Забабашкин Владимир Юрьевич. Новейшая история. Барс

Владимир Забабашкин

Новейшая история. Барс.

Роман

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

МАРТЫШКА ЕСТ БАНАНЫ

И всюду страсти роковые. И от судеб защиты нет.

А. С. Пушкин

Глава 1

На железнодорожную станцию провинциального города А..., лениво постукивая по стыкам, вползал пассажирский поезд. Вокзальная жизнь оживилась. Из ремонтного ангара вышли трое мужчин в загаженной спецодежде и с какими-то железками в руках; по платформе забегали представители дикой торговли, с надеждой взирая на проводниц, которые всем своим неприступным видом демонстрировали принадлежность к государственной службе; несколько пассажиров, волоча за собой вещи, мчались по платформе, выискивая глазами нужный вагон; хриплый голос динамика провозгласил, что стоянка поезда три минуты, и добавил еще что-то неразборчивое.

Тепловоз коротко и резко гуднул, заставив вздрогнуть находящихся на перроне. Поезд смачно лязгнул и встал, охваченный мелкой судорогой и скрипом тормозов. Возле вагонов сразу же засновали бабульки, пытаясь продать едва продравшим глаза пассажирам всякую домашнюю снедь: вареную картошку, соленые огурцы, сушеную рыбу; из подтащенной к самому вагону тележки невзрачного вида мужичонка бойко торговал пивом; проводницы вышли на платформу и, поеживаясь от холода, проверяли билеты. Жизнь шла своим чередом, и никто не обратил внимания на двух сошедших с поезда пассажиров, для которых именно этот город был конечной станцией: женщину среднего возраста в выгоревшем синем плаще с древним саквояжем в руках и парня лет двадцати с небольшим. На нем ладно сидел военный бушлат защитного цвета с маскировочными пятнами, обтягивающие его ноги джинсы, еще новые, необтертые, видно недавно купленные, были заправлены в высокие ботинки десантного образца, а на голове угнездилась вязаная черная шапочка, никак не гармонирующая с остальной экипировкой.

Если бы действие происходило на каком-нибудь московском вокзале, то парня моментально зацепила бы милиция для выяснения личности, оценив профессиональным взглядом то ли вещмешок, то ли сидор, болтающийся у него за плечами, как у бомжа-беженца или выходца из зоны, отбарабанившего свой срок. Но провинция более терпима к одежде, впрочем, как и ко всему остальному, да и вернулся парень домой, отслужив несколько затянувшуюся срочную службу в одной из горячих точек. Звали его Брагин Артем Сергеевич.

Оглядев перрон и примыкающую к нему площадь, Артем Брагин криво усмехнулся: "Цветов и духового оркестра не намечается. Да и кто знает, что я приехал". Немного постояв в раздумье, он двинулся в сторону вокзала шаркающей, небрежной походкой, время от времени зыркая по сторонам. С женской точки зрения, Артем имел самую что ни на есть привлекательную внешность: правильные черты лица, густые, темные, коротко стриженные волосы и обезоруживающую белозубую улыбку. Ну прямо красавчик с журнальной обложки. Это если не смотреть в глаза. А они скрывали в себе беспощадную, пружинистую силу, готовность к немедленным действиям и излучали опасность, одновременно ожидая ее. Были на это причины, ох были!

"Автобуса наверняка не дождешься -- вряд ли что изменилось за это время, а пешком до дома минут сорок пилить. Пожрать бы не мешало на всякий случай". Брагин уставился на ларек, расположившися на месте старого станционного буфета и торгующий всем подряд. Оглянувшись в тоске по сторонам, он внезапно обнаружил вывеску "Кафе-бистро". Когда-то за этой дверью, на которой всегда висел огромный ржавый замок, находился склад, заиленный всякой вокзальной рухлядью.

Кафе было небольшим, традиционная забегаловка с тремя стоячими столиками, прилавком, половину которого занимала застекленная витрина, демонстрирующая скудное меню. Брагин посмотрел на тарелочки со сморщенными словно от негодования сосисками под модным названием "хот-дог", мизерной порцией пельменей и странными овощами рыжего цвета, именуемыми в ценнике "соленые огурцы из банки". "Какая разница, откуда они достали эти чертовы огурцы, да хоть из ж..." -- подумал он и поднял глаза на девицу, стоящую за прилавком: в ярко-красном сарафанчике, надетом на белую блузку с широкими рукавами, с фонтаном рыжих волос, она выглядела очаровательно и смотрела дерзким и одновременно притягивающим взглядом.

-- Мне двойную порцию пельменей и чаю, -- попросил Брагин, подумав при этом, что неплохо было бы взглянуть на ноги этой красотки. Однако девушка взирала на него своими выразительными зелеными глазами, как будто не слышала заказа клиента. -- Мне двойную пор... -- скороговоркой продолжил Брагин, но был прерван неожиданным возгласом:

-- Артем Брагин! Ты вернулся наконец-то. Ведь должен был еще весной...

-- А ты-то откуда знаешь? Откуда ты вообще меня знаешь? Да и кто ты такая? -- Голос Артема не предвещал ничего хорошего, глаза его смотрели недобро.

-- Я... Я -- Галя. Мы с тобой в одной школе учились. Я еще тебе любовное письмо писала. -- Она была очень трогательна в своем испуге.

Взгляд Брагина потеплел. В школе он не замечал учеников младших классов, они его мало интересовали. Но эту девочку запомнил -- она постоянно крутилась возле него на переменах, таращила свои огромные глазищи, а потом, перед самым выпуском ему пришло любовное послание на пяти листах типа "я Вам пишу -- чего же боле...". Он тогда так и не понял от кого, письмо было без подписи.

-- Так это твое письмо? Ты же была совсем маленькой, а сейчас... сейчас очень сильно изменилась. Ну и как? Любовь иссякла?

-- Нет, не иссякла. Я тебя все это время ждала, -- медленно, как бы подбирая слова, ответила Галя, обволакивая Брагина дымчатым, зовущим взглядом искушенной женщины.

Тот несколько смешался, не зная, как дальше себя вести, и невнятно пробормотал:

-- Разберемся постепенно.

Девушка внезапно встрепенулась и весело предложила:

-- Артем, может, водочки выпьешь с дорожки, за встречу? -- и указала на полку с весьма широким ассортиментом горячительных напитков.

-- Бабок нет, -- буркнул Брагин.

-- Артем, да ты что! Я угощаю. Я с тобой тоже немного выпью. Это же наше семейное кафе, хозяин -- барин! Тебе сколько? Какой?

-- Полстакана. А какой -- сама выбери. И еще дай парочку тех, что из банки. Сама, что ли, солишь?

-- Нет, это тетя Паня.

Галя включила микроволновую печь, сунула туда тарелку с пельменями, потом открыла холодильник, и через пару минут на большом блюде, выставленном на столик за прилавком, лежала нарезанная толстыми ломтями ветчина, горка соленых огурцов, помидор, сваренные вкрутую яйца.

-- Артем, закрой входную дверь на щеколду, -- произнесла девушка тем голосом, от которого у мужчин холодеет и деревенеет спина, при этом ловко разлив водку по стаканам: себе на донышко, а Брагину -- как тот просил.

"Странная она какая-то, -- подумал Артем. -- Вспомнила школьную любовь. Шутит, что ли? Чудно!" Впрочем, голод быстро вытеснил из его головы досужие мысли, и он принялся опустошать тарелки.

Галя с удовольствием смотрела, как Брагин поглощает пищу, и думала о том, что мечты иногда сбываются. Она уже давно рисовала и лелеяла эту воображаемую картину, ставшую реальностью, продумывала ее до деталей, до мелочей: как он войдет, что она скажет, как она будет его кормить...

-- Как тебя найти? -- неожиданно спросил Брагин, проглотив все, что было на столе. -- Хотя это дурацкий вопрос. Я тебя найду здесь. -- Он встал и, не прощаясь, вышел.

На улице было солнечно, но грязно, видно, от недавно прошедшего дождя. Брагин двинулся напрямик, утопая в слякоти, смешанной с осенними листьями. Стоял октябрь, источая остатки бабьего лета... Осень давала себя знать. И хотя заблудился еще какой-то куст, ненароком сохранивший зеленые листья, все в основном было желтое и опавшее. Похмелье лета, завершение природного цикла.

Брагин домесил грязь до улицы Ленина, где был асфальт, и двинулся по ней, с интересом поглядывая по сторонам. Ничего не изменилось в этом городе: те же дома, те же деревья, детская площадка, возведенная когда-то неким энтузиастом, сейчас разоренная. А вот школа, трехэтажное здание из кирпича. "Зайти, что ли?" -- подумал Брагин, но не решился. Не хотелось почему-то. Он посмотрел на свои заляпанные ботинки, нашел лужу и зачем-то вымыл их, хотя грязи впереди хватало. Подошел какой-то небритый и неухоженный мужик, попросил спичек. Спички у Артема были, и он дал, глядя на дрожащие прикуривающие руки. "Похмелиться бы ему", -- подумал он. Зашел в магазин "Продукты": все есть, полный набор, не то что в той проклятой республике, только денег нет. Пошел дальше. Вот и гостиница, а за ней сквер, дерево с дуплом, которое служило общественным туалетом, -- туда все мочи-

лись. От теннисного стола остались одни столбики. Спер, видно, кто-то фанеру. Артем вспоминал доармейские события, и все, что тогда казалось ему важным, как-то измельчало, поблекло. Вот хотя бы этот стол. Сколько на нем всего происходило -- днем пацаны играли в настольный теннис, а вечером приходили старшие, приносили выпить, резались в очко и прочие азартные игры. Но стола уже не было. Осталась лишь статуя волейболистки, которая вечно подавала мяч, несмотря на то что какой-то местный вандал отбил ей ногу и вместо нее торчала арматурина.

Проходя через сквер, Брагин вдруг заметил нелепую согбенную фигуру в телогрейке, снующую возле гостиницы. "Басалек! Он еще жив? Вот отродье!"

-- Басалек, поди сюда. -- Брагин сел на пенек, оставшийся от разграбленного теннисного стола. -- Не бойся, это я, Темка Брагин. Не узнал, что ли? Иди сюда -- поговорим.

Басалек работал кочегаром в гостинице и был достаточно известной личностью в районе. Это был ровесник отца, его уличный соратник детских хулиганских лет. Отец говорил, что он лихо подрезал в очко и классно играл на гитаре, за что его привечали бабы. Но жизнь цепляет и подсекает: Басалек спился вином, женщины его разлюбили, друзья забыли, а он заякорился на должности кочегара в гостинице, в постоянном подпитии выполняя свои немудреные обязанности. И самое примечательное состояло в том, что никто не знал его настоящего имени и фамилии. Басалек и Басалек.

-- О, Темка, ты вернулся. Как служилось? -- Подошедший кочегар улыбнулся, обнажив гнилые зубы. -- Ну ты здоровый стал!

-- Как дела, Басалек? Что в городе?

-- А чего тебя интересует?

-- Да так... Кто, зачем, где и почему -- вот и все.

-- Директора текстильной фабрики убили, сейчас новый, -- сказал Басалек, как будто изложил прогноз погоды, -- Красавченко. Не поделили что-то. Мэра нового выбрали...

-- Как твой брат Борька рыжий поживает?

-- Борька помер. Повесился по пьянке. Мы его месяц назад схоронили. Давай помянем братца. Дай на бутылку. -- Басалек вопрошающе смотрел на Брагина, призывая к действию.

Артем порылся в кармане и вынул несколько смятых купюр:

-- На, сбегай. Тут должно хватить.

Басалек обернулся быстро с раздобытым где-то стаканом, профессиональным движением свернул кепку с бутылки и налил. Брагин резко выпил и зажевал хлебом, тоже невесть откуда взявшимся, -- мертвые требовали уважения. Потом выпил Басалек, крякнул и закашлялся.

Брагин взглянул на здание гостиницы, на стайку иномарок, стоящих у входа, и спросил:

-- А эти машины откуда? Разбогатели, что ли?

-- Это крутые гуляют. -- Басалек налил еще и предложил Брагину. Тот отказался, и Басалек выпил сам, медленно закурил и настроился на дальнейшую беседу.

-- А кто здесь самый крутой? -- поинтересовался Брагин.

-- Вроде бы Мормон, а так бог его знает. От него со всех дань собирают. Козлы поганые!

-- Не знаю я такого. Он что, не местный?

-- Да, не наш. Из зоны пришел -- всю власть взял. Ты будешь? -- И, получив отрицательный ответ, Басалек глотнул прямо из горлышка, занюхал хлебом и утерся сальным рукавом. -- Ну чего, Темка, куда подашься?

-- Пока не знаю, но придумаю. -- Брагину уже хотелось домой. -- Ладно, Басалек, я пошел. Передавай привет всем, кого увидишь.

Артем поднялся и двинулся по направлению к дому. Вот сад, яблони... На самой высокой остались неснятыми несколько яблок на самой верхушке. "Мать не смогла достать, но я-то смогу, без проблем и заморочек". Брагин сделал подъем переворотом на нижней ветке, залез на нее, добрался до яблок и, сорвав пару, спустился обратно. На крыльцо вышла мать и глядела на Артема как на привидение.

-- Сынок, это ты? -- У женщины струились слезы по щекам. Она несколько раз ходила в военкомат, пытаясь дознаться о судьбе сына, но ей ничего внятного не говорили, и у нее создалось впечатление, что всем этим людям в мундирах глубоко наплевать на ее проблемы: "Брагин Артем Сергеевич числится как без вести пропавший, и все, и что вы еще хотите, мы занимаемся..."

-- Ты выжил?

-- Выжил, мама, выжил. -- Брагин быстро подошел и обнял мать. -- Ну, как ты тут? Ну, не плачь. Пойдем в дом. Перестань же, пойдем.

Они зашли внутрь. На Артема навалилась знакомая до боли атмосфера дома. Вот его старый шкаф, книжные полки, сделанные отцом. Потом Герман, старший брат, их несколько раз ремонтировал. Он вообще был рукастым парнем, Герман, чинил телевизоры, магнитофоны, велосипеды... Все это у него получалось здорово, легко, постоянно водились какие-то левые деньги, часть из которых он тратил на семью, а остальные растворялись в бесконечных карточных играх в дворовой компании. Там он пользовался авторитетом, его уважали, и эта аура краем распространялась на Темку. Он знал, что старший брат в обиду не даст.

Мать разогрела щи, налила их в тарелку, увенчав горкой капусты, и положила рядом очищенную луковицу -- сынок так любит.

-- Мам, ты зря так много положила. Я сыт. Одна старая знакомая накормила, в буфете на станции работает.

-- С какой это стати? -- удивилась мать. -- Невеста, что ли?

-- Может быть, так. -- Брагин принялся за щи, хотя и не был голоден. Но жизнь приучила его наедаться впрок, как верблюд.

-- Не вертихвостка какая-нибудь эта... твоя кормилица?

-- Пока не знаю, но внешне правится. -- Артем отодвинул от себя опустевшую тарелку. -- Ты как сама? Как Герман? Ты писала, что он перебрался в Питер?

-- Герка, видать, там высоко поднялся, в Ленинграде-то. Деньги регулярно шлет, и немалые. -- Мать открыла шкаф и достала альбом с фотографиями. -- Вот посмотри-ка.

-- Да видел я, -- буркнул Брагин.

-- Эту не видел. Гера недавно фотографию прислал. Машина у него, одевается прилично. -- На снимке пижон в черных очках стоял рядом с шикарным лимузином. -- Съездил бы к нему в гости.

-- Съезжу как-нибудь. Надо здесь разобраться. -- Артем порылся в вещевом мешке, достал фирменный плеер и, сунув наушники в ухо, включил музыку.

-- А эта железка откуда у тебя? -- забеспокоилась мать. -- Украл, что ли?

-- Нет, это подарок, за услугу. -- Брагин задумался.

Скорый поезд, громыхая на стыках и обозначая гудками пролетающие станции, неумолимо поглощал километры. Брагин развалился на верхней полке и наслаждался покоем. Боевые действия, ночные рейды, спецоперации, зачистки, взрывы, стрельба, кровь и трупы, блуждание по горам с долгим и трудным возвращением к своим -- все позади, в прошлом. Начинается новая, красивая жизнь, когда можно вечером улечься спать без боязни, что будешь сдернут с постели, если ее можно так назвать, через полчаса по тревоге или разбужен грохотом взрывов и треском автоматных очередей. И еще еда. Ох какие классные пирожки с капустой носила по вагону женщина в белом передничке! Брагин поглотил их, сам не знает сколько. Кайф!

Соседи по купе оказались хорошими и милыми людьми. Хотя все, кто не связан с войной, казались Брагину изумительными. На соседней верхней полке расположился парень лет тридцати, невнятной внешности -- представитель фирмы пол условным названием "купи-продай", пустившей корни в Москве. Внизу ехал художник с женой, эдакий стареющий плейбой с кудрявыми волосами и барственными жестами, широко известный в узком кругу специалистов. Картины его имели успех и сбыт, поэтому в средствах он был не стеснен и, может быть, поэтому отличался необычайным хлебосольством и говорливостью. Столик в купе был постоянно завален закусками, фруктами, овощами, сушеной рыбой -- в общем, всем тем, чем торгуют на станциях местные жители, а всю эту груду всегда венчала бутылка отменного дагестанского коньяка и какого-нибудь сухого вина. Жена художника имела отчетливо славянскую внешность и была существенно моложе его. Она, в отличие от своего словоохотливого супруга, все время молчала, усердно поглощая плоды южной осени, не отказываясь при этом от спиртного.

Брагина постоянно и настойчиво приглашали к столу поучаствовать в трапезе, но ему было как-то неловко, и он отказывался, хотя это мало помогало. Красноречие художника всегда брало верх, и Брагин пил с ним коньяк, вкушал содержимое стола и слушал его хорошо поставленную, эмоциональную речь, не ввязываясь в дискуссии. Он был немногословен и больше любил слушать.

-- Истинное, высокое искусство -- это вид шизофрении, ненормальность, запредельность, -- витийствовал художник, приняв очередную дозу коньяка, тем самым усилив собственное эмоциональное восприятие мира. -- Но этим свойством введения себя в состояние творить шедевры нетленные обладают единицы. Их, как правило, признают посмертно. А реально воспринимающий мир художник -- это ремесленник, который должен поймать сегодняшнюю конъюнктуру и, попав в струю, писать на потребу толпе и пожинать лавры и деньги.

Брагин вспомнил отца. Тот говорил, что художник не профессия, а способ жизни, но спорить не стал, хотя не был согласен.

-- А гениев при жизни не признают, -- продолжал мэтр живописи, жестикулируя руками, чтобы подтолкнуть мысли. -- Вот взять Зверева. Что он шел при жизни? Художник пальцем создавал шедевры за рюмку водки в русских кабаках! Да, сейчас он велик! Но кто он? Его, как личности, давно уже не существует. Он -- воспоминание.

-- А как же картины? -- робко возразил Брагин, интуитивно чувствуя, что, несмотря на логичность рассуждений художника, в них изначально присутствует какая-то фальшь, червоточинка, что он лжет ради бравады, оправдания себя перед вечностью и, невзирая на видимое благополучие, он неудачник и самое страшное в том, что прекрасно осознает это.

-- Ну да, ну да... А ему-то что с этих картин? А мне с моих -- пожалуйста: деньги, поездки за рубеж на вернисажи, известность, телеинтервью -- весь мир у моих ног...

-- Пора ложиться спать, -- прервал его разглагольствования Брагин и полез к себе на полку. Ему было жаль этого человека, он чувствовал, что его жена, молодая жующая телка, лишь эпизод, слабое лекарство, призрачный зонтик, чтобы не остаться в одиночестве.

Поезд подъехал к Ростову, о чем громко сообщила проводница. Артем усмехнулся, вспомнив хохму отца: "Граждане, закрывайте окна и двери, подъезжаем к Ростову". "Ростов-папа, Одесса-мама -- воровские города из российского фольклора. Ерунда все это, далекое прошлое", -- подумал Брагин, засыпая. Время катило к полуночи.

Среди ночи Артем внезапно проснулся и стал прислушиваться. Последние годы жизни приучили его мгновенно реагировать на малейшее изменение обстановки. Кто-то ковырялся в замке двери. Брагин лично запирал защелку, и сомнений в том, что должно произойти, у него не было. "Ростов-папа, -- усмехнулся про себя он. -- Посмотрим, что ты за "папа". И притворился спящим. От синего фонаря на потолке исходил тусклый, выморочный свет.

В купе зашли двое, задвинув за собой дверь. Один из вошедших резко сдернул простыню со спящего художника, другой остался у входа. Живописец испуганно хлопал глазами, ничего не понимая.

-- Ну ты, выкладывай что есть. Бабки, украшения... Ну чего лупишься, козлик! Быстрей, быстрей. -- Мелькнул ствол пистолета.

На нормальных людей огнестрельное да и холодное оружие действует как гипноз, завораживает. Когда видишь перед носом пистолет, то возникает ощущение чего-то скользкого, змеиного, хочется забиться куда-нибудь в уголок и съежиться. Но ствол преследует, подавляет волю, заставляет выполнять указания его владельца. Это для нормальных людей. Но Брагин в этой области не был нормальным человеком -- для него пистолет был рабочим инструментом, как салфетка для официанта, поэтому с интересом, без боязни сквозь ресницы он наблюдал за развитием ситуации. "Ну нигде нет покоя! Придется делать этих придурков". Артем начал просчитывать варианты.

Художник передал грабителям свой бумажник. Деньги были пересчитаны, и раздалось удовлетворенное хмыканье.

-- Это кто?

Брагин понял, что спрашивают о нем.

-- Солдат. На дембель едет, -- дрожащим голосом произнес представитель фирмы, который уже был внизу и расплачивался с негодяями, стараясь отдать не слишком много.

-- А-а-а... Ясно. (Солдат был неинтересен.) "Бока" снимай, -- скомандовал голос и, видя непонимание, уточнил: -- Часы, говорю, снимай. О... "ролекс"! Хорошо живешь. Серьги у твоей бабы богатые. Ну что вылупилась, курица? Снимай!

Брагину все это надоело. В душе он смеялся над бедолагой-художником, его грудастой коровой-женой, над этим бизнесменом... "Ведь они и стрелять-то здесь не рискнут, да и профессия у них другая..."

-- Э-э-эй, покажи пушку-то, -- прохрипел Брагин, как будто просил попить, и, пока грабитель соображал, что к чему и откуда это говорят, Брагин быстрым, неуловимым движением выдрал у него из рук пистолет и им же треснул его по затылку. Пока первый кулем оседал на пол, в живот второго уже уперся ствол, и вкрадчивый голос настоятельно потребовал: -- Пушечку дошли, только не дергайся -- загашу!

-- Возьми в кармане куртки, -- ответил грабитель внезапно подсевшим голосом. -- Ментам сдавать будешь?

Брагин не удостоил его ответом, а просто отобрал пистолет, мимоходом заметив, что это ТТ, и засунул его в задний карман джинсов. Потом сказал:

-- Вываливай все, что взяли, забирай своего ханурика, и валите отсюда, чтоб я вас больше не видел.

-- Надо милицию вызвать, -- подал голос воспрянувший духом художник.

-- Бызови, -- невозмутимо предложил Брагин. -- Вот вещественное доказательство, -- и протянул ему пистолет.

-- Да я как-то... да я...

-- Вот и я не хочу. Суетно это. -- Брагин поставил на проблеме точку.

Вскоре на столике купе образовалась кучка из вещей и денег. Грабители вняли гласу разума и исчезли навсегда. Пассажиры сидели несколько ошалевшие, переваривая недавние события. Наконец художник подал голос:

-- Они что, так и останутся безнаказанными? Это же несправедливо.

-- Все наказаны, -- отрезал Брагин. -- Я пушки у них отобрал, а они денег стоят. Потом... этот... он долго очухиваться будет.

-- А куда мы все это денем? -- резонно спросил художник, показывая на столик. -- Это же чье-то?

-- Проводница раздаст. -- Артем с усмешкой смотрел на живописца. -- И еще как стараться будет.

Спустя несколько минут Артем зашел в купе проводников. Вислопузая баба более чем средних лет смотрела на него с испугом. В глазах ее было понимание.

-- Сколько тебе отстегивают, кукла? -- Впрочем, ответ Брагина не интересовал. -- Раздашь вещи и деньги. -- Он выругался и вышел.

Поезд шел своим ходом, как будто и не было этого микротриллера. Мелькали светофоры и станции. Брагин по-прежнему пил коньяк с художником и слушал его словоизвержения. Только в их отношениях произошел какой-то разлом. Артем понял, что его боятся. И еще он пришел к парадоксальной мысли: им было бы проще, если бы их ограбили. Денег и всего прочего, конечно, жалко, но ведь на этом жизнь не кончается. А тут... Ну, в общем, за чертой их обычного понимания и представления, а от непонятного зябко становится. Брагин чувствовал, что художник постоянно хочет его о чем-то спросить, но не решается. И еще он начал называть Брагина на "вы". Вспомнилось изречение отца: делая кому-то хорошо, ты делаешь плохо себе. Брагин по жизни убеждался в правильности этой далеко не библейской истины. Потом художник подарил ему плеер, шикарный плеер. Он что-то при этом говорил, какие-то слова благодарности. Брагин его не слушал, но подарок принял. Они расстались, как посторонние люди, даже не пожав друг другу руки.

Глава 2

Разомлев от сытного обеда, Артем полчаса повалялся на диване, бездумно глядя в потолок, а потом решил прогуляться.

Город А... представлял из себя малонаселенный пункт с разномастными домами, парой фабричек, выпускающих незамысловатый ширпотреб, и заводом оборонного значения, на котором раньше изготавливали радиоглушилки для подавления вражеских голосов империализма, а теперь не знали, что делать, а посему месяцами не платили зарплату рабочим и прочим служащим...

Но была существенная особенность в этом российском поселении: в отличие от новоявленных городов-спутников, построенных как придаток к промышленному гиганту или месторождению валютного сырья, А... имел древнее и бурное историческое прошлое и даже в какой-то период метил в столицы... Но то ли главные торговые пути прошли где-то сбоку, то ли в результате хитрых политических интриг городок так и остался российским захолустьем. Он имел исторический центр в виде двух старых купеческих особняков, бывшего горкома партии -- помпезного здания сталинской постройки, и двух длинных и мрачных, сделанных из кирпича и вечно облупленных бараков, где до революции размещались то ли казармы, то ли конюшни... Потом, во времена раннего большевизма, там нарезали комнатенок и сделали коммунальный рай, а после постройки местных "черемушек" и расселения в зданиях постоянно гнездились какие-то безликие конторы со странными аббревиатурами и непонятным предназначением.

А в остальном городок имел весьма зачуханный вид... Но был монастырь, женский ли, мужской ли, но это была гордость местных жителей, жемчужина древней архитектуры. Каменной добротной кладки, со стройными переходами, башенками, арками, он раскинулся на отшибе, за рекой, и, стоя на возвышенности в обрамлении озер и рощ, выглядел, как бриллиант в природной оправе.

Благодаря ему город упоминался во всех архитектурных справочниках, летом поглазеть на "русское чудо" приезжали автобусы с иностранными туристами, которые селились в ранее упомянутой гостинице, расположенной недалеко от дома Брагиных. Местным властям в свое время пришлось здорово раскошелиться под напором жалоб ошалевших от русского сервиса иностранцев и звонков сверху и привести ее к подобию европейского стандарта с рестораном и ванной с туалетом в каждом номере. Брагин усмехнулся, вспомнив происшедший по этому поводу давнишний скандал, на котором он имел честь присутствовать и над которым потом смеялся весь город.

В то время мать его работала в гостиничном ресторане посудомойкой, а маленький Темка ходил туда подкормиться остатками с барского стола и пробовал там такие деликатесы, которые местным и не снились. Однажды, зайдя в холл, он увидел группу развеселых постояльцев и багрового от негодования иностранца, через переводчика ругающегося на лающем языке с администратором. Оказалось, что этот немец, приехавший из Западной Германии в качестве туриста, поселился в номер люкс за шестьдесят долларов в сутки и долго, с педантичностью, присущей его нации, искал туалет, открывая стенные встроенные шкафы по нескольку раз и недоуменно глядя по сторонам. Потом, убедившись наконец, что поиски его напрасны, вышел в коридор и, знаками объяснившись с дежурной по этажу, двинулся туда, куда его направили... В то время на целый этаж имелось всего два туалета сомнительной чистоты и с унитазами без сидений, а люксы отличались от других номеров лишь размером комнаты и наличием буфета со скудным запасом посуды.

Через несколько минут бедный немец выскочил как ошпаренный обратно, обильно ругаясь по-немецки, раскопал переводчика и пустился в объяснения с администрацией гостиницы. Этот эпизод как раз застал маленький Артем. И все бы ничего. Немец ругался, смущенный администратор пытался как-то выкрутиться, публика с интересом наблюдала... Но вдруг раздался голос здоровенного, явно подвыпившего детины:

-- Ну, вы должны его понять, товарищи. Я, например, понимаю. Может, он первый раз в жизни орлом с...л.

После этого весьма рискованного утверждения повисла секундная пауза, которую прервал бурный, гомерический взрыв хохота. Бывает такой физиологический смех, когда ничего не можешь с собой поделать, давишься, из глаз ручьем льются слезы, мышцы живота непроизвольно напрягаются, людей сгибает пополам, и некоторые даже валятся на землю, безудержно хохоча и дергая конечностями. Это и случилось в холле гостиницы. Смеялись все: грохотала толпа, администратор сполз за стойку, переводчик делал рыбьи движения ртом, пытаясь что-то сказать своему клиенту, может быть, перевести сказанное, но не мог, а только икал, устав хохотать. Не смеялся один иностранный турист, который вряд ли бы понял нюансы черного русского юмора. Весь город развлекался целую неделю, обсуждая этот инцидент, а немца пришлось переселить в апартаменты горкома партии, дабы избежать скандала. Там с туалетами было все нормально.

Брагин еще хмыкнул, вспомнив неудачливого туриста, и, очнувшись от воспоминаний, вдруг обнаружил, что уже миновал гостиницу и заворачивал к дому, который находился неподалеку. "Домой еще рано, да и неохота. Погода хорошая. Куда бы еще сходить? К монастырю прогуляться? Пешком далековато. Интересно, лодки под кручей остались? Надо проверить. Реку переплывешь -- и почти в монастыре". Артем прошел с детства знакомым маршрутом, по гниловатой деревянной лестнице спустился в овраг с поганой речкой, дошел до обрыва, на местном жаргоне именуемого "кручей", где и обнаружил несколько лодок, приткнутых у берега реки и прикрученных цепями к сваям. Брагин уверенно подошел к сараюге Федьки Пенькова по кличке Пень, сдвинул сзади пару досок и, просунув голову и руку в образовавшуюся щель, выволок оттуда весла. "Федька сейчас на заводе, а вечером я к нему зайду и скажу, что лодку брал. Не обидится -- дело житейское". Висячие замки мало что значили для Брагина, отец между двумя ходками успел многому его научить, поэтому, выдернув из валявшейся поблизости доски большой ржавый гвоздь, он прямо руками изогнул его нужным образом и, поковырявшись несколько секунд в незамысловатом Федькином запоре, отцепил лодку и быстро погреб к противоположному берегу. "Ничего в этом городе не меняется!" Артем шел мимо озер по перелеску по направлению к монастырю и в расслабленном состоянии души жмурился на осеннее, увядающее вместе с природой солнце, вдыхая запах прелых листьев, монотонно шуршащих под ногами. Издалека доносилась незнакомая, чудная песня. Кто-то с хрипотцой в голосе выпевал простые, доступные слова, которые западали в душу. Брагин остановился, прислушиваясь и задумчиво глядя на озеро. Песня все звучала и звучала в ритме вальса, парила скрипка, стонала труба:

Среди шумных таверен на призрачном острове

Я менял свою жизнь на питье и вранье.

В алкогольном смятенье, прости меня Господи,

Каждый день я менял назначенье свое.

В детстве Темка с такими же, как он, пацанами целыми днями пропадал на этих озерах; если была хорошая погода, ловили рыбу, жгли костры, играли в карты, купались, катались на плотах. Плоты, сколоченные из шпал, были разные: двух, трех- и четырехшпальные. Особым шиком считалось управлять двухшпалкой, менее устойчивой, но более верткой и быстрой, что было неоценимо при игре в пиратов.

В тот злополучный день маленький Брагин вместе со своими сверстниками мотался на плоту по озеру, истошно вопя, когда брали на абордаж кого-нибудь из флотилии противника. Его старший брат Герман играл в "секу" на деньги с парнями, расположившимися в кружок на травке; от охваченной азартом компании постоянно исходили нетерпеливые возгласы, разносящиеся по всем окрестностям: "Беру!", "Один закрыл и два дальше!", "Два голых -- ваши не пляшут!" и тому подобное. Все шло своим чередом, как обычно, пока младшие не надумали нырять между плотами. Надо сказать, что Темка в своем десятилетнем возрасте чувствовал себя в воде, как рыба: отменно плавал, нырял, подолгу оставаясь под водой, поэтому Герман особо о нем не беспокоился, мол, ни черта с ним не случится, не маленький уже.

-- А дотуда сможешь донырнуть? -- подначивал рыжий Пеньков, стоя рядом с Артемом на плоту и указывая на подтопленные длинные мостки. До них было метров пятнадцать.

Артем прикинул расстояние и, немного подумав, ответил:

-- Не фига делать! Замажем на рубль?

-- Годится! -- И приятели ударили по рукам. Темка несколько раз глубоко вздохнул, чтобы с раскачки набрать в легкие побольше воздуха, нырнул, сильно оттолкнувшись от плота, и энергично по-лягушачьи задвигал руками и ногами, несясь к берегу со скоростью скутера. Прошло около минуты. "Наверное, хватит", -- подумал он, резко подался вверх из воды и ударился головой обо что-то твердое. А воздуха не было. "Наверное, я занырнул под мостки. -- Мысли у Темки стучали, как шарики в погремушке. -- Нужно перевернуться на спину и, цепляясь за доски, выбираться наружу".

-- Ге-ер! -- Протяжный и испуганный голос Федьки Пенькова, пронесясь над озером, достиг играющих в карты. -- Ге-ер! Темка уже минуты полторы из воды не появляется. Я все жду, жду... -- Где? Чего? Где он? -- мгновенно встрепенулся Герман.

-- Он нырнул вон туда, -- продолжал ныть рыжий Пеньков. -- И вот нет и нет.

Герман моментально оценил обстановку, подбежал к мосткам и прямо в одежде занырнул под них, не забыв при этом засунуть раздачу в карман.

Темка попытался перевернуться в воде на спину и понял, что не может, -- как выяснилось впоследствии, он зацепился трусами за гвоздь. Воздух заканчивался, а разум затухал. Как хотелось вдохнуть хоть немножко! Легкие разрывало инстинктивными движениями, но Темка, намертво сцепив зубы, продолжал, барахтаясь из последних сил, цепляться за жизнь. Потом силы кончились. "А ведь меня здесь никто не найдет и не похоронит". Это были последние мысли пацана. Он прекратил борьбу, и легкие наполнились водой. Перед глазами заплавали разноцветные шары, которые, двигаясь все быстрее и быстрее, затягивали его в черный блестящий тоннель... Но он еще успел почувствовать, как кто-то с силой рванул его за ноги, не позволяя уйти в зловещую воронку, и, ко всему прочему, резанула острая боль в области задницы.

-- Садись на него и подпрыгивай, -- жестко скомандовал Герман своему приятелю Мансуру. Бездыханный Темка был перекинут, как тряпка, через выставленное колено брата. -- Давай работай, работай. -- Мансур уселся на спину Брагину-младшему, у которого мощной струей изо рта хлынула вода. -- Прыгай, прыгай... Ага, задышал.

Темка с хрипом втолкнул в себя первый глоток воздуха и, придя в себя, понял, что жив.

-- Смотри, у него из жопы кровь течет, -- произнес кто-то, стоявший рядом и с интересом наблюдавший за происходящим.

-- Сегодня вечером жопа у него еще не так заболит... -- Нервы у Германа были железные. Об этом знали все его дружки и побаивались своего приятеля. -- Отожмись и вали домой, паскуда, -- выговаривал старший брат Темке, когда тот очухался. Нравоучения обильно сдабривались длинными и виртуозными матерными руладами без точек и запятых. -- И приготовь ремень -- вечером я тебя пороть буду. Матери ничего не говори, только попроси горячего молока -- у нас есть, я принес вчера.

Отец к тому времени уже умер, и Герман был за старшего в семье. Темка угрюмо, непрерывно всхлипывая и утирая сопли рукой, побрел к дому. Компания картежников как ни в чем не бывало вновь уселась на лужайке.

-- Ну что, варить будешь? -- Герман достал из мокрых штанов не менее мокрые три карты. -- Втемную.

-- Давай заварим, -- согласился один из сидящих. -- Добавлять кто-нибудь будет?

Игра продолжалась.

Брагин очнулся от воспоминаний и продолжил вой путь к монастырю. А вальс не умолкал.

А когда я устал от восторгов искусственных,

От тягучих похмелий и липких людей,

Я тебя отыскал на отравленной пустоши

Среди жалких обломков больших кораблей.

Хриплый, с легким надрывом голос и необычные слова, заплетенные, как ленты в косы, в ритм вальса, имели гипнотическое воздействие, притягивали, звали, щемили душу...

К монастырской стене, как ручка к сковородке, был приставлен длинный, сколоченный из досок и покрашенный в серый цвет подиум. У его основания находился павильон, стилизованный под русскую избу, но почему-то с хлопающими дверцами, как в салунах времен "дикого запада". Через них то и дело выходили голенастые девицы и, пройдясь вдоль подиума, быстро юркали обратно в павильон. Понять их было можно -- стоял октябрь месяц, а облачены они были в одежды, как минимум оголяющие все конечности. Невдалеке покачивался рвущийся в небо большой воздушный шар, готовый к запуску, с яркой надписью на боку: "Театр моды "Золотое кольцо", стояло несколько разномастных автомобилей. Несколько человек суетливо носились взад-вперед, создавая атмосферу бестолковости. Тут же копошилась киносъемочная группа, готовая снимать происходящее действо.

В стороне от мятущегося людского муравейника на складном стульчике сидел тип в длинном черном плаще, с жидкими светлыми волосами, рыбьими глазами и лицом алкоголика средней тяжести. Тип постоянно матерился в мегафон. Перед ним стоял столик, на котором, помимо папки с бумагами, угнездились бутылка с пепси-колой, стаканчик, а также квадратная посудина с шотландским виски -- по-видимому, для подъема планки эмоционального возбуждения и стабилизации управленческого ража.

Это был набирающий популярность кутюрье под неблагозвучной фамилией Собакин. Имея кое-какой талант в этой изменчивой, как характер женщины, области то ли искусства, то ли шоу-бизнеса, на одной из профессиональных тусовок он продемонстрировал несколько своих моделей, был замечен, потом нашелся спонсор в лице одного из увядающих банков -- и Собакин покатил по старорусским городам, сколотив программу под названием "Золотое кольцо". Объединив немыслимым образом древнюю архитектуру с полуобнаженными манекенщицами, облаченными в предметы, отдаленно напоминающие одежду, он заманивал на показы состоятельных иностранцев, снимал параллельно рекламный фильм и мечтал о подиумах Парижа и Рима. Брагин попал на генеральную репетицию перед завтрашним спектаклем.

-- Синхроннее, девочки, синхроннее. Вы должны ходить как пара гнедых в одной упряжке, -- увещевал Собакин двух ногастых девушек. Одетые в асимметричные серебристые юбчонки, повиливая бедрами, они двигались вдоль помоста. -- Больше секса! -- Голос, усиленный мегафоном, разносился далеко за пределы монастыря. -- Наташа, где твои бедра? Ты их обронила по дороге или они у тебя окаменели, как у Венеры Милосской? Так... уже лучше, лучше... А ты что здесь торчишь?! -- зашипел он на похожего на складной нож помощника, который, на свою беду, оказался рядом. -- Где кресла? Где будут сидеть гости, на лужку, на бережку? -- Я договорился с местным клубом железнодорожников -- завтра привезем... с утра, с утра, -- видя грозный взгляд начальника, заоправдывался помощник и исчез из поля зрения.

-- Ладно... Агрессивней, у тебя же цвета пантеры! -- вновь заорал в мегафон Собакин. -- Больше сексуальной агрессивности. Наташа, где твоя улыбка хищницы? Да не оскал, а улыбка. Ты должна завораживать, притягивать, одновременно излучая опасность, доводить мужчин до экстаза, а потом съедать их на завтрак... А это что еще за чучело на сцене?!

Брагин, очарованный непрерывно звучащей песней, поднялся по косогору сбоку от монастырской стены и, увидев несколько красивых, полуобнаженных девушек, как загипнотизированный кролик, направился в сторону подиума, взобрался на него по приставленной сбоку лесенке и оказался посреди стайки манекенщиц в своем пятнистом бушлате и натянутой на уши черной вязаной шапочке.

.-- Девушки, а что вы здесь делаете?

-- Коров доим, -- хихикнула одна из прелестниц, плавно обойдя стоявшего столбом Артема.

-- Стоп, стоп, стоп! Откуда здесь этот придурок? Да выключите вы эту чертову музыку! -- Мегафон визжал, мегафон возмущался, мегафон плевался слюной. Это кутюрье, отхлебнув очередную порцию виски, внезапно обнаружил на подиуме нахального, бог весть во что одетого типа, мирно беседующего с одной из манекенщиц. -- Уберите его немедленно! Не-мед-лен-но!!!

Верзила, стоящий рядом со столиком и до этого равнодушно созерцающий окрестности, внезапно понял свое предназначение. Как борзая, он принял стойку и рванулся в сторону Брагина. Черный плащ крыльями развевался по ветру, придавая охраннику вид большой и зловещей птицы.

-- Отставить! -- Собакин неожиданно успокоился. Он не торопясь налил пепси-колы в пластмассовый стаканчик, опустошил его одним глотком и промокнул губы платочком. -- Пригласи этого парня сюда, -- скомандовал он застывшему в нелепой позе охраннику. -- Да шевелись ты!

Тот очнулся и начал размахивать руками, делая приглашающие жесты незнакомцу.

Брагин внезапно понял, что вся эта мегафонная брань относится именно к нему. "Может быть, я что-то сделал не так, но почему этот хорек хамит?!" Он моментально вышел из расслабленного, благодушного состояния -- недавнее прошлое призывало к мгновенной мобилизации и готовности отразить атаку любого противника всеми доступными средствами. Он медленно повернул голову в сторону оборавшегося мегафона -- взгляд его был тяжел и опасен.

"Орет, как дядя Леша-дебошир из соседнего дома. Все ясно -- вон весь стол уставлен бутылками. Наверное, напился, вот его и понесло. А что здесь происходит? На дискотеку непохоже. Может, кино снимают? Нет, вряд ли. Здесь как-то до армии снимали кино, так все по-другому было. Хотя вон тот бегает с кинокамерой... нет с телекамерой. Телевизионщики в Чечню приезжали, так у них такие же были. Что-то я не так сделал -- вон все смотрят на меня как на злодея. Пора сматываться отсюда. Ого, да меня зовут!"

Артем медленно спустился по лесенке с подиума и направился к столику, чтобы хоть как-то прояснить обстановку.

-- Смотри, сейчас Собакина убивать будут, -- сказал с усмешкой телережиссер оператору, -- так сказать, Собакину собачья смерть. -- И он кивнул в

сторону Брагина. -- Вид у парня чересчур агрессивный, а взгляд... посмотри -- взгляд прямо как у зверя.

Артем не торопясь подошел к руководителю программы "Золотое кольцо" и остановился в напряжении, сунув руки в карманы бушлата. Он был готов к любому повороту событий.

-- Эй, парень, ты местный? -- Собакин изучающе посмотрел на незнакомца. -- Тебя как зовут?

-- Местный, зовут -- Артем, -- процедил сквозь зубы ничего не понимающий Брагин.

-- Ну и замечательно! -- Собакин почему-то обрадовался этому факту и начал удовлетворенно потирать руки. -- Да ты не бойся.

-- А я и не боюсь, -- проговорил Артем. -- Кого тут бояться!

-- Вот и чудненько! Ты, смотрю, парень крепкий и не из пугливых. Короче, нам нужен сторож. Видишь, сколько имущества! -- Режиссер махнул в сторону двух фургонов, стоящих неподалеку. -- Куда его девать -- не в гостиницу же таскать. Работа не пыльная. Расположишься вон в том павильоне. Там полно обогревателей -- не замерзнешь. Мы здесь будем еще дня три-четыре. Ну что, согласен?

-- Да можно, -- сразу согласился Брагин, решив, что лишние деньги ему не помешают, да и вообще все это было ему до жути интересно: театр моды, телевидение, красивые девушки. Непривычно и завораживающе.

-- Хорошо. Видишь вон того типа, похожего на циркуль? Это мой помощник. Подойдешь к нему и договоришься об оплате и режиме работы. Давай! -- Собакин вновь взял мегафон. -- Де-воч-ки! Продолжаем репетицию. Коллекция номер три.

Брагин быстро поладил с помощником режиссера, расписался в какой-то ведомости и получил аванс, удивившись размеру суммы. "Ну и платят же у них!" Потом он подошел к телевизионной группе и стал с интересом наблюдать за работой оператора, готовящегося к съемке.

-- Что он от тебя хотел? -- раздался голос позади него.

Артем обернулся и увидел худощавого широкоплечего длинноволосого мужчину в зеленом ниспадающем пальто и шляпе с широкими полями. Вид он имел весьма экзотический. Фамилия его была Заславский, и работал он телережиссером на первом канале.

-- Взял на работу. Сторожем. А что у вас здесь? -- Брагин кивнул в сторону подиума.

-- Театр моды. Собакин показывает свои коллекции всяким спонсорам, а мы снимаем эту порнографию по заданию начальства. -- Заславский внимательно рассматривал Артема. -- А что это ты какой-то полувоенный? В самоволку сбежал?

-- Нет. Дембельнулся. В Чечне служил.

-- Прямо оттуда? -- В глазах у телевизионщика зажегся неприкрытый интерес. -- Слушай, нам надо с тобой поговорить. Есть у нас один проект... Давай вечером пересечемся. Заходи к нам в гостиницу.

-- Я на службе, буду вон в том балагане. -- Артем показал на бревенчатый павильон, из которого в данный момент вереницей выплывали манекенщицы. -- Заходите. Там, говорят, тепло. Побазарим.

-- О'кей! Договорились. Как ты относишься к пиву с рыбой?

-- На халяву и уксус сладок, -- ухмыльнулся Брагин. -- Давай познакомимся, что ли.

-- Ах да! Вот дьявол! -- засуетился телевизионщик, не зная, куда девать руки. -- Меня зовут Боря Заславский, а тот с телекамерой -- Миша.

-- Я -- Артем. -- Они пожали друг другу руки. -- Ладно, я пошел.

Брагин коротко кивнул и не торопясь отправился к реке, а вслед ему звучало:

И пошел я с тобой и котомкою нищенской,

А в котомке валюта всех народов и стран.

Я просил за тебя, потому что ты -- истина.

Я платил за тебя, потому что обман.

Вальс взвился с новой силой, нивелируя корявость этого мира, подчеркивая тщетность человеческих страстей и воспевая красоту -- единственный символ вечности. Время раскручивало свою спираль, надвигая вереницу событий.

Наступил вечер, стемнело, и в небольших окошках павильона проявились четырехугольники звездного неба. Брагин включил светильник, прикрепленный к потолку, и начал оглядывать стены, обклеенные красочными плакатами с полуобнаженными девицами, одновременно прикидывая, какая бы из них сгодилась ему в подружки. Внезапно он услышал шелест шагов по подиуму и, нащупав в кармане нож, тихо перебрался к стенке, сбоку от входа. Дверь распахнулась, и в комнату ввалились телевизионщики: Заславский размахивал двумя здоровыми вялеными рыбинами, держа их за хвосты, а Миша-оператор нес упаковку импортного пива. На плечо у него висела камера.

-- Ну что ж, начнем, -- весело сказал Заславский. -- Устроим пивной путч и объявим ваш городишко суверенным государством: я буду президентом, Миша -- пресс-секретарем, а Артем -- министром обороны. Остальные кадры подберем на конкурсной основе.

-- А от бомбежки будем отсиживаться в этой цитадели, -- подхватил Миша и кивнул в сторону предполагаемого монастыря. -- Там, наверное, есть шикарные подвалы с подземными ходами и привидениями. Двенадцатый век. Тогда на Руси еще колдуны водились, ведьмы. -- Он начал чистить рыбу, складывая ошметки чешуи горкой на стол, застеленный афишами.

Выпив по банке пива, они полакомились рыбой и открыли по второй.

-- А ты долго был на этой войне? -- спросил Заславский.

-- С начала и до конца. -- Артему нравились эти парни своей непосредственностью. В них не ощущалось налета какой-либо фанаберии или скрытого

чувства превосходства. -- Служил в спецназе МВД. Рота у нас была.

-- И много народу погибло в вашей роте? -- В интонациях Заславского и манере задавать вопросы появилась репортерская цепкость.

-- У нас три человека. -- Брагин отхлебнул пива и начал обсасывать плавник.

-- Всего-то навсего! -- удивился телевизионщик.

-- В войсках намного больше -- там пачками укладывали. Прислали необстрелянных салаг, чеченцы -- более подготовленные, поэтому били их. Мы -- другое дело, профессионалы и не давали себя убивать. Да по любому бы мы их дожали! -- неожиданно взорвался Брагин. -- Загнали бы в горы, и сидели бы они там... Тут политика замешана и большие деньги, поэтому постоянно мешали и тормозили. Козлы вонючие!

-- Какая такая политика? -- спросил Заславский.

-- Это вам лучше знать -- рядом с Кремлем обитаете. -- Артем успокоился и, облокотившись на стол, уставился куда-то в угол павильона отрешенным взглядом.

-- А тебе приходилось убивать? -- вмешался в разговор Миша.

Брагин странно посмотрел на него и усмехнулся:

-- Я только этим там и занимался.

Разговор продолжался еще некоторое время, а потом Брагин внезапно насторожился.

-- Тихо! -- Он поднял вверх растопыренную ладонь. -- Там кто-то возле фургонов шебуршится.

Телевизионщики притихли. Повисла настороженная тишина. Брагин метнулся к окну и осторожно выглянул наружу. В движениях его прослеживалась какая-то кошачья пластика.

-- Ни шиша не видно, -- прошептал он. -- Слушай, я у вас тут видел прожектора. Сможете направить их на фургоны и врубить по команде?

-- В принципе можем, -- тихо проговорил Миша. -- Прямо сейчас?

-- Да. Я подберусь поближе и крикну "Давай!", и вы сразу включите свет. Сами туда не суйтесь -- без вас разберусь.

Брагин выбрался наружу, остановился и застыл и напряжении. Глаза быстро привыкли к темноте, подсвеченной лишь звездами, и он разглядел несколько теней, мелькающих на фоне фургонов. Послышалось лязганье железа о железо, невнятные голоса -- кто-то, по-видимому, пытался взломать дверь. Брагин скользящей походкой двинулся на звук и вскоре разглядел два силуэта. Один из них копался в замке.

-- Давай! -- что есть силы гаркнул Артем. Яркий свет пронзил темноту, выхватив из ночи

фургоны и часть окружающей их территории. Двое парней в кожаных куртках застыли, будто в стоп-кадре, ослепленные прожекторами. Из состояния ступора их вывел спокойный, вяловатый голос:

-- Эй, додики! Вы что здесь забыли? -- В трех метрах перед ними стоял Брагин. Его поза была расслабленная, но одновременно чувствовалась какая-то внутренняя пружина, готовая в любой момент распрямиться.

-- А ты кто такой?! Рубач, что ли? -- опомнился один из стоящих.

-- Да, я здесь сторожем работаю, -- подтвердил Артем.

-- Ну и кочумай, мухомол. Ты ничего не видел, не слышал... Капай в свою будку и глохни -- иначе на кукан посадим. -- В руке говорящего блеснул нож. -- Че, не понял, что ли?

-- Идите по домам, щенки, пока холку не намылил. -- Брагин понял, что миром они не разойдутся, и внутренне приготовился к стычке.

-- Да ты крутой! -- Голос звучал по-блатному, врастяжку.

Внезапно Артем почувствовал, что схвачен за руки с двух сторон, а в следующий момент один ИЗ стоящих возле фургона подбежал к нему и отработал серией Брагину по физиономии, разбив в кровь рот и подбив глаз. Тот элементарно ушел бы от этих ударов, если бы не был зажат, как болт в тисках. После этого тело Брагина, тренированное годами на подобные сшибки, заработало рефлекторно: передний мгновенно и точно получил ногой в пах и жалобно заскулил, присев по-бабьи; в следующее мгновение каблук десантного ботинка жестко опустился на стопу одного из задних, стопа предательски хрустнула, и тому стало ни до чего, кроме как лелеять свою собственную адскую боль. Артем, почувствовав, что одна рука у него освободилась, разобрался со вторым: вывернув захват, взял его на болевой прием, при этом согнув пополам, гвоздевым ударом опустил кулак на загривок, а завершил всю эту многоходовку нокаутирующим уларом коленом в челюсть, при этом уложив противника не так, как на тренировках -- страхующе, а как положено, с расчетом сломать ему руку.

Весь этот гладиаторский спектакль длился считанные секунды, так что Заславский толком ничего не успел рассмотреть, но не Миша, азартно снимающий разыгравшееся действо. А Брагин уже действовал как заведенный механизм: он отпрыгнул к стенке фургона, оперся на нее спиной, парализуя нападавших неутомимым взглядом хищника, и ощерился, готовый бить, грызть, рвать... Его лицо сильно изменилось -- стало стылым и устрашающим, и, судя по его выражению, Брагин готов был драться за свою жизнь и для этого убивать других. Откуда-то вынырнуло еще двое и подскочил тот, у которого был нож, остальные были уже не бойцы.

-- Не подходи... Искалечу!

Несмотря на напряженность ситуации, голос у Артема был на удивление спокоен и тем самым страшен. Один из окружавших сунулся было к нему, но, сметенный хлесткой подсечкой, всем копчиком впечатался в каменистую землю. Брагин сделал резкое движение в сторону нападавших, и нервы у тех не выдержали. Они -- кто бегом, кто ползком, кто ковыляя -- скрылись в темноте. И в то самое время между Заславским и Мишей состоялся следующий разговор.

-- Ты все успел заснять? -- В глазах телережиссера прыгали нетерпеливые черти.

-- Я такие вещи не упускаю. -- Миша усмехнулся.

-- Да... Какие эпизоды, какой класс! Вмажем эту ну в какой-нибудь клип или еще куда. Вкуснятина и главное, что все натурально. А где Артем?

-- Здесь я. -- Брагин неожиданно появился откуда-то сбоку. -- Вырубай иллюминацию -- спектакль закончен.

-- Здорово ты их отоварил! -- восхитился Миша.

-- Разобрался помаленьку. Пошли пиво допивать. -- Артем запрыгнул на подиум и скрылся в павильоне.

Телевизионщики переглянулись и двинулись следом. Прожектора погасли, и снова вернулась власть звезд, как будто ничего и не произошло.

Выпроводив гостей, Брагин улегся спать на утлом диванчике, стоящем в углу павильона, но сон| был чуток, поэтому, когда помощник Собакина утром открыл дверь, Артем был уже на ногах и приветствовал вошедшего коротким кивком. О ночном происшествии он ничего не сказал. "Зачем зря мутить воду -- ничего не украли, и ладно".

Придя домой, Брагин окатился водой под душем, потом подошел к зеркалу. "Ну и рожа! Хоть из дома не выходи". Он долго созерцал многоцветный фингал под глазом и припухшие губы, растекшиеся по лицу. "Но на службу надо -- деньги заплачены. Да и обчистят их в три секунды. Это уж точно".

-- Кто это тебя так разукрасил? -- Позади Артема стояла мать и вместе с ним разглядывала его в зеркало.

-- Какая-то шпана пыталась фургон с имуществом подломить, ну а я их отвадил.

-- Поаккуратней, сынок. Сейчас в городе черт-те что творится: грабят, убивают. Помнишь Вовку Николаева из двухэтажки -- так с него третьего дня

куртку содрали и голову проломили трубой. Сейчас в больнице.

-- Ну уж если меня там не убили, мам, то здесь как-нибудь обойдется. -- Артем задвигал губами, морщась от боли.

-- Ты давай поешь да поспи. Я там оладьев напекла.

Брагин с удовольствием уплетал оладьи со сметаной, когда раздался неожиданный звонок в дверь. Мать пошла открывать, и через пару минут в кухню зашли двое в милицейской форме.

Артем не любил ментов, но здесь был родной город, где он знал большинство представителей этой суровой и относительно справедливой профессии. Так оно и оказалось. Приглядевшись, Брагин узнал участкового по фамилии Дворников, занимавшего эту должность с незапамятных времен, и Кольку Бызова, кончившего с ним одну и ту же школу, правда, на два года раньше.

-- Гражданин Брагин, вы задержаны -- вот постановление. -- Бызов вынул из кармана вчетверо сложенный лист бумаги. В его глазах блуждала скрытая усмешка.

-- Да за что ж его? -- всплеснула руками мать.

-- Драку учинил. Нанес человеку тяжкие телесные повреждения. Статья сто восьмая уголовного кодекса -- до восьми лет, -- монотонным голосом пояснил участковый.

-- Да он же сторожем работает, а там ограбить хотели. Вы что, все с ума посходили?! Бандитов не трогаете, а честных людей сажаете! -- воскликнула возмущенная женщина.

-- Мама, успокойся. Разберемся помаленьку. -- Артем уже надел бушлат. -- Ну что, пошли? -- Он двинулся к выходу.

-- Ну ты, Коля, с ним сам справишься, -- засуетился участковый, -- а я пойду -- у меня дел полно.

Брагин и Бызов вышли на улицу.

-- Может, ты мне еще наручники наденешь? -- хмыкнул Артем.

-- Да на хрена ты мне нужен! -- зло огрызнулся Бызов. -- Заявление на тебя написали и справку от медицины приложили. Ты сыну хозяина текстильной фабрики руку сломал, да двое его корешей тоже лежат в больнице с разными степенями увечья. Зачем тебе эти дураки понадобились?!

-- Я сторожем устроился в театр моды, ну там... у монастыря они, а эти хорьки воровать пришли, -- спокойно пояснил Брагин.

-- Ладно, в отделении разберемся. -- Бызов приостановился и закурил, прикрывая рукой спичку. -- Не бери в голову.

-- У тебя хоть транспорт какой-нибудь есть?

-- Да есть. -- Мент указал на мотоцикл. -- Садись в коляску.

Глава 3

Экстерьер купеческого особняка, в котором приютился городской отдел милиции, имел весьма презентабельный вид -- на его ремонт выделялись деньги отдельной строкой в городском бюджете. Но если бы бывший владелец ненароком заглянул в свое жилище, то сердце бы у него сначала приостановилось, потом бешено забилось и упало бы куда-нибудь в область живота от представшей его хозяйскому взору картины не только запустения и разруби, но и нарочитого вандализма: вместо просторных комнат, как тараканы, расплодились куцые кабинетики, объединенные общим коридором; в холле на месте фонтана взгромоздилась застекленная будка дежурного по городу; часть помещения была обустроена под камеры временного содержания, куда свозился улов всех патрулей и которые в народе прозвали "обезьянниками". Но это еще цветочки! Лепнина была аккуратно отбита, настенные барельефы заштукатурены, и все это замазано грязно-желтой краской. Ох, неизбывна ты, Россия, на всякие мерзости!

Когда Брагин зашел внутрь, дежурный по городу в чине капитана милиции давал указания по рации оперативным службам и параллельно бурно ругался с кем-то по телефону. Рядом находился сержант, который что-то писал, и губы его шевелились от усердия. За решеткой дремал полупьяный бомж, которому было безразлично, где находиться, пока организм не начинал требовать очередной порции спиртного; там же сидела перезрелая девица, растрепанная и с подбитым глазом.

Капитан прервал свои бесконечные переговоры и, окинув взглядом вошедших, сказал:

-- Привез преступника? Ну что, здорово он их там?

-- Да уж по полной программе, -- ответил Бызов, усмехнувшись. -- Трое в больнице.

-- Да, парень, махаешься ты здорово. -- У дежурного было игривое настроение. -- По мне, Коля, он им мало накидал. Знаю я эту кодлу. У двоих судимости, да и директорский сынок не лучше: травкой балуется, бабенку одну изнасиловал, та подала заявление, а потом забрала обратно -- припугнули или денег дали. -- Он кивнул в сторону Брагина. -- Я, ей-богу, руку бы ему пожал, да вот уголовный кодекс мешает.

-- Директор фабрики, папашка этого... денег на нужды города отстегивает, а может, и еще куда. -- В голосе Бызова чувствовалась обреченность.

-- Деньги -- это серьезно... Так ведь, гражданин задержанный? -- Капитан посмотрел на Артема суровым милицейским взглядом.

Брагин смолчал, понимая, что это обычная ментовская игра в поддавки, рассчитанная на интеллигентного лоха.

-- Ну как? Оформлять будем? -- внезапно посерьезнел дежурный и взял лист бумаги.

-- Подожди. Я сначала Обухову доложу -- он примет решение, -- тормознул капитана Бызов. -- Пусть он тут у тебя пока побудет. -- Задержанные у меня могут быть только в КПЗ. -- И дежурный ткнул пальцем в направлении обезьянника". -- Иди, выбирай любой. Я тебя даже запирать не буду. Ты ведь не сбежишь, а? -- И интонации капитана звучали нотки уважения.

Брагин опять промолчал, зло подумав про себя: "Нужны мне твои ментовские подачки", и, зайдя в зарешеченный блок, сел на лавку, приготовясь к долгому ожиданию: по негласным милицейским инструкциям задержанного перед допросом нужно было хорошенько помариновать, чтобы притупить волю и измотать морально. На Брагина эти дешевые штучки мало действовали -- слишком бурная биография была у него в последние годы.

Артем облизал и начал массировать распухшие губы, провел языком по зубам: "Вроде не шатаются". Он уперся локтем в колено и положил на ладонь подбородок. "Расслабился, хотел по-мирному разойтись. Чудно все как-то -- войны нет, а люди звереют... А этот директорский сыночек козел, щенота голимая! Ему что, папашка денег не дает? Так, значит, меня к Обухову поведут? Это ж он последний раз посадил моего отца. Интересное кино получается -- может быть, он и меня туда же?! Ладно, отмажусь как-нибудь".

Брагин выглянул наружу: дежурный по-прежнему насиловал телефонный аппарат, сержант вышел из будки и от нечего делать дразнил бомжа, предлагая ему сходить в ресторан и похмелиться, на что тот невнятно бормотал про какую-то Зинку, которая, падла, выпивала со всеми, а денег не дала. Это мента сильно веселило.

"Если я здесь надолго завязну, то кто ж будет сторожить театральное барахло? Надо их как-то предупредить". Брагин задумался, мысли его уплыли в далекое детство. Он даже не заметил целую делегацию, прошествовавшую мимо "обезьянника" в кабинет начальника милиции. Во главе ее, реши-

теьно выставив подбородок, вышагивал Собакин.

...Отец редко бывал дома. Он если не сидел где-нибудь в пермских лагерях, то надолго отлучался по своим воровским делам, но при этом семью снабжал отменно, невзирая ни на что.

Мать работала в гостиничном ресторане, потому что в то время все обязаны были работать, чтобы не сесть в тюрьму за тунеядство. Да и при тогдашнем товарном дефиците, даже имея деньги, набегаешься, прежде чем что-нибудь добудешь. Маленький Темка знал, что отец у него вор. Мать это замалчивала, но улица посвятила во все тонкости со всеми подробностями. Но его не особо смущало подобное обстоятельство, несмотря на то что мамаши и папаши его одноклассников постоянно подчеркивали сей факт, держали его за неполноценного... На самом деле они боялись. Не его -- батю. Об этом Темка тоже знал и иногда со скрытым злорадством пользовался чужим страхом.

В тот вечер они сидели с отцом на кухне. Мать отлучилась поболтать к соседке, а Гера, старший брат, болтался, по обыкновению, на улице со своими многочисленными дружками. Отец выпил немного водки и закурил, сломав сигарету пополам и воткнув половину в деревянный самодельный мундштук -- эта привычка осталась у него от зоны. Никто из них не знал, что они беседуют в последний раз, ибо будущее хотя и было уже определено, но знали об этом только где-то там, где-то там... не на Земле, во всяком случае.

-- Вот что я тебе хотел сказать, сынок, -- неожиданно заговорил отец. -- Наше государство есть сборище лакеев. Все друг другу служат: подчиненный -- начальнику, тот -- своему начальнику, а самый главный начальник -- идеалам партии. Воруют практически все, кто много, кто мало, но все -- иначе жизнь бы остановилась. Не всех, правда, наказывают и сажают, а только тех, кто ворует не по правилам, а по наитию. Да суть не в этом.

Отец налил в стакан на два пальца водки, вдумчиво выпил и зажевал квашеной капустой. Потом вставил в мундштук вторую половину сигареты, прикурил от горящей газовой плиты, пустил дым в потолок и продолжил:

-- Я не знаю, что будет со мной завтра... Ты еще маленький, но постарайся запомнить, что я тебе скажу... Так вот, дело не в воровстве, дело в том, что полную свободу не может получить никто -- это миф. Но можно стать самым свободным среди лакеев, а для этого нужно превратиться, если у тебя хватит сил и воображения, в художника. Художник не тот, кто малюет картины, -- это делают живописцы. Художник -- не профессия, это способ жизни, умение ощутить себя свободным от людских комплексов, которыми накачивают с детства и которые большинство не может преодолеть всю жизнь, за исключением немногих. Я -- вор, Темка, но только в понимании нашего узколобого государства с его несуразными законами, противоречащими изначальной человеческой сущности, а на самом деле я -- художник, а ворую просто так, для удовольствия, хотя это кормит вас всех. И делаю я это хорошо. В первый раз я в тюрьму попал по глупости, по молодости, а потом стал ходить осмысленно: украду десять раз, а на одиннадцатом, по мелочи, подставлюсь -- и за это даже мне, рецидивисту, больше двух лет ну никак натянуть не могут, а посадить обязаны, так же, как я обязан сесть. А в зоне жизнь ничем не отличается от этой, если ты в душе художник, а в натуре -- нормальный вор, а не пидор какой-нибудь. Мы своих с одного слова, с одного взгляда определяем, а на остальных мне как-то наплевать -- пускай служат дальше. Ты, Темка, в зону постарайся не попадать -- привыкать к ней тяжело, авторитет завоевывать, поэтому без нее крутись. А в жизни будь художником и никогда не опускайся ниже своей планки. И еще... Не верь ментам, никаким. Даже лучший друг, ставший ментом, перестает быть тебе другом, потому что в критический момент ментовская суть все равно прорежется, и продаст он тебя по дешевке. Дрессируют их так, ломают их сущность человеческую -- иначе там не удержаться, свои сгрызут. Это же псы государства и ради услужения хозяину готовы на любую подлянку. Только хозяин у них нерадивый -- кормит плохо. Но собака есть собака -- ее бьют, а она руку лижет. И последнее... Не надейся никогда ни на кого. Выкручивайся всегда сам и всегда исходи из худшего варианта поворота событий, когда что-нибудь замысливаешь. Ладно, иди спать, сынок, а я тут еще немножко посижу и подумаю...

Вскоре отец ушел в очередную ходку и не вернулся. Дело вел Обухов Николай Степанович, тогда еще в чине старшего лейтенанта. Его Темке показал Герман с соответствующими комментариями, когда они однажды проходили мимо милиции. Потом отца убили. Прямо в зоне. А кто и за что -- один Бог ведает. Этот последний разговор намертво отпечатался в Темкином мозгу, и он часто руководствовался в своей жизни отцовскими наставлениями, несмотря на то, что не стал вором. Хотя... Кто знает, кто знает...

Майор Обухов, лысоватый кряжистый мужичок, этакий крестьянский сын, ползком, ценой нещадной работы без отпусков и всяческих унижений, добрался до этой должности, за что снискал уважение многочисленной родни. Он сидел в своем кабинете, покрашенном той же самой грязно-желтой краской, и оформлял текущие бумаги. Сбоку от него за ободранным столом расположился его помощник, очкастый парень, недавно закончивший юридический, факультет какого-то свежеиспеченного университета.

Открылась дверь, и в кабинет твердым шагом зашел Собакин в сопровождении двух телевизионщиков.

-- Я могу отойти? -- Помощник вопрошающе взглянул на своего начальника.

-- Да, да, иди, занимайся по службе, -- махнул рукой майор, не отрывая глаз от бумаги и упорно игнорируя посетителей.

Они постояли еще немного, разглядывая предметы, расставленные на столе: перекидной календарь, настольную лампу времен первой пятилетки, пластмассовый стаканчик с карандашами и стержнями для шариковой ручки (там же торчали ножницы) и надтреснутый телефон с дисковым наборником.

"Да, скудно снабжают нашу милицию. Наверное, чтоб не было соблазна украсть что-либо для дома, для семьи", -- подумал Заславский.

-- Может быть, вы нам предложите сесть? -- вызывающе изрек Собакин. Терпение у него лопнуло.

Обухов медленно поднял глаза и исподлобья начал разглядывать вошедших, акцентируя внимание на картонной коробке, перевязанной бельевой веревкой, которую держал оператор Миша.

-- Присаживайтесь -- садятся в тюрьму. Слушаю вас, -- бросил он недовольным голосом.

-- Я главный режиссер театра "Золотое кольцо", а это представители телевидения. -- Собакин кивнул на своих спутников и брезгливо присел на краешек стула, словно опасаясь испачкаться. Остальные последовали его примеру.

Глаза у милицейского начальника забегали, как потревоженные мошки. У него еще со времен развитого социализма выработалось трепетное и одновременно боязливое отношение к средствам массовой информации. Он еще помнил те времена, когда статья в прессе, а еще не дай бог в газете "Правда", могла послужить сигналом для снятия с должности руководителя любого ранга. Его бывшему начальнику, чье место он благополучно занял, как раз дали под зад благодаря ругательной газетной статье. Майор осознал потенциальную опасность, вымученно улыбнулся и, выйдя из-за стола, поздоровался за руку с каждым из посетителей, приговаривая при этом: "Обухов, Обухов..."

-- Мы к вам по делу, товарищ майор, -- отчеканил Собакин.

-- По какому делу? Рад помочь в любом деле. -- Обухов вернулся на место. Взгляд его был насторожен.

-- Вы нашего сторожа арестовали. Считаю, что необоснованно. Его зовут Артем Брагин.

-- Брагин? Ах да! Только не арестовали, а задержали -- ведь он устроил потасовку, покалечил людей... -- Менту явно не нравился этот разговор. -- И давно он у вас работает?

-- Со вчерашнего дня, но это неважно. Он спас наше имущество от грабителей. Они сначала собирались взломать склад, а когда Брагин пытался их отговорить, напали на него. -- Собакин остро посмотрел на Обухова: "Замельтешил -- видать, рыльце в пушку. Сейчас мы его дожмем".

-- А вот у меня другие сведения, -- возразил тот. -- Смотрите, заявления потерпевших, медицинские справки о нанесенных побоях. -- Обухов помахал в воздухе несколькими листами бумаги. -- Я беседовал с этими ребятами, снял свидетельские показания. Они гуляли в роще, а Брагин на них неожиданно набросился и избил... Странно, конечно, -- их было пять человек, но тем не менее. Кроме них, других свидетелей нет.

-- Это как это нет?! -- вклинился Заславский. -- Мы видели все от начала до конца.

-- Может быть, может быть... -- забормотал Обухов. -- Давайте привлечем и вас в качестве свидетелей, передадим дело в прокуратуру...

-- Не уверен, что это понадобится, -- прервал его Заславский. -- Мы вам сейчас кое-что покажем. Миша, давай!

-- Где у вас тут розетка? -- спросил тот. -- Ах, вот она! -- Миша достал из коробки моноблок, вставил кассету и прокрутил майору сцену, отснятую накануне.

Тот молчал, переваривая увиденное. "Здесь крыть нечем, -- подумал он. -- И папашка его, директор, узнав, не рыпнется. Надо заминать это дело от греха подальше".

-- Острый материальчик! -- подлил масла в огонь Заславский. -- Мы можем прокрутить это вашему мэру или запустить в криминальной хронике ни центральному телевидению с соответствующими комментариями. Может быть, обойдемся без протоколов и вы просто отпустите нашего сотрудника?

-- А здорово он их! -- неожиданно восхищенно сказал майор. -- Прямо как в кино. -- Он встал из-за стола. -- Ладно, убедили. Пойдемте выпускать

Брагина.

Артем вызывал из глубины памяти картины прошлого, черпая жизненную мудрость отца, заложенн|ую в него как бы впрок, и через сегодняшнее собст-венное понимание добра и зла приходил к парадоксальиым для себя выводам.

"А ведь ничего не изменилось с тех пор. Вот есть государство, называющее себя властью. Оно существует для заботы о своих гражданах, а посылает их на убой, в частности меня, на эту бессмысленную войну. Может быть, она кому-то и нужна, но только не тем, кто воюет. Да и народ как-то запаршивел за последнее время, кроме избранных. За те два года, пока меня здесь не было, это стало еще заметнее. А все законы, которые издает это самое государство, направлены на удовлетворение самого себя, чтобы власть имущие сытно жрали и сладко жили. А остальные, мол, пусть подыхают помаленьку. Отец всегда был врагом государства, идейным. Он говорил, что нужно жить по совести, а не по букве закона. И был прав... Вот за что меня в ментовку забрали? Потому что у этого козлика папашка богатенький, башляет начальство..."

Его мысли прервала неожиданно лязгнувшая дверь "обезьянника", и он увидел целую делегацию, входящую в камеру. Обухов уселся па противоположную скамейку, а Собакин с телевизионщиками разместились рядом с Артемом. "Стенка на стенку", -- усмехнулся про себя Брагин.

-- Вот ходатайствовать за тебя пришли, -- немного помолчав, начал Обухов. -- Скажи им спасибо, а то бы... -- В милиции не принято было извиняться. -- Ну да ладно. Давно дембельнулся?

-- Я еще не дембельнулся и числюсь на службе. -- Брагин протянул майору удостоверение.

Тот внимательно его изучил и удивленно поднял глаза.

-- Спецназ МВД?! Что ж ты раньше-то не сказал! Во, мудак! Ты же наш.

"Да не ваш я", -- подумал Артем.

-- Где служил-то? -- спросил Обухов.

-- Воевал на Северном Кавказе, а в настоящее время выполняю спецзадание. -- Брагин направил на милицейского долгий гипнотизирующий взгляд.

-- Да, дела... -- протянул тот и вернул Брагину удостоверение. -- Вы свободны, товарищ сержант.

-- Пошли, Артем. -- Заславский встал и вышел прочь. За ним потянулись остальные.

Обухов посидел еще немного, думая о том, что от этих артистов-режиссеров одни проблемы, вспомнив, как вчера пришлось два раза высылать в гостиницу милицейский патруль и, в конце концов, устанавливать круглосуточный пост, чтобы оградить топ-моделей от посягательств местных ухажеров и разной шпаны.

К нему подошел Бызов:

-- Ну что, Виктор Степанович, разобрались? Где Брагин?

-- Где Брагин, где Брагин... Отпустил! -- неожиданно взорвался Обухов. -- Живешь как в коровнике -- не знаешь, когда в дерьмо угодишь! Он в спецназе МВД служит -- наш человек. Не будешь же ты своих... И не виноват он ни черта -- они действительно на него первыми напали. Эти с телевидения все успели заснять и мне показали. Нам только не хватало еще скандала на всю Россию! Перебьется этот текстильщик -- впору на его сынка уголовное дело заводить. Короче, замнем для ясности.

-- Понял, товарищ майор! -- весело сказал Бызов.

Обухов на некоторое время замолчал. В холле дежурный по городу по-прежнему насиловал телефон. Из "обезьянника" выпускали бомжа, недавнего соседа Артема.

-- Смотри, Митрич, больше к нам не попадай, -- С усмешкой напутствовал его сержант.

-- Да уж постараюсь.

Алкаш побрел в поисках очередной дозы спиртного. Его мозг, жаждущий опьянения, был на удивление инициативен и изворотлив. Вечером того же дня бомжа забрали вторично и водворили на привычное место.

Обухов встал, прошелся по камере и, мельком взглянув на Бызова, неожиданно заговорил:

-- Мы с его отцом в одном дворе жили, вместе в футбол гоняли, девок щупали, а потом... В общем, подставили Сережу Брагина по малолетству и неразумию, и попал он в колонию для несовершеннолетних преступников на два года. Обиделся на весь мир, да и карьеры ему после этого никакой. А он был человек гордый, поэтому начал мстить государству, постоянно ходил с фигой в кармане. Начал воровать. Я знал, что он, но доказательств никаких -- лихо умел делишки обстряпывать, а в зону ходил на мелкие сроки, когда стал вором в законе, -- у них так по понятиям положено. Потом его убили в одну из ходок, какая-то темная история. Я пытался выяснить -- голый вассер. -- Майор вынул из кармана мятую пачку "Примы", выдернул сигарету, разломил ее пополам и, сунув половинку в самодельный деревянный мундштук, закурил.

Погода испортилась. Мелкий дождь брызгал за воротник, создавая ощущение дискомфорта. Брагин. засунув руки в карманы бушлата, прошел мимо памятника Ленину, неутомимо показывающему рукой в светлое будущее, и медленно побрел по площади.

Рядом с ним, сутулясь и поеживаясь от промозглости, вышагивал Собакин, не обращая внимания на лужи.

-- Куда мы направляемся? -- буркнул Артем и покосился на своего спутника.

-- Там я видел кафе. -- Собакин сделал движение расслабленной кистью, как будто взбрасывал окурок. -- Зайдем, покушаем. Ты ведь голоден? И не сопротивляйся, -- добавил он, видя протестующий жест Брагина. -- Я угощаю.

В кафе сидело несколько пар, скрывающихся от непогоды, а возле окна за двумя сдвинутыми столами, уставленными незамысловатой закуской, расположилась компания из парней разного возраста, в которую затесались две бездарно одетые и неумело намакияженные девицы, которых лапали все кому не лень. Лица у них раскраснелись под воздействием алкоголя, принятого в изрядном количестве, судя по разнокалиберной батарее бутылок, выставленных на подоконник. Играла тихая музыка вкупе с красноватой подсветкой, предполагающей интимность атмосферы, которая постоянно нарушалась взрывами гомерического хохота. Компания ублажала себя травлей анекдотов. Остальная публика морщилась, но терпела.

Артем занял свободный столик рядом со стойкой бара и пригласил Собакина, постучав пальцем по вазе с искусственными тюльпанами. Среди резвящейся молодежи он заметил одного из участников вчерашних событий. Тот узнавающе, злобно зыркнул в его сторону и стал что-то нашептывать своему соседу, черноволосому мужчине лет тридцати с азиатской примесью в чертах лица и усами щеточкой.

-- Жалко, что нет Миши с камерой, -- с сожалением заметил Брагин. -- Сейчас опять будет драка.

-- Какая еще драка? -- не понял Собакин.

-- Да вон! -- Артем мотнул головой в сторону веселящегося стола. -- Один из вчерашних. Что-то замышляет против меня, додик бесявый.

-- Может быть, вызвать милицию? -- неуверенно предложил Собакин.

-- Только ее не хватало! -- усмехнулся Брагин. -- Опять смотреть на этого кабана Обухова?! Сам разберусь помаленьку.

Черноволосый обернулся и, встретившись глазами с Артемом, потеплел взглядом.

-- Темка?! Ну ты даешь! Иди к нам! -- прокричал он, перекрывая гул кафе.

-- Извините, я ненадолго. Ничего не будет, -- успокоил Артем Собакина и подсел к черноволосому.

-- Здорово, Мансур. А я тебя сразу и не узнал -- Богатым будешь.

-- Я и так не бедный. Привет, Тема. -- Мансур повернулся к своему соседу: -- Это брат Радиста.Слушай, Боря. Я понимаю, он твоим корешам по рылу настучал, так ведь вас много было и полезли первые. Короче, убили базар по этому делу. -- Он налил водки в первый попавшийся стакан и подвинул его Брагину. -- Ты давно в городе?

-- Два дня назад приехал. Как вы тут?

-- Помаленьку... Ладно, давай сначала примем по граммульке за встречу, а потом побазарим.

Они чокнулись, опорожнили стаканы и зажевали остывшими пельменями, цепляя их с большого блюда, стоящего в центре стола.

-- А я у брата твоего был в Питере совсем недавно, -- сказал Мансур, прожевывая очередной пельмень.

-- Ну и как там Гера?

-- Нормально торчит. Бизнесом занимается, свой магазин завел, тачка у него классная...

-- Адресочек его не дашь? А то мать потеряла.

-- Дам, дам! -- Мансур налил еще по сто грамм. -- Только у меня с собой нет -- зайди вечерком... Ладно, давай еще по одной.

-- Как-нибудь потом. Я здесь не один. -- Артем кивнул в сторону Собакина, нетерпеливо барабанившего пальцами по крышке стола.

-- А что это за дед?

-- Режиссер театра моды. Я у них сторожем устроился.

-- Понял тебя. -- Взгляд у Мансура стал колючим, он еще сильнее сузил глаза. -- Никто больше к тебе не сунется, иначе бошки поотшибаю. Ну, давай, до встречи.

Артем вернулся к Собакину. Тот уже успел сделать заказ, и на столе стояли разномастные салаты, осетрина горячего копчения, нарезанная ломтиками, и бутылка дорогого коньяка.

-- Виски здесь непопулярно, -- усмехнулся режиссер. -- Что, знакомого встретил?

-- Да. Это друг моего брата Геры. Он в Питере бизнесом занимается. -- Брагин выдержал секундную паузу. -- Я все хочу спросить... А как вы узнали, что я в ментовке?

-- Да этот... кочегар сказал, что тебя увели. Имя у него какое-то странное...

-- Басалек?

-- Вот, вот, Басалек. Я ему еще на бутылку дал.

-- Здесь он не промахнется, -- ухмыльнулся Артем.

Собакин откупорил коньяк и наполнил рюмки.

-- Я не буду, -- запротестовал Брагин. -- Мне ж на работу.

-- И то правда, -- согласился Собакин. -- А у девочек выходной по метеоусловиям, значит, и у меня тоже. -- Он посмаковал коньяк пробующими глотками, зажмурился от удовольствия, оценивая послевкусие, смачно цокнул языком и потянулся за осетриной. -- Да ты ешь, не стесняйся, -- толкнул он Артема. -- Хороший ты парень. Ты на самом деле служишь в спецназе?

-- Служил. Сейчас нет, но формально еще не уволился. -- Брагин подвинул к себе тарелку с салатом и стал с аппетитом есть.

-- Так, значит, ты свободен? И, наверное, не женат? Слушай, иди работать ко мне: по всей России прокатишься, зарплату тебе хорошую положу, жилье и кормежка за счет театра... А жениться надумаешь -- вон сколько у меня девок и все незамужние. Ну, давай соглашайся!

-- Пока не могу. Мать меня давно не видела, к брату нужно съездить... Может быть, потом? -- Артему было неловко отказывать этому уже немолодому и, похоже, одинокому человеку.

-- Ну хорошо. Надумаешь -- вот мои московские координаты: адрес театра, телефоны... Сейчас и домашний тебе дам. -- Собакин вынул из кармана визитную карточку и вписал в нее несколько цифр. -- Да, тебе премия причитается за бдительность. Иди к монастырю, там в павильоне должен быть мой помощник -- он тебе начислит. Иди прямо сейчас. А я тут посижу сам с собой, поразмышляю над разными говенными проблемами -- что-то их скопилось много за последнее время. -- Режиссер улыбнулся с грустной иронией. Взор его был затуманен тихой тоской.

Брагин перебрался через осклизлый мост. К монастырю вела асфальтовая дорога, но она шла вокруг холма -- лишний километр пути. Он немного постоял в раздумье и двинул напрямую, по косогору, ломясь через кусты и пробуксовывая на жухлой траве. Изрядно намокший, он добрался до монастыря и обнаружил, что дверь одного из фургонов приоткрыта. "Только этого не хватало!" -- подумал Брагин, но его опасения в тот же момент улетучились -- в проеме двери мелькнула долговязая фигура помощника Собакина. Тот, увидев Артема, махнул рукой в сторону павильона, мол, иди туда. В павильоне Заславский с Мишей просматривали какие-то фрагменты по видео. Стоящий на полу магнитофон во всю мощь орал все ту же песню:

Я тебя отыскал на отравленной пустоши

Среди мелких обломков больших кораблей.

Телевизионщики, сидящие спиной к двери, не заметили вошедшего Артема. Тот подошел к ним сзади и тронул Заславского за плечо.

-- Что это за песню вы постоянно крутите?

Заславский вздрогнул от неожиданности, обернулся, некоторое время соображал, что, собственно, от него хотят, и, наконец, впитав реальность мира, ответил:

-- Группа "Антракт". Андрей Соколов. Слышал про такого?

-- Слышал, но эту песню не слыхал.

-- Новый альбом, "Призрачный остров" называется. Нравится?

-- В общем-то, да. -- Артем несколько засмущался.

-- Значит, подарим. Эй, Миша! Дай нашему юному другу запись с "Антрактом", чтобы она скрашивала ему долгие осенние вечера и бурные варфоломеевские ночи при исполнении обязанностей Цербера возле врат, открывающих Собакину звездный путь в Европу и Америку, а также Китай, где при виде его коллекций мандарины и члены ЦК будут выпадать с балконов своих резиденций. А ты напрасно смеешься! -- Заславский повернулся к хохочущему Мише. -- У него спонсор объявился как раз из Поднебесной. Завтра сюда прибудет на просмотр, так что пора тучи разгонять силами местной бригады ПВО. А что?! Собакин сейчас богатенький, а за деньги, сам понимаешь, и расслабленный затанцует.

Пока Заславский извергал словесные рулады, нанизывая их друг на друга как кольца дыма, Миша выключил музыку и протянул Брагину диск с записью.

-- Бери, не стесняйся. У нас еще такой есть. Артем завернул полу бушлата и, сняв с пояса плеер, вставил туда диск.

-- Ого, у тебя и аппаратура с собой, -- хохотнул Миша.

В павильон вошел помощник, расстегнув свой пухлый портфель, разложил на столе какие-то бумаги, ткнул в одну из них пальцем и коротко бросил Брагину:

-- Распишись!

Брагин поставил крючок в указанной графе и тут же получил на руки солидную пачку денежных купюр.

-- О, да ты у нас в деньгах как в шелках! -- мгновенно отреагировал Заславский. -- С тебя пиво. Шучу, шучу. Кстати, ты не хочешь сняться в телесериале -- мне как раз такой, как ты, нужен, чтоб конечностями грамотно размахивал?

-- Я же не актер, я взаправду их бил, а понарошку драться, наверное, не смогу, -- усмехнулся Брагин.

-- Да зачем в кино актеры! Можно снимать кого попало, лишь бы фактурой подходил и двигался хорошо. Актеры закомплексованы на поисках собст-венного таланта, подвержены штампам и чьим-то предыдущим установкам -- тяжело ломаются. А по случайному человеку пишешь как по белому листу, лепишь что тебе нужно. Профессионализм актерам нужен в театре, а не в кино. Ладно, будешь в Москве -- заходи. Адрес простой -- телецентр "Останкино", к Заславскому, а телефоны тебе сейчас Миша запишет.

-- Вы здесь еще пару часов будете? -- поинтересовался Брагин.

-- Да, посидим еще. А что? -- Заславский насторожился.

-- В магазин хочу сходить, шмоток кое-каких прикупить, да вот, -- Артем указал на синяк под глазом, -- очки надо темные, чтоб не светиться.

Миновав площадь, Брагин увидел вывеску "Культтовары" и двинулся туда. В магазине, в отличие от прежних времен, культтоваров, в понимании Брагина, не наблюдалось -- торговали обувью, косметикой, одеждой с наклейками известных фирм, но изготовленной в Китае или вообще местными умельцами, импортными сервизами, стоившими целое состояние, и еще бог знает чем.

В одном из отделов, между вечно живыми цветами и дешевыми сувенирами, он заметил несколько пар очков с наклеенными на них ценниками, некоторое время постоял в раздумье, а потом спросил чем-то недовольную девушку с косой, стоящую за прилавком:

-- Покажите мне вон те очки.

-- Артемка, ты, что ли?! -- неожиданно улыбнулась продавщица. Передние зубы выступали у нее вперед, как у грызуна. -- Кто тебя так разукрасил?

-- А, Нюша. -- Брагин узнал девчонку с соседней улицы. -- Да так, подрался маленько. Так как насчет очков?

-- Сейчас что-нибудь подберем, -- засуетилась девушка. -- Да, про тебя тут Галя спрашивала. Знаешь ее? Ну, на вокзале в буфете работает. У тебя что с ней, роман? -- Девица многозначительно подмигнула.

-- Пока нет, но скоро будет, -- не моргнув глазом отпарировал Брагин и, нацепив предложенные ему очки, повернулся к висящему на стене зеркалу. -- Сколько с меня?

Потом, пройдясь по отделам, он купил себе утепленную кожаную куртку, свитер и пару рубашек. На ботинки ему не хватило денег. Увешанный свертками, он вышел из магазина.

Смеркалось. Дождь почти прекратился. Улица была полна возвращающимися с работы людьми. Прошел забитый до отказа автобус, обдав Брагина фонтаном брызг, но он даже не шевельнулся. "Надо бы зайти к этой Гале", -- вяло подумал он. Решив, что на службу идти еще рано, а домой уже поздно, Артем направился в парк культуры и отдыха, находящийся неподалеку. Пройдясь по пустынным аллеям, устланным ковром из шуршащих листьев, он уселся на скамеечку под старыми корявыми липами, снял очки -- все равно никого нет -- и начал думать о прошлом.

Небо над городом набрякло тучами. Осень входила в свои права.

...Вот уж воистину, прошлое и настоящее принадлежит человеку, а будущее Богу, или року, или... ну в общем, тому, кто умеет и имеет право управлять судьбой... С этим прапорщиком Брагин познакомился в учебке спецназа МВД, куда он попал после призыва, и между ними сразу же протянулась неуловимая нить неприязни, которая в процессе их вынужденного общения постепенно утолщалась, укоренялась, пока наконец не превратилась в толстый канат ненависти. Брагин, имея подчеркнуто независимый и вольнолюбивый характер, тем не менее прекрасно понимал, что служба есть служба, устав в армии незыблем, как вечность, и нужно со всем этим временно смириться, тем более его наставники действительно были отменными профессионалами своего дела, умеющими внушить к себе уважение. Но в этом прапоре было что-то за гранью, какое-то гипертрофированное упоение собой, властью, желание унизить косвенными действиями. Внешне все было нормально -- не придерешься, но о каждом слове и поступке сквозила скрытая издевка, унижающая подначка с целью постепенно надломить личность и втоптать ее в грязь. Артем не ломался, а платил своему сэнсею (а прапорщик преподавал рукопашный бой) той же монетой. Будучи по природе немногословным, он тем не менее умел находить короткие и точные, подспудно уничижительные возражения, метко бьющие в болевые точки самолюбия. Эта своеобразная дуэль длилась непрерывно, и оба ее участника прекрасно понимали, что все это просто так не мчится, что предстоит сшибка для окончательного выяснения отношений, а может быть, и не одна, .а там -- как судьба наметит. Фамилия прапорщика была Мотыль и кличка тоже Мотыль. Мотыль и Мотыль. Был он с виду корневатый, неказистый, с длинными обезьяньими руками, но жилистый и ловкий, с непонятной и злобной внутренней силой, которая постоянно нависала над подчиненными ему солдатиками и незримо давила на них. В Брагине было заложено противодействие напористому самодурству, неприятие любого вида давления, что и послужило дальнейшему развитию событий.

Артем не страдал от изобилия занятий по физической подготовке в учебке, а, напротив, получал от них удовольствие. Его крепкий организм был изначально приспособлен к перегрузкам, испытывал сладостную, тягучую истому усталости после изматывающих упражнений и очень быстро восстанавливался. В этом не было ничего удивительного: Брагин имел разряды По нескольким видам легкой атлетики, был кандидатом в мастера по акробатике и мастером спорта по боксу, выступал за общество "Трудовые резервы", где имел высокий рейтинг по всероссийским масштабам. Да и вообще, кроме спорта, до службы он не имел никаких других увлечений, да и не хотел их иметь.

Стрелять Брагин научился быстро, но его не устраивали стационарные занятия в тире, где он по результатам был недосягаем для сослуживцев, и наставник, видя его талант и стремление к совершенству, разрешил индивидуальные занятия, не совсем без корысти, а предполагая выставить Брагина на соревнования. Но тот об этом и не помышлял, а просто, насмотревшись американских боевиков, тренировал стрельбу из немыслимых положений: в движении, при исполнении акробатических номеров, по-македонски, по неподвижным и движущимся целям и еще бог знает как. В остальных дисциплинах Брагин тоже преуспевал, кроме рукопашного боя, но здесь вопрос был не в его способностях, а в отношениях с наставником, с этим самым Мотылем.

В спаррингах и пробных боях Брагин шел в первых рядах, хотя были ребята и посильнее его -- в спецвойска дохляков не брали. У многих были пояса по различным видам каратэ, кикбоксингу, встречались опытные боксеры и самбисты... Было с кем работать. Правда, у Артема были скрытые козыри, которые не проявлялись на тренировках, -- он имел обширную уличную подготовку с ее подлейшими приемами, наработанными в постоянных детских потасовках. В его родном городе были две основные враждующие группировки малолеток: "гостиничные", к которым относился и Брагин, и "фабричные", жившие в фабричном районе за мостом и действующие вкупе с "монастырскими". Были еще "вокзальные", но они в битве титанов в расчет не принимались. Единственный в городе кинотеатр и расположенный напротив него парк культуры и отдыха были нейтральной территорией. Здесь и происходили все основные стычки и разборки. Любое проходящее мероприятие -- новый фильм в кинотеатре или дискотека в парке -- неминуемо заканчивалось дракой с переменным успехом. Стояли времена перестройки, и, в отличие от рыцарских турниров шестидесятых и семидесятых годов, здесь какие-либо правила отсутствовали -- дрались жестко и безжалостно. До смертоубийства, правда, не доходило, но надолго отправить в больницу или даже пожизненно покалечить здесь могли. Малолетняя война, как зеркало, отображала раздел сфер влияния между бандитскими структурами, который в то время шел полным ходом.

Однажды после дискотеки Темка вместе со своим приятелем Аркашкой Шестопалом, заспорив о чем-то, отстали от общей стаи и шли по аллее, не подозревая о надвигающейся опасности, а она возникла в виде стайки фабричных малолеток во главе с неким Филей. Их окружили и прижали к беседке. Бежать было бессмысленно -- вокруг было безлюдье, да и не стал бы Темка взывать о помощи, он был воин по сути.

-- Ну что, кенты, приплыли? -- по-блатному, с растяжкой процедил Филя и совсем не к месту добавил: -- Это вам не в гостинице девок трахать, --тем самым подчеркнув принадлежность к чужому клану.

-- Братва, да вы че! Мы же никого не трогали... Нас всего двое. Это не по-честному! -- заныл Шес-топал.

Артем молчал -- он слышал про Филю, узнал его и понял, что пощады не будет, нужно прорываться.

-- Козлы тебе братва, понял? А честных... имеют, -- продолжал Филя, а Брагин краем глаза заметил, что сбоку к нему подбирается кто-то из фабричных с недвусмысленными намерениями, и напал первым, нанеся отсекающий удар. Внешняя сторона кулака шаркнула по носу нападавшего. "Уй, больно", -- раздался сдавленный голос, и понеслась потасовка.

Драться Темка умел хорошо -- к тому времени он уже два года занимался в боксерской секции, поэтому, прижавшись спиной к беседке, он ловко уворачивался от ударов, при этом круша носы и челюсти противников -- судя по возгласам, весьма успешно. Шестопала быстро свалили, и он поскуливал на земле где-то сбоку. На него не обращали внимания -- все сосредоточились на Братине. Их было человек шесть.

"Левый прямой. Ага, попал! Отклонился... Чуть-чуть задело -- фингал обеспечен. Он провалился, голова справа рядом... Резко локтем в челюсть. Попал! Этот уже не боец. Пнули ногой, в печень. У, больно... Надо терпеть. Филина рожа... Вот тебе. Хрясть! Попал по носу -- вот почешется. Нырок под чью-то руку... и в поддых, в поддых. Хорошо. Кажется, уйду. Надо прорываться. О..."

Темка почувствовал острую боль в глазах, совсем ослеп и встал, бессмысленно надавливая на глазные яблоки пальцами. Его тут же свалили подножкой и начали месить ногами, стараясь попасть, где побольнее. Он сжался в клубок, зарыв голому между руками и прижав колени к животу, чтобы защитить самые уязвимые места -- солнечное сплетение и пах, пытался несколько раз подняться, но его снова сбивали с ног и продолжали бить нещадно.

-- Филя, завязывай, -- раздался чей-то голос. -- Я его узнал -- это Брагин-младший. Его брат тебя удавит, если с ним что-нибудь случится.

-- Я сам кого хошь удавлю.

Но в голосе Фили не было уверенности -- он понял, кого имеют в виду. А в довершение ко всему из-за кустов мелькнули две тени. Главарь фабричных получил мощнейший пинок ногой по ребрам и, подвывая, катался по земле, остальные были разметаны по сторонам ураганом крепких ударов и немедленно и трусливо ретировались.

-- Темка, ты где? -- раздался голос Германа. Брагин-младший с трудом поднялся и подковылял к брату. -- Ого, ходит, -- усмехнулся Герман. -- Значит, жить будет. -- Он не был сентиментален и понимал толк в драках, разборках, блатных понятиях и еще много в чем подобном. -- Ушами хлопать не будешь. -- Герман закончил свой короткий комментарий, поднял за шиворот Филю, при этом ему хорошенько наподдал и подвел его к беседке: -- Так кого ты хочешь удавить, баклан?

Филин корабль сделал оверкиль и стал поспешно тонуть.

-- Я... я пошутил, -- боязливо и приниженно пробормотал он.

-- Не гони пургу, баклан. Заземлю. Завтра бабок принесешь за оскорбление. И не пытайся слинять. Я твоему Махно расскажу, как ты меня хотел удавить, так он тебя сам в конверт заправит. Ты понял, баклан? Завтра принесешь... -- Герман назвал сумму. -- И не задолбись смотри. Пошел... -- Он толкнул бедолагу, при этом дослав ему здоровенного пинка, и повернулся к Артему: -- Домой, братишка. Матери скажешь, что упал с кручи... Мансур, посмотри. У него там все цело? -- обратился он к стоящему рядом парню.

59Тот ощупал Темку, заглянул ему в лицо:

-- А за глаза чего цапаешь? Гер, ему "плеск" сделали.

-- Глаз не жопа -- проморгается, -- невозмутимо отреагировал Брагин-старший, достал сигарету и с удовольствием закурил.

-- Мансур, а что такое "плеск"? -- подал голос Артем.

Мансур объяснил, что это когда расслабленной кистью кончиками пальцев бьют по глазам. Темка это запомнил и потом частенько применял на практике. Впоследствии он много изучил подобных штучек, не прописанных ни в одном руководстве по рукопашному бою, ни в одном учебнике по восточным единоборствам.

В процессе одной из тренировок прапорщик Мотыль устроил десятиминутный перерыв. У Братина спарринг прошел успешно.

-- Научили тебя где-то ручонками сучить, -- процедил прапор, покусывая травинку.

Стояло теплое лето, и занятия проводились на улице.

-- Сучить не ссучить, -- отпарировал Брагин.

-- Что вы имеете в виду, товарищ солдат? -- Мотыль перешел на официальный язык устава.

-- Что слышали, то и имею, товарищ прапорщик. -- Такие взаимные подначки имели место практически на каждом занятии.

-- А ножонки слабые -- стрижешь ими, как целка. -- Мотыль не успокаивался. Раздражение его достигло критической точки.

-- Значит, у кого ноги сильные, тот уже не девственник, товарищ прапорщик, -- невозмутимо констатировал Брагин. -- У вас ведь они сильные?

Напряжение достигло предела. Все с интересом наблюдали происходящее, ожидая финала острой сцены.

-- Может быть, со мной поспаррингуешь, а, Брагин? -- Ноздри Мотыля хищно раздувались. Он замыслил проучить наглеца.

-- Можно и с вами, товарищ прапорщик. -- Артем встал с земли.

Они приняли стойку, некоторое время, как два петуха, походили друг около друга, намечая удары, потом нога Мотыля выстрелила, целя Брагину в грудь. Тот ушел, ответив прямым в голову. Попал. Прапорщик затряс головой: "Ладно, погоди, щенок!"

Бой продолжался уже около минуты. Мотыль был сильнее и опытнее, но Артем держался, огрызаясь, порой весьма успешно, пока не нарвался на ловко проведенную подсечку и растянулся на траве. Прапор тут же подскочил и зафиксировал удар ребром ладони, по горлу. Со стороны показалось, что зафиксировал, а на самом деле удар был, и очень серьезный. У Артема потемнело в глазах, дыхание перехватило, но он превозмог себя и, молча встав, посмотрел в упор на Мотыля. В глазах его не было страха, но только холодное бешенство.

-- Ну что, убедился насчет ног, товарищ солдат? Тренироваться больше надо. -- Прапорщик не сдержал улыбки превосходства.

-- Товарищ прапорщик, -- неожиданно прозвучал голос Брагина, -- а ведь в реальных боевых условиях дозволительны любые приемы для подавления противника?

-- Естественно, -- не задумываясь ответил Мотыль, глядя куда-то в сторону. -- Хочешь что-то показать?

-- Давайте попробуем еще раз. -- Артем проигнорировал вопрос.

Опять встали в стойку. Брагин блокировал удар

1и неожиданно расслабленными пальцами правой руки хлестанул Мотыля по глазу сильно и безжалостно. "Плеск". Прапор взвыл по-волчьи, одной рукой схватился за глаз, а другой начал делать движения, имитирующие работу шатунов паровоза. В этот момент Артем мог сделать с ним все, что угодно, но молча стоял, наблюдая картинку. Но до этого он еще не сталкивался с правилом, которое потом пригодилось ему в жизни: притворись немощным, жалким, безопасным, расслабь врага, а потом нанеси неожиданный и разящий удар. Мотыль это знал. Последовал неожиданный и жесткий пинок ногой в коленную чашечку и, когда Брагин согнулся, жестокий апперкот коленом в челюсть. Теряя сознание, он успел почувствовать ботинок, впивающийся в грудную клетку. Минус два ребра.

Провалявшись две недели в госпитале, Артем вернулся в учебку, жаловаться никому не стал и на вопросы по поводу инцидента не отвечал. Но доброхоты-стукачи уже живописали все командиру, и начались разбирательства, где Брагин заявил, что умысла в действиях наставника по рукопашному бою он не видит, что происшедшее есть чистейшей воды случайность, но он, рядовой Брагин, просит перевести его к другому преподавателю. Командир был умный, приключений для себя не искал и отправил Артема в другую роту, где тот занялся тренировкой ног настолько серьезно, что домахался до полуфинала специального многоборья в общероссийском масштабе и в рукопашной схватке встретился с... прапорщиком Мотылем. Брагин не был злым по своей сути. Он был достаточно самолюбив, но не завистлив: кто-то лучше тебя, ну и ладно, сам виноват... Только вот не прощал он личных врагов, не столь уж многочисленных, и мстил им по полной программе. Если этого нельзя было сделать сразу, то предполагалось, что подвернется случай, вновь столкнутся судьбы... и Артем верил в неминуемость и неотвратимость акта мести.

В третьем раунде, выигрывая по всем показателям, Брагин внезапно покачнулся от легкого, ничего не значащего удара соперника, откинулся на канаты -- "притворись немощным, жалким..." -- и когда Мотыль с радостью бросился его добивать, Артем процитировал ему действием дела давно минувших дней, врезав прапору по коленной чашечке и страшным ударом колена в челюсть послав его в тяжелый нокаут. Это было вразрез с правилами и тем более сделано нарочито, поэтому случился большой скандал: кто-то тыкал в Артема грозным перстом, кто-то прикрывал крылом с большими звездами, а кончилось все тем, что его спортивная карьера накрылась, он оказался в чине сержанта внутренних войск и подразделении для проведения спецопераций и попал в солнечный Таджикистан для уничтожения банды моджахедов, маленькой, но зловредной, постоянно терзающей российский погранотряд. Банда канула в вечность, а Брагина с товарищами передвинули на несколько тысяч километров по той же широте. Салям-алейкум, Северный Кавказ.

Мотыль временно скрылся из поля зрения, временно, к сожалению.

Глава 5

Когда Брагин подошел к Дому культуры железнодорожников, уже стемнело и зажглись фонари, настырно отражаясь в лужах. Здание показалось ему неказистым и каким-то затрапезным, хотя в детстве оно смотрелось чуть ли не дворцом. Сюда он бегал смотреть потасканные временем советские фильмы, здесь же начал заниматься боксом в деткой секции у тренера Ларионова. Тренер постепенно спился, но успел затолкать Артема в спортивное общество "Трудовые резервы" при заводе как перспективного боксера.

У входа игриво подмигивала вывеска клуба "Парус", втягивая местную молодежь с промозглых осенних улиц на праздник жизни. Подножие лестницы и ее саму занимали кучки подростков, не имеющих денег или права попасть внутрь. Девицы в "панельных" юбчонках, вызывающе хихикая над примитивными шутками нещадно курящих молодых людей, поеживаясь, сучили ногами от холода. Насмотревшись американской кинодребедени по видику и одевшись в соответствии с их стандартами, они, плохо зная географию, не понимали, что все творившееся на экране снималось как минимум южнее широты города Сочи, а то и вовсе в тропиках.

Брагин медленно поднялся по лестнице, сопровождаемый любопытными взглядами и комментариями, дернул скрипучую дверь на пружине и очутился в ярко освещенном холле с гардеробом и кассами. Здесь фланировало несколько пар и царили два монументальных стража порядка в камуфляжной форме. "Носят все кому не лень!" -- подумал Брагин.

Кассы были закрыты, и Артем, зная, что бесплатным в этой жизни ничего не бывает, подошел к одному из охранников и спросил:

-- Где здесь билеты продают?

--А давай прямо сюда. -- И переданная Брагиным купюра моментально исчезла в бездонном кармане "секьюрити", тут же была отсчитана сдача из пачки мелких денег, извлеченной из другого кармана, и к Брагину был потерян всяческий интерес.

Дискотека находилась в бывшем гимнастическом зале, а бар -- в раздевалке. Стены были отделаны деревом или "под дерево", в полумраке не разглядишь, а по потолку гуляла цветовая гамма прожекторов. На подмостках сидел хлыщеватый юноша лет восемнадцати и накручивал беснующуюся толпу синкопирующей диджеевской скороговоркой, везде одной и той же, с набившей оскомину интонацией, скопированной с какой-нибудь радиостанции типа "Европа-плюс", где первый из музыкальных поводырей просто плохо говорил по-русски, а все последующие бездумно переняли его дерганый язык. Музыка рвала уши, потрясая своей напористостью и вводя в состояние экзальтации подвыпившую молодежь, развинчивала нервы и подвигала на сексуальнее и прочие подвиги.

Брагину, отвыкшему от подобных развлечений, было непривычно чувствовать эмоциональную атмосферу зала и наблюдать за происходящим спектаклем, выхватывая отдельные фрагменты и сцены: искаженные или, наоборот, просветленные лица, одежду, мелькание оголенных рук и ног, разнохарактерные движения танцующих, игру света и тени. Для него это был далекий и полузабытый мир, кажущийся недосягаемым, несмотря на свою реальность и осязаемость. Тело и мозг его уже находились здесь, а то, что называют душой, еще витало где-то подножия Кавказских гор.

Раньше, до службы, он часто ходил на подобные мероприятия, танцевал, чувствовал себя непринужденно. Но сейчас какой-то внутренний барьер не позволял ему перейти черту приобщения к этому упоительному музыкальному шабашу -- смотреть интересно, но участвовать... все это как-то неловко, да и унизительно раскрывать свою суть на потребу чьих-то глаз. Брагин до сих пор находился в состоянии войны и сегодняшнюю жизнь воспринимал как временную приятную передышку, подаренную ему Богом. "А может быть, так и нужно жить? Пойти, что ли, выпить что-нибудь, а то чужой я здесь какой-то". Бар выглядел экстравагантно: стены и потолок, расписанные картинами космических катаклизмов, пол с мягким покрытием, стойка бара и сиденья, сработанные в стиле деревенской избы, светильники свисали с потолка на низкие столики. За стойкой суетился бармен в белой рубашке с короткими рукавами и при бабочке. Его лицо показалось Брагину знакомым. "Кажется, зовут... зовут Коля, а живет он в двухэтажном доме возле нашего сквера. Сейчас проверим".

-- Коля, налей сто грамм водки.

-- Без проблем. Тема, -- тут же ответил бармен, как будто бы они только вчера расстались. При этом он ловко отмерил нужное количество зелья и, перелив в его рюмку, спросил: -- Закусывать будешь?

-- А что? Есть? -- Почему-то наличие закуски поразило Артема больше всего. Он думал, что такое бывает только в американских боевиках.

-- Сосиски, селедка с луком, салат из овощей, яичницу могу пожарить. -- Коля кивнул на стоящую в глубине микроволновую печь.

-- Давай сосиски, штуки три или четыре.

-- С кетчупом или с горчицей?

-- С горчицей. -- Брагин пригубил водку и, взглянув на бармена, спросил: -- А кто это здесь все так организовал?

-- Хозяин, естественно, -- ответил Коля, одновременно обслуживая экзотическую девицу в ковбойских сапогах.

-- А кто хозяин? -- Артем ставил вопросы в лоб.

-- Зачем тебе это, Тема? -- Коля закончил смешивать коктейль и подал его клиентке. -- Ты, если захочешь, сам все постепенно узнаешь, а у меня работа здесь хлебная -- терять не хочется.

Брагин понимающе кивнул и стал разглядывать публику за столиками. Кое-кого он знал по доармейской жизни...

Внезапно взгляд его уперся в Галю, ту самую, из буфета, активно беседующую с молодым человеком, безвкусно, но дорого одетым. Его лицо он где-то видел раньше, но вспомнить не мог. "А я к ней так и не зашел, а вообще -- смачная девица. Видела ли она меня?" Артем еще раз посмотрел па ее влекущие точеные ноги и отвернулся к стойке. Потом он отхлебнул с полрюмки, ткнул в горчицу сосиску, откусил и, жуя, стал прокручивать картины прошлой жизни, сравнивая их с сегодняшними реалиями. Неожиданно на его плечо легла мягкая рука.. Артем сразу понял, кто это, но не обернулся.

-- Тема, а я тебя ждала. А ты не пришел. И вот я тебя сама нашла. -- Рядом подсела Галя, обдав его сладким запахом духом.

-- Ты, кажется, не одна, -- он повернулся к ней вполоборота.

-- Я всегда не одна, но для тебя это не должно иметь никакого значения, потому что ты у меня один. Не веришь? -- Голос у девушки был низкий и вкрадчивый, он заводил, а погладившая по щеке рука заставила Брагина вздрогнуть, как от удара электрического тока.

"Наваждение какое-то. Я ее хочу, -- подумал Артем. -- Но не надо торопить события, -- одернул он себя. -- Пусть все идет своим ходом. Пусть все будет как будет".

-- Тебя твой парень не потеряет?

-- Да не мой он! -- неожиданно по-кошачьи взвилась Галя так, что Брагин опешил. -- Мало ли что он хочет! -- Казалось, она готова в клочья разорвать своего недавнего собеседника. -- Сейчас я его отважу. -- И, резко подойдя к своему столику, активно зажестикулировала.

Ее кавалер сначала пытался что-то возразить, потом встал и двинулся к выходу, бросив злобный взгляд на Артема. "Ничего себе темперамент у этой девахи. Дело движется к очередной драке, однако. Как пить дать". Брагии интуитивно предчувствовал любые виды стычек. Натренировался. Были причины и моменты в биографии, когда интуиция была важнее пистолета. Артем нащупал в кармане "выкидуху", знакомую с детства. Он без оружия чувствовал себя так, как нормальный человек чувствует себя, допустим, без штанов, поэтому машинально сунул нож в карман, когда пошел на дискотеку.

Галя призывно замахала рукой, подзывая Брагина за освободившийся столик. "А почему бы и нет?" -- подумал он.

В баре появилась официантка в голубом передничке и подошла к ним, реагируя на Галин жест:

-- Людочка, убери все это и принеси нам... Тема, ты что будешь?

С7-- Мне все равно, -- равнодушно буркнул тот. Галя сделала заказ, который моментально был

исполнен.

-- Я смотрю, ты здесь завсегдатай, -- усмехнулся Артем.

-- Да нет. Просто родственные предприятия. Они у меня в буфете тоже бывают. Мы же работаем круглосуточно. Сейчас меня замещает мама, потом пойдет брат...

Они немного помолчали. Брагин начал откупоривать шампанское, усмехнувшись при этом:

-- Стрелять не будем. Настрелялся досыта. Кстати, зачем ты обидела парня? Он же тебя пригласил... Ну встретились бы мы, допустим, завтра... -- Брагин сделал паузу. -- А кто это, твой мальчик-попугайчик?

-- Завтра не хочу... Вернее, хочу... С тобой я всегда хочу... Но лучше сегодня. Я не верю в завтра -- оно часто обманывает. А мальчика зовут Филя, Филипп, -- мы уже с ним год как бултыхаемся...

-- Что значит бултыхаемся? -- перебил ее Брагин и неожиданно для себя почувствовал, что ревнует.

-- Ну надо же мне с кем-то быть, я же не кукла Барби. Но я его не люблю, а люблю тебя и предупреждала его об этом. А сейчас просто взяла и отшила... наверное, навсегда.

Брагина поражало такое откровенное выражение чувств. Он в них не верил. Да и вообще, он давно уже ни во что и никому не верил, но ему было приятно, он с детства любил слушать красивые волшебные сказки. Неожиданно Артем вспомнил, откуда знает этого Филю: вечер, парк культуры, драка с фабричной шпаной, старший брат...

-- Этот Филя не с фабричной?

-- Да, он раньше жил там, но два года назад переехал сюда, на Ленина. Крутой стал -- у самого Мормона в помощниках ходит. Меня от рэкета избавил. Было дело.

-- А кто такой Мормон? -- Брагину пришел на ум разговор с Басалеком. -- Второй раз про него слышу.

-- ...Ну что тебе сказать... Не то чтобы бандит, но нее они около него кучкуются. Местный мафиози. Появился здесь года два назад с командой и деньгами и скупил, ну, или взял под контроль полгорода. Этот клуб тоже его. На втором этаже даже казино затеяли открывать. Раньше он в зоне сидел, да и лет-то ему прилично, за сорок. Для меня так почти старик... Тем, давай бросим об этом. -- Взгляд у нее был неспокойным. -- Лучше чуть-чуть выпьем, поедим, а потом потанцуем.

"Чего это она так смутилась?" Брагин ничего не пропускал, хотя со стороны могло показаться, что он почти не слушает или слушает очень невнимательно. Это была его манера вести разговор.

-- Ты танцевать-то не разучился? -- между тем продолжала Галя. -- В школе у тебя это здорово получалось.

-- Не то чтобы разучился, а как-то не могу. Робость какая то... -- Артем удивился своей откровенности с этой девчонкой.

-- Я растоплю лед твоего сердца, -- продекламировала девушка и рассмеялась, при этом обняв Брагина за плечи.

"Она меня точно соблазнит, -- подумал тот. -- Вернее, уже соблазнила".

Прижимаясь во время медленного танца, Галя мягко приникла к его губам, пробираясь все глубже. Артем поплыл в поднебесье, но взял себя в руки и резко отстранился.

-- Да расшевелись ты! Что ты такой зажатый? -- жарко прошептала она и вновь скользнула по его губам пробующим поцелуем. -- Пойдем ко мне, Те-мик, любимый мой. Я живу отдельно от родителей и брата. У меня полдома и отдельный вход, -- ее шепот сводил с ума, -- нас никто не увидит, а если и увидят... Мне все равно.

-- Обсудим потом, -- тихо ответил Брагин, с трудом сбросив с себя колдовское наваждение, навеянное этой девочкой-женщиной. Его смущал такой откровенный сексуальный напор, но притягивал и манил одновременно. И еще... Он очень хотел верить ей, этой девушке Гале, хорошее имя Галя, и она сама такая трепетная, с каким-то упоительным нервом, испепеляющим душу, так и хочется...

Музыка иссякла. Танцующие пары разошлись.

-- Ну ты согласен, Тема? -- Она была похожа на птицу со сломанным крылом, которая умоляет: "Не бросай, не бросай..."

-- Да, -- решился Артем. -- Сколько мы у тебя пробудем?

Галя внезапно успокоилась и непонимающе посмотрела на него своими зелеными ведьмиными глазами:

-- До утра, конечно. А что, есть проблемы?

-- Да у меня мать с ума сойдет, начнет ходить по милициям и больницам. Я и так уж здесь дров наломал.

-- Как сам захочешь, -- смиренно проговорила она с каким-то скрытым подвохом. -- Только уйдем через черный ход -- с Филей могут быть неприятности. Он -- дурной, тем более выпил.

-- Еще чего! -- Брагина аж передернуло. Подобная мышиная возня, кроме раздражения, у

него ничего не вызывала, если только скуку. Но чтобы он, сержант спецназа, трусливой крысой сбежал от какого-то щенка Фили с корешками... Здесь Галя недодумала. Его нужно было просто молча увести... Он бы ничего и не понял. Но теперь было поздно. Брагин не, вышел еще из состояния войны и сдаваться никому не собирался.

-- Если чего будет -- не встревай. Сам разберусь. Знаю я этого Филю -- в детстве дрались... Да ты не бойся, -- успокоил девушку Брагин. -- Просто отойди в сторонку и смотри комедию.

Выйдя на улицу, Брагин сразу же засек стоящего возле машины марки "Ауди" Филю в обрамлении двух бритоголовых мальчиков-крепышей. Они тоже Заметили его и вразвалочку, не торопясь, направились в сторону своей предполагаемой жертвы с видом эдаких хозяев жизни, королей джунглей.

-- Отойди в сторонку, -- твердо сказал Брагин своей спутнице тоном, не терпящим возражений.

Она послушалась, но в глазах затаился испуг. События тем временем развивались по какому-то сценарию. Вот по чьему только? Режиссер еще не был определен.

Филя остановился, чуть не доходя и как бы не участвуя в предстоящей разборке, а два качка подошли к Артему. Один из них сделал зверское лицо, сверля Брагина гипнотическим взглядом удава и пытаясь оказать психологическое воздействие. Тот рассеянно смотрел за горизонт, как будто бы рядом никого и не было. Качок не выдержал первым:

-- Ну ты, пацан, отвяжись от телки. Не в свой огород залез. Ты понял?

-- Не понял. -- Брагин смотрел на них, как на тараканов.

-- Сейчас объясним. -- И бритоголовый сделал замахивающееся движение рукой.

-- Стоп. Стоп! -- Брагин остановил его жестом. -- Мне с вами, хорьками, и драться-то унизительно. Я вам лучше фокус покажу. Делай раз, делай два. -- Острие ножа уперлось в горло амбалу. -- Чирк! И ты будешь затыкать артерию пальцами. А она скользкая, зараза, вся в крови. Ты все затыкаешь и затыкаешь и помаленьку умираешь... -- Ни один мускул не дрогнул на лице Артема -- он говорил спокойно, как будто рассказывал сущий пустяк старому приятелю. -- Ну ладно, я пошел. -- Брагин сунул нож в карман и направился к Гале. -- Финита ля комедия!

Амбал застыл соляным столбом, и капли пота обильно текли по его позеленевшей роже.

-- Ты не знаешь еще, с кем связался! -- крикнул Филя вдогонку. -- Против лома нет приема!

Артем приостановился:

-- Против лома есть прием -- пистолет называется. -- Потом подошел к Гале, взял ее под руку, и они растворились в темноте.

Осенняя осклизлая ночь засасывала в себя припозднившихся пешеходов, пугая их завыванием злого ветра и ставя подножки в темных и скользких местах. Небо было беззвездно, как черная дыра, и грозило неожиданным дождем. Хотелось быстрей добраться до жилища и зарыться с головой под теплое одеяло. А что же дальше? А дальше на Брагина нахлынули воспоминания.

Глава 6

При зачистке очередного юрта Брагин увидел высверк оптики метрах в пятидесяти от себя возле полуразрушенного дома. "Бинокль или прицел. И то и другое плохо", -- машинально подумал он, падая на землю. Но не успел: раздался звук выстрела и в боку появилась теплая липкость, слегка засаднило. "Зацепил, сука!" Брагин начал играть мышцами живота -- боль была не внутри, а где-то сбоку. "Не смертельно", -- начал спокойно размышлять он, как будто решал от безделья прошлогодний кроссворд. Два года пребывания на Северном Кавказе в состоянии войны приучили его не поддаваться эмоциям, а выживать, а это работа, тяжелая работа -- выживать, и не просто так выживать, а активно, нанося при этом урон противнику -- и это он научился делать качественно.

Ему, Брагину, было совершенно наплевать на политиков, потому что он их откровенно презирал, его абсолютно не волновало, кто и сколько наворует миллионов в результате этих бессмысленных и дерганых наступлений и перемирий с шутовскими реляциями, он от души веселился, когда наблюдал по телевизору этого важного, усатого, похожего на откормленного кота телеведущего из известной аналитической программы, который между выборными рейтингами рассказывал сказки о войне на Северном Кавказе, придуманные продажными борзописцами. Единственно, чье мнение он уважал и считал однозначно правильным, так это мнение командира роты с известной по всем российским ипостасям фамилией Пугачев. Это был человек исключительно грамотный. Он закончил юридический факультет университета, а уж какими ветрами, по каким запутанным тропам его занесло в спецназ МВД -- одному Богу известно, а лишних вопросов Брагин задавать не любил. В боевых условиях вся уставная субординация облетела, как луковая шелуха, -- отношения, невзирая на звания, были товарищескими, зато дисциплина -- железная, поэтому в спецназе убивали редко. Пугачев говорил простые и очевидные вещи, не затуманивая их политическим флером:

-- Загнать их в горы к чертовой бабушке, как в доброе старое царское время, поставить казачьи заставы, вычистить лес полосой метров сто, чтоб подойти не могли, и стрелять без предупреждения. Вот и вся проблема. И пускай сидят в своих суверенных горах хоть до конца света. Ведь все это мы уже проходили, даже Лермонтов здесь воевал, генерал Ермолов разбирался... Сталин пошел еще дальше -- сделал всеобщую зачистку не в пример нам, мелкоте. И что? Предки для нас старались, а мы все проорали, вернулись на исходные позиции, чтобы вторично вступить в собственное дерьмо. Это только начало -- потом не только вступишь, а жрать заставят. Тьфу ты! -- Пугачев аж покраснел от возмущения.

Все это Брагин постепенно впитал и осознал, понимая бессмысленность переговоров с кавказцами, но это его не смущало. Будучи стихийным патриотом, он дожидался, когда его пошлют на задание, а уж там действовал по своему усмотрению, в меру своего понимания добра и зла. А проще -- брал и отстреливал, вот и все понимание.

73"Не смертельно, -- подумал Артем. -- Но крови можно много потерять". Он отполз за колодец, стоящий поблизости.

Было жарко -- разгар лета, но Брагину было все равно -- он давно уже ко всему привык. Быстро рассупонившись, достал пакет с медикаментами и стал рассматривать рану, представлявшую из себя глубокую борозду, прочерченную в боку пулей. Кровь лила, как из шланга. Артем зубами вскрыл пакет, достал тюбик и обильно смазал раненый живот. Посмотрел. Кровь сводила его усилия на нет. Тогда он выдавил мазь на бинт и, наложив его на рану сверху, крест-накрест наклеил пластырь; потом оделся и придвинул к себе автомат: "Пора разобраться с этим хануриком. Хорошо стреляет. Если бы я вовремя не дернулся -- был бы уже иа том свете".

Брагин, обернувшись, увидел Стригунова и Штыня, бойцов его взвода, передвигающихся скользящей профессиональной походкой вдоль улицы и зыркающих по сторонам. Он мгновенно сориентировался и подал условный, понятный им сигнал свистом и, когда те увидели его, махнул рукой, что означало: ложись и ползи сюда. Через несколько минут бойцы были рядом.

-- Вон рядом с той хибарой -- кукушка. Меня задело. Нужно отработать этого говнюка. Гранаты есть? -- Брагин был конкретен.

-- Есть парочка, -- ответил Штынь. -- Как его делать будем?

-- Я подползу и расположусь напротив него. Вы подберитесь аккуратно с двух сторон и забросьте этих пару штук... Под шумок -- сразу туда, а я вас прикрою.

Вскоре последовательно раздались два взрыва. Потом Брагин увидел бойцов, внимательно что-то разглядывающих, поднялся и подошел тоже. Картина была не из приятных: в луже крови, с развороченными внутренностями лежал мужчина в зеленой повязке, здесь же, широко раскинув ноги, надломанной куклой скорчилась девочка лет двенадцати, рядом валялись снайперская винтовка и крупнокалиберный обрез о двух стволах.

-- Во народец! Козлы вонючие, -- сдавленным, осипшим голосом проговорил Штынь. -- Ее-то он зачем сюда припер? Тьфу ты... -- Далее последовал каскад ругательств.

-- Пошли, ребята. Чего тут торчать? -- Настроение у Брагина было хуже губернаторского. -- Вы дочистите до конца, а я поковыляю к госпиталю. Доложите обо мне начальству. Все, я двинул.

-- Там в начале, в углу, "бээмпэшка" подошла. Ее подмаскировали, так что смотри внимательно. Они тебя до госпиталя добросят, -- подсказал Штынь, и бойцы спецназа МВД продолжили зачистку.

"Ведь не специально же мы ее", -- уговаривал себя по дороге Брагин, но совесть его не была спокойна. Несмотря на привыкание к войне, есть какая-то нравственная грань, переступив которую человек становится зверем. Хотя это весьма проблематично. Звери без дела не уничтожают себе подобных, не говоря уж о самках. Скорее всего, человек, перешагнувший этот барьер, становится нелюдем, монстром. А как порой трудно удержаться, чтоб не оказаться по ту сторону, ох как трудно!

Брагин добрался до госпиталя вечером. Ему обработали и зашили рану, после чего он был уложен в так называемую палату -- госпиталь был полевой, какие уж там палаты. Здесь все были выздоравливающие и легкораненые и маялись бездельем, беспрестанно шлепая донельзя засаленными картами и травя байки и анекдоты. Был, правда, небольшой радиоприемник, который непрерывно журчал в углу на волне "Европа-плюс". Периодически его переключали на новости и от души материли правительство и депутатов. Ох, если бы они слышали эти словесные рулады в свой адрес -- у них уши свернулись бы трубочкой. Но это тоже в конце концов

75осточертело. Время застыло, но через пару часов появилось развлечение.

В госпиталь доставили Пашу Штыня с курьезной раной. Он где-то в развалинах умудрился задницей поймать гвоздь, да так сильно, что в медицинской карте записали: ранение средней тяжести. Может, фельдшер был большой прикольщик, а может, и правда сильно напоролся, но эта запись стала известна госпиталю ровно через пятнадцать минут. Все хохотали до умопомрачения. Штынь попросился в палату к Артему, чтобы иметь какую-то моральную поддержку. Когда тот узнал, в чем дело, то сначала не поверил, а поверив, в течение двух минут пытался всхлипами давить смех, но под напором реготавшей вокруг толпы не выдержал и тоже зашелся хохотом, предусмотрительно держась за бок, чтобы швы не разошлись.

Палата моментально превратилась в своеобразный госпитальный музей: туда водили экскурсии, беспрестанно сновали одинокие паломники, на бедного Пашу показывали пальцем и непрерывно смеялись, постоянно слышалась фраза "ранение средней тяжести".

-- Штынь, а может быть, лепила ошибся? Может быть, ты у нас тяжело раненный и тебе пора ампутировать жопу?.. -- изгалялся сосед по койке.

Брагин его прервал, пытаясь сымитировать злость:

-- Ты, заткнись, салабон! -- но не выдержал и сам захихикал.

Бедный Паша Штынь зарылся с головой под одеяло, пытаясь заснуть. Но какой уж тут сон!

В палату зашел полковник, начальник госпиталя. Губы его странно подергивались, но отец-командир умел держать себя в руках, хотя это удавалось ему с трудом.

-- Кто здесь Штынь? -- спросил он начальственным голосом.

Паша высунулся из-под одеяла и, увидев высокое начальство, -попытался встать.

-- Лежи, лежи, Штынь, не суетись. -- Полковник на несколько секунд задумался. Вся палата давилась в подушки -- наступила относительная тишина. -- Вот что я тебе хочу сказать. Ты не бери близко к сердцу -- в жизни всякое бывает... А твоя рана -- это просто подарок, она поднимает моральный дух больных. За счет этого они быстрее выздоравливают. Я не шучу. -- Полковник сверкнул стеклами очков и, обведя взглядом палату, добавил: -- А вы не больно-то. У парня несчастье. Поставьте себя на его место. -- На этом терпение у начальника кончилось, и он, зажав рот рукой, выскочил из палаты.

Их вместе выписали через неделю и отвезли в роту. Фельдшер, сделавший сакраментальную запись, а теперь занимающийся выпиской, не выдержал и брякнул напоследок:

-- Такой звезде госпиталя впору не "козла", а "мерседес" подавать, -- но осекся под суровым взглядом Брагина и замолчал.

Прибыв, Брагин доложил командиру взвода. Здесь же сидел майор Пугачев, разговаривая по телефону.

-- Ну что, заштопали? -- Взводный занимался какой-то писаниной и не отрывал глаз от стола. -- Ты еще не совсем оправился, -- продолжил он, не дожидаясь очевидного ответа. -- Мы пока как-нибудь без тебя обойдемся, а ты временно пойдешь на блокпост -- там двух бойцов ранили. Командует там наш прапорщик, недавно прислали. Остальные -- салаги зеленые...

-- Раненый "Барс"... Красиво звучит, -- неожиданно подал голос майор Пугачев, и его рот дернулся в ироничной усмешке.

Барс -- это была ротная кличка Брагина. Сначала ему присвоили такой позывной для переговоров по рации, когда он возглавил группу для проведения спецопераций. Но постепенно позывной превратился в прозвище, которое намертво прилипло к нему. В Артеме присутствовала эдакая ленивая кошачья грация, способная превратиться в вихрь поступательных или оборонительных действий.

-- А где этот... мичман Панин, который в интересное место ранен?

-- Там, в кустах скрывается, боится заходить. Его в госпитале до печенок достали, а здесь все начнется по новой, -- пояснил Брагин.

-- Вот и его с собой заберешь от греха подальше, -- сказал ротный. -- Вы оба контрактники, учить вас ничему не надо, а салаг поддержите. Там всякое сейчас может начаться -- есть информация... Так что не расслабляйтесь. Поторчите с недельку, а потом я вас оттуда заберу. Вопросы есть? Вопросов нет. -- Пугачев дал координаты блокпоста, и Артем отправился искать Штыня.

До нового, временного места службы они добрались минут за сорок -- ротный отрядил им своего "козла".

Блокпост представлял из себя неглубокий блиндаж, изготовленный из бетонных плит, бруствер из мешков с песком и хилый шлагбаум, перекрывающий шоссе. За бруствером копошились трое бойцов. К мешкам были небрежно приткнуты два крупнокалиберных пулемета, указывая дулами в небо.

-- Салабоны есть салабоны -- что с них возьмешь? Присылают бог знает кого -- не успеешь научить, а его уже ранили или убили, -- сказал Штынь с грустью в голосе. -- А у прапорщика ихнего что, глаз нет? Их же сделают, как кутят, в три секунды!

-- Прапорщик такой же, как они, -- буркнул Брагин. -- Его прислали неделю назад. Он хоть и наш, из спецназа, но войны не нюхал.

Артем не питал ненависти к горцам, пока. Они для него были враги, но какие-то ненастоящие, как куклы в тире, по которым нужно попадать и не подставляться самому. Лично ему они ничего плохого не сделали. "Убивают товарищей? Но ведь взаимно". Кавказцы думали иначе -- дома их были разрушены, семьи разорены, а родные убиты. Они знали, за что воюют, и мстят, в отличие от русских.

-- Эй, воины! -- обратился Брагин к солдатам. -- Где ваш начальник?

Профессионала видно сразу: по походке, по манере разговора, по тому, как он носит оружие и форму, -- словом, по выправке. Молодые это сразу осознали и поглядывали па прибывших с опаской и уважением.

-- Прапорщик в блиндаже, -- ответил один из них, махнув рукой. -- А вы -- подкрепление?

-- Мы доктора, -- подал голос Штынь. -- Лечим салаг от смерти. Знаете такую болезнь? И еще проводим профилактику, чтобы они этой самой смертью не заболели. -- В глазах бойцов сквозило непонимание, а Паша тем временем продолжал процесс воспитания: -- Ты что, пулемет как мотыгу используешь? Землю им кайлишь?..

"Он здесь разберется без меня", -- решил Артем и зашел в блиндаж, откинув в сторону брезентовый полог.

Там было на удивление просторно: устроено несколько двухъярусных лежаков, в углу стояла печка-буржуйка с трубой, выведенной наружу, в качестве сидений использовались катушки из-под кабеля, справа, у стенки, стоял бог знает из чего слепленный стол, накрытый куском брезента, на котором лежала груда яблок, стояла пара откупоренных банок с консервами, тут же гордо возвышалась недопитая бутылка водки, а рядом восседал прапорщик Мотыль собственной персоной. Брагин, слегка оторопев, смотрел на него, как па ожившую мумию. Линии судьбы старых знакомцев в очередной раз совместились.

-- О, какие люди заходят в нашу нору, -- забалаганил Мотыль, узнав Брагина. -- Какими судьбами? Вот нежданный подарок! -- Прапорщик был пьян до изумления.

-- Я там, где должен быть. А ты-то откуда взялся? -- Артем ощутил в себе нарастающее чувство брезгливости.

-- В ссылке я. Сослали как декабриста. Или нет. Направили в штрафбат смывать кровью тяжкие грехи. "В прорыв идут штрафные батальоны", -- витийствовал осоловевший прапорщик. -- Давай

79выпьем, Брагин, за встречу. Я знал, что ты придешь, -- мне звонили, да вот не дождался дорогого гостя, не дотерпел, выпил сам. Да ты, Артем, не расстраивайся -- у меня еще водка есть, у меня ее как грязи, а кончится -- еще добудем. -- Мотыль пьяно захихикал, наслаждаясь своим мнимым всемогуществом.

-- Откуда спиртное взял? -- Брагину надоели эти пьяные выступления.

-- Ну как -- откуда? Как будто сам не знаешь. Я по телевизору насмотрелся про ваши дела, про блокпосты. Вот и беру мзду натурой, да и деньгами тоже -- мне за державу не обидно, это она меня обидела. Халява, сэр!

-- По ящику врут не переставая, а те, кто брали, уже червей кормят. Ладно, давай выпьем по соточке. Только я не с тобой выпью, а сам с собой. -- Брагин разлил остатки водки по стаканам, забросил спиртное в рот и зажевал яблоком. -- А чегой-то ты пить начал? Раньше ведь и капли в рот не брал.

-- Ох, это удивительная и чудная история, Артем! -- картинно воскликнул Мотыль, заглотив водку не закусывая. -- Это целый роман с продолжением, телесериал, Санта-Барбара. Ведь все из-за тебя. Нет! -- замахал руками прапорщик. -- Я зла не держу. Кто старое помянет -- тому глаз вон. После того как ты меня отоварил, я месяц в госпитале провалялся. Недооценил я тебя, Брагин, ну да ладно. Потом вернулся в учебку, но какой-то другой. Засела во мне игла, змея подколодная, и грызла, грызла... Я о тебе ни на минуту не забывал -- все думал о мести, разыгрывал в воображении различные фантастические сюжеты: как тебя встречу, что с тобой сделаю... Все это крутилось в моем воспаленном мозгу, как закольцованная кинолента. Эх, что я с тобой там вытворял, какую сладость испытывал... Потом стал выпивать -- с водкой красочнее картины получались, сочнее. Дальше -- больше. Стал приходить поддатый на тренировки. И ведь понимал, что нельзя, что это добром не кончится, но меня уже затянуло и понесло... Начальству, естественно, настучали. Меня предупредили раз, два... Командир меня знал давно, уважал, да и специалист я был неплохой. Так ведь, Артем, неплохой? Потом меня вызвали в третий раз и предложили два варианта на выбор: либо вон из армии, либо написать рапорт о переводе сюда, мол, здесь мне мозги быстро на место поставят. А куда мне без армии, прижился... Вот написал рапорт... Я же холостой, ты знаешь. Плевать мне на все. Знал, что ты здесь, надеялся на встречу... А потом вся злость куда-то ушла, растворилась в воображении. Вот поверишь ли, ну ни капельки на тебя не злюсь. Давай еще выпьем.

-- Пить ты больше не будешь. Мотыль, да и мне нельзя -- надо на посту порядок наводить. -- Брагин говорил тихо, но твердо.

-- Какой здесь нужен порядок! Здесь и так все в порядке, -- пьяно разглагольствовал прапорщик. -- Халява, сэр!

-- Проспишься -- тогда расскажу. -- Брагин встал.

-- Нет, ты сейчас расскажи, Барс. Так тебя, кажется, здесь кличут? -- упорно вопрошал прапорщик.

-- Хорошо. -- Артем опять присел. -- Про Великую Отечественную фильмы смотрел, книжки читал? Так вот здесь то же самое. Ядерных бомб не бросают. В землю зарываться надо, и чем глубже -- тем лучше. Если начнется что-нибудь серьезное, то эту коробочку, -- Брагин обвел взглядом блиндаж, -- разнесут в шесть секунд. Мелко здесь. Мешочки с песком -- только от пуль, а если мина, или снаряд, или граната! Да у них "Мух" как мух, -- неожиданно скаламбурил он. -- Ладно, я пошел. А ты ложись спать и не пей больше -- не выживешь ведь.

Брагин вышел наружу. Работа под чутким руководством Штыня шла полным ходом -- он знал свое дело туго. Бруствер сделали ниже, но охватили им весь блиндаж. Шестеро усердно орудовали саперными лопатами, зарываясь в землю, двое набивали землей невесть откуда взявшиеся мешки и закладывали ими прорехи в периметре. Паша знал цену времени и жестко подгонял бойцов:

-- Живей, живей... Ты чего там раскорячился, как беременная баба! Рожать собрался? Я тебе говорю. Косолапов. Скворцов, ко мне! Косолапов, ты тоже! Так, -- начал инструктировать Штынь подскочивших солдат. -- Когда отроют окопы по полному профилю, сделаете две ниши вглубь, под углом и стаскаете туда боеприпасы. А то будет вам посмертный салют! Эй, Мостыло! -- прервался Паша. Он уже всех знал пофамильно. -- Мостыло, ты прямо как пальнем в жопе ковыряешься, а не копаешь. Шевелись! Ну так вот! А пока они кротами работают, подсчитаете жратву и боезапас и сразу доложите. Вперед, гусары!

Бойцы бросились выполнять команду -- Штынь сумел им внушить, что шутки и игры закончились.

-- Барс, как там прапорщик? -- спросил он Артема.

-- В лоскуты пьяный. Я его еще с учебки знаю. На него не рассчитывай -- дупель пусто. -- Брагин на некоторое время задумался. -- Паш, собери мне их на пять минут -- надо пару слов сказать.

-- Работы прекратить, все ко мне! -- гаркнул Штынь.

-- Слушай сюда, воины, -- начал Артем тихим отчетливым голосом, глядя на притихших солдат. -- Здесь война, а не дискотека. Дежурства по шесть часов по трое: двое на бруствере, один на телефоне. При досмотре транспорта двое работают -- третий страхует из-за бруствера. Из двоих -- один досматривает и проверяет документы, другой находится сбоку и сечет фишку, не перекрывая линию стрельбы третьему. За периметр без автоматического оружия и по одному не выходить. В случае чего -- стрелять без предупреждения. Не ссыте -- никто разбираться не будет. При выходе наружу -- оружие сразу снимать с предохранителя. Теперь главное: во-первых, на дежурстве не спать, во-вторых, водку без команды не пить, в-третьнх, при нарушении первого и второго лично от...у по полной программе. Разойдись, приступить к работе!.. Я смотрю, салаги прониклись, -- тихо сказал Брагин Штыню, когда все разошлись.

-- А куда они денутся? -- усмехнулся Паша. -- Жизнь научит. Надо до темноты успеть. Давай тоже впряжемся. Что-то по дороге никто не ездит. Прямо-таки затишье перед бурей. Надо поглядывать. Ладно, двинули.

Лето заползло в август. Было жарко и тревожно. Солнце катилось по облакам, склоняя день к вечеру. Вдалеке маячили горы.

Глава 7

Галино жилище выглядело весьма уютно: гостиная со стандартной мебелью, изобилующая всякими пуфиками, ковриками и салфеточками, спальня с огромной кроватью, ванная и маленькая кухня.

-- Вот здесь я и живу, -- сказала Галя. -- Да сними ты эту куртку, зачем она тебе. Скоро тебе вообще ничего не понадобится. -- Она кокетливо передернула плечами и колко взглянула на Артема.

-- Ты в этом уверена? -- Брагин не выносил любой формы давления, от кого бы оно ни исходило.

-- Тема, ну не обижайся. Ты еще ко мне не привык. А у меня есть сухое. Выпьешь? А закурить хочешь? Давай закурим. -- Она вынула из бара бутылку вычурной формы и пачку "Кэмела".

-- Давай закурим, -- как эхо, повторил Брагин. Курил он редко, в основном за компанию, чтобы не казаться белой вороной.

Они выпили по бокалу вина, закурили и посидели молча. Брагина влекла эта женщина, но он никак не мог переступить черту ложной робости, не мог вот так, сразу. Галя это поняла каким-то верхним чутьем.

-- Тем, поцелуй меня, как там. Ну... пожалуйста!

Она подошла мягкой, вкрадчивой походкой, непринужденно уселась к нему на колени и, обхватив кольцом рук, начала быстро и жадно покрывать поцелуями его лицо, глаза, шею... Брагин поймал ее жадный, ищущий рот, и они слились в долгом и тягучем поцелуе. Артем почувствовал нарастающую волну желания...

Галя внезапно отстранилась, прервав любовную игру:

-- Подожди, Темочка, я сейчас. -- Она прошла в ванную, потом в спальню, и оттуда раздался голос: -- Иди сюда. Ну быстрей!

Когда Брагин вошел, Галя сидела в коротеньком черном пеньюаре на середине кровати с разбросанными по плечам изумительно рыжими волосами. Он замешкался.

-- Ну иди же... Я тебя люблю, я тебя хочу, не думай, я не шлюшка какая-нибудь, я тебя так долго ждала, измучилась вся... -- Галя чуть не плакала. Несмотря на страстные слова, в ней был какой-то трагический надлом, как перед скорой смертью. Она вся трепетала.

"Птица с надломленным крылом. А ведь я там одичал. От нормальных женщин шарахаюсь. Но какой темперамент! Правда, что ли, она меня так любит?" Артем начал медленно раздеваться. Девушка бросилась к нему и стала яростно помогать.

-- Быстрей, ну быстрей же!

Брагин, чувствуя мягкое прикосновение ее рук и впитывая ее сексуальную ауру, все более распалялся, испытывая какое-то алчное вожделение. Наконец, не помня себя, он бросил ее на кровать, и мир померк перед ним, заслоненный изумительным ощущением полета в страну блаженства. Галя любила его жадно, как будто в последний раз, и никак не могла насытиться. Время потеряло смысл от бесконечных возобновлений ласк и слияний.

Когда он пришел в себя, была глубокая ночь. Гали рядом не было. "Вроде только что лежала рядом. Как же она выскользнула? Наверное, в ванной. Мама будет беспокоиться, но куда ж теперь уйдешь". Брагин, конечно, лукавил перед собой. Уйти он мог. Но действительно, куда ж от такого уйдешь.

Галя вошла одухотворенная и летящая. От трагизма не осталось и следа. Она была замотана в махровую простыню, которую тут же сбросила и прыгнула в кровать.

-- Ух как хорошо, ты такой теплый, согрей меня, -- она ласковой кошкой примостилась рядом с Брагиным. -- Только ты не спи, ладно.

С полчаса они лежали и болтали всякую чепуху. Говорила больше Галя. Утомленный Артем односложно отвечал.

-- А ты смотрел "Девять с половиной недель"? С Ким Бессинджер. -- Девушка привстала и облокотилась Брагину на живот. -- Как она ему стриптиз показывала, помнишь? Думаешь, я так не могу? Хочешь, покажу? Только надеть надо что-нибудь, а то снимать нечего. -- Она соскользнула на пол и выскочила из спальни, подмигнув ничего не понимающему Артему.

Спустя несколько минут Галя появилась, разодетая в пух и прах. Ко всему прочему, на плечи зачем-то была наброшена каракулевая шубка, а голову венчала черная широкополая шляпа с низвергающимся из-под нее рыжим каскадом волос. Она воздела вверх руки, как ярый приверженец ислама, и закричала голосом базарного зазывалы:

-- Леди энд джентльмены! Сейчас вам будет показан сеанс стриптиза! Суперсексуальная дива из Нагасаки. Такого в вашем поганом кабаке еще не было. Аплодисменты, господа!

И Галя начала танцевальное действо, раскручивая танговый ритм в кафешантанной манере под аккомпанемент невесть откуда взявшегося нелепого куплета, повторяющегося в разных вариантах:

Мартышка ест бананы,

А в городе Гавана

Курчавый негр играет на трубе.

Мартышка хочет кушать

И песню хочет слушать

О том, как я тоскую по тебе.

При слове "труба" лихо сброшенная шуба смела с тумбочки подсвечник и пару статуэток, вылетевшее бабочкой платье повисло на настенном бра в

85начале второго куплета, белье летало по комнате, как живое, а ночная сорочка целенаправленно устремилась в лицо застывшего от изумления Брагина. Ритуальный танец тем временем продолжался, завораживая убыстряющимся ритмом и пластикой молодого, прекрасного тела. Полностью обнажившись, Галя с блеском исполнила завершающую танцевальную дорожку и, юркнув под одеяло, упругой змейкой обвила ошалевшего Артема и уютно устроилась у него на плече, продолжая мурлыкать набивший оскомину куплет.

-- Здорово, правда? -- Девушка умолкла в ожидании оценки своего творчества.

-- Мартышку ты клево изобразила. Откуда эта дурацкая песенка? -- Брагин никак не мог прийти в себя от увиденного.

-- Сама сочинила. Здорово, правда? Я люблю стихи сочинять.

-- Ты, наверное, в школе отличницей была, -- усмехнулся Брагин.

-- Почти угадал. Я окончила с серебряной медалью. Хочешь, покажу?

-- Да что на нее смотреть, -- отмахнулся Артем.

-- Почему только смотреть, -- хитро усмехнулась Галя. -- Когда он у тебя еще раз поднимется, я его награжу за мужество.

Она была настолько непосредственна, что любая пошлость в ее устах звучала, как невинная шутка. Они весело рассмеялись, катаясь по кровати. Потом Галин смех внезапно прервался.

-- Тема, знаешь, что я хочу спросить. -- В ее голосе появилась скрытая печаль. -- Тема, ты меня любишь?

Возникла пауза и тишина, разбавленная лишь тиканьем будильника.

-- Не знаю. Мне с тобой хорошо. -- Брагин бросал слова тяжело, как гири. -- У меня такого еще не было. -- Он не любил врать без крайней необходимости, а врать женщинам вообще считал унизительным.

-- Но ведь это несправедливо! -- В голосе девушки появились плачущие нотки. -- Ведь я тебя люблю. Очень, очень сильно. Начинай быстрей меня любить. Ты все равно меня полюбишь, я знаю, знаю. -- Она заколотила ему кулачками по груди, как заяц ми барабану. Душа ее была обнажена и беззащитна, а по щекам текли слезы.

-- Успокойся, ведь я с тобой едва знаком, -- попытался оправдаться Артем, смущенный такой быстрой сменой настроений у своей подруги.

-- Я тоже едва знакома, а на самом деле -- тыщу лет. Ведь я любила тебя издалека. Ты давно мой, мой...

Брагина влекла и волновала эта женщина-ребенок, но, будучи очень замкнутым по натуре, он тушевался от такого открытого проявления чувств и сексуального напора, граничащего с безумием. "Отвык я от нормальных женщин. На Кавказе одни проститутки попадались. А она... она совсем другое. Черт, как во всем этом разобраться! Сложно все".

-- Не надо плакать, Галочка, не надо, птичка ты глупая! -- Брагин гладил ее по голове и по лицу, осушая слезы, потом отыскал ее губы своими и начал целовать, сначала медленно, скользяще, но постепенно наращивал темп, при этом сам загораясь жгучим желанием.

Галя затрепетала, прижалась еще крепче, активно отвечая на все более настойчивые ласки, и внезапно глухо застонала, ощутив вошедшую в нее плоть. Мир свернулся в огромную сверкающую воронку, небо осыпалось звездами, и наконец настал желанный миг блаженства.

-- Тема, не уходи никуда. -- Галя сидела на кровати, по-русалочьи отбросив в сторону ноги. -- Оставайся здесь, у меня... навсегда.

-- Я и так остался. Мать волнуется, наверное. Уже скоро утро, а я еще здесь. -- Артему не хотелось никуда уходить, но он давно привык делать то, что ему не хочется. -- Ладно, завтра разберемся.

87-- Тогда я не хочу "завтра". Я боюсь "завтра". Пусть всегда будет "сегодня" и "сейчас". -- Галя говорила жарко и торопливо с оттенком неуловимом горечи и затаенного страха. -- Давай сделаем длинное "сегодня": мне на работу через два дня, еды и всего остального у меня хватит, никуда не надо ходить... Давай будем жить в этой постели. Я бы всю жизнь прожила с тобой в этой постели, не вылезая Я понимаю, что это химера, но хочется, хочется... А что завтра... Завтра будет все по-другому. Что-нибудь случится, и закончится сказка. Я тогда умру, я с ума сойду, я изольюсь слезами, если тебя не будет...

-- Ну, Галочка, куда я денусь? Схожу домой, предупрежу маму и вернусь. Чего тут особенно бояться?

-- Правда, вернешься? -- На ее лице засветилась улыбка, очаровательная в своей искренней радости. В эту ночь она была маленьким ребенком, смеющимся сквозь слезы и рыдающим от смеха, она была открыта всему миру, играя на обнаженных струнах собственной распахнутой души волшебные мелодии любви. Настроение у нее менялось ежеминутно, ежесекундно от слова, от интонации, от жеста. Это была вершина эмоциональной свободы. -- Только ты недолго, а? Иначе ты меня с ума сведешь. Я буду стоять у двери, как наркоман в ожидании дозы морфия, и скулить по-собачьи. Не мучь меня. Братин, возвращайся скорей.

-- Да ты что завелась? Я еще никуда не ухожу, а потом, до завтра еще нужно дожить -- так у нас говорили в роте. И еще я хочу есть, -- глубокомысленно закончил Артем, глядя в потолок.

Реальная просьба голодного Брагина спустила Галю с небес на землю: "Действительно. Он ведь устал..."

-- Яичницу будешь? По-афгански. Я сейчас. -- Девушка встала и накинула халатик, грациозно поведя бедрами.

-- А халатик тебе зачем? Ты и так хорошо выглядишь, -- усмехнулся Артем, с удовольствием глядя на ее изящную фигурку.

-- Да как-то неопрятно по дому ходить голой. -- Галя упорхнула на кухню. -- Чао, мальчик! Не клади зубы на полку!

Артем заметил, что в порыве желания она раздевается и ведет себя с таким поразительным бесстыдством, с такой сексуальной грацией и непосредственностью, где все разрешено, что не возбудился бы только мертвый. А когда все заканчивается, Галя начинает стесняться своего обнаженного тела, норовит чем-нибудь прикрыться, хотя бы частично, и превращается в саму Скромность и Невинность. В ней было все настолько естественно, что Артем не мог подозревать в этом какую-то игру. "Дитя природы", -- усмехнулся он про себя.

Вскоре она вернулась с подносом, на котором высилась бутылка сухого вина с двумя бокалами и фырчала яичница с помидорами.

-- Кушать подано, господа! -- Девушка поставила еду Брагину на колени, при этом беспрерывно щебеча всякую несусветицу: -- Я всегда хотела, чтобы кровать у меня была во всю спальню. А зачем все остальное? Представляешь, такое, нечто необъятное с белыми, нет, с красными или черными простынями, а в середине маленький столик для вина и фруктов...

-- Об который непременно обдерешь задницу, -- продолжил Брагин весело. Он не особо вникал в ее фантазии, но низкий льющийся голос приятно щекотал уши. -- А почему яичница по-афгански? -- Он продолжал поглощать еду, прихлебывая вино из бокала.

-- Это я ее так назвала. -- Галя смотрела на жующего Брагина, как будто кормила маленького ребенка. -- К нам афганцы приезжали монастырь смотреть. Двое зашли ко мне в буфет, стали что-то просить, а по-русски два с половиной слова знают, и те матом. Я ничего не понимаю и пытаюсь объясниться на своем скудном английском -- все попусту. Наконец один из них сообразил, что делать: показал на яйца, па помидоры и сделал вот так: "Ш-ш-ш! Ш-ш-ш!" -- Галя зашипела, как гремучая змея. -- Ну я говорю: "О'кей, о'кей" -- и пожарила им яичницу с помидорами. Рады были до смерти. Я и подумала, что это у них национальное блюдо. Поэтому и по-афгански.

Девушка замолкла. Она сидела на кровати, прижав колени к подбородку, о чем-то думая. В ее позе было что-то трогательное и невинное, пришедшее из далекого лучезарного детства.

В банке желтого стекла Из-под импортного пива Роза красная цвела Гордо и неторопливо, --

неожиданно пропела Галя. -- У меня папа эту песню часто поет. Правда, подходит? -- И она показала на вазу желтого цвета с розой, стоящую на комоде. -- Только роза вечно живая, как на кладбище. Искусственная.

-- Ну так выкинь ее, -- посоветовал Артем, закончивший к тому времени трапезу.

-- Зачем? Когда мне кто-нибудь дарит живые цветы, я ее убираю. А когда букет увянет -- ставлю обратно. -- И добавила задумчиво: -- Подари мне розы.

-- Сам как-нибудь бы догадался, -- буркнул Брагин, чувствуя, что неумолимо погружается в сон.

Галя сидела в прострации, ничего не видя и не слыша. Она рисовала в сознании фантастические картины придуманного мира, где не надо каждодневно бороться за собственное сносное существование, где нет лжи и насилия, а люди естественны, как природа. И... и Артем всегда с ней. Внезапно она очнулась, услышав сладкое сопение Брагина, и это ее возмутило до глубины души.

-- Тема, проснись, проснись, -- затеребила она его. -- У нас так мало времени. Ну давай же. Я еще не налюбилась. Иди ко мне. -- Галя быстро скинула халатик и накрыла собой Артема.

-- Ну я же не бесконечен, -- пытался возразить гот сонным голосом.

-- А я тебе помогу, Темочка, ты не волнуйся.

В следующие секунды Брагин почувствовал, как его плоть обволокли мягкие, тянущие губы. По телу электрическим разрядом пробежал легкий холодок, переходящий в дивное, неописуемое наслаждение. Из груди вырвался глухой стон, спасающий от безумия, вызванного остротой и пронзительностью чувства. "Милая, как мне хорошо!" Галя своим телом нащупала желанное начало и бросилась на него, как самурай на меч. Их тела проросли друг в друга, и хотелось, чтобы это длилось вечно.

Эта женщина-ребенок сумела совершить невозможное по отношению к Брагину, пробив брешь в стене душевной заскорузлости, сглаживая наработанные войной комплексы и раскрепощая сексуально. Она преподавала ему искусство любви. Да, да, та самая мартышка, которая ест бананы.

-- Где это ты так научилась? -- спросил очухавшийся Артем.

-- Ты думаешь, у меня было много педагогов? -- спросила Галя, медленно подбирая слова и водя пальчиком по его губам. -- Никого. Я всегда была такая. Изначально. У меня природный талант.

-- А у тебя с Филей что было? -- Брагин неожиданно почувствовал укол ревности. Неожиданно для себя.

-- Тема, ну зачем это тебе?! Считай, что не было. И теперь ни с кем больше не будет, кроме тебя. Я не вру, правда. -- Галя весело вскочила с кровати и накинула халатик. -- Я в ванную.

-- Не прыгай там с вышки, -- хохотнул Брагин. Впервые за много месяцев он почувствовал, что расслабился.

-- Нет, только поныряю, -- раздалось в ответ. Через некоторое время сквозь открытую дверь спальни раздался шум льющейся воды и Галин голос: -- Эй, Артем, иди ко мне мыться. Не бойся, здесь не глубоко. Эй, ну где ты там?

Брагин еще не был готов к подобным изыскам, поэтому отказался. Девушка вскоре вернулась и стала сушить феном потемневшие от воды рыжие волосы.

-- Ты похожа на мокрого мышонка. -- Он скосил глаза на мелькнувшую в разрезе халата стройную загорелую ногу.

Галя поймала его взгляд:

-- Ну что ты в гляделки-то играешь -- взял бы да поцеловал.

-- А в какую тебя поцеловать? В левую или в правую?

-- В обе, -- предложила она и, увидев непонимающий взгляд Артема, пояснила: -- Понимаешь, вот если тебе нужно быть сразу на двух дорогах, то где ты будешь стоять? Правильно, на перекрестке. Вот и поцелуй меня в перекресток.

Артем, догадавшись, что она имеет в виду, стушевался, а Галя, встряхнув головой и разбросав влажные волосы, сказала примирительно:

-- Ладно, не надо -- ты у нас еще маленький, -- и от души рассмеялась.

Утро приближалось неминуемо. Уже брезжил поздний осенний рассвет. Они лежали и молчали. Каждый думал о своем. Неумытый день вытеснял колдовскую ночь, гасил чувство праздника, втягивал в безликие будни. На душе грибом нарастала грусть.

Галя пошевелилась и села, опираясь на грудь Артема.

-- Не бросай меня, а то умру. Нет, я не буду кончать с собой, я просто умру от тоски. Думаешь, нельзя умереть от тоски? Ну что ты молчишь! Хочешь бросить, да?

-- Мартышка ест бананы, а в городе Гавана... -- внезапно и фальшиво запел Артем. -- Перестань. Я лучше сейчас схожу домой и быстро вернусь И будем продолжать "сегодня".

У него было какое-то двойственное отношение к Гале: он хотел ее как опытную, красивую женщину, а любил как младшую несмышленую сестренку, которую нужно опекать и защищать от уличной шпаны.

-- Правда, Темочка? -- Лицо ее засветилось улыбкой.

Сказка длилась еще два дня. Они были наполнены любовью. Но за все надо расплачиваться, и час расплаты был близок: назревал неминуемый и неожиданный финал.

Утром Галя разбиралась в буфете, сменив брата и ожидая клиентов -- скоро должен был подойти поезд. Неожиданно нагрянул Филя с двумя дружками. Они были нетрезвы, глупо ухмылялись и беспричинно размахивали руками.

-- Чего празднуем, мальчики? -- спросила она, мельком взглянув на развеселую компанию.

-- Поминки по погибшей любви, -- продекламировал Филя, картинно закатив глаза и покачав головой.

-- Ну зачем же так? Мы же обо всем договорились. -- Галя за последние дни совсем забыла про Филю и воспринимала их отношения, как нечто давно прошедшее и мимолетное.

-- Как поживает твой крутой идеал? -- Чувствовалось, что Филя к чему-то ведет. Была в его словах и действиях какая-то гнусная целенаправленность, и Галя, почувствовав это, решила прекратить бессмысленный разговор:

-- Вам что-нибудь нужно, мальчики? Выпить, закусить?

-- Нам нужно тебя. -- Лицо у Фили приобрело хищное выражение. -- Мы хотим, чтобы ты нас любила. Не меня одного, а всех троих. -- Его дружки смачно захохотали. -- Паста, закрой дверь на щеколду -- начнем представление. Так ты сама разденешься или тебе помочь?

-- Перестань валять дурака -- бери что нужно и уходи. Я тебя не люблю и не любила никогда, так хоть не оставляй о себе плохого впечатления. -- Галя била наотмашь.

-- Вот мы и возьмем что нужно! -- С этими ело вами вся компания перевалилась через стойку, двое схватили девушку, а третий начал крушить все, чти попадалось под руку. Она пыталась вырваться, но силы были не равны. Галю повалили на пол и попытались содрать трусики. Она скрестила ноги мертвой сцепкой, и у них ничего не вышло -- пришлось резать ножом. -- Потрепыхайся, сучка, никуда не денешься! -- Двое держали девушку за руки, а Филя тяжело навалился сверху, пытаясь что-то сделать, но она яростно сопротивлялась всем своим гибким, упругим телом, не давая ему никаких шансов. Ее начали нещадно бить, но какая-то бешеная, неземная сила вселилась в хрупкое создание.

Галя рвалась, Галя не давалась, Галя царапалась, как дикая кошка...

-- Глуши ее! -- прохрипел Филя, и свет померк в Галиных глазах.

Ее потом долго и бесстыдно насиловали по очереди, голую и беспомощную. Волшебная сказка обернулась злой реальностью, бьющей наотмашь и безжалостно.

Глава 8

Брагин сидел в сквере на ножке от бывшего теннисного стола и слушал разглагольствования Басалека. Несмотря на беспробудное многолетнее пьянство, тот имел на удивление цепкую память на даты, имена и вообще отменно знал историю квартала -- эдакая ходячая нетрезвая летопись. Кочегар рассказывал о днях своей молодости, об отце, как они мухлевали в карты, трахали девок и традиционно дрались с фабричными. Подливая себе из купленной Брагиным бутылки, он залезал в такие дебри и нюансы местного колорита, что Артем только диву давался.

-- Видишь вон ту липу, а в ней здоровенное дупло? -- вещал Басалек. -- Так вот это дупло непростое. Оно было вместо сортира -- туда ссать ходили псе кому не лень, если нельзя было по-другому это проделать. Там до сих пор вонь не выдохлась.

-- Ты что, нюхал, что ли? -- хохотнул Брагин.

-- Да нет, другие говорили. -- И Басалек потянулся за очередной порцией водки, держа в другой руке банку с водой для запивки.

Бездумно глазея про сторонам, Артем внезапно увидел Галю, идущую странной подпрыгивающей походкой по направлению к его дому. Это ему как-то сразу не понравилось. "Куда это она?" Он быстро догнал ее и шутливо обхватил за плечи. Девушка вскрикнула и вздрогнула, но увидев, кто это, уткнулась Брагину в плечо и содрогнулась от плача. Да и плакать-то она толком не могла, а только жалобно всхлипывала, прижавшись к нему всем телом. Артем гладил ее голову, нахохлившуюся по-птичьи спину и понимал, что произошло нечто из ряда вон выходящее, случилась настоящая беда. Наконец Галя переборола судороги:

-- Они меня втроем... все перебили... я дальше не смогу.

-- Успокойся, лапушка. Сейчас я отведу тебя к себе домой, познакомлю с мамой, ты мне все подробненько расскажешь и разберемся помаленьку. Ну же! А что это у тебя в руке? -- Брагин заметил какую-то склянку, крепко зажатую в Галином кулаке.

-- Это... Это яд. Если бы я тебя сейчас не нашла, то покончила бы с собой. -- И она вновь забилась в рыданиях, мелко-мелко дрожа. Артем взял ее на руки и поднес к Басалеку.

-- Налей-ка с полстакана, -- бросил он кочегару. -- Выпей водки. Галочка, ну давай же.

Галя с трудом протолкнула в себя сорокаградусную жидкость, закашлялась и стала понемногу успокаиваться. Только сейчас Брагин заметил, что пальто у нее накинуто на голое тело. Внезапной

молнией сверкнула нехорошая догадка, за котором потянулась логическая цепь последних событии Зная Галин темперамент, жизненную силу, поняв ее как личность, Брагин прекрасно осознавал, что нужны очень веские причины для такого душевного над лома, и он хотел знать их как можно быстрее и заранее угадывал своим звериным чутьем, что предстоит сшибка, и нешуточная. Впрочем, это его не очень волновало, к драке он был всегда готов -- его беспокоила Галя. За короткое их знакомство он успел привязаться к этой девочке, такой открытой, прелестной и беззащитной в своей наивности. А ведь не сумел ее сберечь, прощелкал греблом, расслабился. А это дело уже не житейское, это дело принципиальное. "Эх, кто-то будет у меня жрать говно килограммами". Ошиблась братва, переоценила свои возможности. Не стоило им будить в Брагине зверя, ибо врагов он убивал профессионально, спокойно, без зазрения совести и вне человеческой морали. И убивать он мог по-разному -- в зависимости от степени вины. Таким сделала его война, вбив в его мозг жестокие постулаты намертво, на всю жизнь, безвозвратно.

Артем обнял Галю за плечи и бережно повел к дому. По дороге задал осторожный вопрос:

-- Филя что-нибудь начудил?

-- Они меня втроем насиловали... Долго. Прямо на полу. Еще били, потому что я не давалась -- видишь, вся в синяках. -- Девушка распахнула шубу. -- В буфете разгром устроили, козлы проклятые! -- Галя вновь всхлипнула.

-- Успокойся. Давай поподробнее: где, кто, как?

По мере рассказа лицо у Брагина все более деревенело, глаза сжались в злые колючие щелочки и остекленели.

-- И еще он сказал, -- закончила Галя, -- что если я в милицию заявлю или тебе нажалуюсь, то он меня вообще убьет. -- Последние слова исказились плачем. Девушка размазывала слезы по грязным щекам. -- Но я должна была тебе это сказать. Я потом бы не смогла с тобой... Ведь я же не виновата, Тема, я не виновата! -- Голос перешел в крик, тело забилось в истерике.

-- Не надо так, ты все правильно сделала, девочка. Пойдем домой. -- Брагин уже принял решение и прикидывал свои дальнейшие действия. "Гале к себе домой возвращаться нельзя, она там беззащитная. Надо ее пристроить, а потом разобраться с этими хорьками. По существу и без скидок. Нужно узнать, где они чалятся".

-- Галя, а где Филя живет? -- осторожно спросил Артем у девушки. -- Ну, адрес какой у него?

-- Где-то на Ленина, а точно не знаю. Я у него не была ни разу.

-- А эти, что вместе с ним, -- кто они?

-- Я знаю их только по кличкам: одного зовут Паста, а другого -- Бакс.

Когда они пришли, мать была дома и гремела посудой на кухне. Брагин, уложив девушку на диван и прикрыв покрывалом, зашел к матери. Та странно посмотрела на него, но ничего не сказала.

-- Мам, я с Галей, ну, той самой, что я тебе рассказывал. Ей нужно немного пожить у нас.

-- Жениться, что ли, собрался? -- Мать была чем-то раздражена, подчеркнуто резко протирала полотенцем вымытые тарелки и ставила их на полку, стоя к Артему спиной.

-- Нет, у нее большие неприятности. Ей опасно оставаться у себя.

И Брагин вкратце рассказал матери о случившемся. Она сразу все поняла, согрела чаю с молоком и пошла отпаивать и успокаивать незваную гостью. Артем вынул из шкафа армейский вещмешок, вынул оттуда два пистолета ТТ, доставшиеся ему в наследство от ростовских жуликов, внимательно осмотрел оба и, по каким-то одному ему известным причинам, выбрал один из них. Потом отправился на кухню, расположился там и стал смазывать и чистить оружие.

Вошла мать, а сзади Галя. Они присели за кухонный стол рядом с Брагиным, не сразу сообразив, чем это он здесь занимается. Первой догадалась мать. Глаза у нее расширились, и она неуверенно

сказала.

- Артем, ты чего это задумал? Ты это брось.

-Вот скажи мне, мама, - Брагин продолжал заниматься своим делом, - если бы с тобой подобное случилось, что бы сделал отец?

Мать промолчала, за нее ответил Артем:

-- Он бы перестрелял их, как бешеных собак. Так что не надо, мам. Я все правильно делаю.

Галя только сейчас начала понимать, что здесь происходит, и внезапно увидела, что у матери и у сына одинаковое выражение глаз... И жалости в них не было. Девушка привстала из-за стола и заговорила со всем жаром, на который была способна в данный момент, со всей силой убеждения. Голос ее звенел от напряжения.

-Тема, не убивай их... Тебя в тюрьму посадят, надолго. Я с ума сойду без тебя. Ну прошу тебя, не надо.

- Что же, прикажешь заставить их извиниться? Это мое дело, и ничье больше.

Брагин находился на тропе войны. Где-то на ней находились враги. Он шел по следу, и только смерть могла прервать эту охоту... И ничто иное... Кроме Гали.

--Хорошо, я постараюсь их не убить. - Он закончил сборку пистолета и. вщелкнув в него магазин с патронами, поднялся. - Из дома не выходить, никому не открывать. Я пошел.

Обнаружив, что в сквере Басалека нет, Брагин направился в котельную. Дверь была не заперта. Он проник внутрь и увидел спящего кочегара, притулившегося вблизи батареи парового отопления. Разбудив пьяницу одному ему известными методами и увидев, что к тому вернулись начатки разума, Артем задал вопрос:

-- Где живет Филя?

Несмотря на полусонное и полупьяное состояние и даже не поинтересовавшись, о каком Филе идет речь, Басалек выпалил скороговоркой:

-- Ленина, дом восемь, недалеко от вокзала, кирпичный дом с мансардой, во дворе злая собака породы кавказская овчарка.

-- Тебе бы, Басалек, не в кочегарке, а в справочном бюро работать, -- усмехнулся Брагин. -- Ладно, бутылка за мной, если жив буду.

Артем направился по указанному адресу, автоматически фиксируя окружающую обстановку, проигрывая возможный разворот событий и анализируя пути отхода. В нем проснулся профессионал.

Дом нашел сразу, кирпичный, добротный, построенный совсем недавно, наверняка вместо какой-нибудь старой халупы. На забор бросилась собака огромных размеров, давясь от злобного лая. "Похоже, хозяин отсутствует -- вышел бы на шум". Артем отошел немного подальше от забора, чтобы не раздражать пса и задумался: "Итак, чтобы пробраться внутрь, нужно будет убрать зверюгу. А может, самому и не надо туда попадать -- сам хозяин отведет? Хорек вонючий! Или все-таки -- надо? Поставим эксперимент".

Рынок был недалеко. Брагин купил кусок говядины с костью и вернулся обратно. Когда собака жадно набросилась на мясо, он спокойно перемахнул через забор, дошел до входной двери, постоял немного, подергал ее за ручку и быстро проделал обратный путь Все это время псина с остервенением грызла кость. "Недоучили собачку. Ну да бог с ней. Что имеем? На окнах решетки. Открыть замок? Можно, но долго, а с улицы могут засечь, если будут приглядываться. Еще ментовку вызовут. Остается окно мансарды. С крыши веранды можно до него достать. Годится".

Сообразно плану, Брагин забрался в дом, откупорив при помощи ножа незамысловатый запор окна; найдя лестницу, спустился вниз, зашел в гостиную и, усевшись в кресле, приготовился к долгому ожиданию. Незаметно подкрался вечер, начало тем петь, потом совсем стемнело, в окнах отблескивал свет фонарей, приближалось время событий.

Филя приехал не очень поздно и, загнав машину во двор, вошел в дом. После шабаша в вокзальном буфете кураж пропал, и он понял, что перестарался Но змея ревности, порой переходящей в бессильную ненависть, продолжала точить его изнутри, не давала покоя. Сюда же примешивалось ощущение униженности перед братвой, когда при внешнем уважении постоянно чувствуется подспудный смех: "А чего это он запал на эту бабу? Вон их сколько вокруг бродит -- бери не хочу. Соскочила, ну и хрен с ней. Филя и сам не понимал, что с ним происходит. Это не было любовью. В силу своей подлой и примитив ной натуры, он патологически был неспособен на подобные чувства. Это была животная, всепоглощающая страсть, до умопомрачения, до рези в животе, неистовое желание именно этой самки, не находящее сексуального отклика, а оттого становящееся еще более неистовым. Он из кожи вон лез, чтобы Галя досталась ему, готов был всем поступиться ради этого и не мог сбросить проклятого наваждения, как ни старался. Наконец Филя добился своего -- она отдалась и стала его любовницей. Он несколько раз предлагал ей пожениться, но неминуемо получал отказ. Галя постоянно говорила, что не питает к нему никаких чувств, а просто с ним спит, и что есть некто третий, которого она любит давно, безнадежно и безумно, и что если он появится и сделает хоть полшажочка по направлению к ней, она бросит все, заложит душу черту, дьяволу и ни перед чем не остановится, чтобы быть со своей мечтой. Эти слова постоянно тупой иглой сидели у Фили в голове. Он пытался отыграться в постели, имея Галю грубо и жадно, почти насилуя ее, но это не помогало. Он надеялся, что со временем все утрясется, устаканится, что Галя выбросит из головы эту блажь, но... появился этот самый третий в виде Артема Брагина, и Галя ушла к нему, не задумываясь и сразу. В ее лице

|светилось счастье, безудержное счастье, она парила над миром.

Для Фили это был шок, граничащий с умопомешательством. Он еще некоторое время на что-то надеялся, и, когда понял, что потерял ее навсегда, все

подлое и гнилостное поднялось с глубин его темной души, и он сделал то, что сделал.

Когда Филя зажег свет в гостиной, то первое, что он увидел, было дуло пистолета, направленное ему прямо в лоб, и только потом он разглядел Брагина, сидящего в кресле и смотревшего на него взглядом василиска.

-- Делай что говорю, иначе убыо. -- Голос у Артема был будничным, домашним, как у мясника, делающего свою обычную, каждодневную работу по забою коров. Мало ли кому жалко животных -- мяса-то все хотят. -- Позвони Пасте и забей ему через час "стрелку" возле бокового входа на рынок, потом свяжись с Баксом и направь его туда же еще через час. Понял? Нет? Мне до рынка пятнадцать -- двадцать минут ходу, значит, у нас есть не более получаса на разговор. -- Направленные волны ненависти, исходившие от Брагина, подавляли волю.

-- Как ты сюда попал? -- прорезался Филя. -- А собака?

-- Твоя собака любит мясо. Давай, давай, живей!

Филя в сомнамбулическом состоянии, не отводя взгляда от пистолета, источающего дыхание смерти, подошел к телефону, сделал два необходимых звонка и тут же получил страшный удар в живот. Свет померк у него в глазах, и он, согнувшись, опустился на пол, по-рыбьи хватая воздух и жалобно, по-щенячьи скуля. Пистолет Брагину был больше нужен для оказания психологического давления, чем для стрельбы. А еще больше для унижения мерзавца.

Артем сунул оружие в карман и, содрав галстук с корчащегося на полу субъекта, быстренько связал ему руки за спиной.

-- Слушай меня внимательно, хорек. Небрежный брагинский тон внушал еще больший

страх, чем если бы он кричал благим матом. Филя понял, что попал под безжалостную и бездушную машину и любые мольбы о пощаде здесь бесполезны.

-- Слушай меня внимательно, хорек. Сейчас я тебя буду бить очень сильно. Тебе как? Рот заткнуть? Или потерпишь и не будешь орать?

Филя понял, что его противник работает хладнокровно, а не действует под воздействием эмоций, из глубины его подсознания всплывала парализующая жуть первобытного леса -- воплощения внезапной смерти.

-- Ты хочешь бить связанного и лежачего человека? -- с безнадегой в голосе проблеял он.

-- Ты для меня не человек. -- Брагин равнодушно разглядывал обои на стене. -- Ты вонючая свинья с блудливой пиписькой. Рот я тебе все-таки заткну -- уши жалко. А потом... а потом немножко побью, и поговорим. Еще немножко побью, и опять поговорим. Лады?

-- Может быть, добазаримся? -- сделал последнюю попытку Филя. -- Тебе же лучше. За меня братва башку отвернет. -- Все это звучало скудно и неубедительно, тем более ответа не последовало. -- Бабок могу отвалить, очень много бабок. -- Без ответа. -- Ну хочешь, я перед ней на колени встану, весь день ползать буду и туфли целовать. -- Он взглянул на Брагина и, увидев в его глазах бездонную глубину презрения, понял, что ответа он не дождется никогда. Назрела пауза, обволакивающая Филю как похоронный саван.

-- Болтаешь много, -- наконец произнес Брагин и, сделав кляп из какой-то салфеточки, начал подробно и отчетливо месить его ногами по наиболее уязвимым местам. Тело визжало, тело извивалось, тело корежилось от боли, приближалась темнота и неминучая мучительная смерть... Пауза. Боль, боль, боль... немного утихает. Возвращается реальность мира. А голос неотвратимо штампует в мозг:

-- Я хотел тебя убить, но за тебя попросили. Очень сильно попросили.

-- Это кто попросил? Братва? -- прохрипел очнувшийся Филя.

-- Галя. А теперь ответь мне на один вопрос. Кто тебя послал на вокзал? Сам ты не имел права. Ну, быстро! -- подхлестнул Брагин.

Филя понимал, что сейчас он начнет закладывать своих, а это не прощают, но дух его был сломлен да и молчать ему не дали... Сильнейший удар по почкам... "Ой, больно!"

-- Это Шкворень. Шкворень дал маяк.

-- Кто такой Шкворень? Давай сдавай свою братву. -- Брагин зло ощерился. -- Молчишь?

Страшный удар, ломающий ребра. "О-о-о-ой!" В глазах потемнело.

-- Не бей больше. Я все скажу. -- Филя спасал свою жизнь.

-- Я еще только начал, -- вяло проговорил Брагин. -- Так кто?

-- Он у Мормона бригадир. Это он мне поручил...

-- Где он находится? -- Еще один удар обрушился на истерзанный Филин организм. Его начало рвать, Брагин равнодушно наблюдал. А потом продолжил допрос: -- Где он находится? Адрес? Телефон?

-- Я не знаю. Мы встречаемся в клубе.

-- Кто знает? -- Артем посмотрел на часы -- до следующей встречи оставалось ровно двадцать пять минут. "Пора здесь заканчивать", -- подумал он.

-- Мормон знает. У него особняк за городом, в Веселках.

-- У кого особняк, у Мормона? -- Время шло неумолимо.

-- Да, у Мормона. А телефон Шкворня я вспомнил: два-семь-четыре-четыре-шесть. Я не вру.

-- Хорошо, что не врешь. Ладно, посмотри мне напоследок в глаза, козел!

Филя подумал, что сейчас его будут убивать, и заверещал тонко и жалобно.

-- Дай Бог тебе здоровья, -- закончил Брагин и нанес отключающий удар в лоб.

Он вышел из дома, бросил кусок мяса собаке и быстрым шагом направился к рынку. Времени оставалось в обрез.

Когда Артем достиг бокового входа, там уже маячила в темноте фигура Пасты. Парень он был крупный, постоянно качался, мало пил, за что был уважаем своими. Заметив приближающегося к нему человека, тихонько позвал:

-- Филя, это ты? -- Молчание в ответ. -- Филя, это ты?

-- Нет, это я, Тема. -- Брагин остановился метрах в трех от амбала.

-- А где Филя? -- Паста не страдал большим умом. -- А тебе чего здесь?

-- Пришел долги раздавать.

От точного прямого удара в челюсть амбал отлетел метра на три и стукнулся затылком о мусорный контейнер, начал было подниматься, но, получив апперкот коленом снизу, на некоторое время успокоился. Из носа струйкой змеилась кровь. Брагин похлопал его по щекам, приводя в чувство.

-- Паста, ты понял, за что тебя бьют? -- Вопрос был по существу.

-- Понял. Не бей меня больше, я извиняюсь, -- тускло проговорил Паста.

Брагин вспомнил дрожащую, плачущую Галю, ее кулачок, сжимающий склянку с ядом, представил, что с ней мог делать этот амбал в буфете... Эта пьяная, рыгающая и пердящая свинья на его девочке!.. Безжалостный удар ногой в печень.

-- Извинений не принимаю.

Пасте повезло. Он сразу вырубился и не чувствовал боли от ударов. Артем перевалил бесчувственного качка в пустой мусорный контейнер и закрыл крышку. Отойдя в сторону, он начал поджидать третьего визитера.

Подошедший Бакс, вовремя обнаружив подставу, встал в боксерскую стойку, подняв руки и поигрывая корпусом.

-- О, да ты крутой. Майк Тайсон... Где же ты занимался? Ручонки-то неправильно держишь -- кулаки выворачиваешь. -- Брагина обуяла злая веселость. -- Ну что, давай по правилам бокса. Только без девяти секунд -- бить только руками, но лежачего тоже. Ап!

Артем сделал обманное движение и, легко блокировав удар противника, понял, что это дилетант. Он вспомнил изнуряющие турниры мастеров, где в многодневном боксерском марафоне перестаешь различать лица соперников, а просто, ежедневно позавтракав и размявшись, бьешь и бьешь их на ринге, порой забывая о сути происходящего.

"Ну что, щенок, нет времени и желания у меня с тобой играться", -- и Артем провел прямой правой удар, поставленный еще в глубоком детстве пьяницей-тренером Ларионовым. Бакс упал, попытался подняться, но, получив еще один мощный тычок в голову, затих. "Хрен с ним", -- подумал Брагин, плюнул и отправился восвояси.

Пришел он домой к полуночи и проспал до обеда следующего дня. Без снов. Галя ночевала в другой комнате с матерью.

Филя умер через год в больнице. Его хоронило очень мало народу.

Глава 9

В то же самое время в уютном загородном особнячке произошло следующее: к местному авторитету Мормону приехал его помощник Вася по кличке Шкворень -- доложить обстановку и обсудить текущие дела. Они сидели в просторном, хорошо отделанном холле на разлапистых креслах и, потягивая

пиво из банок, вели неторопливую беседу. Мормон вообще не любил спешки ни в делах, ни в разговоре Ему было далеко за сорок, и он представлял из себя весьма респектабельного мужчину с осанистой фигурой, породистой бородкой и очках в золотой оправе. Смотрелся он чуть ли не профессором, хотя в не столь отдаленном прошлом имел две ходки за мошенничество, хорошо ориентировался в воровских понятиях, но не любил их придерживаться без необходимости, поскольку вором как таковым не являлся. Просто под его давние криминальные дела подвели вполне легальные законы, и то, за что он сидел раньше, в настоящем называлось нормальным бизнесом.

Пепельница была полна окурков, на столике стояло несколько пустых банок из-под пива, из чего можно было заключить, что беседа идет уже достаточно долго.

-- Ну, что еще хорошего скажешь? -- Мормон закурил очередную сигарету от настольной зажигалки в виде слона.

-- Пацаны вокзальный буфет раздолбали подчистую, -- ответил Шкворень.

-- Буфет?! Это еще зачем? -- Во взгляде Мормона сквозило недоумение и какая-то скрытая печаль.

Он знал этот буфет. Некоторое время назад Мормон отвадил от него каких-то залетных рэкетиров, утверждая свою территорию. Потом, оказавшись на вокзале, то ли встречая кого, то ли провожая, он ненароком зашел в это кафе-бистро и увидел там удивительную девушку. Он с ней познакомился, узнал, что ее зовут Галя, и сразу предложил ей стать его любовницей. Галя отказала, сделано это было в мягкой, неунижающей форме, что Мормону крайне понравилось. Но женщины не составляли основу его жизни, а посему он к этому факту отнесся легко, но запомнил эту девушку из вокзального буфета, ее рыжую шевелюру и зеленый взгляд.

Будучи барином по натуре, Мормон любил красивые вещи, красивых женщин и старался оберегать их от мерзостей жизни. Спонтанно. По наитию. Поэтому, вспомнив рыжую девочку, он сразу готов был ее защищать от нашествия быдла.

-- Кому это понадобилось?

-- По Филиной инициативе. Ходил он туда. Говорил, дань не платят, мол, надо поучить, чтоб не крысили.

-- Ты чего, с катушек съехал? Какая с них дань! Они с государством рассчитаться не могут. Тебе чего, Шкворень, больше заняться нечем? У нас клуб, водочный цех, кирпичный завод под контролем, на очереди текстильная фабрика... А вы все ларьки шерстите. Да их, наоборот, защищать надо от всякой шелупони за бесплатно. Это младшие партнеры по бизнесу: конкуренции они не составят, а продукцию нашу сбывать будут -- готовая торговая сеть. Въехал? Умник!

-- Ну... Филя просил "дать маяк" на этот буфет. У него там личные мотивы по бабским делам.

. -- Ты совсем голову потерял. Какие могут быть личные мотивы у этого Баклана? Вправь ему мозги немедленно!

-- Ему уже без меня вправили, и надолго, -- тихо сказал Шкворень.

-- Это как это? Кто посмел? -- Мормон аж привстал от негодования.

-- Тут один фрайер телку у него отбил -- вот Филя и взбеленился. Разнесли буфет и бабе мохнатый сейф вскрыли -- на хор поставили.

-- Сборище придурков! Дырка-то им зачем понадобилась -- вон они на каждом углу за просто так. -- Мормону совсем перестал нравиться этот сюжет. -- Ну и дальше что?

-- Дальше... Этот фрайер оказался козырным... Короче, Филя в реанимации. Пасту нашли утром в мусорном контейнере, избитого и полузамерзшего, а Бакс хотя и сам домой доплелся, но тоже плох.

-- И кто же это такой шустрый? -- жестко поставил вопрос Мормон.

-- Я узнал -- Брагин Артем Сергеевич.

-- Так, так. Все веселее становится. К твоему сведению, это он... монастырских на днях разогнал. Служил в спецназе МВД... Мне об этом менты рассказывали. Прибавил ты нам забот, Шкворень.

-- А может, его того... за наших пацанов? -- Шкворень сделал специфический жест рукой по горлу.

-- У тебя не голова, а погремушка: мысли стучат и все бестолковые. Тебя самого сейчас защищать надо. Понял? Думаешь, этот Брагин из Фили не вытряс, кто кого послал, а? Так что подставляй задницу, Шкворень, и готовь конверт по первому разряду. А этого волка сейчас так просто не выгребешь -- он забаррикадировался в логове и ждет момента, чтобы тебе голову откусить. Это тебе не бритоголовый бычок на понтах -- это профи.

-- Что ж, у нас силы не хватит одного человека достать? -- Шкворень несколько смутился -- он не ожидал такого поворота событий.

-- Да силы-то хватит, никуда он в конце концов не денется... А зачем весь этот сыр-бор? Из-за поганого буфета, из-за похотливого кота Фили?.. Или, может быть, из-за тебя поставить под удар весь бизнес? Хочешь, чтоб нас разоблачили, как банду организованных преступников? Ментам подарок сделать? Да дело даже не в этом...

Мормон махнул рукой и надолго задумался, прихлебывая пиво. Шкворень застыл в ожидании. Наконец прозвучало:

-- Не владеешь ты информацией. Шкворень, и в этом твоя слабость. У него отец был вором в законе. Его сынок пока об этом не знает, но я-то с папашкой в одной зоне парился, совместные дела были. И старший брат его в Питере крепко сидит. Здесь уже не с тобой, а со мной разбираться будут. А мне это надо? -- Мормон на некоторое время замолчал, потом продолжил: -- С другой стороны, в таком виде он нам не нужен -- его либо надо забирать к себе в семью, либо убирать из города -- этот Брагин будет нам как кость в горле, уж поверь мне. И так уже авторитет наш подорвал -- трех людей из семьи влегкую вырубил, поганец.

Мормон встал с кресла, схватился рукой за подбородок и начал отмеривать шаги из угла в угол холла. Имея изрядный криминальный опыт, он хорошо усвоил далеко не новую, но истину: при любом конфликте самое лучшее -- это попробовать договориться, ибо, в случае прямой стычки, дерьмо из фонтанчика летит во все стороны.

-- Надо с ним поладить. Тебя я отторгую -- это проще, чем охранять. А то ведь отстреляет, как утку. Короче, организуешь с ним встречу. Чем быстрее -- тем лучше.

-- Каким образом мне это сделать? -- Шкворень по-собачьи глядел на своего босса, ожидая конкретной команды.

-- Как хочешь, так и организовывай! -- рявкнул обозленный Мормон. -- Сам в говенную кучу залез... -- И немного сбавил тон: -- Лично туда не ходи -- он тебя может прямо на месте отоварить, и повежливее, покультурней кого-нибудь пошли, без фени. Давай. Действуй.

После ухода Шкворня Мормон разжег камин и долго сидел, рассеянно глядя на полупрозрачное рыжее пламя.

Ну нет в этой жизни постоянства. Не удается даже сохранить с большим трудом достигнутое благополучие: или помрет кто-нибудь не вовремя, или обворуют невзначай, не говоря уж о более мелких катаклизмах вроде протечки водопроводного крана. Слишком долго... А для кого слишком? Как будто сидит свыше какой-то сумасшедший химик и варит зелье нашего бытия, пипеткой дозируя состав: капля белого, капля черного, красного, желтого... добавить туда, добавить сюда... А уж если ты достиг истинного счастья, то не суждено тебе дольше мига удержаться на его гребне, "остановись, мгновенье...", время неумолимо течет вперед, бурлит жидкость в ретортах, горит спиртовка, безумный химик варит зелье... О, да здесь слишком много белого! Надо подкорректировать. И ты кубарем скатываешься на дно грязной и осклизлой канавы, где и находился до этого мимолетного случая всю жизнь, и барахтаешься, и пытаешься выбраться, хватаясь за стебли желтой и пожухлой травы вчерашних воспоминаний. И не всем удается, ох не всем, заглушить в душе своей ослепительный призрак тех секунд блаженства. И он мучит всю жизнь, зовет, манит... Опять хочется взобраться на волшебный гребень и вечно длить это состояние, длить, длить... Но не бывает чудес или -- очень редко. Один раз в жизни, да и то не у каждого. Обстоятельства заставляют смириться с этой канавой, вычистить, подкрасить ее и, вытравив в душе сияющий призрак вторично недостижимого, жить размеренно и тускло, воспринимая любую маленькую радость, как птичка нежданное зернышко.

Галя, осознав это, приготовилась к долгой и затяжной борьбе с собой, с душевными муками воспоминаний о тех пленительных днях. Она была готова на все, на любые испытания, лишь бы ничего не случилось с Артемом, вернее, с его отношением к ней. Это был тот редкий случай, когда влюбляются сразу и навсегда. Она его не просто любила -- это была любовь-страсть, всепоглощающая и сжигающая дотла, доводящая до сумасшествия. Несмотря на открытость характера, Галя в жизни была умна и расчетлива, но только не в отношениях с Брагиным. Он выпадал из обыденности. Это было наваждение, колдовская воронка, в которую она бросилась без оглядки по пронзительному зову сердца.

Артем, зевая, заглянул в кухню, когда уже стояло позднее утро. Мать готовила борщ, стругая свеклу на разделочной доске.

-- Мам, где Галя? -- Он встал в проеме двери, вопросительно глядя на обернувшуюся мать.

-- Никуда не пропадет твоя Галя. Моется она. -- И, немного помолчав, добавила: -- Хорошая девочка.

-- Это я и сам знаю. -- Артем направился к ванной, где раздавался шум льющейся воды, и забарабанил в дверь. -- Эй, ты там не утонула?

-- У меня спасательный жилет в обтяжку, -- прозвучало изнутри.

"Кажется, немного отошла. А то ведь ей совсем плохо было. Остается одно -- найти этого хорька Шкворня. Телефон его у меня есть. Наверное, можно узнать и адрес. Спросим у Басалека -- этот все расскажет... А если сюда кто-нибудь заявится? Этих уже, наверное, нашли... Разберемся помаленьку".

-- Мам, у нас чердак открыт?

-- Открыт. А зачем тебе нужно? -- полюбопытствовала мать.

-- Да так... посмотреть кое-что.

Дом, в котором жила семья Брагиных, был о четырех квартирах и являл из себя типичную постройку послевоенных времен. Сработали его пленные немцы, которые, в отличие от наших полупьяных строителей, избалованных наркомовскими ста граммами, делали все добротно и на века. У каждой квартиры был свой отдельный вход и выход на чердак.

Слезая с приставной лестницы, Брагин увидел выходящую из ванной Галю, замотанную в длинное полотенце и с тюрбаном на голове. Артем подошел к ней и мягко поцеловал в губы.

-- Ну ты как, Мартышка?

-- Как всегда -- бананы ем. -- Галя бодрилась, но глаза ее струились глубоко спрятанной тревогой.

Они прошли в гостиную и, усевшись на диван, некоторое время болтали ни о чем, подначивая друг друга.

-- Тема, ты их не убил? -- Галя сделала неожиданный вираж в разговоре, на мгновенье озадачив Брагина.

-- Да нет вроде. Помял немножко. Наверное, уже очухались. Забудь об этом, Мартышка. Лучше серебряной медалью меня награди. -- Они рассмеялись, приникнув друг к другу. Потом был долгий поцелуй.

Идиллию прервал резкий звонок в дверь. "Вторая серия". Брагин медленно поднялся с дивана.

На переговоры Шкворень послал типа по кличке Профессор. "За грамотный базар" -- так он обосновал свое решение, помня напутствие босса. Они бросили машину возле гостиницы, пешком дошли до брагинского дома и, позвонив в дверь, стояли в ожидании реакции. Она была неожиданной:

-- Эй, братва! Медленно, очень медленно повернитесь. -- Из слухового окна на крыше высунулся Брагин с пистолетом в руке. -- Теперь расстегните куртки, без резких движений, если что -- стреляю сразу. Так, у двоих пушечки. Левой рукой медленно вынимаете, так, и бросаете подальше в сторону. Отлично!

Брагин, помогая себе ногами, съехал с крыши и спрыгнул на землю -- благо, не очень высоко.

-- Я слушаю. -- Он остановился метрах в трех от визитеров.

-- С тобой Мормон хочет поговорить, -- сказал Профессор, зыркнув на пистолет, дуло которого было откровенно уставлено ему в грудь. -- И как можно быстрее.

-- Хотеть не вредно, -- усмехнулся Брагин. -- Ну и что же дальше?

-- Он поручил нам доставить тебя к нему на хату.

-- А я не хочу. Дальше. -- Артем говорил в лениво-небрежной манере, полузакрыв глаза.

-- Твои предложения? -- Профессор был проинструктирован на все случаи поворота разговора.

-- Да нет у меня предложений. Хотя... Сначала я должен поговорить со Шкворнем. Среди вас есть Шкворень?

Ох и мудрый был Мормон, ох и мудрый!

-- Шкворня здесь нет. А при чем здесь Шкворень? Ты Мормону нужен, с ним и об этом поговоришь. Ну что? -- Профессор вопросительно смотрел на Брагина.

-- Сначала Шкворень.

Переговоры, казалось, зашли в тупик. Вновь заговорил Профессор:

-- Еще Мормон поручил передать, что он с твоим отцом в одной зоне парился. Они были лично знакомы, и он хотел бы рассказать тебе кое-что, о чем ты не знаешь. -- Это было серьезное заявление.

-- Где находится лагерь? Его номер Мормон не говорил?

-- Говорил. -- Профессор назвал реквизиты. Шах и мат. Брагин мгновенно принял решение, прямо противоположное изначальному, и кивнул головой:

-- Хорошо, я согласен. Только на моих условиях. Говорить будем с глазу на глаз в ресторане гостиницы, и я буду вооружен. Сегодня в девятнадцать часов. Его согласия мне не надо -- я просто подожду полчасика. Договорились? Хорошо. Пушки я вам сам отдам.

Артем подобрал брошенные пистолеты и, разрядив их, протянул незваным гостям, сказав при этом:

-- Маслята -- мне на память. А вы новых натолкаете.

Зайдя в дом, он первым делом увидел вытаращенные глаза Гали, стоящей в углу прихожей.

-- Успокойся, все нормально. Так, поговорили немного о том о сем.

-- Тема, не темни. Что они тебе сказали? Ну скажи!

-- В ресторан пригласили поужинать. А что, пойдем со мной? Я полчасика наедине с одним типом поговорю, а потом мы останемся вдвоем. Да не бойся ты!

Как незаметно проникнуть в гостиницу, Брагин знал с детства, когда там работала мать. Он вошел сзади, прошел через кухню, где его помнили, и внезапно нарисовался в холле. Профессора он увидел сразу. Тот стоял, притулившись к стене, и наблюдал за входной дверью. Артем подошел сзади и слегка тронул его за плечо. Тот обернулся, увидел Брагина и понимающе хмыкнул, мол, парень не промах.

-- Стол в углу за ширмой. Мормон уже там. Ждет.

-- Хорошо. -- Артем воспринял информацию. - Если сюда придет рыжая девушка, зовут ее Галя, -- скажи, чтоб подождала, и присмотри за ней. Идет?

-- Идет. Мне все равно здесь торчать.

Брагин раздвинул ширму и, увидев богато накрытый стол и хорошо одетого мужчину средних лет, сидящего за ним, молча расположился напротив, сняв куртку и повесив ее на спинку ресторанного кресла.

-- Я -- Брагин. -- Артем в упор посмотрел на собеседника.

-- Да я понял, что Брагин. Кто ж сюда еще рискнет зайти? Воронов Иннокентий Петрович, -- пред ставился Мормон (а это, естественно, был он), откупоривая бутылку хорошего дагестанского коньяка. -- Давай за знакомство по рюмочке. Выпивка в ресторане отвратительная, так что я с собой захватил. Ты же только что из тех кавказских краев -- пивал, наверное, там. -- Речь его была спокойная и правильная. На Артема это произвело хорошее впечатление. Он в последнее время редко слышал нормальную русскую речь.

-- Там не до этого было, -- буркнул он.

Они чокнулись и, выпив, некоторое время молча ели.

-- Мне откровенно жаль, что такое случилось с твоей девочкой, -- наконец произнес Мормон. -- Эти дурная инициатива Фили, но, как я знаю, он уже на казан. Шкворень здесь тоже ни при чем. Ведь так?

-- Не так. Он туда Филю послал. -- Артем упорно стоял на своем.

-- Ну, он послал просто разобраться, без всяких фокусов. Лично я вообще против подобного рэкета. Это молодежь балуется, но я ей скоро запрещу. Не

удивляйся. Я, как в народе называют, мафиози средней руки и всегда им был -- что в советское время, что сейчас. Мне как-то не пристало заниматься подобной ерундой, не царское это дело. Ну, хорошо. -- Мормон сделал секундную паузу. -- Я готов компенсировать все убытки, и давай на этом закроем дело.

-- Отложим дело, -- скорректировал Брагин.

-- Ну хорошо, отложим. Как говорят в парламенте, не будем цепляться за формулировки. -- Мормон налил еще по рюмке. -- У меня другое для тебя предложение -- иди ко мне в дело. У меня много предприятий и будет еще больше. Возглавишь службу безопасности, деньги будешь хорошие иметь, машину купишь... Ну и все остальное.

-- Да какой из меня безопасник! -- усмехнулся Брагин. -- Одно название -- спецназ МВД, а я на интендантском складе сидел -- бумажку влево, коробку вправо.

-- Интересным вещам у вас на складах обучают! Кто же тогда остальные? Монстры? -- Мормон ценил юмор, и ответ Брагина ему понравился, хотя он не верил ему пи на грош. -- Ну ты согласен?

-- Понимаешь, Иннокентий Петрович, я в пистолетики и погони со стрельбой наигрался досыта. Хочется пожить спокойно. Не дают, правда, пока. Думал отдохнуть, а вынуждают работать, да и работа какая-то дерьмовая.

-- В таком случае тебе придется уехать из города. -- В голосе Мормона зазвенела сталь. -- Насовсем.

-- Это еще зачем? -- Артем напрягся.

-- Потому что я так хочу. Суетно с тобой. Ты или со мной, или уматывай. Ты меня хорошо понял?

Артем посидел немного, уставя глаза в пол, потом поднял взгляд на собеседника и, криво усмехнувшись, изрек:

-- Я тебя понял. Мормон, только хрен я куда уеду. Это твой хорек Шкворень пускай уезжает. Кишки ему на палец намотаю. -- Шутки кончились, и Мормон это понял. -- Выведи меня отсюда. Предупреждаю -- я при пушке, так что не дергайся. Крутые все. Пугают. Встал быстро, и пошли. Фуршет закончен. -- Брагин поднялся из-за стола и вышел на середину комнаты. Тело его напружинилось.

Воронов не привык, чтобы с ним так обращались, но он всегда доводил намеченное до конца, тем более он понял, что Брагин на самом деле неуправляем и опасен.

-- Да ты не кипишись, присядь, я еще не все сказал, -- сбавил обороты Мормон, при этом подумав: "Эх, жаль, что он не у меня. Хорош". -- Ты же хотел про отца узнать.

Артем, услышав сказанное, медленно вернулся на место и в упор уставился на Мормона в ожидании.

-- Я знаю, кто его убил, -- резко сказал тот. Брагин вздрогнул, на его лице заиграли желваки, что случалось крайне редко. Он знал, что батя погиб в зоне, но считал это результатом какого-то несчастного случая, нелепого стечения обстоятельств. Он любил отца, и это неожиданное заявление было ударом ниже пояса, неожиданным и хлестким.

-- Да, знаю, -- тем временем продолжал Мормон. -- И скажу, кто он и где сейчас чалится, если, ты уедешь из города. Ну что, принимаешь предложение? Не сможем мы быть в одной берлоге.

Брагин сидел неподвижно, но в голове его бушевал ураган. Он никак не мог переварить услышанное, для него это было как гроза в пустыне, как банановые пальмы в Хатанге. Наконец он произнес, подняв глаза на Мормона:

-- Я уеду из города.

Решение было принято. Воронов хорошо разбирался в людях, иначе бы не стал Мормоном, и ни капельки не сомневался, что Брагин выполнит свое обещание, чего бы это ему ни стоило. Он знал этот тип...

-- Кличка у него Корень. Твой отец уличил его на разборе в крысятничестве, и тому дали по рогам -- перевели в мужики, а для вора это хуже смерти. -- Мормон, сам того не замечая, перешел на воровскую "феню". -- Ну ему, бате твоему, в делюге и сунули какую-то дрянь. Он съел и помер. Вот так его и прикастрюлили. Я базар слышал Корня с одним кентом, где они все обговаривали, но кипиш поднимать не стал -- один хрен ничего не докажешь. Того кента "погоняло" -- Кныш. А Корень сейчас в Питере обосновался. Круто сидит, даже по сравнению со мной, и "погоняло" у него осталось прежнее. Вот и все, что я знаю, а дальше тебе самому решать. У тебя старший брат ведь там, в Питере, -- вот и езжай к нему. -- Мормон криво усмехнулся. -- Радист его кличут, ведь так? Ну ладно, давай еще по одной за твоего отца. Отчетливый был человек!

Выпив рюмку, Брагин облокотился на стол и надолго задумался. Мормон ему не мешал, куря сигарету за сигаретой и прихлебывая коньяк. "Пустил пса по следу, -- подумал он. -- А ведь доберется до его горла, ох доберется..."

-- Есть одно условие. -- Артем хлопнул ладонью по столу, окончательно осмыслив ситуацию. -- Ты покроешь все убытки буфету и... если у нее хоть один волос с головы упадет... Лично ответишь.

-- В обмен па Шкворня, -- мгновенно отреагировал Мормон. Он воспринимал Брагина как неуправляемого и борзого мальчика, непредсказуемого и опасного, способного на поступок. И еще он понял, что эта партия выиграна и заглотивший наживку Брагин уже никуда не соскочит. -- Ты его оставишь в покое? -- Артем утвердительно кивнул. -- Ну вот и чудненько, вот мы и договорились. Вот тебе денег на первое время -- Питер город дорогой. -- Мормон выложил на стол пачку долларовых купюр. -- Две штуки.

Брагин сидел неподвижно, никак не отреагировав на предложение Мормона. Тот понимающе хмыкнул:

-- Да ты не стесняйся! Считай, что это компенсация за беспокойство. С голой задницей многого не достигнешь.

Артем сгреб деньги и небрежно засунул в карман, Мормон еще немного посидел, вертя в руках пачку сигарет, потом резко поднялся из-за стола, сделал два шага в выходу и, повернувшись к Браги ну, сказал:

-- Ладно, я пошел, дела, дела... А ты посиди, покушай. Всех благ! -- Он скрылся за ширмой.

Выйдя спустя несколько минут в холл, Артем обомлел: в креслах возле кадки с пальмой сидели Галя и Профессор, оживленно беседуя. Чувствовалось, что разговор был в самом разгаре. Профессор отчаянно жестикулировал, а девушка улыбалась и кивала головой. Брагин подошел и уселся между ними с отрешенным видом.

-- Сдаю в целости и сохранности. -- Профессор хмыкнул и ретировался, надвинув на глаза шляпу.

Брагин уперся глазами в пальму, как бы не замечая девушку.

-- Он сам подошел и сказал, что ты в ресторане, что надо подождать и что ему поручено меня охранять. Приятный молодой человек. А ты что, ревнуешь? -- Галя была сама непосредственность.

-- Пойдем бананы есть, Мартышка. -- На душе у Артема была какая-то расслабленная благодать. Не хотелось думать об очередных проблемах. Проблемы -- это завтра.

Только войдя в ресторан, Брагин заметил, что Галя одета в короткое вечернее платье, открывающее потрясающие ноги. Их хотелось трогать и кусать. Она поймала его оценивающий и одновременно плотоядный взгляд.

-- Что, нравлюсь? -- Галя повела бедрами. -- Это платье твоя мама у кого-то взяла в аренду -- не голая же я пойду в ресторан. Ты об этом как-то не подумал. Ну, где там твоя кормушка с бананами?

-- У тебя ноги как макароны, -- буркнул Брагин, и они не торопясь двинулись через зал, не думая о будущем. Этот вечер принадлежал им, а завтра... Артем предпочитал об этом не думать. Каждое расставание -- смерти подобно. Так уж лучше начинать его как можно позже, оттягивая до последнего и делая вид, что впереди вечность. Но все равно время неумолимо доползает до вычисленной точки и происходит то, что должно, и никуда от этого не денешься, никуда не денешься...

Глава 10

Белесое, вылинявшее небо с низко висящим багровым солнцем предполагало раннее утро. Было еще свежо, но день намечался жаркий и томительный. Стояла исключительная тишина, разбавленная стрекотом насекомых и редкими вскриками птиц. Горы скрывались за вуалью дымки, как будто бы их никогда и не было.

Ночную дежурную смену возглавлял Брагин. Вечером он доложил взводному обстановку и решил, что по своему начальству пускай докладывает сам Мотыль, когда проснется. К тому времени все земляные работы были закончены, периметр замкнут и организованы пулеметные гнезда, сориентированы на юг, где была вражеская территория.

Брагин никак не мог понять смысл своего пребывания здесь, на блокпосту. Эти мысли мучили его всю ночь, он пытался найти какую-то логику в действиях начальства и не находил: загнать двух спецназовцев на блокпост -- это абсурд, с подобным он сталкивался впервые. "Да ротный и полчеловека не дал бы куда-то на сторону. Откуда такая щедрость!" Сам собой напрашивался вывод: намечается нестандартная, а может быть, и экстремальная ситуация, но, в силу одному начальству известных причин, его, сержанта Брагина, в это не посвятили. Значит, нужно не просто рассчитывать на худшее, а принять это как аксиому. Артем, варясь в этом кавказском котле почти два года, имел массу примеров, когда из-за низкого профессионализма или просто природной бестолковости вояк с большими звездами на погонах людей подставляли, бросали, заставляли штурмовать то, что надо было осаждать, и наоборот, загоняли бронетехнику, как коров на бойню, в такие места, что стыдно вспоминать. Кроме того, работала адская машина политической конъюнктуры и финансовых интересов, машина, переламывающая все, что мешало ей двигаться к собственному, приватизированному светлому будущему, готовая ради этого безжалостно растоптать интересы государства, жизни огромного количества людей и все, что попадалось на пути. Поэтому Брагин в этих жестоких и безнравственных играх надеялся только на себя. Еще он верил своему ротному, с которым сблизился в процессе совместной службы, и... больше никому.

Штынь, будучи весьма неглупым парнем, все это тоже понимал, поэтому крутился волчком, подгонял солдат и сам вкалывал как проклятый. Вот и сейчас он встал за два часа до заступления на боевое дежурство и заставил дежурную смену вычистить пулеметы, чем те на данный момент усердно занимались. Брагин не обсуждал с Пашей скользкий вопрос их пребывания здесь, но постоянно улавливал в его разговорах всякие двусмысленности и намеки Они стояли возле бруствера и смотрели на юг.

-- Тихо как-то, не ездит никто... Не служба, а санаторий, -- изрек Штынь, покусывая какой-то сучок. -- Ты что об этом думаешь?

-- То же, что и ты, -- отрезал Брагин. -- Попозже свяжусь с ротным -- может, он чего скажет А может, все само прояснится. Как твоя задница? -- Артем решил обратить разговор в шутку. снять напряжение.

-- Цветет и пахнет, -- отпарировал Штынь.

-- Второе -- это уж точно! -- И оба весело рассмеялись под недоуменными взглядами солдат.

Из блиндажа вывалился заспанный Мотыль, глядя с изумлением на фортификационные изыски спецназовцев.

-- Ну вы, ребята, даете, -- просипел похмельный прапорщик и икнул. -- Никак, воевать собрались? Прямо Порт-Артур.

-- Собрались, только воевать нечем, -- сказал Штынь с неприкрытой злостью. -- У тебя всего треть боезапаса и жратва почти на нуле. Вы что, пировали тут всю неделю?

Мотыль протрезвел, поэтому возражать не стал, ощущая свою вину. Разрасталась длительная пауза, готовая перерасти в вечность.

-- Иди, звони своим. Пускай вышибают у интенданта все, что положено. Делай, делай, голубочек белый, -- наконец процедил Брагин.

Мотыль хоть и числился номинально начальником поста, но понимал, что власти у него здесь больше нет, поэтому возражать не стал и скрылся в глубине блиндажа.

-- Черта лысого он там добьется. Нужно решать эту проблему... -- Брагин не успел договорить, потому что Штынь дернул его за локоть.

-- К нам гости, Барс. -- И он кивнул в сторону дороги. Метрах в двухстах, не доезжая до блокпоста, пылили "Жигули"-шестерка, сзади покачивался автобус. -- Веселье начинается, к столу, господа!

-- Пойду я, -- сказал Брагин. -- Дай мне кого-нибудь в пару, а дальше как договаривались. -- Он двинулся в блиндаж за автоматом.

Штыня учить было не надо:

-- Скворцов, ко мне!

Подбежал юркий солдат, действительно чем-то напоминающий птицу, и вопрошающе уставился на Пашу.

-- Пойдешь в паре с сержантом Брагиным на досмотр. Остальные по местам. Оружие к бою! -- гаркнул Штынь, сам пристраиваясь у пулемета.

Легковушка и автобус остановились возле шлагбаума в ожидании. В "Жигулях" за рулем сидел молодой парнишка лет шестнадцати-семнадцати рядом с ним на переднем сиденье развалился пожилой мужчина с бородой, в папахе и в рубашке с закатанными рукавами. Автобусом управлял некто и типичной кавказской кепке, в салоне в одиночестве томилась молодая женщина.

-- Пока не высовываться, -- предупредил Брагин и, перевалив через бруствер, медленной, небрежной походкой зашагал к автотранспорту.

За ним, на шаг сзади, с правой стороны, как это и полагается, следовал Скворцов с автоматом наперевес.

-- Выйдите из машины и предъявите документы, -- предложил Брагин пожилому. Тот охотно вы лез и протянул советский паспорт. Их документы в существующей обстановке Артема мало интересовали, но формальности нужно было соблюдать. -- Куда следуем?

-- Слушай, мы яблоки везем на продажу, груши везем... Пропустишь, да? Мы отблагодарим, -- затараторил горец, улыбаясь. Зубы у него были отменные. -- Давай, дорогой, договоримся.

-- Документы водителя. -- Брагин никак не реагировал на предложение, недвусмысленно выдвигаемые пожилым.

-- Да он мальчик еще. Откуда у него документы? Сейчас у нас не выдают никаких документов. Пропусти, а?

-- Мальчик, а за рулем сидит.

Артем специально тянул время, делая все нарочито медленно, задавая ненужные вопросы, тем самым нервируя возможного противника и провоцируя его на активность. Скворцов стоял сзади, как монумент.

-- Слушай, дорогой, ты ведь не ГАИ, да. Пусть ездит. Кому еще ездить? Я не умею, а больше никого у меня нет.

-- Откройте багажник и салон, -- после некоторых раздумий продолжил досмотр Брагин. "Ничего у них особенного нет в этой машине. Если есть -- то все в автобусе. Вон брезентом что-то накрыто. Сейчас посмотрим, что у тебя за груши-яблоки". В "Жигулях" все оказалось чисто. "Сейчас я тебе устрою цирковой номер". -- Вы можете проезжать. Автобус пока останется, -- сказал Артем, отслеживая реакцию горца.

-- Слушай, дорогой, как же я без яблок? Мы вместе. -- Мужчина начал нервничать, беспричинно прищелкивая пальцами. -- Давай договоримся. Я тебе тыщу баксов дам. Ну, согласен?

-- Тысяча долларов -- это хорошо, -- задумчиво проговорил Артем. -- Я подумаю. Но документы у водителя автобуса я все равно проверю. Садитесь в машину.

После приглашающего жеста к Брагину подошел молодой мужчина в кепке и пиджаке. Артему это сразу не понравилось. "Ему что, холодно, что ли? Сейчас градусов двадцать пять тепла. И напряженный какой-то, глазами зыркает". Паспорт у него, естественно, был в наличии. А иначе и быть не могло.

Брагин положил локоть левой руки на дуло автомата, что для Штыня означало "Приготовиться", и еще раз мазнул глазами по облику стоящего напротив. "Левый бок оттопыривается. Вооружен. Поэтому и в пиджаке. Но это еще ни о чем не говорит -- они все здесь с оружием, от мала до велика".

-- Теперь досмотрим товар. Откройте автобус. -- Наступил критический момент, ради которого ломалась вся эта комедия.

Брагин заметил, что водитель автобуса занервничал, лоб его покрылся капельками пота, и вовсе не от жары.

-- Ну зачем тебе это? Суета. Товар распаковывать. Тебе же тысячу долларов дают. Это много денег, -- начал убеждать он.

-- Мне надо посоветоваться с командиром. Немного подождите. Пошли, Скворцов. -- Артем развернулся и не спеша направился к блиндажу, прекрасно осознавая, что в автобусе находятся не яблоки-груши, а, скорее всего, оружие, перелез через бруствер и подошел к Мотылю, сидящему прямо на земле.

-- Слушай, тебе сколько предлагали за провоз товара без досмотра? Ну, максимально?

-- Самое большое -- ящик водки, -- усмехнулся прапорщик. -- А что?

-- Эти тысячу баксов предлагают.

-- Ну так и бери. Нормальные деньги. Затрахаешься их зарабатывать.

Артем хотел ему ответить, но не успел, -- раздался голос Штыня, рассматривающего что-то в полевой бинокль:

-- Тема, в автобусе под брезентом шевеление. Там люди.

-- Что ты сказал?

Но Брагину все уже было понятно. Он быстро подошел к пулемету, приладился и хлестанул длинной очередью над крышей автобуса и, выждав секунд десять, повторил. Горцы хорошо понимали язык выстрелов и быстро ретировались, подняв тучу пыли. Дорога опустела.

-- Тем, а что ты прямо по автобусу не шуранул? -- спросил Штынь.

-- А вдруг там заложники? Во веселье было бы! -- невозмутимо ответил Брагин, забираясь в блиндаж.

Там он взял телефон и вызвал майора Пугачева. Никто не отвечал. Артем набирал минут десять непрерывно, пока не услышал голос:

-- Здесь майор Пугачев.

-- Это я, Василий Платонович. Нас только что пробивали на вшивость -- пытались в автобусе скрыто протащить боевиков на нашу сторону. -- Брагин доложил ситуацию. -- Товарищ майор, я не первый день замужем. Они явно что-то затевают. Зачем мы здесь? Какая наша задача? Вы что, на убой нас оставляете?

Телефон некоторое время молчал, потом раздался голос ротного:

-- Слушай меня внимательно. Перед вами никого нет -- наши выровняли линию. Сзади вас на пять километров -- тоже никого. Вы одни под небом. Ты и Штынь можете уйти -- порядок навели, и ладно. Но блокпост снимать не будут -- это я точно выяснил. Поэтому салаги должны остаться и ввязаться в бой до прибытия подкрепления. Это -- приказ, и не я его отдавал. Ты все понял? Теперь решай.

-- А что, духи наступать собираются? И когда?

-- Да, будут. А потом наши пойдут в контрнаступление. А когда... В ближайшее время. Может быть, уже. Ну что?

Артем на некоторое время задумался, а потом ответил:

В -- Да салабоны здесь и десяти минут не продержатся. Они стрелять-то толком не умеют, не говоря уж об остальном. Мы останемся, если вы выполните наши условия -- с голой задницей много не навоюешь. Вы меня слышите, товарищ майор?

-- Да, слышу, -- раздался голос Пугачева. -- Говори, что нужно?

Брагин и раньше собирался просить, чтобы подкинули боеприпасов, но, получив последнюю информацию, он умножил на два то, что планировал, и приплюсовал еще кое-что:

-- Нам нужно три полных боекомплекта, еще один большой пулемет ПК, винтовку СВТ, тридцать гранат для "Мух", один РПГ, двадцать противопехотных блинов, батарейки для фонаря и БМП с боеприпасом, чтоб в случае чудес было на чем сматываться, -- знаю я эти контрнаступления. И еще пришлите недельный паек на одиннадцать человек. Потом... -- Брагин на секунду замялся, -- необходимо передать командование постом мне или Штыню -- прапорщик зеленый, не справится. -- Об остальном Артем умолчал.

-- Хорошо. Я согласен. К пятнадцати часам будет тебе БМП с грузом. И принимай командование -- этот вопрос я решу быстро. Вам надо будет продержаться часа два. Я сам, лично вас оттуда заберу.

Через десять минут позвонили Мотылю и сообщили, что он временно переходит в подчинение сержанта Брагина. Прапорщик уже проникся ситуацией и не возмущался, понимая, что все правильно, только поинтересовался, что ему дальше делать. Артем послал его проводить стрелковую подготовку с личным составом, чем тот с большой пользой занимался до обеда. Штынь отловил бойца Косолапова, вышедшего в одиночку за периметр до ветра, и в наказание заставил его копать яму для сортира. На вопрос "Что, мы сюда теперь ходить будем?" -- Штынь невозмутимо ответил, что если припрет, так и в штаны будешь ходить.

К пятнадцати часам (Пугачев слов на ветер не бросал) пришла БМП -- боевая машина пехоты с боезапасом и продовольствием. Мотыль прекратил стрелковые упражнения и быстро организовал раз грузку, измотав бойцов вусмерть, при этом сам работал за троих -- силы ему было не занимать. За обедом Брагин коротко изложил ситуацию и отправил всех отдыхать на два часа, кроме дежурной смены. Ничто не предвещало надвигающихся событий солнце нещадно палило, раздев всех до трусов, воды было достаточно -- какая-то добрая душа догадалась рядом с блокпостом вырыть колодец; в сторону гор, то есть на юг, прострекотало два вертолета, высоко в небе парил орел, и казалось, что так будет продолжаться вечно.

-- Давай в шашки сыграем. -- предложил Брагину подошедший Штынь и показал на горку противопехотных мин, лежащих около бруствера. -- Вы с Мотылем будете таскать, а я устанавливать -- прикроемся с юга в шахматном варианте, с общей растяжкой. Силки для куликов! И еще... Машину будем закапывать? Она нам не для войны, а для драпа.

-- Будем, -- подтвердил Брагин. -- Через пару часов поднимем бойцов и начнем. До темноты успеем. Ладно, давай блины печь. Тащи сюда Мотыля -- он в блиндаже кемарит. Салаг не трогайте -- они и так еле ходят. Пускай поспят. Где, кстати, этот водитель БМП?

-- Вместе со всеми отдыхает. Позвать? Через пару минут перед Артемом стоял заспанный солдат.

-- Тебя как зовут, воин?

-- Ефрейтор Коробов, к вашим услугам, -- усмехнулся тот.

Брагину было наплевать на уставные отношения -- было просто не до шуток, и в голосе его наметилась сталь:

-- Я спрашиваю, как тебя мама назвала, понял?

-- Геннадий. -- У него были пронзительно-голубые глаза и просветленный, как у монаха, обезоруживающий взгляд. И еще ярко-рыжие вихрастые волосы.

Злость у Брагина растаяла.

-- Ты знаешь, зачем ты здесь, Гена? Знаешь. Иди и занимайся машиной, проверяй все по десять раз. Времени у тебя до темноты. Потом мы зароем твою тачку. Да, да, в землю, -- уточнил Артем, видя непонимание. -- Давай, Гена.

Вышел Мотыль, в трусах, подпоясанный ремнем,

на котором болталась кобура с пистолетом-пулеметом Стечкина. Брагин оценил его предусмотрительность -- работа предстояла в пятидесяти метрах от

периметра, а с "калашом" не набегаешься. Он и сам жалел, что ничего не взял сюда, кроме автомата, но кто знал, кто знал...

С минами управились за три часа: Мотыль таскал, Брагин рыл, а Штынь устанавливал, произнося при этом какие-то заклинания. Артем усмехнулся, но интересоваться и подначивать не стал.

Подняли бойцов. Руководить рытьем ямы под БМП Брагин поручил Коробову -- ему выезжать, вот пускай и командует. Рыжий Гена бегал как заведенный, войдя в начальственный раж, давая кучу советов, по мнению Штыня, бестолковых. Но никто из старших не вмешивался -- каждый занимался своим делом. Наконец, убедившись, что процесс пошел, Коробов залез в машину, завел двигатель и дал пару кругов, завоняв всю округу. К вечеру яма была готова и опробована -- БМП выбиралась оттуда без проблем. После этого машину поставили по выражению Штыня, в стойло, накрыли брезентом и забросали сверху землей -- бугорок и бугорок. Спать легли рано. Дежурить за старшего остался Мотыль.

Среди ночи, с интервалом в пять секунд грохнули два взрыва и резанули пулеметная и автоматная очереди, раздался еще один взрыв, совсем близко - земля под ногами дрогнула.

-- По нам из гранатомета садят, значит, они рядом, -- раздался голос Штыня. -- Все быстро наверх! Оружие не забывайте!

Снаружи раздавалась беспорядочная стрельба. Брагин выскочил в чем был и увидел при свете звезд Мотыля, согнувшегося у пулемета, двух бойцов на бруствере и пчелиный рой выстрелов с южной стороны в районе минного поля. Били трассирующими. В руках у Артема был автомат с подствольной "мухой", чем он немедленно и воспользовался, саданув гранатой в сторону противника и выпустив вдогон длинную очередь. В короткой вспышке взрыва возникли силуэты, по которым аккуратно настелил из пулемета Мотыль. Раздались гортанные вопли и крики. Стрельба с той стороны внезапно иссякла.

-- Прекратить огонь! -- крикнул Брагин. Наступила неожиданная тишина, прерываемая вскриками невидимого противника. Там происходила какая-то возня.

-- Трупы и раненых забирают -- прокомментировал Штынь. -- Хотели нас втихушку, тепленькими слепить. Вот вам! -- И на фоне луны возник силуэт общеизвестного международного жеста.

Брагин посмотрел на светящийся циферблат -- два часа ночи.

-- Всем отдыхать. Они до утра не сунутся. Дежурные смены -- по расписанию. По тому, что движется, -- стрелять не раздумывая. Отбой.

Утро обнаружило несчастье, случившееся ночью. Когда рассвело, Штынь наткнулся сбоку от блиндажа на мертвого Косолапова. Он лежал на боку, свернувшись калачиком и схватившись руками за горло -- в последние секунды жизни пытался заткнуть пальцами перебитую пулей артерию. И еще одна вещь заставила Пашу задуматься: на севере звучала канонада, там шел полномасштабный бой. Он понял, что их маленькое подразделение оказалось в глубоком тылу противника. Его просто проигнорировали, обошли, оставив на потом, и отступать или драпать им теперь некуда -- нужно занимать круговую оборону, а там что Бог пошлет. Штынь разбудил личный состав. Все окружили покойника: молодые еще толком не осознали, не прочувствовали близость и реальность смерти -- к этому нужно привыкнуть, а Брагину было просто жалко парня.

-- Что ж, все там будем, -- тихо сказал Штынь. -- Давайте хоронить, пока дают. Мостыло, Возьми кого-нибудь, и выкопайте могилу вон там. - Он махнул рукой в сторону. Потом взял лопатку и быстро пошел в сторону минного поля.

Стрелять при погребении Брагин запретил -- "в бою отсалютуем".

После похорон собрали военный совет. На севере не утихала канонада. Артем был краток:

-- Контрнаступление наших маловероятно. Штынь, организуй круговую оборону -- оборудуй пулеметное гнездо на север -- оттуда тоже могут быть гости. Кстати, что ты делал на минном поле?

-- Откопал себе индивидуальный окопчик, плавно переходящий в могилку. Паша был в своем репертуаре.

-- Ладно, понял. Можешь не объяснять. Мотыль, наладь третий пулемет -- его даже не опробовали. Всем -- проверить оружие и углубить норы. Отсиживаться там. Из блиндажа все вынести и туда не заходить -- ему осталось жить до первого приличного боя. Все. Погнали.

Прошло некоторое время, когда вдалеке на дороге появилась самоходная артиллерийская установка в сопровождении воинов ислама. Не доехав с кило метр до поста, она остановилась.

"Дорога им нужна, -- подумал Артем. -- Теперь они нас в покое не оставят". Он вынул полевой бинокль и стал наблюдать за суетой около САУ: "духов" было человек тридцать, все действовали слаженно и целенаправленно -- чувствовался недюжинный опыт в подобных операциях. В поле зрения попались сначала один, а потом второй минометы, около которых возились расчеты. Все это было метрах в трехстах позади самоходки. Некто в папахе усердно жестикулировал -- наверное, руководил и был старшим, воины ислама рассредоточились, шевельнулась пушка, выходя на прямую на водку...

-- Всем в укрытие! Мотыль, накрой их разочек и туда же.

Все расползлись по заранее выкопанным норам Прапорщик дал длинную настильную очередь, еще одну...

-- Уходи, -- крикнул Брагин, наблюдая за происходящим, -- сейчас нас поджаривать начнут!

Хлопнул пушечный выстрел, раздался взрыв, потом другой, заныли мины, громыхая где попало, земля содрогалась, уезжая из-под ног, уши заложило, появился какой-то щекочущий холодок в середине груди... Сколько длилась эта вакханалия -- никто не засекал, но внезапно стало тихо. Брагин выждал немного и, выбравшись наружу, осмотрелся: самоходка горела, по направлению к посту, петляя, как заяц, бежал Штынь. Его преследовала кучка горцев, находящихся в нескольких десятках метром сзади, и беспорядочно стреляла. "Сработал его индивидуальный окопчик, -- подумал Артем. -- Надолго он им дорогу заткнул". Взяв автомат, он прицельно дал очередь по преследующим, те залегли. К ним перебежками двигалось подкрепление, у некоторых были гранатометы.

-- Всем наверх! -- скомандовал Брагин. -- И давите их сразу.

Через бруствер перевалился Штынь, запыхавшийся и довольный. На его правой ляжке расплылась кровавая блямба.

-- Что, опять гвоздь поймал? -- хмыкнул Артем.

-- Со второго раза накрыл из РПГ, -- выдохнул Паша, игнорируя подначку.

Тем временем оправившиеся от шока бойцы открыли плотный, давящий огонь из всех стволов по нападающим, не давая поднять им головы. В такой ситуации гранатометами горцы воспользоваться не могли. Они начали медленно отползать, огрызаясь автоматными очередями.

-- С севера! -- вскрикнул Мостыло и, подбежав к пулемету, начал стегать очередями по окрестностям.

Брагин и Штынь даже не обернулись -- дело житейское. "Оперяются, салаги". Туда подскочили еще двое с автоматами и поддержали огнем. Артем провел биноклем по горизонту: противник везде откатывался, горцы, судя по их поведению, были растеряны и временно деморализованы -- такой силы отпора они не ожидали, это было для них большой неожиданностью.

-- Сейчас отползут и опять начнут дрессировать минометы, -- философски заметил Штынь, разглядывая царапину на ноге. -- А ведь ты прав, Тема, это у меня не от пули -- за какую-то проволоку зацепился, пока на пузе ползал. -- И весело захохотал, прихлопнув себя по ляжкам.

-- С минометами я разберусь, -- проговорил Брагин. -- Хорошо мы их поучили, а то привыкли с салагами воевать, с пацанами... Короче, вы с Мотылем держите их на пулеметах, не давайте подняться, бойцам скажи, чтоб по сторонам посматривали, а я займусь тут кое-чем.

Артем достал снайперскую винтовку СВТ, присланную ему Пугачевым вместе со всем остальным, и начал ее налаживать. Периодически то один, то другой стучали два пулемета -- ребята отрабатывали. Брагин нащупал оптикой оба миномета и на время затаился, водя перекрестием прицела от одного к другому. Расстояние было великовато, но это его не смущало. Приподнялся один из расчетов, и Артем двумя точными выстрелами снял, как в тире обоих воинов ислама под аккомпанемент пулеметом. Потом еще одного...

Горцы, вероятно, поняли, что в лоб этот чертом блокпост не возьмешь, и ретировались, скрывшись из глаз за купой деревьев километрах в двух от позиции, унося с собой убитых и раненых. В брагинском войске тоже было не все в порядке: один солдат был убит осколком мины, еще один тяжело ранен в живот, и было видно, что он долго не протянет Приближался вечер, непредсказуемый и злой. Разговаривали мало, перебрасываясь редкими, необходимыми фразами. Наступило затишье перед бурей, и все это понимали. Проклятый блокпост, торчащим как кость в горле у противника и блокирующий шоссе, подлежал неминуемому уничтожению. Чашки весов грядущих событий закачались в неустойчивом равновесии.

Глава 11

После похорон двух убитых (раненный в живот не выжил) Брагин сидел на руинах блиндажа и думал о смерти. В голове его вертелись строчки то ли из песни, то ли из ранее слышанных стихов: "Как приходим мы все ниоткуда, так уходим мы все в никуда". Он не был философом и воспринимал смерть как явление природы, как нечто естественное и обыденное без всяких таинств и мистического наполнения, тем более на войне к ней привык, сталкиваясь с оной постоянно во всех разновидностях. Но это были абстрактные смерти. Гибель близких Брагин тяжел переживал -- к этому не привыкнешь. За короткое но насыщенное событиями время пребывания на блокпосту он успел прикипеть душой к его обитателям и потерю любого из них воспринимал очень болезненно. Итак, их осталось девять.

Штынь и Мотыль молча сидели рядом. Прапорщик сильно изменился за это короткое время -- стал более молчалив и терпим к людям. Может быть, прав был тот полковник, может быть, действительно здесь вправят ему мозги? Время покажет, время рассудит... А пока...

-- Послушай, Тем, -- подал голос Штынь. -- А телефон, интересно, работает? Давай поищем и позвоним -- послушаем сказки про контрнаступление от наших говнюков. Мостыло, возьми лопату и попробуй дорыться до телефона. Ну, что делать будем, господа-товарищи? Горцы больше на штурм не пойдут, а будут долбить нас издалека и пощипывать помаленьку, пока у нас боезапас и жратва не кончится.

-- К своим сейчас не прорваться, -- констатировал Брагин. -- Нас наверняка пасут. Да если и не пасут -- все равно бесполезно, да и куда? Где сейчас наши?

-- Почему нельзя? Можно и к своим... Только через вот так. -- И Штынь взялся правой рукой за левое ухо. -- Поехали на юг, по тылам. Нас там не |ждут, ихних войск там мало -- проскочим на халяву. А там в соседнюю республику.

-- А как же горы? -- попытался возразить Мотыль.

-- Есть немножко, -- согласился Штынь, -- но не Большой же Кавказский хребет. Так... кое-что. И это, пожалуй, единственный выход. Иначе у нас будет восемь, то есть девять, про Гену чуть не забыл, ну да, у нас будет девять Александров Матросовых, только посмертно звания Героя никому не присвоят. Где, кстати, этот рыжий крокодил Гена? Ефрейтор Коробов, ты где?

-- Он в машине копается, не ори, -- остановил словопоток Штыня Брагин. -- Сейчас обедать будем -- сам выползет. Сколько до темноты осталось?

Часа два? Пожалуй, ты, Паша, прав, на юг двинемся.

-- Телефон работает, -- неожиданно раздался голос Мостыло.

-- Иди позвони отцам-командирам. Скажи им последнее прости. Только побольше русского язык, Тема! -- Штынь смачно выругался.

Брагин взял пыльный телефон и связался с Пугачевым.

-- Здесь майор Пугачев.

-- Это сержант Брагин. Как дела?

-- Вы что, живы? -- прохрипел в трубке голос ротного. -- Ну ты. Барс, даешь?

-- Нет, я с того света с вами разговариваю, -- усмехнулся Артем. -- Мы тут все ждем, когда вы за нами лично приедете. Или как?

-- Подожди, Брагин, не мельтеши. Что-нибудь придумаем...

--Да что ты придумаешь... Говно ты, ротный! -- И Брагин оборвал связь. -- Мостыло, собирай личный состав на обед.

После того как все поели, Артем подозвал к себе Коробова.

-- Слушай, Гена, я тебе сейчас буду задавать вопросы, а ты коротко отвечай. С машиной все в порядке?

-- Конечно. Она же практически новая.

-- С боеприпасами как?

-- Полный боекомплект и для пушки, и для спарки.

-- Сколько мы можем проехать без дозаправки?

-- Ну, километров двести пятьдесят или больше. Но не меньше.

-- Это радует. Паша, ты из БМП стрелять умеешь? -- Брагин обернулся к Штыню. -- Я имею в виду -- изнутри?

-- Еще как, -- откликнулся Штынь. -- И чего я только не умею!

-- Так вот, Гена. Как стемнеет, мы отправляемся на юг. Нужно добраться до гор. Не до этих, -- Брагин махнул рукой в сторону Большого хребта, -- там свои есть. Местность знаешь?

-- Нет. Но у меня в кабине есть карта.

-- Пойдет. И последнее. В машину можно забраться, не выезжая из ямы?

-- Да. Мы предусмотрели -- выкопали сзади нишу.

-- Хорошо! Давай организовывай погрузку продовольствия, и как стемнеет -- вперед.

Все начали готовиться к отбытию: Коробов занимался продовольствием, Мотыль выводил из строя ПК (пулемет Калашникова). Их накопилось аж три штуки, лишние боеприпасы положили на самом виду, и Штынь заминировал их последней оставшейся миной. Брагин, взяв из машины карту, отрабатывал маршрут. Вечер подкрался незаметно, но темнело медленно -- еще долго агонизировала заря, никак не желая умирать. Лица посуровели, даже Штынь не проявлял словесной активности. Присели. Мотыль достал оставшуюся водку -- выпили по сто на дорожку. Молчали, курили, говорить не хотелось. Наконец стало темно. Выкатилась ненужная луна. Маленький отряд тихо погрузился в машину, взревел мотор, и она, резко выскочив из укрытия, рванула по направлению к рощице, разбрасывая гусеницами землю и напоминая разъяренного жука.

-- Паша, нас все равно засекут, вернее, уже засекли. Боевики там, в рощице или за ней. Долбани напоследок, а мы объедем их метров за сто, чтоб из "мух" не достали.

Штыню такие вещи лишний раз объяснять было не надо. Смачно заработала тридцатимиллиметровая пушка, а когда подъехали поближе, Паша начал лупить из спаренного крупнокалиберного пулемета. Рощу обогнули не доезжая и, пропахав с километр по грунту, выскочили на дорогу и понеслись по ней с максимальной скоростью. Свет от фар поедал куски ночи, выхватывая фрагменты местности: кусты, дорожные указатели, раздолбанную военную технику, огромные камни, попадающиеся на обочине. Километров через двадцать обогнули по грунту населенный пункт. Никто их не останавливал, никто ими не интересовался: мало ли кто может ездить ночью? Они находились в глубоком тылу -- чужие здесь не ходят. Ехали всю ночь. Когда дорога ушла, налево, двинули напрямую, минуя естественные препятствия. Уже рассвело, когда они вышли в запланированную точку. Путь преградила небольшая речка. Форсировав ее, боевая машина пехоты остановилась -- дальше ехать не было смысла, дальше ехать было некуда. Предстоял пеший поход. Выбравшись наружу, маленький отряд углубился в лесистые предгорья, вооруженный до зубов, с недельным запасом продовольствия.

Эх, если бы все задуманные планы реализовывались, а желания исполнялись -- как бы нам неинтересно жилось. Мы вымерли бы от тоски, проклиная это благолепие. Вот когда существуют проблемы, но небольшие, удары судьбы, но не смертельные, неудачи, но временные, тогда все встает на свои места -- жизнь есть полосатая тельняшка, и слава Богу, что она не превращается в однотонный свитер, представляющий из себя бесконечную серую безликость, -- пропадает острота ощущений. Но все это не зависит от наших желаний, судьба каждого расчерчена и расчислена в поле времени, и, слава Богу, что нам не дано ее знать наперед. Слава Богу.

Почему бы Брагину с отрядом, помыкавшись немного по горам и преодолев трудности на уровне студенческих туристических походов, не добраться до соседней республики и, ну пускай не без трудностей, решить все свои проблемы? Хеппи-энд, все пляшут и поют и в воздух чепчики бросают. Хоте лось бы, но...

На рассвете боевики начали массированный минометный обстрел проклятого блокпоста с расстояния, недосягаемого для прицельной стрельбы из любого стрелкового оружия. Ночную пальбу из непонятного транспортного средства они никак не привязали к брагинскому отряду -- откуда у них транспорт, но доложили в штаб, что подверглись нападению какого-то блуждающего по тылам танка. Все это было достаточно невероятно, поэтому никаких мер по этому поводу предпринимать не стали: ну танк и танк, пострелял и ушел. Это была мелкая щепка в пучине проводимой крупномасштабной операции. Аллах с ним. Но информация на всякий случай была передана во все полевые штабы и там осела до поры до времени.

Обстрел блокпоста длился около получаса. Не видя никаких признаков жизни, горцы осмелели и стали приближаться к позиции врага, постреливая для порядка поверх бруствера. Внутри никого не было, ни убитых, ни раненых, а только лишь лежала горка ящиков с боеприпасами. Самый любопытный из боевиков подорвался на мине, сюрпризе Штыня, убив себя и ранив осколками нескольких своих кунаков, что еще более разъярило горцев. Ругательства на смешанном языке лились непрерывно. Потом была обнаружена странная яма рядом с периметром. Гусеничные следы, тянущиеся в сторону рощицы, объясняли все: танк прятали здесь и ночью на нем же уехали, о чем и было доложено полевому командиру. Это был позор и пассаж. По законам гор и ислама нужно было мстить неверным, для чего отловить танк, отродье шайтана, во что бы то ни стало. Это дело было поручено некоему Мусе, опытному и опасному боевику, с приданием ему группы из трех человек. Муса выяснил, что танка никто не видел, но нашлись свидетели, наблюдавшие, по описанию, боевую машину пехоты. При чем здесь БМП, если танк? Мало ли БМП ездит! Дело зашло в тупик.

Пастух преклонного возраста по имени Руслан, перегоняя баранов через речку, наткнулся на странную бронированную машину, названия которой он не знал, но тем не менее залез внутрь, выгреб оттуда все, что посчитал ценным, и, оттащив все это домой, рассказал одному из старейшин о своей странной находке. Далее разными запутанными кавказскими тропами информация дошла до ближайшего полевого штаба, разместившегося на бывшей ракет ной базе. После перекрестных переговоров между полевыми командирами все встало на свои мести Для поимки неверных был сформирован отряд охотников в количестве тридцати человек во главе с тем же Мусой. Им дали автотранспорт, оружие с боеприпасами и отправили по назначению.

Итак, пастух обнаружил БМП через час после того, как ее покинул Брагин с товарищами. Еще час информация шла до полевого штаба. Пятнадцать минут ушло на переговоры и еще два часа на организационную возню, включая время на дорогу до проклятой БМП. Таким образом, отряд Брагина имел запас во времени четыре часа пятнадцать ми нут. Они об этом не знали, зато боевики не знали число неверных, которых нужно поймать. Охота началась по всем правилам.

Брагин, по своей сути, был матерым пессимистом, не верящим ни во что и никому, и в своих расчетах на ближайшее будущее он всегда исходил из наихудшего варианта, а если впоследствии находился еще более худший, то основным сразу же становился именно этот вероятный исход событий. Любое, даже маленькое, улучшение воспринималось как подарок судьбы. В Бога Брагин не верил, в того Бога, которого ему навязывали с детства, но чувствовал, что этим миром кто-то подспудно управляет и все случайности являются частью закономерности, чьей-то доброй или злой поли попеременно, а может быть -- настроения. О далеком будущем он просто не думал -- оно его не интересовало.

Брагин считал, что если бы он уходил в одиночку, то его не поймали бы никогда или с очень большим трудом. С группой людей разной степени подготовленности -- а сила передвижного отряда оценивается по самому слабому его члену, -- задача усложнилась, становилась чересчур хлопотной, а может быть, и невыполнимой. Однако попытка -- не пытка...

События закрутились в тугую спираль, уходящую в грядущее. А там было темно.

Глава 12

Испещренное звездами ночное небо куполом нависало над горами, подмигивая созвездиями сквозь кроны деревьев под аккомпанемент шуршания мелкого зверья и зовущих, гортанных выкриков птиц. Дневная жара спала, а в зарослях леса было даже зябко, то ли от резкой перемены температур, то ли от мглистой сырости, незримо наползающей откуда-то снизу, из долины.

Костра не разжигали -- Брагин не обольщался насчет того, что их спокойно выпустят из взбаламученной республики, и, нутром ощущая дыхание близкой погони, думал о более насущных проблемах: где и когда их достанут, как это засечь пораньше и какие принять превентивные меры, чтобы иметь максимальные шансы на выживание. Пока все было тихо, вторые сутки. Шли только днем, в светлое время, -- ночь требовала тишины и осторожности с той и с другой стороны, поэтому с наступлением темноты отряд залегал в укромном месте и один человек посылался в дозор -- фланировать метрах в ста сзади и, в случае опасности, уходить отстреливаясь, чтобы подать сигнал остальным, одновременно уводя противника в сторону. Вчера охранял Штыиь, который и днем-то постоянно находился в режиме свободного поиска, шаря по окрестностям и периодически выскакивая, как чертик из коробки, предварительно предупредив условным коротким свистом, чтоб не пристрелили ненароком. Сегодня дозорным был назначен солдат по фамилии Даньшин -- тихий и обстоятельный деревенский парень.

Бойцы лежали прямо на земле, забравшись глубоко в заросли кустарника, и развлекались тихой перебранкой Мотыля со Штынем, похрюкивая от

смеха.

-- Слушай, прапор, -- витийствовал Паша. -- Ведь каждый солдат мечтает стать генералом, так? Но и любой прапорщик хочет быть старшим прапорщиком. Спит и видит, как ему прицепят третью продольную звездочку и он будет обмывать ее водкой в компании таких же "шнурков", балдея от нежданной радости. Но ведь, Слава, -- а Мотыля звали Славой, -- даже старший прапорщик все равно не птица и летать не сможет никогда, как бы ни пытался, три дырки на погонах -- это его потолок и он его не прошибет и не заглянет выше, какой бы чугунной башкой не обладал.

-- Можно подумать, что ты другой, -- вяло отругивался Мотыль. -- Такой же сверхсрочник, как и я. Только ниже званием.

-- Не скажи, не скажи... Дело не в звании, а в жизненной философии. Я, по сути своей, легионер, охотник-следопыт. Это моя жизнь, ибо для меня война -- мать родна. Кончится драчка здесь, подамся туда, где началась новая. А ты, Мотыль, нет. Тебя прислали сюда не воевать, а лечиться от пьянства.

-- Паша, а ты, случаем, не еврей? -- Прапорщик начинал злиться. -- Рассуждения у тебя какие-то кривые и фамилия подходящая.

-- Точно! -- обрадовался Штынь. -- Подпольный выкрест Рабинович из Бердичева. И зовут меня Сруль. Сруль Евреевич Рабинович.

-- А откуда ты на самом деле? -- встрял в разговор Брагин, до сих пор молчавший с полузакрытыми глазами, -- он слушал ночь.

-- Я родом из польских шляхтичей. Но предки мои то ли проигрались, то ли проворовались с конфискацией и, вместо родовых замков и фамильных драгоценностей, оставили в наследство альбом с фотографиями усатых дореволюционных пижонов, шкатулку с любовными письмами одной из прабабушек и кавалеристскую саблю. Родители тоже не баловали меня своей любовью, а быстренько разженились в разные стороны, бросив малолетку на попечение двоюродной бабушки, тетки отца. Его в свое время тоже бросили на нее. Бабка еще жива, правда, глухая, как пень...

-- Тихо! -- внезапно прервал его Брагин, наработанным звериным инстинктом почувствовав изменение в обстановке. Из темноты дохнуло угрозой. Что-то было не так -- в ночной музыке леса появился диссонанс внешнего возмущения...

Артем прислушался: сзади, в невнятной темноте, подхрустнула ветка, что-то шарахнулось и, внезапно и резко, острой зубной болью резанула короткая автоматная очередь... Это было последнее, что успел сделать рядовой Даньшин в этой жизни, почувствовав, как его схватили, зажали рот, и по горлу склиз-нуло что-то бритвенно острое, растворяя меркнувшее сознание в красное небытие. Раздалось несколько гортанных возгласов.

-- Ты все понял? -- прохрипел Штынь Брагину.

-- Да, Паша. Он мертв. -- За время пребывания здесь они оба достаточно хорошо изучили местный язык.

-- Забирай народ и уходи, Тема. Я им тут голову поморочу, а потом вас догоню. Дай еще пару рожков и пяток лимонок.

Штынь рассовал боеприпасы, выпустил длинную автоматную очередь и ломанулся наверх через кусты, создавая массу шума и отдавая мнимые команды.

Брагин двигался вдоль подножия гряды легким скользящим бегом, оптимальным для движения по пересеченной местности. Солдаты дышали ему в спину, кое-чему научившись за последнее время. Строй замыкал Мотыль, подгоняя отстающих. Сзади раздавалась удаляющаяся массированная перестрелка, сопровождаемая выкриками и взрывом гранат.

"Они быстро раскусят эту комедию, но около получаса у нас есть, -- подумал Артем, убыстряя бег. -- Мы засветились, дело очень усложняется. Теперь от нас не отцепятся и будут идти по следу, как ищейки. Хорошо, что у них нет собак. Надо что-то придумать... А что тут придумаешь? Эх, один бы я ушел! А с этими... Ладно, разберемся постепенно. Будем пытаться".

Все правильно мыслил Брагии, профессионально... Только не знал, что по рации уже передано их местонахождение и высланы отряды для организации засад на вероятных путях следования беглецов. А путей этих было не так-то много.

Двигались остаток ночи и полдня, делая трехминутные передышки и прихлебывая воду из пластмассовых канистр, наполненных еще на блокпосту. Где-то на рассвете раздался условный свист Штыня, а следом появился и он сам, как ни в чем не бывало улыбаясь во весь рот и подмигивая попеременно то одним, то другим глазом.

-- Дайте попить водички, воины. Как вы тут, не скучаете без меня? -- Паша сделал несколько глотков и утерся рукавом. -- Тема, нужно уходить вверх -- они сейчас проскочат вперед по долине и зажмут нас с двух сторон. А наверху еще есть какие-то шансы.

-- Ты прав. Вперед! -- И Брагин первым полез по заросшему крутому склону, по-обезьяньи цепляясь руками за кусты.

Зажали их ближе к вечеру возле скалы шестиметровой высоты и бог знает какой длины. Сначала раздался хлопок дальнего выстрела, и сержант Штынь завертелся, схватившись за ногу. Потом раздались близкие автоматные очереди со всех сторон.

-- Ложись! К бою! Что делать -- учить вас не надо! -- рявкнул Брагин и подполз к постанывающему Штыню: -- Что у тебя?

-- Зацепили хорошо, но ходить, кажется, смогу, а уж умереть -- тем более, -- хмуро пошутил Паша и, вдруг что-то увидев в стороне, дал несколько прицельных выстрелов по кустам. Там жалобно вскрикнули. -- Один-один. Они нас изматывать будут, измором брать. Что делать собираешься? -- Он вопросительно посмотрел на Артема.

-- Пока не знаю. Для начала тебя надо перевязать. Медикаменты у нас все вышли еще на блокпосту, а бинт, кажется, остался.

Брагин помог Штыню оголить ногу. Тот был ранен в бедро, рана сильно кровоточила, но кость была цела... по признакам. Перевязанный сержант уполз занимать свое место в цепи обороны.

Бой длился уже около двух часов: противник имитировал атаку, заставляя бойцов огрызаться огнем, истощая их боезапас.

А патроны на самом деле заканчивались, и профессионал по изменению плотности стрельбы всегда это мог определить. Дело двигалось к трагической развязке, безжалостной и неминуемой. Хотя...

Внезапно стрельба с той стороны стихла, и раздался усиленный мегафоном голос:

-- Я -- Муса. Сдавайтесь! Вам некуда деваться. Гарантирую всем жизнь. Иначе помрете. Спускайтесь вниз по одному, оружие держите над головой и бросайте по команде. Я, Муса, гарантирую всем жизнь.

Эта речевка прокатилась по горам несколько раз, как будто запустили зацикленную магнитофонную ленту. Брагин внимательно процеживал взглядом окрестности -- не провокация ли -- и, наконец, крикнул в ответ:

-- Заткнись! Дай подумать десять минут! Назойливый голос затих. Зависла томительная пауза, как будто смотришь на никак не закипающий чайник. Молчание прервал Штынь, покрякивая от боли:

-- Ну, что будем делать, господа-товарищи? Какие предложения? Здесь каждый сам хозяин собственной судьбе -- голосования не будет.

Бойцы лежали, опустив глаза: кто закурил, кто покусывал травинку, надеясь на что-то: на чудо, на Бога, на черта... Но время шло, часы неумолимо тикали, приближая миг ответственного решения ценою в собственную жизнь.

-- Ты сам что думаешь, командир? -- прорвался голос Мостыло.

-- Приказать умереть я не могу, приказать сдаться -- не имею права. Это дело индивидуальное. -- Брагин неожиданно поймал на себе взгляд Мотыля, тягучий, умоляюще-пришибленный, и все понял. -- Я вижу. Слава, ты для себя все решил.

-- Жить хочется, Артем. Очень хочется. -- Голос у Мотыля осел.

-- Если ты даже останешься жив, прапор, что маловероятно, то тебя будут держать как грязное, презираемое животное, топя в говне. Но, скорее всего, тебя убьют -- уж больно они злы на нас. Только умрешь ты не влегкую, как в бою, а тебя приговорят к двум неделям смерти. Ты догадываешься, что такое приговорить к двум неделям смерти? Это когда в день по одной жиле вытягивают, -- выложил Штынь на одном дыхании.

-- Кончай базар! -- жестко проговорил Брагин. -- Кто сдается -- остается на месте, кто со мной -- отползает вправо.

К Артему присоединились сержант Штынь, ефрейтор Коробов и рядовой Мостыло. Рядовые Скворцов, Бурда и Кротов приняли сторону Мотыля. Все молчали.

-- Время кончилось, -- вновь залаял мегафон. -- Даю вам пять минут на выход. Сдавайтесь! Это я, Муса.

-- Слушай, прапор, -- быстро заговорил Штынь. -- Они не знают, сколько нас здесь. Скажите, что больше никого нет. Вас все равно потом до жопы расколят, но дай нам хоть какое-то время на раздумье.

-- Хорошо, Паша, постараюсь, -- ответил Мотыль тусклым голосом.

-- И еще "стечкина" дошли. С запасными обоймами, -- добавил Брагин. -- Тебе он не понадобится.

Четверо встали с оружием, поднятым над головой, и нетвердыми шагами двинулись вниз по склону.

Всю свою последующую жизнь Артем несколько раз по серьезным каналам пытался узнать дальнейшую судьбу сдавшихся, но следы их затерялись в вечности.

-- Они сейчас проверят, все ли вышли, -- не дураки! -- заговорил Штынь. -- Давай вон туда, -- и указал на кучу хвороста, невесть кем оставленную

метрах в десяти вниз по склону. -- Авось проскочим.

- Проверять они побоятся, но охрану не снимут, а у нас ни пожрать, ни попить и патроны почти на нуле. Надо что-то другое... -- медленно проговорил Брагин, вертя головой по сторонам.

-- Веревку бы, -- неожиданно подал голос Коробов. -- Прицепить на нее груз и бросать. Может, замотается вокруг того дерева наверху. А потом по ней залезть... Там ведь никого нет.

-- А у тебя мозги работают, Крокодил, -- улыбнулся Артем. Потом снял гимнастерку и начал сматывать с пояса тонкий капроновый шнур, который всегда таскал с собой на всякий случай. -- А что прицепить?

-- Вон, "стечкина", -- предложил Мостыло.

-- Тяжеловат, но попробуем.

После нескольких безуспешных попыток все поняли, что идея хороша сама по себе, но только теоретически. Тем временем начало помаленьку темнеть, давая тайм-аут размером в ночь. Настроение было унылое, царила безнадега. Артем сидел, зарыв лицо в ладони, и напряженно искал выход из безвыходного положения, прокручивая в мозгу массу вариантов и придумывая немыслимые фантастические приспособления для того, чтобы забросить проклятую веревку. Потом внезапно вскинул голову, коротко хмыкнул и произнес:

-- Гимнастическая пирамида. -- Он вспомнил свои детские занятия акробатикой. -- Гимнастическая пирамида. Не врубаетесь, что ли?

Мостыло и Коробов смотрели с недоумением. Штынь, в силу своей природной сообразительности, начал что-то понимать и уже дернулся задать наводящий вопрос, но Брагин, не дожидаясь Пашиных импровизаций, приступил к делу немедленно:

-- Мостыло, как самый здоровый, прислоняется грудью к обрыву, ему на плечи встаю я, а наверх забирается Гена и забрасывает веревку -- до дерева всего метра полтора останется. Штынь в силу ранения сидит и помогает советами. Поехали!

Тяжеловесный Мостыло монументом встал внизу. Брагин, имея хорошую гимнастическую подготовку, быстро оказался на нем. С Коробовым оказалось сложнее: он несколько раз срывался, увлекая за собой Артема, но все-таки установил равновесие, и с третьей попытки шнур захлестнулся вокруг дерева.

-- Полезай сразу наверх, -- сдавленно прохрипел Артем Коробову, что тот тотчас же и сделал. Немного отдышались. -- Отвязывай пистолет и спускай второй конец веревки сюда, а ты, Мостыло, будешь работать подъемным краном, -- скомандовал Брагин.

Через несколько минут остатки отряда уже находились на скале.

Отмахали километров пять от проклятого места. Шли медленно -- Штынь заметно прихрамывал и постоянно отставал. Сделали привал, чтобы отдохнуть и подкрепиться. Брагин сразу же провел полную инвентаризацию имущества: четыре АКС, патронов -- на всех пять штук, пистолет-пулемет Стечкина с двумя запасными обоймами, два десантных ножа, у него и у Паши, саперная лопатка малая, пластмассовая канистра с двумя литрами воды -- мало, четыре стандартных фляги, капроновый шнур длиной пятнадцать метров, один фонарик, работающий; в продовольственном мешке, который таскал Мостыло, пять банок тушенки и три пачки галет -- дня два протянем, медикаментов и перевязочного материала -- ноль, не дай Бог что. Артем вынул из-за пазухи карту и осветил ее фонариком: идти еще километров семьдесят по пересеченной местности, в том числе до границы -- километров сорок, в лучшем случае дня четыре. Эх, если бы не Пашина нога! Выводы: нужно искать срочно воду и потенциально жратву, автоматы без боезапаса -- лишний груз, хватит одного, Пашина нога -- проблема. Все.

-- Патроны -- в один рожок, три автомата зарыть, поесть и отдыхать. На рассвете трогаемся. -- Брагин, удовлетворенный законченной на сегодня

работой, растянулся на земле и уснул с галетой во рту.

Наутро Штынь не смог подняться -- нога у него распухла и дергала острой болью при попытке на нее ступить, лоб был покрыт мелкими капельками

пота. "Высокая температура", -- догадался Брагин и нашарил глазами бойцов:

-- Вы потащите Пашу, я -- все остальное. Вперед.

Местность была неровная, сильно поросшая деревьями и кустарником, цепляющимся за одежду и царапающим лицо. Ни ключей, ни ручьев не попадалось -- постоянно хотелось пить.

Время двигалось к полудню, и солнце припекало все сильней и сильней. Паша, подхваченный с двух сторон бойцами, прыгал на одной ноге, но чувствовалось, что надолго его не хватит. Съели на четверых одну банку тушенки и отхлебнули по глотку из канистры. Через полчаса двинулись дальше. Вскоре Коробов нашел какую-то яму с мутноватой водой. Напились и наполнили все емкости. На душе стало полегче.

Паше постоянно хотелось и надо было пить -- вода тратилась быстро. Постепенно дневной свет истощился, и загустела ночь. Еще банка тушенки с галетами. Отбой.

В середине следующего дня Брагин, идущий впереди, неожиданно выскочил на небольшую поляну, поросшую травой. Справа, около векового красавца дуба, притулилась то ли хижина, то ли сарай, сколоченный из досок и покрытый кусками рубероида. От него змеилась едва заметная тропинка, уходящая в заросли, вниз. Брагин жестом остановил идущих сзади, вынул пистолет и крадучись подобрался к постройке. Дверь была формально заперта на гвоздь, ни вокруг, ни, по-видимому, внутри никого не было. Он осторожно перешагнул порог и осмотрелся: около кривоватого оконца стоял деревянный лежак с матрасом грязного цвета, набитым соломой, выпучивающейся изо всех дыр, на стене висели дощатые полки, уставленные утлым кухонным скарбом, там же стояла надорванная пачка соли, в углу, на гвозде висело какое-то шмотье, пол был грязный, забросанный обрывками бумаги и пустыми консервными банками. "Пастухи, что ли, здесь обитают?" -- подумал Брагин и, выйдя наружу, махнул рукой -- можно идти.

Из леса показались бойцы, ведущие Штыня, который едва ковылял. Паше было совсем плохо. Его сразу же уложили на лежак, дали напиться и смочили лицо водой. Сели на пеньки, заменявшие в хижине стулья. Нужно было решать проблему продовольствия, утоления жажды и еще бог знает сколько проблем.

-- Здесь где-то близко есть поселение, -- задумчиво сказал Артем, как бы ни к кому не обращаясь. -- По признакам... Слушай, Мостыло. Переоденься в какое-нибудь барахло. -- Брагин жестом, через плечо указал в угол хижины. -- Я тебе дам денег -- попробуй что-нибудь купить или добыть из жратвы. А ты, Гена, возьми автомат -- будешь его прикрывать. Скрыто, конечно.

-- Понял, товарищ командир, -- весело сказал увалень Мостыло, тут же раскопал какие-то загаженные портки, клетчатую рубаху, натянул все это на себя и сразу стал похож на деревенского дурня.

-- Хорош! -- с усмешкой прокомментировал рыжий Коробов. -- Красавец!

-- Давайте быстрей, -- подогнал их Брагин. -- Мостыло, возьми на всякий случай веревку.

И как в воду глядел, потому что где-то через час увидел выходящего из леса Мостыло, тащившего на той самой веревке здорового, упирающегося вовсю барана. Рядом, с автоматом наперевес, вышагивал Коробов. По лицу его блуждала лучезарная улыбка идиота в обрамлении торчащих во все стороны рыжих волос.

-- Во, шашлык привел, -- радостно сообщил боец, ожидая аплодисментов.

-- Тебя там не засекли? -- Взгляд у Брагина был недоверчивым и колючим. -- Тебя видел кто-нибудь? Где ты его взял? -- И указал на несчастное животное, которое успокоилось и только подмекивало.

-- С километра два отсюда есть еще одна поляна, намного больше этой, -- рассудительно начал Мостыло. -- Там паслась отара. Вокруг вроде никого, ну я и приарканил одного...

-- Вроде никого... -- прервал его Артем. -- За "вроде" здесь пулю в лоб дают, салабон хренов! Разделывать хоть умеешь?

-- А то ж! И барана могу, и поросенка, и бычка...

-- Ты прямо мясник! -- подковырнул его Коробов.

-- А я мясником до армии и работал, -- невозмутимо отпарировал Мостыло и на удивление быстро заколол барашка, освежевал и разделал тушу на куски, разложив мясо на найденной в хижине клеенке. -- Надо все это зажарить -- сырое мясо стухнет, а жареное долго проживет, надолго нам его хватит.

Бывший мясник знал свое дело туго: никому не доверяя, вырыл длинную квадратную яму, развел в ней огонь и быстро пережарил все, что только можно. Это было колоссальное зрелище.

Ели смачно и жадно, вонзая зубы в свежую жареную баранину и проглатывая куски, практически не прожевав. Брагин отнес Штыню почки, подсел к нему и, глядя, как Паша поглощает пищу, сказал:

-- Мы сходим водичку поищем, а ты пока отдохни. Автомат я тебе на всякий случай оставлю. Как ты сам?

-- Не знаю, -- тускло проговорил Штынь. -- Идите, конечно.

Артем объяснил бойцам задачу, и они разбрелись в разные стороны, понимая, что если рядом существует селение, то должен быть какой-нибудь ручей или речушка. Она и была... Только добраться не успели. Уже находясь на достаточном удалении от хижины, Брагин услышал короткую автоматную очередь. "Ах ты..." Он не раздумывая ломанулся через заросли обратно, как лось, не разбирая дороги. Ветки зло хлестали по лицу, но ему было все равно. Добравшись до поляны, Брагин осторожно выглянул из кустов. Около хижины возились четверо в папахах, тихо переговариваясь. Но это было еще не все: на нижнем суку дуба висел Паша Штынь со вспоротым животом. Его босые ноги делали маятникообразные круговые движения...

Брагин выхватил пистолет и аккуратно, как в тире, перестрелял всех. В точности попаданий он не сомневался, поэтому не раздумывая подбежал к дубу. Четверо горцев были мертвы. Появились испуганные Мостыло и Коробов.

-- Быстро снимайте Пашу, на себя и уходим отсюда. Своих мертвых надо забирать. Здесь нельзя оставаться ни минуты. -- Артем говорил спокойно, чтоб не заводить бойцов, хотя внутри у него все бурлило. "Ах ты..."

Похоронили Штыня на закате, когда солнце уже прикоснулось к горизонту. Похоронили молча и быстро, без лишних слов. Брагин взял автомат и глубоко всадил его в могильный холмик вместо креста; потом повернулся и немного постоял, не мигая глядя на солнце. По его щекам текли слезы. Он плакал последний раз в жизни.

Глава 13

Бойцы, выйдя из зарослей, неожиданно для себя оказались на виноградном поле, уходящем за горизонт. Полуденное солнце шпарило вовсю, сильно парило, и зеленые полосы по мере удаления растворялись в сизом мареве, призрачной дымке, искажавшей перспективу.

-- Куда-то добрались, -- прокомментировал Мостыло, потирая своими огромными ручищами. -- Ей-богу, добрались. А, командир?

Вдоль виноградника змеилась пыльная проселочная дорога. Брагин оценил ситуацию и зашагал вдоль нее, увлекая за собой остальных. Прошло около получаса, когда впереди показалось селение. Это придало сил, и бойцы, ускорив шаг, довольно быстро очутились на центральной улице возле колодца. Мостыло, ни слова не говоря, подошел к нему и стал накручивать ворот.

Вволю напившись и наскоро умывшись, бойцы прошли еще немного вперед, пока их глаза не уперлись в "Жигули" шестой модели.

-- Слушай, командир, давай угоним тачку. Я это махом... -- предложил Коробов. -- С раннего детства этим занимаюсь.

-- Здесь, между прочим, менты водятся, -- окоротил его рвение Брагин. -- И так кто-нибудь довезет -- у меня двухмесячная зарплата в кармане. Постойте пока здесь. Я сейчас.

Артем подошел к дому, утопающему в зелени деревьев, толкнул калитку и очутился на маленьком забетонированном дворике. На крыльцо вышел парень, чуть постарше его, в майке и спортивных штанах, и вопросительно уставился на пропыленного и бородатого Брагина, сложив руки калачиком на груди.

-- Тебе чего? -- Тон был весьма недружелюбный.

-- До ближайшей военной части довезешь за деньги? Много дам. -- И Брагин назвал сумму, составляющую для этих мест целое состояние.

Парень задумался, поигрывая пальцами, и наконец сформулировал мысль, весьма справедливую, если принять во внимание внешний вид клиента, претендующего на услугу:

-- Деньги покажи...

Артем сунул руку во внутренний карман гимнастерки и, вынув пачку купюр, потряс ими, как будто отгонял мух.

-- Согласен, -- медленно проговорил парень, с опаской поглядывая на пистолет, откровенно болтающийся на ремне. Деньги, как всегда, перевесили

После часовой езды по проселочным дорогам Артем увидел огороженную бетонным забором территорию, застроенную двухэтажными зданиями, покачивающиеся вдалеке локаторы, железные ворота со звездой и будку контрольно-пропускного пункта. "Приехали. Наверное, командный пункт ПВО".

Расплатившись, Брагин отпустил машину и, оставив бойцов лежать на травке, направился к КПП.

--Эй, воин, -- обратился он к дежурному. -- Найди побриться.

Солдат, взглянув на Брагина, понял, что спорить с ним чревато, и, покопавшись, протянул кисточку, станок, кусок мыла и литровую банку с водой.

-- Да ты не ссы, -- успокоил его Артем. -- Вот мои документы. -- И он протянул дежурному удостоверение личности. Тот даже не стал смотреть, а просто махнул рукой.

Брагин с большим трудом побрился и, наказав своим подчиненным сделать то же самое, вернулся к КПП. Спросив, где штаб, он направился прямиком туда, по ходу дела схлопывая пыль с одежды. Войдя внутрь, он сразу сунул удостоверение дежурному прапорщику, сидящему за перегородкой типа аквариума, и сказал, что ему нужно срочно поговорить с командиром части. Прапор внимательно изучил документы, объяснил, куда идти, но вдруг встрепенулся и сказал, кивая на спускающегося с лестницы полковника:

-- Да вот же он идет!

-- Разрешите обратиться, товарищ полковник, -- отчеканил Артем, подойдя и зафиксировавшись в соответствии со строевым уставом.

-- Обращайтесь, -- полковник с недоумением посмотрел на сержанта с погонами внутренних войск.

-- Сержант Брагин. Спецназ МВД. Вышел из окружения с двумя солдатами.

Полковник, наверное, решил, что боец спятил:

-- Из какого еще окружения? Я что-то не пойму.

-- Из вражеского, -- резко отрубил Артем. -- Мне необходимо связаться с командиром своей части. -- Он назвал реквизиты. -- И еще необходимо, чтобы вы подтвердили мою личность, а то не поверят.

От Брагина исходила такая мощная аура правоты его требований, что полковник смутился и, немного подумав, сказал:

-- Хорошо. Пойдемте ко мне.

Они поднялись на второй этаж, прошли через приемную с девицей в военной форме и очутились в кабинете командира части, отделанного в соответствии с армейскими стандартами: стены, обитые мореной фанерой с налепленными сверху мебельными досками, и дырчатый навесной потолок, замазанный водоэмульсионной краской; тут же находились столы, составленные буквой "Т", с рядом стульев, казенного вида кожаный диван с двумя креслами, наполовину заполненный книжный шкаф, огромный сейф и портрет маршала Жукова над головой, вероятно заменивший образ творца революции.

-- Скажите еще раз реквизиты части -- попробуем связаться по коммутатору, -- попросил полковник, и, пока Брагин говорил, он, забравшись в сейф, вынул оттуда конторскую книгу и стал ее листать. Потом взял трубку одного из телефонов. -- Майор Пугачев, говоришь? Сейчас попытаемся.

-- "Плот" слушает. Какие будут указания, товарищ командир? Это ефрейтор Гусева.

-- Дайте "Пламя". -- Возникла пауза ожидания. -- "Пламя"? Это полковник Дроздов. Соедините меня с "Кактусом". -- Еще одна пауза. -- Алло, "Кактус"? С вами говорит командир в/ч ... полковник Дроздов. Как мне связаться с майором Пугачевым?

-- Сейчас попробую набрать, -- раздалось и трубке. -- Ждите.

Прошло две-три минуты, и наконец:

-- Здесь майор Пугачев. Кто это?

-- Это полковник Дроздов говорит, командир в/ч ... Тут у меня в кабинете ваш воин сидит, Брагин фамилия, сержант... Да, личность подтверждаю.. Да полчаса назад. -- В трубке быстро заговорили. По мере получения информации брови у полковник, то поднимались, то опускались, потом он стал почесывать нос, как-то странно поглядывая на Артема и, наконец, произнес: -- Ну ты даешь, парень! -- И передал трубку подозванному жестом сержанту.

-- Брагин, ты как там оказался? О тебе здесь легенды ходят. Мы уж тебя похоронили. Штынь с тобой?

-- Сержант Штынь погиб, но сейчас дело не в этом. Слушай меня внимательно, майор. Я не хочу больше воевать, я не хочу больше служить -- сделай так, чтобы у меня не было проблем с увольнением Это раз. Во-вторых, я вывел двух солдат -- пускай срочно приезжает офицер из их части. Об остальных я ему доложу лично. Все. -- Брагин передал трубку полковнику.

Через пятнадцать минут Артем забрал своих млевших на солнце бойцов. По распоряжению командира части им предоставили офицерскую гостиницу и поставили на довольствие. В номер шатающихся от усталости воинов отвел шустрый прапорщик с бегающими глазами -- он был уже в курсе

-- Постели вам сейчас принесут, -- тараторил он, непонимающе наблюдая странную улыбку, которая расплылась на лице Брагина при слове "по стель". Вскоре все спали мертвым сном.

Рано утром их разбудил запыхавшийся посыльный:

-- Вас срочно вызывают в штаб. Там лейтенант из вашей части приехал. У командира сидит.

-- Пускай сам сюда приходит, -- буркнул Брагин и повернулся на другой бок. Посыльный застыл непонимающим столбом. -- Не понял, что ли? Так и передай. -- Посыльный исчез.

Через некоторое время в комнату вошел молодой подтянутый лейтенант, поздоровался и неловко уселся на край кровати. Бойцы к тому времени оделись и привели себя в порядок. На несколько минут установилось молчание. Потом Брагин сказал:

-- Что ж ты солдат своих бросил, отец-командир?

-- Я не являюсь их командиром, -- ответил лейтенант, как бы оправдываясь. -- Давайте ближе к делу! -- И вынул блокнот с авторучкой.

-- Ладно, Бог тебе судья. Пиши. Прапорщик Мотыль -- сдался в плен, рядовой Кротов -- сдался в плен, рядовой Скворцов -- сдался в плен, рядовой Бурда -- сдался в плен. -- Брагин из двух внутренних карманов вывалил на стол кипу документов и стал их брать по одному. -- Рядовой Иваньков -- погиб, рядовой Косолапов -- погиб, рядовой Даньшин -- погиб, рядовой Крынин -- погиб. -- Артем сделал паузу. -- Ефрейтор Коробов -- в наличии, рядовой Мостыло -- в наличии... Ну, что стоите, предъявляйте документы. -- Бойцы торопливо зашарили по карманам. -- И еще... -- Брагин держал в руках последнюю книжечку. -- Передайте в спецроту майору Пугачеву... сержант Штынь -- погиб. Я -- сержант Брагин.

Лейтенант молча забрал документы и положил их в полевой планшет. Потом спросил:

-- Вы сами куда, товарищ сержант? Я на машине.

-- Добросишь меня в город, до вокзала. И еще... пацаны хорошо воевали. Не забудь про это. -- Артем в упор смотрел на офицера.

-- Да мы все знаем. Пленные боевики такого про вас порассказывали...

Когда они вышли за КПП, день еще не разгорелся, но обещал быть жарким. У обочины пыхтел лейтенантский газик. Все забрались в машину, и она сразу тронулась.

На вокзале обнялись. Брагин дал каждому по клочку бумаги со своим адресом. "Пишите, заезжайте..." Около билетных касс его тормознул военный патруль, придравшись к форме одежды. Переписали его данные и пообещали сообщить в часть. "Докладывайте, придурки!" Через три часа отходил петербургский поезд. В жизни наступил новый этап

Сержант Брагин, рядовой Мостыло и ефрейтор Коробов за проявленное мужество будут представлены к правительственным наградам, но об этом Артем никогда не узнает.

Глава 14

Утром она начала плакать. Забилась в угол дивана, поджав ноги, и плакала тихо, хлюпая по-детски. Иногда умолкала, о чем-то думала, вздрагивая всем телом. Потом все начиналось опять. Гале казалось, что какие-то жадные, чужие руки подкрадываются к ней с целью вырвать из души самое дорогое, что у нее есть, то, без чего само ее существование теряет смысл.

Завернутое в плед, обнаженное, дрожащее тельце вызывало в Брагине такую бездну чувств и эмоций, что он метался по Галиной гостиной сумасшедшим тигром, не зная что делать.

-- Ну, Галочка, птица ты глупая. Ну, нужно мне уехать. Это не изменить. Да не денусь я никуда -- разберусь там с делами, а потом тебя заберу. Пойми ты меня, нельзя спрятаться от жизни.

Она ничего не отвечала, а может быть, даже не слышала, что он говорит, уйдя глубоко в себя и отключившись от реальности. Весь мир был внутри нее, и она плавала в нем своими мыслями, мыслями о ближайшем прошлом, сияющим бесконечным счастьем, и ей не хотелось выходить наружу.

Брагин подсел к девушке и стал медленно целовать ее в мокрое лицо, глаза, губы... Гладил ее по волосам. Галя примолкла и сначала робко, а потом все жарче и жарче начала отвечать ему, обхватив его голову руками.

-- Тема, Темочка, -- зашептала она. -- Я не знаю, что со мной происходит, я не могу с собой ничего поделать. Прости меня, Темочка. Я тебе мешаю жить, да? Я невезучая, да? У меня совсем сломлена воля. Я хочу в тебе раствориться, чтобы меня вообще не было. Я хочу жить в уголке тебя. Мне этого будет хватать, Темочка. Только не бросай меня. У меня ни с кем больше так не будет. И с тобой, наверное, уже не будет. Все утонуло. В прошлом.

Артем размотал плед и овладел ею мягко, как бы случайно. Галя коротко вскрикнула и пылко отдалась, лишаясь остатков душевных сил и разума. Ее тело, влекомое безудержным зовом страсти, изогнулось немыслимой дугой с желанием впитать все до конца.

Потом Брагин заснул. Ему снились зеленые облака и птицы. Очнулся он где-то к полудню от холода и обнаружил себя лежащим на диване, укрытым тем же самым пледом. Галя громыхала чем-то на кухне. Створки окна были открыты. Улица дышала холодом.

-- Эй, Мартышка, ты меня заморозила! -- крикнул Брагин, посмеиваясь.

Вошла Галя. Лицо у нее было бледное, но спокойное.

-- Тема, тебе через три часа на поезд. Я не хотела тебя рано будить -- вот и открыла окно, чтобы ты сам постепенно проснулся. -- И она улыбнулась. Но не та это была улыбка, не ее. Потом девушка подошла и села рядом, погладив его по щеке: -- Замучила я тебя, да?

-- Смотря в каком смысле. Всю жизнь бы так мучился и просил бы добавки. -- Артем усмехнулся. -- Мартышка, а ты садистка. Нашла способ будить. Потом он поднялся и начал быстро натягивать на себя одежду. Галя подошла и положила руки ему на плечи:

-- Встретимся на вокзале, да?

-- Да. Мать меня провожать не пойдет -- чего ей тащиться. Так что ты будешь одна, и если не придешь, то я отойду не отпетый.

-- Ты бессовестный, Брагин. Ох, какой же ты бессовестный!

Артем, возвратившись домой, быстро собрал вещмешок, бросив туда, кроме стандартного дорожного набора плеер и один пистолет ТТ с запасной обоймой и патронами россыпью, отобранными у визитеров Мормона. Потом поцеловал на прощание мать и быстрым шагом минут за двадцать дошел до вокзала. Галя была уже там, поджидая его на перроне. Поезд отходил через пятнадцать минут. Он крепко поцеловал ее, сказав, чтоб не ждала, а шла домой. Долгие проводы -- лишние слезы.

Галя еще немного постояла, а потом медленно и понуро побрела вдоль платформы, боясь оглянуться, чтобы не заплакать. Птица с надломленным крылом, она не верила в "завтра".

Итак, у Брагина открылась еще одна страница в биографии. Он направлялся в Питер. Поезд мотало по стрелкам, мелькали деревья, телеграфные столбы, полустанки, а колеса выстукивали в голове ритм навязчивой, не отпускающей ни на минуту мелодии: как приходим мы все ниоткуда, так уходим мы все в никуда, в никуда, в никуда...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПИТЕРСКИЕ ДЖУНГЛИ

Бывали хуже времена, Но не было подлей.

Н. Некрасов

Глава 1

Брагин, еще толком не проснувшись, вывалился из вагона на перрон Московского вокзала, сбросил с плеч вещмешок, протер глаза и осмотрелся. Паспорт он выправить так и не удосужился, но и из армии как бы формально не уволился. Все это его мало волновало. У себя в городе он, конечно, столкнулся с проблемами, но они ему казались какими-то игрушечными, несерьезными -- "обычные мелкие стычки". К подобному он привык за последние годы, да и покруче все было. А тут... Ну, драка. Кого-то попугал, поиграл в детские игры в пистолетики, нарвался то ли на мафию, то ли... бог знает на что, но разобрались помаленьку -- какая-то мышиная возня.

Брагина сейчас интересовало два вопроса: как найти брата и как отомстить за отца? "Где же мне откопать этого Корня? С чего начать? Может, брат знает? Мне бы только его показали, а там уж дело техники -- или он меня, или я его. Умирать, конечно, не хочется -- мать, Галя переживать будут. Но мне ведь и никогда не хотелось. Жив пока что".

Размышляя, Брагин машинально обшаривал глазами перрон и прилегающую к нему территории мимо него прошаркала согбенная старуха, с трудом волоча за собой тележку на колесиках; возле стены здания вокзала расположилась семья выходцев из Средней Азии -- на груде чемоданов и баулов восседал толстяк в тюбетейке, рядом с ним пристроилась юркая, как ящерица, женщина, по-видимому, жена, а вокруг них табунилось многочисленное потомство; двое милиционеров тормознули парня с огромной спортивной сумкой, началась проверка документов, потом из рук в руки прошуршала купюра, и все разошлись довольные друг другом; невдалеке бравый прапорщик пытался построить разношерстно одетых, коротко стриженных ребят, издавая командные звуки, но у него это плохо получалось.

"Салаг повезли. Куда они попадут? А этому прапору впору баранов пасти, а не бойцами командовать". Брагин усмехнулся, забросил на плечо вещмешок и двинулся вдоль перрона, косясь по сторонам. Попутно, он купил остывший чебурек у тетки с ящиком и, жуя на ходу, зашагал в направлении, указанном на табличке с надписью "Выход в город".

Артем еще не проникся или, как говорят, "не въехал" в многогранность, жесткость, порой переходящую в жестокость современной жизни, тем более в столичных городах, в ее лицемерную компромиссность, граничащую с подлостью, в сплошное вранье на всех уровнях социума, способность раздавливать людей, превращая их в грязь, слизь, мерзость...

Но Брагин несмотря на молодость, был уже опытным и матерым зверем с развитым инстинктом самосохранения. Это была не его территория. Пока. Но это был его путь.

Выйдя на вокзальную площадь, Брагин увидел стоянку такси с несколькими машинами. Водители, в ожидании пассажиров, собрались кучкой, обсуждая последние новости, где кого выбрали и убили. Таксисты в Петербурге, в этой колыбели революции, впрочем, как и извозчики начала века, всегда тяготели к политике. Нет, они не желали участвовать и политических баталиях, но азартно сопереживали процессу, как болельщики па футболе.

Подойдя к ним, Артем попросил отвезти его на Свердловскую набережную и протянул бумажку с адресом, нацарапанным корявым почерком Мансура.

-- Вот он отвезет. -- Несколько шоферов одновременно указали на неказистого мужичонку средних лет в облезлой кожаной куртке -- у них была своя очередь.

Усевшись в такси, Артем повернулся к водителю.

-- У меня только вот это. -- И показал стодолларовую бумажку.

-- Ты что, парень! -- У того от удивления задрались на лоб брови, и задергалось левое веко. -- Где я тебе сдачи с этих денег найду -- только начал смену. Пойди поменяй, а я подожду. Вон там "обменник". -- Он кивнул в сторону здания вокзала.

Найдя пункт обмена, Брагин обнаружил очередь человек в десять, вытянувшуюся к окошку. Она продвигалась крайне медленно. Брагин сбросил с плеча мешок и обреченно пристроился в хвост.

-- Вы хотите поменять? А мне как раз нужны доллары. -- Рядом с ним стояла женщина приятной наружности, в сером длинном плаще и с черной сумкой в руках. Ее глаза, глядящие сквозь толстые линзы круглых очков, казались большими и наивными. Она была похожа на географичку из его школы.

-- Да вот мне... -- Брагин достал купюру.

-- Давайте я вам поменяю по льготному курсу. Видите, сколько здесь? -- Она показала на доску со знаком доллара. -- А я дам вам больше. Вы согласны? Зачем нам стоять в очереди? -- Женщина смущенно улыбнулась и опустила глаза.

-- Годится, -- согласился Брагин.

-- Только давайте отойдем в сторонку, а то здесь как-то неудобно -- люди смотрят.

Она отвела его к буфетной стойке и, вынув из сумочки пачку денег, отсчитала нужное количество.

-- Ну все. Давайте сюда ваши доллары. Да пересчитайте -- может быть, я ошиблась.

Обмен состоялся, но стоило только Брагину взять в руки деньги, как сзади раздался скрипучий голос:

-- Чем вы здесь занимаетесь? Так, незаконные валютные операции... Капитан ФСБ Кузнецов.

-- Да нет! Вы зря подумали... Мы просто так... -- встревоженной курицей заквохтала женщина и быстро зашагала по направлению к выходу, помахивая сумочкой.

Брагин обернулся и обнаружил мужчину с конопатым лицом, ястребиным носом и бесцветными глазами. Тот махнул перед ним корочкой удостоверения и сказал:

-- Вы нарушаете законодательство Российской Федерации. А где ваша партнерша? Сбежала?! Ладно, идите, но предупреждаю, чтоб это было в последний раз. -- Голос его звучал излишне официально.

-- Хорошо, хорошо... -- Брагин пытался понять, что ему не нравится во всем этом действе, и, наконец понял. Ему по службе положено было знать все виды документов, а со временем выработалась цепкость при их проверке. "Да ведь таких удостоверений не бывает! Это же "липа"!" -- подумал он, воссоздав в памяти содержимое корочек, показанных лжекапитаном. Пока Брагин предавался размышлениям, того уже и след простыл.

"Чудно все как-то!" Но тут у него мелькнула догадка. Он распустил веером купюры и прикинул сумму -- денег было ровно в десять раз меньше, чем полагалось. Сержант спецназа Брагин, отменно владеющий всеми видами оружия и рукопашного боя, умеющий постоять за себя в любой ситуации, оказался беспомощным против питерских "кидал"

-- Помоги Христа ради, -- хрипло заговорили рядом. -- Трубы горят, кишки наружу просятся. Помоги, сынок, и Бог тебе поможет. Дай на опохмелку.

Брагин повернул голову и увидел заросшего трясущегося старика, одетого кое-как и с красными слезящимися глазами. На деда было больно смотреть, и Артем почувствовал, как у него самого защипало под веками. Крайне редко употребляя спиртное сам, он почему-то жалел алкоголиков, коих в его городе было более чем предостаточно.

- Столько хватит? -- Брагин протянул старику пару бумажек.

-- Спасибо, сынок. -- Бомж не верил своим глазам. -- Хороший ты, добрый, -- бормотал он, запихивая деньги в карман, а потом вдумчиво посмотрел на Брагииа и проговорил: -- Я все видел. Ту бабу, что тебя киданула, зовут Клара. Она здесь постоянно "ломает фишки". Артистка, не приведи Господь! Ее теперь днем с огнем не сыщешь -- гастролирует по нескольким точкам и постоянно их меняет. А этого, второго, который у нее "отводящим" работает, зовут Клепа -- кличка у него такая. Он обычно в кафе "Арфа" ошивается и сейчас, наверное, там. Счастливо тебе, сынок! -- Старик развернулся и, пошатываясь, поковылял за водкой.

-- Эй! -- остановил его Артем. -- А где эта "Арфа"?

-- По Суворовскому проспекту через два квартала -- налево.

Брагин никогда не переживал, если его обжуливали. "Сам дурак!" Но если была возможность наказать негодяя, то он это делал всегда. Больше для развлечения, чем по злобе, и для восстановления справедливости.

Вернувшись к такси, Брагин передал шоферу всю имеющуюся у него наличность.

-- Сначала в кафе "Арфа", а потом на Свердловскую набережную. Денег хватит?

-- Вполне, -- ответил водитель, пересчитав купюры. -- "Арфа", это которая на Суворовском?

-- Именно так.

Через несколько минут машина пересекла Невский проспект и двинулась в нужном направлении.

Брагин попросил таксиста подождать несколько минут и, зайдя в кафе, сразу же обнаружил лжекапитана. Он сидел на вертящемся сиденье у стойки бара и блаженствовал, отхлебывая мелкими глотками кофе из маленькой чашечки и поедая крекеры. Артем уселся рядом, одной рукой взял меню, а другой как клешами ухватил своего соседа сзади за шею и сильно сжал. У того от боли перед глазами заплавали амебы и медузы, по щекам потекли слезы.

-- Давно не виделись, Клепа, -- поприветствовал его Брагин голосом садиста-меланхолика. -- Как здоровье? Почки, печенка, селезенка... Ничего не тянет?

-- Отпусти -- больно, -- срывающимся голосом выдавил лжекапитан и, покосившись на сидящего рядом, понял, что сейчас ему как минимум набьют морду. -- При чем здесь здоровье?

-- А при том, что готовь деньги на лекарства -- лечить свои ливерные части. Сейчас я тебе их отобью. -- Слова у Брагина не расходились с делом -- Клепа тут же получил кинжальный удар в печень и глухо застонал.

Подошел бармен в белой рубашке и бабочке.

-- Мне большую чашку кофе. Этот заплатит. -- Артем махнул в сторону Клепы. Тот утвердительно закивал, морщась от боли. -- Давай-ка перейдем за столик, а то здесь как-то неловко разговаривать, -- предложил Брагин. -- Только не дергайся и не пытайся звать на помощь своих корешков или ментов. Даже если они придут -- ты этого не увидишь. Я тебе кадык вырву, -- ласково закончил он и показал Клепе "козу", внутренне содрогаясь от хохота. Тот, получив еще один чувствительный тычок, соскользнул с сиденья и, массируя бок, пересел за свободный стол. Брагин расположился напротив. -- Так какой у нас сегодня курс доллара? Ладно. Ты мне должен за сто баксов плюс за такси и за кофе и еще моральный ущерб. Итого... -- Он назвал сумму.

-- У меня нет столько, -- взмолился Клепа. -- Все Клара забрала. Дай отсрочку.

-- Не дам! Ищи тебя потом! -- жестко отрубил Брагин, едва сдерживаясь от смеха. -- Какая мне разница, где ты их возьмешь -- займи, укради... Я ведь не шутил насчет ливера.

-- Сейчас, сейчас... -- Клепа, осознав, что дискутировать дальше чревато, подошел к стойке, пошушукался с барменом и через пару минут вывалил на стол требуемое количество денег. -- Мы в расчете? -- Жулик повеселел, считая, что дешево отделался.

-- Не совсем. Дай-ка мне свое удостоверение. На память. -- Клепа достал красную книжечку и протянул Брагину. Тот повертел се в руках, хмыкнул и сунул в карман. -- Где ж такую парашу делают?

-- На Арбате купил, когда в Москву ездил. Там все что угодно продают. -- И Клепа показал Артему точно такое же удостоверение с надписью "Пропуск в женскую баню".

-- Давай и эту сюда, -- усмехнулся Брагин. Потом он встал из-за стола и направился к выходу, бросив напоследок: -- Аккуратней работай, Клепа! -- Но внезапно остановился, застыл на секунду и вернулся обратно. -- Слушай, а ты не знаешь Корня, кличка у него такая, здесь, в Питере, живет?

-- Корень? Он что, с валютой работает?

-- Не знаю с чем, но говорят крутой.

-- Сам не знаю, но могу свести со своей "крышей". Они могут знать. Он что, тебе денег должен?

-- Он мне больше должен, -- процедил сквозь зубы Артем. -- Ты постоянно здесь торчишь?

-- Здесь... когда не работаю, -- подтвердил Клепа. -

-- Я к тебе зайду на днях. Сведешь -- отблагодарю. Ладно, я пошел, -- кивнул на прощание Брагин.

Брагин вышел из такси и взглянул на номер дома. "Кажется, этот".

Здание, вероятно еще дореволюционной постройки, выглядело тяжеловесно и солидно. Он зашел в обширный, но изрядно обшарпанный подъезд, увидел сетчатый лифт, но, не зная этажа, пошел пешком в поисках нужной квартиры. Нашел. Позвонил. Ответа не было. Позвонил еще -- опять ни звука. Сзади раздался шорох, звякнули ключи. Брагин обернулся и увидел пожилого мужчину, ковыряющегося в двери напротив.

-- Извините, вы не знаете, где ваш сосед? -- подал голос Брагин.

Мужчина обернулся и, оценивающе посмотрев на Артема, прошепелявил, видимо имея недостаток зубов:

-- Гера? Я его с неделю не видел. Да и машины его нет -- он ее обычно во дворе под навесом оставляет. А вы, простите, кто ему будете?

-- Я его брат. Вот приехал... -- Артем развел руками. -- А у него телефон есть?

-- Телефон в этом доме у всех есть, но его номера я не знаю, -- ответил мужчина. -- Нужды как-то не было. Если его увижу -- скажу, что вы были.

Брагин тяжко вздохнул и двинулся вниз по лестнице, опять забыв про лифт. "Что теперь делать? Ладно, разберемся постепенно. Надо город посмотреть -- зайду попозже".

За свою короткую, но концентрированную биографию Брагину не довелось побывать ни в одном большом городе. Был пару раз в областном центре вместе со школьной экскурсией в краеведческом музее, в Москве -- проездом, когда возили на сборы и соревнования по боксу, еще в нескольких местах, но кроме вокзалов, каких-то безымянных улиц из окна автобуса и спортзалов ничего не видел. Про Петербург Брагин знал три вещи: там есть Невский проспект, крейсер "Аврора" и Эрмитаж -- вот и все. Время тянуло к вечеру, и хотя осеннее солнце еще болталось на небе, но скоро должно было упасть за горизонт.

Еще выходя с вокзала, он заприметил, что Невский проспект рядом, поэтому, проделав пешком обратный путь, очутился на знакомой площади. "А куда еще идти!" Его поразило здесь все: монументальность домов, обилие магазинов и хорошо одетых людей, рекламы и еще много чего. Но хищное многоцветье города не давило на него -- чувство скованности вообще не было ему знакомо. Артем включил плеер и бродил, слушая музыку, не замечая странных, насмешливых взглядов, которые вызывал его вещмешок да и десантные ботинки. Вот если бы кто-нибудь захотел пырнуть его ножом или сделал малейшее движение, представляющее угрозу, -- тут бы Брагин сориентировался сразу. Это факт.

Навстречу ему попалась красивая, элегантно одетая девушка, словно сошедшая с обложки журнала мод. Он, слегка мазнув по ней взглядом, двинулся дальше. Девушка обернулась и посмотрела вслед красивому, но странно одетому парню. "Его бы прикинуть..." -- с сожалением подумала она. Артем, почувствовав спиной, что на него смотрят, остановился и повернул голову. Они встретились взглядами внезапно вспыхнувшей страсти друг к другу и расстались навсегда, так и не познакомившись. "Бывают же такие!" -- подумал Артем и свернул на набережную Фонтанки.

"Чижик-пыжик, где ты был? На Фонтанке водку пил", -- закрутилась у него в голове навязчивая мелодия. Он шел вдоль парапета, убивая время.

Убить время -- страшные слова, как будто его излишек. Можно убивать скот, чтобы есть мясо, можно убивать людей -- по разным причинам. Убивать время -- нонсенс. Это все равно что по крупицам убивать себя.

Бесцельно болтаясь по улицам Петербурга, Брагин набрел на скверик, отделенный от тротуара литой чугунной решеткой, окрашенной в черный цвет и имеющей проход: ворота не ворота -- по крайней мере, никаких створок не было. Под деревьями сновало в броуновском движении несколько десятков молодых людей. Они собирались в кучки и, перебросившись несколькими словами, рассыпались в разные стороны. Иногда что-то переходило из рук в руки. "Может быть, сборище голубых?" -- подумал было Артем и тут же отказался от этого предположения, увидев среди тусующихся несколько особей женского пола. Он некоторое время понаблюдал и направился в их сторону без всякой цели. "Надо же где-то ходить".

После тягучих дождей природа царственным жестом подарила несколько погожих дней, выкатив на линялое питерское небо декоративное осеннее солнце, которое больше радовало глаз, чем грело. Землю покрывал толстый слой листвы, еще не окончательно высохшей и не хрустевшей. Ногам было приятно и мягко ступать по этому естественному ковру.

Брагин прошелся туда-сюда, постреливая глазами по сторонам, и остановился у вековой липы, прислонившись к ней и продолжая наблюдать за происходящим вокруг. До него доносились обрывки фраз, о смысле которых Артем мог только догадываться, -- произносимые словечки были очень далеки от классического русского языка. В подворотню близстоящего дома старой постройки с оглушительным треском вкатил мотоцикл, запыхал, встал. Туда бросились трое, коротко поговорили и, быстро обменявшись чем-то, рассыпались как горох.

-- Да отпусти ты меня! Не имеешь права, ментяра! -- раздался пронзительный женский голос со стороны входа.

-- Мормышку повязали, -- сказал кто-то рядом.

Брагин обернулся и в проеме ворот увидел живописную картину: здоровый мужик в штатском, заломив руку какой-то вертлявой девице, пинками подталкивал ее вперед. Девица отчаянно сопротивлялась, изливая на него потоки брани. Сзади следовал автоматчик в милицейской форме с застывшим лицом.

"Странный город. Злые здесь все какие-то, бездушные. Обувают на ходу, делают друг другу больно... Войны-то здесь нет. А на войне все проще, честнее: или ты, или тебя. А тут суетно все, подлят из-за угла... Надо бы вытащить эту деваху!" Решение пришло внезапно.

.Брагин бросился к выходу и, выскочив на улицу, быстро догнал странную кавалькаду. Перегородив дорогу, он обратился к штатскому, поедая его глазами:

-- Эта девушка шла ко мне. У нас назначена |встреча.

-- Отойди, парень, иначе с ней вместе загремишь, -- огрызнулся тот, а милицейский недвусмысленно повел стволом автомата.

-- У меня мало времени, я в краткосрочном отпуске. Вот. -- Он протянул удостоверение. -- Отпустите ее.

-- Эй, Гриша, подожди, -- сказал милицейский, изучив документ. -- Он из спецназа МВД.

Штатский остановился и удивленно посмотрел на Артема. Девица примолкла, развесив уши. Ей тоже было любопытно.

-- Откуда прибыл? -- с интересом спросил штатский.

-- Из Чечни. Больше двух лет там воевал.

-- Понятно. -- Во взгляде ментов скользнуло уважение. -- Ты посмотри, что твоя девка таскает! --неожиданно взорвался штатский и показал Брагину несколько таблеток в целлофановой обертке. -- "Экстэзи".

-- Ну и что! -- заверещала девица. -- Я не распространяю, я только потребляю.

-- Значит, кто-то другой торгует. -- Штатский немного сбавил тон. -- Слушай, -- обратился он к Брагину, -- сейчас мы ее отведем в отделение, быстро допросим, и забирай ты ее куда хочешь.

-- А может, она прямо здесь и скажет -- вам же нужна оперативная информация?-- предложил Артем. -- Давай говори, кто тебе эту дрянь продал? -- надавил он на девицу.

-- Парень на мотоцикле, -- немного подумав, ответила та. -- Он постоянно сюда приезжает. Кличка у него -- Шиза.

-- Известная личность, -- пробормотал штатский. -- Скользкий, сука! Много всего про него знаем, а доказать не можем. Ладно, иди и больше не попадайся. -- Он отпустил свою пленницу и быстро зашагал вдоль по улице. Автоматчик двинулся следом.

Артем проводил их взглядом и повернулся. Перед ним стояла молоденькая обджинсованная девушка с тонкой, стройной фигурой, мальчуговой короткой прической и приятной мордашкой. Она смотрела на него в упор настырными серыми глазами. У Артема при виде ее сразу возникла ассоциация со словом "пипетка".

-- Откуда ты такой выискался, Робин Гуд? -- неожиданно застрекотала девица. -- Я бы и без тебя обошлась. Подержали бы в ментовке три часа и отпустили. Не имеют права...

-- Значит, я тебе продлил жизнь на три часа, -- прервал ее словесный поток Брагин. -- Плохо, что ли?

-- А ты кто? -- В ее взгляде появился интерес.

-- Дед Пихто. А тебя зовут Пипетка. Ведь так? -- Брагин усмехнулся, заметив в глазах девчонки некороткую искорку смущения. Но она быстро угасла.

-- Я -- Наташа. А ты проездом из деревни Засрановки. Правильно?

Она была истинным дитем питерских улиц, молодежных тусовок всех мастей с различным кругом интересов, имела древнюю дворянскую фамилию и за словом в карман не лезла. Но Брагин совсем не обиделся на ее словесный пассаж. "Шустрая девка". Ему внезапно захотелось погладить ее по аккуратненькой головке, что он немедленно и сделал.

-- Что ты меня как собаку чешешь? -- отстранилась Наташа. -- Купил, что ли?

-- А ты что, продаешься? И за сколько? -- Артем откровенно веселился.

-- Нет, я дарю любовь, но ты не в моем вкусе. Понял?

-- А зачем тебе эти таблетки? Чтоб забалдеть?

-- Чтоб трахаться слаще было, -- моментально отреагировала девица. -- А рюкзак ты зачем ноишь? Турист-первопроходец?

"Надо его куда-то сбагрить, -- подумал Артем. -- Все смотрят, как на придурка деревенского".

-- Это не рюкзак, а армейский вещмешок, -- терпеливо начал пояснять он. -- Является частью военного снаряжения. Поняла, Пипетка?

-- Чего ты меня обзываешь! -- Наташа деланно возмутилась, хотя ей было все равно, а может быть, даже приятно. -- А вообще клево смотрится. Я такого еще не видела. А ты что в нем портянки носишь?

-- Нет, пистолет ТТ с запасными обоймами. Хочешь, покажу? -- И Брагин начал развязывать свой сидор.

-- Ладно, не надо, -- замахала рукой Наташа. -- Ну ты, я смотрю, крутой. С тобой не соскучишься. А ты правда в Чечне воевал? А как все-таки тебя зовут? Чак Норрис? -- Она болтала беспрерывно, при этом отчаянно жестикулируя.

-- Артем. -- Ему надоела эта пикировка.

К ним подошел странный юноша с пламенным взглядом революционера, в синем плаще до земли и длинными нечесаными волосами. На голове у неги восседала клетчатая клоунская кепка. Он был излишне целеустремлен и обратился к Наташе, полностью игнорируя стоящего рядом Брагина.

-- Это кто? -- Намерения у него, судя по интонации, были серьезные и даже более того, он прямо таки рвался в бой.

-- Тебя где воспитывали, чмо болотное? -- Артем не любил, когда его игнорируют, тем более при женщине.

Наташа быстро уладила назревающий конфликт.

-- Артем -- это Кеша. Кеша -- это Артем. Я с Артемом. -- И она беззастенчиво взяла Брагина под руку и чмокнула в губы. -- Не обижайся, Кеша. Он большой, и мне нравится, а ты еще маленький. Вот подрастешь, тогда и поговорим.

Расстроенный Кеша понуро направился в сторону сквера.

-- Кто это? -- Артему стало любопытно.

-- Да так, один... Хочет со мной быть. Влюбился. Я могу из него веревки вить.

-- Из меня не получится, -- буркнул Брагин.

-- С какой стати? На кой ты мне сдался, ковбой. Так... Пообщались и разбежались. Хотя... ты вообще ничего, для эскорта сгодишься, -- продолжила Наташа, оценив брагинскую внешность. -- Как-нибудь приходи, оттянемся. Я часто здесь тусуюсь, на "пятаке", ну в сквере этом.

-- А что значит -- оттянемся? -- Эта девица от души веселила Брагина. Была в ней какая-то изюминка.

-- Ну... винца выпьем, забьем косячок и вообще... -- Наташа закатила глаза. -- У меня одна точка есть. У одной веселой подружки -- ее родаки на Кипре баксы тратят. В отпуске.

-- Может быть, пойдем поедим? -- У Артема начало подсасывать в желудке, да и не хотелось расставаться с этой девчонкой. С ней было весело и легко. -- Я угощаю, пошли. Там кафе есть, где блины и пельмени подают.

-- Это в "рыгаловку", что ли? -- фыркнула Наташа. -- Ну, ты даешь! Да там одни "крейзи" и ал-канавты ошиваются. Пойдем лучше в бар. -- Девушка показала на шикарный отель, нависающий над соседними домами. -- Только у меня башли ку-ку -- все за это голимое "экстази" отдала.

-- Не суетись, у меня есть, -- успокоил ее Артем. -- А нас туда впустят?

-- Впустят, впустят, -- озабоченно проговорила девушка, отряхивая джинсы. -- Испачкалась об этих козлов! Впустят. Ты только молчи как вобла, а только кивай. И еще... надо куда-нибудь твой рюкзачок временно пристроить... -- Наташа задумалась, шевеля губами. -- Во! Давай его отдадим Кеше, он еще здесь долго будет торчать. -- Она ловко сняла мешок с плеча Артема. -- Я сейчас, быстро. Ты только...

-- Подожди, -- перебил ее Брагин. -- Мне нужно оттуда одну штучку вынуть. -- Он отобрал у девушки рюкзак и, покопавшись там, достал пистолет и затолкал его за пояс под куртку. -- Теперь можешь нести.

Наташа от удивления вытаращила глаза, но ничего не сказала.

-- Я подожду тебя у входа в гостиницу! -- крикнул Артем вслед уходящей девушке.

Отыскав возле гостиницы Артема, Наташа быстро подошла к нему, картинно чмокнула в щечку и, взяв под руку, поволокла его внутрь отеля мимо молодого, но бородатого швейцара, обличенного в малиновый лапсердак. При этом она стрекотала по-английски, как будто родилась где-нибудь в окрестностях Бирмингема. Она была нахальна до изумления, Артем глубокомысленно кивал, как и было обговорено заранее.

-- Где это ты так научилась? -- с искренним удивлением спросил Брагин, когда они проходили холл.

--А, на курсах. Родаки загнали в свое время. Иногда полезно бывает, как видишь.

Через несколько минут они уже находились в баре, где Наташа набрала себе кучу салатов, Артему заказала бифштекс.

-- А что за народ там торчит, на этом "пятаке"? -- поинтересовался Брагин, когда они сидели за столом.

-- Обычная тусовка. -- Наташа была голодна и с космической скоростью уничтожала еду. -- Информацией обмениваются, всякий товар скидывают по дешевке, если кому башли срочно нужны, травку можно достать, колеса, а кому нужно и кубы. Меня там все знают. Приходи, если захочешь. Ну, я пошла. Бай-бай.

-- Подожди, -- остановил ее Артем. -- Я одного человека ищу. Кличка у него Корень. Может быть, кто из ваших его знает?

-- Хорошо, я поспрашиваю. -- Наташа резко встала, кокетливо повела бедром и, подмигнув Брагину, исчезла.

"Странная она какая-то, -- подумал Артем, прихлебывая кофе. -- Как будто роль в театре играет. А вообще приятная девчонка -- с ней не соскучишься".

Когда Брагин покинул отель, было уже темно. Он взял такси, заехал на "пятак" за вещмешком -- Кеша еще крутился там, -- быстро добрался до дома брата и, поднявшись, позвонил в его дверь. Ответом было молчание. "Нужно искать привал", -- решил он и, выйдя на улицу, побрел вдоль, глядя по сторонам. Привыкшему к походной жизни Брагину даже в голову не пришло, что при наличии денег он мог просто поселиться в любой гостинице, хотя бы в той, которую он недавно покинул. Он еще жил войной и действовал в соответствии с этой установкой, поэтому, заметив ремонтирующийся дом, чернеющий пустыми окнами, он махнул через забор и забрался туда. Побродив в темноте, он нащупал ногами что-то вроде стружек, растянулся на них, чувствуя приятную истому в уставшем теле, подложил под голову вещмешок и мгновенно заснул с приятной мыслью, что ночью его никто не поднимет по тревоге.

Очнулся он, когда в незастекленные окна вовсю шпарил свет разгорающегося дня, и обнаружил, что он укрыт ворохом рваной спецодежды, голова его покоится на куске рубероида, а сам он вывалялся в стружках. Отряхнувшись, он перешел в соседнюю комнату и обнаружил водопроводный кран, который, на удивление, оказался работающим. Брагин разделся до пояса и начал умываться, при этом фыркая и отдуваясь.

-- Ты что тут делаешь? -- В проеме двери стоял мужик лет сорока с милицейской дубинкой в правой руке и нарочито ею поигрывал.

-- Умываюсь, а ты кто?

-- Я -- охранник. Здесь нельзя находиться. Артем продолжал свое дело, как бы забыв о страже. Закончив умываться, он не торопясь начал очищать джинсы от прилипших стружек.

-- Я ведь дубинкой могу, -- неуверенно сказал мужик.

-- Валяй. Только ведь отниму, а назад не отдам.

-- Ты чего, крутой, что ли? Крутые в саунах отдыхают.

-- Ну чего ты пристал! -- Брагина начал злить этот зануда. -- Я же не ворую. Свербит у тебя?

-- А ты что, бомж, что ли? Вроде не "синяк". -- Мужчина успокоился и с любопытством разглядывал незваного гостя. -- Что-нибудь не в порядке у тебя, а?

-- К брату приехал, а его дома нет. Так что считай, что бомж -- без определенного места жительства.

-- Тебе и ночевать, наверное, толком негде. Вон как извозюкался... -- Охранник на некоторое время задумался. -- Вот что... Ты, я смотрю, дубинок не боишься, парень здоровый. Если что, приходи сюда вечером -- я тебя на ночлег устрою. У меня здесь строительный блок, считай, со всеми удобствами. Места полно, и мне поможешь -- лазят тут какие-то, а у меня вагонка, облицовочная плитка, краска.. Документ только какой-нибудь покажи, а то знаешь...

Артем, не дослушав, протянул ему удостоверение.

-- О, да ты на самом деле крутой! -- воскликнул охранник, изучив документ. -- Идем в блок -- у меня там горячая вода, мыло... ну и все прочее. Давай, не стесняйся.

"А почему бы и нет?" -- подумал Брагин и отправился вслед за охранником.

Помывшись и побрившись, Артем приобрел вполне приличный вид, потом вынул из вещмешка пистолет и заткнул за пояс, подстраховав его двумя резинками, постоянно для этой цели болтающимися у него на ремне, бросил мешок в угол, вспомнив, что тот режет глаза избалованной петербургской публике, и пошел в город, сказав напоследок сторожу:

-- Спасибо, отец. С тобой не прощаюсь -- за мешком по-любому зайду, а может быть, и ночевать -- там и поговорим.

Выйдя на проезжую часть, Артем вскочил в первый попавшийся трамвай и с удовольствием уселся на сиденье. Понятие об этом виде городского транспорта у него было на уровне детского стишка, где "зайчики в трамвайчике", и еще он их видел по телевизору, поэтому катание на трамвае было для него примерно то же, что для цивилизованного петербуржца лихачить на тройке с цыганами.

Мелькали улицы, дома, трамвай, мотаясь и позвякивая, двигался по своему маршруту. Брагин рассеянно смотрел в окно, размышляя о ближайших перспективах. "А может быть, Германа не будет еще месяц? А если он там вообще уже не живет? Хотя сосед неделю назад его видел... Надо где-то якориться. Можно, конечно, у этого мужика на стройке, но... Хотя почему бы и нет? Он не возражает и даже рад. Теперь с этим Корнем. Где-то ведь он есть. Шире нужно брать, шире. Двигаться -- жизнь в движении. Найду, в конце концов. Закончу с этим делом, и надо куда-то подаваться. Какой-то замкнутый круг. От Пугачева ушел и здесь не прижился. Пойти работать? Кем? Грузить вагоны? Нет, это не для меня. Отец говорил, что в жизни нужно быть художником и не опускаться ниже своей планки. А что я хорошо умею делать? Воевать. Значит, нужно искать войну, и ничего больше. Здесь ли, там ли... Ладно, разберемся помаленьку. Дело житейское. Где же все-таки Герман?"

Трамвай остановился, и Брагин вышел. Делать было абсолютно нечего, но его приучили жить в режиме ожидания, когда это необходимо, он был похож на хищного зверя, способного сидеть в засаде сутками в ожидании жертвы, он умел отрешаться от реальности и существовать все это время как амеба, имея контрольную точку в мозгу, чтоб вовремя включиться. Увидев невдалеке небольшой садик, он пошел туда и сел на лавочку рядом с памятником какому-то большевистскому вождю. Вокруг сновала разношерстная публика. Брагин расслабился и вяло фиксировал взглядом проходящих мимо людей, пока его не зацепила одна фраза, прозвучавшая с соседней скамейки:

-- Да ты че, мужик. Да мы два года в спецназе парились.

Артем повернул голову: два полупьяных парня в камуфляжных куртках и выглядывающих из-под них тельняшках в чем-то убеждали третьего, интеллигентного вида мужчину в шляпе и в очках.

-- Да к твоему шефу никто и близко не подойдет -- сразу бошки поотшибаем. Мы привыкшие -- в Чечне черножопых штабелями клали, мочили по полной программе. Клади по "штуке" в месяц -- и весь базар. -- По-видимому, эти двое набивались то ли в охранники, то ли в телохранители к какому-то бизнесмену.

Артем более внимательно присмотрелся к говорящим. "Блеф все это! Нигде они не воевали, а потом, парятся в зоне, а не в спецназе. Да и татуировочки у них не наши. Примазываются, твари!" Брагин, глядя на откормленные хари лжеспецназовцев и вспоминая погибших у него на глазах товарищей, решил сломать этот дешевый спектакль.

-- Эй ты, козел вонючий, где ты там воевал? -- брякнул он на весь сквер. -- Ты у параши в камере воевал.

-- А это что еще за чучело! Иди сюда, повтори, что сказал? -- сверкнув глазами, прохрипел один из камуфляжников. Его оскорбили всерьез.

-- Если я подойду, ты будешь собственное говно жрать, -- спокойно отреагировал Артем, но в голосе у него появились стальные нотки. -- Ну, что глазенки вытаращил? Таких козлов, как ты, в Чечне ни с той, ни с другой стороны не было.

"Хорошо, тварь, сейчас ты мне расскажешь про войну", -- подумал он и достал пистолет. Привыкнув открыто носить оружие и легко с ним обращаться, как с неким предметом быта, Брагин и не подумал, что достать пистолет в центре города при скоплении людей -- событие из ряда вон выходящее.

Резко подойдя, он ткнул стволом в грудь одного из сидящих.

-- Так в какой зоне ты парился? Быстро говори, сука, прошмаляю!

-- В Нижнем Новгороде. -- Позеленевший детина назвал номер зоны.

-- В красной или в черной? -- Артем знал, о чем спрашивал. -- Но только не соври, чмо!

-- В красной, -- проблеял лжеспецназовец.

-- Да ты и вправду козел. -- Злость у Брагина внезапно улетучилась. -- Ну что на пушку уставился, как будто я в тебя стрелять собрался. Да нужен ты мне! Спецназ... Сможешь разобрать его за десять секунд? -- Он подбросил на руке пистолет.

-- А что, смогу, -- неожиданно ответил детина. -- Я до тюряги в десантных войсках срочную служил.

-- Давай-ка отойдем в сторонку, -- предложил Брагин.

Они стояли среди пожелтевших кустов и тихо разговаривали.

-- А ты сам оттуда? -- поставил вопрос камуфляжник. -- Извини, братан. Мы на работу хотим устроиться, охранять одного барыгу -- вот и гоним пургу его человечку.

-- Понятно... -- Артем на несколько секунд задумался. -- Слушай, тебе имя Корень ничего не говорит? В зоне такой не попадался? Подумай.

-- Корень? Был такой... только не в нашей зоне. Когда я только подсел, то слышал, как одного вора в законе по кличке Корень в мужики разжаловали. Потом я слышал, что он где-то здесь, в Питере зачалился. А где... -- Парень замолчал, покусывая сучок. -- Узнаю -- скажу. Меня найдешь вон в той забегаловке. "Уют" называется. Я там в нарды играю. Спросишь Ивана. А сейчас мотай отсюда, братан. Тебя кто-нибудь заложит, что ты здесь пушкой светишь. Еще поговорим.

"А ведь он прав". Брагин наконец понял, что с пистолетом в руке он выглядит пугающе, и быстро покинул садик.

Потом он весь день бесцельно бродил по улицам, забредал в какие-то дворы, скверы, где садился на скамейки, бездумно созерцая окружающий мир. Два раза поел в пельменной, купил в киоске газету, прочитал ее от корки до корки, включая рекламу, дошел до Витебского вокзала, где у него проверили документы, набрел на Исаакиевский собор, спросил, что это такое, ему ответили. "Классная архитектура!" -- подумал он. День утекал, Брагин еще раз навестил квартиру брата. По-прежнему никого не было. Да-а-а-а!

Было около десяти вечера, когда он постучал в дверь строительного блока.

-- Кто это? -- Дверь открылась. На пороге стоял утренний знакомец, ощетинясь дубиной. -- А, это ты. Проходи. Что, опять не застал брата?

-- Нет, не застал. -- Брагин бросил на стол полиэтиленовый пакет. -- Я тут поесть принес немного. Давай хоть познакомимся, отец. Артем меня кличут.

-- Что ты меня -- отец и отец! Мне всего-то сорок три. Что ты Артем -- знаю по документам, а я -- Михаил Иванович.

-- Медвежье имя, -- усмехнулся Артем.

-- Точно. Меня всю жизнь медведем и зовут. Куда ни попаду -- сразу "медведь". Да и комплекция у меня, как видишь, не заячья. -- Сторож выложил из пакета консервы, буханку черного и бутылку водки.

-- А ты как, Михаил Иванович, по суткам здесь дежуришь или только ночью? Вас здесь, наверное, человека три? -- Артем вынул из-за голенища "выкидуху", обтер ее об газету и начал нарезать хлеб толстыми ломтями.

-- Живу я здесь. Один я. Ну и работаю, конечно. Зарплата мизерная, зато жилье бесплатное. Из Абхазии, беженец. Остался -- ни кола ни двора. Хорошо, прораб земляк попался, пристроил и таскает меня по всем своим стройкам. И им дешевле, и мне хорошо. В прошлой жизни, так сказать, я ветеринаром работал, животных лечил... Чертова перестройка... А, чего там говорить! -- Михаил Иванович махнул рукой. -- Давай поедим. У меня тоже кое-что есть. Сейчас картошечку пожарю.

Брагин в таких случаях не задавал лишних вопросов. Что хочет -- сам расскажет. Он снял куртку и повесил на гвоздь. Сторож, увидев пистолет, не удивился, зная брагииские документы, только спросил:

-- Всегда с собой таскаешь?

-- Всегда. -- Артем расслабленно сидел на колченогом стуле, откинув голову и разглядывая потолок.

-- И это правильно. Время сейчас недоброе, люди злые -- за кусок хлеба удавят. Здесь еще ничего. До этого я в Москве пожил -- вот где борьба за место под солнцем. Все помойки распределены, и попробуй на чужую позарься.

-- У тебя ж профессия сельская -- можно и в деревне прожить, -- философски заметил Брагин.

-- Так-то оно так. Но от добра добра не ищут. Есть кусок хлеба -- и ладно. Ну кто меня куда звал? Куда мне ехать? В Саратовскую губернию или в Калужскую? Ходить там и спрашивать, не нужен ли я кому? Да я с голоду подохну, пока работу по специальности найду. Там тоже не все так просто... -- Михаил Иванович примолк, снял с плиты сковородку и поставил ее на обрезок доски посередь стола. -- Давай по маленькой.

Спящий Брагин, почувствовав толчок в плечо, напрягся, готовый к действию, но, вспомнив, где он находится, открыл глаза и, приподнявшись на локте, увидел наклонившегося к нему Михаила Ивановича:

-- Артем! Там кто-то на складе шарит. Звякнуло там что-то. Пойдем поглядим.

-- Свет внутри есть? -- быстро спросил Брагин, осмысливая возникшую проблему.

-- Есть. Снаружи включается. А что?

-- Как я туда войду -- сразу врубишь. Вперед!

Подойдя к металлическому ангару, где размещался склад, Артем увидел слегка приоткрытую дверь. Прислушался. Внутри было едва слышное шевеление. Он резко заскочил внутрь и гаркнул:

-- Всем стоять, не двигаться!

В это же время зажегся свет. С поднятыми вверх руками стояли трое плохо одетых подростков, лет четырнадцати-пятнадцати, у их ног валялись мешки и разломанные ящики с керамической плиткой.

В склад влетел Михаил Иванович:

-- Ну что, я пошел милицию вызывать?

-- Не спеши, отец, здесь разобраться надо. Ручонки-то чего подняли? Я же не просил, -- спокойно проговорил Брагин и засунул пистолет за пояс.

Пацаны, медленно опустив руки, стояли, стреляя глазами, как загнанные зверьки.

-- Когда последний раз жрали? -- Артем оценивающе посмотрел на каждого из них. -- Ты, быстро отвечай. -- Он ткнул пальцем в первого попавшегося рыжего и вихрастого пацана.

-- Вчера. Арбуз у азера на рынке подтырили.

-- Так. Быстро сели на ящики -- разбираться будем. Живо! Живо! Что встали как столбы?

Мальчишки, подстегнутые профессиональной сержантской командой, выполнили ее немедленно, ожидая в напряжении дальнейших событий. Брагин медленно подошел к ним и уселся рядом.

-- Откуда прибыли? -- сурово спросил он.

-- Из Чечни, -- ответил один из них, по-видимому, самый старший. -- Мы сироты, в чеченских семьях жили. Работали, конечно, но они с нами нормально обращались, кормили хорошо. И как заварушка началась, держали до последнего. Только когда совсем стало невмоготу, вывели за границу и дали немного денег. Вот мы и крутимся как можем. Месяц назад сюда, в Питер, приехали. Нам говорили -- здесь лучше. Живем в подвале около Витебского вокзала... -- Пацан замолчал.

-- Слушай, Михаил Иванович, давай покормим этих щенков, а то запаршивели совсем,-- сказал Брагин небрежно. Сторож давно уже все понял. -- Быстро встали и вперед. Мыть руки и хавать. -- Артем встал и пошел к двери. Пацаны понуро поплелись за ним.

Естественно, что все съестные запасы были уничтожены за несколько минут.

-- Кто у вас старший? -- сурово спросил Брагин.

-- Вон, Коська, -- двое указали на чернявого.

-- На тебе стольник, Константин. Расходуйте экономно. Не воруйте. На днях я к вам загляну. Какой там адрес у вашего подвала?

Пацаны ушли. Артем, засыпая, слышал, как ворочается Михаил Иванович. Сон к нему не шел.

-- Эй, Артем, ты не спишь? -- тихо проговорил он.

-- Пока нет, -- отозвался Брагин.

-- Я вот чего думаю... -- Михаил Иванович привстал на локте. -- У нас в государстве появились неучтенные люди. Кому, скажи, нужны эти мальчишки? До них никому дела нет. Раньше такого не было. Раньше безработных-то не было -- они назывались тунеядцами и подлежали принудительному устройству на работу со своевременной выплатой зарплаты или их судили. Вот я и думаю, зачем всю эту катавасию устроили? Чтоб такие пацаны, как бездомные собаки, по дворам бегали? Эти еще большие -- могут как-то прокрутиться, а в Москве я встретил одного четырехлетнего. Жил вместе с двумя псами в какой-то норе, грелся об них и питался с помойки. А в газетах кричат, мол, диктатура, диктатура... Да любая диктатура лучше, чем бездарная, непредсказуемая демократия. Кому нужны эти свободы, когда жрать нечего и жить негде? А в действиях диктатора всегда присутствует логика. Следуй ей, и никто тебя не тронет -- он заботится о своем стаде. И плевать на эту свободу слова и печати -- свободу мысли никто никогда не отменит. Думай о чем хочешь и держи язык за зубами...

Михаил Иванович еще о чем-то говорил, но Артем его не слышал, ибо крепко спал. Он был далек от политики. Он жил по законам джунглей.

Глава 2

Очередной раз не застав брата, Брагин вышел из подъезда и задумался, почесывая подбородок. "Геры опять нет. Ну да Бог с ним -- объявится когда-нибудь. Надо искать Корня. Так, что у нас есть в наличии..."

-- Эй, сынок! -- раздался надтреснутый голос. На скамейке возле детской песочницы сидели две старушки. Одна из них, размахивая палкой, приглашала Артема подойти. -- Эй, сынок! Я вижу, ты уже здесь третий день ходишь. Кого ищешь?

-- Брата, -- ответил подошедший Артем. -- Он в тридцать седьмой квартире живет. Гера Брагин. Знаете такого?

-- А как же! -- гордо проговорила старуха. -- Мы здесь всех знаем. Но его давно не видно -- уехал на своей машине.

-- А где он работает? -- поинтересовался Артем.

-- Он богатый человек, -- уважительно произнесла бабка. -- У него, люди говорят, магазин собственный есть. А вот где, не знаю. -- И, немного помолчав, добавила: -- А тебе ночевать-то есть где? Может, тебе жилье нужно?

"Хорошая идея, -- подумал Брагин. -- Неизвестно, сколько мне еще придется торчать в этом Петербурге".

-- А что, можете предложить?

-- Я не могу, Лидка может. Она вон в том доме живет. -- Старуха ткнула клюшкой в сторону девятиэтажки, высовывающейся из-за ближайших домов. -- Она просила подыскивать ей клиентов. Хорошая женщина: то конфеточками нас угостит, то винцом красненьким. И мы ей помогаем.

-- Лида -- хорошая, -- прошамкала вторая бабка.

-- Там всего один подъезд, -- продолжила первая. -- Идешь и сразу направо, на первом этаже. Она сейчас дома, еще не выходила. А то бы подошла. Иди, иди, она недорого возьмет.

Брагин подошел к обитой дерматином двери и коротко позвонил. Открыла женщина средних лет. Она была одета не по-домашнему и, в общем-то, неплохо, но во всем ее облике сквозила какая-то неопрятность, недоделанность... Женщина находилась в маргинальном состоянии, когда еще вроде бы блюдешь себя, но неуклонно и незаметно скатываешься вниз по социальной лестнице, и переломить себя, остановить это падение бывает ох как трудно.

-- Мне сказали, что вы можете помочь с жильем? -- Артем выжидательно посмотрел на женщину.

Та немного помолчала, с трудом переваривая полученную информацию, и, наконец в ее мутноватых глазах появились признаки понимания.

-- А-а-а-а... Это они правильно сказали. Есть у меня одно местечко... Комната тебя устроит? Пятьдесят баксов в месяц? -- Получив утвердительный кивок, женщина продолжила: -- Там дед еще живет, но он безобидный, пьет только много. Понимаешь, ветеран войны, пенсия приличная, а живет один -- куда ж ее девать? Если трезвый, то он тихий, а в пьяности начинает буянить -- все ему Курская дуга мерещится. Склероз вперемешку с маразмом. Но с твоими данными... -- она с женским интересом осмотрела Брагина, -- чего тебе бояться? А ты не мент случаем? Взгляд у тебя ментовский. -- Женщина вопрошающе примолкла.

-- Нет, я из военных. -- Брагин чувствовал, что этой отцветающей даме хочется поговорить, пообщаться.

-- Ну, тогда ты с дедом поладишь -- он любит военных. Впрочем, это не мое дело. Жди, красавчик, сейчас пойдем. -- И она, кокетливо передернув плечами, скрылась в глубине квартиры.

"Старая кошелка, -- усмехнулся Брагин. -- Да я б с ней и под дулом пистолета не стал бы..." Он вышел на улицу и стал топтаться у подъезда.

Поплутав по лабиринту переулков и проходных дворов, женщина подвела его к подъезду кирпичного пятиэтажного дома. По дороге она заставила его купить бутылку водки в маленьком магазинчике, угнездившемся в полуподвале, хмыкнув при этом, что, мол, для прописки. Артем не знал, куда пристроить посудину, и держал ее в правой руке перед собой, как какой-то глупый букет.

Квартира располагалась на последнем, пятом, этаже и на звонки ответила молчанием... Наконец за дверью раздался сиплый, старческий голос:

-- Кого еще несет? Кого там принесло?

-- Это я, дед, Лида. Жильца тебе привела. Открывай быстрей -- похмелю. -- И добавила, обращаясь к Брагину: -- Совсем крыша поехала у старикана.

Щелкнул замок, и на пороге появился дед, одетый в тельняшку и штаны, которые в шестидесятых годах называли "трико". Он был лыс, небрит и напоминал облезлого ежа. В руках он держал суковатую дубину.

-- Чего пугаешь, Миша? Все равно тебя никто не боится. Продал бы лучше свои иконы и телевизор японский купил -- все равно в Бога не веришь, большевистское отродье.

Лида была здесь явно своя.

"Наверное, у нее здесь питейная точка", -- подумал Артем и не ошибся.

Его провели на кухню, уставленную пустыми бутылками; углы потолка были затянуты паутиной, раковина пребывала в отменно грязном состоянии, стены и окна были заляпаны какой-то дрянью, и, в довершение всего, из-под ног вошедших метнулись врассыпную полчища тараканов, пировавших среди бела дня в свое удовольствие.

"Непуганые стада", -- внутренне усмехнулся Брагин. Он ко всему привык в этой жизни, но только не к грязи, имеется в виду не окопной, а бытовой. "Надо будет здесь марафет навести. Помойка!"

-- Закусить есть что-нибудь, Миша? -- Лида сдвинула пустую посуду в сторону и на освободившееся место водрузила купленную бутылку водки

-- Сейчас все будет, -- засуетился дед. -- Пельмени у меня есть. Сейчас сварю. -- И он забрался в небольшой, заклеенный синей изолентой холодильник.

-- Давайте по чуть-чуть, за знакомство. -- Лиде не терпелось прогреть душу дозой алкоголя, когда в чувствах появляется какая-то звонкость, поблекший мир насыщается цветом, когда хочется петь и разговаривать до бесконечности о всяких пустяках и любить все человечество.

Она разлила водку по сомнительной свежести стаканам. Артему пить не хотелось, но он философски подошел к проблеме: "Мне же здесь жить".

-- Дед, ну что ты там возишься? Иди сюда, примем на грудь. -- Нетерпение Лиды достигло предела.

-- Я сейчас, сейчас... -- Старик поставил на газ кастрюльку с пельменями и достал из холодильника полбуханки хлеба. "От тараканов прячет", -- подумал Брагин.

Выпили по первой. Артем закусил куском черного хлеба, остальные только занюхали.

-- Ну, давайте знакомиться, -- сдавленным голосом предложила Лида, с трудом протолкнувшая в себя зелье. -- Это -- Артем, а это -- дед Миша, гвардии рядовой отставной козы барабанщик. Прошу любить и жаловать.

-- У меня давно уже никто не живет, -- просипел старик и неожиданно спросил: -- А ты в армии служил? -- И уставился на Брагина щелочками глаз.

-- Только что оттуда. Дембельнулся, -- ответил Артем. -- Правда, не гвардии, но сержант.

-- Ну, тогда мы с тобой поладим, -- обрадовался дед. -- У нас будет все по-военному, ать-два.

-- Ты у меня, дед Миша, в армии из нарядов вне очереди бы не вылезал, -- ухмыльнулся Брагин. -- Тебе надо устав внутренней службы подучить. Посмотри, что у тебя на кухне творится. Выгребная яма. Плохой из тебя солдат, дед, никудышный.

-- Правильно, так его, -- поддержала Лида. -- А то скоро грибы собирать тут будем.

Старик воспринял сказанное Артемом на удивление всерьез. Он покраснел, как школьник, и виновато проговорил:

-- Завтра все приведем в порядок. Один я жил, а теперь все будет в порядке. Ой, пельмени готовы, -- и бросился к газовой плите, спасаясь от позора.

Вторую дозу Брагин себе налить не дал, показав, что еще не выпита первая. Естественно, никто не настаивал. Пельмени ели прямо из кастрюли, по очереди тыкая туда вилками.

-- Чуть не забыла спросить, -- еще не прожеван, а потому невнятно пробормотала Лида. -- Деньги то у тебя с собой?

Артем залез во внутренний карман и молча протянул стодолларовую купюру.

-- Доллары! -- обрадовался дед Миша. -- Доллары -- это хорошо. Надо бы поменять. Лидия, сбегай поменяй, а заодно возьми еще литровую, чтоб потом не суетиться. И закусить, что-нибудь поприличней -- Артем голодный, наверное.

-- Сейчас эту допьем и сгоняю. Делим, как договорились?

Брагин понял, что они являются компаньонами в своем скудном бизнесе.

Быстренько допив водку, Лида убежала, а дед пошел показывать Артему его апартаменты.

Комната, в отличие от кухни, выглядела необыкновенно уютно, правда все горизонтальные поверхности были покрыты махровым слоем пыли. Здесь находился диван-кровать, у окна расположился полированный стол с тремя стульями, в углу возле двери притулился платяной шкаф, на стене висели полки с книгами, а под ними стояла радиола бог знает какого года выпуска.

-- А что? Работает, -- встрепенулся дед, поймав насмешливый взгляд Брагина. -- Все ловит: и Берлин, и Токио... Сам пробовал... -- И, немного помолчав, добавил: -- Это комната сына. Помер от рака. Вот я и остался один. Внуки, правда, есть, вроде тебя, но зачем я им нужен и где они... -- Старик тяжко вздохнул. -- У тебя родители живы?

-- Мать. -- Артем нашел где-то тряпку, смочил ее из графина с водой, стоящего на столе, и начал протирать пыль.

-- Ты на меня, если что, не обижайся, -- проговорил дед. -- Выпиваю я... А что мне еще делать?

-- Поживем -- увидим... Ладно, дед. Я пойду. Ключи дай мне -- так проще будет. Заснешь, а я домой не попаду.

-- Сейчас, сейчас... Пойдем, -- замельтешил старик.

Узнав у деда, как проехать к Московскому вокзалу и номер трамвая, Брагин отправился в кафе "Арфа". Клепа был там: сидел в одиночестве за столичном, пил кофе и курил. Брагина он узнал сразу и махнул бармену, чтоб тот повторил заказ.

-- Что, уже отработал? -- с ухмылкой проговорил севший напротив него Брагин.

-- Да, обули одного ниггера на триста баксов. Бери, не стесняйся, -- кивнул Клепа на чашку, принесенную барменом. -- Говорил я с людьми по твоему делу. Сначала они сказали, что, мол, ради кого впрягаться, а когда я рассказал, как ты меня сделал, то согласились побазарить.

-- Как это сделать?

-- Ты посиди пока тут, кофе попей, а я схожу за ними. Если все получится, сколько платишь? -- Клепа ничего не делал за так -- это была его жизненная философия.

-- Стольника хватит?

-- Стольника чего?

-- Гульденов. Зеленого цвета с американским президентом.

-- Годится, жди.

Клепа двинулся к выходу. Через пятнадцать минут он вернулся в сопровождении двух типов в одинаковых черных пальто регланом и физиономиями из коллекции доктора Ламброзо. Они по-хозяйски уселись рядом с Брагиным, некоторое время молча наблюдали за ним, облокотившись на стол, потом один из них с тонкими подбритыми усиками поставил вопрос:

-- Зачем тебе Корень?

-- Должен по жизни, -- безмятежно ответил Артем.

-- Откуда приехал?

-- Из Чечни.

Двое пришедших переглянулись.

-- Стрелять умеешь?

-- Нет, только убивать. -- Брагин в упор посмотрел на усатого. -- А ты что, следователь прокуратуры, чтоб меня допрашивать?

Тот несколько смутился под пронзительным взглядом Артема, забарабанил пальцами по столу.

-- Пойдешь к нам в бригаду? -- вступил в разговор второй.

-- А ты что, большой папа, чтоб предлагать?

-- К хозяину мы поедем прямо сейчас, если ты предварительно согласишься, -- сказал усатый.

-- Предварительно барыги торгуются. У каждого свой интерес. Поехали к вашему пахану -- столкуемся.

-- Хорошо, -- немного подумав, процедил усатый, цепко глядя на Брагина. -- Пошли.

Они уселись в "Вольво" с тонированными стеклами. За рулем сидел молодой парнишка в кожаной кепке. Усатый разместился на заднем сиденье вместе с Брагиным.

-- Куда? -- обернулся водитель.

-- На дачу, -- бросил усатый и вынул пачку "Мальборо". -- Будешь? -- предложил он Брагину.

-- Повременю. Далеко ехать? -- Артем заерзал на сиденье, чтобы почувствовать пистолет, заткнутый за пояс, -- события развивались не по его сценарию.

-- Сорок минут. -- Усатый чиркнул зажигалкой и прикурил.

Выехали за город. Брагин, полузакрыв глаза, смотрел на проплывающие мимо пейзажи: рощицы со скудной, полуопавшей листвой, низкие постройки, похожие на пакгаузы, голосующая парочка в развевающихся плащах, собака перебежала дорогу: "чуть не задавили", полуразвалившийся барак, опять рощицы, машина обгоняет: "во шпарит, километров сто двадцать в час", дорожный указатель "Бологое -- Москва", сколько до них, он не разглядел, еще одна машина обгоняет...

-- Пригнись! -- неожиданно гаркнул Брагин. Из бокового стекла обгоняющего их "Мерседеса" торчал ствол автомата, нацеленный прямо на него. Он резко отвалился на сиденье -- раз, выбил обеими ногами стекло -- два, на счет три он успел прицельно сделать три выстрела, мгновенно обнажив ствол. -- Тормози!

Водитель автоматически среагировал на крик. Машина пошла юзом, пропустив впереди себя "Мерседес". Брагин открыл дверцу, наполовину высунулся, прицелился и выпустил остатки обоймы по колесам уходящего вперед автомобиля. "Мерс" резко мотнуло в сторону, он заискрил о бордюр, перевернулся, вылетел на обочину и, проелозив по ней крышей, оказался в канаве, наполовину заполненной водой.

Брагин выскочил из остановившейся машины и побежал к дымящемуся "Мерседесу", на ходу перезаряжая пистолет. Вслед за ним бросились остальные. Увидев выползающего из салона окровавленного мужчину, Артем остановился и передернул затвор.

-- Помогите, братва! Я только водила, -- прохрипел тот.

Брагин на секунду задумался и всадил ему пулю в переносицу. Потом заглянул внутрь поверженного автомобиля и то же самое проделал с остальными.

-- Поехали дальше, -- спокойно проговорил он, пряча пистолет. Его попутчики были в шоке и только молча хлопали глазами.

-- Зачем ты это сделал? -- наконец выдавил из себя усатый.

-- Они хотели нас убить... Зачем оставлять в живых врагов? -- Брагин направился к "Вольво".

-- Они хотели убить хозяина! -- крикнул ему вдогонку усатый.

-- Тем более, -- сказал Брагин и уселся на свое место.

Криминальный авторитет по кличке "Шарон" сидел в мансарде собственной дачи и смотрел по видику третью часть "Крестного отца" с Аль Пачино Ему нравились фильмы про итальянскую мафию своей наивностью. "Вранье все это, но красиво!" Это был мужчина лет сорока, несколько полноватый и волосатый везде, кроме головы, абсолютно лысой и издалека напоминающей кегельный шар. Кроме российских тюрем, он успел посидеть в Варшаве, в Берлине, чем очень гордился, и любил рассказывать братве про "ихние порядки". Шарон был достаточно умен и предпочитал в таком государстве, как Россия с ее непредсказуемостью, не иметь дело с чем-либо материальным, не покупать какую бы то ни было серьезную недвижимость, а уж про производство и говорить нечего. "Да хоть тыща процентов прибыли!" Поэтому он занимался чисто рэкетом и вышибанием долгов по заказу, а все деньги переводил в один из израильских банков, будучи евреем не по паспорту, а по матери, рассчитывая провести остатки дней своих на пляжах Мертвого моря.

Раздался стук в дверь, и в комнату вошел его помощник по кличке Бизон, молодой парень с усиками, посланный прощупать некоего человечка, предложенного Клепой.

-- Ну что там? -- буркнул Шарон, не оборачиваясь.

Бизон рассказал все, что случилось по дороге, и по мере рассказа взгляд Шарона становился все более заинтересованным.

-Да, лихой казак, -- врастяжку проговорил он, когда помощник закончил. -- Давай его сюда.

-- У него пистолет, -- предупредил Бизон.

-- Да и хрен с ним! Он же не маньяк, чтоб мочить всех подряд. Давай, давай!

Шарон хорошо понимал, что в их среде убивают кредиторов, свидетелей или конкурентов, убийства из ревности, по пьянке или каким-либо иным глупым причинам он в расчет не принимал, а в данном случае тем более -- здесь все было холодно и расчетливо подготовлено. Впитав информацию, он пытался вычислить причину покушения -- а покушались явно на него, -- перебирая в памяти имена и раскладывая мысленные пасьянсы возможных столкновений интересов. За этими раздумьями и застал его вошедший в комнату Брагин. Он молча подошел к Шарону и без приглашения сел в кресло напротив. Шарона это почему-то не оскорбило, хотя он был весьма щепетилен в вопросах соблюдения субординации -- сыграл роль свежеприобретенный ореол спасителя.

-- Тебя как кличут? -- спросил Шарон и остро посмотрел на Артема.

-- Брагин Артем, -- вяло ответил тот, скосив глаза в сторону.

-- Где так стрелять научился?

-- В горячих точках. Давай ближе к делу. -- Артем шел к своей цели, и его не интересовал воровской политес.

-- Кто спешит жить -- тот внезапно помирает, -- глубокомысленно заметил Шарон. -- Ладно, не будем ерундой заниматься. Работать у меня будешь? Не бесплатно, конечно.

-- Буду помогать, если ты мне поможешь. Мне нужен Корень.

-- А зачем он тебе понадобился?

-- Грохнуть я его хочу. Можешь так и передать, если встретишь. -- Артем говорил спокойно, обыденным, успокаивающим тоном, но от его слов несло могильным холодом.

Шарон это почувствовал. "Этот голову отгрызет и не поморщится. Он на самом деле крутой, без всяких понтов. Надо его залучить на свою сторону".

-- За помощь -- спасибо. Но спасибо не красиво, как там в детском садике говорят... Тебе премия полагается, штука баксов, получишь у бухгалтера в конторе, я распоряжусь. -- Он назвал питерский адрес. -- А насчет Корня... Сталкивался я с ним несколько лет назад, когда имел глупость заниматься всяким "купи -- продай". Тогда он обеспечивал транзит наркоты из Средней Азии в Прибалтику и Скандинавию. Провернули мы пару сделок, а потом расплевались. Борзой он, беспределыцик -- чуть не углядишь, бортанет и не поморщится. А сейчас он зарылся где-то. Наркотой, по крайней мере, не занимается. Ладно, засвечу я тебе его, да ты сам на его людишек выйдешь, когда будешь по моим делам крутиться. Договорились?

"Пожалуй, это наиболее короткий путь. А потом, ведь нужно чем-то заниматься, да и деньги Мормона не бесконечны, да и неизвестно, сколько их еще понадобится..."

-- Что я должен делать? -- спросил Брагин.

-- Попить хочешь? Пепси. Или что-нибудь покрепче? -- неожиданно предложил Шарон.

-- Покрепче не надо, а пепси давай.

Шарон достал из холодильника пару запотевших бутылок и поставил перед Артемом. Тот щелчком открыл одну из них и сделал несколько глотков.

-- Один барыга мне денег должен. Фамилия его Тоцкий... Почти что Троцкий. -- Шарон хохотнул. -- За что и почем -- это тебя не касается. Просто выбьешь с него должок, и все. Цена вопроса -- три штуки. Куда он должен башли переправить, я тебе скажу. Если получится -- возьми наличными. Вот и все для начала.

-- Давай ориентировку. -- Артем сразу брал быка за рога.

-- Живет в собственном двухэтажном особнячке за чугунной оградкой. Охраняют Тоцкого за его пределами прилично, но дома с ним остастся только один телохранитель. Здоровый, правда, как буйвол. Кличут его Буль. Детали узнаешь у Бизона. Берешься? -- Шарон знал, что это не очень сложный вопрос, но ему хотелось повязать Брагина.

Артем согласно кивнул.

-- Что тебе для этого нужно?

-- Пару человек прикрытия с машиной, чтобы, когда я войду в этот особнячок, за мной никто не потянулся, по крайней мере, чтобы шум не подняли.

Ну а машина... чтобы драпать было на чем. -- Брагин вспомнил зарытый БМП возле блокпоста и усмехнулся.

-- Когда начнешь?

-- Как спланирую операцию -- сразу позвоню. Дай связь.

-- Запоминай номер пейджера. Дашь сообщение -- тебе перезвонят. -- Жизнь научила Шарона не раздавать свои телефоны. -- Ну все. Будь здоров.

Артем вышел во двор, сел в "вольво" и коротко скомандовал шоферу в кепке:

-- В Питер.

Тот, ни слова не говоря, завел двигатель.

Доехав до Невского, Брагин отпустил машину и зашел в универмаг. Там он выбрал себе хороший костюм, рубашку в тон ему и тут же, в примерочном, переоделся, сложив старые вещи в полиэтиленовый пакет, купил зимние ботинки и всякую мелочевку, потребную для жизни. Выйдя на улицу, он спросил у продавца газет, далеко ли до Витебского вокзала, и, узнав, что досягаемо, свернул на Загородный проспект и быстрым шагом двинулся на вокзал, осмысливая на ходу недавно происшедшие события.

Пацаны все описали точно, и он быстро нашел дом с нужным подвалом, но спускаться туда ему не пришлось -- как чертик из бутылки, выскочил цыганистый Костя.

-- О, дядя, а мы тебя вчера ждали. Сейчас я ребят позову.

-- Какой я тебе дядя? Зовите меня просто Артем. Давай быстро зови остальных, и приходите вон на те лавочки.

Когда все собрались, Брагин внимательно осмотрел каждого. "Да, видок у них..."

-- Как живете, братки? Воровать ходили? Все трое смущенно молчали.

-- Да вы не стесняйтесь -- у меня отец вором-рецидивистом был. -- И Артем повернулся к Косте: -- Давай выкладывай, что там.

-- Две коробки пива с машины сдернули около гостиницы и загнали в ларек за полцены.

-- О, да здесь целая коммерческая комбинация! Я понимаю, что вы по-другому сейчас не проживете, но воруйте хоть с головой. Вот вам еще денег, -- Артем отсчитал несколько купюр, -- это чтобы было время на раздумья, чтобы с голодухи не бросались на все подряд. Сейчас помочь по сути вам не могу, но разберемся помаленьку -- дело житейское. Вас как зовут? -- Он посмотрел на двух пацанов, имен которых не знал.

-- Их обоих зовут Саша, -- встрял чернявый Костя.

-- Значит, ты, рыжий, будешь Саша, а ты, -- он указал на второго, -- будешь Шура. Усекли? Вот вам мой телефон и адрес. -- Он передал Косте клочок бумаги. -- Если будут проблемы, звоните, приходите и не бойтесь -- никто вас там не укусит. Вот что, прибудете ко мне завтра помыться, а то чешетесь, как мартышки. Завтра в девять ноль-ноль. Все, я пошел.

Брагин направился домой, еще не осознавая, что он сколачивал себе будущий легион.

Войдя в квартиру, Артем услышал гул голосов на кухне, прерываемый пьяными возгласами Лиды. Голос у нее был резким и неприятным.

-- Я девушка еще ничего, дорого стою. Ну, чего ты на меня уставился? Тебе я не по карману.

"Гулянка идет полным ходом, -- усмехнулся Брагин. -- По полной программе расслабляются".

Зайдя к себе в комнату и раздевшись до трусов, он вышел на кухню. Там пребывало, кроме Лиды, еще пять человек. На столе стояли банки полусъеденных консервов, в некоторые уже были понатыканы окурки, там же находилась одна начатая и две полные бутылки водки.

-- Где дед? -- коротко бросил Брагин.

-- О, Артем! -- заверещала пьяным голосом Лида. -- Выпей с нами. Мы тут с ребятами сидим.

Артем окинул взглядом бомжеватого вида мужиков, нещадно смолящих сигареты "Прима", отчего сизый дым слоями пластался в воздухе.

-- Где дед? Лида, я спрашиваю, где дед?

-- А-а... он сломался -- спать пошел. Артем, какой ты симпатюлька, не то что эти ханыги! -- Лида кивнула в сторону сидящих. -- Давай расцелуемся на брудершафт, сладенький мой.

-- Кабак закрывается. Чтоб через три минуты здесь никого не было. Ясно, нет? -- Артем явно не шутил.

-- Парень, ты чего здесь командуешь? Здесь наше место. Дед не возражает. Ты че?

Брагин взял одного за шиворот, приподнял и пинком выгнал в прихожую.

-- Гуськом за ним. Быстро! И ты тоже, -- обернулся он к Лиде. -- Ну! -- И Артем замахнулся на одного из сидящих. -- Чтоб больше я вас не видел.

Через две минуты квартира опустела.

Глава 3

Октябрь перелистывал страницы дней. Осень завладела миром: потянулась бесконечная морось дождей, тротуары покрылись отвратительной слякотной жижей, натасканной из грязных дворов и размазанной по асфальту многочисленными пешеходами, воздух был перенасыщен влагой. Отопление еще не включили, и комната была пронизана всепроникающей волглостью улицы, заползающей во все места и, казалось, в душу. Брагина, привыкшего к полевым всепогодным условиям, это мало волновало, единственное, что он делал, так это надевал поверх носков полиэтиленовые пакеты -- испытанный способ, чтоб не дать ногам промокнуть при многочасовом пребывании на улице. Он, не зная технологии вышибания долгов, шел своим путем, опираясь на развитую интуицию и обширный военный опыт, боевой и психологический.

Покрутившись возле особняка Тоцкого, огороженного от остального мира высоким бетонным забором с колючей проволокой, Брагин ухватил узловые моменты особенностей прилегающих территорий, графика жизни "клиента" и системы охраны. Артем привлек к наблюдению Коську с пацанами, и они поочередно ошивались возле объекта, докладывая о любом изменении в обстановке.

На третий день он отослал сообщение по пейджеру для Шарона, где обозначил свой номер телефона. Ответ не заставил себя долго ждать: буквально через пару минут раздался звонок. Брагин снял трубку и, узнав голос, запросил машину с двумя людьми прикрытия и сказал, где ее поставить.

Тоцкий возвращался домой между шестью и шестью пятнадцатью вечера на автомобиле марки "Джип-чероки" в сопровождении двух охранников и шофера, въезжал в ворота, которые открывал похожий на злобного орангутанга телохранитель. Он же выпускал машину обратно. Это-то и посчитал Брагин "наиболее слабым местом в обороне". Время катилось к вечеру. Пора было собираться.

Порывшись в кладовке, Артем нашел мешок со старой одеждой, хранившейся у деда Миши со времен культа личности, и через несколько минут его можно было узнать, только внимательно присмотревшись: по его ногам струились узенькие брючонки с обтрепанными обшлагами -- мечта стиляг пятидесятых годов, на плечах болтался сиротский плащ грязно-бурого цвета, едва прикрывающий колени, а на голове сидела кепка блином, создавая иллюзию приплюснутости черепа. Ко всему прочему, Артем нацепил круглые очки в старомодной оправе, что придало его лицу наивное и беззащитное выражение. В этом наряде он был похож то ли на малоденежного студента, выходца из российской глухомани, то ли на безработного бедолагу-инженера, получившего свою последнюю зарплату года два назад и.по бедности донашивающего вещи своих родителей. В руках у него была старая холщовая сумка, пережившая не одно правительство. Таких типажей в криминальной среде называют "додик" или "лох".

Миновав особняк, Артем увидел машину, мигнувшую ему фарами, -- прикрытие было на месте. Свернув к куще деревьев, где на каменных тумбах, оставшихся от разломанных скамеек, несколько женщин торговали продукцией собственных огородов, он прошелся вдоль ряда, прицениваясь.

-- Почем лучок? -- спросил Брагин у одной из старушек.

Та назвала цену. Артем поморщился.

-- Ну, бери дешевле. Вижу, что небогатый. В институте, что ли, учишься? -- Бабка оказалась сердобольной.

-- В институте, в институте, -- буркнул Брагин. -- На факультете внешних сношений. Ладно, давай килограммчик.

-- А может, картошечки возьмешь? -- подала голос женщина, стоящая рядом. -- Два килограмма осталось. Дешево отдам. Бери, сынок.

Брагин, немного подумав, купил и картошки. "Дед что-нибудь сготовит -- один, черт, целыми днями дома сидит". Предстоящую акцию он воспринимал как нечто обыденное и проходное.

Еще раз деловито прошагав мимо особняка и оставив сумку с продуктами рядом с машиной прикрытия, Брагин зашел в расположенную наискосок от него "стекляшку" с вывеской "Продукты" и стал углубленно изучать ценники на колбасах, краем глаза поглядывая в окно. Подъехал джип Тоцкого и скрылся в воротах. Артем выждал еще некоторое время. "Пора!"

Не мудрствуя лукаво, он дождался, когда машина выедет обратно, и ткнул стволом в брюхо телохранителю Булю, втиснувшись в щель между створками закрывающихся ворот.

-- Не суетись. Я просто хочу поговорить с твоим хозяином. Медленно разворачивайся и пошел. Ручонки назад, чтобы я видел. Быстро, быстро! -- Артем говорил спокойно, но его голос неуловимыми интонационными модуляциями таил в себе скрытую силу, источал опасность, заставляя повиноваться.

Верзила развернулся и медленно побрел по направлению к дому настороженным зверем.

-- Живей, -- подстегнул его Брагин.

-- Дверь заперта, ключи у меня в кармане, -- предупредил Буль, когда они подошли к входной двери, миновав несколько ступенек под козырьком.

Брагин свободной рукой быстро обхлопал телохранителя и, вытащив пистолет из кармана его куртки, проговорил вкрадчивым голосам:

-- Медленно достал ключ и открыл дверь.

Они вошли в просторный, обшитый деревом вестибюль. Постоянно фиксируя взглядом охранника, Брагин заметил, как у того внезапно напряглись мышцы шеи и спины. "Сейчас дернется", -- и, не дожидаясь, пока тот что-либо предпримет, резко ушел влево и коротко ударил готового напасть Буля рукояткой пистолета в переносицу.

Тоцкий сидел спиной к двери в разлапистом кресле, перекинув ногу через подлокотник, и смотрел телевизор. Комната была обставлена в стиле ретро: массивная дорогая мебель, ниспадающие складками шторы на окнах и двери, подлинники картин на стенах в золоченых рамах, а все это благолепие венчал рояль, изготовленный в прошлом веке. Над ним висел портрет то ли Мусоргского, то ли Танеева с растрепанной бородой и горящими вдохновением глазами.

Артем бесшумно вошел и позвал загробным голосом:

-- Эй, эй...

-- Это ты, Буль? -- Тоцкий обернулся, на мгновение застыл, а потом потянулся к скрытой кнопке сигнализации.

-- Не мельтеши, -- остановил его Брагии. -- Буль отдыхает.

Охранника он связал заранее приготовленным капроновым шнуром, затащил в ванную и запер дверь на шпингалет.

-- Кто ты такой? Кто тебя послал? -- воскликнул Тоцкий, глядя на убого одетого парня. В его глазах не было страха, только удивление.

-- Налоговая полиция, -- усмехнулся Артем и уселся напротив бизнесмена. -- Ты денег должен, Тоцкий.

-- Каких еще денег? Ты от Шарона?

-- Угадал. -- Брагин вынул нож и начал им поигрывать, как профессиональный жонглер, так, что он превратился в серебристое облако. -- Ну так как?

-- Что ты меня пугаешь своей "джагой"? -- занервничал Тоцкий.

-- А что тебя пугать?.. -- небрежно бросил Артем и сладко зевнул. -- Нос просто тебе отрежу, для начала. Ты же разумный человек, весь такой логичный. Должен понимать, что долги надо отдавать. Гони бабки и гуляй спокойно.

-- Но ведь их Кротов должен был отдать, я ему перечислил, а банк не переслал, три недели мурыжил, я попал под неустойку, заложил товар, а потом Кротов сказал...

-- Да наплевать мне, что сказал Кротов, -- прервал его Брагин. -- Отдай деньги, а потом разбирайся с Кротовым, банком, чертом, дьяволом... -- Он кистевым броском метнул нож, и тот, прошив между глаз портрет Мусоргского -- Танеева, воткнулся в стену и мелко задрожал.

Тоцкий посмотрел на содеянное, потом мелко-мелко заморгал глазами и, судорожно сглотнув слюну, проговорил подсевшим от волнения голосом:

-- Да у меня нет сейчас столько. Нужно собрать...

-- Вот и собирай, не выходя из дома, а я тут с тобой поживу. Особнячок твой будет собачьей конурой, а собачкой будешь ты -- сидеть на цепочке и кушать кашку из миски. Пайку будем постепенно урезать. -- Артем поднялся, прошелся по комнате и. вынув нож из стены, вернулся на место. -- Не тяни время, Тонкий. Вон у тебя сколько картин и, наверное, дорогие. Можем их продать. А может, за какой-нибудь из них у тебя сейф?

Тоцкий непроизвольно дернулся, и Брагин понял, что попал в точку.

-- Так, где там сейф? -- плотоядно усмехнулся он. -- Давай показывай, а то ведь я искать начну, порежу твои шедевры...

-- Черт с вами! -- Тоцкий понял, что проиграл.

Артем рассовал пачки денег по карманам и произнес бесцветным, наводящим тоску голосом:

-- Тебя как, пристукнуть слегка? А то звонить начнешь...

-- Не надо, -- моментально отреагировал Тоцкий. -- Все нормально.

-- Смотри, а то ведь я вернусь.

Брагин покинул особняк, подцепил на ходу оставленную сумку с продуктами, сел в машину и уехал. Остановив машину возле дома брата, Артем попросил подождать и медленно поднялся по знакомой уже лестнице, нарочито оттягивая время, опасаясь опять оказаться у разбитого корыта. Постояв некоторое время в раздумье возле двери квартиры, он как бы нехотя поднял руку и позвонил. Внутри раздались шаркающие шаги, щелкнул замок -- на пороге возник Герман, удивленно глядя на нежданного гостя, и молчал.

Артем посмотрел на осунувшееся лицо брата, обширную лысину, золотистые очки на кончике носа

-- Гер, да ты чего, с катушек съехал? Не узнал?

-- Темка! -- выдохнул тот. -- Господи, Темка! -- Он схватил Артема за плечи, втянул в квартиру и начал трясти. -- Да откуда ты взялся? Почему не предупредил? -- Герман закрыл входную дверь, не отводя глаз от брата. -- Ну, ты даешь!

-- От матери. А как тебя предупредишь? Телеграммой? Адрес твой мне Мансур дал -- вот я и приехал.

-- Ну и как там Мансур? Впрочем, что это я... Давай раздевайся, проходи. -- Старший брат внимательно осмотрел младшего. -- Здоровый стал. Ты когда приехал?

-- Два дня назад. -- Артем разулся и вставил ноги в подсунутые ему старые сандалеты, потом снял куртку и повесил ее на ручку двери. Герман усмехнулся и перевесил ее в одежный шкаф.

-- Как это два дня? А где ночевал?

-- Да там-сям... А потом комнату снял, здесь, недалеко от тебя. Хорошая комната, с дедом одним вместе живем. -- Артем прошел в гостиную, внимательно оглядывая обстановку: богатая мебель, ковры, огромный, как киноэкран, телевизор... -- Богато живешь.

-- Бог дает помаленьку, пока. А я тут по делам отъезжал в область. Не знал же, что ты приедешь. Ну, давай, давай садись, врубай телевизор, а я что-нибудь пожрать сгоношу. -- Брагин-старший двинулся на кухню.

-- Гер, а у тебя одна комната? -- крикнул ему вдогон Артем.

-- Две, еще спальня. Да ты походи, посмотри. Брагин-младший изучающе прошел по квартире, зашел в спальню: огромная кровать, застеленная шелковым покрывалом, ковры, зеркала... Он машинально открыл верхний ящик трюмо -- там лежал пистолет Макарова. Артем его достал, пощелкал. "Заряжен. Зачем это ему?" Он вернул оружие на место, перешел в гостиную и, усевшись на диван, включил телевизор. Засветился огромный экран, где развязная девица настырно рекламировала эксклюзивную жвачку. Но ему было все равно, что там идет по телевизору, -- он думал о брате. "Сильно он изменился, облысел, осунулся. Очечки эти дурацкие... Близорукий, что ли, или так, понтуется? И взгляд какой-то затравленный. Чем он, интересно, занимается? Бабка говорила, что магазин свой имеет. Денег у него, по-видимому, хватает -- с виду все благополучно... Но что-то у него не так. Оружие держит дома. Боится чего-то? Ждет незваных гостей? Ладно, разберемся постепенно".

Артем перешел на кухню огромного размера, оборудованную по последнему слову техники: высотный холодильник, посудомоечная машина, встроенная в роскошный кухонный гарнитур, стол с диванчиками. Все вроде на месте, все хорошо... Но не было в этих вещах души, холодные они какие-то были, формальные, неуютные.

-- Гера, а эта квартира твоя?

-- Нет, снимаю. Да и зачем мне своя: жениться не сподобился, работа суетная. Глядишь, переехать надо будет... Давай садись. -- Герман уже поставил на стол всякую закусочную снедь, разделал селедку -- в детстве они часто ели селедку, -- открыл банку черной икры и даже сварганил что-то наподобие салата. Все это венчала огромная, литра на два, запотевшая бутылка водки.

-- Гер, а что у тебя за работа? -- поинтересовался Артем. Причем вопрос был задан вскользь, как бы формально.

-- Бизнесом занимаюсь. Магазин у меня есть при рынке -- торгую всякой электроникой, тут же мастерская по ремонту аудио- и видеоаппаратуры, десять человек у меня работает. Капиталист. Что, тоже хочешь этим заняться?

-- Да нет, я специалист другого профиля. Больше по людям. Ладно, Гер, я сейчас отлучусь на пять минут -- машину нужно отпустить. Я же не был уверен, что тебя дома застану, вот и попросил подождать.

-- Какую еще машину? -- Герман насторожился.

-- Сейчас, сейчас. Вернусь -- расскажу. Ведь чуть не забыл про нее.

Артем покинул кухню, спустился на улицу и жестом подозвал одного из людей Шарона. Тот подошел.

-- Скажешь хозяину, что все нормально. Завтра позвоню с утра. Езжайте. -- Артем считал, что в детали операции он имеет право посвятить только Шарона, и был прав.

Вернувшись на кухню, он уселся на прежнее место. Старший брат стоял к нему спиной возле раковины и как-то смешно суетился. Артему было непривычно видеть его в роли домохозяйки, и, заметив на нем коротенький фартучек с цветочками, нацепленный поверх спортивных штанов, Брагин-младший от души рассмеялся. Герман с удивлением обернулся:

-- Ты чего? Вспомнил что-нибудь?

-- Просто очень рад тебя видеть. Кончай эту канитель -- лучше выпьем по стопочке за встречу. О, селедочка, как дома, с картошечкой, лучком и уксусом. Сейчас мы ее растерзаем. -- Артем потер руки в предвкушении -- он действительно был голоден после всех этих разборок.

Герман разлил водку по хрустальным стопкам.

-- За встречу, брат.

Они некоторое время молча двигали челюстями. Артем сделал себе бутерброд с черной икрой, намазав слой толщиной чуть ли не с полсантиметра, при этом вспомнив, что последний раз он ее ел в детстве, когда бегал к матери в гостиницу. От водки на душе

потеплело, потянуло на разговор.

-- Как там мать? -- спросил Герман.

-- Мать нормально. Ты бы заехал к ней, а то только деньги шлешь да поздравительные телеграммы.

-- Надо, надо, братишка. Здесь ты прав. Но понимаешь, все дела, дела... -- Она говорила, что ты здесь большой человек, чуть ли не министр. -- Артем изучающе посмотрел на брата.

-- Ну я же тебе все сказал. Бизнесом занимаюсь, банкую помаленьку -- на хлеб с икрой, как видишь, хватает, -- ускользающе ответил тот, отведя в сторону глаза.

-- Да, работа у тебя нервная, стремная. Пистолет заряженный в спальне держишь. Даже с предохранителя снял. С предохранителя-то зачем снял? Стрельнешь куда-нибудь не туда. Не темни, говори -- мы ведь не чужие.

Герман надолго замолчал. Достал пачку "Мальборо" и, судорожно закурив, начал пускать клубы дыма в потолок. В его поведении была какая-то нервность, как перед последним шагом в пропасть, когда нужно принять окончательное решение, но хочется потянуть время, отложить "на потом", прекрасно понимая, что "потом" не пройдет, а нужно сейчас.

-- Давай еще выпьем, -- наконец сказал Брагин-старший с каким-то надрывом.

-- Давай выпьем. -- Артем не форсировал события. Он прекрасно видел, что у брата не все в порядке, и понимал, что тот не хочет втравливать его в свои дела -- он всегда был гордым и не любил кому-либо демонстрировать свои слабости.

-- Проблемы у меня возникли, Тема. Сам знаешь, какой у нас бизнес -- один с сошкой, а семеро с ложкой. Ты делаешь деньги, и тут же находятся пиявки, которые хотят поиметь с тебя...

-- А ты что, один под небом? -- перебил его Артем. -- Сейчас же все под "крышей" работают, бандитской ли, ментовской. Ты ей отстегиваешь, а она обеспечивает тебе спокойный бизнес.

-- Так-то оно так. -- Герман встал и нервно заходил по кухне. -- До последнего времени было все нормально -- платил я тут одному. Кусок его кличут. А потом на рынке появились чеченцы, тоже хотят всех как баранов стричь. На меня наехали -- я к Куску. Тот с ними в разборки полез, а толку никакого пока. Короче, заставляют платить и те и эти. Чечены постоянно давят, угрожают, недавно моего заместителя избили. Я уехал на недельку, думал, что, когда приеду, все как-то уляжется. Ни хрена подобного. Сегодня чечены опять звонили -- требуют денег.

-- Чеченцы, говоришь? -- Артем хищно ощерился. -- И много их там?

-- Какая разница сколько! -- воскликнул Герман и, внезапно вникнув в суть последнего вопроса брата, медленно повернулся к нему. -- А ты зачем это спросил? Хочешь что-нибудь...

-- Да ничего я пока не хочу, -- остановил его Артем. -- Просто хочу разобраться и за тебя боюсь.

-- За меня не бойся. Чему быть, тому не миновать. А с голой жопой жить тоже не хочется.

Они некоторое время помолчали.

-- Братишка, ты хоть стрелять умеешь? Ты ведь даже в армии не служил. -- Артем пытался говорить серьезно, но про себя давился от смеха.

-- Да так... Сам тренировался -- в лесу по банкам и бутылкам стрелял, но долго и упорно... А что у тебя за сумка с собой? -- Герман явно уводил разговор в сторону.

-- Лучок и картошка -- купил сегодня между делом. -- В глазах Артема искрился смех. -- Братишка, извини младшего дурака, но уметь пользоваться пушкой -- не только хорошо стрелять. Ее нужно вовремя вынуть и умело использовать -- это признак профессионализма. Но профессионалом экстракласса можно стать, только долго работая в экстремальных условиях, на грани фола. Фол -- это жизнь. -- Артему уже было не смешно. Он серьезно и как-то тоскливо посмотрел на Германа.

-- А ты откуда знаешь, салага?

При этих словах Брагина-младшего передернуло, но он стерпел... от брата.

-- Я только этим последние годы занимался -- убивал людей. И делал это грамотно, поэтому и сижу здесь у тебя, а не лежу в деревянном ящике или без него и, не дай Бог, под землей. Только за тобой трупов нет пока, а за мной -- что волос на голове. И мочил я их не потому, что мне бабки платили, а чтоб самому выжить. Я уже конченый человек, Гера. Уже чувствую нутром, что поболтаюсь немножко там-сям и подамся куда-нибудь в горячую точку, где еще воюют. А всегда где-нибудь воюют.

Артем вкратце поведал брату о последних годах своей жизни, не вникая в детали.

-- Вот так-то. Давай еще по одной и больше не называй меня салагой.

Залпом выпили. Брагин-младший насадил на вилку маринованный огурец прямо из банки, метнул его в рот и медленно начал жевать. Герман не закусывал, а сидел молча, понурив голову, о чем-то думая. Потом вскинул голову и медленно сказал:

-- Извини, брат. Я же не знал.

Они встали и крепко обнялись, покачиваясь при этом из стороны в сторону, как борющиеся медведи.

-- А помнишь, Гер, этого Филю из фабричных? Ну в парке драка была -- ты меня тогда отмазал. Я его того... -- тихо проговорил Брагин-младший.

-- Что, убил, что ли?

-- Надо было бы, да одна девушка за него попросила. Но долго он, я думаю, не протянет.

-- Значит, было за что. -- Герман тяжело вздохнул и сел за стол.

-- Значит, было за что, -- как эхо повторил Артем.

-- Тем, я не хочу тебя втравливать в свои дела. Повязан бог знает с кем -- всякое может случиться. Короче, около меня опасно. Да и как ты мне поможешь -- здесь тебе не война.

-- Время покажет, -- глубокомысленно заметил Артем. -- Но мне с тобой нужна постоянная связь.

-- Я тебе сотовый телефон дам, у меня два -- в любое время созвонимся, -- засуетился Герман.

-- Хорошо, брат. В случае чего -- звони сразу же и можешь рассчитывать на меня. И еще... -- Артем немного помолчал. -- Ситуации разные бывают... Давай условимся вот о чем: если при звонке ты скажешь слово "деньги", а не "бабки", "башли" или еще как -- это будет сигналом, мол, ты в опасности. Ладно, Гера, я пошел. Дела. -- Брагин-младший встал.

-- Да куда ты сейчас пойдешь? Сегодня переночуешь у меня, а завтра... Какие у тебя могут быть дела?

-- Бандитские, -- усмехнулся Артем. -- Шучу, шучу... Кстати, ты не знаешь, кто такой Корень? Он здесь, в Питере обитает. -- Глаза Артема непроизвольно загорелись бешеной злобой, хотя лицо оставалось спокойным.

Герман это заметил.

-- Ты чего волком зыркаешь? Есть такой, слышал, но лично не знаю. Говорят, круто сидит, но полный криминал -- оружие, наркотики, торговля "дырками" за кордон. Где его найти, не знаю -- о таких вещах зря не базарят. А зачем он тебе? -- Брагин-старший странно посмотрел на брата.

-- Ты что на меня так смотришь? -- поинтересовался Артем.

-- У тебя пистолет за поясом.

-- Ну и что? -- бесшабашно махнул рукой Артем. -- Он у меня вместо носового платка. А насчет Корня... Есть у меня к нему одно дельце. Личное. -- Он тоже не хотел втравливать брата в свои дела. -- Все. Бывай, брат.

Когда Артем вышел на темную улицу, шел дождь, хорошо видимый в свете окон. Под ногами хлюпала жижа, замешанная на ворохе сухих листьев. Артем поднял воротник и, сунув руки в карманы, быстро зашагал в неприветливую ночь. Время подталкивало события.

Глава 4

Деду Мише давно уже никто не звонил, а если и звонил, то по ошибке. Но он радовался этому нежданному звонку, как ребенок, брал трубку, начинал бекать, мекать, переспрашивать и всячески водить за нос незадачливого гражданина, а особенно гражданку, пока те не осознавали, что попали не туда. Сам он звонил разве что в собес -- узнать, выдают ли пенсию, и в Совет ветеранов ВОВ -- от скуки, поэтому Артем удлинил шнур и забрал телефонный аппарат к себе в комнату. Дед не возражал, а лишь заходил иногда, снимал трубку и, немного подумав, клал ее обратно -- ему просто хотелось пообщаться с Артемом.

Утром Братина разбудил звонок. Звонил Шарон, сказал, что сейчас пришлет машину. Артем быстро встал и, проделав несколько разминающих упражнений и окатившись под душем, вышел на кухню, где дед уже жарил принесенную вчера картошку. Артем осмотрелся: пустые бутылки исчезли, пол был тщательно выметен, а раковина выскоблена. "Не идеал, но прогресс чувствуется", -- подумал он.

-- Дед, тебе никуда не надо? За мной сейчас машина придет.

Старик обернулся к Брагину, насупясь, почесал в затылке и выдал:

-- Надо в Совет ветеранов съездить.

В этом, естественно, никакой надобности не было, но дед Миша имел гусарский характер и не мог отказать себе в удовольствии лишний раз покрасоваться перед такими же старыми пердунами, как он.

-- А почему тебе машину подают? Ты что, депутат? -- Дед хитро прищурился.

-- Пока только кандидат, -- усмехнулся Артем. Он довез деда Мишу до Совета ветеранов, где тот нарочито медленно и вальяжно вылез из машины, чтобы привлечь внимание.

Артем быстро добрался до офиса Шарона, расположившегося в центре города. Шарон его встретил чуть ли не как родного, улыбнувшись и разведя руки в стороны. Здесь же находился Бизон -- он с безразличным видом развалился в угловом кресле и курил.

-- Мне передали, что все нормально, -- с места в карьер начал Шарон. -- Когда Тоцкий перечислит деньги?

Кабинет в офисе мало чем отличался от комнаты на даче, по крайней мере, не наблюдалось каких-либо атрибутов канцелярской жизни, разве что в углу стоял огромный несгораемый сейф.

-- Уже перечислил, -- небрежно ответил Артем, усаживаясь рядом с Шароном. -- Ко мне в карман.

-- Ты что, взял наличными? -- удивился тот. Брагин молча вывалил на журнальный столик несколько пачек долларов.

-- За работу я вычел.

-- Все нормально. -- Деньги перекочевали в сейф. -- Есть еще одно дело. Есть такой Черный -- он мне много должен, тем более тут прямой долг -- я ему взаймы давал. Крутил он, вертел, когда отдавать срок пришел, но я его прижал на разборе... Короче, ему должен какой-то музыкант или композитор, его люди поедут к нему, а ты должен в этом поучаствовать и забрать наше. Цена вопроса -- пять штук.

-- Ого, ставки растут, -- ухмыльнулся Брагин.

-- Черный -- беспределыцик, -- пояснил Шарон. -- Это тебе не Тоцкий -- там может быть опасно. За это и плачу. По моим сведениям, Черный как-то связан с Корнем, чтобы ты имел в виду. В курс дела тебя введет Бизон, вы тут потарахтите, а мне уже пора. -- С этими словами Шарон вышел из комнаты.

-- А почему, допустим, ты не можешь в этом поучаствовать или кто-нибудь из ваших? -- Артем, повернувшись к Бизону, поставил вопрос в лоб.

-- Так решил хозяин. Потом, ты можешь отказаться. -- Тот несколько замялся и отвел взгляд в сторону. -- Бригадой мы бы поехали сами, но Черный поставил условие, чтоб был только один человек. Я лично побаиваюсь, а лишь бы кого туда не пошлешь. Черный -- отморозок, не по понятиям живет и может отчудить все, что угодно. А потом... тебе ведь нужен Корень, а хозяин сказал, что Черный с ним связан. -- Последняя фраза перевесила все остальные.

-- Ладно, давай исходные, -- резко сказал Артем. Он никогда не боялся загодя, а чувство страха появлялось уже в процессе операции, если возникало безвыходное положение. Артем называл это состояние "ощущением смерти". Оно служило дополнительным толчком организму, включались энергетические резервы, обострялись мысли, чувства...

-- Нужно подъехать в бар "Скачки"... -- начал Бизон, но Брагин его перебил:

--Там что, рядом ипподром?

-- Да нет. -- Бизон поморщился.-- Каждый точит, как он хочет. Назвали так, и все. Ну, так вот. Подойдешь к бармену, зовут его Вова, скажешь, что от Шарона, и он покажет тебе людей Черного. А дальше... как фишка ляжет. Здесь я тебе не помощник.

-- Хорошо, -- процедил Артем. -- Только машину возле бара поставьте. Втемную. Я сам туда доберусь. И ты там будь. Если придется куда-либо передвигаться, то аккуратненько меня "пасите", чтоб были поблизости. Шарон против такого расклада не будет возражать?

-- Не будет. -- Бизон затушил сигарету и тут же прикурил вторую, пуская дым через нос.

-- Когда идти?

-- Если ты согласен, то сегодня в девятнадцать, иначе придется передоговариваться, что нежелательно. -- Судя по тому, что Бизон сказал "в девятнадцать", а не "в семь вечера", он был из военных. Брагин уловил этот нюанс, но уточнять не стал.

-- Согласен. Включите "дворники" на своей тачке, когда я буду проходить мимо. Домой отвезешь?

-- Без проблем.

Во всем этом деле Брагину не было известно одной детали -- именно Черный на днях покушался на жизнь Шарона.

Артем прошел мимо "Жигулей" девятой модели, махнувшей "дворниками", и толчком открыл дверь бара. Помещение было не очень большим, но обустроенным и создавало ощущение уюта. Кроме стойки, вдоль стен были организованы ниши со столиками на несколько человек с мягкими диванами и настенными бра. Наигрывала ненавязчивая музыка, вместе с приглушенным светом она создавала романтический настрой с привкусом легкой влюбленности.

Бармен был с виду неуклюж, эдакий стареющий седоватый медведь, но со своим делом он справлялся четко, ловко орудуя бокалами и бутылками. Между столиками сновала официантка с подчеркнуто оголенными коленями, и, судя по дымящимся горшочкам, которые она разносила, здесь можно было плотно поесть.

Брагин не стал сдавать куртку в маленький гардеробчик, а сразу подошел к стойке и, кивнув бармену, сказал, что он от Шарона. Тот молча указал на двух коротко постриженных парней, сидящих в крайней нише.

-- Вам что-нибудь покушать, выпить?

-- Покушать -- вот такой горшочек, а выпить... лимонаду какого-нибудь. -- Брагин подошел к указанным личностям и бесцеремонно уселся к ним за столик.

-- Меня зовут Артем. Какие планы? Сидевшие поняли, что подошел тот, кто им нужен, и представились.

-- Стас, -- коротко бросил один из них, молодой человек с волосами ежиком и в очках. Он напоминал чиновника средней руки.

У второго, мешковатого детины с огромными волосатыми руками и узкими щелочками колючих глаз, кличка была "Хохол".

-- Давай перейдем на "хату", чтоб никто не мешал, -- предложил Стас.

-- Я тут заказал... -- начал было Артем.

-- Принесут туда.

Стас встал и двинулся по направлению к стойке бара, пошептался о чем-то с барменом Вовой И махнул рукой. Они переместились в помещение с двумя креслами, диваном и видеосистемой. Комната была многофункциональной: здесь можно было за рюмкой поговорить о насущных делах, отдохнуть или, если приспичило, быстро совокупиться с какой-нибудь девицей из бара. Артем понял, что это заведение находится под контролем структуры Черного. Стас подошел к окну и отодвинул занавеску.

-- Вон его окна, на втором этаже. Пока свет не горит.

-- Давай проникнем в квартиру, у меня отмычка есть, -- подал голос Хохол.

-- Не стоит. У него двери бронированные с хитрым замком. Провозишься там да еще засветишься. Сам придет -- никуда он не денется. -- Стас отошел от окна и включил телевизор.

-- А как музыканта этого зовут? -- спросил Брагин.

-- Да козлы они все вонючие! -- взвился Хохол. -- Пидоры. Голубая луна... Натянет брючки в обтяжку, так что яйца вываливаются, и очком на сцене крутит. Тьфу ты! Я бы их всех замочил... А бабки у них есть.

-- Как композитора-то зовут? -- повторил вопрос Брагин.

-- Этого? Соколов, что ли... Такой же пидор. -- Хохол зло закурил, беспорядочно пыхая дымом.

Артем понял, судя по оттопыренным курткам, что оба вооружены. "Тут бы для "пугала" и ножа хватило", -- равнодушно подумал он и внезапно осознал сказанное Хохлом. "Соколов, Андрей Соколов. "Я тебя отыскал на отравленной пустоши среди жалких обломков больших кораблей", "Призрачный остров". Классная музыка". Брагин вспомнил Собакина с его театром моды. "Соколов... Как же он умудрился им задолжать? Какие у него могут быть дела с этим Черным? Нелепость какая-то! Здесь не все так просто".

-- А много он бабок должен? -- Брагин в упор посмотрел на Хохла. Тот нервно и жадно курил, непрерывно затягиваясь. "Чего он нервничает?"

-- Много. Лимон баксов он должен Черному, -- ответил подсевший Стас. -- По документам -- так что не соскочит.

Кроме нелепости самого факта долга, Артема еще больше поразила величина суммы. "Как же столько можно задолжать!"

Пришла официантка и принесла горшочек с жарким для Брагина и пиво для остальных. Артем медленно жевал жестковатое мясо и пытался осмыслить услышанное. И чем больше осмысливал, тем больше оно ему не нравилось. "Не попасть бы под раздачу. За такие бабки хоть на президента подпишутся".

-- Слушай, Артем, -- подал голос Стас. -- А зачем нам в квартиру идти -- соседи, сигнализация всякая может быть... Засветимся. Ты его выведи -- поедем в какой-нибудь лесочек, поговорим... -- Он подошел к окну. -- Вот и свет у него зажегся. Вытащи его на улицу под любым соусом, а мы у подъезда подождем. У нас "Вольво" около входа, увидишь, черная. Ну как?

-- Годится. -- Брагин решил, что сначала должен сам поговорить с Соколовым и прояснить для себя ситуацию.

Направляясь к дому Соколова, Артем краем глаза заметил "девятку" Шарона, медленно поехавшую за ним. "Прикрытие на месте". Когда он подходил к подъезду, свет в окне музыканта погас. Артем, вычислив нужную квартиру, нажал кнопку звонка. За дверью было тихо. Он позвонил еще раз и внезапно услышал голос позади себя. Обернувшись, он увидел мужчину средних лет в темном ниспадающем плаще и широкополой шляпе.

-- Я говорю, если вы к Андрею, то он здесь тусуется. -- Мужчина указал па противоположную дверь.

Лицо его показалось Артему знакомым. Вглядевшись, он узнал известного рок-музыканта, часто мелькающего на обложках журналов.

-- А мне туда можно? -- спросил Брагин.

-- Какие проблемы -- пошли со мной.

Дверь в это время открыли, и Артем зашел в квартиру вслед за своим неожиданным благодетелем. На Брагина не обратили внимания, посчитав, что он пришел вместе с известным музыкантом, который сразу куда-то исчез. Артем осмотрелся.

Это была удивительно многокомнатная квартира с массой дверей. Народу здесь было, по-видимому, полно, и одежда из-за нехватки вешалок была свалена бесформенной кучей в углу. На стене висела картина, изображающая тонущую Атлантиду, и чеканка с русалкой, кокетливо изогнувшей рыбий хвост. Здесь же стоял тренажер, имитирующий езду на велосипеде, а сам велосипед висел на огромных, криво вбитых гвоздях. Народ сновал из комнаты в комнату, из кухни слышался гомерический хохот, сопровождаемый звоном бокалов, бренчала гитара, доносились обрывки телевизионной сводки новостей и много еще чего. В общем, вечеринка была в полном разгаре. "Где его искать?" Брагин пошел по длинному коридору и заглянул в первую попавшуюся комнату. Здесь было столько курильщиков, что не спасало даже открытое окно, и дым лохмотьями плавал под потолком. Четверо мужчин с недюжинным азартом шлепали картами по столу. То и дело раздавалось: раз, пас, ухожу за две, мизер в пополам будешь... Перед каждым стояла банка с пивом и персональная пепельница.

-- Пятого игрока под стол, -- невозмутимо прокомментировал сидящий к Артему спиной.

"Что у него, глаза, что ли, на заднице? -- подумал тот, но, увидев свое отражение в темном окне, разгадал этот ребус. -- Здесь его нет. Двинули дальше".

В следующей комнате на диване, накрытом шкурой диковинного зверя, сидел развалившись рыжий бородатый детина в обрамлении двух взлохмаченных экзальтированных девиц. Возле кресла, прямо на полу, сидел юноша в круглых очках и с одухотворенным лицом. Его потертые джинсы и свитер грубой вязки дисгармонировали с окружающей утонченной обстановкой.

Перед ними размахивал длинными руками нескладный молодой человек, завывая стихи, видимо, собственного сочинения. Девицы блестели глазами от восторга, а рыжий бородач рассеянно смотрел в область собственного живота, а посмотреть там было на что.Брагин начал слушать декламацию:

Девочка милая, как же тебя я придумал,

И не могу отвязаться от этих мучительных грез...

Ты же химера, сплетение мысли и ощущенье холодного дула,

В запах сирени пролившая длинную полосу слез.

Я затерялся в каком-то дыму междометий,

Собственный разум по пьянке насилуя вдрызг.

Девочка милая, сделай мне так, чтоб я был успокоен и светел

В бешеном счастье фривольно летающих брызг.

-- Браво! -- воскликнула одна из девиц. -- Отлично, Леша. Ты просто гений. Ну просто Мандельштам!

А рыжебородый промолчал и коротко резюмировал:

-- Заумь. Цветастый набор рифм.

-- Вы не совсем правы, Аркадий Семенович. В стихах не обязательно должна присутствовать логика. Это эмоциональный надрыв души, где фразы ложатся не линиями, а мазками, как на полотнах импрессионистов. Поэзия -- это вообще вид временной шизофрении. Все поэты, когда пишут, становятся шизофрениками, -- выдал страстную тираду очкарик и умолк.

-- А такие стихи пишут в основном по пьянке, -- невозмутимо продолжал рыжебородый. -- Эти уж точно ненормальные, пьяные -- все шизофреники. Вот скажи, Леша, ведь ты эту голубую муть нетрезвым писал?

Леша скромно промолчал -- наверное, рыжий не ошибся.

-- Ну что вы напали на мальчика? Критиковать все могут, а на остальное талантишку не хватает.Давайте спросим нейтрального человека. -- Всклокоченная дама обратилась к Брагину: -- Вам понравились эти стихи?

-- Мне понравились, -- честно сказал Артем.

-- Вот видите... Глас народа -- глас Божий.

--А вы поэт? -- заинтересованно спросила вторая девушка, отпивая шампанское из бокала и восторженно глядя на Брагина.

-- Нет. Я Соколова ищу. Вы его не видели?

В это время в коридоре раздались возня и крик:

-- Пива хочу! Куда дели пиво? Это, наверное. Макс, подлый хитроплет, его спрятал. Где пиво?

-- В старом холодильнике, в предбаннике, -- прогремел чей-то внушительный бас, и все стихло

-- Соколов? -- Рыжебородый задумался. -- Где-то здесь бродил. А дома его нет? Он живет напротив.

Очкарик, до того притихший, вдруг ни с того ни с сего начал читать стихи:

Сквозь неразумные потери,

С надеждою прорваться внутрь

Я молча плакал перед дверью

С желаньем -- только не заснуть.

"Пора сваливать из этого клуба поэзии", -- решил Артем и боком двинулся к двери. Девицы с дивана жестами просили его остаться.

Стекались истины причины,

И ползал мысленный овал...

Летели кони и мужчины,

Которых я нарисовал...

-- Браво! -- закричали девицы.

-- Заумь, -- резюмировал рыжий, но Брагин этого уже не слышал -- он переступил порог третьей комнаты и обомлел: здесь сидели знакомые Артему по фамилиям и фотографиям известные рок-музыканты. Он часто слушал их записи по своему плееру -- и вот они воочию, за столом, с гитарами...

Перед собравшимися выстроилась батарея бутылок с сухим вином и блюдо с грушами и гроздьями винограда. Двое играли крутой рок-н-ролл и замечательно пели двухголосьем. Артем, заслушавшись, присел на краешек стула. Песня кончилась.

-- А ты чего там сидишь? Не родной, что ли? -- обратился к Брагину известный бас-гитарист. -- Давай, бери емкость -- хлюпнем помаленьку, -- и передал ему чашку с вином. -- Может, ты нам сбацаешь что-нибудь?

Артем понял, что его с кем-то путают, но опровергать не стал, а просто выпил. На него уже не обращали внимания.

-- Ты вчера Гребенщикова видел? А Бутусова? Куда они все запропали?

-- А, тусуются где-нибудь за городом. Давай лучше "Чичу" споем... Хором -- и раз... Чи-ча, чи-ча....

-- Здесь Соколова не было? -- встрял Брагин.

-- Андрюши? -- задумчиво спросил импозантный мужчина, лицо которого примелькалось на журнальных обложках. -- Посмотри в соседней комнате.

-- Нам нужно срочно поговорить.

Соколов недоуменно посмотрел на незнакомого парня, но встал из-за стола, и они вышли в коридор.

-- Я вас слушаю. -- В глазах музыканта стоял вопрос и нетерпение.

-- Здесь везде народу полно. Пойдем в ванную. -- И Брагин двинулся туда. Соколов, пожав плечами, последовал за ним. Они присели на маленькие стульчики. Артем выдержал небольшую паузу, сосредоточиваясь на разговоре... Потом сказал: -- Там у тебя возле подъезда засада с "пушками". А я вроде как с ними. -- Брагин отодвинул полу куртки -- за поясом мелькнул пистолет. Соколов вздрогнул, но промолчал. -- Денег ты должен много, композитор, но мне нравятся твои песни, поэтому я решил разобраться с тобой сам, без свидетелей. Так что валяй, рассказывай.

- Что рассказывать? -- Музыкант не мог оторвать взгляд от оружия.

-- Все, и с самого начала. Предупреждаю -- дуриком не проскочишь. Если должен -- будешь отдавать, но можно сделать отсрочку.

Соколов задумался, машинально перебирая пальцами руки, лежавшей на колене, словно исполнял сложные фортепианные пассажи. Вид у него был сосредоточенный, как будто он что-то с трудом вспоминал, вырывая из памяти фрагменты прошлого. Потом начал свой рассказ. Речь его лилась спокойно и плавно с небольшими перерывами.

-- Вот, представь себе, учились в музыкальном училище два друга -- один по классу фортепиано, другой -- на гитаре. Жили безденежно, но весело. Летом сколачивали группу и мотались по южным курортам, обслуживая танцплощадки, зимой лабали в кабаках. Капуста периодически появлялась, но текла сквозь пальцы. Богема! Бессребреники! Жили душа в душу, клялись в вечной дружбе. Когда окончили училище, пошли поступать в консерваторию... Я не очень длинно рассказываю? -- Соколов вопросительно посмотрел на Артема.

-- Время у нас есть, -- кивнул Брагин.

-- Ну, так вот, -- продолжал музыкант. -- Пианист успешно сдал экзамены, а гитарист провалился. Это наметило маленькую незаметную трещину в их отношениях, но внешне все оставалось нормально. Они по-прежнему вместе проводили время, подрабатывая в ресторанах... Все шло, как шло.

Потом настала эпоха раннего капитализма. Все засуетились, легкие деньги, полная свобода творчества. Расплодилось видимо-невидимо всяких студий, клубов, центров, рок-групп... Друзья тоже решили попробовать и, насшибав денег на югах, зарегистрировали малое предприятие, заполнив уставной фонд на паритетных началах, и назвали его Студия звукозаписи "Антракт".

"Его знаменитая рок-группа тоже называется "Антракт", -- подумал Брагин, а музыкант тем временем продолжал:

-- Ну, фирма и фирма, а что с нее толку, когда нет денег, -- одно название и печать. Стали активно искать спонсоров, но безрезультатно -- кому они были нужны, никому не известные? Ходили по банкам за кредитом. Их хорошо принимали, мило улыбались, но не давали ни рубля -- рискованная операция без гарантии возврата. А в залог, ребята, у вас ничего нет? Ну, там недвижимость, ценные бумаги... А откуда у них, какая еще недвижимость? Покрутившись без толку и потеряв кучу времени, они, наконец, поняли, что легкие деньги и свобода творчества -- это миф, здесь нужно продираться, распихивая всех локтями. Изначальная эйфория прошла. У гитариста всегда была склонность к бизнесу типа купи-продай, и он предложил заработать деньги на чем-нибудь другом, а потом вложить их в истинное дело. И друзья окунулись в хаос коммерческого мира: бесконечные телефонные звонки, переговоры с такими же голозадыми посредниками, каковыми они сами являлись, подписание договоров на сделки, которые так и оставались на бумаге, неустойки за срыв обязательств, бандитские разборки... Но гитарист умел улаживать конфликты с криминалами -- было в нем что-то, заставляющее с ним считаться. Кое-что, конечно, перепадало от этих коммерческих занятий, но это были слезы. На жизнь, конечно, хватало с лихвой, но не более того.

Но однажды гитарист пришел с предложением прогнать из Прибалтики большую партию стрелкового оружия. "Да, криминал, -- говорил он, -- но деньги не пахнут, а это единственная возможность приподняться над миром, выдраться из проклятого Богом безденежья". Пианист не согласился, сказав, что он музыкант, а не контрабандист и к подобным операциям и близко не подойдет.

Гитарист, недобро сверкнув глазами, сказал, что он все сделает сам, что ему еще руки целовать будут... Потом он попался, случайно или подставил кто -- не знаю, и получил пять лет строгого режима. Пианист был на суде и очень переживал за друга: как же он там будет? Они некоторое время переписывались, но ручеек постепенно иссяк.

Пианист не пал духом и создал рок-группу "Антракт". Да-да, это был я. Вы, наверное, об этом уже догадались. И мотался пианист со своей рок-группой по всей России, сколачивая первоначальный капитал и параллельно завоевывая популярность. Потом мы записали свой первый диск, попавший в хиты года, повалились деньги, сразу же нашлись спонсоры. Но что мне это стоило? Только кажется, что все так просто. А бесконечные переезды, нехватка средств, срывы, неудачи... Этот путь надо было пройти. Потом появилась студия звукозаписи на базе того самого малого предприятия и начала раскручиваться с фантастической скоростью, наращивая денежные обороты. Кроме того, огромную популярность завоевала и рок-группа, но вы об этом знаете. А потом... А потом вернулся из зоны гитарист. Я его не узнал: остекленевший взгляд, язык, замусоренный блатной "феней", но это не главное. Больше всего изменился характер -- какая-то озлобленность на весь мир, граничащая с жестокостью, сквозила в нем.

Мы просидели всю ночь, пили водку и разговаривали за жизнь. Гитарист в зоне стал воровским авторитетом, впитав в себя криминальную суть, но меня это не смущало. Какая разница? Он сказал, что в курсе моих успехов -- на зоне много раз видел по телевизору, что музыкой заниматься не собирается -- мол, он уже отрезанный ломоть, у него свой путь.

Я дал ему денег. Чтобы не учитывать инфляцию, мы пересчитали все в долларах по тогдашнему курсу, и я ему вручил десятикратную сумму. Он на время пропал, а потом заявился ко мне в студию с крутыми ребятами и заявил претензии на половину всех моих доходов, предъявив копию устава фирмы.

Я ему пытался объяснить, что рассчитался с лихвой, 'что все создано не им и что он не имеет морального права претендовать на долю. Но он слушать не хотел, стал угрожать, и дело здесь было не только в деньгах -- их у него было достаточно. Это была зависть. Он понял, что поезд ушел и не будет ни славы, ни известности, да и как музыкант он регрессировал -- так, побренчать на уровне вечеринки, и все... Я понял, что это его месть, и даже не мне, а всем, кто сломал его судьбу, вынудил проехаться брюхом по реальности и походя хлебать дерьмо. Мне был установлен срок. Он требовал свою долю деньгами, но ведь это же нереально. Все было вложено в дело. Вот, собственно, и сказке конец. Соколов замолчал.

-- А как звали этого гитариста? -- спросил Брагин после некоторой паузы.

-- Сейчас у него в определенных кругах кличка Черный. А фамилия для вас, наверное, не имеет значения.

-- Сложная история, -- проговорил Брагин. -- Формально -- прав он, по совести -- ты... Нужно договориться. Дать откупного, но не столько, конечно...

Внезапно Брагин осмыслил то, что его терзало последнее время. "А ведь если Соколова замочить, то все перейдет Черному?! Резонно. А может быть, эта парочка здесь как раз по этому поводу? Не факт, но надо быть готовым ко всему. Зачем они еще нужны? Чтоб разобраться с музыкантом, и одного хватит. А я им зачем понадобился? Если они его глушить будут, то я лишний. Свидетели им не нужны. Хотя, может быть, еще все обойдется -- Соколов расплатится и по краям... Разберемся помаленьку".

-- Ладно, пошли к братве, будем договариваться, -- сказал Артем, при этом убрав резинки с пистолета и сняв его с предохранителя.

Выйдя из подъезда, Брагин заметил "Вольво", стоящую в сторонке в затемненном месте. Из машины никто не выходил.

-- Садись, -- предложил он Соколову, открыв переднюю дверцу. Сам он сел сзади рядом со Стасом. За рулем сидел Хохол.

-- Тебя кто-нибудь видел? -- Стас обернулся к Брагину.

-- Очень многие. А что?

-- Да так. Поехали, Хохол. Здесь недалеко есть заброшенный скверик, -- пояснил Стас.

В голове у Брагина завихрился сумбур мыслей, который неожиданно уложился в стройную логическую цепь.

"Да ведь они меня за лоха держат! Я привел Соколова, меня видела куча народу... Не зря же он этот вопрос задал. Они пришьют композитора, потом меня, что-нибудь смоделируют там, какие-нибудь вещдоки -- и картина для ментовки будет ясна: я убил Соколова, а кто-то меня... Или самоубийство... Да менты и разбираться не будут: убийца найден, он мертв и дело закрыто. Эх, надо их прямо сейчас отработать! Подождем. Может, все еще обойдется".

Брагин обернулся -- за ними метрах в ста сзади ползла машина Бизона. Горели одни подфарники.

-- Что там? -- забеспокоился Стас.

-- Да все нормально, -- успокоил его Брагин.

Они заехали в небольшую купу деревьев и остановились. Первым вылез Стас и куда-то пропал. Потом вышли остальные. Дверцу машины оставили открытой, чтоб была подсветка из салона. Соколов понуро оперся на капот, ожидая вопросов, но Хохол не торопился, нагнетая атмосферу. Он медленно закурил, подошел к музыканту и резко ударил его в живот. Тот, крякая, согнулся пополам, хватая ртом воздух. Брагин пока не считал нужным вмешиваться, но был готов к немедленному действию.

-- Ну что, когда будем бабульки платить, пидор?

У Соколова было ощущение, что его внезапно с солнечных вершин опустили в гнилое и вонючее болото и окунают туда с головой. Он побледнел.

-- Не гони лошадей. Хохол. Надо разобраться. Он в долг брал? -- Брагин указал на музыканта. -- Не брал. По прошлым делам был должен? Был. Но отдал с лихвой. Теперь: его товарищ пострадал за их общее дело. По совести, ему надо заплатить компенсацию. Сколько ты готов заплатить? -- Артем обернулся к музыканту. -- Ну, давай рожай!

-- Ну не знаю, -- отозвался тот, -- тысяч пятьдесят зеленых.

-- Вот, -- продолжил Брагин. -- Он готов заплатить пятьдесят штук. Это большая сумма. Звони самому пахану. Где Стас?

У Стаса был сотовый телефон.

-- Поссать пошел. Эй, Стас! Иди сюда! -- крикнул Хохол.

Появился очкарик Стас:

-- Какие базары?

-- Звони Черному. Артем тут договорился. Короче, этот... -- Хохол кивнул в сторону Соколова, -- досылает пятьдесят штук баксов.

Стас вынул телефон, посмотрел на Брагина и отошел в сторону. "Не доверяют", -- подумал тот.

-- Эй, музыкант! Дай штуку взаймы. -- Хохол говорил вроде бы шутливым тоном с вкрадчивой интонацией, но за ней чувствовалась скрытая угроза с элементами издевки. -- Ну, чего жилиться. У тебя же бабок как грязи.

-- Я сейчас, -- засуетился Соколов, шаря по карманам. В голосе у него появились просительные интонации.

-- Давай, давай, только без фокусов, а то... -- Хохол похлопал себя по карману. -- Зашмаляю. Понял?

Соколов трясущимися руками вынул тонкую пачку стодолларовых купюр. Хохол безапелляционно вырвал у него деньги и быстро пересчитал.

-- Ого, полторы штуки! По пятьсот на рыло. -- Он передал несколько бумажек Артему. -- Бери, твоя доля. Это, композитор, нам за беспокойство. -- Хохол загоготал. -- А еще есть? Подумай, подумай...

-- Наверное, нет. Разве что завтра в офисе... -- Соколов был полностью сломлен.

-- До завтра нужно еще дожить, -- глубокомысленно заметил Хохол, закуривая очередную сигарету. -- А выпить у нас есть? Эй, композитор, пошарь в бардачке.

Соколов бросился в машину и через несколько секунд протянул Хохлу початую бутылку шотландского виски.

-- О, грамотное пойло. -- Тот смачно отхлебнул из горлышка и утер рукавом рот. -- Слушай, композитор, а из тебя хорошая "шестерка" получится.

Брагин не вмешивался в этот бандитский спектакль, не считая это важным. Его интересовала реакция Черного -- здесь был узел ситуации.

Вернулся Стас. Судя по выражению его лица и решительности движений, он получил конкретные инструкции. Он подошел к Соколову и в упор на него посмотрел:

-- Что, хочешь между двух гребанок проехать, козлик? Ты знаешь, сколько должен, -- гони бабки.

-- Ну не с собой же я столько ношу, -- оправдывающимся тоном произнес музыкант, уже было успокоившийся и считавший, что вопрос улажен.

-- Так поехали, где есть. Где они у тебя? В офисе, в банке? Ну давай, быстро шевели мозгами, -- подстегнул Хохол. -- Чего молчишь?

-- Я такую сумму быстро собрать не смогу. Это нереально, -- быстро заговорил Соколов. -- Дайте отсрочку.

Брагин по неуловимым признакам подсознательно почувствовал, что напряжение достигло предела и близится кульминация и развязка.

-- Отложим этот базар, -- предложил он, глядя на Хохла. -- Я встречусь с Черным...

-- Ты че, кореш, за него пишешься... -- начал Хохол, но был прерван Стасом:

-- Не шевелись. Артем, не встревай. Брагин увидел наставленное на него дуло.

-- Хохол, мочи козла.

Тот вынул пистолет. Соколов заверещал тонко и жалобно.

-- Братва, да я его сам замочу, -- быстро проговорил Артем. -- Дай пушку. -- И протянул руку к Стасу, чем сбил его с толку, и выиграл доли секунды.

В следующее мгновение он отвел дуло стасовского пистолета в сторону, мгновенно выхватил свой и с кинжальной точностью произвел несколько выстрелов по бандитам. Стас лежал на земле с дыркой во лбу. Хохол скрючился боком на капоте и был еще жив, даже в сознании:

-- Черный тебе этого не простит... И Корень тоже, -- прохрипел он.

В Брагина как будто ударила молния.

-- Что ты сказал? -- воскликнул он. -- Корень? -- Артем подбежал к умирающему Хохлу. -- Где Корень? Я тебя вылечу, жив останешься. Скажи, где Корень? -- Но тот был уже мертв.

Из темноты выскочили трое во главе с Бизоном. Все были вооружены пистолетами.

-- С тобой все в порядке? -- спросил запыхавшийся Бизон и оценивающе посмотрел на трупы. -- Хотели тебя мочкануть?

-- Похоже на то, -- вяло проговорил Брагин. -- Надо их куда-то девать, чтоб потом проблем не было. -- Он медленно двинулся вдоль машины, потом внезапно взорвался и со всей силой трахнул кулаком по капоту, при этом длинно выругавшись. Увидел выпавшую из рук Хохла и наполовину разлившуюся бутылку виски, наклонился, поднял ее и зачем-то посмотрел на этикетку. -- Ну что скукожился, композитор? Давай буханем помаленьку, -- успокоенным голосом произнес он и взглянул на бледного как смерть Соколова. -- За упокой души Стаса и Хохла... Ну, что стоишь столбом -- спектакль закончился.

Музыкант сомнамбулически, как в замедленной киносъемке, взял из рук Брагина бутылку и сделав длинный глоток. Артем сделал то же самое. Повисла пауза, которую нарушил Бизон:

-- Здесь недалеко на шоссе есть поворот и обрыв Ну и... не справились с управлением -- сам понимаешь.

-- Годится. Скажи Шарону, что деньги ему завтра перешлют или я сам привезу. Пошли, композитор. Здесь недалеко -- пешком дошлепаем.

Через полчаса облитая бензином и горящая "Вольво" с двумя мертвецами, кувыркаясь, летела под откос.

-- А может быть, стоило вызвать милицию? -- спросил Соколов. Они сидели на кухне в его квартире.

-- Зачем? Чтоб меня туда сдать, и в землю закопать, и надпись написать?! Ведь это я убил двух человек. Начнется разбираловка, а ты соучастником пойдешь... Слушай, композитор, если ты будешь проявлять дурную инициативу, то будешь третьим с дыркой во лбу, а меня потом ищи-свищи. Ты понял? Нет? Если б я не встрял -- так бы и было.

Соколов молча достал смятую пачку сигарет и закурил.

-- Ладно, не бери в голову. -- Брагин на несколько секунд замолчал. -- Слушай, Соколов, а ты женат?

-- Да, жена с ребенком на отдыхе.

-- Молись Богу, композитор. Если б они были здесь, хрен знает, как бы все повернулось. Ну, теперь все нормально. Кстати, эти самые пятьдесят тысяч перешлешь по этим координатам. -- Брагин вынул бумажку с реквизитами банка Шарона и протянул Соколову. -- Я что, к тебе сюда погулять приехал?!

-- Как перечислить, в рублях или долларах?

-Да откуда я знаю! Я не бухгалтер! Как хочешь, так и посылай. -- Брагин встал и надел куртку. -- На концерт хоть меня пригласишь? -- Он усмехнулся.

-- Да я что угодно... -- Соколов подавился дымом.

-- Не суетись, еще не все кончено. Черный от тебя так просто не отступится, так что с тобой еще возиться. Свалился ты на мою голову!

-- Если вам нужны деньги, то скажите сколько.

-- Деньги здесь не все решают. Тебе нужно скрыться на время куда-нибудь: на гастроли, тусовки, что там у вас еще бывает. Мне с Черным все равно встречаться... Там посмотрим. Запиши мой телефон -- будешь позванивать раз в три дня. Будут нужны деньги -- скажу. Все понял? Ну, я пошел.

Брагин вышел на улицу и быстро зашагал к остановке автобуса. "Черный начнет искать своих людей и, в конце концов, все поймет. Ладно, разберемся помаленьку. Встречи мне с ним не миновать -- он знает Корня".

Глава 5

Артему надоело ежедневно созерцать убогие кухонные полки, сколоченные из гниловатых, плохо покрашенных досок, засиженных мухами и загаженных тараканами, поэтому в ближайшем хозяйственном магазине он купил шкафчик для посуды. Дед сразу засуетился, начал рыться в кладовке, бормоча под нос, что у него, мол, где-то завалялись гвозди. Артем, переставив посуду на стол, снял полки со стены, безжалостно сломал их и вынес на помойку. Когда он вернулся, в его комнате вовсю потренькивал сотовый телефон. Это звонил Герман.

-- Здорово, брат. Как твой бизнес?

-- Плохо, Тема. У меня беда. Нам нужно поговорить, -- раздался в трубке взволнованный голос Германа.

-- Что у тебя стряслось? Давай выкладывай.

-- Это не телефонный разговор. Надо встретиться.

-- Хорошо, Гера. Ты сейчас дома?

-- Из машины звоню. Скажи свои координаты -- я за тобой заеду, и пообедаем вместе. Там и поговорим. Давай задиктовывай.

Артем назвал свой адрес.

-- Буду у тебя через полчаса, -- вещала трубка голосом Германа. -- Выходи из подъезда. Увидишь черную "БМВ" -- это я.

Братья сидели в небольшом ресторанчике за столиком возле окна. Герман имел вид больного животного и почти ничего не ел, чего нельзя были сказать про Артема, приканчивающего вторую котлету по-киевски.

-- Давай еще раз поподробнее, -- сказал Брагин-младший, наливая себе морс из кувшина. -- У тебя раздолбали магазин. До этого были угрозы от чеченов, так? Твой заместитель при этом присутствовал, но ничего не мог сделать. Где этот заместитель?

-- Звонил из дома. Он сказал, что эти козлы ничего не взяли, а только расколошматили аппаратуру, разорили офис. Да и вообще это были не чеченцы. Борис Борисыч -- так зовут заместителя -- обратился в милицию. Те пришли, узнали, что ничего не украдено, квалифицировали все как хулиганство и, составив протокол, испарились. Вряд ли от них какой-нибудь толк будет. -- Герман вяло ковырял вилкой в тарелке.

-- Да, если хулиганская статья -- вряд ли менты будут этим заниматься всерьез, -- задумчиво проговорил Артем. -- Ты сам там был? Ну, в магазине?

-- Пока еще нет. Но я был у Куска...

-- Кусок -- это твоя "крыша"? -- уточнил Артем.

-- Да, была до сих пор. Ну, так вот. Кусок мне странные вещи предлагал, говорил, мол, надо завалить чечена, этого Джамала, -- я должен найти исполнителя, ну киллера, а он мне за это компенсирует убытки по магазину. У него якобы в этом свой интерес.

-- Надеюсь, ты отказался? -- Артем остро посмотрел на брата.

-- Конечно, отказался -- где я найду киллера? А если бы знал, где его взять, так согласился бы: эту суку Джамала не мешало бы удавить -- никому жизни не дает! -- Герман яростно заработал ножом и, отрезав кусок мяса, забросил его в рот.

-- Баре дерутся -- у холопов чубы летят, -- изрек Артем, прихлебывая морс из бокала. -- Надо тебе определиться с "крышей" -- какая разница кому платить, лишь бы работать давали. А чечена завалить -- не проблема. Мало ли я их перебил!

Герман аж поперхнулся от последней фразы.

-- Ты что, серьезно, брат? Это ж бандитские дела!

-- А я и есть бандит, -- невозмутимо проговорил Артем. -- Являюсь членом питерской преступной группировки средней руки, рэкетом пробавляюсь и прочим... Так что все по специальности, брат. Надо только разобраться, чечены ли напакостили?

-- Тема, зачем тебе это? -- Герман недоумевал.

-- Не по своей воле, Гера, вернее, по своей, но под давлением обстоятельств. Ты знаешь, как у нас отец помер? Не знаешь. Его грохнули в зоне, и я знаю кто. Понял, Гера? Вот за этим я и приехал, за жизнью этого козла, для того и в банду вступил, чтоб на него выйти, а остальное...-- Артем хмыкнул и махнул рукой.

-- Ты знаешь, кто убил отца?! -- Глаза Германа расширились от удивления.-- Может, тебе помощь нужна?

-- Да ты со своими-то делами разобраться не в состоянии. Не лезь в это дело, брат. Это охота. А ты не охотник и даже не дичь -- ты мишень. Не обижайся, брат. -- Артем грустно посмотрел на Германа. -- Вызывай своего Борис Борисыча -- поедем смотреть твое разоренное хозяйство. Там определимся. -- Брагин-младший хлопнул ладонью по столу и встал.

Когда они приехали на рынок и подошли к магазину, Борис Борисыч уже находился там и ожидал их возле дверей. Внутри царила полная разруха: поломанные витрины, разбитые экраны телевизоров, на полу высилась груда раскуроченной оргтехники: факсы, радиотелефоны, компьютерные блоки. Они перешли в мастерскую. Там находилось двое растерянных сотрудников, тоскливо взирающих на раздолбанную аппаратуру. Пол был усыпан битым стеклом, вырванными с мясом электронными платами, обрывками бумаги...

-- Они и офис разорили, -- плачущим голосом сказал Борис Борисыч, невзрачный мужичонка в роговых очках, лет пятидесяти. -- Все раскидали и сейф взломали, высверлили замок. Там что-нибудь было ценное?

-- Денег немного было, но сумма не ахти, -- сказал Герман, с тоской взирая на учиненный разгром.

--Теперь понятно, на что они тут распрягались. -- Борис Борисыч стоял по стойке "смирно" и был похож на провинившегося школьника.

--Давай рассказывай все подробно, -- подал голос Артем. -- Ты же здесь был.

Заместитель отряхнул стул, расслабленно, с тяжким вздохом опустился на него и задумался, скребя пальцами подбородок. Потом встряхнул головой, как будто освобождаясь от какого-то наваждения, и поведал следующее:

-- В этот день клиентуры много было на ремонт. Несли все подряд, паломничество какое-то -- ребят на неделю вперед работой обеспечили. Они даже собрались сверхурочно оставаться, чтоб денег подзаработать. Ну, это ладно. В магазине тоже торговлишка шла, не так чтобы интенсивно, но продали два видака, "Сони" с большим экраном, музыкальный центр, этот, который уже два месяца стоит, ну и по мелочи: батарейки, видео- и аудиокассеты... Уже перед закрытием ко мне в кабинет зашла Нинка-продавщица и сказала, что в торговом зале болтаются какие-то подозрительные молодые люди, ничего не покупают, а только снуют из угла в угол. Ну, я вышел, спросил, что им нужно. Сказали, что хотят видеть хозяина, то есть вас, Герман Сергеевич. Я им пытался объяснить, что вы в отъезде, но они упорно не уходили. Потом кончился рабочий день, все сотрудники ушли домой, а я остался один на один с этой борзой командой. Они не торопились покинуть помещение и как-то постепенно наглели: разбрелись по всем комнатам, крутили аппаратуру, включили один из видиков и стали смотреть порнуху -- с собой, видно, принесли. Я пытался их выставить, увещевал, грозил милицией, но не тут-то было. "Ты, дед, не козли и не вздумай ментов вызвать, а то очком на пику насадим. Хозяин твой денег должен, так что сиди с нами и никуда не вылезай", -- сказал один из них, такой белобрысый, по-видимому, вожак этой своры. Потом он сдернул с меня очки, бросил на пол и раздавил. "Чтоб зенки куда не надо не пялил", -- сказал он. Дальше -- больше. Они достали денег, теперь-то я знаю -- откуда, и устроили форменный бардак: сначала сгоняли за выпивкой, водки, пива накупили, благо ларек недалеко, а потом по телефону заказали двух шлюх. Пришли две свистушки, наштукатуренные и в юбчонках до трусов. Оторвы. Они их раздели догола и по очереди имели прямо на столе в вашем кабинете, но те были, по-моему, только довольны и водку жрали не хуже всех. Меня тоже заставили выпить. Я отказывался, но мне пригрозили, что насильно вольют. Потом подвели голую девку, одну из этих. Тьфу ты! Она уже была пьяна вдребадан и повисла на мне как тряпка. "Давай, дед, трахни девочку, а то они тебя на пару изнасилуют -- яйца ниткой перевяжут и будут дрочить, пока не помрешь. А мы им поможем", -- сказал белобрысый. Ухмылка была у него такая гадкая -- никогда не забуду. Но тут я отговорился, мол, старый уже, не способен. Я думал, что порезвится молодежь и уйдет, а они напились и начали все крушить, все документы из бухгалтерии по полу разбросали и мочились на них. А потом ушли среди ночи, сказав напоследок, что если хозяин денег не заплатит, то они здесь все сожгут, а вас, Герман Сергеевич, кастрируют. Вот и все. Потом я заявил в милицию, а дальше знаете что...

Борис Борисович замолчал, сидел скрючившись, похожий на побитую собаку, и уставив глаза в пол.

-- Так это были чеченцы или нет? -- прервал возникшую паузу Артем. -- Ты их знаешь?

-- Нет. Людей Джамала я знаю, а это какие-то незнакомые.

-- А узнать сможешь?

-- Конечно, смогу, -- кивнул Борис Борисыч. -- Да этот белобрысый недавно на автостоянке крутился. А что я ему предъявлю, на финдюли разве что нарвусь.

-- Ну-ка пошли туда -- предъявишь его, если он там. -- Артем встал и пошел на выход, за ним понуро заковылял Борис Борисович.

Стоянка находилась прямо за рынком, не возле центрального входа, а сбоку. Машин было битком, а вдоль автомобильных рядов не торопясь прохаживался охранник в камуфляже.

-- Вот он. -- Борис Борисыч указал на блондина, стоящего возле одной из машин и бойко беседующего с хихикающей девицей.

Артем не торопясь подошел к нему, потрогал рукой за плечо, а когда тот обернулся, резко ударил его снизу вверх основанием ладони по ноздрям. Блондин застонал от боли, схватился руками за лицо и сел на землю. Между его пальцами сочилась кровь.

-- За что ты его, за что? -- залепетала девица.

-- Сгинь, кошелка! -- Артем сделал движение в ее сторону, и девица быстренько ретировалась.

Удар по ушам, и блондин, дернувшись, жалобно, по-щенячьи заскулил и стал отползать в сторону.

-- За что бьешь? Тебе Джамал голову открутит. Ты че... -- Страшный удар ногой в голову.

-- Джамал, говоришь?! -- Еще один удар. -- Это он тебя в магазин послал? Говори, сука, искалечу! -- Артем говорил все это обыденным голосом, даже с некоторым оттенком усталости. И это было страшно.

-- Да, он нас послал. Бабок заплатил, но сказал, чтоб мы ничего не брали, а только шороху навели.

-- Ладно, живи пока что. -- Брагин сплюнул и, не оборачиваясь, неторопливой походкой двинулся в сторону рынка мимо остолбеневшего Борис Бори-сыча.

Братья сидели в гостиной у Германа. Работал телевизор, где экстравагантный ведущий музыкальной программы размахивал руками как ветряная мельница. Артем тупо уставился на экран, но мысли его были далеко. Герман непрерывно звонил по телефону, увязывая какие-то текущие дела.

-- Гер, прервись на пару минут, -- процедил Брагин-младший.

Герман бросил трубку и вопросительно уставился на брата.

-- Гер, этот Кусок тебя подставить хочет. Не зря он тебе предлагал найти киллера. Чечена грохнут, а тебя выставят заказчиком, мол, за раздолбанный магазин отомстил. Кусок подгребет обратно рынок, а ты станешь кровником. Кровная месть... слышал про такую? У чеченцев так принято. Сейчас этого Джамала кто хочешь может замочить, а крайним все равно будешь ты.

-- И что же мне теперь делать?

-- Есть одна мыслишка. -- Артем уселся поудобнее, облокотился на колени и упер кулаки в подбородок.. -- Я с этим чеченом сам разберусь, только вот что тебе нужно сделать. Светись эти дни где-нибудь на полную катушку, чтобы тебя десять человек одновременно видели и могли это подтвердить. Где можно целыми днями торчать? Ну не знаю: в казино, в бильярдной -- сам сообрази. Я этого чечена грохну -- одним больше, одним меньше... Но ты должен быть отмазан. Только не вздумай что-либо этому Куску сказать. Ну я тебя прошу.

-- Хорошо, Тема, я что-нибудь придумаю, -- вздохнул Герман, смирившись с неотвратимостью. -- Но это перезаклад, ей-богу!

-- Ни хрена это не перезаклад! Береженого Бог бережет. Есть у нас в городе такой Мормон. Он мне кое-что преподал на этот счет. Ладно, отвези меня домой, ни о чем не беспокойся и сделай то, о чем я тебя просил. -- Артем встал и направился в прихожую.

-- Тем, а может, не стоит? -- бросил ему вслед Герман.

-- Стоит, стоит. Остальное хуже.

Уже в машине старший брат поведал свою голубую мечту -- создать обширную сеть магазинов, сервисные подразделения, чтоб все было солидно и на широкую ногу.

-- Тема, -- сказал он, -- а может, вместе со мной коммерцией займешься? Конкурентов, правда, много, но с ними можно договориться или еще как...

-- Я не бизнесмен, я воин, -- коротко ответил Артем. -- "Еще как" я могу помочь, а остальное -- это не мое. Тяжело тебе придется, брат, Питер -- злой город. Втягивает людей, а потом выплевывает, как отработанный материал на помойку. Ладно, дело житейское. Не бери в голову.

В кабинете, уставленном разномастной мебелью, за столом сидел лысоватый мужчина, подбирающийся к сорока, в определенных кругах именуемый Кусок. Уж за что его так прозвали, то ли за блинообразную физиономию, то ли за покатую фигуру, но кличка приклеилась. Одет он был в бордовый клубный пиджак, что, как он считал, дает ему право называть себя бизнесменом. Кусок имел достаточно отчетливую криминальную линию жизни: имел две ходки за разбой и мошенничество, был известен и достаточно авторитетен в воровских кругах, в зоне был даже смотрящим, но на вора в законе не потянул. В соответствующем месте ему был вынесен вердикт: дураковат, не видит стратегии и склонен к "крысятничеству". Так и остался Кусок болтаться где-то в середине криминальной карьеры -- к серьезным делам его не допускали, а в остальных, мол, как сам сможешь, так и крутись. Он сумел зацепить под свой контроль пару магазинов средней руки, ресторан, продовольственный рынок и казино, набрал команду качков для усмирения непокорных и сносно сосуществовал с районной милицией. Жизнь вроде бы наладилась. В воровской "общак" он отсылал мало, но регулярно, и формальных претензий со стороны криминалитета к нему предъявить никто не мог.

Но некоторое время назад у Куска начались неприятности: из Чечни приехали несколько крутых профессионалов во главе с каким-то Мусой. Присоединившись к уже существующей чеченской группировке, они начали пощипывать его вотчину, а потом откровенно теснить с позиций, завоеванных с таким трудом, особенно на продовольственном рынке. Некий Джамал сумел договориться со всеми торгующими там кавказцами, и они прекратили подчиняться людям Куска, а когда те попытались воздействовать физически, то этот Джамал лично накостылял трем качкам и пинком выгнал их с торговой точки. Продовольственные рынки, как правило, были вне чеченских интересов, но бог знает, что и кому в следующий момент придет в голову. Кусок обратился к местным авторитетам, пытался устроить разборки, но глава чеченцев Салман сказал, что он на рынок не претендует, -- на этом все и закончилось, так сказать, де-юре, а де-факто там уже безраздельно правил Джамад.

Обладая криминальным опытом, достаточной хитростью и изворотливостью, Кусок был все-таки дураковат, и ума у него хватило лишь на то, чтобы попытаться ликвидировать конкурента физически.

Но решать эту проблему в лоб было опасно -- чеченцы жестоко мстили за своих, и Кусок решил все организовать чужими руками. Для обсуждения этого тонкого вопроса он пригласил своего ближайшего соратника по кличке Лобан. Лобан прибыл в дорогом костюме и щегольских туфлях с пряжками, ну никак не приспособленных для хождения по осенним слякотным улицам Петербурга. Он явно приехал на машине.

-- Радист отказался участвовать в этом деле, -- проговорил Кусок и глотнул коньяка из стоящей перед ним рюмки. -- Но ведь с чеченом надо что-то делать. Приехало их несколько человек. Вроде бы к Салману, а он за них не пишется, говорит, что они сами по себе. Ну, ты сам знаешь, доверять чеченам -- себя наказать. А этот козел забрал под себя рынок, пацанов покрошил, банкует не по правилам...

-- Что ты предлагаешь? -- спросил Лобан.

-- Найти исполнителя, а потом все спихнуть на Радиста. -- Кусок был информирован о разгроме магазина.-- Он и пойдет паровозом.

Лобан некоторое время покурил, пыхтя дымом и обдумывая предложение, потом загасил сигарету в горшок с цветком и, медленно подбирая слова, произнес:

-- Оно, конечно, можно. Но ведь они из войны приехали, не лохи какие-нибудь. Потом ведь у них закон кровной мести... Опасное дело. Вычислят исполнителя и выйдут на нас. Языки развязывать они умеют.

-- У тебя есть кто-нибудь на примете? -- Кусок заерзал, в нетерпении подергивая плечами.

-- Говорил я тут... Есть один, кличут его Рекс. Его биографию я не знаю, по рекомендации хорошие. -- Лобан опять закурил, ожидая реакции шефа, и она не замедлила проявиться:

-- Сколько просит?

-- Десять штук.

-- Согласен, -- моментально отреагировал Кусок. -- Только вот что надо сделать... Как только этот Рекс завалит чечена, вы должны будете тут же отстрелять его самого. Прямо там же, чтобы они друг от друга недалеко лежали. Глаз не спускайте с Рекса, пасите его постоянно. Ты лично отвечаешь, Лобан. Ну и соответственно, премия тебе будет, как положено.

-- Сделаем как надо, шеф. -- Лобан не отличался большим умом, но кулаками и оружием орудовать умел.

Когда Лобан покинул кабинет, Кусок начал додумывать комбинацию, восхищаясь собственной изобретательностью.

"Точно! Чеченцы ведь начнут копать, искать не столько киллера, сколько заказчика. А тут такая шахматная комбинация для запудривания мозгов: как только Рекс ликвидирует чечена -- сразу же убрать самого Рекса. Это сделают демонстративно мои люди. Получится, что я отомстил за их человека. А заказчиком выставить Радиста... Может быть, и его убрать? Засветить и убрать? Это надо обдумать. Тогда если рынок и не перейдет полностью ко мне, то я его поделю с чеченами. А так, может быть, и лучше: пускай они отбивают всяких варягов, а я буду заниматься контролем, заключать контракты на реализацию товаров, отмывать деньги через рыночные магазинчики, да и наркоту туда можно запустить... и, увеличив оборот, я ничего не потеряю. И чеченцы, в случае чего, будут за меня писаться. А куда они денутся -- дело-то общее, все свой кусок будут иметь с этого пирога". Мысли его улетели далеко в поднебесье в предвосхищении радостных перспектив.

Брагин сбросил информацию на пейджер Шарону и, получив ответ, поехал к нему в офис. Тот сидел в кресле у себя в кабинете и читал толстый еженедельник.

-- А, это ты? -- Шарон поднял глаза на вошедшего Артема. -- Все нормально, деньги дошли. -- Он открыл сейф и бросил на журнальный столик пачку купюр. -- Твоя доля.

-- Ты в курсе, что там произошло? -- спросил Брагин, засаживаясь на диван. -- Тебе рассказали?

-- Рассказывали. У тебя не было другого выхода. Черный уже со мной связывался. Он знает, что его люди погибли в автокатастрофе, но мало этому верит. Я бы тоже не поверил. -- Шарон встал и, разминаясь, прошелся по кабинету. -- Все домогался, кто, мол, там был от меня. Я пока тебя не светил...

-- Ну, так засвети, -- перебил его Брагин. -- Он связан с Корнем, об этом его браток перед смертью сказал.

-- Не спеши жить -- помрешь быстрее, -- усмехнулся Шарон. -- Я тебе Корня сам выставлю. Чуть-чуть попозже -- есть зацепки.

-- Ладно. -- Брагин в упор посмотрел на Шарона. -- Мне нужна снайперская винтовка. Срочно.

-- Корня будешь отстреливать? -- поинтересовался Шарон.

-- Нет, если я до Корня доберусь, он у меня так легко не отделается. Тут личное дело. Я его вручную...

-- Есть у нас СВТ. Годится?

-- Она слишком здоровая, -- пояснил Брагин. -- Мне нужна портативная, разборная, чтоб в дипломат помещалась. Сколько нужно, вычти из моей доли.

-- Хорошо, -- немного подумав, сказал Шарон. -- Достану я тебе такую... Приезжай завтра в это же время. С тебя полторы штуки. Ладно, пока о делах не буду -- решишь свои проблемы, тогда и поговорим. Машину дать?

-- Не надо. До завтра. -- Брагин покинул кабинет.

Доехав до Витебского вокзала, Артем зашел в подвал к пацанам. Они были на месте. Брагин присел на ящик.

-- Слушай сюда, орлы. Есть работенка. Оплачиваемая. Вот аванс. -- Он вынул стодолларовую купюру. -- Разменять сможете?

-- Спрашиваешь, -- за всех ответил Коська. -- Мы еще на ней кого-нибудь обуем.

-- Ведь вы на рынке постоянно ошиваетесь. Чечена главного там знаете? -- спросил Брагин, внимательно глядя на подростков.

-- Это Джамала, что ли? -- мгновенно отреагировал рыжий Саша. -- Кто его там не знает! Что нужно делать?

"Все знают, щенки", -- с усмешкой подумал Артем.

-- Завтра с утра начинайте крутиться на рынке, только без чудес, просто крутиться, и все. Чечен придет -- следите за ним: как он ходит, куда ходит, с кем ходит. Если он с рынка уедет -- вы за ним...

-- Он же на машине ездит! -- встрял Коська. -- Как за ним угнаться?

-- Угонимся, -- шмыгнув носом, успокоил его Шура. -- Я все у Султана выспрошу -- он мне денег должен. А Султан все его точки знает. Понял? Нет?

-- И это все? -- разочарованно сказал Коська. -- А за что деньги даешь? Мы тебе бы и так посмотрели.

-- Деньги даю, чтобы не чувствовали себя ущербными. -- Брагин вынул еще одну купюру. -- Потому что это деньги за работу. А уж сколько я плачу -- мое дело. Купите себе шмотки поприличней, джинсы какие-нибудь и ботинки -- зима на носу.

Подростки подобное поручение за работу не считали и думали, что Артем их просто очередной раз подкармливает.

-- Шура, бумажка с телефоном и адресом у тебя? -- спросил Коська и добавил: -- Он у нас все ценные бумаги хранит.

-- Вот она! -- Тот выдернул из заднего карман, рваных брюк Артемов клочок. -- Но я его и так наизусть помню.

-- Ладно, орлы. Сегодня, завтра... а послезавтра я жду вашего звонка. Заниматься только чем сказал, а не шакалить. Это приказ, -- жестко сказал Брагин, зная, что шпана подчинится неминуемо.

"Не могу же я весь день там светиться -- подозрительно", -- оправдывал свои действия Артем по дороге домой.

Войдя в квартиру, Брагин, услышав звон посуды на кухне, заглянул туда и увидел, что дед Миша развернулся вовсю: у него варился бульон, жарился лук, одновременно он резал зелень и бросал ее в миску. Даже духовку зачем-то задействовал. А на столе стояла слегка початая бутылка водки и две рюмки.

-- Не выпивал, тебя ждал, -- пояснил старик. -- А потом с закуской -- оно приятнее.

В кухне к тому времени совместными усилиями был наведен идеальный порядок: стекла светились хорошей погодой, раковина была девственно бела, а тараканов дед выморил какими-то своими методами, взяв у Артема немного денег.

Наевшись до отвала, Артем ушел к себе в комнату, плюхнулся на диван и некоторое время посидел в расслабленном состоянии. Потом достал пистолет и, разобрав и почистив его, спрятал в шкаф. Включил старушку радиолу, покрутил настройку и, не услышав ничего, кроме хрипов и тресков, плюнул на это пустое занятие, залег на диван, вынул плеер с вновь купленными записями и расслабился, не думая о будущем -- для него это была обыкновенная террористическая акция.

На следующее утро Брагин съездил в офис к Шарону и забрал снайперскую винтовку. Вернувшись домой, он тщательно ее проверил, смазал, потренировался в быстрой сборке и разборке. Потом отправился в город, зашел в кафе "Уют" к Ивану, который "парился" в спецназе, спросил у него про Кор-

ня и, не узнав ничего вразумительного, до вечера нарезал в нарды на интерес. В тот же день Шарон взорвался вместе с машиной по дороге на дачу. К Корню осталась одна тропинка -- через Черного.

Киллер по кличке Рекс отследил все маршруты Джамала и решил остановиться на клубе, где тот каждый день с пяти до восьми вечера играл в бильярд. Здание клуба располагалось на узенькой улочке с односторонним движением. Рекс решил стрелять с машины и сразу же сматываться -- маршрут отхода он тоже отработал. Побывав волонтером в нескольких горячих точках планеты и даже послужив во французском иностранном легионе, он в конце концов причалил к тихой гавани Санкт-Петербурга и начал заниматься чем умел -- убивать людей по заказу.

Лобан с напарником постоянно "пасли" Рекса, отслеживая каждый его шаг, не выпуская его из поля зрения ни на минуту. "Сколько нам еще за ним мотаться? -- угрюмо думал Лобан. -- Когда он наконец созреет?!"

-- Похоже, что Рекс его сделает возле жлуба, -- сказал он напарнику. -- Что-то он подозрительно долго здесь крутится.

-- Может быть, -- вяло отреагировал тот. -- Быстрее бы.

На следующий день утром позвонил Коська. Брагин вызвал его к себе и очень подробно выспросил о результатах слежки.

"Рынок -- слишком людно и позиции для стрельбы не подберешь, баня... он там бывает непредсказуемо, офис у него на рынке... бильярдная в клубе... Перспективно, но надо посмотреть на месте".

Брагин походил по улочке возле клуба, осматривая чердаки. Потом зашел в подъезд одного из домов, расположенных напротив, поднялся на последний этаж и быстро расправился с замком, запирающим выход на чердак, -- сказалась отцовская выучка. Он забрался наверх и выглянул в слуховое окно -- до входа в клуб было по прямой метров пятьдесят. "Детский вариант", -- подумал он и взглянул на часы. Было без четверти час. "Он в пять приезжает? Ну что ж, пускай приезжает -- встретим". Брагин спустился вниз, дошел до трамвайной остановки и уехал домой.

Рекс подъехал к клубу в шестнадцать сорок пять, проскочил мимо входа чуть вперед и приткнул машину на тротуар. Достав с заднего сиденья короткий автомат, он взвел затвор и положил оружие на колени, прикрыв его газетой. Он предпочитал работать один, без прикрытия, и до сих пор все у него складывалось удачно, без каких-либо срывов.

Лобан, неуклонно следующий за Рексом, остановил машину, не доезжая до клуба, возле маленького кафе со стоячими столиками. Они с напарником зашли внутрь, заказали себе по чашке кофе и стали ожидать развития событий. Все их действия в момент "икс" были продуманы досконально.

Слуховое окно располагалось довольно высоко, и Брагин для удобства стрельбы сделал себе насест из тюков стекловаты, невесть с какого времени валявшихся на чердаке. Собрав винтовку, он пристроился поудобнее и стал шарить оптикой по окрестностям. "Вроде все нормально". Он взглянул на часы -- было шестнадцать пятьдесят три. "Скоро подъедет". Брагин застыл в ожидании.

Через пару минут подъехали две машины: шестисотый "Мерседес" и еще какая-то иномарка -- Брагин не разобрал.

"Ну вот и клиент прибыл. Большой, кучерявый и с бородой. Коська сказал, что его ни с кем не спутаешь. Интересно, где воевал этот Джамал? Может быть, мы с ним пересекались. Не очно, так заочно -- во время перестрелки. Сколько ж мне еще воевать с этими чеченцами, вроде все закончилось и вот на тебе! Так... открылась передняя дверца, выходит телохранитель... Хорошо через оптику видно. Джамал наверняка сидит сзади. Точно! Открывают заднюю дверцу. Внимание! Ага, вот и Джамал. Здоровый детина -- с таким повозишься врукопашную, ну прямо бык. Целим в лоб, наводим перекрестие... А, черт! Какой-то придурок перекрыл линию стрельбы. Не суетись... Ага, вот освободился. Джамал поворачивается. Перекрестие в лоб, а теперь задерживаем дыхание и плавно-плавно спусковой крючок... В десятку!"

-- Пора, -- сказал Лобан, увидев два подъехавших автомобиля. -- Сними с предохранителя.

Напарник понимающе кивнул. Они вышли из кафе и двинулись вдоль улицы по направлению к машине Рекса. Подойдя к ней, они остановились и сделали вид, что внимательно разглядывают доску объявлений о приеме на работу.

-- Приготовились, -- бросил Лобан, увидев через боковое стекло машины, как Рекс достал автомат.

Телохранитель Джамала, озираясь вокруг, внезапно заметил проблеск оптики в одном из чердачных окон. Он хотел заслонить собой хозяина, но было уже поздно -- тот медленно валился на землю с дыркой во лбу.

-- Суки!!! -- истошно заорал телохранитель и, выхватив автомат у стоящего рядом чеченца, полоснул очередью по подозрительному слуховому окну. -- Быстро все туда! Этот козел засел вон на том чердаке, отловите его! Живого возьмите. Суки!!!

"Зацеплю пару охранников, ну и хрен с ними, -- подумал Рекс, изготовясь к стрельбе. -- Они для того и существуют, чтобы их убивали, бабки за это получают". Он открыл боковое стекло, высунул дуло автомата, но вдруг увидел падающего Джамала и услышал интенсивную пальбу. "Что-то произошло! Надо сматываться -- потом разберемся". Он забросил автомат на заднее сиденье и резко рванул с места -- двигатель он не глушил. Внезапно перед машиной возник некто с пистолетом в руке. Это был Лобан. "Это еще что за чучело?" Рекс резко мотнул руль в сторону, машина вильнула и, задев крылом Лобана, ушла по отработанному маршруту. К Лобану подскочил перепуганный напарник и потряс его за плечо.

-- Это не Рекс! Его кто-то другой завалил. Быстро мотаем отсюда! -- Он помог Лобану подняться, они, не обращая внимания на возникший переполох, с горем пополам добрались до своей машины и дали по газам.

Артем, заметив автомат в руках телохранителя, рванул вниз, но было уже поздно -- резанула очередь, и он почувствовал, что его зацепило, и, вероятно, серьезно. Это ощущение было ему хорошо знакомо -- саднил бок, из тела толчками выходила теплая и липкая кровь, в организме появилась тягучая слабость, мир поплыл перед глазами. "Только не расслабляться". Артем встряхнул головой и отбросил в сторону винтовку. "Нужно уходить -- они меня сейчас "копать" будут". Он, держась за бок, спустился вниз и выскочил во двор. Огляделся. Пока никого не наблюдалось. "Успею, пока они обегать будут". Артем, слегка согнувшись, неровными перебежками стал удаляться от пресловутого дома. Сзади послышались голоса. "Быстрей надо, быстрей -- ведь достанут! Может быть, залечь и отстреливаться?" Он шевельнул телом, чтобы почувствовать пистолет. "Я им дорого обойдусь. Что ж получается, еще одна чеченская война?! Трупы, ментовка, если я это увижу... Нет, надо уходить".

В просвете между домами показалась проезжая часть. Брагин выскочил на параллельную улицу и, быстро сориентировавшись, бросился к находящемуся неподалеку бетонному забору. Уже почти достигнув его, Артем почувствовал, что силы его тают. Он бросился на землю и залег. "Ну, по патрону на человека я вам сделаю! Идите сюда". Обернувшись, он заметил между забором и землей просвет -- там прокладывали кабель и, по-видимому, не до конца забросали траншею. Брагин задом начал отползать к спасительной дыре, не упуская из виду преследователей.

-- Смотри, он под забор уползает. Во, змей! -- раздался голос. -- Сейчас мы его достанем!

Расстояние между чеченцами и Артемом быстро сокращалось. Стычка была неминуема.

"Достанешь, как же, олень непуганый!" Артем аккуратно прицелился и произвел два выстрела. Один из преследователей снопом повалился на землю, другой, подвывая, завертелся волчком на месте, остальные залегли.

"Так-то оно лучше". Брагин преодолел дыру и оказался на территории какого-то предприятия. Увидев открытую дверь в одноэтажной постройке, он из последних сил забрался внутрь и упал на что-то мягкое. Окружающий мир поплыл у него перед глазами, завертелся, и он потерял сознание.

Глава 6

Кусок выскочил из парной и плюхнулся в бассейн, не обращая внимания на плескавшихся рядом двух молоденьких девиц в бикини -- эдаких золотых рыбок. Окунувшись пару раз с головой, он, опершись о край, легко выскочил наверх и расслабленно плюхнулся в кресло, на ходу подцепив банку пива, стоящую на столике. "Уф-ф, хорошо". Кусок откинулся на спинку, закрыл глаза и некоторое время сидел без движения, потом встрепенулся, отхлебнул пива и стал наблюдать за двумя нимфами, резвящимися в бассейне. В сексуальном плане они его не интересовали, он имел постоянную любовницу, а нужны были для дополнения антуража, самоутверждения, мол, вот я какой крутой -- удел всех людишек, внезапно попавших из грязи в князи.

Инстинктивно обернувшись, Кусок увидел входящего Лобана, по пояс голого, в джинсах и с перебинтованной рукой, висевшей плетью. "Что-то произошло?" Он вопросительно уставился на подошедшего, чем-то явно взбудораженного помощника.

-- Чечена замочили, -- заикаясь, сказал тот.

-- Ну так и что? Где Рекс, вы с ним разобрались?

-- Его не Рекс замочил, -- пробормотал Лобан голосом гаремного кастрата.

-- Не понял. -- Кусок от удивления аж приподнялся с кресла, уронив при этом банку с пивом. - А кто ж его? Ну что стоишь дураком -- рассказывай.

-- Не знаю. Но работал профессионал. Откуда-то издалека чечену прямо в лоб засадил. Я сначала думал, что это Рекс, а он и стрельнуть не успел. Авто мат достал, а стрельнуть не успел. А срезали чечена, похоже, из снайперской винтовки. -- Лобан примолк.

-- Ну, кудесники! Что с рукой?

-- Рекс машиной задел, когда сматывался. Да и валить его не было смысла -- чечены поняли, что это не он. Они за кем-то погнались, стрельба была -- слышали, когда отъезжали. -- Лобан исходил мелким ознобом -- давала себя знать ушибленная рука, и, по-видимому, у него поднялась температура.

-- Ну ладно. Чечена замочили -- это уже хорошо, а там посмотрим, подумаем. Будем исходить из того, что есть... Да ты успокойся. -- Кусок взглянул на дрожащего Лобана. -- Вон, возьми девочку, поиграйся... Пивца попей с креветками.

-- Мне сейчас не до баб, шеф. Еле на ногах стою. Я водить не могу -- дай машину, пусть меня домой отправят. Отлежусь пару дней. -- Взгляд у Лобана был умоляющий.

-- Хорошо, -- согласился Кусок, видя растрепанное состояние своего помощника. -- Скажешь Коротышке, чтоб отвез. Твою тачку тебе к дому отгонят. Лежи пока что. Я тебе врача пришлю. Давай! Подожди, а где сейчас Радист? У себя в магазине?

-- Братва говорит, что он третий день из казино не вылезает: играет в рулетку, пьет и трахается. Собрал вокруг себя кучу телок... В общем, расслабляется по полной программе, -- скороговоркой прошелестел Лобан.

-- Чудеса какие-то! Ладно, иди лечись.

Лобан удалился. Кусок задумался, рассеянно почесывая волосатую грудь и прихлебывая пиво. И было над чем -- его тщательно спланированная комбинация лопалась, корабль дал неожиданную течь, нужна была корректировка курса.

"Попал в непонятку! Откуда взялся этот самозванец? Либо его нанял Радист, либо это какой-то третий вариант. Кто-то еще вмешался в игру? Это было бы хорошо -- в неразберихе можно рынок обратно прибрать к рукам. А кто это может быть? Или все-таки Радист нанял? Нет, он на это не способен. Загадка века! А какого хрена он поперся в казино? Никогда этим не увлекался. Светится, чтобы обеспечить себе алиби? Похоже, но не может быть. Но все это чудно... Надо потрясти Радиста. Ах, черт, не спросил, в каком заведении он ошивается! Может быть, в нашем?"

Кусок взял трубку и набрал номер подконтрольного игорного дома. Ответил главный менеджер.

Герман Брагин третий день, вернее, третьи сутки развлекался в казино. В отличие от Артема, который не отказывал себе в удовольствии порой расслабиться подобным образом, старший брат по натуре был аскетом. А тут как с цепи сорвался: вместе с ответственностью за работу, снятую Артемом, многомесячное напряжение соскользнуло с него, как пеньюар с женщины, и он пустился в бурные и непредсказуемые волны разврата. Герман играл во все, что только можно: на игральных автоматах, в рулетку, обошел все карточные столы, везде делал серьезные ставки и, на удивление, не проигрывал. За ним неуклонно следовал официант с подносом, которого он нанял, уподобляясь русскому купцу, чтобы носил бутерброды с шампанским. Правда, за купцом обычно ходил еврей со скрипкой. Потом этот кортеж оброс стайкой девиц, невесть откуда взявшихся, но постоянно опустошавших поднос, из-за чего был подключен второй официант, челночными маршрутами пополняющий запасы вина и закуски.

Хотя Гера здесь раньше никогда не бывал, руководство казино быстро вызнало, что это Радист, о коем они были наслышаны как о человеке Куска, и посему закрывало глаза на его художества. "Пускай гуляет, лишь бы не дебоширил".

Но Герман на этом не успокоился. Он вызвал главного менеджера и потребовал предоставить ему комнату, где бы он мог отдыхать от игры. Эта услуга была предусмотрена для У1Р-персон, и Брагин-старший моментально получил ключи.

Вечером, забрав с собой весь импровизированный гарем и пьяного в лоскуты музыканта Кешу, Герман, заказав море выпивки и закуски, пьянствовал в "нумерах" всю ночь и еще бог знает чем занимался, забыв обо всем на свете.

Продрав глаза в свете разгоревшегося дня, он обнаружил себя на диване между двух нимфеток лет шестнадцати и абсолютно голым, хотя не помнил, как раздевался. Как ложился -- помнил, а вот как раздевался -- увы.

-- Тань, он проснулся. Герочка, ну ты классный парень! Такой азартный! -- воскликнула одна из девиц. -- Головка бо-бо?

Брагин-старший долго ловил ускользающую в тумане похмелья мысль и, наконец, выдавил:

-- Девочки, сколько я вам должен?

Девицы переглянулись, и Таня, высокая натуральная блондинка с курносым носиком и стройными ногами, сказала:

-- Гера, ты что? Ничего не помнишь? Мы что, проститутки, что ли? Ты же нас позвал на сейшн. Поймал в холле. -- Она на пару секунд задумалась. -- Герочка, разреши нам здесь лучше остаться -- с тобой такой кайф. Ты вчера выиграл пятьсот долларов и послал меня обменять фишки. Вот деньги лежат, -- и девица кивнула в сторону стола. -- Мы ничего не взяли.

Герман к тому времени восстановил память. Действительно, было такое дело -- он подцепил в холле внизу несколько девочек, которых по причине малолетства не пускали внутрь, и таскал их за собой весь вечер. Вспомнил, что вторую зовут Люда, а где остальные -- он понятия не имел. Еще вспомнил, что было ночью, и усмехнулся.

-- Люда, оденься и сходи в бар -- закажи что-нибудь выпить и пожрать. Только не шоколадки, а что-нибудь посерьезнее.

Девушка быстро натянула на голое тело платье и выскочила вон.

-- Гер, давай, пока она ходит, трахнемся. У тебя это здорово получается, -- зашептала Таня, прижимаясь к нему сзади всем телом.

-- Потом. Я сейчас не в форме. -- Герман встал и начал одеваться. "Лихие телки, -- подумал он. -- Скучать не дадут. А как у Темки дела? -- Он окончательно влез в мозги и посмотрел на валяющийся на окне телефон. -- Ну, позвонит, если что".

Вскоре ввалилась Люда с двумя официантами, стол очистили от вчерашнего, и вновь, как птица феникс, он расцвел изобилием местного масштаба. Праздник продолжался.

Этот день ничем не отличался от предыдущего: бесконечные, бессистемные ставки, официант с подносом, две нимфетки, вьющиеся хвостиком за Германом и бурно встревающие в игровой процесс. Гера им не мешал -- это его веселило. Он, ведя подобный расслабленный образ бытия, успокаивал себя тем, что это часть задуманного, что об этом просил Тема и, наверное, был прав, а уж коль скоро он намертво привязан к этому заведению, то почему бы не оторваться по полной программе хоть раз в жизни. Хотя вся эта вакханалия начинала ему надоедать.

В этот день неугомонная Таня с разрешения Германа опять наугад поставила и выиграла в рулетку несколько сот долларов, от чего пришла в неописуемый восторг, смеясь и хлопая в ладоши.

-- Гера, пойдем закажем обед у этого толстого Пускай тащит в комнату.

Девочки освоились и чувствовали себя как дома за широкой спиной Брагина-старшего. Их не трогали, а только морщились.

-- А здесь есть душ? -- спросила Таня, и, узнан, что есть, обе нимфетки с радостными восклицаниями убежали мыться.

Герман заказал обед у толстого бармена и, зайдя в комнату, плюхнулся на диван. "Во, распрягаюсь", -- весело подумал он.

Наступил третий день, заслонивший очередную бурную ночь. От Артема известий не было, и Герман почувствовал, как потихоньку раскручивается пружина беспокойства, постепенно перерастающего в тревогу. Но он был бессилен что-либо предпринять. Надо было ждать известий от брата, показываться на людях, светиться и... других вариантов не было.

-- Гер, а давай здесь останемся подольше, -- вдруг проговорила до того молчавшая Люда, миниатюрная и довольно спокойная шатенка, если дело не касалось постели. -- Здесь клево. Класс! Всю жизнь бы так прожила.

-- Ну что, девочки! Пошли зарабатывать себе на обед, -- сказал Брагин-старший, хлопнув руками по дивану, имитируя веселость, хотя кураж пропал.

Был ранний вечер, и народу в рулеточном зале было немного. В качестве крупье выступала молодая женщина в фиолетовом платье -- цвет заведения, периодически бросавшая шарик и монотонно распевая, как псалом: "Делайте ваши ставки, господа. Ставки сделаны".

Развеселая троица подошла к столу. Люда разложила стопочками фишки, а Таня с видом заправского игрока сказала:

-- Давай для начала двести на красное, а, Гера? -- И, не дожидаясь согласия, сделала ставку. -- Проверим фортуну.

Выиграло красное. Таня оставила удвоенную сумму на том же поле. Герман не мешал. Ему сейчас было не до игры, он думал о брате. Судя по тому, как девчонки бурно захлопали в ладоши, -- опять был выигрыш. "Азартные шлюхи", -- отметил Брагин-старший, а игра тем временем продолжалась. Таня располовинила фишки, поставив на черное и на цвет. Выиграл цвет, черное проиграло.

Внезапно Герман почувствовал, как его кто-то тронул за плечо. Он обернулся и увидел одного из охранников.

-- Вас к телефону, -- вежливо сказал тот.

"Это не Артем, -- подумал Герман, нащупав в кармане мобильник. -- Он бы позвонил сюда. А кто это может быть? Кто знает, что я здесь?"

Брагин-старший зашел в служебный кабинет и взял трубку стационарного телефона, лежащую на столе. Звонил Кусок.

-- Радист, это ты? Слушай меня сюда. Кто-то смертельно обидел чечена, ты знаешь какого. Что ты по этому поводу сбазаришь?

И Герман, расслабленный непутевой трехдневной жизнью, совершил, как оказалось впоследствии, роковую ошибку, бездумно брякнув:

-- Да это мой младший брат, Артем. Тебе-то какая разница! А что, все уже закончено?

-- Закончено, закончено... Развлекайся дальше. -- С той стороны повесили трубку.

"Скоро должен позвонить Артем, впрочем, это необязательно. Сейчас пообедаю с девочками в последний раз, и пора делать ноги. А почему же Темка сразу не позвонил? Наверное, телефон дома оставил... А с автомата? Впрочем, куда он денется?" Успокоив себя таким образом, Герман вышел в зал, но в глубине его мозга засела игла подспудной тревоги, необъяснимого страха за младшего брата.

Игра тем временем шла своим чередом. "Делайте ваши ставки, господа", -- монотонно бубнила крупье, скакал шарик, крутилась рулетка, подталкивая незримое колесо фортуны, игроки ловили призрачное, уплывающее счастье, неугасимо горящим взором уставившись на завораживающее движение шарика. "А вдруг сейчас, вот сразу..."

Таня орудовала вовсю, с ловкостью фокусника манипулируя ставками, и, судя по количеству задействованных фишек, она не проигрывала. На нее косо посматривали -- белая ворона, но молча терпели

-- У нас уже около полутора штук, -- радостно известила она подошедшего Германа.

-- Таня, давай оставь на обед, а остальные поставь на красное! -- скомандовал Герман.

Девушка беспрекословно подчинилась. Выиграло красное -- выигрыш составил около двух тысяч долларов. "Пора завязывать", -- подумал Брагин-стар-ший, но внезапно в душе у него что-то дернулось, в голове проскочила легкая, мимолетная искра, и рука, как бы независимо от его желания, потянулась к фишкам, и вся груда переехала на цифру семнадцать. Как он говорил впоследствии -- это была подсказка Бога.

Завертелось колесо, запрыгал шарик, забегали глаза игроков...

-- Выиграла цифра семнадцать, -- произнесла крупье, подвигая груду фишек к Герману.

Главный менеджер казино сидел у себя в кабинете, пил кофе и периодически поглядывал на мониторы, когда по громкой связи прозвучал голос старшего в зале:

-- На втором столе крупный выигрыш.

-- Сколько?

-- Около семидесяти тысяч -- выиграл Радист! "Ах, чтоб тебя! -- выругался про себя главный менеджер. -- У этого не отберешь". В казино было много способов лишения клиентов крупных выигрышей.

-- Закрыть стол немедленно!

-- Уже запущено, -- ответил голос. -- Сейчас последний раз сыграют, и закроем.

У Германа потемнело в глазах. "Семьдесят тысяч баксов! Мать твою! Надо забирать и сматываться". Брагин-старший знал порядки в казино и понимал, что для больших денег не существует авторитетов, но рука у него опять как-то непроизвольно дернулась под влиянием дьявольского наития, и вся груда полученных фишек передвинулась на красный цвет. Вся публика, находившаяся в зале, включая охрану, окружила рулеточный стол. Когда колесо уже -завертелось, туда же подскочил главный менеджер. Все затаили дыхание, следя за развитием игровых событий, время остановилось и...

-- У-у-у! -- пролетел над залом всеобщий возглас. Выиграло красное. Голова у Германа заработала быстро и четко: "С такими бабками меня могут не выпустить". Он быстро подошел к главному менеджеру и упер ему в бок дуло пистолета, который захватил на всякий случай, а на входе он прошел мимо контрольной рамки.

-- Таня, сгребай все фишки, быстро. Да куда хочешь! Вон, в сумочку. -- Потом он обратился к своему побелевшему соседу: -- Пошли разменивать. Люда, иди заводи машину. Увидишь около входа черную "БМВ". Только со скорости не забудь снять. -- Герман бросил ей ключи.

В казино знали, что Радист связан с Куском, поэтому никаких попыток противодействия не было. Над залом повисла плотная, тягучая тишина. Рассовав пачки долларов по карманам, Герман менеджера не отпустил:

-- С нами немножечко прокатишься. Да не бойся ты -- ничего с тобой не будет.

Когда подошли к уже заведенной машине, Брагин-старший, увидев сидящую за рулем Люду, спросил:

-- Водить умеешь?

-- Умею, умею, -- проговорила Люда. -- Садитесь быстрей. -- Девица была весьма смышленая.

Менеджера высадили, когда отъехали довольно далеко, и, миновав еще три квартала, Люда остановила машину по просьбе Германа. Тот помолчал немного и сказал спокойно и отчетливо:

-- Вот вам, девки, пять штук и гоните куда хотите. Только к этому заведению больше близко не подходите.

Через пятнадцать минут Кусок будет знать обо всем происшедшем в казино. А Радиста теперь просто так убивать было нельзя -- он находился под защитой денег.

Герман наматывал кварталы, колеся по осеннему Петербургу, до конца не осознав происшедшее. Нет, умом он понимал, что на него с неба свалилась крупная сумма, но никак не прочувствовал это нутром. Еще он знал по жизни, что деньги легче взять, чем удержать, и учитывал эту сентенцию в своих дальнейших планах.

"Вот и все. На хрена мне теперь всякие Куски с их погаными "крышами"! Плевал я теперь на них. Займусь нормальным бизнесом. Фирма "Брагин и Ко", нет, "Братья Брагины и Ко". Артема тоже возьму. Он хоть и упирается, но когда увидит мешок долларов, по-другому начнет смотреть на жизнь. Где он, черт его побери? Почему не звонит? Чечен мертв, без сомнения, -- Кусок здесь пургу гнать не будет. Надо найти брата и улепетывать из Питера. Кусок за такую сумму жизни не даст, это уж точно. Да и в казино хозяин не он один. Не исключено, что там еще покруче ребятишки имеются. Можно поехать в Москву -- город большой, и там свои расклады. Домой сейчас возвращаться нельзя -- Кусок начнет названивать, а то и сам заявится. Нужно на время где-нибудь затеряться и найти Артема". "Гостиница Московская" -- проплыла мимо машины вывеска. "Вот то, что нужно. Не будут же они пробивать меня по всем гостиницам". Герман сунул руку в карман пиджака. "Паспорт на месте. Все о'кей". Он припарковал "БМВ" на стоянке возле отеля. "Черт, полные карманы денег оттопыриваются". Герман достал небольшую кожаную сумку, валявшуюся у заднего стекла, и быстро переложил туда пачки с банкнотами, потом запер машину и направился к гостинице.

Он снял одноместный помер, заплатив за трое суток вперед, забрался в ванну и долго лежал в прохладной воде с закрытыми глазами. Отмокнув и отойдя от пережитого, Герман включил телевизор и уселся перед ним, уставившись на экран, "...убит возле бильярдного клуба чеченец по имени Джамал. Следствие считает, что это убийство -- результат раздела сфер влияния между бандитскими группировками. На месте преступления найдены гильзы от автомата Калашникова. -- Герман внезапно понял, о чем говорит диктор "Новостей". -- Несколько свидетелей утверждают, что вблизи убитого находился плохо одетый молодой человек с пакетом в руке, другие видели молодую женщину в кожаной куртке. В нашей практике ни разу не встречалась женщина-киллер -- ну что ж, когда-то нужно начинать. Переходим к международным новостям..."

"Значит, со стороны ментовки все чисто. Да они и искать не будут. Один бандит убил другого -- и, слава Богу. А с чьей стороны может еще быть? Кусок только благодарить за это должен, конкурента убрали. Где же Артем?"

Герман снял трубку телефона и набрал номер брата -- никого. "Ничего, подождем. Будем позванивать". Он не почувствовал, как заснул прямо в кресле.

Кусок, узнав, кто убил чеченца, надолго задумался. Не отказываясь от своей конечной цели, лихорадочно искал наиболее эффективный и безопасный способ ее достижения.

"Откуда этот братец взялся? Хотя Радист что-то говорил про него, но как-то невнятно, мол, служил в армии, воевал в Чечне... Взял и отстрелял Джамала. Влегкую. Он опасен! Так. Чечены видели наверняка, как мои пацаны напали на Рекса, и еще много чего могли видеть. Бог знает, что они подумают.Нет, Радиста надо убирать. Высветить его как заказчика и мочить. Если чечены до него сами доберутся, то он может сказать, что я заказывал Джимала. Когда за яйца к потолку подвесят -- что хочешь расскажешь, сдашь отца и мать родную. Надо его убрать, и цепочка прервется. Этот младший меня не знает, даже если Радист ему что-то и наболтал. В казино распрягается. Да, его нужно убирать".

-- Эй, птички, я ухожу! -- крикнул он резвящимся в воде нимфам. -- Можете плескаться здесь, пока не выгонят.

В машине по дороге в офис заверещал телефон. Звонил главный менеджер казино. Голос его срывался:

-- Радист выиграл полторы сотни тысяч баксов и скрылся в неизвестном направлении с двумя телками!

"С какими еще телками? -- подумал Кусок. -- Какие к... телки, когда сто пятьдесят тысяч долларов!"

-- Вы, что, не могли его притормозить на время?! Я бы приехал, разобрался... -- Кусок был зол на весь свет.

-- Он меня взял в заложники, "пушкой" угрожал, -- оправдывался менеджер.

-- Это Радист-то с "пушкой"?! Да он не знает, с какой стороны ее брать. Не гони пургу! А что с ним были за девки? Он что, с ними пришел? Или это ваши штатные шлюхи?

-- Это не наши. Приблудились, пока он там куролесил. Лет по шестнадцать, но отвязанные.

-- Если они у вас еще нарисуются, сразу же их цепляйте и звоните мне. Все. -- Кусок выключил телефон. "Ни хрена себе. Теперь Радиста искать надо. Такие бабки увел! Нужно сначала с него вытрясти "зелень", а уж потом мочить". -- Кусок снова взялся за телефон. -- Это Кута? Слушай, ты знаешь, где Радист живет? Знаешь? Пошли туда пару человек на машине -- пускай "пасут" хату. Если он там появится, гони туда команду. Хомутайте его как хотите, только чтоб жив остался -- разговор у меня к нему есть. Все понял? Давай!

Уже сидя у себя в офисе, Кусок додумался еще до одной вещи. "А что, если этого младшего отдать чеченам самому? Круто! Только сдать надо анонимно. А Радиста быстро отловить... и так далее. Чечены наверняка уже роют, ищут киллера, а тут вот он, пожалуйста. Может быть, их это удовлетворит и они закроют дело? А где живет этот брат? Как его, Артем, кажется? Неизвестно. Надо поискать. Вряд ли он поселился далеко от Радиста".

Кусок вызвал к себе Куту. Он у него был чем-то вроде службы информации и связи с общественностью.

-- Нужно узнать адрес младшего брата Радиста. Пошебурши в его районе, узнай, кто там контролирует маклерские дела, обратись в жилищные конторы, забашляй кого надо... В общем, не мне тебя учить. Начинай прямо сейчас.

Оставшись один, Кусок налил себе рюмку коньяку и быстро выпил. "Никуда эти братцы-кролики от меня не денутся".

Глава 7

Волны качаются перед глазами -- вверх-вниз, вверх-вниз, кричат птицы, вдали виден парус, белым треугольником выскакивающий из-за горизонта. Вверх-вниз, зеленое-голубое, зеленое-голубое... Гребешки волн перекатываются через голову, но дышать можно -- главное, вовремя набрать воздуха, полные легкие. Но напор воды усиливается, он забивает глаза, рот, голубого почти не видно -- одно зеленое, водоросли, рыбы, завораживающая глубина, чуть-чуть голубого, опять недолго зеленое, потом темное, черное, зловещее, не хватает кислорода, легкие разрываются... Это уже было, было, эта темень и безысходность... Нужно бороться, добраться до голубого глотнуть живительного воздуха... Ну, еще, еще. Есть!

Артем открыл глаза и увидел трехрожковую люстру на потолке. "Где я?" Он пошевелился -- засаднило бок. Провел рукой по собственному телу и рядом, потом скосил глаза вниз: он лежал абсолют но голым на диване, судя по спинке, на белой простыне, и укрытый пледом. Брагин приподнялся ни локте: комната с небогатой мебелью, светло-зеленые обои с цветами, занавесочки на окне, рядом с диваном табуретка с чашкой на ней. Артем потянулся и отхлебнул -- компот. "Куда ж я попал? Больница? Странная какая-то!" Он начал вытягивать из памяти цепь предшествующих событий: чердак, чеченец, "с ним все ясно", стрельба сзади, рана в боку, дыра под забором, дергающиеся в прицеле фигуры, два выстрела -- и темнота...

-- Эй! -- позвал Артем охрипшим голосом. -- Есть здесь кто-нибудь живой? Эй! -- Он прислушался.

За дверью раздались шаги, она отворилась, и в комнату вошла миловидная женщина лет тридцати в цветастом халате и переднике. Ее пышные каштановые волосы каскадом ниспадали на плечи. Она была несколько возбуждена и странно поблескивала глазами.

-- Очнулся. -- Она улыбнулась. -- Целые сутки был без сознания, бредил в горячке... Какая у нас температура? Сейчас смерим. -- Женщина встряхнула термометр и, не спрашивая разрешения, ткнула его Брагину под мышку.

-- Кто вы? Где я нахожусь? -- прохрипел Братии.

-- Я -- Света, а ты у меня дома гостишь. Ну что ты на меня так смотришь? Как на статую. Я нормальная, живая... И ты, слава Богу. Дай-ка я посмотрю твой бок. -- Женщина отбросила плед. -- Более-менее. Сейчас я тебе помажу и перебинтую рану, а ты немножечко потерпишь. Ну-ка повернись... так... хорошо. -- Она сняла повязку, намазала брагинский бок чем-то очень вонючим и залепила пластырем. -- Ну вот и все. Живи пока что...

-- Ну и юмор у вас! "Пока что". Кто вы? -- Брагин окончательно пришел в себя. -- Меня зовут Артем, Тема.

-- А я заведую складом на прядильной фабрике, тем, который вы, сударь, соизволили так неожиданно посетить. -- Света усмехнулась. -- Я отлучилась буквально на пять минут, возвращаюсь, а там ты лежишь на кипах с хлопком: свернулся калачиком, кровь кругом и пистолет рядом валяется. И как-то мне тебя жалко вдруг стало. Я не знала, кто ты, чего ты, но понимала, что, если вызвать "скорую помощь", потом будет милиция... Ну, в общем, для тебя может быть плохо. Я взглянула на рану -- вижу, что не смертельная, а только крови много потерял. Я в ранах понимаю. Потом быстренько подогнала машину, отвезла тебя к себе и позвала врача. Тут недалеко живет. Он обработал тебе бок и сказал, что полагается в таких случаях вызывать милицию и что у тебя ничего опасного, нужно только мазать вот этим, -- она показала баночку с мазью, -- и менять повязку. А еще таблетки давать -- вот я купила. Кстати, выпей-ка сам, а то я тебя с ложечки... пока ты был без сознания...

-- Ну вот и на "ты" перешла. Какое тут "вы"? Лежу голый, как яичко, -- и "вы"! Можно я тоже буду на "ты"? Ты, наверное, денег на меня уйму угрохала. Возьми -- у меня есть в кармане куртки. -- Артем смотрел на Свету внимательно и изучающе.

-- Да уж без тебя сообразила, -- захохотала она.

-- Света, а где же мои пистолет и нож?

-- Все здесь. Я их в ящик под белье положила. -- Женщина махнула рукой в сторону шкафа. -- А ты что, бандит?

-- Нет. Я художник, джазовый импровизатор. В списках "их разыскивает милиция" не значусь, так что можешь не бояться. Просто на меня напали, и я защищался как мог. -- Брагин задумался, помолчал некоторое время и спросил: -- У тебя есть телефон?

-- Нет. Предупредить кого-нибудь надо? Я могу позвонить с этажа. У нас малосемейное общежитие -- телефонов в каждый блок не полагается. -- Света стояла в ожидании.

-- Наберешь вот этот номер. -- Артем продиктовал. -- Там Герман. Скажешь ему, что я у тебя, а дальше он сам решит. Хорошо?

-- Хорошо. Сейчас прямо и позвоню.

Света вышла. Брагин приподнял плед и посмотрел на кусок пластыря. "В то же самое место засадили. Как по заказу". Он попробовал приподняться -- бок дернуло резкой болью. "Ого, покрепче, чем в прошлый раз, -- тогда я до госпиталя сам добрался. Ладно, дело житейское. Сейчас Гера приедет -- разберемся".

Вошла Света:

-- Артем, там никто не отвечает, -- и недоуменно пожала плечами. -- Попозже еще позвоню. Дай-ка градусник. Ого, еще высокая. Давай съешь таблетку. Почему не берешь? -- В ее поведении, интонациях чувствовалась материнская забота, желание помочь, и одновременно была эта женщина какая-то неприкаянная, неустроенная. Она обращалась с Артемом, как с диковинной птицей, залетевшей в дом, когда понимаешь, что ее придется выпустить, что она не проживет в неволе, а не хочется, не хочется выпускать...

Света приехала в Петербург по лимиту совсем девчонкой, когда город еще назывался Ленинград, стала работать на прядильной фабрике, получила общежитие с сомнительными удобствами и неимоверной скученностью жильцов. По сравнению с захудалым городишком, откуда она с трудом выбралась, жизнь в мегаполисе казалась ей сказкой: девушка бегала по премьерам кинофильмов, посещала концерты рок-групп, дискотеки. Работа была как бы между делом, лишь бы отбарабанить, а потом... а потом начиналась настоящая жизнь. Но шли годы, феерия помаленьку тускнела. Заходя в гости к подругам по работе, видя их жизнь, квартиры, мебель, уют, она поняла, что, несмотря на антураж столичного города, она живет по-свински, как человек второго, а может быть, и третьего сорта. Это ее стало угнетать, появилось чувство неудовлетворенности, раздражительность... Эх, если б это было самое страшное... Мелочи это по большому счету.

Она судорожно начала искать выход, чтобы изменить свою жизнь, переломить ход судьбы... Света заводила себе любовников, надеясь выйти замуж и решить разом все проблемы. С ней с удовольствием занимались сексом, девушка она была симпатичная, но не более того. Все заканчивалось безболезненными расставаниями и поисками следующих вариантов, при этом она грубела душой, злилась на весь мир, но надежды не теряла. Всем нам присущи благие мечты, хочется чего-то другого, лучшего, и рисуешь ночами в воспаленном от бессонницы мозгу прекрасные картины, создаешь идеалистические жизненные конструкции, умозрительно решаешь все проблемы, будучи сильным, красивым, богатым... но все сказочные призрачные замки, построенные ночными фантазиями, утлой лодчонкой разбиваются об тягучее, безрадостное утро, когда и просыпаться нет никакого желания.

На фабрике велось пусть худосочное, но строительство. Семейным стали давать отдельные блоки с душем и туалетом. Света, разочаровавшись во всем, успела вскочить на подножку этого уходящего поезда, скоропостижно выйдя замуж за слесаря Колю, по какой уж там любви, но он ей казался надежным, обстоятельным, да и мужчина был крупный, осанистый. И все бы ничего, но Коля начал сначала выпивать, потом безобразно и беспробудно пить, пропадая на несколько дней, и оставлял женщину наедине со своими проблемами

и долгими одинокими ночами. Света, будучи по характеру любвеобильной и страстной, не могла долго обходиться без мужчины, без постельных упражнений и завела себе любовника, благо от Коли с самого начала не было толка в сексуальных утехах... а уж как начал пить...

Потом родился ребенок -- появился просвет, какая-то цель в жизни. Света была счастлива, но не долго -- мальчик оказался полным идиотом. Это уже был удар. Страшный и беспощадный. Что-то сломалось у нее внутри. Она превратилась в бесчувственную сомнамбулу, эдакую вяленую рыбу с рассеянным взглядом, потеряла интерес к жизни, к общению и... сама начала пить. Не так, конечно, как ее непутевый муж. Света покупала бутылку водки, мешала ее с кофе и тянула помаленьку долгими одинокими вечерами, отключаясь от внешнего мира и расслабленно перебирая в мыслях картины прошлой жизни, умозрительно исправляя давние промахи и постепенно уходя в алкогольную, теплую пустоту, сумеречную область сознания.

Света не смогла взвалить на себя крест и сдала кретина в интернат, иногда навещала, но как-то формально -- она уже срезала этот нарост с души. Постепенно душевные бури утихли, боль смазалась и жизнь влезла в обыденный, серый ранжир. Женщина не спилась, но иногда на нее наплывало изнуряющее чувство безысходности, и тогда она делала кофейный ликер, как про себя называла дикую смесь, и уходила путешествовать по недрам своей души.

Когда Света увидела истекающего кровью молодого и красивого мужчину, в ней проснулись одновременно мать и женщина. Ей без всякой задней мысли было до слез жалко парня, но где-то в закоулках сознания, подспудно роилась мыслишка: "А вдруг это тот самый, единственный, которого я всю жизнь ждала?" Призрачный шанс, химера, но хочется верить, хочется, ох как хочется...

-- Свет, у тебя есть что-нибудь пожрать? -- подал голос Артем. -- Извини, что я так...

-- Не извиняйся. Тебе нужно хорошо питаться. Хочешь уху? Хорошая, из головы осетра. Еще котлеты есть с картошкой.

Брагин, кривясь от боли, перешел в сидячее положение, завернув нижнюю часть тела в плед и ежась от холода. Его знобило.

-- Артем, ложись немедленно, тебе нельзя вставать. Я сейчас все принесу. -- Она выскользнула из комнаты и вскоре вернулась с подносом, уставленным едой. -- Давай ешь.

Прошло несколько дней. Артем быстро поправлялся. Света постоянно звонила мифическому Герману, но безрезультатно -- номер молчал. Они о многом переговорили за это время. Ей нравился Брагин как рассудительный, здравомыслящий человек, но еще больше он ей нравился как мужчина. Она истосковалась по здоровому мужскому телу, по безудержным спонтанным ласкам в экстазе постельных баталий. Она часто украдкой смотрела на его сильные мускулистые ягодицы и облизывалась, как кошка, созерцающая сметану, прокручивая в голове сладкие сексуальные фантазии. "Как же мне его хочется!"

-- А ты замужем? -- как-то спросил Артем.

-- По паспорту да, но он у меня как блуждающая комета -- то есть, то нет. Иногда приходит. А зачем это тебе? -- Света решила, что он не просто так задал этот вопрос, что это намек.

-- Да так. Спросил, да и все. -- Брагин подошел к окну. Он уже свободно передвигался по комнате. Несколько раз порывался уйти к деду Мише, а потом останавливался: "Какая разница, где зализывать раны? Здесь уютно, Светка -- замечательная баба. Нужно дозвониться Герману, а что отсюда, что оттуда -- какая разница. Сейчас я все равно не боец. Как поправлюсь -- пойду сам искать, если он к тому времени не объявится".

Ну что может произойти, если молодые мужчина и женщина долго находятся вдвоем в замкнутом пространстве? Правильно, и природу здесь не обманешь. В преддверии ночи, лежа съежившись к холодной кровати, Света вдруг осознала, что ее неумолимо тянет к своему неожиданному жильцу Тлеющее желание вспыхнуло ярким пламенем, сметающим все моральные преграды. "Это какое-то наваждение, это просто безумие", -- бормотала она. но тело, как бы независимо от разума, уже поднималось, устремляясь к желанному партнеру.

Света, в ночной рубашке, крадучись пробралась в комнату Артема, лежащего с закрытыми глазами. Горел ночник.

-- Темочка, можно к тебе? Измучилась я, истосковалась. -- Она говорила, как в бреду.

Жаркий шепот завораживал, заводил. По телу Брагина прошла зябкая волна, щекочущие токи заструились в области груди, опускаясь ниже. Он открыл глаза и долгим, обволакивающим взглядом посмотрел на дрожащую от нетерпения женщину.

-- Тема, я аккуратно, я не сделаю тебе больно, миленький ты мой, не бойся. Я только погреюсь с тобой и уйду.

Артем, ни слова не говоря, подвинулся к стенке. Света неуловимым движением сбросила с себя рубашку, еще не веря, с опаской скользнула под одеяло, прижавшись бедрами к горячему сильному телу, и стала тихонечко поглаживать его, забираясь в самые потаенные места. Артем лежал без движения, но она чувствовала разгорающееся в нем желание, от него шли токи любви, как благодарность за приятное ощущение от мягких, шелковистых рук, беспрерывно ласкающих все смелее и смелее. Почувствовав твердую плоть, Света ощутила пронзительное желание, граничившее с сумасшествием. Сдерживаясь из последних сил, она с нарочитой неторопливостью стянула с него остатки одежды и, руками попросив его повернуться на бок, с тихим жалобным

стоном вобрала в себя предмет своих вожделений. Артем нашел ее губы, слился с ними в долгом поцелуе. Она отдавалась мягко, сдерживающе, стараясь не причинить ему боль, но в запале страсти ее движения ускорялись, становились более резкими, размашистыми, и, наконец, достигнув пика, Света, не помня себя, сильно прижалась к нему своим истосковавшимся телом, вложив в этот порыв всю неутоленность женской любви, сбросив груз тягучих ночей одиночества, вороха серых безрадостных дней и жизненных неурядиц. Артем глухо застонал от боли -- рана давала себя знать.

--Темочка, прости меня, прости, -- залепетала она. -- Я не хотела, миленький мой.

-- Не обращай внимания. Это я так, -- успокоил ее Брагин, медленно поглаживая женщину по распущенным волосам. -- Ну, не переживай ты.

Света лежала, чувствуя опустошенность и легкость в теле, а в душе царили умиротворенность и покой.

-- Артем, а хочешь выпить? -- внезапно предложила она. -- Кофейный ликер. Я смешиваю водку с кофе -- вкусно получается и закусывать не надо.

-- Давай тащи, -- невозмутимо сказал Брагин.

Кухни в Светином жилище не было. Ее заменяла вторая комната, где, кроме кровати и прочей мебельной мелочи, стоял холодильник и две электрические плитки. Женщина, поколдовав там несколько минут, вернулась с двумя чашками, и они стали мелкими глотками отхлебывать алкогольное пойло.

-- Тебя, наверное, бабы любят? Ты такой... -- Света примолкла, не сумев закончить мысль.

-- Не знаю, наверное... -- вяло ответил Брагин.

-- Слушай, а хочешь пельмени? У меня сваренные, холодные правда. С маслом. -- Света суетилась, не зная, чем замять свою нежданную радость.

-- Давай пельмени, я не против.

Через несколько минут они сидели на кровати напротив друг друга. Между ними стояло здоровенное блюдо, откуда они по очереди прямо руками таскали пельмени и поглощали их с садистским удовольствием. В эту ночь она любила его так, словно находилась в преддверии апокалипсиса, и хватала все удовольствия подряд, не рассчитывая на завтра. Уснули они только утром, изнуренные и опустошенные.

На следующий день Света на работу не пошла, позвонив и наврав что-то с три короба своему начальству. А потом вообще взяла больничный. Она никогда не напоминала Брагину о причинах, по которым он оказался у нее, но в конце концов, женское любопытство пересилило:

-- Тем, а что все-таки было тогда?.. Ну, когда я тебя подобрала? -- Света вопросительно взглянула на Артема. -- Я слышала по новостям, что там, возле клуба, какого-то чеченца убили. Ты к этому не причастен?

-- Почему не причастен, -- спокойно ответил Брагин. -- Я его и убил. Еще вопросы есть?

-- Н-нет, -- пробормотала Света, догадавшись, что влезла не в свое дело.

-- Нет так нет.

Артем посмотрел в окно. Погода испортилась, по стеклам стекали капли дождя.

-- Ты Герману сегодня звонила?

-- Да, конечно. Опять никого нет. А что?

-- Ничего. Я уже почти в форме -- пора за дела браться.

Света прекрасно понимала, что ее счастье недолгое, что грядет неминуемый конец, но гнала от себя эти мысли, оттягивая минуту истины... И вот она настала.

-- Останься еще на немножечко, -- жалобно проговорила она и погладила Артема по щеке.

-- Я буду к тебе заходить, -- пообещал Брагин и задумался.

Потом была еще ночь, и еще одна... Света была счастлива. Она забыла про все свои невзгоды -- ей казалось, что такая жизнь была всегда. Время потеряло смысл.

Утром раздался стук в дверь. Стучали по-хозяйски, громко и беззастенчиво. Артем, сидевший в кресле перед телевизором, даже не обернулся. "Мало ли кто там -- Светка разберется".

В комнату вошел неопрятно одетый, здоровенный мужик. Дохнуло запахом перегара. Брагин, слегка обернувшись и оценив вошедшего, опять уставился в экран.

-- Блядуешь. Хахаля себе завела, -- заговорил мужик с какой-то обреченной веселостью. -- Ну-ка покажи его. Ой, какой молоденький, хорошенький! -- кривлялся мужик, подойдя к Брагину. -- Ну, как она, хорошо подмахивает?

-- Заткни пасть, придурок. Башку отшибу, -- медленно процедил Артем.

-- Коля, Артем, ну, перестаньте! -- Растерянная Света пыталась уладить конфликт. -- Николай, ну зачем ты пришел? Я тебя не звала. И пьяный с утра. Уходи немедленно!

-- А вот и не угадала. Я сначала твоего щенка поучу жизни, чтоб не шастал по чужим женам. Ну, иди сюда, ты! -- кричал пьяный супруг -- об этом Брагин догадался сразу. -- Ну, чего не идешь? -- Мужик был здоровенный и считал себя непобедимым.

Артем спокойно встал, подошел к нему и сделал резкий "шомпол" в лоб. Детина качнулся и упал, трахнувшись затылком об дверь. Брагин быстро оделся, не глядя на остолбеневшую Свету, залез в шкаф за оружием и, обогнув лежащего мужика, открыл дверь в прихожую.

-- Ну, я пошел. Бывай!

Брагин удалился. Муж Коля, очухавшись, лежал на полу, нелепо тряся головой. Света вышла в другую комнату и, достав из холодильника початую бутылку водки, налила себе полстакана и на некоторое время застыла в неподвижности. Потом, не жалея руки, со всех сил врезала кулаком по столу и, залпом выпив, завыла раненой волчицей тоскливо и протяжно. Может быть, ей еще повезет в жизни...

Глава 8

Пока Артем прохлаждался у Светы, зализывая раны и занимаясь любовью, произошло несколько весьма важных событий.

В коммунальную квартиру, где проживала Лидия, постучали двое. Дверь открыл ее сосед-алкаш Гришка Беспалый, не сняв цепочки.

-- Где Лидка? -- коротко бросил один из визитеров.

-- Откуда я знаю, где она? Ходят тут всякие, -- ответил Гришка и попытался захлопнуть дверь, но это ему не удалось -- между дверью и косяком был вставлен ботинок, а сам Гришка почувствовал, что схвачен за ворот рубашки просунутой в щель рукой.

-- Ты че, пидор, не понял, кто пришел? Удавлю прямо здесь, сука. Где Лидка? Быстро говори.

Увидев, что с ним не шутят, алкаш выдавил:

-- В кафе она. Кафе через два дома. Отпустите.

-- Если болтанул -- урою, -- спокойно сказал один из пришедших, и вниз по лестнице застучали шаги.

В дешевеньком кафе дым стоял коромыслом. Лидка, получив очередной куш за маклерские услуги, поила развеселую компанию. Состав ее мало изменился с тех пор, как Артем выставил Лидку с сотоварищами из квартиры деда Миши.

-- Лидка, ну ты королева! -- вещал бородатый мужик, улыбаясь малозубым ртом. -- Выходи за меня замуж -- уж я тебя приголублю.

-- На хрен ты мне нужен, Севка. Я девушка дорогая, денежная, а тебя в очередной раз с работы поперли. Мне нахлебники не нужны. -- И она весело засмеялась. Гулянка только началась, и Лидия, приодевшаяся к тому времени, выглядела для собравшейся публики весьма соблазнительно. -- А давайте, мальчики, выпьем за здоровье женщин. Людка, возьми стакан -- за тебя пить сейчас будут, -- обратилась она к облезлой, молодящейся блондинке в потертом пальто, сидящей в объятиях интеллигентного вида мужчины в очках, по-видимому, какого-то залетного, приглашенного в компанию прямо здесь, в кафе. - И дружку своему налей, глядишь, женится. А? Как тебя зовут? Женись, Людка -- сладкая баба.

Все вразнобой выпили, зажевали сморщенными сосисками и дружно задымили. Этот кутеж продолжался бы до бесконечности, если бы перед столом внезапно не появились двое крепких парней.

-- Кто здесь Лида, ты? -- Один из них ткнул пальцем в сторону Людки.

-- Я, -- сказала Лидка, недоуменно глядя на вошедших.

Тут встрял бородатый ухажер:

-- Вы чего к ней пристаете? Крутые, что ли? Я... -- Он не успел закончить, потому что со сдвинутой на глаза кепкой от толчка вместе со стулом улетел в угол помещения.

-- Вы что себе позволяете! -- крикнула Лида.

-- Глохни, падла! Пойдем поговорим. Не бойся -- тебе ничего не будет. Расскажешь кое-что.

Разговор продолжался на улице.

-- Ты брата Радиста селила? -- спросил один из парней.

-- Я не знаю никакого радиста, -- пожала плечами Лидка.

-- Ну... парня молодого, Артемом зовут.

-- Я, а что? -- Лида понимала, что попала в какую-то нехорошую историю. Визитеры были явно из бандитского сословия -- об этом она догадалась сразу.

-- Пойдем, покажешь где.

Получив информацию о месте жительства Артема. Кусок раскопал номер телефона Салмана -- было как-то дело, обменялись связью, -- взял трубку и, услышав ответ, зажал пальцами нос и с французским прононсом произнес:

-- Мне Мусу, пожалуйста.

-- Кому нужен Муса? -- ответил хриплый голос с акцентом.

-- Это по поводу Джамала, -- гнусавил Кусок.

-- Я Муса, -- раздалось через несколько секунд.

-- Кто я -- не важно. Джамала убил Брагин-младший. Живет он по адресу... Информация точная -- твои люди его найдут. -- Кусок выключил телефон.

Мусе было над чем призадуматься. Он пошел посовещаться к Салману, офис которого был этажом выше. Поднявшись наверх, Муса, ни на кого не обращая внимания, зашел к нему в кабинет. Там происходили какие-то переговоры. Салман, зная, что Муса просто так не придет, извинился, и они удалились в заднюю комнату.

-- Что случилось? -- быстро спросил Салман.

-- Кто-то звонил. Назвал, кто замочил Джамала. Сообщил адрес. Меня смущает одно -- фамилия его Брагин. Сталкивался я с одним на родине во время войны. Кличка у него была -- Барс. Уж старший он или младший... Не знаю. Но если это тот, то он очень опасный человек. Аллахом клянусь. -- Муса вопросительно посмотрел на Салмана, ожидая ответа.

-- Да в России этих Брагиных как грязи. Почти как Ивановых. Успокойся! Откуда ему здесь, в Питере, взяться? Иди лучше "пробей хату" и проверь информацию. Может, все это пурга.

-- Хорошо. -- Муса еще немного постоял и пошел прочь. На душе у него было неспокойно.

Сразу же была выслана команда на квартиру Артема. Муса предварительно подослал туда мальчика лет двенадцати, который передал открывшему дверь деду Мише, что его жильца ищет брат, и спросил, дома ли он. Получив отрицательный ответ, мальчик доложил об этом Мусе, и за квартирой была установлена круглосуточная слежка.

Герман, пообедав в гостиничном ресторане, вернулся к себе в номер и задремал в кресле, переваривая пищу. Через некоторое время очнувшись, он потянулся к телефону, чтобы позвонить Артему, но внезапно телефон зазвонил сам. "Кто это может быть?" Герман взял трубку.

-- Здорово, Радист. Это Шмидт. Брагин-старший опешил.

-- Здорово. Как ты меня вычислил?

-- По машине. Кто твою тачку не знает! Слушай, Радист. Я тебе товар давал на реализацию на месяц, а прошло уже полтора. Когда расплачиваться будешь?

-- Слушай, Шмидт. У меня проблемы. Я сейчас не могу. Может быть, попозже?

-- Знаю я твои проблемы -- был в твоем магазине. Но расплачиваться все равно нужно. Товар, как я понял, ты не сможешь вернуть. Давай подъезжай -- будем решать.

Герману совсем не нужны были эти разборки. Светиться без дела... А деньги куда девать? Не в номере же оставлять...

-- Слушай, Шмидт, давай все-таки отложим. Отдам я все.

-- Радист, ты же мне по жизни должен. Помнишь, как мы тебя из-под Крота вывели? Да еще... Тут от Куска люди приходили -- ищет он тебя. Может быть, ему помочь, а, Радист? Только не пробуй слинять -- ты ведь не баклан какой-нибудь.

Герман понял, что деваться ему некуда -- надо ехать к Шмидту. "Эх, если б Темка появился".

-- Хорошо. Завтра в семь вечера устроит? Где встретимся?

Обговорив все условия, Герман положил трубку, переваривая вновь возникшую ситуацию. Потом набрал номер Артема -- ответа не было. "Ладно, время еще есть -- придумаем что-нибудь".

В это же самое время Брагин-младший выходил из общежития Светы. Несмотря на пасмурную погоду, свет показался ему необычайно ярким, но он, тем не менее, разглядел трамвайные пути и обрадовался, увидев знакомый номер подходящего к остановке трамвая.

Доехав до Витебского вокзала и в очередной раз безрезультатно позвонив на квартиру Герману, Артем решил заняться поисками брата немедленно. Он прошел пешком до небезызвестного подвала. Там его встретил Коська. На нем были новые джинсы и клетчатая рубашка, чем он страшно гордился, невольно выпячиваясь перед Брагиным, как манекенщица.

-- Какие будут указания, шеф? -- важно произнес он, по-видимому подражая киногерою одного из американских боевиков.

-- Не выпендривайся, -- осек его Артем. -- Где остальные?

-- На рынке промышляют. А что? Надо что-нибудь? -- Мальчишки давно и безусловно признали его за вожака стаи и слушались беспрекословно. Других авторитетов для них не существовало.

-- Соберешь остальных, и будете искать машину -- "БМВ", номер... Разделитесь и копайте по всему центру: кабаки, платные стоянки, гостиницы -- везде. Найдете -- позвоните. Я буду дома. Вперед.

Коська побежал за своими дружками. Артем сел на деревянный ящик и задумался: "Где ж его искать? Он говорил, что пойдет в казино, мол, ни разу не был, хоть посмотреть. А в какое? Развелось их, как тараканов. Дальше центра он вряд ли уехал. Надо обойти все игорные заведения в центре. Поехали".

Брагин дошел до вокзала и получил в справочном информацию обо всех казино. Ему повезло с третьей попытки. Когда он спросил у какого-то служащего очередного заведения, был ли здесь человек по кличке Радист, и описал его внешность, тот странно на него посмотрел и попросил немного обождать, после чего Брагин был препровожден к главному менеджеру заведения, сидящему в своем кабинете с мониторами.

-- Почему вас интересует Радист? -- вкрадчиво поинтересовался менеджер.

-- Что ты, как еврей, отвечаешь вопросом на вопрос. Скажи, здесь ли он, а потом продолжим. -- Артему начинало все это не нравиться.

-- Он здесь был несколько дней назад, но уехал. Куда -- не знаю. -- Служащий странно посмотрел на Брагина-младшего. -- А вы кто ему?

-- Я его брат. Ладно, я пошел. -- И Артем двинулся к выходу.

Ровно через минуту Кусок знал, что в казино заявился младший брат Радиста. Искал его.

-- Задержать любым способом. Я сейчас буду.

Когда Брагин вышел в холл, он сразу своим звериным чутьем почувствовал опасность, заметив напряженность в поведении охраны, ее странное расположение, удобное для силового захвата. Артем дернулся к выходу, но опоздал, его схватили сзади и повалили на пол. Он, извернувшись ужом, врезал по коленной чашечке одного из нападавших, подсек второго... В середине холла образовалась куча мала с беспорядочно мелькающими конечностями, из которой через несколько мгновений ежом выкатился Артем и ощерился дулом пистолета в углу помещения.

-- Стоять! Перебью козлов! Ты, подойди сюда, -- предложил он одному из стоящих. -- Не дергайся, убью! -- гаркнул Брагин в сторону другого охранника, сделавшего движение к двери. Ситуация контролировалась полностью. -- Ты не понял? Иди сюда. -- Раздался выстрел, пуля чиркнула возле ног одного из стоявших. -- Подойди сюда.

Тот с опаской приблизился к Артему, косясь на пистолет.

-- Что случилось с Радистом? Быстро говори. -- Брагин дернул пальцем, делая вид, что вот-вот выстрелит, тем самым усиливая психологический прессинг. -- Быстро говори...

-- Он выиграл крупную сумму денег и сбежал, -- спокойно сказал охранник. Нервы у парня были крепкие.

-- Какую крупную? -- Артем давил не переставая.

-- Сто пятьдесят тысяч долларов.

"Ни хрена себе, -- подумал Брагин-младший. -- Это опасные деньги. Понятно, почему он дома не появляется. Сто пятьдесят тысяч! Мрак!"

-- Быстро придвинули диван к двери, -- скомандовал Артем. Все поняли, что с этим парнем шутки плохи, и беспрекословно выполнили команду. -- Теперь все в сортир, быстро...

Когда последний служащий скрылся в туалете, Артем закрыл его на щеколду, после чего убрал пистолет, вышел из казино и затерялся в лабиринтах проходных дворов.

Подойдя к своему дому, озабоченный Брагин не обратил внимания на черную "девятку", приткнувшуюся сбоку от подъезда. Дед Миша страшно обрадовался его приходу:

-- Куда ты пропал? Я так беспокоился. А тебе письмо. -- Старик передал Артему конверт... "От Гали", -- подумал тот и ушел в свою комнату читать.

После того как гвардии рядовой дед Миша узнал, что Брагин воевал в Чечне, да еще в спецназе, авторитет Артема поднялся до небес. Старый вояка грозил всем своим соседям и собутыльникам, что они с напарником целого взвода стоят и что если кто-нибудь его, деда, обидит, то будет ему Курская дуга со Сталинградской битвой в придачу.

Брагин запретил деду Мише без команды самому открывать дверь. Тот не возражал, поэтому, когда раздался неожиданный звонок, Артем бросил уже распечатанный конверт и вышел на кухню. Старик находился там, пил чай и был на удивление трезв.

-- Откроешь минуты через три. Если что не так, не бойся -- тебя не тронут, и... скажи, что меня нет.

Брагин вернулся в комнату, достал пистолет, снял с предохранителя и, зайдя в ванную, прижался к стене у входа. Звонили настойчиво. Наконец раздался звук открывающейся двери, какая-то возня в прихожей...

-- Где твой сосед? -- раздался жесткий голос.

-- Нет его. Ребята, а чего вы с оружием врываетесь -- я что, вас обидел? -- Старый солдат свое дело знал туго, осмысленно предупредив Артема.

"Молодец дед Миша, -- подумал Брагин, -- это или чеченцы, или ошибка -- третьего не дано. Что я с ними, всю жизнь воевать буду?"

-- Дед, если ты наврал, мы тебя раком поставим. Осмотреть квартиру.

Раздался приглушенный звук шагов, потянули дверь ванной, Артем напрягся. В следующий момент он увидел заглянувшего парня в кожаной куртке с пистолетом и не задумываясь выстрелил ему в сердце. В таких ситуациях у Брагина срабатывали инстинкты -- сначала стрелять, а потом уж разбираться.

Не дав упасть неудачливому визитеру, Артем подхватил его под мышки и, выставив вперед пистолет, вывалился в прихожую, моментально оценив обстановку: в кухне находились двое мужчин, оба были вооружены. Сзади них проглядывался дед.

-- Стоять! Бросай оружие. Перестреляю! -- В подобных случаях Брагин убивал не раздумывая в ответ на любое движение, противоречащее его командам. Но движений не было, только тот, кто постарше и покрупнее, сказал спокойным, будничным голосом:

-- Мальчик, успокойся. Брось "пушку" и останешься жив. Я, Муса, это тебе гарантирую. Поговорим, и все.

-- Муса, я Брагин, Барс. Твои песни я уже один раз слышал в августе этого года. Бросайте пушки. Даю вам две секунды на раздумье: раз...

Чеченец немедленно выбросил оружие. Его напарник замешкался.

-- Бросай! -- гаркнул Муса, лицо у него побелело. Второй пистолет полетел на пол.

-- Дед, собери оружие и отнеси к себе в комнату.

Старик, глазом не моргнув, кряхтя, собрал стволы и ушел. На его лице не было ни капли удивления, как будто подобные упражнения он проделывает каждый день.

Молодой трепыхнулся:

-- Муса, как же...

-- Молчи. Это серьезно. Скажи спасибо, что жив остался.

Сказано было по-чеченски, но Брагин все понял. Он аккуратно положил мертвого на пол прихожей и сказал, немного подумав:

-- Муса, если у тебя есть разговор, то нам свидетели не нужны. Отправь своего мальчика.

-- Джохар, иди погуляй на улице. Я сейчас вызову машину -- заберете Султана. -- Сказано было по-чеченски.

-- Муса, если ты хочешь что-то скрыть, то говори по-китайски -- ваш язык я знаю. -- Брагин ухмыльнулся без всякой злобы.

Эх, человеческая память -- инструмент для романтизации прошлого путем уничтожения худших воспоминаний. Эмоционально Брагин воспринимал Мусу как некоего субъекта, которого он в свое время обвел вокруг пальца.

Молодой чеченец вышел, захлопнув за собой дверь.

-- Садись, Муса. Дед Миша, у нас гости. Сваргань чайку. -- Артем посмотрел на давнего врага. -- Я знаю, ты не пьешь -- религия не позволяет.

-- По-всякому бывает, -- уклончиво ответил чеченец.

-- Зачем по мою душу пришел, Муса?

-- Джамал -- твоя работа, Барс?

-- Моя. Но я без умысла. Мало ли ты убивал? -- Шел разговор профессионалов, где сантименты неуместны.

-- А кто попросил, скажешь? -- Ради этого Муса был здесь, и Брагин это прекрасно понимал.

-- Не исключено, но давай отложим этот вопрос. Сначала обменяемся информацией.

Дед Миша тем временем поставил на стол две чашки чая.

-- Хорошо. -- Матерый боевик понимал, что если Брагин захочет что-то сказать, то скажет попозже, а если бы не захотел, отказано было бы сразу. -- Как ты тогда умудрился уйти?

-- У меня была веревка -- забрались на скалу.

-- Через час ваши бойцы раскололись, -- продолжал Муса, -- слабенькие попались, в том числе и прапорщик -- такой же зеленый, как салабоны. Они сказали, что вас там еще четверо. Ну, мы ночью не полезли, а утром... -- Чеченец горько усмехнулся. -- У меня тогда большие неприятности были. -- Он начал пить чай мелкими глотками. Потом сказал: -- Мне надо позвонить. -- Взял телефон и натыкал номер. -- Салман, мои худшие предположения сбылись. Это тот самый Брагин, Барс. А ты говорил: откуда он здесь возьмется? Интуиция, брат. Слушай, Салман, ты мне доверяешь? Хорошо. Я с ним сам полажу на свое усмотрение. Да, тут Султану плохо -- нужна машина и пара человек. Не бойся, здесь ничего не будет. Все. -- Муса выключил телефон и отложил трубку в сторону.

-- А зачем ты тех четверых положил? Это были не мои люди, но все-таки, в чем они провинились?

-- Они из-за барана над моим другом надругались.

Взгляд у Брагина сделался колючим, желваки заиграли. Муса это заметил, пожал плечами и произнес:

-- Война есть война. Слава Аллаху, кончилась. Но ты шайтан, Брагин. Знаешь, сколько за твою голову тогда предлагали? Если б я тебя тогда сделал, то жил бы с семьей до старости припеваючи. Так что ты мне должен. -- Муса засмеялся, обнажив крепкие, белые зубы.

-- А куда вы тех четверых, наших, дели? -- Брагина этот вопрос интересовал принципиально.

-- Я их допросил. -- Муса усмехнулся. -- Даже бить толком не пришлось -- так перессали, что сразу все и выложили. Потом я их отвез в штаб, а дальше не знаю. Если хочешь, могу попробовать выяснить, хотя это будет сложно. Если они у кого и сидят, то никто не скажет. Сам знаешь, на этом сейчас большие бабки делают.

Раздался резкий звонок в дверь.

-- Это за Султаном. -- Муса посмотрел на Брагина, поймал его взгляд и моментально все понял. -- Чудес не будет -- я же у тебя в заложниках.

В кухню заглянул дед Миша.

-- Открывай, открывай, -- скомандовал Брагин старому солдату. Тот поковылял к двери.

В прихожую вошли трое, быстро забрали труп и удалились.

-- Слушай, а кто такой Корень? -- Артем напрягся.

-- Слышал про такого, но волки с шакалами не дружат. -- Дальнейшие разговоры по этому поводу были бессмысленны.

-- А зачем вы рынками занялись? Это же не ваше. -- Вопрос был неуместен, но Брагин тянул время, и это Муса тоже понял.

-- Ждешь, когда уедут наши? -- И, оставив вопрос без ответа, ухмыльнулся.

Несколько минут молча пили чай, закусывая сушками, горкой лежащими на тарелке. Шло состязание на выдержку, но инициатива должна была исходить от Мусы -- он ее в конце концов и проявил:

-- Ты ответишь на мой вопрос, Брагин?

-- Ты его убьешь? -- Артем в упор посмотрел на чеченца.

-- Зачем это тебе знать? -- Муса не понимал.

-- Если я убью раньше, ты не будешь в обиде?

-- Отдай труп, и проблема закрыта. -- Чеченец по-волчьи ощерился. -- Брагин, что ты хочешь за ответ на мой вопрос? Деньги? Сколько?

-- Нет, не деньги. Ты мне будешь должен. Услугой. Пока не знаю какой. Я обращусь -- оставь связь.

-- Запоминай. -- Муса назвал несколько цифр. -- Это мне на трубку. На твои условия согласен.

"А ведь это Кусок меня заложил. Или Герман -- больше некому. Сами бы они меня не вычислили. А откуда Кусок мог узнать? Герка проболтался? Возможно".

-- Ответь мне только на один вопрос, Муса. Я знаю, что вас навели. Это был мой брат?

-- Не знаю, -- моментально отреагировал чеченец. -- Звонили по телефону, голос был изменен.

"Значит, не Герман. Он бы меня сдал только под пытками". У Артема пропали всякие сомнения.

-- Это Кусок. -- Брагин поставил точку в разговоре.

Муса понимал, что в таких случаях словами не бряцают, но у Артема совесть была чиста -- Кусок же предлагал Герману найти киллера и, вероятней всего, на этом бы не остановился.

-- Сначала было у нас такое подозрение. Но ведь его люди суетились возле клуба, кого-то пытались остановить, поэтому мы сомневались... -- Муса некоторое время помолчал, а потом неожиданно выдал: -- Я предлагаю перемирие между нами, Барс. Нам сейчас делить нечего, а глядишь, и поможем друг другу.

-- Хорошо, Муса, договорились. Посиди еще немного. -- Брагин вышел из кухни и через минуту вернулся с двумя пистолетами. -- "Маслят" я себе на память оставил.

Муса понимающе усмехнулся.

Глава 9

"Здравствуй, Темочка. Ты умница, что прислал мне адрес, куда тебе писать. А можно, я приеду. Темочка, а? Ну, пожалуйста. Я буду хорошо себя вести. Прости меня за наш последний день, что я выла как белуга. Но я не могла, не могла представить, что тебя не будет со мной. И сейчас не могу, но как-то стерпелась чуть-чуть. Я не могу ни как забыть наше сказочное время: тело у меня пело, сердце плясало. Этого уже не повторится, я знаю. Но может быть, будет что-нибудь другое?

Как ты там живешь? Наверное, девиц позаводил -- их в Питере много и все нахальные. А меня забыл и бросишь. Я целыми днями тебя ревную, хожу и ревную. Не бросай меня, Темочка, а то я умру. Приезжай скорей. А лучше, можно, я приеду? На сколько хочешь, хоть навсегда.

Я иногда хожу в клуб. Ко мне никого не подпускают. Потанцевать, конечно, можно, но если кто-то хочет большего, то подходят здоровенные парни, и мой ухажер сразу отваливает. Один не отошел, так ему прямо там морду набили. Меня это радует. Ведь это твоя работа? Значит, не хочешь, чтобы, я еще с кем-то была.

Хожу в гости к твоей маме. Мы с ней очень дружим. Я ей продуктов принесла, а она не хотела брать, мол, и так хватает. Сказала ей, что буду писать тебе письмо. Она просила передать привет тебе и Герману и спросить, почему не пишите и не появляетесь.

Очень хочу тебя, Темочка. Даже спать не могу без тебя. Пока.

Твоя Галя".

Брагин дочитал письмо и, вложив его обратно в конверт, бросил на журнальный столик, стоящий рядом с диваном.

"Она кого хочешь с ума сведет. Сама не понимает, что я возбуждаюсь, даже когда ее рядом нет. Она как-то говорила, что, мол, не кукла Барби. Так ведь я тоже не олененок Бэмби. "Пипетку", что ли, найти? Надо же с кем-нибудь... пообщаться".

Для Артема вопрос с Галей был решен раз и навсегда. Он знал, что, в конце концов, заберет ее к себе. Для него эта девушка была вне конкуренции.

Но она его настолько завела своим письмом, что его потянуло на сексуальные приключения, и в этом не было ничего особенного.

Как он сам говорил -- дело житейское. Наташа ему нравилась. Она была грациозная, как лань, гибкая и упругая, как пружинка, имела фигуру гимнастки и была привлекательна своим острым язычком и жизненным нахальством. "Остренькая, с перчиком".

Брагин потрогал рану под пластырем. "Чешется -- значит, зажила". Потом вынул пистолет, посмотрел на него с тоской и засунул обратно в шкаф. Без оружия он чувствовал себя неуютно. Достал пачку долларов. "Три тысячи. Одну возьму с собой, а две оставлю. Надо где-нибудь поменять".

Дед-фронтовик был с утра уже под большим градусом, и из-за двери доносился его фальшивый тенор: "Помню я пехоту и родную роту..."

Брагин оделся и вышел на кухню:

-- Товарищ гвардии рядовой! Слушай мою команду. Никого не пускать. Вот тебе телефон. Если будет звонить Герман, скажешь, что буду вечером или завтра утром. Остальных посылай по-фронтовому.

-- Есть, товарищ сержант! -- ответил тот заплетающимся языком, тут же выпил очередную рюмку и занюхал горбушкой.

"Пенсию вчера получил", -- догадался Артем. Дед ткнул пальцем в сотовый телефон.

-- А как этой штукой пользоваться? Это что, без проводов звонит? -- После того как Брагин выставил его разбушевавшегося собутыльника, дед сильно зауважал жильца и беспрекословно его слушался.

Артем показал, как пользоваться телефоном.

-- Не пропей только.

-- Да ты что, Тема! Я скорее удавлюсь. Деньги у меня и свои есть.

-- А если кончатся?

-- Тогда займу. Ну, ты меня знаешь. Значит, завтра придешь?

-- Может быть, сегодня вечером.

Дед пьяно подмигнул и хитро усмехнулся:

-- Э-э... Старого кобеля не проведешь. Ведь по блядям пошел. Да ты и завтра не вернешься.

Артем не стал дослушивать его болтовню, вышел на площадку и вызвал лифт, который, как в любом крупногабаритном доме старой постройки, был массивен, нещадно скрипел, но работал надежно.

Погода испортилась. Сыпал мелкий, противный дождь, и было довольно ветрено. Когда Брагин вышел из подъезда, он вдруг сообразил, что не знает дороги к скверу, на котором встретил Наташу. Вернее знает, но только от квартиры Германа. Пришлось добираться сначала туда, хотя маршрут был явно не оптимален.

Вот и сквер. Народу там толклось немного из-за плохой погоды. Наташи среди них не было. "Черт, зря тащился. Хотя..." Брагин увидел нахохлившегося Наташиного ухажера Кешу в той же клетчатой кепке и, подойдя к нему, тронул за плечо:

-- Привет, Кеша. Не узнаешь? Где Наташка, не знаешь?

Кеша посмотрел на него взглядом потревоженного удава, но ответил:

-- В подвале торчит. Там рок-группа "Отрежь копыто" концерт дает.

-- А как туда попасть? Это далеко?

-- Нет, рядом. Вход туда бесплатный, но пускают только своих или по рекомендации. Наташу Дибич спросишь. Ее вызовут -- она тебя протащит. -- И объяснил Брагину, как добраться.

Артем уперся в надпись, намазанную прямо на стене масляной краской, которая гласила рок-клуб "Конус", толкнул дверь и оказался в объятиях двух парней, по всей видимости охраняющих покой любителей музыки.

-- Тебе куда? -- подозрительно спросил один из них.

-- Мне Наташу Дибич нужно вызвать.

-- Наташу Дибич? -- задумался цербер. -- А, Мормышку. Сейчас позову. -- И отчалил вглубь помещения.

Спустя несколько минут появилась Наташа, раскрасневшаяся и очень привлекательная.

-- Это ты? -- Глаза ее искрились странной радостью. -- Пошли быстро. Ребята, это со мной.

-- Ты, оказывается, не Пипетка, а Мормышка. -- Артем откровенно веселился.

-- Кто тебе сказал? А-а-а! Сам он козел нечесаный. А ведь ты почти угадал мою кличку.

-- У вас что, все здесь, как собаки, клички имеют?

-- Почти все. Но не я же этот стеб придумала. Правда, меня только за глаза так называют. Это ты один такой ковбой выискался.

Они зашли в довольно-таки большой зал с низким потолком. Заднюю половину занимали фанерчатые сиденья, в свое время, по-видимому, списанные и по-воровски проданные каким-нибудь захудалым кинотеатром, а в передней был сооружен низкий дощатый помост для музыкантов и оставлена площадка для танцев в угоду самым экзальтированным слушателям. Народу было довольно много, но толкотни не было. В зале обильно курили и пили пиво, правда работала вентиляция, судя по тому, как дым уходил куда-то под потолок и иссякал. На импровизированной сцене неистово извивались пятеро молодых людей, одетых весьма экзотически, но игра и пение их Брагину понравились. Это были не дилетанты. Около помоста тряслись несколько пар.

-- Пойдем подергаемся, -- предложила Наташа.

-- Ты по-русски говорить умеешь? Сказала бы -- потанцуем, -- буркнул Брагин и при этом подумал: "Галя бы так не сказала".

-- Как раз по-русски. Это что, танец, что ли? Пошли. -- И девушка потянула его за руку.

Наташа танцевала грациозно и лихо. Артем, сам не считавший себя носорогом, невольно залюбовался ее гибкой, тоненькой фигуркой.

-- Откуда так умеешь? -- не удержавшись, спросил он.

-- Раньше в балетной школе училась, даже танец маленьких лебедей танцевала. -- Наташа в первый раз за все время их знакомства улыбнулась беззащитно и по-детски.

"А ведь она еще маленькая, -- подумал Брагин. -- Ерепенится, как ершик, колется, а маленькая".

Концерт между тем продолжался. Появился и взвыл саксофон, являясь как бы продолжением изогнутого тела музыканта, эдакий гудящий хобот. Заныл тягучий блюз.

Наташа всем телом прижалась к Брагину и, положив голову ему на плечо, повела его в танце. Он весь напрягся, почувствовав неодолимую тягу к этой тоненькой девушке, и подсознательно чувствовал, что это взаимно. Танец продолжался бесконечно долго, саксофон печальным стоном тянул за душу, гитара переливала звуки, а томный, вкрадчивый голос вышедшей на сцену певицы призывал к страсти. Музыка наконец иссякла, пары расстались.

-- Клево лабают, правда? -- очнулась Наташа.

-- Да, здорово. А почему они себя так чудно назвали -- "Отрежь копыто"?

-- Стебаются как могут. Да и какая разница!

-- А сколько это еще продлится? -- Артем приобнял Наташу за плечи. Девушка не возражала и даже как бы не замечала этого.

-- Хочешь уйти?

-- Хочу, -- откровенно признался Брагин и коротко поцеловал ее в губы. -- Пойдем к твоей подружке -- у меня деньги есть.

-- Много? -- Наташа задала вопрос вскользь. Ее это не интересовало. Плевать на них! Она устремила затуманенный взор в угол зала, отрешившись от окружающего и как бы забыв про Артема. Заиграла очередная мелодия, затанцевало несколько пар... Брагин ощутил некоторую неловкость и раздражение. Он потоптался еще немного и сказал, тронув Наташу за плечо:

-- Ну, как у тебя дела с Кешей?

-- Нормально. Кувыркаемся иногда, -- бросила она, не поворачивая головы.

-- Ты же говорила, что со мной, а он еще маленький. -- Артем начал закипать от злости, хотя внешне это ничем не проявлялось.

-- Ты, че, ковбой, из общества борьбы с юмором? Ну, прикол! Мало ли что я говорю? -- огрызнулась Наташа.

-- Ну ладно, я пошел. Пока. Передавай привет Кеше, только кепку ему смени, а то ходит как пугало, да и ты сама не лучше. Пипетка! -- Брагин развернулся и направился к выходу.

Девушка бросилась за ним и схватила его за локоть:

-- Артем, ты что, обиделся? Сам же предложил пойти куда-нибудь. Я думаю, а ты пристаешь с дурацкими вопросами. К подружке родаки приехали -- туда нельзя. Ты ведь меня приглашаешь не в садик погулять. Я же не мартышка -- надо чтоб хоть лежбище какое-то было.

"Ее бесстыдство безгранично, но этим она и привлекает", -- подумал Артем и повернулся к Наташе:

-- Ну, и что ты придумала?

-- Есть одно теплое местечко, но там башли нужны.

Почему-то Брагин почувствовал, что все ее бравады, эскапады, дурацкий сленг -- напускное, шелуха от лука...

-- Я же тебе говорил, что при деньгах.

-- Тогда валим отсюда. Пойдем к папе Коле, оттянемся.

-- У меня баксы. Надо где-нибудь поменять.

-- Там любые сойдут. Стольник есть? Вот и хватит.

Брагин по дороге на всякий случай обменял сто долларов.

Пройдя с полкилометра по каким-то неведомым переулкам и проходным дворам, они поднялись на третий этаж большого серого дома, и Наташа позвонила в железную дверь странным звонком, по-видимому, условным.

Открыл бородатый представительный мужчина лет сорока.

-- А, Наташа, все нормально? -- поинтересовался он.

-- А я что, когда-нибудь по-другому ходила? -- резко осадила она. -- Артем, дай папе Коле стольник.

Мужик сложил купюру пополам и сунул в карман рубашки.

-- Ну, извини, извини. Где все взять -- знаешь. Там Надька в красной комнате. Если захочешь --выгонишь.

По коридору продефилировала девица в неглиже с затуманенным взором. "Это притон, -- решил Брагин. -- Правда, здесь все красиво и опрятно. А Наташка здесь не в первый раз и имеет авторитет. Во, рыба! Везде своя! Хорошо, посмотрим".

Наташа провела его в комнату, оклеенную кроваво-красными обоями. Посреди стояла необъятная кровать, на которой валялась поверх покрывала пышнотелая девица в кружевной сорочке. Рядом на ночном столике торчала початая бутылка шампанского и недопитый бокал. Девица курила, судя по запаху, анашу. Это Брагин знал точно -- сам на Кавказе пару раз баловался. Около стены привалились два кресла, а в углу комнаты угнездился холодильник, на котором тихо жужжал небольшой магнитофон. У кровати стоял торшер. Окно было зашторено наглухо.

Наташа быстро сбросила с себя одежду и осталась в узеньком черном белье.

-- Ковбой, ты чего, так и будешь стоять столбом? Сними с себя хоть что-нибудь и заваливайся в середину, между мной и Надькой, пока что.

Это "пока" Брагин понял сразу. "Вот чертовка! С ней не соскучишься". Наташа тем временем достала из холодильника шампанское и пачку сигарет.

-- Уже заряженные, -- пояснила она, странно поблескивая глазами.

"Чего это с ней? -- подумал Артем. -- Она нервничает".

Лежавшая Надька открыла глаза и сфокусировала взгляд на Брагине, стоящем в плавках посреди комнаты:

-- У, какой красавчик! Ну что ты, котик, стоишь как кол? Иди сюда -- погрею. Слышь, Наташка, оставь мне его. Ты ведь все равно не... -- Закончить она не успела, потому что ее прервал резкий окрик:

-- Шат ап, курица! Убью! -- Наташа стояла ощерившись, как разъяренная пантера.

"Что это с ними? -- озадаченно размышлял Артем. -- Чушь какая-то". Тем не менее он лег рядом с полуголой девицей. Та сразу же прижалась к нему бедром и положила голову на плечо. Наташа принесла бокал с шампанским, прикурила и передала сигарету. Потом прилегла рядом, прижавшись с другой стороны. "Прямо как в гареме". Впрочем, Артем не возражал. А кто бы возражал? Анаша слабо действовала на Брагина что на Кавказе, что здесь, в силу высокой сопротивляемости организма, но постепенно гремучая смесь наркотика со спиртным брала свое: тело налилось парящей легкостью, душа обнажилась, втягивая в себя блистающий мир, логика перетекала в эмоциональное восприятие действительности, расширяя горизонты до масштабов космоса и вселенной.

Он встряхнул головой, выходя из состояния иррациональной созерцательности, и скосил глаза на Наташу, которая лежала с сигаретой, полузакрыв глаза, на ее точеные упругие ноги, вытянутые стрелой, маленькие, торчащие груди и понял, что хочет ее. И еще понял, что другая девица ему абсолютно безразлична.

Артем начал тихонько поглаживать Наташу по бедрам, поднимаясь все выше и выше, мягко провел по животу, мазнул по пульсирующим от учащенного дыхания грудям, полуоткрытым губам и вдруг почувствовал ее руку, поглаживающую его жаждущую плоть. Возбуждение достигло вершины, превратилось в туго натянутую струну, готовую вот-вот лопнуть.

Наташа это поняла, восприняв какой-то подсознательный импульс, исходящий из глубины веков, когда мир был еще юн:

-- Надя, иди погуляй немного. Быстрей! Та молча встала и ушла, в чем была.

-- Артем, ты понимаешь, ты меня с ума сведешь. Ну, давай же, не тяни, -- прошептала Наташа.

Брагин молча встал, взял на руки легкое тельце и, упав в кресло, посадил ее к себе на колени, нетерпеливыми руками сдирая с нее остатки одежды как последнее препятствие к блаженству. Она вся дрожала, поглаживая его плечи и часто-часто целуя в лицо. Брагин вскрикнул и вдвинул девушку в себя, с трудом проникая в узость ее плоти, и наконец достиг желанного дна. Она глухо застонала, поглотила его губы своими, при этом прижимаясь и постоянно наращивая темп гибким, жаждущим телом. "Еще, милый, еще". Потом вскрикнула и прижалась к Артему всем своим существом, пытаясь слиться с ним в единое целое. Мир померк для обоих.

Минуты через три Наташа медленно встала. Брагин открыл глаза и, увидев на ее бедрах капельки крови, застыл в изумлении.

-- Ты что, девушка?! -- Его удивлению не было предела.

-- Теперь уже нет твоими стараниями. -- Наташа как ни в чем не бывало улеглась на кровать, глядя на него бесстыжими серыми глазами.

-- Чего же ты строила из себя шлюху? Плела ерунду... Трахаться слаще... С Кешей она кувыркалась... Лежбище...

-- А я и есть шлюха. Только в уме. Самый большой разврат -- это духовный, а не физический. А если честно, то надо же с кем-то начинать. Я как тебя первый раз увидела, так и запала. Захотелось именно с тобой. Я себя проклинала, когда первый раз просто так тебя выпустила, без адресов, телефонов. Думала -- слинял навечно. А когда ты пришел -- меня аж затрясло. Все равно тебя куда-нибудь затянула бы, с деньгами, без денег. Почему сюда? Боялась, что ты не захочешь, -- вот и выпендривалась, как могла. -- Наташа замолчала.

-- И ты никогда не занималась сексом? Ведь ты же здесь не в первый раз. -- Артем никак не мог в ней разобраться.

-- Еще как занималась, только оральным.

-- Так ты не пипетка, а соска? У нас таких сосками называют. -- Брагин хихикнул.

-- Если я соска, то те, кто со мной были, -- сосунки. Все было взаимно... Ты мне -- я тебе. Потом, ты знаешь, я очень разборчива. Меня по дешевке не купишь. -- Наташа, привстав на локоть, плеснула себе шампанского и отпила. Нагота ее нисколько не смущала, да и Братина тоже. "А ведь она права, чертовка! Если бы я знал, что она целка, то десять раз бы подумал, и не в ее пользу". -- Ой, Тема, а что это у тебя на животе? Болит? -- Наташа заметила кусок пластыря. -- А я, коза безмозглая, не заметила -- была в таком трансе... Сейчас я тебя полечу. -- Девушка подскочила к нему, погладила по пластырю и внезапно, резким движением отодрала его. Артем вздрогнул. -- Успокойся. -- Она начала лизать рубец раны. -- Я как собака -- у меня слюна целебная.

-- Наташка, перестань дурака валять, щекотно. -- Артем начал гладить ее по голове и вдруг почувствовал, что хитрющая девка лижет совсем в другом месте. -- У-у, ты же меня бесстыдно насилуешь, -- прошептал он, чувствуя, как кольцо мягких, настойчивых губ несет скользящее блаженство, ломает всякие попытки к сопротивлению. "Я больше не могу", -- острой искрой просверкнуло в его сознании. Он бережно поднял девушку, отнес на кровать и медленно, зная, что ей может быть больно проник в нее. Она отдавалась до конца, яростно и страстно, вдавливаясь в него своим неожиданно сильным телом. Везучая была Наташа. Познав пик наслаждения с первого раза, она хотела получать это еще и еще и была бесконечно счастлива.

-- Я буду твоей рабыней, -- жарко шептала она. -- Давай. Ну, давай, о-о-о-о...

-- А сколько тебе лет? -- Они лежали обнявшись.

-- Недавно семнадцать стукнуло. А что? Много?

-- Для таких экспериментов -- ты старуха. Нормальные девки намного раньше начинают. Тебя, кстати, родители не будут искать?

-- Мои родаки за кордоном зелень зашибают, а я живу с бабушкой. Она ко всему привыкла. Да зачем тебе это, ковбой? Давай лучше еще. Сейчас я быстро смотаюсь в ванную. -- Наташа встала и начала быстро натягивать на себя белье.

-- Тебе, наверное, сейчас нельзя больше, -- нерешительно промолвил Артем, начитавшийся в детстве всяких рекомендательных книжек.

-- Ты че, ошалел, ковбой? Такой кайф мне сделал и хочешь слинять. Ты не волнуйся, остальное я умею лучше всех, не так ли, сэр? Ты же тоже кайфанул. Можешь не врать -- я это без тебя знаю. Сейчас, я быстро. -- И она выскочила за дверь.

"Чудны дела твои, Господи", -- недоуменно подумал Брагин.

Они занимались любовью всю ночь напролет вперемешку с шампанским и анашой, пока Артем не вырубился от усталости и от всего остального.

Проснулся он, когда уже было светло, совершенно разбитый и с больной головой. На столе лежала записка: "Наташа Дибич, телефон... Мне срочно надо было уйти. Не хотела будить. Позвони, ковбой, -- устроим еще одно родео. Не пропадай, ради Бога. Ты прелесть. Целую во все места. Пипетка".

Артем взял записку и сунул ее в карман джинсов. С трудом оделся. Выйдя на улицу, поймал такси и, сунув шоферу какие-то деньги не считая, добрался домой. Там он в изнеможении плюхнулся на кровать, но заснуть долго не мог, ворочался. Потом встал, попросил у деда полстакана водки, выпил без закуски и, упав на диван, провалился в глубокий сон.

Очнулся Брагин, когда день уже разгорелся вовсю, резко встал и полчаса изматывал себя всевозможными физическими упражнениями, выводя с потом из организма всю оставшуюся алкогольно-наркотическую дрянь. Помывшись под душем, он попросил деда Мишу приготовить крепкий чай и ушел к себе. Машинально сунул руку во внутренний карман куртки -- денег не было. Обшарил карманы джинсов и, кроме нескольких мятых российских купюр, ничего не обнаружил. "Вот те на! Кто ж меня так приобул? Пипетка? Не верится, но при ее образе жизни... В такси? Нет, там я был в плохих, но мозгах и все помню. В притоне? Может быть, но не хозяин. Если Пипетка, то зачем оставила свой телефон? Хотя телефон можно нарисовать любой. И почему она смылась раньше? Ехать разбираться в эту наркотическую хату? Выставить на бабки хозяина? Глупо. В конце концов, черт с ними, с бабками, не так уж много было, но хотелось бы понять кто".

Артем не выносил, когда его делали, как мальчишку, но и мелочиться не любил. Он достал Наташину записку и набрал номер. Она ответила сразу же, как будто ждала этого звонка:

-- Алло, Тема, это ты? Я чувствовала, что ты позвонишь. Извини, что я сбежала -- была важная встреча без вариантов отмены. Как самочувствие? В голове бьют колокола, а во рту вселенская помойка? Это расплата за жизнь в режиме рваного дриблинга и результат посещения злачных мест. Ты еще в постели? Я бы с удовольствием забралась к тебе, но по телефону не получится.

Брагин заметил, как изменилась ее речь -- стала грамотной и остроумно льющейся, без единого слова сленга, но не придал этому значения, упертый в украденные деньги. А зря. Эх, сколько раз он обзовет себя дураком за это впоследствии. А Наташа между тем продолжала. Брагин молчал -- ему было приятно ее слушать:

-- "Вставайте, граф, -- вас ждут великие дела". Хотите, я покажу вам вечный город Петербург, который вы очень слабо знаете, со всеми подробностями и комментариями и почти за символическую плату -- всего лишь за одну ночь любви с пением под сурдинку и языческими плясками на столах с ритуальным битьем посуды?

И тут Артем брякнул:

-- Я не сплю с девочками, которые воруют деньги между двумя половыми актами. Ты меня поняла?

-- Какие деньги, Тема, ты о чем?

-- У меня пропало из кармана пятьсот баксов. Кроме тебя, взять было некому. Так что найди себе другого лоха и "обувай" его сколько влезет.

Брагин бросил трубку. Потом подумал: "А может быть, я зря так? Может, вовсе и не она? Да ладно, найду ее -- разберемся".

Вновь зазвонил телефон:

-- Это Коська. Машину "БМВ" мы нашли у гостиницы "Московская", а потом какой-то дядька перегнал ее на платную стоянку.

-- Какой дядька, Коська? Как он выглядит?

-- Ну... такой... в костюме... У него еще голова лысая и в очках. Мы все правильно сделали?

-- Все клево, Коська. Свободны. Я немного разгребу дела и к вам зайду. Гуляйте пока что.

Брагин набрал справочную:

-- Скажите номер администрации гостиницы "Московская". Ага, спасибо. -- Набор номера. -- Это гостиница "Московская"? Я хочу узнать о проживании человека. Что? Служба расселения. Хорошо, записываю. -- Набор номера. -- Это служба расселения? Меня интересует Брагин Герман Сергеевич. Да. Записываю. Еще раз повторите номер. Хорошо. -- Набор номера. -- Ну, здравствуй, брат. Герман сидел в номере. Он только что перегнал машину на стоянку. "Уж если Шмидт меня вычислил, то и другие могут. Вечером придется к нему ехать, как-то улаживать. Хотя чего тут улаживать -- отдам бабки, и все. Всего-то пять тысяч. А куда остальные деньги деть? Не с ними же мотаться. Здесь оставлять нельзя. Сдать в камеру хранения? Вокзал рядом. Это лучше. Замаскировать сверху какой-нибудь дрянью и сдать. Кто там рыться будет..." Мысли его прервал телефонный звонок. "Опять, наверное, Шмидт, чтоб его", -- подумал он и снял трубку.

-- Тема, ты?! Куда ты запропал -- я тебя уже неделю ищу. Здесь такие дела...

-- Знаю, знаю, -- рокотала трубка. -- На мешке денег сидишь. Рыл я в твоем казино, тебя искал. Здорово ты их обул! Ну, что будем делать, брат?

Возникла пауза.

-- Тема, у меня тут одно дело недоделанным осталось. Ну, никак не могу отказаться, -- нарушил молчание Герман. -- Дело плевое -- в девять вечера закончу, а может быть, и раньше, потом заеду к себе домой за вещами и к тебе -- посмотрю, как ты живешь.

-- За какими еще вещами, Гера? -- насторожился Артем.

-- Ну, мне нужно взять кое-какие вещи, документы, -- замялся Герман. -- Короче, мне пока нельзя у себя жить. Приеду к тебе и все объясню.

-- Смотри, поаккуратнее там, брат. -- Артем повесил трубку.

"Уф-ф! -- На душе Брагина-старшего просветлело. -- Слава Богу, Темка нашелся. Надо уматывать из Питера. В Москву. И Артема попробовать уговорить. У него, правда, тут дела... с отцом -- он ведь не отцепится. Ну, не сейчас, так попозже. -- Герман посмотрел на часы. -- Скоро ехать. Поужинаю и поеду. Все вроде налаживается".

И здесь Брагин-старший совершил роковую ошибку, думая, что его возможный конфликт с Куском заключается только в деньгах. А не только в них было дело, ох, не только в них. Герман не осознавал, что едет к себе домой как агнец на заклание. Но... Судьба его хранила -- он позвонил Артему и предупредил, что поедет к себе на квартиру забрать вещи.

Глава 10

Герман, плотно поужинав в гостиничном ресторане, сходил за машиной, подъехал к Московскому вокзалу и, сдав сумку с деньгами в камеру хранения, направился к Шмидту. Тот ждал его у себя на складе, заваленном коробками с аппаратурой. Герман быстро отсчитал деньги, они пожали друг другу руки и расстались, довольные друг другом.

-- Восстановишь магазин -- звони. Я тебе дам товара на реализацию сколько хочешь, -- сказал на прощание Шмидт.

"Артем, наверное, у себя дома, ждет моего звонка, -- подумал Герман, садясь в машину. -- Надо его все-таки сманить в свой бизнес. Вдвоем как-то легче, тем более вон он какой крутой стал -- палец в рот не клади".

Герман подъехал к своему дому, запер машину и поднялся к себе на этаж. Повернув ключ в замке и толкнув плечом дверь, он внезапно почувствовал, как нечто твердое уперлось ему в область поясницы и чей-то голос тихо, но внятно произнес:

-- Тихо, Радист. Заходи в хату и не дергайся.

Герман прошел вперед и остановился в прихожей. По телу его прошелестел холодок, появилась вялость и чувство обреченности. У него даже не мелькнула мысль о возможном сопротивлении. Он не был профессионалом, как Артем, не столько в смысле владения оружием и приемами рукопашного боя, сколько в способности держать психологический удар, ходить по лезвию ножа, глядя в лицо смерти, и воспринимать ее только лишь как возможный проигрыш в опасной игре, но при этом холодно играть до конца, используя малейшую возможность для сохранения жизни.

-- Куда теперь? -- хриплым голосом спросил Герман.

-- Направо, в комнату. -- Говоривший явно знал планировку квартиры, и Герман догадался, что это люди Куска. "С башлями будет разбираться, -- подумал он. -- Не мочить же они меня пришли, иначе завалили бы сразу. Ну, мы еще посмотрим. По беспределу он вряд ли пойдет -- не захочет терять свое лицо. Как-нибудь договоримся". Он не сумел просчитать ситуацию до конца -- его пришли именно убивать, предварительно отобрав деньги, выигранные в казино.

Когда вошли в комнату, тот же голос произнес:

-- Обопрись на батарею. Вот так.

Вставшего в раскорячку Германа быстро обыскали, изъяв пистолет, телефон, документы и деньги. Потом он почувствовал, как что-то сдавило запястье... Два щелчка -- Герман оказался прикованным наручниками к батарее парового отопления.

-- Располагайся поудобнее, Радист. Базарить будем.

Герман обернулся и увидел стоящего перед ним Лобана и еще какого-то крепкого парня в джинсовой куртке из братвы Куска, накручивающего телефон.

-- Шеф, приезжай. Мы его отловили. Он здесь, у себя в норе на цепочке сидит. Хорошо. -- Звонивший положил трубку. -- Кусок будет здесь через полчаса.

-- Ну что, допрыгался, Радист? -- сказал Лобан. В интонации его голоса чувствовалась веселая ирония. Дело сделано. Не нужно сидеть сутками напролет и пасти проклятую квартиру. -- Долго мы тебя ждали, уж думали, не придешь. А ты -- вот он здесь. Сейчас приедет Кусок, а ты пока подумай, как бабки будешь отдавать.

-- Я их выиграл. Натурально. По-честному. В случае чего я ваше казино на весь Питер ославлю. Есть куча свидетелей. -- Герман примостился поудобнее, прижавшись спиной к батарее.

-- У нас будет своя игра. Приедет Кусок, и поиграем в подкидного дурака. -- Лобан поигрывал отобранным у Германа пистолетом, лихо крутя его на пальце. Потом уселся в кресло и, закинув ногу на ногу, сказал, обращаясь к напарнику: -- Ну что, Бутус, дело сделано. Пойди пошарь в холодильнике, найди что-нибудь выпить. У него наверняка есть. И зажрать чем-нибудь. Я думаю, что шеф не осудит.

-- Сейчас. -- Названный Бутусом вышел из комнаты и вернулся через несколько минут с литровой бутылкой водки, стаканами и пачкой печенья.

Лобан подцепил ногой и придвинул к себе журнальный столик.

-- Давай сюда. А ты чего только два стакана принес? А Радисту? Выпьешь с нами по маленькой? -- обратился он к Герману.

-- Выпью, -- ответил тот. Ему нужно было снять нервное напряжение, которое мешало правильно оценивать ситуацию.

Бутус сходил еще за одним стаканом, разлил водку и протянул Герману его долю.

-- За твое здоровье, Радист. Оно в твоих руках. -- Лобан поднял стакан к глазам, посмотрел его на просвет и резким движением забросил водку в рот.

Герман тоже выпил и начал медленно жевать печенье. По телу разлилось тепло, нервозность уходила.

-- Может быть, отцепите меня? Зачем этот цирк? -- Он вопрошающе посмотрел на Лобана.

-- Можно и отцепить, -- ответил тот, откинувши голову на спинку кресла и разглядывая потолок. -- Только зачем? Мне это не надо, Радист. А тебе и так сойдет. Уразумел? -- Лобан опустил взгляд. -- Бутус, посуду у него забери. -- И указал на пустой стакан, стоящий рядом с Германом. -- На всякий случай, чтоб не учудил чего. И музон вруби, -- он кивнул на магнитофон, стоящий на подоконнике, -- покайфуем маленько.

Диванчик плюш, болванчик из Китая

И опахало неизвестной мне страны... --

раздался голос Александра Розенбаума. Герман не любил западный рок, да и российский тоже, предпочитая приблатненные варианты.

-- О, то, что надо, -- одобрил Лобан. Заиграла мелодия дверного звонка. Бутус пошел открывать. В комнату, резко распахнув дверь, вихрем ворвался Кусок в сопровождении двух человек и, найдя глазами прикованного Германа, произнес:

-- Здорово, Радист! Ты чего в бега ударился? Зашел бы, поделился радостью. О, у вас здесь маленький праздник, -- с наигранной веселостью продолжил он, заметив фуршет на столе. -- Поучаствуем, поучаствуем. А Радисту налили? Он же у нас сегодня именинник. Давай, банкуй, Лобан.

Бутус сходил еще за одним стаканом. Герман машинально выпил предложенную ему водку.

-- Башли где, Радист? Куда зарыл? -- спросил Кусок, прожевав печенье. -- Давай колись, как говорят в ментовке. Ну что ты на меня уставился?

-- Эти деньги я выиграл. И ты мне еще должен сказать спасибо за чечена, -- упрямо проговорил Герман.

-- Там выиграл, а мне проиграешь. Прямо вот здесь. Куда ты денешься, дешевый коммерсант Гера? Кто ты есть? Ты есть никто и зовут тебя никак, понял? Такие бабки не по твоему рылу -- мелковат ты для них. А за чечена я должен сказать спасибо не тебе, а твоему братцу -- ведь он его завалил. Да и его благодарить не буду. Джамал был уже заказан. Мной. Твой братец просто подшустрил. Плел мне, что он был по хозяйственной части... Да он любому сто очков вперед даст, вернее, мог бы дать -- сейчас он у Мусы гостит или вскоре там будет. Сдал я твоего младшего чеченам. Паровозиком за Джа-мала пойдет, а ты вслед за ним вагончиком. У-ту-ту! -- Кусок отвратительно захихикал.

"Он блефует. Артем мне не так уж давно звонил. Из дома, -- подумал Герман, и эта мысль его слегка согрела. -- Тема не дождется моего звонка и начнет меня искать. Может быть, сюда догадается позвонить -- я его предупрежу. Мы же договаривались на слово "деньги"... Только бы позвонил".

-- Выруби магнитофон, -- бросил Кусок Бутусу. -- По ушам шелестит. Где башли, Радист? -- Наигранная веселость сползла с его лица. Взгляд стал колючим и беспощадным.

Герман молчал.

-- Лобан, отоварьте его. Только из мозгов не вышибайте. -- Кусок поудобней умостился в кресле, предвкушая зрелище.

Двое братков набросились на Брагина-старшего, беспощадно нанося удары ногами. Били без разбора -- в голову, по туловищу, иногда пускали в ход кулаки, все более распаляясь от показавшейся на лице крови. Герман сначала как мог уворачивался от сыпавшихся на него ударов, свернувшись клубком и прикрывая голову. Но это заметили, оттянули ноги и с каким-то садистским сладострастием начали прицельно бить в промежность. "Ты, сука, у нас заговоришь!"

Герман взревел от дикой боли, а потом только икал -- перехватило дыхание. Кровь из разбитого носа и губ залила лицо, превратив его в странную клоунскую маску с безмолвно прыгающим ртом. Тело Германа обмякло, прекратив всякое сопротивление. Удары продолжали сыпаться.

-- Хватит! -- резко отрубил Кусок.

Братва еще некоторое время по инерции продолжала экзекуцию. Потом все кончилось.

-- Он в мозгах? -- Кусок плеснул себе в стакан. Один из братков похлопал Германа по щекам. Тот открыл заплывшие глаза и посмотрел затравленным зверьком на своего мучителя. -- Дайте ему водки, -- скомандовал Кусок. Герман принял стакан дрожащими руками и, стуча зубами о стекло, выпил. -- Ну что. Радист, где башли? Говори. -- Кусок в упор уставился на Германа.

-- Кусок, ты не прав, -- прохрипел тот. -- Я отсюда выйду, и по-другому разбираться будем.

-- Ты, козявка, меня еще пугаешь, -- усмехнулся Кусок. -- Да не выйдешь ты отсюда. Ты уже покойник. Если б не эти башли, я бы тебя давно замочил, без звука.

Он начал играть в открытую, понимая, что Радист у него в руках и скоро замолкнет навечно. Распаленный беззащитностью жертвы, он хотел поглумиться над ней, втоптать в грязь и раздавить. Вся подлость и мерзость его души полезла наружу шипящими и извивающимися змеями, в чертах лица прорезалось патологически сладострастное выражение, граничащее с безумием маньяка, вкушающего картину мучений, сотворенную собственными руками. Он смотрел на Германа, выбирая, как бы побольнее сказать, чтоб пробрало до печенок, до сердца, чтобы превратить его в жалкое, трясущееся существо, и наслаждаться, наслаждаться...

-- Понимаешь, чечены начнут копать за Джамала, а ты можешь меня сдать. Они во время войны научились развязывать языки и тебе бы развязали. А тебя они с твоим долбаным магазином все равно бы вычислили -- чечены, как собаки, по следу ходят. А тут... Тебя нет, и цепочка прервется. Все можно свалить на тебя и твоего братца, да так оно и есть. Уразумел? Скажи, где башли, Радист? Тогда умрешь легко и быстро -- пуля в висок и вечный кайф на том свете. Узнаешь, есть ли там жизнь. А будешь упираться -- убивать тебя буду потихонечку, день, два, неделю... По кусочкам резать -- раз кусочек, два кусочек. А кусочки от разных мест можно отрезать... А, Радист? Начнем тебя охолащивать, как бычка... Ведь все равно все скажешь -- не мучай себя, Радист.

Братва смотрела на сцену, раскрыв рты, -- даже для них это было слишком круто. Внезапно зазвонил телефон, прервав словоизвержения Куска.

-- Дайте ему -- пусть ответит.

Герману передали трубку, и он услышал голос Артема.

-- Ты чего там, ночевать собрался?

-- Почему на трубку не позвонил?

-- А ты мне номер давал?! Как ты там?

-- У меня тут с деньгами проблемы. Приезжай. Кусок быстро подскочил к Герману и, вырвав у него телефон, прислонил к уху, но там раздавались только короткие гудки.

"Стоп. Слово "деньги". Он куда-то влип!" -- подумал в то же самое время Артем.

-- Кто это звонил? -- Кусок, ощерясь, смотрел на Германа.-- Быстро говори, падла.

-- Один приятель, -- ответил тот.

-- Врешь. Кто звонил? Кто приедет? -- Кусок замахнулся на Германа. Тот сжался в комок.

-- Это Артем, брат мой, -- быстро сказал он. Кусок медленно положил трубку, упал в кресло и задумался. "Откуда еще этот щенок взялся? Чечены не успели его взять? Но все к лучшему. Обоих замочим. Только на их могилке не будет мраморной доски с надписью "Братья Брагины". И никто не узнает, где могилка моя".

-- Братва, сейчас Брагин-младший заявится. Бутус, у тебя пушка с глушаком? Отлично. Пойдешь открывать, а как войдет -- сразу шмаляй. Урван, пойдешь на кухню для подстраховки. Остальные будьте готовы здесь.

Все предусмотрел Кусок, кроме одного: Герман успел предупредить Артема, и тот понимал, на что шел. И еще... Он плохо знал Брагина-младшего.

-- Брат, говоришь, -- продолжил Кусок. -- Вот мы вам и устроим братскую безымянную могилу. Где башли, Радист? Не понимает, -- картинно обратился он к братве, подражая какому-то киноактеру. -- Снимайте с него штаны.

Двое сели Герману на ноги, а третий сволок с него брюки вместе с трусами, обнажив гениталии.

-- Ну что ж, приступим к кастрации, -- со вздохом, как бы жалуясь кому-то, произнес Кусок. -- Бутус, принеси с кухни вилку -- начнем ковырять помаленьку...

-- Не надо. Я все скажу! -- тонким голосом заверещал Герман. -- В камере хранения.

-- Оставьте его, -- скомандовал Кусок. -- Закурить у кого-нибудь есть? А то забыл свои в спешке.

Ему передали пачку "Кэмела" вместе с зажигалкой. Он прикурил сигарету и смачно затянулся, пустив струю дыма в сторону Германа.

-- Ну вот, Радист. Все очень просто. Стоило упираться. В какой, говоришь, камере хранения? Где квитанция?

-- На Московском вокзале, квитанции нет. -- Герман вынул бумажку из нагрудного кармана. -- Вот номер ячейки.

-- Лобан, позвони братве. Пускай съездят и привезут башли сюда. Вот и все, Радист. -- Кусок заулыбался. -- Привезут деньги, и умрешь героем. Молись, Радист, Иисусу Христу. Или ты веришь в Аллаха? -- Братва загоготала. -- Врубайте свой музон, Бутус. -- И он расслабленно откинулся в кресле, закрыв глаза.

Прошло около десяти минут, когда раздался звонок в дверь.

-- А вот и второй. Действуем, как сказал. -- Кусок поежился, встал и, развернув кресло к двери, плюхнулся обратно.

Артем быстро, по-кошачьи поднялся по лестнице и застыл около двери, прислушиваясь. В квартире брата слышалось какое-то шевеление. Инстинкты обострились, мозг работал отчетливо, мышцы сжались пружиной, готовые в любой момент взорваться действием. Это уже был не человек -- это была убивающая машина, безжалостная и неумолимая.

Артем нажал кнопку звонка и присел на корточки перед дверью, держа в правой руке пистолет. Дверь резко открылась. Брагин, моментально сориентировавшись, снизу схватил руку открывшего, инициировав бесполезный хлопок выстрела, и рукояткой пистолета резко врезал ему по переносице. Потом, бросившись на пол, срезал точным выстрелом выскочившую из кухни фигуру. Подхватив пистолет поверженного противника, он, не вставая, ползком двинулся по направлению к комнатам, понимая, что линия стрельбы у них будет выше, и это заведомо дает ему преимущество. Мельком зафиксировав, что в кухне никого нет, Артем остановился между спальней и гостиной. "Где они, там или здесь? А может быть, и там, и здесь?" В гостиной что-то звякнуло. Брагин в прыжке плечом открыл дверь и начал кататься по комнате, стреляя с двух рук по мечущимся силуэтам, одновременно уходя от выстрелов. Попасть в него было очень сложно. Этот прием он отработал еще в учебке, тренируясь часами. Интенсивная перестрелка продолжалась несколько секунд. Потом стало тихо. Брагин осторожно выглянул из-за кресла, за которым оказался, готовый в любой момент возобновить бой, и только сейчас увидел прикованного и избитого Германа.

-- У, суки! -- взвыл Артем.

Внезапно он заметил высунувшуюся руку с пистолетом и моментально выстрелил в запястье. "О-о-о!" -- раздалось из-за другого кресла.

-- Гера, кто там? Он живой? -- спросил Артем, фиксируя неподвижные тела.

-- Это Кусок. Это он, падла. -- В голосе брата звучали истерические нотки.

-- Кусок, если ты сейчас, бл..., шевельнешься, будешь трупом. Где ключи от наручников? -- Артем вышел на середину комнаты.

-- У Лобана, -- раздался голос Куска. Герман кивком головы показал, где Лобан. Артем подошел к лежащему телу и достал ключи. Лобан пошевелился -- он был еще жив.

-- Это он тебя сдал. Твой брат тебя сдал, -- прохрипел он, слегка приоткрыв глаза.

-- Не твое дело, хорек, -- процедил Брагин и выстрелил ему в затылок. -- Кусок, ну-ка выползай сюда, чтобы я тебя видел. Выползай, сука! -- рявкнул Брагин и, увидев выбирающуюся из-за кресла фигуру в красном пиджаке, добавил: -- На пол. Лицом вниз. Руки за голову.

Потом пошел и отцепил Германа. Тот сразу бросился к лежащему Куску и начал остервенело бить его ногами, подвывая по-волчьи.

-- Гера, успокойся, успокойся, брат. Надень лучше на него наручники. Это ценный товар, а ты портишь, -- усмехнулся Артем и, взяв брата за плечи, отвел его в сторону. Потом подошел к поверженному противнику: -- Ну-ка, дай-ка сюда ручонки, -- и, походя, врезав ему по шее, нацепил наручники.

-- Это они тебя так? -- понимая всю глупость вопроса, тем не менее, спросил Артем брата.

-- Он хотел нас обоих завалить. Боялся, что его чечены достанут. Если б не ты... Вот так, брат. -- Герман опять сел на пол возле батареи, как будто успел свыкнуться с этим местом.

-- Гера, ты чего, сядь в кресло, -- предложил Артем и увидел вдребезги разбитую выстрелом бутылку. Потянуло алкогольным духом. -- У тебя выпить еще есть? Тебе принести? Проследи за этим хорьком. -- Артем, сунув брату пистолет, пошел на кухню и, вытащив из холодильника на треть заполненную бутылку, вернулся обратно.-- На, брат, выпей.

Герман заглотил целый стакан, не поморщившись, и утерся рукавом.

-- Она меня сейчас не возьмет.

-- Слушай, брат, -- сказал Брагин-младший, -- тебе этот хорек еще что-нибудь должен? -- И посмотрел на Куска.

-- Ничего я ему не должен! -- подал голос тот

-- Заткни пасть, козел, тебя не спрашивают! -- рявкнул Артем, при этом вопросительно посмотрев на брата.

Тот отрицательно замотал головой и попросил:

-- Тема, найди закурить.

Артем пошарил в карманах у одного из лежащих, достал сигареты и бросил Герману вместе с зажигалкой, взятой с журнального столика. Тот молча закурил, уперев глаза в пол.

-- Ну, виноват я, брат. Прости. Расслабился в казино и болтанул по телефону ненароком...

-- Да ладно, дело житейское, -- сказал Артем и, пройдясь по комнате, взялся за телефон. -- Эй, Кусок, сейчас тебя будем пристраивать.

-- Куда пристраивать? -- насторожился тот.

-- Как куда? К Мусе вместо меня. -- В глазах Артема заиграли злые огоньки.

-- Это ж ты Джамала завалил, я-то ни при чем

-- Как это ни при чем? Я завалил, а ты заказал, а чеченов интересует именно заказчик. Ведь он тебе заказывал, Гера? Просил, чтоб ты нашел исполни теля? -- обратился Артем к брату.

-- Но он же отказался! -- Кусок хватался за любую соломинку.

-- Сначала отказался, а потом передумал, поручил это мне... Так что все путем, Кусок. -- Артем начал набирать номер.

Кусок понял, что проиграл.

-- Не надо, -- жалким голосом залепетал он. -- Все отдам, только не это!

-- Тем, он мне хотел яйца отрезать, -- встрял Герман, боясь, что брат пожалеет Куска.

Брагин-младший дернулся, но быстро взял себя в руки.

-- Не волнуйся, ему там всё поотрезают.

-- Я Муса, -- раздалось в трубке.

-- Это Брагин. Тебе Кусок нужен? Он тут у меня тепленький лежит. Будешь забирать?

-- Где у тебя? -- спросила трубка. -- Там, где мы встречались?

-- Нет. -- Артем немного подумал. -- Я теперь в другом месте живу, -- и продиктовал адрес. -- Только услуга за услугу. Здесь целая квартира трупов -- ты их всех оптом заберешь в довесок к Куску.

-- Нет вопросов. Высылаю похоронную команду. -- Муса не был лишен чувства юмора.

Через несколько минут заверещал дверной звонок. Герман встрепенулся:

-- Это мои деньги привезли.

-- Сейчас конфискуем.

Артем пошел открывать. На пороге стоял парень с сумкой в руке. Артем вдернул его в квартиру, на всякий случай врезав локтем по челюсти. Пришедший упал, затряс головой и увидел наставленное на него дуло.

-- Не убивай меня. Я ничего плохого не сделал, -- на удивление спокойно произнес он.

-- Будешь хорошо себя вести -- не убью. Обещаю. Деньги привез? -- Артем взял сумку.

-- Привез. Мне можно идти? -- спросил парень.

-- Пока нельзя. Иди вон в ту комнату и сиди там мышью. Вперед. -- И указал на спальню.

Через некоторое время приехала чеченская команда во главе с Мусой.

-- Где Кусок? -- сразу спросил он.

-- Вон, забирай это говно, -- вяло произнес Артем, махнув рукой в сторону лежащего.

-- С меня причитается. -- Муса подмигнул. -- О, сколько ты здесь капусты нарубил! -- И скомандовал по-чеченски своим людям упаковывать и уносить трупы. Вскоре они уехали.

Артем прошел в спальню. Браток Куска сидел пригорюнившись на кроватной тумбочке. По обрывкам разговоров он приблизительно оценил ситуацию и был готов к худшему.

-- Тебя как зовут? -- Артем встал напротив него.

-- Батон, -- угрюмо буркнул тот.

-- По-человечески как зовут?

-- Серега. -- Парень нервно барабанил пальца ми по колену.

-- Вот что, Серега. Про братву, что здесь была, забудь, про Куска тоже. Нет его. -- Артем задумался на несколько секунд, взявшись рукой за подбородок, потом спросил: -- Кроме тебя, сколько человек осталось?

-- Четыре, -- буркнул Батон.

-- Со мной работать будете?

Батон с удивлением посмотрел на Артема -- такого поворота он не ожидал.

-- Я не против, а за братву писаться не буду, -- медленно проговорил он и облегченно вздохнул.

-- Ладно. Зовут меня Артем. Еще кличут Барсом -- в Чечне меня так обозначили. Как хочешь, так и называй... Оставь связь -- я на днях позвоню. Все, иди.

Батон быстро ретировался. Артем перешел в гостиную. Герман подошел к брату, обхватил его руками за шею и, уткнувшись лицом в плечо, глухо зарыдал. Тело его содрогалось.

-- Ну, не надо, братишка, перестань. -- Артем успокаивал Германа как маленького, похлопывая его по спине. -- Помнишь, как ты меня из-под мостков вытащил? А как с отцом на рыбалку ходили? У меня леска запуталась -- ты полез, а там здоровая плотва... Иди спать, брат, тебе поспать надо

Отправив Германа, Артем принялся убирать квартиру. Он уже считал ее своей. Вечерний сумрак проникал в гостиную сквозь незашторенные окна, смазывая очертания предметов и нагнетая давящее чувство беспокойства и необъяснимой тоски. Мир казался ненастоящим, иллюзорным, расплывались константы и аксиомы, время остановилось, а воздух уплотнился до того, что его можно было пить глотками. Хотелось включить свет, чтобы вернуться в реальность и обрести душевное равновесие, но какая-то вязкая сила не позволяла это сделать, парализуя волю, не давая двинуться с места.

Артем встрепенулся, стряхивая колдовское наваждение, поднялся и зажег торшер с ленточным абажуром, стоящий в углу комнаты. Возникшее пятно света выхватило Германа, сидевшего в кресле и нервно курившего сигарету за сигаретой. Клубы дыма, проплывая через световой конус, терялись в темноте, устремляясь к вентиляционной решетке.

Артем придвинул второе кресло поближе к брату, не торопясь, уселся и, выдержав некоторую паузу, сказал:

-- Ты вернулся? А я и не заметил. Ну что, брат, как будем жить дальше?

Герман облизал разбитые губы и посмотрел щелочками заплывших глаз на Брагипа-младшего.

-- Начнем вместе заниматься нормальным бизнесом. Деньги теперь у нас есть.

-- Я уже тебе говорил, брат, я не торговец. -- Артем шевельнулся, устраиваясь поудобнее, откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники. -- Я не способен и не хочу этим заниматься. Потом, у меня есть недоделанная работа -- ты знаешь. -- Он немного помолчал. -- Брат, а почему ты считаешь, что у тебя все получится в бизнесе?

-- А что тут особенного? До сих пор ведь получалось. -- Герман недоуменно пожал плечами, не понимая, куда ведет Артем.

-- А как же разоренный магазин? Это ты называешь "получается"?! Может быть, купи-продай -- оно и просто, но вот какое дело, брат. Я не так уж давно пришел с войны, но успел заметить, что любая коммерция в нашей стране связана с криминалом. Куда ни плюнь -- везде бандиты. А вот здесь у тебя никогда не получится, Гера. Не тот ты человек, не можешь быть первым номером, ты прирожденный второй. А будешь пытаться быть лидером -- не один, так другой зацепит: Кусок, чеченцы... Свято место пусто не бывает. -- Артем кашлянул. -- Да и я тут много уже накуролесил. Убил людей Черного... Знаешь такого? Да это неважно -- начнут искать меня, на тебя выйдут... Что тут больше объяснять? А братва Куска? Я еще не знаю всех твоих остальных дел...

-- Я не собираюсь здесь оставаться, -- прервал его Герман, -- поеду в Москву. Там раздолье для бизнеса, такие бабки вертятся... Ну, начну дело, придумаю что-нибудь -- деньги-то есть. Поехали со мной.

-- А в Москве свои бандиты, -- усмехнулся Артем.-- Здесь хоть ты прижился, знаешь кое-кого, тебя знают, а в Москве... Начать все сначала? Да не по зубам тебе большой город, что Питер, что Москва, не по зубам. Здесь-то ты не смог разобраться -- сплошные наезды и проблемы. У Куска была братва -- он мог защитить свое дело. А ты? Одиночка. Почему ты себе братву не завел? Да не можешь ты сам, брат, не обижайся, не можешь ты сам плавать, по крайней мере, здесь.

Герман прикурил очередную сигарету, выпустил дым через нос и медленно проговорил, как бы подбирая слова:

-- Но ведь нас двое, Тема. Вместе прорвемся.

-- Ну ладно, вытащил я тебя раз, вытащу два, три... а на четвертый не успею. Ну, хорошо... охранять тебя буду. Но ведь я знаю, что стоит эта охрана, у Джамала тоже была охрана, не в ней дело... Зачем тебе это, брат? Я к такой жизни привык, а тебе-то зачем? -- Артем грустно посмотрел на Германа.

Тот сидел, вытянув ноги и невидящим взглядом уставясь в угол гостиной. В мыслях его была сумятица.

-- А что ты предлагаешь? -- наконец выдохнул он.

-- Ехать домой, -- жестко сказал Артем. -- Я думал об этом. Там есть такой Мормон -- бизнесмен от Бога. Пересеклись мы там по жизни, но это неважно. У него там несколько предприятий, свое войско, с ментами ладит... Ну... крепко сидит. Он меня к себе звал -- возглавить службу безопасности, даже в долю брал. Действительно, у него этим делом какой-то придурок занимается. Хотел я грохнуть этого Шкворня, было дело -- да как-то уладили, но это тоже неважно. Вот что я предлагаю, брат. Езжай туда, к нему -- я тебе рекомендательную маляву нарисую, влезешь деньгами к нему в долю, станешь его заместителем, и все. Королем будешь там ходить. У Мормона башка на месте -- все знает, все понимает, тебя в обиду не даст, да там ты сам себя в обиду не дашь... А ты говоришь, Москва. На кой хрен она тебе сдалась! Тем более мать стареет -- ей помогать надо. А я... здесь останусь. Я без войны не могу, иначе засохну. Понял, брат?

Герман, немного подумав, резко поднялся с кресла и, некоторое время нервно пошагав по комнате, ответил:

-- Ты, наверное, прав, брат. Устал я от всего этого. Покоя хочется. Может быть, там женюсь, семью заведу... а, брат? -- Герман заулыбался. Он принял решение, и ему стало легко. -- Завтра же уезжаю. А ты, -- Брагин-старший развел руками, поглядывая на стены, -- здесь оставайся. За хату на полгода вперед проплачено. Придет хозяин -- скажешь, что ты здесь. Ему все равно.

-- Хорошо, Гера. Я тебе дам письмо -- передашь его одной девушке, Галя ее зовут. -- Артем хлопнул брата по плечу: -- Все нормалек, а, брат?

Они весело рассмеялись, показывая друг на друга пальцами.

-- Слушай, Тем,-- предложил Герман,-- давай в очко сыграем по старой памяти. Колода у меня есть.

-- На что играем? -- ухмыльнулся Брагин-младший.

-- Как на что? -- Брагин-старший шутовски пожал плечами и показал на сумку с деньгами. -- Вот на это. Поделим пополам и погнали. Ставлю на банк десять тысяч баксов, -- продолжал ерничать Герман, но внезапно посерьезнел и сказал: -- Слушай, Тем, давай поделим эти башли... по-братски. А?

Проводив брата на вокзал и усадив его на поезд Артем направился в подвал к пацанам. Их на месте не оказалось. "Наверное, на рынке" -- и не ошибся Добравшись туда, он сразу увидел Коську, невесть что промышляющего. Увидев Артема, тот быстро подскочил и вопросительно уставился, ожидая указаний.

-- Где остальная братва?

-- На базе, капусту разгружают... А чего? -- Коська не понимал, осуждают его или поощряют. -- Денег там платят, и овощей всяких натырим -- месяца на два хватит. От нас что-нибудь надо?

Брагин, проговорив с ним минут пятнадцать, отправился на квартиру к деду Мише. Тот встретил его в дверях:

-- А, Артем. Пошли дернем по маленькой. -- Старик был слегка пьян, что было для Брагина привычным фактом, но... в костюме и при галстуке. Это уже ни в какие ворота не лезло.

-- Что сегодня за праздник, дед? Ты чего так разоделся? Прямо жених. -- Артема откровенно веселил расфуфыренный вид старика.

-- Как? Сегодня день рождения моего сына. Я всегда его праздную. Пошли, пошли. Я там селедки купил. Хорошая селедочка! Котлет нажарил... -- Дед потянул Брагина за рукав по направлению к кухне. -- Давай, а то сижу один как...

-- Дай хоть раздеться. -- Артем снял куртку, вымыл руки и уселся за стол.

Дед суетился, то открывая, то закрывая свой заклеенный изолентой холодильник, зачем-то намочил тряпку, тут же бросил ее в раковину и коротко ругнулся.

-- Ну что ты там бегаешь? Садись. Все на столе. -- Артем был голоден и от ста граммов тоже отказываться не собирался.

-- Да майонез куда-то задевал, мать его так! С картошкой знаешь как хорошо? Ладно, хрен с ним. -- Дед Миша наконец уселся и, разлив водку, произнес тост за сына. Они выпили. Дед крякнул и полез за селедкой.

-- Слушай, дед, а ведь я переезжаю, -- внезапно сказал Брагин.

Старик чуть не подавился от неожиданности:

-- Как? Ты что, Тема! А как же я? -- Возникла пауза. На глазах у старика навернулись слезы. -- Опять один останусь. Привык я к тебе -- ты же как сын мне стал. Может, передумаешь, а?

В это время раздался звонок в дверь.

-- Я сам открою. -- Брагин остановил рукой дернувшегося было деда и через минуту ввел трех пацанов. Это были Коська и два Сани. -- Вот, дед. Вместо себя я тебе сразу троих даю. Да ты их знаешь. Братва серьезная -- тебя в обиду не дадут. Денег я подкину, да и они научились сами зарабатывать. А то в подвале живут -- нехорошо как-то. Да и сироты они. Никого у них нет. Из Чечни приехали. И потом, -- Артем усмехнулся, -- ты получаешь повышение в звании: из рядового -- сразу старшиной роты. Думай, дед.

Старик некоторое время посидел, странно глядя на трех мальчишек, потом встал и внезапно гаркнул во всю глотку:

-- А ну-ка построились! Равняйсь!

Октябрь медленно переполз в ноябрь, осень наращивала обороты. Полоса дождей кончилась, но похолодало, несмотря на веселящееся на небе солнце. Артем окончательно перебрался на квартиру брата, допокупал различную утварь, делал перестановки, чем и занимался последние два дня.

Проснувшись утром, он сделал разминку и опять завалился на кровать. У него было ленивое настроение, идти никуда не хотелось -- лежал и перебирал в памяти события недавнего прошлого: блокпост, Паша Штынь, Собакин с его театром мод... Рука непроизвольно потянулась к тумбочке, Брагин достал плеер, вставил компакт-диск и закрыл глаза, подумав при этом, что Герман, наверное, уже дома.

Я тебя отыскал на отравленной пустоши

Среди жалких обломков больших кораблей...

Вальс вихрился в его голове, разбрасывая мысли, заставляя жить эмоциями. Что-то его свербило с утра, но он никак не мог доискаться. Толчок дал музыка.

"А где сейчас Пипетка? Столько времени прошло -- позвонить бы ей надо. Может, я тогда погорячился, а деньги взяла вовсе не она?"

Это была отговорка самому себе, а на самом деле Брагин ее хотел, и уже давно. И чем дальше, тем больше. Он достал портмоне, где у него хранились всякие ценные бумажки, порылся там и нашел памятную записку с номером телефона Наташи. Медленно набрал номер, раздалось несколько длинных гудков, и, наконец, послышался голос, но не Наташи, а скорее всего, ее бабушки.

-- Алло? Это Наташина бабушка? Здравствуйте Это говорит друг Наташи, Артем. Ее можно позвать к телефону?

-- Знаю. Рассказывала она о вас, хорошо отзывалась. А вы разве не знаете? Она в Голландии.

-- Как в Голландии! -- Артем аж поперхнулся. -- А что она там делает? Как ее туда занесло? К родителям уехала?

-- Нет. Они в Испании. Она уехала работать танцовщицей в кабаре. По контракту.

Все это Брагину как-то сразу не понравилось. Контракты. Кабаре. Не то что-то. Нелепица.

-- Можно к вам подъехать, поговорить о Наташе? Для меня это очень важно.

Реальная потеря Пипетки, которая была всегда где-то рядом, которую в любой момент можно было вычислить на какой-нибудь тусовке, моментально все перевернула внутри Артема -- он понял, что Наташа ему дорога, если не сказать больше. "Черт! Наваждение какое-то с этими бабами! Запутался окончательно".

-- Конечно. Приезжайте, пожалуйста. Вы дорогу знаете? Нет? Где вы находитесь? -- И после того как Брагин продиктовал адрес, женщина, старая петербуржка, моментально определила оптимальный маршрут. -- Да, да. На двух трамваях: три остановки на одном и семь на другом -- минут за сорок доберетесь. Вы прямо сейчас поедете? Хорошо, жду вас.

-- А как вас зовут?

-- Марья Сергеевна. Марья Сергеевна Дибич.

Брагин быстро собрался. На улице уже выпал первый снег. Наползала зима. Он немного подумал и сунул нож-выкидуху за голенище ботинка. Ну не мог он без оружия.

Дом, где жила семья Дибич, обнаружился сразу около трамвайной остановки в виде массивного серого семиэтажного здания. Артем поднялся на нужный этаж и позвонил. Дверь открыла женщина не то чтобы старая, но предполагающая пенсионный возраст. Несмотря на немалые года, она была стройна и подтянута, с широко развернутыми плечами и мудрыми усталыми глазами за стеклами очков.

-- Вы -- Артем? Входите, пожалуйста. -- Марья Сергеевна с интересом оглядывала вошедшего Брагина. -- Ну что ж, Наташенька всегда умела выбирать себе кавалеров.

Квартира была большая, четырехкомнатная, со старой добротной мебелью, поражало обилие книг и, судя по корешкам, антикварных. На стенах висело несколько подлинных картин, а в гостиной стоял рояль с открытой верхней крышкой. Все это выглядело очень достойно в отличие от пышной и дорогой безвкусицы современных нуворишей.

Марья Сергеевна усадила Брагина в кресло, а сама села напротив в ожидании вопросов.

-- Расскажите поподробнее о том, как она попала в Голландию, да и о ней вообще, -- начал разговор Артем.

-- Ну, что вам сказать?.. Наташенька с детства была очень способным ребенком: закончила музыкальную школу по классу скрипки с отличием, закончила балетную школу, в совершенстве овладела двумя языками: английским и испанским. Единственно, что она была какая-то замкнутая, необщительная...

"Ничего себе информация", -- подумал Артем

-- Ну, вы понимаете, она же привлекательная девушка. Возле нее постоянно вились ухажеры, но она как-то их к себе не подпускала, держала на дистанции, что тех еще больше заводило. Доходило даже до курьезов. Ну да ладно...

Но не так давно она сказала, что нашла человека, которого, кажется, полюбила. С ней такого раньше не случалось. Это были вы. Кстати, она должна была поступить на факультет журналистики, но ей не повезло. Не в том смысле, что провалилась -- она очень сильно заболела, так, что пропустила все вступительные экзамены, но, будучи девочкой с характером, лапки не опустила и решила потратить год на изучение реальной жизни, как Горький, пойти в люди. -- Марья Сергеевна усмехнулась. -- Целыми днями где-то пропадала, а иногда и ночью не приходила.

Потом однажды ей кто-то позвонил, сейчас я думаю, что, скорее всего, это были вы. После этого она целый день сидела дома и даже со мной не хотела разговаривать. На второй день тоже никуда не пошла -- такого за последнее время не случалось, а на третий ушла и, вернувшись, сказала, что уезжает в Голландию -- работать по контракту. Наташа живет сама по себе, влиять я на ее решения не могу. В тот же день она собралась, и больше я ее не видела.

-- И ни писем, ни звонков? -- Брагину эта история совсем перестала нравиться.

-- Вот что самое и удивительное. Ну, совсем на нее не похоже. Хотите, я вам ее фотографии покажу? -- Марья Сергеевна вышла на некоторое время и, вернувшись с парой альбомов, раскрыла их перед Артемом.

-- Вот видите, это Наташенька танцует танец маленьких лебедей. Вот она. -- И женщина указала на одну из вереницы девочек в балетных пачках.-- А это она начала исполнять сольные номера. Здесь Наташа исполняет танец Китри из "Дон-Кихота". Видите -- какая. Она этот конкурс тогда выиграла. Понимаете, то, что танцуют в кабаре, -- для нее таблица умножения. С этим она справится легко. А вот это выпускной вечер в школе -- один из ее кавалеров снимал. Есть еще кассета с видеозаписью... Ох, я совсем забыла, она же вам записку оставила. Просила передать, что если вы придете -- подчеркнула, только если вы сами придете, -- то должны забрать эту записку под подсвечником в ее комнате.

-- Где она? -- В движениях Брагина сквозило нетерпение. Найдя листок бумаги, вырванный из тетрадки в клеточку, Артем прочел следующий текст:

"Я не брала твои поганые деньги, ковбой. Если захочешь меня найти -- спроси у Кеши.

Наташа".

Брагин понял, что девушка давала ему возможность сделать второй шаг, если у него хватит духу сделать первый. "Как я в ней ошибался! Вот злая, актрисочка несчастная! Пипетка!" Он медленно вернулся в гостиную, сел напротив Марьи Сергеевны и спросил, с трудом подбирая слова:

-- Скажите, а вы хорошо знаете Наташу?

-- Кто лучше меня ее знает? Я ж ее воспитывала. Родители вечно мотались где-то. А что?

-- Она -- вы только хорошо подумайте -- могла взять чужие деньги?

-- Да вы что! -- Марья Сергеевна замахала руками, как будто отбивалась от назойливых мух. - Это невозможно, это исключено. Она же урожденная графиня Дибич по отцу, а Дибичи все -- и Дмитрий, ее папа и мой сын, и покойный дед -- были очень гордые и никогда бы не унизились до подобного. Это нонсенс.

И вот тут Брагин осознал все окончательно: весь этот сленг, наигранная вульгарность, мельтешение по тусовкам и злачным местам было лишь способом зашиты от злого и омерзительного бытия, эдакой лягушачьей кожей, под которой скрывалась гордая и талантливая натура.

"Какой же я был дурак, она меня сделала как щенка! Нужно ее вытаскивать из этой Голландии, и как можно быстрее. Хрен знает, что там за кабаре. В конце концов, сам съезжу туда".

-- Марья Сергеевна, я все узнаю о ней и сразу вам сообщу. А, скорее всего, привезу ее обратно.

Женщина внимательно на него посмотрела:

-- Не сомневаюсь. Наташа всегда умела выбирать себе кавалеров. Удачи вам, молодой человек.

Брагин сразу же поехал в памятный сквер искать Кешу. По закону подлости его там не было. "Будем искать дальше". Он подошел к кучке парней, которые оживленно разговаривали и затыкали жестами дыры в словесном запасе, нещадно размахивая руками.

-- Ребята, как мне найти Кешу? Ну, в кепке такой клетчатой?

-- Он уже в шапке, -- усмехнулся один из стоящих и, подозрительно взглянув на подошедшего, спросил: -- А зачем он тебе?

-- Я ищу Мормышку, а он знает, где она. -- У Брагина в нужный момент выскочила Наташина кличка. -- Поможете?

-- Ее действительно что-то давно не видно, а Кеша... Кеша пошел блинов поесть да погреться. Вон там кафе, знаешь?

Брагин нашел его в углу заведения, поедающего блины под кофе со сливками.

-- Здорово, Кеша. Меня к тебе направила Наташа.

-- Она давно уже в Голландии. Как она могла тебя направить? Что-то ты горбатого лепишь...

-- Ты чего такой колючий, как мелкий ежик? -- Брагина он по известным причинам раздражал.

-- А что ты мне хорошего сделал? Бабу у меня отбил. У нас уже все вроде налаживалось.

"Да ничего бы у тебя не наладилось, щенок". Артем подавил в себе злость -- нужно было дело делать. От Кеши сейчас зависело все.

-- Как видишь, не отбил. Всех киданула. Она мне записку прислала. Там написано, что я к тебе должен подойти. Где она?

Кеша продолжал молча есть, угрюмо поглядывая на Брагина, потом, наконец, начал с трудом выдавливать из себя фразы, как будто имел словесный запор:

-- Если бы она меня не попросила -- хрен бы я чего тебе сказал. А так, слушай. Пришла она тогда в сквер и сказала, что заключила контракт на работу в Голландии. Ей бы от радости прыгать, а она тусклая какая-то. Я раньше Наташу такой не видел. Просила, если ты придешь, передать, что название фирмы "Фристайл". Офис у нее на Невском. Еще Наташа сказала, что напишет мне или позвонит и передаст свои координаты. Но ни слуху, ни духу. Вот и все. Тебе это зачем? -- Кеша смотрел на Брагина злобным зверьком. Тот понял, что информации он больше не получит.

-- А вот зачем, придурок. -- Артем говорил вяло-расслабленным тоном. -- Тебе никогда умирать не приходилось? Ну вот, чтобы почти умер, а потом вдруг жив, а потом опять почти умер. Не понимаешь? Вот я тебя сейчас прямо здесь возьму за твою худенькую, дистрофическую шейку и придавлю ми нуты на две. Еще минута -- и ты труп. А я отпущу. Усек? -- Кеша с ужасом смотрел на Брагина. -- Да ты не бойся. Это я так. Зеленый ты еще. Она вездеобещала писать и звонить, не только тебе. А вот ничего нет, а это на нее не похоже. А если с ней случилось что? А если это вовсе не кабаре, а там людей на запчасти разбирают? Ты сможешь ей помочь? Да, ты лично, Кеша? Молчишь! Не можешь. У тебя же к ней чувства? Ну, так помоги мне, чтобы я помог ей... Или ты тоже из породы хорьков? Был у меня один случай. -- Брагин вспомнил Филю.

-- Чего тебе нужно? -- прохрипел ошарашенный Кеша.

-- Мне нужна информация, что это за фирма, чем реально занимается и кем контролируется? А ты мне должен показать человека, который может дать такую информацию. Подумай.

-- Есть тут один, но он крутой, обидеть может.

Кеша успокоился и смотрел на Брагина с уважением. Он был нормальным юношей, еще не познавшим жизненного лиха. Учился на первом курсе финансового факультета, Наташу любил давно и безнадежно, еще со школы, и в сквер этот пришел из-за нее, потом здесь прижился, завел знакомства. В Наташе он почувствовал силу и сразу поддался ей, привык быть за чьей-то спиной, а не пускаться в бурное одиночное плавание.

-- Крутой, как запор? -- Брагин улыбнулся. Кеша тоже. -- Пошли, посмотрим, какой он крутой.

-- Это -- Шиза. Он приезжает на мотоцикле -- наркотой приторговывает. Должен быть где-то через полчаса в арке. Ему много чего известно, но без башлей -- бесполезно. -- Кеша примолк, ожидая, что скажет его неожиданный партнер.

-- Тут весь вопрос в оплате? Ну, это не очень большая проблема. Через полчаса, говоришь? Ну, тогда давай еще по блинам -- твои ноги, мои деньги.

Шиза приехал в означенное время, въехал в арку и, заглушив мотор, остался на месте в ожидании.

-- Пойди пошушукайся с ним. Потом махнешь мне, -- инструктировал Кешу Брагин.

Тот о чем-то поговорил с мотоциклистом и подал сигнал. Артем нарочито медленно подошел и молча встал напротив. На него смотрели маленькие колючие глаза Шизы -- взгляд шакала.

-- Я дам тебе такую информацию завтра, -- произнес он. -- Деньги вперед, и наличными. Двести баксов.

-- Пятьсот, информацию сегодня, вперед только половину.

-- Жди меня через два часа, -- немного подумав, согласился Шиза. -- Давай башли.

Брагин отсчитал триста долларов:

-- На больше -- полтинников нет. Только не чуди, Шиза.

-- Я не трамвайный лох. - Жесткий, опасный взгляд Брагина говорил о многом. При своем криминальном ремесле Шиза никогда не заблуждался в людях. -- Все будет о'кей. -- И, газанув, он резко сорвался с места.

Через два часа Брагин знал следующее: общество с ограниченной ответственностью "Фристайл" официально занимается международным туризмом и шоу-бизнесом, неофициально -- поставкой молодых девушек в бордели Западной Европы под видом устройства на работу в кабаре и варьете, возглавляет фирму некий Маркин Игорь Николаевич, контролирует чеченская группировка, какая именно -- Шиза не знал.

Брагин был в таком состоянии, когда лучше ему поперек дороги не становиться. Он отошел к дереву и некоторое время стоял в состоянии прострации, осмысливая услышанное.

-- Ну что? -- подскочил Кеша, он не участвовал в разговоре.

-- Попала она. Очень сильно попала. В такое дерьмо! Сама, если захочет, тебе расскажет, когда я ее оттуда выдерну. Ладно, я пошел.

То, что сумеет вытащить Наташу даже из адского пекла, Брагин ни капельки не сомневался. Помешать могла только его или ее смерть. Он посмотрел на часы -- шестнадцать ноль-ноль. Можно попробовать успеть.

Артем минут пятнадцать фланировал по Невскому, пока не обнаружил табличку с надписью "Фристайл", вход в фирму и два окна, красочно оформленных плакатами, завлекающими посетить экзотические страны ну совсем за смешную цену. Он толкнул дверь и очутился в просторном холле, заполненном журнальными столиками и креслами, где ловкие менеджеры уговаривали клиентов отдать как можно больше денег и вперед -- но зато какой сервис, какой климат, я сам там был, посмотрите фотографии -- это я в пятизвездочном отеле валяюсь на кровати... Всего лишь полторы тысячи долларов.

К Брагину подошла симпатичная женщина лет тридцати, изображая на своем лице неописуемую радость общения:

-- Вы к нам? Ах, как хорошо! Вы хотите куда-нибудь поехать отдохнуть? Пойдемте присядем за столик и все обговорим.

-- У вас такая приятная атмосфера. -- Улыбка Брагина была бесконечно широкой.

-- Ну что вы! Вот если бы вы поехали на остров Маврикий... Вы были на острове Маврикий? Там чудесно, там изумительно, там фантастика...

"Засунуть бы тебя отдохнуть в какой-нибудь чеченский юрт под бомбежку. -- Улыбка Брагина могла обольстить любую женщину. -- Или запихнуть в бордель, только не в Европе, а где-нибудь в Нигерии, где не моются годами, а сифилисом болеет каждый второй". Улыбающийся Артем, казалось,

готов был расцеловать менеджера за ее лестное предложение поехать на остров Маврикий.

-- Я немножко по другому вопросу. В нашем городе нет нормального туристического агентства, а много людей хотят отдыхать за границей. Я представитель администрации... -- Брагин назвал свой родной город. -- И мы хотели бы открыть у себя филиал вашей фирмы.

-- Этот вопрос не ко мне, но ваше предложение очень лестно, очень интересно. Вам надо поговорить с директором.

-- А нельзя это сделать прямо сейчас? -- Брагин был само обаяние. -- А то еще на день задерживаться... Сами понимаете.

-- Я все сейчас попробую устроить, -- пропела стареющая девушка, каковой она себя, по-видимому, считала. -- Подождите здесь немного. -- И она упорхнула бабочкой в глубины офисной части.

Артем от нечего делать прислушивался к обрывкам разговоров.

-- ...тогда вам лучше взять таймшер. Вы не представляете, как это удобно. Каждый год всей семьей вы сможете отдыхать на лучших курортах мира, а если...

-- Да поймите, на Сейшельских островах вы в некоторых отелях можете взять бесплатно на ночь одну из горничных, это входит в стоимость номера, а там такие смачные девочки, сам был, ну же...

-- ...почему же скидки, везде одни скидки, если вы попадаете в систему "Шератон"!..

"Бред какой-то", -- подумал Артем, не понимая и половины из услышанного.

-- Пойдемте, я вас проведу, -- подошла улыбающаяся девушка-старушка и тронула Брагина за плечо.

Они прошли мимо охраны и, поднявшись на второй этаж, очутились в кабинете директора. За столом сидел лысый, богато одетый мужчина с блудливыми глазами.

-- Вот, Игорь Николаевич, -- пропела стареющая девушка, -- тот клиент, о котором я вам говорила. -- Она присела в кресло, кокетливо скрестив ноги, и приготовилась участвовать в переговорах.

-- Брагин Артем Сергеевич.

-- Маркин Игорь Николаевич. Очень приятно. Присаживайтесь, пожалуйста. Кофе? Чай?

-- Спасибо, не надо. Игорь Николаевич, у меня деликатное дело. Нужно поговорить с глазу на глаз.

-- Мне уйти? -- обиженно произнесла девушка-старушка, уставившись на директора.

-- Ну, понимаете, желание клиента -- закон, -- пожал плечами тот.

"Нет у тебя, дурака, шестого чувства", -- подумал Брагин. Они остались вдвоем, сидя напротив друг друга.

-- Я вас слушаю. -- Маркин убрал улыбку.

-- Да-да. Вы знаете, у нас в городе есть такие затейники. Я вам хочу сначала фокус показать. Я всем его показываю. Да вы не волнуйтесь -- это относится к делу.

-- Давайте, -- непонимающе согласился директор.

В одно мгновение у его горла оказался нож. Артем продолжал улыбаться очаровательной улыбкой.

-- Ты мою жену в бордель отправил, козлик. Да не дрожи. Я сейчас уберу нож, и мы спокойно поговорим. Только не вызывай охрану -- дожить но успеешь.

По липу директора текли струйки пота.

-- Кто вы такой? -- посиневшими губами просипел тот.

-- Я уже представился. Так вот, я тебе даю десять тысяч баксов, и ты возвращаешь ее назад. Зовут ее Наташа Дибич.

-- Вы ошибаетесь -- у нас тут туристическое агентство.

-- Это ты ошибаешься. -- Взгляд у Брагина был страшен.

Тут у него промелькнула странная мысль, давно блуждавшая где-то в закоулках сознания.

-- Ты Мусу знаешь? А Салмана? Чего молчишь? Маркин успокоился. Он понял, что будет обыкновенная разборка без всякой резни.

-- Зачем тебе Муса? Кто ты ему? Брагин понял, что попал в точку.

-- Да так... Вместе воевали в Чечне. Сейчас ты с ним разговаривать будешь. Артем, не спрашивая разрешения, подвинул к себе телефон и набрал номер, который помнил наизусть.

-- Муса! Тут небольшое недоразумение с вашей фирмой "Фристайл". Моя женщина туда по ошибке залетела -- надо бы вернуть. Нет, сижу в кабинете директора, беседуем. Хорошо.

В это время на другом конце провода между Мусой и Салманом происходил следующий диалог.

-- Там бабу Брагина в бордель отправили, а он пришел за ней на фирму. Он же их там порвет, -- сказал Муса.

-- Туда им и дорога, если такие безголовые. Нужно владеть информацией о тех, кто идет в дело. Помнишь случай с дочкой депутата областной думы? Кретины! -- Салман даже покраснел от возмущения.

-- Что будем делать? Он его сейчас там и прикончит -- глазом не моргнет.

-- Надо вернуть женщину -- зачем обижать уважаемого человека? Он ведь тебе Куска тепленьким отдал. А мы такие неблагодарные. Как там его погоняло? Мартын? Надо как-нибудь отсрочить этот разговор, хотя бы на сутки. Ладно, послушаем, что ему Брагин скажет. -- Салман пододвинул к себе телефон.

-- Брагин, дай трубку Мартыну.

-- Так ты у нас, оказывается, Мартын, -- усмехнулся Артем, передавая телефон директору.

Маркин, по мере того как слушал, то бледнел, то зеленел, с ужасом глядя на опасного визитера.

-- Он мне нож к горлу приставлял, -- промямлил он.

-- Хорошо, что он тебе башку не отрезал, как глупому барану, -- отвечала трубка. -- Договаривайся с ним, а мы поможем вернуть своими методами.

Наконец Маркин закончил разговор. Вид его был жалок, руки тряслись мелким дриблингом. Он достал сигарету и закурил.

-- Я согласен на десять тысяч, -- наконец промолвил он.

-- Вот это уже разговор. -- Брагин улыбался, но страшная это была улыбка. -- Только ведь тебе велели бесплатно. А? Так ведь? Лохов в зеркале ищи! -- неожиданно гаркнул Артем. -- Вот тебе пять штук, чтобы передали ей на дорожные расходы. -- Это бывало редко, но нервы у него не выдержали. -- Чтоб раньше чем через сутки здесь была, иначе ты покойник. И Муса тебя не спасет. Предупреди охрану, чтоб спокойно пропустили, а то пере... всех к... матери.

Брагин сгреб телефон, швырнул его в остолбеневшего Маркина и вышел прочь.

В офисе управляющего известного в Амстердаме увеселительного заведения, а проще борделя под названием "Лунная дорожка", раздался звонок.

-- Слушает Ван-Корн, -- небрежно ответил тот, лениво попивая апельсиновый сок через соломинку, но через секунду интонация его голоса кардинально изменилась: -- Да, босс.

-- Я приеду через пятнадцать минут. Никуда не отлучайтесь -- очень важное дело, -- проговорила трубка.

Лицо Ван-Корна на глазах осунулось, и глаза забегали -- незапланированный, даже внезапный приезд хозяина ничего хорошего не сулил. Босс инспектировал заведение каждую пятницу в двенадцать ноль-ноль и не нарушал этот порядок несколько лет подряд. Назревали непонятные, но точно неприятности. Управляющий прокручивал в голове все свои возможные промахи за последние дни и не мог найти. Так, мелочевка всякая. "Из-за этого хозя

ин не приедет. Тем более срочное дело. Какое еще срочное дело может быть в борделе?"

Босс вошел в кабинет через двенадцать минут (Ван-Корн засек по часам) в сопровождении незнакомого мужчины.

-- Привет, Марк. Мне срочно нужна одна из твоих девок. Натали Брагина. Давай ее сюда, быстро, быстро.

Управляющий еще ни разу не видел хозяина таким взволнованным и сразу засуетился, разыскав и вызвав соответствующего менеджера. Минут через пять появилась дама бальзаковского возраста с выпученными от непонимания глазами.

-- Маргарет, где сейчас Натали Брагина? -- быстро спросил управляющий.

Женщина с полминуты шевелила губами. Ответ ее был неожиданным для начальства:

-- У нас нет такой, босс.

Хозяин взревел, как разъяренный бизон:

-- Как это нет? Я вас поувольняю всех к чертовой бабушке! Ищите, где хотите! Вместо нее поедешь в Россию, и там тебя посадят в КГБ! -- кричал он испуганному менеджеру. Потом внезапно успокоился. -- Сколько у вас девок с именем Натали?

Дама опять пошевелила губами.

-- Две, босс. -- Она ничего не понимала.

-- Давай быстро сюда обеих.

-- Они у клиентов, босс. Это противоречит нашим правилам.

-- Да хоть в сортире! Плевал я на эти правила. Из правил бывают исключения. Исполнять, быстро! -- Хозяин был не на шутку разъярен.

Ван-Корн побелел лицом и трясся как в лихорадке. Мадам пробкой выскочила из кабинета. Босс наконец немного успокоился.

-- Это переводчик с русского языка, -- махнул он в сторону пришедшего с ним человека. -- Не дай Бог...

Маргарет ввела двух девушек:

-- Вот обе. Но одна из них француженка.

Хозяин испепелил взглядом менеджера, потом сказал неожиданно спокойным голосом:

-- Которая француженка -- пускай возвращается к своим обязанностям. -- И начал говорить через переводчика. В голосе его появились почтительные нотки: -- Вы госпожа Натали Брагина?

-- Нет, я Наталья Дибич.

После перевода хозяин нервно задумался на некоторое время и поставил следующий вопрос:

-- Госпожа, вам знакома фамилия Брагин?

Наташа начала что-то понимать. Глаза ее засветились нескрываемой ненавистью и презрением урожденной дворянки к представителю низшего сословия.

-- Да. Я знаю Брагина Артема Сергеевича.

-- Вот и чудненько! -- Лицо босса засветилось улыбкой облегчения. -- Госпожа Брагина, вы должны немедленно поехать в Россию к своему мужу.

-- Я тебе ничего не должна, козел старый. Лицо переводчика дернулось, и он транслировал хозяину, что, мол, госпожа Брагина не помнит за собой никаких долгов.

-- Госпожа Брагина, я вас прошу, я вас умоляю уехать в Россию. Ваше пребывание здесь есть какая-то нелепая ошибка, но это не моя вина. Госпожа Брагина, мне грозят большие неприятности, хотя я совершенно ни при чем. Вас ждет муж. Ваш рейс через три часа, вот билет первого класса и пять тысяч долларов на дорожные расходы.

Наташа внезапно поняла, что сработала какая-то непонятная ей цепочка событий и что она исходит от Артема. Этого ей было достаточно для принятия решения. "Пять тысяч долларов на дорожные расходы... Нелепость какая!" Она развеселилась: .

-- Я согласна. Но мне нужно купить одежду. В вашем дерьме я не поеду -- от него смердит.

Переводчик в очередной раз странно посмотрел |на нее и транслировал хозяину лишь половину сказанного.

-- О конечно, госпожа Брагина. Я вам предоставлю машину, она же вас отвезет в аэропорт. В какой магазин вас доставить? Я туда сейчас же позвоню. Я вам дам переводчика.

Весь персонал во главе с директором магазина модной одежды в течение часа стоял на ушах, обслуживая некую мадам Брагину из России.

В Шереметьево-2, пройдя таможенный контроль, в пух и прах разодетая Наташа увидела Артема, стоящего в сторонке. Ноги ее подогнулись. Брагин не торопясь, подошел к ней и сказал небрежно:

-- Ну, здравствуй, Пипетка.

Наташа повисла у него на шее и долго не могла разомкнуть руки.

-- Я тебя люблю, Брагин, -- наконец выдохнула она. -- Я не брала твоих поганых денег, ковбой.

-- Ну, не такие уж они поганые. И шуток ты не понимаешь. Гордыня тебя заедает. -- Артем тихо гладил ее по голове.

-- Меня оттуда отправили как госпожу Брагину. Считали, что я твоя жена. Хочешь, паспорт покажу. -- Наташа покопалась в сумочке и, вытащив паспорт, протянула Артему.

Посмотрев документ и просчитав ситуацию, он захохотал так, что на них стали оглядываться пассажиры, тоже заражаясь этим безудержным смехом. В паспорте значилось: Брагина Наталья Дмитриевна.

-- Во работают, стервецы. -- Артем с трудом остановился. -- Это я тебе потом все расскажу. Ну что, поехали к бабушке?

-- Я не могу сейчас никуда от тебя уйти, -- тихо проговорила Наташа. По щекам ее текли слезы. -- У тебя есть куда пристроиться?

Артем понимал, что сейчас ей возражать было бы жестоко, поэтому весело сказал:

-- Никаких проблем, графиня. Вам карету или дилижанс? Или авто?

-- Откуда ты узнал? -- Наташа подняла на него глаза. Она начинала приходить в себя.

-- Да это у тебя на лбу написано, Пипетка.

Брагин запутался окончательно. Ему нравились две женщины сразу. Каждая по-своему, но предпочтение он не мог отдать ни одной из них. Была ли это любовь? Но любви к двум одновременно не бывает. Это доказала история. Значит, любовь одна? Так к кому же? Или ее вовсе нет? Бог его знает... Единственно, о чем можно посетовать, что у нас не разрешено многоженство.