Естественно. Лавры, фанфары, прочие венки и духовые инструменты.
Но не только. Конкурс - возможность заявить о себе и, может быть, чему-либо научиться.
Я понимаю, насколько трудно получить помощь автору крупноформатной прозы. С мелочью проще - желающих конструктивно, и не очень, вытереть ноги всегда найдется вагон и маленькая тележка.
Поэтому этот обзор посвящаю тем, кто не одолел преноминацию. По заявкам в коммах готов отписать - чего, на мой взгляд, не хватило произведению, чтобы пройти в основной этап.
Это не будет мастер-классом и истиной в последней инстанции - просто мнение человека чуть-чуть более опытного, чем те участники конкурса, которым не повезло. А, может быть, и нет.
Если кому-нибудь это надо - в коммы!
Вместо предисловия.
Писатель - не тот, кто пишет, а тот, кого читают .
/кто-то из великих/
Я знаю, что любой нормальный автор пишет по наитию. Книжки и хрестоматии - для неуверенных в себе лузеров. Мне сложнее - работая над предложенными текстами, я должен придерживаться некоей методологии. Единообразие, системный подход и все такое прочее.
С другой стороны, изложенное ниже - азбучные истины, и повторяю я их скорее для того, чтобы авторам, добровольно записавшимся на расчлененку, было легче ориентироваться в извращенной траектории полета моей критической мысли.
Итак - все мы знаем, что такое художественное литературное произведение. Начинается оно с названия, а заканчивается точкой. Не название точкой - произведение. Иногда в конце пишут некую дату, только это уже совсем необязательные украшательства.
Еще у некоторых зазнавшихся авторов перед финальной точкой стоит цифра, обозначающая тираж, но рассматривать данный аспект творческой деятельности недостойно истинного демиурга.
Про название, кстати, тоже можно бороздить сколь угодно долго, однако буду лаконичен - свой первый роман я назвал 'Евангелие рукотворных богов', а второй - 'Механист'. Сдается мне, даже на таком незатейливом примере можно говорить о некотором авторском прогрессе.
Посередине, между этим самым названием и той самой точкой, буквы складываются в слова, слова в предложения, предложения - группируются по абзацам, главам, частям, а все это с целью что-то там донести до читателя, и, когда-нибудь, таки втиснуть заветную цифирь.
Для того, чтобы донос до читателя осуществился в достаточном для понимания количестве, автор, на манер грызущих философский булыжник алхимиков, смешивает в нужной пропорции три фундаментальных ингредиента. Героев, сюжет и обстановку.
Понимаю, что уже надоел, но меня теперь не остановить, это может затянуться надолго, поэтому можете пока расслабиться и отдохнуть. Сам всегда так делаю, когда кто-то лечит от того, чем я не страдаю.
Ну, а ваш покорный слуга остановится на упомянутых выше компонентах подробнее.
Герой.
В отношении героя хотелось бы видеть в действии главное правило - герой отдельно, писатель отдельно. Не стоит полагать, что читатель не заметит, как автор лелеет в своем герое себя. Отсюда и появляется всякая мэрисьюченность. Другое дело - рефлексия. Не отыграв роль каждого из своих подопечных, заставить читателя поверить в их реальность невозможно. Ведь любой, даже появившийся на страницах только для того, чтобы красочно упокоиться, персонаж должен казаться настоящим. Иначе - критик (я) заявит: герои плоские.
Делая героя, нельзя забывать - люди всегда были, есть и будут одинаковыми. Идеальных носителей зла и идеальных носителей добра не существует. Чем неоднозначнее персонаж - тем больше мастерство автора. Лично я не терплю героев без дерьма в мыслях. Я им не верю.
Вообще человек - самый стабильный элемент художественного произведения. Чего бы не нафэнтэзировал или нафантастировал автор по поводу декораций - идущего на таран солнца звездолетчика и закованного в броню драконоборца будут терзать одни и те же смутные сомнения.
Описание героя - отдельная тема. Лично я своих героев вообще не описываю. Мне лень. И я даю возможность читателю включить воображение. Описанию подлежат только те признаки, которые существенны для сюжета. Все остальное - нафиг. Причем подавать даже эти крохи информации о герое надо строго дозировано. О, как страдает обратным женский контингент! Прямо на первой странице вторым абзацем - от цвета глаз до размера обуви. Отстаньте от читателя со своими картинками!
С описанием героя можно натолкнуться на такую вилку. Много описывать - нудно, а ограничиться фразой 'он был одет в лиловую кожаную куртку' - неправильно. Понятно, да - получается, что кроме куртки на нем ничего нет. Надо указать, что на герое именно такой предмет гардероба? Нет ничего проще - больше внимания к мелочам! 'Золотые запонки на его лиловой куртке смотрелись обворожительно'.
Раз уж речь зашла об описаниях... говорят, что читателю не надо рассказывать. Нужно показывать. Интересное утверждение. Конкретизируя, мэтры рекомендуют несколько примочек.
Первая - минимизация использования наречий. Описывая действия героя, вместо 'шел медленно' - должно прозвучать нечто вроде 'плелся, тащился, тянулся'. Действительно - выглядит нагляднее.
Вторая - минимизация прилагательных. Якобы два и более прилагательных возле одного существительного свидетельствуют, что автор не в состоянии подбирать слова. Поверьте, как человеку, видевшему, что делает с его произведением издательская редактура - это правда.
А, еще - вредно заставлять героя совершать лишние телодвижения. Вместо того, чтобы демонстрировать его отношение к происходящему фразами 'он пожал плечами', стоит попробовать выразить сомнение прямой речью. Этими пожатиями плечами и почесываниями носа сам страдаю неимоверно.
Далее. На каждом углу твердят, что в произведении обязан быть конфликт. В том смысле, что нечто должно повлиять на главного героя таким образом, чтобы изменить его к концу текста. Конфликт и эволюция героя, в принципе, именно то, что заставляет читателя сопереживать. Отрабатывая этот момент, необходимо четко обозначить - каким персонаж пришел в произведение. Причем не потоком сознания, а желательно в действии. Читатель, как любой нормальный человек, больше верит поступкам, а не словам.
Поток сознания, пока не забыл, - не зло, а хирургический инструмент, и пользоваться им необходимо, но делать это надо предельно аккуратно.
Наверное, это тоже имеет отношение к герою - от чьего лица ведется повествование. Некоторые считают, что, излагая от первого лица, достойного произведения не получится. Чушь! Но начинающему автору совладать с таким изложением действительно трудно - он начинает сливаться с героем. Поэтому лучше не рисковать. Если обратиться к матчасти - камера, она же точка обзора автора, может даже перемещаться от одного персонажа к другому, но, опять же, это удастся только опытному писателю. Сделать произведение от первого лица, но где 'Я' не главный герой - слабо?
Это, вроде бы, что я хотел предъявить по поводу героев.
Обстановка.
В том числе и атмосфера. Декорации. Мир. Прежде, чем начать рассуждать об этих понятиях, хотел бы остановиться на такой составляющей мира, как фантастический элемент.
Что отличает реалистическую прозу от нереалистической? Вот он самый и отличает. А призван он для того и только для того, чтобы обострить конфликт, про который упоминалось выше. Поясняю - есть некий герой, который, путем навязанных ему автором мытарств, испытывает некую метаморфозу сознания. Есть мир, в котором приходится существовать этому бедолаге. Если автор считает, что устроить герою запланированные мытарства, а равно и добиться предполагаемых изменений, силами традиционной реальности невозможно, вводится некий фантастический фактор, облегчающий поставленную задачу. Это может быть и какая-нибудь мелочь, вроде оброненного пришельцами артефакта, и что-нибудь по-массивнее, вроде параллельной или перпендикулярной вселенной.
Я сейчас выскажу сугубо личное мнение. Когда в произведении можно безболезненно заменить зеленых человечков и прочих гоблинов на обычных смертных, а марсианские подземные города с эльфийскими пущами на привычные с детства ландшафты, автор может поступить со своим текстом двумя способами. Первый, радикально быстрый - нажать комбинацию клавиш 'Ctrl-А', а потом 'Delete'. Второй, пафосный - распечатать, сшить листы перфобиндером, приладить красочную обложку... и бросить все это дело в камин.
Хоть убейте, но не вижу необходимости дрессировать драконов, когда хочется рассказать о романе (который с маленькой буквы) Абрамовича с бедной, но умной, гордой, красивой Золушкой. Впрочем, без феи здесь не обойтись, спасибо Шарлю Перо.
Вроде бы, исходя из изложенного, вытекает другой очень важный момент. Мир, настоящий или искаженный фантдопущениями, в котором существуют герои, для автора должен стать реальным.
Сначала - про настоящий-реальный. С ним проще - действует одна аксиома. Во всем, про что пишет автор, он должен разбираться. Вплоть до мелочей. Совсем недавно я убил кучу времени, доказывая одному творцу, что использованный им юридический термин в описанной им же ситуации, мягко говоря, некорректен. Фишка была в том, что с обывательской точки зрения термин вписывался и не противоречил обывательской логике. После многомучительного изучения уголовно-процессуального кодекса (с моим участием) автор заявил - 'я фантастический рассказ написала, а не научный трактат'.
Спорить трудно, но всякая мелочь, не соответствующая действительности, становится досадным фантастическим элементом, как бы реалистично не старался писать автор. Выход один - тщательное изучение материала, особенно - если хочется затронуть области, автору малознакомые. Благо - интернет дает прекрасную возможность восполнить любые пробелы.
Однако, некоторые идут другим путем. Не накосячить можно в тех сферах знания, про которые никто ничего не знает. Так рождаются нереалистические миры.
Казалось бы - придумал, написал и некому упрекнуть тебя в недостатке эрудиции. На самом деле все, конечно же, не так. Сложностей с фэнтезийно-фантастическим обвесом масса, но я упомяну только два основных.
Первый - заимствование. Есть типовые вселенные (тот же Толкин) которые плотно сидят в мозгу как автора, так и читателя, не требуя качественной проработки. Для нас эльфы уже так же реальны, как сермяжная действительность. Только это чужие миры и чужие сюжеты, как бы не упорствовал автор в том, что даже не думал писать фанфики.
Истинного демиурга отличает тяга к созданию оригинальных миров. Похвальная тяга. Но и не без 'но'. Сделать оригинальный мир, что бы не думали легковерные, сложнее, чем воспользоваться уже имеющимся (реальным или нет).
Нюанс в том, что это именно мир, а не декорация, в которой существуют герои. Он шире, распространяется много дальше, чем границы текста.
Существующий мир реалистического произведения не надо описывать - он есть и читатель о нем знает все. Автор, понятное дело, тоже. Чтобы нереалистический мир воспринимался читателем, как существующий, автор и про него должен знать всё! И обходиться с ним точно так же, как с реальным. А именно - не вдаваться в объяснения! Верхушка айсберга, десятая часть известного автору - вот что разрешается видеть читателю, чтобы мир в его глазах приобрел объем и глубину.
Выкладывать незнакомый читателю мир рекомендуется малыми порциями и не в лоб. Времена подачи: 'в тридевятом царстве, в тридевятом государстве' - списаны в связи с моральным износом. Интригу мира стоит растягивать на все произведение - и ни в коем случае не начинать текст знакомством с миром. Начинать вообще надо действием, но об этом позднее.
А пока - про обстановку, если мы разобрались с вселенной.
Декорации - неотъемлемая часть литературного произведения. Удобен пример с театром - без декораций выступают лишь комики.
Как создать достоверную декорацию? Возвращаемся к миру. У мира есть география - и читатель должен её чувствовать. Необязательно показывать ему глобус, но названия городов, рек, стран добавляют детальности.
У мира есть история. Её категорически запрещается цитировать абзацами, но упоминания (легкие, если они не влияют на сюжет) о неких знаменательных событиях должны быть - и желательно с временными привязками.
У мира есть население, флора, фауна - и читатель должен все это замечать.
Речь идет не о сюжетообразующих моментах, а о мелочах.
Позволю себе небольшое лирическое отступление.
Среди милиционеров достаточно много писателей. Полагаю, если проанализировать писательский состав, кроме журналистов, нашего брата (действующего и бывшего) окажется приличное количество по отношению к иным профессиям. Бытует мнение, что, мол, привыкли они писать всякую протокольщину и никак не уймутся. Ну и, конечно, жизненный опыт побольше. Так и есть, но я бы выделил два других момента.
Рефлексия. Хороший следователь по долгу службы учится ставить себя на место преступника и мыслить как он. Фраза 'Хочешь понять преступника - стань им' - актуальна в контексте рефлексии. Это возвращаясь к разговору о героях. А теперь применительно к обстановке.
Умение осматривать место происшествия. Представлять его, действия преступника в нем. Замечать важное и абстрагироваться от ненужного. Рекомендую начинающим авторам, прежде чем браться за описание конкретного места (поля сражения или гнездышка для любовных утех), прочитать главу криминалистики 'Тактика осмотра места происшествия'. Потом попробовать в планируемой локации составить протокол осмотра - от общего к частному. После этого - выделить необходимые для действия детали и облечь все в литературную форму. В литературную - обязательно, иначе это так и останется протоколом.
Рука набивается здорово.
Как сделать литературно? Избавляясь от описательности. Я уже говорил, что все нормальные люди больше верят поступкам, чем словам. Если на поле брани, в земле, под углом около шестидесяти градусов к линии горизонта торчит ржавый меч, а на прикроватной тумбочке в десяти сантиметрах от верхней кромки и в шести - от левой примостился презерватив - не надо об этом мусолить. Пусть герой возьмет его в руки, повертит, посмотрит качество материала (меча) или название фирмы-изготовителя (презерватива).
Пусть расскажет коротенькую историю, что вот-де в старинные времена ковали, не то, что сейчас, или что именно из-за такого гондона (в прямом или переносном смысле) его выгнали с работы.
И тогда мир наполнится деталями.
После некоторого размышления решил опустить рассуждения об атмосфере произведения и вернуться к ней после сюжетно-идейного блока.
Сюжет, идея и прочая лабуда.
В очередной раз поделюсь субъективщиной - по мне понятие идейного содержания текста лишено должного пафоса и многомыслия. С идеей все должно быть просто и понятно. Если даже автор не сможет сформулировать то, о чем хотел рассказать, одним словом (максимум - словосочетанием) - значит, он сам не понял, про что написал. Идея должна быть точной и бескомпромиссной, как контрольный выстрел.
На самом деле глобальных идей не так уж много и практически всегда любую из них можно охарактеризовать единственным понятием - взаимоотношение. Взаимоотношение человека (обобщаем - мыслящего существа) с окружающим, с социумом, с природой, с непознаваемым, с познаваемым, с самим собой, со своей второй половиной и так далее. Все!
И нечего городить огород, ведь как оно в детстве было? Про что кино? А, - про любовь. Или: о... - про войну! Немногословно, примитивно, зато наглядно. Возможны комбинации. Ну да - война и мир, любовь и дружба, шашлык и жвачка.
Утрирую, конечно, но смысл понятен. Особенно мутит от желания автора кого-то чему-то научить, воспитать или направить на путь истинный. Максимум, на что должна быть нацелена зрелая художественная литература - тренировка хорошего вкуса. Поэтому всякую назидательность в произведении не терплю категорически. Что бы там ни говорили, как бы там не доказывали - художественная литература это не учебник, не библия и не научная монография. Единственная и неповторимая задача литературы, как и музыки, изобразительного искусства - развлечение. Конечно - проблематика может обозначаться самая острая и отношение автора при этом обязано внятно присутствовать, вот только право решающего голоса всегда должно оставаться за читателем. Автор - просто рассказчик, а не декан факультета жизни.
Очередное предвзятое мнение - даже в популярной теме борьбы добра со злом первое всегда побеждает не из морально-этических соображений. Прагматизм автора - люди лучше воспринимают позитив, и кто бы слушал сказки, в которых все заканчивается хреново?
Я лично не люблю концовок в духе 'жили они долго и счастливо'. Во-первых, потому как не все, что одним добро - другим в радость. Во-вторых - долгая жизнь, как показывает практика, имеет свои негативные стороны. В-третьих - как бы долго они не жили, все равно вымрут, как мамонты. И, в-четвертых, самое главное - я, как читатель, должен иметь право на размышления. Что будет после? Как могло бы стать, если? И очень важный вопрос, обозначить который многие авторы пренебрегают.
Что было до?
Набивая сей опус, я уже, кажется, упоминал о начале произведения действием. Так и только так можно завоевать внимание читателя с первых строчек. Никаких предысторий, знакомств с миром, минимум описания - покажите читателю хорошую драку или не менее хорошую постельную сцену, а объяснения оставьте на потом. Это интрига - то, что вынуждает читать дальше. То, что заставляет вместе с автором идти по извилистому серпантину или прямой, как указка географа, сюжетной линии.
Если идея - некоторая мысль, сюжет - способ, которым автор пытается её озвучить, то интрига - движущая сила. С ней, как с той японской рыбой, не доваришь - отравишься, передержишь - сдохнешь. Психология - человека намного круче будоражит ощущение тайны, чем её разгадка. Поэтому пусть вместо своевременных объяснений читатель видит время от времени проскакивающие недомолвки и оговорки - он этого хочет, ему это интересно.
Пример из реала - два человека разговаривают о чем-то интересном и хорошо известном друг другу. Третий слышит только разговор, не знает о чем речь и не может вмешаться. Но ему интересно - рассказывают увлекательно. Эти двое, в беседе, станут проговаривать известную обоим историю? Нет, конечно. Они будут делиться мнениями, ощущениями и по их разговору третий, если будет действительно заинтересован, по крупицам, сопоставляя факты, поймет - о чем речь. Этот третий - читатель.
Его вообще надо почаще обманывать. Дергать в разные стороны, подталкивать к одному очевидному решению, а в итоге огорошить другим. В какой-то момент разочаровать в Герое. Заставить сочувствовать Злодею. Постараться сделать так, чтобы понимание пришло даже не во время, а после прочтения произведения. И тогда неоднократно обманутый, вымотанный, марионеткой продравшийся сквозь сюжет читатель восхитится - ну, автор, чэрцяка, лихо закрутил!!!
Руководствуясь всеми изложенными выше размышлизмами, любой новичок в состоянии наваять крепко сбитое, ладное, безукоризненное произведение.
Неотвратимо печатное, но гладкое, как шар для боулинга.
Поэтому в следующем новостном блоке речь пойдет о сушеном винограде.
Атмосфера.
Атмосфера... имей литература научно-обоснованный рецепт её создания, любой графоманский опус оказался бы шедевром. На конструирование атмосферы работают и герой, и мир, и сюжет, но не только это. Применительно можно упомянуть такие понятия, как ритм, стиль, лексика, пунктуация... И нечто совершенно невербальное - автор, которого не должно быть видно на словах (см. выше по тексту), но который обязан присутствовать в каждом слове.
Начну с понятного мне самому. Любому жанру присущ определенный лексикон. Понятно - при написании хоррора следует избегать ярких изложений, выражения позитивных эмоций, разнообразных сюсюканий, а все розовенькое рекомендуется заменять густым мраком. Кстати - озвучивание цветов реально задает настроение. На подсознании работают визуальные психологические схемы: красный - тревога, синий - холодность, зеленый - радость и так далее, вплоть до плюшевых оттенков.
Загадочность создается недоговоренностями, многоточиями, пространными суждениями. Плавное течение повествования невозможно без длинных описаний, а активные эпизоды - без коротких рубленных предложений. Исторические произведения не покажутся достоверными без некоторых архаизмов, фантастика, наоборот - без авторской терминологии, понятной, но незнакомой.
В реалистических работах выгодно воспринимается 'мнение специалиста' - врачам свойственна своя лексика, сотрудникам правоохранительных органов - своя. Учителям, офисным работникам, шпане подворотной...
Кто сказал, что фантастику писать легче, чем реальность? Как будет разговаривать учитель будущего?
Слова персонажей, соответствующие моменту описания обстановки, умение оперировать терминологией, адаптирование её для нужд неискушенного читателя создают авторский стиль, узнаваемый и неповторимый.
Построение предложений, пунктуация - определяют, динамику, с которой читатель воспринимает действие. Повторюсь: длинные предложения - спокойное повествование; темп наращивается - предложения сокращаются; драйв, скорость, драка, принятие решения - короткие предложения. Однако такой переход всегда должен быть последовательным. Иногда авторам ставят в упрек рваность ритма - это оно и есть, когда пространные предложения без видимого повода сменяются короткими.
С ритмикой можно экспериментировать, манипулируя временем используемых глаголов. Обычно повествование ведется в прошедшем времени - переход на настоящее как бы замораживает картинку. В комплексе с рублеными фразами - эффект потрясающий.
Все-таки вернусь к словам. Правильные слова - залог атмосферности, благо синонимов в русском языке предостаточно и для любой обстановки можно найти исключительно характерное выражение. Не сочтите рекламой - сколько пишу, всегда пользовался словарем синонимов от Метромир, благо - теперь он совершенно бесплатный.
Начиная работать над сценой, надо четко определить для себя: в каком состоянии должен находиться читатель - нервозности, ожидания, расслабленности или заинтересованности в конкретный момент времени. Насколько это обусловлено предыдущими и последующими эпизодами. Отсюда плясать - фильтровать базар или тянуть кота за хвост. И тогда рациональная составляющая атмосферности произведения будет реализована.
Останется всего ничего - сделать так, как я советовал, только по-своему.
Про мистический ингредиент атмосферы, авторский волшебный плевок в раскаленный тигель с бурлящей белибердой будущего шедевра - я ничего не могу сказать.
Попробуем разобраться на конкретных примерах.
Итак - заявки.
Екатерина Бережная: Месть Ольги
Любой уважающий себя театр начинается с виселицы.
Название не просто никакое, оно - из рук вон никакое. Начиная с того, что оно невыгодно созвучно с местью кота Леопольда (однако, об этом дальше), и заканчивая тем, что в нем одним флаконом озвучена в лоб и идея (и о ней - в последующем), и, собственно, весь расклад произведения.
Параллель названия с историческим фактом еще более усугубляет картину. Понятно даже, не читая, за что дама надумала мстить. Если уж цепляться за легенду - отчего не добавить в название немного пафоса и иносказаний? 'Огненные вестники', 'Время пылающих птиц'... или еще что-нибудь в этом роде?
Правда, с аллюзиями и по тексту не очень.
Однако, следуя избранной методике, вынужден начать с героев. Но - после короткого вступления.
Я отношу себя к тем, кто склонен делить литературу на мужскую, женскую и хорошую. Хорошая - унисексуальна. С другой стороны, естественно, мужская и женская - не значит плохая. Её печатают и, главное, читают даже намного чаще, чем просто хорошую. Все дело в целевой аудитории. Можно даже категорировать, усугубив гендерный признак - мужская для мужчин, мужская для женщин и женская для женщин. Перед нами типичнейший пример Ж для Ж, но с показавшейся пародийной оглядкой на М для М. В чем ирония?
Главный герой из М для М традиционно расчищает себе сюжет кулаками, чуть что - безжалостно бьет морды направо и налево. Наша героиня - слабая женщина, она не бьет, она дает. Точно так же - на все четыре стороны. Друзьям и врагам.
Оружие слабого пола... как это вяжется с образом первой принявшей христианство русской княгини?
Подробнее о ней. Описания Ольги по тексту не обнаруживается, но картинка присутствует, что несомненный плюс мастерству автора. Понятно по субъективным признакам, что девушка так хороша, что её желают и стар и млад, и водитель и олигарх. Она похотлива, любвеобильна, не отличается умом, обладает шизофреничным характером - то плывет по течению, то развивает бурную деятельность. Вроде бы - эмоциональна. Вроде бы - потому что это следует из слов, а не из действий. По мнению автора - это значит 'стерва', и это правильно.
По правилам жанра весь мир вертится вокруг неё, что не хорошо и не плохо - просто вот такое эгоцентричное произведение. Анализировать внутренний мир героя на самом деле очень просто - по действиям. Читатель ведь начинает присматриваться к герою с первых строк? Достаточно рассмотреть какой-нибудь из самых первых абзацев, в котором герой совершает максимум телодвижений, и проанализировать признаки действия - глаголы. В 'Мести Ольги' это третий абзац, в котором героиня дважды 'приказывает', один раз 'отдает команду', а потом 'задумывается'.
Я оговорюсь насчет реплики 'не отличается умом'. Вообще, конечно, не думаю, что автор хотел изобразить Ольгу дурой. Этого нет на самом деле. Но и подтверждения ума я не обнаружил. Отсутствие логики, невнятная мотивация, бытовая беспомощность (в начале книги), и проституирующая озлобленность (в конце). Проникнуться состраданием к Ольге приходится только под принуждением автора - уж очень от души на героиню натравливают все напасти от бандитов до ЖКХ.
Получается ли при этом роль харАктерной? Конечно. Хотелось бы только уточнить у автора - любит ли она свою героиню? По мне - так не очень. Вообще я стараюсь быть объективным - героиня прорисована и прорисована достаточно четко. Просто... пренеприятный получился портрет, хотя, не исключено, некоторые домохозяйки готовы тащить такое распятие на хоругвях эмансипации.
Ладно, перейдем к остальным персонажам. Для меня все Люськи-Людки, Андреи-Кириллы сливаются в одно лицо. Впрочем, вру - Антон описан более-менее, и даже лучше, чем сам Игорь. Игорь - это вообще два человека, не знаю, сознательно или нет это делалось, но цельности образа не получается.
С одной стороны - это Игорь глазами Ольги, рыцарь в сияющих доспехах; с другой - Игорь глазами всех(!) окружающих, бычьё и бабник. И связи между этими двумя личностями не обнаруживается. Образ Антон более удачен - отрицательный персонаж с положительными чертами. Пожалуй, ему одному получается искренне сопереживать.
Зато попробуйте отличить брата Игоря Гришу от брата Ольги Жени? Абсолютно одинаковые и безликие герои, хоть и являются тягловыми лошадками сюжета. А еще трое бывших компаньонов Игоря, имена не запомнил? У всех пятерых (а они - Ольгина пехота) любая осознанная мотивация отсутствует, кроме желания плясать под дудку героини.
Промолчу про подруг, ибо так и не разобрался кто из них когда, с кем и кому изменял.
Резюмирую героический блок.
Метаморфоза Ольги присутствует, впрочем, из плохой - в худшую сторону, хотя что-то мне подсказывает, автор придерживается другого мнения.
Игорь - два нестыкующихся образа.
Антон - получился неплохо, убедительно.
Хан - абсолютно картонный злодейчик.
Остальные - просто переминающиеся с ноги на ногу статисты.
Окружающий мир.
Он присутствует. Есть природа, есть город, есть второй план и некоторая глубина. В принципе - субъективно картинка выглядит слишком фоновой, но это моё личное мнение, так как сам предпочитаю вписывать героя в мир, а не делать мир позади героя. Но это лишь дело вкуса - 'Месть Ольги' насыщена действием.
В мире Ольги есть и мелочевка, вроде её работы в школе, есть несюжетообразующие ответвления (кстати - качественный персонаж Аллочка), имеются бытовые шероховатости. В принципе - текстура прощупывается.
Все, про что рассказывает автор вне своих героев достоверно - видел какие-то недочеты, касающиеся моей профессии, но они совершенно незначительны.
Поэтому к миру у меня претензий нет.
Идея и всё-всё-всё.
Если распутать весьма грамотно замешанный сюжет, получится следующее:
Двадцатилетней прекрасной девственнице удается женить на себе зрелого обеспеченного мужчину. Пять лет она живет, не заморачиваясь на действительности, ограничивая общение с мужем незаурядным сексом. В один из дней муж исчезает, оставив жене 'долги с трипаком'. К самостоятельному плаванию девушка оказывается совершенно не подготовлена, совершает все мыслимые ошибки, узнает об исчезнувшем супруге много интересного и компрометирующего, терпит лишения до тех пор, пока не находит в кустах рояль, наполненный американскими купюрами. Немного разобравшись с финансовыми проблемами, обнаруживает труп мужа и послание, проливающее свет на тайну его гибели. Все банально - его убили из-за денег по наводке лучшего друга, тайно влюбленного в героиню.
С этим самым другом она уже вовсю сожительствует и параллельно пытается разобраться - делает она это из-за чувств или от безысходности (за бабки).
Распутав клубок таинственности, героиня начинает, естественно, мстить. Для исполнения преступного замысла она организовывает преступную группировку из бывших друзей мужа и собственных родственников. Мотивация членов группы до конца не ясна - часть из них влюблены в Ольгу, остальные, наверное, в мертвого Игоря.
Месть заключается в следующем.
Своей подруге, которая однажды переспала с её мужем (по инициативе мужа), она сватает своего же знакомого, с которым, по предварительному сговору, изменяет в первую же брачную ночь. Заметьте - этот самый знакомый в течение года хранил для героини полмиллиона баксов даже после того, как она от этих денег отказалась. То есть честный и с деньгами проблем не испытывал. Но пошел на такой неблаговидный поступок за обещанную машину. Кстати, другой такой же честный товарищ был выгнан героиней на улицу, но деньги тоже сохранил.
Ради мести второй своей подруге, которая однажды переспала с её мужем (муж был тот еще кобель), героиня покупает магазин, организовывает модный бутик, перешивает какие-то платья, гоняет на черкизовский рынок, устраивает показы моды, несет убытки (по субъективной оценке - вваливает в это дело все имеющиеся деньги)... чтобы, все-таки заманив её в примерочную кабинку, украсть одежду и сумку, вынудить ходить по улице в одних стрингах.
Вначале я упоминал о мести кота Леопольда, здесь тоже - совершенно мышиная возня.
Зато дальше все идет по-взрослому.
Героиня занимается непосредственным виновником смерти любимого супруга. Для этого она влюбляет в себя его водителя, потом попадает в его тайный бордель в качестве наложницы (со всякими садо-мазо подробностями), откуда бежит при помощи своего сожителя (бывшего друга мужа, который его же и сдал непосредственному виновнику). После этого она рассказывает все влюбленному в неё водителю убийцы и тот совершает аварию, угробив себя, телохранителей и поместив убийцу мужа в реанимацию.
План входит в завершающую стадию. Княгиня Ольга (настоящая) в десятом веке сожгла город Искоростень. Наша героиня мыслит проще - она отдает приказ спалить несколько станций ТО, принадлежащих реанимированному убийце мужа. Не выдержав потрясения, миокард мерзавца трещит по швам и злодей умирает, не исповедовавшись.
Остается последний долг. Бывший друг мужа, который сдал его убийце из-за любви к героине, помогал ей деньгами, решал её проблемы, спас её из борделя, все-таки женится на другой. За это Ольга заманивает его на болото, замаскированное под лесное озеро (!), и топит, попросив достать кувшинку.
Всё!
Уложился в три с половиной тысячи знаков.
Этот бесплатный синопсис можно смело посылать в издательство.
Еще мне сие напомнило графа Монте-Кристо и сериал про Анжелику.
Идею можно выразить двумя простыми словами любовь и месть.
Если вдаваться в подробности - ради мести все способы хороши, можно даже забить на любовь.
Интрига. С ней все неплохо. Автор очень удачно начинает произведение, грамотно вставляет эпизоды из прошлого, в нужные моменты подкидывает загадки и на все загадки своевременно дает исчерпывающие ответы. Все развешенные на стенах ружья стреляют, когда до них доходит очередь. За умение подогревать читательский интерес я бы автора искренне похвалил и поставил в пример, особенно относительно первой половины произведения. Во второй все-таки больше винегрета событий на фоне уже ставшего линейным повествования.
И, да - один момент для меня остался все-таки не проясненным, возможно, просто упустил. За Ольгой следил некий тип, которого она потом заметила беседующим с Антоном - кто он?
В общем - сюжет неприхотлив и вторичен, идея банальна, как и почти все идеи, зато интрига выполнена качественно и на контингент читателей, интересующихся данным жанром литературы (женский роман о сильных женщинах, не гнушающихся в выборе средств), окажет должное влияние.
В очередной раз повторюсь: интрига - движитель не только сюжета, но и всего произведения.
Атмосфера.
Для наглядности - небольшая редактура нескольких первых абзацев.
Электропоезд дёрнулся и остановился. Если он сначала дернулся, потом остановился, значит - он до этого не двигался.
Ольга открыла вагонную дверь. Не корректно. Дверь вагона.
Ольга вздрогнула, вспомнив гнусавый голос электронного диктора: паранойя насчет вздрогнула, диктор не электронный, если голос гнусавый - то это объявляет машинист по громкой связи, если объявления записаны на носитель, то там всё делается хорошо поставленным голосом с приятным тембром.
... догадалась попросить ребят, куривших в тамбуре, помочь ей сбросить вещи и подать детей. Она уже внизу как можно помочь сбросить? Правильно: помочь ей - сбросить и подать.
...выбросив сигарету через дверь тамбура на улицу, избыточность - через что еще можно выбросить сигарету на улицу, если находишься в тамбуре? И еще - когда внизу перед дверью стоит человек - куда попадет окурок?
Электропоезд свистнул то ли от удивления, то ли на прощание и потащился дальше до станции Т...ская. Не совсем подходит для электрички 'потащился' и совсем непонятно почему здесь и дальше по тексту одни топонимы пишутся нормально, а другие шифруются многоточиями.
Проводив последний вагон глазами, вдумайтесь - проводив вагон глазами. Почему не ушами или, например, языком?
На бешеной скорости пролетел поезд, боюсь, он скоро догонит и подтолкнет 'тащащуюся' электричку.
также зачем-то посвистев им в трубу... позднее читатель узнает, что героине постоянно сигналят проезжающие машины и водители предлагают прокатиться, так что ничего удивительно, что и поезда с машинистами поступают точно так же. Вопрос в другом - в какую, черт возьми, трубу он ей посвистел?
Андрюшкину ладошку зажала в правой руке и стала спускаться к рельсам. Зажала - тисками? Стала спускаться - с ладошкой или Андрюшкой? Почему спускаться к рельсам - они же вверху, на насыпи!
Рейсов пришлось делать четыре, да ещё дважды пришлось пережидать проходящие мимо на большой скорости поезда. Все-таки кранты электричке... Несложная математика. После своей электрички Ольга, перебираясь на другую сторону пути, пропустила три поезда. Железная дорога - не автострада, и межпоездной интервал - штука существенная. В метро он составляет максимум минуту, на поверхности, в самых идеальных условиях (кривизна пути, состояние рельс и еще куча факторов) он не меньше пяти-шести минут (если в одном направлении), а, как правило - минут двадцать. Вопрос - сколько времени надо потратить, чтобы четыре раза перешагнуть туда обратно две рельсы? Час?
Три абзаца, а вопросов больше, чем текста.
Сам авторский стиль при всем при этом сух и лаконичен. Предложения в основном правильные и короткие, направленные на максимум действия и минимум описаний. С одной стороны - это хорошо, возникает ощущение постоянного нахождения рядом с героями, с другой - вторичность картинки и непереставаемость движухи мне, как читателю, не очень нравится.
В этом плане произведение - лав-стори экшн, женский боевик, на подобную аналогию я уже обращал внимание в начале отзыва. Атмосфера таинственности - присутствует в полном объеме, но авторской оригинальности, кроме как в своеобразном взгляде на роль женщины в социуме, я не заметил.
Абстрагируясь от личного негативного восприятия, еще раз повторюсь - текст вполне подходящий для издания в мягкой обложке и, скорее всего, обреченный когда-нибудь стать напечатанным.
Если кто-нибудь поможет протолкнуть.
Интересно, остальные желающие разобраться еще не передумали?