В доме жарко натоплена печь. От нее распространяется по комнате приятное тепло. Слегка попахивает смолистым дымком. Чисто вымытые деревянные полы застелены яркими домоткаными половиками. За окном тонким голосом что-то поёт вьюга. Иногда она бросает горсть снега в стекло, и он шуршит как мышь в подполье. Василий приоткрывает глаза, чтобы понять, что это там за шорох, не пришла ли хозяйка? Громко тикают ходики на стене, отсчитывая мгновенья его теперешней жизни. Погружаясь в приятную негу, он вспоминает прошлое лето.
Весна была ранняя, а лето жаркое и сухое. Девки по деревне ходили в легких сарафанах. Их загорелые тела так и просились ему в руки. Хотелось обнять, прижать к себе покрепче. Утащить в заросли ивняка на берегу речушки. А там... Упругие загорелые тела плавились в его руках, как сахар в горячем чае и были такими же сладкими. Василий причмокнул от сладостных воспоминаний. Они и не сопротивлялись, наоборот старались отбить его друг и друга.
Бабы за его спиной шушукались, называли "котом", но не отказывались от его ласк, если случалось таки тайно урвать вечерок.
А еще, Васька любил петь. Его бархатный баритон не оставлял равнодушным никого. Даже древние бабки приоткрывали окошки, чтобы лучше слышать, когда он запевал на деревенских посиделках. Все, бабы и девки в деревне, были к нему неравнодушны, кроме одной. И именно эта одна вдруг стала той единственно нужной ему.
Она оставалась равнодушной к песням, которые Василий распевал, как бы случайно оказавшись под её окном. Не привлекали Катерину и страстные взгляды, которыми он одаривал ее при встречах. Его золотые до плеч кудри, которые так нравились деревенским девкам, вызывали лишь усмешку на ее худеньком личике, когда Василий, стараясь понравиться девушке, встряхивал головой, словно строптивый конь гривой.
По началу, хрупкая фигурка девушки, не привлекала внимания деревенского "Дон Жуана". Но однажды ночью, устав от ласк очередной девицы он спустился к реке, чтобы немного охладить разгоряченное тело. Скинул рубаху, порты, и уже собирался войти в воду, как вдруг увидел серебристый силуэт выходящей из воды Катерины.
Он узнал ее, не смотря на ночь. В деревне только у Катерины была коса, которая достигала колен. Остальные девки давно остригли свои косы, и теперь щеголяли друг перед другом странными рваными стрижками, и не менее странными расцветками голов.
Надька Петруничева, считавшаяся первой модницей, и красавицей привезла из города журнал. Теперь деревенские девки старательно копировали понравившиеся прически, благо в Ванеевке была своя парикмахерша.
Василий сидел в кустах, не смея даже дышать. В деревне поговаривали. Что Катерина знается с нечистью и может запросто наслать проклятие, или просто сглазить. Парень не особо верил в бабские сказки, но на всякий случай сидел тихо.
Катерина вышла из воды и немного постояла, повернувшись лицом к реке, давая возможность легкому ветерку обсушить ее тело. Потом потянулась, сняла с ветки платье и одним неуловимым движением скользнула в него. Василий сидел разинув рот, не в силах оторвать взгляд от девушки. А она поправила на себе легкое платьице и повернувшись в его сторону, погрозила пальцем. В следующее мгновение ее фигурка бесшумно растаяла в ночной тьме.
С тех самых пор не стало покоя Василию. Везде и всюду ему мерещилась Катерина, даже когда крутил любовь с дочкой председателя и то представлял себе, что в его объятиях не упругое, сбитое тело Надьки, а хрупкая фигурка Катерины. Он и обращался с ней, как с фарфоровой статуэткой, что особенно нравилось председательской дочке.
Мысленно, Василий уже сделал предложение Катерине и даже не получил отказа. А вот на деле всё выходило по-другому. Он даже заговорить с ней боялся.
И тут Надька объявила, что она беременна. Василий только раздраженно отмахнулся. Как же - беременна! К нему вон сколько девок подкатывало с этим, но он то знал, что его берут на испуг. Он так и сказал Надьке, что нефиг мол сочинять.
И тогда она рассвирепела. Зеленые глаза метали молнии, короткие разноцветные патлы стали дыбом. Надька согнула пальцы, как хищные когти. Подняв руки над головой, она словно хватала в воздухе, что-то видимое только ей одной. Глухое рычание вырывалось из ее горла. Черты лица исказились злой гримасой. Она стала на распев читать странные незнакомые слова. Парень стоял в оцепенении. Вот она опустила руки и распрямила пальцы. Сделала какой-то странный жест, обводя руками Васькину фигуру, и сказала: "Быть тебе котом!"
Хлопнула дверь. Затопали ноги, отряхивая снег. Через минуту в комнату вошла худенькая девушка. Васька кинулся ей на встречу и принялся тереться об стройные ножки.