Вовкун Владимир Игоревич : другие произведения.

С.Т.А.Л.К.Е.Р.Помни, Тебя Ждут Дома (Пробная Глава)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.09*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вероятно, это первый раз, когда я позаимствовал чью-то фантазию, кардинально увлёкшись идеей. Несомненно, первыми тему сталкера воплотили Братья Стругацкие, коим воображением и глубокой велеречивостью был воздвигнут могучий литературный дар воображения. Но именно благодаря игре С.Т.А.Л.К.Е.Р, столь популярно разошедшейся по миру (и так тепло принятой в Англии) многие постигли удивительную трагедию Чернобыля в яркой оболочке сочной фантазии постапокалипсического безумия. Хвала. Я начал Это в экспериментальном порыве, а посему ваши (не знаю будет ли кто это читать, вряд ли, но всё же скажу) отзывы мне важны, как соломинки благословенной опоры. Думаю скоро и это свершится. Иллюстрации послужили стержнем. Сперва рисовал их, а потом решил написать...

С.Т.А.Л.К.Е.Р.

"ПОМНИ, ТЕБЯ ЖДУТ ДОМА"

[Вовкун В.И.]
   Перебей мне ноги - столь ломкие плоти!
   Сломай мне руки - в душе нет ни муки...
   Вырви мне сердце - и я улыбнусь,
   Сорвёшь лицо - но я не уймусь,
   Выскребешь дух - ну и пусть, всё равно я вернусь.
  

ПРОБНАЯ ГЛАВА:

ХУТОР В ЗАКАТЕ.

  
   "...Я спал. Я слышал свою беззвучность. Я ощущал, как жаркие нити пламени ацетилена, сверкая жесткими гранями, впиваются в мой мечущийся взор. Я чувствовал, что с каждым сжатием сияющих лесок моя ледяная кожа бледнеет. Что красный пламень, застилающий мне глаза, ниспадает шуршащей занавесью белёсых волокон, истекая соком глубинного оникса.
   Приемлемое и несправедливое во сне сужается, становясь целым серым полотном. Вероятно, сизый туман щемящейся ткани отобразил моё следующее видение, сменив цикл неопределённости на чёрно-белое кино. Как на экране старых масляных блёсток немого развлечения мои грёзы облачились в саван изорванных одежд прошлого. И посреди рвущихся бечёвок коросты времён, две одинокие тени сгущались белым и бурым пятнами в силуэты странника и неясного горбуна-альбиноса. Послышался ровный голос. Послышалось ритмичное, дребезжащее мычание. Я не разобрал ни того, ни другого, даже не слышал. Звуки буквально расползались пятнами пурпурных цветов. И лишь тогда я проснулся..."
  
   - Просыпайся. Велиор?
   - Умф ...Что? Постой.
   - Пора.
   Я разомкнул сухие скрипящие веки. Ощущая гнетущее напряжение сосудов глаз, я очутился под розовым отсветом рыжих небес. Купол рассвета всегда неожиданно откровенен. Но в отличие от людей, его правдивость не смыкается лёгкой и умелой ложью. Организм неба устроен не эгоистично, он вечно желает напитать разум светом, а желудок лучами. Особенно в Зоне. Особенно в круговерти человеческих чувств.
   Так тяжело отправляться в путь, едва успев развести затёкшие руки в стороны и раскрыть рот в стенании продолжительного зевка. В сладостном раскрытии объятий как будто бы сухому и непонятному ветру.
   Вокруг поле. Жесткое, измятое поле в голубой, одурманивающей дымке, проскальзывающее проволочным силуэтом бледной охры.
   Отсюда до четвёртого блока ЧАЭС около пятнадцати километров. Несомненно, они растянутся на целых тридцать.
   Обходные тропы тянутся томительно. И не ко времени грубо они очерчивают любую дорогу. Но неизменно выводят, испещряя линии песчаных трасс, к наиболее "солнечному" выходу.
   Ибо скворчащие аномалии и радиация рождают щедрую боль и скупые, но смертоносные недуги, а возврат на один шаг назад может оказаться туннелем в небытие осознанности.
   Но это лишь сказки, для тех, кто никогда не ходил с искрящим, выбивающим из себя кипы неясных сигналов радиометром, пытаясь определить миллиметровую разницу радиационного фона на заболоченном участке, расходящегося миазмами сочащихся слизью кустов.
   Кто никогда не кидал ржавый, дешёвый, срезающий при неумелом броске своей витой, неумелой резьбой полосы плоти, пуская ручейки кокетливой крови по запястью, болт.
   Кто не замечал, отчего чёрная тень, мелькнувшая в воздухе, резко оборвалась неумолчным всхлипом, устремившись к земле за долю мгновения. Отчего ветви покорёженных сосен, загибаются спиралью у опушки.
   Хотя бы для тех людей, кто никогда не задавал себе вопросов.
   [Вовкун В.И.]
   - Кидай, сынок.
   Резко выбросив холодное металлическое тело, и освободив тем самым потную, складчатую ладонь я наблюдал, как, следуя невидимой дуге бурый, шершавый летун распылил сотни мельчайших переливчатых песчинок в воздухе, оросив и меня ощущением благостного полёта. А для чего я каждый раз кидаю болты?
   Неужели, чтобы определить хитрую аномалию. Некоторые не в силах определить даже зарубежные детекторы бюрократов-туристов. Нет. Это дань. Дань этому месту. Я кидаю своё прощение на проход вглубь, дальше, и если я знаю некое таинство или искреннее убеждение блага, то Зона меня пропускает или предостерегает. А болты здесь ни при чём. Сталкерская шутка.
   Хлопок. Где-то впереди упал мой "посланец". И исчез. Пропал ли? Не думаю. За периметром Зоны можно покалечиться, забыться, даже обессмертиться, но исчезнуть невозможно. Сделав пару аккуратных шагов, приминая по пути седые кипы травы, я разглядел своего бывшего помощника.
   Покорёженный фрагмент раскалённой стружки, алеющим силуэтом выжигающий вокруг себя ореол чёрных кореньев и сажи на камнях создавал впечатление чего-то неправильного. Не люблю терять болты.
   Новые всегда ложатся в руку неумело и непривычно, а старые насыщены потом и неистребимым стремлением. Поход сталкера должен быть оборудован исключительно личными, понятными вещами.
   - Серк, а почему Зона металл не любит?
   - Легенда. Не металл, а скорее излишнюю самоуверенность. Вирка и камни кидает.
   Дальнейший путь нам скрасило молчание. И лёгкие картонные удары шагов о подстилку зараженной земли. [Вовкун В.И.]
  
   Однако, всё ещё пятнадцать. Смущение сталкера в походе - это не надменная демонстрация своего дара чернобыльского проходимца. Каждая неправильная деталь, замеченная в знакомых штрихах природы исключительная прерогатива "долгожителей".
   Шаг в будущее- это один взгляд в прошлое.
  
   Ночь. Догорающий плясун, скромная лампадка от бушующего костра, выглядывает
   из - под чёрных шрамов распухших поленьев. Нет. Пламя не для освещения. Оно необходимо ради иллюзии порядка. Ради надежды на свет во тьме. Ради...
  
   Всё ещё пятнадцать километров.
   Всё ещё обходим. Я так устал. Куски жесткого, свалявшегося под желтоватой коркой и развалившегося по снежным краям хлеба не проходят в сухое горло.
   Зона дарит отсрочку от виридоновой смерти даже батонам, не покрывающимся язвами плесени годами...
   Но простить бессмертие сталкеру. Никогда. Она отнимает жизнь у каждого за секунду, превращая в ржавую, пятнистую, красно - серую бабочку.
  
   А красиво в этом посёлке. Немного сумрачная, потусторонняя краса. Ни встречающаяся больше нигде. Зона не дом. Не приют для одиноких. Она полна жизни. Жуткой, смертельной жизни. Смерть бывает кричащей не только в театре драмы. Порою, место так насыщено тухлой, убеждённой неуверенностью и страхом, что меняет природу бытия...
   Нет, не изнутри. Лишь снаружи лона, но так кардинально затрагивая внешние проявления...
   Что иллюзия становится неотличима от Зоны. И сама становится Зоной.
   А что Она такое? Серия бетонных, пыльных блокпостов по периметру раздающихся при твоём приближении страшным разрывным треском или отлетающим в громовых вспышках выстрелов градом, гипнотически вспыхивающих отсветами, гильз? Физика, которая подхватывает любой неосторожный организм в плотный, спёртый воздух окружающего пространства и затем отделяет сочное, сокровенное желание выжить и постоянство увлечённого разрывания плоти спиральными потоками грави - аномалий?
   Нет. Зона - это удача. Не настрой, а чистое везение и равнодушие. Сегодня в Чернобыле обитают лишь безумные и бесстрашные, нуждающиеся и жалкие, сталкеры и пленники мифического Исполнителя Желаний.
  
   Очередной фигурный болт сверкнул тупыми протёртыми формами в воздухе и угодил на холодный, остывший пожухлый островок травы у края сбивающегося плотными, густыми, продольными вихрями мельчайших отражений озера. А на другом конце кристального зеркала начинается берег, набухший странной, мёртвой травой. Именно на нём, высеченные полосой тёмно-коричневого холма и двумя острыми верхушками изумрудных елей видна пара громоздких строения.
   Легендарный дом и сарай - хутор, в бледном тумане пугающий душу сталкера.
  
   "...Сон. Вихрь мелькающих штрихов. Жесткие волосы перебивают картину происходящего. Ворочаются в своих мазутных шарнирах, карабкаются, скрипя от неловкой натуги. Ситом, вступая в яростное сцепление тонкими гранями, высекая мёртвенные блики...
   Они кричат? Зовут меня? Перекликая друг друга, невыразимым натиском голосов...Мольбой о пророческом отклике. Моём отклике.
   Фигуры. Две странные гостьи знакомой игры воображения. Одну я различаю сразу. Она всплывает в воображении беспрерывном потоком образов. Она движется ко мне. Скачет плоскими кадрами советской киноплёнки. Длинный, истёршийся, запятнанный еле уловимым запахом старости и удушливой уверенностью в силе убеждённости плащ без эмблем о принадлежности к одной из скованных кастой группировок. Штандарт одиночки.
   Нет ветра в пальцах рук.
   Примечательная коробка рации на правом лоскуте пересекающего грудь незнакомца хлястика. Блестящее индиго устройства переговоров давит неясные обрывки фраз.
   Цвет его смятых в строки складок перчаток, обрезанных на кончиках уставших пальцев у фаланг, жестко окутан чернилами.В тон суетливой тени, заслоняющий нелепый и пугающий стиль противогаза. Видно, как в глубине заслонившего два матовых круга стёкол, кубически скомканного светом капюшона, бродят очертания металлической решетки воздушного "динамика" из которого растёт цилиндрическая полость ребристого дыхательного мешка. Одиночка.
   Нет ветра в моих руках.
   Он поёт. Или шепчет. Звонко, динамично шепчет. Или это его белый соперник. Он всё ещё расплывчив, словно слёзы стекают корнями пыли. Потребность. Нет. Желание разглядеть чёткую черту моего второго призрака.
   И я парю. Меня кружит. Сметает. Распыляет в ощущении полной свободы..."
  
   Резкое пробуждение и гнетущая ломота. Ах...
  
   Да, конечно, трудно привыкнуть к неизлечимому понятию климата в районе Чернобыля.
   Но необъятные просторы пси - зоны в корне отличаются от любой перспективы гнетущего проявления сосудистой коры головного мозга. Сминают, искажают, настигают и, вероятно, обманывают подсознание расплывчатыми образами пугающих ассоциаций.
   Они хаотично возникают после ледяного наплыва кровавой волны выброса.
   Раз за разом возникая неожиданно, посреди случайных жестяных остовов металлических чудовищ, растекаясь у заброшенных случайным скрипом, потухающих в сумерки ворот.
   Настоящий ужас бытия нематериальности.
  
   Меня всё чаще одолевает желание зайти в карикатурно пластилиновые, потрескавшиеся молочными выбоинами стены хутора. Глупо, но...
   Но я уверен, что это, вероятно, поможет нам миновать непроходимые участки аномалий.
   Не столь опасные визуально. Как шторки плиссе сверкающие округлой осанкой карусели практически безобидны как для опытного сталкера - одиночки, так и для индивида - мародёра. Хотя некоторые экземпляры обнаружить невозможно.
   Например, школьную лямку. Мне повезло не попасть под воздействие её прочной петли, заменяющей скользкие, хрустящие позвонки, выскальзывающие через спазматически захлёбывающиеся глотки жертв. Хребет многих обречённых был свёрнут цепью сбитых листов невидимой пластики. Пластики сиреневых сияний смерти.
  
   Мы с Серком решили отказаться от затеи похода в этот раз. Учитывая, что в течение шести суток мы не стали ближе к цели, то не иначе сами Хозяева Зоны нас сдерживают судьбоносными тисками. [Вовкун В.И.]
   Вчера произошла странная встреча. А сегодня произойдёт ещё одна. Я уверен.
  
   Вечер погас жилами отъевшихся облаков, сбитыми в подобие горы подгоревшей лимонной ваты. Еда. Все мысли сегодня о нетрадиционных в моём рационе лакомствах.
   Необычно. В царстве млечных контуров обители полночи я палкой набиваю твёрдый стук почвы о витую поверхность гладкой усыхающей коры черенка.
   Проверка намеренно безобидна. Скорее предосторожность. На самом деле здесь безопасно. Я не экстрасенс и не провидец - шаман, но вовремя заметить шершавую псину, копирующую шкурой заскорузлое печенье и шепеляво принюхивающуюся безволосыми отчеканенными кирпичными ноздрями к движущимся теням вокруг, не стоит скоординированных усердий. Она мерно, неторопливо хлюпала по мокрой, липкой земляной "грязи" после получасового колющего дождя, пока я поражался беспечности спокойного, одинокого мутанта.
   Затем, удовольствовавшись и, как - будто сконфуженно извиняясь, взмахнув куцехвостым обрубком, она скрылась за углом здания. А я, подойдя к, треснувшей у клейких, развороченных петель двери оторопело взирал на неожиданную находку.
   Как правило, грозовые медузы прозрачных уплотнений жгучего пуха, ниспадают длинной половой тряпкой с низеньких, молодых деревцев, а вовсе не стелятся паутиной по прямоугольным порогам домов в унылых торцах.
   Впрочем, выбить ногой дверь это не помешает.
   Но право, присутствие обильно забитой в рёбрах прохода известной ловушки, намекает на искусственность образования этой самой ловушки. Вот только прикоснуться к ней не может ни одна известная мне плоть. Ни человека, ни мутанта, ни мифического порождения местных баек Чернобыля.
   Гадать безуспешно. Зайти? Зайти.
  
   - Хочешь кукурузы? - Прорезал мой напряженный слух, скрипящий визгливый шелест.
   Я не сразу ответил. Обычно в таких ситуациях, случаях и условиях смерть приходит быстро. Остаётся лишь бежать, отпрыгивать или пригибаться. Но в пустой черноте помещений бывает в углах разная степень "населённости" сгустков аномалий и стоит оставаться в скованных позах, как можно дольше, если позволяет удача.
   - Выйди на свет, тварь. - Скорее предположил, чем пожелал я.
   - Уй - йа! Разгадал! Шустёр! - Завизжало в кромешном тяготении, нечто знакомое, но не привлекательное запахом чесночно - клубничного смрада потной железы.
   - Я устал. Так устал. Выйди на свет, тварь. - Попросил я тихо, но на удивление сильно и справедливо размеренно.
   И оно вышло в единственный луч обманчивого, бесплотного света из-под неплотно пригнанной к забитому окну доски.
   Видели вы когда-нибудь бюрера? А пси - бюрера?
   Они странные жители Зоны. По сути, карлики, донашивающие модифицированные, цветастые, пухлые оранжевые комбинезоны учёных Зоны с магически - прочными, зеркальными шлемами до неузнаваемой, рваной, коричневой накидки с полым капюшоном. Дикие, напуганные бегуны. Жирные, скачущие туши осклизлые боками и сухие складчатыми ладонями. Их лица набиты под кожей, спрессованным диким давлением от неимоверного количества, жиром. От этого ли их стоны? От этого ли их неуютный смех в ушах и розовые клешни в голове? Крупные, мечущиеся глаза под затёкшими, опухшими веками. Крупный ковш улыбчивой ширины рта, мелкий сморщенный нос миниатюрного театра сиплого дыхания. И клеймо.
   Различить бюрера - телепата от обычной особи легко по пигментной,
   язвенно - золотистой коже. Ибо у пси - экземпляра у левого глаза отпечаток могучего "дара" выражается следом содранной оболочки кожи. По форме печени ложится это клеймо каждому "счастливчику" способному в отличие от низших собратьев, не подкидывать трухлявые ящики и пустые банки во врага, а подчинять интеллект оппонента.
   При нежелательной встрече с ними без оружия не надеются. А у меня был лишь старый, верный когтистый нож. Вот так.
  
   "...Так это коровка? Молодая, харизматичная мордочка розового, младенческого сока почти трогательного носа. Тёмно - синие бусины тоскливого взгляда и кроткая шёрстка чёрничных пятен на светлой белоснежной шкуре, искаженной в тени костяной желтизной.
   Хрупкие ножки, неровной стойки. Вся в цвету. ДА.
   Я пойду, но не с лишившимся яркости и надежды сталкером, а с животной любознательностью верного понимания сосуществования.
   - Веди же меня..."
  
   Такая боль в ногах. Они скворчат, бьются в агонии чуждых разрядов.
   - Серк...Серк...- Услышал я хрипящий треск. - Серк... Серк...
   Открыв глаза, я разглядел забинтованное неровными полосами в пересечениях пенистой стягивающей ткани тело. По - грибному помадное тело, особенно на опухшем матерчатом затылке. И потёртые, слепленные толстыми швами заплат, джинсы едкой голубизны жестких штанов. Контролёр. Его повторяющиеся слова озарили меня страшной догадкой.
   Асфальт. Рука непривычно легла на смесь каменной насыпи пленённых камней и иллюзию гладкой поверхности. Где же я?
   Плывущие вертикали пятен расходятся в голове тёмными тотемами.
   И я всё вспоминаю.
   Добро пожаловать в Припять.
  
  
  
   [Вовкун В.И.]
Оценка: 4.09*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"