- Эй, Ккек, вставай! - кто-то толкает его в бок. - Ну же, соня, просыпайся! Малюткам хочется есть.
- Так покорми их, - Зевнул Ккек, не открывая глаз.
- Для этого мне тоже нужно поесть, - ласковый голос звенящим ручейком тек в сознание, быстро смывая теплый, как зимняя шубка, сон.
Ккек наконец открыл глаза и, пока взгляд обретал четкость, просто любовался игрой коричневых и желтых пятен. Но длилось это недолго, и всего через несколько мгновений он уже любовался блестящей шерсткой Инк и четырьмя сопящими комочками, примостившимися у живота его подруги.
Нехотя встал, потянулся вперёд, затем назад. Ощущая все больше и больше сил, выпустил коготки, поточил их о свод небольшой пещерки, служившей семейству домом. От когтей Ккека пошла легкая вибрация и едва слышный гул. Дом тоже просыпался. Сделав круг по небольшому пространству и окончательно размявшись, Ккек ткнулся носом в Инк, затем по очереди в каждого из комочков и направился к выходу. Что-то невидимое, но очень важное гнало его вперед. И с каждым ударом маленького быстрого сердца Ккек чувствовал все большую необходимость принести в дом сытость и спокойствие.
Преодолев не слишком длинный лаз наверх, длиннохвост, выбрался к арочному выходу на поверхность. Тот еще с вечера был заложен камнями, и теперь на них скопилось достаточное количество влаги, чтобы утолить утреннюю жажду. Напившись и расчистив себе путь, Ккек выглянул наружу. Там желтое пространство уже наливалось теплом и жизнью нового дня.
Не успел зверек выйти к ползущим по песку солнечным лучам, как спереди раздалось тяжелое и низкое гудение.
- Урррр.
- А, привет, Дон-Жон! Опять чуть не забыл с тобой поздороваться. Ну, да ты всегда напомнишь...
Настроение у Ккека было приподнятым, как и его пушистый хвост. Вообще, считалось, что высшие существа - а Ккей, безусловно, причислял себя к оным - не обязаны общаться с существами низших уровней вроде камней, деревьев или песка. Но с Дон-Жоном все было иначе. Год назад тот спас Ккеку шкуру, упав прямо на вожака шакалитов. Те преследовали несчастного Ккека до самой пещеры и, несомненно, разорвали, если бы не тяжелый каменюка, так вовремя сообразивший вступиться за хозяина дома.
- Урррггк! - Снова загул валун.
- Ты сегодня не в настроение, я погляжу? Ну и дурак старый, - беззлобно оскалился Ккек. - Смотри, какой день чудесный! Если все пойдет хорошо, уже к концу сезона познакомлю тебя с малышами. А, как тебе предложение? Расскажешь им ту славную историю, как ты переломил хребет этому наглому Нуг-Луалу.
- Уррргггккк! - В третий раз взревел валун.
- Ну ладно, ладно, не хочешь ты рассказывать, я расскажу. С твоего позволения, конечно, продолжал потешаться Ккек, - не обращая внимания на тревожные вибрации, издаваемые камнем. - Ай!
Приличный кусок известняка отвалился откуда-то сверху и упал Ккеку прямо на лапу. Тот стал вращаться и шипеть от обиды.
"Это надо же, собственный дом на меня бросается, как какой-то шакалит!", - не придумал зверек ничего более обидного. Но удар заставил его сосредоточиться и внимательно ощупать взглядом пространство. Широко распахнув черные глаза-бусинки и шевеля усами-вибриссами, Ккек внимательно оглядел всю открытую местность.
Его пещера, как и пещеры других сородичей, располагалась в изрытой узкими ходами горе на краю протяженного каменистого участка. Здесь не было каких-либо возвышенностей, густых зарослей или расщелин. Это позволяло успешно высматривать хищников еще на подходе и глубоко забираться в туннели, некогда оставленными подземными водами. Нехватка пищи в округе решалась дневными походами к ближайшим заводям, в час, когда большинство опасностей забиралось поглубже на дно озер или в пышные кроны деревьев от жаркого летнего зноя. Разумеется, настороже приходилось быть всегда, но печальные исходы случались редко.
Все было в порядке. Жизненные токи - Ккек ощущал их как тонкие золотистые нити - окутывали все пространство, пронизывая каждую песчинку, каждую капельку чуть слышно гудевших внизу грунтовых вод, каждый жесткий листик сухих кустов то тут, то там разбросанных по плато. Все было прекрасно, и от того его еще сильнее смутило недовольное гудение камня-привратника. Что-то кольнуло Ккека слева под ребро - так иногда бывало, когда надвигалась особенно черная и большая туча. И возможно, он разобрался бы в себе, если бы не удар, который заставил зверька покатиться вниз по склону. Лапы с острыми когтями пытались схватиться за выступы, но те с нарочито злорадным хрустом обваливались, увлекая маленькое пушистое тело к самому подножью. Наконец Ккек сумел укрепиться на всех четырех лапах и, недовольно отфыркиваясь, завертел головой в поисках нападавшего.
Тот не заставил себя ждать и прыгнул сверху, словно какой-нибудь стребун или оргриф. Шипя и кусаясь, Ккек поднырнул под него, и зверьки, сцепившиеся в один яростный ком, покатились дальше. Наконец, Ккеку удалось занять доминирующую позицию и прижать шею агрессора зубами к земле. Камушки, находившиеся в непосредственной близости от схватки, издали восторженный гул.
- Ну что, Рейк, съесть тебя что ли? - все еще тяжело дыша, спросил Ккек.
- Не надо меня есть, о, великий истребитель шакалитов! Я тебе еще пригожусь в славных походах. Ты еще меня на лапах носить будешь! - и дождавшись, когда Ккек, находившийся сверху, ослабит хватку, Рейк извернулся и укусил того прямо за хвост.
- Ах ты, маленький паршивец! - вскричал Ккек и снова бросился в атаку.
Спустя пять минут к радости обоих сторон возня прекратилась, и друзья быстрыми перебежками направились к Зеленой Низине. Все-таки игры играми, но обоих дома ждали семьи.
Ккек бежал быстро, но размеренно, гордо подняв голову и, ощущая, как сквозь тело проносятся токи энергии. В голове его было на удивление светло и пусто. Рейк же болтал без умолку и носился кругами вокруг старшего товарища.
- А ты видел, какая большая звезда вчера упала на востоке? А? Большущая! А как земля ночью под лапами дрожала, чувствовал? Ух, грунтовки расшалились, видимо! А еще...
Тут Рейк, заложив очередной вираж, проехался по сухому и рассыпчатому верхнему слою почвы и врезался прямо в куст, смешно засеменив лапами в воздухе. Ккек остановился и медленно пошел назад осмотреть попавшего впросак друга. Тот бился как рыба, выброшенная игривой волной на берег, но лишь все больше и больше запутывался в гибких и прочных ветках, протянувшихся вокруг ствола.
- Вот так-так! - обнажил зубы Ккек, - Экая же ж потеха будет, когда я расскажу, что пришлось спасать тебя не из пасти ферралигатора или ядовитых клыков шипейки, а прямо из засады...куста!
Рейк засопел и забился еще яростнее, но лишь крепче оказался привязан к жесткому стволу вниз головой.
Еще какое-то время Ккек насмешничал над приятелем и только после того, как куст недовольно загудел и зашелестел листьями, полез вызволять того из беды. Оказавшись на свободе, Рейк бросил гневный взгляд на зеленое сплетение веток и молча засеменил вперед. Куст, отреагировав на это высокомерным гулом, развернул листья ребрами к солнцу и поглубже пустил вниз свои корни. Растению хотелось спать, и суетящиеся пушистые звери ему наскучили. Ккек весело подмигнул зеленому, и длиннохвосты отправились дальше.
Какое-то время путь проходил в молчании, но вот Рейк снова повеселел и, словно набирающий силу горный поток, навалился на Ккека с привычной пустой болтовней. Тот лишь возблагодарил все силы, что до Низины осталось совсем немного, и скоро пасть его друга будет занята переносом пищи. Последнюю дистанцию парочка преодолела особенно быстро, и вот уже два блестящих черных носа на пригорке ощутили поток сладких запахов, а перед глазами, словно купол огромной думезы, развернулся гигантский зеленый массив.
Здесь, как нигде, особенно остро чувствовалось переплетение жизненных токов. Все разделялось, перемешивалось, росло, вростало, ело и было поедаемым на разных уровнях. Сотни осознанных жизней прерывались, и сотни же рождались вновь. Ккек, как всегда это бывало, благоговейно замер, ощущая каждой клеточкой своего гибкого тела многообразие и великолепие Зеленой Низины. Он впитывал всю ее гармонию и бесконечное течение, понимая, что и сам когда-нибудь станет частью этой неиссякаемой жизненной эссенции. Это не пугало. Главное - вырастить своих деток, и можно будет спуститься сюда навсегда.
А ведь это - только малая часть того, что можно увидеть, вдруг пронеслось в голове у Ккека. Рассказывала же песчанка Нира, что дальше на Запад есть такое огромное озеро, края которому не видно, и вода в котором до жути соленая. А если уж вспомнить легенды старой Матери-Гибонны, так и вообще есть места, сплошь покрытые белой твердой водой, где солнце не греет, а все жизненные нити пребывают в состоянии покоя. Ух, вот бы все это увидеть, хоть одним глазком! Вот тогда бы Инк ни за что больше не смотрела на этого задаваку Стрека. Вот тогда бы он... Но вместо заманчивых далей увидел Ккек совсем другое. Хищная тень пронеслась над ним и нырнула обратно в чистую синеву неба.
- Рейк, берегись! - отчаянно закричал Ккек своему приятелю и желтой молнией метнулся к ближайшему валуну. Из спасительной тени зверек видел, как крискин заложил в воздухе идеальный полукруг и бросился на замершего от страха друга. И вот, когда уже хищные растопыренные лапы готовы были вцепиться тому в шею, небо взорвалось.
Ккек наверняка лишился бы зрения, если бы не так удачно подвернувшийся валун. Но даже за этой каменной стеной было страшно. Так страшно, как никогда раньше. Происходило то, чего Ккек не видел, даже слухов о подобном ни у них в пещере, ни даже в Зеленой Низине не было.
Огненный шар разорвал небо и рухнул, казалось, прямо на голову. Дыхнуло жаром так, что у Ккека скрутилось несколько усов и зашипела шерстка на холке. Больно ударило по ушам. Яростно и как-то отчаянно загудел прикрывавший его камень. Он даже больше Ккека почувствовал этот чудовищный удар по земле. Затем все накрыла поднявшаяся высоко в воздух волна вопящих от ужаса песчинок. Песчаная буря не была сотворена природным ветром и от того несла в себе еще больше страха и трепета. Разглядеть что-то вокруг было невозможно. Не было ни малейшего шанса вылезти из-под камня и проверить, как там Рейк. Все вокруг наполнилось высокими нотами паники.
Ккек лежал, забившись под самую тушу гудящего валуна. Пыль постепенно улеглась, грохот и жар утих. На смену им пришла удивительная тишина столкнувшихся с необъяснимым существ. Возможно, Ккек так и продолжил бы лежать в спасительной тени и прохладе, если бы не мысли о друге. Зверек вскочил, отряхнулся и, быстро высунув острую мордочку, оглядев все вокруг. Рейка видно не было. Крискина тоже. Все было черным от пригнанной из Низины земли и пепла. Туда Ккек пока не смотрел, в его голове не могли уживаться больше двух мыслей. Тем более, если одна из этих мыслей касалась жизни неугомонного Рейка.
Примерно определив место, где на зазевавшегося друга напал хищник, Ккек принялся копать. Спустя некоторое время его действия увенчались успехом.
Вначале он нашел черный, весь в ожогах труп крискина, затем и самого Рейка. К великому счастью, тот был жив, хоть и обгорел несколько больше Ккека. Принявшись вылизывать мордочку своего приятеля, Ккек молил все жизненные силы, чтобы те открыли глаза Рейка. И один глаз действительно открылся. Второй был весь в запекшейся крови.
- Ты тоже умер? - спросил Рейк на удивление бодрым голосом.
От такого вопроса Ккек смутился и отступил на пару шагов назад.
- Мы оба живы, дружище. Похоже крискин, сам того не зная, спас твою непоседливую шкуру.
- От чего? От чего крискин спас мою шкуру?
И только тут Ккек вспомнил о Низине и посмотрел туда, куда упал огромный огненный шар. Дыхание его перехватило. Там, где еще недавно бурлила жизнь, теперь зияло жирное черное пятно, напоминавшее жуткий гнойник. Вокруг все еще потрескивали, пожираемые багряными язычками растения и убитые взрывом животные. Столько погибших высших Ккек еще не видел никогда.
- Что это там, в центре? - обратился к нему Рейк. - Это оно ужалило нашу Низину, а заодно и меня в глаз?
И верно, в самом центре черной язвы возвышался мертвенно-серый остроконечный пик. Но самое пугающее было даже не в этом контрасте зеленого и черно-серого. Только сейчас Ккек понял, что жизненные токи не проходят сквозь шпиль. Вообще. Никак. Это было настолько противоестественно, что зверек даже помотал головой и проморгался. Может, вредные песчинки мешают ему правильно смотреть? Нет, все верно, разорванные после падения золотистые нити не срастались из-за мешающего жала.
- Ккек, мне страшно. Что это такое? Почему оно всех убило и не ест, почему оно не... живое?
Точно! Неживое. Вот в чем дело. До этого момента Ккек всюду видел жизнь и поэтому не сразу смог додуматься до самого простого определения.
- Я не знаю, Рейк. Давай быстро заберем еду и уберемся отсюда.
- Ты, ты хочешь идти туда, в Низину? - заверещал Рейк. - А если оно убьет и нас тоже?
Секунду Ккек колебался, затем уверенно повернулся к другу и сказал:
- Я точно знаю, что если сегодня не принесу в дом еды, меня убьет Инк. Пошли, управимся мигом - и деру, - и Ккек, не оборачиваясь, припустил к Зеленой Низине.
За ним с явной неохотой увязался Рейк.
Несмотря на показную браваду на душе у Ккека скребли когтекошки. Проблема была в том, что деревья с особо сочными плодами, а именно такие сейчас и нужны его пушистым комочкам, находились ближе к центру низины и, чтобы до них добраться, придется миновать черный гнойник и Жало. Это беспокоило, но оставить своих без еды беспокоило еще больше. На самой границе зеленой зоны Ккек с опаской обошел зарывшихся по самый кончик хвоста шипеек и нырнул в зеленую глубину Оазиса. Первое, что его смутило - это отсутствие инсектов. Обычно те назойливыми толпами собирались у небольшой заводи, мимо которой сейчас и проходили приятели. Теперь же воздух вокруг был чист и безмолвен. С одной стороны, это хорошо - никто не укусит, с другой - непонятно. А непонятное всегда тяготит и пугает. Чем ближе они подходили к прогалине, тем звонче становилась окружающая их тишина.
Лишь один раз Рейк тяжело вздохнул, пытаясь достать языком до запекшейся на месте глаза раны, и указал на лопнувший гриб-споровик немалых размеров. Под ним приятели как-то раз пережидали неожиданно сильный дождь. Зрелище тяготило обоих.
Мы прошли большое расстояние: еще немного, и пища окажется уже совсем близко, пытался бодриться Ккек.
- Осторожно, ферралигатор! - испуганно пискнул Рейк и кинулся на ближайшее дерево.
Ккек последовал примеру товарища, выругав себя за излишнюю рассеяность. Забравшись на нижнюю ветку, они смотрели на длинное чешуйчатое тело, лежащее кверху брюхом, и переминались с лапы на лапу.
- Фу ты, паникер, - упрекнул друга Ккек. - Он же мертвый.
- Как мертвый? Разве кто-то может убить молодого ферралиготора?
И верно. Гигантские хищники, хоть и не являлись существами высшего уровня, всегда наводили свои порядки и считались самым смертоносным видом в Низине. Один раз Ккек видел, как такой громила запросто перекусил отнюдь не самую маленькую черную когтекошку. И вот теперь хозяин болот лежал со вздувшимся животом и лопнувшими глазами. Брр...
- Пойдем быстрее, - прошептал Ккек, оставив вопрос товарища без ответа, и устремился вперед.
Какое-то время они вновь двигались молча, с опаской поглядывая через правое плечо на виднеющуюся за выстоявшими деревьями черноту. И когда зверькам оставалось лишь пересечь по упавшему бревну заводь, прямо перед ними откуда-то сверху рухнуло гигантское тело аканоды. Заверещав, Рейк сиганул в сторону, увлекая Ккека за собой. И вот уже перед глазами быстро замелькали приходящие в себя деревья, кусты и травы. Не заметив как, приятели выскочили из зеленой зоны на прогалину и оказались в опасной близости от Небесного Жала.
Если Ккек считал огромным ферралигатора или аканоду, то Жало казалось поистине колоссальным. Пожалуй, оно даже больше чем наш общий дом, ошеломленно подумал Ккек. Как же эта громада не разбилась, рухнув с такой высоты?
Ккек еще раз оглядел жало и только тут понял, что на прогалине они не одни. То здесь, то там из зеленого савана выходили, вылетали и выползали существа. Все они, не мигая, смотрели на небесную тушу. Даже деревья и травы с шелестом поворачивались в сторону пришельца. Земля под ногами тихо шуршала. Все чувствовало этот инородный осколок.
И вот, когда все было уверились, что Жало навсегда останется стоять неподвижным, а некоторые даже рискнули приблизится к нему, в сером стволе образовалось дупло, из которого стаей рванулись такие же серые птицы. Только вот, в отличие от знакомых Ккеку птиц, те, из Жала, летали, не махая крыльями. Помимо этого, чужеродные летуны рассекали пространство абсолютно бесшумно и не соприкасались с жизненными токами.
Осознавая этот ужасный факт, звери в панике рванулись врассыпную, но серые птицы быстро исчезли из поля зрения, не причинив никакого видимого вреда. Дупло в верхней части Жала исчезло.
Длиннохвосты переглянулись. Все внутри них кричало о том, что нужно немедленно продолжать путь: обеспечить своих пищей, оставаться с ними на страже. Но никак не стоять тут перед чем-то до ужаса огромным и смертельно опасным. Их напряженные тела вибрировали, маленькие сердца в бешеном ритме гоняли кровь, но лапы упирались в мертвую землю и не двигались.
Наверное, так себя чувствуешь под желтым взглядом питоа, пронеслось где-то в дальнем уголке сознания Ккека. Стать пищей питоа - это благо. Это жизнь. Здесь жизни нет, возникло в голове у Рейка.
Приятели еще раз переглянулись и текучей походкой принялись обходить жуткую прогалину. Удрать подальше в чащу и пробираться сквозь нетронутый лес не позволило природное любопытство.
Оставшаяся часть пути до Фруктовой Рощи прошла быстро и на удивление спокойно. Казалось, вся Низина собралась посмотреть на небесного гостя. Так что приятели без всяких проблем выкупались, наелись сами и без спешки наполнили нагрудные карманы самыми сочными плодами. Затем длиннохвосты взяли еще по одной веточке в пасть и, поблагодарив все еще напуганную рощу, отправились в обратный путь.
Не сговариваясь, а вернее сказать - не вступая в ментальный контакт, Ккек и Рейк решили вернуться тем же самым путем. Каково же было их удивление, когда высунув острые мордочки из-за толстого ствола, она увидели не грязное пепелище, а россыпь однотонных серых камней неприятно правильной формы. По краям новой каменной кладки вырастали такие же серые остроугольные кусты. И вся эта новая неживая природа тихо жужжала и вкапывалась глубже в стонущую землю. Из-за этого неестественного шума приятели не сразу обратили внимание на то, что зверей вокруг больше не было. Ни живых, ни мертвых. И даже деревья, касающиеся корнями или листвой новой поросли, молчали.
Шерсть на холке Ккека вздыбилась. Ему очень не нравились странные камни и эти неправильные кусты, которые, казалось, никогда не чувствовали прикосновение золотых нитей. Мало того, земля, на которой расположились новые камни, тоже была, как бы это выразить, бездыханной, что ли... Больше не ощущалось в ней течения жизни.
- Словно мясо съели, а шкуру оставили, - затравленно произнес Рейк, опять, похоже, прочитав мысли друга.
- Пасть закрой и подбери еду, - послал неожиданно жесткий мыслеконтакт Ккек. - Пошли отсюда скорее.
Рейк попытался сделать обиженный вид, но потом, видимо, решив не вступать в споры, облизнул рану на мордочке, взял в зубы выпавшую кисть с плодами и засеменил вперед.
И тут позади них рухнуло мертвое дерево. С каким-то надсадным треском ствол, сделавшийся почему-то очень сухим, подломился и чуть не придавил длиннохвостов. Те лишь в последний момент успели дать деру, пробуксовав лапами по пепельно-серой земле. Как оказалось, упавшее дерево не было единственным. Оно лишь начало цепную реакцию, увлекая за собой все новых собратьев. Так что какое-то время Ккек и Рейк метались по прогалине, а потом просто забились под один из серых выступов.
Когда шум прекратился, а мелкая дрожь в теле унялась, длиннохвосты высунули мордочки из-за неживого камня и попытались оценить масштаб бедствия. Это удавалось с трудом. Всюду лежали искореженные стволы мертвых деревьев. В воздухе клубилась пыль и деревянная стружка. Даже от гигантского Жала остался виден лишь серый силуэт.
Возможно, именно поэтому зверьки не заметили, как открылось еще одно дупло, на сей раз в нижней части Жала, и оттуда с неестественной грацией выползли странные существа.
Ккек толкнул Рейка в плечо:
- Убираемся скорее!
Но его приятель, похоже, впал в ступор. Так иногда бывает перед смертельной угрозой, когда лапы становятся мягкими, а тело, наоборот, деревянным. Ккек в отчаянии забегал вокруг, не зная, что предпринять, а затем попросту укусил Рейка за хвост. Тот взвизгнул и метнулся в сторону. И в этот момент поблизости выросло то самое порождение Жала. Если бы Ккека попросили его с кем-то сравнить, он сказал бы, что это очень отдаленно напоминает помесь бегамота с двумя аканодами по бокам. Аканоды укусили себя за хвост, образовав раздавленные круги, и на своих телах перекатывали серую тушу. Несмотря на нелепость такого передвижения, серый зверь перемещался на удивление резво.
- Беги, Рейк, не останавливайся! - послал Ккек вдогонку приятелю мыслеконтакт.
И уже хотел было рвануть за ним следом, как вдруг серое чудовище обратило на него свой взор.
Глаз у него был всего один, зато светил ярко и жарко, словно маленькое солнышко. Но, несмотря на весь этот свет и жар, кровь стыла в жилах. Пасть Ккека невольно раскрылась, издав сиплый хрип. Веточка плодов упала на пепел. Длиннохвост этого не замечал, он сейчас весь был сосредоточен на тянущейся к нему жуткой трехпалой лапе. И вот, когда странные квадратные когти почти его достали, откуда-то сверху на монстра прыгнул Рейк. Это оказалось настолько неожиданным и завораживающим зрелищем, что Ккек все еще не двигался с места и лишь наблюдал, как раненый в схватке с крискином приятель изо всех сил царапает светящийся глаз. Однако чудовищу, похоже, было все равно. С неожиданной быстротой трехпалая лапа схватила Рейка и бросила того в открывшуюся черную пасть без зубов.
"Прямо внутрь, даже не пережевывая", - ужаснулся Ккек.
Теперь, когда оцепенение прошло, ужас хлестнул по ногам не хуже падающей лианы какого-нибудь вредного куста. Забыв про все на свете, зверек мчался домой.
Надо предупредить Инк, предупредить своих, кричал он себе и понимал, что это всего лишь отговорки. Ккек бежал, потому что был до ужаса напуган и не знал что делать. Вся еда давно выпала из его карманов, образованных складками на груди. Но Ккека это уже не волновало.
Низина вокруг бурлила. Все кричало: и земля, и вода, и живые существа всех уровней. Справа вскипало болото, с тихим воем выбрасывая мертвых ферралигаторов. Слева падали деревья, погребая под своими телами обезумевших когтекошек. Сзади и вовсе происходило что-то непередаваемое.
Ккек бежал вперед как никогда раньше. С неожиданной ловкостью он перепрыгивал упавших лесных гигантов, пробирался под возникающими препятствиями и продолжал нестись вперед. И вот, когда уже замаячила спасительная желтая пустошь предгорья, Ккеку не повезло: земля под лапами вздыбилась, зашлась в водовороте, увлекая за собой корни последних деревьев, камни и еще каких-то пищащих существ. Все это закрутилось, взвилось, и волной было выброшено за пределы Низины. Несколько секунд Ккек летел среди вопящих кусочков природы, а затем рухнул на землю, и его сознание поглотила чернота.
Очнулся длиннохвост от слабых толчков почвы. Вообще, существа низшего уровня не могут двигаться самостоятельно, но это, похоже, был исключительный случай. Ккек понял голову, отряхнулся, попытался встать и тут же снова упал от резкой боли в задней лапе.
"Конец", - пронеслось у того в голове. Теперь он не сможет добраться до дома и предупредить своих. А затем серые звери и птицы его пожрут также, как пожрали всю Низину.
Ккеку стало больно. Не только в лапе. Где-то в области сердца появился тонкий острый камушек, и сейчас этот камушек неприятно царапал что-то внутри. Длиннохвост взвыл. И выл, пока не кончился воздух в легких. Все было зря. И смерть товарища, и отчаянное бегство, и вообще вся его, Ккекова, жизнь. Зверек еще прополз какое-то время и замер, опустив голову на горячий песок. Тот слабо урчал, видимо, пытаясь подбодрить Ккека, но длиннохвост снова уплывал в темную синеву забытья. И вот, когда черная тень уже почти опустилась на сознание, что-то произошло. Земля под телом вспучилась, и песчаная волна понесла Ккека по направлению к дому.
Поначалу длиннохвост думал, что это ему только кажется и все дело в терзающей рассудок боли, но вскоре он понял, что действительно движется. Его несла сама земля. Песчинки. Существа низшего уровня, которые не только не могли сами двигаться, но и осознанно существовать, несли его домой. Если бы Ккек знал понятие "чудо", он бы сказал, что это именно оно. Но Ккек таких слов не знал. Он вообще знал очень мало, но зато очень хорошо чувствовал. И сейчас все его естество особенно ярко пронизывали жизненные токи естества. Именно их концентрация, исходившая от наполненной смертью Низины, гнала оставшуюся жизнь дальше. К возможному спасению.
К концу дня Ккек увидел гору-дом и даже сумел разглядеть вход в свою пещеру. Поземная волна ослабела и вынесла зверька на каменное плато. Подвывая и постоянно спотыкаясь, тот дополз до валуна-привратника и рухнул без сил. Тогда Дон-Жон второй раз спас ему жизнь. Низкое гудение каменюки заставило оставшихся в пещерах зверят вылезти наружу и спрятать Ккека в норе. Они знали, ночью опасностей становится больше. Только пока не осознавали, каких именно.
Всю ночь Инк вылизывала лапу лежащему в забытье Ккеку, носила воду и даже украла несколько оставшихся с прошлой вылазки плодов у сородичей. Наутро длиннохвост смог передать свою историю. Вскоре ее подтвердили разведчики. Зеленой Низины больше не было. Вместо нее осталось серая долина с камнями и кустами резких форм, по которой бродили страшные серые звери. Они высасывали все соки, причем как из животных, так и растений, и даже соки самой земли. От этого Ккеку становилось еще хуже, особенно теперь, когда он познал откровение живой земли.
Лапа тоже не проходила. Началось воспаление. Боли он уже практически не чувствовал, зато почти все время лежал в бессознательном состоянии. Все это время Инк практически не отходила от Ккека. Она ничего не ела, поэтому двое из комочков погибли, так толком и не встав на лапы.
Через неделю разведчики доложили, что и вторая Низина, находившая куда дальше первой, уничтожена.
Еще через пару дней длиннохвосты пережили массовое бегство животных. Многие жизни унесла та живая лавина, прокатившаяся по их плато. Унесла, в том числе, и жизни оставшихся малышей. В это время Ккек благодарил все силы за то, что боль в лапе не дает сосредоточиться на боли в груди. Тогда он был рад даже этим накатывающим отупляющим волнам, застилающим разум и закрывающим глаза. Возможно, эта было еще одно проявление трусости, ведь он оставил Инк со смертью один на один. Ккек даже не смог подняться, чтобы оттащить бездыханные трупики подальше от пещеры. Тем не менее, Инк никак не дала понять, что разочарована в своем выборе. Она все так же лежала рядом и делилась своими золотистыми ниточками.
Спустя какое-то время Ккек чувствовал себя немного лучше. Так, наверное, бывает, когда яд тарнаута проникает в твое тело, делая его мягким и податливым, и ты уже спокойно готов принять смерть. Точнее, перейти в другую форму жизни. Но здесь жизни уже почти не осталось. Вся земля, насколько хватало взора, была суха и мертва. Жизненные токи закручивались где-то высоко в небе, не в силах приблизиться к отравленной местности. Пещера после нескольких землетрясений, вызванных упавшими неподалеку Жалами полуобвалилась, оставив длиннохвостам лишь узкий пяточек тени, прячущий их от дневного зноя. Почти все, кто мог уйти - ушли. Инк не захотела. Она оставалась с Ккеком до конца.
Под вечер долгого, тянущегося словно мед, и такого же желтого дня прямо рядом с их отнорком опустилось еще одно жало. Оно было меньшего размера и не врастало в землю как остальные. Маленькое жало, как всегда, развезло свою пасть, однако выпустило на свободу не серого монстра, а что-то другое.
Высокий силуэт, стоящий на двух длинных лапах с круглой блестящей головой вышел в новый для него мир. В передних лапах он держал что-то вроде переплетенных лиан разного цвета на длинном тонком, но, по-видимому, твердом стволе.
И тут Ккек почувствовал, что под серым панцирем скрывается живое существо. Да, оно спрятано, но определенно живое! Ккек потянулся к нему всеми силами, стараясь направить тонкие золотые ниточки к этому пришельцу. Возможно, он поймет, что здесь тоже есть живые. Поймет и поможет справиться с серой заразой.
Надежды длиннохвоста оказались тщетны. Все его токи лишь обтекали странную фигуру, никак с ней не взаимодействуя. Это казалось еще более пугающим, чем действия серых зверей. Природа последних была хоть и не ясна и вызывала омерзение, но Ккек уже с ней смирился. Здесь же была жизнь, не взаимодействующая с другой жизнью. Такого быть не могло.
Тем временем пришелец взобрался на самую верхушку обвалившейся горы и поставил палку прямо в центр Дон-Жона. Палка завибрировала, вкручиваясь в камень и застыла, словно укоренившееся дерево. Тут Ккек впервые порадовался, что валун уже мертв и не почувствует таких издевательств. Фигура еще какое-то время постояла, то ли любуясь лишившимся жизни пейзажем, то ли осматривая свою новую территорию, а затем направилась обратно к маленькому жалу.
И тут что-то произошло. Ккек буквально шкурой почувствовал, как одна из золотых ниточек достигла странного зверя под панцирем. Тот остановился, медленно поводил головой и, наконец, увидел умирающих. Фигура наклонилась к ним и аккуратно взяла в передние лапы, словно настоящая мать-гибонна. Сил сопротивляться у парочки уже не было.
Дальнейшее происходило как в тумане. Ккек то проваливался в черноту, то вновь открывал глаза в маленьком сером мире. Инк тоже была на грани комы. Она помнила лишь навалившуюся на них тяжесть, а затем, наоборот, необычайную легкость. В конце концов, оба зверька, сцепившись лапками, впали в забытье.
Очнулся раньше, как ни странно, Ккек. Первое, что он отметил - это отсутствие болей в лапе и неожиданный прилив бодрости и сил. Он лежал в небольшой пещерке. Инк была рядом. Она мерно сопела и, судя по всему, тоже была в относительном порядке. Рядом лежали какие-то вкусно пахнущие кусочки: судя по всему, еда. Чуть поодаль находилось углубление с чистой водой. Ккек встал, размял спину, напился, принюхался к пище, а затем с удовольствием проглотил несколько незнакомых, но вкусных плодов. Облизнулся, выглянул из норы и замер.
Его окружало небольшое желтое пространство, отдаленно напоминающее прежний дом. За ним была монотонная серость, ставшая в последнее время совсем привычной. В отведенном ареале были и небольшие холмы, и какие-то зеленые насаждения и даже узкие подземные ходы. Но все это было неживое. Ни единой золотой ниточки не пронизывало пространство, и Ккек ужаснулся. То место, куда он попал, не могло быть живым, но, тем не менее, каким-то образом поддерживало жизнь в Инк и в нем самом.
Внезапно откуда-то сверху появился тот самый пришелец, которого они видели. Ккек понял это, даже не смотря на то, что существо теперь было без панциря. За первым возник второй. С более узким лицом и длинной шерстью на голове. Кажется, они общались друг с другом. Причем общение проходило не через мыслеконтакт, а через звуки. Ровные, четкие, которые даже мать-гибонна не смогла бы издать.
- Ты всегда был таким сентиментальным, Ирвин. Сын адмирала космофлота. Начальник ресурсной станции, а все как ребенок. На кой черт тебе понадобилось ставить флаг на планету, которой через неделю уже и не будет? Еще и этих приволок. А если биоблокада на них не подействует? Если Крон узнает, что ты незаконно провозишь чужеродную фауну на станцию? Не только премии лишишься, но и должности, тут и папочка не поможет!
- Не кипятись, Скай. Если бы ты увидела их там, раненых, мучающихся, тоже не смогла бы устоять.
- Конечно, попросту бы добила, - фыркнула Скай, похоже, не веря самой себе.
- Смотри, какие они милые.
С этими словами Ирвин снял защитный барьер верхней части вольера и взял на руки Ккека. Зверек с ужасом смотрел в глаза пришельца и застыл, боясь пошевелиться. А Ирвин как ни в чем не бывало, поднес того к экрану, имитирующему большой иллюминатор. Вид открывался фантастический.
Ккек долго не мог понять, на что же он смотрит, а когда, наконец, понял, скорее даже не понял, а почувствовал, взвизгнул от ужаса. В один миг он увидел и ледяные шапки полюсов, и зеленые массивы, и бескрайние океаны. Увидел больше, чем хотел. Возможно, он толком и не осознавал, какая именно картина ему открывается, но ощущение чего-то неземного захватило длиннохвоста от кончика носа до кончика хвоста.
- Ну, что, звереныш, ни одна птица с твоей планеты так высоко не забиралась, - продолжал весело болтать Ирвин, - а тебе, гляди, повезло. Столько миров еще посмотришь!
Затем на его груди что-то зашипело, издавая речевые звуки, пришелец опустил Ккека на теплый псевдокамень и быстрым шагом направился прочь. Второй, вернее вторая - так считал Ккек, тоже скрылась из виду.
Какое-то время длиннохвост думал, не перегрызть ли горло Инк, пока та не проснулась и не осознала, что жить им теперь придется в этом странном неживом мире. Но решил, что не сможет. Оставалось просто лечь рядом и надеяться, что их золотые нити, все еще оставшиеся где-то глубоко внутри, не угаснут слишком быстро.