- Сестра! - едва начавшись, крик тут же захлебывается в спазмах боли, выгибающих тело, лежащее на койке, дугой. Пальцы человека судорожно сжимают края простыни, из глаз льются слезы отчаянья.
Услышав вопль, девушка в белом больничном халате, сидящая неподалеку на стуле, сонно склонив голову, тут же вскакивает и бросается к раненому. Она кладет маленькие ладошки человеку на лоб и грудь, пытается его успокоить, шепча какие-то глупости, и ему, действительно, становится лучше. Тело опускается на простынь, судорожно сжатые пальцы, разжимаются.
Медсестра, облегченно вздыхая, убирает руки. И тут начинается: внезапно больной, словно сомнамбула, садится в кровати и без размаха, точным ударом бьет девушку в лицо. Та отлетает далеко назад, ударившись головой о холодный пол. Из разбитого носа тонкой струйкой начинает течь по щеке кровь.
Человек пытается встать с кровати, но не успевает даже поставить ноги на пол, как тут же распахивается входная дверь, и в палату вбегают двое военных. Оба высокорослы и похожи друг на друга, словно близнецы. Молча схватив сопротивляющегося больного под руки, они вытаскивают его прочь.
Хлопает дверь.
Когда троица скрывается, в палату входит еще один человек. На нем тоже военная форма без каких-либо знаков отличия, но, судя по уже седеющим волосам и презрительному взгляду, звание его не из низких. Подойдя к тихо плачущей на полу девушке, он достает носовой платок и осторожно вытирает кровь с ее лица.
От его прикосновения медсестра охает.
- У вас сломан нос, - ровным голосом констатирует человек. - Вставайте. Пойдете со мной.
Не обращая далее никакого внимания на девушку, он шагает к окну и принимается с интересом разглядывать что-то на улице.
Внезапно откуда-то сверху раздается выстрел, и человек, довольно улыбнувшись, отходит прочь.
Взяв за руку, уже успевшую встать медсестру, он вместе с ней направляется к двери, оставляя за спиной пустое помещение с одной единственной койкой и голыми стенами. На потолке одиноко светится лампочка.
Судя по низко висящему за окном солнцу, наступает ночь. Но может быть и иначе.
***
- Прекратите геройствовать, Воробышков! Здесь это никому не нужно. Оставаться бессмысленно! - седовласый военный стоит, уперев руки в карту, расстеленную на столе. - Мы выведем вас из города, и никаких других вариантов быть не может. Через час здесь будет напалмовый ад! Никто не выживет!
Его собеседник, находящийся напротив, с другой стороны стола, спокойно возражает:
- Вы уверены? Вы так уверены в своем оружие, Мерзоев, что не видите ничего вокруг! Вы все привыкли решать с помощью силы, а вы хотя бы пробовали поговорить...
Внезапно откуда-то сверху вновь раздается выстрел, и Воробышков, стареющий, неопрятный человек в потертом пальто, вздрагивает всем телом.
- С кем? - Мерзоева выстрел ничуть не смущает. - С этим мистическим корраптором? Какой смысл? После того, что он сделал, у нас один выход - убить его. А вместе с ним и всех...
Договорить ему не дают. В дверь, ведущую в небольшую комнатку, более всего напоминающую кладовую, осторожно стучатся. Дождавшись короткого "да", в помещение входит давешний больной. Но теперь он уже выглядит вполне здоровым, и тоже облачен в военную униформу. Следом за ним появляются двое близнецов.
- А, Креозонов! - Мерзоев холодно улыбается. - Вам, смотрю, стало лучше. Что же, заходите. Как раз расскажете нам о коррапторе. Вы же с ним сталкивались?
- Так точно, товарищ майор, - Креозонов вытягивает в стойке, встав у входа. Бросает быстрый взгляд на, сидящую в дальнем угле и почти незаметную в тени, медсестру. - Сталкивался.
- Ну-ну! - подбадривает солдата майор. - Доктор хотел бы вас послушать.
- Вовсе... - пытается возразить Воробышков, но Мерзоев обрывает его властным взмахом руки.
- Докладывайте, Креозонов.
Солдат, набрав в грудь воздуха, начинает:
- В ходе разведки мы натолкнулись на большую группу "беареров" и вынуждены были отступить. В районе площади Гуманизма мы разделились на две группы, чтобы одна отвлекла противника. Я, Буров и Низковский должны были продолжать задание, в то время как...
- Ваш доклад во всех подробностях я уже слышал, - раздраженно говорит Мерзоев. - По сути, давайте.
Креозонов покорно кивает.
- Мы наткнулись на него во дворе одного из домов. Он сидел на скамейке с какой-то девочкой.
- Что он с ней делал? - встревает Воробышков.
- Не могу знать, - Креозонов пожимает плечами. - Больше всего это походило на...
Он осекается.
- Креозонов, у вас что-то с руками? Почему вы в перчатках? - неожиданно спрашивает Мерзоев.
- Пальцы мерзнут, - быстро отвечает Креозонов, и продолжает рассказ. - Согласно директиве, мы сразу же открыли огонь на поражение, но создавалось впечатление, что пули его просто не берут. Тогда он повернулся... Мы подошли к нему со спины, - поясняет солдат. - И взглянул на нас...
- Вы видели его лицо? - вновь перебивает его Воробышков.
- Нет, он был в капюшоне. Он был одет в просторный синий балахон, и было трудно разобрать, человек ли он вообще. Я даже глаз его не видел... А потом он пошел на нас, - Креозонов тяжело сглатывает. - Мы стреляли, а он шел, словно бы и не замечал этого! Тогда Низковский не выдержал и побежал. Я сказал Бурову отходить, но тот не слушал...
- Ну... - Креозонов поднимает руку и вытягивает вперед скрюченные пальцы. - Вот так.
- И что случилось?
- Буров начал... меняться.
- Как меняться? Говорите конкретнее, солдат! - рявкает Мерзоев.
- Он просто стал другим... Товарищ майор, я не знаю, как это сказать! - в отчаянье кричит Креозонов.
Сверху раздается очередной выстрел.
- Хорошо. Продолжайте, - чуть успокоившись, просит майор.
- Я тоже побежал.
- Корраптор тебя касался?
- Н-нет, - чуть запнувшись, Креозонов мотает головой.
И вдруг его сгибает пополам. Вместе с кашлем, разрывающим горло, изо рта брызгает кровь, орошая красными бусинками пол. Креозонов падает на колени, обхватив руками живот.
- Это коррапт! - в ужасе выдыхает Воробышков. - Он обманул нас!
- Чух! Гех! - обращаясь к близницам, Мерзоев указывает подбородком на Креозонова, и начинает невозмутимо сворачивать карту со стола.
Повинуясь приказу, близнецы снова пытаются взять солдата под руки, но тот вдруг с неожиданно появившейся силой вырывается...
***
Темно. Виден лишь абрис коридора, по углам которого лепится странная светящаяся паутина, и лишь она дает толику света в царящем мраке - все лампочки разбиты. Тишину нарушают мерные одиночные выстрелы с одинаковым интервалом примерно в минуту раздающиеся откуда-то сверху.
Звучит щелчок. Еще раз. И еще. Наконец, с четвертой попытки вспыхивает зажигалка в руках Мерзоева, и тусклый, дрожащий свет обозначает рядом с ним еще троих человек: Воробышкова, медсестру и одного из близнецов.
- Нужно выбираться отсюда, - говорит майор, первым поднимаясь и, держа руку вытянутой, направляется прочь.
Первой за ним следует медсестра, следом Воробышков. Четвертый из спутников остается неподвижно сидеть на месте. Похоже, что он в шоке.
- Гех! - зычным голосом произносит он. - Отставить депрессию! Вы нам нужны.
- Действительно, Гех, - Воробышков деликатно касается плеча солдата. - Постарайтесь забыть хотя бы на время. Его уже не вернуть. Он погиб, спасая нас.
Гех переводит пустой взгляд на доктора.
- Я убью его, - зловеще обещает он.
- Вот и правильно, - соглашается Мерзоев. - А сейчас идите за мной.
Четверка скрывается в темноте.
***
Просторное помещение, напоминающее лабораторию. Повсюду осколки стекла и разбитое оборудование. Столы перевернуты. Большое длинное окно, открывающее великолепный вид на большой город, разбито, и сквозь него дует холодный ветер.
У края окна неподвижно лежит Воробышков. Над ним медсестра, непрестанно гладит ладошками по его телу. В красноватом свете висящего меж высотками солнца видно, что девушка темноволоса и миловидна, но распухший нос значительно портит ее вид. У доктора на щеке необычный ожог в виде отпечатка чьей-то ладони.
Посреди помещения стоит Креозонов. Его не узнать: лицо покрыто коркой крови, глаза хищные, нечеловеческие, тело странно изогнуто, словно горб вырос на спине, одежда в нескольких места порвана, обнажая неестественно бледную кожу. Но самое страшное - руки. Они словно бы лишены кожи и с них непрерывно капает зеленая жидкость. При попадании на пол она испаряется, оставляя после себя ядовитый дымок.
Вокруг Креозонова, один со спины, другой спереди, на небольшом расстоянии кружат Мерзоев и Гех. Мерзоев держит в одной руке пистолет, в другой - нож. Гех вооружен стальным прутом.
Креозонов шагает вперед и тут же получает выстрел в голову. Его слегка отбрасывает назад, но видимого вреда пуля не наносит, оставляя лишь небольшую отметину на лбу солдата. Похоже, что она вообще срикошетила.
Тут же нападает Гех, ударяя своим оружием Кроезонова в шею.
Откуда-то сверху, похоже, что все-таки с крыши, не прекращаясь, звучат выстрелы.
***
Все то же помещение, что и ранее, но уже спустя некоторое время. Воробышков сидит на краю окна, беспечно свесив ноги наружу и слегка ими побалтывая, рядом, тихо всхлипывая, пристроилась медсестра. Мерзоев чуть поодаль, шипя сквозь сжатые зубы, перебинтовывает себе кисть.
Удивительная тишина. Мерно и убаюкивающее шумит ветер, чуть припекает солнце, по небу стелятся тонкие облака. В самом низу, как видно из окна с высоты десятого этажа, на асфальте, посреди ухоженного дворика лежат рядом два тела. Одно принадлежит Креозонову, второе - Геху. Рядом с телами стоит фигура в синем балахоне.
- Мы так ждали его, надеялись, что он придет и спасет нас, - ни к кому конкретно не обращаясь, говорит Воробышков. - Ждали, что он изменит нас к лучшему, подарит нам истинную благодать. А он не пришел. Пришел корраптор. Хотя, знаете, я не люблю эти англоизмы, тем более что факт порчи можно подвергнуть значительному сомнению. Кто сказал, что он портит? Это нам кажется, а на самом деле... Почему бы нам не называть его дарителем? Почему, а? Эй, даритель! - последние два слова доктор кричит стоящей внизу фигуре. Та поднимает голову, скрытую глубоким капюшоном и долго смотрит на Воробышкова. После чего, вновь сгорбившись, уходит.
- Ну, вот. Обиделся, - хмыкает доктор. - А что такого? Он ведь, действительно, дарит.
- Он мутант, - коротко плюет Мерзоев. С перевязкой он закончил и теперь нервно ходит по залу, словно ожидая кого-то. Время от времени прислушивается к царящей тишине.
- Он дитя своего времени, - возражает Воробышков. - Возможно, он - наше будущее.
- К черту такое будущее! - срывается Мерзоев. - Посмотри, что он наделал! Он обрек на гибель целый город!
- Ну, предположим, что на гибель город обрекли вы, - поймав гневный взгляд майора, доктор спешно закрывает скользкую тему. - Они ведь не умирают. Они просто меняются. Они побеждают свою природу, природу, привязывающую их к земле.
- Вы глупец, Воробышков! Они...
Закончить Мерзоев не успевает. В помещение входит человек, и все взгляды обращаются к нему. Он невысок ростом, коротко стрижен, на вид - этакий крепыш. На нем форма, но несколько необычного цвета, она словно бы сама меняет окрас, сливаясь со стенами. Из-за спины торчит приклад снайперской винтовки.
- Нам пора уходить, - сообщает он и, не дожидаясь ответа, скрывается в коридоре.
Мерзоев направляется следом за ним.
- Воробышков, вы с нами? - обращается он уже с порога к доктору. Кивает на девушку. - А ты?
Но та не смотрит на майора. Все ее внимание приковано к городскому пейзажу за окном. Воробышков замечает это.
- Что такое? - он пытается проследить за ее взглядом, но ничего не видит.
- На что она уставилась? - майор раздраженно подходит к ним.
Девушка поднимает руку и указывает на крыши домов.
- Ангелы! - шепчет она.
И становится видно, что на крышах, повсюду, насколько хватает взгляда, появляются люди. Взрослые и дети, всех возрастов, они стоят, задрав лица к небу, а за плечами у них...
- Что это? Что у них на спине? - потрясенно спрашивает Мерзоев.
- Крылья, - отвечает Воробышков. - Это крылья, товарищ майор.
Тем временем, вставая на края домов, один за другим, люди прыгают вниз и, расправляя огромные перепончатые крылья, взмывают в воздух. Сотни, тысячи их взлетают в небо, навстречу солнцу.
И теперь ясно, что солнце встает.
Зрелище настолько завораживающее, что на его фоне даже не заметно, как вдалеке, над самой кромкой горизонта, сверкая отраженным от лопастей светом, маленькой стайкой к городу приближаются боевые вертолеты.