Юля не ожидала, что после случившегося она вернется домой злая. Причем настолько, что хотелось крушить все вокруг. Хотя руки все еще подрагивали и саднило в тех местах, где препод постарался хватать ее особо сильно. Да еще и Сергея так не вовремя посчастливилось встретить. Лиза-болтушка, скорее всего обо всем ему расскажет. Ну и пусть, сейчас ей абсолютно не хотелось думать еще и о реакции Сергея. От него вообще можно было ожидать чего угодно и то, что он скорее всего не оставит этот случай просто так, Юля догадывалась.
Собственная квартира встретила ее запахом алкоголя и дыма от сигарет. Отчим. Девушка поморщилась, неслышно снимая обувь и бесшумно продвигаясь вдоль узкого коридора. Уже совсем с катушек съехал, даже в квартире начал курить, не потрудившись выйти на балкон, как обычно. Хотя странно, что он дома. Как правило, в такое время его вообще невозможно было застать.
Осторожно заглянув в приоткрытую дверную щель кухни, девушка заметила Дорожкина. Он сидел за столом, уронив голову на руки, что вероятнее всего означало - он действительно чем-то раздосадован, а стоящие рядом бутылка и пепельница с тлеющей сигаретой были тому подтверждением. Мамы, скорее всего дома нет, иначе тут бы уже разразился не шуточный скандал.
Юля уже собиралась было прошмыгнуть мимо, для приключений на сегодняшний день она уже исчерпала лимит нервов, чтобы еще и с отчимом встречаться, но тот застал ее врасплох.
- Явилась, наконец-то, - произнес он, открывая дверь кухни и встречая девушку, глядя на нее в упор заплывшими от алкоголя глазами. - Заходи, заодно и жрать мне приготовишь. Полон дом баб, а не хера не делаете.
"Конечно, - думала Юля, поджав губы. - А в холодильник заглянуть не судьба". Хотя, что-то подсказывало ей, что это всего лишь предлог.
- Вам надо. Вы и готовьте, - буркнула она, собираясь побыстрее скрыться в комнате.
- Ишь борзая какая. Пошла говорю, - грубо схватил ее за руку, как раз в том месте, где до этого стискивал ее предплечье Селезнев, Юля чуть не взвыла от боли. Сейчас она казалась особенно невыносимой. - Нежна какая, - сказал, словно выплюнул Генка.
Отпустив ее только, когда они оказались на кухне, мужчина смерил падчерицу пристальным взглядом и вернулся за стол, наливая очередную стопку.
- Выпьешь? - предложил, подставляя ей рюмку, которую Юля даже взглядом не удостоила. - Не выпьешь, - усмехнулся Дорожкин и залпом осушил содержимое стакана. - Ну, чего встала тут как статуя свободы. Пожрать говорю, дай мне.
Юля поджала губы и направилась к холодильнику, достав оттуда две кастрюли с приготовленной утром картошкой с грибами и мясом. Насыпала одну порцию и поставила в микроволновку.
- Надеюсь, достать сами сможете, - ответила девушка и направилась к двери, когда замечание отчима заставило ее замереть на месте.
- Что, противен я тебе, да? До сих пор не можешь понять, почему твоя мамашка со мной живет?
- Не могу, - ответила Юля, не оборачиваясь, но не спешила уходить, подозревая, что может услышать кое-что поинтересней.
- А я ее заставил, представляешь. - Отчим усмехнулся, когда девушка обернулась. - Думаешь, я совсем конченый человек, да, принцесска? А за это твоей маме спасибо надо сказать. Ради нее я много чего делал, преступая закон. Даже вон тебя принял, хотя ты могла быть и моей дочерью. Поняла? Моей! - взревел он, ударив себя кулаком в грудь. - Только от вас баб благодарности никакой.
- Что значит, вы ее заставили?
- А то и значит, - буркнул Геннадий, наливая себе новую порцию. - Надька тебя еще и сказочками почивает о папашке, чуть ли не святым его делает. А знаешь, что этот святой таким молоденьким девочкам, как ты, дурь пихал? На иглу подсаживал, и в долги вгонял, после чего им светила только одна дорога - в бордель. Или, быть может, мама тебе говорила, как он продавал их за границу, уж точно не на отдых отправлял. - Губ Дорожкина коснулась улыбка, гаденькая такая и скользкая, что хотелось пойти и помыться, особенно после этих слов.
- Вы лжете! - мгновенно ощетинилась Юля. Не верилось ей, что человек, которого так сильно полюбила мама, мог заниматься подобными вещами.
- Я? Зачем мне это? - мужчина небрежно пожал плечами, взял тлеющую сигарету в руку, но не спешил затянуться, несколько мгновений о чем-то напряженно думая, даже затуманенный взгляд стал более осмысленным. - Хочешь, расскажу тебе кое-что занимательное? По глазам вижу, что хочешь. Садись. - Скомандовал он и на этот раз Юля подчинилась. - Выпьешь?
Он подставил ей рюмку, но девушка отрицательно покачала головой.
- Ага, - непонятно с чем согласился Дорожкин и опрокинул содержимое в рот. Затем затянулся сигаретой, втягивая в себя дым, и красный огонек прожег фильтр. Выпустил из носа сизое облачко и заговорил, заставляя Юлю с каждым своим словом меняться в лице. - Как-то встретились парень и девушка. Дружили долго, пока парень не понял, что полюбил. Она была такая красивая, воздушная, нежная. Прямо мечта всей жизни. - Геннадий усмехнулся собственным воспоминаниям и продолжил. - Через некоторое время он пошел служить, мечтая, что когда вернется, обязательно сделает ей предложение, ведь она обещала ждать. Но не дождалась сука! Добрые люди шепнули, что она стала шлюхой какого-то местного авторитета и ему теперь до нее на ср*ной кобыле не подъехать. Он пошел к ней, умолял вернуться, она же, изображая святую невинность, просила прощения. Ответила, что любит другого. А парень... он захотел сделать ей также больно, как и она ему, поклявшись, что когда-нибудь она еще в его ногах валяться будет. И ты знаешь, так оно и случилось, - отчим криво усмехнулся и осушил еще одну рюмку.
- Зачем вы мне все это сейчас говорите? - Юлин голос дрогнул.
- А затем, чтобы ты, наконец, поняла, насколько дерьмовой бывает жизнь. - Мужчина даже нагнулся к ней ближе, опаляя кожу своим ядовитым дыханием. - Как паскудно, когда тебе в душу плюют. Знаешь, с каким превосходством я смотрел на Надьку, когда она с тобой на руках пришла умолять меня отмазать ее хахаля? А я тогда злорадствовал и ненавидел тебя, ведь ты живое подтверждение предательства когда-то любимой мной женщины. А ты хоть раз спрашивала у матери, кем был твой папаша? Где он сейчас? Чем занимается?
- Вы знали его?
- Лучше, чем Надька. И я ни капли не жалею о своих поступках, о том, что сделал, чтобы удержать твою мать. Вот это любовь, а не те сопли, что размазывала по лицу твоя мамаша оплакивая свою разрушенную семью.
- Вы... вы... - Юля резко вскочила, на языке вертелись сотни нелестных эпитетов, но в легких не хватало воздуха, чтобы высказать их вслух.
- Ну, я, - следуя ее примеру, Дорожкин тоже поднялся, одной рукой схватив девушку за шею, а второй - опираясь о столешницу. - Чего так смотришь? Сама идешь по стопам своей мамки или ты думаешь я слепой, не вижу кто тебя домой возит и что вообще вокруг меня происходит?
- Отпустите, вы пьяны! - Юля попыталась его оттолкнуть, но это было сродни того, чтобы сдвинуть с места кирпичную стену. Отчим хоть и пошатывался от выпитого, но был во много раз сильнее нее.
- Да, я пьян и что с того? У меня может быть, душа болит. Вам стервам этого не понять. И знаешь еще что? - он схватил ее за волосы и оттянул, заставляя девушку болезненно поморщиться и посмотреть ему в глаза. - Если я захочу, то и тебе жизнь сломаю, принцесса...
- Что здесь происходит?
Взволнованный голос Надежды заставил Геннадия отпустить падчерицу. Юля повернулась к матери, ловя ее обеспокоенный взгляд.
- О, а вот и мать Тереза наша! Надюш, а я тут рассказываю дочурке про ее папу.
Девушка не смогла не заметить, как при этих словах побледнела мама. Неужели все, что сейчас говорил Дорожкин, могло быть правдой? Юля не могла в это поверить, но когда Надежда послала дочери виноватый взгляд и попросила ту выйти, девушке по-настоящему сделалось не по себе. На душе стало паршиво и гадко, как будто ее саму только что вывалили в грязи и это удалось отнюдь не гнусному преподавателю...
- Мам, я...
- Юля, мы чуть позже с тобой обо всем поговорим. Ты иди в свою комнату пока. Хорошо?
Голос мамы был, как никогда спокойным и немного отстраненным. Она отвела взгляд и посмотрела на своего мужа. А девушка не стала долго стоять на месте, быстро прошмыгнув мимо отчима, скрылась за закрытыми дверями.
- Зачем все это, а? - Надежда, обхватила себя за плечи, не сводя глаз с человека, который разрушил ее жизнь и она ни за что не позволит сделать тоже самое и с жизнью ее дочери. - Зачем ты это ей говоришь? Сам ведь хотел, чтобы она не знала всей правды.
- Все тайное когда-нибудь становится явным. - Ухмыльнулся мужчина и подошел к супруге ближе. - Так пусть твоя девочка-цветочек знает о всех прелестях жизни своего папаши.
- Не смей! - женщина отстранилась, когда он попытался коснуться ее лица, оттолкнула руку с презрением во взгляде, отвернувшись от мужчины. - Не смей больше ничего ей говорить. Благодаря тебе она с ним никогда не встретится, а если и встретится, то пусть сама решает, как к нему относиться.
- После твоих сказочек ему только золотую корону на башку осталось надеть. Почему же ты не рассказала, что он сидел и за что сидел?
- Прекрати! Ты добился того, чего хотел, не отнимай у нее хотя бы веру в то, что ее отец был достойным человеком.
Дорожкин рассмеялся, откровенно заржал, держась за живот, а затем резко перестал, хватая Надежду за руки, притягивая ближе к себе.
- О каком достоинстве может идти речь, когда он был преступником? Не смеши меня. Хватит чушь всякую городить.
- Он уже не преступник.
- Хм, бывших преступников не бывает, как и бывших ментов. А ты... - Внезапная догадка осенила его, да так что на глаза буквально налетела пелена злости, отчего он стиснул женские руки еще сильнее, - ты что виделась с ним?
- Нет! - воскликнула она, дергая плечами.
- А что так перепугалась? Ты, б**ть, встречалась с ним, да?
- Я же сказала - нет! - наконец, сбросив крепкий захват, женщина отступила на шаг. - И не встретилась, если бы даже знала где он.
- Это хорошо, - мгновенно успокоившись, Дорожкин присел на табуретку. - Это правильно. Узнаю, что снюхалась с бывшим за моей спиной, такое устрою тебе и твоей дочурке, что обе в моих ногах валяться будете. И научи, наконец, свою дочь, чтобы повежливей со мной была, а то слишком борзая стала. Пререкается. Распоясались вы без меня, пора за ваше воспитание браться. По струнке у меня ходить будете. И давай это... жрать охота, с голоду тут с вами сдохнуть можно.
***
- Хватит ржать! - предупреждающие нотки в голосе Сергея не смогли повлиять на веселость Петра.
Тот смеялся чуть ли не до слез, поглядывая в сторону друга.
- Заткнись, иначе не посмотрю, что ты за рулем и врежу, - буркнул Сергей и вышел из машины, когда друг припарковался у обочины.
- Я не могу, вот умора, Огнев... Ладно все молчу, - но уже в следующую секунду Медведь не выдержал, рассмеялся пуще прежнего. - Бл... поверить не могу. Хотел бы я увидеть эту картину. Серый с веником для дамы в руках...
Но договорить Сергей ему не дал, подошел вплотную и одним единственным выверенным ударом в живот весь дух вышиб из Петра.
- Сволочь,- задыхаясь, прошипел ему вслед Медведь, но улыбаться не перестал.
Плохо, надо было бить сразу в челюсть.
- Я тебя предупреждал.
Потирая кулак, Огнев направился к парадному входу в торговый центр, принадлежащий отцу. Сергей уже и так сто раз пожалел, что купил тот букет. Прям романтика, ей Богу! А какой с него романтик? Правильно - никакой. Ну не умел он цветы дарить, да и не дарил никогда, кроме тех, что в детстве приносил маме, тайком сорванных в саду.
Своим пассиям он привык преподносить всякие безделушки, типа ювелирных украшений, шуб, порой и деньги шли вход. Ну а что? За все в этой жизни нужно платить, даже за удовольствие. И его это вполне устраивало. Так было проще. Всякую недовольную мину на симпатичном личике можно без проблем скрасить парочкой брюликов в ушах, или браслетом на изящной ручке. Как считал Сергей - недовольных не должно остаться. Он получал приятное времяпрепровождение, девушки - не хилую компенсацию за свои услуги.
Правда, бывали и такие, которые слишком высоко метили. Взять хотя бы Виолетту. Не глупая ведь баба, но Сергей терпеть не мог, когда на него давили. И без лишних угрызений совести, он быстро спускал подобных охотниц за его сердцем с небес на землю. Кому-то от этого столкновения было больно, до кого-то доходило быстрее, с огнем опасно шутить - обжечься можно очень сильно.
А вот подарить понравившейся девушке букет цветов - это было слишком даже для него. Да и не собирался он ничего такого делать. Проезжал вместе с Владом и Лизой мимо киоска с цветами. И стоя на светофоре, неожиданно сорвался с места, выскочил прямо на проезжую часть, чем вызвал недовольство остальных водителей. Добродушная цветочница всучила ему самый шикарный, по ее мнению, букет кремовых роз. Так это или нет, разбираться Сергей не стал. Просто бросил той деньги, даже больше, чем она просила, и вернулся в машину. Лиза и Влад, удивленно переглянулись. А он, молча, положил цветы рядом, гадая, на кой черт вообще купил этот веник.
И все-таки не зря купил. Стоило только удивленные глазенки девчонки увидеть и то, как она нагнулась к цветам, обнимая их руками, вдохнула сладкий аромат, прикрывая веки, вмиг заставило Сергея напрячься. И как бы пафосно это не звучало - ему самому хотелось оказаться на месте тех цветов. Чтобы она вот так же его обнимала, склоняясь ближе, и он сам бы кожей впитывал ее обворожительный запах, также как она делала это, нюхая цветы. Странный все-таки народ эти женщины, то им звезды с неба мало, то довольствуются такой мелочью, как букет цветочков.
- Ладно, Серёг, я больше слова не скажу, - около фонтана, расположенного в самом здании торгового центра Огнева догнал Петр.
Приколист хренов. Сергей только кивнул ему. За свое рукоприкладство извиняться не собирался. Задирать друг друга у них дело обычное и Медведь прекрасно знал, из-за чего на самом деле бесится друг.
Целых две недели Сергей не видел Юлю. Не только потому, что она его всячески избегала, но больше из-за просьбы отца, когда Огневу-младшему пришлось уехать на некоторое время из города. И за все это время Сергея ни на минуту не покидали мысли о событиях, произошедших с последней встречи с брюнеткой.
Мужчина был не просто зол и взвинчен, как пружина, которая вот-вот распрямится и от этого никому не сдобровать, Сергей был в бешенстве. Две недели Огнев во всех подробностях смаковал, как расквитается с ублюдком, посмевшем тронуть его девочку. Да, именно его, хотя признавать этот факт она пока что отказывалась. Юля уже принадлежала ему, пусть никаких прав он на нее и не имел, но и так быстро избавлять девушку от своей персоны - тоже не собирался.
И горе тому, кто посмел ее пальцем тронуть. А судя по синякам на запястьях, без рукоприкладства там не обошлось. Сергей этому сукину сыну сам все пальцы повыдергивает, без посторонней помощи ложку ко рту уж точно не поднесет. Уроет гада.
Огнев с особым предвкушением ждал этого момента, самолично с ним разделается. Вот только с отцом увидится и возьмет ситуацию в свои руки. Препод еще умолять будет его о пощаде, да только он не собирался жалеть говнюка.
Всю душу из него вытрясет еще и за то, как не понравился Сергею тогда загнанный девичий взгляд и то, как шарахнулась от него Юля, когда он попытался ее обнять. Не хотелось бы, чтобы при следующей встрече, она вела себя так же.
И пребывая на нервах с самого утра, Сергей не удержался, со всего маху дал Петру, который узнав об истории с цветами, начал всячески донимать друга. Неимоверно хотелось снять это бешенное напряжение и зуд в мышцах. Но и сложившийся пополам Медведь его не успокоил. Однако уже сегодня вечером Сергей собирался преподавать свои собственные уроки по ребрам гнусного учителишки. Только эта мысль и вызывала на его лице злорадную улыбку.
И когда он увидит Юлю, увидит ее улыбающееся личико и поймет, что все в порядке - вот тогда он и расслабится. Хотя не факт. Рядом с ней только еще больше приходилось напрягаться, сдерживать себя, не трогать, боясь, что не выдержит. Сорвется. И тогда хрен ему, а не Юлька. Не хотелось опускаться до уровня того недоделанного насильника. Да и после последних событий девчонка, скорее всего, мужиков вообще шарахаться начнет, особенно его. Бл..., он точно прибьет этого гада.
- О, смотри какие люди в Голливуде! Будущие родственнички пожаловали, - кивнул Петр в сторону Рогозина, который как раз в этот момент вместе с Огневым-старшим, выходил из кабинета отца.
Рядом с ними маячила тощая фигура Николая, помощника Михаила Владимировича. И при виде неожиданных гостей Сергей скривился, как от зубной боли.
- Ага, а еще сделка на Ближнем Востоке. Полезное с приятным совмещает. Михаил Владимирович, - подойдя к мужчинам, кивнул Сергей.
- А, Сереж, - Рогозин улыбнулся, но, не смотря на всю свою доброжелательность, улыбка так и не коснулась холодных глаз Лизкиного отца.
Коварный сукин сын почуял свою выгоду от предстоящего союза и теперь лез без мыла, куда не звали, что очень сильно бесило Огнева-младшего.
- А мы тут с твоим отцом обсуждали возможные перспективы слияния наших горнодобывающих предприятий на востоке. Теперь, когда мы стали почти родственниками...
- То, что ваша дочь и мой брат скоро станут мужем и женой никак не повлияет на наше с вами родство. - Сергей говорил уверенно, чеканя каждое слово, но, не переходя на повышенные тона или угрозы. Говорил именно так, как подобает хладнокровному дельцу, истинному сыну своего отца, истинному Огневу. - Никаких слияний и совместных сделок можете от нас не ждать. Сожалею, но тут вы маленько просчитались. Коммерческий союз с вами, дорогой Михаил Владимирович, меня и мою семью не интересует. Да и Влад в наших делах не принимает участие, так что можете не надеяться, что через Лизу вам как-то удастся повлиять на меня или на отца.
- Ничего такого я и не планировал, предложение было чисто спонтанным. - Процедил сквозь стиснутые зубы Рогозин.
Его лицо мгновенно исказилось. Грозно сверкнув глазами в сторону Сергея, мужчина повернулся к его отцу. Но судя по довольной улыбке, было ясно, что Огнев-старший очень доволен словами своего отпрыска. Михаил стиснул челюсти и, пробормотав "Всего хорошего", поспешил прочь.
- Не плохо, Сереж. С возвращением! - отец похлопал сына по спине, обнимая, и пригласил их с Петром пройти в свой кабинет.
- Пап, если ты собирался...
- Нет. Ничего такого я не собирался. На его предложение ответил, что решать тебе, а я поддержу любой твой выбор. Вот и все. И ты меня не разочаровал, сынок.
Сергей кивнул, садясь в кресло. Свадьба свадьбой, а бизнес есть бизнес - ничего личного.
***
- Молокосос, он мне еще будет указывать что делать, а что нет, - Ругая Огнева, на чем свет стоит, Рогозин сел в свое авто. - Не заигрался ли щенок.
- Михаил Владимирович, так может, отмените свадьбу? - предложил Николай, усаживаясь рядом с шефом на заднем сидении. - Вы отец, в конце концов.
- Поздно уже, - зло выплюнул Михаил и кивнул водителю, чтобы тот ехал. - Я не собираюсь наживать себе врага в лице Огнева и его зарвавшегося отпрыска. Лизка, подложила папаше свинью, - горько усмехнулся он. - Что Соломатин?
- Сказал, что ваши каналы в Россию теперь заблокированы.
- Не страшно, - ответил Рогозин, ослабевая узел галстука. - Как доберемся до Огнева, нам такие каналы откроются, что мама не горюй.
- Лиза звонила, - спохватившись, произнес Николай, открывая папку с документами и что-то там выискивая.
- Да? И что хотела эта неблагодарная?
- Встретиться.
Михаил ухмыльнулся. Доченька хочет с папой помириться. Какие же эти бабы все-таки дуры.
- Наши партнеры немного не довольны, обернувшимся положением дел...
- А за это вам с Ренатом по шее дать надо. Я же говорил, глаз с девчонки не спускать, а вы что? Девка обвела меня вокруг пальца и все пошло коту под хвост. С Огневым я пока не могу тягаться, не тот уровень. Бл**ь, вот пашешь всю жизнь, а все равно остаешься мелкой сошкой. Что на счет Никольского? Что-то узнали?
- Он пока еще не может вас принять.
- Твою мать, - выругался мужчина, - как на поклон хожу, то к одному, то к другому. А эти суки об меня ноги вытирают. Ладно. Встречу с Никольским мне обязательно устрой.
- А как быть с Огневым?
- А что Огнев? Так просто в свою империю он не даст сунуться. По-хорошему не получилось, что ж придется искать другой способ...
* * *
Было довольно поздно, когда Селезнев наконец-то покинул стены академии и отправился домой. Преподаватель еле отвязался от назойливых приставаний коллеги, которая вот уже третий месяц пыталась затащить его на чашечку кофе к себе домой. От отчаянья и одиночества, женщина всеми мыслимыми и немыслимыми способами желала обратить на себя внимание приглянувшегося ей мужчины. О, у нее это прекрасно получилось, только ей было невдомек, что Геннадию не по вкусу дамочки в самом расцвете. Зачем ему перезрелые ягоды, когда на выбор столько нераспустившихся обворожительных цветочков.
О да, он любил молоденьких девушек. Брюнеток, блондинок, рыженьких - это не имело значения, когда юные тела сводили его с ума. Эти коротенькие юбочки, топы, оголяющие животы - все действовало на него, словно красная тряпка на быка, заставляя бурлить кровь и будоражить первобытные инстинкты.
Селезнев считал, что неплохо устроился в жизни. Работа преподавателем академии искусств давала ему множество преимуществ. Во-первых, никто и никогда не смог бы заподозрить серьезного, строгого преподавателя в его извращенных наклонностях. Во-вторых, если та или иная понравившаяся ему красавица пыталась отказаться от его предложения, он живо мог поставить ее на место, угрожая не сдачей экзамена или того хуже, отчислением из вуза. Но пока ему не приходилось прибегать к этому варианту, за что можно было благодарить этот воистину распутный мир, где каждый спит с тем с кем хочет, где и как пожелает. Девушки сами шли на уступки, стоило ему красноречиво намекнуть, что от них требуется.
Но тут на горизонте появилась милая простушка Юля Вишневская, посмевшая ему отказать. Маленькой сучке даже угрозы не помогли, что не только не оттолкнуло преподавателя, а еще больше раззадорило его пыл. Селезнев уже с особым удовольствием предвкушал ее завтрашние потуги сдать экзамен.
Конечно же, она его не сдаст. Придет к нему рано или поздно, ведь даже пожаловаться никому не сможет. Геннадий будет все отрицать, у него уже сложилась определенная репутация в академии и деканат окажется на его стороне, не зря же он каждые выходные так усердно трахает дочурку ректора. И пока эта старая дева надеется на предложение руки и сердца, он с успехом и особым наслаждением поимеет строптивую студентку.
Как же она все-таки похожа на его сестру. Та же голубизна глаз и ямочки на щечках. Правда, Света всегда предпочитала короткие стрижки, но на этот раз даже лучше. Геннадий уже представлял, как зароется пальцами в эти пышные темные кудри, как сожмет их в кулак, пока будет иметь девчонку. Помнится, сестра тоже долго сопротивлялась, ломалась, хотя он по глазам видел, как ей хочется. Ну, подумаешь, что у них одни и те же родители, делать с ней детей он не собирался. Да и все равно, рано или поздно, ей пришлось бы расставаться с невинностью, а родной братец можно сказать, оказал ей неоценимую услугу.
Светке было четырнадцать, а ему двадцать два, когда Селезнев изнасиловал собственную сестру. Он был пьян, а она так чудесно выглядела в своих коротеньких шортиках и обтягивающей маечке, что удержаться было сродни греху. Родители как раз уехали на неделю к родственникам в другую область и дети, предоставленные сами себе, могли делать что угодно. О, та неделя просто перевернула всю его жизнь.
Светка долго плакала, не веря, что брат смог сотворить с ней такое. Но ничего, привыкла потом. Ей даже начало нравится. Вот и этой понравится, Геннадий был уверен в этом, а потому он будет с особым удовольствием растягивать каждый момент с ней. Подчинит себе так же, как и сестру. Да, в Юле определенно есть потенциал. Очень много потенциала. А какая шелковистая у девушки кожа. Нежная, словно бархат, и язычок, наверное, сладкий. Черт, будет здорово, когда ее губы коснутся его распирающего от желания члена и он трахнет ее так глубоко и так долго, сколько сам пожелает.
Селезнев улыбнулся, собственным фантазиям и поблагодарил спустившиеся на город сумерки за то, что невозможно было разглядеть его реакции на свои мысли. В паху уже все горело огнем. Изнывая от желания, преподаватель сожалел только, что эти две недели прошли впустую. Ему больше не удавалось застать Вишневскую одну. С ней неизменно следовала ее подруга Лиза. Эта богатая выскочка, которую он терпеть не мог. Таких, строящих из себя непонятно что, он ненавидел. Была у него и такая, он даже на время забыл о своих пристрастиях к юным девицам и полностью погрузился в любовь с ровесницей. Думал даже жениться на ней, пока не узнал, что эта тварь гуляет с его коллегами направо и налево, и о какой-то там любви думать не собиралась. Он ударил ее, когда девушка даже не попыталась отрицать своей вины и расхохоталась над его мечтами и надеждами. И он бил ее до тех пор, пока несчастная не замолчала навсегда.
Сыграть роль убитого горем парня не составило труда, ведь о том, что Марина вовсе не случайно упала с лестницы так никто и не догадался. Даже ее папаша поверил. И нужно ли было говорить, как пьянило тогда Селезнева чувство вседозволенности и безнаказанности?
После случившегося Геннадий уехал из города, устроился преподавать здесь, в местной академии. А однажды к нему пришла студентка. Виновато потупив взор, она робко интересовалась, как можно отработать свою оценку. И тут в нем что-то щелкнуло, как будто заведенная до этого пружина заработала и жизнь заиграла для него иными красками. Теперь он знал, что именно приносит настоящее удовлетворение в жизни.
Таким образом, пребывая в приподнятом настроении и насвистывая не хитрую мелодию себе под нос, Селезнев свернул к гаражам, через которые ему нужно было пройти, чтобы оказаться в своем дворе. Старый уличный фонарь как всегда не горел, от чего в этой части двора было особенно темно. Геннадий остановился на секунду, прислушиваясь к шуму за спиной. На мгновение ему показалось, что кто-то за ним идет и внезапное чувство тревоги заставило выбросить из головы лишние мысли. Но обернувшись, мужчина так никого и не заметил позади себя. Он продолжил свой путь и вздрогнул, когда перед ним словно из-под земли выросла темная фигура.
- Огоньку не найдется? - прогремело басом над головой преподавателя. Напротив него стоял высокий мужчина, перекатывая между пальцами сигарету.
- Не курю, - успел произнести Геннадий, прежде чем сзади появился еще один здоровяк.
Селезнева оглушили ударом по голове, он даже понять ничего не успел. И никто не видел, как обмякшее тело преподавателя запихнули в подъехавший внедорожник и увезли в неизвестном направлении.
Мужчина приходил в себя медленно. Голова раскалывалась, словно ею били об стену. Но когда зрение привыкло к темноте, и он увидел перед собой все тех же двух незнакомцев, Геннадий подумал, что, скорее всего, так оно сейчас и будет. Кое-как он поднялся, отмечая, что не связан и они все еще находятся неподалеку от дома, где он жил. Эта заброшенная стройка уже давно пользовалась дурной славой, будучи излюбленным местом всяких отбросов общества, которые создали здесь что-то вроде притона. Однако и на обитателей здешних мест эти двое не походили. Ни гопники, и на уголовников не похожи. У одного из них мужчина заметил пистолет, когда тот, стоя к нему спиной, засунул его за пояс своих брюк и по позвоночнику прошелся липкий озноб страха.
Почти стемнело, но даже в неясных очертаниях сгущающихся сумерек Селезнев пытался, как можно тщательнее разглядеть напавших на него людей. Те в свою очередь стояли неподалеку, о чем-то не слышно переговариваясь. Создавалось впечатление, что они вовсе не обращают внимания на пленника. Но стоило преподавателю пошевелиться, и мужчины тут же оказались рядом с ним. Оба молчали, не пытаясь даже объяснить причины столь немыслимого поступка. Не уж то его похитили, чтобы выкуп взять? Или просто ограбить хотят? Но нет, эти двое на грабителей смахивали в последнюю очередь.
- Кто вы? Что вам нужно? - спросил мужчина. - Вы хотите меня ограбить?
Из темноты послышался смех, и два здоровяка, вместе с Селезневым перевели взгляд вглубь помещения. В темноте зажегся красный огонек сигареты и на полоску света вышел еще один человек, двое других сразу отступили назад. Ясно, что они здесь только пешки. Селезнев нервно сглотнул, вглядываясь в лицо неизвестного.
- Интересно, если я без разрешения заберу твою жизнь - это будет считаться ограблением?
- Вы...вы... наверно меня с кем-то путаете. - Геннадий интуитивно попятился назад, лихорадочно просчитывая возможные варианты побега.
- Если бы спутали, то очень огорчились бы. - Ухмыльнулся мужчина, остановившись прямо напротив преподавателя, и тот нахмурился, поняв, что лицо этого человека, кажется, ему знакомым. Но где и когда он его видел, Селезнев не смог вспомнить, как ни старался.
- Вы... - он задохнулся, когда первый удар в живот выбил весь воздух из легких.
Согнувшись пополам, преподаватель отошел на пару шагов, но обо что-то споткнувшись, упал на бетонный пол. Он закашлялся, пытаясь подняться, но оказавшись рядом, нападающий не дал ему этого сделать.
Больше Селезнев ни слова не сказал, Геннадий стонал не в силах отбиться, потому что, увы, шансы были не равны изначально. Неизвестный находил такие болевые точки, после удара по которым, не то что встать не возможно, а даже и пошевелиться.
- За что? - сипло хрипел Селезнев, корчась от боли на бетонном полу, после чего получил еще удар.
- Знаешь, как поступают с насильниками в тюрьме, учитель? - неожиданно поинтересовался незнакомец.
- Причем тут... я никого не насиловал. - Он поморщился, потому что слова давались преподавателю с трудом.
- Еще б ты кого-то изнасиловал. - Удар - и у мужчины хрустнуло ребро. - Руки любишь распускать, учитель? - еще удар и резкий выпад - рука Селезнева вывернулась под неестественным углом, и он застонал от невыносимой боли.
Сергей знал, что ублюдок вскоре погрузится в спасительную темноту, но он еще не чувствовал удовлетворения, разбивая рожу мерзавцу. Бил этот кусок дерьма, а перед глазами Юля, с остекленевшим взглядом и красными отметинами на руках. И каждый удар был точно выверен, чтобы нанести, как можно больше травм, пусть сукин сын и останется жив, но отнюдь не дееспособен. Лицо мужчины уже давно превратилось в окровавленное месиво. Глаза заплыли, из носа и рта текла кровь. Он задыхался, от того, что сломанное ребро не давало вдохнуть нормально, отдаваясь резкой болью в грудной клетке.
- И запомни одно, учитель, - Сергей склонился над измученным телом и пока еще мужчина не потерял сознание, произнес, - у всякой девочки, которой ты станешь заламывать руки, может оказаться брат, отец, муж, который твои собственные руки и ноги повырывает нахрен, ты и опомниться не успеешь.
Огнев вытер кровь на сбитых костяшках и приказал парням, что бы те взяли мерзавца и выбросили там же, где и нашли. Правосудие свершилось и можно считать миссию Сергея выполненной. Больше преподавать учитель не сможет. Никогда.
Огнев сел в автомобиль, удовлетворенно улыбнулся и достал сигарету. Закурил, получая неимоверное чувство облегчения. Через полчаса он уже был в клубе брата, где на входе его встречал Петр. По одному лишь виду, Сергей понял, что друг в ярости, а значит - уже обо всем знает.
- Ты че, совсем рехнулся? - Сходу налетел Медведь. - Ты не мог устным предупреждением отделаться, зачем учителишке ребра ломать? И ради кого? Ради девки, которая тебе даже в щечку не дает себя поцеловать.
- Успокойся. - Сергей проигнорировал нотации. Он сделал так, как считал нужным и ни капли не сожалел о содеянном. - Ты меня еще поучи, что делать, а что нет. Ублюдок заслужил. Или забыл, как рожу Никольскому начистил, когда он Алиску собирался в свой бордель пристроить. А она тебе вообще никто была, малолетка беспризорная.
- Я за Алиску был в ответе, так же как и за каждого из своих ребят. - Недобро сверкнув взглядом в сторону Огнева, при напоминании о событиях пятилетней давности, Петр стиснул руки в кулаки. - А кто тебе эта девка? Ладно бы трахнул ее разок, знал бы ради чего стараться. А так ты мог сильно нас подставить. Препод мог тебя запомнить и обратиться к ментам. Скажи спасибо, что батя еще ничего не знает.
- И не узнает. Это мое дело. Понял? Сам знаешь наши методы, а таких говнюков стрелять нужно на месте. Я, между прочим, еще по-божески с ним обошелся. - Сергей усмехнулся, но веселой его улыбку нельзя было назвать, скорее она походила на звериный оскал.
- И что дальше? Надеешься, что она отблагодарит своего рыцаря? Бл... сколько дров нарубить, чтобы девчонка перед тобой ноги раздвинула. - Петр зло швырнул не докуренную сигарету в сторону и выругался, не стесняясь в выражениях.
- Заткнись! - буркнул Огнев, начиная злиться. - Это уже не твоего ума дело.
- Молоко на губах не обсохло рот мне затыкать, - огрызнулся в ответ Медведь.
Не всегда Петр так разговаривал с Сергеем, но будучи старше его и в чем-то мудрее, Медведь считал своей обязанностью предостеречь друга от ошибок. Это самая малость того, что он мог сделать для тех, кто стал ему второй семьей.
Он нюхом чуял, что не доведет до добра Огнева эта девка. Уж как-то зацепила она его не по-детски, не так, как все остальные. А зная вспыльчивую натуру друга, Петр подозревал, что из-за нее могут быть проблемы. Ему то со стороны виднее. Он в отличие от Огнева не членом думает, а головой. Да и Серега носится с ней как с писаной торбой, цветочки эти... бл... маразм какой-то. Не хватало еще, чтобы где-то всплыло, что он причастен к избиению преподавателя. Всякая шваль типа Никольского может живо этим воспользоваться. И хотя Огневы, как и сам Петр были далеко не законопослушными гражданами, тем не менее, дела имели только с такими же как они сами, и наказывали соответственно по своим законам и понятиям. Но кто там будет разнюхивать насильник этот препод или нет, когда преступления не было и доказательств тоже. Да вообще можно считать, что Сергей избил ни в чем не повинного человека. Похер, что этот учитель действительно гнида и заслуживает даже большего. Никольский уже давно точит зуб на них всех, так и ждет подходящего случая, чтобы вставить нож в спину.
Медведь посмотрел на Огнева. Тот пребывал в ярости, хотя на первый взгляд довольно спокоен, но зная Сергея достаточно хорошо, можно с уверенностью сказать, что в отношении Огнева первое впечатление очень обманчиво. Слишком импульсивен, слишком горяч. Порой и сам Петр не мог до конца представить, на что способен друг, если его действительно очень сильно разозлить. И эта девушка... лучше бы они вообще никогда не встречались. Если Огнев в нее влюбится, то превратит ее жизнь в ад. Сломает, растопчет под своим необузданным желанием обладать ею всецело. И Медведь уже представлял, сколько еще будет разбитых носов и сломанных ребер, сколько слез будет пролито, причем ее слез, этой Юли. Сергей жуткий собственник, а такие как эта девчонка, заслуживают иной участи в жизни.
- Зачем ты ему пальцы сломал? - поинтересовался мужчина, немного смягчившись и протягивая Огневу пачку сигарет.
- Они ему без надобности. Все равно применяет их не по назначению. - Мужчина закурил, задумчиво потер подбородок и Петр готов был поклясться, что знает о чем думает сейчас друг.
- С преподом будут еще проблемы?
- Нет. - Сергей заметно расслабился. - Пошли лучше выпьем, еще одним моральным уродом в мире стало меньше.
***
Начала экзамена Юля ждала со смешанным чувством тревоги и горького осадка на душе. Последний экзамен у Селезнева мог обернуться для нее чем угодно, хотя она готовилась всю ночь и могла ответить почти на каждый вопрос билета. Только девушка понимала, что гнусный тип не даст ей возможности закрыть сегодня сессию.
Лиза с самого утра пожелала ей удачи, ободряюще улыбнулась и сказала, что все будет хорошо. Правда сама Юля не была в этом так уверенна. И в сотый раз, перечитывая свои конспекты перед началом экзамена, девушка понимала, что все это пустая трата времени. При первой же возможности ее завалят. Черт! Юля резко захлопнула тетрадь и устало уронила голову на руки.
- Эй, Вишневская, да не переживай ты так, - девушка приподнялась, глядя на улыбающееся лицо их отличника Артема. Он присел около нее, приобняв Юлю за плечи. Неунывающий весельчак, "золотая" голова их потока, мог кому угодно поднять настроение.
- Все хорошо, Тём, - кивнула девушка.
- Правильно, так и надо думать. Не завалят же тебя, в конце концов.
Да уж, думала Юля, знал бы он, как именно ее сейчас не завалят. Но дальше она не успела ничего добавить, так как прозвенел звонок и вместе с ним в помещение вошла... куратор кафедры истории(!).
- Здравствуйте! - кивнула она. - Поскольку Геннадий Семенович сегодня отсутствует, его заменю я и экзамен пройдет под моим руководством.
Студенты зашушукались, а Юля почувствовала, как сердце пропустило один гулкий удар, потом еще один и пустилось вскачь, как заведенное. Некоторые из студентов немного расстроились, надеясь на заслуженные поблажки, но начальнику кафедры все будут сдавать на одном уровне, а значит, у нее есть шанс.
- Калерия Антоновна, а где Геннадий Семенович? - подняв руку, поинтересовался Артем, который продолжал сидеть рядом с Юлей.
Женщина взглянула на студента поверх очков и, усаживаясь за стол их преподавателя, и тоном, пресекающим на корню все дальнейшие расспросы, ответила.
- Ваш преподаватель попал в больницу и не сможет принять экзамен.
Больше ничего пояснять она не собиралась, хотя весь преподавательский состав очень поразила новость, что преподавателя истории искусств нашли сегодня без сознания около собственного подъезда. Он был сильно избит, с множеством переломов и ушибов. Говорили, что на нем живого места не осталось. "Изверги, - негодовала про себя Калерия Антоновна. - Куда катится этот мир, что и на улицу выйти страшно". Она недовольно покачала головой, бормоча что-то себе под нос, а после приказала всем рассаживаться по местам.
- Ты чего? - Юлю толкнула Зоя, удивленно глядя, как та улыбается непонятно чему. - Говорят Антоновна еще похлеще Селезнева. Ей вообще, капец, как трудно сдать.
Все лучше, чем Селезнев, подумала девушка, а вслух отметила.
- Не трудно, если учил.
- Удачи, красотки, - пожелал Артем, прежде чем встать и вернуться на свое место.
- И тебе, - уже более радостно кивнула в ответ Юля. И хотя это плохо так открыто радоваться отсутствию преподавателя, тем более, что он в больнице, но девушка уже не могла сдержать улыбки и того облегчения, которое освободило ее поникшие плечи от тяжкого груза переживаний.
Через полтора часа она вышла из кабинета, прижимая к груди зачетку и улыбаясь так, что начало скулы саднить. Она сдала. Сдала! Какое же неимоверное счастье она испытала в тот миг, когда Калерия Антоновна поставила свою размашистую подпись в ее зачетке.
- Поздравляю, - произнесла она и Юля дрожащими пальцами взяла документ.
- Спасибо, - улыбнулась девушка, срываясь с места.
Теперь нужно закрыть сессию в деканате и все, она официально может отправляться на каникулы.
Юля спускалась на первый этаж, когда ее телефон ожил и завибрировал в кармане светлых хлопчатобумажных брюк. Она нахмурилась, глядя на неизвестный номер на дисплее, и раздумывая всего секунду, нажала кнопочку принятия вызова.
- Алло!
- Ну, здравствуй, красавица, сдала? - О, этот голос девушка не смогла бы спутать ни с чьим другим.
- Сергей? Откуда у тебя мой номер? - да, кажется, они не обменивались номерами, хотя чему тут удивляться, когда дело касалось Сергея Огнева.
- Птичка нашептала, - он явно пребывал в хорошем расположении духа, и даже сквозь телефонный аппарат Юля чувствовала, как улыбается мужчина. - Ну, что там с сессией? По голосу слышу, что все хорошо.
- Все не просто хорошо, все отлично. - Тут уж девушка не могла сдержать эмоций, ведь она сдала, а то, что с ног валилась от усталости и бессонных ночей - это дело третье.
- Рад слышать. Надо отпраздновать!
- Отпраздновать? Ты и я? Вместе?
- А почему бы и нет?
Юля остановилась посреди коридора, сосредоточенно о чем-то раздумывая, хотя мужчина на том конце терпением не отличался.
- Малыш, ты там от переизбытка чувств в обморок случайно не грохнулась? - веселые нотки в его голосе передавались и ей. Девушка улыбнулась, мысленно пожелав Сергею провалиться куда-нибудь.
- Вот еще! - фыркнула в ответ.
- В общем, завтра к пяти заеду за тобой.
- То есть мое мнение тебе не интересно?
- Я его и так знаю.
Юля закусила губу, силясь в отместку за такую самоуверенность ответить ему отказом. Маленькая искорка недоверия мелькнула в душе и тут же погасла, так что она даже внимание на это не обратила. И пребывая в приподнятом настроении, чувствуя некий всплеск адреналина в крови, Юля планировала согласиться.
- Неужели господин Огнев ходит с девушками на свидания?
- А ты думала, господин Огнев сразу тащит девушек в свою пещеру?
- Что-то такое я и представляла.
- Смотря, какой исход будет у свидания. - Парировал Сергей.
- Ты хочешь, чтобы я передумала?
Господи, неужели это она с ним флиртует? Юля даже губу прикусила и обмахнулась зачеткой, словно веером, от внезапного жара, охватившего тело.
- Значит я прав, и ты согласна?
- Я что-то в этом уже сомневаюсь.
Он рассмеялся, что даже Юля по ту сторону трубки не смогла сдержать улыбки, как и взволновано бьющегося сердца в груди. А затем он смолк и на полном серьезе добавил.
- Завтра. В пять. Не опаздывай.
Сергей отключился, оставляя последнее слово за собой, а Юля еще простояла несколько минут, глядя на потухший экран телефона, и глупо улыбалась, позабыв, зачем именно так спешила в деканат.