Меня будит странный хлопок, в мгновение раскалывающий призрачные оковы утреннего сна. Открыв глаза и прислушавшись, понимаю, что вокруг только утренний щебет птиц и ровный шум просыпающегося города. Обычная утренняя тишина... Условная, конечно. Не хватает только задорного крика петухов, возвещающих окончание всевластия тьмы. Самое начало летнего дня щедро заполняет комнату солнечными зайчиками, облюбовавшими стены и потолок моей "берлоги". Воскресенье не настраивает на столь раннее прощание с мягкой кроватью, а поскольку источник звука себя больше никак не проявляет, я снова ныряю в сладостные глубины сна.
Окончательно пробуждает устойчивый людской гомон, доносящийся через открытую форточку. Давешний солнечный выводок одного за другим методично давит сумрачная тень, наползающая в комнату с севера. Судя по ощущениям, утро уже начало свое ежедневное перерождение в полдень. Потянувшись, чтобы хоть на мгновение отсрочить неприятный момент подъема, изрядно надоевший своей неизбежностью за рабочую неделю, я энергично вскакиваю с кровати.
За окном огромная сизая туча медленно и с достоинством поглощает Солнце, из последних сил пытающееся своими золотистыми лучами разорвать ненасытную пасть. Оставив дневное светило в его бесполезной борьбе с предопределенностью, перевожу взгляд на источник разбудившего меня шума. Во дворе дома, как отражение небесного монстра, колышется приличная такая толпа. И к моему вящему удивлению, в ней присутствуют не только завсегдатаи всех склок и скандалов нашего дома: баба Маня в окружении любопытствующих старушек да их вечные антагонисты - алкаш Серега с собутыльником Толяном, но и вполне добропорядочные граждане, редко проявляющие интерес к чему-либо, если это прямо не касается содержимого личных кошельков. Однако сегодняшнее утро сплотило всех в единый коллектив, окруживший что-то на детской площадке. Неподалеку затаилась пара УАЗиков со свеженаведенными надписями по бортам - "Полиция", что дает повод заподозрить сугубо криминальный характер события, нежданно сплотившего жильцов близлежащих домов. Что привлекло всеобщее внимание, сверху разобрать сложно - что-то бесформенное на детской площадке, вокруг чего замерло несколько фигур в мундирах. Стадный инстинкт неодолимо зовет и меня поучаствовать в этом развлечении. Быстро умывшись и хлебнув минералки из холодильника, я выхожу во двор, узнать подробнее что к чему...
Как оказалось, прямо посреди клумбы лежал человек, укрытый каким-то тряпьем с контрастным смешением цветов - белое с красным. Сразу становится понятна причина и разбудившего меня гомона, и мельтешение испуганных крестных знамений верующих по большим церковным праздникам подружек бабы Мани.
Первой мыслью приходит на ум откровенная экзотика: "Парашютист разбился?".
И за подробностями я обращаюсь к знатокам всех темных делишек в нашем микрорайоне - Сереге и Толяну. Местная "знаменитость" Серега являл собою классический вид алкоголика, обремененного характерными следами неумолимой силы всемирного тяготения: отечные мешки под глазами, обвисшие щеки, горестно опущенные плечи, вялая шаркающая походка. Его "корешок" Толян с некоторых пор приобрел столь же примечательную внешность, отчего многие считали их близкими родственниками. Накопленная "братьями" изрядная кредиторская задолженность позволяет мне без соблюдения китайских церемоний обращаться к ним по любому вопросу.
- Понимаешь, Владимырыч, - несмотря на то, что меня зовут Петр Ильич, Серега всегда обращается ко мне этим необычным именем. То ли производным от имени ныне здравствующего президента, то ли сросшимся в его беззубой щели вместо рта именем-отчеством вождя мирового пролетариата.
- Мы, б..., с Толяном только сели, е..., опохмелиться утречком, с..., как вдруг, еб... с неба, я бутылку мать его, б...!, с...!, раз...! У Толяна м..., е..., до сих пор, б..., руки, на ... , трясутся.
- Владимырыч! - подрагивающий голос Сереги становится до невозможности жалок. - Помоги, а? Мочи нет, б..., терпеть. Вот те х..., то есть крест! Ангел, б...! Кто бы мог предположить, е... его за ...!
Отсутствие зубов - либо результат их обиды на недостаток в давно прекратившем свой рост организме аскорбиновой кислоты, либо последствия короткой встречи с крепкими кулаками уличных хулиганов - делает речь местной достопримечательности лишь условно разборчивой. Немного удивившись проявившейся вдруг у Сереги набожности, я оставляю бессмысленную попытку найти смысловой выход из лабиринта выплеснутых нецензурных оборотов и невнятных аллегорий. Сую в трясущиеся руки пару хрустящих купюр и направляюсь к лежащей на клумбе загадке. И пока сотрудники полиции всецело поглощены поиском и опросом неуловимых свидетелей, я подбираюсь как можно ближе.
В небольшом углублении, которого вчера на этом месте точно не было, лежит кто-то с неестественно подогнутыми руками и ногами... И что самое удивительное, с двумя смятыми, наподобие бумажных, крыльями, принятыми мною издалека за скомканный парашют. Начинающиеся где-то за спиной, они поражают ослепительностью белизны, местами разорванной яркими кровавыми кляксами на перьях. Пока, находясь в каком-то умственном ступоре, смотрю на лежащего, в сознание проникают испуганные перешептывания бабулек:
- Ангел ...
Я оглядываюсь. Толпа, стоящая чуть на удалении, неестественно сумрачна и немногословна. И даже по своему обыкновению никто не тычет смартфоном в сторону погибшего, в надежде заполучить затем восторженные лайки в сети. Труп во дворе, стоит признать, зрелище хотя и неприятное, но за последние годы не такое уж и редкое явление. А чтобы вызвать такое всеобщее смятение у наших закаленных в лихие девяностые граждан? Здесь у нас всякое бывало: и наркоманы умирали от передозировки прямо на детских качельках; и приблудных алкашей находили в кустах за киосками, забитых насмерть бритоголовыми переростками; а совсем недавно одного "крутого" расстреляли в собственном автомобиле недалеко от подъезда нашего дома. Но в этот раз даже такие любители поскандалить по поводу и без повода, как Серега и Толян, уже успевшие "подлечиться" на выданные гроши, лишь испуганно перешептываются и, неумело повторяя за товарками бабы Мани, асинхронно крестятся. И полицейские в новенькой форме вокруг бродят, что совсем несвойственно для них - по-деловому строгие и хмурые.
Снова и уже внимательней рассматриваю погибшего, если такой оборот позволительно применить к ангелу. Это довольно дородный молодой человек в странной белой одежде, чем-то напоминающей древнегреческую тогу. Совсем некстати посещает мысль: "А носят ли ангелы трусы? И какому виду нижнего белья отдают предпочтение - семейным или купальным плавкам?". Отогнав крамолу, стараюсь быть как и все в меру печальным. Руки и ноги лежащего, судя по всему, совсем недавно еще ровные и гладкие, имеют вид расплющенного пластилина, с выпирающими в разные стороны обломками белоснежных костей. Лицо, возможно, и было красивым, но только от сильного удара о землю оно, как бы точнее описать - "поплыло" и "смазалось", а из глазных впадин отдельными каплями сочится алая кровь, создавая неприятное впечатление, что ангел плачет кровавыми слезами. О половой принадлежности вообще ничего определенного сказать невозможно: телосложение и формы конечностей, насколько возможно судить, кажутся слишком грубыми для женщины, но излишне женственными для мужчины. И вообще, вся эта нерадостная картина вызывает у меня чувство отвращения. Создается впечатление, что этот, будь то человек или ангел, был сброшен с летящего в стратосфере самолета и на огромной скорости врезался в клумбу с цветами на нашем дворе. А белые крылья, изломанные и потерявшие свою форму, вообще заводят в логический тупик. Если это ангел, то почему он упал? А если это человек, то почему у него из спины торчат два белоснежных крыла? Я тайком подбираю одно из перьев, во множестве вонзившихся, подобно стрелам, в землю вокруг места "крушения" - почему-то на ум приходит именно такое название.
Подъехавший на иномарке молодой парень в черной куртке с надписью "Прокуратура" тут же требует от силовых сотрудников очистить место происшествия. Полиция, словно пробудившись от векового сна, принимается энергично исполнять указание, отгоняя любопытных как можно дальше от погибшего. Худющий человек, довольно неприятной наружности, неуловимо напоминающий мои детские представления о лике смерти, до того отстраненно дожидавшийся приезда прокурорского работника, начинает осмотр погибшего, грубо ворочая искалеченное тело. В сторонке за работой судмедэксперта терпеливо наблюдают огромные мужики, подпирая могучими плечами свои хищнически слетевшиеся труповозки. Переглядываясь с конкурирующими битюгами, растирают огромные волосатые ручищи, словно готовясь к побоищу за вожделенный заработок. Удостоверившись, что крылья действительно являются частью тела неизвестного, я покидаю место столпотворения и иду домой.
Часы досчитывают последние мгновения одиннадцатого часа. По оставленному включенным телевизору идут последние новости. И я добавляю громкость. Молоденький репортер, смешно шепелявя, сбивчиво рассказывает о падении неизвестного мужчины прямо на Красную площадь в Москве. По неряшливо отснятой картинке ничего нельзя толком разобрать. В общем мелькании кадров только кровавое месиво, оставшееся от человека на брусчатке, показано во всевозможных деталях и ракурсах. И что удается хорошо разглядеть - разбившийся также обладал белоснежными крыльями.
После экстренного выпуска продолжается прерванный юмористический концерт. Холёненькие мужички в дорогих костюмах привычно заполняют эфир россказнями ни о чем, примитивными физиологическими параллелями, перетряхиванием грязного белья. От их банальных шуток челюсть сводит почище лимонного сока. Пощелкав по каналам и не найдя больше сообщений о падениях в нашем городе или в Москве, я готовлю себе завтрак. Утреннее событие вызывает какое-то неясное чувство в районе сердца. Неуверенность? Тоска? Тревога?
Пока ем приготовленную на скорую руку яичницу, все гадаю - кто же эти странные существа? Люди... Ангелы... И неужели сообщение из Москвы аналогично происшествию в нашем городе? Сейчас я уже не уверен в том, что недавно лицезрел своими собственными глазами.
Что-то заставляет прислушаться к радио, непрерывное бормотание которого давно присутствует привычным фоном, обычно никак не затрагивающим сознание. Добавляю звук. Будничным голосом ведущий рассказывает о том, что в различных районах нашего города сегодня утром обнаружено семь мужчин, судя по полученным повреждениям, упавших с огромной высоты. О наличии или отсутствии у них крыльев - молчок. Официальные власти никак не комментируют происшествия. В общем, сообщение заканчивается детективной банальщиной:
- Полиция ведет расследование.
Сидеть в такой день дома одному становится откровенно жутковато. Стены однушки, до того казавшиеся родными, неожиданно начинают наступать со всех сторон, окружая строгой геометрией прямых углов, давя на психику, стараясь надежно запереть меня в тесной ловушке. И я вырываюсь из плена бетонных стен - выхожу на улицу к людям. Подспудное ожидание ужасающих перемен, правда, безотрывно плетется следом...
Но... Ничего особенного во дворе не происходит. Все как всегда. Обычный летний день. Воскресенье. Тяжелые тучи уже затянули своими рыхлыми телесами все небо от края до края, не оставив и следа от сгинувшего в них Солнца. Труп со двора убрали бравы молодцы из победившего похоронного бюро; толпа, рассыпавшись на отдельных индивидуумов, убралась сама, как только исчезла причина, объединявшая всех в безликую массу. Кто-то, несмотря на выходной день, куда-то заспешил по своим житейским делам, кто-то праздно шатается, будучи давно изрядно пьян. Наркоманы стайками кучкуются у подъездов, закатывая газа и временно наплевав на окружающую их унылую реальность. Пара лишенцев кропотливо копошится в невывезеных сегодня мусорных баках. И лишь бестолковые дети, радуя своим задором, носятся по двору, затаптывая брошенные наркоманами шприцы и следы утреннего происшествия. В общем, все как обычно. Но...
Хочется дурниной закричать:
- Люди! Что-то должно измениться! Проснитесь!
Сдержав неожиданный порыв, я решаю начать действовать - первым делом захожу в ближайший охотничий магазин и приобретаю пару сотен патронов для карабина. Что-то подсказывает, что в ближайшие дни оружие понадобиться полностью готовым к применению. Вернувшись груженым под завязку домой, сразу же ныряю с головой в Интернет. Официальные новостные сайты завалены экстренными сообщениями - речь идет уже о шестнадцати упавших в Москве, нескольких в Санкт-Петербурге и других городах России. Международные новости так же пестрят короткими заметками о найденных разбившимися мужчинах. Но, сколько я не присматриваюсь к видеосюжетам, нигде не замечаю крыльев. На кадрах с мест происшествия рядом с погибшими вроде бы мелькают белоснежные перья, но в этом я совсем не уверен. Может крыльев и не было, а упавшие обычные люди? Но, с другой стороны, видео могло быть просто ловко подкорректировано, чтобы не вызывать лишних волнений у пребывающего в воскресной прострации населения. Но меня успокаивать поздно - я просто чувствую, как повсюду происходят странные и ужасающие в своей нереальности события...
Более обильный урожай получаю от соцсетей - вот где благодатная почва для поисков. Даже точнее это назвать не почвой, а самым настоящим навозом. Перелопачивая весь этот контент, чувствую себя этаким ассенизатором, погрузившемся с головою в родную стихию. Но здесь отделить зерна от плевел еще сложнее, чем на официальных сайтах - кто целенаправленно вводит читателей в заблуждение ради ему одному известных мотивов, кто бездумно перепечатывает непроверенную информацию, а кто, и запросто искажая ее, таким образом шутит. Отличить реальные фото с мест гибели от наводнивших сети отредактированных подделок, отфотошопленых картинок и просто фото-жаб, не представляется возможным. Этот сопутствующий шум полностью топит в себе любые крохи важной информации. Что, возможно, и подразумевалось изначально невидимыми кукловодами...
Мир, еще пару дней назад казавшийся таким привычно незыблемым, начинает стремительно меняться. Все сходится к тому, что в этот день в различных частях света рухнуло с небес не менее пары сотен... Только вот кого? Мысль, что упавшие на самом деле ангелы, заставляет трепетать в предчувствии наступающего конца света. Но почему они вдруг упали именно сегодня? Что такое произошло в мире в эту ночь? И почему они мертвы? Ангелы, насколько я знал, должны быть бессмертными. И это самое слабое звено в цепи моих безупречных рассуждений. Вопросы, вопросы... Они тянутся бесконечной вереницей, цепляясь один за другой, выуживая из глубин подсознания самые мрачные образы. Судя по всему, наступает тот самый Армагеддон, о неизбежности которого пару-тройку последних столетий нам твердили ревнители божественного... Только вот на стороне погрязшего в грехах человечества, кажется, с сегодняшнего дня в нем участвовать стало банально некому.
Весь выходной день трачу на приобретение продуктов и медикаментов, пытаясь сделать запасы на продолжительное время. Во всей этой ситуации меня радует только одно: перед лицом наступающего хаоса я предстаю совершенно один - не связан ни семейными, ни родственными узами... И уже вечером, лежа в постели, удовлетворенно пересчитываю приобретенные продукты и лекарства. Патроны к карабину заботливо приготовлены и лежат мрачно поблескивая в ожидании своих жертв. Так удачно поставленные пару лет назад решетки на окнах и балконе надежно ограждают от вторжения с улицы. Я полностью готов, как минимум, к двухмесячной осаде, конечно при условии отсутствия у нападающей стороны стенобитных орудий. С этими приятными мыслями и засыпаю...
С утра на работе только и разговоров, что о загадочных происшествиях в воскресенье.
- Это божий промысел, - уверенно высказывает свою религиозную версию неожиданно ставший в постперестроечное время весьма набожным Николай Феоктистович. - Всадники апокалипсиса все ближе и ближе. Ужо слышен их топот...
- Бога нет, - категорически вступает в давно ставший привычным спор закаленный еще в партийных склоках бывший наш парторг Сеня, - очередные сказки от желтой прессы. Им лишь бы написать какую-нибудь ерунду, а вы все - ля-ля-ля, языками всегда готовы помолоть. Нет чтобы работать...
Я сижу, помалкиваю, не особо горя желанием заниматься бестолковым переливанием из пустого в порожнее, каким бы оно - это порожнее - ни было. Наш конструкторский отдел когда-то проектировал тяжелые трактора и танки, сейчас же занимается подработками от случая к случаю, в основном всякой мелочевкой и оснасткой. Поэтому времени у всех на поболтать - вагон. Опять же кульманы ушли в далекое прошлое и, сидя за компьютером, создавать видимость работы не составляет особого труда. Чем все без зазрения совести и пользуются.
- Это Мафия, - авторитетно вставляет в дискуссию яркий представитель отряда конструкторов первой категории Степаныч, - она захватила все и выбрасывала с самолетов трупы, после того, как извлекла из них все органы.
- Все? - переспрашивает ехидно Антон, обитатель противоположного полюса из молодых конструкторов, которые в отличие от старожилов даже не держали в руках легендарные кохиноровские карандаши. - А поподробнее об этих всех...
Степаныч пропускает едкое замечание от пребывающего еще в зародыше конструктора и, горестно вздохнув, наверное об этих самых органах, ныряет под стол. Откуда тотчас раздается характерное побрякивание стекла о стекло. И я бы тоже занырнул, но у меня к сожалению, брякать и булькать нечем, разве что растворимым эрзацем кофе.
- А я слышала, что это были ангелы...
Оглядываюсь на знакомый голос. Элька. Сидит за своим компьютером и внимательно смотрит на меня. Но наши редкие свидания меня абсолютно ни к чему не обязывают, о чем она прекрасно осведомлена. И я лишь холодно киваю ей приветственно головой.
Упоминание небесной братии заставляет отдел на мгновение примолкнуть. Хотя верующие из нас, как из коровы скаковая лошадь. Может всем нам и отправлен этот знак свыше, чтобы изменить отношение к бытию?
- Ерунда это все, поповские бре...
И не успевает Сеня закончить свой атеистический пассаж, как в отдел заявляется наш начальник. Все тут же утыкаются носами в мониторы, вовремя вспомнив, что у каждого невпроворот работы.
Первым делом Фрол Леопольдович останавливается перед столом Эльки и, наклонившись, что-то похабненько ей шепчет. Мне наш начальник никогда не нравился. И в этом я, конечно же, далеко не одинок. Это же так естественно - держать сложенную фигу в левом кармане. Почему в левом? А как же за руку здороваться, если вдруг он снизойдет с небес до рукопожатия? Опять же вступать в пререкания всегда себе дороже. Помня об ежеквартальной премии... Но это было актуально еще в прошлую пятницу. Воскресное утро все кардинально меняет. Какой смысл раболепствовать и восхищаться "недюжинными" организаторскими способностями, если не факт, что дотянешь до зарплаты... Не говоря уже о положенной премии.
- Фрол Леопольдович, а что вы думаете о воскресных падениях? - Подобострастно задает вопрос Степаныч. - Уж не Мафия ли это заправляет?
- Кхм, - Леопольдыч нехотя отлипает от Эльки, - Вы о новостях?
Отдел дружно готов внимать откровениям от Самого.
- Кхм, так это... - Начальник делает театральную паузу, то ли нагнетая напряжения, то ли не имея в голове готового ответа, - По новостям сказали, что пассажирский самолет разбился.
- Мафия взорвала?
- Нет. Какая может быть мафия в России? Мы ж не Сардиния какая-то. Обыкновенная авиакатастрофа.
Большинство присутствующих такое объяснение вполне устраивает. И, главное, не требует от каждого каких-то дополнительных усилий - ни физических, ни умственных, ни профсоюзных, ни тем более духовных. Да и личный кошелек не затрагивает. Меня же весь этот цирк утомляет как никогда ранее - и умствования от недалекого начальника, ставшего им лишь по прихоти какого-то важного родственника; и работа большинства сотрудников только лишь напоказ; и приятие всеми лубочной картины мира, грубо намалеванной средствами массовой дезинформации. Местная атмосфера давит на меня со всех сторон совсем как вчерашние стены личной 'берлоги'. И я решаю вырваться, как и давеча:
- Фрол Леопольдович, дайте мне расчет.
Окружающие удивленно отрываются от лика "обожаемого" начальника, переводят взгляды на меня. И я встаю в окружении этих "софитов" коллег, как эквилибрист на сцене цирка.
- Что такое? - Брови босса приподнимаются, образуя знак вопроса.
- Хочу уволиться по собственному желанию. И без отработки.
- Это невозможно. Две недели, это как минимум. Иначе никаких выплат.
- Мне все равно.
- Тогда никто не держит.
Я быстро собираю вещи и выхожу под неодобрительный гул уже бывших коллег.
- Петр! Подожди... - За мною вслед выскакивает в коридор и раскрасневшаяся Элька. - Что случилось?
- Ничего. Надоело все. Хочу кардинально изменить свою жизнь...
- А, я?
- Что, ты?
- Мы...
- Нет никаких мы, - грубо перебиваю временами-подругу, как и остальные коллеги в мгновение ставшую бывшей. Мир вокруг стремительно меняется, и одному выживать, без этой обузы, будет проще. Пока иду по коридору, слышу тихий плачь. Сброшенной обузы...
К моему удивлению вечерние новости сегодня вообще ничего не сообщают об упавших, словно их и не было никогда. И если бы не видел ангела своими глазами, то, конечно же, никому и не поверил, пускай даже мне о нем рассказывал сам президент страны...
Последующие дни, наконец оставив опостылевшую и ставшую в наступающем хаосе бесполезной работу, я безвылазно сижу в своей крепости и внимательно слежу - штудируя прессу, прослушивая радио, путешествуя в Интернете - за любыми, пускай даже незначительными, изменениями в жизни страны и мира. На удивление, все идет давно устоявшимся путем... Обычные убийства на улицах: ошалевшие от безнаказанности мажоры, спьяну давящие зазевавшихся на пешеходных переходах прохожих; бандиты с их разборками за контроль над торговыми точками города, впрочем, не гнушающиеся прихватить с собой на тот свет и парочку случайных свидетелей; перестрелки в ночных клубах от любителей острых ощущений. Не говоря уже о давно ставших привычными избиениях, изнасилованиях, временных комендантских часах в южных регионах страны, гигантских пожарах лесов Сибири - в общем, рутинная жизнь большого государства. Не назвать же, в самом деле, дьявольскими кознями пенсионную реформу. Да и по всему миру каких-то из ряда вон необычных катаклизмов не наблюдается: землетрясение в Мексике с человеческими жертвами, очередная вспышка смертельной болезни в Китае, пара разбившихся пассажирских самолетов, небольшие военные заварушки на всех континентах, жадно поглощающие молодых парней, - ничего нового и странного, что можно было бы трактовать, как последствия исчезновения ангельской защиты.
Может бесконтрольно разлившаяся нефть из налетевшего на мель супертанкера? Измазанные в липкой черной жиже поникшие птицы; когда-то белоснежные пляжи, в изобилии заполненные дохлой рыбой и умирающими дельфинами... Но это больше напоминает конец света для попавших в нефтяное пятно живых существ, чем для людей. Да и назвать это, памятуя о том же Мексиканском заливе, последствиями недавних событий, язык не поворачивается - слишком узнаваемые за последние десятилетия кадры...
В один из дней ожидания Армагеддона, решаю посетить церковь. Песнопения, волшебный перезвон колоколов, молящиеся верующие. В Бога и ангелов с дьяволом, до этих событий, я не верил и в божьих храмах никогда не бывал. Но на вопросы, появившиеся в день падения, за прошедшее время так и не появилось ответов. И стоило их поискать там, где это все знакомо, так сказать, из первых рук.
Внутри храма царит полумрак. Тишина. Горящие пред образами свечи и отсутствие столпотворения. Я некоторое время брожу среди редких молящихся в поисках проявлений наступающего апокалипсиса. Атмосфера спокойствия и умиротворения. Только непонятно - то ли местный люд даже не заметил павших ангелов, то ли их не страшат приближающиеся катаклизмы. Заглядываю в лавку при церкви. Иконы, вездесущие восковые свечи, какая-то церковная утварь. Торговля поставлена на широкую ногу и ценники здесь на все вкусы и кошельки. Обычный магазин с рыночным подходом к торговле.
- Можно вам задать вопрос? - Останавливаю проходящего мимо служителя в черной рясе.
- Слушаю вас. - Тот останавливается и внимательно смотрит на меня. Но не пойму, участие ли это или сострадание к моему затянувшемуся блужданию во тьме.
- У меня небольшая проблема. Я не знаю, крещен ли в детстве. Вы сможете подсказать?
Тот скользит взглядом с головы до ног.
- А сам-то веруешь в Бога?
- До того как упали ангелы, не верил, но теперь я не уже не так уверен.
Вижу, что мой, казалось бы, элементарный вопрос заставляет священнослужителя заглянуть в самую глубину своих профессиональных познаний. Помешкав минутку, он отвечает:
- Мне такого дара Бог не передал. Наверное посчитал излишним в моей деятельности простого служителя.
Я удивлено взираю на представителя Бога на земле. Как так, проводнику таинства крещения не дано различать крещенного и нехристя? Такое разве возможно? Что это за таинство, не оставляющее никаких видимых для посвященного знаков? Пока кручу эти вопросы в голове, батюшка продолжает втолковывать неофиту:
- Во-первых необходимо истинно уверовать в Бога, затем пройти катехизацию, и только после этого, если будете согласны с учением православной церкви, возможно будет принять таинство крещения...
- Вы слышали о падении ангелов? - непочтительно прерываю затянувшийся монолог.
Тот нисколько не обиженный этаким нахальством благостно смотрит на меня:
- Ерунда это. Бесовщина какая-то.
- В смысле? Это не ангелы пали? Я видел одного своими собственными глазами. И два белоснежных крыла у него за спиной.
- Обычные происки дьявола. Ангелы, они же бестелесные и не могут погибнуть, так как бессмертны. Тебе более необходимо думать о собственной бессмертной душе, совершаемых грехах, и не увлекаться внешними проявлениями материального мира, какими бы они не были...
Мы помолчали.
- А ангелы... Считай, что это знак Господа нашего Христа, чтобы попытаться простому обывателю увидеть за кажущимся несовершенством этого мира проявления его вселенской любви.
И уже когда я собираюсь уходить, напутствует вслед:
- Выбор за тобой: бессмертие души и вечное блаженство или Тьма неведения Его.
Из церкви выхожу с теми же вопросами, что и заходил. А что я, собственно, ожидал узнать... Ведь, и в самом деле, не закрывать же церковь, если Бог отвернулся от нас?
И не проходит даже пары недель, как поразительным образом отовсюду исчезает информация о павших. У меня начинает складываться впечатление, что все, и не только официальные СМИ, но и падкая до хайпа блогосфера, просто постарались забыть о мистических событиях. Неостановимый поток событий в жизни человеческого муравейника быстро затмевает новыми историями недолгий ужас от падения ангелов. Я же, оказавшись в ситуации с неограниченным запасом свободного времени, уже более по привычке стараюсь просмотреть как можно больше ресурсов, пытаясь там обнаружить признаки начала упадка, необратимого гниения культуры и всего нашего общества. Но ничего подобного не нахожу. С голубых экранов, как всегда, стекает, бесполезная для нормальной души безвкусица. Одна и та же, давно порядком надоевшая теле-жизнь: шоу-бизнес с бесконечной чередой однообразных унифицированных звезд; солдафонский юмор по всем каналам в передачах, считающих себя юмористическими; условно денежные лотереи, сулящие миллионы победителю, заставкой которых я бы сделал большую фигу; выступления уважаемых депутатов, от вида которых возникает твердое убеждение, что их основная профессия не законы принимать, а веселить народ на праздниках. Всего более под определение наступающего конца времен подходят многочисленные ток-шоу с непонятными главными участниками, чьи перипетии жизни лучше забыть как страшный сон... Бесконечные клоны сериалов? А может, политические обозреватели, идеологически выверено рассуждающие в нужном русле. Либо недавно влившееся в семью четвертой власти блогерское сообщество. Но оно проявляло себя во всей "красе" еще задолго до падения...
Чем больше минует времени, тем больше сомневаюсь в том, что видел в тот проклятый день. Неужели, мне только показалось, и к нам во двор, действительно, случайно упал какой-нибудь зазевавшийся парашютист? Но если все было именно так, как я видел и понял, и это, действительно, был день, когда упали ангелы, то почему в нашей жизни, ровным счетом, ничего не изменилось? Пусть даже в худшую сторону? Во всяком случае, это был бы знак, что Всевышний окончательно разочаровался и наконец отвернулся от созданного им мира. И хоть кто-то нас до этого защищал...
А так?
Кто мы, и где живем?
И что это за мир, если даже упавшие ангелы, как оказалось, ровным счетом ничего не значат!
...
Меня будит странный шум, в мгновение ломающий непрочные оковы утреннего сна. Кто-то громко хлопнул дверью? Я оглядываю комнату, едва освещенную в это сумрачное утро. Не обнаружив ничего необычного, пытаюсь опять уснуть. Но странное чувство, подобное возникшему в день падения ангелов, отгоняет и так некрепкий сон.
Вдруг понимаю, что мне не дает уснуть предчувствие - сегодня что-то должно произойти...
Встаю, заглядываю в ванную, в которой не был уже несколько дней. Незаметно для себя я в последнее время перестал умываться, мыть посуду, убирать за собой. Да и, в самом деле, смешно заниматься такими мелочами, когда все человечество стоит на самом краю пропасти, на дне которой только беспросветный Ад. И во двор перестал выходить: не могу смотреть на эти довольные лица, окружающие меня со всех сторон. Слепцы! Им был дан знак свыше, но никто ничего не понял. Все продолжают жить, как жили раньше. Появившееся в день падения ангелов чувство, что кругом ущербные в духовном плане калеки, стало неоспоримой уверенностью. Я помню все: как эти уроды хихикали, глядя на гибель бессмертных; белые крылья вызывали у них только чувство брезгливости; и как одного из ангелов грубо запихнули, не проявив должного уважения, в перевозку человеческих трупов. Весь этот шабаш на костях в Интернете...
Ногу что-то настойчиво колет. Сунув руку в карман брюк, вынимаю перо, подобранное около разбившегося ангела. И стоит лишь взглянуть на него, как все становится кристально ясно. Это знак свыше. Как же долго! Но теперь все позади - сомнений быть не может.
Достаю карабин. Тщательно протираю вороненный металл. Работа, ради которой он и был создан, ждет. Зовет нас. Загнав патрон в ствол, выхожу на балкон. Вот они... Паразиты мироздания. Извиваясь, ползут по жизни, подобно червям на асфальте после дождя. И нет в них чувств - все давно с гарантией ампутировано сильными мира сего.
Я льну к прицелу. Полненький мужчина расслабленно идет по улице, вполне довольный собой и своей жизнью. И даже не подозревает, что ангел смерти уже распахнул над ним свои черные крыла.
Вдох-выдох... Задержка дыхания... Палец плавно тянет спусковой крючок... Плечо в ожидании удара прикладом рефлекторно каменеет. Резкий неожиданный хлопок, и мое проклятие, подкрепленное пулей, на мгновение связывает мужчину и карабин. Дернув головой, от которой в разные стороны брызгают осколки черепа и кровавые ошметки, жертва заваливается на бок. Я... Странное ощущение... За моей спиной упруго распахивается сама Тьма. Это крылья... Черные, как ночь... Необъятные, как сама Смерть...
Для разминки делаю несколько коротких взмахов. Новенькие, скрипящие черными перьями крыльями... Поднимаю вихрь из ставших ненужными вещей. Прозревшим взглядом окидываю ползущих внизу жалких уродцев на теле вскормившей их Матери-природы. Ничего, я готов освободить ее от этого проклятия. Встав на перила и балансируя на краю, собираюсь с духом.
Все. Пора. Мое время пришло.
Отметаю старую жизнь подобно шелухе и шагаю навстречу новой... Жизни? Смерти?
Над притихшим городом во внезапно потемневшие небеса взвиваются семь теней. Легко взмахивая крыльями, черными, подобно цвету одарившей их новой жизнью, целеустремленно устремляются в одном им известном направлении.