Рязанцева Валентина Лабазановна : другие произведения.

Lubow Petra

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
   Любовь Петра
   Молодой барин Петр Ворошин вышел на крыльцо, потянулся, вдохнул свежего воздуха и прислушался. Уже взошло солнышко, день обещал быть прекрасным. Со стороны реки доносился девичий смех и плеск воды. Это девушки крестьянки с бельем на реке. Петр оживился.
   Там, непременно должна быть Ганка, он давно уже сох по ней. Петр поспешил к реке. Подойдя ближе, он стал быстрым шагом спускаться вниз, к деревянному мостику, по краю, которого, девчата стояли на коленях, засучив юбки, полоща белье. Увидев Петра, девушки завизжали и стали одергивать подолы. Ганка тоже подскочила и, показав свои красивые ноги, одернула подол.
  - Барин, не уж то ты пришел помочь нам?- зазвенел ее голос.
  - А, почему бы и нет? - ответил Петр, глаза его загорелись. Подойдя к Ганке, он схватил ее за руку.
  Ганка стала вырываться и, махнув мокрым полотенцем, поскользнулась и плюхнулась в воду, ненароком, потащив за собой Петра. Раздался дружный девичий смех. Утренняя прохладная вода взбодрила тело барина. У мостика было не глубоко, Петр, вскочил на ноги, помог подняться Ганке и прижал ее к себе. Лицо Ганки оказались близко, близко, он услышал ее дыхание, мокрая кофточка обтянула ее пышную грудь. Она смотрела ему в глаза, Петр растерялся. Впервые растерялся перед ней и отшатнулся. Он опустил свои руки, сделал шаг назад, измерив взглядом девушку и, внезапно запрыгнув на мостик, быстрым шагом направился прочь. Ноги его тряслись, сердце билось так, что казалось, вот - вот выскочит из груди. С него текла вода, оставляя след на мостике. Наступило тишина, девчата в недоумении смотрели то на Петра, то на Ганку. Не оглядываясь, Петр поднялся по небольшому склону наверх и скрылся.
   Молодой барин шел к своему дому, как завороженный, он даже не заметил, что навстречу ему вышел из имения отец, барин Федор Акимович. Столкнувшись с ним, Петр вздрогнул от неожиданности.
  - Что сынок, как всегда у тебя интерес к крестьянским девкам? -
  Отец кивнул в сторону реки и двинул сына пальцем в голову.
  - Нешто, искупали? Позор, какой - добавил отец.
   С реки опять доносился девичий смех. Это толстуха Настя нарушила тишину. Она помогла Ганке вылезти из воды, и девушки опять засучив свои подолы, принялись за белье, громко, переговариваясь.
  -А зачем он приходил? - кивнув головой в сторону ушедшего Петра, спросила Настя.
  - Хотел освежиться - ответила ей, болтливая Стешка.
  Раздался опять дружный смех.
  - Вишь, как смеются над тобой, оболтусом - говорил отец Петру.
   - Бояться они должны тебя, а значит уважать -
  Федор Акимович опять пальцем ткнул сына в висок.
  - Да ладно тебе, бояться. Что я зверь, что ли? - отдернув голову в сторону, ответил Петр и пошел в дом.
  - Нет, ты не зверь, ты посмешище - закричал ему в след отец. Но Петр его не слышал, перед его глазами была картина, которую он только что пережил на реке. Ганка, красавица Ганка в его объятиях, ее глаза, грудь, его ощущения.
  -Господи, что она со мной делает? - думал он.
   Целый день Петр ходил сам не свой. Если раньше ему было достаточно ее взгляда, то теперь ему хотелось прикоснуться к ней и ощутить не преодолимую тягу к ее женскому телу. Снова пережить сладостное замирание сердца, как там, на реке.
   Как только стало смеркаться, он незаметно вышмыгнул из дома и направился к избе бабы Авдотьи в конце села, где каждый вечер собиралась крестьянская молодежь. Спрятавшись за зеленью кустов, он стал всматриваться в темноту и прислушиваться к голосам, доносящихся со сходки. Ему так хотелось выйти из своего убежища, но вспомнив слова отца, Петр не двигался с места. Ведь, действительно, он не какой - то там холоп, а самый настоящий барин.
   Петр видел Ганку почти каждый день. Ее мать работала у них в усадьбе прачкой и девушка приходила помогать ей. Ганка была среднего роста, с длинной темно-русой косой, как ему казалось, с необыкновенными карими глазами, в которые он не мог смотреть, так как не выдерживал их взгляда. Он часто выбирал моменты, когда не было по близости его родителей, останавливал ее и заводил разговоры с ней ни о чем, лишь бы постоять рядом. А потом не мог заснуть по целой ночи, ворочаясь с боку на бок, перебирая мысленно их разговор, вспоминая каждое ее слово и, переживая, что он выглядел перед ней недостойно. Его это мучило, сон не шел к нему до самого рассвета. Петр был очень воспитан и привлекателен внешне. Его огромная шевелюра темных курчавых волос спадала на лоб и, ему часто приходилось откидывать ее движением головы, назад. Глаза у него были серыми, он был худощав, ростом выше среднего. Характер у него был мягкий, как у его матушки, Натальи Владимировны, которая не чаяла в нем души и называла его Петрушей, чем раздражала отца, Федора Акимовича.
  - Какой он тебе Петруша? - рычал тот.
  - Уж на девок заглядывается, а ты все Петруша. Двадцать уже. Какая дочь в соседней усадьбе Миколы Кузьмина Анютка? И красавица и умница. Так нет, наш оболтус пялится на Ганку голодранку. Не бывать этому - начинал кричать барин и стучал кулаком по столу. В такие моменты, все домочадцы старались убраться с глаз долой.
   Сердце Петра ныло за Ганкой днем и ночью. Всегда, после шума отца, он старался откидывать мысли о своей любви. Иногда он даже верил, что сумеет забыть свою Ганку, но, сегодня он вдруг понял, что девушка повзрослела и потянула его к себе с новой силой девичьего обаяния. Петр окончательно потерял голову.
   Постояв в темноте и поразмыслив, молодой барин вдруг резко повернулся и зашагал к своим конюшням. Выбрав самого статного скакуна и, оседлав его, он чинно направился опять к сходке. Там уже развели костер, который осветил всех присутствующих. Все галдели, кто - то старался разыграть гармошку. Петр подъехал ближе, его сразу заметили и шум стал затихать. Барин оглядел всех и, заметив свою ненаглядную, спрыгнул с коня.
  - Разрешите к вам присоединиться - проговорил Петр и направился к бревну, на котором сидели ребята. Конь, фыркнув, отошел в сторону.
  Ребята сразу повскакали, уступая место барину.
  - Так не пойдет, я с вами - барчук указал всем на бревно. Все сели послушно обратно.
  - Вот скука одолела, решил к вам податься - заговорил Петр, чувствуя на себе взгляд удивленной Ганки, но глянуть на нее не решался, что - бы, не выдать своего смущения.
  - Вам ли Петр Федорович скучать? - удивился Прошка, самый смелый и болтливый из всех хлопцев.
   -А, что, я не могу скучать? - удивленно переспросил барчук.
  - Не иначе, как приглянулся кто, вот вы и заскучали - весело подхватил другой хлопец. - Но мы в обиду никого не дадим, так и знайте. Не посмотрим что...... - голос запнулся на полуслове.
  - Ну, почему, именно в обиду? - возмутился барчук.
  - А, потому, как жениться вы на крестьянке не будете - ответил все тот же голос.
  Петр поднял глаза на Ганку и моментально, покраснел. Девушки сидели на бревне напротив. Их от ребят отделял костер, который все разгорался и разгорался. Лица у всех казались красными от пламени и поэтому, смущения барина никто не заметил. Наконец разыгралась гармонь. Гармонист затянул какую - то печальную песню и все притихли, слушая его голос и уставившись на огонь. Голос был протяжный, печальный, его подхватил кто - то из девушек. Песня оказалась очень длинной. Петр, исподтишка, поглядывал на Ганку. Ему казалось, что краше ее среди девчат никого нет.
  - Наверное, все ребята на нее только и пялятся - думал он.
  Наконец, песня закончилась. Еще, какое - то время стояла тишина. Затем, вдруг резко защебетали девчата.
  - А, давайте в пляс? - предложил кто то. Тут же подхватились и остальные. Баянист заиграл плясовую. Ничуть не стесняясь барина, молодежь стала отплясывать под звонкий смех и смешные напевы. Петр взбодрился, он стал чувствовать себя непринужденно, на душе у него стало веселей. Его, как будто не замечали. Увидев, что ребята стали садиться после танцев рядом с девчатами, он тоже, незаметно подсел к Ганке. Опять она оказалась совсем рядом, опять его охватило волнение.
  - А, давай убежим отсюда? - предложил он ей, наклонившись к самому ее уху.
  Девушка кинула на него любопытный взгляд.
  - А, давайте - ответила она. Только вы идите первым, к реке, а я незаметно ускользну. - Ждите меня там -
  Петр отсел от Ганки, в его душе заиграла радость. Некоторые пары стали отделяться от сходки и исчезать в темноте ночи. Петр, немного посидев, тоже встал и направился к своему скакуну.
  - Что барин, никто тебе не люб? - послышался девичий голос ему в след и хихиканье.
  Петр повернулся и махнул рукой, дескать, пора ему. Он запрыгнул на скакуна и медленно поехал в назначенное место. Просидел он там, чуть ли не до рассвета, Ганка не пришла. Не пришла она и на следующий день в усадьбу помогать матери. Петр загрустил.
  - Не люб я ей - сердце его сжималось от этих думок. Он потерял аппетит, стал рассеянным, задумчивым. Ганка все не появлялась.
  - Что с тобой Петруша? Не заболел - ли? - волновалась мать, Наталья Владимировна.
  - Поел бы. Совсем осунулся. -
  Петр отмахивался и уходил с глаз долой. Но мать не проведешь. Догадывалась она о причине его грусти и в душе жалела его.
   Стал барчук каждый день ездить верхом на то самое место, куда Ганка звала. Сядет и часами смотрит на воду.
  - А вдруг придет? А вдруг надумает? -
  И надумала. Пришла на третий вечер. Подкралась так незаметно и села поодаль. Петр даже вздрогнул, как увидел ее.
  -Дождались барин? - спросила она тихо.
  - Я все думал не придешь, а вот уходить не хочется, жду. А вдруг? - тихо ответил тот.
  Ганка встала с места, подошла и села с ним рядом.
  -Боюсь я вас барин, не раз слышала, как ваш папенька угрожал вам по поводу меня. Не будет нам счастья - она посмотрела ему в глаза.
  - Люблю я тебя Гана, ой как люблю, мочи нет терпеть - проведя рукой по ее руке, сказал барчук. Внезапно он повернул ее к себе и прильнул к ее губам своими губами. Он ждал с ее стороны сопротивлений, но они не последовали. Его, затянувшийся поцелуй опьянил их обоих. Ганка нежно отпрянула от него и сказала:
  - На погибель мою ваша любовь Петр -
   Она встала и пошла на пригорок, а Петр остался сидеть на месте.
  - Приходи завтра Ганка, я буду тебя ждать - крикнул ей в след барчук. Губы его горели, тело трясло мелкой дрожью. Ганка, не оглянувшись, ушла. Она шла и плакала. У нее подкашивались ноги, она не хотела уходить, но она знала, что у этой их любви нет будущего.
   Михайловка
  
   Напрасно Петр ждал Ганку несколько вечеров подряд. Она не приходила. Он заглядывал и на сходку, крадучись. Не было ее и там. Совсем загрустил Петр, да и спрашивать кого либо, он не решался, боялся разгневать отца, барина Федора Акимовича. Петр целыми днями бродил, как неприкаянный. Он тосковал и все ломал голову, что могло случиться. Однажды ранним утром, он, прогуливаясь на лошади в дальней роще, повстречал подругу Ганки, Стешку. Она насобирала полную корзинку грибов и шла домой. Увидев барчука, Стешка испугавшись, резко свернула в сторону и хотела улизнуть. Петра это насторожило, он в два прыжка догнал девушку и, спрыгнув с лошади, затронул ее разговором:
  
   - Ну, что красавица, с удачей тебя. Вон сколько набрала, целую корзину -
  Стешка, испуганно спрятала корзинку за себя и попятилась назад.
  - Да, ты не бойся - улыбнулся Петр.
  -А я и не боюсь. Чего мне бояться? - Стешка замялась.
  -Дело у меня есть к тебе - сказал Петр и приблизился к девушке.
  - Если вы по поводу Ганки, то я ничего не знаю - отчеканила Стешка.
  Петр повеселел, в его душе вдруг затеплился огонек.
  -Она что - то знает. Неспроста - же испугалась меня - подумал он.
  Он достал из кармана серебряную монету.
  - А так? - Петр протянул монету Стешке.
  У Стешки заблестели глаза, она чуть не выронила свою корзинку. Ей сразу на ум пришли надуманные наряды, которые она теперь может купить себе. Она выхватила из рук Петра монету и бросилась бежать, крепко сжав монету в кулаке. Потом, опомнившись, остановилась и, оглянувшись на Петра, крикнула:
  - У деда своего твоя Ганка, в Михайловке. Но я тебе ничего не говорила барин - и опять со всех ног помчалась прочь.
  Петр улыбнулся ей в след. С его плеч свалился огромный груз. Он развернул лошадь и направился в имение.
   Село Михайловка, о котором говорила Стешка, от их поместья на приличном расстоянии, на лошади часа два езды. Петр, во что бы то ни стало, решил посетить Михайловку сегодня - же. Он привел себя в порядок и, убедившись, что барин отец отвлекся по своим делам и отбыл из дома, оседлал своего скакуна и отправился в дорогу через лес. Так он рассчитывал укоротить путь, да и навстречу ему никто не попадется. Ехал он часа полтора, когда за деревьями замелькали избы Михайловки. Село находилось в низине, оно раскинулось вдоль реки, как на ладони. Петр остановился и огляделся.
  - А где искать? - вдруг заволновался он, ведь, он даже не спросил у Стешки имени деда Ганки. Внезапно он услышал шум со стороны леса. Он повернул голову и увидел ватагу мальчуганов, которые, видимо, играли в догонялки. Один из сорванцов спотыкнулся и упал, а все остальные, вместо того, что бы помочь ему встать, начали бить его палками. Мальчуган сначала молчал и Петр думал, что это понарошку, но когда мальчишка закричал от боли, Петр сорвался с места и с криком помчался спасать сорванца. Увидев барчука, мальцы разбежались в разные стороны, встал с земли и тот, которого били. Он, испуганно озираясь, тоже было рванулся бежать, но Петр схватил его за руку. Мальчишка заревел и стал вырываться, отдергивая руку.
  - Мы играем - завопил он. Из-за кустов показались растрепанные и чумазые лица сорванцов, они тоже в один голос завопили:
  -Отпустите его барин, мы играем -
  - Что же это за игра, все на одного? - улыбаясь, спросил Петр.
  Мальчуганы насупились и стали переглядываться между собой.
  Петр отпустил парнишку и сел на траву.
   - Кто мне поможет, тому будет вот это - он достал из сумки салфетку, расстелил ее и стал раскладывать на ней еду, которую он прихватил с собой на всякий случай. Мальцы тут же начали подтягиваться к барину, не отводя голодных взглядов от еды, которой было не так уж много. Петр достал нож и стал резать на кусочки вареное мясо, хлеб и два огурца.
  - Всем поровну и аккуратно - приказал он и пригласил ребятню к " столу". Ребятня мигом расселась вокруг. Петр стал каждому раскладывать по порции. Самому ему не хватило, но он от этого не расстроился. Ребятня грязными руками хватали еду и второпях, глотали, почти не разжевывая. Смели все сразу и уставились на Петра.
  - А чем мы можем вам помочь? - наконец спросил один из них.
  -Я ищу одного старика, которого, я никогда не видел и имени его не знаю. Знаю только то, что сбежала от меня к нему моя невеста. Вот я теперь ее ищу - барин посмотрел на мальчуганов вопросительным взглядом.
  -А, почему сбежала - то? Били вы ее, что ли? - спросил тот, что постарше.
  Петр задумался, он понял, что не так начал разговор. Он совсем забыл, что у ребятни барин - это их хозяин, он имеет право наказывать своих крестьян.
  - Ну, почему сразу бил? - возразил Петр.
  - А тогда, что ж? - все допрашивал паренек.
  - Тебя как зовут? - спросил барин интересующего мальчугана.
  - Сенькой - ответил тот.
  - Так вот Сенька, полюбил я ее, а она сбежала - оправдался барин перед мальчуганом.
  - Барин бедных не любит, он их бьет и голодом морит - ответил Сенька. Ребятня, стоящая рядом с ним, стала пихать его в бок. Тот грозно посмотрел на Петра.
  - А тебя как зовут? - обратился Петр к одному из тех, что пихнул.
  - Тимоха я,- тихо ответил тот.
  - Так вот Тимоха, даю тебе честное слово дворянина, не вру я. Люблю я ее, очень люблю, вот и ищу. - Петр опустил голову и из под лобия посмотрел на ребят.
  - А давно сбежала? - спросил Тимоха.
  
   - Да уже недели две, как сбежала - заверил барин.
  Ребятня вслух начала поименно перебирать всех стариков, живущих в их небольшом селе и, не остановившись ни на ком, спросили:
   - А, как зовут вашу невесту, хоть это ты барин знаешь? -
  - Ганкой ее зовут - подняв голову, сказал Петр.
  Все, как один посмотрели на Костюка, самого маленького растрепыша.
  - Да какая Ганка невеста? - удивился Костюк. Дед мой, Афанасий слег, вот она и приехала, ее тетя Фрося прислала присматривать за ним.
  - Фрося, говоришь? - Петр оживился. Их прачка Фрося и есть.
  - А где можно увидеть Ганку? - радостно спросил барин.
  - Днем она с девками в поле на сенокосе, приходит поздно.
  - Спасибо Костюк - барин протянул мальчугану свою руку и пожал ее.
  -А ты кто деду Афанасию? - спросил он.
  - Я сирота, живу с дедом, он у меня хороший, добрый. -
  - А хата ваша где? - обрадовано, поинтересовался барчук.
  Мальчуган начал указывать пальцем на самую последнюю избу села.
  - Я, вам премного благодарен сорванцы - сказал Петр и дал каждому из них по одной копеечной монете. Ребятишки весело защебетали и, не попрощавшись с барином, помчались в село.
  
   -Похоже, к нам кто - то едет - крикнула Маришка.
  Девушки сразу прекратили забрасывать вилами сено на скирды и, приложив ладони ко лбу, стали всматриваться в приближающегося к их рабочему стану всадника на коне.
  - На молодого барина похож, на Петра - добавила Дарья.
  Ганка сразу спряталась за скирд. Тело ее так затряслось, что она потеряла дар речи, она сползла на землю, из ее глаз ручьем полились слезы. Ганка страшно скучала за ним и, молила Бога успокоить ее сердце. Забыть Петра она не смогла.
   Петр не стал подъезжать слишком близко. Он остановил коня и, спрыгнув на землю, сел на нее. Подняв соломинку, он стал жевать ее передними зубами, не спуская глаз с девушек. Уж очень ему хот елось увидеть свою любимую Ганку.
   - Девки, он кого - то высматривает - отметила Маришка.
  - Похоже - подтвердила Дарья.- И чего ему надо? А может это барин наш, Федор Акимыч послал его, за нами поглядывать, что бы мы старались лучше? Странно все это как то -
   Поговорив немного, девушки снова принялись за работу. Ганка посильнее натянула на глаза косынку, что - бы никто не заметил ее заплаканных глаз. Все они, косились в сторону появившегося незваного гостя. А гость продолжал сидеть и наблюдать за ними. К полудню, когда начало сильно припекать солнце, девчата побросали вилы и направились под соломенный навес. Под навесом все разложили свою провизию и начали есть. Гость не уезжал, он лег на спину, накрыл шляпой лицо и, как будто замер. Лошадь щипала солому и отошла от него на приличное расстояние.
  - А давайте позовем его - предложила Маришка. - Жалко, обгорит бедняга-
  - Давай, позовем - поддержали ее остальные.
   - Эй, молодой, красивый. Иди к нам - с хохотом подхватили девчата.
  Петр не шевелился.
  - Не случился ли с ним удар? - забеспокоилась Ксюха.
  - А ты иди, посмотри - приказала ей Дарья.
  - Не надо - вдруг вставила свое слово Ганка. - Это ко мне. -
  Все моментально затихли, а Ганка, поправив волосы на голове и, отряхнув платье, вышла из - под навеса и медленно зашагала к Петру.
   Петр, действительно лежал, не шевелясь, Ганка даже забеспокоилась. Она подошла к нему, наклонилась и убрала с его лица шляпу. Петр спал. Спал впервые после нескольких бессонных ночей. Ганка погладила его по волосам, он отмахнулся и, коснувшись ее руки, подскочил и сел. Ганка тоже села рядом с ним.
  Они долго молча, смотрели друг другу в глаза. Потом вдруг обнялись.
  - Зачем ты приехал, горе мое - произнесла, наконец-то Ганка.
  -Я не могу без тебя жить - тихо прошептал в ответ Петр.
  
   - Ничего себе Ганка, глядите, кому голову заморочила - проговорила Маня.
  Маня слыла красавицей среди девчат в Михайловке.
  - И такое расстояние преодолел, и не прячется от нас. А она то, тихая, скромная, а на тебе-
  Маня с завистью смотрела в их сторону.
  -А ты не завидуй. Не хотела бы я оказаться на ее месте - проговорила Нюшка. - Плохо все это кончится. Федор Акимыч, как черт, узнает, загубит девку.
  Все замолчали.
  - Вот и сбежала она с глаз долой. А то, все, дед, дед. Вот тебе и дед. А почему она Ганка? Имя - то какое? - неугомонно трезвонила Нюшка.
  - Молдаванка она, вот и Ганка - сказала Глаша и все дружно засмеялись.
  Услышав смех девчат, Петр с Ганкой расцепили объятья.
  Ганкина мать, Ефросинья, действительно, имела корни в Молдавии. Ее прадед был родом оттуда, но, как он приблудился в эти края, уже никто и не помнил.
  - Иди домой Петр. Я допоздна здесь буду - сказала Ганка.
  - Я завтра приду - ответил барчук. Девушка, ничего не ответив, встала и пошла обратно на рабочее место. Полежав еще немного, и Петр поднялся. Он свистом подозвал к себе лошадь, взял ее за узды и направился к лесополосе. Через какое - то время, он исчез из вида.
   Ганка еще не успела хорошо сдружиться с новым коллективом и, поэтому, ей никто не задавал вопросов. Но с той поры, к ней стали относиться по другому. Кто-то побаивался, кто - то жалел, находились и завистники. Судя по тому, что она ничем не выделялась от подруг, ходила в таком же поношенном сарафане, было ясно, что денег она с него не берет, а значит, ничем ему не обязана.
   К вечеру за девчатами приехала телега. Уставшие от работы, девчата засобирались домой. У села, Ганка первая соскочила с телеги, так как ее изба была крайней. Она помахала рукой и направилась к своей калитке. Во дворе ее встретил Костюк.
  - Гость у нас - доложил он.
  - Какой гость? - испугалась девушка.
  - Большой. Сам барин, но ты его не бойся, он добрый . Тебя ждет. - Костюк улыбнулся. У Ганки отлегло от сердца. Она, было, подумала, что сам барин, Федор Акимыч прибыл, что бы наказать ее за разговоры с Петром. Ганка вошла в избу. На печи лежал дед Афанасий, а возле печи, на лавке сидел Петр. Как только Ганка вошла, Петр подскочил.
  - Мы тут беседуем - стал оправдываться дед.
  - Повезло, говорю, что ты к нам явилась. Хоть, образила нас с Костюком -
  - Да ладно тебе деду - отмахнулась девушка.
  Она достала из печи чугунок и вышла в сени. Петр выскочил за ней. В сенях они поцеловались. Затем Ганка вышла во двор и спустилась в погреб. Из погреба она вынесла пол чугунка картошки и крынку с солеными помидорами.
  - Кормить надо - отчиталась она перед Петром.
  - Вот дождусь темноты и домой - проговорил барчук.
  - Не жди темноты, езжай сейчас, огородами и в лес - возразила Ганка. - А то буду волноваться. - Она улыбнулась ему.
  - А чего ты ждал то меня? - спросила она.
  - Соскучился - ответил Петр.
  -Ну, ладно, иди - она указала ему на калитку, ведущую в огород.
  Петр еще раз поцеловал девушку и направился в указанном направлении.
   - О чем говорили, деду? - спросила Ганка, зайдя в избу.
  - Да, так, о том, о сем. Но больше о тебе. Говорит, любит тебя, жить не в мочь - ответил старик, переваливаясь на другой бок.
  - Как узнает Федор Акимович, так и избу спалит вместе с нами. Злой он очень. Нельзя Петру сюда носа совать - ответила Ганка, вздохнув.
  - Твоя, правда. Вот и не знаешь радоваться и плакать, что сам барчук на тебя глянул. Не смелый он больно, мягкий - простонал старик Афанасий.
  
  - Вот и я о том же - Ганка вышла во двор и стала разводить огонь, что бы сварить картошку, а у самой слезы глаза застлали.
  - Хороша любовь. Кабы, был он мне ровней, и горя не было - бы - думала она.
   Как совсем стемнело, под окнами Ганки зазвенел девичий смех и говор.
  - Ганка - звали подруги. - Выходи -
  Неподалеку от избы деда Афанасия вечерами собиралась сходка. Жгли костры, пели песни, плясали. Несмотря на трудный рабочий день, молодежь находила время и силы на гулянья.
  - Иди, иди - подбодрил девушку Афанасий. - Молодая, гляди и приглянется какой, и забудешь своего знатного ухажера -
  Ганка кивнула головой в знак согласия. Она достала из старого сундука чистый сарафан, причесалась, распустив свою длинную косу и, вышла на улицу. С подругами она повеселела. Ее уже заприметили Михайловские ребята. Особенно, не спускал с нее глаз Селантий, сын кузнеца. Парень он видный, девки так и таяли перед ним. Высокого роста, черноглазый, темноволосый, крепкого телосложения. Одет он был лучше других парней, видно, что зажиточный. Селантий подсел к Ганке и начал шептать ей на ухо:
  -А правда, что к тебе нынче молодой барин приезжал на поле и вы с ним целовались? - Ганка сделала грозное лицо и грубо так:
  - Врут тебе все. На кой я ему, не ровня мы -
  -Вот и я думаю, что врут - довольно улыбаясь, произнес Селантий. - Баре на крестьянках не женятся
  - Чего ты заладил, как попугай - прорычала Ганка. - Не женятся, не женятся. Без тебя знаю - Ганка отодвинулась от Селантия. Но он не собирался униматься. Он придвинулся к ней еще ближе.
  - А я женюсь на тебе Ганка. Я сразу тебя заприметил, сердце ты мое затронула. Ты красивая, работящая, ласковая, душевная - он тронул ее за руку, заглядывая ей в лицо.
  - Все перечислил? - улыбнувшись кривой улыбкой, спросила Ганка.
  Тут к ней подскочили подруги и потянули в круг на плясовую. Девушка того и ждала, она заскочила в круг и начала отплясывать, маша платком. Селантий не сводил с нее влюбленных глаз. Ганка танцевала, а глаза ей застилали слезы. Она думала о Петре, о его поцелуе и о том, что он никогда на ней не женится. И, чем сильнее боль ела ее сердце, тем веселее и задорнее она выплясывала, чтоб никто не заметил ее печали.
  -А чем Селантий не жених? Вот выйду за него замуж, нарожаю,
   детишек и забуду Петра - успокаивала она себя мысленно. Селантий, как чувствовал ее мысли, он тоже выскочил в круг и начал отбивать и ногами и руками. Как только музыка затихла, Ганка резко развернулась и пропала в темноте ночи. Она убежала задворками домой. Дед с Костюком уже спали. Она тихо расстелила себе на топчане постель, разделась и притихла, уставившись в потолок. Сон долго не брал ее. Она слышала, как под окном топчется Селантий, но выйти к нему не решилась. Ганка думала о Петре.
   На следующий день Петр опять собрался к Ганке. Он попросил кухарку собрать ему больше харчей в сумку, приложив к своим губам палец.- Мол, никому ни ни -
  И, как только дело пошло к вечеру, отправился в Михайловку. Прямо у самого конца леса, к нему вышла Ганка, сама.
  - Что-то случилось? - забеспокоился барчук.
  - Нет, ничего. Просто не хочу, что бы судачили о тебе. Ты наделал много разговору из ничего. Я не хочу, что бы тебя видели.
  Петр привязал лошадь к дереву и, они сели на поваленное сухое бревно.
  - Как нам быть? - начала свой вопрос девушка.
  - А, что, как нам быть? Скажу я правду отцу и будь, что будет - тихо ответил Петр.
  - Так - то оно так, тебе ничего не будет, а где окажусь я? Не известно. - Зашептала Ганка.
  - Погодь пока, не говори, может, что надумаем дельное - она повернулась к Петру и, обняв его за шею, начала целовать его. Так они, обнявшись, просидели часа два. Им была легко на душе и радостно. Вдруг, Ганка резко стала собираться домой.
  - Постой - сказал Петр. Он полез в карман и, достав из него несколько серебряных монет, протянул их девушке.
  - Это еще зачем? - возмутилась она. - Мне ничего не надо -
  - Это не тебе, пусть будет Костюку, совсем оборванным ходит. Купи ему, что ни будь из одежды - Петр сжал монеты Ганкиной рукой.- И, вот еще - он подошел к лошади и, сняв с нее сумку, протянул Ганке.
  - Поешьте, как следует-
  Он не видел в темноте, как покраснела девушка, но сумку взяла. Уж слишком надоела им картошка, да сухой хлеб. Она представила, как обрадуются дед с Костюком.
  - Спасибо, милый - произнесла она и поцеловала Петра в щеку.
  -Э, так не пойдет - зашептал он и, притянув к себе Ганку, поцеловал ее затяжным поцелуем, от которого они оба опьянели. Наконец, освободившись от объятий барчука, Ганка пошла домой. Петр проводил ее взглядом и, когда она исчезла из вида, сел на лошадь и направился к себе. Поехал он не через лес, а по объездной. Так как луны не было видно, кругом стояла непроглядная мгла. Петр вернулся домой далеко за полночь. Его ждали дворовые и не закрывали без него ворота на засов.
   - Где ты шатался вчера допоздна? - спросил его за завтраком Федор Акимович.
  Тут сразу вставила свое слово мать, Наталья Владимировна:
  - Петруша гулял. Ты, что молодой не был? -
  Как только барин услышал имя Петруша, он изо всех сил ударил кулаком по столу и закричал, что есть мочи:
  -Сколько можно говорить, какой он тебе Петруша? Он Петр Федорович Ворошин, вот пусть и ведет себя достойно этого имени. -
  Мать испуганно, перекрестилась.
  - Что ты отец шумишь, опять? - спросил Петр. В его голосе слышалась доброта вперемешку с печалью. Отец немного обмяк.
   - Я тут сынок встретил хорошего человека, давнего моего знакомого. Он дал мне дельный совет, отправить тебя на учебу в Москву. Пора становиться настоящим дворянином. Как вернешься, будем Анютку сватать. Хватит болтаться, да за голодранками ухлестывать - заговорил барин, не повышая голоса. Мать ахнула и всплеснула руками.
  - Чего ты надумал старый? Какая тебе еще учеба нужна?
  - Не мне, а ему, нужна - барин ткнул пальцем в сторону Петра.
  - А на кого мне учиться, батя? - Взволнованно спросил сын.
  - Научат тебя всем этим руководить - отец обвел вокруг руками.
  - Стоит ли ехать куда - то, и так все ясно - ответил барчук.
  - Поговори мне еще. Сказал учиться, значит учиться. Документ выдадут тебе грамотный, да и Анютка будет готова под венец - отец обтер сальные губы полотенцем и улыбнулся.
  - Не хочу я, твоей, Анютки - выпалил Петр.
  -Поговори мне, поговори. Я знаю, кто тебе нужен. Все о Ганке, голодранке мечтаешь? - он вопросительно глянул на сына.
  - Может, и мечтаю - ответил Петр, покраснев.- Или Ганка, или никого мне не надобно -
  - Ишь, как красна девка краснеет. А нет больше твоей Ганки, уж более недели, как померла - ехидно, с издевкой сказал барин.
  Петр чуть не подавился.
  - Как померла?- Наталья Владимировна вытаращила глаза на мужа.
  - А так, померла и все - дразнил сына отец.- Уж неделю, как померла -
  - Петр вздохнул - он только вчера видел свою ненаглядную.
  - Так вот, даю тебе один день на сборы и айда в Москву. Я уже договорился - отец стал наливать себе вина в стакан. Петр притих, а мать запричитала. Петр представил заплаканные глаза Ганки и сердце у него защемило.
  
   - 2-
  
   Утро следующего дня выдалось пасмурным и не приветливым. Петр не спал, почти, всю ночь. Настроение у него было поганым, на сердце давил тяжелый груз. Ему хотелось закрыть глаза и бежать и бежать без оглядки из своего дома, и никогда не возвращаться обратно. Накрапывал мелкий дождик. Петр вышел во двор. Его так и тянуло в Михайловку. Убедившись, что никто за ним не следит, он сел на коня и направился в Михайловку через лес. Пока он ехал по лесу, дождь припустил, что есть мочи. Казалось, он лил сплошной стеной, но Петр не торопился. Он, будто бы и не замечал его. Он понимал, что с отцом они никогда не найдут общего языка и, вечно его Ганка ждать не будет.
   Как только Петр выехал из леса, дождь прекратился, пропали тучки и выглянуло солнышко. Барчук спустился к избе деда Афанасия и, спрыгнув с коня, вошел во двор. Он подошел к двери и постучал в нее. На стук выглянул Костюк.
  - А, это ты барин? - потягиваясь, сказал он. Видно было, что Петр разбудил его.
  - Ганку позови - попросил барчук.
  - А ее нет, она в поле с утра. Теперь промокла, небось, насквозь - Костюк улыбался. Петр, на этот раз, был не особо приветлив, он резко развернулся, вышел со двора и, сев на коня, направился в поле. Костюк, навалившись на плетень, стал смотреть ему в след.
  - Вот влюбился, что и дождь ему нипочем - проговорил он сам себе.
   До стана, барчук добрался очень быстро, он ехал не по дороге, которую размыло, а по скошенному полю. На стане никого не было, Петр зашел под навес, сел на солому и, обхватив голову руками, уставился в землю. Дул теплый ветерок и сильно пахла свежескошенная солома. Вдруг он почувствовал чье - то прикосновение и обернулся. За спиной стояла Ганка.
  - Я знала, что ты придешь, не смотря на дождь - сказала она, улыбаясь.
  Петр посмотрел на Ганку ласково и печально.
  - Что - то случилось? - забеспокоилась девушка. Она присела с ним рядом на солому.
  - Случилось - ответил Петр, кивнув головой. Ганка опустила голову. Вдруг Петр с силой притянул девушку к себе и затем повалил на солому. Она не сопротивлялась, она желала этого и это случилось.
   -Я, убью его - заявил себе под нос Селантий.
   -Чтоб он не путался под ногами и, не портил жизнь его любимой Ганке. -
   После того, как пошли разговоры о том, что барчук запал на Ганку и открыто бегает за ней, Селантий выследил их. Он просидел битый час в укромном месте и, не дождавшись пока те выйдут из-под навеса, зло ударил кулаком о бревно, на котором сидел.
  - Я убью его - повторил он и пошел прочь.
   Петр с Ганкой просидели под навесом до самой темноты. Он не смог сказать любимой, что отец отправляет его учиться, не понятно на кого, так как твердо решил никуда не ехать. Ганка, как всегда проводила его до леса, и когда скрылся из виду, долго прислушивалась к топоту копыт его лошади, пока совсем все не стихло. Она побрела домой, вытирая слезы.
   Петр ехал в приподнятом настроении, он твердо решил для себя, что пойдет отцу наперекор и отстоит свою любовь, чего бы это ему не стоило. Он даже улыбался. Ночь была лунная, хорошо была видна тропа. Впереди показался ручей, лошадь притормозила ход и стала спускаться к ручью. Петру показалось, что за ближайшим деревом что - то промелькнуло. Он повернул голову и в этот момент ощутил сильный удар по голове. В глазах у него потемнело и он, потеряв сознание, повалился на лошадь, которая пофыркав и потоптавшись на месте, медленно понесла его домой, в имение.
  
   Отъезд Петра
  
   Первое время Ганка терпеливо ждала Петра. Мала ли, какая причина могла быть. Но, когда Петр пропал надолго, она приняла это, как должное.
  - Баре на крестьянках не женятся - вспомнила она слова девчат. А тут еще новость дошла, что Петр уехал учиться. В душе она распрощалась с ним навсегда. Хоть и ела ее невыносимая боль, она старалась себя отвлечь от нее. Наигранно улыбалась, выходила с подругами на сходки и выплясывала там. Слушала признания Селантия и, видя, как завидуют ей подруги, вызывающе, смеялась с ним, но при этом, ни на одну минуту не забывая о Петре. Она часто смотрела на Селантия, а видела Петра и мысли ее уходили далеко. Иногда у нее внезапно появлялись слезы, она тогда прятала лицо или терла глаза, объясняя, что соринка попала. Но, когда она поняла, что беременна от Петра, она стала сторониться людей. Селантий, заметив в ней резкую перемену, забеспокоился. Он поймал ее, как то на улице, когда она несла ведра с водой из колодца, остановил ее и заговорил:
  - Здравствуй Ганка. Почему ты избегаешь меня, или мне это только кажется? -
  - Нет Селантий, тебе не кажется. Не о чем нам с тобой разговаривать. Хороший ты человек, но не для меня - ответила она.
  - Так та ки и не о чем - не унимался Селантий. - А может, я люблю тебя, и хочу жениться на тебе? -
  Селантий перекрыл собой ей путь. Ганка подняла на него глаза.
  - А я то, не люблю - ответила она ему.
  - Полюбишь, я тебе обещаю - заверял он. - Я сделаю для тебя все, что бы ты меня полюбила, как его - Селантий осекся.
  Ганка сразу посуровела.
  - Поздно Селантий, поздно - она опустила голову. Селантий, немного постояв, уступил ей дорогу. Ганка взяла ведра и пошла к своему дому, а Селантий, как замер, потупив свой взгляд. Он вдруг вспомнил тот день, когда Ганка с Петром прятались под навесом.
  - Значит, не зря я его тогда - подумал он. Немного постояв, он пошел по дороге, совсем не в ту сторону, куда ему надо было.
  Ганка занесла ведра во двор и, оглянувшись на Селантия, заплакала. Она не жалела о нем, она плакала за Петром.
  
  Вскоре беременность Ганки стала заметна, она стала поправляться, налились груди. Дед Афанасий не задавал ей никаких вопросов, он, молча, переживал вместе с ней. По селу уже пошли слухи, что Ганка тяжелая от сына барина Федора Акимыча, Петра. Услышав такое, Селантий рвал и метал. Он, опять набрался смелости подойти к ней и заговорить о своей любви:
   - Все прощу, своим ребенка буду считать, только выходи за меня, пока не поздно. Пусть родится при мне. Люди забудут. Поболтают и забудут - говорил он, с надеждой заглядывая ей в лицо. Ганка видела, чего стоило ему говорить эти слова. Селантий очень волновался, он, вдруг, стал перед ней на колени, прямо на улице. Из ее глаз потекли слезы.
  - Разве, таких, как я берут замуж? - спросила она и упала в обморок.
  Селантий наклонился над ней, бережно взял ее на руки и понес до ее хаты. Костюк, заметив Селантия с Ганкой на руках, поспешил распахнуть перед ними двери. Сын кузнеца занес и уложил Ганку на топчан. Дед Афанасий уже не вставал, он только повернул голову и с тревогой в голосе, спросил: - Что с ней? -
  - Замуж за меня пойдет - выпалил Селантий и начал приводить ее в чувства. Ганка открыла глаза. Увидев перед собой сына кузнеца, она заплакала навзрыд, а он только гладил ее по голове и бормотал:
  - Я никогда не брошу тебя -
  Обещал так же, как когда то Петр и от этого ей было еще больнее. Затем Селантий встал и со словами: - Я вернусь - и вышел из избы.
  - Соглашайся - забормотал дед. - Парень он хороший, любит тебя, защитит от злых языков и забудешь ты своего барчука, как он тебя забыл. Соглашайся. Жизнь долгая штука, успеешь еще наплакаться. -
  
   -2-
  
  
   В ту ночь, лошадь привезла своего хозяина домой далеко за полночь. Петр лежал на ней, свесив руки по обе стороны ее хребта. Под носом у Петра свисал кровяной сгусток. Только, когда конюх Сева стал стаскивать барчука с лошади, тот пришел в себя. Он невнятно забормотал и Сева принял его за пьяного. Голова у Петра гудела, он ничего не соображал и не помнил. Ему сильно хотелось спать.
  - Видимо хозяин падал с лошади - сделал вывод Сева, таща его в дом. Как только Петр коснулся лежака, он, опять потерял сознание.
  - Вот, нализался - подумал Сева и вышел из дома. - Видимо, не хочется ему ехать никуда.
   Вредный этот барин Федор Акимыч, силком сына выпроваживает - Сева вздохнул.
   Рано утром, карета уже ждала Петра во дворе, все было готово к отъезду. Севастьян доложил барину, что Петр Федорович воротился домой в стельку пьяным далеко за полночь и до сих пор спит.
  - Вот и хорошо, тащи его сюда. Меньше будет упираться - сказал довольный барин.
  - Ой, не хочет Петруша ехать никуда - запричитала мать. - Никогда не пил и вот тебе. Не гони ты сына со двора, Федор Акимыч. -
  - Ничего, это ему не баклуши бить с голохвостыми цацами - приговаривал барин.- Тащи его сюда. Эка невидаль, напился он. -
  Сева пошел за барчуком. Барчук лежал бледный и, как будто не дышал. Сева приложил ухо к груди и прислушался.
  - Дышит. Ну и дела.-
   Он стал тормошить Петра и тот открыл глаза.
  - Вам надо ехать Петр Федорович - сказал Сева. - Карета ждет -
  Петр стал подниматься, у него сразу закружилась голова и стали подкашиваться ноги. Севастьян подхватил его и помог удержаться на ногах. Затем, постояв немного, они направились к выходу. Как только они показались в дверях, Наталья Владимировна заплакала и запричитала, а Федор Акимович, увидев, что сын выглядит неважно, забурчал:
  - Ну, вот тебе и сынок. Позорище, и все тут. Люди ждут его ехать, а он разгуливает, да пьет всякую дрянь. Совсем разум то помутился. Прихвостень, голодранок. Садись в карету и дуй куда следует.-
  - Дай хоть попрощаться, как следует - завопила мать и кинулась сыну на шею, от чего тот еле устоял на ногах.
  Федор Акимович, видя такое дело, махнул Севе и тот повел Петра к карете и стал усаживать его.
  - Голова - забормотал барчук и сжал ее руками.
  -Пройдет - махнул рукой барин.- Первый раз завсегда так-
  Петр закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья, и барин велел трогать. Карета выехала со двора и стала удаляться от имения. Мать заревела во весь голос.
  - Не реви - прикрикнул барин. - Не на войну едет, а всего - то на три, четыре месяца. Человеком вернется грамотным -
  Карета скрылась за поворотом и все разбрелись по своим делам.
   День выдался жарким, Петр всю дорогу спал, а когда просыпался, ничего не ел, а только просил пить. Выглядел он уже лучше, чем поутру и, сопровождающие его слуги, успокоились.
  - Надо ж, никогда не пил и вдруг добрался до поганого, зелья - бубнил лакей Тимоха. - Видно, слаб здоровьем барчук. И, что странно, от него совсем не разит -
  - К вечеру их карета подъехала к постоялому двору. Пока определялись с ночлегом, Петр все спал. Потом ему помогли добраться до постели, уложили и все разбрелись по делам. Тимоха договариваться о смене лошадей, а остальные направились в харчевню, выпить и поесть. Все стихло. Немного полежав в тишине, Петр вдруг подскочил и сел на край кровати. Ему показалось, что он находится в избе Ганки. Он, как то странно огляделся по сторонам и подошел к окну, тихо позвал ее.
  - Ганка, ты где? -
  Тишину нарушил голос Ганки за окном. Он подошел к окну и увидел ее, она манила его к себе. Петр стал отрывать заколоченную раму. Окно поддалось и открылось. Петр вылез с другой стороны постоялого двора. Темнота была, хоть глаз выколи. Барчук услышал сопение лошади. Он пошел на звук и наткнулся на лошадь.
  - Вот, хорошо, сейчас в Михайловку - он оживился.
  Развязав лошадь, он с трудом залез на нее и, перемахнув через плетень, ударил ее по бокам. Лошадь, испуганно припустилась по бездорожью в темноту. Впереди него мчалась Ганка на белой лошади.
   Замужество Ганки
  
   Селантий прямо от Ганки направился в кузницу, к отцу. Отец, Ермалай Парфеныч, обрадовался сыну.
  - Ты, что - то хотел, сынок? - спросил он, не отрываясь от дела.
  - Поговорить надо - строго ответил Селантий и вышел на воздух. Уж очень было жарко в кузне. Отец отложил свои железяки, обтер руки тряпкой и вышел за сыном.
  - Ну, говори, коли пришел. Важное дело то? - спросил он и предложил сесть на пеньки. Сели.
   - Решил я отец, жениться - произнес Селантий и посмотрел на отца.
  - Это дело важное - ответил отец. - Но, почему вдруг так сразу? Вроде и не гулял то ты серьезно ни с кем? -
   Селантий замолчал и стал ковырять пальцем бревно, лежащее у пеньков.
  - Ну, почему сразу не гулял? Гулял, раз надумал - он покосился на отца.
  - А кто она, твоя краля? - кузнец повертел рукой у себя перед носом.
  - Ганка - глядя ему в глаза, выпалил Селантий.
  Отец сразу изменился в лице. Он встал, зашел в кузню и тут же вышел с топором в руках.
  - Не бывать этому, иначе во - он погрозил топором. - Голова с плеч. Мне не нужны гулящие. Чей приплод она носит, ты не знаешь? Все знают! Моего благословенья не жди-
  - Селантий встал, оттянул ворот рубахи, опустился на колени и, положив голову на пенек, закричал:
  - Руби батя голову мою, иначе я сам себе ее отрублю. Нет мочи больше терпеть, моего детя она носит, моего, понятно? -
  Лицо его раскраснелось, на шее натянулись жилы.
  - Как твоего? Все знают чьего, не лепи мне - лицо кузнеца раскраснелось тоже, руки затряслись.
  - И, отрублю - заорал он и махнул в воздухе топором. Со стороны огородов раздался женский визг. Ермалай сразу бросил топор в сторону, а Селантий поднялся и посмотрел по сторонам.
  - Устроил здесь смотрилище, рубака - зло произнес он.- Я думал ты отец, пришел за поддержкой. Уйду в прямаки и живи, как знаешь -
  - Иди, иди и забудь ко мне дорогу - огрызнулся отец.
  Селантий ничего не ответил и пошел прочь. К кузне на шум, уже бежала его мать, Анисья. Увидев ее, Ермалай зашел в кузню. Анисья подбежала ближе и, плача, запричитала:
  - Ты, что старый из ума выжил? На сына родного топор поднял? Позор, какой. По - доброму не можешь? Что такого страшного случилось? -
  - По - доброму, не получается - зло выпалил Ермалай, высунув голову из двери.
   -Жениться твой сынок надумал, и на ком? На брюхатой Ганке. Совсем из ума выжил, дурень -
  Анисья присела на пень, утерла платком лицо, посмотрела на мужа и притихла. Она вспомнила Ганку и всю их с матерью тяжелую жизнь. Наступила тишина.
   - Не надо так - уже успокоившись, проговорила она. Доля бабья тяжелая, разберутся они сами, без тебя. Ганка не плохая, сирота она, беззащитная, вот и жизнь ее не получается. Горемыка она -
  - Она горемыка, а тебе - то чего на жизнь жалиться? - грубо прорычал кузнец.
  - А, как же, не жалиться? - шмыгая носом, продолжила Анисья.
   - Пять сыновей, шутка ли? Руки я все истерла, глаза не видют. Да ты радуйся, что сын определяться надумал. Может Ганка мне в помощь будет, дочерью станет? -
  - Жди, кабы не стала - уже, помягче ответил Ермалай. Он - то хорошо знал, как трудно Анисьи с мужиками. По дому все сама, сама. И постирай, и приготовь, и подай, и прибери. Он вышел из кузни и сел рядом с ней, и, вдруг так пожалел, что обидел сына, что самому стало не по себе.
  - Прости меня дурака - сказал он Анисьи. - И вправду, не маленький уже наш Селантий. Коль душа принимает, пусть берет свою Ганку, молдаванку - они обнялись и улыбнулись друг другу.
  -А помнишь, как ты был чужаком, тебя наши ребята гоняли, а ты, все равно от меня не отказался. Ведь битый ходил ко мне за сколько километров. - напомнила Анисья свою с Ермалаем, молодость.
  - То, было другое дело - сказал кузнец.
  - И у них сейчас другое дело, не наше, понимаешь? - косо гланула на мужа Анисья.
  - Жалостливая ты, добрая - растрогался Ермолай.
  - Вот только, как к этому барчук отнесется? Не даст жизни спокойной, как узнает.....он замолчал.
  - Я слышала, что Петр, вроде как пропал - зашептала Анисья.
  - Да ты что? - оглядываясь и придвигаясь к жене, удивился вслух кузнец Ермалай.
  - Голосит - говорят, Наталья то, и барин не в себе. Не доехал барчук до назначенного места.- Анисья перекрестилась. Глядя на нее, и Ермалай перекрестился.
   Поздно вечером, Селантий пришел к Ганке, прихватив с собой кое какие вещи. Ганка сразу поняла, что пришлась им не ко двору, но Селантий вел себя так уверенно, что она успокоилась.
  - А завтра к батюшке в церковь, за благословеньем - заявил он ей, и, положив под голову свой узелок, лег на полу.
  Ганка выскочила в сенцы и вернулась со старым овчинным тулупом в руках. Она положила его у ног Селантия и пошла на свой топчан. Селантий взял тулуп, расстелил его и лег сверху, поблагодарив хозяйку.
  Дед был рад такому повороту судьбы внучки.
  - Теперь и помирать можно - подумал он.
  - Как хорошо, когда такой защитник в доме - подумала Ганка. - Где теперь Петро? Как он быстро все забыл и бросил ее на произвол - из ее глаз потекли слезы, она старалась плакать тихо, что бы Селантий не услышал.
   Уже на другой день, все в селе только и говорили, что Селантий принялся до Ганки.
  
   Поиски Петра
  
   За Петром кинулись только утром, когда Тимоха зашел к нему в комнату. Увидев, что Петра нет, лакей, не испугался, наоборот обрадовался, что барчук пришел в себя и, видимо, проводит себя в порядок. Тимоха вышел и направился в комнату, где спали мужики, сопровождающие барчука, Егор и Маклай. Те спали, как убитые.
  - Вставайте, пора - прокричал Тимоха.
  - Дай еще полежать, малость - пробурчал Маклай, от них несло тяжелым перегаром. Видно, хорошо погуляли - подумал Тимоха. Сам он никогда не пил.
  Тимоха вышел во двор, направился к карете и заглянул в нее. Петра там не было.
  - Где же он? - Тимоха обошел, чуть ли ни, каждый угол постоялого двора, даже спросил у дворового. Нигде Петра не было, никто его не видел. Тимофей испугался. Он со всех ног кинулся опять к Егору и Маклаю в комнату.
  - Вставайте олухи - закричал он изо всех сил. - Петр Федорович пропал -
  Егор и Маклай подскочили, как ошпаренные. Сон у них моментально пропал.
  Какое то время они молча смотрели друг на друга, потом Егор предложил, не поднимая шума, тщательно осмотреть все углы постоялого двора. Двор этот находился далеко от населенного пункта. Слуги осмотрели все и, поняв, что Петра нет нигде, начали, как ни в чем небывало, собираться в дорогу. Что б не вызвать ни у кого подозрений, они выехали со двора и направились по дороге. На самом же деле они добрались до леса и решили переждать там до темноты, что бы ночью обшарить всю округу.
  А вдруг где наткнутся на него. Теперь они стали понимать, что барчук был, как- бы не в себе. Может, лежит где? А, может, убили его? Денег при нем, наверное, было не мало? Было сотня предположений. Когда они убедились, что барчука им не найти, слуги не решились возвращаться с плохой новостью назад и в одну из ночей, разбежались на лошадях кто куда, бросив карету в лесу, замаскировав ее ветками деревьев.
  
   -5-
  
   Дело шло к поздней осени, но дни все равно еще выдавались солнечными, хоть и прохладными. Деревья сменили свой окрас, лес стал разноцветный и полу - голый. Федор Акимович вышел во двор, он уже давно ждал ответа от брата из Москвы, которому он писал два месяца назад, что бы узнать, как идут дела у Петра. Он считал, что сын от обиды, не хочет общаться с ним.
  - Ничего - успокаивал себя барин. - Потом спасибо скажет -
   Как раз именно в этот момент ему вручили ответ на его письмо. Он радостно покрутил конвертом и позвал свою жену:
  - Наталья, иди скорее сюда. Наконец - то о сыне весточка пришла -
  Наталья бросила все дела и поспешила к мужу. Уж сильно душа болела у нее за сыном.
  - Читай скорее, не томи - заговорила она. Барин распечатал конверт и молча начал водить глазами по листку. Лицо у него посуровело. Он глянул на Наталью.
  -Что там - заволновалась Наталья.
  Барин прочел вслух только то, что привело его в ярость, а потом в испуг.
  - Дорогой мой брат, Федор Акимович, спешу тебе сообщить, что сын твой Петр Федорович у меня не появлялся, хотя я его ждал.......- барин опять посмотрел на жену. Та, закрыв рот платком, замерла в недоумении. Барин прочел эти предложения еще и еще раз. На его лице выражалось не доверие к письму. Он крутил письмо, заглядывал в конверт, вытряхивал из него, словно, что должно было выпасть оттуда. Глаза его стали влажными.
  - Мать, что это? - обратился он к жене. - Уже четыре месяца прошло, где он? Где эти олухи, Тимоха и остальные? Не уж то на деньги Петра, позарились? -
  - Убили - зашептала мать и упала в обморок.
  Из дома выбежали девушки служанки, они кинулись к Наталии Владимировне и, стали поднимать ее. Федор Акимович все перечитывал письмо, он не смотрел на Наталью.
  - Где искать Петра? Надо вызывать из станицы приставов - бормотал он. Он, вдруг сразу стал старым и рассеянным. От сильного волнения он пошатнулся и тоже повалился на землю.
  - Петя, Петя, сынок, где ты? - бормотал он. Барин плакал.
  
   Новая жизнь Петра
  
   В село Подгорное, что в двухстах километрах от имения Федора Акимовича, по приглашению барина Инокентия Гурина, прибыл из глубинки новый служитель церкви Иван Степанович Лагунов, со своей женой Аксиньей. Барин Инокентий Гуров выстроил новый приход, и, так как старый батюшка представился, ему пришлось пригласить в свое имение другого священнослужителя. Новая церковь была построена в живописном месте, на пригорке. Ее видно было издалека. По церковным праздникам разносился звон колоколов, и наряженный люд поднимался к ней по небольшому склону. Вид был великолепный. Новый батюшка, Иван Степанович, был не стар, он поселился с женой прямо при церкви в новом деревянном доме. Инокентий Иванович гордился своим приобретением и всегда любовался им. Ниже пригорка, протекал ручей, а за ним был густой дикий малинник, куда никому не запрещалось ходить по ягоды. Малинник был настолько густым и большим, что занимал весь склон в сторону речки и леса. Жена попа, Аксинья, часто посылала свою помощницу Глафиру за малиной и, та постоянно была исцарапана колючим кустарником.
   В это день, она опять направилась в чащу кустов. Набрав ягод пол корзинки, она вдруг услышала из кустов, не то стон, не то чей- то голос. Глафира прислушалась, стон повторился громче. Испугавшись, девушка пулей помчалась прочь, сдирая в кровь руки и ноги. Прибежав к Аксиньи, она выпали все, что с ней приключилось.
  - Ну, и трусливая же ты Глафира - возразила матушка. - Кто там может быть? Завтра пойду, посмотрим. Может птица, какая или зверек испугал тебя -
  Глафира закивала головой в знак согласия и успокоилась. Даже улыбнулась стыдливо.
  Следующим утром в малинник Глафира направилась вместе с матушкой. Необходимо было наварить варенья из малины. Они уже и забыли за вчерашние страхи, и разбрелись в разные стороны. Внизу, по краю малинника, прямо у реки ходили с корзинками девушки, крестьянки. Они пели и смеялись.
  Вдруг к Аксиньи подбежала испуганная Глафира.
  - Матушка - тихо заговорила она, озираясь. - Там в кустах лежит кто-то и стонет. -
  Глафира указала в ту сторону, где она только что была. Аксинья, посмотрев по сторонам, сказала:
   - Тише ты. Пойдем, посмотрим -
  Зайдя вглубь малинника, куда завела Глафира, они увидели лежащего молодого человека, который неподвижными глазами смотрел в небо. Аксинья подняла голову и посмотрела по сторонам. Поблизости никого не было. Она опять нагнулась к нему. Молодой человек лежал неподвижно, вид у него был измученный, с очень бледным лицом. Он был хорошо одет, из карманов у него выпали деньги.
  - Видно не из простых - прошептала Глафира.
  Попадья приложила палец к своим губам и опять выглянула из кустов. Девушки, что пели, уже уходили по броду на другую сторону реки.
  - Так, Глафира, беги скорее за подводой и огородами сюда. Никому ничего не говори, а то набегут зеваки. Ты поняла? - приказала матушка.
  Глафира закивала головой и припустилась к дому попа, а матушка осталась караулить найденыша.
  - Сколько же он здесь лежит, коли Глашка и вчера его слышала? - думала матушка.
  - И откуда он здесь взялся?
  Она стала запихивать, вываливающие деньги обратно ему в карман. Тот даже не пошевелился. Аксинья приложила свое ухо к его груди.
  - Живой - вздохнула она.
   Глашку долго ждать не пришлось, она уже ехала на подводе к малиннику. Матушка встала и помахала ей рукой, мол, сюда. Когда подвода подъехала близко, Глашка спрыгнула на землю, подбежала к Аксиньи и, они вместе стали тащить парня за ноги. Тот застонал и перевел глаза в их сторону.
  - Ожил - обрадовались женщины и потащили быстрее. Затем они с трудом уложили его в подводу, сели в нее сами и направились к поповскому дому.
  Заехав во двор, Аксинья кликнула дворового и его помощью они затащили найденыша во времянку. Там они уложили его в постель. Найденыш опять потерял сознание.
   - Зови Ивана Степановича - приказала матушка дворовому. Тот кивнул головой и вышел. Дворовым у них служил не совсем молодой мужик, Захар. Он был исправным исполняющим всех приказов хозяев, двор держал в чистоте и порядке. Платили ему за работу хорошо и, он выслуживался по полной. Через четверть часа во времянку вошел батюшка, Глашка сразу вышла, оставив хозяев наедине с найденышем.
  Батюшка подошел к кровати, где лежал молодой человек в беспамятстве.
  - Кто это? - спросил он у Аксиньи.
  - Похоже, какой - то состоятельный человек. - Матушка начала вытаскивать из его карманов крупные купюры денег. Она положила их на стол.
   - Мы с Глашкой нашли этого господина в малиннике и притащили сюда - доложила она. Иван Степанович подошел к парню и начал легонько шлепать ему по лицу ладонью. Парень открыл глаза и посмотрел на них, но голову не поднял.
  - Кто ты, мил человек? - спросил его поп. Тот молчал и водил глазами по не знакомым ему людям.
  Вдруг он произнес: - Пить -
  Матушка поднесла к нему стакан с водой и, приподняв его голову, дала ему напиться. Незнакомец выпил полный стакан.
  - Ну, так кто ж ты? - опять спросил поп.
  Незнакомец прикрыл глаза. Его лицо стало понемногу розоветь. Он опять открыл глаза и тихо заговори:
  - Не могу ничего сказать, сильно болит голова. Хочу спать -
  - Спать все время нельзя, так и не проснуться можно - заговорила попадья и кликнула Глашку.
  Та, моментально появилась на пороге.
  - Свари бульону куриного, да покорми его - она кивнула головой в сторону незнакомца. Та скрылась за дверью.
  - Ну, что будем делать с ним? - обратилась попадья к мужу.
  --Пока, ничего. Надо привести его в должный вид, сначала. Вдруг его кто кинется? - он полез к нему во внутренний карман и вытащил оттуда пакет. Они, с попадьей сели к столу и начали разворачивать пакет. В нем оказались еще деньги и документы незнакомца. Иван Степанович начал читать одну из бумаг вслух.
  - Петр Федорович Ворошин. 1870 года рождения. Уроженец Волоховской губернии, села Каменка. Сын местного барина Федора Акимовича Ворошина
  Попадья с мужем переглянулись.
  - Долече - проговорил поп.
   - Убери документы в сундук, подальше. Мало ли что -
  Попадья замахала головой, в знак согласия.
  - Да, прикажи Глашке и Захару, что бы никому ни звука. Коли он не вспомнит себя, будем говорить, что сын наш вернулся, Данила.
  Попадья так и села. Слезы из ее глаз брызнули градом.
  - Побойся Бога Ваня - зашептала она. - Уж десять с лишним лет прошло, как он пропал. Его уж, поди, и в живых то нет -
  - Вот и нашелся. А, коли он вспомнит себя, отпустим с Богом -
  В душе им обоим очень захотелось, что - бы Петр не вспомнил ничего. Зашла Глашка с бульоном, хозяева замолчали и стали убирать пакет с глаз. Так Петр стал Данилой, сыном местного батюшки Ивана Степановича Лагунова. Он так и не вспомнил ни, свою прежнюю жизнь, ни кто он, ни, свою любовь - Ганку.
   Выхаживали его долго, целых пол - года. Все село уже знало, что вернулся к батюшке пропавший их сын Данила, о котором, они ничего не знали много лет. Люди пересказывали друг другу всякие небылицы о том, где он у них находился. Некоторые, даже называли себя очевидцами его возвращения. Все эти разговоры были на руку священнику.
  
   Ворошины
  
   Барин Федор Акимович Ворошин уже потерял всю надежду на то, что его сына Петра, когда - либо найдут. Новостей от приставов не было, сам Петр не возвратился. Прошло уже много времени, они с Натальей стали уверенны, что их сына убили сами сопровождающие его лакеи за деньги, которые были у него при себе.
   Уже началась весна, ожила земля, запели первые птицы, только в доме барина было темно, тихо и одиноко. Барин распустил почти всех слуг, за ненадобностью, а те, что остались, старались лишний раз не попадаться хозяевам на глаза. Барин постарел, не стал следить за домом и тем, что в нем происходит. Без Петра ему сразу стало ничего не нужно от жизни. Наталья Владимировна часто болела и бывали случаи, что она совсем не вставала днями с постели. Как то вечером, сидя в потемках у окна, барин спросил жену:
  - А, что, вправду говорили, что Ганка от Петра понесла? -
  - Говорили, а как Селантий признал ребенка своим, перестали говорить - ответила Наталья.
  - Но, мать то ее, Ефросинья, небось, точно знает, от кого ее дочь понесла - продолжал говорить барин. - А, что если поговорить с ней? -
  - Поговори Федор, поговори - оживилась барыня.
  - Пелагея - громко позвал барин. Наталья даже вздрогнула от неожиданности.
  В комнату зашла молодая, крепкого телосложения девка, горничная, Пелагея. Она появилась так быстро, что можно было подумать, что она за дверью стояла. Она подошла к свечам и зажгла одну. Потом она повернулась к барину, в ожидании приказаний.
  - Позови сюда прачку Ефросинью - приказал он.
  Пелагея, поклонившись, вышла за двери, а хозяева сели за стол и принялись пить чай, который Пелагея принесла минутами ранее. Наталья прослезилась, она пила чай вместе со своими слезами. Барин тоже еле держал себя в руках, что - бы не растрогаться. Через какое - то время в дверь тихо постучали. Это была Ефросинья.
  - Входи, входи - вежливо, пригласил барин. - Садись с нами, чаю попей, потолкуем. Есть о чем потолковать.-
  Ефросинья прошла к столу, сердце ее заколотилось от волнения. Она, примерно, догадывалась, о чем пойдет речь. Она села на край стула и испуганно и вопросительно посмотрела на хозяев. Наталья Владимировна подставила Ефросиньи чашку и стала наливать чаю. Барин пододвинул к ней варенье.
  - Ну, как поживаешь Ефросинья? - начал барин.
  У женщины затряслись руки. Она не могла взять чашку, из ее глаз самопроизвольно показались слезы.
  - Вот и мы плачем - проговорил барин, пристально глядя в глаза прачке.
  Ефросинья соскочила со стула и кинулась в ноги барину:
  - Не губи барин пощади - она упала на колени.
  Барин возмутился: - Я тебе еще ничего не сказал, а ты на колени. Подымайся, подымайся, так дела не будет - он стал помогать, прачке подняться.
  Ефросинья поднялась.
  - Я слышал, что дочь твоя от нашего Петра ходит. Ты не бойся нас, мы теперь никому не нужные и брошенные, а деньжата у нас есть. Поможем. Тайно, так сказать - барин кивнул головой Натальи и, та встала и пошла к шкафу. Она покопалась в нем, вытащила и принесла деньги. Деньги она положила перед барином и села на место. Барин взял, пересчитал их и придвинул к прачке.
  - Вот тебе десять бумажек по десять рублей. Того сто. Это тебе за хорошую работу Ефросинья - произнес он.
  - Я не заработала столько - прошептала прачка, с испугом на лице.
  - Прости нас Фрося - присоединилась к словам мужа Наталья. - Так у нас за Петрушей сердце болит, света Божьего не видим, в Ганке кровь наша. Ей рожать, поди время пришло, найми повитуху, помоги ей на первое время - барыня зарыдала. Не удержался и барин.
  - Ты думаешь я злой, жадный? Это я вид такой делал, что бы меня слушали, боялись. Что б порядку больше было. А теперь нам ничего без Петра не надо. Бери, а им ничего не говори, не пугай. Мол, копила, или подкинь как ни будь. Селантий, небось, гордяй, весь в отца? Делай, в общем, как посчитаешь нужным. - Барин взял деньги и стал совать их в руки прачке. Та, как не хотела, но все - же взяла деньги. Жалко ей стало хозяев. Они все втроем плакали.
  Не коснувшись чашки с чаем, Ефросинья поблагодарила хозяев и, поднявшись со стула, направилась к выходу, но барин Федор Акимович остановил ее.
   - Еще вот что, Ефросинья. Померла бабка Акулина, изба у нее добротная осталась, ну ты знаешь. Можешь занимать ее и отца своего, Афанасия, привези из Михайловки. Я знаю, он совсем стар стал. Будет возле тебя. Живите. -
  Прачка еще раз поклонилась хозяевам в ноги.
  - Спасибо за доброту вашу - шептала она. И, хотя она в душе опасалась их доброты, перечить не стала, боясь разгневать их.
   Ефросинья ушла, а барин с барыней вздохнули с облегчением.
  - Может, признает нас дете, со временем? - прошептал Федор Акимович.
  - Признает, если Селантий не вмешается. Ох и горяч его отец. Говорят, чуть сына свого не зарубил, как узнал, что тот на Ганке жениться собрался. Люди отбили - быстро говорила Наталья.
  - Хотел бы зарубить, никто не отбил бы. Это он стращал. Я, разиш, не любил Петра? Тоже стращал и достращался. Можно сказать, силком из дома вытолкал - барин умолк.
  - Что теперь говорить - вставила барыня и тоже умолкла.
  
   -2-
  
   Ефросинья ночью пошла в Михайловку. Среди ночи она постучала в двери деда Афанасия. Кроме Костюка, все в избе сразу проснулись.
  - Кто это может быть, забеспокоился дед. Селантий пошел открывать засов. Увидев Ефросинью, они сначала удивились, а потом забеспокоились.
  - Случилось что? - первая спросила Ганка.
  - Случилось дочь, случилось. Не знаю хорошее или плохое, но случилось - сказала мать. Она вытащила из - за пазухи узелок, развязала его и выложила деньги на стол. Увидев деньги, Селантий затушил свечу, которую только что зажег.
  - Откуда это? - спросила, растерянно Ганка.
  Ефросинья хотела увидеть лицо Селантия, но было темно. Наступила тишина. Мать ждала, что скажет, именно Селантий. Афанасию и ему было ясно, откуда эти деньги.
  - А сказал чего? - спросил тихо Селантий.
  - Сказал, что бы я вам их подкинула - ответила мать. - Плакал -
  - Это хорошо, что плакал. Вон Семен Зимин слег, у него жена и шесть ртов детишек, мал мала меньше, они тоже плачут, кушать хотят. Смотреть страшно. Вот мы им и подкинем - Селантий отложил одну десяти рублевую бумажку в сторону. - Пусть дает. Они кровью и потом крестьян заработаны, им и будет помощь.-
  - Еще избу возле себя дает, говорит, деда забери и живи - зашептала мать.
  - И это хорошо, а мы бабку Нюрку к себе возьмем, Ганка заморилась к ней бегать - ответил Селантий. Старуха одинокая, брошенная -
  У Ефросиньи отлегло от сердца. Она подошла к зятю и обняла его за плечи.
  - Хороший ты у меня, добрый. Горе каждого видишь, сострадаешь.-
  - А детя он не заберет потом? - заволновалась Ганка.
  - А кто ему даст? - грубо ответил Селантий. - Дите мое, а то, что он раздает, это он возвращает долги люду. -
  Ганка успокоилась. Селантию она верила и успела полюбить, он надежный, красивый, ласковый. А Петро? Петро бросил. И все равно он был первой любовью, которую не забывают никогда. Ганка была уже на подходе к родам и не встала с постели.
  Наговорившись, все легли спать.
   Рано утром, Селантий направился к избе Зименых. Во дворе уже бегало пару куриц и босоногий мальчуган сидел на завалинке. Селантий поманил его пальцем к себе. Мальчуган подошел к плетню.
  - Мамка дома? - спросил Селантий?
  - Дома. А где же ей быть? - ответил мальчуган.
  Лицо у него было бледным, он был худой и грязный. Селантий вытащил из кармана десятку и, протянув мальцу, сказал:
  - На вот отнеси мамке. Скажи на хлеб.-
  Мальчишка взял деньги и помчался в избу, а Селантий спрятался за соседний колодец. На порог выскочила Фекла, мать мальчугана. Она оглядела все вокруг, чуть не обнаружила, прячущегося Селантия. Постояла и вернулась в избу. Селантий вышел из укрытия и с облегченным сердцем направился на работу.
   К обеду уже была готова телега с пожитками деда Афанасия и Ефросиньи. Как только усадили деда в телегу, она тронулась с места. Освободившуюся избу Акулины, заняли новые жильцы. Через неделю прибежал к ним и Костюк, он не смог без деда. А еще через неделю, Ганка родила крепкого мальчугана. Посоветовавшись с Селантием, они назвали его Никитой. С ними стала жить и старуха баба Нюра.
   С рождением Никиты, барин напился до чертиков.
  - Внук - орал он, не стесняясь никого.- Все ему отдам, раз не смог сына уберечь.-
  
  
   Новая жизнь
  
   Петр, тем временем, потихоньку приходил в себя. Глашка не отходила от него ни днем, ни ночью, как приказала попадья Аксинья. Когда он окончательно встал на ноги и научился заново ходить, первые его самостоятельные шаги привели его в церковь. Теперь он был не Петром Ворошиным, а Данилой, сыном священнослужителя Ивана Степановича Лагунова.
   Первое время Данила следил за тем, как отец ведет службу, помогал ему в этом нелегком деле, учил молитвы, изучал церковные книги. Потом он стал дьяконом, правой рукой отца. А когда отец стал болеть, Данила сменил его и стал батюшкой Даниилом.
   Батюшку Даниила любили все, от мала до велика.
  - Он добропорядочный, вежливый и внимательный - говорили о нем прихожане.
   Все, что приносили из еды в церковь, Данила раздавал нищим и голодным.
   Если у кого - то не было денег, а надо было совершить какой - либо обряд, Данила делал его бесплатно, за что часто на него ворчала Аксинья.
  - Всех не накормишь - ворчала она.
   Но Данила ее не слушал. Он все делал по совести. Прошлую свою жизнь, он напрочь, забыл, ничего ему не напоминало о ней. Только, иногда, когда он, слышал имя Михайло, у него начинала ныть душа, чему он объяснения не находил.
  Когда он начал вести службу, к нему в церковь потянулись люди, даже из дальних деревень. Пошли слухи, что, поговорив с батюшкой Даниилом и послушав его молитву, люди исцеляются от недугов. В церковь валил и валил народ, матушка Аксинья только и успевала считать прибыль, собираемую со страждущих и больных. Батюшка Даниил и сам не понимал, как у него это получалось - лечить. А, так как денег он за это ни с кого не брал, считая, что исцеляет людей не он, а сила молитвы, Аксиньи приходилось держать ухо востро.
   Прошло два года с того момента, как Данила появился в приходе. Он был настолько сердобольным, что не считал за труд ездить по зову в другие села к больным. Приезжал обратно всегда уставшим и валился с ног. Аксинья начала жаловаться, что ей трудно следить за всем, что происходит в ее доме и церкви.
   Как то за обедом она спросила Данилу:
  - А, что сынок, не пора ли тебе жениться? Не положено жить одному без помощницы. Выбирай себе по сердцу матушку и мы сыграем свадебку в конце лета.
  Данила улыбнулся.
  - Я и сам уже подумал об этом - сказал он. Приглянулась мне девушка, дочь мельника Василия Благова, Анна. Как вы на это смотрите? -
  Аксинья глянула на мужа. Тот пожал плечами, мол, дело ваше. Данила моментально вспомнил большие карие глаза Анны. Вспомнил ее смущения, когда они встречаются взглядами во время службы. Видимо, во время этих воспоминаний, Данила изменился в лице, что глянув на него, Аксинья заявила:
  - Будем сватать Анютку -
   -Так надо же ее спросить - возмутился Данила.
  - А чего спрашивать, неужто, она тебе откажет? Такого жениха больше днем с огнем не сыщешь - попадья улыбнулась. Выбором сына она была довольна.
  - Нет, я так не хочу - заверил Данила. - Я хочу по любви, по согласию -
  Он начал трапезу.
  - Смотри-ка, любовь ему подавай - огрызнулась попадья и, тоже стала есть. Иван Степанович ухмыльнулся, но промолчал.
   Вдруг Данила переспросил: - Как ты ее назвала мать? -
  - Анютка. А что? - спросила Аксинья.
  Даниле вдруг почудилось, что ему уже предлагали Анютку. Лицо его посуровело.
  - Анютка, это Анна - поправила мать.
  Данила переспросил: - А раньше никогда вы мне Анютку не предлагали?-
  Родители переглянулись.
  - Да, вроде нет - ответила мать.
  - Странно - сказал Данила. - Такое чувство, будто этот разговор уже был.-
  Ему никто ничего не ответил. Больше об Анютке в доме речь не заводили, родители испугались, что их Данила все вспомнит и уйдет от них.
  
   Ганка
  
  
   За три года отсутствия Петра, Ганка родила еще одного сына. Никитка, подрос, он был старшим. Похож он был на мать, но Ворошины усматривали в нем и свое. То остренькие ушки, как у Петра, то взгляд. То бежит, как их Петр в детстве бегал, кривя ноги, а самое главное, он был спокойным и нерешительным, как Петр. За все за это Ворошины его очень любили. Они просили Ефросинью, хоть иногда приводить мальченку к ним и та не отказывала, за что потом получала не плохие подачки и продуктами и деньгами. Ганка с Селантием жили безбедно. Селантий со временем так и не стал скупым, он так же, по возможности, помогал тем, кто уже не рассчитывал на спасение. Его так и звали, спасителем. Но никто никому не рассказывал о его помощи, так приказывал сам Селантий. Братья его, Степан и Арсентий, по очереди женились, мать их облегченно вздохнула. Все- таки двое, не пятеро. Ганка находила время и для нее, если не помощью, то хоть душевной беседой. За Петра все забыли, кроме самой Ганки Ей было жаль, что так рано оборвалась жизнь барчука, ведь она его очень любила. Она тоже улавливала схожесть Никиты с Петром и, иногда, задумывалась, по этому поводу. Со временем, Никита чаще стал посещать усадьбу барина и на это уже никто не обращал внимания. Привыкли все, кончились темы для обсуждений. Зато сами баре ждали всегда внука и всегда готовились к встрече с ним. С Селантием Ганке повезло, работящий, любящий. Он уже и не помнил, как оглушил Петра дубиной из ревности и даже не подозревал, как круто он изменил жизнь барчуку.
  
   Женитьба Данилы
  
   К разговору о женитьбе, Данила вернулся сам. Как то само собой получилось так, что Анна после службы подошла к нему и заговорила.
  - У меня очень заболела мама - сказала она ему. - Мне очень бы хотелось, что бы вы почитали молитву.- Анна покраснела.
  - Мы можем пройти к вам прямо сейчас - на удивление, сказал Данила.
  - Как к нам? - растерялась она.
  - Ну, не будите - же вы больную женщину везти сюда - Данила улыбнулся.
  - А удобно? - спросила застенчиво девушка.
  - Удобно. Подождите меня на улице, я закрою ворота. -
   Данила, из под тишка, наблюдал за Анной. Он давно чувствовал, что их тянет друг к другу взаимное чувство. Девушка, всегда боялась его взгляда, она трепетала, когда общалась с ним. Он тоже, после разговоров с ней не мог подолгу успокоиться, все думал и думал о ней. Закрыв ворота, Данила направился с Анной к ним в дом. Мельник со своей семьей жил более-менее зажиточно. У него было всего две дочери и обе на выданье. Анна и младшая Лиза, погодки. Увидев, что Анна ведет без предупреждения батюшку Даниила, в доме засуетились.
  - Сам идет - проговорила Лиза отцу, Василию Макаровичу.
  Анна с Данилой зашли на крыльцо.
  - Сюда, сюда - вела Анна священника, бесконечно обливаясь смущением и краской.
  Наконец они оказались у постели больной.
  Мать Анны, Глафира Антоновна, увидев священника, хотела поднять голову, но у нее не хватило сил.
  - Лежите, лежите. А я вот рядом сяду - сказал священник.
   Он стал искать глазами, на что можно было сесть. Лиза тут же подала табурет. Батюшка сел у постели больной. Все оказались за его спиной.
  - Оставьте нас одних - приказал Данила. Все присутствующие моментально вышли. Данила встал и потрогал лоб женщины. Затем он начал читать молитву. Девушки по очереди заглядывали в дверную щель в комнату и тихонько отходили в сторону. Наконец молитва закончилась, и Данила опять сел на табурет.
  - Можно заходить - сказал он не громко, зная, что все стоят за дверью. Девушки и мельник зашли и на цыпочках приблизились к постели.
  - Завтра я приду в это время еще раз - сказал священник. Он встал и, дав знак Анне следовать за ним, направился к выходу.
  На улице они с Анной шли молча, поглядывая друг на друга, их сердца наполнялись радостью. Дойдя, почти до церкви, Анна засобиралась обратно.
  - Ну, я пойду? - спросила робко она священника.
   Тот, глянув на нее влюбленным взглядом, сказал:
   - Нет, Анна. Не пойдешь. Нам надо поговорить.-
  Они зашли в ворота двора церкви и Данила сев на скамейку, пригласил Анну сделать тоже самое. От волнения, нахлынувшего на них, Данила не знал с чего начать разговор, он растерялся и замешкался. Потом, взяв себя в руки, выпалил:
  - Завтра я приду со своими родителями просить твоей руки -
  Анна опять залилась краской, она не поднимала глаз. Данила взял ее за руку и почувствовал весь ее трепет души и тела. Она осторожно высвободила руку и, набравшись сил, продолжительно посмотрела в глаза батюшке. От этого взгляда Данила обомлел, он накрыл своей ладонью ее ладонь и прикоснулся своими губами ее щеки. Девушка выдернула руку и помчалась прочь.
  - Жди - крикнул ей в след Данила. Она оглянулась. На ее лице была довольная улыбка. Пока она бежала домой, она ни о чем не могла думать, кроме, как о Даниле, о его взгляде, о его поцелуе, о его мужском запахе. Но, когда она подбежала к дому, она вспомнила о матери.
  - Какая рука? А мама? - она заскочила взволнованная в дом и сразу направилась в комнату больной матери. Открыв двери, она остановилась, ее лицо выразило недоумение. Мать не лежала с бледным лицом, она сидела на кровати, свесив босые ноги.
  - Мамочка - Анна кинулась обнимать ее.
  - Мамочка, он завтра еще придет - шептала она.
  - Я знаю - ответил мать.
  - Нет, мамочка, ты ничего не знаешь. Отец Даниил придет просить моей руки -
  - Мать и дочь обнялись и прослезились.
  - Я его так люблю, так люблю - приговаривала Анна.
  В комнату вошли и отец, мельник Василий Макарович с Лизой.
  - Батюшка делает чудеса - произнес мельник. - Мать то встала -
  -Да - согласились обнявшиеся женщины. - Именно, чудеса -
   Венчал молодых сам отец, Иван Степанович. Данила был в рясе и, от этого казалось Анне все намного торжественнее.
   Так у Данилы началась семейная жизнь, вдали от родного дома, в семье священнослужителя. Своей прошлой жизни он так и не вспомнил. Он жил другой, чужой жизнью, не подозревая об этом. У него народились один за другим трое детей, он был счастлив. Но время шло, уже больше десяти лет Данила служил в своем приходе. Постарел и вдруг слег его отец Иван Степанович. И, однажды случилось то, что внесло в душу Данилы непонятную смуту чувств.
  
  
   Память
  
   После Пасхальной службы отец Даниил пришел домой очень уставший. Уже кончалась ночь, и появились первые проблески на небе следующего утра. Данила собрался спать и вдруг услышал стон отца. Он вошел в его комнату и зажег свечу.
  - Аксинья - позвал Иван Степанович.
  Данила подошел к отцу и наклонился над ним.
  - Аксинья - повторил отец. Он, вдруг заговорил с ней.
  - Достань мне документы Петра, хочу посмотреть, откуда он родом. Запамятовал я что то. Мы с тобой виноваты перед ним и перед Богом. Может его кто ищет и до сих пор ждет. Не будет нам с тобой прощенья, Аксинья -
  - Какие документы? Какой Петр? Ты бредишь? - Данила стал щупать пульс отца.
  - А, это ты сынок, это хорошо. Хочу покаяться перед тобой сынок, перед смертью. Нашли мы тебя в малиннике полумертвого, ты не наш сын - забубнил отец. -
  - О чем ты говоришь отец? - тихо спросил Данила.
   - Достань из сундука документы, узнаешь о чем - отец волновался и хотел сделать это сам. - Подними меня, я достану, коли не веришь мне - настаивал поп.
  - Не вставай, я сам. Данила пошел к окну, снял ключ от сундука с гвоздя под занавеской и открыл сундук. Из него пахнуло лежалыми вещами.
  - Тут ничего нет отец - сказал Данила и хотел уже закрыть крышку сундука.
  - Ты сынок пошарь по дну сундука, там сверток. Нашел? -
  Данила пошарил по дну и, действительно нашел сверток, перевязанный веревочкой, с бумагами. Он вытащил его и подал отцу. Иван Степанович взял сверток трясущими руками и, выдернув из него розовый, сложенный в четверо, листок, протянул его Даниле и прошептал:
  - Это твой документ. Прочти его и прости нас с Аксиньей. Прости, Богом тебя прошу, прости. Любим мы тебя, как родного сына, не хотели отпускать. Надумали, что это наш сын Данила вернулся, мы потеряли его в лесу, ягоды собираючи, еще мальцом. Жить без него, не было мочи. Прости - отец затих.
  Даниле не хотелось ничего читать, тем более, что он понял, что отец в полубреду. Он положил листок во внутренний карман рясы. Отец забормотал что - то невнятное. Данила сунул сверток обратно под вещи в сундук, закрыл его на ключ и повесил ключ на место. Через мгновение вошла в комнату Аксинья.
  - Отец умирает - сообщил ей Данила. Она завыла, запричитала.
  У Ивана Степановича остановилось сердце. Он умер с открытыми глазами и с улыбкой на устах. Видимо, был рад, что покаялся в своем грехе.
   Когда закончились все процедуры похорон, Данила, вспомнил о покаяниях отца перед ним и о бумаге, которую он ему вручил перед смертью. Он достал листок и прочел его.
  
   Документ о рождении
  Петр Федорович Ворошин 1870 года рождения 15 сентября в селе Каменка
  Волоховской губернии.
  Сын барина Федора Акимовича Ворошина и барыни Натальи Влладимировны Ворошиной ну и т.д.
   Данила прочел бумагу несколько раз. Она ему не о чем не говорила, он даже не заволновался. Он положил документ обратно в карман.
  - Стоит ли ворошить прошлое? - подумал он и направился в церковь. Но настроение уже было не то. Он постоянно мысленно возвращался к этой бумаге.
  - Интересно, я сын барина Ворошиша. Они, поди, давно меня мысленно схоронили и плачут за мной, а я вот живу и не хочу их видеть? Это не по человечески. Что могло случиться со мной? -
  Ему стало не по себе, он представил, что пропал его сын, Микола. Данила перекрестился. Целый день он чувствовал себя рассеянным. Дома, матушка Анна сразу заметила перемены в муже.
  - Не заболел ли ты, Данилушка? - спросила она заботливо. - Вроде, как не прикаянный бродишь -
  Данила обнял жену за плечи.
  - Мне необходимо отлучиться на несколько дней - сказал он. - Помочь надо хорошим людям, горе у них -
  - Заботливый ты мой, себя совсем не бережешь - проговорила она и наклонила голову на его руки.
  - Очень, очень надо, родная моя - прошептал Данила ей.
  - Надо, так надо - она повернулась к нему лицо и поцеловала его в щеку.
  - Хороший ты у меня, добрый. Люблю я тебя очень, Данилушка - глаза у нее заблестели.
  - Я тоже тебя очень люблю Аннушка - Данила взял ее руками за лицо и посмотрел ей в глаза.
  - А, на долго ты и далеко ли? - спросила она.
  - Далеко, родная, а на сколько, будет зависеть от обстоятельств. Но я постараюсь поспешить обратно - он с улыбкой опустил руки. Его впервые охватило волнение. А вдруг он женат и дети у него есть? К этому он никак не готов. Может и впрямь, никуда не ехать? Данила еще больше заволновался. Он мысленно стал отсчитывать годы назад.
  - Вроде молод был тогда - решил он. Но ехать надо. Не быть же ему заживо похороненным.
   Через пару дней молодой батюшка двинулся в путь. Когда он выехал со двора, он оглянулся. Ему в след махали его дети и Анна.
  В дороге Данила нервничал, часто останавливал карету и выходил на улицу, подышать.
  - Что это? - думал он. Такого чувства он никогда не испытывал.
  Ехали он и его сопровождающие, очень долго. К вечеру они остановились на постоялом дворе, что бы переночевать и сменить лошадей. Хоть Данила никогда здесь не был, ему казалось, вокруг все знакомо. Он старался вспомнить хоть чего нибудь, но ему это не удавалось. Ранним утром, следующего дня, их карета двинулась дальше. Данила старался не спать, он все время смотрел в окошко кареты. Они проезжали небольшие поселения, поля и лесистые холмы. После полудня их карета подъехала к развилке и остановилась. Священник вышел, что бы поразмяться, все тело гудело от продолжительной сидячей езды. Одна из дорог была вся в ухабах, другая ровнее. На повороте на ту, что поровнее, стоял столбик с табличкой.
   -МИХАЙЛОВКА-
  Данила вздрогнул.
  - Михайловка, Михайловка - повторил он несколько раз. Мое прошлое связанно с Михайловкой, вот почему я испытывал странное чувство, когда слышал имя Михаил.
   -Он посмотрел вдаль. Впереди было скошенное поле с раскиданными по нему скирдами соломы. Возле одного из скирдов, Данила разглядел соломенный навес, который защищал людей в сильный зной, от палящего солнца.
  - На Михайловку - приказал он кучеру и поспешил сесть в карету.
  Карета двинулась в сторону Михайловки. Как только она стала подъезжать к скирдам соломы ближе, Данила приказал остановиться и опять вышел из кареты. Ему показалось, что он здесь уже был. Нет, не показалось, он точно вспомнил, что был здесь. Он направился к навесу, но заметив, что там кто- то есть, остановился.
   - Бабоньки, к нам кто - то идет. Похоже, священник - все женщины поднялись и, прищурив глаза стали смотреть на остановившегося невдалеке священника.
  Внезапно перед глазами Данилы стали возникать одна картинка за другой, к нему стала возвращаться память. Он вспомнил, как лежал на этом поле, прикрывшись шляпой и, наблюдал за девушками, работающим на солнцепеке.
  - Но, почему он здесь лежал? -
  Он вспомнил, как одна из девушек отделилась от других и пошла к нему.
  - Кто это был? -
  Вдруг, подняв руки к небу, он закричал изо всех сил:
  - Г а н к а - и упал на землю лицом вниз. Он вспомнил Ганку и то, что он, действительно, Петр Ворошин.
  Из кареты выскочили и побежали к Даниле кучер Захар и его помощник Кузьма. Но, на их изумление, Данила поднял голову, потом поднялся и пошел им навстречу. Они остановились.
  - Что с ним? - спросил Захар Кузьму. Тот пожал плечами.
  - Чего он кричит? - стали удивленно переговариваться женщины под навесом.
  - Мне почудилось, что он позвал Ганку - сказала одна из них.
  - Точно, точно - подтвердила другая, третья......
   Теперь уже Петр, а не Данила, шел быстрым шагом к карете. Сровнявшись со своими спутниками, он приказал:
  - Поехали. Я все вспомнил. -
   Он был перевозбужден, у него перехватило дыхание, не хватало воздуха. На его глаза навернулись слезы.
   Ничего не спрашивая у священника, кучер направил карету дальше. Когда они подъехали к селу, Петр, вновь, приказал остановиться. Он вышел из кареты и направился к дому деда Афанасия. Дом деда выглядел уже иначе. Ровные бревенчатые стены, добротный заборчик, вместо плетня, во дворе домашняя птица. В углу двора, в тени от дерева, играла ребятня. Петр подошел к заборчику. Ребятня, завидев попа, с удивлением подняла головы. Петр поманил их к себе. От детей отделилась косматая, чумазая девчушка. Она подошла к священнику.
  - Как зовут твою мамку? - спросил, улыбаясь, он.
  - Ганка. Только ее нет дома. Она уехала к бабушке Фроси в Каменку. Бабушка заболела.
  Петр смотрел то на девчушку, то на двух ребятишек.
  - Это братья твои? - спросил он.
  - Да - ответила она.
  - А у тебя много их? - не зная зачем, задал вопрос барчук.
  - Пять - выпалила девчушка, эти маленькие, за ними нужен глаз, да глаз - заботливо стала объяснять девчушка. - Все на мне, я, ведь одна только дочка у мамы -
  Петр, улыбаясь, спросил: - А зовут то тебя как? -
  - Нюра - важно ответила она.
   Ему захотелось пройти во двор, зайти в избу, он мысленно, на мгновение возвратился в прошлое время и затрепетал, как тогда, когда впервые зашел в этот дом. Он вспомнил, как часами он ждал свою любимую с работы, беседуя с дедом Афанасием. Но, внезапно очнувшись, Петр резко повернулся и направился к своей карете.
  - Едем в Каменку - приказал он. Ганкины дети выскочили со двора и стали смотреть в след удаляющейся карете. Доехав до пролеска, Петр приказал ехать через лес. Захар, было, возмутился, но Петр твердо заверил его, что дорога ему известна. В усадьбу Ворошиных карета Петра прибыла, когда начало смеркаться. Дома своего он не узнал. Это была не усадьба, а запущенный, пустой двор. Дом выглядел старым и угрюмым. Сердце Петра заныло. Им никто не отворил ворота, так как они были полуразваленные и не закрытые. Карета остановилась у ворот. Петр вышел и сам стал оттаскивать ворота, освобождая дорогу лошадям. Ворота заскрипели и еще больше покосились на бок. Когда карета въехала во двор, двери дома отварились, и на пороге показался старик. Он, всматриваясь в темноту,
   громко спросил:
  - Кто здесь? -
  Петр сразу узнал голос отца. Он растерялся и не смог ничего сказать. Его ноги приросли к земле.
  - Боже - подумал он. - Им ничего без меня не нужно -
   После не продолжительного молчания, отец опять спросил:
  - Петр, это ты сынок? -
  Петр замер от этих слов. У него остановилось дыхание. Его глаза застлали слезы.
  - Они ждут меня столько лет - промелькнуло у него в голове. Петр кинулся к отцу.
  Это был не тот Федор Ворошин, шумный и упитанный мужик. Это был щуплый старикашка, еле передвигающий ногами. Петр прижал его к груди. На шум пришла домработница Глафира. Она испуганно посмотрела на священника и на хозяина.
  - Веди сюда Наталью - радостно проговорил Федор Акимович - Сынок наш вернулся. Бог услышал нас - больше он говорить не смог.
  Глафира спохватилась и скрылась за дверью. Федор Акимович так вцепился в Петра, что тот не мог сделать и шага. В дверях со свечей в руках опять появилась Глафира, она вела под руку старуху. Петр не сразу узнал в ней свою мать.
  - Федя, Ты зачем меня побеспокоил? Уж, не сынок наш Петруша вернулся? - заговорила мать, таким родным, таким дорогим сердцу, голосом.
  - Вернулся, мать, вернулся - повторил отец.
  Петр хотел отпустить отца и подойти к матери, но отца невозможно было оторвать от себя.
  - Мама, я вернулся - дрожащим голосом произнес Петр.
  Наталью подвели поближе и, Петр понял, что она плохо видит. Ее глаза реагировали на звук. Петр обнял мать. Тело ее тряслось, она водила рукой по его лицу, голове, плечам.
  - Федя, мы дождались его, мы не умерли. Мы дождались. Ты жив сынок, теперь можно помирать - мать прижалась к сыну.
   Они проговорили, почти всю ночь. Петр узнал, что у него есть сын Никита. Что на Ганке женился Севастьян и живут они дружно. Узнал, что Ганка присматривает за его родителями и разрешает Никите даже ночевать у них. Федор Акимович так и называл его: - Внучек наш-
   Родители Петра узнали, что у их сына есть семья, а у них внуки. Что их Петруша теперь священник, имеет свой приход, его знает вся округа.
   Петр так и не заснул в эту ночь, даже, тогда, когда было давно за полночь и все стихло в доме.
  
   -2-
  
   Стешка застучала в окно Ефросиньи. Ганка открыла окно и высунула голову.
  - Чего тебе не спится? - спросила она.
  - Новость у меня к тебе. Бабы говорят, что тебя священник в Михайловке разыскивает - застрекотала Стешка.
  -А, что ему надо? - недоуменно спросила Ганка.
  - А кто ж его знает? - Стешка сделала удивленное выражение лица.
  - Ну, ладно, иди. Завтра узнаем - сказала Ганка и закрыла окно, а Стешка пошла к себе домой.
  Ранним утром Ганка взяла корытце с бельем и направилась к реке.
  - Мам, я с тобой - окликнул ее Никита и вприпрыжку помчался впереди нее.
   Уже взошло солнце, пели петухи. День обещал быть теплым и солнечным. Спустившись к реке, Ганка зашла на мостик.
   Как и когда то, Петр вышел рано на порог. Но это уже был не юноша, а взрослый мужчина, высокого роста, стройный, в рясе священника, которая ему очень шла. Он прислушался. Стояла звенящая летняя тишина и только иногда со стороны реки, доносились какие - то звуки.
   Постояв немного, Петр быстрым шагом направился к реке. Все вокруг было таким родным и таким далеким. Подойдя к небольшому спуску, он посмотрел вниз. На мостике полоскала белье женщина, а возле нее стоял парнишка, лет двенадцати. Он брал из рук женщины белье и складывал его в небольшое деревянное корытце. Петр стал медленно спускаться вниз по протоптанной тропинке. Дойдя до середины, он остановился и сел возле тропинки на траву. Женщина, закончив свою стирку, поднялась и, показав свои красивые ноги, одернула юбку. Когда женщина с парнишкой повернулись и направились к дому, они увидели на пригорке священника. Другой тропинки не было и им пришлось пойти в его сторону.
   Петр сразу узнал Ганку, сердце его заколотилось. Ганку тоже охватило какое - то непонятное, волнующее душу, предчувствие. Поровнявшись со священником, Ганка посмотрела ему в глаза и окаменела.
  - Господи, неужели Петр? -
  - Какая она красивая, время не изменило ее -
  - Я бы никогда его не узнала, если бы не его глаза -
  Петр смотрел то на Ганку, то на сына. Он одновременно улыбался и плакал, боясь пошевелиться.
  Они оба ощутили те мгновения любви друг к другу, которые навсегда остались в их ушедшей молодости.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"