Наступил долгожданный вечер, ознаменовав окончание трудовой недели. Небесные спутники Виктории, похожие на пару тусклых уличных фонарей, привычно заняли свои места в амфитеатре над городом. Узкие улицы, было заполнившиеся спешащими горожанами, начали помаленьку мелеть, теряя пешеходов в магазинах, кабаках и личных квартирах. И я, поддавшись общему порыву, решил побыстрее покинуть сочную прохладу приморского бульвара и спустился по каменным ступенькам в ближайший подвал с яркой вывеской. Полупустой бар встретил меня теплыми объятиями и удобным местом за стойкой. Андроид-бармен неопределенной модели поприветствовал нового клиента сдержанным кивком точеного профиля. Теперь, чтобы суетные заботы ослабили бульдожью хватку и не беспокоили до следующего понедельника, необходима была срочная "инъекция" этанола. Да и повод, ожидавший своего часа целых пятьдесят лет, был как нельзя кстати - все-таки день рождения это праздник, что бы кто ни думал. Респектабельные граждане, дожившие до такого юбилея, уже начинали подводить кое-какие промежуточные итоги жизни... Н-да-а. Мне подводить было нечего... Ну, разве что черту. Или даже две - в виде креста. Ха, ха! Смешно...
- Что будете пить? - Бармен, видя мое мрачное настроение духа, не стал приставать с обычной болтовней и был краток.
- Водку...
- Вам какую? Красную-Марсианскую, обычную пшеничную или предложить что-то из экзотики? Попробуйте вариант с викторианской, двойной перегонки.
- Давай двойную, - уж если пытаться что-то изменить в своей жизни, то пятьдесят лет это как раз то самое дно, от которого, наверное, стоит рискнуть оттолкнуться, - и насыпь пригоршню кузнечиков.
Время медленно таяло, хитин закуски тихо похрустывал на зубах, рюмки одна за другой без остановки курсировали от бутылки ко рту. Дабл-перегонка, стоит признать, вполне соответствовала ценнику. Когда поллитровка практически полностью упокоилась в моем желудке, а от викторианских кузнечиков остались рожки да ножки, меня потянуло на простое, бесхитростное человеческое общение. И я оглядел полутемный зал, прикидывая, с кем здесь безболезненно можно устроить маленький дебош. Тихо пилила малознакомая музыка, возможно кто-то из фаворитов местных чартов; немногочисленные посетители сидели по двое-трое за круглыми столиками, занятые только собой и соединяющей сердца выпивкой. Ударная доза алкоголя в моей крови требовала незамедлительно разогнать застоявшийся воздух в этом сонном царстве. Подходящая кандидатура невысокого роста и в меру хилого телосложения вызывающе торчала на противоположном крае той же барной стойки. Клиент выпивал в гордом одиночестве. Определившись с целью, я встал, и стеклянное горлышко легло в ладонь как влитое. Пока шел "знакомиться", мучился вопросом - стоит ли вначале представиться, как того требовали строгие викторианские нравы, или, не заморачиваясь лишним этикетом, сразу огреть бутылкой с плещущимися на дне остатками двойной перегонки.
Заметив движение, жертва развернулась ко мне лицом и в ожидании аудиенции спокойно улыбалась. Странная реакция на приближающегося субтильного амбала, почти в метр шестьдесят ростом и четыре пуда весом, немного удивила.
- Как вы смотрите на чейнч?
- Чего? - Я временно замедлил неуклонное стремление к драке.
- Вы угощаете меня своим пойлом, - он кивнул на бутылку в руке, - я предоставляю в полное распоряжение свой канопус-бренди.
Недопитая жидкость в его затейливом графинчике заманчиво светилась багровым оттенком с ярко-красными живыми прожилками. Разоруженный неожиданным предложением, я кинул свою задницу на пуф рядом. На третьей рюмке выяснилось, что срочку мы служили в одной бригаде пограничных триремисов в зоне ответственности системы Гончих псов. Только с небольшим люфтом во времени. И я путешествовал по закоулкам Вселенной в мрачных трюмах, обеспечивая экипаж водой и энергией, а он, запертым в посту с ЗАСом. Встречу однополчан стоило отметить, и мы заказали бутылку чистого спирта с тарелкой восхитительных викторианских кузнечиков. Я спрыснул закуску деполимеразой, и пока она шипела, истончая жесткий хитин, опрокинули с корешом уже по стопке напитка настоящих спейсменов. Воспоминания о флотской службе прекрасно ложились на душу, согретую неразбавленным шилом...
Постепенно разговор ушел от воспоминаний о пережитом в дальних походах - чистке загаженных трюмов, бесконечных замерах и перекачке антигидрогена из носовых цистерн в кормовые, а как в случае с мои собутыльником, непрерывной протирке драгоценным шилом золотых клемм на ЗАСе.
- Не бывал в Пандоре?
Слегка осоловелый взгляд собеседника с трудом сфокусировался на моей переносице.
- Нет... Не помню... Не знаю...
- Ну так слушай. Эта небольшая планета земного типа находится на самой границе туманности Тенебрис. А историю я лично слышал от одного из прямых участников, с трудом унесшего ноги от всепланетного пожара...
Исследования мозга в Пандоре настолько давно пребывали на широкой ноге, что заслуженно занимали подобающее им место далеко за краем галактических наук. Поэтому неудивительно, что теоретическую возможность изолировать мозг живого человека в съемном носителе первыми разработали именно там. Крионика с продвинутой электроникой вкупе с отличными наработками в клонировании позволили быстро поставить на конвейерное производство, казалось бы, безумную идею. Сама операция по изоляции живого органа в индивидуальной капсуле оказалась не сложнее удаления аппендикса. И по прошествии совсем небольшого времени каждый житель планеты смог стать обладателем личных клонов с интерфейсом для подключения защитного контейнера с живым мозгом внутри. Процесс переключения при этом упростили дальше некуда - необходим был лишь один помощник, который вынимал церебральную капсулу из одного тела и вставлял ее в другое. И с этим запросто справлялся даже безмозглый клон.
В Пандоре наступил золотой век - фактически каждый житель планеты стал бессмертным, а значит и полностью независимым. Защитный корпус церебральной капсулы выполнялся из крепчайшего пищевого металла, и случайно повредить ее стало практически невозможно. А расчетное время внетелесного, автономного функционирования мозга достигло тысячу лет. Развитые промышленные мощности по клонированию быстро удовлетворяли любые пожелания жителей планеты - сменки штамповались непрерывно и в модификациях, способных угодить самым избалованным вкусам. Пандорианцы, не мучимые боле страхом смерти, начали экспериментировать с телами - приобретали одновременно женские и мужские, совсем юные и искусственно состаренные. Вскоре все личные гаражи оказались буквально забиты разнообразными клонами: здесь можно было легко выбрать на вечеринку Хэллоуина изрядно дряхлую либо молодую плоть; худого юношу или безразмерную женщину бальзаковского возраста; спортсмена-тяжелоатлета или заморыша очкарика, не видящего дальше носа. Правда эксперименты со сменой тел по пять раз на дню большинству пандорианцев быстро надоели и сами собою сошли на нет. Тогда-то и появилась новая забава - чтобы сменка бесполезно не простаивала по гаражам в безмозглом ожидании, из своих "гаремов" начали формировать футбольные команды. И тут уже сама жизнь продиктовала необходимость функционально подтянуть первоначально присутствующий в клонах лишь продолговатый мозг до уровня четыре плюс плюс. Для спортивных соревнований этого хватало с изрядным запасом. Огромную популярность приобрел футбол, где вместо мячей использовались мозги хозяев. Проигравшая команда поступала в переработку, а церебральная капсула соперника использовалась победителем вместо ночного горшка...
- У тебя мозги на месте? - неожиданно вклинился в канву повествования Карл - так, оказывается, звали моего собутыльника.
- Ты это зачем спросил?
- Я в том смысле, что ты-то не безмозглый клон?
- Нет. Ты меня уважаешь?
- Да. А ты меня уважаешь?
- Естественно! Бармен, еще бутылку шила!
Мы облобызались, и я продолжил...
Все было прекрасно - футбол развивался, клоны совершенствовались, что благоприятно сказывалось на зрелищности... И внезапно наступил крах. Доподлинно неизвестно, как именно зародилась искра, но ходят упорные слухи, что началось все с команды министра обороны Пандоры. При перестановке церебральной капсулы безмозглые клоны уронили ее в выгребную яму - генерал до конца оставался приверженцем колхозного натурализма и пользовался только уличным сортиром. Был ли это открытый акт саботажа или спланированная диверсия, уже не узнать. Но перепуганные тела - на тот момент прошивки их продолговатых мозгов достигли известного совершенства - здраво рассудили, что им не поздоровится, и утаили этот конфуз. Бросив жребий, договорились между собою, когда и кто будет представляться действующим генералом. К сожалению заговор не был вовремя раскрыт. Даже на еженедельных президентских советах не удалось раскусить коварный обман и вывести лже-министра на чистую воду. И вконец обнаглевшие от безнаказанности клоны, объединились с другими из гаражей. Вспыхнул всепоглощающий пожар революции. Бывшие хозяева, почивавшие в удобных капсулах, не смогли оказать сопротивления - на тот момент они уже окончательно утратили возможность самостоятельно передвигаться и использовать сложную технику - и были полностью уничтожены восставшей безмозглой массой.
- Теперь в Пандоре всем заправляют пустоголовые клоны. Я там был пару лет назад. Стоит признать, никакого принципиального различия между ними и... - я кивнул на выпивающих посетителей, - обычными викторианцами я не заметил.
Мы хлопнули еще по рюмашке.
- Да! Там, судя по всему, на всю планету остался один-единственный дееспособный мозг...
Я непонимающе уставился на однополчанина.
- В выгребной яме...
Мы вместе захихикали:
- Абсолютная защита...
Наступила очередь травить собеседнику:
- Слышал о планете Лаки?
- Это типа планета-счастья?
- Что-то вроде. Названа в честь четырехрукой богини-защитницы. Три ее темно-синих глаза одновременно смотрят в прошлое, настоящее и будущее...
- И почему я должен был о ней слышать? - Как и Карл, дальние планеты я смог повидать только после демобилизации.
- Так ты не в курсе?
Искреннее удивление кореша меня глубоко заинтриговало.
- Нет. Давай, трави... - Я облокотился о стойку и положил взлохмаченную голову на ладонь для остойчивости.
Мир плавно кружился вокруг, шейкером перемешивая воедино и флотское прошлое, и неказистое настоящее, и неведомое будущее.
- Так вот, лет так с двести назад на эту планету высадилась небольшая колония с Земли...
Планета превосходно подходила для жизни - чистая вода, мягкий климат, плодородные почвы, съедобная растительность и богатый животный мир. Правильнее было бы назвать планету Эдемом. Города переселенцев росли как грибы. А так как особых усилий для выживания прилагать не приходилось, лакианская наука развивалась семимильными шагами. И в силу удачно сложившихся благоприятных факторов, удалось разработать и внедрить концепцию физиологического сверхдолголетия. Человек на планете стал практически бессмертен - болезни и старость остались в прошлом на Земле. Первые переселенцы, помнящие религиозные догмы родной планеты, утверждали, что человек снова прощен Богом и возвращен в ветхозаветный Эдем. Оставалось только не повторить ошибку Адама...
А на территориях планеты, расположенных близ Северного полюса, раскинулась огромная горная цепь. И там, из-за более холодного климата, первые поселения начали появляться только в последнее время. В этих древних горах человеческий интеллект неожиданно столкнулся с единственным на планете хищником. Зригли оказались животными умными, коварными и очень опасными. Довольно быстро выяснилось, что заживо съедаемые бессмертные, в желудках страшных тварей превращались во вполне себе смертных и легко перерабатывались в обычный навоз. Панические атаки перед угрозой оказаться в пищеварительном тракте зригля прокатывались по планете огромными волнами цунами, уничтожая уверенность в завтрашнем дне и веру во всесилие разума. А хищники тем временем вошли во вкус и в поисках ходячей "шаурмы" начали спускаться с гор на равнины, плотно заселенные людьми. Выход был только один - разработать абсолютную защиту для каждого жителя планеты.
Объединенная перед страшной угрозой корпорация, получив правительственное финансирование, через полгода напряженных исследований выдала на-гора свою разработку - индивидуальный ручной дезинтегратор. Универсальный прибор способен был перевести в категорию наночастиц любой материальный объект. Проведенные на скорую руку испытания прекрасно подтвердили все заложенные конструкторами характеристики. Если бы не одно но... Вес ручного дезинтегратора составил полновесных три сотни килограмм. И это без учета свинцовых батарей. За следующие полгода планировалось максимально миниатюризировать изобретение. Пока шла доводка оказались съедены зриглями и главный конструктор, и ведущий конструктор, и даже сам председатель народного Вече. Но их святое дело жило, оно развивалось и совершенствовалось. Не прошло и пяти лет, как небольшой приборчик, легко умещающийся на ладони ребенка, демократично раздали абсолютно всем гражданам, достигшим условного совершеннолетия в восемь годков.
Изобретение оказалось как нельзя кстати - пятилетняя утрата веры в бессмертное будущее сказалась на нравах населения Лаки самым катастрофическим образом. Исчезли как сон: бескорыстие, взаимовыручка, забота о ближнем и дальнем. Даже казавшийся нерушимым коллективизм обнулился до примитивного закона джунглей. Из небытия возродилась ранее навсегда исчезнувшая преступность. Человек вновь стал человеку волк, а в условиях Лаки - зригля. И чудесно обретенное осознание возможности получить от любого встречного-поперечного импульс, в миг раскалывающий тебя на атомы, позволило быстро вернуть гражданскую ответственность обратно на недосягаемую высоту духовности. Даже поклонение богине-защитнице посчитали отныне излишним. Первое время все было прекрасно. Преступность опять исчезла навсегда. Наступила истинная демократическая свобода - люди пропускали друг-друга вперед в общественных туалетах, наперегонки уступали дорогу матершинники-автомобилисты, самым грубым обращением отныне стало слово "товарищ".
- Ого. А не подскажешь - где этот Рай? Мне бы туда перебраться. - Я чокнулся с корешом-погранцом и на вдохе опрокинул очередную рюмку чистейшего шила.
- Но... Кто-то в сутолке за дармовыми сосисками первым нажал кнопку дезинтегратора. И понеслось...
В еще более короткие сроки, чем было возвращено всеобщее благоденствие, ситуация развернулась на противоположную. Когда-то улыбчивые, предупредительные граждане планеты превратились в угрюмых, постоянно ожидающих импульса в спину людей. На каждый подозрительный звук, шаг, взгляд происходила незамедлительная дезинтеграция. А затем не нужны стали и они... Ни звук... Ни шаг... Ни взгляд... Началась превентивная дезинтеграция друг-друга. Запоздавшая попытка использовать армию для разоружения населения была изначально обречена - абсолютная защита легко раскладывала на нано-кирпичики как человека, так и танк, не замечая принципиальной разницы. Как итог - сейчас счастливая планета абсолютно пуста. Там не осталось ни одного человека...
Занятная история... Неожиданно я почувствовал усталость, словно всю ночь трудился на разгрузке мешков с сахаром.
- А, - слабо махнул рукой, - флотские байки...
- Ну, как сказать. - Окончательно окосевший в процессе рассказа собеседник достал из кармана брюк небольшую невыразительную коробочку с большой красной кнопкой на лицевой панели.
Я взял в руки - легонькая. Покрутил. Какое аскетичное исполнение - никаких пояснительных надписей или дополнительных тумблеров. С усилием вдавил тугую кнопку. Что-то щелкнуло и... Все. Удивленно посмотрел на рассказчика:
- И что? Это ты мне что подсунул? Щелкунчик?
- Дезинтегратор.
- Чего ж он ничего не дизентерирует? - не унимался я.
- А разве не сказал? Индивидуальные ручные дезинтеграторы активируются только в руках хозяина, получившего его от Вече.
С этими словами Карл забрал приборчик и навел на бармена. Прищурил один глаз и нажал кнопку. Хлюп! На месте андроида осталось только небольшое облачко пыли, медленно оседающее на палубу. Бутылка, из которой бармен наливал клиенту викторианское виски, с треском упала на стакан, и осколки с брызгами драгоценного алкоголя разлетелись в разные стороны.
- Ты чего делаешь!? - заорал неудачливый клиент, лишившийся оплаченной выпивки, и попытался привстать.
К сожалению, это было его последнее движение - далее только облачко оседающей пыли возмущенно колыхалось в приглушенном свете бара.
- Во! А ты говоришь - байки! - Кореш повернул ко мне разгоряченное, и по странной прихоти освещения казавшееся темно-синим, лицо.
Хлюп! И передо мною только серая пыль. От неожиданности я вдохнул это облачко и закашлялся в неудержимом приступе. Пока отхаркивал своего дезинтегрированного однополчанина, вокруг завязалась нешуточная потасовка - большинство посетителей ничего не поняли и с удовольствием полезли в драку. Хлюп! Хлюп! Лакийцев в этом баре оказалась критическая масса, и применение абсолютной защиты было уже не остановить. Неожиданно я увидел наведенный дезинтегратор, схватил тяжелый табурет и замахнулся для точного броска... ХЛЮП!
Пожилой уборщик, бурча под нос проклятия, устало подметал покрытый мелкой серой пылью пол опустевшего бара. Темная викторианская ночь плавно катилась к рассвету, а прекрасные луны - Раджас и Тамо - за горизонт...