Забокрицкий Олег Николаевич : другие произведения.

Змеинный остров

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Змеиный остров. Золотой прииск, вокруг которого, клубком змей сплелись противоречия олигархов, криминальной банды, группы чеченских боевиков и оперативников ФСБ, которые, на мутной воде, тоже хотят использовать свой шанс. Золотой телец, коему преклонялись во все века. Что для них народ, если на кону стоит богатство. Народ, для них быдло. Кто этому может противостоять? Только те, для которых понятья, Честь, Совесть, Родина, не пустой звук. Старый волкодав и молодой щенок, начавший свой первый крестовый поход.

   Змеиный остров. Золотой прииск, вокруг которого, клубком змей сплелись противоречия олигархов, криминальной банды, группы чеченских боевиков и оперативников ФСБ, которые, на мутной воде, тоже хотят использовать свой шанс. Золотой телец, коему преклонялись во все века. Что для них народ, если на кону стоит богатство. Народ, для них быдло. Кто этому может противостоять? Только те, для которых понятья, Честь, Совесть, Родина, не пустой звук. Старый волкодав и молодой щенок, начавший свой первый крестовый поход.
  
  
   ЗМЕИННЫЙ ОСТРОВ.
   "Комета" подходила к высокому берегу. Федор сидел у окна, не отрываясь смотрел на причал. Села, он не видел, лишь на высоком холме, сияя златоглавым куполом, стояла часовня. В его памяти она сохранилась полуразвалившейся, на крыше, вместо купола, росли чахлые березки. Встречать "Комету" вышло полсела. Для селян это был праздник. Катер приходил раз в две недели. Кто-то приходил встречать, кто-то провожать. Федор, которого не было в селе полтора десятка лет, по сходням, выскочил на берег первым. Всматриваясь в лица селян, надеясь отыскать знакомые, он поднялся по лестнице на обрыв. Перед ним открылась панорама села, которое он вначале не узнал. Корни села уходили к староверам, которые бежали в Сибирь от притеснений патриарха Никона. Здесь всегда жили свободные люди, охотники, рыбаки, хлеборобы. Дома строили всем миром. А вот уж потом, каждый старался сделать так, что бы его дом не потерялся на фоне других. Резные карнизы, ставни, ворота, выкрашенные во все цвета радуги. Теперь же, дома были серые, угрюмые, у многих заколочены окна. Казалось, сама жизнь покидает этот богом забытый край. Улыбка, с которой Федор вышел на берег, сползла с его лица. Он глубоко вздохнул, перехватил чемодан в другую руку и по тропинке пошел к селу. На окрайне Федор остановился, что бы сориентироваться, куда идти. Он помнил, что дом деда Ивана был недалеко от центра поселка. Смахнув со лба выступивший пот, Федор пошел по улице. Улицы были пусты, спросить о деде, было не у кого. Лишь возле сельской администрации он повстречал высокую, стройную девушку, с толстой, русой косой до поясницы.
   - Девушка, здравствуйте.
   - И вы, будьте здоровы.
   - Не подскажете, где можно найти дом деда Ивана, одноногого?
   - Подскажу. Вы его прошли. Через два дома, с голубыми ставнями. Это вы, сейчас у нас будете новым милиционером?
   - А как вы узнали?
   - Вчера, из района звонили главе администрации, а я, у него, секретарем работаю. То, что это именно вы, угадать не трудно. Из молодых, к тому же незнакомых, сюда никто не едет.
   - Спасибо.
   Федор подхватил чемодан и подошел к указанному дому, остановился возле ворот. Наконец, решившись, он толкнул их и зашел во двор. Здесь мало что изменилось, с тех пор, что он отсутствовал. Тот же амбар, сарай, большой навес со стройными рядами березовых поленниц. Федор подошел к сеням и поставил чемодан. В пробое, вместо замка, была воткнута щепка. Федор подошел к воротцам, ведущим в огород, заглянул через забор. Дед Иван ползал на коленях, возле грядок с луком, полол траву. Как будто, время не взяло свое. Был он таким же могучим, с копной русых волос, окладистой бородой и усами. Почувствовав взгляд, он поднял голову и посмотрел на Федора.
   - Здравствуй, мил человек. Ты, кто ж такой будешь? Что-то я тебя не помню.
   - Дедушка, неужели не узнал? Это я, Федор.
   Дед поднялся с колен и прищурившись смотрел на парня Большие, как кувалды, натруженные руки у деда опустились. Из них выпал пучок травы, которую он дергал, и дед засеменил к ограде. Обняв Федора, на глазах у деда были слезы, он уткнулся в его грудь.
   - Федька, вернулся. Я уже и не чаял тебя увидеть. Что ж мы здесь стоим. Ты давай проходи в избу.
   Дед, слегка прихрамывая на протезе, завел Федора в дом. Хотя и жил дед Иван бобылем, но в доме у него было чисто. Свеже покрашенные полы, побеленные стены и русская печь, которая занимала половину кухни. Дед начал хлопотать по дому, пытаясь накрыть стол, но Федор остановил его.
   - Дед, не суетись. Я, все с собой привез. Сходи, лучше, зелени нарви.
   Пока дед ходил в огород, Федор открыл чемодан и достал продукты. Посреди стола поставил бутылку водки. Вскоре вернулся и дед. В руке у него был пучок укропа, зеленого лука, салата. На зелени были капли воды, в которой их ополоснул дед. На солнце они сверкали как брильянты. Достав из стола блюдо, он положил зелень и поставил на стол. Увидев бутылку водки, дед отодвинул ее в сторону.
   - Не, паря, в честь встречи мою попробуем. У меня натуральный продукт, не то, что ваша химия. Чистая как слеза, да еще настоеная на травках и кедровых орешках. После нее не болеешь. Достань из подполья, на леднике банка стоит.
   Федор откинул западню и по лестнице спустился в подполье. Взяв трехлитровую банку, он подал ее деду и вылез. Дед успел снять крышку и разлить самогон по граненым стаканам. Федор только усмехнулся. Он еще из детства помнил, что дед другой емкости не признавал. Выпив за встречу, они на какое-то время замолчали. Каждый, вспоминая о своем. Молчание первым нарушил Федор.
   - Дед, ты, не против, если я у тебя поживу?
   - Федька, да о чем ты спрашиваешь? Я, наоборот рад, что ты вернулся. Хоть родной человек мне глаза закроет, когда умру. Федя, тебя каким ветром сюда занесло? Молодежь бежит отсюда, а ты вернулся.
   - После школы милиции, сюда попросился. Дед, а помнишь, как мы с тобой окуней ловили?
   - Я, все помню. Вот завтра с утра пораньше и сходим.
   Спать они разошлись заполночь.
  
  
  
  
   Солнечный лучик еще не успел коснуться своей, рыжей, мягкой, теплой лапкой окна, как в комнату, отведенную Федору, зашел дед Иван. По старчески покряхтывая, он, подошел к старой металлической кровати с навернутыми по верху хромированными шарами, что когда-то считалось писком моды, в отличии, от кроватей олигархов, занимающих по комнате с различными наполнителями, массажерами и подогревами. Которые, они, при первом удобном случае стараются выставить на показ, лучше бы души свои черные вывернули на изнанку. Федор, по сути, сова, спал сном младенца изредка чему-то, улыбаясь во сне, под простыней и старым домотканым одеялом. Дед скинул с него одеяло и начал трепать за плечо. Федор отмахнулся от него и перевернулся на другой бок. Дед еще с детства Федора знавший о том, как тяжело его поднять, знал и метод как с этим бороться. Подойдя к круглому раздвижному столу, на котором стояли граненые графин со стаканом, дед набрал воды в рот, подошел к Федору и прыснул ему в лицо. Федор, как ужаленный пчелой, подскочил в кровати, очумело уставился на деда.
   - Дед , ты чего, я только разоспался.
   - Давай, давай вставай. Кто вчера просился на рыбалку, окуней, на удочку подергать? Так что, Федяка подымайся, умывайся, а я пока снасти соберу.
   Положив в пакет пару помидор с хлебом, дед вышел во двор, где достал с рубленной в лапу бани удочки, ведро под рыбу, бросил туда продукты и вышел на улицу, где сел на лавочку, возле резных ворот. Ожидая Федора, скрутил "козью ножку", прикурил и затянулся ядреным махорочным дымом. Он после войны так и не смог привыкнуть к папиросам и сигаретам, считал их одним баловством. Ему нравился даже сам процесс, когда, никуда не спеша, аккуратно отрываешь, от сложенной гармошкой газеты, кусок бумаги, насыпаешь щепоть табака из кисета и осторожно, что бы не просыпалась ни одна крупинка табака, сворачиваешь "козью ножку". Жена у него умерла давно, и самосад он растил сам. Минут через десять из ворот вышел Федор. Потянувшись своим ширококостным телом, перевитым канатами мышц, он подмигнул деду.
   - Ну, все я готов, погнали. А в следующий раз так будить будешь, в угол поставлю.
   - Это мы еще посмотрим. А ты зачем башмаки одел? Не мил человек, иди-ка, снимай, видишь, я босиком иду.
   - Дед ты что издеваешься, земля холодная, да и трава колоться будет.
   - Федор, а как ты думаешь, почему я так долго живу? Как снег уходит, я каждое утро босиком хожу. Роса она ведь от всех болячек лечит, а травушка ноги ласкает. Так что скидай свои башмаки.
   Федор зашел во двор, снял туфли и поеживаясь, от холода, вышел за ворота. Дед, колышком, лежащим под скамейкой, приставил ворота.
   - Дед, а это зачем?
   - А чего тут не понятного? У нас воры отродясь не водились, а так люди видят, что дома никого нет.
   Взяв у деда удочки и ведро, они прошли на луг. Детские воспоминания Федора сильно отличались от тех, что он увидел. Почти весь луг зарос мелким кустарником.
   - Дед, а что случилось? Здесь ведь всегда покосы были, в футбол с пацанами играли, видишь даже ворота остались.
   - Эх, Федор, когда это было. Раньше в каждом дворе по две-три коровы было, овцы, поросята, птица. А в совхозе, сколько живности было, какие стада паслись? Представь, сколько сена на зиму накосить надо было, если из трех копен две совхоз забирал. Сейчас все под нож пустили, а как косить перестали, так и луг зарос. Сейчас ведь все из города возят, даже молоко. Я вчера тебе парного молока даже найти не смог, ты ведь в детстве сильно любил. Баба Маша, как подоит корову, нальет литровую банку молока, а ты с хлебушком горячим за один присест выпивал.
   - Дед, а ты знаешь, у меня до сих пор вкус детства остался, молоко, горячий, только из русской печи хлеб и картофельные шаньги. До сих пор слюни текут.
   - Да, уж бабка мастерица была, в Березовке, лучше ее никто не мог ни хлеб испечь, ни пироги приготовить. В войну я на это и повелся, хотя она и не первая красавица была, да и я черт безногий.
   - Дед, а мы куда идем?
   - Да не волнуйся ты так, скоро на месте будем, немного уже осталось. Лешкину заводь помнишь?
   - Это где омут?
   - Да.
   -Дед, а почему Лешкина заводь?
   - В старые времена там парень утонул, Алексеем звали. С тех пор и пошло.
   Дальше они шли молча. Каждый, думал о своем. Федор смотрел по сторонам, что-то вспоминая, что-то нет, а дед просто радовался очередному утру, которое удалось встретить. Смерти он не боялся, но и приход костлявой с косой не торопил. Не доходя метров двести до заводи, дед остановился у неглубокой лужи.
   - Федор достань из ведра марлю и набери в него воды.
   - Дед, а зачем?
   - Малька наловим. Или ты окуня на голый крючок ловить собрался?
   Налив в ведро воды, Федор поставил его на берегу недалеко от лужи. После чего пару раз завели марлей. Малька, аж кишело. Запустив малька в ведро, Федор с дедом прошли на берег реки. Рогатки, вырезанные из тальника, были воткнуты в обрез берега. Насадив малька на крючок, дед забросил удочку.
   - Федор, а ты чего смотришь, разматывай леску, малька на крючок и закидывай.
   - Дед, так ведь жалко, сколько рыбы могло бы вырасти.
   - Эх, Федор, Федор. Это ведь заливные луга, ближе к осени они высохнут, и пойдет эта рыбешка воронью на корм. Раньше хоть ребятишки из " Голубого патруля" вылавливали да в реку отпускали, а кончилась пионерия и никому ничего не надо. Ты кстати возьми на заметку, в твоей ментовской работе может и пригодится. Глядишь, наставишь кого на путь истинный, а пока насаживай смело и рыбаль.
   Краешек солнца показался из-за горизонта, и река до этого свинцового цвета засеребрилась, превращаясь из гадкого утенка в белоснежного лебедя. Отражая солнечные лучи как в зеркале. Тишина, когда любой всплеск на воде, казался выстрелом. Федор осторожно размотал леску, намотанную на два маленьких гвоздика вбитых в березовое удилище. Дед брезговал как бамбуковыми, так и пластиковыми удилищами, считая, что чем тебя Родина наградила, тем и должен пользоваться. Каждую осень он ходил в березовый колок, где выбирал пару самых стройных березок, срубал их, зиму сушил, а весной рубанком снимал лишнее, и его удилища очень ценились у местных рыбаков. Среди них, бытовало поверие, что если удилище от деда, то без рыбы ты не будешь. Зацепив малька, Федор забросил снасть. Пока Федор занимался удочкой, дед уже успел поймать двух темно-зеленых красавцев, которых одел на кукан. В течении десяти минут, Федор просидел без движения, ни одной поклевки, хотя дед только успевал подсекать и вываживать окуня.
   - Дед, что за ерунда, у тебя клюет, а у меня даже поплавок не шевелится?
   - Да, Федя все ты забыл, чему я тебя учил. Ты зачем в самый омут забросил? Рыба-то сейчас на мелководье кормится. Ты поближе к травке, к травке закидывай. А то я уже думал, что ты нашу акулу собрался ловить, так она на малька ведь не пойдет, ей что-то посерьезней надо.
   - Дед, а что за акула?
   - Да, щука у нас здесь, колобродит. С детства ее помню, никто поймать не может. И на блесну ее ловили, и на живца. Любую леску, даже капроновую нить, рвет и уходит. Если повезет, может, увидим. Федор, а кто у тебя приемные родители? Ты же вчера так и не сказал.
   - Дед, они владельцы заводов, газет, пароходов, попали вовремя в струю, в общем, очень богатые люди.
   - А ты как к ним попал?
   - Меня когда в детский дом забрали, через месяц усыновили. Другие годами ждут, безрезультатно. А тут из хорошей семьи, без дурной наследственности. Ко мне они хорошо относились. Своего-то ребенка у них долго не было. Через три года, как усыновили, у них дочь родилась, сестра. Хотели меня своим наследником сделать, а мне это не интересно, видимо гены свою роль сыграли. Я даже представить не могу, что с распальцовкой вхожу в офис, а передо мной все по стойке смирно стоят. Школу закончил, поступил в университет на экономический факультет. Через полгода бросил, ну не мое это дед. Ушел в армию, служил в морской пехоте. Потом школа милиции. После окончания попросился сюда, долго здесь, я так понял, никто не задерживается, а я этих мест с детства забыть не могу.
   - А приемные родители как?
   - Обиделись сильно, когда их не послушал и в школу милиции ушел. Сейчас только сестра общается, изредка по телефону созваниваемся, она в Англии учится.
   - Федор ты уж, извини, что так получилось. Когда отец у тебя погиб, мы с Марией тебя к себе взяли, думали что воспитаем, раз бог своих детей не дал. Из района приехали какие-то хмыри, сказали, что мы не близкие родственники, старые, да и я инвалид. Сколько мы не дергались, погрузили тебя в автомашину и увезли.
   - Дед, да ты не переживай, я все понимаю. Ты мне лучше расскажи о моих родителях. Мать то я совсем не помню, Отец знаю, что высокий сильный был, а лицо как в тумане.
   - Мать у тебя, из пришлых. Ей было лет пять-шесть, когда ее бабушка Шура в тайге подобрала голодную и оборванную. Она ее и приютила. Твои родные дед с бабкой по соседству жили, так что отец с матерью с детства дружили. Павел ее всегда защищал. Мирослава всегда немного странной была, ребятишки над ней часто смеялись, а она посмотрит, своими, глазищями, грустно улыбнется и аж мурашки по коже. Казалось, что она с детства знает что-то такое, что тебе и не снилось. Так вот и росли. Из отца у тебя знатный таежник получился. Когда ему лет шестнадцать исполнилось, в округе лучшего рыбака и охотника не было. После школы уехали они с Мирославой в город. Мать в медицинский институт поступила, а Павел на охотоведа учился. В городе они почти не общались. Павел техникум закончил, его сразу в армию и забрили. После армии домой вернулся. Твоя мать уже в нашей участковой больнице работала, терапевтом. Врач из нее от бога получился. Казалось, ты только зашел, а она уже знает какая у тебя болячка. У нее всегда очередь была, со всего района ехали, а она как святая всех принимала, всех лечила, даже самых безнадежных. Через полгода они женились, еще через год ты появился. Отец у тебя егерем работал. Никому спуску не давал, ни чужим, ни своим. Хотя, местные и не беспредельничали, в основном заезжие, начальнички, то лося с вертолета завалят, то мишку из берлоги поднимут. Родные-то дед с бабкой из-за такого подранка и погибли. Пошли на лодке с мотором по речке к Змеиному острову, за шишкой. Там кедрач знатный. Через неделю их там, на берегу и нашли, топтыгин раненый задрал, ружье с собой не взяли. После похорон пришли к Мирославе двое, по виду старики, а глаза молодые. Бабулька у меня спрашивала, как Мирославу найти. Смотрит тебе в глаза, и кажется, насквозь тебя видит, как рентген, до последней кровинки. Тебе тогда чуть больше года было. О чем уж они с Павлом и Мирославой говорили, не знаю, но только вечером они втроем ушли, и больше твою мать никто не видел. Павел после этого, аж, лицом почернел. Раньше-то не шибко разговорчивый был, а потом совсем бирюком стал. С тобой больше мы с бабулей возились. Павел почти из тайги не выходил. Когда тебе шесть лет было, кто-то из охотников ему сказал, что возле Змеиного острова видели каких-то залетных, и будто они лосиху с теленком завалили. Отец у тебя быстро собрался, еще сказал, что родителям на крутояре крест поставит, и ушел на лодке с мотором. Через два дня его там и нашли, кто-то уже мертвого к кресту прибил, как Христа. Какой-то, ублюдок, ему в спину картечью выстрелил. Охотники тогда всю тайгу прочесали, но убийц так и не нашли. Грешили тут на одного. Как его зовут, никто не знает, но все Барсуком кличут.
   - А почему Барсуком?
   - У него в тайге, рядом со Змеиным островом, есть зимовье, появляется он там только весной, а уезжает глубокой осенью. Как барсук летом жир нагуливает, а зимой в городе в спячку впадает. Ходят слухи, что он на золотую жилу нарвался, вот летом, втихаря, его и моет. Пройдоха, еще тот, тут санитарную авиацию вызвать не можешь, а к нему вертолеты по два раза в месяц летают. Подозревать то мы его подозревали, а доказать ничего не смогли. Да Федор смотри, смотри, видишь, утка с утятами плывет?
   - Ну, вижу.
   - Смотри, что сейчас будет.
   Серая утка с темными пушистыми комочками утят переплывала протоку. Утята, радуясь жизни и солнцу, весело попискивали. Они еще не знали, что жизнь может прерваться в один миг и что мама утка, такая большая и умная, прикрывающая своими крыльями в темные холодные ночи и непогоду, на этот раз ничем не сможет помочь. Откуда-то из глубины наперерез выводку понеслась стрела. Раздался всплеск, как будто кто-то ударил по воде веслом, и два темных пушистых комочка исчезли под водой. Утка тревожно закрякала и быстро поплыла к берегу, оставшиеся в живых утята, перебирая лапками, устремились за ней.
   - Вот Федор ты и увидел акулу. Так вот и в жизни. Живешь, радуешься этому утру, и даже не знаешь, что за тобой уже ведется охота и чьи-то хищные глаза, откуда-то из глубины омута выцеливают тебя, или твоих близких.
   - Дед, а ты философ.
   - Федор, поживи с мое. Да и я не всегда дедом Иваном был. Я ведь, до войны, закончил педагогический техникум. Только вот поработать учителем не довелось. Война, команда снайперов, попал на Ленинградский фронт. Ох, и страшно там было. Даже не то, как с фрицами воевали, а как гражданские умирали от голода, от холода. Пришлось человеческое мясо попробовать. В роте, я уже тогда ротным был, служили двое судимых. Зарезали повара и сварили, а всем сказали, что это конина. Смершевцы узнали и расстреляли перед строем. В сорок третьем попал под минометный обстрел, ампутировали ногу, с тех пор на деревяшке и скачу. Вернулся домой, а мужиков то и нет. Если б не женщины наши, не выиграть бы на войну. Это они основную тяжесть на своем горбу вынесли. Назначили меня бригадиром рыболовецкой артели, так все жизнь и прорыбалил. Тогда многих рыба от голода спасла.
   - Дед, а к Змеиному острову сплаваем, покажешь, где отец погиб?
   - Ты так этого хочешь?
   - Да.
   - Завтра на могилу к нему сходим, а потом и отчалим.
  
  
  
   Возле здания районного отдела милиции остановилась пропыленная Волга. Из автомашины вышел высокий крепкого телосложения мужчина средних лет, в темно-сером костюме, белоснежной рубашке и светло-сером галстуке. Миновав дежурку и не задерживаясь в приемной, он зашел в кабинет начальника отдела. За столом сидел стройный шатен в форме капитана милиции. Оторвав взгляд от лежащей перед ним суточной сводки происшествий, он молча, смотрел на вошедшего. Тот подошел к столу, пододвинул стул и сел. Достав из кармана удостоверение с тисненым золотым орлом и надписью ФСБ, он положил его перед начальником милиции.
   - Вас должны были предупредить о моем приезде.
   - Да товарищ полковник, меня предупредили.
   - Капитан, зовите меня Константином Андреевичем, не люблю официальщины.
   - Тогда я просто Виктор. Чай, кофе?
   - Нет, Виктор, спасибо. Давай для начала решим, что делать с нашими баранами.
   - Я вас внимательно слушаю.
   - А ситуация у нас, Виктор не простая. Более десятка лет нет-нет, да проскакивала информация, что за бугор, а конкретно в Турцию, уходят большие партии золотых самородков. Две недели назад, на таможне во время досмотра грузовика был обнаружен тайник, в котором находилось сто килограмм самородков. Наши спецы поколдовали, провели экспертизу, которая однозначно указала, что золото из вашего района. Передо мной поставлена задача, найти месторождение и ликвидировать цепочку сбытчиков. Неделю назад в верховье реки вышла группа геологов. Они должны были через каждые пятьсот метров брать пробы грунта. Два раза в сутки, утром и вечером, выходили на связь, но вот уже третьи сутки тишина. По их маршруту несколько раз летал вертолет, но как в воду канули. Полномасштабную поисковую операцию, из оперативных соображений, мы провести не можем. Из-за чего обратились к вам. Нужен человек, хорошо знающий местность и что бы мог найти хоть какие-то следы экспедиции. В детали его посвящать не обязательно. Найдется такой?
   - Ну, если поискать, то всегда найдется выход, если есть вход.
   - Правильно мыслите капитан. Но это еще не все. Поднимите все дела за пятнадцать лет, где так или иначе фигурирует золото, а так же данные по всем старательским артелям которые работают у вас в районе. Думаю, что до вечера справитесь. А сейчас устройте меня в гостиницу, после перелета из Москвы да вашего автобана подустал.
   - Константин Андреевич, я сейчас зама вызову, и он все устроит. А я тогда делом займусь.
   - Виктор, вечером я вас жду в гостинице с первым докладом.
   Гостиницей оказался обыкновенный двухэтажный дом из бруса. На первом этаже располагалась небольшая забегаловка с претензиозным названием, ресторан "Париж". На втором этаже находилось несколько комнат для приезжих. На удивление, номер оказался чистым и аккуратно обставленным старинной дубовой мебелью. На полу лежала домотканая дорожка. У полковника сжалось сердце, вспомнилось детство. Бросив на тумбочку сумку с вещами, он прошелся по номеру. Все навевало какую-то патриархальность и основательность. Вспомнив, что он еще не завтракал, чекист закрыл номер и спустился в ресторан, который был обставлен современной мебелью с кичливой позолотой. Сев за столик, он приготовился к долгому ожиданию официанта, но на удивлении тот появился быстро, как черт из табакерки. Молодой парень в белой рубашке с коротким рукавом и лакированных туфлях. Получив заказ, он удалился, вскоре заказанные блюда стояли на столе. Еда оказалась незатейливой, но очень вкусной, хотя, от той тарабарщины, написанной в меню, русскому человеку можно было сломать язык. Покончив с завтраком, полковник расплатился, отдав без жалости хорошие чаевые. Попросив передать благодарность повару, он поднялся к себе в номер. Дежурной на этаже не было, куда-то отлучилась. Зайдя в комнату, полковник насторожился, было такое ощущение, что кто-то уже здесь побывал, пока он завтракал. Вроде все на месте, но что-то было не так. Своей интуиции он доверял, а иначе при своей заполошной работе он бы так долго не прожил. Остановившись возле порога, он начал осматривать комнату слева на право, как учили на заре курсантской молодости. Стол, вот что его насторожило, слегка сдвинут в сторону и на сумке с вещами молния застегнута не до конца. Такой небрежности он себе не допускал. Невесело усмехнувшись, он задернул портьеры, разделся и лег спать. Одно и тоже везде, встречают по одежке, а провожают по тому, сколько человек ушло на зону. Ну, что ж, раз появился любопытный Буратино, значит, со временем ему и нос прищемим, подумал полковник, проваливаясь в легкую дрему. Через пару часов он проснулся, сел, потянулся и растер лицо руками. Приняв контрастный душ, он оделся, и вышел на улицу. Прежде всего, он решил осмотреться и ознакомиться с периферийным, умирающим городишком, что всегда и делал первым делом, что бы при нужде знать пути отхода, прибывая на территорию занятую врагом, тем более, пока не известным. Райцентр, как все сибирские города и села, был построен на высоком берегу реки, левый берег был затопляемой поймой, по которому гуляло небольшое стадо коров. Нищета в поселке выпирала со всех сторон. Градообразующее предприятие, горнообогатительный комбинат, был в свое время искуcтвенно обанкрочен, переходил из рук в руки, каждый новый хозяин поимел, свою копеечку и в итоге, его благополучно, растащив все, что можно тащить, закрыли, бросив на произвол судьбы рабочих. Выживут хорошо, А не выживут, еще лучше, проблем меньше. Нет человека, нет проблемы. Встречные мужчины и женщины, с опухшими от беспробудного пьянства лицами, косились с ненавистью на его безупречный прикид и начищенные до зеркального блеска туфли.
   - Да,- подумал полковник,- здесь для маскировки надо ходить в рваной робе, промасленной кепке и кирзовых сапогах. В душе ему было жалко, этих ни в чем не повинных людей, для которых единственной целью в жизни остался граненый стакан, и чтобы в нем что-то булькало. Он знал, что даже если и перекроет канал, по которому за кордон уходит золото, даже если найдет это чертово месторождение, жизнь для этих людей не изменится. Как уходило золото налево, так и будет уходить, только теперь в закрома Родины, которые никто не видел. Пройдя до конца толи города, толи поселка, полковник развернулся и пошел обратно. Городишко был одноэтажным, деревянным, из сибирских, рубленых пятистенников, лишь в центре стояли три-четыре двухэтажки, в которых находились администрация района, милиция и гостиница. Посреди площади стояла небольшая церковь из красного кирпича. Зайдя за ограждение вокруг церкви, полковник сел на скамейку под развесистой березой. Наблюдения за собой он не заметил, значит, в гостинице его вещи проверили на всякий пожарный случай, тем более что селился по просьбе начальника милиции. Солнце припекало, думать о предстоящей работе не хотелось, сейчас бы на речку искупаться и позагорать. Посидев полчаса, он поднялся и прошел на небольшой импровизированный рынок, где несколько старушек продавали картошку, свежие и соленые огурцы, помидоры. Чуть в стороне сидела бабулька, продававшая редкие для этого сурового климата розы. Выбрав самую красивую, полковник расплатился и зашел в гостиницу. Дежурная сидела за столом, и от нечего делать щелкала пультом, переключая каналы на телевизоре. Это была молодая, довольно симпатичная девушка, одетая в зеленую ярко-ядовитого цвета кофточку и черную юбку. Полковник положил перед ней на стол розу и сел в стоящее в холле кресло. Дежурная удивленно посмотрела на него и ее лицо, обрамленное темными волнистыми волосами, зарделось красным маковым цветом. Полковника не надо было учить, как проводить разведбеседы с деревенскими простушками, и более опытные люди спешили поделиться информацией с этим веселым, обаятельным, знающим все на свете мужчиной. Найдя свободные уши, дежурная весело щебеча, рассказывала о городских новостях, а знала она не мало. Все городские "Корейко" по вечерам собирались в ресторане при гостинице. В городе, были еще две забегаловки, расчитаные на местных пьянчужек. Сюда можно было зайти, накоротке пропустить сто грамм, закусить бутербродом с селедкой и пластиком лука, поговорить, с такими же, заимевшими лишний рублик, поматерить всех и вся, а если зачешутся кулаки, то их можно было тут же за углом и почесать. Около часа полковник выслушивал дежурную, но, поняв, что она начала повторяться, вежливо попрощался и прошел в свой номер. Сделанные им на всякий случай заметки были не тронуты. Подняв трубку телефона, он позвонил начальнику райотдела и спросил, есть ли какие новости. Тот ответил, что через пару часов подойдет, а тема для беседы есть. Положив трубку, полковник походил по номеру и включил телевизор, шло только три центральных канала. Щелкнув пультяшкой, он выключил телевизор, на болтунов он уже не мог спокойно смотреть. Увидев очередное откормленное рыло, со слюной у рта доказывающее, что народу живется сегодня хорошо, а завтра будут жить еще лучше, хотелось вытащить пистолет и разнести эту стекляшку. Жаль, что через экран нельзя было пулей снести полчерепа очередному вождю русской дерьмократии. Достав из сумки потрепанную книгу, полковник сел в кресло и начал читать. Незамысловатый детектив захватил его и два часа пролетели как один миг. Стук в дверь отвлек его. Полковник посмотрел на часы, висящие на стене, поднялся и открыл дверь. На пороге стоял начальник милиции.
   - Чего стоишь как истукан, проходи. К жуликам, наверное, не так заходишь?
   Виктор зашел в номер и сел в стоящее у журнального столика кресло. Перед встречей он заскочил домой и переоделся, светлая рубашка на выпуск и серые легкие брюки. Пока полковник доставал из бара бутылку сухого вина и фужеры, Виктор достал из дипломата несколько папок с документами и положил их на стол. Вкрутив штопор в пробку, полковник выдернул ее, разлил вино по фужерам и один подвинул Виктору, после чего сел во второе кресло и взял свой фужер в руку.
   - Виктор, давай без лишних заморочек, докладывай самое основное, а бумаги я и сам посмотрю.
   - Начну с первого. Вы просили найти человека, который может пройти по реке, что бы найти геологов. Есть у меня паренек. В этом году, закончил школу милиции, его в этот район назначили зональным опером, сам напросился. Сейчас он там, в отпуске правда, но думаю, что не откажется. Для него это развлечение будет, да и с людьми лучше познакомится.
   - Не подведет?
   - Парень молодой, амбициозный. Школу милиции с красным дипломом закончил. Да и родители из этих мест. Мать без вести пропала, а отец местным егерем был, браконьеры убили. Паренек сюда и напросился, видимо отомстить хочет.
   - Меня это устраивает. Завтра с утра свяжись с ним, передай приметы пропавших.
   - Сделаем, Константин Андреевич. Теперь по золоту. Официально разрешенных у нас только три старательских артели. Учредители одни, Трошев Иван Иванович, местные босяки зовут его "Ваня в квадрате", второй какой-то ингуш. Но насколько я знаю, он здесь ни разу не появлялся, живет в Москве. Вы же знаете, что всю добычу драгметаллов, как легальную, так и нелегальную, контролируют ингушские бригады.
   - Пусть это вас не заботит, этим мои парни займутся. Что еще накопал?
   - За пятнадцать лет, что вы просили, дела я поднял. Кстати, не так уж и много. В основном дикари, залетные. Самородки нигде не фигурируют, везде песочек. С дикарями здесь всем миром воюют, сильно не забалуешь. В тайге свои законы и медведь хозяин, а таежники народ суровый, иначе в тайге не выжить. Здесь никогда официальную власть не признавали, даже при Сталине, все бывшие беглые, кто от крепостного права ушел, кто из-за религии, как староверы. Выживал сильнейший.
   - Виктор, а со староверами пробовали работать?
   - Константин Андреевич, с ними бесполезно что-то решать, кроме своего бога, старейшин и своих обычаев никого не признают. Живут в своих скитах и считают, что они праведники, а мы от лукавого, с мирскими, почти не общаются.
   - Ладно, с этим проехали. Ну, а пара толковых оперов, у вас найдется, что бы обстановкой владели в районе.
   - Пару оперов найдем, хотя прокурорские делают все, что бы работать некому было.
   - Что и до вас добрались?
   - А что мы рыжие что ли? Им же надо отчитаться, сколько ментов загасили, а опера посадить это у них вообще праздник до небес.
   - Виктор, а теперь поподробней, о тех, кого ты мне сосватать хочешь.
   - Начальник розыска, работает здесь около десяти лет, опер сильный, но есть один пунктик, карьерист до мозга костей, идет по трупам, ради очередной должности мать не пожалеет. Второй, фанатик, в розыске тридцать лет, ни семьи, ни флага, ни родины. Живет в бараке, хотя квартиру давали. Отдал ее щенку молодому, у которого еще и зубы не прорезались, тот со школы милиции с женой и ребенком приехал. Михалыч мужик своеобразный, не захочет с вами работать, даже не посмотрит, кто вы и какую фирму представляете. Его до сих пор и держат, что когда трезвый, вся раскрываемость на нем. Весь район у него в кулаке. Вам, ведь как оперативнику объяснять не надо, как на земле преступления раскрываются? Как в царские времена, с помощью кулака и какой-то матери. Это ведь только у вас, в Москве, эксперты, да аналитики сидят.
   - Виктор, смотрю, ты мужик толковый, да и справку аналитическую о тебе читал, что в районе ты недавно и коррумпированными связями, обрасти не успел. Иначе бы я с тобой не разговаривал.
   - Да, в районе я недавно. Начальник розыска на эту должность метил. Сейчас, где только можно палки в колеса вставляет.
   - Не любите вы его.
   - А он не женщина, что бы ему в любви признаваться
   - А если ему пообещать, что в случае удачи в область уйдет на повышение?
   - Он землю грызть будет, а я рад буду, если его переведут.
   - Так и решим. Начальничка своего присылай завтра к десяти, а супер- волкодава к двенадцати часам. К тому времени и мои коллеги подсуетятся, может у них что есть. Ну что сидишь, доливай бокалы, для тонуса, да работать начнем, у нас времени в обрез.
   Допив вино, Виктор поставил бокал на стол, попрощался с полковником и вышел из номера. Тот пододвинул документы к себе, раскрыл папку и начал бегло просматривать. Отложив последний листок, он достал сотовый телефон и набрал номер. Абонент долго не отвечал и полковник раздраженно уже хотел ткнуть в кнопку отбоя вызова, когда ему ответили.
   - Сергей, ты вообще наглость потерял, воспользовался моментом, что меня нет. Опять в курилке лясы точил.
   - Господин полковник, на этот раз ошибаетесь, начальник управления вызывал.
   - Сергей, собери всю информацию по золотодобывающим фирмам в этом районе и кто, так или иначе, засветился на сбыте либо провозе самородков за последние пятнадцать лет. Завтра в восемь доложишь, только не по Москве, а по местному времени.
   - Вот за что уважаю начальство, умеют загрузить работой на выходные либо на ночь. Андреич, и как ты представляешь, а когда я это должен успеть?
   - Ты же у нас компьютерный гений, сам думай. Не успеешь до утра, на переферии сгноблю.
   - Андреич, ну ты меня напугал, до сих пор поджилки трясутся. А где ты еще такого дурака найдешь, что бы за такую зарплату сутками пахал?
   - Сергей, ты не ерничай, скажи лучше спасибо, что от тюрьмы отмазали, когда ты у мерикосов банковские счета взломал.
   - Андреич, я ж пошутил. Ты лучше скажи, куда информацию потом скинуть?
   - На факс начальника ФСБ области. Он в курсе. Его парни потом мне доставят.
   - Хоп, полковник. Для вас все что угодно. Вы ведь у нас все глобальные государевы проблемы решаете.
   Распрощавшись, полковник отключил телефон.
  
  
   На удивление, даже для себя, Федор проснулся рано, не было еще и восьми часов. Но дед Иван уже с кем-то разговаривал на кухне. Одев, спортивный костюм, Федор вышел из комнаты. За столом, на котором стояли кружки, с горячим чаем и миска со свежим медом, сидели дед Иван и Ирина, девушка которая ему показала, где живет дед . Увидев вошедшего, она смущено улыбнулась. Сказала, что звонили из района, просили, что бы Федор перезвонил срочно начальнику милиции. После чего, распрощавшись, она вышла из кухни.
   - Федор, ты бы, обратил внимание на девку, смотри, какая краса погибает. Молодежи то в поселке почти не осталось.
   - Дед, а ты никак меня сосватать хочешь?
   - А почему бы и нет? Девчонка работящая, все в руках горит. Из себя видная, отец, правда, пьяница. Так они нынче все такие. Да и ребятишек твоих хотелось бы успеть понянчить. Парень ты видный, да и она похоже глаз на тебя положила.
   - Дед, да я еще осмотреться не успел, а ты меня женишь. Оставь свои планы пока при себе, а то мне в администрацию надо.
   Федор вышел во двор, скинул костюм и встал под бак с водой, стоящий на столбах вкопанных в землю. Открыв кран, он встал под тугие прохладные струи воды, которая не успела согреться под палящими солнечными лучами. Приняв душ, он взял в руки костюм и вернулся в дом. Сказав деду, что скоро придет, Федор, надел белую футболку с шутливой надписью "Убей бобра и спаси дерево", джинсы и домашние тапочки. Переодевшись, он вышел из дома и пошел в центр поселка. Сотовая связь в поселке не работала, а телефон был только в администрации, больнице и почте. За эти три-четыре часа, что светило солнце, дорога прогрелась и даже в тапочках, которые были на ногах, чувствовался жар, как будто черти жарили на сковородке. По улице бегали курицы, разгребая своими лапками пыль и о чем-то весело щебеча. Лето для них было праздником. По глубокой осени, кто-то из них лишится головы, а оставшиеся в живых будут безвылазно сидеть в курятнике, ожидая, когда сойдет снег. Возле сельпо, которое находилось в одном здании с администрацией, разделенном на две половины, на скамейке сидело трое местных мужиков, распивая дешевый портвейн. Федор кивнул им головой и зашел в здание администрации, где участковому и зональному оперу был выделен кабинет. В настоящее время ни участкового, ни опера, которого сменил Федор, в поселке не было. Не выдержали сельских будней и нытья жен, сбежали оба. В комнате, куда зашел Федор, был прокаленный солнцем и прокуренный не одним поколением ментов, спертый воздух. Федор подошел к окну поднял шпингалеты и открыл створки. Голоса мужчин были слышны, как будто они сидели с ним за соседним столом.
   - Слышь, Петруха, а че, за пацан? Я его раньше в поселке не видел
   - Да говорят, что к деду Ивану внук приехал.
   - Какой внук, у него и детей-то не было.
   - Ты, че, меня, в натуре грузишь? Мне как сказали, так я тебе передаю.
   - Слышь, мужики, я слышал, что это сын Павла, егеря, которого брэки убили. Он вроде у нас мусором работать будет.- Вмешался в разговор третий.
   - Ну, значит, скоро сбежит.
   - Если в отца, такой же упертый, то не сбежит, а вот кровушки нашей попьет, портвешком так свободно уже не побалуешься.
   Федор закрыл окно, что бы не слышать, как ему перемывают косточки. Разговор за окном отвлекал. Присев к столу, он пододвинул телефон, который был ровесником революции, и место ему было в музее, набрал номер начальника райотдела. Дождавшись, когда ему ответят, Федор представился. На удивление слышимость была отличная, чего он никак не ожидал от аппарата, когда еще Ленинские барышни, методом тыка, осуществляли соединение абонентов. Не вдаваясь в подробности, Виктор обрисовал Федру ситуацию и попросил с кем ни будь из местных, сплавать до Змеиного острова, откуда туристы последний раз выходили на связь. Федор выслушал его, записал приметы пропавших, положил трубку на рычаг. Какое то время он еще посидел за столом, после чего резко поднялся, отодвинул стул и вышел на улицу. Мужики все также сидели на лавочке, обсуждая свои житейские проблемы, интерес к Федору они уже давно потеряли. По улице изнывающей от зноя, Федор вернулся в избу деда, который на газовой плитке пек блины. Жизнь и не такому научит, если хвост, в двери прижать, а деда прижало, да так, что он ни разу не подходивший до смерти жены к плите, научился не только готовить, но и стирать на себя и вылизывать дом, как кот языком. Увидев Федора, дед заулыбался, поставил тарелку с блинами на стол, достал из холодильника миску с медом и литровую банку молока.
   - Сейчас паря червяка заморим, а потом пойдем на кладбище, к отцу твоему сходим.
   - Нет, дед поход на кладбище отменяется до лучших времен. Ты меня до Змеиного острова сможешь на лодке добросить?
   - Смочь то смогу, но что случилось?
   - Дед, из района позвонили, туристы пропали. Найти надо.
   - Федор, у нас еще туристов не хватало. Их то, за каким чертом сюда принесло?
   - Как мне объяснили, они маршрут разрабатывали для богатых иностранцев, любителей зверя пострелять, рыбку половить.
   - Бараны, дома им не сидится. Без них есть, кому из тайги кровь цедить. Лодка с мотором у меня есть. Пока я собираю оружие и продукты, зайдешь в дом, вон видишь, наискосок стоит, спросишь Кирилла, скажешь от меня. Мужик толковый, да и повоевать успел. Вдвоем опасно туда идти. Там давно уже, какая-то нечисть лес поганит. Потом зайдешь к председателю рыболовецкой артели, возьмешь пару канистр бензина. Только будь понастырней , он хоть и мужик толковый, но начальства боится, как огня. После зайди в сельпо и возьми пару пузырей спирта.
   - Дед, а спирт то зачем?
   - В нашем деле все сгодится. Как умные люди говорят? Знать бы, где упасть, соломки подстелил.
   - Дед, не переживай, сделаю.
  
  
   В кабинете, обставленном ультрасовременной дорогой мебелью, дизайн которого разрабатывал залетный московский дизайнер, у которого что ни слово, то мат, сидел пожилой мужчина. Нажав на кнопку селектора, он сказал, что бы к нему зашел Стас, начальник службы безопасности холдинга. После чего включил кондиционер и ослабил узел галстука. В дверь постучали, и после того , как хозяин кабинета разрешил зайти, зашел Стас. Бывший комитетчик, а сейчас и не поймешь кто, толи бандит, толи сотрудник правоохранительных органов, потерявший честь и совесть.
   - Владимир Иосифович, вызывали?
   - Стас, я жду объяснения. Как получилось, что эта партия не прошла?
   - Досадное недоразумение. Нашего человека с аппендицитом положили в больницу. Все совпадает, я лично проверил. Вместо него назначили сопляка, а тот и рад стараться. Но проблема сейчас в другом, по нашу душу прислали отморозка. Я его по прошлой службе знаю, такой как бульдтерьер, вцепится, не отпустит.
   - Так может его купить?
   - Он не я, не продается.
   Стас, плохо ты людей знаешь, у каждого своя цена. Слушай, а может ему проще харакири сделать? Нет человека, нет проблем.
   - Вольдемар Иосифович, сюда столько воронья слетится, что только держись. За своего они нас порвут, не то, что на запчасти, в пыль сотрут. У меня другое предложение. Почему бы нам конкурентов не подставить, ингушей. Когда они будут сдавать золотишко, с приисков, подкинуть им несколько самородков, а возможность у меня такая есть. А через своего человечка в милиции сольем информацию, что они от налогов гасятся. Вот и пусть их дербанят.
   Стас, ну ты и змей. Хорошо. Считай, что ты меня убедил. Ты мне лучше скажи, что с жилой?
   - Шеф, там все нормально. Добыча идет полным ходом. Правда, появились там четыре придурка, говорят туристические маршруты разрабатывают, но парни мутные. Пришлось в шахту отправить, пусть общественно-полезным трудом занимаются.
   - Не слишком много случайностей?
   - Считаю, что нет. Просто надо к Барсуку пару людей отправить, пусть реку круглые сутки контролируют. Этих балбесов, туристов, все равно искать будут.
   - Стас, я тебе, за что деньги плачу? Пока ты меня устраиваешь, по крайней мере, за то время, что мы с тобой работаем, ты еще меня не подводил. Поступай, как знаешь.
   Стас по военному развернулся, только что каблуками не щелкнул, и вышел из кабинета. Сказав пару комплиментов секретарше босса, он зашел к себе. Его берлога разительно отличалась от кабинета шефа. Старая дубовая мебель и двухтумбовый стол занимали полкабинета. Походив из угла в угол, когда он думал, сидеть на месте не хотелось. Почему-то все удачные мысли приходили во время ходьбы. Хотя он и выглядел не больше чем на сорок, но на самом деле он уже давно разменял полтийник. Он любил свое тело, посещал сауну, бассейн, спортзал, не забывал и косметологов. Достав из стола спутниковый телефон, Стас автоматически набрал номер. Что-что, а на старческий склероз он не жаловался.
   - Барсук, ты?
   - Да, Стас, я.
   Они были двоюродными братьями и их давно уже связывали не только родственные отношения. Они уже имели деньги не только на хлеб с маслом и икорочку, при желании могли бы прикупить какой ни будь остров в Тихом океане. Что их от этого удерживало, жадность, азарт, или какой-то мандраж.
   - Как дела?
   - Как всегда рыбку ловлю.
   - Ты смотри, сильно не увлекайся, а то наловишь, самим придется на дно идти. Выдергивай пару человечков своих, и ведите наблюдение за рекой круглосуточно. Красноперые все равно туристов искать будут. Чересчур любопытные попадутся, гаси их и на рудник, не мне тебя учить, сам знаешь, что делать. Туристы ласты еще не завернули?
   - Хлебушек отрабатывают.
   - Вот и ладушки. Все на связи.
  
   Полковник, приняв душ, включил чайник и подошел к окну. Раздернув шторы, он выглянул на улицу. Желтое, до рези в глазах, сияло солнце. Летом, в этих краях, оно практически и не садилось и все что могло расти тянулось к бездонной синеве. Питерские хваленые белые ночи, хотя это и было нечто, но по сравнению с местными летними ночами рядом не стояли. Закипев, чайник отключился. Полковник достал из холодильника бутерброды, насыпал в стакан столовую ложку кофе и залил кипятком. Что-что, а крепкий кофе он любил и изредка себе такое позволял, хотя врачи и не советовали. Сев за стол, он сделал глоток, и взял в руки бутерброд, когда в дверь кто-то постучал.
   Полковник поднялся и открыл дверь. В коридоре стоял высокий, спортивного телосложения мужчина, на вид около тридцати лет. Темно-серый костюм, белоснежная рубашка, и что бросилось в глаза полковнику, милицейские форменные туфли. Достав из кармана красное удостоверение, он протянул его полковнику.
   - Приказано прибыть- с иронией сказал он.
   - Ну, раз приказано, проходи- Полковник вернулся к столу. Кофе с бутербродами будешь?
   - Во-первых, я не знаю, с кем имею честь разговаривать, а во вторых, я с вами свиней не пас, чтобы сразу, на ты, переходить.
   - Что ж, резонно- Полковник положил на стол свое удостоверение. Вошедший внимательно осмотрел его.
   - Извините, господин полковник, думал, опять какому то залетному барыге, помощь нужно оказать.
   - Часто оказываете?
   - Нет, но бывает, когда местные уголовники пальчиками крутить начинают.
   - Не любите вы бизнесменов.
   - А за что их любить? Все что можно разворовали, а народ оставили вымирать. Край богатейший, его бы в хорошие руки, жили бы как арабы в Кувейте, здесь даже алмазы находили.
   - Ладно, капитан, что сейчас об этом говорить. Садись за стол, наливай себе кофе, чаем не запася, бутерброды перед тобой. Разговор длинный будет.
   Капитан налил в стакан кипятка, положил немного кофе, пару кусочков сахара и сел за стол. Лишних вопросов он не задавал, ждал, когда разговор начнет полковник, а тот взял с небольшого подноса бутерброд с бужениной и начал его тщательно пережевывать. Покончив с завтраком, он отодвинул от себя пустую кружку.
   - Что ж капитан, Быков Игорь Владимирович, есть у меня к тебе деловое предложение. По нашей службе уже не первый год идет информация, что где-то есть богатый прииск, золото контрабандным путем вывозят за бугор. Одну поставку наши люди перехватили. По всем раскладам оно из вашего района. Наша совместная задача найти прииск и его хозяев. Для начала проверьте все зарегистрированные и официально работающие прииски и артели, соберите всю, я повторяю, всю информацию, пусть даже мало-мальски значимую. Все в клювике ко мне тащите. Подымите агентуру, доверенных лиц. Надеюсь, у вас в артелях есть свои люди?
   - Да, господин полковник, они все перекрыты.
   - Капитан, я вам обещаю, что в случае удачи, можете сверлить дырки в погонах или на груди, на ваш выбор, а во вторых, организую перевод в область, на вышестоящую должность. Надеюсь, Игорь, тебя такой вариант устраивает?
   Начальник розыска поставил кружку, которую до этого крутил в руках, на стол, встал со стула и вытянулся по стойке смирно.
   - Господин полковник, да я весь район переверну, если с переводом поможете, мне в таком случае даже дырок на погонах не надо. Давно мечтаю из этой дыры вырваться. Тем более, что мою работу здесь не ценят. Который год обещаниями кормят, что не сегодня, завтра, начальником райотдела назначат, а сами вон, опять какого-то пустобреха прислали. Я как последний лох мечусь по району курокрадов ловлю. У нас же в основном бытовуха, кто у соседа курицу стащит, либо по пьяной лавочке друг другу, рожи расколотят. Вроде мелочевка, а побегать приходится как по настоящему делу. Раскрываемость почти стопроцентная, но кто это оценит. Все кричат, давай- давай, а как до дела, так под зад коленкой. Уже третьего начальника пережил.
   - Капитан, если я обещаю, то обещания свои выполняю. Все в ваших руках. Бросайте всю свою мелочевку, мне нужен прииск. Сейчас мы в одной лодке. Вы помогаете мне, а я помогаю вам. То, что вы стараетесь отсюда вырваться, я отлично понимаю. Сам когда-то случаем воспользовался, что бы из дерьма выскочить. Когда молодой человек, имея умную голову на плечах, стремится сделать карьеру, то я только поддерживаю.
   - Начальнику о нашем разговоре докладывать?
   - То, что ему положено, он знает, а ты сейчас работаешь на меня, и всю информацию докладывать лично мне.
   - Господин полковник, может, я тогда пойду, делом займусь?
   - Не задерживаю, с тобой мы все обсудили.
   Капитан развернулся, щелкнув каблуками, вышел. Полковник подошел к окну и выглянул на улицу, которая была безлюдна. Те, кто имел хоть какую-то работу, уже трудился в поте лица, а люмпен-пролетариат, мучаясь головной болью, еще не выполз, отпаиваясь рассолом.
   - Оба на, похоже уже хвостик подвесили, оперативно сработали.
   Взгляд опытного опера, зацепился за серую старенькую Тойоту, в которой сидели двое, быковатой наружности. Полковник, не переодеваясь, как был в спортивном костюме, вышел из номера, спустился по лестнице и прошел в сквер, рядом с гостиницей, где сел на лавочку. Спешить было некуда, до встречи с оперативником оставалось два часа, и он подставил лицо солнцу. Когда еще доведется вот так беззаботно посидеть, не думая о работе. Деревья шелестели листвой, навевая детские воспоминания, когда он босоногим мальчиком бегал по пыльной, дышащей летним зноем улице, как целыми днями не уходил, с близ протекающей речушки, подставляя плечи и детский впалый живот ласковым лучам. С первыми лучами он подымался, брал удочку, банку с червями, битончик, из под молока, и уходил вверх по реке. Закинув удочку, он по течению спускался к деревне, изредка выдергивая из речки живое серебро, плотву или небольших подлещиков. Когда он доходил до деревни, битончик был уже полон. Пока он пару часов отдыхал, бабушка зажаривала добычу до янтарного цвета, когда хвостик и плавнички хрустели на зубах как семечки. Потом огород, либо покос и долгожданная речка, которая в своих ласковых прохладных струях смывала детскую усталость. Затем куры, гуси, коровы, каждого нужно было встретить и накормить. Только вечером, когда мать приходила с работы, он мог встретиться со своим лучшим другом-книгой. Читал он запоем. Даже когда мать выключала настольную лампу, он забирался под одеяло с головой, включал фонарик и продолжал читать. Детство, когда хотелось быстрее стать взрослым и хоть чем-то помочь Родине, пролетело как один миг. Уже и нет той деревни, ликвидировали, когда укрупняли колхозы и совхозы, нет родителей, которые умерли в один год, нет той страны, которой он присягал на верность. Осталась работа, где предаешь ты либо тебя, и семья. Куда все девалось и первая юношеская влюбленность и первый детский смех, и уже ничего так не хотелось, как на миг оказаться в не возвратном детстве.
   Краем глаза полковник заметил, как в гостиницу зашел бомжеватого вида пожилой мужчина, одетый в непонятного цвета вылинявшую футболку и брюки, судя по всему, одного возраста с хозяином. Минут через пять он вышел из гостиницы и тяжело вздохнув, переваливаясь с ноги на ногу, пошел по дорожке в сторону сквера. Подойдя к лавочке, на которой сидел полковник, не спрашивая разрешения сел рядом. Смахнув рукой, выступивший пот с обритой налысо головы, он немного поерзал, усаживаясь поудобней. Еще раз вздохнув, он повернул голову к полковнику.
   - Ну, вот хоть убей меня, не люблю я лето, толи дело зимой. Летом от зноя, аж мозги плавятся, делать ничего не охота.
   - Ну судя по вам, вы и так не очень себя работой утруждаете.- Ответил полковник, недовольный тем что какой то местный алкаш отвлек от воспоминаний.
   - Полковник, это ты меня хотел видеть, а не я тебя. Мне твои проблемы по барабану, своих хватает.
   Полковник удивленно посмотрел на соседа и встретил внимательный цепкий взгляд. Казалось, глаза живут отдельно от отдуловатого потного лица.
   - Ну что полкан уставился? Меня к тебе Виктор послал. Вы же вчера с ним общались, а сегодня утром с этим хлыщем, почти час разговаривали.
   - А я с кем имею честь разговаривать?
   - Капитан, старший опер, Сурков Петр Михайлович, можно просто Михалыч.
   - А так это вы та красна девушка, которую уговаривать надо, Я вас вообще-то позднее ждал.
   - А че кота за хвост тянуть. Мне подсказали, что шеф ушел, вот я и заявился.
   - Михалыч, так может, ты знаешь, и кто в той машине сидит?
   - А чего не знать? Быки наши местные. Смотрящий Фадей приставил. За тридцать лет работы первая такая шишка из Москвы пожаловала. Сами понимаете, что без внимания тебя сейчас не оставят. Разве только я очень хорошо попрошу. Если найдем точки соприкосновения.
   - И в чем они выражаются?
   - Начнем плясать от печки. По всем раскладам вашу фирму интересует золото. Шпионам здесь делать нечего. Одна воинская часть и то желдорбат, пара колоний строгого режима, оборонных предприятий нет. У меня есть одно условие. Я тебе помогу, но и ты поможешь устроить в Кургане, в клинику Иллизарова, сына нашей секретарши. Он инвалид, правая ручка не растет. Бесплатно там очередь на несколько лет расписана, а за деньги ей всей жизни не хватит, чтобы рассчитаться.
   - А для себя ничего не хотите?
   - Ну, ты меня насмешил. Да у меня все есть. Дом хоть старенький, но есть, огородик, люди, которых знаю я, и которые знают меня. Думаю, о лирике хватит, давай ближе к делу.
   - Ну, Михалыч, ты и фрукт. Ситуация такая, на таможне изъяли крупную партию контрабандного золота, провели экспертизу, оно ваше. Послали четырех человек, геологов, должны были брать пробы грунта. Легенда у них была, что прокладывают туристический маршрут для богатых туристов, любителей экстрима. Геологи пропали. Последний раз выходили на связь из района Змеиного острова. Вот и вся кухня. Твоего начальника я озадачил, что бы прииски перетряхнул, может, где левак и всплывет.
   - Нет, полковник, вот здесь ты ошибаешься. Им законы нарушать нельзя, сразу прихлопнут. Кто ж тогда террористов спонсировать будет?
   - При чем здесь террористы?
   - Рапорт мой в УФСБ области подымите, еще год назад отправил, там подробно все расписано. Почему ваши бараны этим не занялись, ума не приложу. Скорей всего кто-то из руководства в доле.
   - Капитан, обещаю, что свяжусь с Москвой, возможно, эта тема их заинтересует.
   -Полковник, я тебе больше не нужен?
   - Еще один вопрос, если можно.
   - Спрашивай, если по делу.
   - Михалыч, а почему ты до сих пор в операх и звание капитан?
   - Приехала к нам очередная проверка, а проверяющих, сам знаешь, как встречают, накорми, напои, в баньку своди, рыбалку либо охоту организуй. И сидит перед тобой какая то пьяная скотина и жизни учит, как работать нужно, хотя сам из кабинета носа не высовывал и тяжелее авторучки не подымал. Вот я разок и не сдержался. Уж на что тот пьяный был, а запомнил. По итогам проверки стал я капитаном и вечным опером, а мне даже и лучше, лишний раз, в дерьмо носом не тыкают. Пошел я, а если еще что заинтересует, то в личном деле узнаешь.
   Сурков встал со скамейки и медленно побрел в сторону Тойоты. Подойдя к автомашине, он постучал по стеклу. Сидевший за рулем мужчина подобострастно заулыбался и опустил боковое стекло. Михалыч нагнулся, взял водителя за ухо и резко потянул на себя. Водитель взвыл от боли. Сурков отпустил ухо.
   - Так вот Леший, передай Фадею, что полкан приехал не по ваши души, и если я еще раз увижу рядом с ним, кого-то из братвы, пеняйте на себя. Надеюсь, до твоей прямой мозговой извилины дошло, что я сказал.
   - Михалыч, все поняли, базаров нет.
   Автомашина сорвалась с места и исчезла в знойном мареве. Михалыч, переваливаясь с ноги на ногу, побрел по улице. Тойота с братками, через пару кварталов завернула за угол и остановилась.
   - Леший, дай трубу, а то у меня на балансе ноль. Надо Фадею позвонить.
   - Хохол, да ты вообще в натуре жлоб. Я уже забыл, когда ты со своего звонил.
   - Леший, должен буду, а то к Фадею, заявимся без приглашения, а он нам какой ни будь
   табуреткой, башку расшибет. Помнишь, как Слона отделал? Тот до сих пор в дурке мамку зовет.
   - Ладно, черт с тобой, звони.
   Леший достал из кармана сотовый телефон и подал Хохлу. Тот толстыми, как сосиски, пальцами потыкал в клавиатуру и набрал номер.
   - Фадей, у нас проблемы. Михалыч нарисовался, Лешему чуть ухо не оборвал.
   - Лучше бы оборвал. Я же вам говорил, что аккуратно работать надо, а вы, поди, двери подперли машиной, да еще и пиво сосали. Что Михалычу нужно было?
   - Фадей, да мы аккуратно себя вели, а Михалыча ты и сам знаешь, мимо нас спокойно пройти не может. Вобщем, он сказал, что москвич не по нашу душу, а если еще раз нарисуемся, то без наследства останемся.
   - Ну, если этот обещал, то сделает. Все снимайтесь оттуда. Раз старый сказал, что нас гасить не будут, то так оно и есть. Сейчас прокатитесь по точкам, в связи с инфляцией налог на трудовую деятельность поднимается со следующего месяца на пять процентов. Вечером заскочите к Муссе. Скажите, что бы мне позвонил. Сильно с ним не церемоньтесь. Если и на этот раз будет пальцы топорщить, отрубать будем. Вся его ингушская братва не поможет.
   Выслушав Фадея, Хохол нажал на кнопку отбоя и протянул телефон Лешему.
  
   Дед сидел на плотике, к которому цепью была прикована лодка, и смотрел, как Федор с Кириллом ее загружают. Пока Федор загружал канистры, Кирилл закрепил двигатель на корме. Положив мешок с продуктами, взяли из расчета на неделю, Федор призывно махнул рукой деду Ивану. Тот, кряхтя с помощью трости, поднялся, взял лежащие на плотике в чехлах два карабина с оптикой, дедовскую однозарядную берданку, которая, не смотря на древность, не раз выручала его в сложных передрягах. Положив осторожно оружие, он перебрался в лодку и сел у двигателя. Мощный двигатель, Ямаха, деду подарил совхоз как участнику войны, завелся от одного прикосновения к кнопке стартера. Федор с Кириллом сели на переднее сидение и выбрали цепь. Мотор тихо урчал, поднимая винтом со дна ил и песок. Дед добавил газ, и лодка плавно заскользила вдоль берегов. Вековые кедры, сосны, ели рвущиеся в небо и среди них серебристая лента реки. Казалось, сама природа помогает в их начинании. Ни ветерка, ни волны, лишь изредка у берега плескалась крупная рыба. Двигатель работал на полушопоте и говорить не хотелось. Федор, безмятежно глазел на проносящиеся мимо изумрудные берега, Кирилл, достав из чехла бинокль, изредка прикладывал его к глазам осматривая отмели, куда быстрым течением нанесло топляка и веток, а дед, сидевший за румпелем, просто тихо радовался, вспоминая молодость. Он уже давно не ходил по реке и был рад случаю вырвавшему его из бытовой рутины. Километров через пятнадцать, на одном из многочисленных поворотов, Кирилл поднял руку и указал в сторону плеса, густо заросшего ивняком. Дед сбавил оборот двигателя, чуть довернул румпель, и лодка, скользя по глади реки, без единого всплеска уткнулась в берег.
   - Кирилл, что случилось?- спросил Федор.
   - Корма лодки с мотором, видишь, из травы торчит. Что-что, а лодку в наших местах так просто никто не бросит. Она у нас и кормилица, и поилица, а летом единственное средство передвижения, ну, а раз это твоя головная боль, то раздевайся и тащи ее к берегу.
   Федор снял с себя спасательный жилет, быстро скинул камуфляж и старенькие кроссовки. Вода прогрелась и была как парное молоко. Забредя по пояс в воду, он накинул на двигатель веревочную петлю и конец ее бросил Кириллу. Совместными усильями они вытянули полузатопленную лодку на берег, дед Иван подошел к ней и начал осматривать.
   - Федька, а катерок-то не так просто затонул, его из карабина или автомата расстреляли. Видишь, какие пробоины, да и двигатель так дробью не разворотишь. Стреляли по ней не здесь, тут водоворот, течением и прибило. Притопить хотели, а поплавок один не задели, она столбиком по реке и шла. Федор, в район нужно сообщить, пусть поисковую группу готовят, будем возвращаться.
   - Дед, слышишь, мотор работает, кто-то по реке идет. Может тебе в поселок вернуться, а мы с Кириллом дальше пойдем.
   - Кирилл, дай бинокль, может знакомый кто, я на реке почитай всех знаю.
   Дед взял бинокль и навел окуляры на быстро приближающуюся лодку. Посмотрев в бинокль, он подал его Кириллу и захромал к своей лодке. Достав из чехла берданку, он передернул затвор и выстрелил в воздух. Проплывающий мимо мужчина повернул в их сторону голову, посмотрел на них из под руки, мешало солнце, которое светило ему в глаза, и лодка, изменив курс начала к ним приближаться.
   - Не боись ребята, это Васька, тунгус, выручит. А сделаем, парни так. Кирилл, ты сейчас вернешься в поселок, позвонишь в район, потом поговоришь с охотниками, рыбаками, ягодниками, со всеми кого встретишь, может, кто что видел, слышал. Федора наши не знают, разговаривать с ним не будут, сам знаешь, как у нас к власти относятся.
   - Дед, так может, ты вернешься?
   - Нет, Кирилл, ты все равно так реку не знаешь, как я.
   В это время в илистый берег уткнулся небольшой новый катерок. Мужчина, которого дед назвал Василием, вылез из лодки, радостно улыбаясь, подошел к деду, обнял его за плечи. Деда он знал не первый десяток лет. Отпустив деда, он спросил:
   - Иван, каким ветром тебя сюда занесло, люди говорят, что ты по реке уже не ходишь, а все больше с удочкой на берегу сидишь?
   - Да, вот, оказия вышла, внуку помочь надо. А у тебя, я смотрю, баркас новый?
   - Нефтяники подогнали, тундру нефтью залили, оленей пасти негде, а что бы мы не возмущались, подачки с барского плеча дают. Что-то у вас случилось?
   - А вон, сам посмотри.
   Василий подошел к расстрелянной лодке и начал ее осматривать со всех сторон.
   - Вот варнаки, смотри что наделали.
   - Василий, однако, ты ее видел?
   - Да, около недели назад, четверо на ней шло. Сказали, что туристы, но какие-то странные. Туристы обычно веселые и под хмельком, а эти настороженные, волком смотрят. Я, было, подумал, что дикие старатели, или зеки сбежали.
   - Василий, ты, куда сейчас идешь?
   - В поселок, мы на Кривой протоке остановились, рыбы надо на зиму заготовить, а в поселке муки, соли и водки взять надо.
   - Кирилла забери с собой. В район нужно сообщить, да людей на поиски подымать. Ты кроме них на реке никого чужаков больше не видел?
   - Нет, Иван, больше не видел.
   - Ну, все мужики, разбегаемся. Кирилл, я твой карабин заберу, а ты мою старушку прихвати, похоже, дело действительно серьезное. Мы с Федором дальше пойдем, пропавших искать надо.
   - Иван, далеко пойдете?
   - На Змеиный остров.
   - Иван, вдвоем не ходите туда. Гиблый остров, шайтан там живет. Люди часто без следа пропадают.
   - Василий, не беспокойся, мы осторожно. Ты лучше своих тунгусов оповести, у вас же спутниковая связь на всех стойбищах есть. Может они что знают. Если что стрельнет, сообщи Кириллу в поселок.
   - Иван, ты же знаешь, если нас не трогать, мы в ваши дела не лезем, а то почему-то нам всегда это боком выходит. Но тебя на реке все знают, может, кто и откликнется. Буду на стойбище, свяжусь с родственниками. Иван, у тебя есть чем опохмелиться, а то вчера Барсук был, самогоном напоил, сегодня кое-как голову поднял.
   - А ему что надо было?
   - Тоже про чужаков спрашивал, но он плохой человек, работать не хочет, у нас рыбу и пушнину за самогон меняет. Крови на нем много, могилой от него пахнет. Я, таких, за версту чую.
   - Кирилл, возьми из рюкзака бутылку, опохмелишь.
   Василий занял место в катере у мотора, Кирилл достал из рюкзака бутылку спирта, оттолкнул лодку и запрыгнул в нее. Василий завел двигатель, и лодка, поднимая волну, помчалась по глади реки. Дождавшись, когда дед Иван заползет в лодку, Федор скинул цепь с коряги, к которой лодка была привязана, что бы не унесло течением, залез в нее и веслом оттолкнул от берега. Дед сел за мотор, а Федор взял на себя обязанности впередсмотрящего. Лодка медленно шла против течения. Федор в бинокль осматривал берега. Если бы не пропавшие туристы, то красотой открывавшейся взору можно было любоваться всю оставшуюся жизнь. Склоны сопок, заросшие вековыми корабельными соснами и курчавыми кедрами, усыпанные, как бусами, еще бежевыми молочными шишками. Казалось, деревья стройными солдатскими рядами спускаются к серебристой прозрачной воде, где и на трехметровой глубине был виден каждый камешек и мелькавшие, увеличенные через призму воды, рыбины, казались огромными. Первозданная природа, до которой еще не добрался "человек разумный", превративший огромные пространства в пустыни, свалки и исходящие синим ядовитым угаром города, с его серыми безликими коробками домов, где люди стали винтиками, мечтающими только о том, как вкусней пожрать, да помягче поспать. После очередного поворота реки, коим Федор потерял счет, дед окликнул его и сказал, что сейчас они зайдут в Кривую протоку, где дождутся Василия на его стойбище.
   - Дед, а кто такой Василий?
   - Он у местных тунгусов за старейшину, как скажет, так они и сделают. Хороший мужик, настоящий, как кремень. Кто только его сломать не пытался, и власти, и бандиты. Василий много знает, где зверя, где рыбу, где золото и даже алмазы взять. А он живет по своим обычаям, как его предки, много веков назад жили. Верит в бога и своих истуканов, воспитывает детей. Его настоящее имя, что родители дали, никто не знает, а Василием его священник назвал.
   - Дед, а как себя с ними вести, я же их обычаев не знаю.
   - Вот и веди себя с ними как с хорошими простыми людьми. А что ты из себя представляешь, они и сами поймут. Василий с твоим отцом друзьями были, вместе охотились, рыбачили. Он и тебя должен знать, когда ты еще в одних трусишках, куриц по улице гонял.
   Увидев открывшуюся протоку, дед завернул лодку в нее и взял ближе к берегу. Протока в трех-четырех местах была перекрыта самодельными сетями с поплавками из бересты. Аккуратно обогнув их, дед прибавил обороты и лодка, как породистый скакун понеслась по черной воде. Как будто какой то великан прорубил своим мечом узкую протоку в густом ельнике, куда не попадало ни одного лучика. Метров через пятьсот дед направил лодку к берегу, где уткнувшись в песок, стояли две тунгусских лодки долбленки, сделанные из цельного ствола дерева. На большой поляне, в окружении ельника, стояло несколько чумов, возле которых резвилась стайка малышни. На большом, из не оструганых досок, столе, четыре женщины обрабатывали рыбу, которую потом солили в деревянных бочонках. В тени меж чумами была натянута бечевка, на которой вялились язь и крупная сорога. Рыба даже с чешуей, была прозрачной с янтарным оттенком.
   - Ну, Федор, попробуем сегодня рыбки, какой ты в ваших хваленых ресторанах даже и близко не видел. Уж поверь мне на слово, а попробовал я ее не мало. К Василию за рыбой, аж из области приезжают. Вот сколько сам солил по его рецепту, а все не то.
   Увидев подошедшую лодку, один из мальчуганов бросился в ярангу и вскоре оттуда позевывая, вышел невысокого роста мужчина, со всклоченными, черными как смоль волосами. Заслонившись от солнца ладонью, он посмотрел на прибывших. Радостно заулыбавшись, поспешил к берегу. Женщины, прервавшие работу, возобновили ее, перекинувшись парой фраз на каком то, как показалось Федору, птичьем языке. Федор выскочил из лодки, вытащил ее на берег. Подошедший, продолжая улыбаться, помог деду, после чего обнял его за плечи.
   - Крестный, какими судьбами тебя к нам занесло? Ты ведь уже пару лет у нас не появлялся, и на реке тебя не видно?
   - Степан, может, сначала чайком угостишь? За столом и поговорим, а то я старый стал, уставать начал.
   Степан повернулся, сделал рукой приглашающий жест, и пошел к ярангам. Федор хотел достать из лодки карабины с рюкзаком, но дед остановил его, сказав, что здесь и так никто не тронет. После чего оба пошли за Степаном. Тот на ходу что-то сказал женщинам, и одна заторопилась в ярангу, над которым чуть-чуть вился белый дымок.
   - Может, на полянке посидим, а женщины сейчас поесть соберут?
   - Степан, ты ведь хозяин, тебе и решать.- Засмеялся дед.
   Вскоре из яранги вышла женщина и постелила на поляне выделанную оленью шкуру. Приближалось время заката, и солнце уже цеплялось за кроны деревьев. Жена Степана поставила на импровизированную скатерть блюдо с тонко наструганной, замороженной нельмой, миску с солью и перцем , блюдо с крупными вареными кусками оленины и на кусок газеты положила стопку пресных, свежеиспеченных лепешек. Дед и Степаном с жадностью навалились, на свежую рыбу, беря с блюда и макая ее в соль и перец. Федору стало не по себе. Ему еще не приходилось, есть сырую рыбу, и от одного взгляда на бледно-желтое мясо, исходящее жиром, с кровавыми сгустками, которое с аппетитом поглощали его сотрапезники, Федора чуть не стошнило, и он отвернулся. Степан недоуменно посмотрел на него, а потом перевел взгляд на деда.
   - Дед, я не понял, ему наша пища не нравится, или дикарями нас считает?
   - Степан, ты не обижайся, Федор в наших краях всего несколько дней, а строганину ни разу в жизни не пробовал, куда им до наших деликатесов. Подожди, через час за уши не оттащишь.
   Федор, преодолевая брезгливость, взял самый маленький кусок рыбы, макнул в соль и положил в рот, стараясь не жевать, он проглотил его, но вкус рыбы остался, и вкус не из самых неприятных. Взяв еще один кусок рыбы, Федор тщательно разжевал его. Строганина ему понравилась, и теперь они уже втроем уплетали ее за обе щеки.
   - Ну, как внук, есть можно?
   - Дед, я не думал, что свежая нельма вкуснее соленой, ту то я пробовал.
   - А ты еще оленину попробуй. Наверняка, такого мяса в своем городе не видел. Да, кстати, Степан, может спирта принести?
   - Дед, ты же знаешь, я не пью.
   - Так может за два года, что и изменилось.
   - Крестный, я до конца жизни буду тебе благодарен, что объяснил еще в детстве, как наш народ спаивали и обирали до нитки. Сейчас молодежь у нас почти спиртного не пьет. Старики по старой памяти, да, бывает, отрываются. Вот и отец, нет-нет да заложит за воротник, а потом неделю болеет, делать ничего не может. Ты же дед, знаешь, что еще совсем недавно у нас мужик чуть старше тридцати стариком считался. Да и с чего им было жить? Кто пьяным в реке тонул, кто в тайге замерзал, а кто травился, какой ни будь гадостью, вроде тройного одеколона. Одно, я жалею, что отец после интерната дальше учиться не отпустил. Я ведь учителем литературы мечтал стать, но ни чего, сейчас у меня дочь, Анна, на втором курсе в университете учится.
   - Так она что, школу уже закончила?
   - Дед, так она уже второй курс закончила, сейчас на практике, ездит по стойбищам, сказания и легенды моего народа собирает, записывает. Мы хоть простые, живем своим трудом, но народ у нас поэтичный. Вы бы послушали, какие сказки мне отец рассказывал. Как я в детстве дожидался темных осенних и зимних вечеров. Я, дед и сам сейчас нет-нет да за перо берусь. У меня уже три рассказа опубликовали, в альманахе северных народов.
   Дед удивленно переглянулся с Федором. Ладно, Федор, но дед то знал Степана с пеленок, и даже не думал, что этот средних лет мужчина, с заскурзелыми от постоянной работы руками, дитя природы, может стать еще и писателем. Женщины с ребятишками развели на поляне костер и принесли дымокур, старое ведро, в котором лежали угли, а сверху еловые шишки и трава. Почувствовав прохладу, над рекой начал роиться гнус. Неожиданно, сидевшие недалеко от костра небольшие северные лайки забеспокоились, и бросились к воде, поскуливая и помахивая свернутыми в бублик хвостами.
   - Отец скоро будет. Видишь, как собаки забеспокоились. Самые преданные существа, человек предать может, а эти за тебя скорей умрут. Федор, поможешь лодку разгрузить, а то чувствую, отец в поселке хорошо догнался, у него там каждый второй друг. Принесло же вчера Барсука.
   - Степан, я про него уже который раз слышу. А что он из себя представляет?
   - Мразь! К нему в прошлое лето какое-то начальство на вертолете прилетало, так они медведицу с годовалым пестуном и сеголеткой застрелили, сняли шкуры, лапы отрубили и улетели. Не успел я тогда, а то бы там и оставил всех. Я эту медведицу когда-то в лесу подобрал и сам растил, уже взрослую в лес отпустил, она людей не боялась. Барсук знал об этом.
   - Степан, а лапы им зачем?
   - Сразу видно, не таежный ты человек. У медведя самое вкусное, это лапы, зажаренные на углях. А вот и отец подходит
   Из-за поворота показалась лодка, в которой сидел Василий и что-то весело напевал. Вскоре лодка уткнулась в плес, и если бы Степан не поддержал отца, когда он начал вылазить из лодки, то тот мог запросто бултыхнуться в воду. Выбравшись на берег, Василий увидел деда, раскачиваясь, неуверенно переставляя ноги, пошел к костру. В руках у него была ополовиненная бутылка водки. Подходя к костру, он, что-то , сказал жене, которая ожидала его у входа в ярангу. Вскоре она подошла к костру с тремя гранеными стаканами и присела к костру. Солнце уже спряталось за спины деревьев, и поляну заливал желтый мертвенный лунный свет, да ярко без дыма, как только могут зажечь таежники, мерцал костер. Ребятня уже угомонилась, и видела свои яркие цветные сны. Пока старики сидели у костра, о чем-то тихо переговариваясь, Федор со Степаном начали разгружать лодку, загруженную под завязку. Мешок муки, мешок сахара, коробки с какими-то консервами, коробка сгущенного молока, две коробки крупной поваренной соли и коробка дешевеньких конфет, которые отчим Федора называл "дунькиной радостью". Выгрузив продукты на сухое место, Степан подтянул лодку выше на берег и накинул веревочную петлю на ивовый пенек, из которого уже пробивались молодые побеги. Ива, вечное дерево, цепляющееся последними остатками силы за жизнь. Казалось бы, воткнул в берег сухую палку, а через год на ней уже листья тянутся к свету и теплу. Не дано этого человеку, если ты по старости или болезни усох, то усох навсегда. Это только человек, в сложной ситуации, может опустить руки и бросить все на самотек, ожидая, куда кривая вывезет, а природа борется за себя до конца, до последнего вздоха, до последнего корешка.
   - Федор помоги все в лабаз перетаскать, а то одному тяжеловато будет.
   - Степан, да, без проблем. Но это куда?
   - А вон, видишь, избушка на курьих ножках стоит, вот туда и надо занести.
   - Степан, а зачем туда, можно ведь и в ярангу занести.
   - Это от зверья. Когда мы отсюда уходим, то берем только необходимое, а остальное в лабазе оставляем. Лестницу убрал, и ни мишка озорник, ни росомаха, ни другая мелкая зверушка не заберется, кроме человека.
   - А люди не воруют?
   - Нет. По нашим таежным законам, в каждом зимовье, в каждом лабазе оставляется необходимый запас продуктов, что бы с голода не умереть, и дрова, что бы зимой не замерзнуть. Уходишь из зимовья, обязан оставить чай, сухари, консервы, соль, спички и какую ни будь посуду. Таежники если чем и воспользуются, то потом возмещают.
   - Ну, раз так, потащили.
   Степан залез в лабаз, а Федор подавал продукты снизу. Закончив улаживать продукты, Степан спустился по лестнице и положил ее на землю.
   - Степан, пусть деды поговорят, а мне тебе надо пару вопросов задать.
   Степан молча опустился на траву, Федор пристроился рядом.
   - Степан, твой отец говорил, что вы видели четырех туристов, на моторке. Где это было?
   - А почему это тебя интересует?
   - Меня, после школы милиции, сюда опером назначили, а сегодня с утра позвонили, сказали, что туристы пропали, отправили на поиски. Лодку мы нашли, ее из карабина или автомата расстреляли, а людей нет.
   - Видели мы их, не доходя Змеиного острова. Вроде туристы, как туристы, улыбаются,молодые, загорелые, а глаза змеиные.
   - Это как?
   - Понимаешь, у каждой твари глаза что-то выражают, радость, боль, равнодушие. Ты хоть раз слышал, как раненый заяц плачет, мамку зовет?
   - Нет. А разве такое можно?
   - Раненый заяц слезами плачет и кричит как грудной ребенок, аж, мурашки по коже. Я их из-за этого никогда и не трогаю. А у этих туристов глаза пустые, как у медведя шатуна.
   - Приходилось встречаться?
   - Да. Поломал он меня сильно, но хочешь жить, борись. Мимо Барсука твои туристы никак не могли пройти. Не зря он вчера к нам пожаловал. С людьми надо говорить, все равно кто ни будь да знает, что случилось.
   - Степан, но тайга есть тайга, и медведь в ней хозяин.
   - Я не знаю, говорил тебе дед или нет, но у каждого дерева есть глаза и уши. Даже след или сломанная веточка могут о многом сказать опытному таежнику.
   - Степан, смотри, там, в лесу какие то огоньки летают.
   Степан заразительно рассмеялся.
   - Это не огоньки, это у оленей глаза светятся.
   - А у вас еще здесь и олени есть?
   - Так нам без этих помощников не прожить. Неужели ты думаешь, что мы все на своем горбу таскаем?
   - Степан, а как вы их сюда пригнали, не в лодках же везли?
   - Зачем на лодках? Младший брат пригнал, а потом в тундру вернулся. У нас в тундре около пяти тысяч оленей. Вот братья и пасут.
   - А куда их вам столько?
   - Да у нас стадо уже на пятилетку вперед финны скупили.
   В это время их окликнул дед Иван, и сказал, чтобы они подошли к костру. Василий и мать Степана уже еле ворочали языками, но Василий все же выговорил.
   - Степан, завтра с нашими гостями пойдешь на Змеиный остров, поможешь. Рыба все равно плохо идет, так что сетки, твои пацаны протрясут. Сам видишь, Федор не таежник, а дед на одной ноге далеко не ускачет. Сейчас спать идите, ложитесь, завтра рано вставать, а мы, еще по стариковски, посидим, покалякаем.
  
   Полковник открыл глаза, солнце уже встало, и сквозь плотно задернутые портьеры пробивался тоненький лучик. В его свете, пылинки, танцующие свой незамысловатый танец, казались золотыми. Посмотрев пару минут на их танец, он потянулся и сел на кровать. Посидев, он резко встал и начал делать разминку. Его жилистое, мускулистое тело наливалось силой. Приняв душ, он побрился, одел, легкие летние брюки, бежевую рубашку и с еще мокрыми волосами спустился в ресторан. Заказав омлет и кружку крепкого кофе, полковник подошел к окну и начал смотреть на улицу. Вскоре его окликнула официантка и пригласила к столу. В это время ресторан был пуст, и он был единственным посетителем. Полковнику нравилось здесь, и эта гостиница, и сам городишко. Он уже давно мечтал, выйдя на пенсию бросить все и перебраться вот в такой патриархальный городок, поближе к речке, тайге, подальше от прокаленного солнцем, отравленного выхлопными газами и золотым тельцом стольного града. Закончив с омлетом, полковник закурил сигарету и жадно затянулся, вдыхая ароматный дым. Он всегда по утрам ждал этого мига, первая затяжка и глоток крепкого кофе. Вторая и последующие сигареты, это было уже не то, скорей привычка, когда руки чем-то заняты. Покейфовать долго не удалось. За столик к нему подсел коренастый, с густыми бровями, нависшими над глазами, средних лет мужчина, с пудовыми кулаками, которые от покрывающих их татуировок казались черными. Взгляд у него был неприятный, колючий, и даже у видавшего виды полковника по спине поползли мурашки.
   - Разрешите представиться, я Фадей.
   - Ну а я Константин Андреевич, и что дальше.
   - Вы, наверное, меня не так поняли, я Фадей, смотрящий по району.
   - Ну смотрящий и смотрящий, мне, что с этого.
   - Все же не часто в наши края такая птица залетает. Не мог же я такое без внимания оставить.
   - Фадей, не лез бы ты, куда тебя не просят, я ведь и обидеться могу, а оно, наше пристальное внимание к себе, оно это тебе надо.
   - Нет не надо, но я вам свою помощь предлагаю. Нам с такими людьми ссориться не с руки. Вы только скажите чем помочь.
   - Фадей, а у тебя то какой интерес?
   - Константин Андреевич, чем вы быстрее отсюда уедите, нам спокойней, а то менты нездоровую активность проявлять начали. Людей моих прессуют, а это значит, что в общак меньше денег поступает, а мне еще зоны греть. Что ж ждать, когда мне братва, предьяву сделает. Если понадоблюсь, через Михалыча найдете, от той ищейки никуда не денешься.
   - Я, смотрю он у вас в авторитете.
   - А вы зря иронизируете, он опер правильный, братву по пустякам не мордует, ну а если уж накосячил, из под земли найдет, уши оборвет. Как вчера, чуть пацану моему, не оборвал, который за вами приглядывал.
   - А, так вот почему они исчезли, я даже удивился.
   - Зачем нам с Михалычем лишние проблемы. Если он сказал да, значит да, если сказал нет, значит, нет. Нам здесь, беспредел, не нужен. Главное, что вы не за нашими головами.
   - Хорошо Фадей, есть у меня к тебе один вопрос. Подпольный прииск, слышал о таком?
   - Так вот вы, из-за чего заявились, а я гадаю. Нет, начальник, я в эту тему не лезу. Слышал о таком, но жизнь дороже. До меня смотрящим вор был, старый сиделец, как уж он на хозяина вышел, не знаю. Но его вместе с охранником в одном мешке нашли, как менты установили, их еще живыми на циркулярке пошинковали. У меня и с ингушами проблем хватает.
   - В общак не платят?
   - Вроде того. Платят, но мало.
   - Ну что ж Фадей, спасибо и на этом.
   - Раз все, я пошел.
   Фадей поднялся из-за стола, не прощаясь, вразвалочку ушел. Полковник допил кофе и поднялся к себе в номер, где взял пульт от телевизора в руку. Но включить телевизор он не успел, в дверь кто-то постучал. Полковник открыл ее и отступил в сторону. В номер зашел начальник розыска.
   - Проходи, садись, что стоишь как истукан.
   Капитан, довольно улыбаясь, сел в кресло и закинул ногу на ногу.
   - Вижу-вижу, что-то нарыл. Давай выкладывай.
   - По вашему заданию, прииски вывернули наизнанку, изъяли всю документацию, сейчас специалисты изучают. Но там, скорее всего пустышка будет. В хранилищах песок, да и агентура, ничего о самородках в большом количестве не знают. Но мы нахлобучили местного учредителя. С помощью металлоискателя, во время обыска, в саду нашли банку с самородками, сейчас на экспертизу, в область отправили. Обещали заключение по факсу прислать.
   - Молодцы, прфессионально сработали, не зря свой хлеб едите. Буржуин что говорит?
   - А что они всегда в начале говорят? Я не я и банка не моя. А на ней его пальчики остались. Дело времени, разведем по полной программе. Он еще в убийстве Кирова признается.
   - А почему Кирова, обычно все Кеннеди поминают?
   - Там шаблон заезженный. А тут как Кирова вспомнишь, так у уголовников глаза на лоб лезут. Историю то они плохо знают, для них лучше на кражу или грабеж загрузиться, чем не понятно за убийство какого Кирова сидеть.
   - Ну, вы ребята приколисты. Задержанный на ИВС?
   - Обязательно. В красной камере сидит, с коллегами бывшими. У нас тут три сержанта умудрились продать пять километров заброшенной бетонки, к старому леспромхозу дорога шла, их прокурорские закрыли. Будем знать все, о чем даже еще и подумать не успел.
   - Капитан, к десяти его к себе подымите, в кабинет, я подойду. Мне о многом с ним поговорить надо.
   - Сделаем. Господин полковник, можно вопрос?
   - Если по делу, то можно.
   - Михалычу вы тоже перевод пообещали или мою должность?
   - А вот тут ты капитан попал пальцем в небо. Для того, что бы делать карьеру, он уже староват. Такие, только за идею работают. А с идейными, я работать не люблю. Люди не предсказуемые. Для них во главе угла не закон, а совесть и справедливость, как они их понимают. Но и без таких нельзя, они пахари, как правило, всю работу на себе тащат. Так что имейте это на будущее в виду. Да ты и сам, я так думаю, не раз использовал Михалыча в своих целях. Или я не прав?
   - Да нет, все так. Только он действительно неуправляемый. Давно бы его по выслуге на пенсию отправил, да без него как без рук. Молодежь больше на себя работает. А что вы хотели? Сейчас в школе милиции, причем любой, хочешь сдать экзамен, плати, хочешь сходить в увольнение, плати.
   - Да, капитан, что о вас говорить, у нас тоже не лучше. Господа реформаторы так все зачистили, что хоть волком вой. Хорошо еще Примаков не дал развалить внешнюю разведку. Капитан, все шагай, делом займись, а то я тут перед тобой начал крокодильи слезы лить.
   Капитан встал из кресла и вышел из номера. В коридоре он встретил Суркова, который брел, засунув руки в карманы брюк. Мятая рубашка, не глаженые брюки с пузырями на коленях и ботинки, просящие каши. Привычно кивнув головой франтовато одетому начальнику розыска, Михалыч прошел мимо, и пнул дверь номера, куда заселился полковник. Не вынимая рук из карманов, он зашел в открывшуюся дверь, подошел к окну и раздернул портьеры, дождавшись, когда солнце зальет светом комнату, он прошел к столу и сел на стул. Полковник смотрел на него взглядом ботаника, которому попался не известный миру вид амебы. Ему казалось дико, что какой то ментовский капитанишка, с ним, приехавшим из центрального аппарата ФСБ, из Москвы, не считается. А смотрит на него, как на очередную, залетевшую не понятно на что занудливую муху.
   - Полковник, да ты на меня так не смотри, садись лучше, побеседуем.
   - Капитан, вы мне разрешаете сесть?
   - А почему бы и нет? Кстати, у тебя в холодильнике водка должна хорошая стоять, может, нальешь, да лимончик порежь, закусить.
   - Пить меньше надо. Болеешь сильно?
   - Да как тебе сказать, пришлось с людьми побеседовать.
   - Так может, и интересное что накопал?
   - Полковник, ты меня за лоха не держи, если обещал, то делаю. Ты лучше холодильник открой.
   Полковник достал из холодильника бутылку "Абсолюта" и тарелочку с нарезанным лимоном. Поставив на стол, он сел в кресло напротив Михалыча. Тот взял с полочки высокий стакан, налил в него грамм двести водки и залпом выпил, после чего бросил пару пластиков лимона в рот, и не морщась начал жевать. Полковника аж передернуло, без сахара, он лимон не мог даже взять в рот, после него начиналась дикая изжога.
   - Капитан, а как на работу пойдешь? С утра пораньше и полстакана водки.
   - А кто сказал, что я на работу пойду? Сейчас еще полстакана намахну, и домой спать. И так ночь по району колесил, а начальство не хватится, сами в твое распоряжение отправили. Ты мне лучше скажи, зачем к тебе Фадей приходил?
   - Что, уже донесли?
   - Ну, ты полковник даешь. Это ведь не ваша гнилая Москва, где годами живете по соседству и друг друга не знаете. А у нас пройдись сегодня по улице, тебя каждый второй по имени отчеству назовет.
   - Что все так плохо?
   - Полковник, давай лучше о работе. Тебе мой шеф доложил о своих успехах?
   - А как ты думал?
   - Так вот, забудь о них. Вчера утром, к кухарке Баринова, который является соучредителем золотодобывающей компании, подошел мужичок и попросил продать банку квашеной капусты. Та за сотку и повелась. Знали, сволочи, что капусту он сам солит. Бзик, такой у мужика. А потом, в этой банке, золотишко нашли. Сечешь, о чем я говорю?
   - Подстава?
   - Ну, ты полковник даешь, удивил ежа, голой задницей. Там серьезные люди работают, если за столько лет единственный прокол. Если тебя интересуют не только самородки, то Баринова можешь грузить по полной программе. Сам подумай, несколько приисков, связи с террористами, левое золото, которое они скупают у диких старателей. Я так понимаю, что мои материалы уже нашлись. Не удивлюсь, если они у тебя в папке лежат. Ты мне лучше скажи, зачем к тебе Фадей приходил?
   - Помощь предлагал.
   - Чужаков он в лет сдает, если ему это выгодно. Интересного ничего не сказал?
   - Единственно, про предыдущего смотрящего, что его пошинковали как капусту из-за того, что на черный прииск вышел.
   - Тогда все понятно, а то думаю, исполнитель есть, место преступления есть, а мотива нет. Мы этого урода, трое суток на дыбе держали. Отмороженный на всю голову, садист по жизни. Доказать убийство не смогли. Он раз отсидел, за то, что при ребенке зарезал первую жену, расчленил ее и на балкон вынес, после отсидки, еще пару раз женат был, но жены при первой возможности сбегали.
   - Михалыч, а кто такой?
   - Есть у нас один бычара, Барсук. Летом на реку выезжает, а зимой дома живет. Кстати, у него зимовье в том районе, который нас интересует, недалеко от Змеиного острова. Остров у тунгусов считается проклятым.
   - Те зря бурогозить не будут, значит, что-то там есть.
   - Лет пятнадцать назад, там егеря местного на кресте распяли, после этого тунгусы остров стороной обходят. Ваших туристов его сын пошел искать. Недавно зональным опером назначили. Я так думаю, за отца отомстить хочет. Прийск, где-то там и находится, не зря Барсук там сидит. Но он скорей всего охранник, а заправляет его двоюродный брат.
   - А это кто такой?
   - Один из областных олигархов, мразь недобитая. Из ваших бывших коллег.
   - Не понял?
   - Дубовник Станислав Ильич.
   - Я его хорошо знаю, на одном курсе учились, большие надежды подавал, был лучшим курсантом. После школы КГБ, его отправили в Афган, он там лет пять служил, пока не уволили, за переброс наркоты в Союз. Сам понимаешь, наших не садили, или делали харакири, или увольняли.
   - Так вот, он сейчас начальник СБ, одной из самых влиятельных фирм региона.
   - Не думал, что так пересечемся. Михалыч, мы его по своей линии прокачаем, а ты займись ингушской бригадой, благо есть над чем работать. Твоя информация, с нашей, пересеклась, но это дело времени, а сейчас мне нужен прииск.
  
   Фадей стоял у окна. Наблюдал за тем, как во дворе, в новенькой беседке, покрытой лаком и сияющей солнечной желтизной, за столом Леший с Хохлом, разомлевшие от жары, лениво перекидывались картишками. Игра шла на уши. Проигравший, безропотно подставлял ухо, по которому выигравший бил несколькими картами. Леший, уши которого распухли, и светились как красный сигнал светофора, начинал закипать от злости. Фадей знал, что Хохол передергивает карты, но не умеешь играть, не садись за стол, а если сел, то за проигрыш можешь ответить жизнью. Откуда это внедрилось в сознание уголовников неизвестно, но в дореволюционной России среди офицеров, карточный долг считался делом чести и при невозможности расплатиться, они стрелялись. Фадей отошел от окна и подошел к книжному шкафу. За время своих отсидок, не смотря на пару классов образования, он пристрастился к чтению, а читал все, любой листок, лишь бы на нем были какие ни будь каракули. У него был острый и пытливый ум, иначе в его среде не подняться. Ему, во время последней отсидки предлагали стать законником, но он отказался, сказав, что он бандит, а не вор. Стук в дверь прервал его воспоминания, в комнату зашел Леший.
   - Фадей, там Мусса со своими абреками пожаловал, говорят, что ты им стрелку забил.
   - Мусса пусть зайдет, а абреки с вами в беседке посидят. Да не жадничай, возьми в холодильнике по бутылке пива, угости пацанов.
   Леший повернулся и вышел, оставив дверь открытой. Вскоре в нее зашел Мусса , старший ингушской бригады, отвечающий за охрану приисков и бесперебойную переправку денежной массы в Ингушетию. Было ему не больше тридцати, высокий, резкий. Ходили слухи, что во время чеченских войн, он воевал на стороне боевиков. Фадей бы этому не удивился, уж больно он был борзым, как сам, так и его охрана. Когда в регионе появился Мусса, со своими отморозками, ингушские семейные кланы, работавшие здесь не одно десятилетие, куда- то растворились. Кто-то начал работать на него, зная, что дома остались родственники, и к ним в любое время могут придти люди в масках, а кто начал качать права, исчез в болотной трясине, пропал без вести. Прокуратура и милиция сильно не дергались, как говориться, баба с возу, кобыле легче. Кроме приисков, которые крышевал Мусса, были еще и таежники, которые за сезон не упускали возможности намыть по сто, двести грамм золотишка. А это налогом уже не облагалось. Фадей прекрасно понимал, что в то время, когда в районе все производство стоит, основные денежные потоки в общак шли от людей Муссы, но и мириться с тем положением, когда тот захочет дать бабки, либо нет, он не мог. За это смотрящий по региону мог дать и по ушам. А в очередную отсидку, которая была не за горами, под нары заползать не хотелось.
   - Ну что, Мусса, проходи, располагайся, где тебе удобней. Разговор у нас длинный будет. Вино, коньяк?
   - Фадей, если ты решил нам войну объявить, то ни того, ни другого. Кто ж с врагом хлеб ломает, или вино пьет?
   - А ты что, Мусса, меня, во враги записал?
   - Не знаю, не знаю, это ведь твои быки на мои точки наезжать начали, а мне с тобой делить нечего. Только имей в виду, что у нас кровную месть никто не отменял, случись, что со мной, либо с моими пацанами, тебе всю оставшуюся жизнь придется бегать и оглядываться. Глотку перережут, не посмотрят, что ты авторитет. Я прекрасно понимаю, что вы нас здесь можете численностью задавить, но дорожки у нас одни, узкие, можем и пересечься.
   - Мусса, если ты думаешь, что меня напугал, то ты ошибаешься. Меня, смотрящим, не для того сюда поставили, что бы напрасно кровь проливал. Мужик, ты не дурак, думаю, что все вопросы решим мирным путем. Национальность для меня роли не играет. Это вы там, у себя, на Кавказе, можете резать друг друга, из-за того, что усы не в ту сторону завернуты. Для меня главное общак. Ты сам знаешь, что у нас в районе две полосатых колонии, а братву греть надо. Тем более, что на красную зону, пришел новый смотрящий. Зону надо сделать черной, воровской, а на это денег надо и не мало.
   - Фадей, а мы то здесь при чем. У вас свои проблемы, у нас свои.
   - Мусса, до тебя, ингуши платили по пятнадцать процентов от прибыли, а сейчас пять, и то, если мои хлопцы наедут. Ты думаешь, мне такое простят? Мусса, ты пойми, общее это святое. А за общее, хоть и за маленькую толику, всю Ингушетию вырежут, вся братва подпишется. Если мы этот вопрос решим, то у меня есть деловое предложение, думаю, что ты не прогадаешь.
   - Да, я уже прогадал. Менты с цепи сорвались, трясут, как Бобик тряпку, прииски прикрыли, документацию изъяли.
   - Мусса, ты успокойся, решим твои проблемы. Может, все же по коньячку?
   Тот кивнул головой в знак согласия, Фадей поднялся, подошел к бару, достал оттуда два бокала и бутылку армянского коньяка, только не того что в магазинах продают, а настоящего, тягучего, золотистого цвета, с запахом винограда. Разлив по бокалам, Фадей один поставил перед Муссой, а со вторым сел в кресло.
   - Так вот Мусса, запомни одно, менты приходят, и уходят, а мы остаемся. Ну, приехал этот москвич, посидит здесь пару недель и свалит, а потом и волна ментовская спадет, впервой что ли. Ну а не спадет, так глаза замажем. Не все, такие как Михалыч. Кто-то, хочет и домик заработать, и поесть вкусно. Концы всегда найдем. Так как насчет пятнадцати процентов?
   - Десять.
   - Нет, двенадцать.
   - Считай, уговорил, но твоя братва в мои дела больше не лезет.
   - С этим решили, но есть еще один вопрос. Есть левый прииск, причем богатый, его ищут комитетчики. За сезон там намывают как минимум центер. Прошло пол сезона, значит, там скопилось килограмм пятьдесят. Я думаю так, нужно взять золотишко, а прииск слить комитетчикам. Те не отцепятся, пока свой кусок не урвут. Они как клещи, пока крови не напьются, от тела не отвалятся. Найдем прииск, возьмем золото, сольем местонахождение, они от тебя отцепятся, и все в шоколаде.
   -Фадей, а какого черта ты ко мне обратился, мог бы и сам это дело провернуть.
   - Мусса, вы на этом деле собаку съели, а мы привыкли с дикарей пенку снимать.
   - Слышал я о таком, но там очень серьезные люди подвязаны. Как бы все боком не вышло.
   - Мусса, лишь бы не братва была, а остальное, мне по барабану.
   - Фадей, если меня правильно информировали, там международный синдикат работает.
   - Братва?
   - Нет, барыги.
   - А этих, не грех и обуть.
   - Фадей, я тебе завтра отвечу.
   - Идет. А сейчас то чего боишься?
   - Ты сам знаешь, я ничего не боюсь, но и лишний раз подставляться, желания нет.
   - Мусса, какая здесь подстава? Мои люди берут золото, сдают тебе, на прииск мусора заезжают, и все предъявы к красноперым. Мы здесь не при делах, а рыжье менты сами заныкали.
   - Фадей, красиво поешь, как бы не икнулось. Сегодня я со своими старшими поговорю, добро дадут, значит завтра с утра и начнем. Сам понимаешь, такие вопросы один я не решаю.
   - Мусса, только имей в виду, сегодня я предлагаю вам пятьдесят на пятьдесят, а послезавтра можешь о нашем разговоре забыть. Второго такого случая может и не быть. "Зеленого змея" еще будешь, налить?
   - Нет, Фадей, мне еще с людьми разговаривать.
   - Ну что ж, надеюсь до завтра.
   Мусса встал, крепко пожал руку Фадею, и вышел из комнаты. Смотрящий подошел к окну. Дождавшись, когда Мусса и два абрека, без которых тот нигде не появлялся, сядут в автомашину и уедут, Фадей открыл створку окна, и сказал Хохлу с Лешим, что бы те зашли в дом. Закрыв окно, он подошел к бару, налил пол бокала коньяка и сел за стол. Сделав глоток, он какое то время погонял языком во рту терпкую жидкость, пахнущую солнцем, шоколадом и виноградной лозой. Фадей любил коньяк, хотя во время загулов с братвой, всячески демонстрировал презрение к этому напитку, изобретенному в буржуинской Франции. Доказывая окружающим, что лучше спирта и Менделеевской водочки ничего нет, да еще под соленый огурец, или квашеную капусточку. Дождавшись, когда Хохол с Лешим зайдут, он головой кивнул в сторону стульев.
   - Леший, ты пока тормозни, достань из холодильника пузырь водки с оливками и из бара стопари возьми. Есть серьезная тема, обсудить надо.
   Леший, у которого после вчерашней попойки горели трубы, не заставил себя ожидать. Дождавшись, когда хозяин возьмет в руку запотевшую стопку, он одним глотком опрокинул в свою пасть содержимое стопки, не закусывая снова потянулся за бутылкой.
   - Леший, не торопи события, я же сказал, что тема серьезная. Нужны работающие мозги, а не твоя пьяная дурь.
   Леший с сожалением отодвинул от себя такую вожделенную тару.
   - Вобщем, так мужики, нужно найти пять- шесть надежных людей, охотников, что бы хорошо тайгу знали. Дело очень серьезное, тут либо пан, либо пропал. Если все срастется, получите хорошие премиальные, а если нет, то головенки как курям скрутят. Завтра, до двенадцати люди должны быть здесь. На сегодня это у вас основная задача. Леший, хорош пузырь, гипнотизировать, разливай.
  
   Было еще темно, и в лесу стояла звенящая комариным писком, тишина, когда кто-то окликнул Федора. На свое удивление, он проснулся сразу, и скинул с лица противомоскитную сетку. Ночевал он в спальнике под навесом. В яранге Федор уснуть не мог. Спецефичный запах плохо выделанных оленьих шкур и рыбьего жира, перебиваемого сивушным перегаром от дешевой водки, привезенной Василием. Расстегнув молнию на спальнике, Федор вылез, над ним стоял Степан.
   - Что-то случилось?
   - Нет, сетки надо проверить. Хотел сыновей поднять, да уж больно сладко спят, пожалел пацанов. Так только в детстве спится. Умаялись вчера, за день.
   Федор, сидя надел носки, и засунул ноги во влажные и холодные от утренней росы, кроссовки, после чего встал. Молча, со Степаном, они спустились к реке, берегов которой не было видно из-за поднявшегося тумана. Пока Федор умывался, Степан отвязал лодку, вставил в уключины весла и сел на сидение. Федор оттолкнул лодку от берега и запрыгнул в нее. Степан начал тихо выгребать от берега. Он греб в полной тишине, и подающие с весел капли, звенели как серебряные колокольчики. Как Степан ориентировался в тумане, для Федора осталось загадкой. Притормозив веслами, Степан выдернул одно из уключины, подал его Федору и сказал, что бы тот сел на корму и выгребал так, что бы лодку не заносило боком к сети. После чего ухватил верхнюю тетиву сети, и начале медленно перебирать, продвигаясь к другому берегу. Рыбы действительно было немного, крупная сорога, окунь, щука. Федору оставалось только удивляться, как скоро Степан выбирал из ячеи рыбу. Как он не старался, но лодку нет-нет да разворачивало, и тогда Степан иронично хмыкал. Сети они проверили быстро, и через час, лодка уткнулась носом в берег, у стойбищя.
   Туман уже почти развеялся, и багрово-красный диск цеплялся за верхушки елей. По днищу лодки прыгало, разевало рот живое серебро. Федор со Степаном вылезли из лодки, затащили ее повыше, на берег. Стойбище уже проснулось. Дед Иван, и Василий с женой, сидели возле яранги, и пили чай, жена Степана, и его сестры хлопотали по хозяйству. Ребятишки, увидев лодку, схватили стоящие, у яранги два берестяных короба, наперегонки бросились к отцу. Тот, весело улыбаясь, смотрел на суетню ребятни, которые о чем-то щебеча, наполняли короба рыбой. Дождавшись, когда короба заполнятся, Федор со Степаном взяли их и понесли к столу. Дед Иван не спеша поднялся , прихрамывая подошел к ним.
   - Ну что мужики, собираемся. Чайку глотните, да дальше по реке пойдем.
   Ребятня принесла железные, парящие, от горячего чая, с запахом свежей смородины, кружки, свежие лепешки и вареную оленину. Позавтракав, Степан вышел из-за стола и зашел в ярангу, откуда вышел с карабином и пустым рюкзаком. Зайдя за ярангу, он поднялся в лабаз. Вскоре он спустился, и подошел к столу, где его ожидали дед с Федором. Федор с аппетитом дожевывал бутерброд. Дед кивнул на рюкзак, и сказал, что продуктов у них и так под завязку.
   - Крестный, а ты где видел, что бы в тайге было что-то лишним, Идешь на день, бери на три, идешь на неделю, бери на месяц. Тем более, сами говорите, люди потерялись, а вдруг голодают. В тайге, самое страшное, испуг и голод. Это ладно, сейчас лето, а если покалечились, или неопытные.
   Дед рассмеялся и махнул рукой в сторону лодки. Распрощавшись с Василием, мужики сели в лодку и отчалили от берега. Дед завел мотор, и лодка, огибая сети, пошла по реке. Выйдя на чистую воду, дед добавил обороты, и лодка, оставляя белый бурун, понеслась на встречу заре. Волны били о песчанно- илистый берег, размывая его. Над рекой летали белоснежные чайки, изредка бултыхаясь в воду. Неожиданно для себя, Федор почувствовал, как кто-то на него смотрит. Он повернул голову, и на какое то мгновение оторопел. В сосняке, возле берега, сидел большой бурый медведь, положив передние лапы на колени и по старчески склонив голову на грудь. Федор тронул Степана за руку и пальцем показал в сторону медведя. Тот бросил взгляд на берег и неожиданно встрепенулся.
   - Хозяин, - сказал Степан- значит, тяжело нам придется, но предки помогут. Он всегда появляется, когда нам тяжело, но это к удаче, что мы его увидели. Теперь он нас по берегу сопровождать будет.
   - А не тронет?
   - Нет, тем более что вы со мной. Это мой старый знакомый, я его как-то из браконьерской петли спас. Так что если в дальнейшем на берегу встретите, не пугайтесь, он хороших людей не обижает.
   - Степан, ты говоришь о нем, как о человеке.
   - Он лучше человека, это наш предок. Живет по законам тайги, никогда не обманет, ему не нужна карьера, слава, деньги. Он свободен.
   Дед Иван со Степаном привычно смотрели по сторонам, а для Федора все было вновь, и он молча вертел головой, смотря на проплывающие мимо скалы и плесы, заросшие деревьями. Ближе к вечеру, дед рукой показал Федору на что-то впереди себя. Посреди реки возвышался скалистый остров, конца которого не было видно.
   - Вот это и есть Змеиный остров.- Сказал Степан.- Дед, до плеса пойдем?
   - А куда еще? Здесь одно хорошее место, вокруг скалы.
   Минут через пятнадцать лодка уткнулась в песчаный плес. Место для стоянки действительно было хорошее. Посреди сопок и скал, песчано-каменистая грива, спускающаяся к реке. Выпрыгнув из лодки, Федор со Степаном подтянули ее, и Степан накинул цепь на железную трубу, вбитую в песок. Дождавшись, когда дед вылезет из лодки, они быстро разгрузили ее и вынесли припасы на поляну. Дед Иван проковылял к ним, и опустился на землю.
   - Так мужики, сами видите, ходок, из меня, никудышный. Так что один сейчас палатку устанавливает, а второй в лес за дровами. Пока потеряшек не найдем, база здесь будет.
   Федор взялся за установку палатки, а Степан, привычно взяв топор, пошел в тайгу.
  
   Было начало десятого, когда полковник зашел в приемную начальника РОВД. Секретарь была на месте и что-то быстро печатала, на допотопной, электрической машинке, стук клавиш разносился по всему коридору. Поздоровавшись, полковник достал из-за спины небольшой букетик полевых цветов и положил его на стол перед секретарем. Он не любил разухабистые, голландские цветы, которые осыпались на следующий день, после покупки. Секретарша покраснела, она не привыкла к таким знакам внимания. Она встала из-за стола, налила из графина в высокий стакан воды, и поставила туда букетик. После чего сказала, что начальника нет, где он она не знает, но опера все утро бегают, суетятся. Что-то случилось, раз весь отдел по тревоге подняли. Полковник взял стул, подвинул его к столу, сел, и начал рассказывать смешные истории из своей более чем богатой на события жизни. Секретарша заразительно смеялась. Сотрудники, изредка заглядывающие в приемную, удивленно взглянув на молодую девушку, уходили. С сотрудниками она вела себя строго, и даже разбитные опера не могли найти с ней общий язык, а начальник отдела, в которого она была втайне влюблена, внимания на нее не обращал. Виктор появился только минут через двадцать. Был он, какой то взмыленный, пропахший дымом и копотью. Кивнув полковнику, он открыл дверь и зашел в кабинет. Полковник зашел за ним следом, прикрыв дверь. Виктор с облегчением снял китель, посмотрел на него с какой то брезгливостью и повесил на трехрогую самодельную вешалку, стоящую у входа.
   - Капитан, вы я вижу не в настроении, что случилось?
   - Константин Андреевич, вся работа коту под хвост. Документы по приискам вчера вечером передали в контрольно-ревизионное управление, что бы специалисты покопались, а ночью у них архив сгорел, одни угольки остались. Узнаю, кто это сделал, сам за ноги подвешу собаку.
   - Это, которые, я вчера брал, что бы посмотреть?
   - Да они.
   - Ладно, не переживай, я с них копии сделал, как чувствовал. Да и не так уж это и важно, для нас главное были бухгалтерские проводки, счета, где денежки скапливались, а ими уже наши спецы занимаются. Но крысу, которая местонахождение документов сдала, все же поищи. Это, как кто-то мог быть из твоих балбесов, но вероятней кто-то с КРУ. Не верю я этим бумажным червям. Жизнь научила. Сидит, какой ни будь ботаник в очечках, а как копнешь его, за бугром не одна вилла и дети заграницей учатся. А я очень не люблю, когда за моей спиной шакалят.
   - Сделаем, Константин Андреевич. О том, что мы материалы в КРУ передаем, знало всего несколько человек. Найдем крысу, найдем и исполнителей.
   - В правильном направлении думаешь. Что по директору прииска?
   - После того, как вы вчера с ним побеседовали, поет не останавливаясь, и о работе приисков, и о левом золоте, кто сдавал, кто вывозил и куда. Но это Михалыч и без него все знал. А вот по интересующей вас теме, ни слова. Да, говорит, слышал о таком, даже найти хотел, но как- то раз домой возвращался, накинули на голову тряпку, вкололи какой- то дряни, и очнулся только в областном центре, на каком- то притоне, прикованным наручниками к батарее. Там с ним побеседовал высокопоставленный человек, и на пальцах объяснил ему, что куда не следует, нос совать не надо, можно и прищемить. Потом дали попить водички, очнулся у себя в квартире, на диване. Даже было решил, что все приснилось, но судьбу больше решил не испытывать.
   - Виктор, пусть твой начальник розыска дальше прииски трясет. Думаю, что если там все раскрутите, с нашей помощью, дело будет громким, резонансным. Ты, не против, если мы с Михалычем у тебя в кабинете побеседуем?
   - Какой разговор, конечно.
   - Пригласи его, а сам погуляй минут пятнадцать.
   Виктор вышел из кабинета, а через пару минут, отпыхиваясь и вытирая голову носовым платком, в кабинет зашел Михалыч. Не спрашивая разрешения, он подошел к кулеру, единственному на отдел, взял стакан, налил ледяной воды и залпом выпил, после чего сел в кресло, стоящее у стены.
   - Полковник, ну вот объясни ты мне, старому дураку, за каким хреном я тебе нужен, если ты Фадея с его быками подтянул. Хохол с Лешим уже людей подобрали. Завтра в путь-дорогу собираются, аргонавты чертовы. Вчера Фадей с Муссой встречались. Сейчас его отморозки охотников и диких старателей трясут, кто что видел, да кто что слышал. Я год им палки в колеса вставлял, что бы не объединились, а ты приехал, и хватило одной встречи, что бы они консолидировались. Ты просто не понимаешь, какой беспредел сейчас в районе будет. Пока два зверя грызутся, простой люд хоть более- менее живет спокойно.
   - Михалыч, да ты не переживай, скоро обе бригады нахлобучим. Кто первым прииск найдет, вы или жулики, мне по большому счету без разницы.
   - Полковник, да ты пойми, если они прииск первыми найдут, то здесь будет война районного масштаба. Намытое золото они так просто не отдадут.
   - Да, куда они денутся из мышеловки.
   - Полковник, ты сейчас дурака включил, или действительно не догоняешь? Голь на выдумки хитра, а уголовники вдвойне. Если они уйдут на нелегальное положение, ты их годами искать будешь. Это ведь не Европа и не твои шпионы. У нас в стране каждый третий судим, и так либо иначе связан с организованной преступностью. Для населения мы мусора, а уголовники Робин Гуды. Да они всегда найдут себе и кров и дом, а если еще и деньги есть на кармане.
   - Михалыч, все под контролем. Руководство велело передать тебе благодарность. Твоя информация подтвердилась. Мусса был полевым командиром, а после того как всем глаза намозолил, ему сделали новые документы и отправили на этот участок работы. Сейчас на него активно собирают доказательства, он последние часы на свободе, ему пожизненное светит. Крота в наших рядах тоже нашли, уже арестован.
   - Да что мне ваша благодарность, лучше бы бутылку хорошей водки подогнали.
   - Все будет, Михалыч. Ты мне лучше скажи, что на реке слышно?
   - Был звонок из Березовки. Наш опер, нашел простреленную лодку, людей пока ищут.
   - Значит все намного серьезней, чем я думал.
   - Значит так.
   - Михалыч, у меня к тебе просьба. Со мной приехала группа волкодавов.
   - А, так это твои придурки, сидят на озере в семи километрах от города, рыбаков изображают.
   - Почему, придурки?
   - Да на том озере, кроме гальянов, ничего не ловится. А во вторых, где ты видел, что бы люди приехали порыбачить, отдохнуть, а ни одной бутылки не распили.
   - Ладно, ладно, Михалыч, учтем. Дело, у меня к тебе вот какое. Завтра, рано утром, мои люди выдвинутся в район Змеиного острова, но необходимо, что бы с ними был кто-то местный, знающий реку и людей. Здесь сейчас и без тебя справятся, а основные действия там развернутся.
   - Одно условие, мой голос решающий. Твои умеют только кости ломать, а с людьми и братвой общаться не умеют. Тебе то что, ты приехал и уехал, а я здесь всех с пеленок знаю. Твои хлопцы дров наломают, а как мне людям в глаза смотреть. Одно дело за преступление посадить, а второе пулю в голову загнать. А мне еще здесь жить и работать.
   - Добро, договорились. Сейчас, иди, собирайся, Виктору я сам объясню. За тобой завтра рано утром заедут.
   Михалыч поднялся из кресла, подошел к кулеру, налил воды и выпил, после чего вышел из кабинета.
  
   Фадей, посмотрев на часы, висящие на стене, с сожалением отложил книгу. Время приближалось к одиннадцати. Встав из любимого кресла, он подошел к окну. В беседке сидели Леший, Хохол и четверо заросших, небрежно одетых, мужика. Фадей их хорошо знал. Все ранее судимые, но по бакланским статьям, кухонные боксеры, любители побродить по тайге с ружьишком, попробовать старательского фарта, сетешками половить рыбку в мутной воде. Деньги, добытые таким путем, у них не задерживались, хотя нет-нет но кусок от пирога имели приличный. Семьи для них были пустым звуком, хотя все имели жен и детей, есть, кому постирать, приготовить, ну и ладно. Фадей переодеваться не стал, как был, в белой футболке, спортивных брюках и тапочках на босу ногу, так и вышел на улицу. Когда он подходил к беседке. Хохол его заметил, и что-то сказал. Мужики, оживленно до этого говорившие, замолчали, и повернули головы в сторону Фадея. Тот подошел, поздоровался с каждым за руку, и сел на свободное место.
   - Я так понимаю, ягд-команда в сборе?
   Мужики недоуменно переглянулись, и Леший не выдержал.
   - Фадей, так ты что, братву, за ягодами хочешь отправить? Ты же говорил, что дело серьезное, а за ягодами, мы бы и баб в лес загнали.
   Фадей не выдержал, и рассмеялся, своим хрипловатым смехом.
   - Ну, насмешил, вы пацаны даете. Книги читать надо, а не только водку жрать. Это у фашистов были специальные команды, для борьбы с партизанами, вроде нашего спецназа. Так вот этих партизан нам и надо найти.
   - Слышь Фадей, а у меня вообще то дед партизаном был.- Сказал один из сидевших за столом.
   - Макар, тебе никто слова не давал, посиди старших послушай, а то в ухо получишь.- Не выдержал Хохол.
   - Это ты мне сказал? Щас как двину, позвоночник в трусы высыплется.
   Мужики переглянулись, и расхохотались от души. Хотя Хохол и был не хилым амбалом, но по сравнению с Макаром, он был как Моська рядом со слоном. Макар и на зону-то попал так, что над ним ржали даже первоходы. Единственный раз в жизни, по молодости, он выбрался в областной центр, людей посмотреть, да себя показать, в армию его не взяли, нашли какую то болячку. Вот он и показал себя во всей красе. Зашел в пивную, принял на грудь ерша, водки с пивом, А когда его приспичило, туалет в пивной не работал, вышел за уголок. Там ему какой-то рафинированный интеллигент и сделал замечание. Макар бить его не стал, так разок оплеуху отвесил, после чего вернулся в пивную. Здесь отделение ОМОНа справилось с ним только после того, как кто-то не догадался дать ему дубинкой в лоб. Окончилось все тем , что Макар получив срок по трем статьям, тяжкие телесные у интеллигента, перелом основания черепа, сопротивление милиции и уничтожение чужого имущества, честно получил свои двенадцать лет, уехал на зону. Там к нему ни красная, ни черная масть не лезли, знали, что под горячую руку мог пол зоны искалечить. Поняв, что сморозил глупость, Хохол хмыкнул и промолчал.
   - Все, хорош хохмить. Слушайте сюда. Дело действительно серьезное, речь идет о нескольких десятков килограммов золота, Если все срастется, то ни вам, ни вашим женам работать не придется. Сколько его там, я и сам не знаю. Но имейте в виду. Отказаться вы можете сейчас, в течении пяти минут. Потом обратного хода не будет, только под землю. Думайте, время пошло.
   Фадей демонстративно снял с руки простенькие часы, и положил их на стол. Дождавшись, когда пять минут прошли, Фадей продолжил.
   - На Змеином острове есть черный прииск. Один умник из областного архива нашел интересную бумажку за одна тысяча четырнадцатый год, докладную на имя губернатора. Какой то геолог, докладывал, с приложением подробной карты, что наткнулся на очень богатую жилу. Сами понимаете, первая мировая, потом гражданская, геолога расстреляли, а про жилу забыли. Плохо только, что этим же занялось ФСБ. Но это дело второе. Какая-то дикая бригада, не отстегивая в общак ни копейки, игнорируя братву, моет рыжье. Думаю, что их надо за это наказать. Заберете золотишко тихо, не получится тихо, придется всех валить, но за вас я спокоен. Завтра в шесть утра сбор у меня. На автомобиле вас довезут до зимовья Мельника, там возьмете две лодки, дальше пойдете на них. О продуктах не беспокойтесь, берите с собой только самое необходимое, что брать лучше меня знаете. Старшим идет Леший.
   - А почему он?- Не сдержался Хохол.
   - Объясняю особо тупым, с твоими мозгами, в городе хорошо барыг напрягать, а Леший с детства тайгу знает, как свои пять пальцев. Я не закончил. Берете золото, грузите в лодки, и идете до Гнилой пади, там вас будут ждать люди Муссы. Отдаете им добычу и домой. Если с кем ни будь, что-то случиться, его доля достанется семье. Запомните одно, если дома языки развяжете куда идете, с живых шкуру спущу, а раны солью посыплю, будете сдыхать долго и мучительно. Леший с Хохлом останьтесь, остальные свободны.
   Дождавшись, когда мужики выйдут, за ограду, Фадей пощелкав суставами пальцев, сказал.
   - Возьмете золото, а этих бакланов сотрете вчистую.
   - Фадей, а мужики то чем провинились?- Спросил Леший.
   - Уже тем , что они не нашей, воровской масти. Свидетели никому не нужны. Да, и вообще я перед тобой отчитываться не должен. Сделаете, как я сказал. Добавите в еду или водку цианистый калий, пузырек я завтра дам. Только пойдете не на Гнилую падь, а на Горьковку. Там вас будут ждать. Золотишко скинете, а сами у Бурого, в лесничестве поживете, пока вам новые документы не сделают. Потом вас переправят в Москву, а дальше в Польшу, к Мареку. Он в Польше круто поднялся, без работы, да еще с такими бабками, без куска хлеба не останетесь. Его вы оба знаете. На одной зоне вместе чалились.
   - Да, мы на зоне с ним вместе, по черной шли.
   - Шел бы по красной, здесь бы не сидел, а вместе с этими лохами рыбу кормил. Карту и все остальное получите завтра, с утра. А пока можете оттянуться, только не до потери пульса.
  
  
   Ночью Федор проснулся, как будто кто-то его окликнул. Выбравшись из спальника, он какое-то время посидел. Дед Иван со Степаном, сопели как младенцы. Спать не хотелось. И Федор, накинув на плечи куртку, достал сигареты с зажигалкой, вылез из палатки. Перед ней находилось четыре облачка тумана, по форме напоминавшие человеческие фигуры. Неожиданно три облачка исчезло, а четвертое начало темнеть, все более приобретая человеческие очертания. От изумления Федор закрыл глаза и начал тереть их кулаками. Перед ним стояла молодая, красивая женщина, одетая в серебристый комбинезон, по которому изредка пробегали электрические искры. Федор не помнил, как выглядела его мать, но сейчас он был твердо уверен, что перед ним она, Мирослава. Женщина подошла, положила руку ему на плечо и заглянула в глаза.
   - Вот я тебя и встретила сын, дождалась. Ты такой же высокий, красивый, как он был. Отец погиб, когда чуть постарше тебя был.
   - Мама, где же ты столько лет была?
   - Сын, если ты, не против, сходим на то место, где отец погиб. Я там часто бываю, советуюсь с ним, рассказываю, как ты растешь.
   - Но ты же меня все это время ни разу не видела.
   - Федор, пойдем к отцу, я тебе все там объясню. Разговор у нас будет долгий.
   Мирослава повернулась и пошла вверх по тропинке. Походка у нее была легкой, казалось, что она даже земли не касается. Федор поспешил за ней. Они молча поднялись на сопку. Перед ними раскинулось темное море тайги, и серебристая, от лунного света, лента реки, покрываемая изредка зыбью, от ночного ветерка. Над всем этим великолепием возвышался крест, из вековой лиственницы. Федор положил на небольшой валун куртку, куда опустилась Мирослава, а сам сел напротив.
   - Федор, напоследок я хочу все тебе рассказать, кто мы, и откуда. Сегодня утром мы уйдем отсюда навсегда. Все дело в том, что мы хранители знаний древней Атлантиды. Человечество еще не доросло до того, что бы воспользоваться этими знаниями, но всегда найдется кто-то, кто захочет их получить. Нас преследовали во все времена, что при фараонах, в Египте, что святая инквизиция в Европе. Нам рубили головы, четвертовали, сжигали на кострах. В семнадцатом веке, остатки хранителей, кто уцелел, ушли в Россию, в тайгу. До поры о нас забыли. Но в начале шестидесятых годов, о нас, как-то узнали, снарядили военную экспедицию. Пришлось срочно уходить, и в суматохе я потерялась. О том, как я росла, как встретила Павла, ты знаешь, дед Иван рассказал. После твоего рождения меня нашли хранители, и все рассказали Павлу. Я не могла принадлежать себе, нас осталось очень мало. Павел все понял и отпустил. Изредка мы с ним встречались, вот на этом самом месте, где он поставил крест. В день, когда он погиб, мы тоже должны были встретиться, но я не успела ему помочь, он сюда пришел раньше. Когда я пришла, он был уже мертв и висел на кресте. Я потеряла сознание и очнулась уже у нас в поселке. Я не буду говорить тебе, кто это сделал, ты сам их вскоре увидишь. Тебе и твоим друзьям придется пройти сквозь тяжкое испытание, но все закончится хорошо.
   - Мама, а почему погибли атланты, если они обладали такими великими знаниями?
   - Знаешь сын, вселенная это живой организм, а планеты клетки организма и как всякая живая особь он может болеть. Земля была больна. До людей, на нашей планете была не одна техногенная цивилизация, но все стремились уничтожить себе подобных и саму основу жизни, планету. А эта болезнь расползалась по всей вселенной. Для того, что бы ей помочь, была сделана инъекция. Землю заселили атлантами. Расой войнов, строителей, ученых, врачей. Планете они помогли, но часть их, возомнила себя богами, способными вершить судьбу вселенной. За это их уничтожили. Спаслось только несколько ученых, которые передали свои знания горстке людей, специально отобраных ими со всей планеты. Много раз хранители пытались передать знания людям, но всегда получалось только хуже. Мы пытались сделать этот мир лучше. Все мировые религии, исходя из национальных особенностей, были созданы людьми нашего клана. Думали, что через веру мир станет добрее, люди научатся уважать друг друга, но все получилось с точностью, до наоборот. Возобладали корысть, жестокость, высокомерие. Скоро Земля начнет избавляться от людей, как от ненужных бактерий. Если этого не сделать, планета умрет. Люди отравили воздух и воду, вскрыли живот и качают оттуда кровь земли, нефть. Спасутся немногие и одно из мест, откуда начнется развитие новой цивилизации, находится на этом самом месте. Павел знал об этом. Из-за чего и крест поставил на этом месте. Я сейчас могла бы взять тебя с собой, но кто-то должен помочь несчастным. После сегодняшней ночи тебе многое будет дано, но еще больше, твоим детям, сыну и дочери, моим внукам. Они поведут людей за собой, и сделают то, что мы не могли сделать тысячатилетиями. Тебе самому придется пройти через многие испытания, но ты только закалишься и станешь сильней. Все сын, нам пора, мне скоро уходить.
   - Мама, мы еще встретимся?
   - Нет, сын. Сегодня нас уже здесь не будет. Скоро здесь воцарится зло, будет много людей, много крови и желтого дьявола, золота. Те, кого ты ищешь, находятся на острове, в пещере у Черной гряды, их превратили в рабов. Я знаю, ты туда пойдешь, но будь осторожней, они плохие люди. Что они, что охрана, на всех много крови.
   - Мама, а почему ты нас бросила?
   - Хранители не имеют права жить с людьми, что бы те использовали их слабости. Если бы я осталась с вами, то должна была умереть. Я не хотела уходить, Павел заставил.
   Мирослава ласково провела ладонью по заросшей щетиной щеке сына.
   - А теперь, Федор, закрой глаза.
   Когда Федор очнулся, было уже светло. Над крестом, возле которого он лежал, была небольшая, но яркая радуга, как будто небесный маляр мазнул несколько раз своей кистью по синеве неба. В теле ощущалась какая-то легкость, казалось, взмахни руками, и полетишь. Если бы он не оказался на этой сопке, с возвышающимся крестом, то решил бы, что это ему приснилось. Накинув на плечи куртку, он нашел тропинку, по которой поднялся с матерью, спустился в распадок, и подошел к палатке. Возле палатки Федор остановился и внимательно осмотрел окрестности. Казалось, что со всех сторон на него смотрят враждебные волчьи глаза. Ни кого, не заметив, он откинул полог палатки. Дед Иван уже проснулся, и удивленно смотрел на Федора.
   - Паря, тебе чего не спиться? То не добудишься, а то шарахаешься, как тот кот, что гуляет сам по себе.
   Степан, услышав, разговор, открыл глаза и сел.
   - Дед, я мать видел, на сопку к кресту ходили. Да. Не смотри ты на меня как на сумасшедшего, я действительно ее видел.
   - Федор, а ты случайно мухоморов не объелся? После них бывает, что у людей планку срывает.
   - Дед, причем здесь мухоморы? Она, вышла из какого то облачка тумана, я ее сразу.
   узнал.
   - Дед, а ты зря Федору не веришь, мне еще бабушка говорила, что здесь светлые духи обитают. А она врать не будет, знаменитой шаманкой была. Часто сюда приходила, с ними советовалась. Федор, пока мы себя в порядок приводим, ты бы костерок организовал. Перекусим, да пойдем на поиски людей, и так уже, сколько времени потеряли.
   - Я знаю, где их искать, на острове, в пещере, у Черной гряды. Мать сказала, что они живы, но их в рабов превратили.
   Дед запустил пятерню в седые, но жесткие как проволока волосы. Почесав макушку, он сказал.
   - Где эта гряда я знаю, но пещеры там раньше не было, придется поползать, поискать.
   Федор вылез из палатки, и начал разжигать костер. Вскоре к нему присоединились Степан с дедом. Подвесив чайник над костром, Степан достал из рюкзака три банки тушенки, наколол ножом крышки, и поставил их на угли. Утреннее солнце, тишина, которую изредка нарушали крики птиц, все навевало спокойствие. Казалось, в этой земной благодати, не может быть места ни людской злобе, ни алчности. Но Федора не покидала мысль, что кто-то смотрит ему в затылок, сквозь планку прицела. Позавтракать они не успели. Из леса, с трех сторон, вышла группа бородатых мужиков с автоматами в руках. Подойдя к сидевшим возле костра, один из них ногой пнул по котелку и от костра пошел пар. Федор попытался встать, но его ударом приклада по голове опрокинули на землю.
   - Сидите, не дергайтесь, а то башку отстрелим. -Сказал старший. Достав из кармана радиостанцию, он запросил первого. Ответ не заставил себя ожидать. Сказав, что пожаловали гости, он отключил радиостанцию, и положил ее в карман. Не прошло и получаса, как в берег уткнулась моторная лодка, из которой вылез пожилой мужчина, с отвисшими щеками, как у хомяка. Подойдя к костру, он с насмешкой посмотрел на сидящих.
   - Ба, какие люди к нам в гости пожаловали. Дед Иван, со Степаном, ну а вас, молодой человек, я не имею чести знать. Дед, тебе какого черта дома не сидится? Сидел бы у теплой печки, грыз баранки с чаем, нет, все его на реку тянет. Как вы меня уже достали, законники хреновы, птицу не бей, зверя не обижай, золото не мой. Мне, ваши таежные законы уже поперек глотки стоят.
   - Барсук, а тебе не кажется, что на этот раз ты палку перегнул. За тобой настоящая охота начнется, как за медведем шатуном.
   - Дед, а тут ты не прав. Вы просто исчезнете, а если кто и будет вас искать, то с носом останется. Братва, там бригадир жаловался, что людей на производстве не хватает. Этих двух бугаев поставите золото мыть, а дед пусть кашеварит. Надо же кому-то их кормить, а то ласты раньше времени завернут. Слышь, молодой, а ты не Павла ли сын? Уж больно похож. Да и слухи до меня дошли, что сынуля у него здесь объявился, вроде как мусорком пристроился. Папашка- то, еще та сволочь была, трех людей моих завалил, прежде чем ему глотку перерезали. Шефу, правда, понравилось. Для него это развлечением было. Даже распорядился, как Христа на крест прибить.
   Вскочить на ноги Федор не успел, кто-то сзади ударил сильно в затылок.
  
   Вольдемар Иосифович, по- барски развалился в кресле. За его спиной висел большой портрет президента с автографом. При посещении президентом региона, он был ему представлен, как хороший хозяйственник, поднявший из руин несколько дышащих на ладан предприятий. Нажав на кнопку селектора, Вольдемар Иосифович сказал секретарше, что бы та срочно нашла начальника службы безопасности холдинга. Через пять минут в кабинет зашел Стас.
   - Садись, в ногах правды нет, хотя ее нет и выше. Что у нас по прииску?
   - Все нормально. Правда, гости пожаловали. Барсук через спутник звонил, что его люди мента прихватили и с ним пару местных. Барсук предполагает, что они туристов разыскивали.
   - Стас, не нравится мне эта суета, да и компаньоны торопят. У них, из-за нашего прокола на таможне, большие убытки. Просили переправить хотя бы то, что уже наковыряли. Кстати, наш таможенник, вышел на работу?
   - Да, сейчас все нормально.
   - Стас, объясни этому барану, что если еще один такой фортель, я ему сам лично, глотку перережу.
   - Хорошо, шеф, сделаем.
   - Что с комитетчиком?
   - А там, все нормально. Мой человек, подбросил килограмм самородков ингушам. Менты в них мертвой хваткой вцепились, как бультерьеры, трясут, по полной. Комитетчик зарылся в бумагах, ему их каждый день по чемодану таскают.
   - У тебя, на этих конкурентов, есть какая ни будь компра?
   - Обижаете, Вольдемар Иосифович, на таких соседей всегда нужно иметь козырный туз.
   - Слей их через прессу и телевиденье.
   - Сделаем.
   - Стас, на завтра закажи вертолет. Слетаем на прииск. Проверим как у них дела, и то, что они накопали, вывезем. Что по другим объектам?
   - На заводе охранники учудили. Ночью по рельсам, загнали автокран с грузовиком, загрузили полтонны меди и вывезли. Я на них наехал, медь вернули, охрану разогнал.
   - А этим-то чего не хватило, у них же оклады хорошие?
   - Директор ЧОПа, снял со счета деньги, купил иномарку, а люди у него без зарплаты три месяца жили.
   - Ты его уволил?
   - Зачем, нам самим, замазанные нужны. Я ему морду набил, заставил кредит в банке взять, что бы с толпой рассчитался. Сейчас, пока на нем кредит висит, будет как Бобик, на задних лапках ходить.
   - А есть смысл его держать?
   - У него связи в прокуратуре хорошие, до пенсии районным прокурором был.
   - Хорошо, Стас, делай, как знаешь. Ты за это направление отвечаешь. О вертолете на завтра не забудь. Телохранителей много не бери, пару человек хватит. Незачем лишний раз прииск светить. Что у нас по рынку "Золотое руно"?
   - Вольдемар Иосифович, учредители все под наблюдением, прослушку куда надо воткнули. Есть интересные моменты. Пока я не готов доложить, завтра всю информацию состыкую. Думаю, что через пару недель, рынок можно будет гасить. Юристы документы подготовили, запустили через московский арбитраж. Но шеф, сам понимаешь, Москва есть Москва, потребуются дополнительные расходы. Столичные акулы на мелочевку не ведутся. Как только будет решение, старую администрацию выкидываем, ставим свою. Люди к захвату уже готовы. Налет возглавит начальник охраны завода, а мы ему за это часть долга простим.
   - Стас, ты на это мероприятие денег не жалей. Уж больно лакомый кусок. Сам посуди, такая территория в центре города. Сейчас там пока восточный базар. Снесем эти палатки, построим супермаркеты, и будем площади сдавать в аренду. Голова больше ни о чем болеть не будет. Можно будет ехать на Канары, пить мартини и курить бамбук. Накладок там точно не будет?
   - Шеф, с арбитражем уже все решено, как только документы им на стол попадают, считай рынок у нас в кармане. Я в "Золотое руно" исполнительным директором своего человека заслал, а он там такую бодягу замутил, что ни одна прокуратура не размотает.
   - Стас. Я тебя больше не задерживаю, иди, работай.
  
   Федор открыл глаза. Он лежал на полу, на какой то тонкой циновке. Вокруг темнота, лишь вдали мелькали огоньки от маломощных фонариков. Подтянув ноги, Федор сел. Каждое движение отдавалось в голове колокольным звоном. Федор сконцентрировался, и попытался встать, опираясь на скользкую, мокрую стену. Внезапно он понял, что темнота рассеялась, и он видит все, до малейших деталей, но только в каком-то голубоватом цвете. Он находился в гроте, выход из которого перегораживала массивная решетка, дверь была закрыта на замок, размером с голову. Из глубины пещеры приближались две фигуры, в бейсболках и прорезиненных плащах, в руках у них были автоматы. Федор отчетливо слышал каждое их слово, хотя нормальный человек, на таком расстоянии, не услышал бы ни звука.
   - Что с этим сопляком, делать будем?
   - Барсук ясно сказал, если не очухается, гирю к ногам и в протоку, хоть рыбка подкормится. Сам понимаешь, балласт нам не нужен.
   - Печора, как ты, рыбу жрешь? Я, как представлю, что она трупами питается, меня на изнанку выворачивает.
   - Стамеска, да это же круговорот веществ, в природе. Ты жрешь, гадишь, твои отходы идут для травки как удобрения, травку кушают животные, а ты ешь их мясо. Тут только так, или ты кого-то ешь, или тебя. Другого не дано. И так изо дня в день. А тебя, почему Стамеской кличут?
   - По молодости, такому же любопытному, как ты, брюхо стамеской вскрыл. Ты лучше фонарик включи, а то от этого шахтерского глазка ни хрена не видно. Как они с ними под землей ползают, черви угольные? Печора, ты лучше мне объясни, ты зачем этого мента так по голове приложил? Могли с Барсука по сотке баксов снять, а теперь возись с ним. Башку ему разворотил, кровищи натекло как с поросенка.
   - Подойдя к решетке, Печора достал из кармана связку ключей и открыл замок. Дверь с противным скрипом открылась. Мужчины зашли в импровизированную тюрьму и осветили Федора.
   - Ну, ни фига, себе. Смотри Стамеска, живой. Рано мы его похоронили. Глядишь, за очередного раба еще и деньги получим. Одень-ка на него браслеты, да к Барсуку пойдем, пусть тот сам решает, что с ним делать.
   Стамеска подошел к Федору, застегнул у него на запястьях наручники, и ткнул стволом автомата в грудь.
   - Пошли, сейчас с тобой наш старший разберется. В какой разряд переводить, жмуров, либо рабов.
   Федор сделал шаг. Голова кружилась, но боли не было. Подталкивая стволами автоматов, его вывели из камеры и по широкому природному коридору вывели в зал с высоким сводом, освещающийся лампами дневного света. Тут же почти по среди зала стоял, тихо урчащий дизельгенератор. Стояло около десятка солдатских кроватей, часть из них была занята, а остальные аккуратно заправлены. Тут же стояло пара грубо сколоченных обеденных столов, за одним сидел Барсук. Перед ним стояли аптекарские весы, лежала небольшая кучка самородков, грязно-красного цвета. Федор вначале даже удивился, золото он всегда представлял другим, желтым и блестящим, таким как в салонах. Барсук своими толстыми пальцами брал каждую крупинку, взвешивал на весах и записывал вес каждой у себя в блокноте. Увидев вошедших, он удивленно хмыкнул.
   - Братва, а мент то, живучим оказался. Веди его сюда. Слышь, мент, а ты меня так глазенками то не сверли. Пацанам прикажу, выткнут. Такой же волчонок, как папашка. Вот у него отец был, тот еще волчара. Мы только прииск нашли, а он уже тут как тут, все вынюхивал, круги нарезал. Пришлось завалить, но он больше половины наших, в ад отправил. Вот тогда налимы в реке порадовались. Тащите его к остальным, пусть кайлом помашет. Хотя. Мент, может ты на меня на своем месте поработаешь, а то ведь молодым страшно, наверное, умирать?
   - Барсук, да тебя то я точно переживу.
   - Все пацаны, тащите этого наглеца отсюда, по осени рыбе скормим.
   Федор засмеялся.
   - Барсук, а ты уверен, что я только до осени доживу? Что-то мне подсказывает, что я отсюда вырвусь, а вот ты завтра умрешь, и даже косточек твоих не останется.
   Федор и сам не мог понять, откуда, но он это знал. Вокруг головы Барсука мерцало темное пятно, что предвещало скорую смерть. Барсук со всей своей дури, ударил кулаком по столу, часть золота упало на пол и рассыпалось.
   - Что смотрите бараны, я же сказал убрать его.
   - Как, под чистую?- Спросил Стамеска.
   - Не Стамеска, ты в своей кровати не умрешь, я тебя, когда ни будь, пристрелю. То ты шибко умный, особенно когда свои воровские законы толмачишь, а то такого дурака включишь. У меня, аж, руки начинают трястись от желания за пистолет схватиться. Я же вам ясно сказал, кайлом махать, да цепь не на ногу оденьте, а на шею. Потяжелее подберите.
   Печора со Стамеской подхватили Федора под руки и быстро поволокли через пещеру в следующий коридор, от греха подальше. Барсук не жалел ни своих, ни чужих, и в запале мог действительно сделать лишнюю дырку в голове. В конце пещеры темной пастью зияло небольшое отверстие, искусственно расширенное, так что дальше можно было пройти, только по одному и то согнувшись. Метров через пять они попали в следующую пещеру, через которую протекал не большой, но довольно глубокий ручей с ледяной и кристально чистой водой. В глубине пещеры человек пятнадцать, одетых в лохмотья, под охраной трех человек с автоматами, возились возле ручья. Все они были прикованы цепью к стене, вдоль которой стояли деревянные лежаки. В углу тлел небольшой костер, дым от которого поднимался к своду пещеры, где-то была сделана вытяжка. Дед Иван ходил возле костра, помешивая деревянной ложкой в кастрюле с каким то варевом, стоящей на углях. Подталкивая Федора, Стамеска и Печора подвели его к охранникам.
   - Пацаны, Барсук распорядился дать ему кайло и цепь на шею одеть потяжелей. Уж больно борзый попался. Будет выступать, гасите его, но не до жмура. Мы за него с Барсука еще бабки не сдернули.
   Один из охранников подошел к стене, погремел лежащими в куче цепями. Выбрав одну, с ошейником, гремя звеньями, подтянул ее к Федору.
   - Вот эту примерьте. Недавно освободилась, бомжара один ласты завернул. Возвращаться будете, скажите Барсуку, что у нас уже гирь не хватает, мрут, как мухи.
   - Так камень на шею, да в водолазы.
   - Печора, ты че в натуре, такой умный? Одно дело гирю к ногам привязать, другое булыжники на себе таскать, да еще и веревку расходовать, пока камень привяжешь. Тебе сказали, передать Барсуку, вот и передай.
   - Да ладно, чего завелся? Раз надо передам, если он еще здесь. А за этим внимательно смотрите, а то он пообещал, что Барсук завтра в разряд жмуров перейдет, а тот сильно на это обиделся.
   Федор, дождавшись, когда ему на шее закрепят цепь, с сожалением посмотрел на охрану.
   - Зря, вы парни это делаете, уходить вам отсюда надо. Иначе, послезавтра многие из вас рассвет не встретят. Кто-то из вас не сможет купить квартиру, кто-то вылечить ребенка, а кто-то зимой не сможет оторваться за все то время, что провел здесь. Почему-то, как я вижу, у вас ни у кого нет будущего.
   - Слышь, красноперый, ты хорошо поешь. Ты что оракул или шаман?- Удивился Стамеска.
   - Оракул не оракул, но ваше будущее в темноте. На все про все у вас сутки, потом будет поздно.
   - Ну, все, клоун, бери кайло и вперед, на танки.
   Подняв лежащее на земле кайло, Федор побрел по коридору к дальней стене, где несколько человек с помощью кайла и ломов выламывали куски породы.
   - Э, ну-ка, тормозни. Тебе наши правила объяснили?
   - Пока нет.
   - У нас здесь одно правило. Ест тот, кто норму выполняет.
   - И какая у вас норма?
   - А норму я определяю. Если решу, что мало сделал, будешь пахать без сна и пайки до потери пульса. Разговоры между собой запрещены. В случае неповиновения, сто ударов палкой, во второй раз, гиря к ногам и рыбку кормить. Здесь недалеко, омуток есть, и такие налимы водятся, одно заглядение. Вот теперь все, иди пчелка, золотой нектар собирай.
   Федор подошел к таким же несчастным, долбившим стену, и присоединился к ним. Осыпающуюся породу тут же подбирали, складывали в плетеные ивовые корзины и относили к дробилке, возле которой был невыносимый грохот. Раздробленную породу высыпали и несколько человек, стоя по колено в ручье, лотками промывали ее. То, что оставалось в лотках высыпалось на полиэтиленовую пленку, где четверо, самых опытных, скрюченными, от холодной мокрой породы руками, выбирали крупинки золота и складывали в холщевые мешочки, которые по мере заполнения уносились куда-то охранниками. Степан был среди тех, кто носил породу в корзинах. Увидев Федора, он кивнул ему головой, наполнив корзину, взвалил ее на плечо, отошел к дробилке. Федор как заведенный, несколько часов махал кайлом без устали. Сосед, стоящий рядом с ним, оглянулся через плечо и убедившись, что охранников рядом нет, они собрались в середине пещеры, и о чем-то весело болтали, сквозь зубы прошипел.
   - Пацан, маши кайлом пореже. А то ты, за полдня, сделал больше, чем мы за день. Охранникам не понравится, как работаем, изобьют как собак. Федор кивнул головой, и кайлом начал махать реже. Один из охранников посмотрел на часы, подошел к рубильнику, и опустил рукоятку вниз. Дробилка, сделав пару судорожных, всхлипывающих движений замолчала. Все, как по команде, бросили работу и выстроились вдоль стены с лежаками. Охранники, посмеиваясь, и держа в руках бамбуковые палки, шли вдоль строя. Дойдя до Федора, они остановились.
   - А ты, красноперый, оказывается, умеешь работать. Я видел, сколько ты породы нарубил, так что ужин заслужил. Остальным, кто рубил породу, выйти из строя на пять шагов и по десять палок каждому. - Сказал старший из охранников.
   Взглянув искоса злобно на Федора, сосед вышел из строя, за ним вышло еще несколько человек. Охранники, скаля зубы от веселья, приступили к экзекуции. Стараясь как можно больнее ударить стоящего перед ним узника. Покончив с избиением, один из охранников крикнул деду Ивану, что бы тот тащил жратву. Пока узники разбирали посуду, дед, прихватив кастрюлю тряпкой, принес варево, куски рыбы и перловка. Дед аккуратно, как будто всю жизнь только этим и занимался, разлил похлебку по мискам. Рабы, каждый сел на свой топчан, и обжигаясь, начали есть. Пока они стучали ложками по мискам, дед принес ведро с кипятком, поднос сухарей и пачку маргарина. Разлив кипяток в опустевшие миски, дед каждому дал по сухарю и маленькому кусочку маргарина. Дождавшись, когда ужин закончится, дед собрал посуду и захромал к ручью, где начал оттирать посуду песком. Остальные, по очереди, потянулись к пролому в стене, где терялся ручей. Закончив с туалетом, рабы вернулись к топчанам, и молча легли, расправляя уставшие за день мышцы. Федор уснул мгновенно. Сколько прошло времени, он не знал, но какое то чувство тревоги заставило его открыть глаза и поднять голову. Возле него на корточках сидел сосед, в руках у которого была заточка, сделанная из стальной проволоки. Увидев, что Федор открыл глаза, он поднес заточку к его горлу и прошептал.
   - Пацан, я не для того здесь кайлом машу, что бы из-за какого-то урода, получать палками по спине.
   - Обожди, не суетись. Ты же офицер, а не уголовник. Тем более, что ты нашел то, зачем сюда послали.
   - Откуда знаешь, ты наш, с комитета?
   - Нет, я из уголовного розыска. Нас послали на ваши поиски. Охрана где?
   - Спят.
   - Завтра сможешь, своих предупредить, что бы ближе к вечеру могли напасть на охрану. Думаю, что с тремя справитесь?
   - Справиться то справимся, а что с остальными делать.
   - Это не ваша забота, их конкуренты уберут.
   - А ты то откуда об этом знаешь?
   - Просто поверь мне на слово. А что бы у тебя не было сомнений, у них завтра , старший умрет с утра.
   - Барсук, что ли?
   - Да, он.
   - Ну, ты парень даешь, он нас всех вместе взятых переживет.
   - Завтра, ближе к вечеру, нас со Степаном выведут отсюда. Это будет сигналом. Разбирайтесь с охраной, забирайте у них ключи от цепей и бегите. Пещеру сначала затопят, а потом взорвут вход. Если не успеете, то будет братская могила.
   - Ну, смотри коллега, если что не так, то тебе ментенок, первому голову сверну. Поверь, что за мной не заржавеет. Своих, я предупрежу, но только в том случае, когда узнаем, что Барсук сдох. А теперь спать.
  
  
   Вертолет медленно раскручивал лопасти, прогревая двигатель, когда на взлетное поле влетел белоснежный джип. С позолоченными дугами, подножками, ручками и различной мишурой, показной респектабельностью по которой тащатся новые русские. Джип остановился возле вертолета. Охранник, сидевший на переднем сидении, выскочил из автомашины и открыл заднюю дверцу, по привычке окинув взглядом окрестности. Первым из джипа вылез Стас, и подал руку шефу. Настроение у него было хорошее, как этот занимающийся зарей день.
   - Стас, руку будешь дамочкам подавать, да старикам немощным. А я тебе еще сто очков вперед дам.
   Резво выпрыгнув из автомашины, Вольдемар Иосифович передернул плечами. Воздух еще не прогрелся, и было свежо.
   - Эх, и хорошо на свежем воздухе, а Стас.
   Из вертолета по металлической приставной лестнице спустился командир вертолета и подошел к стоящей у джипа группе людей. Это был вертолет губернатора, и командир видел этих людей первый раз. Наметанным взглядом он выделил старшего, и отрапортовал Вольдемару Иосифовичу, что вертолет к полету готов и предложил занять места. Люди гуськом потянулись к вертолету. Дождавшись, когда последний займет место, командир поднял трап, закрыл дверь, и занял свое место в кабине пилотов. Незнающий человек, впервые попавший в кабину пилотов, был бы ошарашен. От этого обилья приборов, датчиков, тумблеров. Салон вертолета был люксовским, отделанным ценными породами дерева, мягкими глубокими креслами и небольшим баром. Вертолет убыстрил вращение винта, и оторвался от посадочной полосы. Поднявшись, вертолет лег на курс. Стас открыл дверцу бара и заглянул в него.
   - Вольдемар Иосифович, будете, что ни будь?
   - А что там есть?
   - Весь джентельменский набор.
   - Налей вискаря со льдом. Хотя и не люблю начинать утро со спиртного, но больно уж сегодня утро хорошее.
   Стас достал бокал и фужер. Шефу налил виски, бросил туда пару кубиков льда и подал бокал , себе плеснул на донышко фужера коньяк. После чего сел напротив шефа. Сделав глоток, Вольдемар Иосифович спросил, как дела у Барсука.
   - Вчера с ним созванивался. Ждет.
   - Рыжье приготовил?
   - Да. Семьдесят килограмм.
   - Ладно, хоть что-то.
   Полет проходил весело. Стас, большой знаток анекдотов, весь полет травил байки. Вольдемар Иосифович заразительно смеялся. Через пару часов вертолет начал снижаться и вскоре сел на забетонированную площадку, возле зимовья Барсука. Командир вертолета открыл дверь и скинул трап. Стас сбежал первым и удивленно начал вертеть головой. Их никто не встречал. По трапу спустились охранники и последним Вольдемар Иосифович.
   - Ну, и где твой Барсук?
   - Шеф, не знаю, должен был нас встретить. Подождите в вертолете, я сейчас проверю. Двигатель пусть не глушат. Если все нормально, рукой махну.
   Достав пистолет, который был, заткнут сзади за пояс брюк, Стас пошел к зимовью, а шеф с охраной поднялись в вертолет. Минут через пять из зимовья вышли Стас и Стамеска. Стас помахал рукой. Вольдемар Иосифович с охраной вышли из вертолета, и пошли в сторону зимовья. Настроение у шефа испортилось, он уже не замечал ни пенья птах, ни легкого утреннего ветерка. Подойдя к крыльцу, он вопросительно посмотрел на Стаса, который в задумчивости тер пальцами висок, что выражало его крайнюю нервозность.
   - Стас, что случилось?
   - Барсук умер.
   - Давай подробней, когда и как.
   - Стамеска, рассказывай. - Обратился к нему Стас.
   - Сегодня утром, он связался со мной по радиостанции, приказал катер подогнать. Сказал, что прибывает начальство, нужно будет покатать по реке. Я причалил к берегу, Барсук на обрыве стоял. Пока лодку вытаскивал на берег, слышу, что-то упало. Подымаю голову, смотрю, Барсук с обрыва катится. Когда я подбежал, он хрипит, пена изо рта и дергается. Я пульс пощупал, пульса нет, и не дышит уже. Я его только в зимовье затащил, даже отдышаться не успел, вы приземлились.
   - Ну, веди, Стас, посмотрим на покойника.
   - Шеф, а стоит? И так ясно, что сердечко стукануло. Уж в чем-чем, а в этом, я маленько разбираюсь. Не зря нас в спецшколе натаскивали.
   - Хорошо, уговорил. Что с трупом делать будешь?
   - Как обычно, нам, лишнее внимании, со стороны ментов, не нужно. Хотя он мне и брат, но придется гирю к ногам и в омуток. После нашего отлета Стамеска займется.
   - Где золото?
   - Не знаю, Барсук мне никогда не говорил, где прячет, а я не интересовался. Стамеска, знаешь, где он золото хранил?
   - Стас, а я то откуда могу знать. Он же никому не доверял.
   - Сколько намыли?
   - Килограмм девяносто.
   - Как девяносто? Он же мне вчера сказал, что только семьдесят.
   Стамеска, на какое то время задумался. Было даже слышно, как в его черепной коробке крутятся шестеренки. Наконец он ответил.
   - Стас, ты как мне велел, перед тем как отдать золото Барсуку, я все перевешивал, и записывал. Можешь проверить.
   - Вот крыса, значит, братец нас решил кинуть. Выходит, его сам бог наказал.
   - Стас, его сглазили. Мы вчера трех человек прибрали, один из них и сказал Барсуку, что тот сегодня утром умрет. Как сказал, так и получилось. Стас, может в расход, его пустим, а то еще, что ни будь накаркает.
   - И где этот умник?
   - Руду кайлом ломает.
   - Шеф, что делать будем?
   - Сейчас в пещеру Алладина, посмотрим, как там дела идут. Потом я домой, а ты останешься здесь. Золото Барсук далеко спрятать не мог. Зимовье все по бревнышку раскатать. Понадобится, весь лес перекопаете. Без золота, Стас, лучше мне на глаза не попадайся. Сроку тебе неделя. Подготовь замену Барсуку.
   - Думаю, что Стамеска справится.
   - Смотри сам, тебе головой отвечать.
   - Стамеска, все слышал? Назначаешься старшим. Получать будешь соответственно, но и отвечать, будешь за все. Давай, веди к катеру.
   От злости, скрипя зубами, Вольдемар Иосифович пошел к берегу. Свита двинулась за ним. Вскоре катер зашел в узкую искусственную протоку, которая вела в не большое озеро, расположенное в центре Змеиного острова. Здесь был деревянный причал и не большой грот, куда прятали катер. Пассажиры вышли на причале, а Стамеска загнал катер в грот, и когда выходил из него, опустил маскировочную сеть. По едва заметной тропинке, он пошел в сторону небольших скал, находящихся недалеко от причала, следом за ним потянулись остальные. Гряду не зря прозвали Черной. Скалистые выходы породы блестели черно-матовым цветом, как антрацит. Входа в пещеру видно не было, но Стамеска пошарил рукой по каменной осыпи и на что-то нажал. Часть стены отъехала в сторону, и открылся небольшой, в человеческий рост, проход. По одному, все зашли в помещение, приспособленное под караульное. Отдыхающая смена ждала прибытия начальства, и никто спать не ложился. Все были аккуратно выбриты, одеты в новую, камуфлированную форму. В пещере было чисто, как никогда, ни консервных банок, ни бутылок из под пива, ни окурков. Вольдемар Иосифович прошелся по пещере и удовлетворенно хмыкнул.
   - Стас, а мы не зря сюда бабки вложили. Здесь оказывается можно не плохо жить. Как внешний периметр контролируется?
   - По всему острову стоят датчики движения, настроенные на человека, и видеокамеры. При сработке сигнализации, видеокамеры автоматически включаются.
   - Неплохо-неплохо. А где само производство?
   - Вольдемар Иосифович, туда чуть ли не на четвереньках ползти надо, да и рабы вас могут увидеть.
   - Стас, я хочу посмотреть. Сделай так, что бы меня эта рабочая скотинка не видела, а ползать на коленях, не привыкать. Чай не барье. Стамеска, а за ним и Стас, согнувшись по тонелю прошли в следующее помещение. Старший охраны, сидел за столом, на котором лежал автомат, а двое охранников, зная, что прибыло какое то мифическое начальство, прохаживались возле работающих, изредка подгоняя их палками. И охранники и рабы уже знали, что Барсук умер. Охранники посматривали на Федора с суеверным страхом и обходили его стороной. Стас подошел к рабам, распорядился, что бы те легли на землю, положили руки на затылок, а если кто повернет голову, то получит маслину в затылок и персональную гирю. Упрашивать себя рабы не заставили, прекратив работу, все легли на землю. Стас подошел к пролому, и крикнул, что можно заходить. Чертыхаясь и кряхтя, Вольдемар Иосифович вылез из пролома. Осмотревшись по сторонам, он подошел к лежащим на полу. Охранники, ни дня не служившие в армии, вытянулись по стойке смирно. Они прекрасно понимали, что малейшее движение мизинца этого холеного мужчины, и они поменяют камуфляж на лохмотья раба. Когда твои же бывшие сотоварищи будут издеваться над тобой, еще больше чем над остальными. Осмотрев лежащих на полу, Вольдемар Иосифович с брезгливой миной на лице, подошел к столу, возле которого стоял старший охранник.
   - Ты здесь старший?
   - Да, я.
   - Мне тут подсказали, что у вас экстрасенс появился, что судьбу может предсказать?
   - Я не знаю, может предсказать или нет, но со смертью Барсука, жути на всех порядочно нагнал.
   - Отстегните его, и приведите к столу. Интересно посмотреть на местную знаменитость.
   Вольдемар Иосифович отодвинул стул и сел на него, положив руки на стол. Вскоре к нему подвели Федора. Увидев его, Вольдемар Иосифович побледнел и вскочил со стула, опрокинув стул.
   - Федор, сын, ты то, как здесь оказался?- Бросился он к подошедшему, обнял его за плечи.
   Федор отстранился, и с какой-то старческой мудростью в глазах смотрел на отчима.
   - Так вот значит, папа, на какие деньги ты пол города скупил. А я то тобой гордился, вот думаю, какой у меня отец умный, бизнес честно ведет, людей работой обеспечил. А ты, оказывается, деньги отмывал. Да и какой ты мне отец? По твоему приказу, моего настоящего отца на кресте распяли.
   - Замолчи. Ты ничего не понимаешь. Да, мы жили при социализме и все были равны, что алкаш дворник, что я, кандидат наук. Все получали одинаковую зарплату. Я закончил факультет геологии, защитил диссертацию, а меня посадили бумаги перебирать. А ты представляешь, каково это, когда приходит дебил, начальник, тычет тебе в грудь пальцем. А ты должен его слушать и в пояс кланяться, что бы премию не срезали. Да, об этом месторождении, я узнал случайно, очередная советская глупость помогла. Покопался в архиве и нашел докладную одного геолога, что здесь тунгусы еще в древности золото мыли. Я два года искал это месторождение, наконец нашел. Если бы ты знал, чего мне стоило организовать производство, наладить сбыт, подобрать людей.
   - Я вижу, как ты людей нашел.
   - Да ты на это быдло, не обращай внимания, это рабочий скот. Они сдохнут, если не в подворотне, то здесь. Но тут от них хоть какая-то польза.
   - А вот это не вам решать, как им жить. Ведь такими их сделали вы, выкинув на улицы, лишив работы и жилья. Для таких, как ты, это отработанный продукт.
   - Но я же старался для вас, что бы ни ты, ни жена, ни дочь, ни в чем не нуждались. Хотя ты всегда был из тех, для кого свобода, равенство, братство не пустой звук. Думал со временем перебесишься, станешь моим наследником, а ты стал ментом. Сейчас, я прикажу, и тебя отпустят, но обещай, что об увиденном ты будешь молчать. Ты всегда был человеком слова.
   - А если нет?
   - Тогда ты не оставляешь выбора. Иначе будут затронуты интересы не только мои. За мной стоят очень влиятельные люди. Ты будешь находиться здесь, пока не согласишься с моим условием. Единственно, мать с сестрой будут сильно расстраиваться, если без вести пропадешь. Почему-то женщины, непутевых больше любят, а тебя всегда считали немного ущербным.
   - Отчим, я знаю, ты прилетел на вертолете, не задерживайся, улетай, а то скоро будет поздно.
   - Ты говоришь это так, как будто что-то знаешь?
   - Я многое знаю. Знаю то, что не дано знать простому человеку. Ради бога, улетай, и больше здесь не появляйся, я не хочу тебе зла.
   - А что ждет остальных, кто здесь находится?
   - Охрану смерть. А тебе, напоследок, скажу, что ты болен. У тебя черное пятно в груди, и ты будешь испытывать сильную боль, а твое богатство разлетится как пыль.
   Вольдемар Иосифович посмотрел в глаза Федора, и к своему удивлению понял, что тот говорит правду. Глаза, "зеркало души", казалось, жили своей жизнью, и в них светилась такая вековая мудрость, что Вольдемар Иосифович вздрогнул. Махнув Стасу рукой, он пошел к выходу. Дождавшись, когда начальство выйдет, к Федору подошел охранник.
   - Ну что, пророк, кайло тебя ждет.
   Федор повернулся и пошел в свой угол, где на него надели цепь. Охранники сошлись возле стола и начали о чем-то шептаться. Переговорив о чем-то, старший встал из-за стола и подошел к Федору.
   - Слышь, паря, это действительно твой отец был?
   - Отчим.
   - А че ты в натуре, из под его крылышка сбежал? Катался бы как сыр в масле. Я из-за куска хлеба воровал, а у тебя все было на блюдечке с голубой каемочкой.
   В это время, из пролома высунулась чья-то голова и окликнула старшего. Тот отошел от Федора и подошел к пролому.
   - Будьте внимательней, остаетесь втроем. Мы со Стасом на зимовье к Барсуку, золото искать. То, что намыли, тот куда-то все заныкал. Если найдем, все, по штуке баксов получат.
   - А мы?
   - Стас сказал, что получат все. Скорее всего, и вас посчитал. Что для них, лишние три штуки баксов, так пыль. Они за вечер, больше в кабаке спускают.
   - Нам проще. Идите, ковыряйтесь, а мы пока пивка попьем.
   К причалу на озере пристал катер. Вольдемар Иосифович с двумя телохранителями сели в него, и Стамеска перевез их на берег, где находилось зимовье Барсука. Выйдя из катера, они прошли к вертолету, а Стамеска вернулся за ожидавшими его, Стасу и шестерым охранникам прииска. После того, как все сели в катер, тот просел по ватерлинию, и Стамеска на малых оборотах двигателя, зашел в канал. Дождавшись, когда катер уткнется в берег, сидящий на носу, с веревкой выпрыгнул на берег и придержал его, пока все не вылезли на берег. Поднявшись на обрыв, по узкому дощатому трапику, все побрели к зимовью. Возле зимовья, Стас остановил бредущее за ним стадо баранов, как он подумал.
   - Так, господа охранники, ставлю задачу. Разобрать эту хибару до последней жердочки. Если не найдем золото на избе, будем копать поле вокруг, под картошку на будущий год. Если и здесь нам аукнется, завтра привезут металлоискатель.
   - Так может, завтра и займемся?- Спросил кто-то из толпы.
   - Повторяю, для особо тупых. Начнем с зимовья, дальше будет видно. Далеко он спрятать не мог. А теперь приступайте к работе.
   Стас отошел к сосне, росшей метрах в десяти от зимовья, достал из кармана носовой платок, положил его на скамейку и сел, прислонившись к сосне. Закрыв глаза, он подставил лицо солнцу. Ломать, не строить, и через пару часов от зимовья остались только рожки, да ножки. Вокруг валялись бревна, дранка, куски толи и неприхотливая утварь Барсука. В подполье стояло несколько банок с солониной, бочка квашеной капусты и ящик тушенки. Печора с досадой плюнул в подпол, и подошел к Стасу.
   - Стас, там голяк. На зимовье нет ничего.
   - Есть еще баня и сарай. Чем быстрей с ними закончите, проще для вас. Ломайте дальше.
   - Стас, а может, этого привезем, который слишком много знает? Вдруг пальцем ткнет, и в масть попадет.
   - Делайте, что говорю, а если уж совсем не в протык будет, его притащим.
   Мысленно костеря про себя шефа и Стаса, Печора подошел к ожидавшим его охранникам и передал приказ. Стамеска, цыкнув сквозь зубы, распорядился достать из подполья тушенку и пятилитровую бутыль с самогоном. Охранники довольно загудели, и кинулись исполнять указание Стамески. Стас встал со скамейки и подошел к нему.
   - Стамеска, ты что умнее всех? Почему мои указания не исполняете? Как я тебя старшим назначил, так могу и в распыл пустить.
   - Стас, твое старшинство никто не оспаривает, но здесь не зона. А пахать, как папа Карло, на голодный желудок, мы не согласны.
   Стас какое-то время подумал и решив, что доводы Стамески резонны, согласился. Дав полчаса времени на обед, он взял банку тушенки, кусок хлеба, налил себе полстакана самогона, вернулся на скамейку. Выпив залпом самогон, он начал есть тушенку.
   - Да, не ресторанная жратва, но с голодухи и это пойдет.- Подумал Стас.
   Закончив с обедом, охранники принялись за баню и сарай. После выпитого и сытного обеда, дело шло споро. Вскоре на месте зимовья остались руины. Стас поднялся со скамейки и подошел к стоящим молча охранникам.
   - Стамеска, бери катер, вези сюда Федора. Только, поаккуратней с ним, он пасынок шефа, а тот человек непредсказуемый, у него как карта ляжет, так и делает. Не удивлюсь, если он своего пасынка здесь завтра старшим назначит.
   - Стас, наручники я на него все равно одену, паренек он крепкий. Печора, вон его, как по кумполу, огрел. Думали, череп треснул, а он часа три-четыре повалялся и как огурчик.
   - Делай что хочешь, тебе видней.
   Стамеска бросил ломик, который держал в руках , и пошел в сторону реки. Остальные облегченно опустились на траву. Стас повернулся и пошел следом за Стамеской. На обрыве он остановился, и начал смотреть, как Стамеска заводит мотор и удаляется по реке. Тайга, река, первозданная тишина, нарушаемая щебетом птах, задели ностальгическую струну в душе Стаса.
   - Может бросить все к черту. Провернуть последнюю операцию, купить в океане островок, яхту, и начать жить в свое удовольствие. Денег хватит, благо успел на уходящий поезд. А может послать Иосифовича с этой толпой босяков куда подальше. Прихватить золотишко, да и уйти за кордон. Денег мало не бывает, а с такой валютой везде жить можно. А это идея, надо помозговать, как лучше провернуть. Вот будет сладкая пилюля шефу, а то возомнил себя пупом земли.
   Стамеска направил катер к причалу. Открыв дверь, он через караульное помещение прошел в пещеру, где трудились рабы. Подойдя к старшему охраннику, он распорядился, что бы привели Федора и сел за стол. Старший достал из кармана связку ключей и подошел к Федору. Сняв с него оковы, он сказал, что бы тот подошел к столу. Федор повернул голову в сторону соседа и еле заметно кивнул головой, после чего подошел к столу. Стамеска, с каким-то маниакальным вниманием смотрел на него.
   - Федор, я слышал, что ты можешь видеть сквозь стены?
   - Смотря что.
   - Большое количество золота.
   - Попробовать можно, но я ничего не обещаю. Да и вам нужен скорее даже не я , а другой человек.
   - А он еще зачем?
   - Он эти места знает, как свои пять пальцев, каждый бугорок, каждую травинку. Когда-то это были его родовые угодья. Если у меня не получится, он поможет.
   - Кто такой?
   - Степа, тунгус.
   - Э, братва, волоките сюда узкоглазого.
   Вскоре подвели Степана. За двое суток у него впали глаза, он осунулся, казалось, что постарел лет на двадцать. Дитя свободы, тайги, тундры и реки, замкнутое пространство было для него смертельным. Стамеска достал из стола наручники, застегнул их на запястьях Федора со Степаном.
   - Шаг влево, шаг вправо, прыжок вверх, считается побегом. Стреляю без предупреждения. А сейчас, гуськом за мной.
   Стамеска, Федор и Степан двинулись к выходу. В лодке, Стамеска сел за мотор, положив автомат на колени, а Федор со Степаном сели на переднее сидение. Катер сорвался с места. Буквально на глазах, Степан начал превращаться из старика в цветущего мужчину, он как бы питался флюидами свободы. Катер ткнулся в берег, Федор со Степаном, скованные одними наручниками, вылезли на берег, подтянули лодку и накинули веревку на колышек. Стамеска выпрыгнул из лодки. Поднявшись по трапу, они шли вместе, и если бы не автомат, висящий на плече Стамески, то их можно было принять за друзей, выехавших на пикник. Втроем они подошли к Стасу, который наблюдал за ними, прищурившись, от яркого солнца.
   - Вот Федор, видишь, как пришлось свидеться. Не думал, что ты сюда заберешься. Надеялся, почудишь, да домой вернешься, будешь папины денежки на пару с сестрой спускать. У той очень хорошо получается. Может, Федор, одумаешься, мужик ты правильный.
   - Да, дядя Стас, не думал я, что ты моим тюремщиком сделаешься. Раньше, даже пример с тебя брал. Считал настоящим чекистом.
   - Федор, а это что за обезьяна с тобой? Я вообще-то распорядился тебя одного привести.
   - Дядя Стас, когда-то здесь стойбище было. Степан здесь с детства каждую ямку, каждую кочку знает. Тебе же золото нужно, вот только не пойму, зачем оно тебе? Тебе жить то осталось, всего ничего.
   - Федор, ты решил меня похоронить, как Барсука, так зря надеешься. Я тебя раньше закопаю, еще и катком пройдусь.
   - Стас, я здесь не при чем. За тобой старуха с косой стоит.
   Стас резко повернул голову и не заметив никого, рассмеялся.
   - Ну, Федор, ты и чудишь. С каких пор ты праведником стал?
   - Стас, а за все в этой жизни платить надо. Ты принес в жизнь только зло, а теперь пришло время предъявить тебе счет. И этот счет, твоя жизнь. Я думаю, что размен справедливый, око за око, зуб за зуб. Помнишь, того егеря, которого вы с отчимом в спину убили, а потом на крест прибили. Вы же тогда смеялись. Ирония жизни. Это был мой отец, мой настоящий отец, а воспитывал меня его убийца.
   Передернув плечами, как будто ему за шиворот попал липкий холодный паук, Стас встал и начал ходить вдоль скамейки. Федор, Степан и Стамеска стояли на месте, следя за ним глазами. Походив минут пять, Стас успокоился и ухмыльнувшись сказал.
   - Федор, на свою беду, ты много знаешь. Запомни одно правило, чем меньше знаешь, тем дольше живешь. Но тебя привезли не за этим. Золото сможешь найти?
   - Почему бы и нет? Только не пригодиться оно вам. Зимовье, вы раскурочили, а в подполье не покопались. Под соленьями посмотрите.
   - Ты уверен?
   - А это уж ваши проблемы.
   - Стамеска, охрану по периметру, а этих в подполье и лопаты им в зубы, пусть копают. Не найдут, обоих в распыл.
   - Стас, а шеф за этого пацана не предъявит?
   - Найдут золото, поживут еще, а без него они никому не нужны. Не найдем, нам головенки, как курям открутят.
   Стамеска ткнул стволом автомата в поясницу Федора и кивнул головой в сторону бывшего когда-то зимовья. Лицо Федора перекосило от резкой боли, и он с ненавистью посмотрел на обидчика.
   - Че, буркалы, вылупил? Слышал, что шеф сказал?
   Втроем они подошли к остаткам зимовья. Федор со Степаном спрыгнули в яму, зияющую открытой пастью. Стамеска скинул им в подполье, вернее то, что от него осталось, лопаты, и подошел к своим опричникам, которые смеялись над очередным анекдотом, который рассказал Печора.
   - Что ржете? Быстро по периметру разбежались. Печора, а ты к реке, смотри за берегом.
   - Слышь, Стамеска, а ты че, в натуре, раскомандовался?
   - Печора, не нравится, к Стасу обратись. У него как раз настроение подходящее. Только и ждет, когда кто ни будь, ему под горячую руку подвернется. Хочешь судьбу испытать? Сходи, испытай.
   - Ладно, ладно, успокойся, я же так, не люблю просто, когда мной командуют.
   Охранники разошлись по поляне. Печора, закинув за плечо автомат, подошел к обрыву и сел. Не прошло и пяти минут, как он вскочил, и бросился бегом к Стамеске.
   - Слышь, братан, там по реке две лодки шуруют, на всех парусах, человек шесть-семь, все с оружием.
   - Печора, а ты то что запаниковал? Пойдем, посмотрим кто такие.
   Взяв бинокль, Стамеска, Печора, а за ними и Стас, вышли на берег. Стамеска навел окуляры, и начал рассматривать приближающиеся лодки. Рассмотрев людей, он повернулся к Стасу.
   - Стас, двоих я точно знаю. Вместе на зоне, у хозяина чалились.
   - Какого черта им здесь надо?
   - Не знаю, может дальше пойдут.
   Обе лодки свернули за речной поворот, и клекот двигателей смолк.
   - На плес, что ли пошли? Стас, что делать будем?- Спросил Стамеска.
   Стас, прикусив губу, какое-то время молчал.
   - Стамеска, бери людей и на стоянку. Пацаны пускай в лесу посидят, тебя подстрахуют. Ты со своими знакомыми поговори, куда и зачем идут.
   - Стас, тебе оставить кого? Как бы эти красноперые зубы не показали?
   - Стамеска, ты шутишь, или так, мимо проходил? Неужели ты думаешь, что я с этими баранами не справлюсь? Плохо ты обо мне думаешь. Это сейчас в ФСБ одни мамины сыночки работают, которые от вида крови в обморок падают. Если уж нас готовили, то готовили по настящему. Такие спецы были, которые не одну войну прошли. Нынешний молодняк, сплошь генеральские сыночки. Кроме как ксиву засветить, да порисоваться перед подругами, ничего не умеют.
   Стамеска свистнул и махнул рукой. Охранники, стоящие вдоль опушки, начали подходить к нему. Стас, в это время, взяв автомат у Стамески, подошел к подполью. Федор со Степаном, переложив коробки с солениями, лопатами разгребали землю. Уткнувшись, во что-то твердое, они начали перебирать грунт руками. Вскоре они вытащили полиэтиленовый мешок, набитый небольшими, но тяжелыми, холщевыми мешочками. Стас поаплодировал и засмеялся.
   - Федор, а ты не так прост, как кажешься. Всегда по жизни был лохом, а теперь себе жизнь спас и напарнику.
   Стамеска подошел к яме и заглянул.
   - Стас, плохо, что ты меня сразу не послушал. Зимовье кончили зря. Сейчас по новой строить придется. Привели бы этого гуся- он ткнул пальцем в Федора- и все дела. Спрятались бы на острове, а сейчас иди, с братвой разбирайся. Это пока с теми побалакаем, да пока загрузимся, уже ночь будет. Имущество Барсука тоже не бросишь, кому-то, придется здесь жить.
   - Стамеска, я тебе, что приказал делать? Выполняйте указание. Если тебя старшим поставили, это не значит, что ты зубы должен показывать. Одно дело, если твои друзья по своим делам плывут, а если по наши души.
   - Ладно, Стас, не газуй, уже идем.
   - Стамеска, сбрось им вон те деревянные ящики, с ручками, из под патронов. Пусть золото туда переложат, что бы время потом не тянуть. Пока вы ходите, они утварь Барсука соберут. А с теми, что в лодках, смотри сам. Если что, валите. Пройдет все нормально, премию получите.
   Стамеска, Печора и четверо охранников растворились в тайге, как будто их и не существовало.
  
  
   Пока Леший с Хохлом осматривали плес, опытные таежники разгрузили лодки, установили палатки и развели костер. Хохол подошел к костру, достал из рюкзака несколько банок с тушенкой, и распорядился, что бы приготовили ужин. Достав из кармана куртки фляжку с коньяком, он пустил ее по кругу. А сам в это время с удивлением смотрел, как один из таежников, накалывает банки с тушенкой ножом и ставит их на угли.
   - Слышь, а зачем ты это делаешь?
   - Печора, а ты никогда не видел, как эти банки взрываются, если их не проколоть? Что твоя граната.
   - Да я как-то по ней не прикалываюсь. Когда на свободе, лучше кусок свежего мяса взять, а на зоне она и не разогретая ништяк идет. Жир на кусок, как масло намажешь, а мяском, закусишь.
   К сидящим у костра, подошел Леший.
   - Мужики, не нравится мне, что-то тут не так. Здесь, похоже, пару дней назад, кто-то уже неудачно побывал. Следы свежие, а возле старого кострища пятно крови. Такое впечятление, что кого-то волоком к берегу тащили. Стволы наготове держите, а то, как бы нам это не аукнулось. Увидите что-то подозрительное, стреляйте. Семь бед, один ответ.
   Охотники быстро расселись вокруг костра, так, что у каждого был свой участок для наблюдения и стрельбы. Внезапно, один из охотников, постучал по прикладу карабина ножом, что бы привлечь внимание остальных.
   - Вижу несколько человек. Они окружили поляну. Все с оружием.
   Незнающий человек, даже бы и не заметил, как охотники подобрались. Мгновенно оружие было снято с предохранителей и лежало так, что малейшее движение в лесу, и окружившие поляну, получили бы достойный отпор.
   - Спокойно, мужики, один в нашу сторону идет.
   Леший повернул голову в сторону вышедшего из леса и радостно улыбаясь, вскочил на ноги.
   - Хохол, ты посмотри, кто к нам пожаловал.
   Леший с Хохлом давно знали Стамеску, у которого в руках, была ополовиненная бутыль с самогоном, предусмотрительно прихваченная из зимовья Барсука. Встретив Стамеску, Хохол с Лешим обнялись с ним. Неоднократно их путаные дорожки пересекались на зоне. Стамеска, будь он поумней, да похитрей, в своем перевернутом мире мог бы далеко пойти. Он был безкомпромиссным. Жил по воровским законам, и как бы его не прессовали, своих не сдавал. Ментов люто ненавидел. Хотя, положа руку на сердце, понимал, что мент, менту рознь. Да и обойтись без них нельзя, ведь должен же кто-то беспредельщиков на кукан брать. Они с Хохлом даже как-то проходили по одному делу. И как опер, Михалыч, не бился, Стамеска Хохла не сдал, взял все на себя. А через год они встретились на зоне.
   - Стамеска, тебя каким ветром, сюда занесло, ведь ты вор, а не охотник? Тебе в тайге делать нечего. - Сказал Хохол.
   - Рассказывать долго.
   - А что за люди с тобой? Нас валить собрались? Если нет, то зови сюда, мы братве всегда рады.
   Стамеска помахал рукой, и из леса, по одному, потянулись охранники прииска. Держались они настороженно, так же как и охотники. Но после того, как бутыль опустела, уже не было ни своих, ни чужих. Над поляной стоял веселый, пьяный гомон. Воспользовавшись моментом, Леший кивнул головой в сторону реки Стамеске, и пошел к берегу. Докурив сигарету, Стамеска встал и пошел за ним. Когда он подошел к реке, Леший, сидел на борту лодки и смотрел, как плещется рыба. Стамеска сел рядом с ним. Он понимал, что сейчас состоится серьезный разговор, которого оба подспудно ждали. Каждый ждал, кто начнет первым. Леший, более нетерпеливый, не выдержал.
   - Стамеска, ты, наверное, и сам понял, что мы сюда не по своей воле пришли. По мне, так я бы лучше дома сидел, пивком баловался. Нас сюда Фадей прислал. Ищем прииск. Ты по этой теме что ни будь, знаешь?
   Стамеска достал из кармана сигарету и прикурил. Затянувшись дымом, и выпустив его через нос, он ответил.
   - Да, знаю, но Фадею там ничего не светит. Люди уж больно серьезные.
   - Не люди, барыги.
   - Не спорю, барыги, но подвязаны с властью. Вась-вась так сказать. Сегодня был хозяин. А знаешь, на чем прилетел? На вертолете губернатора.
   - Это уже роли не играет. За нами идет контора. Так что завтра, может уже быть поздно.
   - А Фадею, что надо?
   Стамеска уважал Фадея, и что бы тот не сказал, он исполнил бы до последней запятой. Он многим был ему обязан. Уважаемый сиделец, бывший детдомовец, он всегда получал на зоне грев, а после очередного освобождения, хоть небольшую, но сумму денег и крышу над головой. Да и самой жизнью он был обязан Фадею. Во время очередной отсидки, у него вышел конфликт с вором, "мандаринщиком". Так называли тех, кто воровскую корону получил не по заслугам, а купил. В основном это были грузинские воры. Вот и этот, ни разу не нюхавший зоны, окружил себя пристяжью из наркоманов. Он и сам плотно сидел на игле. Через администрацию наладил канал по поставке наркоты в зону, плюс богатые передачки со жратвой. На уважаемых зеков, из числа черной кости, "мандаринщику" было наплевать. Стамеска решил разморозить зону, и прибывшего вора вытащить на воровскую сходку. Вскоре на зону, с очередным этапом пришел Фадей. Хотя Михалыч и считал его недалеким быком, но мозг Фадея, не отягощенный школьными знаниями, как губка впитывал все новое. Одним из того, чему его научили менты, было правило, везде иметь своих людей. Он всегда следовал этому правилу. В администрации зоны, среди красных, черных, отверженных, у него были свои люди. Он как паук, получив информацию, дергал за ниточку, известную только ему, и по паутине, искусно им сплетенной, начинали бегать жучки, и вскоре Фадей получал то, что хотел. Его уважали не только обыватели, но и уважаемые воры, фамилии и клички которых не сходили с телевизионных экранов. Не раз ему предлагали взять под свою руку область, либо перебраться в град стольный. Но Фадея никогда не мучали имперские амбиции. Чем больше возможности, тем больше и спрос. Так и в этот раз, прибыв на зону, он сразу разобрался в ситуации. Ночью Стамеску должны были во сне зарезать, но получилось наоборот. Утром Стамеска встал жив, здоров, а "мандаринщика" нашли в кочегарке. Толи сам повесился, толи кто-то повесил. Разбираться было некому, и вскоре на зоне пришло все к своему логическому знаменателю. Стамеска, знавший кому обязан жизнью, Фадея боготворил.
   - Леший, если за вами идут красноперые, то, что мы должны сделать?
   Стамеска уже себя отожествлял с группой Лешего.
   - Возьмем намытое золото и с ним уйдем.
   - Леший, людей слишком много, по реке спокойно не уйти.
   - А кто тебе сказал, что пойдут все? Отрываться будем втроем, ты, я, Хохол.
   - А что с остальными?
   - В распыл.
   - Логично. Только, я бы, еще хотел с собой Печору взять.
   - А это еще кто такой?
   - Из наших, из братвы. Я когда последний раз откинулся от хозяина, вы все на зоне еще были, Михалыч нас тогда крепко пощипал. Пристроиться на первое время надо было куда-то, а на катране с Печорой познакомился. Он и предложил, цыриком на прииске поработать. А что, надо мной не каплет, жратвы от пуза. Как лед вскроется, и до ледостава, здесь на острове. На зиму в теплые края, как птички перелетные порхаем. Первый год я у Барсука на зимовье жил, в шестерках ходил, потом он меня старшим над охраной поставил. Печору легко узнать, у него на виске родинка, как будто, буква а перевернута.
   - То-то смотрю, у одного лицо знакомое. Ну, ты Стамеска и попал, да его братва по всей России ищет, а он вон, где зашкерился. Твой Печора, на Владимирском централе на кума работал. Столько братвы, под топор подвел.
   - Леший, я его сам, вот этими руками порву.
   - Не торопись. Золото знаешь где, и сколько там охраны?
   - Знаю, на избе у Барсука. Из охраны один Стас. Бывший конторский, сейчас начальник службы безопасности. С ним пара рабов.
   - Стамеска, если не секрет, а куда вы по осени рабов деваете?
   - Рыбе на корм.
   - Сейчас вернемся к костру, ты водку не пей. Фадей нам хитрый пузырек дал. Хохлу я маякну. Думаю, что втроем с этим Стасом справимся. Берем золото и уходим.
   - Леший, пора к костру. Печора уже коситься начал, пару раз на берег выходил.
   Закончив разговор, Стамеска с Лешим поднялись и побрели в сторону костра. Стамеска сел рядом с Печорой и налил себе в кружку остатки самогона. Выдохнув, он опрокинул содержимое в рот и кончиком ножа подцепил из банки кусок мяса, начал тщательно его пережевывать.
   - Стамеска, о чем это вы так долго трепались? Я уже без тебя заскучал.
   - Молодость вспомнили. На тюрьме не один год рядом нары делили.
   Только сейчас, Стамеска обратил внимание, что у Печоры какая-то крысиная мордочка и бегающие глаза.
   - И этому человеку я доверял как брату.- Подумал он.
   Хохол зашел в свою палатку и вынес две бутылки водки. Находясь под шафэ, никто и не заметил, что пробки были проткнуты тонкой медицинской иглой. Увидев спиртное, толпа радостно загоготала, и к бутылкам потянулись руки, что бы быстрей разлить по кружкам такую вожделенную жидкость. Отдав бутылки, Хохол присел на пенек, взяв кусок хлеба , открытую банку тушенки, и с аппетитом начал уничтожать содержимое. Кто-то, произнес тост. Сидящие возле костра, последний раз в жизни опрокинули в себя огненную воду. Почти мгновенно захрипев, они начали биться в конвульсиях. Уже никто и ничто им не могло помочь. Печора, внимательно наблюдавший за Лешим и Хохлом, к водке не притронулся. В чем-чем, а в интуиции ему было не отказать. Блеснувшее лезвие ножа, со свистом распоровшее воздух, с хрустом вошло в горло Хохла. Но это, попытавшегося встать на ноги Печору, не спасло, Стамеска оказался быстрей. Обоюдоострый охотничий нож, пробив легкое, вошел в сердце. С какой то детской обидой в глазах, Печора еще какое-то время постоял на коленях, пуская изо рта кровавые пузыри. Наконец, завалившись на бок, он упал лицом в костер. Над поляной поплыл приторный, выворачивающий наизнанку, запах горелого человеческого мяса. Грешная душа рассталась с бренным телом. Леший подошел к лежащему навзничь Хохлу, выдернув из горла окровавленный нож, отбросил его в сторону. К нему подошел Стамеска.
   - Стамеска, что со всей этой бодягой делать будем? Куда трупы девать будем?
   - Леший, пока не до них. И так задержались. Стас может заподозрить, а он не лох, можем и на пулю нарваться.
   - Что и Хохла так оставим? Ведь он наш лучший кореш.
   - Леший, сейчас мы ему уже не поможем. Рыжье отобьем, а утром его и похороним. Остальных зверье растащит. Пошли, так уже темнеть начало.
   Сорвав пучок травы, Стамеска вытер им лезвие своего ножа и положил его в ножны. Взяв автоматы и по запасному рожку с патронами, Стамеска и Леший растворились в лесу.
  
   Посмотрев, на стоящих в яме Федора и Степана, Стас подвинул к яме флягу из под воды. Сел на нее, положив автомат на колени.
   - Федор, что стоим? Мешочки аккуратно начали укладывать в ящик. Или вы думаете, что я за вас буду делать работу? Так ошибаетесь, мне проще вам по пуле в черепушку вогнать.
   - Стас, зря ты все это затеял. Тебе лучше всего сейчас бежать отсюда, не оглядываясь.
   Передернув затвор автомата, Стас опустил ствол в яму и выстрелил Федору под ноги. Тот равнодушно посмотрел на фонтанчики пыли, после чего поднял голову и заглянул Стасу в глаза.
   - Напрасные потуги. У тебя просто уйти, шансов практически нет, а если все же решишься отчима кинуть, тебе ни на вертолете не улететь, ни на лодке уплыть.
   - Федор, а ты не много знаешь? Многие знания, большие печали. Стоит мне нажать на курок и от твоей головы останется кровавое месиво. Давайте, работайте.
   Федор со Степаном, не торопясь, начали складывать мешочки в ящики. Закончив работу, они сели на них. Стас все чаще поглядывал на часы. Группе пора бы и вернуться, но никого не было, как сквозь землю провалились. Дождавшись, когда стемнеет, Стас сбросил в яму пару наручников и осветив сидящих фонариком, приказал, что бы те приковали себя к ящикам с золотом. Сам, осмотревшись по сторонам, подобрал с земли одеяло, непонятного цвета, подошел к небольшой ложбине. Постелив одеяло, он лег на него, внимательно всматриваясь в темноту. Ему было страшно, действительно страшно, до мурашек по коже.
   - Черт бы, побрал Федора, если до завтра доживу, то пристрелю.
   Бледно-желтая луна заливала своим мертвенным светом поляну. Стасу казалось, что за каждым деревом кто-то прячется. Каждый шелест листвы от ночного ветерка заставлял его вздрагивать и внимательно всматриваться в окружающий сумрак. Услышав шаги, Стас не удивился, испуг куда-то пропал, как в Афганистане, во время первого боя. Вернуть бы все назад, когда он пришел туда безусым лейтенантиком. В какой момент он сломался и стал циником, Стас даже и не заметил. Не зря говорят, кому война, а кому мать родна. Насмотревшись на армейскую мразь, которая делала деньги на крови, он и сам стал таким. Герои и подлецы ходят и ездят одними дорогами. Только почему-то у героев на обед миска похлебки и сухарик, да и ездят, они на какой ни будь развалюшке и живут в какой ни будь старой хрущебе, у которой вот-вот стены упадут. А подлецы, едят в шикарных ресторанах, ездят на дорогих лимузинах, да и живут в элитных поселках для подлецов. Всмотревшись, Стас заметил не то тень, не то человеческую фигуру. От напряжения глаза начали слезиться, но больше ничего подозрительного он не заметил, после чего все внимание сконцентрировал на этом силуэте. Фигура начала двигаться и в руках у нее блеснуло что-то металлическое. Стас всадил в нее короткую очередь из автомата. Сложившись пополам, фигура упала на землю. Осторожно выбравшись из ложбинки, Стас перебежками начал приближаться к тому месту, где упавший обнял земной шарик последний раз. Стас подошел к лежащему, и ногой перевернул его на спину. Достав из кармана фонарик, он включил его.
   - Черт, Стамеска!
   Стас нагнулся и пощупал на шее пульс. Пульса почти не было. Жизнь уходила из этого сильного мужского тела с каждым вздохом.
   - Стамеска, где люди, почему один?
   Тот мутнеющим взглядом смотрел на Стаса и последнее что тот услышал, как Стамеска прошептал, что пацан был прав. Выпрямившись, Стас вышел в центр поляны. Раздавшегося одиночного выстрела он уже не услышал. Дикая головная боль и темень. Леший не зря считался хорошим охотником. К любому зверю он мог подойти так, что тот не слышал его до своей последней секунды. Человек не зверь, его скрадывать легче, легкого. Подойдя к лежащему Стасу, Леший со злостью пнул его.
   - Падаль, такого кореша угробил. Это что, мне сейчас с этим барахлом, одному таскаться.
   Внезапно он услышал какой-то звук. Вскинув карабин, Леший, тихонько, так что не скрипнула ни одна песчинка, подошел к яме.
   - Э, а вы кто такие?
   - Да так, мимо проходили. - Ответил Федор.
   - Ты шутник, язычок то прикуси, а то отрежу, шутить нечем будет.
   - А что спрашиваешь? Видишь ведь, что к ящикам, прикованы. Я же знаю, что ты ночью видишь как днем, лучше рыси.
   - Слышь, парень, а ты что меня знаешь?
   - Я то тебя знаю, а вот ты меня нет.
   - Уже достижение, меня все знают, как президента, а я никого не знаю.
   Леший скинул с головы кепку и широкой, как лопата, ладонью, погладил себя по коротким волосам, смахивая пот.
   - Братва, ящики сильно тяжелые?
   - Один до лодки не дотащишь.
   - Ключи от наручников где?
   - У Стаса во внутреннем кармане пиджака.
   - Я сейчас вас отпущу, но с одним условием. Поможете загрузить золото и валите на все четыре стороны.
   Достав ключи, Леший бросил их Федору. Тот отстегнул Степана, а потом себя. Вдвоем они закинули три ящика с золотом на край ямы. Леший оттянул их в сторону. Федор со Степаном, вылезли из бывшего погреба, и подошли к Лешему.
   - Ба, Степан, а я смотрю, ты или нет. Тебя то, как угораздило сюда попасть?
   - Так же как и остальных.
   - Степан, не смотри на меня волком, я здесь не при делах. Поможете лодку загрузить, я уйду по реке, а вам придется пешочком топать. Помогите только Стамеску закопать, не люблю, когда кореша не прибраны, сниться потом начинают. Лопаты вон, у дерева стоят.
   Федор подошел к дереву, взял лопаты, и со Степаном вышли в центр поляны, где начали копать братскую могилу. Пока они копали, Леший за ноги притащил Стамеску и Стаса. Покойников сбросили в яму и засыпали землей. Леший достал из кармана фляжку с водкой, сделал глоток, после чего передал Степану. Дождавшись, когда фляжка опустеет, он закрутил пробку и положил ее в карман ветровки.
   - Все мужики, ящики потащили. Праздновать потом будем, если живы останемся. Чем быстрее закончим, лучше для всех нас. Вы в одну сторону, я в другую.
   Федор со Степаном взяли один из ящиков за ручки, подняли его и пошли к берегу. Спускаясь к лодке, Степан запнулся за корень, торчащий из земли и вскрикнув, скатился с берега в реку. Мокрый, как куренок во щах, он выбрался на песчаную косу и попытался встать на ноги. Дикая боль пронзила тело как молния.
   - Федор, я, кажется, ногу сломал.
   Федор поднял ящик, закинул его в лодку, после чего подошел к Степану. Проведя рукой вдоль ноги Степана, он хмыкнул.
   - Угораздило тебе ее вывихнуть в самый не подходящий момент. Сиди не дергайся.
   Резким движением Федор дернул ногу на себя и слегка повернул ее.
   - Все, завтра танцевать сможешь, а пока ползи на обрыв.
   Федор не стал дожидаться Степана и по тропинке поднялся на обрыв, откуда за ними наблюдал Леший.
   - Малой, что там у вас?
   - Степан ящики таскать не сможет, ногу вывихнул. Придется тебе самому мне помочь ящики таскать.
   Пока Федор с Лешим переносили оставшиеся ящики, Степан разжег костер, снял с себя одежду и развесил ее на кольх, возле костра. Он как никто из этой странно подобравшейся компании знал, какими последствиями может обернуться ночное купание в одежде и холодная ночь. Загрузив последний ящик в лодку, Федор подошел к костру и опустился на пенек. Леший остался в лодке, пытался завести двигатель.
   - Федор, что будем делать? В пещере еще люди остались с дедом Иваном, надо их как-то освободить.
   - Они уже свободны. Как рассветет, заберем их с острова.
   Со стороны реки раздался испуганный вскрик и какой-то хруст, как будто сломали сухое дерево. Степан с тревогой начал крутить головой, всматриваясь в сумерки. Федор не повернув головы смотрел на костер из которого изредка вылетали искры , как светлячки, и гасли на лету, как люди, когда для Вселенной их жизнь была даже меньше, чем полет этой искры.
   - Федор, ты слышал, там что-то случилось, надо сходить посмотреть.
   - Все нормально. Топтыгин твой нас спас. Леший нас в живых оставлять не хотел.
   - Ты знал об этом?
   - Да, знал.
   - Федор, откуда это у тебя? Ведь до Змеиного острова ты был обыкновенным парнем, каких тысячи ходят. А теперь в тебе я чувствую, какую то непонятную, но страшную силу, ладно, если ты ее используешь во благо.
   - Степан, я и сам не знаю, откуда это у меня. Смотрю на человека, и вижу, что его ожидает, какие у него болячки, как можно излечить. Наверное, ко мне мать не зря приходила, хотя дед и не верит.
   Федор, а ведь ты будешь великим человеком. Но кому много дано, с того много и спросится. И вот еще что, послушай опытного таежника. Не говори о своем даре никому. Придет время, и люди сами об этом узнают.
   - Степан, сиди не дергайся. Сейчас сюда люди выйдут, а они не любят резких движений.
   - Опять бандиты?
   - Нет, коллеги. Профессионалы по борьбе с терроризмом.
   Растянувшись цепью, из леса вышла группа людей. Хотя они и были одеты в заношенные противоэнцифалитные костюмы, но у всех были автоматы "Кедр" с глушаками. Подойдя к сидящим возле костра, они остановились.
   - Федор, ты что ли?- Спросил старший группы.
   - Я, Михалыч, я.
   - Вы одни?
   - Из живых одни не считая трупов. Да вы присаживайтесь, отдохните, сейчас здесь все спокойно.
   - Парни, привал. Это свои люди. Один наш опер, зональник, а второй местный охотник.
   Подошедшие расслабились, опустили автоматы, и расселись вокруг костра.
   - Федор, а теперь рассказывай, что здесь случилось?
   - Михалыч, может потом, я в рапорте напишу, а то что-то устал.
   - Федор, я так понял, что нам спешить уже некуда, а поспать все равно не удастся.
   - Если вкратце, то дело было так. Вышли на поиски пропавших туристов. На плесе, это чуть ниже по течению, нас захватили люди Барсука, отправили работать на прииск. Хозяевам срочно золото понадобилось, и они хватали всех, кто может лопату поднять. Барсук на следующий день помер от сердечного приступа, а куда он, золотишко спрятал, никто не знал. Вот нас со Степаном на раскопки и выдернули. Потом еще какие-то босяки на лодках пришли, остановились на том же плесе, где нас повязали. Что там случилось, не знаю. Но наши тюремщики и те, что пришли, остались там, все мертвые. Вернулись только двое. Нас тут Стас охранял, он один из хозяев прииска. Одного он успел завалить, а второй его кончил. Потом Степан подвернул ногу, и я помог уцелевшему, найденное золото в лодку загрузить. Хотел он нас хлопнуть, да его медведь поломал.
   - А что молчишь? Медведь рядом ходит, а он молчит как партизан.
   - Мишка в лес сразу ушел.
   - Туристы живы?
   - Да, они сейчас на острове.
   - Слава богу, что живы, а то потом греха бы не обобрались. Не знаю как ты, но я бы точно стрелочником стал. А я в жизни одно только и умею, жуликов ловить.
   - С прииском сложнее, его охрана сначала затопила, а потом вход взорвали. Сейчас его практически не найти, надо полностью скалы взрывать.
   - Федор, да мне на это с большой колокольни наплевать, главное люди живы. Про прииск пускай голова у комитетчиков болит, у них головы большие. Где этот, которого мишка порвал?
   - На берегу, возле лодки.
   - Пошли, покажешь.
   Федор с Михалычем прошли на берег. Леший, лежал на спине, раскинув руки, с перекошенным от ужаса лицом. Михалыч подошел к нему и осмотрел труп.
   - Старый знакомый. Жаль, что так повернулось, он был моим самым ценным агентом. В детстве в одном селе жили по соседству, только он чуть помладше был. Я его как-то от охотников спас, те решили, что он у них из капканов ворует. Пришлось найти настоящего вора. Пацан, молоденький, решил так себе на мопед заработать. Родители дом бросили и уехали на большую землю. Дом вскоре кто-то сжег. Мишка ему одним ударом шею сломал. Золото где?
   - В ящиках, в лодке лежит.
   - Пошли, посмотрим, из-за чего весь сыр-бор.
   Подойдя к лодке, Михалыч открыл один из ящиков, достал из него холщевый мешочек и часть содержимого высыпал на ладонь.
   - Смотри, Федор, и вот из-за этого дерьма, люди друг другу глотки рвут, готовы живьем съесть.
   Ссыпав золото в мешочек, Михалыч завязал его и бросил в ящик. Закрыв защелку, он повернулся к Федору.
   - Остальные трупы где?
   - Со Степаном двоих здесь закопали, остальные на плесе.
   - Пошли Федор, пару часов отдохнем, а потом все надо будет задокументировать.
   Опера подошли к костру. Пока они отсутствовали, волкодавы успели поставить палатку, а на костре закипал чайник. Один из ящиков, который они подобрали, был застелен газетой. На ящике стояла не хитрая, но питательная снедь, которую они достали из сухпайков. Ужин прошел в молчании. Оставив часового, все забрались в палатку. Молодость и усталость взяли свое и все забылись коротким, как летняя ночь, беспокойным сном. Лишь Михалыч ворочался с боку на бок, костеря про себя начальство и жесткую подстилку. Наконец, не выдержав, он вылез из палатки. Достал из рюкзака фляжку, с которой не расставался, подошел к костру, возле которого сидел часовой. Михалыч протянул ему фляжку.
   - Будешь?
   - Не, Михалыч, ты что. Командир узнает, быстро зубы на полку положу, жевать нечем будет.
   - Ну, мое дело предложить, твое отказаться.
   Открутив пробку, Михалыч сделал пару глотков и сел у костра, держа фляжку в руках.
   - Михалыч, а тебе чего не спится?
   - Нашли мальчика, по тайге с вами шастать, да трупы собирать.
   Так они и сидели вдвоем. Часовой изредка подкидывал в костер сухие ветки, а Михалыч прикладывался к фляжке. Дождавшись, когда солнечный диск полностью выползет на небосклон, Михалыч встал, подошел к палатке и начал будить спящих. Умывались в реке, на труп Лешего, привыкшие ко всему волкодавы внимания не обращали. Одной, мразью больше, одной меньше, для них это роли не играло. Покончив с завтраком, который разогрели тут же на костре, командир группы спросил у Михалыча, чем им сейчас заниматься. Тот какое-то время подумал, а потом распорядился.
   - Степан и один из вашей команды на лодке пойдут к острову, искать людей. Я, с Федором, пойду на плес, посмотрим, что там за бойня была. Вы втроем, вытащите ящики из лодки, вон ту могилку раскопайте. Черт, придется полковнику звонить, что бы вертолет высылал. Нужно будет отсюда жмуров вывозить. Давай, командир, води здесь рукой, а мы с Федором пошли. Как говорится, раньше сядешь, раньше выйдешь. А в нашем случае, быстрей отсюда свалим. Михалыч достал из рюкзака командирский планшет, ремень перекинул через плечо, и старенький фотоаппарат. После чего они с Федором спустились в ложбину. Плес открылся им минут через пятнадцать. Вокруг прогоревшего костра, в позах, какими их застала смерть, лежало более десятка мужиков.
   - Федор, ну ничего мы с тобой угорели. Здесь вертолету не сесть, придется в лодки грузить и к заимке по реке везти. А пока, молодой, доставай из сумки протокол осмотра места происшествия и вперед с песней. Покажи, чему тебя в школе милиции научили. Учись бумаги писать. Ты что думаешь, в нашем деле главное преступление раскрыть, нет брат, ошибаешься. Главное так бумажку состряпать, что бы ни прокуратура, ни адвокаты не докопались.
   Пока Федор составлял протокол, Михалыч осматривал трупы. Закончив с осмотром трупов, Михалыч спустился к лодкам. Осмотрев их, он скинул с себя рубашку и армейские ботинки. Сел на борт одной из них, опустил ноги в воду и подставил спину солнцу. Минут через тридцать, к нему подошел Федор.
   - Закончил?
   - Да. Я протокол в планшетку положил.
   - Ну что ж, похоронная команда, пойдем трупы таскать, да в лодки грузить. Вот Фадей попал. Позарился на золото, и своих лучших людей угробил.
   Опера упарились, пока перетаскивали покойников. Загрузив, последнего, они сели на песок. Михалыч достал из кармана пачку сигарет. Федор попросил у него сигарету и неумело дрожащими руками прикурил. Михалыч, двумя затяжками, выкурил свою сигарету и выкинул в воду. Федор, сделав затяжку и поперхнувшись дымом, долго откашливался. Что-что, а в своей жизни он только пару раз пытался курить. И не дешевенькую "Приму", а сигареты которые он прихватизировал у человека, которого он считал своим отцом, с которым делился своими детскими и юношескими секретами, человека, по указанию которого на смерть было отправлено не один десяток людей.
   - Федька, а ты на моторе то хоть сам ходил?
   - Не приходилось.
   - Держись тогда за мной.
   Михалыч завел двигатели, прогрел их. После чего сел в одну из лодок, Федор сел во вторую. Лодки отчалили от берега и со своим страшным грузом пошли по реке. Вскоре они пристали к берегу, напротив заимки. Услышав звук мотора, на берег вышли двое из группы волкодавов. Вытащив лодки на берег, оба закурили. Дождавшись, когда Михалыч с Федором выпрыгнут на берег, один из них спросил.
   - Мужики, долго это продолжаться будет? Уж вроде всего насмотрелся, но в мирное время столько жмуров. Аж у самого мурашки по телу.
   - А ты, не слишком разговорился?- Разозлился Михалыч- Давайте помогайте лодки разгрузить. Командир где?
   - Как Кащей Бессмертный на ящиках с золотом сидит.
   - Хорош базарить.
   Вчетвером они начали разгружать лодки, поднимая трупы на обрыв, поближе к взлетной площадке. Командир спецназа смотрел на эту скорбную процессию с округлившимися глазами. Наконец он не выдержал.
   - Мужики, да там их сколько наскирдовали? Все носите и носите, да здесь трое. У вас, что там вторая Хиросима?
   Федор посмотрел на него так, что у того побежали мурашки по спине.
   - Сколько бы не было, все наши. Ты вертолет вызвал?
   - Да. Полковник сам лично прилетит. Сказал, что бы в течении часа ожидали.
   - Командир, вы пртокола составили, по жмурам и по золоту?
   - Пацан, да ты кого лечить вздумал? Я в ФСБ работаю столько, сколько тебе лет.
   - Командир, да ты не обижайся, без тебя тошно. Протоколы отдайте Михалычу, ему отчитываться. Я то так, мимо проходил. Кстати, скоро Степан с острова людей привезет. Чем эти ящики охранять, лучше бы им пожрать приготовил.
   - Федор, ты наговорился? Пошли дальше таскать.- Окликнул Михалыч.
   Вскоре, Стас, Леший, Стамеска и еще десять бывших охранников и охотников лежали скорбным рядком возле взлетной площадки. Михалыч прошелся вдоль ряда и повернулся к наблюдавшему за ним Федору.
   - Знаешь Федя, вот к чему я не могу привыкнуть, так это к виду убитых. Как подумаешь, что у этих тринадцати человек остались семьи, жены, дети, так сердце кровью обливается. Пусть не у всех, но у половины точно. Не умеем мы людей ценить. Сколько Русь существует, все войны, да войнушки. А гибнут то мужики во цвете лет. Ладно, еще, если бы Родину защищали. А эти то за что погибли? За чьи-то имперские амбиции. А ведь кто-то на этой крови себе состояние сделал и карьеру. Не будь этого беспредела, у нас бы жителей было не меньше, чем в Китае. Сколько светлых голов загубили. Фадею я этого не прощу. Сделаю все, но спокойно он у меня жить не сможет. Мразь, как я их ненавижу.
   - Михалыч, Степан возвращается. Слышишь, мотор на реке работает.
   - Да там то живые, а этим уже ничем не поможешь.
   - Михалыч, пойдем лодку встретим.
   Оперативники вышли на берег Лодки с людьми уткнулись в песок. Первым вылез дед Иван, подойдя к Федору, уткнулся ему в плечо. По его щекам текли слезы.
   - Знаешь внук, мне никогда не было так страшно, даже на войне, как эти два дня. Они хуже, чем фашисты. Думал, пропадем, не за понюшку табака. Когда вас со Степаном увели, решил, что для меня все закончилось. Если бы с вами что случилось, то я бы себе этого никогда не простил. Хотел уже кочергой, кого ни будь огреть.
   - Дед, а как получилось, что пещеру взорвали?
   - Старший из охранников приспал за столом, а двое подошли к мужикам, которые кайлом махали. Твои туристы тоже не подарок. Дали им по башке, достали ключи. Всех освободили, а охранников приковали. Старший из них, хоть и спал как убитый, что-то почувствовал. Вскочил, и нажал на какой-то рычаг. Вода хлынула, не известно откуда. Видимо, шлюз в реку есть. Старшего один из туристов оглушил, мы и кинулись к выходу, на свободу. Только из пещеры выскочили, взрыв раздался, вход в пещеру завалило. Спрятались возле причала. Думали, что рано или поздно, но все равно кто ни будь приплывет. А если, уж, никто не появиться, то будем плот делать, да по реке вниз пойдем. Утром за нами Степан пришел. Все не вошли сразу в лодку. Сейчас он второй раз пойдет.
   - Дед, у вас никто не пострадал?
   - Нет, Федор. Все нормально.
   Федор повернулся и рукой указал деду в сторону трупов.
   - Смотри дед, что они натворили.
   - Что делают- что делают. Вот уж точно, хуже фашистов. Те, хоть из каких то идейных убеждений убивали, а эти как пауки в банке.
   - Дед, дождемся вертолета и домой. Здесь нам больше делать нечего.
  
  
   Фадей сидел в кресле и как обычно читал кого-то из классиков, когда входная дверь со стуком открылась. На пороге стоял Мусса, темные глаза которого, от злости, горели как два уголька. Фадей закрыл книгу и бросил ее на журнальный столик.
   - Мусса, какие-то проблемы?
   - Фадей, ты смотрящий, или кто? Почему менты взяли золото и привезли кучу трупов? Ты мне что обещал?
   - Мусса, ты успокойся. Ты мне хочешь что-то конкретно предъявить?
   - Я, как идиот повелся на твои обещания. Думал, хапнем куш, свалим из этой дыры. Я и людей подтянул. А оказалось, что это мыльный пузырь. От нас отвернулись все, ни денег, ни золота. Черные старатели и те, другую крышу ищут. Вместо того, что бы пожар в зародыше душить, я поверил твоему слову.
   - Мусса, людей то я потерял, а не ты. Это мне надо на дыбы вставать.
   - Фадей, этой неудачей ты себе и мне приговор подписал. Под это золото было заказано оружие. У нас такое не прощается. Если ты мужик и дал обещание, то ценой жизни должен это исполнить.
   - Мусса, катись отсюда. Ты что, решил меня на понтах развести? Так я и сейчас, могу разделать тебя как бог черепаху.
   Мусса, заскрипев зубами, выхватил из под пиджака пистолет и высадил всю обойму в грудь Фадею. В конвульсиях, тот сполз, с кресла на пол, и повалился на бок. Мусса подошел к трупу, и несколько раз пнул его, ногой.
   - Русская свинья, как жил, так и сдох.
   Плюнув в лицо Фадею, Мусса повернулся и вышел из дома. Возле калитки стоял джип. Увидев выходящего из дома Муссу, один из его телохранителей выскочил из автомашины и открыл заднюю дверь. Сесть в джип, Мусса не успел. Из переулка на полной скорости вылетели две "Волги", затонированые наглухо. Из них, как черти из табакерки, выскочили фигуры в черном и масках на лицах. Телохранитель, выхватил из под полы автомат. Но это было последнее, что он успел сделать. Раздалось несколько коротких автоматных очередей. Мусса с охраной, перерезанные крест на крест автоматными очередями, свалились под колеса джипа.
  
  
   Вольдемар Иосифович сидел за столиком, в закрытом клубе для миллионеров, ожидая заказ. Задумавшись, о чем-то, он крутил в руках нож. Был он, как всегда, элегантно одет, но за последние несколько дней он осунулся, а под глазами были темные круги. Казалось, что кто-то ударил в переносицу. Он, вначале, даже и не заметил, как рядом с ним сел какой-то мужчина. Когда его окликнули, он вздрогнул.
   - Кто вы такой, что вам нужно?
   Мужчина молча достал из нагрудного кармана рубашки удостоверение и положил его на стол. Вольдемар Иосифович взял его в руки раскрыл.
   - Полковник ФСБ. Все же добрались до меня.
   - А как вы думали? Сколько веревочке не виться, а конец будет.
   - Может, вы мне дадите доесть? Я, так понимаю, в ваших казематах, так не кормят? А кстати, у вас есть санкция на мой арест? Если есть, то мне нужно связаться с адвокатом.
   - Вольдемар Иосифович, если бы я хотел вас арестовать, то пришел бы не один. Прежде, чем начать разговор, посмотрите на эту бумажку. Может, что-то интересное для себя увидите.
   Полковник достал из кармана вчетверо сложенный бумажный лист, тщательно разгладил его на столе и протянул собеседнику. Вольдемару Иосифовичу хватило одного взгляда.
   - Не спорю, бумажка интересная. Мои счета за бугром. Да, в оперативности вам не откажешь. Если, вы пришли меня не арестовывать, значит вам что-то надо. Давайте ближе к теме.
   - Я всегда считал, что вы не глупый человек. Это надо было организовать работу прииска, что бы более десятка лет, нигде не засветиться. Я, думаю, что как умные люди, найдем общий язык?
   - Ну что ж, давайте попробуем.
   - Вы хороший организатор. Кидать вас за забор, нет никакого желания. На свободе вы больше пользы принесете. Если конечно, в Израиль не свалите. Как меня информировали, у вас двойное гражданство. Но есть одно, а и выбор у вас не большой. Да или нет, и ответ я должен получить здесь и сейчас. От всей суммы, что у вас находится на счетах, вы себе оставляете двадцать пять процентов, а остальное переводите на счет, который я вам укажу.
   - А если я не соглашусь?
   - Вольдемар Иосифович, но вы же, не пацан. Мы вас привлечем за создание преступного сообщества. В итоге вы лишитесь всего. А на тюрьме создадим такие условия, что вы будете счастливы, если еще в живых останетесь. Мы вам предлагаем разумный компромисс, у вас остается часть денег и все предприятия. Как вы понимаете, шкуру живьем, мы с вас не сдираем.
   - А как с прииском?
   - Отойдет государству.
   - Полковник, вы не совсем меня поняли. Для того, что бы замять дело, нужен человек, на которого можно перевести стрелки. На, сколько, я знаю, это дело в районе вызвало большой резонанс.
   - Если вы соглашаетесь с нашими условиями, то стрелочник найдется. Ваш заместитель по безопасности, Стас. Чем не кандидатура? За вашей спиной вступил в сговор с криминалитетом, а когда не поделили деньги, перестреляли друг друга. Из живых, не считая нас, о том кто настоящий хозяин прииска, знает только один человек, ваш пасынок.
   - Выкормил волчонка на свою голову.
   - Так как ваш ответ? Вы подумайте о жене с дочерью, а во вторых, у меня времени не много. Так что, сопли за вами подтирать мне некогда.
   - Что будет с пасынком?
   - Ничего. Будет сидеть в тайге, кормить комаров, но уже под нашим контролем.
   - Вот уж кому, а нашим доблестным чекистам ни в чем отказать нельзя. Давайте ваш счет. Написав на листке из блокнота название банка и номер счета, полковник подвинул его Вольдемару Иосифовичу.
   - Да, и не вздумайте в бега податься. Пока вы не переведете деньги, наши сотрудники станут вашей бестелесной тенью.
   Полковник встал из-за стола и вышел из ресторана.
  
  
   Пару суток, дед Иван и Федор отлеживались на стойбище у Степана. Занимались только тем, что ели и ложились спать. Такую шутку сыграло с ними нервное напряжение последних дней. На третьи сутки, ближе к обеду, Федор встал как огурчик. Дед уже сидел за столом с родителями Степана. Они, о чем-то оживленно беседовали. Федор подошел, поздоровался и спросил деда.
   - Дед, а не пора ли нам честь знать?
   - Федька, это ты меня спрашиваешь? Да я тебя уже вторые сутки жду, а то ты что-то раскис.
   - Дед, а где Степан? Я хотел с ним поговорить.
   - Он с ребятишками, сетки проверяет. Скоро уже должны придти.
   Вскоре над водой раздался звук двигателя. Степан с сыновьями проверил сети, и по их довольным лицам было видно, что плавали они не зря. Федор спустился к реке. Пока он ожидал Степана, дед начал суетливо собирать вещи. После того, как лодка уткнулась в берег, Степан выпрыгнул из нее и подошел к Федору. Ребятня, весело гомоня, начали укладывать рыбу в короб.
   - Я, смотрю, домой собираешься?
   - Пора Степан. Когда к нам пожалуешь?
   - Время будет, заскочу.
   - Степан, научи, как крупную щуку взять. На Лешкиной заводи целый крокодил плавает.
   - Нет, Федор, я тебя учить не буду. Да, и не взять нам ее. Это дух реки. Мне про нее еще в детстве легенды рассказывали.
   Пока Федор разговаривал со Степаном, дед уже успел собрать свой не хитрый скарб и забросить в лодку. Забравшись в лодку, он запустил двигатель. С родителями Степана он уже попрощался и ожидал Федора. Тот увидев нетерпение деда, которое сквозило в каждом его движении, сдержанно попрощался со Степаном, помахал рукой его родителям и, оттолкнув лодку от берега, запрыгнул в нее. Дед добавил обороты, и лодка заскользила по водной глади.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   -
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"