О СНАХ

Однажды проснувшись, ты поймешь, что никогда не ложился спать. Ты накануне не опрокидывался в постель, не засыпал и не просыпался. Как же так получилось, что непрерывность самого сна оказалась единственной четкой и достоверной реальностью, а его разрывы в виде утренних пробуждений - на часы, дни и один за другим целые годы - это чей-то вымысел, игра воображения, некий бред, околдовавший твой ум, стирающий с лица ясности и осознания подлинную бодрость. Почему же ты, просыпаясь, как будто бы снова рождаешься, получаешь новое тело и правишь им, а пережитое в ночь - позади - оно исчезает, улетучивается как неуловимый аромат, испаряется как утренняя роса, гаснет как затухающее в тишине эхо, сгнивает как разложившаяся плоть. Это напоминает какой-то хоровод дьявольских плясок с зеркалом в руках напротив яркой свечи, которая всякое утро внезапно гаснет, забирая с собой любые отражения и отзвуки пережитых мгновений. Так продолжается очень долго, всю эту дневную жизнь, весь этот мир и все это пространство, наполняемое лишь освещенным опытом. Бодрствование и сон, жизнь и смерть. Возможно ли, что мы как младенцы перепутали день и ночь? Такое бывает, но могло ли случиться со всеми живущими? Почему сладковатая на вкус и нежная на ощупь утренняя дрема так таинственна, свежа и так волнительно притягательна? Чем насыщен этот миг пробуждения? Не тем ли счастьем свободы, буквально только что щекотавшим твои гаснущие с каждой минутой уголочки памяти? Памяти о чем-то ушедшем, но не потерянном, улетевшем, но не покинувшем, далеком, но остающемся совсем рядом, глубоко спрятанном, замаскированном и укрытом от любопытного взгляда.

Что если ночью лишь мы живы, а днем, после пробуждения, всякий раз умираем? Легко ли представить мир фантазий заключенного в чувственную камеру мозга, малой части его, именуемой осознанностью? Так и есть. Мы руководимы и управляемы реакциями той части я, миссией которой является сохранение жизни в физических наших телах. Этой маленькой части не важна степень понимания, высота осознания, глубина погружения в миры, живущие в нас и вокруг нас. Та часть - лишь тупой, весьма грубый, но ответственный, малообразованный и безучастный сторож, основная функция и задача которого- охранять ворота, закрывающие дорогу в бесконечность миров и вселенных, прячущихся в уголках затемненного ума. Тому сторожу нужно держать за волосы материального, костяного человечка, чтобы тот ни в коем случае не повернул зафиксированную голову, не раскрыл по-шире затуманенные глаза и не разглядел очертания далей, способных забрать и поглотить целиком и голову, и тело и разум. Да, кому-то позволено повелевать и удерживать нас в таком состоянии самосозерцания, ухватив за шкирку над пропастью неизведанного, храня на наших запястьях наручники плоти, концентрирующие все целиком внимание на пульсирующей крови, горячей и живой. Но иногда эта хватка слабеет, упрямый сторож позволяет себе отойти в сторонку и впустить нас туда, где позволено расхаживать только ночным посетителям, в минуты их крепкого сна. А по возвращении обратно, тот всякий раз снова пускает вам кровь, чтобы четко и быстро вспоминали, по какую сторону мы от ворот и какие одежды носим в дневное время.

Снова привычное утро. Тени угасающих в памяти сновидений уходят в прошлое, как будто их и не было вовсе. Завтра все повторится опять. И я снова ничего не запомню. Спал ли я, живу ли?