Аннотация: Это тоже сказка-надежда. Когда-нибудь одна весёлая и счастливая семья победит монстра, поглотившего наши улыбки...
Большой сибирский город отстраивался не по годам и месяцам. Казалось, день - и уже стоит новый дом. Ещё день - и другой. Для всех, кто любит работу, её было просто завались. И те, кто работал, зарабатывали хорошо. И жили - не сказать, чтобы очень хорошо, но и неплохо. Ходили по новеньким, мощённым красно-узорчатой плиткой мостовым, модные, с маленькими изящными телефонами, певшими на любой слух и вкус. И улыбались. Или ездили на красивых машинах. И улыбались. А туда, где улыбаются, туда и все. Самолёты, автобусы и поезда были переполнены эмигрантами. И в одном из переполненных поездов приехал странный человек.
То утро было необыкновенным: небо улыбалось зарёй.
Человек, сошедший с поезда, ухмыльнулся и навёл свои очки на зарю.
Если бы вы посмотрели на НЕГО в тот миг, у вас совершенно бы точно зашевелились волосы. Потому что у НЕГО была точно такая же улыбка, как и у неба.
А если бы вы посмотрели на небо, то ужаснулись, потому что у неба уже не было зари. Не было улыбки.
Милиционер первым увидевший странного человека и подошедший к нему с проверкой документов утверждал, что документы у него были в порядке, и ни на один из фотороботов он не походил. Серый плащ. Очки. Челюсти крепкие, подбородок тяжёлый. Ничего особенного. Вот только... странная, хищно блуждающая улыбка.
Кому-то этот человек сказал, что приехал насчёт работы. Этот кто-то (бедный парень!) был до той встречи такой весельчак, а после этой встречи, затосковал, заныл на жизнь и ушёл в монастырь.
Наш народ стал улыбаться всё меньше и меньше.
Чаще всего это случалось так: ехала, например, со "Студенческой", молодёжь, щебетала беззаботно и улыбчиво.
Вдруг заходил он. Серый, незаметный, сразу в угол, а сам глазами "зырк" - и на улыбающихся свои тонированные стёкла наводит.
А смотреть у нас никому не запрещено. Это же не подглядывать. Пусть смотрит: жалко, что ли? Или завидно? Только что-то уже не смешно. И улыбка уже резиновая. А вот уже и деревянная. И уже никто не улыбается. Какой-то анекдот у тебя, Саня, не прикольный. Да сам ты! А ты-то! И обиды уже пошли. И чуть ли не до драки.
Или шла по улице девушка. Казалось, лён волос во всю улицу развевается, глаза, словно солнца, светятся. Влюблена! Улыбается!
А навстречу ей ЭТОТ идёт.
И темнела девушка. И улыбки, раскрывшейся нежным весенним листочком, уже нет, и думала она уже плохое о своём друге.
Самое ужасное, как утверждали некоторые журналисты, что этого могли бы и не заметить. Как будто ничего не произошло. Обратили внимание иностранцы. Точнее, их дети, ничем не отличавшиеся по внешнему виду от наших детей. Только улыбались они чаще. Стоп! Вот именно:
- А почему здесь дети не улыбаются? - спросили они,
- Климат у них суровый, - ответили родители-иностранцы, но сами-то задумались: "И вправду: почему?" - и спросили об этом аборигенов.
Аборигены не ответили, потому что не знали, и даже не смогли на это улыбнуться. Они силились, двигали привычно уголками губ, но... не улыбалось.
Вот тогда началась тихая паника, переросшая в эпидемию страха.
Врачи сразу придумали причину: это, де, от общей усталости.
Власти города ввели карантин, раскрутили правительство на срочную финансовую помощь. Детей отправили в лагеря. Взрослых в леса, на дачи, на рыбалку. Всем выдавали боекомплект из витаминов, рыбьего жира и фотоаппарата-мыльницы: привезете себя улыбающимся - получите премию.
Но премию не получил никто.
Пригласили маленького мудрого японца. Его, не сходившая с лица, улыбка сводила всех с ума. Он пробежал со своей самурайской охраной по мрачному городу, улыбаясь всё меньше и меньше, и сразу засобирался на родину. И уже с трапа самолёта крикнул хмурым руководителям области одну фразу:
- Нужно искать ЕГО, человека, который питается улыбками.
Новый год был уже не то что на носу, а уже в глазах - слезами невыплаканными. Какой, трам-та-ра-рам, праздник! когда никто не улыбается, а больше ревут и плачут. Особенно дети! Ууу!
Приехало телевидение снимать в прямом эфире одну школу.
Уже на крыльце печальная девочка сказала корреспонденту:
- Я думаю, ОН как шакал. Я бы разорвала ЕГО на части!
- Шакал пользу приносит, - возразил ей одноклассник и покосился на неё, как будущий ботаник на чудесную бабочку.
- Думаешь, ОН хуже шакала? - спросила девочка.
- Конечно хуже. Разве ты не слышала, что он как вампир? Только вампиры питаются кровью, а ЭТОТ улыбками.
Корреспондент шёл по школе, и ему хотелось выбросить свой микрофон в мусорную корзину и бежать отсюда подальше: так жутко было видеть школу (!) без единой улыбки: точно здесь были всегда одни контрольные. И журналист не выдержал, заплакал и побежал из школы. А все, кто это видел и слышал, тоже заплакали, побросали все дела и вышли на улицы с требованием немедленно найти и уничтожить маньяка.
Один генерал на секретном совещании грустно сказал:
- Этот вампир своё чёрное дело сделал, потому что никто в нашем городе больше не улыбается! А больше плачут. - И сам не выдержал. Заплакал. Седой генерал.
Губернатор похлопал глазами, чтобы самому не разреветься, закусил губы, прохрипел сдавленно:
- Клянусь моей бабушкой, всех уволю и сам в отставку, если до 31 декабря преступника не найдём и улыбки не вернём!
Обратились к народу. Так и так. Что нам всем делать? Объявили денежную сумму в награду. Но никто ничего. Люди уже не верили, что когда-нибудь снова начнут улыбаться и привыкали жить печальными. И отныне, если кто-то зверски щёлкал зубами, то теперь это значило, что ему жутко весело. Так и все: или зубами щёлкали, или морщили лбы. Весело было, как на кладбище. А уже тридцатое декабря.
И вдруг один мальчик, постоянно забывающий за своим "пентиумом" о жизни вокруг, общаясь в чате, послал одной милой девчушке улыбку в кружочке. А она ему в ответ: кружочек с перевёрнутой улыбкой. Он ей: "Ты чего?" А она ему: "Это ты чего? С луны свалился?" И рассказала ему о том, что сделалось с их городом, пока мальчик из дома не выходил - потому что всё это время придумывал игрушку, такую, чтобы в неё все дети играли.
"Так, так", - сказал мальчик и устроил шалаш из своей головы - в том смысле, что взлохматил её вдоль и поперёк. И задумался: "Если улыбка будет такая большая-пребольшая, что этот вампирище ей подавится..."
И долго барабанил по столу, так что папа, который тоже все эти годы не выходил, придумывая универсальное средство от глупости, прибежал и заявил сыну, что он немножко фальшивит и что в этом месте нужно стучать вот так: там-там-там! Мама, выходившая из дома только за покупками и то в самый ближайший магазин, как раз "вползающая" в коридор с пакетами продуктов, ещё с порога закричала: "Нет, в этом месте, нужно вот так: та-та-та-там!"
В общем, весёлая была семья. А зарабатывала на хлеб-соль одна мама, как обычно-интеллигентная российская женщина, - ироническими детективами.
За ужином мальчик рассказал своим весёлым родителем о трагедии, случившейся в городе. И что если они ничего не придумают, Новый год, как говорится, накроется медным (или что страшнее, цинковым) тазом.
И тогда эта семья бросила вызов Ему.
"Мы тебя переулыбаем!" И стали ходить по городу - тремя улыбками, державшимися за руки. Прохожие шарахались в сторону, как от бомжей или прокажённых, а потом долго глядели из-за углов, что будет.
И они ЕГО встретили.
ОН шёл, а вернее катился разжиревшим на улыбках асфальтным катком, сметая мусор полями своего серого плаща, щерился улыбкой-зарёй, отнятой им у неба, и ещё издали наводил на них свои очки. ОН был толстый, розовый и весь светился от высосанных им улыбок. А ещё ОН перебирал своими пальцами, словно паук, подползавший к своей долгожданной жертве.
"Ну что ж! - сказала семья. - Где наша не пропадала? Но только не здесь: в нашем городе и в наш любимый праздник!" Встала "стенкой" и улыбнулась.
Ах, как она улыбнулась эта семья! Так улыбается утро просыпающейся земле, так улыбаются матери своим младенцам, так улыбается само счастье.
Даже самые-самые забоявшиеся ЕГО люди выглянули из окон и с балконов, с машин и подвалов, магазинов и офисов и почувствовали (о чудо!), что губы у них как-то очень знакомо дёрнулись. Неужели это улыбка?
И вампир остановился. ОН напрягся. ОН сжался, втянул свои толстые губы и ещё сильнее сдавил зубы так, что они хрустнули, будто разбились стёкла по улице. И ещё подкрутил очки, как бинокли.
А чудесная семья улыбалась себе и улыбалась, и стояла на своём. И люди вокруг, о Боже! начали улыбаться, подходили к ним, брали их за руку, и семья увеличивалась. Вопреки общественному мнению, решившему, что с вампиром улыбок оно, общество, уже не сладит и улыбаться уже никогда в жизни не будет, потому что не сможет, мама, папа и сын (заметьте, со смертельным риском для своего природно-веселого характера) бросили смешливую перчатку мрачному врагу и смотрите: все заулыбались! И когда улыбающихся стало так много, что они уже не умещались на улице, они двинулись на НЕГО.
ОН корчился, пытался переварить все улыбки за раз, у него не получалось, он щёлкал зубами, искрился и только и мог, что гримасничать, а потом стал стремительно худеть, шипя как проколотая шина, развернулся и побежал. А за ним побежали мальчишки. А когда уже догоняли его, то увидели, как вампира подобрала чёрная машина и увезла в неизвестность.
А на небе тотчас появилась знакомая заря-улыбка.
И на город мягко и пушисто полетели настоящие новогодние снежинки.