Она проснулась очень рано от нежного мяуканья Гашиша - крошечного сиамского котенка, приблудившегося вчера. Маленький подлец возился на подушке, играя с ее короткими волосами, как будто и не помнил, как она вчера допоздна возилась с ним, отмывая от блох и следя за тем, чтобы он сходил по нужде в нужном месте. Котенок резвился, полностью забывшись, и зацепил своим игольчатым коготком ее ухо.
- Ай! Козявка, прекрати, - шепнула она. - Пойдем, я лучше покормлю тебя, а то разбудим нашу девочку.
Она встала и пошла на кухню, держа вертлявый комочек на одной ладони. Как всегда нагишом, не заботясь о раскрытых шторах и чувствах соседа-студента, живущего напротив.
Комочек ел жадно, норовя залезть в блюдце всеми четырьмя лапами. Ел не просто ртом, а всем существом, издавая непонятные смешанные булькающе-рычащие звуки. Бедняга, совершенно очевидно, был не единственным ребенком в своей беспризорной кошачьей семье. Съев положенную порцию, он был будто удивлен, что блюдце неожиданно опустело.
- Хватит тебе, секарашка. А то лопнешь. Пошли спать дальше, - она нежно нажала пальцами на сильно округлившееся брюшко котенка. Ей всегда казалось чудом то, что в таком маленьком тельце может умещаться жизнь.
Вернувшись в постель, она уложила Гашиша в специальное гнездышко, аккуратно уложенное из шали рядом со своей подушкой. Мелкий хулиган был сыт и доволен, поэтому сразу свернулся комочком и засопел.
Часы показывали 7.30 утра. Значит, можно спать еще целый час. Она осторожно пробралась под простыню, служившую одеялом в эту августовскую жару, и нежно обняла Лельку. Какая же она нежная и теплая... Хочется ее всю зацеловать, затискать...
Леля полусонно повернулась и, ласково потыкав носиком в ее шею, наконец, не открывая глаз, поцеловала ее в губы. Вот уж что нужно было признать честно, так это то, что нежнее этой миниатюрной смешной девчонки ее не целовал ни один мужчина. Может быть, именно поэтому сейчас они вместе. В ее жизни было всякое: и дикая страсть, и безумная любовь, и любовь жертвенная и всепрощающая. Но именно Лелька дала ей ощущение безмятежности. Она, словно апрельское солнышко, озарила ее жизнь и растопила накопленный годами и мужскими обидами лед.
- Доброе утро, мое солнышко, - она поцеловала шею своей любимой. Кожа Лели пахла по-особенному. Она пахла тепло, да, именно тепло. И любовью. - Поспи еще, Лёка. Еще совсем рано.
Она смотрела на свою любимую, и не могла надивиться ее совершенству. Леля лежала на животе, обняв подушку. Ее нежный легкий загар и маленькая татуировка на шее сзади так органично сочетались с шоколадным цветом ее недлинных волос, спадающих на подушку. Было жарко, и простыней была накрыта лишь самая интимная и, бесспорно, самая красивая часть ее тела. Плавный изгиб Лекиной спины переходил в аккуратные и округлые формы, спрятавшиеся под легким батистом. В эту секунду Ева просто не могла отказать себе в том, чтобы прикоснуться к ней. Она погладила рукой ее нежную спину.
- Мммм... - заулыбалась Леля, не открывая глаз. - Еще, еще... аха... и еще теперь поцелуй...
Леля открыла глаза и повернулась, притянув Еву к себе. Ее маленькая горячая грудь прижалась к груди Евы. Ах, какая это грудь... Упругая, помещающаяся в ладонь, с сосками цвета кофе с молоком.
- Девочка моя, - зашептала Ева, чувствуя, что все ее существо, все мысли, чувства сливаются в одно единственное желание...
И кто бы мог подумать еще год назад, что она, всегда игравшая подчиненную роль в отношениях с некогда своим мужчиной, будет так страстно обладать женщиной. И она понимала, что дело не в каких-то там сексуальных предпочтениях. Дело в самой Леле. Она была воплощением нежной страсти. Ею хотелось обладать, ей хотелось отдаваться. И Ева обладала и отдавалась. В это утро, и несколько раз в день, потому что, только осязая Лёку, она ощущала себя физически цельной.
- Угу... и еще печеньку принеси, пожалуйста, - тем временем Ева взяла в руки Гашиша, который недоуменно приоткрыл один глаз и уже норовил было опять уснуть. - Вот теперь ты мне попался маленький мерзавец. Берегись! Месть моя будет страшной. Кто тут не давал маме спать?..
Изрядно потискав несчастного, не успевшего опомниться кошака, она встала с кровати, накинула мужскую рубашку и включила Элвиса.
Лелька вошла в комнату, пританцовывая, держа в одной руке чашку кофе, а в другой - блюдце с печеньем.
- Какие планы? - спросила она, ставя на журнальный столик этот незатейливый завтрак.
- Сейчас я на пару часов заеду на работу, а потом я вся твоя.
- Ты и так вся моя, дурочка. Я пока не буду обед готовить, ладно? Приготовим вместе, когда ты придешь.
- Как скажешь, моя принцесса.
Из сумки, лежавшей на кресле, послышался приглушенный звонок мобильного. Ева достала телефон почувствовала, как вся кровь отлила от ее лица, а сердце сжалось и скатилось куда-то в живот. Это был Макс. Человек, разбивший ее сердце, обломавший ее хрупкие крылышки, и великодушно выпустивший в свободный "полет".
- Да, - ответила она дрожащим голосом, выходя на балкон, понимая, что Лельку этот звонок не обрадует.
- Доброе утро. Извините, что беспокою Вас в выходной день. У меня тут проблема одна.
- Макс, ну зачем ты говоришь глупости? Ты же знаешь, что ты можешь мне звонить в любое время. Я всегда рада тебя слышать. И не "Выкай" мне, пожалуйста, - она знала, что он намеренно держит официальный тон, чтобы причинить ей боль, такой уж он был человек.
- Мне нужно тут одну операцию с корпоративом провернуть, а у меня пароль какой-то спрашивают.
- Пароль 1509. Мог бы и догадаться, - раньше она везде использовала этот пароль, и он об этом знал. Это была дата их свадьбы.
- Спасибо. Как дела вообще? - Макс всегда это спрашивал ради приличия.
- Нормально. Еще скучаю по тебе. Как у тебя?
- Отлично, только работы много. Ладно, спасибо, мне некогда. Пока!
- Пока! - ответила она в пустоту, потому что он уже прервал звонок.
Ева сползла по стене. Еле сдерживая слезы от нахлынувших эмоций: гнева, тоски, ностальгии, обиды, она потянулась и взяла с подоконника сигареты. Пальцы дрожали, и зажигалка никак не хотела ее слушаться. Ей, непрофессионалу в курении, содействие зажигалки всегда давалось непросто. А сейчас дрожало все внутри. С седьмой попытки ей удалось-таки извлечь долгожданный огонь и закурить.
- Он звонил по делу, - равнодушно ответила Ева, не поворачивая головы.
- Я не хочу, чтобы он тебе звонил.
Ева взорвалась:
- А я хочу! Я хочу, чтобы он звонил мне. Мы с ним 10 лет были вместе. Каждый день. Ты понимаешь?
- Я все понимаю. Ты не понимаешь. Ты как слепая. Ты не видишь, что он звонит тебе только когда ему что-то от тебя нужно, при этом обязательно попутно пытается зацепить тебя побольнее? Вот с чего ты сейчас куришь? Он опять решил свои проблемы, да еще теперь, наверное, доволен, что услышал твой дрожащий голос.
- Да оставь меня в покое! Я знаю все это. Знала все 10 лет...
Лелька хлопнула дверью.
Ева докурила первую сигарету, и принялась за вторую.
Макс не всегда был таким. Он умел быть по-отечески заботливым и ласковым. Как могло случиться, что этот, самый родной для нее человек, так старался стать для нее чужим?..
А Лелька все равно солнышко. Не надо с ней так. Она столько уже простила Еве. Она столько ждала ее. Ждала, молча, ничего не прося и не требуя, пока Ева упорно делала попытки сохранить свой, фактически давно уже разрушенный, брак. Она терпелива настолько, насколько только может быть терпелив любящий человек.
Не докурив до конца, Ева затушила сигарету и вернулась в комнату.
- Прости меня. Не злись, - сказала она, обнимая свою девочку. - Ты же знаешь, что все кончено. Тебе уже не нужно ревновать.
- Я знаю, глупышка. Иди ко мне. Я не ревную, я просто ненавижу его за то, что он по-прежнему причиняет тебе боль.
- Не надо. Только я имею право ненавидеть его. Но я не ненавижу... Ну все, хватит. Мне уже пора собираться.
Одевшись, она стояла в прихожей, глядя на себя в зеркало. Она разглядывала свою спортивную фигуру в классических джинсах и простой белой майке. "Я - супер" - эта радостная мысль хотела было быстро промелькнуть ее в голове, но она поймала ее и подумала об этом настойчиво. "И вообще, я счастлива. Почти счастлива".
- Закрой за мной дверь, маленькая.
Лелька подошла очень близко, прижав ее к стене.
- Я люблю тебя. Приходи скорее, мне будет скучно без тебя.
- Я приду очень быстро, - Ева поцеловала свою любимую и вышла в подъезд.
Дверь закрылась. По щекам Евы текли крупные теплые слезы.
"Ах, Макс, Макс, если бы только можно было все вернуть! Если бы только можно было..."