Я думаю, рассказ об очередной борьбе Василия Гавриловича с "ретроградами" еще впереди. Вот только в их архивах покопаются и найдут ранее не замеченные листы.
А в подтверждение победы Грабина, нам и сейчас могут указать на страницы воспоминаний Худякова относящиеся к записям в дневнике от 11 января 1944 года:
"Из Горького Грабин приехал довольный и веселый. А как же? Исполнение задуманного всегда человека радует и побуждает к новой деятельности. В этот же день в зале заседания собрался весь руководящий состав ЦАКБ.
- Товарищи!.. - заявил Грабин. - Прошу вас передать нашу благодарность всем коммунистам, комсомольцам и беспартийным большевикам, участвовавшим в создании пушки ЗИС-С-53. Несмотря на сложнейшую бытовую и производственную обстановку прошлой зимы, коллектив ЦАКБ создал хорошую и весьма нужную Красной Армии танковую пушку. Еще раз большое спасибо всем вам! Танк Т-34, вооруженный пушкой ЦАКБ, как нас заверил директор завода Амо Сергеевич Елян, уже в начале марта большим потоком пойдет на фронт. Наши конструкторы, технологи и научные работники проявили подлинный советский патриотизм и по-сыновьи помогли своему Отечеству. За это им трижды спасибо!"
Ох, рано Василий Гаврилович радовался и поздравлял коллектив.
И ведь не мог Андрей Петрович 11 января 1944года, сделать такую запись в своем дневнике. Не мог по той простой причине, что пушки ЗИС-С-53 еще в природе не существовало!
Так кто же сделал эту запись и когда?
А.И.Савин.
А вот Анатолий Иванович Савин прекрасно помнит, какую пушку испытывали.
Испытывали пушку С-53 на полигоне. И во время испытаний разорвало казенник. Ну, тут из Москвы понаехало начальство. Кого только не было. По распоряжению Устинова срочно изготовили новый казенник. Пушку собрали и на полигон. Стреляют из нее конечно. Но тут заходит председатель государственной комиссии гвардии полковник Кульчицкий и докладывает, что все три пушки испытания не выдержали. Что делать? Думали, думали и придумали! Думают: - чего мучаться. Все равно лучше С-53 нет. Ни С-50, ни ЛБ-2 ей в подметки не годятся. Так, что нечего зря времени тратить. 31 декабря на носу! Надо бумагу писать, да в Москву отправлять. Ибо Сталин в последнее время лют стал. Башку свернуть может, за невыполнение указаний. И 30 декабря посовещавшись, так и сделали. Правда, подстраховались. Написали, что прием пушки на вооружение возможен но, "с учетом устранения выявленных во время испытаний недостатков". А пушка на полигоне все стреляла. Стреляла и 31 декабря, до поздней ночи. Елян с Савиным потолкались еще немного на огневой позиции полигона. Поняли, что они тут лишние на этом празднике ЦАКБ, да и поехали на родной завод, в директорский кабинет. То ли Новый год отмечать, то ли поминки по ЛБ-2 справлять. Скорее последнее, ибо настроение ни к черту. Уже и Новый год наступил, а они сообща все переживают да маются.
И тут вдруг в кабинет вваливается очередной председатель государственной комиссии, на этот раз генерал-майор Толочков, и с порога как бухнет:
"Пушка С-53 развалилась. Надо срочно звонить в Москву".