Ржавое утро, многоэтажки трещат пасмурным, маячит сырой восход
Капает тоска с крыши о близких выдуманных воспоминаниях, глядя в грядь дневной сутолоки
Дымка белой росы оседает в душе, налётом на налёт, холодно
Ищу твои глаза в промозглых переулках одиночества

В усыпанных таящих снегах - многие надежды нынешнего праха
В ночи - скорби бледной луны, свобода и грех
Склоняются ветви, кричат птицы, зима будет моей могилой
Страдание никогда не прекратится, ушедшие добровольно знают

Дорогами вскользь леса лишь покоят узрение и твердь
Реки текут мягко и много, утопая в чистом переливе сиявшего
Вновь отваявшего непреклонную медь
О рыжем всполохе, что трав стремящихся жить устремление
Жухлым увядшее

Навзничь пред ширью дивительных слЕпей, что очи влекут
Гомон трубной и людяя смуть вдаль отсюда смыкают препоны
Я живу в заснежи белы, тишиной умываюсь и хрустом деревьев-сверчЕй
Мечтаю пьянеть вновь с тобой, пия совиньоны
И млеть, щекоча глазницы ночей

Когда неспешный хлопьями искрится вечер, тайн не пряча для сердец идущих вволю вместе
Когда совиный шёпот - путеводных бликов в сумерках завьюченных тропиный след
Вглуби, вглуши, оставленных от всех и в нашем шорохов полнимом месте
Уютится мерцающим, тихонечко укрывшись, серебристый свет
Родимой Луни, отчаянно последней ныне и сейчас

И ржавое утро, дымка стелет за налётом налёт, холодает
Сердце надеявшись всё, одно изгорает

Ищу твои глаза в промозглых переулках одиночества