- У тебя других кассет нету? - с некоторой надеждой в голосе спросила Ирка. - У Ободзинского, конечно, классный голос, но...
Я резко затормозил, свернул на обочину и оглянулся. Ирка и Костик сидели с одинаково открытыми ртами и обалделыми взглядами. Негромко работал мотор, из динамиков лился классный голос Ободзинского, светило солнце. Я выключил магнитофон и включил радио. "Маяк" на привычном месте отсутствовал, радио молчало на всех волнах.
Ритка посмотрела на меня, на Костика с Иркой, оглянулась вокруг.
- Что это было? - спросила она хрипло.
- Почему в прошедшем времени? - я упорно глядел на Ритку, а она так же упорно смотрела вперед, на дорогу. - Радио не работает. А на часах... на часах сейчас два часа семь минут.
- Жми! - истошно зашептал очнувшийся Костик. - Жми на всю катушку, может проскочим. Да гони же, черт, время идет!
И я погнал. На всю катушку и на всю железку. Визжала резина на поворотах, машина кренилась, готовая вот-вот перевернуться, но я гнал и гнал, ни о чем не думая, слившись с рулем и педалями. Промелькнула заґправка с одиноким "жигуленком". Дальше, дальше!.. На трассе пусто, ни встречных, ни попутных.
Когда трасса уперлась в гору и ехать стало некуда, я остановил машину, заглушил двигатель и выбрался из кабины. Руки дрожали, сигарета горчила, перед глазами струилась и струилась осевая линия. Прокатились, блин!
Из "Нивы" постепенно выбрались остальные. Костик шипел ругательства, зло пнул ни в чем не повинное колесо, плюнул, огляделся и побрел к горе. Я молча присоединился, Ирка с Риткой остались около машины.
"Кирпича" на дороге я не заметил, валуна тоже не было. А вот гора была, и гора, похоже, та же самая. Костик поднялся по склону, побродил там, спустился.
- То ли снова появилась та же самая, - хмуро сказал он, - то ли не исчезала совсем. Как думаешь?
- А какая разница?
- Да никакой, в общем. Интересно просто.
- Нету тут ни хрена интересного! Поехали на заґправку, встречать джип.
- А почему ты так уверен?..
- Да ни в чем я не уверен! Радио вон не работает. На часах вчерашнее число. На душе погано, будто кошки нагадили. Вот и все, в чем я уверен. Да и то не очень...
Помолчали. Костик смотрел под ноги, пинал камешки. Потом оглянулся на две сиротливые фигурки около "Нивы", покашлял, прочищая горло.
- Слушай, не в обиду... - он искоса глянул на меня и тут же отвел глаза, - что у вас там с Риткой произошло, я так и не понял?
- Да я, если честно, и сам не понял. Что-то накатило. И на нее, и на меня. А может, и не накатило... Черт его знает! Бред какой-то...
- Ты это... плюнь, - Костик запинался, заикался и вообще чувствовал себя неуютно, - не бери в голову. Мало ли что бывает... фигня это все... Мы вон с Иркой тоже, бывает... и ничего! Плюнь, ей-богу!
- На все плевать - слюны не хватит! Ладно, хорош сюсюкать, поехали на заправку. Тут ловить все равно нечего, дороги нет и не предвидится. Поехали!
Я пошел к машине, Костик нехотя побрел за мной.
Ритка с Иркой о чем-то спорили, но при нашем приближении замолчали. Смотрели настороженно, без надежды.
- Об чем речь, дамы? - я попытался отключиться от непонятного, смутного прошлого. - Опять, небось, мужикам своим косточки перемываете?
- Вам перемоешь, как же! - Ирка слабо улыбнулась. - Что делать-то будем?
- А что тут можно сделать? Моя лошадка по таким горкам скакать не обучена, так что поехали назад, на заправку. Там моя деревня, там мой дом родной...
Я подождал, пока все заберутся в машину, выбросил в канаву потухший окурок, в последний раз окинул взглядом злополучную гору, завел мотор, развернулся и не торопясь поехал назад, в сторону АЗС. А куда, собственно, торопиться?
Из-за поворота выскочил знакомый джип. Евгений Всеволодович тоже жал на всю катушку. Я помигал ему фарами, но останавливаться не стал: и так догонят, место встречи изменить нельзя. Джип мигнул стоп-сигналами, но тоже не остановился. Понятное дело: лучше один раз увидеть...
Доехали без приключений. На заправке нас встречали, не как дорогих гостей, конечно, но тем не менее... Николай-младший пожимал плечами, разводил руками и бормотал нечто невразумительное. Цицероны в его речи соседствовали с Эзопами, Минотаврами и Эсхилами, и все были не в струю. Сергей молча пожал нам с Костиком руки, вздохнул и от комментариев воздержался. Жанна слегка всплакнула на плече у Ирки и потащила всех в столовую. Опять в столовую?! Ну ее в баню, не хочу в столовую, хочу подышать воздухом...
Женщины в сопровождении бормочущего Николая удалились, а мы втроем остались около "Нивы", оглядываясь и прислушиваясь. Первым молчание нарушил Сергей.
- Сначала вы промчались как угорелые, потом джип промелькнул, - сообщил он без энтузиазма, - а вот МАЗов пока не слышно. Может, и не приедут?
- МАЗы, может, и не приедут, - так же вяло ответил я, - а джип скоро вернется. Дороги нет. Гора, мать ее так!
- Опять, значит? - вздлохнул Сергей. - Да мы, в общем, так и поняли: света нет, радио не работает... Николай сбегал весы проверить...
- Ну и как?
- Нормально все. Если бы еще горы не было...
- Хорошо бы! - согласился я. - Костик, ты помоложе, слух у тебя получше. В каком ухе гудит?
- В правом, - буркнул Костик, прислушиваясь. - МАЗы едут.
Из-за поворота вывернул тягач, дымя и взревывая, преодолел подъем, дотащился до заправки и остановился, зашипев тормозами. Замолчал мотор, открылась дверца и на дорогу выпрыгнул Санька. Он обошел вокруг машины, попинал колеса и только после этого направился к нам, вытирая руки ветошью. Сдержанно поздоровались.
- А где Степаныч с Виталием? - спросил я.
- А нету Степаныча, - ответил Санька и покрутил головой. - Пока я соображал, что к чему, вертел головой и слюни пускал, он такой вираж заложил, что... мне так до пенсии не научиться. Развернулся, короче, и рванул назад.
- И что, успел? - не поверил Костик.
- А как ты думал?! - гордо ответил Санька. - Успел! Степаныч - он такой! На моих глазах все и случилось. И Степаныч пропал, и дорога. Я и разворачиваться не стал. Постучал головой об руль, хряпнул кулаком по панели, поматерился да и поехал сюда. А что вас мало так, - Санька огляделся, - где джип?
- Джип скоро подъедет. Поехали полюбоваться горами. Мы уже налюбовались, теперь их черед. А "Беларусь" только завтра должен прибыть. Хотя кто его знает, может, сегодня приедет, не станет телегу искать.
- А что вы такие уверенные? - хмыкнул Санька. - Степаныч вон успел вернуться. Может, и Парфеныч со своей телегой до деревни доберется нормально. А может, деревня как стояла, так и стоит себе преспокойненько. И вообще: у всех все нормально, одни мы такие богом обиженные. Может такое быть?
- Вряд ли, - не согласился Костик, - радио же не работает. И гора на месте, вернее, не на месте. Ты же приехал, почему бы и Парфенычу не приехать? И джип приехал, никуда не делся. А если ты такой умный, то возьми да растолкуй...
- Хорош фигней заниматься, - перебил я их. - Что толку гадать, кто приедет, кто не приедет, что случится, чем сердце успокоится... Поживем - увидим! Пойдем лучше посмотрим, куда там наши женщины запропастились.
- Вы идите, если хотите, - Санька сунул руки в карманы и отвернулся, - а я здесь постою, подожду...
Я взял упирающегося Костика за рукав и потянул в сторону столовой.
- Что ты прицепился к нему? - сказал я, когда мы отошли на несколько шагов. - Оставь парня в покое. Муторно человеку, не видишь, что ли? Один ведь совсем остался, пусть оклемается немного.
- Эка невидаль, - буркнул Костик, но упираться перестал, - мы вон тоже...
Тут он сообразил, что мы-то как раз не "тоже", и дальше шел молча.
Столы в столовой были еще не сдвинуты, за одним из них сидела вся компания, Николай крутил настройку своего приемника, остальные прислушивались.
- Что слышно с большой земли? - спросил я.
Никто даже не улыбнулся. Судя по лицам, ничего слышно не было, и народ потихоньку стал сомневаться в существовании этой самой большой земли.
- Николай Николаевич, - не унимался я, - как на счет пожевать чего-нибудь? Остались еще консервы с прошлого раза?
- Консервы-то остались, - встрепенулся Николай, - кое-что закончилось, правда, компоты не все остались, но пока хватает. Горячего вот только, - он развел руками, - сами понимаете... Можно, конечно, костерок развести где-нибудь в сторонке...
- Да не надо никакого костра, - отмахнулся я. - Так чего-нибудь, на скорую руку. Или подождем остальных? Джип, наверное, вот-вот подъедет...
- Давайте столы сдвинем, - предложила Ритка, - да накроем. Хлеб надо порезать, консервы открыть, по мелочам кое-что...
Возражать никто не стал. Сдвинули столы, расставили стулья в расчете на двенадцать человек. Николай обнаружил свои запасы целыми и нетронутыми, в полном ассортименте. Что же тогды мы ели и пили вчера и позавчера? Или не было никакого вчера и позавчера? Ехали мы, значит, ехали себе, никого не трогали, а тут вдруг совершенно неожиданно - бабах! - приснился всем одинаковый сон. Всем четверым. Хотя почему четверым? Как минимум восьмерым! Бред, конечно...
Сны снятся быстро, то есть время во сне идет гораздо быстрее, чем в жизни, за пять минут можно фильм посмотреть, проверено и доказано. Ну, пусть не пять минут, пусть две. Даже полторы. За полторы минуты можно столько раз кувыркнуться с обрыва...
Допустим, мы остановились - и тут нас сморил сон. Всех сразу. Невероятно, но предположим. И снился всем одинаковый сон. Впрочем, может, и не одинаковый, надо будет остальных пораспросить, что кто помнит об этих двух днях. Нет, все равно ерунда! А как же Санька, Сергей с Жанной, все остальные? Да и гора эта чертова, она же опять дорогу перекрыла. Что же, нам опять тот же сон снится? Или старый продолжается?
Тем временем стол накрыли как смогли. Джип решили не ждать, обедать без них. Крикнули Саньке, но он лишь вяло отмахнулся.
Импровизированный обед прошел вяло, говорить не хотелось. Я все же попытался провести блицопрос на тему "кто что помнит". Некоторые расхождения были. Например, Сергей с Жанной никакого Николая Николаевича с карабином в упор не помнили, в то время как Николай-младший, повар то есть, помнил его прекрасно. Санька был абсолютно уверен, что парадом командовал я, а Евгений Всеволодович помалкивал в тряпочку и вообще производил впечатление человека недалекого и грубого. Но в основном все совпадало. Никаких новых мыслей не родилось, все разводили руками, пожимали плечами и вообще демонстрировали полнейшее недоумение. Николая больше всего удивляло наличие продуктов, ранее съеденных.
Обед закончился, со стола прибрали, посуду помыли (в смысле выкинули пустые консервные банки), а джип все не появлялся. Возникло предположение, что горы больше нет и они беспрепятственно поехали дальше. Ирка с Костиком выскочили из-за стола и побежали собирать вещи, только у дверей сообразив, что никакие вещи собирать не нужно, все вещи лежат в машине. Ритка отнеслась к этому предположению без особого энтузиазма, мы с Санькой вообще попытались отмахнуться, но народ в лице Костика и Ирки бил копытом и рвался в бой. Пришлось, на всякий случай попрощавшись с остальными, грузиться в "Ниву" и ехать на разведку.
Гора была на месте, "кирпича" по-прежнему не было, как и валуна на дороге. Джип стоял почти уткнувшись бампером в гору, Евгений с Анатолием бродили по склону, а Вероника с Леной сидели на заднем сиденье и даже не попытались выйти при нашем появленьи. Пока мы выбирались из "Нивы", подошел Анатолий и протянул мне руку. Я замешкался, лихорадочно пытаясь сообразить, как поступить: уклониться от рукопожатия или все же рискнуть. Анатолий нервно засмеялся.
- Не дрейфь, командир, я не заразный, - сказал он, напряженно всматриваясь в мое лицо.
- Да я вообще-то не из пужливых, - ответил я, пожимая протянутую руку, - если ты помнишь, конечно. А как же?..
- А никак! - перебил меня Анатолий, пожимая руку Костику, который следил за нашим разговором с явным недоумением. Ну да, он же не в курсе. - И сейчас никак, и раньше тоже.
- Что, на публику играл? - усмехнулся я. - А на хрена, собственно?
- Ты поосторожнее со словами, - набычился Анатолий, - а то ведь можно запросто в глаз заработать.
- Ну, в глаз - это дело нехитрое, - примиряюще сказал я, заметив, что Костик повернулся чуть боком к Анатолию и напружинился, - это мы и сами можем. Только дела так не делаются, согласись. Сначала одно говорил, теперь другое. Значит, или тогда врал, или сейчас. Или я что-то не понимаю?
Анатолий заметил маневры Костика, оглянулся на Евгения, который шел в нашу сторону, но был еще на приличном расстоянии, и поднял руки.
- Пощади, доблестный идальго дон Драбадан, - дурашливо пропел он, обращаясь к Костику, - не корысти ради, а токмо волею пославшей мя... кто там мя в последний раз посылал-то?
- У классика это была жена... или супруга, не помню уже, - я тоже посмотрел на приближающегося Евгения и вспомнил оплеуху, которую тот отвесил бедному Николаю Николаевичу, - но супруги у тебя пока нет, насколько я знаю, и посылал тебя кто-то другой. И это был не медвежонок. И не мы с Костиком. А, Костик?
- Какой медвежонок? - растерялся Костик и опустил руку.
Мы с Анатолием переглянулись и почти синхронно пожали плечами. Я, например, представления не имею, откуда этот медвежонок взялся, то ли из анекдота, то ли из мультфильма.
- Ну ни хрена себе дела, - Евгений хорохорился, но выглядел растерянным, - я имею в виду, что ситуация непонятная. Здорово, мужики! - Повторилась процедура рукопожатий. - Да, и это... в прошлый раз, короче, мы малость погорячились, так вы... ну... не в обиду, короче. Заметано?
- Да заметано, чего уж там, - ответил я, глядя на Евгения с удивлением: так складно вчера говорил, а сегодня опять на феню перешел. - А что вы тут сидите? Мы уже пообедать успели, вас не дождавшись. Или надеетесь на своем джипе через гору перевалить?
- Ага, блин, уедешь тут! - Евгений махнул рукой в сторону джипа. - У баб наших крыша поехала, в натуре. Ленка совсем сбрендила, ключи забрала и из машины не вылазит. Никуда, говорит, не поеду, лучше тут сдохну. Не слушает никого, Толику чуть глаза не выцарапала: ты мне, говорит, здоровый нужен. А что, ваши тоже бастуют? Не подошли даже...
Я оглянулся. Ритка с Иркой стояли около "Нивы", каждая со своей стороны, и, похоже, готовы были в любой момент запрыгнуть в машину и захлопнуть дверцы. На мои призывные жесты они никак не отреагировали. Костик пошел выяснять настроения, а я решил все же продолжить разговор и повернулся к Евгению.
- Какие проблемы? - напирал тот. - Им что, за падло с нами поздороваться?
- Жоржик, перстань, - вмешалась незаметно подошедшая Вероника, - что ты опять глотку дерешь? Доцентом ты мне куда больше нравился, такой милый мальчик, просто паинька...
- Да пошли вы!.. - Евгений плюнул, достал сигареты и пошел к джипу, ожесточенно чиркая зажигалкой.
- Евгений Всеволодович, кончай бузить, - окликнула его Вероника, но он не обернулся, дошел до машины и сел на водительское сиденье.
- Ника, что ты его подкалываешь? - недовольно спросил Анатолий. - Ему и так тошно, да ты еще...
- Смотрите-ка, тошно ему, - огрызнулась Вероника. - А мне не тошно? Не знаю, как вам, - обратилась она к подошедшим Ритке и Ирине, - а мне как-то не очень понравилось быть сорокалетней старухой.
- А как же?.. - недоуменно забухтел Костик. - Вы же сами... а что, не сорок два? А сколько?
- Мне тридцать один, - холодно ответила Вероника. - Тридцать один год два месяца и семь дней. И ни днем больше!
- Но вы же сами... все...
- Да знаю, что сами, - всплеснула руками Вероника и вдруг всхлипнула, - Бред какой-то! Дурной сон. Что к чему? Сорок два года, это надо же... и СПИД этот дурацкий...
- Ка-какой СПИД? - обалдело переспросил Костик, но Вероника его не слушала:
- Как сдурели все, - частила она, сглатывая окончания слов, - такую ахинею несли, вспомнить страшно. Как наваждение какое-то... Жоржик - кандидат наук, со смеху лопнуть можно... У Толика СПИД... одуреть... И ведь все правда было, - она оглядела нас лихорадочно блестящими глазами, - мы все так и считали. И я так считала! Как я за Толика переживала, с ума сойти!.. Знала, что нет у него никакого СПИДа, и Жоржик не кандидат... знала ведь, но как-то... забыла, что ли... Как такое может быть, а? Ни в жизнь бы не поверила!..
Вероника дрожащими пальцами достала сигарету, закурила, жадно затянулась несколько раз, потом вдруг засмеялась.
- Но Жоржик-то, Жоржик, - толкнула она в плечо Анатолия, - орел, ей-богу орел. Откуда он слова такие знает, я просто обалдела. А ему ведь нравилось...
Анатолий отобрал у сникшей Вероники сигарету, пару раз затянулся и затоптал окурок.
- Ничего не понимаю! - Ритка помотала головой и требовательно посмотрела на Анатолия. - Что все это значит? Вы всё наврали? Зачем?
- Да ничего мы не наврали, - вздохнула Вероника, - все по правде было. То есть не было, конечно, но мы-то считали, что так и есть! Стала бы я себе года добавлять... И Толик тоже... зачем ему этот СПИД?
- Ну, Толик-то, допустим, не прогадал, - жестко сказала Ритка, по-прежнему глядя на Анатолия.
И тут я увидел настоящее чудо: Анатолий густо покраснел, даже уши у него стали пунцовыми.
- Я не специально, клянусь! - тихо сказал он.
- А могу я спросить, о чем, собственно, речь, - мне абсолютно не понравились эти двусмысленности, - или я здесь уже совсем лишний? Мне уже можно встряхнуть рогами и пойти пощипать травку? Или как?
- Я ведь говорил... - начал Анатолий.
- Ты много чего говорил, - перебил я его, - а теперь выясняется, что все это брехня. Почему я тебе должен верить?
- Ну хорошо, мне ты не веришь. Поверь своей жене.
- А моя жена обещала мне что-то объяснить, а вместо этого элементарно предала меня. Вот так вот, походя, не...
- Юрка, перестань, - вцепилась в меня Ирина, - опомнись. Что ты говоришь? Ты думаешь, что говоришь-то? Костик, да скажи ты ему! Рита, не молчи! Юрка, да перестаньте же вы, в самом деле. Я с ума сейчас сойду с вами! Что вы сами себе нервы рвете? Да пожалейте вы себя, господи!
Ирка разревелась, продолжая цепляться за мою руку. Костик топтался рядом, не зная, что делать, как успокоить, что сказать. Глядя на Ирку, заревела и Вероника. В конце концов к ним присоединилась и Ритка. Плачущая троица в сопровождении мечущегося Костика удалилась к "Ниве". Я дернулся за ними, но Анатолий удержал меня за руку.
- Пусть поплачут, им легче будет.
Я развернулся, чтобы от души съездить по его наглой роже - и тут наваждение спало. Рожа у него была вовсе не наглая, скорее виноватая. Да и не рожа вовсе... Что я на него окрысился, в самом деле? Ничего он мне плохого не сделал, если разобраться. И с Риткой у них ничего не было, не тот случай. Мужья, конечно, о своих рогах узнают последними, если вообще узнают, но это точно не тот случай. Что же я тогда так завелся? Неправильно все как-то, не должно быть так. Что же такое происходит?
От машины бежал Евгений, размахивая монтировкой и нещадно матерясь. Но, не добежав несколько метров, он перешел на шаг, а потом и вовсе остановился. Повертел в руках монтировку, словно удивляясь, откуда она взялась, отбросил ее в сторону, вытер ладони о джинсы и подошел к нам.
- Что за хрень, в натуре? - поинтересовался он довольно миролюбиво. - Кто Нику обидел?
- Твою Нику обидишь, как же, - успокоил его Анатолий. - Она сама кого угодно обидеть может.
- А какого... чего они ревут?
- Нервы ни к черту, вот и ревут, - Анатолий достал сигареты, мы закурили. - За эти дни всем досталось, а бабы - народ слабый, сырость быстро разводят. Ничего, проревутся - потом меньше психовать будут. Как там Ленка?
- Да вроде успокоилась малость, ревет сидит.
- Это называется "успокоилась"? - хмыкнул я.
- Ты ее до этого не видел...
- А я ее вообще сегодня еще не видел.
- Вот и не лезь, - хмуро посоветовал Евгений, -сами как-нибудь разберемся. Ты б сходил, побазарил с ней, - он повернулся к Анатолию, - что ж мы здесь, до ночи загорать будем?
- Да ходил уже, - отмахнулся Анатолий, - толку-то... Пусть вон лучше Юрий Батькович сходит, может, она его послушает.
- Ему-то она точно глаза выцарапает.
- А я-то при чем? - возмутился я. - Что я такого сделал, чтобы мне глаза выцарапывать?
- А кто с карабином выпендривался, я, что ли? - недобро ощерился Евгений.
- Да кончайте вы! - вмешался Анатолий. - Там вообще какая-то чертовщина была, ежу понятно. Юр, сходи, поговори.
- Ну уж нет, сами разбирайтесь. Мне мои глаза еще пригодятся. Пусть Ирина с Риткой сходят, против них-то она точно ничего не имеет.
- Их самих валерьянкой отпаивать надо.
- Да нет, не похоже, - оглянулся я на "Ниву", - лица рисуют, значит, проревелись уже. Пойдем, переговорим с ними.
Плакучее трио действительно немного оклемалось. Не улыбались, конечно, но уже и не ревели. После недолґгого обсуждения Ирка с Риткой пошли уговаривать Лену ехать на заправку, а Вероника коротко рассказала о том, что происходило с ними. Впрочем, ничего особенного не происходило, все так же, как и у нас: неожиданно оказались на дороге в джипе. Евгений от неожиданности завилял, чуть не свалился с дороги. Остановились, похлопали глазами и рванули вперед, надеясь проскочить. Но не проскочили...
Потом у Лены началась истерика, она забрала ключ зажигания и так вцепилась в сиденье, что даже общими усилиями ее не удалось извлечь из машины. При этом она дико кричала, что не хочет снова сходить с ума и нам этого не позволит.
- Ее, конечно, можно понять, - Вероника нервно мяла сигарету, - ни с того, ни с сего жених вдруг заболел, да не чем-нибудь, а СПИДом. Слушайте, - она обернулась к Анатолию с Евгением, - а кто первый ляпнул про СПИД?
- Да никто не ляпнул, - пожал плечами Анатолий. - Когда около горы очухались, как-то так получилось... Мы с Евгением Всеволодовичем уже голову поломали над этим. Когда с "Нивой" разбирались - ничего такого не было. И руку твоей жене, - Анатолий посмотрел на меня, - я действительно поцеловал, только ничего предосудительного в этом не вижу. А когда "Нива" сюда подъехала, Ленка уже смотрела на меня как на живого покойника, да и ты, Ника, шарахалась от меня.
- Ничего я не шарахалась, - поежилась Вероника.
- А с чего вы такие уверенные, - задал я вопрос, который уже давно вертелся в голове, - что тогда была неправда, а сейчас правда?
- Ты пургу не гони, - набычился Евгений, - и на понт не бери, зубы обломаешь. Будут тут всякие...
- Жоржик, заткнись! - одернула его Вероника.
- Мы ведь прекрасно помним, что прошлый раз сначала ничего не было, - доказывал мне Анатолий, - а только потом началась эта белиберда.
- Но когда эта самая белиберда началась, вы же были уверены, что все это правда, - упорно гнул я свою линию, - причем все четверо. Ты же сам мне доказывал, что не поцеловал руку, а только сделал вид. Выходит, врал как сивый мерин?
- Слушай, ты!.. - начал было Евгений, но Вероника опять его одернула. Анатолий молчал.
- Ну так что, врал или нет? - напирал я.
- Нет, не врал, - нехотя ответил Анатолий.
- Почему же вы так уверены, что сейчас все правда? А может, в этот раз белиберда началась сразу после того, как вы оказались на шоссе? Вы все думаете, что ты не болен, а на самом деле... Может такое быть?
Все молчали, даже Евгений не пытался выразить свое негодование, сопел молча.
- И как теперь быть? - спросила наконец Вероника, ни к кому конкретно не обращаясь. Никто и не ответил, разумеется. - Что остальным-то говорить будем?
"Остальные" тем временем вышли из-за джипа и направились в нашу сторону. Лена не упиралась, шла сама.
- Как я Ленке скажу? - ужаснулась Вероника. - Жоржик, давай ты, а?
- Щас, разбежался! - огрызнулся Евге... хотя какой он Евгений, одно слово - Жоржик! - Да и что говорить-то? Мало ли что можно выдумать... Может, и у меня сифилис какой-нибудь? Нет у Толяна никакого СПИДа - и нечего баки забивать!
- А если есть? - наседала Вероника. - Толик, ты изини, конечно, но... сам понимаешь...
Жоржик в сердцах плюнул, помахал кулаком, открыл рот, но что сказать, так и не придумал, махнул рукой и отвернулся. Подошли Ирка с Риткой и Лена, которая шмыгала носом, но уже не ревела и вообще выглядела лучше, чем можно было ожидать. Вероника толкнула в бок Жоржика, но тот демонстративно сунул руки в карманы, по-прежнему глядя в сторону. Анатолий, покусывая нижнюю губу, мельком глянул на подошедшую Лену и уставился в землю. Я вообще сделал вид, что меня здесь как бы и нет совсем, дышу воздухом, любуюсь видами и никого не трогаю.
Лена сдержанно поздоровалась и подозрительно оглядела всех по очереди. Наш вид ей, надо полагать, сильно не понравился.
- Что еще случилось? - спросила она прерывающимся голосом. - Толик, что случилось? Ну, говори же!
- Да ничего не случилось, - фальшиво ответил Анатолий. - Гора вон только стоит, а так ничего...
- Не ври! - почти закричала Лена.
- Ничего страшного, - решил вмещаться я. - Так, повздорили немного... До мордобоя дело не дошло - и то ладно.
- Жоржик психанул, за железяки хвататься начал, - поддержала меня Вероника.
Надо же, заметила. Ни Ирка с Риткой, ни Лена на валяющуюся монтировку не обратили никакого внимания: мало ли железок валяется, за всеми не уследишь.
- За какие еще железяки? - Жоржик удивленно посмотрел на Веронику, потом вспомнил и даже как бы устыдился. - А, так я это... колесо хотел... а тут, блин...
- Надо на заправку ехать, - я уводил разговор в сторону от щекотливой темы, - здесь ловить нечего, дороги нет и не предвидится. Мы уже пообедали, вам тоже не помешает перекусить. Потом мозговать будем, может, проклюнется что-нибудь.
- А если у нас там опять крыша у всех поедет? - глаза у Лены вновь наполнились слезами.
- Теперь-то мы знаем, что такое возможно, - бодро импровизировал я, - будем следить друг за другом, контролировать ситуацию. Из любого безвыходного положения есть как минимум два выхода, так что... будем искать. А здесь точно делать нечего, до морковкина заговенья можно ждать - и ничего не дождаться. Вы как хотите, а мы поехали.
Я посмотрел на своих, подмигнул Костику, который как вошел в ступор после известия о СПИДе, так до сих пор и не выбрался из него, повернулся и пошел к машине. "Джиповцы", в конце концов, не малые дети, сами решат, как им поступать. Пусть сидят здесь, если хотят, их проблемы. У нас забот меньше будет. Жоржик-доцент - это одно, а просто Жоржик - совсем другое! Кто знает, сколько Вероника сможет его сдерживать. Только рукопашной нам сейчас и не хватает для полного счастья, стенка на стенку.
Обернулся я только дойдя до "Нивы", и то как бы случайно. "Наши" сплоченными рядами и колоннами направлялись к машине, а "ихние" стояли то ли в задумчивости, то ли в растерянности. Погрузились молча, в дороге тоже не разговаривали, переваривали услышанное. А подумать было о чем!
То, что горы дорогу перебегают и реки меняют русла, а также различные заморочки со временем и звездами, - все это было непонятно, тревожно, пугающе и т. д. и т. п., но воспринималось отстраненно, как нечто внешнее, не имеющее непосредственного отношения к нам лично. Сейчас все представлялось несколько в ином свете, поскольку выяснилось, что изменяется не только то, что вокруг нас, - изменяемся мы сами! И изменяемся, к сожалению, не в лучшую сторону. Хотя как сказать...
Костик, готовый любому встречному заехать в глаз за то, что тот косо глянул на Ирку, - явление привычное, для нас во всяком случае. Да и Николай, пострадавший ни за что ни про что, стал опасливо обходить Костика стороной, но и только: ну, ревнует человек, шибко ревнует, так ведь подружка того стоит, да и вообще... Я, закатив сцену ревности, тоже никого особо не шокировал, да что там - никто этой сцены и не заметил. Кроме наших. И Костик, и Ирка, да и Ритка, знавшие меня не первый год, были как минимум сильно удивлены. А я так просто был в шоке! Откуда что взялось?!
А вот Жоржику, надо признать, чудеса в прошлой серии пошли очень даже на пользу. Как и Веронике, впрочем. Про Анатолия с Леной что-то конкретное сказать пока сложно: Лена и в прошлый раз больше молчала, чем говорила, а Анатолий как был филологом, так, похоже, и остался. Ирка с Костиком никаких неожиданных сюрпризов не преподнесли ни в прошлый раз, ни сейчас. Получается, что неизвестная сила (или силы, или явление природы, или барабашки с пришельцами, или...) воздействует избирательно, по какому-то непонятному принципу, а может, вовсе без принципа. Как с этим бороться, и можно ли вообще бороться - непонятно...
Доехали без приключений. "Беларусь" не появился, второй МАЗ тоже. Санька ковырялся в моторе, услышав двигатель "Нивы", опустил кабину и, вытирая руки ветошью, неторопливо пошел в нашу сторону. Ирка с Риткой сделали ему ручкой, но дожидаться не стали, направились в сторону столовой. Костик сначала пошел с ними, потом передумал и вернулся. Подошел Санька.
- Что одни приехали? - спросил он. - Куда джип подевался, проехал никак?
- Да нет, никуда они не проехали, - ответил я, - там стоят, думу думают. Приедут, некуда им деваться.
- Да я по ним не шибко скучаю, - хмыкнул Санька, - просто интересно. Гора-то стоит?
- Стоит...
- Там пожевать есть что-нибудь, - Санька сунул ветошь в карман ветровки, - а то у меня в машине голяк, припасы у Степаныча были.
- Тебя же звали, - буркнул Костик, - что не пошел? Сходи в столовую, покормят, с голоду не дадут помереть.
Санька оглянулся на дорогу, постоял в нерешительности, потом вздохнул и пошел в сторону столовой. Я пошел было за ним, но Костик придержал меня за руку.
- Слушай, - начал он нерешительно, - когда мы к горе подъезжали первый раз, не тогда первый раз, а сегодня, мне показалось, что впереди КамАЗ мелькнул. Или мне и впрямь показалось?
- Глазастый ты наш, - похлопал я Костика по плечу. - Нет, не показалось тебе, ехал там КамАЗ. С рефрижератором. Синего цвета, между прочим. Я его тоже мельком видел, но похоже, что тот же самый, в который джип прошлый раз въехал. И что из того?
- А черт его знает! - огрызнулся Костик. - Может, все как-то с этим КамАЗом связано: тот раз он был, и сейчас тоже...
- Тоже, тоже... - передразнил я Костика. - Мы тоже прошлый раз были, может, это мы виноваты? И джип был, и МАЗ Санькин...
- Но КамАЗ-то именно в этот момент был...
- Джип тоже именно в этот момент.
- Это в прошлый раз, - упорствовал Костик, - а в этот раз джипа не было. А КамАЗ был. И точнехонько в это время.
- Откуда ты знаешь, что точнехонько?
- Видел. Там два поворота. После первого просвет виден был, значит, горы не было. А после второго поворота просвета не было, а была гора. И КамАЗ как раз в это время там мелькал. Вот я и подумал...
- Тоже мне, Цицерон, - вспомнил я зело начитанного Николая. - Может, конечно, и есть какая-то связь, а может, просто совпадение. КамАЗ как КамАЗ, ничего особенного. Может, это и не тот вовсе. Далеко же было, я и разглядеть-то его...
- Жоржик проголодался, - я прислушался. - Хотя нет, гудит с другой стороны. И на джип не похоже. Что за ерунда? Неужели дорога появилась? Давай к трассе!..
Мы рысцой потрусили к шоссе. Рев двигателя нарастал. Вскоре стало слышно, что двигателей два, а нет один. Из-за поворота вывернул знакомый МАЗ, за ним второй, с полуприцепом. Первый, не сбавляя хода, стал объезжать Санькину машину. Мы рванули во всю прыть, но Степаныч (уже было видно, что за рулем именно он) принял вправо и остановился. Второй МАЗ тоже зашипел тормозами и пристроился следом за Санькиным. Степаныч еще из кабины помахал нам рукой.
- Здорово, молодежь, - сказал он, выпрыгнув из кабины и пожимая нам руки. - Вот и опять довелось свидеться. Санька-то где?
- Санька? - я оглянулся на заправку. - Да вон, сюда скачет. Ходил обедать. Вас все ждал, да проголодался. Какими судьбами? Вы же вроде успели проскочить.
- Как то есть проскочить? - удивленно переспросил подошедший Виталий. - А наши где?
- Какие "наши"? - теперь удивился я.
- Ну как же, - улыбка медленно погасла на его лице. - Перед нами же ехали... Мы минут на пятнадцать всего задержались, запаску ставили.
- Не было никого, - пожал я плечами, - вы вот только, да Санька. Джип еще, но он у горы остался.
- Так... Опять, значит, - Степаныч пожал руку подбежавшему Саньке и кивнул на парня лет двадцати пяти, скромно стоящего в сторонке. - Знакомьтесь: мой старший, Василий. - Рука у Василия была крепкая, смотрел он открыто, глазами не вилял. - На колу мочало, начинай сначала... Где ж наши-то?
- А вы как проехали? - спросил я.
- Да нормально проехали, как всегда.
Слева нарастал шум мотора. Из-за поворота вырулил джип. Явление третье: те же и Жоржик.
II
Живет себе где-нибудь в глухой деревне некий человек, и звать его, допустим, Иван. Родители его ласково называют Ванятка, в школе сверстники кличут просто Ванька, время от времени колотят. Подрастает этот Ванятка, родителям помогает, сено косит, за скотиной ухаживает, грядки полет, дрова колет и прочее.
Закончив школу, работает он, к примеру, скотником. Или пастухом. Обычный парень, деревенщина, с трудом осиливший букварь и пару книжек. Жить бы ему в деревне и жить, пасти своих коров, щипать девок за те места, за какие их положено щипать, но тут нежданно война грянула. И идет наш Иван на эту войну. Может быть, он и не горит яростным желанием отомстить супостату за кровь и разорение, постоять за обиженных да униженных, просто все пошли - и он пошел.
Воюет так же неторопливо, как до этого пас коров: скажут стрелять - стреляет, скажут землю копать - копает, дело привычное. Серенький, незаметный, никаких тебе орденов и медалей, никакого геройства. И вдруг идет и закрывает грудью амбразуру дзота, спасая свой отряд (или взвод, или роту) от неминуемой погибели. А друзья-однополчане, хлебавшие с ним похлебку из одного котелка, курившие одну цигарку на двоих да подтрунивавшие над Ванькой-увальнем, диву даются: откуда у лапотника деревенского взялись эти отвага, мужество, бесстрашие, готовность к самопожертвованию?
И вот уже он не Ванька без фамилии-отчества, а Иван Петров, народный герой и образец для подражания. О нем пишут книги и снимают фильмы, в которых он размышляет во время боя: если не я, то кто же? что стоит одна его жизнь по сравнению с десятками жизней? не в этом ли его священный долг перед Родиной?..
А спроси героя Ивана Петрова за две секунды до подвига: зачем ты это делаешь, для чего? - он и ответить не сумеет, пожмет плечами: "Дык это... стреляет же, гад... пулей его не взять, а последнюю гранату старшина забрал, да ить отседова и не докинешь..."
И ломают потом голову историки да социологи, ищут истоки, корни и первопричины подвига в детстве и юности героя. А никаких истоков и первопричин нет! Окажись на месте Петрова какой-нибудь неприметный Сидоров или Ахмед Кызыл-оглы, они могли бы сделать то же самое. А иному бывалому вояке, кавалеру пяти орденов и десяти медалей, и в голову бы не пришло, что можно пойти и лечь грудью на амбразуру. Так что же, он, выходит, трус? А Иван Петров - герой и храбрец? Да ни черта подобного! Просто так карта легла, так обстоятельства сложились...
Есть ведь масса примеров противоположных. В школе он отличник и активист, медалист и гордость школы, в институте - комсорг, профорг и прочие "орг", душа компании. За слабого заступится, сильного не убоится, последнюю рубаху снимет и нуждающемуся отдаст без рассуждений и сожалений.
А через год-другой, глядишь, он в банде какой-нибудь за главаря, режет, грабит и насилует. Откуда что взялось? Не те книги читал, не те фильмы смотрел? С детства мечтал бандюгой заделаться, да скрывал до поры? Опять же, ни черта подобного! Так легла карта...
В любом человеке намешано столько, что он и сам не знает, что от себя ожидать в той или иной ситуации. Конечно, каждому лестно про себя думать, что уж я-то в любой передряге человеком останусь, уж меня-то никакие обстоятельства не сломят. Многие так и остаются всю жизнь порядочными, добрыми и правильными. Но думается мне, что им просто повезло, судьба, раскладывающая пасьянсы и выбрасывающая тузы и двойки, элементарно обошла их стороной. Карты легли именно так. А если бы по иному - кто знает, кто знает...
И за примерами далеко ходить не надо: если бы сообразил я карабин с предохранителя снять, смог бы застрелить Анатолия? Очень даже может быть!.. Можно сколько угодно кивать на все эти чудеса и бить себя кулаком в грудь, но суть дела от этого не меняется.
Взять того же Жоржика... Какой он на самом деле? Отмороженый хам? Или кандидат наук и доцент? Видели мы его в обеих ипостасях, и смотрелся он вполне естественно. А в этот раз на заправку за рулем джипа приехал человек смутно знакомый, еще не Евгений Всеволодович, но уже и не Жоржик. Умом и красноречием не блистал, но и пальцы веером не гнул, почти не матерился и со Степанычем поздоровался весьма дружелюбно, как со старым знакомым. Что, опять чертовщина и мистика? Или просто человек сделал выводы? Поди пойми!..
Меня, во всяком случае, очередная трансформация Жоржика вполне устраивала. Не скажу, чтобы гора с плеч свалилась, но одной заботой меньше - и то ладно.
Вероника тоже посматривала на своего Жоржика с явным одобрением, видно было невооруженным взглядом, что таким он ей нравился больше. Вот и чудненько, флаг им, как говорится, в руки и барабан на шею!
Сейчас меня больше интересовали Анатолий с Леной. Их отношения явно не складывались. Нет, они не ругались, не шарахались друг от друга, все выглядело мирно и интеллигентно. Однако некий холодок чувствовался. И нетрудно было догадаться, где собака порылась: история со СПИДом не забылась, обоих точил червячок сомнений. И не только их! Все, кто был в курсе, чувствовали себя не в своей тарелке. Вслух об этом не говорилось, но все и так было ясно как божий день.
Я прокручивал в голове варианты, тщетно пытаясь найти выход - выхода не было! Никакие слова, никакие действия не могли ни подтвердить, ни опровергнуть подозрения. Анатолий, видимо, тоже это понимал, от людей не шарахался, но и непосредственных контактов старался избегать.
Между тем жизнь на заправке потихоньку входила в прежнюю колею: после того, как вновь прибывшие отобедали, все собрались за импровизированным круглым столом и стали думать думу. Но сначала выслушали историю Степаныча. А история была удивительная и в то же время незатейливая.
Оказавшись вновь в кабине МАЗа на трассе, Степаныч, ни секунды не раздумывая, крутанул руль, развернулся и погнал назад, в сторону кемпинга. И ничего удивительного по дороге не заметил! Без приключений доехали до кемпинга, ничего не рассказывая остальным, отправили их догонять Саньку, а сами занялись ремонтом колеса. Поставили запаску и, не задерживаясь, поехали следом за своими. Ехали, опять же, без приключений до тех пор, пока не уперлись в санькин МАЗ. Вот и вся история! Ничего необычного, если не принимать во внимание тот факт, что два МАЗа испарились бесследно. Степаныч клялся и божился, что никаких своротов на этом участке трассы нет, сплошные обрывы с одной стороны и горы с другой. Достали карту, но никаких деталей на ней не разглядели, масштаб не тот. Лично я Степанычу верил больше чем карте, да и сам не помнил ни единого места между кемпингом и заправкой, где можно было бы свернуть с трассы.
Как только Степаныч с Виталием заявили, что проехали к нам нормально, почти у всех появилось страстное желание проверить, как обстоят дела с другой стороны, не там, где гора. Если МАЗы проехали, может, и остальные смогут проскочить. Все мы (разумеется, за исключением Сергея с Жанной и Николая) ехали в город, но это мелочи, главное - вырваться из этого заколдованного места.
Жоржик с Вероникой без долгих рассуждений оседлали джип и умчались. До их возвращения разговор протекал вяло, никаких новых идей или соображений не было ни у кого, в основном уточняли детали и сравнивали впечатления, попутно информируя Василия обо всем, что у нас тут творилось в эти дни. Василий, для которого наши слова звучали как гром с ясного неба, не побоюсь банального сравнения, вел себя вполне пристойно: не стучал себя кулаком в грудь, не кричал, что все мы тут обалдели и с ума посходили, но и не сидел с открытым ртом, развесив уши, что-то уточнял, переспрашивал. Одним словом, яблоня от яблока... или как там?.. короче, вполне достойный молодой человек.
Остатки возможного недоверия развеяли вернувшиеся Вероника с Жоржиком: дорога кончалась, как я понял из их объяснений, на том же месте, дальше был лес, и никаких встречных-поперечных машин им по пути не встретилось. Куда делись два МАЗа и как Степаныч с сыном умудрились доехать таки до нас - так и осталось загадкой. Ну, одной загадкой больше, одной меньше... снявши голову... и прочее такое...
В дальнейшем процесс "думанья думы" заключался в том, что все выдвигали идеи, от самых банальных до самых безумных, потом опять же все хором эти идеи обдумывали, обсуждали и приходили к заключению: а что, в принципе может быть и такое, чем черт не шутит, когда бог почивает. В результате было придложено десятка полтора версий, из них не была отвергнута ни одна (!) - то ли фантазия у нас оказалась небогатой, то ли реальность превзошла фантазию.
До вечера больше ничего не произошло. Парфеныч не появился, вертолеты не летали, радио молчало. Жоржик загорелся было проверить, а на месте ли склады с останками железнодорожной ветки, но Анатолий безапеляционно заявил, что проехать туда можно лишь на "Беларусе", и то лишь в том случае, если за рулем будет Парфеныч. Жоржик распустил хвост веером, заколошматил себя кулаком в грудь, завел джип и уехал.
Вернулся он пешком минут через пятнадцать, виновато помахивая облезлыми остатками хвоста, без единого возражения выслушал все, что сочли возможным сообщить ему Вероника с Леной (Ирка с Риткой при этом краснели, отводили взгляды, а потом и вовсе вышли на улицу), сел на свое место и пригорюнился.
- Пойдем, что ли, джип вызволять? - беззлобно предложил Анатолий.
Степаныч с готовность поднялся из-за стола, но Жоржик вяло махнул рукой и пригорюнился еще больше.
- Там даже "Беларусь" не поможет, - пояснил он. -Как это Парфеныч проехал по такой... по такому?..
- Может, ты не туда поехал? - спросил Виталий.
- Как же не туда, если по следам ехал.
- По каким следам? - удивился Анатолий.
- По тракторным, по каким же еще!..
- Откуда же там следы, если Парфеныч еще не приезжал?
- Ты же сам с ним ездил, - огрызнулся Жоржик. - Забыл, что ли?
- Это было тогда, в первый раз, - сбавил обороты Анатолий. - А в этот раз "Беларусь" еще не приезжал, может, он и вовсе не приедет, как же я мог с ним ездить?
- Ой, не морочь мне голову, - отмахнулся Жоржик. - Следы там есть, я по ним ехал, пока не засадил свою ласточку по самые дверцы. Вот же странная вещь, - повернулся он к Степанычу, - кругом камни сплошные, ям никаких нету, а машина увязла так, что еле-еле дверцу открыл, думал, в окошко придется вылазить.
Степаныч молча пожал плечами, дескать, всякое в жизни случается, видали мы и не такое. Санька стал рассказывать обычную в таких случаях шоферскую байку, как ехали они там-то и там-то с тем-то и тем-то, а тут... и т. д. Народ слушал, в нужных местах понимающе покачивая головой и вставляя соответстующие реплики. Я огляделся.
Женская половина нашего общества, включая Жанну, куда-то разбрелась. Костика тоже не было видно. Николай участия в общей беседе не принимал, он крутил ручку настройки своей "Спидолы" и прислушивался. Почувствовав мой взгляд, он поднял голову, отрицательно покачал головой и виновато улыбнулся. Чудак!
В столовой сидеть мне наскучило и я решил прогуляться, а заодно посмотреть, куда подевались остальные. Долго искать их не пришлось, все были в магазине, изучали ассортимент. Мне стало любопытно, что может заинтересовать женщин в магазине запчастей.
Оказалось, что кроме запчастей на полках отыскалось довольно много хозяйственно-бытовой мелочевки, которую я не заметил при первом посещении, от полотен для ножовок по металлу до пластмассовых тазиков. А в углу стоял совсем уж неожиданный для такого маленького магазинчика новенький двигатель ВАЗ-2106, до боли родной, изученный мною вдоль и поперек. Жанна заметила мой интерес и подошла.
- Это мы по заказу привезли, - пояснила она. - Парфеныч попросил. Сережка привез, а "шестерка" у Парфеныча сгорела.
- Как сгорела?
- Совсем сгорела, - засмеялась Жанна. - Проводка замкнула, говорят. Ночью в гараже и загорелась. Пока спохватились, и машина сгорела, и гараж. Теперь вот стоит у нас мотор, место занимает.
- И давно стоит?
- Да нет, дня четыре. А что?
- Просто интересуюсь. У меня на "Ниве" такой же, только старше вашего лет на пятнадцать. Воюю с ним помаленьку.
- А вы берите у нас этот, - неожиданно предложила Жанна. - Будет у вас новый мотор и воевать не придется.
- Ага, берите, - хмыкнул я. - Этот двигатель чуть ли не дороже всей моей "Нивы" стоит. На какие шиши? Хорошо бы, конечно, но...
- А что, это идея, - поддержал Жанну подошедший Сергей. - Парфенычу двигатель точно не нужен.
- Так у вас же у самих "шестерка", - вспомнил я. -Вот себе и поставьте.
- Нашей "жучке" чуть больше года, - отмахнулся Сергей. - Двигатель только-только прикатался, что же я его менять буду? Нет, это точно идея! Бери, не сомневайся.
- Слушай, не топтай больную мозоль, - взмолился я. - Нет у нас таких денег, нет. И не предвидится в ближайшее время. От получки до получки бы дотянуть, какие уж тут моторы!
- Так не нужны же никакие деньги!
- Как это не нужны? - обалдело переспросил я. - У вас что, папа миллионер и вы занимаетесь благотворительностью помаленьку? Не похоже как-то...