Видеть моего друга в более расстроенных чувствах, чем он пребывал сейчас, мне не приходилось. Иначе я бы запомнил. А сейчас он выглядел так, как будто несчастнее него на счете нет человека.
- Сан, дружище, что случилось? - участливо спросил я друга.
- Эх, - горестный стон прозвучал настолько надрывно, что сложилось впечатление, что он вырвался прямо из глубинных недр его души. Душевный, можно сказать, вздох. Я не торопил его с ответом, деликатно выжидая. И спустя непродолжительное время он продолжил. - Все плохо, Юна, причем во много раз хуже, чем ты думаешь!
Мне показалось забавным, что мой друг знает, о чем и в какой степени я думаю, в то время как я нахожу себя в состоянии совершенного непонимания. О чем ему и хотел вначале шутливо сообщить, но по зрелому размышлению от этой идеи отказался. Уж больно несчастным выглядел Сан, чтобы пытаться его тоску разбавить этой незамысловатой шуткой. Посему, я просто молча ждал продолжения. И оно последовало.
- Недавно прочел умную книгу одного модного автора, - тут нужно пояснить, что Сан всегда считает, что книги, которые ему понравились, написаны модными и умными авторами. Вернее, на момент прочтения они все ему таковыми кажутся, что, впрочем, не мешает ему зачастую изменять о них свое мнения, плоть до радикального отрицания и ума и модности, - и он пишет, что чувства двух людей, живущих рядом, подчиняются неким закономерностям. А наши с Марой взаимоотношения другие. - Последовал еще один душевный вздох.
- Сан, могу ли я просить тебя сообщить мне, в чем заключается это выдающееся открытие модного и умного автора?
- Конечно, я даже запомнил его наизусть. Вот оно: сначала чувства людей подчиняются libido, возникает влечение, вожделение, потом eros предопределяет стремление к высшей форме эротической близости в союзе двух, спустя время на первое место выходит philia, или дружба, которая и составляет основу их взаимоотношений, и наконец венцом становится agape, или соединение во взаимном безусловном желании добра друг для друга. Вот, - горестно, но с некоторым оттенком гордости за сказанное задиктовал мне Сан.
- И какой вывод для ваших отношений с Марой из этого следует? - я непонимающе уставился на друга. Всегда понимающий его с полуслова, я чувствовал себя сейчас довольно некомфортно.
- Ты действительно не понимаешь? - он пытливо взглянул на меня. В ответ я красноречиво кивнул, но молчал. - Ну что ж, попробую пояснить. Дело в том, что мы с Марой живем вместе вот уже больше пяти лет. Ну, ты знаешь. - Он бросил на меня быстрый вопросительный взгляд, и я глазами подтвердил, что это верно.
- И до сих пор мое влечение к ней также сильно, как и вначале, и мой эротический накал в мгновения близости не угасает, а только обогащается все новыми и новыми красками. Степень же ее вожделения значительно меньше, ее отношение ко мне основывается на дружбе и добросердечии. Раньше я считал, что это нормально. А теперь понял, что ее чувства находятся на завершающих этапах закономерностей, и скоро я могу ее потерять. Чего я не могу себе представить, ты понимаешь меня, дружище? - И через секунду буквально стон:
- Юна, что же мне делать?
- Во-первых, успокоиться. Во-вторых, разобраться. В-третьих, не факт, что после успешной реализации "во-первых" и "во-вторых" ты не скажешь, как это частенько бывает, что автор этот вовсе и не умный, и не модный, а посему - нет нужды принимать его писательские сентенции так уж близко к сердцу.
Сказано это было спокойным и умиротворяющим голосом, резко контрастирующим с надрывным тембром, которым Сан изливал на меня свои переживания. Этот голос магическим образом успокоил моего друга и настроил на спокойно-рассудительное восприятие последующих моих сообщений. Не скажу, что этот финт у меня получился сам собой, но достичь нечто подобного мне подсознательно хотелось.
- Позволь мне прояснить несколько моментов. Откровенно говоря, я не считаю себя большим спецом по вопросам античной мудрости, но некоторые из приведенных тобой, как я понимаю со слов твоего обожаемого автора, терминов кажутся мне знакомыми. Причем, мне представляется, что со свойственной каждому борзописцу легкостью, использованы они не в прямом назначении. А один из них так вообще принадлежит другому смысловому ряду.
Не скажу, что смогу в дальнейшем гордиться красотой этой фразы, но замысловатость ее построения произвела еще один магический эффект на моего друга, и вместо возмущений и обвинений в умничанье в тот момент, когда судьба друга висит на волоске, он просто спросил:
- Что ты имеешь в виду?
Мне только этого и нужно было. Поскольку мое "во-вторых" предполагало разобраться. И вопрос Саны как нельзя лучше соответствовал моим намерениям.
- А вот что. Термин "libido", который использует автор, был введен в обиход господином Фрейдом как основополагающий термин психоанализа. Этим термином знаменитый психознавец обозначает проявление сексуального желания или полового инстинкта. И приравнивает его к другому термину, введенному еще Платоном и названному им "eros". Но если разобраться, то основания, которые использовал Фрейд для такой аналогии, связаны с тем, что у человека появляются влечения к тому, что очерчивается словом "любовь". А мы знаем, что старина Фрейд всю человеческую жизнь раскладывал на спектр в основном через призму сексуального влечения. Согласен?
Этот промежуточный вопрос мне нужен был для того, чтобы дать возможность высказаться моему собеседнику. И заодно постараться получить от него положительный ответ. Помните, как у героя Челентано в "Укрощении строптивого" - так каким будет ваш положительный ответ?
Рыбка заглотнула наживку. Сан послушно ответил:
- Конечно, согласен. Ну и что?
- А то, что термин "libido" не принадлежит смысловому ряду, в котором лежат остальные три из использованных тобой и приводимых автором неизвестного пока мне произведения. А раз не принадлежит, значит должен быть исключен. Давай посмотрим, как будет выглядеть твоя закономерность без этого термина?
Я то уже просчитал, что остаются eros, philia и agape, которые в древнегреческом дискурсе использовались как своеобразные синонимы любви. Собственно, к такому восприятию я и вел своего друга.
- Ну, давай, - послушно соглашается Сан. - И что она будет означать?
Тут я несколько добавил пафосности в тембр своего голоса и поучительно сформулировал ответ таким образом:
- В переводе с древнегреческого, эти три термина, введенные в обиход Платоном, Аристотелем и Сократом, переводятся на современный русский язык всего лишь одним словом - любовь!
Я поставил жирный знак восклицания в конце своей фразы, продекламировал слово "любовь" по слогам. Это произвело на моего друга желаемый для меня эффект. Его внимание было полностью сосредоточено на восприятии смысла сказанных мною слов.
- Я скажу больше. Традиционно к этой тройке терминов добавляют еще и слово "storge". Таким образом, мудрые греки использовали четыре слова для обозначения того состояния, которое в сегодняшнем русском обозначается как "любовь". Как ты думаешь, есть ли между этими четырьмя терминами разница?
Вопросительный взгляд, который Сан бросил на меня, был красноречивее его слов. Поэтому я продолжил, отвечая на поставленный мною же вопрос.
- Да, есть. И вот какая. "Eros" отражает чувственную сторону любви. По Сократу, это влечение к красоте тела, физическое вожделение. На противовес тому, что мы называем "платоническим чувством" - влечением душ. "Philia" определяет иное измерение любви. Это дружба, или по Аристотелю, бесстрастная и добродетельная любовь, отражающая лояльность к близким и родным. Термин "agape" означает братскую любовь, отношения привязанности и уважения друг к другу. И наконец, "storge" как любовь, отражающая внутрисемейные отношения взаимного доверия, привязанности и влечения. Так что, подрезюмируем, термины eros, pfilia, agape и storge есть ни что иное, как слова для описания любви в разных ситуациях и с разными акцентами, эти термины введены древними греками, в то время как libido есть фрейдовский термин, введенный в наш обиход значительно позднее для обозначения исключительно сексуального влечения. А твой возлюбленный автор, - тут я гиперболизировал отношение моего друга к несчастному писателю, надеясь на то, что он тут же откажется от признания его умным и модным - просто перепутал смысловые ряды и по-своему интерпретировал каноническое значение древнегреческих терминов.
Я замолчал. Деликатно отвернулся от Сана, давая ему возможность привести свои мысли в некое подобие порядка для продолжения разговора.
Молчание длилось ...
И, наконец, его ответная реплика прозвучала.
- Да-а-а, - протяжно произнес мой друг. - Нахомутал тут автор, ничего не скажешь. А я уж распереживался, почему у моей Мары сторге и агапе перекрывает либидо.
Последовал вздох облегчения. Как будто гора упала с его плеч. Глаза Саны засветились обычным для него светом оптимизма и доброты. Морщина на лбу разгладилась. Уголки губ поднялись в намечающейся улыбке. Я понял, что главное мне удалось: на этапе "во-вторых" мы не только разобрались в этой на первый взгляд запутанной ситуации, но и почти реализовали "в-третьих" - низвергли автора, первоначально казавшимся умным и модным, с незаслуженно занятого им пьедестала. Ура, мысленно аплодировал я себе. Но расслабляться пока не следует, тут же строго себя отдернул.
- Так вот. Все эти термины описывают любовь. Чувства, которые держат людей вместе, притягивают их друг к другу. Ведь вас с Марой что-то притягивает? - задаю я риторический вопрос и тут же на него отвечаю. - Это же очевидно. А посему, не обращай внимания на подобные литературные построения, относись к ним как к борзописно-вольному обращению с писаным словом. Жизнь, она богаче текстов, которые пишут разные авторы. Смотри в глаза Маре, и в них найдешь ответ на все свои сомнения и вопросы.
Такой оптимистической концовкой я хотел застолбить в сознании моего друга новый для него взгляд на ситуацию. Он согласно кивнул головой.
Глаза Сана помимо оптимизма и присущей им доброты излучали еще и благодарность за оказанную мною помощь. На кого, как ни на друга, можно положиться в трудную минуту - вот что читалось в них. И я был рад этому.
Но одна подленькая мысль не давала мне покоя - а есть ли все-таки либидо в фундаменте отношений ко мне моей подруги Яны?