Два стражника по одним им известным приметам выхватили из разношёрстной толпы, поутру заходящей через главные ворота в город, невысокого мужчину в чёрном плаще. И тот даже не стал возмущаться, крича банальное - За что!? Молча остановился, отчего деловито шагавшие следом селяне один за другим начали натыкаться на внезапно образовавшуюся преграду, непонимающе вертеть лохматыми головами и затем обтекать её с обеих сторон.
- Тебе туда, - один из охранителей главных ворот алебардой подтолкнул задержанного в сторону деревянной караулки, притулившейся прямо у крепостной стены.
Каморка, куда завели мужчину, оказалась тёмной, грязной и совсем маленькой. Возле одинокого стола было только два стула по обе стороны, и на одном из них сидел худой писарь в коричневом реглане. Один его глаз косил куда-то в сторону, под носом висела капля влаги. Писарь периодически начинал натужно кашлять, утирая затем рот рукавом. Сопроводивший мужчину стражник толкнул его на свободный стул:
- Из карманов всё на стол.
Задержанный спокойно выложил перед писарем: шесть монет серебром, одну золотую, довольно чистый платок, изрядно измятую бумажную справку с плохо читаемой, расплывшейся печатью королевского секретариата, игральную карту трефового туза. Карта выглядела совершенно новенькой, а на ощупь была твёрдая и гладкая - этакая стеклянная пластинка. Стражник мельком глянул на выложенные "богатства", попытался согнуть карту, что ему не удалось, хмыкнул и бросил её обратно на стол. Вышел из каморки.
- Кто такой? Куда идём? - не глядя на задержанного, писарь небрежно окунул перо в чернильницу и, усердно сопя, начал что-то медленно корябать на листке бумаги.
- Чистильщик Пистос из Монахоса. Иду в город.
- Чистильщик? - Необычным ответом мужчина заслужил короткий взгляд разнонаправленных глаз. - Чего будем чистить?
Назвавшийся Пистосом пожал плечами:
- Ещё не знаю. Надо осмотреться.
Писарь шмыгнул носом и продолжил свой нелёгкий труд. Перо громко скрипело, писарь сопел, кашлял, утирал рукавом нос, мужчина без интереса смотрел перед собой на заплёванный пол.
- Впервые у нас в Городе?
- Да.
- Знакомые, родственники?
- Нету.
- В Городе запрещены - попрошайничество, воровство, открытый блуд, дуэли, оскорбление Магистрата, предсказание будущего и колдовство.
- Что не запрещено, разрешено? - отведя взгляд от пола, поинтересовался Пистос.
- Смотря что не запрещено.
- Ясно.
Писарь задал ещё несколько ничего не значащих вопроса и с богом отпустил задержанного.
Выйдя из караулки, Пистос огляделся. Жизнь в Городе, стиснутом со всех сторон высокими крепостными стенами, активно бурлила во всём её разрешённом и запрещённом разнообразии: попрошайки приставали к прохожим, хватая худыми грязными руками за подолы платьев; многочисленные селяне и торговцы несли в руках, катили на тележках либо везли в подводах товар на большой городской рынок; блудницы, откровенно задирая подолы платьев, зазывали на минутку зайти с ними за угол; карманники с чуткими носами по-свойски шныряли в непрерывном потоке людей; цыганки предлагали за бесплатно наврать про ожидавшее клиента радужное будущее...
- Не нравится мне этот город, - пробормотал Пистос и влился в текущую меж каменных домов толпу...
Для временного проживания он выбрал небольшой постоял двор, что порекомендовал продавец оберегов. Одинокому путешественнику приглянулись уединённость от городской суеты, малое число соседей по комнате и пожилой немногословный хозяин. Осмотрев нового постояльца с ног до головы и о чём-то поразмышляв, тот согласно кивнул. Получив пару монет серебром, проводил до небольшого помещения с соломенными тюфяками прямо на земляном полу и хлипкими перегородками, разделявшими общую комнату на индивидуальные каморки. Продолжительный стаж бродяжничества позволял по достоинству оценить немудрёный комфорт. И получив гарантированное место на ночь, Пистос двинул в город по своим делам.
Торговый день наводнил город пришлыми торговцами, многочисленными покупателями, бережно хранящими в кожаных мешочках на поясе монеты для оплаты покупок, и ещё более многочисленными зеваками, у которых за душой не было ни мешочка на поясе, ни даже единственной монетки серебра. Тут же отирались карманники, блудницы, цыганки и прочая шайка-лейка, всегда сопутствующая большому скоплению людей. И каждый здесь занимался своим делом - продавцы нахваливали свой товар, а покупатели пытались сбить цену; зеваки глазели, порою даже для вида прицениваясь, чем изрядно раздражали предприимчивых торговцев; воры обчищали карманы очередного бедолаги; блудницы периодически отлавливали в свои сети охочих до жарких ласк мужиков; цыганки безбожно врали о будущем наивным клиентам; и только гвардейцы сидели в своём шатре и привычно ничего не делали.
Пистос не принадлежал ни одной из этих групп по интересам. Он искал местного префекта от Лиги Смотрителей.
- Какой красавчик, - молоденькая блудница перегородила дорогу.
Была она неплоха собою, ещё не успев окончательно опуститься на самое дно профессии, и покуда большей частью бултыхалась у поверхности зловонного болота разврата. Но годы шли, и трясина доступности тела уже сказывалась на облике - в заигрывающе вульгарной речи, в яркой, кричащей подаче себя, предпочтениях в ничего не скрывающей одежде. Пистос оглядел блудницу с длинных под поднятым подолом ног до причёски из распущенных волос. Та посчитала внимательный взгляд согласием и, схватив под руку, потащила за угол. Пистос и не сопротивлялся. Он уже оценил распутницу. И теперь шёл легко, не мешая заводить себя в темноту подворотни. Когда шум улицы стал едва слышен в этом лабиринте из каменных проулков, из ближайшей тени выделились три устрашающего вида фигуры.
- Э-э, мужик. Гони монету, - пророкотал низким басом один из подошедших. Три здоровяка своим видом не оставляли и капли сомнения в профессиональном роде деятельности.
- Давайте угадаю... Наверное, что-нибудь интеллектуальное? Гоп-стоп, разбой, убийство? - нисколько не растерявшись, ехидно спросил Пистос. Словно и не смертельная опасность покинула укрывавшую её тень.
Бугаи переглянулись. Реакция жертвы выбивала из давно сложившегося стереотипа грабежа. Что-то явно шло не так. Самый здоровый осторожно двинул вперёд. Пистос вынул из кармана карту и неуловимым движением ловко швырнул прямо в самого смелого. Карта, чиркнув по шее, сделала в воздухе небольшую горку и послушно вернулась обратно в руку Пистоса. А, казалось бы, незначительная царапина на шее вдруг брызнула алой кровью, густо окрасив ближайшую стену. Бугай бестолково попытался её остановить, зажав огромной ладонью. И пока он беспомощно боролся со смертельной раной, жертва, неожиданно переродившаяся в охотника, стремительно метнулась между оставшихся двух и всё той же картой, зажатой меж пальцев, перерезала обоим горло. Уже через несколько секунд три корчащиеся в предсмертной агонии жертвы лежали у ног своего палача.
Блудница, окаменев, наблюдала за короткой расправой.
- Они меня заставили. Я не хотела. Они бы меня убили, - начала скороговоркой бормотать, пока три её товарища сучили ногами в огромной луже растёкшейся крови.
- Верю я, - смиренно ответил Пистос.
Когда он покидал проулок, четыре трупа остались ожидать, когда их обнаружат похоронщики.
Дом префекта, прятавшийся на самом краю Города, выглядел запущенным и нежилым. Что как бы свидетельствовало...
Пистос плечом выдавил входную дверь и зашёл внутрь. Беглый осмотр подтвердил догадку. Люди покинули этот дом, оставив его на попечение серых крыс, и всё имущество, обычно скрашивающее жизнь хозяев, аккуратно вывезли с собой. Никаких намёков на нынешнее местообитание префекта обнаружить не удалось. Судя по всему, он умышленно скрыл все следы.
Получила объяснение прогрессирующая деградация Города - даже элементарную зачистку в последнее время никто не проводил, пустив всё на банальный самотёк. Что и привело к царящим повсюду порядкам. Точнее - к его отсутствию.
Задача менялась - сперва требовалось найти беглеца. При том, беглеца, умевшего и убегать, и прятаться. И Пистос двинул на большой городской рынок. Там ошивались те, кто мог помочь с решением этой задачи.
Рынок уже пережил суету пика торговли, и всё потихоньку начинало стихать. Поток покупателей и зевак изрядно поредел, торговцы помаленьку сворачивали товары, в уме прикидывая сегодняшнюю прибыль. Шайка-лейка, предпочитавшая унылому законопослушанию мутные делишки, так же помаленьку отходила от напряжёнки дня.
Пистос медленно шёл среди торговых рядов в ожидании поклёвки. А чтобы сработало наверняка, пришлось заблаговременно самому тиснуть богато разукрашенный денежный мешочек с пояса какого-то чиновника Магистрата. В чём тот, скорее всего, и не ощутил какой-то значительной потери.
Когда Чистильщик почувствовал едва уловимое прикосновение лёгких пальцев, он, мгновенно крутанувшись на месте, перехватил руку карманника. Вором оказался паренёк лет двенадцати. И когда он ощутил железную хватку, глаза расширились от неподдельного ужаса.
- Стоять! - Пистос не оставил незадачливому воришке и шанса, чтобы вырваться и убежать.
- Ваша честь, прошу, отпустите меня, я ничего не делал, шёл мимо, случайно запнулся... И вот...
- И вот, твоя ручонка оказалась на моём кошельке.
- Нет-нет... Что вы. Кошелёк не ваш. Это кошелёк начальника торговли Магистрата. Он сегодня собирал подати с торговцев.
- Подати?
- Ну, как подати. Скорее поборы. Ведь это его поляна.
- Ага. Ладно. Ты мне не нужен. Нужна информация об одном человеке. Поможешь, и все подати будут твои.
Пистос потряс перед носом паренька заманчиво бренчавший содержимым мешочек. Неожиданное предложение обрадовало воришку. И тот столь интенсивно закивал, что все вихры на голове пришли в движение.
Чистильщик достал карту, показал пареньку.
- Видел такую?
- Видал. Но не туза. Шестёрку. Виней.
- Как шестёрку? - удивился Пистос. - Не должно быть никаких шестёрок. Впрочем...
Он задумался. Вариантов, на самом деле, было только два - либо в Город проник кто-то из низовых членов, а он об этом ни сном, ни духом, либо префект растерял всю свою силу, скатившись с пиковой десятки до шестёрки. И последнее казалось наиболее вероятным. Что многое объясняло в нынешних реалиях.
- У кого видел карту?
- Её свистнул Малой и отдал старшому. У того и видел. Давно, правда.
- Веди.
- Куда? - испугался паренёк. Был он худ и грязен, но большие голубые глаза сверкали живыми искорками.
- К старшому.
- Он же меня у всех на глазах порежет.
- Не дрейфь. Если станется, что способен порезать, я его первым порешу. Тебя как кличут?
- Смык.
- Давай, Смык. Пошли. Времени в обрез.
И Пистос пошагал вслед за юрким сопровождающим.
- Стоп.
Помощник послушно замер. Пистос, задрав голову, смотрел на трехэтажное здание. Там, на балконе второго этажа, стоял абсолютно голый мужик. Облокотившись о витые перила, расслабленно курил огромную сигару. И был он настолько толст и бел телом, что со стороны казалось будто это дрожжевое тесто нагло прёт из маленькой кастрюльки. Ажурный балкончик под непомерным весом даже слегка перекосило.
- Так это же наш судья, - разочаровано протянул воришка, - Отдыхает в гостинице.
- Что-то он мне не нравится. Аура очень нехорошая.
Не поняв, что у судьи нехорошее, Смык пояснил:
- Жена у него четвертый раз беременна, и люди говорят - любовница тоже. Так что, с аурой у него полный порядок.
- Я не о том. Хороший судья?
- Да как сказать. Старшой говорил, что знаток права - кто больше даст, тот и прав. Наверное хороший. Во всяком случае, считает очень хорошо, когда дела доходят до денег. А загородная вилла у него... Ого-го!
Пистос достал свою карту, мельком глянул на неё.
- Я сейчас.
И скрылся за матовым стеклом входных дверей. Спустя пару минут судья выронил сигару, с трудом развернулся на тесном балкончике и осторожно заглянул в комнату. Внезапно появившаяся оттуда рука в чёрном схватила его за горло и в мгновение заволокла в помещение. Некоторое время ещё слышны были визгливые возгласы судьи, какая-то возня... Затем глухой удар от падения грузного тела на пол. И всё стихло. На улицу, по ходу засовывая карту обратно в карман, вышел Пистос.
- Веди, - приказал удивлённо смотревшему на него Смыку.
- Вы его... Что?
И резко провёл рукой себе по шее.
- Не твоё дело. Шагай, давай.
Воришка со страхом перевел взгляд на сиротливо опустевшую кастрюльку балкончика.
Смык вёл сумрачными подворотнями и кривыми проулками, отчего Пистос довольно быстро потерялся в запутанной географии Города. Что, впрочем, не сильно его и беспокоило. В случае острой необходимости под рукой всегда имелся трефовый туз.
- Дошли, - Смык указал пальцем на невысокий, длинный барак.
Частью разбитые окна на обшарпанном фасаде выделялись бельмами какого-то тряпья, часть же окон взирала на мир ещё сохранившимися маленькими грязными стёклами. Само, внешне неприметное, здание буквально источало внутреннюю угрозу, чем надёжно отпугивало добропорядочных горожан, старавшихся держаться от него как можно дальше. Что жильцов этого архитектурного убожества не могло не радовать, позволяя спокойно проворачивать свои тёмные делишки...
- Старшой там? - поинтересовался Пистос.
- Должон быть там. Самое время считать сегодняшний приход, - пожал худыми плечами Смык.
- Что ж, нанесём дипломатический визит. - Чистильщик, мельком глянув на карту, уверенно шагнул в проём висевшей на одной петле двери.
Дом встречал теплом и приятным запахом готовящейся еды. Внешняя аура угрозы и страха осталась вся снаружи. Внутри же чувствовалась обыкновенная атмосфера тесного человеческого общежития. Неустойчиво балансировавшего между склоками, скандалами, взаимопомощью и товариществом.
Вся жилая площадь барака разделялась по сферам влияния нескольких группировок - один закуток облюбовал шумный цыганский табор, состоявший из гадалок, конокрадов и бесчисленной своры грязных детишек; далее следовала вечно пьющая малина блудниц, бычар и совсем тёмных личностей, предпочитавших в качестве профессионального инструмента только острые ножи и большие топоры; чуть далее располагались интеллигентные каталы-шулеры; а самый дальний угол делили о чём-то сейчас спорившие карманники и вповалку разлёгшиеся после трудового дня побирушки. Кроватей в общем помещении едва ли насчитывался пяток, и можно было догадаться, что основная масса рядовых жильцов предпочитала почивать прямо на разбросанном по полу тряпье. Кое-где виднелись ширмы, а где-то их роль исполняли лёгкие полупрозрачные занавески. Вполне возможно, отделявшие ареал обитания жриц любви от прочей их клиентуры.
Провожаемый удивлённо-недобрыми взглядами Пистос уверенно преодолел невидимые границы местных группировок, держа кратчайший путь к спорившим любителям тайных хищений. Там, среди разношёрстной братии подростков, выделялся ростом и статью молодой мужчина, с чёрной повязкой на правом глазу.
- Э-э-э, почему мне пять? - тоненьким голоском громче всех требовал свою долю пацан лет десяти, - Это же я в форточку залез!
- А я на шухере стоял, и мне всего-то семь монет досталось!
- Тебе и этого много!
- Ах, ты...
- На себя посмотри!
Пистос посмотрел на Смыка.
- Обычный делёж дневного прихода, - подтвердил тот предположение.
Но когда Старшой перевёл взгляд на вновь прибывших, вся ватага, послушная изгибу левой его брови, разом смолкла.
- Смык, это к-хто с тобой?
- Кхм-м, этот чел хотел с тобой перетереть.
- Да-а-а? И ты его сюда привёл?
Смык безвольно развёл руки.
- Хорош на малолеток наезжать, - вмешался в разговор Пистос, - Ты мне нужен.
- А ты к-хто-такой будешь? - с весёлым удивлением поинтересовался предводитель ватаги мелких воришек.
- Тебе лучше этого не знать, - отрезал Чистильщик.
- Просвети - это почему?
Пистос достал карту, помахал перед носом Старшого. Чем стёр с лица того усмешку, обратив её в тщательно скрываемый испуг.
- Видал такую?
- Выйдем, перетрём.
Пересечение внутренних границ барака в обратной последовательности вызвало рябь возмущения среди завсегдатаев этой забытой богом конуры. Но до рукоприкладства и поножовщины дело не дошло. Видимо, здесь царило некое табу на использование физической силы среди местных обитателей.
- Чего хотел? - за стенами барака Старшому уже не требовалось демонстрировать свою маскулинность, и он перешёл на деловой тон.
- Нужен хозяин подобной карты.
- Шестёрки?
- Любой.
- Что мне за это будет?
- Скорее, речь может идти только о том, чего не будет.
Старшой оценивающе оглядел Пистоса с ног до головы. На какие выводы его подтолкнул этот осмотр неизвестно, но дальнейший тон предводителя воришек стал более покладистым. Видимо, внутренняя сила Чистильщика опытному в таких делах глазу не требовала дополнительного подтверждения действием. А, возможно, всё решал туз в кармане.
- Её дёрнул Малой... Идиот. Безголовый.
- Почему идиот?
- Пока искали, куда пристроить карту, я получил голову Малого в посылке. И пока моя не оказалась в такой же, отнёс её в указанное место...
- Куда?
- В Магистрат.
- ?
- Бросил её в ящик жалоб и предложений. Больше не видел.
- Малой показал у кого украл?
- Не успел.
- Точно?
- Я совсем, что ли? Не понимаю, что вы из этих... Кто посылки посылает. - Старшой невольно потянулся к отсутствующему правому глазу.
Пистос глянул на карту. Кивнул:
- Узнаю, что со Смыком разделался, увидишь стенки посылки. Но только изнутри. Ясно?
- Буду пылинки сдувать.
- Ну... Не до такой уж степени.
Дальнейший путь лежал прямиком в Магистрат. А что-либо зачищать в бараке пока не требовалось. Своя, пускай, довольно таки странная, но гармония здесь присутствовала, и ворошить её сейчас не рекомендовалось.
Смыка пришлось задействовать в качестве проводника - и Старшой должен был отойти от злости на мальца за сдачу лежбища, да и запутанные лабиринты городской застройки юный карманник знал отлично. Смык, радуясь отсутствию поблизости предводителя их банды, без умолку тараторил весь извилистый путь до постоялого двора, где остановился Пистос.
Так Чистильщик ознакомился с краткой биографией воришки, правда, судя по всему, в весьма её вольном изложении. Немалое внимание болтливый рассказчик уделил нравам царившим в бараке и в Городе - кто что где украл, как Магистрат берёт взятки, какие сволочи гвардейцы, какой хитрый и изворотливый Старшой, какие сногсшибательные красотки живут в бараке, и как они с парнями за ними подглядывают, когда те переодеваются. Этакий репортаж с самого дна общества. Но, как оказалось, самая мрачная сторона человеческого муравейника, оказалась не такой уж и тёмной - малец рассуждал вполне себе адекватно, без патологической агрессии и злобы на всё и вся. Нравы Города пока не сильно деформировали сознание юной людской поросли. Чему Пистос откровенно порадовался.
Доведя до ворот постоялого двора, Смык быстренько ретировался. Видимо, озабоченный проблемой, куда понадёжнее припрятать мешочек с наличностью, перекочевавший вознаграждением с пояса Пистоса к нему в карман.
Постоялый двор гудел нетрезвыми голосами постояльцев, обсуждавших торговый день, заключенные сделки, проданное и купленное. Пистосу обсуждать было нечего да и не с кем. И он сразу завалился спать. Благо, внешний шум никогда не мешал здоровому сну.
Магистрат располагался в самом центре Города. Вид огромного здания с высокими мощными колоннами, подпиравшими изящный антаблемент, как бы скромно намекал на его храмовую сущность. И каждый посетитель, поднимавшийся по широкой лестнице, должен был невольно трепетать пред божественной мощью гражданской власти. Правда, Пистос ничего не ощущал кроме недовольства мраморными ступенями, имевшими, как ни странно, разную высоту. Отчего он даже пару раз запнулся. И хорошо ещё, что не растянулся позорно прямо на ступеньках.
Изнутри своды Магистрата, как и следовало ожидать, оказались разрисованы назидательными картинами маслом. Здесь красочно повествовалось о сотворении Города, его заселении первыми жителями, а центр плафона занимала картина, где сам Господь со сворой ангелов через прикосновение указательного пальца наделял ныне здравствующего бургомистра верховной властью. Правда, по странной прихоти художника совсем не худой бургомистр возлежал на холодных камнях абсолютно наг. Пистос некоторое время потратил на осмысление нравоучительного посыла. Но так его и не уловил. Возможно, какой-то тайный смысл заключался в форме развевающейся божественной туники...
- Вам нравится?
Пистос оглянулся. Рядом стоял молодой человек в строгом костюме.
- Росписи нашего местного гения - Миколы-Анжелы.
Заметив удивление на лице посетителя, молодой человек пожал плечами:
- Что поделать - человек искусства. Кстати, а вы по какому вопросу?
- Не подскажете, куда попадает корреспонденция из ящика жалоб и предложений?
- В нашем Городе не может быть предложений и, тем более, жалоб. У нас все прекрасно.
- Но ящик же для них есть?
- Ящик есть, жалоб нет, - раздражённо отрезал служащий Магистрата.
Загнав посетителя в логический тупик, молодой человек продолжил тернистый путь по своим служебным делам. Но для Пистоса, как ни странно, задача упрощалась. Он нашёл ящик для несуществующих жалоб и предложений и, пользуясь пустынностью длинных коридоров, вскрыл его. Однако среди вывалившейся огромной кучи исписанной бумаги карта отсутствовала. Вывод следовал до банальности простой - префект воспользовался наплевательским отношением к предложениям и жалобам горожан. Для доступа к ящику совсем необязательно было устраиваться служащим в Магистрат. След префекта в ворохе отсутствующих жалоб опять терялся.
И чтобы посещение не оказалось совсем уж бесполезным, Пистос нанёс пару визитов в служебные кабинеты, подправив внутреннюю гармонию Магистрата...
На крыльце, аккуратно оттирая карту от оставшихся капелек крови, Чистильщик прикидывал шансы на встречу с префектом. И шансы получались невеликие... Совсем.
Чистильщик сидел на центральной площади. Перед давно обмелевшим фонтаном, среди перекорёженных саженцев фруктовых деревьев и гадящих повсюду голубей. Вчерашний ливень начисто смыл с обочин гниющие помои, оставив повсюду лишь мутные лужи. А вечно спешащие по своим никчёмным делишкам горожане окончательно превращали всё вокруг в безобразное месиво грязи. Пистос с отвращением взирал на то, как Город чистейшие небесные воды играючи обращал в их полную противоположность.
Упадок здесь чувствовался буквально во всём. Но вот что первично - городской ландшафт, искажающий сознания погружённых в него жителей, или людские пороки таким образом находили отражение в облике Города, оставалось загадкой. Пистоса порою посещала крамольная мысль, что, возможно, достаточно облагородить и очистить от грязи окружающее пространство, и тогда люди изменятся вслед за ним. При таком раскладе необходимость прополки негожей человеческой поросли становилась как бы и не нужна... Однако, карты недвусмысленно указывали на единственно верный путь - безжалостное удаление из реальности всего лишнего. И Лига Смотрителей следовала начертанному пути, всецело посвящая этому жизни своих членов. За что они поощрялись растущими достоинствами карт и обретением сверхъестественных способностей. Последние два дня поисков префекта оказались смертельными ещё для нескольких человек, чьё присутствие в Городе безобразно искажали его ментальный план. Достоинству онёра на карте Чистильщика пока ничто не угрожало...
Приближение префекта Пистос почувствовал даже до того, как тот появился в конце скорбной вереницы высохших деревьев. Обострённая картой способность предвосхищать события не подвела и на этот раз. Невзрачный мужчина в сером поношенном плаще спокойно шёл, даже не подозревая, что идёт навстречу своей судьбе. Широкополая шляпа прикрывала лицо, мышиного цвета камзол оберегал от холода, уродливо грубые ботинки защищали ноги от грязи. Иное присутствие он ощутил только к середине аллеи, когда поворачивать назад уже не имело смысла. Замедлив шаг, префект обеспокоенно завертел головой. Всё-таки шестёрка не давала и половины той силы, что благодаря тузу в кармане владел Пистос.
Наконец увидел Чистильщика, сидевшего на скамейке, и, подойдя, расположился рядом.
- Да прибудет неизменность, - приветствовал привычным слоганом.
- Неизменна лишь Истина, - протокольно ответил Пистос.
- Всё плохо?
- Отвратительно. Город погружается во тьму, заметно искажая М-план всего региона. В чём дело?
Префект молчал, опустив голову. Возможно прикидывал шансы на побег. Или нечто более кардинальное. Но даже его оставшихся способностей хватало, чтобы чувствовать присутствие туза. А это уже совсем иной градус в иерархии Лиги. До которого обыкновенным смотрителям тянуться и тянуться. В общем, на нечто более кардинальное шансов оставалось меньше, чем даже на благополучный забег до конца аллеи.
- Почему устранился от миссии?
- Разочаровался.
- И в чём разочаровался?
- В пути, указанном картами. Кто ими управляет? Кто их создал? Мы же ничего не знаем!
Префект заметно волновался, и пока говорил, начал размахивать руками.
- Прозрел, когда её у тебя украли? - сыронизировал Пистос.
- Нет. Раньше. Её и украли-то, когда постепенно скатился до шестёрки. Противно стало прополкой заниматься. Тупиковый путь... В никуда. Точнее прямиком в Ад.
- А какие ещё иные варианты?
- Ну, например, вместо удаления - воспитывать, образовывать.
- Смеёшься? Всю эту тёмную, ограниченную массу, занятую лишь своими мелкими проблемами? - Пистос кивнул на спешащих мимо горожан, торговцев, селян. - Да им и о своём месте в Мироздании задуматься не хочется, не то что о каких-то иных высших смыслах существования.
- И что?
- А то, что наша ответственность - выравнивать искажения, не допуская прорыва Инферно. И прямое воздействие - наилучший вариант.
- Наверное хотелось сказать - самый простой.
- Самый эффективный.
- А если он такой самый эффективный, почему тогда он востребован вновь и вновь?
Пистосу не нравилось развитие разговора. Все эти споры - нужно, не нужно - давно перестали его увлекать. Проще было полностью довериться карте, которая всегда однозначно указывала на объект воздействия... Правда, только не в этот раз. По отношению к префекту, онёр странным образом пребывал в нейтральном статусе - ни да, ни нет. Словно и не сидел перед ним предатель-префект, которого давно уже следовало отправить прокатиться на судёнышке Харона за умышленный провал миссии.
- Карту, - приказал Пистос, обрезая бестолковые препирательства.
Префект покорно передал потускневшую шестёрку пик. Чистильщик сунул её в карман к тузу и, кивнув на прощание, пошагал вон из порядком надоевшего Города. Когда сворачивал с аллеи мёртвых деревьев, оглянулся - префект сидел на скамейке и внимательно смотрел ему вслед...
Заночевать Пистос расположился на обочине перекрёстка дорог. И хотя народная молва не рекомендовала задерживаться в столь нехорошем месте, ему было глубоко плевать, чего там страшились глупые людишки...
Костёр, охапка наломанных веток и плащ в качестве одеяла - привычный бивак для закоренелого путешественника. Зимой случались и похуже ночёвки. Низкие тучи так плотно затянули небо, что темнота окружила со всех сторон, как говорится - хоть совиный глаз выколи. Благодаря мраку и тишине, быстро уснул.
Проснулся от чувства близкого присутствия. Костёр уже погас, и в окружающем ночном мареве с трудом проглядывались размытые и нечёткие очертания.
Пистос приподнял голову - по дороге со стороны Города двигалась небольшая группа тёмных фигур. И до них было уже буквально рукой подать. А судя по осторожным шагам и молчаливому передвижению, шли они явно не с добрыми намерениями. Так ходят разбойники, подкрадываясь к своей жертве, когда не хотят выдать своё присутствие раньше времени.
Немало удивившись столь позднему срабатыванию защитного инстинкта, Пистос поднялся. Внезапно проявившаяся пред таинственными незнакомцами фигура заставила их остановиться. Они молча замерли, явно чего-то выжидая.
- Кто такие будете? Куда путь держите? - первым прервал напряжённую тишину Пистос.
Услышав человеческую речь, группа разделилась и начала обтекать чистильщика со всех сторон. И доброго в этом манёвре ничего не было...
Одеты незваные гости были под стать обстановке: длинные плащи, широкополые шляпы, скрывавшие верхнюю часть лица, и маски, прятавшие нижнюю. Когда манёвр завершился полным окружением, разбойники достали из мешков за плечами рыбацкие сети.
- Эй, вы чего мужики? Рыбку ловить собрались? - удивился Пистос.
Хотя, судя по всему, рыба здесь была одна и при том весьма ценная. Чистильщик не впервой оказался лицом к лицу с лихими людьми, и особых рефлексий на этот счёт он не испытывал. Быстро оценил обстановку - его окружало пятеро битюгов комплекции, вполне способной вызвать страх у обычного обывателя. А один, видимо главарь, остался наблюдать за схваткой чуть в стороне. Пистос достал своего туза и приготовился. Пятеро на одного - расклад вполне рабочий. Правда, немного удивляло непривычное ощущение скованности...
Когда со спины попытались неожиданно спеленать одиночную жертву, Чистильщик юлой ушёл в сторону и рассёк картой сеть. На землю вместе с кусками рыболовной снасти упала и пара отсечённых пальцев. Но никто из бандитов даже не вскрикнул. Словно нападавшие не чувствовали боли.
Вся пятёрка одновременно пришла в движение, и Пистос стремительно закрутился, завертелся среди них словно бешеный заяц в окружении голодных волков. И уже через минуту трое битюгов отступали, бросив двоих беспомощно хрипеть на земле перерезанными глотками. Однако победа далась совсем нелегко, и Пистос с трудом перевёл дух. Непривычная тяжесть в руках и ногах сковывала веригами, а всегда помогавшая в схватках интуиция предательски помалкивала. Несколько ножевых порезов непосредственно его жизни не угрожали, но при затягивании ночных разборок вполне могли ослабить потерей крови.
Тем временем нападавшие что-то тихо обсуждали меж собой, искоса поглядывая на свою, оказавшуюся далеко непростой, жертву. Пистос же пытался понять почему исчезла былая лёгкость в чреслах и стремительность в движениях. Мельком глянул на карту. Туз присутствовал на месте, да и сама карты была привычно холодна. Но волшебная связь с ней почему-то пропала. И это было плохо - бандиты покуда никуда не девались.
- Что вам надо от одинокого путника? Деньги? Так их у меня нет, - не очень надеясь на ответ, попытался призвать к благоразумию Пистос. И судя по мрачному молчанию в ответ, благоразумие у нападавших напрочь отсутствовало.
Из молчаливой братии особый интерес представлял предводитель, старательно избегавший драки и со стороны руководивший всем процессом. Но было непонятно - он самодостаточная личность или всего лишь исполнитель заказа. В действиях же непосредственно нападавших легко угадывалась чужая колдовская воля - прямолинейность действий, не чувствительность к боли, отсутствие страха смерти. Тут явно не обошлось без наведённого заклятия подчинения. И требовалось по-быстрому разобраться, кто скрывался за этим нападением. В случайность ночных встреч Пистос давно разуверился.
Тем временем разбойники, видимо, до чего-то договорившись, опять двинулись навстречу своей судьбе. Пистос хотел было предостеречь от необдуманных поступков, но вспомнив о нулевом благоразумии нападавших, приготовился к новой схватке. Как вдруг мощный удар по затылку застил мраком глаза...
- Очнулся! - неприятный хриплый голос окончательно вывел из небытия.
Кто-то схватил Пистоса и перевалил на левый бок, отчего стали хорошо видны ноги окружавших его бандитов. Лежать связанным было неудобно, но, как подумалось - требовать должного комфорта ночью на обочине перекрестка выглядело бы как-то слишком занудно с его стороны.
К лежавшему подошёл главарь. И когда стянул со своего лица маску, Пистос с удивлением узнал давешнего префекта Смотрителей.
- Ну, что, Чистильщик... Не помог тебе туз в рукаве? - предатель не смог скрыть торжество в голосе.
- Ты!? Но... Почему?
Префект кивнул прочей братии, и те усадили Пистоса, привалив спиной к подвернувшемуся камню на обочине... Чувствуя спиной холод, Чистильщик мрачно размышлял, что иногда стоило бы и прислушаться к народной мудрости о вреде ночных перекрёстков.
- Надоело... Всё одно и то же. Я поганцев с корнем, а их меньше то не становится. И с каждым годом только хуже. Если раньше только бандиты да прочая преступная шушера, то теперь всё чаще - Магистрат, судьи, гвардейцы. Ты одних в расход, а на их месте уже трое таких же. Какая-то Лернейская Гидра. Никаких сил не хватит. Так и я, отнюдь не Геракл...
Пистос пока молчал, не совсем понимая, куда клонит словоохотливый префект.
- В общем, решил собрать всю колоду.
- Что?! - не смог сдержать удивления Чистильщик.
- Говорю - хочу собрать одну колоду карт. Говорят, что даст обладателю поистине безграничные возможности.
И тут Пистоса осенило:
- Так, значит, ментальный провал Города...
- Ну, да. Спланирован. А как бы я ещё заполучил в Город Чистильщика?
Жертва коварной ловушки лихорадочно прокручивал в голове варианты.
- А как нейтрализовал туза?
- Элементарно... - довольно ухмыльнулся бывший префект, - Шестёрка бьёт туза... В смысле, нейтрализует.
- Проклятье! Кто бы мог подумать...
- Да зажрались вы, Чистильщики. Считали, что самые здесь умные.
Оставалось только проклинать свою неосмотрительность. Но... Никогда раньше Пистос не слышал о столь странном взаимодействии карт. Правда, он и с шестёрками давным-давно дел не имел - кто бы в здравом уме допустил возможность просаживания своего номинала. Только умышленно. И вот это должно было насторожить, подсказать верные мысли.
- И что теперь?
- Мне нужны данные всех ближайших Смотрителей...
- Их карты?
- Да, - кивнул префект, - Вы же, Чистильщики, должны знать нашего брата.
Он достал из куртки Пистоса карты. Туза спрятал в свой нагрудный карман, шестёрку благоразумно положил в холщовую сумку одного из помощников. Некоторое время стоял, впитывая разливающуюся по телу силу карты.
- Будем говорить?
Пистос кивнул - теперь, лишённому привычной поддержки, сопротивляться силе старшей карты не имело никакого смысла.
Медленно перечислял известных Смотрителей, номиналы их карт, адреса домов. Без силы туза окружающая ночь была ещё более темна, а разбойники страшнее. И не нужно было иметь даже пяди ума, чтобы предсказать своё ближайшее будущее. И потому, сидел, холодя спину о камень судьбы, и не торопясь перечислял...